Библейские сказания (Изд. 4-е)

БУРНАЯ ИСТОРИЯ ИОСИФА

ПРОДАННЫЙ В РАБСТВО. У Иакова было двенадцать сыновей, но больше всего он был привязан к младшим — Иосифу и Вениамину, рожденным его любимой Рахилью. Вениамин был еще ребенком, а Иосиф вырос и стал смышленым отроком, и никто в семье не мог с ним сравниться по уму и сообразительности. Отец, разумеется, очень им гордился и, как это иной раз бывает, легко подчинялся его прихотям. Между прочим, подарил ему узорчатые одежды очень красивой расцветки и не настаивал, чтобы юнец утруждал себя хозяйственными работами. На сыновей Валлы и Зелфы Иаков взвалил все заботы о скотине, и они целые дни проводили на пастбищах, в то время как Иосиф щеголял дома в нарядном платье, прилизанный, как настоящий франт. При этом он держался очень высокомерно, безудержно хвастал и, о чем бы ни заговорили, всегда оказывалось, что он все знает лучше, чем его единокровные братья. Хуже того, случалось, он подсматривал за ними и сразу же доносил отцу обо всех их провинностях. У сыновей Иакова, которые много времени проводили за пределами отчего дома, были свои секреты, поэтому они от всего сердца возненавидели тщеславного хвастуна и доносчика, портившего им жизнь. Но Иосиф, ослепленный своим величием, не отдавал себе отчета о растущей обиде братьев. Не проходило дня, чтобы он не допекал их тем или иным способом. Особенно раздражала их привычка Иосифа рассказывать свои сны, в которых братья всегда выступали в какой-нибудь унизительной роли.

Однажды, когда вся семья собралась за столом, Иосиф рассказал такой сон: «Вот мы вяжем снопы посреди поля; и вот мой сноп встал и стал прямо; и вот ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу». Единокровные братья возмутились и насмешливо спросили: «Неужели ты будешь царствовать над нами? Неужели будешь владеть нами?» Иаков, как всегда, и в этой стычке взял сторону своего любимца. Но вскоре Иосифу приснился другой сон, в котором не только одиннадцать звезд, но даже луна и солнце поклонились ему. Это больно задело старика отца.

«Что это за сон, который ты видел? — сердито проворчал он. — Неужели я, и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?»

Иосиф, неожиданно получивший нагоняй от Иакова, в течение некоторого времени держал себя тише воды, ниже травы. Однако потом неприятное происшествие было забыто, и отец снова осыпал Иосифа милостями и привилегиями.

Случилось однажды, что единокровные братья в поисках пастбищ дошли вплоть до Сихема и долго не давали о себе вестей. Обеспокоенный их молчанием, Иаков послал Иосифа разузнать, что с ними происходит. Иосифу польстило отцовское поручение, и он немедля взял на себя роль надсмотрщика. В Сихеме он узнал, что братья вместе со стадом ушли в окрестности города Дофан. Тогда он отправился за ними следом. Братья находились на пастбище и сразу увидели Иосифа, едва только он появился на горизонте. Один из братьев с издевкой воскликнул: «Вот идет сновидец» — и предложил приветствовать его так, чтобы у него отпала всякая охота к снам. Глядя на разряженного франта, который явно снова собрался шпионить за ними, сыновья Валлы и Зелфы решили покончить с ним раз и навсегда. И замыслили они убить его и бросить в высохший колодец, а отцу сообщить, что его пожрал хищник, но Рувим высказался против такого плана и умолял братьев не проливать братскую кровь. Он предложил бросить Иосифа в колодец живьем, ибо он все равно погибнет там с голоду. В глубине души, однако, Рувим рассчитывал под покровом ночи вытащить брата из ловушки и отвести к отцу.

Озлобленные братья после долгих споров согласились с Рувимом и, как только Иосиф подошел к ним, накинулись на него, раздели донага и, связав постромками, опустили на дно глубокого колодца. Несчастный сразу потерял сознание, а когда очнулся во рву, его охватил ужас, и он начал громко причитать. Преступные братья остались глухи к его жалобам и мольбам; как ни в чем не бывало они сели за еду и не бросили ему даже ломтика хлеба. Но вот вдали появился караван мадиамских купцов или исмаильтян,[6] который вез из Галаада в Египет благовонные коренья, мирру и бальзам. Это были богатые купцы в роскошных одеждах. На шее и на плечах у них сверкали украшения из чистого золота, даже упряжь вьючных ослов была отделана золотыми шишечками. Тут сыновьям Иакова пришла в голову мысль продать Иосифа в рабство. Странствующие купцы внимательно оглядели худощавого отрока и заключили сделку: заплатили за него двадцать сребреников, так как хорошо знали, что на египетском рынке молодые рабы высоко ценятся. Едва только караван двинулся в дальнейший путь, подлые братья смочили одежду Иосифа в крови козла и послали отцу, спрашивая, узнает ли он ее. Увидев окровавленную одежду любимого сына, Иаков едва не лишился рассудка. Разорвав на себе в клочья одежду, он стенал в безутешном горе: «Это одежда сына моего; хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф». Потом он надел власяницу и без конца оплакивал свою утрату. Семья всячески старалась облегчить отцовское горе, но безутешный Иаков повторял надрывающимся голосом: «С печалию сойду к сыну моему в преисподнюю». Пока он томился в своем безутешном горе, мадианитяне тем временем шли дальше, уводя в Египет несчастного, горько плачущего Иосифа, которого так коварно предали его братья.

