Библиотека литературы Древней Руси. Том 12 (XVI век)

ОРИГИНАЛ

Книга степенна царскаго родословия иже в Рустей земли въ благочестии просиявшихъ богоутверженных скипетродержателей, иже бяху от Бога яко райская древеса насаждени при исходищих вод, и правоверием напаяеми, богоразумием же и благодатию возрастаеми, и Божественою славою осияваеми явишася, яко сад доброраслен и красен листвием и благоцветущ, многоплоден же и зрел и благоухания исполнен, великъ же и высоковерхъ и многочадным рождиемъ, яко светлозрачными ветвми, разширяемъ, богоугодными добродетельми преспеваем. И мнози отъ корени и от ветвей многообразными подвиги, яко златыми степенми, на небо восходную лествицу непоколеблему водрузиша, по нейже невозбраненъ к Богу восход утвердиша, себе же и сущим по нихъ. Им же бяше благочестию началница богомудрая в женах, святая и равноапостолная великая княгини Ольга, супружница Игорева Рюриковича, еяже торжественое Слово в начале, преже оглавления книги сея предложено суть.

По том же преславнаго внука ея, равнаго апостоломъ, святаго и блаженнаго царя и великаго князя Владимера, и семени его праведнаго, иже мнози от них, мужеска полу и женска, Богу угодиша въ благоденственомъ державстве, в супружестве живуще и во благородном многочадии, овии же — безсупружествомъ, чистотою, иночествомъ, и мучением за Христа, и на бранех храбростию, и благодарнымъ терпением во пленениих, в нужах, и в юзах, и в темницах, и в межеусобных крамолах, озлоблениемъ и лишениемъ очию и заточениемъ, и ини же — самоволною нищетою, и странствиемъ, и богомудростнымъ претворения уродством, и бездомъствием во отечествиихъ и в чюжеземствиих, и прочими добродетельми; паче песка умножишася, и никтоже может исчести их.

Чюдныя же повести, ихже елико возмогохом отчасти изобрести, и сия зде, в книзе сей, степенми разчинены суть и граньми обьявлены и главами с титлами сказуеми, имиже возможно всяку повесть, в книзе сей реченну, немедлено обрести, идеже и святейших митрополит всеа Русии имена вчинена суть, и о прочих святых, и знамения, иже с небеси от Бога, о немже и начало книги сея речется, и прочая.

ПЕРЕВОД

Степенная книга царского родословия утвержденных Богом и просиявших в Русской земле скипетродержцев, кто был словно райские дерева, насажденные Богом у источников вод, кто явил себя в сиянии Божественной славы, напоенный правоверием и взращенный в благоразумии и благодати, будто чудно разросшийся с прекрасной листвою цветущий сад, полный зрелых плодов и благоухания, широко разросшийся, с высокой кроною, расширяющийся <в своих размерах> многодетным потомством, как светлыми побегами, споспешествуемый богоугодными добродетелями. <Из них многие>, из корня и ветвей, разнообразными подвигами, как златыми ступенями, возвели неколебимую, ведущую на небо лестницу, по которой проложили беспрепятственный путь к Богу для себя и для тех, кто будет за ними. А была у них основательницей благочестия умудренная Богом мудрейшая средь жен святая и равноапостольная великая княгиня Ольга, супруга Игоря Рюриковича, о ней торжественное Слово предложено в начале, перед оглавлением сей книги.

А затем <родословие> преславного ее внука, равного апостолам, святого и блаженного царя и великого князя Владимира, и праведного его потомства; из них многие, мужского пола и женского, живя в супружестве и в благородном многочадии, угодили Богу благоденственным правлением, а другие — безбрачием, чистотою, иночеством и страданием за Христа, и в битвах храбростью, и кротким терпением в плену, в притеснениях, в узах и темницах, и в междоусобных распрях, муками и потерею очей и заточением, иные же — добровольной нищетой, и странничеством, и богомудрым притворным юродством, и бездомностью на родине и на чужбине, и другими добродетелями; больше песка они умножились, и никто не в силах их счесть.

Дивные же повествования, те, которые мы отчасти, насколько смогли, собрали, сии здесь, в сей книге, распределены по степеням и обозначены гранями, озаглавлены же как главы с заглавиями, с помощью которых можно без промедления найти всякое повествование, рассказанное в этой книге, где и святейших митрополитов всея Руси учинены имена и <рассказано> о прочих святых и о знамениях с небес от Бога, о чем и в начале книги сей говорится, и все прочее.

ОРИГИНАЛ

Благослови, отче.

Приидете вси правовернии всея Руския земля собори, всяко достояние и всякъ возрастъ, возрадуемся Господеви и поклонимся, и припадемъ, поюще ему песнь в веселии, хваляще и благословяще пресвятое имя его и великую милость, юже сотвори дивно с нами, яко воцарися в нас и укрепил есть нас неподвижно веровати ему, единому в Троицы Отцу и Сыну и Святому Духу, истинному Богу нашему, яко той сотвори нас и призва ко своей благодати, стяжав нас себе люди изрядны, царское священие, язык святъ, очистив водою и освятив Духом Святым, и пременивъ нас от прелести идолскаго помрачения, тмы греховныя, в познание света божественыя его благодати и истинны, и показавый нас сыны света и сыны дневи. Не ходатай бо, ни ангелъ, ни апостоли, ни пророцы, ни учителие и изряднии, ни книжницы премудрии, ни ветии словеснии научиша ны в познание таковыя превеликия божественныя благодати, но сам Господь Исусъ Христосъ,[798] яко весть своим неизреченным промыслом конечное свое милосердие, богатно хотя излияти в Рустей земли.

Зачало. И тако первее благоволи вдохнути благодать свою в душу немощнейшаго сосуда женскаго состава; аще и по естеству немощенъ бяше сосуд, но великое сокровище благодати блюдомо есть в сосуде; и кто может украсти е? Его же сосуда избра Господь вдовствена и целомудрена, премудрости и разума исполнена, и всюду кипяща духовным благовонием; еще же самодержавна, яко же властию земнаго царствия, выше же сих и над страстьми телесными царствуя. Бяше во всей жизни своей святая и богомудрая и равноапостолная великая княгиня Олга, претворенная во святом крещении Елена, ея же памят празнуем днес. Юже произведе Плесковская страна, иже от области царствия великия Руския земли, от веси именуемыя Выбутцкая,[799] близ предел немеческия власти жителей, от языка варяжска, от рода же не княжеска, ни велможеска, но от простых людей. От Варяг бо Русию прозвахомся, а преже словени быхом. Еще бо граду Пскову[800] не сущу, но бяше тогда началный град во стране той, зовомый Изборескъ,[801] идеже преже господьствуя Труворъ,[802] брат перваго рускаго великаго князя Рюрика,[803] иже бе свекоръ сея блаженныя Олги; ея же молитвою и пронаречением наздася преславный град Псковъ. Блажен еси и преблажен Богом препрославленый граде Пскове, яко всесилный Богъ отъ страны твоея произведе и породи нам таковый чюдный плод благоцветущий, блаженную Олгу. Блажени есмы и мы, сподобившеся от Бога получити таковый благоплодный царственый зрелый сад, благочестиемъ умноженый, пресладкий добродетелми и добролиственный благоуправлением; им же мы вси, яко благосеннолиственымъ древом покрываеми, от всякого вреда вражия избавляемся душевне и телесне, от него же и пресладкаго вкуса богоразумия насыщаеми веселимся.

Пророчество и благословение Рустей земли святаго апостола Андрея Первозваннаго.[804] Благодатию и человеколюбием Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, исполняющаго пророчество и благословение святаго и великаго во апостолех Андрея Первозваннаго, егда проповедая слово Божие въ Синопии и в Херсонии, и оттоле бывшу ему на реце на Днепре, и тамо на горах помолися и крестъ постави, и благослови и пророчествова на том месте бытие Киева града и всей Рустей земли святое крещение. Оттоле же пришедъ, идеже ныне великий Новград стоит, и тамо жезлъ свой водрузи въ веси, нарицаемей Грузино,[805] идеже ныне есть церковь во имя святого апостола Андрея Первозваннаго. Пробразоваше же божественым крестом в Рустей земли священное чиноначалие.

О первомъ великомъ князе Рюрике Руском. Жезлом же прообрази в Руси самодержавное царское скипетроправление, иже начася от Рюрика, его же выше рекохом, иже прииде из Варяг в великий Новъград со двема братома своима и съ роды своими, иже бе от племени Прусова, по его же имени Пруская земля именуется. Прус же брат бысть единоначалствующаго на земли римскаго кесаря Августа, при нем же бысть неизреченное на земли рождество Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, превечнаго Сына Божия, от Пресвятаго Духа и от Пречистыя Приснодевы Мария. Великий же князь Рюрик в великом Новеграде самодержавствуя, ту и скончася. Сына же своего Игоря виде мала суща, — остави яко двою лет, — его же и всю державу свою поручи князю Олгу, иже бе от рода его. Олег же многим странамъ одоле и на Цареграде дани и выходы взимаше при царе Лве Премудром и брате его Александре.[806]

О великомъ князе Игоре, како сочтася со блаженною Олгою. Игорю же юну сущу еще и бывшу ему во Псковской области, якоже нецыи поведаша дивно сказание, яко некогда ему утешающуся некими молитвами и узре об ону страну реки лов желанный; и не бе ему возможно преити на ону страну реки, понеже не бяше ладьици, и узре некоего по реце пловуща въ лодейцы, и призва пловущаго къ берегу, и повеле себя превести за реку. И пловущим имъ, и возре на гребца оного и позна, яко девица бе сия блаженная Олга, велми юна сущи, доброзрачна же и мужествена. Ея же иногда никогда же не зная, и уязвися видением, якоже писано есть: «Очи лакоме и некасаемых касахуся». И разгореся желанием на ню и некия глаголы глумлением претворяше к ней. Она же уразумевше глумления коварство, пресекая беседу неподобнаго его умышления, ни юношески, но старческим смыслом поношая ему глаголаше: «Что всуе смущаешися, о княже, срам притворяя ми? Вскую неподобная во уме совещевая, студная словеса износиши? Не прелщайся, видев мя юну девицу и уединену, и о сем не надейся, яко не имаши одолети ми. Аще и невежда есмь, и велми юна, и простъ обычай имам, яко же мя видиши, но обаче разумех, яко поругати ми ся хощеши и глаголаши нелепая, его же не хощу ни слышати. Прочее же внимай себе и останися таковаго умышления. Дондеже юн еси, блюди себе, да не одолеетъ ти неразумие, и да не постражеши зло некое. Останися и всякого безакония и неправды, аще сам уязвен будеши всякими студодеянии, то како можеши инемъ неправду возбранити и праведно судити державе твоей? Разумно же да будет ти, аще и паки ныне не престанеши соблажняяся о моем сиротстве, то уне ми есть, яко да приимет мя глубина реки сея, да не буду тебе на соблазнъ, и сама поругания и поношения угонзну, ты же прочее не смущаешися о мне». И ина многа премудрено о целомудрии глаголя. Се начаток благ и удивления достоин доброумнаго юношскаго целомудрия блаженныя Олги, еще не ведущи Бога и заповеди его не слыша. Такову премудрость и чистоты хранение обрете от Бога, яко удивитися Игорю мужеумному смыслу ея и благоразумным словесем ея. И абие Игорь отложь юношеское мудрование свое, наипаче же со стыдением своим и с молчанием преиде реку, внимая себе от таковых до времени, и оттоле паки иде в Киев. Внегда же прииде время, и повелению его бывшу изобрести ему невесту на бракъ, взысканию же бывшу, якоже есть обычай господьству и царстей власти. И о мнозех небреже, но воспомяну дивную въ девицах Олгу, юже виде своима очима, мужествену сущу и благообразну, и еже от устъ ея слыша хитростныя глаголы и целомудреный нравъ ея видевъ. И посла по нея сродника своего прежереченнаго князя Олга; и приведе ю съ подобающею честию, и тако сочтана бысть ему закономъ брака.

О брани Игореве на Греки. Великий же князь Игор по смерти своего сродника Олга иде на Греки, и повоева страны Финическия и по Понту, и до Ираклия, и до Фефлегонския земли, и всю Никомидийскую землю полони. Много же бысть побежено воинство его от грекъ. И паки Игор собра многое воиньство, иде на греки. Царь же Роман, тесть царя Констянтина Багрянороднаго, сына Премудраго Лва царя,[807] посла лучших боляр своих, и умоли Игоря, и нача давати ему дань выше Олговы первыя. И взем дань Игор возвратися от Дуная в Киевъ. И родися ему сын Святослав от сея блаженныя Олги. И тако самодержьствуя мир имея ко всем странам.

Убиение Игорево от древлянъ. И тогда же шедшу ему в Древляны,[808] и усугуби на них дань и, еже взя, посла в Киевъ съ лодми своими, а самъ оста не со множеством людий. Древляне же со князем своим, ему же имя Мал,[809] злое умысливше, глаголаху к себе: «Сей есть наследникъ, приидете, убием его и супружницу его Олгу премудрую возмем за нашего князя, и сыну его сотворим, яко же хощемъ, и сами свободни от дани будем, и наше будет достояние». И убиша его вне града Коростеня, идеже и погребоша его.

О посланникех отъ древлян ко Олге. И послаша древляне по блаженную Олгу двадесят лучших людей в лодии. Ей же уведанъ бысть приход их и убийство самодержца, и въсплакася велми глаголющи: «Увы мне, светлейший самодержателю, великий государю руский! Увы мне, свете мой, камо зайде от очию моею, мене уединену вдовою остави! К кому приближуся и на кого ныне возрю? Увы мне, драгий мой милый супружниче преудобренный! Уне бы мне преже тебе умрети, неже лишене быти твоея красоты и твоего любезнаго сожитства, и не бы слышела твоея пагубы, иже не от супостатных враг, но от своеземных ти людий! И не вем, что сотворити, или к кому горкую сию печаль прострети! К сыну ли, но той велми детескъ еще, и не вем от кого наказанъ будетъ, или кто снабдит державу ему?!». И ина многа глаголаше плачющи, и никто же можаше утолити плача ея, тако же и вси людие плакахуся. И едва плачю преставшу, по малу нача укреплятися, и женскую немощь забывши и мужеским смыслом обложися и умышляше, како месть крови мужа своего сотворити и коим образом убийца оны казнити. И повеле возвати к себе древлянския мужи и преухищренно глагола к ним: «Добре, яко, приидоста семо, о мужие. Глаголите же, что ради приидосте». Они же рекоша: «Приидохом, о госпоже, Деревьская земля посла нас возвестити тебе, яко князь твой отягча насъ данию, а довола не имый и сего ради убиен бысть. Наши же князи добрыи суть, и ты поиди за нашего князя Мала», — иже тако зовом бе. Олга же глагола к ним: «Любовна ми суть словеса ваша. Никтоже бо не может воскресити мертваго. Тако ни азъ могу мужа своего воставити господьствующаго вами, егоже вы убиисте. Ныне же идите в лодию вашу. И заутра, егда послю по вас, и вы величающеся рцыте посланым от мене по вас: „Мы пеши не идем и на конех не всядем, но понесите на главах ваших, вземше с лодиею". Егдаже понесут вы, и тогда велию честь от мене приимите пред людьми моими». Они же послушавше ю, идоша в лодию свою. И заутра посла по них. Древляне же гордящеся седяху в лодии и глаголаша, якоже Олгою научени: веляху нести ся и с лодею на главах. Киевъстии же людие насмехающеся безумию их, яко повинующеся, и глаголаху: «Князя не имамы, а княгиню поемлете за вашего князя, и несть ныне нашея воли». И взяша их с лодею на главы и принесоша их на теремный дворъ, иже бе вне града Киева. Олга же зрящи ис терема. И вринуша их живых по уготованную им глубокую яму глаголюще: «Угодна ли есть вам честь сия?» Они же ввержени вопиаху: «О горе нам, аще и убихом Игоря, а блага не обретохом, но паче горшая злая праведно по делом нашим постигоша нас». И живыи засыпаны быша. И абие Олга посла в Деревы глаголюще: «Аще истинно хощете поняти мя за вашего князя, и еще пришлите нарочитых мужей, яко да прииду к вам в велицей чести, дондеже не удержат мя киевстии людие».

О других посланникех деревъских. Древляне же паки послаша избранныхъ мужей 8, иже бяху нарочитии держателие Деревския земли. И приидоша в Киев. Олга же повеле имъ, да в бани измывшеся, приидут к ней. Бани же уготовлене бывши, и внидоша в ню древляне, еже измытися; и ту запроша их и сожъгоша.

О пришествии Олгине в Древляны. И посла к древляномъ глаголющи: «Се уже гряду къ вам. Вы же устроите меды многи у града, идеже убисте мужа моего, да плачюся над гробом его и тризны сотворю ему». Они же зело много меду устроиша. И вскоре Олга собра воинество, поиде в Деревы и прииде на гроб Игоревъ и плачася по нем плачем велиимъ, источники слезъ от очию проливающи, жалостно глаголющи: «О свете мой милый, о драгий мой животе, како оплачю тебе или что сотворю тебе? Самодержец всей Русской земли былъ еси; ныне же мертвъ и землею покровенъ и никим же не владееши. И многи страны примириша ти ся и самый Царский град дани и выходы дароваху ти, и многи победы на супротивныя показал еси. Ныне же где что? Все мину. Где великое государство самодржъства твоего? Где слава и красота мира сего? Где багряницы брачныя и ризы многоценныя? Где злато и сребро, и вина, и меды, и брачна честная, и быстрии кони, и домеве велиции, и имения многая, и дани, и чести бесчисленныя, и гордения в болярех своих? Уже тебе не будетъ сего никогда же. Всехъ сихъ лишенъ еси! Се бо, яко вижу, с перстию смесился еси, о милый мой господине, великий княже! Како скрыся в землю и к нам не возвращаешися? И звери земныя на ложа своя идут, и птицы небесныя ко гнездом летятъ. Ты же, самодержавне, свой дом оставивъ и зде пришед, идеже отъ безумных древлян кров твоя царская пролияся, и тело твое погребению предасться. И азъ тебе, светлейшаго живота и царя, лишена бых и сира вдова со единым сыномъ оставаюся, и за веселие и радость плач и слезы постигоша мя, за утеху же и покой сетование болезнено. И многия труды скорбныя обыдоша мя, и не вем, како враги смирити и всякая вражда утолити и како в тишине мирны дни видети, въ них же бы истиннаго пути взыскати. И кто, когда, каково утешение дарует ми, и ум мой на лучшее утвердитъ, и желание мое исполнит? И кто обрящется, возвещая ми, аще будет некая иная жизнь, или другий мир? Сей бо мир преходит, яко же вижу и несть хитрости, еже убежати кому смерти. Егда же како и мене постигнет смерть, и кто будет памят мою творя по смерти? Все бо естество человеческое въ небытие расходится и забытию предавается.

О побиении древлян. И что ныне успеем, косняще господоубийцам врагом ненавидящим надъ ними царския власти. И того ради да приимут месть, и да престанет дерзость в Рустей земли помышляющих злое на самодержавных, да и прочии не навыкнут убивати государьствующих ими в Руси, но со страхомъ да повинуются величию царствия Руския державы началником. Мы же паки по сихъ егда мирно время улучим, и тогда паче потщатися имамы добрейшая и полезная уведати». И ина многа плачевная притворяше глаголы и повеле могилу сыпати надъ Игорем и тризны творити, якоже есть обычай в неверныхъ. По сих древляне седоша пити и повеле Олга отроком своим пити с ними и служити пред ними, а самим не упиватися. Древляне же воспросиша: «Где суть дружина наша, ихже послахом по тебя?» И рече Олга: «По мне грядут с боляры моими». И егда упилися быша древляне, и тогда сама отиде кроме; повелением же ея воини изсекоша пят тысящ древлян. И возвратися в Киевъ.

О второй победе на древляне. И паки собра воинества много храбрых и поиде съ сыном своимъ великим князем Святославомъ на Деревскую землю. Они же выидоша противу на бой и побежени быша и бегше, затворишася во градехъ своих. И тамо не улучиша избавления, но взяты быша от Светослава вся грады ихъ.

О взятии Коростеня града. Сама же Олга устремися на Коростен град и обступи его. Древляне же бияхуся крепко, предатися не хотяще, понеже тии сами быша убийца Игоревы. И стоя Олга лето у града, и не може взяти его, и посла ко гражданомъ, глаголющи: «Вси грады предашася мне и дань дающе нивы делают. Вы же от глада умрети хощете, не имущеся дани давати». Древляне же рекоша: «Ради быхом дань даяли, но боимся отмщения». Глагола же имъ Олга: «Месть уже воздахомъ вам. Ныне же изнеможения ради вашего не отягчаю на вас дани, якоже князь мой. Вем бо яко меду и скоры ныне не имате, и вместо сих скудну дань возму у вас, еже имате; дадите ми от двора по три голуби и по три воробьи». Они же ради бывше и собраша по всему граду голуби и воробьи и послаша к ней с поклонением. Она же вземше рече: «Се уже покористеся мне и сыну моему. Идите во град. И аз не днесь, но заутра отступлю отъ града». И вси иже во граде, слышавше, возрадовашася. Олга же птица оны раздая воемъ своимъ и повеле к коейждо привязывати серу съ огнем, ввивающи в плат; и в вечеръ, егда смерчеся, повеле пустити голуби и воробьи с огнем, и прилетеша в гнезда своя, и загореся весь град. Людие же не возмогоша угасити и побегоша из града. И повеле Олга имати их и убивати; овех же воем своимъ в работу преда, а иных остави дань даяти. И всю Деревскую землю прият и дань тяжку возложи на них.

О устроении земскомъ. И иде Олга сыном своимъ и воинствомъ по Деревской земли, уставляющи устав и уроки и ловища. Нецыи же глаголютъ, яко Деревская земля бе, иже во области Великого Новаграда, ныне же Деревская пятина[810] именуема; инии же глаголют, яко Северская страна бе, идеже бе Чернигов градъ. И прииде Олга во град Киев с сыном своимъ великим князем Светославом. И, пребыв лето едино, остави сына въ Киеве, а сама иде къ Новуграду и нача уставляти по Мсте погосты и от луговъ и от ловитвъ дани и оброки, и по Днепру перевесища и села, тако и же по Десне, и по всей земли ловища и знамения и места и погосты. И изрядивши вся сия и пресмотрив своима очима, возвратися в Киев. Кто не удивится сея блаженныя Олги премудрости и мужеству и целомудрию? Аще и не крещена бе и земнаго царствия власть управляя, по лишении же мужа не изволи посягнути ко другому мужу; уподобися горлицы единомужней. Убийцам же супруга своего месть возда, якоже властодержателие обычай имеяху. Печаше бо ся исправити и доброприбытно устроити скипетродержавие Руския земли, отеческое наследие сынови своему, с нимъже тогда в любви пребываше.

О разсужении духовнаго тщания и о вере Христове блаженныя Олги. Наипаче же о душевных себе внимая, тщашеся в чистоте и в целомудрии пребывати и тело свое неосквернено снабдети. Прикосну бо ся сердцу ея слово спасеное, и утешителева благодать разумнеи очи ея отверзати начат, к неложному приводя богоразумию, егоже блаженная возжела, о немже мудроствовати утвердися; бе бо мудра паче всех. Премудростию уразуме, яко вси людие земли ея, сущаго Бога не ведуще, суетно тщание к бездушным идолом имяху и безь ума кумиром, не сущим Богом требы творяху. Дияволом прелыцени — дияволу угодная и творяху. Преблагий же и премилостивый Христосъ Бог нашь не презре дела рук своих и не забы заблуждьших людий своих, но благоволи помиловати нас и воздвиже рог нам благочестия и начало спасения не от иныя страны, ни от чюжия земли, но от дому и отечества Рускаго изращения сию богомудрую и равноапостольную великую княгиню Олгу. Бе бо подвиг ея, иже бы уведати веру истиннаго Бога, кумиры же возненавиде и велми гнушашеся их. Аще тогда и не в благочестии и живяше и закона християнскаго не ведущи, но образы благихъ делъ ея явно свидетелствоваху, яко быти ей Христове рабе. Но, якоже выше речено, чисть и целомудръ смыслъ имяше и желанием желаше християна быти не нужею некоею, но самовластным хотениемъ; и несуменною верою, и благим произволением, и чистою совестию сущаго Бога взыска и сердечными очима путь благоразумия уведе, по немуже неблажнено поиде, и обрете желаемаго Бога, и тщашеся угодная ему сотворити, и глаголаше во уме своем: «Аще угодна Богу обрящуся, им той сам Господь, яко же весть, не имат лишити мя сладкаго ми желания; яко же хощет, наставит мя на всяку истинну, и произволение благое да подасть ми, яко да и аз, недостойная, причтена буду избранному его стаду». Не бяше бо тогда во стране Рустей благочестию учителя.

О желании шествия во Царьград блаженныя Олги. Но от Божия промысла, свыше светом разума осияема, благодатию Святаго Духа учима и направляема, трудолюбным тщанием восхоте шествовати ко Царствующему граду, и сама своима очима желаше видети красоту службы християнския, и слышати слово благочестия, и разумно уведати православную веру; и без всякого сумнения желаше креститися. Предваряху бо ей к Богу присвоение милостивный нрав и прочая образы благих дел ея.

О победе великого князя Светослава Игоревича на Болгары. В та же времена сынъ ея великий князь Светослав воева на Болгары, и по Дунаю взя осмьдесят градов, и, самодержствуя живый в Болгарех в Переславцы,[811] и на Цареграде дани и выходы взимаше, приведе бо его на болгар царь Никифоръ Фока, мстя свою обиду болгаром.

О Афонасии Афонстемъ[812] и о царьстве Никифора Фоки[813] и о убиении его. Того же царя Никифора повелением и помощию преподобный Афонасий во Святей Горе созда Великую Лавру, идеже Никифор келия отходныя себе устрои, ту же и пострищися хотя и жити со Афонасием, но возбрани ему любление царства. Царствова бо Никифор в Цариграде по Романе цари, сыне Костянтина Багрянороднаго,[814] внука Лва Премудраго. Примеси же ся Никифор и царицы Романове Феофане,[815] последи же и ошаяся ея, устыдевся святаго Афонасия Афонскаго, и жестоко живяше. Царицы же не угодно бысть сие плотскаго ради сверепства, и примесися царица къ Цимисхию Ивану,[816] иже бяше сродник царю Никифору. Их же умышлением убиен бысть царь Никифор, молитву имея во устех, и с мученики причте его Бог, яко же о сих свидетелствует в житии святаго Афанасия Афонскаго.

О прихожении в Царьград блаженныя Олги и о крещении ея[817]и о царе Иване Цимисхии. Вместо же Никифора царьствова Иван Цимисхий, при нем же блаженная Олга прииде въ Царьствующий град, яко добрый купецъ ищущи бесценнаго бисера Христа, егоже и получи. Поведаша же приход ея царю Ивану Цимисхию, и абие же царь съ подобною честию возва ю к себе. Она же иде к нему ничтоже медлящи. И видев ю царь зело добру сущу лицем, и в беседовании смыслену, и разумом украшену, и в премудрости доволну, наипаче же Божиею благодатию осияему, и вельми царь почюдися великому разуму ея и светлости благообразия ея, и возлюби ю зело, и возжеле доброте ея. И глубокий в премудрости ум ея к своему люблению уловити тщашеся гаданми некими и ласканьми, притворяя к ней беседу, якоже древле египтяныни целомудренаго Иосифа[818] запяти хотя, глаголя сия: «Добре потщася приити до царствия нашего, о преудобренная в женахъ великая княгини Олга, видети честь и красоту скипетродержания нашего. И являет видение доброты твоея, яко подобна еси быти зде и счетатися доброте моей и царицы именоватися и царьствовати с нами и вере нашей приобщитися». Бе бо и сам Цымисхий телесным подобием велми добророден и надеяшеся улучити, о нихже умышляше ко счетанию. Богомудрая же Олга уразумевши, яко сий совет от навета лукаваго диявола, Еввина запинателя, иже в Раи древле во змию вселися и возсвиста на первозданных,[819] тако и зде возсвиста женолюбива царя усты; такою кознию лукавый злобу свою воздвиже на блаженную, да поне сим коварством поколеблет душу ея. И тогда целомудреная умное свое око возведе к Богу, егоже потщася взыскати, помощи от него требуя, яко да свободит ю от многообразных ловлений злокозненаго врага. И тако благоразумия крылы вперившися и чистымъ помыслом возвысився, преухищрено начатъ прелетати сети суемудраго царева умышления, паче же льстиваго злоначалное коварство всячески тщашеся упразднити. Подвизаше бо ся от юности о целомудрии паче нежели о царствии Греческом. И тогда излияся благодать во устнах ея еже ветийствовати таинство во Христа веры; и нача беседовати к цареви смиреномудреными глаголы сице вещая: «Сладко некогда слышание слышася ушима моима о вашем царствии и вере християнстей, ныне же чюдно и велико видение вижю очима моима — красоту непорочнаго закона Божия, иже в вас совершается; и любви твоея беседу, и присвоение, еже нашему странствию, разумно внях. Ты же, о царю, чертогу своему царскому причтати ми ся глаголеши и царьствовати зде завещеваеши ми; егоже не отрицаюся, но обаче погана есмь, яко же мя видиши, такоже и сынъ мой поган есть, емуже вы дани и выходы подаваете. Ты же наипаче всего еже крестити ми ся совещеваеши, его же и сама желаю от всея душа и от всего помышления; на се бо и приидох семо, яко да и ты свидетель неложен будеши иже ко Христу обещания моего. И аще, о царю, истинно попечение о моем спасении показуеши и сообещну мя хощеши быти истинной вашей вере къ Богу, и тако подобно ти есть никако же коснети, но вскоре сам с патриархомъ потщися исполнити яже о мне Божию благодать, дондеже не возбраняет ми ничтоже. Егда же просвещена буду и тогда прочие, яже глаголахомъ, вся желаемая тобою здействуются тако, якоже закон християнский обдержатство имат. Аще ли же не тако сотвориши, то не имам креститися». Царь же ина ничтоже не внимаше, но токмо дабы вскоре браку сбытися, и яко готово имяше, о нем же браце всуе смущашеся. И абие святейший патриархъ Фотий[820] словесы спасеными и богословными глаголы правоверныя веры огласивъ ю со вселенским соборомъ, и тако вкупе царю яко приемнику сущу и патриарху священнодействующе.

В лето 6463 крещение блаженныя Олги. И тако крестиша блаженную Олгу во имя Отца и Сына и Святаго Духа, и наречено бысть имя ей Елена. И тако совлечеся всея греховныя одежды, отложши ветхаго человека и дела поганская, и облечеся в новаго Адама, еже есть во Христа,[821] и тако просвещена бывши, тако породився водою и Духом сице добрым изменением изменися, и возрадовася душею и телом радостию неизглаголанною, и бысть причастница и Божественых тайн пречистаго и животворящаго тела и крови Христа Бога нашего, и бывает верное овча Христова стада.