ИОСИФ В ДОМЕ ПОТИФАРА. Странствующие купцы продали Иосифа начальнику телохранителей фараона Потифару. Таким образом сын Иакова стал слугой одного из крупнейших вельмож Египта. Жилось ему там неплохо. Трудолюбивый, честный и безмерно старательный, он снискал благосклонность своего хозяина, и тот оказывал ему доверие и давал все более ответственные поручения. В конце концов дошло до того, что Потифар назначил Иосифа главным управителем своих имений и не вмешивался в его распоряжения. Все, что только Иосиф ни предпринимал, получалось хорошо. У Потифара по справедливости были основания, чтобы отличить перед другими еврейского раба. Ибо с тех пор, как Потифар отдал в его руки управление своим хозяйством, богатства его росли, а сам он, освобожденный от забот повседневной жизни, мог спокойно посвятить себя войску и действовать к своей выгоде. Но, как говорится, счастье никогда не бывает прочным.

Иосиф был юноша статный и красивый. Жена Потифара воспылала к нему страстью и всячески старалась склонить к прелюбодеянию. Однако он отвергал ее заигрывания, не желая отплатить своему господину низкой изменой за все его благодеяния. К сожалению, похотливая женщина вбила себе в голову, что любым путем должна соблазнить юношу. Воспользовавшись случаем, когда в доме не было ни мужа, ни слуг, она под каким-то предлогом заманила Иосифа в спальню, повисла у него на шее и тяжестью своего тела увлекла на ложе. Иосиф отчаянно сопротивлялся и в конце концов убежал, оставив свою одежду в руках искусительницы.

Глубоко оскорбленная в своей женской гордости, отвергнутая искательница любви отомстила за свое поражение. Она подняла ужасный крик и, когда со всех сторон сбежались слуги, показала им одежду Иосифа как доказательство его вины.

Вернувшись домой, Потифар узнал обо всем и, поверив лицемерному возмущению супруги, бросил Иосифа в темницу. Но даже в несчастье сын Иакова ничуть не утратил своей услужливости и предупредительности. За короткий срок он завоевал расположение начальника тюрьмы, и тот назначил его надзирателем над другими узниками. Иосиф был удобным человеком, которому можно было доверить повседневную работу и хозяйственные обязанности. Уж таков был его характер, всюду, где бы Иосиф ни появлялся, он выдвигался на первое место благодаря своему усердию и готовности к услугам. Неудовлетворенное честолюбие двигало им как в мелких, так и в серьезных делах, а в стремлении добиться похвалы Иосифу помогал практический и решительный ум и его способность нравиться начальству.

Однажды в темницу привели главного виночерпия и главного хлебодара царя египетского. Иосиф старался облегчить их участь в несчастье и прислуживал им. Неудачливые придворные отвечали ему дружбой, болтали с ним по целым дням, посвящали его в дворцовые интриги и рассказывали, какие слабости у царствующего владыки. Иосиф все это примечал в своей памяти и спустя недолгое время разбирался во всех дворцовых делах так хорошо, как будто сам там служил. Однажды за беседой выяснилось, что обоим придворным привиделись странные сны. Главному виночерпию снилась виноградная лоза: на ней выросли три ветви, которые сперва покрылись цветом, а потом на них созрели ягоды. И тогда он подставил чашу, выжал из ягод сок и подал напиток фараону.

Иосиф подумал немножко и предсказал виночерпию, что через три дня фараон помилует его и вернет на прежнее место. И по этому случаю Иосиф попросил виночерпия заступиться за него перед фараоном, ибо он без вины брошен в темницу. Главный хлебодар тоже рассказал Иосифу свой сон. Ему приснилось, будто на голове у него три корзины с хлебными изделиями, а птицы их выклевали у него. Иосиф помрачнел и предсказал ему, что через три дня его отдадут в руки палачей.

ВО ДВОРЦЕ ФАРАОНА. Действительно, спустя три дня предсказание Иосифа исполнилось. Фараон праздновал день своего рождения и во время пира вспомнил, как хорошо его обслуживал главный виночерпий. И фараон простил его, освободил из темницы и снова отдал ему ключ от дворцового погреба. Зато по отношению к главному хлебодару фараон остался непреклонен и приказал его казнить.

К сожалению, как это нередко бывает, главный виночерпий в счастье своем забыл о товарище по беде, который предсказал ему возвращение на свободу. Иосиф еще два года томился в темнице и потерял уже всякую надежду, что неблагодарный сдержит свое обещание. И трудно предвидеть, как сложилась бы судьба Иосифа, если бы фараон в свою очередь не стал видеть сны. Как-то ночью ему приснился такой сон: из реки вышли семь тучных коров и стали пастись на прибрежном лугу. Но вот вслед за ними из воды вышли семь тощих коров и пожрали тучных. В другой раз ему приснилось, что выросли из земли семь колосьев, налитых зерном, а потом рядом встали семь колосьев пустых и иссушенных ветром и пожрали здоровые колосья.

Загадочные сны привели фараона в смятение. Он созвал со всего Египта самых лучших волхвов и мудрецов, умеющих толковать сны. А они только головами качали, совещались и спорили между собой и в конце концов беспомощно развели руками и признались божественному владыке, что им не удается угадать скрытый смысл его сновидений.

Фараон был угрюм и подавлен, все во дворце пришли в мрачное настроение И только тогда главный виночерпий вспомнил об Иосифе. Предвидя удобную возможность добиться от фараона еще больших милостей, он рассказал ему про молодого еврея, который когда-то в темнице точно предсказал ему будущее. В душе фараона вспыхнула надежда. Не медля ни минуты, он приказал привести Иосифа. После того как узник остригся и сменил одежду, его ввели к фараону, и он пал ниц перед владыкой, а тот нетерпеливо спросил: «Мне снился сон, и нет никого, кто бы истолковал его, а о тебе я слышал, что ты умеешь толковать сны».

Иосиф внимательно выслушал фараоновы сны о тучных и тощих коровах, а также о колосьях — полных и хороших и тонких и иссушенных ветром. Подумав, Иосиф сказал, что в Египте будет семь лет урожайных, после которых наступит семь лет засухи и голода. Однако Иосиф не ограничился одним только предсказанием, а посоветовал фараону немедленно назначить мудрого управителя, который бы в годы изобилия собрал в амбарах одну пятую часть урожая с целью покрытия недостатка в годы бедствия. Фараону очень понравился этот совет. Он пристально вгляделся в открытое лицо статного юноши, и у него сразу мелькнула мысль, что он нашел человека, в котором почиет дух божий. И фараон тут же назначил Иосифа своим наместником и отдал в его руки управление всем Египтом. Ибо только диктаторскими мерами можно было осуществить хозяйственный план, который требовал наложения тяжелой дани как на феодалов-помещиков, так и на крестьян, живущих в нищете.

Иосифу исполнилось тридцать лет, когда он неожиданно из самых низин падения своего был возведен на вершину успеха и великолепия. После четырнадцати лет рабства он получил право приказывать своим бывшим хозяевам и стал правой рукой монарха, которого в Египте считали богом.

Согласно принятому придворному протоколу Иосифа облекли властью в чрезвычайно торжественной обстановке. Сидя на позолоченном троне, фараон вручил ему регалии, соответствующие высокой должности: золотой перстень, драгоценную цепь на шею и великолепные одежды. А затем он произнес священную фразу: «Я фараон; без тебя никто не двинет ни руки своей, ни ноги своей, во всей земле Египетской». В тот же день весь двор в колесницах, запряженных огненными конями, помчался в храм. Иосиф в качестве наместника восседал во второй, после фараоновой, колеснице, а когда он проезжал по улицам, глашатаи призывали население пасть на колени перед новым владыкой. В храме фараон нарек Иосифа новым египетским именем — Цафнаф-панеах, что буквально означало «бог говорит: да здравствует». Кроме того, фараон дал ему в жены дочь Потифера, влиятельного жреца из города Он (греческий Гелиополис), обеспечив Иосифу таким путем поддержку могучей жреческой касты.

ИОСИФ ПРАВИТ В ЕГИПТЕ. В течение семи урожайных лет Иосиф ездил по всей стране и лично следил за выполнением приказов. Амбары до краев заполнялись пшеницей, а в стране, невзирая на сбор дани, был такой достаток, что люди благословляли нового правителя. Везло ему и в семейной жизни, ибо супруга его Асенефа родила двух сыновей — Манассию и Ефрема.

Согласно предсказанию Иосифа, наступили годы засухи и голода, которые задели не только Египет, но и все соседние страны. Люди страдали от голода, и, когда они обратились с мольбой к фараону, чтобы он приказал открыть перед ними амбары, фараон отослал их к Иосифу. Как рачительный хозяин, Иосиф внял их просьбе, но не стал распределять хлеб даром. Сначала люди должны были платить за продовольствие деньгами, а когда денег у них не осталось, продавали лошадей, овец, волов и ослов, лишь бы избежать мук голода. В конце концов они лишились земли и сами отдали себя в рабство. Таким образом, после семи лет катастрофы вся земля вместе с теми, кто ее возделывал, перешла в полную собственность к фараону. Только жрецы сохранили свое имущество, так как фараон, считаясь с их влиятельностью, разрешил им в годы благоденствия самим собирать запасы. Едва только вся земля отошла к фараону, Иосиф стал сдавать ее в аренду и возвестил народу: «Вот я купил теперь для фараона вас и землю вашу; вот вам семена, и засевайте землю; когда будет жатва, давайте пятую часть фараону, а четыре части останутся вам на засеяние полей, на пропитание вам и тем, кто в домах ваших, и на пропитание детям вашим». И люди клялись, что будут верно служить фараону. С тех пор вступил в жизнь закон, согласно которому египетский народ отдавал фараону пятую часть своего урожая. Закон этот, однако, не распространялся на жрецов, и благодаря этому они богатели и росло их могущество.

РОД ИАКОВА СТРАДАЕТ ОТ ГОЛОДА. В Ханаане тоже была страшная засуха. Прослышав, что в Египте можно приобрести пшеницу, Иаков послал десятерых своих сыновей в страну фараона за хлебом. Дома он оставил только Вениамина, которого любил так сильно, что не соглашался отпустить его, доверив братьям заботу о нем. Братья навьючили на ослов пустые мешки и тронулись в дальний путь. В Египте их допустили пред лицо высшего начальника в государстве, ибо только он лично мог продать им хлеб. Взглянув на просителей, прибывших из Ханаана, Иосиф испытал сильное потрясение. Он вмиг узнал братьев, которые некогда продали его за двадцать сребреников. Однако он не открыл им, кто он такой, и разговаривал с ними через переводчика. Не мог он также отказать себе в удовольствии и не попугать их. Во всеуслышание он обвинил их, будто они пришли в Египет не за тем, чтобы купить пищу, а как соглядатаи. Братьев от страха бросало в жар и в холод. Они всячески оправдывались, уверяли, что пришли только за хлебом, рассказывали, что у их престарелого отца, который прислал их сюда, было двенадцать сыновей, из них самый младший остался дома, а один брат пропал без вести.

Иосиф, нахмурясь, выслушал их и не подал виду, как глубоко взволновало его сообщение о том, что Иаков и Вениамин живы. Притворяясь крайне разгневанным, он упрямо обвинял братьев, будто они пришли со шпионскими целями. Он предупредил их, что бросит всех в темницу и только одного отпустит домой за младшим братом, которого велел привести в доказательство правдивости всех их россказней. Иосиф остался глух к заверениям и мольбам братьев, призвал стражников и приказал отвести их в темницу.

Спустя три дня ему все-таки стало жаль братьев, и он решил смягчить приговор. Он призвал их к себе еще раз и заявил, что продаст им хлеб и позволит вернуться в Ханаан с условием, что они приведут ему младшего брата, и лишь одного из них оставит в темнице в качестве заложника.