Благословение и поучение патриархово къ блаженней Олге. Патриархъ же благослови ю и пророческии глаголаше: «Благословен Христос Бог наш просвещая и освещая всякого человека грядущаго в мир, иже тебе избравый от рускаго рода неверных людий! Благословена ты в женах руских, понеже тму прелести временнаго света сего остави, а свет живота вечнаго возлюби! Благословити тя имут сынове рустии в последняя дни родовъ внук твоих». И беседова к ней, и поучение предлагая от Ветхаго завета и Новыя благодати Христовыхъ святых евангельских заповедей, и от правил святых апостолъ и святых отецъ вселенских собор, и како в вере твердо пребывати, и течение жития сего въ добродетелех свершити, и о воскресении мертвых, и о втором Христове пришествии, и о воздаянии комуждо по делом его: грешником тма кромешная, огнь неугасимый и черви неусыпающии и иныя муки в веки и на веки конца не имущи, а праведным царство небесное и жизнь без конца и прочая благая, их же усты человеческими немощно изрещи. И заповеда ей о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыни, и о воздержании, и о чистоте телесней, и о памяти смертней, и о покаянии. Блаженная же Олга, поклонши главу, стояше аки губа морская от росы небесныя напаяема, Божественых писаний учение в сладость приимаше от святейшаго патриарха. От радостотворнаго же плача слезами себе обливаше, имиже землю умачаше, и покланяяся и припадая к ногам святому патриарху глаголющи: «Иже завещаваеши ми душеполезная завещания, о честнейший владыко, буди ми сия по глаголу твоему исправити, и молитвами твоими от всехъ сетей лукаваго диявола и от всех неприязненых козней его да сохранена буду, и благодать Божия да не оставит мене николи же». И паки патриархъ благослови ю по мнозе поучении глаголя: «Господь исполнит прошение твое и не лишит тя от всякаго блага. Амин». И отпусти ю ис церкви. И тогда блаженная Олга вдаде патриарху блюдо златом устроено з драгим камением и бисером на потребу святому олтарю преименитаго храма соборныя церкви Премудрости Божия Слова. Она же идяше в дом веселящися и благодарящи Бога.

О учрежении и о тщетномъ умышлении Цимисхия царя. Егда же учрежению бывшу, и тогда блаженная не толико земныя телесныя пища желаше насыщатися, елико внимаше духовныя беседы и отъ того паче насыщашеся, и тщашеся вышняя разумевати, идеже есть Христосъ со Отцем и со Святым Духом. Цимисхий же не тако, но долу влекущими мудровании дмяся, аще и благочестия закон держа, и сего не внимаше по преданию сохранити и неудобобразныя благочестию начинанию являя, яко забыв присвоения духовнаго, иже в крещении ко блаженной Олге, и вместо купнодушевнаго благодарения составляетъ беседу тщетну. Егда же по крещении возва ю и рече к ней: «Ныне времяни настоящу и чертогу готову сущу, се уже посягни за мене. И да будеши ми жена и царица и всему царству нашему госпожа».

Оле несытства женолюбия! Оле умышления неподобнаго! Оле сквернаго рачения! Что глаголаши, о Цимисхие, ейже от святыя купели приемник бысть, приемникъ же тоя и чертогу непщуеши быти и не стыдишися, хотя разорити духовное сочетание? Не довле ли тебе, о царю, немилостивное погубление сродника твоего святого царя Никифора, сообъщницу погублению его имея блудорачительную его царицу суровейшую Феофану, ейже законопреступно примесился еси! Не усрамився, ни помилова, ни снабде, иже по плоти сродства, иже о Никифоре цари, ныне же и по духу сродствия, иже ко блаженней Олге снабдевати не рачиши!

Благоответно мудрование блаженныя Олги, имъ же посрами Цимисхия царя. Что же новопросвещенная Христова невеста? Слышавъ сия, никако не же смутися, ни усумнеся и, некнижна сущи, умудрися. О ней же збысться Христово благодарение, иже к Богу Отцу: «Яко утаил еси сия отъ премудрых и разумных и открыл еси та младенцем». И тако блаженная, Богом вразумлеваема, со тщанием ответ цареви сотвори, и неподобное его начинание со дерзновением обличи, и душетленную его беседу мужествене отсече, и срамлятися ему сотвори, сице глаголющи: «Аз от поганства понудихся приити дозде и слышати и получити о Бозе и о заповедех его истинну. Глаголи же ми истинну, о царю, аще есть во християнех сий обычай, иже бы отцу дщерь поимати, яко же ты, о царю, наипаче разумеваеши? Се ныне крещенну мя от святыя купели сам восприял еси и дщерию себе именова мя. И тако нетленною благодатию породихся, ты же паки тленный чертог и брак предуготоваеши и маловременно царствовати с тобою завещеваеши ми. И сего ради аз приидох зде да с тобою царствую? Не имам бо тебе царю смертному нарещися царица, яко уневестихся желаемому ми бесмерьтному жениху Христу Богу небесному царю царствующим, да съ ним в веки царствую. Якоже вы сами глаголете, яко ин век всех нас ждет и есть любящим Бога бесконечный живот в небеснемъ царствии; его же и аз желаю получити. Земное же царство довлеет ми Руская великая земля, идеже самодержьствует со мной сынъ мой, дани и выходы обемля на многих странах и на вашем царствии. И ты, о царю, всуе о сем беседуеши. Почто ми и на стези спасения преткновение и сеть души протязаеши? Сия ли суть образи правоверия? Сего ли ради отецъ нарече ми ся, да в супружство себе приобрящеши мя? Еже не имат быти, его же ти неудоб и помыслити. И аще бы потребных царствию твоему от нашея державы попросил еси, то всячески бы от нас получил еси; ими же изообилствует земля наша: множеством челяди на всяко послужение и работу и, еже ино удобно тебе: воскъ и белка, наипаче же и воинство в поможение царству твоему на супротивныя. Ты же, удобная презрев, тщетным поучаешися. Прочее же не прилагай о сем стужати си, но благодарно прекратим беседу, да без смущения возвращуся во свояси».

Царь же от своея совести обличаем и с студом в чювство прииде и о непотребстве глаголъ своих в раскаяние обратися и превращаше глаголы, имиже студа гонзнути. Дивляше бо ся великия премудрости словес и высокому разуму ответа ея и мужественному нраву. Призвав же боляр своих, елико бяху советницы ему, и глагола: «Что сотворим, яко невозможная начахом, и начаток безделен бысть? Не видех бо в женах подобну сея премудрости. Якоже сами видесте, како мене уковарствова премудрыми своими словесы сия великая княгиня Олга. Не токмо не получих счетатися доброты ея, о ней же туне смутихся, но вместо сих срам и студ приобретох си. Истинно глаголати, яко Святый Дух вселися в душу ея и научи ю тако мудроствовати, не точию земное царство управляти, но небеснаго царства желати вразуми ея. Лепо есть нам тоя премудрому величеству достойную честь усугубити и отпустити ю в землю ея». И угоден бысть таковый его совет. И сотвори царь чрежение велие, яко подобаше царскому их достоинству, и сугубыми дарми одари ю, злата и сребра множеством, и драгими паволоками, и многоразличными царскими сосуды; и с великою честию, и друголюбным миром, и радостным усердием отпусти ю, дщерию себе нарицая от купелнаго порожения.

Пришествие блаженныя Олги к патриарху, просящи благословения на путь и молитвы. И тако блаженная виде себе всячески обогащену и бе радуюся душевне вкупе и телесне о величии Божии, яко сотвори Господь с нею милость свою и изят ю от адския тмы идолобесия, и приведе ю в познание истиннаго света триипостаснаго Божества — Отца и Сына и Святаго Духа. И вкупе благородная телом, благороднейша же паче и душею, яко бремя некое и яко железа тяжка отложив древнее нечестие, и световидная путеви касашеся, и прииде к патриарху, благословения просящи и молитвы на путь паче же и на весь дом свой, смиреномудрено поклонение сотворяя, слезами разливаяся умильно глаголющи: «Что могу твоему святителству великому воздати, о вселенский патриарше? Или кое твоего желания утешение сотворю о всех, яже твоим священнодейством и молитвами поучихся, и просветихся, и всячески облагодатився, во своя си гряду? Разумно же ти есть и известно, яко людие земли моей поганства нечестием живяху, яко же волцы, тако же и сынъ мой. От них же мене едину лукавую рабу и отступницу, яко овцу заблуждьшую[822] и погибшую в горах и всякому зверю готову на снедь преблагий Бог твоим к нему предстателством к себе в свою ограду привел есть, якоже восхоте, и къ незаблуждьшим своим божественным овцам[823] сочтал есть, и в чину чад наследницу явил есть,[824] и дивных своих вечных благъ обещанием надежну мя яви. И тех великих Божиих даров и сам ты за мое недостаточетво сподобишися получити от единаго Бога дарующаго благая своя любящим его.[825] Се ныне, великий патриарше, разлучаюся твоего любочадия и доброучителства. Ты же даруй ми в себе место единого от прозвитер твоих, могущаго ми исполнити твой чин, и той да будет ми пастыр и наставник. И спутника блага даруй ми, молитву твою и совершенное благословение. И незабвенну мя сотвори, яко да и домъ мой сподобится получити Божия благодати и твоея молитвы и вечнаго благословения въ род и род и во веки. И аз молитвами ти да сохранена буду от всякого вражия навета, и от всякого смущения, и озлобления отъ неверных людей, да неблазнено Богови веруя, въ заповедех его жизнь сию скончаю и не посрамлена пред Богомъ обрящуся зде и в будущий векъ». Патриархъ же во удивлении мнозе бысть, видев блаженныя глубокое смиреномудрие, и крепкодушевный смысл, и слезам источники, и глаголы умилныя во устнах ея. И хотя ю от плача утолити, и утешение духовно даровати ей. И абие подвижеся на благодарную молитву и, на высоту руце воздевъ, прилежно помолися за ню и глаголаше:

Молитва. «Владыко Боже, Отче Вседержителю и Господи, Сыне единородный Исусе Христе и Святый Душе! Едино Божество и едина Сила! Благодарим величия твоя и прославляем милость твою! Яко отъ небытия в бытие привел еси, к себе, и сие заблуждьшее овча деиством твоея благодати. Моим недостоинством просветил ю еси. Услыши мя недостойнаго раба твоего, посети винограда сего тобою насажденнаго[826] и освети душу ея силою твоею и спаси ю от рода строптиваго и от всех козней вражиих видимых и невидимых. И укрепи ю творити волю твою, возрастити плод праведных заповедей твоих, и угодная тебе совершити, и вечных твоих благъ наследнице быти, яко благословен еси во веки. Амин».

Благословение патриархово. По совершении же молитвы обращся и благослови ю глаголя: «О чадо верное небеснаго отца, миръ тебе и благословение и всему роду державы твоея во веки! О чадо честнейшее, уневестившееся Христови, во Христа крестилася еси и во Христа облечеся! Христосъ да сохранит тя от всякого зла. Господь Исусъ Христосъ сохранит вхождение твое в землю достояния вашего, идеже грядеши быти, яко овча посреди волков, неверных людей, и благодать Господня буди с тобою — еюже божествении апостоли вселенную научиша веровати в Троицы единому Богу — Отцу и Сыну и Святому Духу. Та благодать Божия и людей твоих во овчюю кротость преложит. И якоже хощет Бог, мощен бо есть обратити сердца их к познанию своея ему благодати. Тебе предшественицу дарствова имъ. Та благодать Божия и тебе спасет и избавит от лукаваго многоплетенных сетей, якоже в первыя дни спасе праведных своих:[827] Еноха от прелести совета исполинска,[828] и Ноя от вселенскаго потопа,[829] и Авраама и Сарру,[830] жену его, от Ефрона царя,[831] сына Хетьтеева, и Лота от содомлян,[832] и Моисея от фараона, и Давида от Саула,[833] и Иону от кита, и Феклу от огня[834] и от зверей и всякого осквернения. Тако и ты, о чадо духовнейшее, буди Богом пасомо и соблюдаемо, угодная пред ним творящи во вся дни живота твоего в православней вере и в покаянии, яко да сподобишися и небесное царствие наследити молитвами Пречистыя Богородицы и всех святых». И паки патриархъ и иже с нимъ весь освященный собор благословиша ю; и одари ю доволно; дарова же ей и честный крестъ Христовъ, и святыя иконы, и презвитера, и святыя книги, и прочая священныя вещи. И глагола ей: «О чадо преудобренное Богови, преименитая въ державных, приими сию святыню, приими сие вечное благословение. О чадо богоизбранное, виновная спасению рускому роду, яко же веруеши и верою приемлеши сия божественныя вещи. Наипаче же верою и любовию облобызай сия с покланянием честное воображение владычняго образа, нас ради вочеловечьшагося Бога Слова, самого во образе Творца зрети мня; такоже и Пречистыя его Матери и всех святых его благочестно покланяйся и облобызай. Егоже есть образ и яко к живому тому умныма очима ко истинному видению восходя. Такоже и животворящаго креста Господня образу верою и поклоняйся, и целуй пригвожденнаго ради на нем плотию Христа Бога нашего и Спаса мирови, давшаго образ сей на спасение роду нашему, на диявола победу; боит бо ся и трепещет, не терпя зрети силы его». И доволно наказав ю и благословив, отпусти въ путь ея. Блаженная же, радующися душею и телом, восприимши святыню и благословение, иде с миром в землю свою, носящи с собою от Царствующаго града Божественную благодать паче всякого богатества.

Пришествие из Царяграда въ град Киев блаженныя же Олги. И прииде в преименитый град Киев, живый и по преданию святаго патриарха в воздержании и в молитвах, во днех и в нощех соблюдая чистоту душевную и телесную, и всякаго греха храня себе. Сеже бысть яко древле при Соломоне цари Сивилва, царица южская,[835] прииде видети премудрость Соломоню. Блаженная же Олга боле Соломона получи: Сивилла человеческия премудрости желаше видети, Олга же Божию, якоже пишет в Премудрости: «Приложи сердце твое в разум. Аз мене любящая люблю и ищущии мене обрящут благодать. Премудрость бо на исходящих поется, на путех же дерзновение вводит, на краех же стенъ забральных дерзающи глаголет».[836] От младаго бо возраста блаженная Олга искаше премудрости паче всего на свете сем. Честный и животворящий крестъ Христовъ, егоже святая Олга принесе из Царяграда в Киев, последи ея поставлен бысть во святей Софеи во олтари на десной стране, имея писмена сице: «Обновися Руская земля к Богу святым крещением, егоже прия благоверная великая княгиня Олга».

О послании отъ царя Цимисхия ко блаженной Олге. Живущи же блаженная въ Киеве, и присла к ней царь Иван Цымисхий, глаголя: «Егда ты у нас бе, о добророднейшая самодержице Олге, и тогда любочестно чрежение сотворих ти, и многоразличными царьскими даровании много одарих тя, ты же обеща ми ся от своего государьства прислати воздарие, имиже изообителствует земля державы вашея: челяд, воскъ, белку и воинство в помощь. И ныне исполни удобное нам обещание твое». Блаженная же Олга ответ сотвори ко пришедшему к ней Косомеру, яко да отречетъ пославшему его царю Цымисхию сице: «Аз, о царю Цымисхие, егда бех въ Царьствующем твоем граде, идеже к Богу сподобихся приступити и просветитися святым крещением; и о сих благодарьствуя благодарю премногую Божию благодать, яко непотребну мя сущу себе уневестил есть; ему же и чертожница быти желаю и у него жити в бесконечныя веки. Ты же, о царю, несогласная тогда умышления коварства старости моей и всячески прельщашеся всуе, ратуя на душу мою о счетании брака, егоже не радих. Аще отъ святыя купели восприял мя еси и того благодатнаго ко мне присвоения не внимая, яко вне себе быв, яко презорник являяся християнских законовъ — отецъ ми по благодати крещения наречеся, вкупе и муж хотяше быти ми. Неподобно дело соглашая, удобная царствию твоему требования просити от нас презрел еси, и яже неудоб получити, о сих покусился еси. Благодатию же Христовою от моих недостоиных устен коварство твое упразнися. Ты же едва въ разумение вниде, совестию обличаем со студом от таковых умолче и, примирився, одари мя, дщерию нарицая мя, и с любочестием отпустив мя во свою ми землю. И ныне, воздария требуя, присла ко мне. Мню, яко некое глумление притворяя, таковое прошение надеешися улучити. И сего ради ничтоже прияти имаши от нас. Аще ли же отъ благочиния таковое требование надеешися прияти от нас душевнаго ради союза и непорочныя ради любви, то лепо ти есть преже уцеломудрити свою совесть и очиститися прежняго скверноубийства. И потом потщися сам приити до нас и изследити нашу реку Почайну[837] и нас посетити с воинством духовныя любви, яко же и аз у тебе бых, идеже и в сосуде святыя купели стоях. И пришествием своим иже к нам, сугубо любочестие достойное царствию твоему получиши и многосугубное дарование от нас приимеши, яко же и аз от тебе». И ина многа прирече, и с миром отпусти посланники к своему их царю.

Поучение блаженныя Олги. Сама же пребываше посреди бесчисленнаго множества поганых людей, кумиробесия тмою помраченых, иже бяху, яко дивии зверие, в них же сия едина благочестивая Олга верою светяшеся, глубокую нощи тму неверия отгоняя, яко пресветлая звезда пред солнцем грядый и светлый день правоверия руским людем предъявляя. Все же бысть тщание ея, да быша были людие ея просвещении верою Христовою. И сына своего, великого князя Светослава, много учаше его креститися, такоже и всем людем всегда со умилением глаголаше: «О сынове рустии, послушайте мене, новопросвещенную, да разумно будет вам, яже о мне сами весте, яко вся лета моя во тме невидения ижжих и не слышах ни отъ кого же истиннаго словеси Божия, возвещающа путь вечнаго живота. Егда же от истинно ведущихъ услышах, и тогда благодать Божия вселися в сердце мое и неблазнено разумех, яко во истинну несть иного имени под солнцем развее Отца и Сына и Святого Духа, в него же веровах и в него же крестихся, о нем же возвеселися сердце мое и возрадовася язык мой, еще же и всячювствия плоти моея, и самый духъ мой. Кто убо не радуется, веруяй сущему Богу, истинно со упованием разумевая, како дивно прославляет Бог угодников своих не токмо в житии сем, но и по преставлении — многа чюдеса сотворяются от них и исцеления различная истачают. От них же мнози во гробех лежаще, яко живы, и мощи их нетленны пребывают до общаго всех воскресения, и тогда возставше в бесконечныя веки с Богом царствовати имут. Сего ради молю вы, веруйте сущему Богу, его же азъ познах. К сему приступите и просветитеся, и лица ваша не постыдятся». Народи же дивляхуся о глаголех ея, ихже преже нигде же не слышаша. Овии же от уст ея любезно прияша слово Божие, крестишася. Сынъ же ея, великий князь Светослав, яко звер бяше обычаем и ни мало о сих внимаше, такоже и вольможи его и прочии людие. Хотящим же тогда креститися не возбраняху, и крестившимся погании ругахуся; неверующим бо вера христианская уродство вменяется; не смыслиша бо, ни разумеша, во тме ходяще, и не хотяху зрети славы Господня.

Беседование к сыну блаженныя Олги. Блаженная же Олга, часто беседуя к самодержавному сыну своему Светославу, глаголаше: «О любезнейшее чадо! Несть иного Бога на небеси горе и на земли доле, токмо его же аз познах всея твари содетеля, Христа Сына Божия истиннаго Бога, иже благоволением Отца и действом Святого Духа изволив нас ради родитися от Святыя Приснодевы Мария и страсть волную и смерть прият бесмертный и в третий день воскресе, и возшед на небеса, отнюду же сниде и паки приидет и воскресит человеки вся умершая от века, и воздасть комуждо по делом его: грешником и неверующим в него мучение вечное в негасимом огни, а праведником жизнь бес конца в небеснем царствии. Его же деля аз благое дело сотворих, тмы избежах, ко свету притекох, прелесть оставих и истинне присвоихся, бесов отрекохся, Христови же обещахся. О нем же радости и веселия зде исполнихся, яко николи же преже просвещения тако не радовахся. Кольми паче вси любящии Бога радоватися имут с самым Богом в бесконечном царствии пребывающе! И аще ты, о сыну мой вожьделенный, и познаеши истиннаго Бога и крестишися, и ты тако же радость велию получиши, и ползу, и всякое благо приобрящеши себе же и прочим с собою. Не буди преслушатися мене, матери своея. Ведый буди, чадо, иже кто не покаряется родителем, такоже и учителей благому наказанию, пагубу себе ходатайствует. Ты же, чадо, послушай мене, приими веру истинную и крестися, и спасенъ будеши. Не косни, сыну, дондеже пагуба не постигнет тебе». Сия убо глаголания мняше блаженная, яко на воде сеяв, виде бо его студено к глаголаннымъ прилежаща и двоемыслено к ней вещающа сице: «Вемъ, родительнице моя, яко благо мне, еже послушати тебе, матере моея. Аще и хотел бых креститися, но никто же не последует ми, ни советует от велмож моих. И аще един аз законъ християнъския веры восприиму, и тогда вси боляре мои и прочии чиновники вместо повиновения, иже ко мне, поругают ми ся и поношение и смех составят о мне, и что ми будет самодержьство, аще закона ради иного вси оставят мя, и непотребен буду никомуже». Богомудрая же его мати глагола ему: «О чадо, не глаголи того. Аз вем, яко никто же есть противляйся самодержавству твоему. Аще ты, о сыну мой, истинно прилепишися любви Господа Исусъ Христа и во имя его крестишися, и тогда людие твои вси, видевше твое предначинание ко благочестию, радующеся вси безо всякого прекословия единомыслено обещницы ти будут таковыя великия благодати, и сугубу славу и честь от всех приобрящеши себе». Онъ же ни мало не приклонился глаголом ея, еще и гневашеся на святую матерь свою. «В душу бо неразумнаго не внидет Премудрость», якоже рече пророкъ. Не восхоте разумети еже бы сотворити благое; предста бо всякому пути не благу и творя дела поганская, неведый Писания: «Аще кто не послушает отца или матери, смертию да умрет». О таковых и Соломон рече: «Учай злыя приимет себе досаждение», еще же: «Не обличай злых, да не вознавидят тя». Боголюбивая же и чадолюбивая Олга жестость души его видев и безумныя ответы слышав, но любочадия утробою матерьски болезнуя о нем, и плакаше доволно, непрестанныя источники слез испущая и к любимому си Христу возрев моляся вопияше, яко ту ему сущу, и к нему беседующи глаголаше: «О премилостивый Господи Боже мой Исусъ Христосъ, прилпе душе моя по тебе, и мене прият десница твоя: приклони ухо твое ко мне и услыши молитву мою. И дай же ми путь обрести, имже ми получю угодити тебе: тебе бо жадаю источника спасению. Помощник ми буди и не остави мене, Боже Спасителю мой, яко отецъ мой и мати моя остависта мя, и супруга лишена бых; от него же единаго сына прижих, и той непокорив и неверен, такоже и людие неверни. Ты же, Господи, едину мя на упование призвал еси. Аз же, Господи, на милость твою уповах и на пучину щедрот твоих надежу душа моея возлагаю и, к тебе прибегая, молюся: научи мя творити волю твою и спаси мя от рода сего строптиваго, множества неверных людей. Аще они заблудили суть от твоея благодати, но ты, Владыко, человеколюбия своего ради не презри их, но посети и въ разум призови и своему познанию приведи. Якоже и мене древле учюженую присвоил еси достоянию твоему, тако, Господи, и люди сия, болящая неверием, исцели благоверием и к себе обративъ, привлецы, да и ти, некогда просвещении тобою бывше, прославят имя твое пресвятое Отца и Сына и Святаго Духа въ род и роды и во веки. Амин».

О молитве блаженныя Олги и о пророчестве, ея иже о крещении Руския земли. И тако всегда Богу моляшеся и крестом огражашеся и во всем помощницу имея Пречистую Богородицу и вся святыя; и всегда в молитву призывая и просветившаго ея святейшаго патриарха Фотия, и по вся дни и нощи прилежаше к Богу о своем спасении и о обращении к Богу сына своего, и чад его, и о всем руском роде. Аще и невернии тогда бяху, но обаче не престааше блаженная уча их и со слезами Бога моляше о них, да быша познали истиннаго Бога. И пророчески любомудроствоваше и плачющи глаголаше к себе: «Богъ милосердый по своей ему милости, якоже весть, сам един своим благоволением и щедротами мощен есть помиловати рода моего и вся люди сия русския. И якоже хощет Богъ и обратит сердца их к разумению благочестия и во время благопотребно сподобит и просвещенным быти и совершенным в вере, якоже и о моем недостоинстве Божественный его промыслъ благосодействова». Велик подвиг бяше блаженныя Олги о сих, подражаше бо житию христолюбивыя царицы Елены, иже съ сыном своим Костянтином царем многи земли приведоша во святое крещение. Святая бо Елена крестъ Господен обрете во Иерусалиме и сама обхожаше по святым местом, идеже сам Христос Богъ нашь своими пречистыми ногами походи, и тамо христолюбивая Елена постави святыя церкви.[838] Тако сия блаженная Олга, новая Елена, обходящи грады и веси во всей Русстей земли всем людем благочестие проповедая и учаше их вере Христове, яко истинная ученица Христова, единоревнительница апостоломъ, дани и оброки легки уставляющи, и кумиры сокрушающе, и на кумирнискихъ местех кресты Христовы поставляющи. И от тех крестов многа знамения и чюдеса содевахуся и до сего дни.

О проречении бытия града Пскова,[839] идеже света облистание виде блаженная Олга. И прииде блаженная Олга близ реки, глаголемыя Великая, и бывши ей на конец реки Псковы, и ту бяше тогда великъ лес и многия дубравы. И на том месте святая Олга чюдно и преславно видение виде: место оно пресветлыми лучами осияваемо бе, яко от трисиятелнаго света. Блаженная же Олга бе радующеся душею, удивляяся неизреченнаго света блистанию, благодать Богу воздая, яко таково обрадованно знамение предъявляше ей на уверение хотящая быти благодати просвещения земли Русстей. И пророчествуя глаголаше ко всему синклиту, иже бяху с нею: «Разумно да будет вам, яко волею Божиею на семъ месте церьков имат быти во имя Пресвятыя Единосущныя и Животворящия и Неразделимыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа. Еще же и град зде велик будет и славен, изообилен». И по глаголех сих доволно помолися на месте том и крестъ постави, иже и до ныне есть крестъ той.

О добродетелех блаженныя Олги. И оттуду паки поиде во преименитый град Киев и тамо живущи, многа блага о Бозе содевая, и всеми добрыми делы освящашеся и милостынею обогащашеся: нагия одевая, алчныя напитая, жадныя напаяя и странныя упокоивая всяким благопотребством. И нищая вдовица, и сироты, и болящая по премногу милуя и сих довольствуя всяким требованием, и ему же что удобно, сим и учрежашеся тихостию и любовию от чиста сердца. Тиха бо дателя, по реченному, любит Господь. Аще же тогда и поганым вся сия благая творяше, но вменяше себе Бога должника не скудна, и яко самому тому богатодавцу взаим даяше и надеяшеся от него сторицею восприяти воздаяние зде и в будущий векъ.

О начале церкви псковския. Посла же святая Олга много злата на Плескову реку на создание церкви Святыя Живоначалныя Троица, идеже трисиятелныя божественыя луча светоявление виде. Последи же ту и град великъ Псков поставлен бысть. Сугуб же подвиг тогда бяше блаженныя Олги, велико попечение имея о соблюдении Руския земли. Сыну бо ея великому князю Светославу тогда не сущу в Киеве, но въ Болгарех, иже на Дунаи в Переславцы, идеже любяше жити, и ту ему присылаху дани и выходы от многих стран, тако же и от Царствующаго града. Дети же Светославли, Ярополкъ и Олег и равноапостолный великий Владимиръ, еще тогда детски суще, в Киеве пребывающе, о них же печашеся и промышляше баба их святая Олга. Печенези же тогда,[840] яко удобно время своему пронырству обретше, и собравшеся множество их, внезапу нападоша на Киев и яко неводом обьяша его и вмале не взяша града. Божий же промыслъ весть благочестивыя от напасти избавляти, яко же и праведную Олгу храняй Богъ внят молитве ея и покрываше ю от всякого зла и не предасть града Киева противным, и тогда ускори приити ко граду воевода Светославль именем Претич с малым воиньством. Печенези же, мняще самого великого князя пришедша и страхом объяти бывше, бегу яшася вскоре.

О великом князе Владимере и о братии его. Блаженная же Олга благодарение велие воздая Богу, яко спасению сподобил ея от толикия беды, с нею же и триех внуков ея, их же велми святая Олга любяше; крестити же их тогда не дерзну, да не безместно что сотворит непокоривый сынъ ея Светославъ, и остави сие на воли Божии, моляшеся о всех. Ея же моления не презре Господь, но последи исполни благоволением своим прошение ея и пророчествие, егда внук ея великий князь Владимир по неколице времени получи святое крещение и вся люди земля своея приведе во крещение. Братия же его, Ярополкъ и Олег,[841] преже крещения братоубийственою кровию скончашася; по многих же летех при великом князе Ярославе Владимеричи выгребоша кости их и крестивше, вложиша их в церкви Святыя Богородица,[842] юже Владимир созда. И о сих до зде, паки же настоящее да глаголется.

По отшествии же печенех посла блаженная Олга на Дунай к сыну своему великому князю Светославу, поведая ему, еже сотвориша печенези земли его. Он же со многими людми вскоре прииде в Киев и целова матерь свою и детей своих и сжали си о бывшем от печенег, и собра воиньство, и прогна печенег в поле, и бысть мир.

Завет к сыну блаженныя Олги преже преставления ея. И в Киеве Светославъ рече матери своей и боляром своим: «Не угодно ми есть жити в Киеве, но хощу жити в Переславцы, иже на Дунаи, яко той есть среди земли моея, и ту вся благая мне сходятся: от греков — злато, и паволоки, и вино, и овощие различнии; от чахов же и угров — сребро и кони; а из Руси — белки, и мед, и воск, и челяд». Блаженная же Олга плачющися рече ему: «Вскую оставляеши мя, о сыну? Камо грядеши, чюжих желая? А свою землю кому вручаеши? Чада ти малы, аз же стара, и яко же видеши мя конечно изнемогающу. Аз, чадо, преже много молих тя, дабы со мною веровал единому истинному Богу и даровалъ бы ти къ земному царству и небесное. Ты же возненавиде совет мой и отверже словеса моя, не восхоте разумети истинны, паче же гневаяся на мя, прелестию погружаяся сквернаго смраднаго кумиробесия, слепотою неверия претыкаяся, во глубине всякия нечистоты ниизлагаяся, последуя губителному коварству лукаваго диявола. Не положил еси Бога помощника себе, но упова на множество тленнаго собрания, еже вскоре преходит. Ныне же, о чадо, не ходи ни камо же, дондеже отъиду жития сего и погребению предана буду. И тогда идеши, аможе хощеши. А яже о мне: по преставлении моем да не сотворите ничтоже по вашему поганскому обычаю, но презвитер мой той да погребет грешное тело мое, якоже есть обычай християном погребати равна со землею. Могилы же надо мною да не дерзнет никтоже сыпати, ни тризны творити, но посли злато в Царствующий град к патриарху, и той молитву и совершение сотворит к Богу о души моей и нищих милостынею учредит. Не буди же инако сотворити, но исполни завет мой. Уже бо приближися время скончания моего, да к желаемому Христу отъиду, ему же веровах». Светослав же слышав матерни глаголы, слез исполнистася очеса его, аще не обратися веровати во Христа, но матерелюбно обещася по повелению ея сотворити о ней.

О преставлении блаженныя Олги. И по триех днех последнее изнемогаше блаженная, и тогда наипаче благодарствуя Бога, Пречистую Богородицу, юже всегда помощницу имея, такоже и святыя вся в молитву на помощ призывая. И приспевшу часу внегда от телеснаго союза душа ея хотяше разлучитися и к вышнему преселитися чертогу, к немуже издавна тщашеся. И сподобися быти причастница животворящих таин пречистаго тела и крови Христа Бога нашего и благодарению и молитве сущи во устеъ ея, радуяся предаде святую свою душу в руце всех Бога и преиде во обители вечныя, и сподобися небесному чертогу с мудрыми девами.[843] Престави же ся в лето 6477 месяца июля 11 день, бывши в супружьстве лет 42 от девьства своего; по смерти же мужа своего в десятое лето сподобися восприяти благодать святаго крещения, пребысть же во святом крещении благочестно и богоугодно до старости маститы лет 15; всех же лет живота ея бяше близу осмидесяти лет. Великий же князь Светослав, сынъ ея, и внуцы ея, с ними же князи, и боляре, и прочии чиновники, и всего града людие плакахуся по ней плачем велиемъ зело.

О погребении блаженныя Олги. Внегда же понесоша ю на погребение, и тогда елико верных, иже бяху ту, такоже и невернии, своеземнии же и пришелцы от многих стран, купцы же и прочии вси велми плакахуся о лишении блаженныя Олги. Князи бо и вси велможи и прочии сановницы имеша ю, яко едину от премудрых и разумнейшу во управлении царствия и крепку поборницу державы, и самем им тихоуветливу в совете и благоразсудну в наказании. Гражане же и пришелцы такоже имеша ю прибежище и упокоение, вдовицы же и сироты обилное приятие и насыщение и одежа всегда приимаху от нея съ любовию; нищии же и убозии всех потребных изобилное доволство получаху от нея. И такова многонароднаго плача во умилении конец достиже и донесоша ю на место, идеже сама блаженная заповедала погребсти себе. И ту прозвитер ея, отпевъ над нею узаконеныя псалмопения и молитвы и прочая службы совершив, благоговейно погребе ю; и вся яже о ней содеяша тогда по повелению ея.

Сия святая и блаженная великая княгиня Олга, нареченная во святом крещении Елена, праведно и богоугодно жизнь сию препроводи, егоже ради сторичное и мздовоздаяние от Бога восприят, достойно праведным царство небесное и нетленное блаженство. Честныя же ея мощи по преставлении ея пребыша в земли лет яко тридесят; обретены же быша целы и нетленны. От них же различныя чюдеса и многая исцеления содевахуся приходящим с верою благодатию Христовою, емуже слава со Отцем и Святым Духом, ныне и присно и во веки веком. Амин.

О принесении мощей честных блаженныя и равноапостольныя великия княгини Олги, и похвала ея. Достойно во истинну и праведно и в лепоту благости ради Божия к первому торжеству и сию чюдную повесть привнести, яже о принесении святых мощей праведныя и великия княгини Олги, и мало отчасти нечто подобно к похвалению слово предложити о благочестном ея любомудрии, како от младыхъ ноктей благое к Богу произволение стяжа, от него же неизреченную премудрости благодать обрете, ею же древнюю злобу и кумирскую прелесть упраздни, и вся поганская дела возненавиде, и до конца сия оплева,[844] и всяко нечестие попра, подражая добродетелем преже бывшим святым, истинную ревность о Бозе показавшим. О дивство! Сама не ведущи Писания, ни закона християнскаго и учителя о благочестии не слыша, а нравом благочестия усердно поучашеся и веру християнскую от всея душа возлюби. О неизреченнаго промысла Божия! Не от человек блаженная поучашеся истинне, но свыше учителя име Божию премудрость. Аще и всю державу Русскую в руку свою име, но любви ради Божия вся сия, яко уметы вмени. Якоже Моисей боговидец отвержеся нарицатися сынъ дщери фараоновы и страдаше с людми Божиими, поношение Божие возлюби паче египетскаго богатьства. Подобно же ему Матфей мытницу остави, Ияковъ же и Иван-корабль и отьца, Петръ же и Андрей корабль и мрежу остависта и Христу последоваста.[845] Сице и блаженная Олга славу царствия и богатство и единочаднаго сына остави, Христа любящи и ищущи в чюжестранствие устремися и Царствующий град достиже, идеже и крещения благодати сподобися и царя, смутившася о доброте ея, упремудри словесы своими, срамлятися ему сотвори. И, во отечество свое пришед, истинная богопроповедница показася и во всей Русстей земли первая разорителница кумирьским требищам бысть и правоверию основание. Сия праведная Олга первая бысть русское познание к Богу и примирения начаток и предтекущая Христовы благодати. Аки звезда пред солнцем, и яко заря пред светом, и яко луна в нощи сияше, тако блаженная в неверных человецех светяшеся, и яко бисер в тимении калнем блещася,[846] ему же скверна не прикасашеся. Быша бо сквернии тогда русстии людие и неомовени святым крещением, сия же омывшеся святою купелию. Сию защити и соблюде Господь от противнаго супостата, диявола многоплетенныхъ сетей, и многия ради добротетели и снабдения ради чистоты и целомудрия сподоби ю великия благодати дара апостолскаго и пророческаго. «Блажени бо, — рече Господь, — чистии сердцемъ, яко тии Бога узрят».[847] Такова блаженства никтоже улучити не возможе кроме чистоты. Чистота бо древле Иосифа избави, и от темницы свободи, и царя Египту устрои. Чистота Сусану от лукавых старецъ совета сквернаго и напрасныя смерти избави.[848] Чистота Данилу звери укроти и сония сказати вразуми.[849] Чистота трием отроком пещь огнену угаси.[850] Чистота Ильи тученосныя облака удержа, и паки отверзе, и самого небошественика показа. Чистота Елисею милостью Илииною Иердань раздели.[851] Чистота Захарьин язык связа.[852] Чистота девьственика Богословца показа.[853] Чистота ада попра, и смерть раздруши, и воскресение всему миру дарова. Чистота и нашу венечницу, блаженную и великую княгиню Олгу, первую от родов руских от неверия в веру произведе, и от строптиваго спасе, и в небесное царство введе, идеже молится за вся люди русския отечествия своего. Ея же молитвы услыша Господь Богъ, и прошение ея исполни, и пророчествие соверши, и помилова заблуждьшая люди, и вдохну благодать Святого Духа в прекраснейшую душу твердейшую верою адамантовы крепости преславнаго внука ея, всеа Русии царя и великаго князя, блаженнаго Владимира,[854] и богожеланным светом просвети ему сердечнеи очи, и огнем Божественныя своея любви распали смыслъ его, еже ревновати благочестию сея святыя и премудрыя бабы своея, блаженныя Олги, усердно и вседушно потщася испытати и взыскати православную, иже во Христа веру, еже угодно бысть всем людем его. Сам бо виде бабу свою блаженную Олгу сию християнскую веру держащу. Отецъ же его Свестослав в неверии препроводи дни своя, зверским нравом живый.

Владимир же тогда еще детескъ сый, сия бо виде и бабою своею Олгою наказуемъ о благочестии, и тогда не разуме ничтоже о сих, и егда возмужа и самодержьствуя бяше, якоже древнии Авраам отеческий богомерьский закон, егоже держаше, отнюд возненавиде и до конца ненавидяше. Желаше же в коем бо законе истинную веру обрести, въ нейже бы вечный живот получити. Слышаху же срацыни и немцы римстии и жидове козарстии, последи же и греки велеумный его смыслъ и мужество его и храбрость, наипаче же о блазей вере мудрование его и сии вси присылаху к нему, кождо их свой закон хваляще. Владимир же слышавъ сих, и паче всех похвали греческую веру. И избра десят мужей своих велия разумы исполнены, и посла их во вся земли тыя, и повеле им всем тех вер своима очима видети.

Они же ходиша и видеша всех вер законы и службы их и не похвалиша их. Последи же приидоша в Царьград и видеша благодат християнскаго закона и красоту церковныя службы и мняхуся на небеси стояще и, пришедше ко Владимеру, вся сказаша, идеже каков закон и службу их видеша. И некоего закона не возлюбиша, токмо единъ греческий закон похвалиша и возлюбиша, его же благолепия от радости и сказати не могуще. Владимер же яко паче возлюби християнскую веру греческаго закона, такоже и велможи его; и рекоша Владимеру: «Аще не бы добръ был греческий закон, то не бы прияла его баба твоя Олга, ея же в наших родех никто же не бысть мудрейши». Владимер же недоумеяше, како и где получити святое крещение. И подвижеся ратовати град Корсунь[855] Греческия области, егоже и облада. И посла во Царьград к царема Констянтину и Василию, сыновом Романовым, внучатом Констянтина Багрянороднаго, правнучатом Лва царя Премудраго, прося за ся сестры их Анны глаголющи: «Аще не дадите, то сотворю вама, яко же и сему граду вашему». Они же отрекоша ему: «Аще не крестишися, то не дамы». Владимир же рече: «Аще пришлете ко мне сестру вашу, и тогда крещуся». И едва умолиша цари сестру свою и послаша ея к нему в корабли. По смотрению же Божию тогда Владимир в недуг в телесный впаде и очима не видя. Царевна же, пришедши в Корсун, посла к нему глаголющи: «Аще не крестишися, не избудеши болезни своея. Егда же крестишися, не токмо здрав будеши, но вящши того небесное царство получиши». Еже и бысть. Якоже и великий Констянтин, первый християном царь, и явлением верховных апостолъ Петра и Павла крестися от святого Селивестра[856] и тогда во святой купели от неисцелнаго недуга здравие получи. Великий же Владимир ни от котораго же явления, но верою несуменною и благим самоизволением абие повеле креститися и вкупе со возложением руки от епископа на нь очима прозре и весь здрав бысть и возрадовася душею и телом и возда хвалу Богови. О преславное чюдо! Якоже древле Саул, ища ослят отца своего, царство обрете,[857] и Павел, идый в Дамаскъ возбранити и погубити верующих Христу, обретеся и сам в вере Христове,[858] тако и сий великий Владимир, ища приобретения земныя власти, и вящьши сего обрете истинное благочестие; егоже добре управи и небесное царство получи. По крещении же поят царевну за ся и взем попы корсунския с мощми святаго Климента и Фива,[859] ученика его, и сосуды церковныя, и вся сановники, и святыя иконы на благословение себе. И присла ему патриархъ из Царяграда митрополита Михаила[860] учителна, премудра же и книжна, паче же всеми духовными делы украшена и житием велика, сирина родом, и с ним епископы. С ними же Владимир прииде в Киев и вся кумиры потреби и вся люди земля своея от мала до велика приведе в разум веровати в Троицы единому Богу Отцу и Сыну и Святому Духу; и вси крестишася. Крести же митрополит Михаил и дванадесят сынов его. И многи от многих стран иноземнии невернии прихожаху к нему и крещахуся. И многи церкви и монастыреве в Киеве и во всех градех своих воздвиже и на Клязме реце во свое имя град созда, зовомый Владимир,[861] в нем же церков древяну постави во имя Пречистыя Богородица честнаго ея Успения. И ины многи грады и церкви постави по благословению отца своего митрополита Леонта,[862] иже бысть по Михаиле наместник престола его.

Великий же князь Владимир во граде Киеве постави церковь камену соборную во имя Пресвятыя Богородица, и зело украси ю иконами и книгами и всеми лепотами церковными, ей же и десятину даде от всего своего имения. Тогда же преблагий Бог своим неизреченным промыслом, яко же сам един весть прославяти святыя своя, хотя болма прославити дивную в женах первозванную в Руси христопроповедницу блаженную Олгу, бабу преблаженнаго Владимира, емуже вниде во ум, яко да святыя ея мощи принесены будут во святую великую соборную новоставленную церков. Сия же помысли и возвести отцу своему, пресвященному митрополиту Леонту, и вкупе единомыслену совещанию бывшу, елико же хотение их, и елико желание, и елико тщание, толико независтная Божия благодать поспешествоваше им, и по преумножению верных не лиши их Господь благаго желания. И не возможе земля на мнозе в себе держати таково бесценное сокровище, его же издастъ, яко зрелый благовонный плод. Его же новопросвещении сынове русстии независтно насытятся чюдесныя благодати исцеления. Да не забвены будут под спудом земленых ядръ целбоносныя мощи блаженныя Олги, но да будут приобщени святей церкви, ими же Божия церкви, яко царскою диамидою украшена будет. Во время же подобно молитвовавше доволно самодержец Владимир с первосвятителем Леонтием, с ними же собор священный и лик иноческий и множество народа, и вси вкупе со иконами, и кресты, и со свещами, и с фимияном торжествено шествие творяху со усердиемъ до места, идеже бе погребено тело святое блаженныя Олги. И дошедша повелеша окопати землю и обретоша святую Олгу, имущи уды по образу лежаща, и ничтоже от перваго образа изменися и ничим же неврежено, бяше цело и со одежею. И благоговейно касаются сим святым мощем, иже на то учинении. Равноапостолный же Владимир со архиереем и прочии с ними целоваша святыя сия мощи, от радости слез множество от очию испущающе, и облаговониша со араматы и дивяшеся прославляху Бога, прославльшаго дивно святую свою. И преложена быст в новую раку, и несоша ю в соборную церковь и согласно возглашаху псаломское песнословие, и прочая подобающая священнослужения великолепне исполняющи. И на уготованном месте славно и честно быст поставлена честная рака с нетленными мощми блаженныя Олги, отъ неяже многа чюдеса исцеления содевахуся благодатию Христовою во принесении в церков и въ положении во гроб и в поставлении на уготованномъ месте и прочая лета. От них же едино да речется. Бяше над гробом ея оконце на стене церковней, и всем приходящим ко святым ея мощем с верою само оконце отверзашеся, и явно зряху целы и нетленны лежаща святыя мощи блаженныя Олги, и светяхуся яко солнце. И яцем же, кто недугом одержими бываху, и ту исцеления получаху и здравы отхожаху в домы своя, радующеся и славяще Бога и Пречистую Богородицу и святую великую княгиню Олгу. А иже кто с маловерием приходяй, и тем не отверзашеся само оконце то. Аще же кто и в самую церковь внидет с таковым малодушиемъ, всумняся въ сердцы своем, и ничтоже не увидит святых ея мощей, точию гроб един. О дивное и страшное чюдо, братие! О преславное знамение! О чюдное видение, иже всякие похвалы и многаго удивления достойно, яко святое тело блаженныя Олги несуменно верующим видяшеся во гробе, яко спя почивает и обильно исцеление подает! О благости Владычныя, какову и колику почесть сугубо дарствуя угодником своим, иже и по смерти преславными чюдесы прославляя их, яже видима сут очима нашима, колми паче невидимыми благими обогати их в небеснем царствии, якоже до третияго небеси восхищенный Павел сказа нам, еже виде: «Их же око не виде и ухо не слыша, ни на сердце человеку не взыде, яже уготова Богъ любящим его».[863] Идеже сподобися быти и наша къ Богу предшественица, блаженная Олга, юже дарова Богъ нашему русскому роду корен правоверию? И кое когда благодарение о сих всех благодетелствиихъ воздати имамы к Богу? Но токмо на щедроты его надеяшеся со апостолом дерзаемъ вопити о глубине богатества премудрости и разума Божия, яко не испытаны судьбы его и не изследованы путие его.[864]

О великому его милосердию, о неизреченному его промышлению, о несказанному смотрению его еже о спасении рода нашего! Кто не дивится, кто не чюдится, кто не славитъ, иже к нам Божия благоволения? Жены ради первыя Еввы райския породы лишени быхомъ, и от Бога разлучени, и клятву, и осуждение подъяхом, и скорбь, и печал, и слезы, и труд приобретохом, и смертию обладаеми есми, и в землю паки возвращаеми, от нея же взяти быхом. Человеколюбивый же Богъ, хотя спасти погибшаго человека, его же созда, и исцелити Еввино древнее преступление, благоволи послати на землю единороднаго Сына своего Господа нашего Исуса Христа, и родитися плотию действом Святаго Духа от жены неискусомужныя Приснодевы Мария, еюже райская порода отверзеся нам. Тако женою и Богъ примирися к нам, и женю и печал преста, женою и клятва потребися, женою и смерть умертвися, женою, и благословение, и радость, и жизнь бесконечная всему миру процвете. От жен мироносиц и Христово из мертвых воскресение первое благовестися. Якоже древле от жены преступление бысть, последи же от жены и спасение бысть. Тако и ныне в нашей Рустей земли женою первие обновихомся во благочестие, иже бысть Богом подвизаемая ко истинному разуму предваряющим нам блаженная в женах руских великая княгиня Олга, еяже памят любовию празднующе вернии сынове рустии, людие Божии, язык святъ, богатное срискание, лик православных, сынове бани, чада благодати. Потщимся радостнотворными глаголы похвальная отчасти краткою беседою принести к ней, вкупе же и благородному изращению ея, сице вопиюще: «Радуйся, всеблаженная Олга, богоизбранный сосуде целомудрия, исполненный божественнаго разума не от человеческаго научения, но от вышняя премудрости и благодати Святаго Духа! Радуйся, иже от юности стяжавый честное целомудрия девьство и в супружестве снабдевый непорочное брака единомысленое сожителство! Радуйся, егда вдовствуя, тогда наипаче уяснив честное и чистое душа своея благолепие! Радуйся, иже от Бога данною ти премудростию мужествено и разумно подвизася на супротивныя и свою державу доброумным правлениемъ невредну от супротивных соблюде! Радуйся, самовольная трудолюбице: иже несуменною верою дерзну трудитися далечепутным шествием любви ради Христовы и чюжеземный Царствующий град с потщанием достиже, в немъже просветися и породися банею крещения; и царя виде соблажняющагося о благородии твоем, его же удиви премудростию словес своих, и целомудръствовати сотвори, и сугубо обогащена душевне и телесне с миром во свояси прииде, идеже показася яко истинная Христова ученица самозванная: людем, неведущим Бога, Божие слово с дерзновением проповеда, и кумиры сокруши, и святыя кресты водрузи! Радуйся, яко сподобися от Бога пророческаго дарования, иже предипрорицаше хотящее быти роду твоему благочестие, и всем руским людем обращение к Богу, и Пскову граду бытие! Радуйся, единоревнителнице апостолом, их же трудом сродствова, с ними же и жребий наследова равночестнаго проповедания Божия благодати в Рустей земли! Радуйся, пресветлая свеще, осветивый нам пут правоверия, по нему же ходяще, увидехом истинный свет Тройческаго богоразумия! Радуйся, светолучная заре, облиставшая нам Божия правды утро и день спасителный! Радуйся, богосиянная руская звезда, предоидущая пред солнцем божественыя благодати, иже осия и просвети весь род руский сынопорожениемъ купели духовныя! Радуйся, иже отверзе нам двер нетленнаго чертога бесмертнаго жениха твоего, Христа, и невозбранен вход показа хотящим внити в небесное царство! Радуйся, богонасажденная богорасленная лозо, израстившая нам многоплодное древо благочестия святого внука твоего и царя, великого князя Владимира, от негоже и мы просвещени быхом правоверием, и от него же процветоша нам честныя леторасли святии Борис и Глеб,[865] иже насыщают и исполняют вселенную многоразличными чюдотворенми!

Радуйтеся, вси вкупе пресветлии светильницы четвероименитии, преблаженный руский царю, великий княже Владимире и со святою ти праматерию, блаженною и великою княгинею Олгою, и с чюдесными ти благодарными чады, преславными Борисом и Глебом! Вы бо единонравно Божия заповеди возлюбисте и соблюдосте. Тем же и Богъ прослави вас торжеством единомесячным преславнаго вашего празднества. Едино празднество ко единому кождо празнеству близ привнесе Господь и дарова нам, яко лествицу от земля до небеси утвержену, ей же глава Христос, к нему же восход имеем, яко златыми степенми, преславными и честьными памяти вашея деньми. Их же преславно церкви Божия праздновати прияла есть единого иулия месяца, в немъ же преже памят блаженныя Олги в 11 день, потом же того же месяца приснопамятнаго Владимира в 15 день, по сих же того месяца праведных страстотерьпец Бориса и Глеба в 24 день. Кои же купночестно и купновременъно от Бога прославлени бысте, купногласно же и мы недостойни взываем къ вам: „Радуйтеся, купнославнии о нас к Богу предходатаи, и теплыи молитвеницы, и промыслителие нашего спасения, о прехвалная Олга, о преблаженный Владимире, о чюдоноснии Борисе и Глебе! Вси вкупе радуйтеся четверочислении светилницы, иже путь живота вечнаго верою обретше, по нему же сами усердно ходяще в царство небесное внидосте и сущим по вас независтен вход показасте!"

И мнози от усердия вашего последующе стопам вашего благочестия самодержателие и владомии и прочии в роды и роды и до ныне и во веки, не токмо едини мужескаго полу но мнози и женскаго состава, ревнующе вашему богоугодному нраву, православно пожиша и, ныне живуще мнози совершено Богу угодиша, и Богом прославлени быша, и многими дивными чюдесы просияша, и со всеми святыми равно церкви Божия прияла есть праздновати честныя их памяти. О богоизбранная рачителнице премудрости, предивная въ женах праведная Олга, о боголюбезный въ самодержавных и равноапостольный Владимире, о пресловущии в чюдотворениих и божествении врачеве, Борисе и Глебе! Вкупе со всеми святыми предстояще престолу Святыя Троица, молитеся без вреда сохранити и спасти державу отечества сродствия вашего, благочестиваго самодержъца царя и великого князя Ивана,[866] и со благопребытным супружеством его, и со благороднейшими чады его, и со благоверными ему братиями, и со всем синклитом, и с прочими сановники и чиновники, и со всеми христоименитыми людми, яко да вашими молитвами дарует имъ Господь везде и всегда, во всяком времени и месте на вся супротивныя светлую и преславную бес крови победу и одоление. И всю державу царствия его всех благих да умножит Богъ, и богоугодно и мирно житие и благоденствия исполнено да сподобятся препроводити во вся дни живота их на многа лета. Во будущем же веце да способит их Господь в бесконечныя и блаженныя жизни восприяти наслажение. Еже буди и всем нам получити благодатию и человеколюбием Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, ему есть слава, честь и покланяние со безначалнымъ его Отцем и с Пресвятым, и Благим и Животворящим его Духом ныне и присно, и во веки веком. Амин».

ПЕРЕВОД

Благослови, отче.

Приидите, все правоверные всей Русской земли соборы, всякое сословие и всякий возраст, возрадуемся Господу, преклонимся и припадем пред ним, воспевая ему песнь в веселии, восхваляя и благословляя пресвятое имя его и великую милость, которую он дивно даровал нам, воцарившись в нас и укрепив нас незыблемо веровать ему, единому в Троице Отцу и Сыну и Святому Духу, истинному Богу нашему, ибо он сотворил нас и призвал к своей благодати, сделав нас для себя людьми избранными, — князь освящен, и народ свят, очистив нас водою и освятив Духом Святым, избавив нас от коварства дьявольского помрачения, тьмы греховной, в познание света божественной его благодати и истины, и показал нас сынами света и сынами дня. Ибо не посланник, не ангел, не апостолы, не пророки, не учители избранные, не книжники премудрые, не витии сладкоречивые научили нас познанию такой великой божественной благодати, но сам Господь Иисус Христос, ибо знает он своим неизреченным промыслом последнее свое милосердие, щедро желая излить его на Русской земле.

Зачало. И так прежде всего благоволил он вдохнуть благодать свою в душу слабого вместилища женской природы; и хотя по естеству вместилище это немощно, но великое сокровище благодати сохраняется во вместилище, и кто может его украсть? Вместилище это, избранное Господом, вдовствует и целомудрствует, исполнено премудрости и разума, распространяет всюду духовное благоухание; кроме того, вместилище это самодержавно, как властью земного царства, так, и более того, и над страстями телесными властвуя. Таковой была во всей жизни своей святая, богомудрая и равноапостольная княгиня Ольга, нареченная во святом крещении Еленой, память которой празднуем ныне. Ее породила Плесковская страна, часть владений великой Русской земли, из села, называемого Выдубица, близ границ с немецкими землями, из народа варяжского, не из рода княжеского ни вельможеского, но из простых людей. Варяги называли нас русью, а прежде мы были славяне. Еще не было города Пскова, а был тогда предшествующий ему город, названный Изборском, где прежде правил Трувор, брат Рюрика, первого великого князя русского, который был свекром этой блаженной Ольги; по ее молитвам и предсказанию создан был преславный город Псков. Блажен и преблажен и ты, препрославленный город Псков — всесильный Бог из твоей земли произвел и породил нам такой чудный благоцветущий плод, блаженную Ольгу. Блаженны и мы, удостоенные Богом получить такой благоплодный, царственный, цветущий сад, благочестием умноженный, добродетелями преисполненный, благонравием расцветший; все мы им, как пышно разросшимся древом, покрываемся, от всякаго вреда вражия избавляемся душой и телом, сладкого вкуса богоразумия от него насыщаясь, веселимся!

Пророчество и благословение Русской земле святого апостола Андрея Первозванного. Благодатью и человеколюбием Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, исполняющего пророчество и благословение святого и великого Андрея Первозванного, — когда, проповедуя слово Божие в Синопии и в Херсонии, пришел он оттуда на реку Днепр, и там на горах помолился он и крест поставил, и благословил, и предсказал, что на том месте будет город Киев, и свершится Русской земли святое крещение. Потом пришел он в то место, где ныне стоит Великий Новгород, и там водрузил он свой жезл, в селе, называемом Грузино, где ныне церковь во имя святого апостола Андрея Первозванного. Крест божественный Андрея Первозванного знаменовал, что в Русской земле будет священная иерархия.

О первом великом князе Рюрике Русском. Жезл знаменовал и самодержавное царское правление, начавшееся с Рюрика, о котором прежде мы сказали, что пришел он из Варяжской земли в Великий Новгород с двумя братьями своими и со всем родом своим, и был он от племени Прусова, по имени которого именуется Прусская земля. Прус был братом единоначальствующего на земле римского кесаря Августа, при котором свершилось неописуемое земными словами рождество Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, превечного Сына Божия, от пресвятого Духа и от пречистой Приснодевы Марии. А великий князь Рюрик в Новгороде Великом самодержавствовал и тут и скончался. Видя, что сын его Игорь мал, — ибо оставил он его двухлетним — поручил он сына своего и всю державу свою князю Олегу, который был из его рода. Олег же многие страны победил и с Царьграда дани и подати взимал при царе Льве Премудром и сыне его Александре.

О великом князе Игоре, как он сочетался браком с блаженной Ольгой. Когда еще совсем юный Игорь был в Псковской земле — рассказывают некоторые дивное сказание — однажды тешился он охотой и увидел на той стороне реки хорошую добычу; и не мог он перейти на ту сторону реки, потому что не было лодки, и увидел он, что кто-то плывет по реке в лодке, и позвал он лодочника к берегу, и велел перевезти себя за реку. И когда плыли они, взглянул Игорь на гребца того и увидел, что это девица (а это была блаженная Ольга) совсем юная, красивая и отважная. Он никогда ее раньше не видел, и вид ее поразил его (а ведь сказано в Писании: «Похотливые очи зарятся на запретное»). И разгорелась в нем страсть, и обратился он к ней с бесстыдными словами. Она же поняла коварство этих непристойных слов и, пресекая его непристойные речи, не как юная, но как умудренная зрелым умом, сказала, обличая его: «Зачем напрасно позоришь себя, о князь, склоняя меня на срам? Зачем, думая о неподобающих вещах, постыдные слова произносишь? Не обольщайся, видя меня, молодую девушку, совсем одну, и не надейся — не возьмешь меня силой. Хоть я неученая, и очень молодая, и проста нравом, как ты видишь, но я понимаю, что ты обидеть меня хочешь и говоришь непристойные слова, которых я и слышать не хочу. Лучше подумай о себе, откажись от своего помысла. Пока ты юн, блюди себя, чтобы не победило тебя неразумие, чтобы не пострадать тебе самому. Откажись от всякого беззакония и неправды — если ты сам будешь побежден разными постыдными делами, то как сможешь другим запрещать неправду и как сможешь праведно управлять державой своей? Знай, что если ты не перестанешь соблазняться моей беззащитностью, то лучше мне будет, чтобы глубина реки этой поглотила меня, чем быть тебе на соблазн, так я избегну поругания и позора, а ты не впадешь в соблазн из-за меня». И много другого разумного сказала она о целомудрии. Это первое проявление, благое и достойное удивления, благоразумного юношеского целомудрия блаженной Ольги, еще не знающей Бога и заповедей его не слышавшей. Такую премудрость и чистоты соблюдение обрела она от Бога, что удивился Игорь зрелому ее разуму и благоразумным ее словам. И сразу Игорь отказался от своего юношеского порыва, и, устыдившись, в молчании перебрался через реку, запечатлев все это в сердце своем до времени, и вернулся в Киев. Когда же пришло время, повелел он, чтобы нашли ему невесту, и стали ему подыскивать ее, как это было в обычае для властителей. И многими он пренебрег и вспомнил дивную в девицах Ольгу, отвагу и красоту которой видел своими глазами, и из уст которой слышал речи разумные, и целомудренный нрав которой видел. И послал он за ней родича своего, вышеназванного князя Олега, и взял ее в жены с подобающей честью, и так сочетались они законным браком.