Не подозревая, что египетский начальник понимает еврейский язык, сыновья Иакова стали горько сокрушаться и говорили друг другу, что их постигло справедливое наказание за бесчестный поступок, который они совершили в отношении брата. Таким образом, Иосиф узнал, что виновные в черном деле сожалеют о содеянном ими и что по существу они неплохие люди. И он так глубоко расчувствовался, что ему пришлось выйти в соседнюю комнату и там, в одиночестве, выплакать сердечную боль и незарубцевавшуюся тоску по семье. Вытерев слезы, Иосиф взял себя в руки, приказал наполнить мешки братьев хлебом и только старшего из них, Симеона, велел отвести в тюрьму как заложника. Втайне от братьев Иосиф приказал также вернуть им деньги, заплаченные за хлеб, и украдкой вложить их в мешки. Таким путем он хотел испытать их честность. Сыновья Иакова отправились в Ханаан с ослами, навьюченными мешками с пшеницей. В пути братья остановились на ночлег. Развязав мешки с пшеницей, чтобы дать корм ослам, они нашли свои деньги, уплаченные за хлеб. В убежденьи, что произошла какая-то ошибка, братья решили вернуть деньги, когда в следующий раз прибудут в Египет. Произошло это, однако, не скоро, ибо Иаков ни за что на свете не соглашался расстаться с Вениамином, а Симеон тем временем уже терял надежду, что выйдет когда-нибудь на волю. Лишившись Иосифа, отец боялся за жизнь младшего сына, видел в нем единственную усладу своей старости. Не помогали ни угрозы, ни мольбы, не подействовало даже обещание Рувима, что он позволит убить двух своих сыновей, если не приведет назад Вениамина. Иаков оставался непреклонным, в связи с чем братья решили не ходить в Египет во второй раз, так как боялись предстать перед египетским начальником без Вениамина.

Вскоре привезенные запасы пищи истощились, и люди снова стали страдать от голода. У Иакова не было другого выхода; пришлось ему скрепя сердце отпустить и Вениамина вместе с остальными сыновьями. И чтобы задобрить египетского начальника, Иаков послал ему в подарок немного бальзаму и меду, благовонные травы и ладан, фисташки и миндаль. И велел он также вернуть египетскому начальнику деньги, которые совершенно необъяснимым образом очутились в мешках.

Братья отправились в Египет с самыми мрачными предчувствиями, но Иосиф, увидев Вениамина, принял их милостиво. Он велел поварам готовить пир, а гостей поручил опеке домоправителя, чтобы они могли отмыться от пыли. Братья воспользовались этим случаем, чтобы вернуть деньги, найденные в мешках. Но, к их удивлению, слуга Иосифа отказался принять деньги и успокоил их словами: «Будьте спокойны, не бойтесь… серебро ваше дошло до меня». Братья вздохнули с облегчением, а тут сразу же их ожидала новая радость. Домоправитель привел из темницы Симеона и дал ему чистые одежды, ибо он также был приглашен на пир.

Во дворце братья до земли поклонились египетскому начальнику и поднесли ему дары, присланные Иаковом. Иосиф приветствовал их, оглядел дары и спросил про здоровье отца. А когда он поднял глаза на Вениамина, брата своего, такая любовь вскипела в нем, что только величайшим усилием воли сдержал он слезы. Он стремительно вышел во внутреннюю комнату и выплакался там без свидетелей. Потом он умыл лицо и, вернувшись в празднично убранный зал, приказал подавать к столу. Во время пира Иосиф заботился, чтобы юному Вениамину доставались самые лакомые кусочки. Вскоре за столом воцарилось веселье, все напились.

ИОСИФ ПОДВЕРГАЕТ БРАТЬЕВ НОВОМУ ИСПЫТАНИЮ. На следующий день Иосиф приказал своему домоправителю, чтобы он снова положил деньги в мешок каждого из братьев, а в мешок Вениамина велел сверх того подбросить свою серебряную чашу, по которой он не раз гадал, предсказывая себе будущее.

Едва сыновья Иакова вместе с навьюченными ослами очутились за пределами города, Иосиф послал за ними в погоню своего домоправителя. Они здорово испугались, когда их внезапно окружили вооруженные солдаты на боевых колесницах. Домоправитель с грозным видом подошел к братьям и обвинил их в краже серебряной чаши наместника. Братья, разумеется, горячо возражали и, согласившись, чтобы их обыскали, заявили: «У кого из рабов твоих найдется (чаша), тому смерть; и мы будем рабами господину нашему». Но домоправитель ответил, что он отведет в тюрьму только вора. Каково же было удивление братьев, когда серебряную чашу извлекли из мешка Вениамина! Сыновья Иакова в отчаянии рвали на себе одежды и оплакивали свою злосчастную судьбу. И в этот момент они успешно выдержали второе испытание, которому их подверг Иосиф. Ибо они решили не покидать Вениамина в беде и вместе с ним вернулись в египетскую столицу.

Придя во дворец, они пали в ноги Иосифу и умоляли, чтобы он оставил их в рабстве вместе с Вениамином. Но египетский начальник не пожелал принять их жертву и настаивал, чтобы один только Вениамин понес наказание. Тогда вышел вперед Иуда и смело произнес такие слова: «Господин мой спрашивал рабов своих, говоря: „есть ли у вас отец или брат?“ Мы сказали господину нашему, что у нас есть отец престарелый, и (у него) младший сын… Теперь, если я приду к рабу твоему, отцу нашему, и не будет с нами отрока… то он, увидев, что нет отрока, умрет… Итак, пусть я, раб твой вместо отрока останусь рабом у господина моего, а отрок пусть идет с братьями своими». Видя, что единокровные братья оказались достойными людьми, Иосиф больше уже не мог скрывать свои чувства. Он удалил из комнаты всех египтян и открыл братьям, кто он есть. Все его величие сразу улетучилось, и он разразился таким громким плачем, что слышно было во всех закоулках дворца. Братьев словно гром поразил; они вовсе даже не обрадовались, а забеспокоились, не захочет ли Иосиф отомстить им за обиды. Но Иосиф нежно их расцеловал и с особенно теплым чувством обнял Вениамина, младшего братца. Когда он вдоволь натешился и отер слезы радости, то сказал, и в голосе его звучало нетерпение: «Идите скорее к отцу моему и скажите ему: так говорит сын твой Иосиф: „Бог поставил меня господином над всем Египтом; приди ко мне, не медля. Ты будешь жить в земле Гесем; и будешь близ меня, ты, и сыны твои, и сыны сынов твоих, и мелкий и крупный скот твой, и все твое. И прокормлю тебя там, ибо голод будет еще пять лет; чтобы не обнищал ты, и дом твой, и все твое“».