О войне Игоря с греками. Великий князь Игорь после смерти своего родича Олега пошел на греков и завоевал страны Финические, до Понтского моря, и до Ираклии, и до Пафлагонской земли, и всю Никомидийскую землю попленил. И много войска его было перебито греками. И снова Игорь собрал большое войско и пошел на греков. А царь Роман, тесть царя Константина Багрянородного, сына царя Льва Премудрого, послал лучших бояр своих, и умилостивил Игоря, и стал давать ему дань больше, чем раньше давал Олегу. И, взяв дань, Игорь возвратился с Дуная в Киев. И родился у него сын Святослав от блаженной Ольги. И, так самодержствуя, жил он в мире со всеми странами.

Убиение Игоря древлянами. Пошел Игорь в те годы на Деревскую землю, и удвоил дань с них, и то, что взял, отправил в Киев со своими ладьями, а сам остался с небольшой дружиной. Древляне же, с князем своим, имя которому Мал, задумав злое, сказали себе: «Он снова вернется. Пойдем убьем его, а супругу его, Ольгу премудрую, возьмем за нашего князя, а с сыном его сделаем что хотим, и освободимся от дани, и все нам достанется». И убили его около города Искоростеня, там и погребли его.

О посланниках от древлян к Ольге. И послали древляне к блаженной Ольге двадцать лучших мужей в ладье. А ей было известно о их приходе и о убийстве государя, и восплакала она горько, говоря: «Увы мне, великий самодержец, великий государь русский! Увы мне, свет мой, куда скрылся ты от очей моих, меня одинокой вдовою оставив! К кому ныне прибегну, к кому обращусь? Увы мне, дорогой мой милый супруг прекрасный! Лучше бы мне было прежде тебя умереть, нежели лишиться твоей красоты и остаться вдовой, не слышала бы я тогда о твоей погибели не от супостатов врагов, а от людей земель твоих! Не знаю, что мне делать и к кому горькую печаль обратить! К сыну ли — но он еще дитя, и не знаю, кто его будет наставлять и кто сбережет ему державу его?!» И многое другое говорила она, плача, и никто не мог утешить плача ее, и все люди плакали. И как только оплакивание кончилось, стала она понемногу собираться с силами и, оставив женскую слабость и мужским разумом вооружившись, решила она, как отомстить за кровь мужа своего и каким образом покарать убийц. И велела она позвать к себе мужей древлянских и хитроумно говорила им: «Хорошо, что вы пришли сюда, о мужи. Говорите же, зачем пришли». Они же сказали: «Пришли мы, о госпожа, потому что послала нас Деревская земля возвестить тебе, что твой князь отяготил нас данью и все ему было мало, и был убит из-за этого. А наши князья хорошие, пойди за нашего князя Мала», — так звали их князя. Ольга же сказала им: «По душе мне слова ваши. Никто ведь не может воскресить мертвого. И я не могу восстановить господство над вами моего мужа, которого вы убили. Теперь идите в вашу ладью. А завтра, когда я пошлю за вами, вы, величаясь, скажите посланным мною: «Мы пешком не пойдем и на коней не сядем, несите нас на своих головах вместе с ладьей». И когда понесут вас, вы большую честь от меня получите перед людьми моими». И они послушали ее, пошли в свою ладью. Назавтра Ольга за ними послала. Древляне, гордясь, сидели в ладье и говорили, как их научила Ольга: велели на головах нести себя вместе с ладьей. Киевские люди смеялись их глупости и, как бы повинуясь, сказали: «Князя у нас нет, а княгиню вы возьмете за своего князя, и теперь нет нашей воли». И взяли они их вместе с ладьей на головы, и принесли на теремный двор, который был около города Киева. А Ольга смотрела из терема. И бросили их живыми в заготовленную заранее яму глубокую, говоря: «Люба ли вам честь такая?» Они же, ввергнутые в яму, вопили: «О горе нам! Хотя и убили мы Игоря, но ничего хорошего нам от этого, лишь еще большее бедствие за дела наши постигло нас справедливо». И были они засыпаны живыми. И снова послала Ольга к древлянам: «Если действительно хотите взять меня в жены вашему князю, то коли пришлете лучших мужей, пойду к вам с великими почестями, если не удержат меня киевские люди».

О втором посольстве древлян. Древляне же послали восемь избранных мужей, которые были самыми знатными властителями Деревской земли. И пришли они в Киев. Ольга же велела им, чтобы они, вымывшись в бане, пришли к ней. Баня была приготовлена, и вошли древляне в баню, чтобы вымыться; их там заперли и сожгли.

О походе Ольги в Деревскую землю. И послала Ольга к древлянам, говоря: «Я уже иду к вам. Приготовьте многие меды у того города, где вы убили моего мужа, чтобы мне поплакать над его могилой и совершить тризну». Они очень много меду приготовили. И вскоре Ольга, собрав войско, пошла на Деревскую землю, пришла на могилу Игоря и плакала над ним плачем великим, ручьи слез из очей проливая, жалостно говоря: «О свет мой милый, о дорогая жизнь моя, как мне тебя оплакать и что сделать? Самодержцем всей Русской земли ты был, а ныне ты мертв, и землею покрыт, и никем не владеешь. С тобою многие страны заключили мир, и сам Царьград дани и подати давал тебе, и много побед над врагами ты совершил. А теперь где это? Все миновало. Где власть твоя самодержавная? Где слава и красота мира этого? Где багряница шелковая и одежды драгоценные? Где золото и серебро, где вина и меды, где парчи многоценные, где быстрые кони, великие дома, богатства, дани, почести бесчисленные, гордость боярами своими? Уже не будет тебе всего этого никогда. Всего этого ты лишен! Вижу я, что соединился ты с землей, милый мой господин, великий князь! Как же скрылся ты в земле и к нам не возвращаешься? Ведь и звери земные в норы свои идут, и птицы небесные летят в свои гнезда. Ты же, самодержец, свой дом оставил и пришел сюда, где неразумные древляне пролили кровь твою царскую, и тело твое погребению предано было. И я тебя, жизнь моя, светлейший царь, лишена и сирой вдовицей с единственным сыном остаюсь. Вместо веселия и радости плач и слезы — удел мой, вместо покоя и утехи — горестное сетование. Много тяжких забот меня окружило, и не знаю я, как смирить врагов, как вражду прекратить, как в тишине мирные дни обрести и истинный путь найти. Кто, когда, какое утешение дарует мне, и ум мой на лучшее утвердит, и желание мое исполнит? И кто найдется, кто возвестит мне, что будет какая-то иная жизнь и другой мир? Этот мир преходит, и, как вижу, нет никакой возможности ни для кого избежать смерти. А когда меня постигнет смерть, то кто будет творить мою память после моей смерти? Ведь все естество человеческое в небытие расходится и забвению предается.

О побиении древлян. И как мы ныне сумеем преуспеть против наших врагов, убийц своего господина, ненавидящих царскую власть над собой. За это пусть они примут месть, чтобы прекратилась в Русской земле дерзость злых помышлений против самодержцев, пусть и другим будет неповадно убивать правящих ими на Руси, и пусть они со страхом повинуются величию царской власти и властителям Русской земли. И тогда снова наступит у нас мирное время, и тогда мы постараемся добрейшее и полезнейшее познать». И много еще горестных слов она говорила. Велела она курган насыпать над Игорем и тризны творить, как это в обычае у язычников. После этого древляне сели пить, и велела Ольга отрокам своим пить с ними и служить им, но самим не упиваться. Древляне спросили: «Где же наша дружина, которую мы послали к тебе?» И сказала Ольга: «За мной идут с боярами моими». И когда древляне напились, тогда отошла она в сторону, а воины ее, по ее повелению, зарубили пять тысяч древлян. И возвратилась Ольга в Киев.

О второй победе над древлянами. И снова собрала Ольга большое и сильное войско и пошла с сыном своим, великим князем Святославом, на Деревскую землю. Древляне вышли против них на бой, и были побеждены, и, отступив, затворились в городах своих. Однако и там не спаслись они: были взяты Святославом города их.

О взятии города Искоростеня. Сама же Ольга устремилась на город Искоростень и осадила его. Древляне крепко бились, не желая сдаваться, ведь именно они были убийцами Игоря. И стояла Ольга у города год, и не могла взять его, и послала к горожанам, говоря: «Все города уже сдались мне, платят дань и возделывают нивы свои. И вы от голода умрете, если не согласитесь платить дань». Древляне сказали: «Мы рады были бы платить тебе дань, но боимся мести». Сказала им Ольга: «Мы уже вам отомстили. На этот раз из-за того, что вы истощены, я не стану утяжелять вашу дань, как мой князь. Я знаю, что меда и шкур сейчас у вас нет, вместо этого я возьму с вас небольшую дань тем, что имеете: дайте мне от каждого двора по три голубя и по три воробья». Они обрадовались, собрали по всему городу голубей и воробьев и послали к ней с выражением покорности. Она же, принимая дань, сказала: «Вот вы покорились мне и сыну моему. Идите в город. И я не сегодня, так завтра отступлю от города». И все в городе, услышав это, обрадовались. Ольга же раздала этих птиц воинам своим и повелела к каждой привязывать серу с трутом, завязывая их в тряпочку; вечером, когда стемнело, велела она отпустить голубей и воробьев, поджегши трут, они полетели в свои гнезда, и загорелся весь город. Люди не смогли погасить пожара и побежали из города. И велела Ольга одних ловить и убивать, а других воинам своим отдала в рабство, а иных оставила платить дань. И всю Деревскую землю покорила она и возложила на древлян дань тяжкую.

О установлении порядка в стране. И пошла Ольга с сыном своим и с войском по Деревской земле, устанавливая порядок дани и места охоты. Некоторые говорят, что Деревская земля была в области Великого Новгорода и что теперь она называется Деревской пятиной, а другие говорят, что это Северская земля, где город Чернигов. И пришла Ольга в Киев с сыном своим, великим князем Святославом. И, побыв в Киеве один год, оставила сына в Киеве, а сама пошла к Новгороду, и стала устанавливать по Мсте погосты, и определять от лугов и охотничьих угодий дани и оброки, и устанавливать по Днепру места для ловли птиц и села, и также по Десне — и по всей земле есть ловища ее, и знаки, и места, и погосты. Установив все это и посмотрев на все своими глазами, возвратилась в Киев. Кто не удивится блаженной Ольги мудрости, мужеству и целомудрию? Не будучи крещенной, управляя страной, лишившись мужа, она не захотела выйти замуж за другого; уподобилась она горлице единомужней. Убийцам же супруга своего она месть воздала, как это было в обычае у властителей. Ибо она заботилась о том, чтобы установить к добру и пользе царскую власть в Русской земле, отеческое наследие сыну своему, которого тогда она любила.

О духовном стремлении и о вере Христовой блаженной Ольги. Особенно заботясь о духовном, она старалась в чистоте и целомудрии пребывать и тело свое неоскверненным сохранять. Ибо прикоснулось к сердцу ее слово спасения, и благодать Утешителя очи ее внутренние отверзать начала, приводя ее к истинному богоразумию, которого блаженная Ольга возжаждала и о котором привыкла размышлять, ибо она была мудрее всех людей. Премудростью уразумела она, что все люди ее земли, не зная о существовании Бога, напрасное усердие к бездушным идолам имея, неразумно кумирам, не являющимся богами, жертвы приносили. Прельщенные дьяволом, они дьяволу угодное и творили. Но преблагой и премилостивый Христос Бог наш не отверг творение рук своих и не забыл заблудших людей своих, но благоволил помиловать нас и воздвиг нам рог благочестия и начало спасения — не из иной страны, не из чужой земли, а из дома и отечества Русского произвел он эту богомудрую и равноапостольную великую княгиню Ольгу. Ее подвиг был в том, чтобы узнать веру в истинного Бога, а кумиры она возненавидела и сильно их гнушалась. Еще тогда, когда не в благочестии жила она и закона христианского не знала, примеры благих ее дел явно свидетельствовали, что быть ей рабой Христовой. Но, как было выше сказано, чистый и целомудренный образ мыслей был у нее, и жаждала она быть христианкой — не по принуждению, а по свободной воле; несомненной верой, благим произволением, чистой совестью истинного Бога взыскала и сердечными очами путь познания Бога обрела, по нему пошла, не соблазняясь, и обрела желаемого Бога и, стараясь угодное Богу совершать, говорила в уме своем: «Если я окажусь угодной Богу, то сам Господь, который все знает, не лишит меня сладкого моего желания. Если он захочет, он наставит меня на истину, пусть он подаст мне произволение, чтобы и я, недостойная, причтена была к избранному его стаду». Не было тогда в Русской земле учителя благочестия.

О желании блаженной Ольги идти в Царьград. По Божию промыслу, свыше светом разума осиянная, благодатью святого Духа наученная и направляемая, в своем подвижническом стремлении захотела она пойти в Царьград, своими глазами хотела она видеть красоту службы христианской, слышать слово благочестия и разумом узнать православную веру; без какого-либо сомнения хотела она креститься. Способствовали ей к принятию Бога ее милостивый обычай и другие примеры благих ее дел.

О победе великого князя Святослава Игоревича над болгарами. В то время сын ее, великий князь Святослав, воевал с болгарами, и по Дунаю взял он восемьдесят городов, и жил он в Переславце, господствуя над болгарами, и с Царьграда дани и подати брал, а привел его на болгар царь Никифор Фока, мстя за свою обиду болгарам.

Об Афанасии Афонском, и о царствовании Никифора Фоки, и о том, как был он убит. Повелением царя Никифора и с его помощью преподобный Афанасий основал на Святой Горе Великую Лавру, где Никифор создал для себя келью, желая тут постричься и жить с Афанасием, но помешала ему любовь к царствованию. Царствовал же Никифор в Царьграде после царя Романа, сына Константина Багрянородного, внука Льва Премудрого. Сошелся он с царицей Феофано, вдовой Романа, но после отказался от нее, устыдившись святого Афанасия Афонского, и жил строго. Царице же, с ее плотскими страстями, это не понравилось, и сошлась она с Иоанном Цимисхием, который был родичем царю Никифору. По их замышлению убит был царь Никифор, умер он с молитвой на устах и был Богом причтен к мученикам, как об этом свидетельствуется в житии святого Афанасия Афонского.

О приходе в Царьград блаженной Ольги, и о крещении ее, и о царе Иоанне Цимисхии. Вместо Никифора царствовал Иоанн Цимисхий, и при нем блаженная Ольга пришла в Царьград, ища, как хороший купец бесценный жемчуг, — Христа, и его нашла. Поведали царю Иоанну Цимисхию о ее приходе, и он с подобающей честью призвал ее к себе. Она пришла к нему без промедления. И увидел ее царь — как красива она лицом, как разумна в беседе, разумом украшена, премудростью в избытке обладает, и более всего Божией благодатью осиянна, и сильно подивился царь великому разуму ее и светлости ее благообразия, и полюбил ее сильно, и возжелал ее. И ее глубокий премудростью ум, стараясь склонить к своей любви, пытался он уловить загадками и лестью, хитря в беседе, как в древности египтянка, которая хотела соблазнить целомудренного Иосифа. И говорил он так: «Хорошо, что ты потрудилась прийти в наше царство, о прекраснейшая из жен великая княгиня Ольга, чтобы увидеть честь и красоту нашей державы. А вид твоей красоты являет, что достойна ты быть здесь, и сочетаться с моей красотой, и называться царицей, и царствовать с нами, и вере нашей приобщиться». Ибо и сам Цимисхий был обликом весьма хорош, и надеялся он добиться того, о чем задумал. А богомудрая Ольга поняла, что этот замысел происходит по навету лукавого дьявола, Евина соблазнителя, который в древности вселился в змея и нашептал первозданным людям, — так и здесь нашептывали по-змеиному уста царя-женолюбца; этой кознью сатана злобу свою воздвиг на блаженную Ольгу, надеясь таким коварством поколебать ее душу. И тогда целомудренная мысленный взор свой обратила к Богу, которого стремилась найти, прося у него помощи, чтобы избавил он ее от многообразных уловок злокозненного врага. И так, оперившись крылами богоразумия, чистым помыслом возвысившись, преискусно стала перелетать через сеть суемудрого царева умышления, прежде всего стараясь обезвредить злокозненное коварство дьявола. Ведь она с молодых лет о целомудрии заботилась больше, чем о греческом царстве. И тогда появилась благодать на устах ее, так что стала она провозглашать таинства христовой веры, и стала она беседовать с царем смиренномудрыми словами, так говоря: «Некогда сладкая молва услышана была моими ушами о вашем царстве и вере христианской, ныне же чудесное и великое видение вижу очами моими — красоту безупречного закона Божия, который тут у вас осуществляется; и любви твоей беседу, общение со мной, чужестранкой, всем разумом восприняла. Ты, царь, говоришь, чтобы мне причислиться к чертогу твоему, и царствовать здесь предлагаешь мне; и я от этого не отказываюсь, но ведь я язычница, как ты видишь, язычник и сын мой, которому вы дани и подати платите. Ты мне советуешь прежде всего креститься, и я сама этого хочу от всей души и от всего помышления; для этого я и пришла сюда, чтобы ты был свидетелем моего обращения к Христу. И если ты, о царь, истинное попечение о моем спасении проявляешь и хочешь, чтобы я была единомысленной тебе в истинной вере к Богу, то следует тебе не медлить, а скорее самому с патриархом свершить надо мною дело Божией благодати, пока ничто мне не препятствует. Когда же я буду крещена, тогда и все другое, о чем мы говорили, все желаемое тобой сделается, как это полагается по христианскому закону. А если ты так не поступишь, то я не крещусь». Царь тогда ни о чем другом не думал, как только о том, чтобы скорее совершился брак, быв в заблуждении, что все уже улажено для этого брака. И вот святейший патриарх Фотий со всем собором спасительными словами и богословными речами огласил ее, при этом царь был восприемником, а патриарх совершил священное таинство крещения.

В 6463 (955) году крещение блаженной Ольги. И так крестили блаженную Ольгу во имя Отца и Сына и Святого Духа, и наречено ей было имя Елена. И так сняла она с себя одежды греха, отбросила ветхого человека и языческие дела и облеклась в нового Адама, то есть во Христа, и так стала христианкой, и так она снова родилась водою и силою Святого Духа, и изменилась добрым изменением, и возрадовалась она душою и телом радостью неизреченною, и причастилась божественных тайн пречистого и животворящего тела и крови Христа Бога нашего, и стала верным агнцем Христова стада.

Благословение и поучение патриарха блаженной Ольге. Патриарх благословил ее и сказал пророческими словами: «Благословен Христос Бог наш, просвещающий и освещающий всякого человека, грядущего в мир, избравший тебя из язычников русского рода! Благословенна ты среди жен русских, потому что тьму заблуждений временного света сего оставила и свет жизни вечной возлюбила! Благословлять тебя будут все русские сыны в поколениях твоих внуков». И беседовал он с ней, и поучение ей представил и из Ветхого завета, и из Новой благодати евангельских заповедей Христа, и из правил святых апостолов, и из учения святых отцов вселенских соборов, и о том, как следует пребывать в твердой вере, и течение жизни своей в добродетели проводить, и о воскресении мертвых, и о втором Христовом пришествии, и о воздаянии каждому по его делам: грешников ждет тьма кромешная, огонь неугасимый, и червь неусыпающий, и иные муки во веки вечные без конца, а праведникам — царство небесное, жизнь бесконечная и прочие блага, о которых невозможно говорить человеческими устами. Заповедал ей также о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о воздержании, и о чистоте телесной, и о памяти смертной, и о покаянии. Блаженная Ольга, склонив голову, стояла и, как губка морская впитывает росу небесную, так учение Божественных Писаний в сладость принимала она от святейшего патриарха. Слезами творящего радость плача она себя обливала, так что и землю омочила и, поклонившись, припадая к ногам святого патриарха, говорила: «Душеполезные заветы, которые ты мне завещаешь, о честнейший владыка, да исполню я по словам твоим, и да сохранят меня от сетей дьявольских и от козней лукавого молитвы твои, и благодать Божия да не оставит меня никогда». И снова патриарх благословил ее и после многих поучений сказал: «Господь исполнит твое желание и не лишит тебя всякого блага. Аминь». И отпустил ее из церкви. И тогда блаженная Ольга дала патриарху блюдо, сделанное из золота, с драгоценными камнями и жемчугом, для употребления в святом алтаре знаменитого храма — соборной церкви Софии Премудрости Божией. И пошла она в дом, радуясь и благодаря Бога.

О пире и о несбывшихся замыслах царя Цимисхия. Во время пира блаженная Ольга желала насыщаться не столько пищей земной, сколько слушанием духовных бесед, стараясь понять высшее, — где Христос с Отцом и святым Духом. Цимисхий же, напротив, низменными помыслами полон, хоть и признавал закон благочестия, но не заботился сохранить его как положено, но неподобающие благочестию действия затевал, ибо забыл он про духовную связь в крещении с блаженной Ольгой, и вместо единодушного благодарения затевает он суетные беседы. После того как она крестилась, позвал он ее и сказал: «Сейчас настало время и чертог уже готов, выходи за меня. Ты будешь мне женой и царицей и всему нашему царству госпожой».

Увы, ненасытное женолюбие! Увы, замыслы непотребные! Увы, скверные речи! Что говоришь ты, о Цимисхий, той, которой восприемник ты был от святой купели, хочешь восприемником от чертога быть и не стыдишься этого, разрушая духовное родство? Не достаточно ли для тебя, о царь, того, что немилосердно погубил ты родича своего, святого царя Никифора, в сообщничестве с распутной его женой, жестокой царицей Феофано, с которой ты вступил в законопреступную связь! Ты не устыдился, не пощадил того, кто был тебе родственником по плоти, царя Никифора, а теперь и родства по духу, которое у тебя с блаженной Ольгой, соблюдать не стремишься!

Благая мудрость ответа блаженной Ольги, которой она посрамила царя Цимисхия. Что же новопросвещенная Христова невеста? Услышав все это, она нисколько не смутилась, не растерялась, и не будучи ученой, стала она премудрой. С ней сбылись слова Христа, которыми он восхвалил Бога Отца: «То, что ты утаил от премудрых и разумных, то открыл ты младенцам». Блаженная Ольга, вразумляемая Богом, незамедлительно царю ответила и неподобающие его поползновения смело обличила, и душепагубную беседу его мужественно пресекла, и посрамила его, так говоря: «Я из языческой страны потрудилась прийти сюда, чтобы услышать и узнать о Боге и о заповедях его истину. Скажи же мне истину, о царь, разве есть у христиан обычай, чтобы отцу жениться на дочери, как ты, царь, сейчас задумал? Только что крестившуюся, меня ты сам от святой купели воспринял и дочерью меня своей назвал. Я нетленной благодатью заново родилась, а ты снова тленный чертог и брак готовишь и к кратковременному царствованию с собой зовешь. Разве я для того сюда пришла, чтобы с тобой царствовать? Не назовусь я тебе, смертному царю, женой, потому что я стала невестой желанному мною бессмертному жениху Христу, Богу небесному, царю царствующим, чтобы царствовать с ним вовеки. Ведь вы сами говорите, что всех нас ждет иной век и что любящим Бога суждена вечная жизнь в небесном царствии; и я хочу его получить. А земное царство — мне достаточно великой Русской земли, где самодержствует со мной мой сын, а дани и подати он получает от многих стран, в том числе и от вашего царства. И ты, царь, напрасно об этом говоришь. Зачем ты ставишь мне преграды на пути спасения и сеть на уловление души простираешь? Это ли примеры правой веры? Для того ли ты назвался отцом моим, чтобы взять в супружество себе? Этого не будет, об этом тебе и думать не подобает. Если бы ты просил что-то нужное для твоего царства у нашей державы, ты бы получил от нас все, чем богата наша земля: множество челяди на всякое услужение и работу, и все другое, нужное тебе: воск и меха, и в особенности же — войско на помощь твоему царству против врагов. А ты, полезное презрев, занимаешься пустяками. Не позорь себя более, прекратим беседу благоразумно, чтобы мне без смущения вернуться к себе».

Царь, обличаемый совестью своей и стыдом, пришел в чувство, и о непотребстве своих слов раскаялся, и другие речи повел, чтобы стыда избегнуть. Ибо подивился он великой премудрости ее слов, и благоразумию ее ответа, и мужеству ее нрава. Призвал он бояр своих, которые были его советниками, и сказал: «Что делать, если мы невозможное начали и начало бесполезным было? Не видел я среди жен подобную ей премудростью. Вы сами видели, как перехитрила меня своими премудрыми словами эта великая княгиня Ольга. Не только не смог я сочетаться браком с красотой ее, которая меня вотще так взволновала, но вместо этого устыжен и посрамлен был я. По правде говоря, Дух Святой вселился в душу ее и научил ее быть такой мудрой, не только земным царством управлять, но и небесного царства желать умудрил он ее. Подобает нам ее премудрому величеству честь удвоить и отпустить ее в землю ее». И одобрено было такое его решение. И устроил царь пир великий, как подобало их царскому достоинству, и удвоенными дарами одарил он ее, множеством золота и серебра, дорогими паволоками, различными царскими вещами; и с великой честью, дружеским миром и радостным усердием проводил он ее, называя ее своей дочерью по крестному родству.

Пришествие блаженной Ольги к патриарху с просьбой о благословении на путь и о молитве. И вот блаженная Ольга, видя себя всячески обогащенной, радовалась душой и телом о величии Божьем, тому, что свершил Господь над нею милость свою, и изъял ее из адской тьмы идолопоклонства, и привел ее к познанию истинного света триипостасного Божества — Отца и Сына и Святого Духа. Она, благородная телом и, более того, душою, как бремя некое, как тяжкие вериги, отбросила прежнее нечестие, вступила на светлый путь и пришла к патриарху, благословения прося и молитвы в дорогу, и в особенности для всего своего дома, смиренномудро склоняясь, слезами заливаясь, говоря с умилением: «Что могу твоему преосвященству воздать, о вселенский патриарх? Как смогу я выполнить, возвращаясь домой, все то, чему я научилась и просветилась и чем всячески обогатилась, благодаря твоему священнодействию и молитве? Ты же знаешь и понимаешь, что люди моей земли в нечестии язычества живут, как еретики, так же и сын мой. Лишь меня одну, недостойную рабу и отступницу, как овцу заблудшую и пропавшую в горах, обреченную всякому зверю в добычу, преблагой Бог, благодаря твоему предстательству, по своему желанию в свою ограду привел и причислил к незаблудшим овцам своего стада, и в ряду чад своих наследницей сделал, и обещанием дивных своих вечных благ меня обнадежил. Этих великих Божьих даров и сам ты за меня, недостойную, удостоишься от великого Бога, дарующего благо всем любящим его. А теперь, о великий патриарх, я лишаюсь твоего чадолюбия и твоей мудрости. Дай же мне вместо себя одного из твоих священников, который сможет для меня исполнить то, что делал ты, пусть он будет мне пастырем и наставником. И даруй мне в спутники молитву твою — прощальное благословение. Поминай меня, чтобы и дом мой удостоился получить Божию благодать и твою молитву и вечное благословение из рода в род и вовеки. Пусть сохранит меня твоя молитва от всякого вражьего навета, от всякого смущения и злобы нечестивых людей, чтобы я, твердо Богу веруя, в заповедях его жизнь свою скончала и не посрамленной перед Богом оказалась здесь и в будущем веке». Патриарх был в великом удивлении, видя глубокое смиренномудрие, твердость души и разум блаженной Ольги, и слез потоки, и речи умиленные в устах ее. И захотел он плач ее утешить, и духовное утешение даровать. И вот подвигся он на благодарственную молитву и, простерев ввысь руки, помолися за нее усердно, так говоря:

Молитва. «Владыко Боже, Отец Вседержитель, Господь, Сын единородный Иисус Христос и Святой Дух! Едино Божество и едина Сила! Благодарим величие твое и прославляем милость твою! Ты привел из небытия в бытие, к себе, и эту заблудшую овцу действием твоей благодати. Через меня, недостойного, просветил ты ее. Услышь меня, недостойного раба твоего, посети этот сад, тобою насажденный, и освети душу ее силою твоею и спаси ее от рода лукавого и от всех козней вражьих, видимых и невидимых. Укрепи ее творить волю твою, возрастить плод праведных заповедей твоих, и угодное тебе совершить, и вечных твоих благ наследницей быть, ведь ты благословен во веки. Аминь».

Благословение патриарха. По совершении молитвы обратился он к ней, говоря: «О чадо верное Небесного Отца, мир тебе и благословение, и всему роду твоему вовеки! О чадо достойнейшее, уневестившееся Христу, во Христа ты крестилась и во Христа облеклась! Пусть Христос сохранит тебя от всякого зла. Господь Иисус Христос сохранит твое возвращение в землю, которой ты владеешь, куда ты идешь, чтобы быть как овца среди волков — нечестивых людей, пусть благодать Господня будет с тобой — этой благодатью божественные апостолы учили веровать Единому в Троице Богу — Отцу и Сыну и Святому Духу. Благодать Божья и твоих людей превратит в кротких овечек. Если захочет Бог, то может обратить сердца их к познанию своей благодати. Тебя предтечей даровал он им. Та благодать Божия спасет тебя от хитросплетений дьявольских сетей, как в первые времена спас Бог праведников своих: Еноха от соблазна великого злоумышления, Ноя от всемирного потопа, Авраама и Сарру, жену его, от Ефрона царя, сына Хеттеева, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, Иону от кита, Феклу от огня и от зверей и от всякого осквернения. Так и ты, чадо духовное, будешь ты Богом пасома и охраняема, совершая угодное Богу во все дни своей жизни, в православной вере и в покаянии, чтобы удостоиться тебе унаследовать царствие небесное по молитвам Пречистой Богородицы и всех святых». И снова святейший патриарх и с ним весь священный собор благословил Ольгу; и одарил ее патриарх щедро: даровал он ей честной крест Христов и святые иконы, дал ей священника, и святые книги, и прочие священные вещи. И сказал ей: «О чадо, угодившее Богу, знаменитая среди царствующих, прими эту святыню, прими это вечное благословение. О чадо, избранное Богом! Ты залог спасения русского народа, потому что ты веруешь и вещи эти божественные принимаешь с верою. С верою и любовию облобызай с поклоном это честное изображение образа владыки, нас ради вочеловечившегося Бога Слова — в его образе ты поклоняешься самому Творцу; поклоняйся также и лобызай образ Пречистой Божьей Матери и всех святых его. Чей образ видишь, к тому, словно к живому, мысленным взором стремись. Также и животворящему кресту Господню веруй и поклоняйся, и целуй пригвожденного к нему плотию ради нас Христа, Бога нашего и Спасителя мира, давшего нам этот образ на спасение нашему роду и на победу над дьяволом; боится он его и трепещет, и не смеет видеть силу его». И, так наставив ее во всем и благословив, отпустил он Ольгу в путь ее. Блаженная же, радуясь душой и телом, восприняв святыню и благословение, пошла с миром в свою землю, неся с собой из Царьграда божественную благодать, а это больше любого богатства.