Весть о необычайной встрече быстро дошла до царского дворца. Фараон в милости своей уполномочил Иосифа перевести из Ханаана всю семью и послать за ними колесницы, чтобы легче им было перебираться. Иосиф сделал так, как разрешил ему его господин. Кроме того, он щедро оделил дарами всю свою семью. Единокровным братьям велел выдать по две смены одежды, а Вениамину пять смен одежд и триста сребреников, а отцу помимо одежд и денег послал много других богатств Египта. Подарки навьючили на хребты десяти ослов, а десять ослиц везли пшеницу и другие припасы, чтобы при переезде в Египет люди Иакова не терпели голода. Когда сыновья прибыли в Ханаан и рассказали отцу, какое приключение произошло с ними при дворе фараона, он сперва не поверил и воодушевился только тогда, когда увидел привезенные дары. Плача от радости, он сказал: «Довольно, еще жив сын мой Иосиф; пойду и увижу его, пока не умру».

РОД ИЗРАИЛЯ ПОСЕЛЯЕТСЯ В ДЕЛЬТЕ НИЛА. Род Израиля в количестве шестидесяти шести человек двинулся в Египет и остановился в земле Гесем, у дельты Нила. Когда Иосифа уведомили о приезде отца, он помчался в колеснице навстречу и с плачем кинулся ему на шею. Взволнованный старец сказал Иосифу: «Умру я теперь, увидев лице твое; ибо ты еще жив». Потом Иосиф повел отца и пятерых из своих братьев во дворец и представил их своему благодетелю. В ответ на просьбу братьев фараон разрешил им поселиться в земле Гесем, а затем с уважением поглядел на седовласого Иакова, который с чувством собственного достоинства стоял перед ним в широкой шерстяной одежде, с пастушеским посохом в руке. И фараон спросил у Иакова: «Сколько лет жизни твоей?» «Дней странствования моего сто тридцать лет», — ответил старец и, подняв правую руку, благословил фараона.

Пастбища в Гесеме были тучные и обильные. Израильские поселенцы быстро освоились на новых местах. Иаков жил еще семнадцать лет, а когда почувствовал приближение смерти, попросил Иосифа, чтобы он его похоронил рядом с дедом и отцом в Махпеле, близ Мамре. Перед смертью Иаков принял в лоно своей семьи Манассию и Ефрема, сыновей Иосифа и египтянки. Благословив двенадцать своих сыновей, от которых должно было произойти двенадцать колен Израилевых, он повернулся к стене и испустил дух. Останки его набальзамировали по египетскому обычаю. Погребальный обряд длился сорок дней, после чего весь Египет оплакивал его семьдесят дней. К могиле Авраама в Ханаане потянулась многолюдная похоронная процессия, в которой приняли участие все сановники фараона. За гробом шли плакальщицы. Они так отчаянно причитали, что жители Ханаана удивлялись: какого же это великого египтянина хоронят в их земле? Иосиф дождался еще внуков и умер, когда ему было сто десять лет. Перед смертью он выразил горячее пожелание: если народ израильский когда-нибудь вернется в Ханаан, то пусть заберет с собой его останки и похоронит рядом с Иаковом. Иосифа также набальзамировали и положили в гроб по старому египетскому обряду.

Сказание о Иосифе с давних времен пользовалось широкой популярностью и вошло в фольклор тех народов, которые находили в Библии пищу для своего воображения. Удивляться тут нечему. Ведь это типично народное предание с острой фабулой, оно полно необычайных приключений и овеяно очарованием сказки, даже можно сказать — баллады. Его заключительная мораль отвечала духовной потребности простого, обездоленного человека, вечно жаждущего справедливости.

Помимо того, у сказания о Иосифе есть еще одна примечательная черта. Мы не встречаем в нем образов, целиком злых или целиком добрых, характеров, абсолютно черных или абсолютно светлых. В юности Иосиф был несносным задавакой, балованным папенькиным сынком, но в последующие годы, под влиянием страданий и непреходящей тоски по родному дому, он изменился и проявил величие души. Единокровные братья в приступе гнева подло обошлись с ним, но, как впоследствии выяснилось, они, по сути дела, вовсе не были негодяями. Всю жизнь их мучили укоры совести, они искренне любили старика отца, в денежных расчетах соблюдали честность, а когда Вениамину угрожало рабство, то решили разделить его горькую участь и, следовательно, проявили величайшую самоотверженность.

Такое проникновенное знание всей сложности человеческой натуры, такая снисходительность к человеку со всеми его пороками свидетельствуют о великой жизненной мудрости, необычной для эпох всеобщего варварства. Древнееврейские пастухи, авторы сказания о Иосифе, были людьми суровых нравов, грубыми, со множеством предрассудков. И все-таки, живя в степях, среди диких скал, они, к чести своей, сумели выработать в себе некую своеобразную зрелость чувств и знание человеческой психологии. Конечно, найдутся люди, которые скажут, что история Иосифа — это, по существу, дифирамб в честь родовой солидарности, столь характерной для народов Востока, и, стало быть, нечто понятное и естественное у семитов. Да, с таким мнением можно согласиться. Однако это не исключает того факта, что в манере ведения фабулы и в обрисовке характеров поражает зрелость взгляда на тогдашний мир. Именно благодаря этому его качеству сказание об удачах и невзгодах Иосифа всегда трогало людей и сохранило непреходящую свежесть.

Ученые предполагали, что обнаружат родословную этого библейского сказания в литературе народов, соседствующих с Палестиной, как это неоднократно случалось в связи с другими сказаниями Ветхого завета.

Одно время казалось, что корни происхождения сказания об Иосифе ведут к литературе Египта. В так называемом папирусе д'Орбиней прочитано сказание «О двух братьях», типичная для той далекой эпохи сказка с моралью. В ней речь идет о женатом Анубисе и его младшем брате, по имени Бата. Бата был холост и работал в хозяйстве старшего брата. Однажды жена Анубиса задумала его соблазнить. Но юноша возмущенно отверг ее заигрывания. Тогда двуличная женщина пожаловалась мужу, обвинила Бату, будто он взял ее силой и больно побил, когда она пыталась защищаться. Анубис пришел в бешенство и хотел убить ни в чем не повинного Бату.

Египетское сказание действительно напоминает эпизод с Иосифом и женой Потифара. Но сходство сводится исключительно к этому случаю, являющемуся в библейской фабуле лишь мелким фрагментом. Можно даже сомневаться в том, что он заимствован из египетской литературы. Тема вероломной жены, тема прелюбодеяния была в те времена очень модной; она повторяется в сказаниях многих народов Древнего Востока и, вероятно, была в ходу и в Ханаане. И в конечном счете приходится признать, что прославленное сказание о приключениях Иосифа в своей несравненной оригинальности является творением древнееврейской фантазии.

Однако является ли это только плодом фантазии? Не лежит ли в основе библейского сказания нечто действительно происходившее? Ведь известно, что в народной традиции памятные исторические факты обрастают чертами легенды, и часто до такой степени, что трудно отличить правду от вымысла. История Иосифа, быть может, и легендарна, однако это не исключает возможности того, что какая-то ветвь евреев в самом деле поселилась в Египте, где им жилось совсем не плохо. Возможно даже, что Иаков с сыновьями и были этими поселенцами и что один из сыновей, по имени Иосиф, сделал блестящую карьеру при дворе фараона.

Ученые размышляют над этими вопросами, но, не располагая никакими историческими документами, они вынуждены довольствоваться гипотезами, к которым приходят с помощью дедуктивного метода. Поэтому давайте проследим ход их рассуждений. Это необычайно увлекательная экскурсия. Она позволит нам проникнуть в тайны приемов, какими пользуются ученые при реконструкции истории. Кроме того, она даст нам то эстетическое удовольствие, какое испытывает разум, когда на основе распыленных данных приходит к логическому решению проблемы.

В результате очень кропотливых подсчетов, которые ввиду их сложности мы не станем пояснять, среди ученых утвердилось мнение, что Иаков жил на двести пятьдесят лет позднее Авраама. Если это верно, то история Иосифа относится примерно к XVII веку до н. э. Приводимые учеными даты колеблются между 1730 и 1630 годами до н. э. Незадолго до этого Египет пережил самый бурный период своей долгой истории. Около 1780 года до н. э. страну потрясли революционные события. Восстал угнетенный народ — крестьяне, ремесленники, солдаты и рабы — в больших феодальных владениях. Порабощенное население на некоторое время даже захватило в свои руки управление государством. Последствия этого взрыва еще долго давали о себе знать, и в XVII веке до н. э. политическая мощь Египта сильно пошатнулась.

В этот период политического упадка страну потрясло страшное несчастье. С востока надвинулась неисчислимая рать чужеземных воинов и, как горная лавина, низринулась на Египет. Захватчики, закованные в железные латы, вооруженные длинными мечами, с быстротой молнии мчались на боевых колесницах, запряженных лошадьми. Египтяне впервые в жизни столкнулись с новым способом ведения боя: взмыленные кони и колесницы, ощетинившиеся пиками воинов, привели их в великое смятение. Египетские солдаты сражались в пешем строю и почти нагие; прежде чем они успевали воспользоваться своими копьями, пращами и луками, их топтали конские копыта и давили колеса боевых колесниц. Они попросту оказались беспомощными перед навязанным им темпом боя. Непобедимая на протяжении веков египетская держава была стерта в прах, и слава фараонов угасла почти на два столетия.

Захватчиками были гиксосы. Их вожди переняли все внешние атрибуты власти фараонов и продержались в покоренном Египте около ста пятидесяти лет, огнем и мечом подавляя малейшие проявления бунта. Гиксосы, правда, оккупировали только Нижний Египет с дельтой Нила, но провинциальные правители Верхнего Египта тоже стали их данниками.

Столицей новых господ Египта стал Аварис — город, лежавший в восточной части дельты.

Самое название — гиксосы — толковалось по-разному: когда-то считали, что оно означает «вожди пустыни» или «цари пастухов». Новейшие исследования показали, что слово это скорее следует переводить как «цари чужеземных стран». Гиксосы были семитами и говорили на языке, который, по всей вероятности, приближался к ранней форме развития древнееврейского языка. Из надписей на скарабеях мы знаем, что вожди гиксосов носили типично семитские имена, как, например, Анатер, Хиан, Якобер. Предполагается, однако, что гиксосы составляли только немногочисленную верхушку воинов, в то время как солдатскую массу образовал недисциплинированный сброд — разноплеменные и разноязычные обитатели пустынь и гор, грабители, авантюристы и бродяги. Это были хищники, алчущие крови и разбоя, свалившиеся на Египет, как туча саранчи.

Вторжение гиксосов, по-видимому, было следствием огромных этнических сдвигов, которые переживала Месопотамия, этот бурлящий котел народов. Во втором тысячелетии с севера туда вторглись азиатские племена гурритов. Они оттеснили семитские народы, в том числе и гиксосов, в Сирию и Палестину. Археологические раскопки в Иерихоне показали, что в течение определенного времени этот древний город занимали гиксосы. Таким образом, можно предполагать, что покорители Египта держали в своих руках и Палестину.