Приход из Царьграда в град Киев блаженной Ольги. И пришла она в знаменитый город Киев, и жила по завету святого патриарха в воздержании и молитвах, днем и ночью соблюдая чистоту душевную и телесную и от всякого греха себя храня. Подобное было и в древности при Соломоне, когда Сивилла, царица южская, приходила, чтобы увидеть премудрость Соломона. Блаженная же Ольга получила больше, чем Сивилла от Соломона: Сивилла человеческую премудрость желала узреть, Ольга же — премудрость Божию; как гласит мудрость: «Направь сердце свое к размышлению. Я любящих меня люблю, и ищущие меня обрящут благодать. Премудрость на улицах поет, на дорогах возвышает голос, на краях стен городских кричит». С юных лет блаженная Ольга искала премудрости более всего на свете этом. Честной и животворящий крест Христов, который Ольга принесла из Царьграда в Киев, после нее был поставлен в святой Софии, в алтаре у правой стены, и так было написано: «Обновилась Русская земля святым крещением, которое приняла благоверная великая княгиня Ольга».

О послании царя Цимисхия блаженной Ольге. Жила блаженная Ольга в Киеве, и прислал к ней царь Цимисхий, говоря: «Когда ты была у нас, о благороднейшая самодержица Ольга, я тогда почетный пир для тебя устроил и многими царскими дарами тебя одарил обильно, а ты обещала мне из своего государства прислать воздаяние, то, чем богата земля ваша: рабов, воск, меха и войско в помощь. Ныне исполни свое обещание». Блаженная Ольга составила ответ, который должен был передать посланный им Косомер: «Я, о царь Цимисхий, когда была в твоем Царьграде, сподобилась приблизиться к Богу и просветиться святым крещением; за это я глубоко благодарю премногую Божью благодать, что меня, ничтожную, сделал Господь своей невестой; ему невестой я хочу быть и жить у него бесконечные века. Ты же, царь, тогда, несмотря на мой возраст, неподобающими коварными умыслами напрасно обольщался, склоняя мою душу к браку, которого я не хотела. Хотя от святой купели ты меня воспринял, ты благодатного родства со мной не признал, как бы вне себя ты был, как будто законов христианских отступником явился, — отцом мне по благодати крещения нарекся и в то же время захотел стать мужем. Когда неподобающее дело устраивал, тогда пренебрегал ты просить у нас то, что нужно для твоего царства; ты покушался на то, чего получить не можешь. Благодатью же Христовой из уст моих недостойных коварство твое разрушилось. Ты же, едва придя в разумение, обличаемый совестью и стыдом, перестал говорить обо всем том, примирился, одарил меня подарками, называя дочерью, и с честью отпустил меня в мою землю. А теперь, воздаяния требуя, прислал ко мне. Мне кажется, ты издеваешься, если думаешь получить просимое. И поэтому ничего от нас не получишь. Если бы ты благочестно хотел получить от нас помощь душевного ради союза и ради чистой любви, то прежде следует тебе свою совесть уцеломудрить и очиститься от прежних злодейств. А потом потрудись сам прийти к нам, чтобы посмотреть на нашу реку Почайну и нас посетить с воинством духовной любви, как и я у тебя была и в сосуде святой купели стояла. И за твое пришествие к нам получишь ты и двойные почести, достойные твоего царства, и многочисленные дары от нас примешь, как и я от тебя». И много чего еще прибавила к сказанному, и отпустила посланников с миром к их царю.

Поучение блаженной Ольги. Сама же Ольга пребывала среди бесчисленного множества язычников, помраченных тьмой идолопоклонничества, которые были как дикие звери, и она одна среди них, сия благочестивая Ольга, верою светясь, глубокую тьму неверия отгоняя, как пресветлая звезда идя перед солнцем, светлый день православия русским людям предвещая. Все ее старания были направлены на то, чтобы просветить людей своих верой Христовой. И сына своего, великого князя Святослава, много раз побуждала она креститься, да и всем людям всегда с умилением говорила: «О сыновья русские, послушайте меня, новопросвещенную, пусть будет вам понятно то, что вы обо мне и сами знаете, — что все годы свои я прожила во тьме неведения и не слышала ни от кого истинного слова Божия, возвещающего путь вечной жизни. Когда же я услышала об этом от действительно знающих, тогда благодать Божия вселилась в сердце мое, и я без сомнения поняла, что воистину нет под солнцем иного имени, кроме Отца и Сына и Святого Духа, в него я поверила, в него крестилась, о нем возвеселилось сердце мое, и возрадовался язык мой, и все чувства плоти моей, и самый дух мой. Кто не возрадуется, уверовав в сущего Бога, твердо с надеждой понимая, как прославляет Бог угодников своих не только в этой жизни, но и после смерти, — многие чудеса происходят от них, различные исцеления они расточают. Многие из них в гробах лежат, но мощи их, как живые, нетленны пребывают до общего для всех воскресения, и тогда они восстанут и бесконечные века с Богом царствовать будут. Ради всего этого молю вас, поверьте в сущего Бога, которого я познала, приступите к нему и просветитесь, и лица ваши не постыдятся». Люди же дивились речам ее, подобных которым они никогда раньше не слыхали. Некоторые из них охотно приняли из уст ее слово Божие и крестились. А сын ее, великий князь Святослав, как зверь был по привычкам своим и нисколько не прислушивался к ее словам, так же как и вельможи его и прочие люди. Хотящим креститься тогда не препятствовали, но над крестившимися смеялись язычники, ведь неверующим вера христианская безумием кажется; не знали они, не понимали, во тьме ходя, не желая видеть славу Господню.

Беседы с сыном блаженной Ольги. Блаженная Ольга, часто беседуя со своим самодержавным сыном Святославом, говорила: «О дорогое мое дитя! Нет иного Бога ни на небесах наверху, ни на земле внизу, кроме того, которого познала я, создателя всего сотворенного, Христа Сына Божия, благоволением Отца и действием Святого Духа благоволившего родиться ради нас от Святой Приснодевы Марии, и добровольные страдания и смерть он принял, бессмертный, на третий день воскрес и взошел на небеса, оттуда он сойдет и снова придет, чтобы воскресить всех от века умерших людей, и воздаст каждому по его делам: грешникам и не верующим в него мученье вечное в негасимом огне, а праведникам жизнь без конца в небесном царствии. Ради него я сделала хорошее дело, избежала тьмы, к свету пришла, заблуждения оставила и к истине приблизилась, от бесов отреклась, Христу себя обещала. С ним радости и веселия здесь исполнилась, никогда я так не радовалась. А насколько больше будут радоваться любящие Бога с самим Богом в царствии небесном! А ты, о сын мой желанный, если познаешь Бога и крестишься, такую же радость великую получишь, и пользу, и всякое благо приобретешь себе и тем, кто с тобой. Не ослушайся меня, матери твоей. Знай, дитя мое, что тот, кто не покоряется родителям, так же как учителей доброму наставлению, погибели себе ищет. Послушай меня, сынок, прими веру истинную и крестись, и спасен будешь. Не медли, сын мой, пока погибель тебя не застигла». Эти слова, как казалось блаженной Ольге, она сеяла на воде, потому что видела она, как холодно отнесся он к ее словам и как уклончиво ей ответил: «Знаю, родительница моя, что лучше бы послушаться тебя, матери моей. Но если бы я и хотел креститься, никто бы мне не последовал, и никто бы из моих вельмож не согласился это сделать. Если я один закон христианской веры приму, тогда мои бояре и прочие сановники вместо повиновения мне будут смеяться надо мной, поношения и насмешки сочинят про меня, и что мне будет самодержство, если из-за чужого закона все меня оставят и я буду никому не нужен». Богомудрая же его мать сказала ему: «О чадо, не говори так. Я знаю, что никто не противится твоему самодержству. Если ты, о сын мой, истинно предашься любви к Господу Иисусу Христу и во имя его крестишься, тогда все люди твои, видя твое устремление к благочестию, радуясь, все без возражений, единомысленно примут участие вместе с тобой в такой великой благодати, и двойную славу и честь от всех ты получишь». А он нисколько не склонился к ее речам, да еще и прогневался на святую мать свою. «В душу неразумного не войдет премудрость», — сказал пророк. Не захотел он понять, что делать ко благу; предпочел он пути нехорошие, совершая языческие дела, не ведая слов Писания: «Кто не послушает отца или матерь, смертью да умрет». О таких Соломон сказал: «Учащий дурных навлечет на себя беду», и еще: «Не обличай злых, да не возненавидят тебя». Боголюбивая же и чадолюбивая Ольга, суровость души его видя и безумные ответы слыша, но материнским чадолюбивым сердцем страдая за него, плакала много, непрекращающиеся источники слез испуская, к любимому ею Христу обратив взор, молилась, восклицая, как если бы он был тут, она с ним беседовала и говорила: «О премилостивый Господи Боже мой Иисус Христос, прилепилась моя душа к тебе, и приняла меня рука твоя: преклони ухо твое и услышь молитву мою. Дай мне найти такой путь, чтобы смогла я угодить тебе: к тебе я стремлюсь, как к источнику спасения. Будь мне помощником и не оставь меня, Боже, Спаситель мой, — отец и мать меня оставили, и супруга я лишилась; от него я прижила единственного сына, и тот непокорный и неверующий, так же как и народ языческий. Ты же, Господи, только мне одной дал упование. Я, Господи, на милость твою уповаю, и на множество щедрот твоих надежду души моей возлагаю, и, к тебе прибегая, молюсь: научи меня творить волю твою и спаси меня от рода лукавого, от множества неверующих людей. И хоть они ушли от твоей благодати, но ты, Владыка, человеколюбия ради, не пренебреги ими, но посети их и вразуми, приведи их к познанию себя. Как и меня, прежде отчужденную, привел ты к своему достоянию, так же, Господи, и людей этих, болеющих неверием, исцели благоверием и к себе обрати и привлеки, и пусть они, просвещенные когда-нибудь тобою, прославят имя твое пресвятое, Отца и Сына и Святого Духа, из рода в род вовеки. Аминь».

О молитве блаженной Ольги и о пророчестве ее о крещении Русской земли. Так всегда Ольга молилась, ограждаясь крестом и имея себе в помощь Пречистую Богородицу и всех святых; и всегда в молитве призывала она просветившего ее святейшего патриарха Фотия, и все дни прилежно молилась о своем спасении и об обращении к Богу сына своего и его детей, и о всем русском народе. Хотя и оставались тогда русские люди язычниками, однако не переставала Ольга учить их и со слезами молить Бога о них, чтобы познали они истинного Бога. И, плача, она, обладающая пророческой мудростью, себе говорила: «Бог милосердный по своей милости и благоволению так, как он сам знает, может помиловать род мой и всех людей русских. Если захочет Бог, то обратит сердца их к разумению благочестия и в свое время удостоит их быть крещенными и совершенными в вере, так же как со мной, недостойной, Божественный промысел совершил благое». Велик был подвиг блаженной Ольги во славу русских людей — она подражала житию христолюбивой царицы Елены, которая вместе с сыном своим Константином царем многие земли привела ко святому крещению. Святая Елена и крест Господень обрела в Иерусалиме, и сама обошла все святые места, по которым сам Христос Бог своими пречистыми ногами прошел, и там христолюбивая Елена поставила святые церкви. Так же и эта блаженная Ольга, новая Елена, обходя города и села по всей Русской земле, всем людям благочестие проповедовала и учила их вере Христовой, как истинная Христова ученица, единоревнительница апостолам, дани и оброки легкие устанавливая, кумиры разрушая и на местах кумирен кресты Христовы водружая. От тех крестов много чудес и знамений происходит и до сегодняшнего дня.

О предсказании возникновения города Пскова в том же месте, где света блистание видела блаженная Ольга. И пришла блаженная Ольга к реке, называемой Великая, и была она у устья реки Псковы, а тут был тогда великий лес и густые дубравы. На том месте блаженная Ольга чудесное и преславное видение видела: место то было освещено пресветлыми лучами, как бы от трех источников света. Блаженная Ольга возрадовалась душой, пораженная блистанием этого невыразимого света, вознесла она благодарность Богу за то, что столь радостное знамение предрекает, укрепляя ее, свершение благодати крещения земли Русской. И, пророчествуя, сказала она, обращаясь ко всем, кто был тогда с нею: «Знайте, что по воле Божией на этом месте церковь будет во имя Пресвятой Животворящей Нераздельной Троицы, Отца и Сына и Святого Духа. А еще здесь город великий будет, славен и богат». И, сказав это, долго молилась она на этом месте, и крест поставила, и доныне стоит крест тот.

О добродетелях блаженной Ольги. Оттуда опять пошла она в прославленный город Киев и там жила, много добра во имя Божие делая, всякими добрыми делами освящаясь, милостынею обогащаясь: нагих одевая, алчущих питая, жаждущих напояя, странствующим давая приют со всем необходимым. Нищих, вдов, сирот, больных она очень жалела и всем необходимым снабжала, кому что нужно, то и делала тихо, с любовью, от чистого сердца. Тихого дателя любит Господь, как было сказано. Хотя тогда еще она для язычников все эти благодеяния совершала, но она считала, что дает в долг богатому заимодавцу, самому Богу, и надеялась она сторицею от него получить и здесь, и в будущем веке.

О начале псковской церкви. Послала святая Ольга много золота на Плескову реку на создание церкви Святой Живоначальной Троицы на том месте, где она видела видение — свет трисиятельных божественных лучей. Потом тут и большой город Псков поставлен был. Двойной подвиг тогда совершила блаженная Ольга, великое попечение имея о сохранении Русской земли. Ибо сына ее Святослава тогда не было в Киеве, он был в Болгарии, на Дунае, в Переславце, где любил жить, и туда ему посылали дани и подати от многих стран, в том числе от Царьграда. Дети же Святослава Ярополк и Олег и равноапостольный великий князь Владимир, еще тогда ребенок, в Киеве пребывали, о них пеклась и заботилась бабушка их святая Ольга. Печенеги же тогда выбрали удобное время для своего коварства, собралось их великое множество, и внезапно напали они на Киев, и как неводом охватили его, и едва не взяли города. Но Божий промысел знает, как благочестивых от напасти избавлять, так и теперь, — праведную Ольгу храня, Бог внял ее молитве, и охранил ее от всякого зла, и не предал города Киева врагам, — тогда поспел прийти к городу воевода Святослава по имени Претич с небольшим войском. Печенеги же, думая, что пришел сам великий князь, объятые страхом, разбежались поспешно.

О великом князе Владимире и братьях его. Блаженная же Ольга благодарение великое воздала Богу за то, что спас ее от такой беды, а с нею и трех внуков ее, которых блаженная Ольга очень любила; крестить их она тогда не решилась, опасаясь, как бы чего неподобающего не учинил непокорный сын ее Святослав, оставила она это на волю Божию, молясь обо всех. Ее моления не презрел Господь и потом по своему благоволению исполнил прошение ее и пророчество, когда внук ее, великий князь Владимир, через некоторое время получил святое крещение и всех людей своей земли привел к крещению. А братья его, Ярополк и Олег, прежде крещения братоубийственной смертью погибли; через много лет, при великом князе Ярославе Владимировиче, выкопали кости их и, крестив, похоронили в церкви Святой Богородицы, которую Владимир создал. Но об этом хватит, будем говорить о настоящем.

После ухода печенегов послала блаженная Ольга на Дунай к сыну своему великому князю Святославу, сообщив ему, что учинили печенеги в земле его. Он же со многими людьми вскоре пришел в Киев, целовал мать свою и детей своих и сожалел о случившемся из-за печенегов, собрал войско, прогнал печенегов в степь, и настал мир.

Завет к сыну блаженной Ольги перед преставлением. В Киеве Святослав сказал матери своей и боярам своим: «Не хочу я жить в Киеве, но хочу жить в Переславце на Дунае, потому что он находится на середине моей земли и туда все блага сходятся: от греков — золото, и паволоки, и вино, и плоды различные; от чехов же и угров — серебро и кони; а из Руси — меха, и мед, и воск, и рабы». Блаженная же Ольга с плачем сказала ему: «Зачем оставляешь меня, о сын мой? Куда идешь, чужого желая? А свою землю кому поручаешь? Дети твои малы, а я, как сам видишь, стара и уже смертельно больна. Я, сын мой, прежде уже горячо умоляла тебя, чтобы ты со мной вместе верил в единого истинного Бога, и он даровал бы тебе к земному царству и небесное. Ты же пренебрег моим советом и отверг мои слова, не захотел постичь истину и даже разгневался на меня; обольщаемый, погружался ты в смрадное и скверное кумирослужение, из-за слепоты неверия спотыкаясь, в глубину всякой нечистоты низвергаясь, следуя коварному губительству лукавого дьявола. Ты не сделал Бога помощником себе, но возложил упование на тленное людское множество, которое скоро истощается. Теперь, сынок, не ходи никуда, пока я не отойду от этой жизни и погребению не буду предана. Тогда иди куда хочешь. А со мной поступи так: после моей смерти не делайте ничего по вашему языческому обычаю, пусть мой священник погребет грешное тело мое по обычаю христиан, засыпав вровень с землей. Кургана же пусть не дерзнет никто надо мною сыпать, ни тризны творить, но пошли золота в Царьград к патриарху, пусть он совершит моление к Богу о моей душе и нищих милостыней оделит. Не вздумай иначе поступить, исполни мой завет. Уже приближается время моей кончины, и я уйду к желанному Христу, в которого верую». Когда Святослав услышал слова матери своей, слезами наполнились глаза его, и хотя он не уверовал во Христа, но по сыновней любви обещал ей все сотворить с ней, как она просила.

О преставлении блаженной Ольги. Через три дня наступила ее последняя болезнь. Тогда она особенно благодарила Бога и Пречистую Богородицу, которая всегда была ей помощницей, а также всех святых она в молитве на помощь призывала. И вот настал час, когда от телесного союза захотела душа ее отделиться и к вышнему переселиться чертогу, к которому уже давно стремилась. И сподобилась она причаститься животворящих тайн тела и крови Христа, Бога нашего, и с благодарением и молитвой на устах, радуясь, предать святую свою душу в руки Божии, перейти в обители вечные и удостоиться небесного чертога вместе с мудрыми девами. Преставилась она в год 6477 (969), месяца июля в 11-й день, быв в супружестве сорок два года от времени девичества своего; после смерти мужа своего через десять лет приняла она святое крещение и была во святом крещении благочестно и богоугодно до глубокой старости пятнадцать лет; всех же лет жизни ее было около восьмидесяти. Великий же князь Святослав, сын ее, и внуки ее, и с ними князья, и бояре, и прочие сановники, и все горожане плакали по ней великим плачем.

О погребении блаженной Ольги. Когда понесли ее хоронить, тогда все, сколько там было христиан, так и язычников-соотечественников, и приезжие из многих стран, купцы и другие, все горько плакали о потере блаженной Ольги. Для князей и вельмож и прочих сановников она была мудрейшей и разумнейшей управительницей государства и защитницей державы, для них же самих была она тихой и приветливой в совете и справедливой в наказании. Горожане же и приезжие также находили у нее прибежище и упокоение, вдовы же и сироты приют, насыщение и одежду от нее получали с любовью; нищие же и убогие — все в изобилии получали от нее, что им было потребно. И когда настал конец этого многолюдного плача, принесли ее на то место, где блаженная Ольга завещала себя похоронить. И тут священник ее, отпев над ней положенные по уставу псалмопения и молитвы и всю службу совершив, благоговейно похоронил ее; и все было сделано так, как она завещала.

Эта святая и блаженная великая княгиня Ольга, нареченная во святом крещении Еленой, провела свою жизнь праведно и богоугодно и за это получила стократное воздаяние от Бога — даваемое праведным царствие небесное и нетленное блаженство. Честные мощи ее после смерти ее были в земле около тридцати лет; обретены они были целыми и нетленными. От них много чудес и исцелений происходит приходящим с верою и благодатью Христовой, слава ему со Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

О перенесении мощей честных блаженной и равноапостольной княгини Ольги и похвала ей. Воистину достойно и праведно, ради красоты Божией благости, к первому торжеству и эту чудную повесть прибавить — о перенесении святых мощей праведной и великой княгини Ольги, и некоторое небольшое слово приложить в похвалу ей — о ее благочестивом любомудрии, как она с юных лет к Богу благое произволение приобрела и как от него неизреченную премудрость и благодать получила, с помощью которой она древнее зло и идольское обольщение упразднила, и все языческие дела возненавидела, и до конца от них отреклась, и всякое нечестие попрала, подражая в добродетелях прежде бывшим святым, истинное усердие к Богу показавшим. О диво! Сама не зная Писания, ни закона христианского, не слыша от учителя о благочестии, от благочестивого своего нрава научилась и возлюбила всею душою веру христианскую. О неизреченный промысел Божий! Не от людей блаженная научилась истине, но вышнего учителя имела — Божию премудрость. И хотя всю державу Русскую держала она в руке своей, но ради Божией любви все это ни во что вменила. Так и Моисей-боговидец отказался быть сыном дочери фараона и страдал с людьми Божиими, поношения за Бога предпочел он египетскому богатству. Подобно ему, и Матфей мытницу оставил, Иаков и Иоанн — корабль и отца, Петр и Андрей — корабль и сеть оставили и последовали за Христом. Так и блаженная Ольга славу царства и богатство, и единственного сына оставила, любя Христа и ища его, в чужие страны устремилась, достигла Царьграда, где крещения благодати сподобилась, и царя, пораженного ее достоинствами, перехитрила словами своими и устыдиться заставила. Вернувшись в свое отечество, она показала себя истинной проповедницей Бога во всей Русской земле, первой разорительницей кумирских требищ и православию основанием. Эта праведная Ольга была первым русским познанием Бога, началом примирения, предтечей Христовой благодати. Как звезда перед солнцем, как заря перед светом, как луна в ночи сияя, так блаженная Ольга среди язычников светилась, как жемчужина в грязи блещет, и скверна к ней не пристает. Были тогда осквернены русские люди, и не омыты святым крещением, она же омылась святой купелью. Ее Господь защитил от многочисленных сетей супостата-дьявола, а за многие ее добродетели, за хранение чистоты и целомудрия удостоил ее Господь дара апостольского и пророческого. «Блаженны, — сказал Господь, — чистые сердцем, потому что они увидят Бога». Этого блаженства ничто не дает возможности получить, кроме чистоты. Чистота в древности Иосифа спасла, из темницы освободила и сделала царем в Египте. Чистота Сусанну от злоумышлений лукавых старцев и от безвременной смерти избавила. Чистота Даниилу покорила зверей и научила его разгадать сны. Чистота трем отрокам печь огненную угасила. Чистота Илье тученосные облака удержала и снова отверзла небеса, а его самого ходящим по небу показала. Чистота Елисею милотью Илии Иордан разделила. Чистота язык Захарии связала. Чистота Иоанна Богослова показала девственником. Чистота ад попрала, смерть разрушила, воскресение всему миру даровала. Чистота и нашу венценосную блаженную и великую княгиню Ольгу, первую из русского народа, от неверия в веру привела, от лукавого спасла и в небесное царство ввела, где она молится за всех русских людей своего отечества. Ее молитвы услышал Господь Бог, и прошение ее исполнил, и пророчество ее совершил, и помиловал заблудших людей, вдохнул благодать Святого Духа в прекраснейшую душу, которая верою тверже алмаза, в душу преславного внука ее, всей Руси царя и великого князя, блаженного Владимира, светом стремления к Богу просветила ему сердечные очи, огнем божественной любви распалила разум его, чтобы следовал он примеру своей святой и премудрой бабки, блаженной Ольги, усердно и всей душой устремиться искать православную веру во Христа, и это было угодно всем людям его. Сам он видел, как блаженная Ольга, бабка его, придерживается христианской веры, а отец его Святослав в неверии проводит жизнь свою звероподобно.

Владимир тогда был еще ребенком, и хотя сам это видел, и бабка его учила благочестию, но он тогда ничего этого не понимал, а когда возмужал и стал самодержцем, он, как в древности Авраам, богомерзкий закон отцов, которого придерживался, возненавидел до конца, а желал от такого закона, чтобы истинную веру найти и с ней вечную жизнь получить. Узнали мусульмане, римские немцы, хазарские евреи, а потом и греки про его прозорливый разум, и мужество, и храбрость, а более всего о том, что ищет он истинную веру, и все они прислали к нему послов, каждый из которых хвалил свой закон. Владимир их выслушал и более других похвалил он греческую веру. И избрал он десять мужей своих, исполненных большого разума, и послал их в те земли, и повелел им все увидеть своими глазами.

Они ходили и видели всех вер законы и службы их, и не похвалили. Потом пришли они в Царьград и увидели благодать церковного закона и красоту службы церковной, так что показалось им, что они на небесах стоят, и, придя к Владимиру, все это рассказали, где какой закон и какие службы они видели. И никакой закон им не понравился, а вот греческий они похвалили, и полюбили, и от радости не смогли благолепия закона этого выразить словами. Владимиру тоже больше всех понравилась христианская вера греческого закона, и вельможам его; они сказали Владимиру: «Если бы не был хорош греческий закон, не приняла бы его бабка твоя Ольга, мудрее которой никого не было в нашем роде». Владимир не знал, как и где получить святое крещение. И отправился воевать город Корсунь, находившийся в греческих пределах, и овладел им. И послал он в Царьград к царям Константину и Василию, сыновьям Романовым, внукам Константина Багрянородного, правнукам Льва Премудрого, прося себе в жены сестру их Анну, говоря: «Если не дадите, то сделаю с вами то же, что с этим городом». Они же ответили ему: «Если не крестишься, не дадим». Владимир же сказал: «Если пришлете ко мне сестру вашу, тогда крещусь». И едва уговорили цари сестру свою, и послали ее к нему в корабле. По произволению же Божьему впал тогда Владимир в недуг телесный — ослеп. Царевна же, придя в Корсунь, послала к нему, говоря: «Если не крестишься, не избавишься от болезни своей. А когда крестишься, не только будешь здоров, но и царствие небесное получишь». Так и было. Когда Константин Великий, первый христианский царь, через явление святых апостолов Петра и Павла святым Сильвестром был крещен, тогда он в святой купели от неисцелимого недуга выздоровел. А великий Владимир без всякого явления, по своей глубокой вере и благому произволению сразу же решил креститься, и вместе с возложением руки епископа на него очами прозрел, и весь стал здравым и возрадовался душой и телом, и воздал великую хвалу Богу. О преславное чудо! Так и в древности Саул, ища ослят отца своего, царство обрел, и Павел, идя в Дамаск, чтобы преследовать и губить верующих во Христа, сам обрел веру Христову, так и великий сей князь Владимир, ища приобретения земной власти, больше того обрел — истинное благочестие; земную власть хорошо устроил, и небесное царство получил. После крещения женился он на царевне и взял с собой Корсунских попов, и мощи святого Климента и Фива, ученика его, и сосуды церковные, и всех сановников, и святые иконы в благословение себе. И еще прислал ему из Царьграда патриарх митрополита Михаила, обладающего даром учительства, премудрого и книжного, более того, всякими духовными добродетелями украшенного, великого житием, родом сирийца, и с ним епископов. С ними Владимир прибыл в Киев, всех кумиров истребил, и всех людей царства своего от мала до велика обратил на путь истинный — заставил веровать единому в Троице Богу, Отцу и Сыну и Святому Духу; и все крестились. Сам митрополит крестил его, и двенадцать сыновей Владимира [крестились]. И многие язычники из стран иноземных приходили и крестились. И многие церкви и монастыри в Киеве и во всех городах своих воздвиг Владимир, и на Клязьме-реке в свое имя город создал, названный Владимиром, а в нем церковь деревянную поставил во имя Пречистой Богородицы честного ее Успения. И еще много городов и церквей основал он по благословению отца своего духовного митрополита Леонтия, который был после Михаила наследником митрополичьего стола.

Великий князь Владимир в городе Киеве поставил церковь каменную соборную во имя Пресвятой Богородицы и богато украсил ее иконами и книгами и всеми красотами церковными, и давал ей десятую часть от своего имения. Тогда же преблагой Бог своим неизреченным промыслом, ибо он один знает, как прославить святых своих, захотел еще сильнее прославить дивную среди жен, первозванную в Руси проповедницу Христа, блаженную Ольгу, бабку преблаженного Владимира, которому пришло на ум перенести святые мощи ее в святую соборную новопоставленную церковь. Задумав так, он известил об этом отца своего духовного преосвященного митрополита Леонтия и вместе единодушно они обсудили это, и, чего они хотели, чего желали, о чем старались, во всем этом обильная Божия благодать поспешествовала им. Когда умножилось число верующих, Господь помог их благому желанию. Не смогла земля дольше держать в себе такое бесценное сокровище и выдала его, как зрелый благовонный плод, чтобы новопросвещенные люди русские обильно насытились чудесной благодатью исцеления. Да не будут забвенны в недрах земных цельбоносные мощи блаженной Ольги, но пусть будут приобщены к святой церкви, и пусть Божья церковь, как алмазной диадемой, украсится ими. В подходящее время усердно помолился самодержец Владимир с первосвятителем Леонтием, и с ним весь собор церковный, священный и иноческий лик, и множество народа, и все вместе с иконами, с крестами, со свечами, с фимиамом, торжественное шествие сотворили в то место, где было погребено тело святое блаженной Ольги. Придя, повелели они раскопать, и обрели святую Ольгу, и все тело ее было цело, и ничего в облике ее не изменилось и не повредилось, и сохранилась одежда ее. И благоговейно касаются они к этим святым мощам, которые для этого и явились. Равноапостольный Владимир с архиереем и прочими целовали святые мощи, от радости много слез из очей проливая, и умастили их благовониями, и, дивясь, благодарили они Бога, прославившего дивно святую свою. И положена она была в новую раку, и несли ее в соборную церковь, единым хором воспевая псаломские песнопения и всю подобающую службу многопрекрасно исполняя. И в уготованное место славно и честно была поставлена честная рака с нетленными мощами блаженной Ольги, от которой многие чудеса и исцеления свершаются благодатью Христовой — в то время, когда вносили в церковь, и когда ставили в уготованном месте, и в прочие годы. Расскажем об одном из них. Было над гробом ее оконце в стене церковной, и всем, приходящим к святым мощам ее с верой, оконце само открывалось, и были хорошо видны лежащие целыми и нетленными святые мощи блаженной Ольги, они светились, как солнце. И те, кто был охвачен недугом, тут же исцеление получали и здоровыми уходили к себе домой, радуясь и славя Бога, и Пречистую Богородицу, и святую великую княгиню Ольгу. А кто с маловерием приходил, тем не открывалось то оконце. А если кто с таким же малодушием, усомнясь в сердце своем, и в саму церковь входил, то никак не видел ее святых мощей, только гроб один. О дивное и страшное чудо, братья! О преславное знамение! О чудное видение, всякой похвалы и многого удивления достойное, что святое тело блаженной Ольги несомненно верующим видится в гробе, будто она спит, и обильно исцеления подает! О благость Владычняя, какую почесть двояким образом дарует угодникам своим, по смерти преславными чудесами прославляет их, видимыми нашими глазами, — а насколько больше обогатил он их в небесном царствии; апостол Павел, вознесенный до третьего неба, сказал нам то, что видел: «То, чего око не видело, и ухо не слышало, ни на сердце человеку не пришло, — вот, что уготовал Бог любящим его». Где же удостоена быть наша к Богу предшественница, блаженная Ольга, которую даровал Бог нашему русскому народу как корень православия? И когда и какое благодарение обо всех этих благодеяниях воздадим мы Богу? Только на щедроты его надеясь, с апостолами дерзаем воскликнуть: «О бездна премудрости! Как непостижимы судьбы его и неисследимы пути его!»