Теперь возникает вопрос: какое касательство к этим событиям имеют Иосиф и его братья? Ученые в наши дни единодушно сходятся во мнении, что эмиграция семидесяти израильтян в Египет совпадает с периодом господства гиксосов. Род Иакова предположительно был подхвачен общей волной вторжения либо же прибыл о Египет уже после того, как страной завладели гиксосы. Иакова и его потомство там встретили гостеприимно, поскольку они состояли в близком родстве с оккупантами, а те, вероятно, были заинтересованы в том, чтобы привлечь в покоренную страну как можно больше азиатов. Еврейский историк Иосиф Флавий говорит о гиксосах как о своих предках, а в египетских текстах XVI века до н. э. упоминаются ханаанские кочевые племена, которые осели в Египте.

На этом политическом фоне многие сомнительные эпизоды библейского сказания находят свое логическое истолкование. И прежде всего разъясняется вопрос о возведении Иосифа на пост наместника фараона. Трудно себе представить, чтобы в обычных условиях родовитые египтяне согласились доверить высокую должность одному из презираемых ими азиатов. В книге Бытие (гл. 46, ст. 34) о евреях буквально сказано так: «…мерзость для египтян всякий пастух овец». Легко понять, что гиксосские фараоны, с подозрением относившиеся к местному населению, питали больше доверия к близким им по происхождению и языку азиатам, пришедшим из Ханаана. Даже фараоны-египтяне иногда проводили подобную политику в отношении отдельных лиц. Фараону Эхнатону, создателю монотеизма и почитателю бога солнца Атона (ок. середины XIV в. до н. э.), приходилось бороться с оппозицией жрецов, аристократии и даже широких кругов общества, сохранявших верность традиционному богу Амону. В такой ситуации он подбирал себе приближенных из угнетенных слоев, которым мог больше доверять. В гробнице одного из его высоких сановников найдена следующая надпись: «Я был человеком низкого происхождения по отцу и матери, но царь поставил меня на ноги. Он позволил мне выдвинуться… Я был человеком без собственности, а он в щедрости своей дал мне повседневную пищу, мне, который некогда, как нищий, должен был просить кусок хлеба».

В Тель-эль-Амарне (руины столицы этого фараона) обнаружен саркофаг вельможи, состоявшего на службе у Эхнатона. Звали вельможу Нехем, и он был азиатом. А визирь этого фараона Янхаму стал всесильным человеком при дворе, хотя и принадлежал к семитской расе.

Как мы можем судить по приведенным фактам, в головокружительной карьере Иосифа не было ничего невероятного. Впрочем, он управлял Египтом в соответствии с типичной для оккупанта политикой угнетения. Воспользовавшись семью голодными годами, он раздавал хлеб не бесплатно, а заставлял платить за него — сперва золотом, серебром и драгоценностями, потом землей и, наконец, личной свободой. Своей политикой Иосиф разорил и вверг в рабство независимого землепашца и ослабил класс землевладельцев. Вся земля вместе с возделывающими ее людьми стала собственностью фараона. Вероятно, с этого момента датируется в Египте система неограниченной царской власти. Только жрецы избежали участи остального населения, ибо сами накапливали запасы продовольствия в своих больших имениях, а гиксосы, считаясь с их влиятельностью, не решались чинить им препятствия. Таким образом, при содействии Иосифа в Египте совершилась глубокая экономическая революция с далеко идущими последствиями.

Мы уже говорили, что Египет на протяжении своей истории видел несколько кровавых революций. Их традиции жили в сознании угнетенных масс. Непосредственной причиной восстаний являлись эпидемии голода, повторявшиеся периодически через более или менее равные промежутки времени. О том, как бурно протекали восстания, сообщает лейденский папирус в форме стихов, приписываемых египетскому богачу, по имени Ипувер. Мы находим у него, например, такую фразу: «Бедные люди стали обладателями богатства, и в то время, как еще недавно они не имели даже сандалий, теперь они владеют сокровищами». В другом месте мы читаем: «Детей вельмож разбивают о стены, все бегут из города… Тот, кто не спал даже рядом со стеной, стал собственником опахала. Тот, кто не имел даже лодки, стал владельцем кораблей. Тот, кто не имел даже куска хлеба, стал владеть закромами… Тот, кто спал прежде без жены из-за бедности, находит теперь знатных женщин». И еще последняя, очень красноречивая цитата: «Столица царя была захвачена в один час. Бедняки взяли в плен царя. Придворные выгнаны из дома царя. Чиновники убиты, и документы их взяты».

Гиксосский фараон, несомненно, отдавал себе отчет в революционной традиции Египта и поэтому боялся, как бы новое восстание народных масс не расшатало его власть, в особенности потому, что был он чужим, ненавистным деспотом. Таким образом, когда Иосиф предложил свой план предотвращения грядущего голода, фараон приветствовал его как мужа, ниспосланного провидением. Этим объясняется и особо привилегированное положение Иосифа при дворе, и милости, какими его осыпал фараон.

Человек, настроенный скептически, мог бы нам возразить, что все это искусно построенное рассуждение опирается всего лишь на очень лаконичные упоминания в Библии и в первую очередь на догадки, так как твердо не установлено, что израильтяне поселились в Египте в период властвования гиксосов. Библейская хронология весьма проблематична, и поэтому нельзя с полной уверенностью сказать, когда именно Иаков и его род забрели в Египет. Это в равной мере могло случиться и до вторжения гиксосов, и после их изгнания.

Ответ на эти сомнения мы находим в замечательном анализе библейского текста, который дает французский египтолог Пьер Монте в книге «Египет и Библия». Монте делится с читателями следующими наблюдениями:

Иаков, как мы уже знаем, поселился в земле Гесем, лежавшей к востоку от дельты Нила. Иосиф, будучи наместником фараона, жил, разумеется, рядом со своим владыкой в столице. При известии о прибытии семьи Иосиф незамедлительно сел в колесницу и поспешил навстречу отцу. Потом он вернулся к фараону, чтобы рассказать ему о своей поездке. Из Библии совершенно неопровержимо следует, что события эти произошли на протяжении очень короткого времени, если даже не в один и тот же день.

В книге Бытие (гл. 45, ст. 10) Иосиф обещает отцу, что поселит его в земле Гесем и, стало быть, поблизости от себя. Отсюда сам собой напрашивается вывод, что столица, в которой жил Иосиф, должна была находиться на небольшом расстоянии от земли Гесем, то есть в самой дельте. Ею ни в коей мере не могли быть такие города, как Мемфис, Фивы или Фаюм. Они лежали слишком далеко от Гесема, и путешествие Иосифа в колеснице заняло бы несколько дней. К тому же, как утверждает французский египтолог Масперо, в Египте ввиду отсутствия подходящих дорог никогда не пользовались колесницами для дальних путешествий. Такие путешествия, как правило, совершались на барках по главной коммуникационной артерии, которой являлся Нил.

Все вышеприведенные обстоятельства служат нам как бы путевыми столбами, стрелки на которых дружно направлены в сторону Авариса, столицы гиксосов. Мы теперь уже знаем, что Аварис лежал в дельте Нила, так как руины этого города вместе со множеством гиксосских печатей раскопаны по соседству с современной деревней Сан-эль-Хагар. И если Иосиф осуществлял власть в Аварисе, то отпадают всякие сомнения: историю его жизни надо вместить в эпоху властвования гиксосов. Более поздняя дата полностью исключается, так как после изгнания завоевателей родовитые фараоны XVIII династии перенесли столицу в Фивы. Как видим, гиксосская теория опирается на вполне солидные предпосылки, и поэтому ее признают теперь многие ученые.

В библейском сказании поражает историческая точность в воссоздании египетских обычаев. Это касается прежде всего погребальных обрядов, связанных со смертью Иакова и Иосифа. Их останки бальзамировали в течение сорока дней, а мумию положили в деревянный гроб. Уже Геродот сообщает, что процесс бальзамирования продолжался в Египте сорок дней, — это подтверждают и тексты папирусов, найденных в гробницах царей и вельмож.

Вспомним, что Иосифа подстригли, прежде чем он предстал перед фараоном. Эта, казалось бы, мелкая подробность весьма красноречива, так как лишний раз свидетельствует о знакомстве с египетскими обычаями. В Египте никому не разрешалось носить бороду; привилегия эта принадлежала исключительно одному фараону, который, впрочем, подвешивал искусственную бороду. Иосиф, будучи евреем, вероятно, отпустил бороду, и поэтому его остригли, как того требовал придворный этикет.

Так же обстоит дело с возведением Иосифа на должность наместника фараона. Торжественная церемония протекала в соответствии с тем ритуалом, с каким нас знакомят папирусы и картины в гробницах. Новый вельможа получал из рук фараона как почетные дары, отвечающие его высокому званию, драгоценную цепь на шею, дорогую одежду и, сверх того, жену знатного рода. Во время торжественных шествий наместник занимал одну из позолоченных дворцовых колесниц и ехал сразу же за колесницей фараона. Египтяне заимствовали у гиксосов обычай пользоваться лошадьми, и церемониал этот и после изгнания захватчиков сохранился в Египте.

В библейском сказании знаменательно еще и то, что имена, которые там приводятся, тоже типично египетские. Фараон назвал Иосифа Цафнаф-панеах, что означает «Бог говорит: да здравствует». Жену Иосифа звали Асенефа или Асенет, то есть «принадлежащая (богине) Нет» (богине, почитаемой в дельте Нила), а Потифер или Потипера — это искаженное имя «Па-ди-па-ре», означающее «(тот), которого дал (бог) Ра».

Стоит еще добавить, что сказание об Иосифе дает четкое представление о египетской топографии. Сообщаемые подробности позволяют легко ориентироваться в расположении земли Гесем и по косвенным признакам установить, в какой именно столице жил Иосиф.

Короче говоря, материал, из которого построена египетская декорация, полностью выдержал экзамен современных научных исследований. Вряд ли сегодня стоит ломать копья по поводу того, был или не был Иосиф фигурой исторической, но не вызывает сомнений то, что сказание возникло в самом Египте. Его авторами были люди, которые так детально знали эту страну, что безусловно жили там в течение долгого периода времени. В данном обстоятельстве мы находим подтверждение того факта, что какая-то ветвь евреев — возможно, это был и род Иакова — действительно поселилась в дельте Нила, на плодородной земле Гесем.

Не исключено даже, что библейское сказание является отголоском исторического события, и один из евреев, по имени Иосиф, действительно достиг высокого положения при дворе фараона. Впоследствии вокруг его фигуры возникла легенда, которую сложили евреи, гордившиеся своим знаменитым предком.^{19}

Но если так оно и было, то почему нет ни одного упоминания об Иосифе в египетских хрониках? Обычно они очень обстоятельны и полны подробностей, а семит на должности наместника — событие слишком серьезное, чтобы о нем можно было умолчать. Такого рода пробел в египетской историографии казался подозрительным и возбуждал сомнения в реальности фигуры Иосифа.

Нельзя, однако, забывать об очень важной вещи. Гиксосы вызывали к себе такую ненависть, что египтяне уничтожали все, что напоминало о периоде их власти. Даже летописцы обходят молчанием период гиксосской оккупации. Исторические хроники внезапно обрываются на 1730 годе до н. э. и возобновляются только после 1580 года до н. э. Одной из жертв этого вымарывания ста пятидесяти лет истории пал также Иосиф, слепой исполнитель гиксосской политики, ответственный за глубокие экономические перевороты, непопулярные у египтян. Его действия позднее тягостно отразились на израильтянах, которые после смерти Иосифа долго еще оставались на земле Гесем.^{20}