О великое милосердие, о неизреченное промышление, о несказанное смотрение его о спасении рода нашего! Кто не дивится, кто не чудится, кто не славит Божие благоволение к нам! Из-за первой женщины Евы лишены мы были райской жизни, от Бога были отдалены, проклятье и осуждение приняли, скорбь, печаль, слезы и труд приобрели, смерть нами обладает, в землю возвращаемся, из которой были взяты. Человеколюбивый же Бог, желая спасти погибшего человека, которого он создал, искупить Евино древнее преступление, благоволил послать на землю единородного Сына своего, Господа нашего Иисуса Христа, чтобы он родился во плоти действием Святого Духа от не знающей мужа Приснодевы Марии, ради которой рай открылся нам. Так через женщину Бог примирился с нами, через женщину уничтожено проклятье, смерть умертвилась, благословение, радость и жизнь бесконечная всему миру процвела. От жен-мироносиц воскресение из мертвых Христа впервые возвестилось. Как в древности через женщину преступление было, также через женщину и спасение свершилось. Так и в нашей Русской земле — через женщину мы впервые обновились в благочестии, ибо была у нас Богом подвигнутая к истинному разуму, предваряющая нас, самая блаженная из жен русских, великая княгиня Ольга, память которой с любовью празднуем мы, православные сыны русские, люди Божии, народ освященный, могучее движение, сонм православных, дети купели, чада благодати. Постараемся краткими словами, хоть частично, восславить ее и ее благородного потомка, так восклицая: «Радуйся, всеблаженная Ольга, богоизбранный сосуд целомудрия, исполненный божественного разума не от человеческого научения, а от высшей премудрости и благодати Святого Духа! Радуйся, от юности стяжавшая целомудренное девство и в супружестве сохранившая непорочное и единомысленное сожительство! Радуйся, во вдовстве ярче всего проявившая честное и чистое своей души благолепие! Радуйся, что ты своей данной от Бога премудростью мужественно и мудро боролась с врагами и свою державу благоразумным правлением соблюла невредимой от врагов! Радуйся, добровольная труженица, — с несомненной верой дерзнула ты пуститься в далекий путь ради любви к Христу и чужеземного города Царьграда со старанием достигла, в котором просветилась, и вновь родилась благодаря крещению; видя же, что царь соблазнен достоинствами твоими, ты удивила его премудростью своих ответов и заставила быть целомудренным, и обогащенная и душой, и телом с миром вернулась в свою страну, где показала себя как истинная Христова ученица добровольная: людям, не знающим Бога, слово Божие смело проповедала, кумиры сокрушила, святые кресты водрузила! Радуйся, ты сподобилась от Бога пророческого дара, ибо предсказала всему роду твоему благочестие и всем русским людям обращение к Богу, и городу Пскову существование! Радуйся, сподвижница апостолов, с ними ты и подвигом сроднилась, с ними же и жребий наследования равного по чести проповедания Божией благодати в Русской земле! Радуйся, пресветлая свеча, осветившая нам путь правоверия, идя по которому увидели мы истинный свет Святой Троицы! Радуйся, светящаяся лучами заря, озарившая нам Божией правды утро и день спасения! Радуйся, богоосиянная русская звезда, предвосходящая перед солнцем божественной благодати, которая осияла и просветила весь род русский рождением через купель духовную! Радуйся, ибо открыла ты нам двери нетленного чертога бессмертного жениха своего Христа и незакрытый вход показала хотящим войти в царствие небесное! Радуйся, богонасажденная и боговозращенная лоза, принесшая нам многоплодное древо благочестия, святого внука твоего, великого князя Владимира, через которого мы были просвещены православием, и от него же нам процвели молодые ветви — святые Борис и Глеб, которые насыщают и напояют вселенную различными чудотворениями!

Радуйтесь, все вкупе, пресветлые светильники четвероименитые, преблаженный русский царь, великий князь Владимир со своей святой праматерью и с чудесными твоими благодатными детьми, преславными Борисом и Глебом! Вы единодушно Божии заповеди возлюбили, и поэтому Бог и прославил вас торжеством единомесячного вашего празднования. Единое празднование — каждого праздника вашего день близко к другому поставил Господь и даровал их нам, как лестницу, от земли до небес укрепленную, вершина ее Христос, к которому восхождение мы предпринимаем, как по золотым ступеням, по преславным и честным дням памятей ваших, которые церковь приняла праздновать в одном месяце июле: прежде всего память блаженной Ольги в 11 день, потом в тот же месяц приснопамятного Владимира память в 15 день, а затем того же месяца страстотерпцев Бориса и Глеба память в 24 день. Все равночестно и единовременно Богом прославлены были, а мы единогласно, недостойные, взываем к вам: «Радуйтесь, единославные о нас перед Богом ходатаи и теплые молитвенники, промыслители нашего спасения, о прехвальная Ольга, о преблаженный Владимир, о чудоносные Борис и Глеб! Все вместе радуйтесь, четверочисленные светильники, ибо вы, верою найдя путь вечной жизни, к нему сами усердно идя, пришли в царствие небесное и тем, кто идет за вами, беспрепятственный путь показали!»

И многие, благодаря вашему усердию, последовали по вашим стопам благочестия, правители и подданные. И остальные, из рода в род, и доныне, и во веки; не только одни мужчины, но и многие женщины, подражая вашему богоугодному нраву, православно прожили, и ныне живущие многие достойно Богу угодили, и Богом прославлены были, и многими дивными чудесами просияли, и со всеми святыми равно церковь Божия приняла праздновать святые памяти их. О богоизбранная рачительница премудрости, предивная в женах праведная Ольга, о боголюбезный в самодержцах и равноапостольный князь Владимир, о прославленные чудотворениями, божественные целители Борис и Глеб! Вместе со всеми святыми предстоя престолу Святой Троицы, молитесь, чтобы без вреда сохраниться и спастись отечеству нашему, державе вашего родича, благочестивого самодержца царя и великого князя Ивана с его добродетельной супругой и благородными детьми его, и с благоверными его братьями, и со всем окружением, с сановниками и чиновниками, и со всеми христоименитыми людьми, пусть вашими молитвами дарует нам Господь везде и всегда, во всяком времени и месте, на всех врагов светлую без крови победу и одоление. И всю державу его царства во всех благах да умножит Бог, и богоугодное и мирное житье, благоденствия исполненное, да сподобятся проводить во все дни жизни их на многие годы. А в будущем веке да сподобит их Господь бесконечной и блаженной жизни воспринять наслаждение. И пусть всем нам удастся получить это по благодати и человеколюбию Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, которому слава, честь и поклонение со безначальным Его Отцом и с Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

ОРИГИНАЛ

Благослови, отче!

Глава 1. Всяко дело благо начинается и совершается о имени трисвятыя, единосущныя, вседержителныя и неразделимыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, иже есть Богъ нашь, о немже живем, и движемся, и есмы. Егоже благоволением и сия повесть хощет предложитися яже о блаженнем и приснопамятнем и всея Руския земли самодержцы, о великом князе Владимире Светославичи, иже всю землю превеликия своея державы просвети святым крещением. О немже преже сего обретаеми суть многия повести,[869] глаголемы и пишемы, и похвалами доволно украшены, — но обаче не в едином месте, но на многи части, особь каяждо: ова в летописаниих, иная же инде, прочая же вкратце писана в житии его, многая же в похвалах его. И от всех сих яко от многоразличных цветецъ хотящу собратися во едину словесную пленицу благословением и повелением господина пресвященнаго Макария, митрополита всеа Русии, в царство боговенчаннаго царя и великаго князя Ивана Васильевича, государя и самодержца всеа Русии, иже бысть от семени сего блаженнаго Владимира седмыйнадесят степень, от Рюрика же двадесятый степень.

Егда же повеленно есть нам сия снискати, и тогда зазрех своему недостоинству, совестию обличаем от безмерных моих согрешений, паче же не имый учения нраву и обычаю и удобну слову, еже касатися сему великому делу. Но обаче убояхся лениваго раба осуждения[870] и смерти от преслушания — и не собою уповающи, но ради богоподражателнаго послушания повеленное нам без рассуждения писати дерзнухом, уповающе на молитвы сего Божия избраннаго сосуда, святаго и равноапостольнаго царя и великаго князя Владимира, нареченнаго во святом крещении Василия, яко да испросит у Бога ослабу многим моим согрешением, и тако надежду имуще неотъемлемую благодать человеколюбия Божия, поминающе реченное богоотца Давыда:[871] «Правду твою, и милость, и истинну не скрых в сердцы моем от сонма многа».[872] Такоже и церковный учитель и светило всего мира Павел апостолъ к Тимофею писаше, глаголя: «Еже слыша от мене многими послухи, сия предай верным человеком».[873] И блаженный апостолъ Лука, начиная святое Евангелие писати, к Феофилу глаголя: «Понеже мнози начаша чинити повесть о известованных в нас вещех, якоже предаша нам иже исперва самовидцы и слуги бывши Словеси, изволися и мне последовавшу выше всех испытно по ряду писати».[874] Последи же той же Лука к тому же Феофилу писаше Деяния Апостолская; потомъ же и инии мнози просвещением Святаго Духа писаша многих святых Жития и Мучения. Тако и сего блаженнаго Владимира достойно и в лепоту яже о немъ многоразличная истинная поведания во едину повесть снискати во славу Христу Богу, творящему дивная и преславная, и еликоже слово разума подасть нашему недоумению, той сам Господь Богъ нашь, о немже сие начинающе поведание, молим и спрызываем всех празднолюбныхъ собори, от всех требующе благоприятны молитвы на торжество предложения Слову.

Приидете, отцы, возвестите нам и научите ны, и еже ко Христу предстателствомъ вашим помозите нам! Приидете, братия, и спотрудитеся, и совет благъ к разумению предложите нам, и недостаточная наполняйте, слова венецъ на ползу слышащим украшающе! Приидете, чада, и со вниманием послушайте и страху Господню научитеся! Приидете, вси единоземнии нам, и благоверием преспевающе сликоствуйте настоящему торжеству сего преславнаго в самодержцех великаго князя Владимира, общаго нашего отца и учителя, имже истиннаго Бога познахомъ и святым крещением просветихомся! Приидете, вси окрестнии страны, и разумевайте дела Божия и, покаряющеся, просветитеся, ревнующе благому произволению дивнаго сего самодержателя Владимира!

Почто же наречеся Владимиръ? Владыческое бо имя преименито есть всякому имяни, понеже единъ Богъ — владый миром, видимымъ и невидимымъ, и всею тварию. Дивно имя Владимиръ, Божияго звания тезоименитое наречение! Таковым дивным именованием преже сего Владимира не получи никтоже именоватися. Сей же самодержавный не туне Владимир именовася, иже никимже отъ человекъ не обладан бысть, но сам владый над всею Русиею и многимъ странам одолевая. И тако самовластно, душелюбителным изволением, наипаче же Святаго Духа осиянием, идолскую прелесть до конца возненавиде, истиннаго Бога, Творца веком и твари всея содетеля и господа, многожелателно взыска и люботрудно обрете, его же благодатию весь обогатися, и владычественымъ и царьственымъ именованиемъ преславно прославися.

Сий Владимир — добляя благочестия ветвь! Сий Владимир — апостольский ревнитель! Сий Владимир — церковное утвержение! Сий Владимиръ — идольский раздрушитель! Сий Владимир — благоверия проповедник! Сий Владимир — царская похвала! Вся того правоверная исправления дивна! Того вся благочестивая проповедания красна! По истине рещи, аще и от нечестива родителя сицевым именемъ прозвася, всеже се Божия промысла действу последуя и въ лепоту Владимир наречеся, яко да владый миром и побежая супостаты, не токмо егда в нечестии пребывая, наипаче же последи, егда и во благочестии преспевая и владый миромъ и премирная наследова, и не токмо видимыя враги побежаше, но и невидимыя, и самого диявола и всяко нечестие потреби и правоверие укрепи. И тако во святомъ крещении сугубо и тезоименитство царскаго звания приобрете: Василие наречен бысть. «Василие» же по греческому языку глаголется, по рускому же языку толкуется «царь». Василий бо царское священие, царское же се и Божественое именование.

Глава 2. Владимир бысть сродник Августу Кесарю.[875] Кто же и откуду и от коего сродствия бысть сий Божий избранный сосуд, сугубо царскоименитый самодержец, Владыческо и царско звание имея? Сий преименитый самодержавный царь и великий князь Владимиръ — сынъ пресловущаго во храбрости великого князя Светослава, внук самодержавнаго Игоря и достохвалныя в премудрости блаженныя и великия княгини Ольги, правнук Рюриков, первовладычествующаго в великом Новеграде и во всей Руской земли. Не худа же рода бяху и не незнаема, но паче — преименита и славна римскаго кесаря Августа, обладающаго всею вселенною и единоначальствующаго на земли во время перваго пришествия на землю Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, иже егда нашего ради спасения изволи родитися от безневестныя и Пречистыя Приснодевы Мария. Сий кесар Август разреди вселенную братии своей и сродником. Прус. Емуже бяше присный брат именемъ Прус; и сему Прусу тогда поручено бысть властодержство в березех Вислы реки, град Мадборок, и Торун, и Хвойница, и пресловый Гданескъ, и ины многи грады по реку глаголемую Немон, впадшую в море, иже и до ныне зовется Пруская земля.[876] От сего же Пруса семени бяше вышереченный Рюрик и братия его; и егда еще живяху за моремъ, и тогда варяги именовахуся и из-за мория имаху дань на чюди, и на словенех, и на кривичех.[877]

Глава 3. Начало в Руси Рюрикова самодержства в Новеграде. В лета греческаго царя Михаила, царствующаго во Цареграде, и матери его Феодоры, сотворших правоверие о святых иконах,[878] еже и доныне церкви Божия празднует в первую неделю святаго и Великаго поста,[879] ходиша русь на Царьград воевати.[880] В та же лета новгородцы и меря[881] и кривичи изгнаша варяг за море и дани не начаша давати, и сами начаша владети собою. И бысть в них нестроение велие и межуусобное убийство. И паки, в лето 6370, послаша русь к варягом, зовуще их к себе, державьствовати Рускою землею.[882] И избрася вышереченный Рюрик, с ним же два брата его, Трувор и Синеус,[883] и приидоша из-за мория на Русь и с роды своими. И седе Рюрик в Новегороде, а Синеус на Белеозере, а Трувор во Изборце. И по двою лету Синеус умре, по том же и Трувор; и бысть Рюрик единодержец надо всею Рускою землею; державствова 17 лет. Новогородцы же, видевше Рюриково доброродство и мужественое его остроумие, и яко пророчествоваху, глаголюще к себе: «Разумейте, братие, яко непременно имамы быти под единем игом державно обладаеми от сего Рюрика и от роду его; и не токмо упразднится ими самовластие наше, но и рабы им будем». Тогда бо Рюрик уби некоего храбра новогородца именемъ Вадима и иных многих новогородец, советников его.[884] Аще тогда и нечестиви бяху новогородцы, но обаче по проречению их, паче же благоволением Божиим, и доныне непременно царствуют ими от Рюрикова семени благородное изращение: якоже преже в нечестии повиновахуся им и до сего блаженнаго Владимира, наипаче же егда от святаго сего Владимира сподобишася познати сущаго Бога и просвещени быша святым крещением, и сияху благочестием, и неподвижно и неотступно веру Христову держаще, и непременно обладаеми Владимировыми благодарными чады и внучаты и в роды и роды.

Глава 4. О Асколде и Дире, о князе Олеге, и о самодержстве Игореве в Киеве, и о дани на Цареграде. Вышереченный же Рюрик, Владимиров прадед, не токмо сам в Русстей земли преименит бе властию, но и мужие его, в нихже беста два: Асколдъ и Дир; и тии воеваста и Римлянскую страну, иже и Киев град населиста многими варяги и сами седоста в нем.[885] Ихже уби Олег князь, снабдевая державу Русскую сроднику своему Игорю, сыну Рюрикову, егоже поручи ему Рюрик детска суща.[886] Подобну же времяни достигшу, приведоша Игорю от Плескова на брак премудрую и блаженную Олгу, в лета 6411. Олегъ же многих окрестных одоле в лета 6415 и до самого Царяграда прииде по морю во дву тысящ кораблих, с ним же словени, чюдь, меря, поляне, севера, древляне, радимичи, вятичи, хорвати, дулебы, тивирицы;[887] и поплениша всю землю и оступиша Царьград. Они же препяша чепъ через море; Олег же извлек корабли на колеса,[888] и возняша паруси, — и поидоша в кораблих ко граду по суху. Царие же, Лев Премудрый, Александръ[889] брат его, и вси грецы убояшася, сотвориша с ним мир и дань начаша давати. Олег же повеси у них щит свой во вратех,[890] и возваху Олега вещим.[891]

По смерти же Олегове в лето 6449 Игор иде на греки и поплени страны вифинчьския и по Понту и до Ираклия и до Пефлагонския земли, и всю Никомидийскую землю поплени.[892] Царь же Роман и зять его Констянтинъ Багрянородный послаша ко Игорю и умолиша его, и даша дань выше первые Олеговы.

Глава 5. О Светославове самодержьстве, и одоление на болгары, и дан на греки. Такоже и сынъ Игорев Светослав, отецъ сего равноапостольнаго Владимира, велми бяше храбор и легок и совокупляя избранныя воины многии храбрыи; возове же по себе не возяше, ни шатра, ни котла, мяс бо не варяше, но, изрезав тонко, на углии печаше; спаше же на войлоце, в возглавия же место — седло; и всюду побежая сопротивныя ему; в лето 6475 и болгары дунайския одоле и взя 80 градов их — и седе в Переславце, граде их; и греческаго воинства 100 тысящ победи токмо десятию тысящама своимъ воинством, и грады их разби и пустыи остави, и дан велику взя на Цареграде.

Глава 6. Фотия патриарха свидетелство. Разумно же да будет, еяже ради вины предложися слово о храбрости руских скипетродержателей, — понеже нача удержаватися руская брань на греки блаженнаго сего самодержца Владимира миролюбием, восприятия ради благочестия от греческаго правоверия, якоже о сихъ свидетелствует и самого Царствующаго града святейший патриархъ Фотий во своем послании,[893] иже к восточным архиерейским престолом, Александрейскому и прочимъ, на многое еретическое обличение, и яко не подобает глаголати Духа Святаго от Отца и от Сына исходяща, но от единого Отца; идеже пишет и о болгарех, како от христоненавистнаго варварства во истинное християнство к благочестию нечаятелне прицепишася, и, двою лет во благочестии не пребывши, всеяша в них еретицы многия ереси, иже тогда блаженный патриархъ Фотие тщашеся паки в совершенное благочестие возвратити. В том же послании благодарствено воспоминает и о руских самодержателех, како и отъ каковыи злобы и сверепства и непрестаннаго ратования на греки внезапу на любов пременишася и от богомерзостнаго идолобесия ко истинному приобщищася благочестию, егоже держаху усердно и непревратно. Пишет же Фотий патриархъ в таковем своем послании сице: «Иже у многих многажды поведаемый язык, иже в лютость и в совершенное убийство всех вторых сотворяя, сей глаголемый руский, иже убо на Греческое царство и окрестъ их живущих поработивше и от того гордстию возвысившеся руце сопротив простроша, но обаче ныне и тии християнскую чистую и непорочную веру восприяша и вместо языческаго и безбожнаго идолобесия, въ немъже преже одержими бяху, пременишася в чин послушник и приятелей и вместо еже за мало преже на ны от них пленения и велия дерзости ныне к намъ любовне себе поставиша; и в толицей их вере такова любовь и ревность распалися в них, яко епископов и самого пастыря прияша, святейшаго митрополита и християнския службы со многим потщаниемъ и прилежанием облобызаша».

Не в новых бо летех Руская земля многа и велика пространствомъ и неисчетна силна воиньством, но вельми от древних лет и времен многим странамъ и царствомъ страшни бяху и многим одолеваху. (...)

Глава 12. Начало о святем Владимире, иже бысть 4 степень от Рюрика, благочестию 1. Время уже настоит воспомянути о сем преславном Владимире, — како преже, еллинскимъ обычаемъ последуя,[894] в нечестии самодержствуя, и како последи и истиннаго Бога взыска и обрете, и како во благочестии самодержствуя и преспевая правоверием древле царствовавших во благочестии, такоже и процветший иже от чреслъ его многорасленый плодъ благословеный в род и род непреложнии исполнители бяху всему закону християнскому. И не зрим никтоже на первое нечестие и злострастное ко греху Владимирово рачение, но последними его иже к Богу и человекомъ благочестивыми делы уцеломудримся. Стремления бо его нечестивая и страстная сего ради явлена зде, да не впаднем в таковая, а иже впадшии и останем от согрешения, Владимирову подражающе исправлению и совершению благочестия.

Глава 13. О святей Олге. Сего великаго самодержца, святаго Владимира, преблаженная баба, великая княгиня Олга, предтеча руская к Богу, егда позна сущаго Бога, и благоверно живущи в Киеве граде; с нею же бяху трие внуцы ея, Ярополкъ, и Олег, и сий великий князь Владимир, Светославичи, ихже премудрая Олга любляше и снабдевати их всячески тщашеся. Аще же и хотяше крестити их, но невозможно бе, понеже сынъ ея Светослав непокорив бяше благочестивымъ словесем: много бо со слезами увещаваше его блаженная мати его, дабы веровал во Христа и крестил бы сея, и не послуша. Тогда бо сии рустии людие неверием одержими, и слово Божие яко уродство вменяшеся имъ. Дивная же Олга остави сие на воли Божии. Самъ бо тогда самодержец Светослав живяше в Переяславце на Дунаи;[895] и тогда печенези, яко время си улучивше, нападоша на град Киев; и аще не бы Господь храняй Владимира, раба своего, хотящаго последи быти ему сосуда избраннаго, и молитвъ ради преподобныя Олги, вмале бы взят был Киев град. И посла Олга к сыну си, возвещая ему случшаяся. Он же вскоре прииде и целова матерь свою и чад своих, и прогна печенег, и бысть мир. При нем же, в лето 6475, блаженная Олга, мати его, с миром к Богу отиде, память добру, начало благочестия всем нам остави.

Глава 14. О позорной ловитве,[896] и о братоубийстве, и о гиганте. По погребении же честнаго телеси блаженныя Олги, паки иде Светослав Игоревич в Переяславец на Дунаи, сына же своего Ярополка в себе место посади в Киеве, а другаго сына Олега в Деревех. Новогородцы же испросиша себе у Светослава сына его, сего великаго князя Владимира, и даде имъ. Он же иде с ними, и седе Владимир в Великом Новеграде.[897]

По смерти же Светославли воздвижеся братоубийственая крамола в Руси по образу древния злобы перваго Каинова братоубийства.[898] Како же и откуду начася братоубийство в руских самодержателех? Начало же бяше таковыя братоненавистныя вражды от ловитвы животных. Гигантъ Невротъ.[899] Сия же ловы первее показа деяти и волшвения в первых родех некий гигантъ именемъ Неврот, создавый Вавилонъ град, иже бяше от племени проклятаго Хама. И таковою прелестию и до ныне тешахуся мнози властодержателие, не токмо нечестивии, но и благочестивии прелщахуся глумными утехами, внимающе поганским обычаем, любяще многообразныя позоры и глумления, и на песие брехание в ловитвах кличюще, и от всея силы кричаху беспрестани, елико можаху многоразличными козлогласовании, яко неистови. И сих ради бесовских коварствъ от властоначалствующих многажды приимаху скороминующее дарование и маловременную почесть, не богараднаго ради подвига, ни людския ради ползы. И вместо таковых худых прибытков от ловитвы мнози отщетишася не токмо многаго своего имения, но вкупе и живота своего, с ним же и душевнаго прибытка, и вместо веселия и жкогосладостныя утехи восприимаху с плачем горким и многоразличное уязвление и нелепотною смертию незапное животу применение, а по смерти вечное мучение. (...)

Глава 38. О крещении всея Русии. Потом же блаженный Владимир со отцем своим Михаилом митрополитом[900] и со благородными новопросвещенными чады своими, и со епископы и презвитеры, и з боляры и со всеми верующими в Господа нашего Исуса Христа бяху вкупе единодушно благодарствующе Бога, в молитвах и молениих и в воздержании пребывающе и подвизающеся, и совещевающе душеспасителное совещевание, еже проповедати слово Божие с трудолюбным потщанием всем людем, не токмо единем кияном, но и во всей Русстей земли, яко да вси отвратятся от идолския лсти и от грех очистятся и крещение да приимут во имя Отца и Сына и Святаго Духа. И со властию заповеда во всех градех всем быти християном, рабом и свободным, юным и старым, богатым и убогим, и во всех ясно и велегласно славитися Святей Троицы, непокоривых же и обетшавших во идолобесии и сих учителными словесы с любовию наказати, прочим же и страхом запрещати, дабы никтоже не прекословил слову Божию.

Поучение к народом. И многу народу собрану бывшу, к ним же много поучение простирашеся от пресвященнейшаго митрополита, такоже и от епископовъ и от презвитер; наипаче же и сам равноапостольный Владимир многих смиреномудрено и любезно, не яко властелски и запрещая, но учителски, моля всех и наказуя, разумно же и богоразсудително извести им истинную Христову веру, ясно являя благодать Божию, еюже самъ сподобися просвещен быти. Множество же народа, слышавше от дивнаго самодержца словеса Божия, вси единомудрено внимаху с верою глаголемымъ, и никтоже противно не глагола ничтоже благочестивому его повелению, но вси, благодатию Святаго Духа осияваеми, люботщателно обратишася веровати истинному Богу; вси радостными сердцы, вкупе же и усты, единомыслено обещашася креститися, единогласно глаголюще: «Аще сия вера не бы истинна была, то не бы восприял ю сам великомудреный самодержець нашь и премудрии боляре его. Якоже они лучшую веру избраша, юже и мы достойно восприяти имамы». И бысть радость велия во всем граде.

Проповедь святому крещению. Блаженный же Владимир посла проповедники по всему граду, по данней ему благодати всем людем со властию заповедь предлагая, и нарек имъ день, глаголя: «Аще кто не обрящется на реце, богат или нищ, или свободь или работникъ, мужеска полу и женска, от мала и до велика, креститися во единого Бога Отца и Сына и Святаго Духа, и той яве противен будет Христу Богу и нашей державе, и не имат сей пощаден быти от нас». Сия же слышавше людие с радостию отвсюду течаху креститися, исповедающе грехи своя и оглашени бывше. Дни же нареченному приспевшу святаго просвещения всем людемъ, и тогда со заутрия пресвященный митрополит Михаил, с нимъ же епископи, и презвитеры, и дияконы, и прочии причетницы, облекшеся во все священное благолепное одеяние, изыдоша на Днепръ реку[901] со кресты, и со иконами, и евангелии, и с кандилы благовонными и со свещами. Вкупе же подвижеся с ними приити ту и самъ и равноапостолный Владимир и со своими новопросвещенными чады, и со князми, и з боляры, и с прочими сановники и чиновники.

Крещение всенародное в Киеве. Снидоша же ся креститися многое множество людей мужеска полу и женска, от мала и до велика, и с сущими млеко младенцы. И вси людие внидоша в реку, и стояху овии до шии, а друзии до персей, младенцов же на руках в воде держаще, совершеннии же бродяху. Святителие же и презвитеры, стояще на брегу, молитвы глаголаху святаго крещения и елеом святым помазаху их; и тако крестишася все множество народа русскаго во имя Отца и Сына и Святаго Духа; и священным миром помазающе их, и словеса утешения глаголавше к ним и благословивше, отпустиша я.

Радость и благодарение крестившихся. И тако вси изыдоша от воды, просвещени душею и телом, радующеся и славяще и хваляще Христа Бога, яко спасе их, якоже древле Израиля от работы рукою Моисеовою,[902] тако и ныне новаго Израиля, руския люди, рукою Владимировою, равноапостолнаго самодеръжца. И бе видети радость велию и неизреченную не токмо на земли человеком, но и на небеси ангелом; и арханггели возвеселишася, и святыхъ дуси взыграшася о толице душь спасаемых. Сам бо рече Господь: «Велика бывает радость на небесех о едином грешнице кающемся»,[903] колми паче — о толице бесчисленых душах во всей Земли руской, приведеных к Богу святым крещением. И тако бяху ликовствующе и красовахуся Божии людие вси, в нихже бе веселие непрестанно, и торжество пресветло, и шум празднующих, уму непостижим. Смирением к Богу возвышающеся и верою приближающеся, вси, в любви преспевающе утешением Святаго Духа, растяху и множахуся, ублажающе самодержца Владимира, яко повелением его просветишася, и время похваляюще, в неже Бога познаша, и день благословея нарицающе, в онже крестишася. И тако, во благодушии и в пространствии сердца, идоша в домы своя, радующеся и благодаряще Бога.

На месте же, идеже снидошася киевстии людие, крестишася, и ту поставлена бысть церковь во имя святаго мученика Турова,[904] и оттоле наречеся место оно святое. По истине же свято место, идеже много множество людий, сшедшеся, диявола отрекошася и святымъ крещением просветишася и осветишася. В лепоту же и самый град той преименитый Киев наречеся мати всем градовом руским.[905] Не туне бо тако наречеся, но яко в нем Руская земля обновися благочестием от блаженныя и равноапостольныя великия княгини Олги, и паки благородный внук ея, сий богоблаженный и равноапостолный Владимир, в том же граде первее вся люди своя въ богоразумие приведе, и от того же града проповеданием благочестия во всей Рустей земли дияволя прелесть упразднися, вера же християнская расплодися и непоколеблемо утвердися и всюду яко неугасимая свеща светяшеся.

Рыдание дияволе. Злодеивый же диявол и все его бесовское множество и темное их богопротивное соборище, видяще многих людей благочестием просвещаемы, а идолы на земли попираемы, и рыдая диявол стоняше и сетуя, глаголя: «Увы мне! О, горе мне, яко и отсюду прогоним есмь! Зде бо мнях жилище себе имети, понеже зде не сут учения апостольскаго, и людие, не ведуще Бога, мне угодие творяху и служаху ми, о нихже веселяхся преже. Ныне же от таковых невеглас побежен есмь, а не от апостолъ, ни от мученикъ, и не имам уже царствовати во странах их».

Блаженный же Владимир, яко виде крещены вся люди града его, возрадовася душею и сердцем, яко позна сущаго Бога не токмо сам, но и люди его, с нимиже ликовствуя и со многим благодарением молитвы прилежныя принося Богу и возрев на небо, и вопияше, умилно глаголя. Молитва: «Боже, сотворивый небо и землю, призри на новопросвещенныя люди сия и дай же нам разум, еже уведети и знати тя, единого истиннаго Бога, якоже познаша тя страны християнския! И утверди в них и во мне веру твою праву и несовратну! И мне помози, Господи, на вся сопротивныя враги, да надеяся на твою державную помощ, побежу вся козни дьяволя и вся враги видимыя и невидимыя, яко твоя держава нерушима и царствие непременно Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и в бесконечныя веки. Аминь».

Глава 39. Святыя церкви зижемыи и презвитеры поставляемы. И сице помолися и повеле святыя церкви воздвизати повсюду, во градех же и весех, и честныя монастыри составляти, идолския же храмы истребляти и под тех вчиневати областию. На холме же, идеже стоял кумир Перун и прочии демонстии кумири, и ту постави церковь святаго Василия;[906] такоже и по всем градовом и весем воздвизахуся церкви. Дары же великия и стяжания земная доволно святым церквам даяти завеща. Святителие же поставляху попы, освещше их на вся церкви, помолившеся о них с постом, и предаша их Господеви, в негоже вероваша. И тако благодатию Божиею умножашеся число учителей, и вера православная преспеваше везде и цветяше, сияше яко солнце.

Глава 40. Учение книжное отрочатом в Киеве.[907] Таже по сих благоволениемъ Божиим пресвященный митрополит Михаил купнотщателно съ сыном своим, богомудрым самодержцем Владимиром, умыслиша, како наипаче утвердити веру православную в Рустей земли: и повеле взимати у нарочитых людей младыя дети, и даяху учити их книжному писанию, азбукам и всякому написанному святых книг слову. И тогда матери чад своих, даемых учитися грамоте, плакахуся по них яко по мертвецех, еще бо не велми бяху тогда утвердилися верою. И бысть множество училищ книжных. Богодухновенный же учитель, пресвященный митрополит Михаил, призываше к себе всех тех учителей грамотных и наказываше их праве и благочинне учити юныя дети, якоже словесем книжнаго разума, такоже и благонравию, и правде, и любви, и зачалу премудрости, страху Божию, и чистоте, и смиреномудрию; учити же их не яростию, ни жестостию, ни гневом, но растовидным страхом и любовным обычаем и сладким проучением и ласковым утешением, да не унывают, ни ослабеют, прилежно и часто прослушивати и наказывати их; предавати же комуждо их урок учения с рассуждением противу коегождо силы и со ослаблением, да не унывают же; наипаче же всегда прилагати имъ учение от закона Господня на ползу души же и телу; от безумных же и неподобных словес всячески ошаятися.

И тако благодатию Божиею елицы научишася грамоте, от нихже бысть множество премудрых философовъ, яко сбытися пророчеству, глаголющему яко к лицу Руския земли: «Во дни оны услышат глусии словеса книжная, и ясенъ будет язык гугнивых».[908] Сии убо рустии людие прежде сего никогдаже не слышаша словес Божественых Писаний, но бяху, яко зверии, идолослужебни, безумнии и кровопролитливи; ныне же премилостиваго Христа Бога премудрымъ устроениемъ и благодатию его просвещени и евангельски живуще, и быша премудрии философи дивни, якоже рече пророкъ: «Помилую егоже аще помилую».[909] Тако бо помилова Богъ люди руския порожением банею паки бытия и обновлением Святаго Духа и научением премудрости разума книжнаго, имже мощи обрести путь спасения. Мнози же и обретоша, и совершенно Богу угодиша, и Небесное Царство получиша. Сих же ради всехъ и всяческих ради слава единому содетелю, всех благих подателю Богу! (...)

Преставление митрополита Михаила. Блаженный же и приснопамятный пресвященный митрополит Михаилъ в добродетелных исправлениих препроводи житие, преиде от мира в премирное блаженство к желаемому Христу Богу, в вечную жизнь с миром радостно преселися, пожив на земли крепкимъ житием добре и боголюбезне; многи труды о Господе показа, и многия идолския требища разори, и многия люди неверныя в веру Христову обрати, и веру православную в новокрещеных людех утверди, и всех богоразумию научи.

Святый же самодержец Владимир велми оскорбися о разлучении отца, бяху бо в духовной любви и во благих советех всегда пребывающе, о исправлении благочестия подвизающеся. Епископи же Фотия патриарха многа словеса утешителна от Божественых Писаний на ползу предлагаху, еже утолити скорбь самодержца; такоже и князи и боляре и вси велможи его, благоразумно разсуждающе, утешаху его, и едва увещаваем бываше.

Глава 49. О митрополите Леонтии.[910] Блаженный же и равноапостольный великий князь Владимир, не терпя видети вдовствующаго престола великия руския митрополия, и немедлено посылает в Царствующий град ко вселенскому патриарху кир Николе Охрисовергису,[911] любезно прошаше себе и всей державе своей всея Земли руския люботрудна духовному учению преосвященна митрополита вместо преставльшагося. И абие назнаменанием Святаго Духа избран бывает Леонтъ, поставлен на русскую митрополию, и вскоре отпущен на Русь, в лета 6499. Пришедшу же ему в Киев, его же боголюбивый князь Владимир и вси людие прияша честне; и бысть радость велия в людех.

Глава 50. Святый Владимир раздели грады сыновом своим.[912] Благоволением же Божиим помысли по сих преблаженный Владимир совет благ совещати со отцем своим, пресвященным митрополитом Леонтом всеа Руси, еже бы разделити ему землю Руския его державы в наследие сыновом своим и устроити во градех епископы во исполнение благочестия. И нача разделяти грады сыновом своим: Вышеславу — Великий Новград, Изяславу — Полотескъ, Светополку — Туров, Ярославу — Ростов. Умершу же Вышеславу, и даде Ярославу Новград, Борису — Ростов, Глебу — Муром, Светославу — Деревы, Всеволоду — Владимир, Мстиславу — Тмуторокань, Станиславу — Смоленескъ, Судиславу — Псков. Поучение. Посылая же их в тыя грады господьствовати, благословение дая имъ и любочадное о Христе целование, вкупе же наказуя и поучая их, прежде же всего заповеда им страх Божий имети и веру православную непорочно держати, злославныя же догматы до конца отвращати, болши же всего на всех царя и Бога вседушно имети надежу и тому единому покланятися, и того славити, и того ведети творца и содетеля всей твари; и ина многа такова. О всем же повеле им и со епископы советовати: дабы како и поганые на благочестие обращати, и требища идолския разоряти, и всякое нечестие истребляти, и церкви Божия воздвизати, самем же им от всякия нечистоты и от всякого лукавства и неправды удалятися, и от всякого насилия и от лихоимства огребатися, и ко всякому малому и великому судъ нелицемерен предлагати, и о всем рассужати люди Божия в правду, и межу собою братолюбие и единомышление и мир имети, и ко всем людем, не токмо к любовным, но и ко врагом смиряющемся, милость и любов простирати, и во всем по воли Божии жити, надежи ради вечныя жизни.

Глава 51. Поставление епископовъ по градомъ. Пресвященный же митрополит Леонтъ по данней ему благодати от Пресвятаго и Животворящаго Духа избрание сотворяет, якоже есть обычай, и поставляет епископы и посылает их в кииждо град Руския митрополия, коегождо на свой ему Богом порученный жребий, паствити Христово стадо словесных овецъ и имети попечение о тех единородных бесмертных душах, и душах же, запустевших неверием, всеяти семя благоверия и возрастити и умножити плод спасения, и церковь Божию всяческим благолепием благочинне украсити, и исправити слово истинное. В Новград. Первое же посла в Великий Новград епископа Иоакима Корсунянина.[913] Он же, пришед в Новград, и досталная требища бесовская разори и идолы сокруши, а благочестие утверди. В Чернигов. Потом же митрополит Леонтъ посла во град Чернигов епископа Неофита.[914] Таже посла во град Ростов епископа Феодора.[915] Во Владимир и во иныя грады. По сих же посла во град Владимир епископа Стефана[916] и во иныя многия грады разсла епископы. И бысть слава Господня повсюду, и радовахуся людие, и сияше в них православие, и имя Христово величашеся, и слово Божие растяше и множашеся.

Глава 52. Начало церкви соборныя в Киеве.[917] И паки благоволением Божиим в четвертое лето по крещении блаженный Владимир совет благъ совеща со отцемъ своим, преосвященным митрополитом Леонтом, и со епископы и з боляры, еже бы воздвигнути камениемъ поставлену великую церковь соборную Десятинную во имя Пречистыя владычица нашея Богородица и Приснодевы Мария в преименитом граде Киеве. Молитвовавше же доволно, яко да обрящут место удобно, идеже благоволит Богъ и Пречистая Богородица таковей Божественей церкви создане быти, и милостыню многую убозей чади повелеша раздаяти, — и Божиимъ хотением обретоша место благопотребно, на немже месте дом был прежереченнаго человека Божия, зовомаго варяга, и сына его Иванна, идеже мученическими венцы от Бога увязошася, и честною их кровию первее освятил есть Богъ дом той. И на том месте начаша здати соборную церков Богоматери. Мастеры же бяху прежереченнии хитрецы.

Глава 53. Начало Ростовстей церкви. Такоже и во граде Ростове тогда вера благочестивая нача обновлятися пришествием святаго и праведнаго страстотерпца, боголюбиваго князя Бориса Владимирича,[918] идеже тогда прежепомянутый епископъ Феодоръ люботрудно подвизаяся, проповедая слово Божие, и аще же и многа озлобления от неверных подят, но обаче помощию Божиею и Пречистыя Богоматери постави в Ростове церковь, велми чюдну и прекрасну, дубовными древесы, во имя Пречистыя Богородицы, честнаго ея Успения, о нейже бяше писано, якоже до тоя не бысть така церкви, ниже потом имат быти. И о чюдотворце Леонтии. Пребысть же та дивная церкви лет 165.[919] При державе же благовернаго великого князя Андрея Георгиевича Боголюбовскаго[920] Божиим попущением погоре град Ростов, и чюдная та церковь згоре. И на том месте начаша здати церковь каменну. Ей же рвы копающе, обретоша многочюдесныя мощи целы со всею одежею великаго святителя Леонтия,[921] иже бысть родом Царяграда, от Божия же анггела объявлен бысть патриарху, да его освятить во епископы граду Ростову, идеже прежнии епископи Феодоръ и Ларионъ[922] изгнани быша из Ростова от неверных людий.* Святый же Леонтий прииде в Ростов и виде люди, состаревшася в неверии; и остави старыя люди, младенца же к церкви призываше, и сладостною кутьею кормяше их, и благочестию учаше их, и крещаше их. Родителие же их, вземше различная оружия, и устремишася не токмо изгнати святаго Леонтия, но и убити хотяху. Святый же изыде противу их с честным крестом и со всем освященным собором, — невернии же ослепоша; святый же Леонтий всех их крести, — и прозреша вси. И оттоле в Ростове утвердися совершенно благочестие и доныне.

Глава 54. Начало Белаграда и в нем епископа.[923] И не токмо же тогда древния грады благочестиемъ просвещахуся, но и на пустынных местех святый Владимир многия грады созидая и в них святыя церкви воздвизая и благочестием исполняя. Тогда же и Белград постави, и церковь в нем Христова Преображения воздвиже, и возлюби град той паче инех градов, наполни же отвсюду множеством людий, в негоже епископа Никиту посла, егоже постави Леонтъ митрополит. (...)

Глава 65. О храбрых мужех. Елико же преблагий Богъ в телесных преспеяниих усугуби благородию его благодать мужества и смысла, тако же дарова ему и велможи премудры и разумны и во благосоветии дивны, мнози же и силни и храбростию удалы и нарочиты. Якоже некогда Давыдъ царь имяше у себе силных муж тридесят и седмь[924] таковыи мужествены, яко меншему их могущу быти на сто мужей, вящшему же наипаче возможно, — и противу тысящи братися, тако и сей блаженный Владимер по благодати Божией имяше у себе, якоже вышереченно, мужи храбрыи, и удалы, и силны. Янъ. В них же бяше прежереченный Янъ Усмошвец,[925] иже убивый исполина печенежска, велика и силна. Рагдай. Такоже дивен бяше в победах и Рагдай удалый, иже на бран един исходити могий противу триех сот супротивных. Александръ. Подобно же симъ мужество и храбрость имея и Александръ, рекомый Поповичь. Малвредъ. Таков же бе и Матвред силный. Андрих. Равен же мужеством и Андриох Добляйков,[926] и инии мнози. Храбрость Александрова. Бысть же тогда некто половчин, именуемый Володар, и сей дияволим научением, забывъ многое к себе благодеяние государя своего святаго и великого князя Владимера, прииде бранию ко граду Киеву со братом си и со многими половцы, яко время удобно усмотрив своему зломыслию: великому бо князю Владимеру самому не сущу тогда в Киеве, но в Переславце на Дунаи. И бысть тогда в Киеве смятение велие; но обаче веры ради и благодеяния блаженнаго Владимера вскоре разори Богъ неправедныя советы безумнаго Володаря, и не токмо не успе граду ничтоже зло сотворити, наипаче же — сам погибе и прочии с ним. На них же бо Богом подвизаем изыде нощию вышереченный Александръ Попович и абие победи их; самого же враждотворца Володаря оружию во снед сотвори и конечной пагубе предаде, с ним же вкупе и брата его и низложив и мертва сотвори и иных множество половец изби, овех же в поле прогна. Слышав же сия блаженный Владимер самодержец возрадовася зело и велие благодарение воздаваше Богу, на Александра же возложи гривну злату и сотвори его велможу честней полате своей. Александрово и Яново мужество. И паки потом Александръ Попович и Ян Усмошвец, иже убивый печенежска исполина, и сия предивна храбра оба вкупе помощию Божиею многи победы показаша и многим сопротивным одолеваша. Некогда же множество печенег избиша и самого князя их Радмана и со трема сыны его живых изымаша и ко блаженному Владимеру в Киев приведоша. Боголюбивый же Владимер о всех Божиих благодеяниих сугубо радовашеся и веселяшеся душею, купно же и телом, в пространствии сердца со всеми людми и творяше празнование светло, в молитвах и во благодарениих и во псалмех и в песнех духовных выну хваляще и славяще Бога и Пречистую Богородицу и всех святых; и милостыню многу раздаяше по церквам Божиим и по монастыремъ, и нищим, яко да всегда на молитву подвижнейше будут к Богу. (...)

ПЕРЕВОД

ОРИГИНАЛ

Глава 1. Иже Божием благоволением просвещеннаго благочестием святого корени многорасленная ветвь и доброплодная и Богу благопотребная сий благоверный и богохранимый великий князь Ярослав, нареченный во святом крещении Георгий, якоже толкуется сие имя — «Божие дело».[927] Во истини убо Божие дело есть сий богоподражателный сынъ же и наследник равноапостолнаго царя и великого князя Владимера, от негоже вся Русская земля прият святое крещение, от негоже бысть сий Георгий вторый степен благочестию; четвертый же во братии своей, иже от Рогнеды родися, от Рюрика же 5. О немже речено есть в Первой степени, во главе 69 и въ 73, како одолев окаяннаго братоубийцу Светополка,[928] и тако благоволением Божиим бысть же един самодержствуя и добре правяй скипетро всего Рускаго царствия. Аще же и хромоног бяше, но благоразумным велемудрием преудобрен, во бранех же храбор и мужествен бе, наипаче же Божий страх имея, от благаго же произволения и отческимъ богомудроственым стопам правоверно последуя, и вся православныя дохматы по Бозе трудолюбно утверждая, и вся християнския законы непревратно исправляя, и прочая благочестивыя уставы не умаляя, ни превращая, но паче сугубо наполняя и недокончанная навершая, якоже Соломон,[929] Давыдъ, на святость и на украшение Богом дарованныя им державы.

Якоже древле возлюби Богъ и благослови и умножи семя праведнаго Авраама,[930] тако и зде в новой благодати в Рустей земли возлюби Богъ и благослови и умножи новаго Израиля, семя праведнаго Василия, рекомаго Владимера, иже и до ныне вси тщахуся угодная Богу сотворити. Якоже сий богомудрый Георгий-Ярослав сам тщашеся угодная Богу сотворити и вся благолепотныя чиновы християнскаго исполнения и церковнаго светлоукрашения и святых апостолъ и святых отецъ предания удобрити и уяснити, такоже и во всей области царствия своего вся люди во благочестие управляя, и многи святыя церкви поставляя, и честныя монастыри устраяя.[931] И таковым подвигом его вера християнская в Руси сугубо распростирашеся и утвержашеся совершенным благочестием, и черноризцы умножахуся. Сам же вседушно любяще церковныя уставы и презвитеры по велику чтяше и Божественыя книги прилежно сам почиташе.

Глава 2. О снискании святых книгъ. И многи книгописатели собра, и прелагаше от греческих книг на руский язык, и многи книги сниска,[932] имиже поучахуся вернии людие, наслажающеся Божественаго учения. Якоже некто добръ земледелец землю взора и учреди, а другий насеет ю, а инии пожинают и ядят пщу нескудну, татсо и сий благочестивый Руския земли скипетродержател, великий князь Ярослав, на возделанной ниве человечестей отца его святым крещением, он же насеяв книжными словесы, еже мы, людие его, и до ныне пожинаем и пищи бесмертнаго живота насыщаемся от книжнаго учения. Велика бо есть полза от святых книг, имиже наказуеми и учими есть пути покаянию и удержанию от неподобных дел и словес, в нихже и мудрость к Богу обретаем. Книжная бо словеса реки сут, напаяющи вселенную, книги об неисчетная премудрости глубина, и сии суть исходящем мости, сими бо в печали утешаеми есмы, сии сут уста воздержанию. И что болши тоя премудрости? Якоже и Соломонъ похваляя глаголаше, яко от лица Господня: «Азъ, премудрость, вселих совет и разум, и смыслъ аз призвах. Мой страх, мои совети, моя мудрость, мое утвержение, моя крепость. Мною царие царствуют, а сильнии пишут правду; мною велможи величаются и судия держат землю. Аз мене любящая люблю, и ищущии мене обрящутъ благодать».[933] Аще кто прилежно взыщет премудрости, той велику ползу души своей обрящет. Иже бо святыя книги почитает, той з Богом беседует, а иже кто почитает пророческия беседы, и евангельския животныя глаголы, и апостольская проповедания, и отеческая учения, и жития святых, сей приемлет сугубо ползу души своей.

Христолюбивый же Ярослав зелным тщанием многи книги написав, и положи в церькви Святей Софии, юже сам созда и украси[934] златом и сребром и сосуды церковными; и иныя церкви воздвизая по градом и по многимъ местом, и почитая священники, и доволствуя их оброки от имения своего, и веля им учити и наставляти люди закону Божию, яко темъ дати ответ о душах их. И тако священницы понужаху люди приходити ко святым церквам и учаху их благочестию. И благодатию Христовою умножахуся число священникъ, и людие безчислении Христову закону радостно последоваху. Диявол же сетоваше, побежаем новопросвещенными людми.

Глава 3. О победах на сопротивныя и о поставлении града Юрьева Ливонского.[935] Сия же видев благоверный самодержецъ Ярослав радовашеся и велие благодарение воздаваше Богу. И елико же ему вера в сердцы цветяше, и отеческое благочестие во основание трудолюбно назидая и божественными добродетелми совершая, потолику преблагий Богъ сугубо тому и державу царствия умножи и многи окружныя страны поработи ему. Покаряющаяся ему мирно устраяше, а враждующих ему оружием к себе прикланяше. Печенеги же устремившаяся бранию на отечество его, и сих Божиею помощию преславно победи.[936] И сам хождаше на супротивныя ему страны, и Ясы[937] взят, такоже и Белзы,[938] взят, и литву одоле, и мазовшаны;[939] такоже Юрьевъ немецкой и чюдь победи, иже в пределех преславнаго града Пскова, и тамо же и град постави Юрьевъ по имени своему.

Глава 4. Книжное учение в Новегороде отрочатомъ.[940] Прииде же в Великий Новград и ту поручи господьствовати сыну своему Владимеру. И собра Ярослав от старейшин новоградских и от презвитеро детей 300 и повеле их учити грамоте.

Сынъ же его Владимер и ко Царюграду ходи ратию, отцем послан. В Великом же Новеграде той же Владимер в лето 6555 воздвиже храм велик и пречестен Святыя София,[941] иже есть Божия Слова Премудрости. По сем же и преименитый град Киев совершен бысть, егоже сий великий князь Ярослав болший перваго заложы. Вкупе же и церковь Святая София и Златая Врата в лето 6545 совершишася.[942] По лете же едином и церковь Святыя Богородица, иже в Киеве, Феопентомъ митрополитом освящена бысть,[943] юже святый Владимер, отецъ Ярославль, велику созда.

По Феопенъте же митрополите (4 митрополит) советом самодержца Ярослава епископи рустии, сшедшеся и рассудивше по священным правилом божественых апостолъ и святых отецъ, поставиша на Рускую митрополию святителя мужа именем Илариона[944] (5 митрополит), иже ископа себе пещеру, в нейже последи его вселися преподобный Антоний Печерский, о немже доволно есть в Житии его, прочее же в Патерице Печерскомъ.[945]

Глава 5. Всякоя святыни исполнение.[946] И тако многотрудным их к Богу преспеянием идолский мрак от нас до конца отгнася, и заря благоверия просвети нас. Тма бесовскаго служения от нас истребися и погибе, и солнце евангельское землю нашу осия. Капища раздрушишася, и святыя церкви водрузишася. Идоли сокрушишася, и святым иконам поклонение утвержашеся. Беси отбегаху, и крестный образ грады и места освящаше. Пастырие словесным Христовым овцам умножахуся; святителей чинове, архиепископи и епископи и презвитери и диякони бескровную жертву к Богу возношаху и святыя церкви и весь клирос, благолепием одевающе, украшаху. Апостолская труба и евангельский гром вся наша грады огласи, и повсюду благовонный фимиян, к Богу воспущаем, воздух освяти. И многи манастыреве по горам и по удолиям и на островех морских сташа, и повсюду вси людие, мужие и жены, малии и велицыи, исполняху святыя церкви и, воспрославляюще, глаголаху: «Един святъ, един Господь Исусъ Христос во славу Богу Отцу, аминь![947] Христос победи, Христос одоле, Христос воцарися и прославися со Отцем и со Святым Духом, иже везде сый и вся исполняя[948] и от небытия в бытие вся приведый!»

Не токмо же единеми благоволи Богъ в Руси славитися имени его святому, но и богогласным пением хотя украсити церковное исполнение.

Глава 6. Богогласное пение от грек. Веры же ради христолюбиваго Ярослава приидоша к нему от Царяграда богоподвизаемии трие певцы гречестии с роды своими, от нихже начат быти в Рустей земли анггелоподобное пение, изрядное осмогласие, наипаче же и трисоставное сладкогласование и самое прекрасное демественое пение[949] в похвалу и в славу Богу и Пречистой его Матери и всем святым, в церковное сладкодушное утешение и украшение, на ползу слышащим, во умиление душевное и во умягчение сердечное к Богу.

Глава 7. Преставление великаго князя Ярослава. Богомудрый же Ярослав сице вседушно подвизася о утвержении православия, якоже и святый отецъ его Владимер, и тако богоугодно поживе и старости маститыи достиже; и болезновати нача, и разряди грады державы своея во обладание сыновом своим. 6 сынов. Емуже бяху сынов 6:[950] Всеволод, Изяслав, Светослав, Всеволод, Игорь, Вячеслав. И наказа их в любви пребывати и Божий страх имети и отечество державства в мире и во благочестии исправляти.

И пришед в Вышеград и велми изнемогаше. Сыну же его Изяславу тогда сущу в Киеве, а прочии сынове его во своих пределех тогда бяху державствующе. Един же от сынов его, Всеволод, бысть у него: бе бо любим отцем паче всея братия, егоже всегда имяше у себе.

Благочестивый же самодержец Ярослав поживе всех лет 76; егда же приспе конец жития его, и со многим благодарением святую свою и боголюбивую душу предасть Господеви, в лето 6562 месяца февраля 24 день[951] в первую суботу поста святыя великия Четверодесятницы. Въ Цари же граде тогда царствуя Михаил Пафлегоненин.[952] Боголюбивый же отчелюбец Всеволод много плакася и, спрятав честное тело приснопамятнаго и святопочившаго отца своего, егоже возложше на сани[953] и повезоша в Киев. И плакаху по нем вси людие; и принесше вложиша его в раку мраморяну. Священный же лик, отпевше над ним, якоже обычай обдержит, и погребоша его честно в церкви Святыя Софии. (...)

ПЕРЕВОД

ОРИГИНАЛ

Благослови, отче!

Благословенъ Господь Богъ Израилевъ, Богъ Авраамовъ, Богъ Исааковъ,[955] Богъ Яковль,[956] — несть Богъ мертвых, но живых! Праведнии бо и по смерти живи суть, якоже Соломон в Притчах глаголет, «праведницы в веки живут»[957] и от Господа мзда им и строение ихъ от Вышняго. Сего ради приимут венец из руки Господня, якоже бысть, еже напредпоидущее скажем. И о сих же сице скажем: «Снидетеся, сущии в пустынях и в горах житие анггельское имуще, старии немощь отложше, а унии, яко елени скачюще, вси снидетеся! И хощу бо вы представити трапезу от брашен сих, да ядяще возвеселитеся душами вашими. Се бо есть трапеза нетлеющих брашен; ибо тлеющее брашно гортань услажает и чрево насыщает, а си душа веселящи и ум укрепляющи на подвиги добрых дел. Се бо яди, братия, аще кто насытится, не вжадает паки, якоже речено есть в Писании: „Не заморит Господь гладомъ душа праведных"».[958]

Мы же на предлежащая возвратимся, о немже писахом повесть сию. Вы же, блазии, послушайте, князи, и боляре, и церковницы. И вы, честнии собори святых, сущих в монастырех, и простии людие, снидетеся на ново се слышание, и послушайте прилежно, отверзше ушеса своя и умягчивше нивы сердецъ наших, и приимете многоспасенаго жития, и послушайте жены сея преподобныя святыя подвиги и труды и любовь, яже к Богу. Предпоидуще скажемъ, како ся роди, или от ких родителей, или како ся воспита, и како возрасте, в кою ли меру потече во след жениха своего Христа. Но инде скажем о сих по ряду. Сице есть.

Бысть князь в Полоцку именем Всеслав, сынъ Брячиславов, внук Изяславов, правнук блаженнаго и равноапостолнаго Владимера.[959] Той же Всеслав имяше сыны многи. И беяше у него сынъ менший именем Георгий,[960] от негоже родися сии блаженная отроковица.

Родители же ея возрадовастася о рожестве ея со всем домомъ своим и во днех тех повелеста крестити ю во имя Отца и Сына и Святаго Духа. И питома беяше доилицею матере своея, день от дне растяше отроковица. Тело млекомъ питеемо растяше, а душа Святаго Духа наполняшеся. Случи же ся девицы сей ученне быти книжному писанию, еще не достигши ей въ совершенъ возрастъ телеснаго естества, иже молитвы плод. И толма бысть любящи учение, якоже чюдитися отцу ея о толицей любви учению ея. Вести же разшедшися по всем градом о мудрости ея и о блазем учении ея и о телесней доброте ея, бяше бо лепа лицем.

Красота же ея многия и славныя князя на любов приведе ко отцу ея, якоже пояти ю невесту сыну своему, и всем часто присылающимся ко отцу ея. Отецъ же ея отвещаваше: «Воля Господня да будет». Един же преодолеваше славным своим княжением и богатством, прислав ко отцу ея, и испроси дщерь его за сынъ свой. И пришедши ей возраст, и бысть 12 лет; и виде отецъ ея и нача глаголати княгини своей: «Нам уже лепо дати за Предслава[961] князя». Она же глагола ему: «Да како Богъ хощет и твоя воля, княже, тако и будет».

Тогда слышавши Предслава, — тако бо бяше ей нареченно имя родителема своима преже святаго крещения, — размышляя же в себе глаголющи; паче же, реку, от Святаго Духа наполняшеся мысли ея. И рече в себе: «Како се будет, еже отецъ мыслит причтати мя браку мужеви; но аще такова будет, то печали мира сего гонзнути никакоже лзе». Паки рече в себе: «Но что успеша преже нас бывшеи родове наши? И женишася, и посагаша, и княжиша, но — не вечно. Житие их мимо тече, и слава их погибе, яко прах и хуждьше паучины. А иже прежнии жены, вземше мужскую крепость поидоша во след жениха своего Христа, предаша телеса своя на раны и главы своя мечеви предаша, а другия паче железу выя своя не преклониша, но духовным мечемъ отсекоша от себе плотския сласти, предаша телеса своя на постъ и на коленное поклоняние, то тии сут памятнии на земли и имена их написана на небесех, и тамо со аггелы беспрестани славят Бога. А сия слава есть прах и пепелъ и яко дым расходится».

И тако ей размышляющи в сердцы своем, и ум ся болма на Божию любов подвизашеся. И се едино положися в сердцы ея таково помышление, — рече в себе: «Не си ли бы луче сего жития сего было, да бых ея постригла в черницы и была бых повинующеся игумении и сестрам и учашеся, како страх Божий утвердити в сердцы своем и како течение свершити». Се на уме положше, и иде в монастырь, утаившися отца своего, и матере, и всех домочадец.

В та же лета беяше княгиня Романова черница.[962] И прииде к ней, просящи прияти анггельскаго образа и причьтатися ту сущим черницам и быти под игом Христовым. И видевши она блаженная жена уность ея и возрастъ цветущий оней, и не хотящи пострищи ю, и смятеся и наче телом утерпати и сердцемъ ужасатися, и лице на землю преклонши, на долгъ час ничющи; восклоншися, и возре на юность ея, и воздохнув, и прослезися, глагола ей: «Чадо мое, како се могу сотворити? Отецъ твой, уведев, со всяким гневомъ возложит вред на главу мою. И еще же еси млада возрастом, не можеши тяготы понести мнишескаго жития. И како можеши оставити княжение и славу мира сего?»

Отвещавши же блаженная отроковица: «Ей, госпоже и мати, вся мира сего видимая красна суть и славна, но вскоре минуется, яко сон мимо идет или цвет уведает; вечная же — невидима, но в веки пребывает, якоже Писание глаголет: „Око не виде, ни ухо слыша, ни на сердце человеку не взыде, иже уготова Богъ любящимъ его".[963] Или отца моего ради не хощеши мене острищи? Не бойся, госпожа моя, и убойся Господа, владеющаго всею тварию. И не отлучи мене аггельскаго чина».

Она же блаженная княгини, удивившися разуму отроковица и любви, яже к Богу, повеле воли ея быти. И огласивъ ю иереие, остриже ю и нарече имя ей Евфросиния и облече ю в ризы черныя. Благослови ю игумения благословением святых отецъ и рече ей: «Буди, чадо, последствующи преже тебе бывших жен, рекше Февронии и Евфроксии,[964] и инех множество, яже Христа ради пострадаша, — и Господь Богъ дастъ ти победу и силу на супротивника нашего диявола». И тако ей рекши, отпусти ю в келию свою.

И уведев отецъ ея, скоро шед в монастырь, жалосно терзаше власы главы своея и любезно целоваше ю, глаголя: «Горе мне, чадо мое! Почто ми, чадо мое, сице сотворила еси, печал души моей принесе? Почто ми преже сего мысли своея не явила еси? Люте мне, чадо мое сладкое, жалости сердца моего! О, горе мне, чадо мое милое! Како гонзнет доброта твоя вражия пронырства? Уже достоит ми плакатися острупленою душею ко Господу Богу моему, да внидеши в чертог царствия его».

Жалость же бысть всемъ в дому его о ней. Преподобная же Еуфросиния сего всего небрежаше, жалостно плачюща отца своего, но, яко доблий храбор вооружившися на супротивника своего диявола, пребываше в монастыри,[965] повинующеся игумении и сестрам и вся преспевающи постом и молитвами и бдении нощными и оттоле паче подвижнейше быти, собирающи мысли благи в сердцы своем, яко пчела сот.

И пребывши в монастыри неколико время, и потом испроси у епископа ту сущаго, нарицаемаго Илии,[966] правящего престол Святыя Софии Полотску,[967] дабы ей повелелъ ту пребывати в церкви Святыя Софии каменыя в голубцы.[968] И повеле ей, да пребывает. И ту вшедши, начат подвижнейший подвиг постнический восприимати, начат книги писати своима рукама, наем емлющи, требующим даяше,[969] пребывши ту неколико время.

Во едину убо нощ возлеже, хотя опочити от многаго труда, иже к Богу в молитвах, и виде видение: поем ю анггелъ и виде ю, идеже бе церквица Святаго Спаса, метохия Святые Софии, яже зовется Селцо[970] от людей. И ту показа ей анггелъ Господень и глагола: «Еуфросинии, ту ти подобает быти». Она же убудившися и дивляшеся в себе глаголющи: «Что ми се хощет быти?» И тое же нощи то же виде дважды и 3-жды. И убудившися от сна и страхом славословящи Бога и глаголющи: «Слава тебе, Боже наш! Слава тебе, сподобивый мя во днешний день видети лице анггельское святое!» И по том нача глаголати: «Готово сердце мое, Боже, готово!»[971] И паки: «К тебе привергохся от утробы матери моея, Богъ мой еси ты,[972] како восхоте, тако и сотвори на мне, рабе твоей».

И кончавши ей утреняя, и явися епископу Илии тожде анггелъ, глаголя: «Введи рабу Божию Еуфросинию в церковь Святому Спасу в нарекомо Селцо. Место бо то свято есть, яко достойно есть Царствию Небесному. Яко миро добровонно молитва ея восходит к Богу; яко венец на главе цареве, тако почивает Духъ Святый на ней; яко солнце сияет по всей земли, и тако житие ея просияет пред анггелы Божии». Сей воста вскоре епископъ со страхом и трепетом и прииде к ней. Еуфросиния же, видевши его, срете, поклонися ему и рече: «Благослови, владыко святый!» Он же глагола ей: «Богъ да благословит тя, чадо, и даст ти терпение и силу на вся враги, видимыя и невидимыя». Она же рече: «Аминь. Буди мне по глаголу твоему, владыко святый». И седоста. Блаженный же епископъ отверзъ уста своя, начат глаголати о спасении души. Блаженная же Евфросиния приимаше словеса его, яко семена, в житницу души своей, плодящи ово 30, ово 60, ово 100.

Много же побеседоваста с нею, и се прорече ей: «Дщи, хощу пререщи ти слово, ты же с любовию приими». Она же рече: «Отче господине, рада прииму слово твое, яко дар многоценен». И глагола ей епископъ: «Ведаеши, чадо, се церковь есть соборная, идеже седиши. Ту вси людие собираются, а тебе не лепо зде пребывати. Есть церквица Святаго Спаса в Селцы, идеже братия наша лежа, преже нас бывшии епископи. Негли Богъ поспешит ти молитвами их и твоим трудом, и возградится место велико».

Еуфросиния же, слышавши от епископа, яко тако ей изглагола, и возрадовася душею и возвеселися сердцемъ, явлению аггелову веру приимше, еже виде и слыша от него, и глагола епископу: «Богъ да поспешит ми, отче, молитвами твоими святыми».

Призвав же епископъ князя Бориса,[973] отца сестры ея, и отца ея Георгия, и преподобную Еуфросинию, и силныя мужа и постави я сам на ся послухи, рек: «Се отдаваю Еуфросинии место Святаго Спаса при вас, да по жоем животе никтоже не посудит моего даяния». И се слышавши князи обои и боляре вси от епископа, и поклонистася ему, глаголющи вси людие тако рече: «Ей, владыко святый! Се ти есть Бог положил на сердцы твоем, еже еси тако смыслил о отроковицы сей, попечение о ней имея». Еуфросинии реша: «Ты иди, послушай епископа, еже ти велит, тако сотвори, той есть всем нам отецъ, подобает нам послушати его». Еуфросиния же, возревши на ня осклабленнымъ лицем, и рече им: «Рада иду; яко повелит ми, тако и будет воля Господня о мне». Князи же и боляре вси, слышавше от преподобныя Еуфросинии глаголъ сей, возрадовася и приимше благословение от епископа, и поклонишася преподобной Еуфросинии, и целовавше ю любезнымъ целованием и ехаша в домы своя.

Еуфросиния же, поклонився Святой Софии и благословившися от епископа, и той нощи воставши, поемше с собою едину черницу и пришедши ей на место, зовомое Селцо, идеже есть церквица Святаго Спаса. И влезши ей в церковь и поклонившися, и возгласи сице: «Ты, Господи, заповеда святым своим апостоломъ, рек: „Не носите с собою ничтоже, токмо жезлъ".[974] Азъ же, Господи, твоему словеси последствующи, изыдох на место, ничтоже носяще, но точию твое слово в себе имущи, еже рещи: „Господи, помилуй!" И еще за все имение имею книги сия, имиже утешает ми ся душа и сердце веселит; лише же сих трех хлебов не имам ничтоже, — но токмо тебе, помощника, и заступника, и кормителя. Ты бо еси отецъ убогим, нагим одеяние, обидимым помощьник, ненадеющимся надежда. И буди имя твое благословено на рабе твоей Еуфросинии отселе и до века. Аминь». И так рекши, нача подвижнейши быти на молитву, яже к Богу.

И ту ей пребывающи неколико время, и тогда посла ко отцу своему, глаголющи: «Пусти ко мне Гордиславу сестру, да научится грамоте». Он же пусти Гордиславу к ней, тако ей беста нарекла родителя имя. Она же с прилежанием учаше ю о спасении души. Она же с прилежанием приимаше, яко нива плодовита, умягчивши сердце свое, и глаголаше: «Господь Богъ да устроит ми на спасение души моей твоими, госпоже, молитвами». И се ей рекши, преподобная же Еуфросиния введе ю в церковь, повеле иерееви, огласивши, облачити в чернеческия ризы; и нарече имя ей Евдокия.

И по мале времяни присла отецъ к ней и рече к ней: «Пусти ко мне сестру свою». Она же отвещавши: «Еще не извыче всей грамоте». И уведев отецъ ея, яко, утаившися его, остриже ю, и возярившися на праведную Еуфросинию и сердцемъ горя, приехав к монастыреви, глаголя: «Чадо мое, что сотвори! Приложи сетование к сетованию души моей и печал к печали!» И се ему глаголющи от горести сердца своего, реками слез часто излеваше от очию своею, любезно держаше Евдокию: «Чадо мое, на се ли вас родих, или на се вас мати воспита? Уже ли ваш брак готовятъ? Уже ли чертог и брачныя порты ваю на сетование положих себе? Чадо мое милое, что ми воздаста в радрости места горкое рыдание и печали сердце мое наполниста!» И вси боряре его, слышавше жалость князя своего, плакахуся горько о напрасней печали князя своего.

Блаженная же Еуфросиния отвещавши отцу своему: «Что ради печалуешися о нас? Имаеве бо печалника и помощника единаго Бога». Отецъ же ея малу утеху приимъ от словес преподобныя и еха в дом свой. Евдокия же пребываше в монастыри, повинующися сестре своей.

Блаженная же Еуфросиния трудом многимъ моляшеся к Богу о месте сем, дабы Богъ устроил ей се на неколико время. Бяше же княжна Борисовна имянем Звенислава,[975] и та, пришедши единою от дний принесе свою всю утвар златую и порты многоценны в монастыри къ Еуфросинии и рече: «Ей, госпоже сестро, вся красная мира сего ни во чтоже ми ся мнит. Се даю Святому Спасу и сама хощу поклонити главу свою под иго Христово». Она же прият ю с радостию и повеле иереови пострищи ю и нарече имя ей Епраксие. И тако начаста пребывати в монастыри во едину мысль яже к Богу, и тако бяше видети, яко едина душа в дву телесу.

И потом блаженная Еуфросиния заложи церковь камену Святаго Спаса;[976] от начатка же Святаго Спаса до совершения церкви — 30 недель. И се хощу вам, братие, чюдо сказати. Бе муж, именем Иван, приставник над делатели церковными, к немуже прихожаше глас многажды, свитающи дни, глаголя: «О, Иоанне, востани, поиди на дело Вседержителя Спаса!» И во един от дний, востав, прииде ко блаженной Еуфросинии и рече ей. «Ты ли, госпоже, присылаеши понужати меня на дело?» Она же рече: «Ни». И паки, разсмотривши, премудрая жена рече ему: «Аще не аз тя возбужаю, а кто тя позывает на таковое дело, того послушай сприлежно с потщанием».

И паки другое чюдо скажю вам, добрии послушницы. Уже скончаней бывши церкви, и мала недоставшимъ плитам, нечимъ бяше верха совершити. И поискавше и не обретоша ничтоже. И печаловашеся о том и воздыхающи и рече: «Слава тебе, Владыко, вседерьжителю и человеколюбче, даровавый нам сия болшая! Дай намъ и меншая, имже свершится церковь твоя!» И тако ей помолшися, заутра по строению Божию обретошася плиты в пещи.[977] И в том дни совершиша церковь и поставиша крестъ. Преподобная же Еуфросиния, видевше совершену церковь, возрадовася душею. И бысть священие и велия радость всем крестияном. И собравшися князи, и силнии мужи, и черноризцы, и простии людие, и бысть радость, и празноваша дни многи, разыдошася кождо их во свояси.

Видев же преподобная, яко исполнил Богъ желание сердца ея, и вшедши в церковь, паде ницъ на земли, и воздохнувши со слезами, и нача глаголати: «Ты, Господи, сердцевидче, благодателю, Боже богом! Милостивый Господи, призри на храм свой, яже создах во имя твое, — якоже рече Соломон: „Вышний в нерукотвореннах церквах живет".[978] Ты же, Господи, призри на мя, недостойную рабу твою Еуфросинию, и на рабы твоя сия, яже собрах во имя твое: да приимши иго твое легкое[979] на выя своя и поидут во след тебе. И сотвори я овца двора твоего, и буди им пастух и дверник, да ни един от них не будет восхищен волкомъ губителя диявола. И буди им, Господи, оружие и забрало, да не приидет на ны зло и рана не подвигнется к телесем нашим.[980] И не погуби нас со безаконии нашими, и на тя упование наше положихом, яко ты еси Бог знающим тя, и тебе хвалу воздаю до последняго ми издыхания в веки. Амикь».

Сестры же учаше, сице глаголющи: «Се собрах вы, яко кокошъ птенца своя под крыле, в паствину свою яко овцы, да пасетася в заповедехъ Божиих, да яз веселым сердцемъ подвизаюся учити вас, видящи плоды ваша трудныя. И толик дождь проливаю к вам учением, а нивы ваша во единой мере стоят, не ратующе, ни поступающе горе, а год приспевает во свершение, и лопата на гумне лежит.[981] Но боюсь, егда будет плевел в вас, и предани будете огню неугасимому. Потщитеся, чадо мое, убежате того всего, но сотворитеся пшеницы и смелетеся в жерновах смирением и молитвами и постомъ, да хлеб чистъ принесетеся на трапезу Христову». Сице же и всегда учаше беспрестани, яко мати чадолюбивая, к детем своим любовь показующи.

Мы же, братие, на предлежашее возвратимся. Видевши же преподобная Еуфросиния монастырь свой украшен и всего блага исполнен, умысли создати вторую церковь камену, Святыя Богородица.[982] И ту свершивши, и иконами украси и, светив, дасть ю мнихом,[983] и бысть монастырь велик. И видевши монастыря два, превелика зело, пребогата, и рече в себе: «Слава тебе, Владыко! Благодарю тя, Святый! Что есми восхотела, то еси дал и скончал еси желание сердца моего, Господи!» И рече: «Господи, помилуй мя и скончай прошение мое, — да бых видела Пречистую Богородицу Одигитрию в сей церкви». И посла слугу своего Михаила в Царьград к цареви, нарицаемому Мануилу, и к патриарху Луце з дары многоценными, просящи от нею образа Святыя Богородицы, еже бе евангелистъ Лука написал[984] три иконы, и еще в жизни сей сущии Святой Богородицы, и постави едину во Иеросалиме, а другую в Цареграде, а третию въ Ефесе. Она же с прилежанием прошаше Ефеской иконы Святой Богородицы. Видев же царь любовь ея, и посла в Ефес семсот оружников своих и принесе икону Святыя Богородица в Царьград. Патриархъ же Лука собра епископы и соборы вси Святыя София,[985] и благослови, и дасть образ Святыя Богородица слузе преподобныя. Он же с радостию прият и принесе госпоже своей Еуфросинии.

Она же, внесши в церковь Святые Богородицы и поставивши ю и воздевши руце, и рече: «Слава тебе, Господи! Слава тебе, Владыко, сподобивый мя видети во днешний день образ Матере твоея!» И сия рекши, украси ю златом и камением многоценным, и устави в вся вторники носити ю по святым церквам, украсивши всю землю полотскую своимъ боголепнымъ монастырем.

И видевши, яко посети Богъ монастырь ея, и вожделе доити святаго града Иеросалима и поклонитися Гробу Господню и всем святым местомъ, — и видети, и целовати, и тамо живот скончати. Видевши же стадо божественых овец совокуплено множество, радовашеся им, яко своему спасению; на всякъ день учаше терпению, воздержанию; уныя же учаше душевней чистоте и бестрастию телесному, говению благообразну, ступанию кротку, гласу смиренну, слову благочинну, ядению и питию безмолвну, при старейших — молчати, мудрейших — послушати, ко старейшим — покорени, к точным и меньшим — любовь без лицемерия, мало вещати, а множайшее разумети. Тако бо бяше дан дар сей блаженей Еуфросинии от Бога: аще кто ея вопрошаше о которой вещи, она же ему разрешаше то, — и добро получаше. Но всех хотяше имети яко единодушно.

И посла по всей братии своей, поведа им мысль свою, яко она восхоте ити во Иерусалимъ. Они же, слышавше весть сию, з жалостию многою сьехашеся отвсюду ко блаженней Еуфросинии и моляху ея со слезами, да бых не оставила сирых. Она же утешаше благим своим смыслом, яко мати дети своя любящи. И любимый ей брат, нарицаемый во святемъ крещении имянем Вячиславъ,[986] и приехавъ к сестре своей Еуфросинии со княгинею и з детми своими, и пришед, и поклонися ей, глаголя: «Госпожа моя мати и сестро! Что оставляеши мя, правителю души моей и свете очию моею?» И горко ему плачющеся, блаженная же Еуфросиния повеле ему ити, где бы обитал. Дети же его повеле оставити о сестре своей Евдокеи. Дан же бе дар блаженней Еуфросинии от Бога: аще кого озряше очима своима, то разумеяше, в коем человеце сосуд будет избран Богови. Тогда же блаженная, видевши братанне свои, и рече има: «Хощу ваю обручати жениху безсмертному и ввести ваю в чертог Царства его». Онема же послушающа, усладися душа их паче сота медвена словесем преблаженныя; падшима на ногу ея и глаголаста к ней: «Воля Господня да будет и твоя святая молитва. Якоже хощеши, и сотвори нама, госпоже». Преподобная же, с радостию и с поспешением призвавши брата своего, и рече ему: «Аз хощу пострищи Кираанну и Олгу», — тако бо ю бяста нарекая родителя. Смяте же ся отецъ ею о словеси семъ и рече: «Госпожа моя, что ми хощеши творити? Два плача прилагаеши души моей: да плачюся отхода твоего ради, и зсетую чаду деля своею». Мати же ею жалостию терзашеся. Блаженная же Еуфросиния пославши призва епископа тогда престолъ правящи Святой Софии, нарицаемаго Дионисия,[987] и введше ю въ церковь, и повеле острищи ея и нарече Кираанне Агафия, а Олге Евфимия, — и благословивши ею благословением святых отецъ.

Сама же блаженная Еуфросиния, положивши великий свой наряд обема монастырема, з братиею и сестрама, и дасть держати сестре своей Евдокее и оба монастыря, сама же поклонившися Святому Спасу и Святей Богородицы, и рече: «Господи сердцевидче! Се оставляю дом незатворен никомуже, — и ты, Господи, не затвори от нас твоего Царства!» И тако поиде во Иерусалимъ, поемши брата своего Давыда[988] и сестру свою Еупраксию.

Вси же братия ея горко плакахуся отхода ради госпожи своея. И вси гражане выидоша проводити ея. Старии плакахуся, яко дщери, рекуще: «Увы нам, уже старости нашея, просвещение души нашей!» Уныя же глаголаху: «Како зайде свете очию нашею! Кто нашу уность восхластит? Вздержание юности нашея, не оставляй нас сирых, но в молитвах своих не забывай нас, госпоже, яже к Богу!»

Она же, целовавши всех и благословивши, и возревши на небо, и рече: «Ты, Господи сердцевидче, ходивый со Авраамом, иди и с нами и с рабы твоими, со Еуфросиниею, и з Давыдомъ, и со Евпраксиею!» И тако поидоша сущии с нею.

О, страшное чюдо! Не бывши ни в коей стране, ни во граде, ни в селе, ныне же, вземши мужскую крепость, премину вся грады и власти, приимающе от всех честь велику князей. И тако и срете ю царь, идый на угры,[989] и послав ю в Царьград с великою честию. Она же пришедши, поклонилася святым церквам и ту сущей великой церкви Святой Софии. И поклонившися, и благословившуся от патриарха и покупивши различныя потребы, темиян и кацию злату, и иде во Иерусалимъ.

И пришедши во Иерусалимъ, и посла слугу своего Михаила к сущему тамо патриарху, глаголющи: «Владыко святый, сотвори милость на мне: повели ми, да отворят ми ся врата Христова».[990] Он же повеле прошению ея быти отворими. И пришедши ко вратом, и паде на земли, глаголюще: «Господи Исусе Христе! Не вмени ми сего во грех, занеже изволих изследити по стопам твоим и внидох во святый град сей». И иде ко Гробу Господню,[991] и пришедши и поклонившися, целовавши Гроб Господень, и сущии с нею. И покадивши Гроб Господень златою кадилницею и многоразличными фимияны, и изыде. Обита въ Святей Богородицы в Руском монастыри.[992] И во утрии день иде второе ко Гробу Господню и такожде сотвори; и в третий день тожде сотвори. И давши злата много, и воставивши кацию златую на Гробе и многоразличныя фимияны, и ставши у Гроба Господня и воздевши руце свои, и возревши на небо, со слезами, воздохнувши из глубины сердца, глаголаше: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, рождейся от Приснодевы Мария спасения ради нашего, реклъ еси: „Просите, — и приимете".[993] Аз же грешная, егоже просих, и получих от тебе, Владыко. Се же еще прошу у тебе, милостиве, да скончаю место прошения моего: приими духъ мой от мене во святем граде твоем Иерусалиме! Пресели мя в вышний град твой Иерусалимъ! Покой мя на лоне патриарха Авраама со всеми угождьшими ти! Аминь». Сице глаголюще, изыде во иже реченную церковь святыя Богородицы, идеже обитала, ту же, посещением Божиим, впаде в недуг и нача болети. И лежащи на ложи своем, глаголюще: «Слава тебе, Владыко, яко восхоте и сотвори мне, рабе твоей!»

И тоя же ради болезни не може ити на Иердан.[994] И иде брат ея Давыдъ и сестра ея Еупраксия и сущии с нею. Она же лежаще на ложи своем, хваляще Бога, глаголющи: «Господи! Призри на рабу твою Еуфросинию и помилуй мя!» И приидоша бывшеи на Иердане; она же, с радостию воставше и приимше от них ерданскую воду, и пив, облияся по всему телу своему и, возлегши, рече: «Благословен Богъ, просвещая всякого человека, грядущаго в мир,[995] в веки! Молюся человеколюбивому Богу, ревнующе Петрову покаянию по отвержении, и не отчая себе, но плакася горко:[996] приим того покаяние, и приими и мене, недостойную рабу твою Еуфросинию, молящуся на противнаго своего врага диявола, — да не возглаголет ми на Страшнемъ твоем Судищи ничтоже пред тобою, Господи, злый враг! Воступих ногама своима на змиеву его главу и супротивихся дерзости его окаянней, надеющеся на твое человеколюбие, Господи!»

И услыша Богъ молитву ея. И посла Господь ангела своего к ней глаголя: «О, блаженная ты еси в женах, и благословен труд твой! Се же отверзоша ти ся двери породныя, и вси анггели собрашася, держаще свеща, чающе твоего сретения, а дар, егоже просиши у Бога, дасть ти ся». И се рек аггелъ, и отиде от нея.

Блаженная же Еуфросиния возрадовася душею и вскоре посла в Лавру глаголюще: «Се уже приспе ми время, да же ми Богъ покоить; а приимите ли мя, что бых легла в церкви Святаго Савы?»[997] Они же обещашася к ней, ту сущии черньцы: «Имеем запрещение от святаго Савы, иже жены не приимати ни коеяже, но се ти есть монастырь Святые Богородицы, Феодосиево общее,[998] в немже лежат жены святыя: мати святаго Савы, мати святаго Феодосия, мати святых безмезднику Козмы и Демияна, именем Феодотия,[999] и инии мнози святии. Ту ти подобает лечи».

И приехавъ посол ея, возвести Еуфросинии. Она же всем тем похвали Бога и пославши купи себе гроб в комаре Святой Богородицы.[1000] И лежа 24 дний, и позна ся во скончании, рече: «Призовите ми прозвитера, и да ми дастъ причащения. Уже бо зватой близ предстоит, ждый повеления Владычня». И прииде прозвитер, несый причащения. Она же воставши и поклонися 3-жды, и приимши Пречистое Тело, и тако возлеже и предасть душу свою в руце Бога жива, месяца мая въ 24 день иде в покой небесный.

Ким убо языком, братия, достоит нам похвалити светозарную память преблаженныя невесты Христовы Еуфросинии? Беаше бо помощница обидимым, скорбящим утешение, нагим одеяние, болным посещение и, спроста рещи, — всем всяка бысть. Еуфросиния убо сердце свое напаяше Божия премудрости! Еуфросиния — неуведающи цвет райскаго сада! Еуфросиния — небопарный орел, попаривши от запада до востока, яко луча солнечная просветивши всю землю полотскую! Темже, братия, хвалится Селун о Дмитрии,[1001] Вышегород — мученикома Борисом и Глебом,[1002] аз же хвалю блаженый сей град Полотцкий, такову леторасль возрастивши, преподобную Еуфросинию. Блажени людие, живуще во граде том! Блажени родители твои! Блажена утроба, от неяже изыде преподобная госпожа Еуфросиния! Блажено рожество ея! Блажен возрастъ твой, Еуфросиния достохвалная! Блажен труд твой и подвизи твои! Блажены и монастыри твои! Блажени людие, живущеи в монастырех Святаго Спаса и Святой Богородицы! Блажени людие, послуживши преблаженныя невесты Христа Бога нашего! Молися к Богу о стаде своем, еже совокупи к Богу, яко тому подобает всяка слава, честь и покланяние, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки векомъ. Аминь.

Сице совершися пятый степень. Зде же и конецъ грани пятыя.

ПЕРЕВОД

Благослови, отче!

Благословен Господь Бог Израилев, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова — Бог не мертвых, а живых! Ибо живы и после смерти праведники, как Соломон в книге Притч глаголет, «вечно праведники живут», и мзда им от Господа и устроение от Всевышнего. Сего ради получат они венец из рук Господних, как это и было, что предстоит нам поведать. И о том вот как скажем: «Придите и соберитесь все живущие ангельским житием в пустынях и пещерах, <на время> забывшие немощь старцы и бегающие, как олени, юноши! Ибо хочу я вам предложить трапезу из этих яств, чтобы, вкушая, возрадовались вы душами вашими. Ибо вот трапеза из нетленных яств; тленные яства услаждают гортань и насыщают чрево, эти же <яства> радуют душу и укрепляют ум на свершение добрых дел. Кто этими яствами, братья, насытится, тот не возжаждет вновь, как сказано в Писании: «Господь не заморит гладом души праведных»«.

Вернемся ж к тому, что лежит пред нами, о чем написали мы эту повесть. Вы же, добрые люди, князья, и бояре, и церкви служители, слушайте. И вы, честное собрание святых, живущие в монастырях, и вы, простые люди, придите и соберитесь, чтобы послушать новую эту повесть, и слушайте прилежно, раскрыв свой слух и умягчив нивы сердец наших, и воспримите <повесть> о многоспасительном житии, и послушайте о святых подвигах и трудах, и о любви сей преподобной жены, что были совершены ради Бога. Предстоит нам сказать, как она родилась и от каких родителей, и как ее воспитали, и как она выросла, и с какой силой пошла во след жениху своему Христу. Но о том скажем в своем месте по порядку. Вот как.

Был в Полоцке князь по имени Всеслав, сын Брячислава, внук Изяслава, правнук блаженного и равноапостольного Владимира. Было у этого Всеслава много сыновей. И был у него младший сын по имени Георгий, от которого и родилась сия блаженная отроковица.

Родители ее вместе со всем своим домом радовались рождению ее и распорядились в те дни ее крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа. Вскормленная кормилицей своей матери, день ото дня росла отроковица. Тело росло, питаемое молоком, а душа наполнялась Святым Духом. Случилось этой девице, еще не достигнув совершеннолетия, быть наученной книжной грамоте, что было плодом молитвы. И настолько любила она ученье, что дивился ее отец столь сильной любви ее к ученью. И разошелся по всем городам слух о ее мудрости и о добром ее учении и о красоте, ибо хороша она была лицом.

Красота ее привела к любезным отношениям многих славных князей с ее отцом, ибо все они хотели взять ее в невесты для сыновей своих и часто присылали <за этим> к ее отцу. Отец же ее отвечал: «Да будет воля Господня». И вот один, самый славный своим княжением и богатством, прислал к отцу ее и попросил его дочь за своего сына. А пришел ей возраст, исполнилось ей двенадцать лет; и отец ее, видя это, стал говорить своей княгине: «Пора нам отдать ее за князя Предслава». Она же ему отвечала: «Как Богу и воле твоей, князь, угодно, так и будет».

Услышав это, Предслава, — ибо таково было ее имя, данное ей до святого крещенья ее родителями, — стала про себя рассуждать и говорить; больше же всего, скажу я, от Святого Духа наполнялись ее мысли. Сказала она себе: «Что это будет, ведь отец задумал соединить меня браком с мужчиной; но если такое случится, то печали мира сего нельзя будет никак избегнуть». Еще сказала она себе: «В чем же преуспели бывшие прежде нас наши предки? Они и женились, и посягали на супружество, и княжили, но — не вечно. Жизнь их прошла, и погибла слава, будто прах и хуже паутины. А вот те прежние жены, что, взявши мужскую крепость, пошли во след жениха своего Христа, отдали тела свои на раны и свои головы мечу предали, иные же больше — не пред железом преклонили свои выи, но отсекли от себя мечом духовным плотские сласти, предали тела свои посту и коленопреклонениям, тех и на земле помнят, и на небесах их имена написаны, там они с ангелами непрестанно славят Бога. А сия слава — прах и пепел и расходится будто дым».

И когда так она в сердце своем размышляла, ум ее еще больше простирался к любви Божией. И вот в сердце ее сложилось такое единственное решение — сказала она себе: «Не лучше ли было б, если бы вместо такой жизни постриглась бы я в черницы и стала повиноваться игуменье и сестрам, и училась, как утвердить в сердце своем страх Божий, как свершить жизненное течение». Положив это себе на ум, пошла она в монастырь тайно от своего отца, и от матери, и от всех домочадцев.

В те годы была черницей княгиня князя Романа. И пришла к ней <Предслава>, прося <благословения> принять ангельский образ и приобщиться к бывшим там черницам и быть под игом Христовым. И блаженная та жена, видя ее молодость и цветущий возраст, не желая ее постричь, впала в смятенье и стала млеть телом и ужасаться сердцем, и надолго поникла головой, опустив лицо в землю; а потом, распрямившись, воззрилась на молодость ее, вздохнула, прослезилась и сказала ей: «Чадо мое, как могу я это сделать? Отец твой, когда узнает, с великим гневом возложит на мою голову кару. Ты еще молода, не сможешь снести тягот монашеской жизни. И как можешь ты пренебречь княженьем и славой мира сего?»

И отвечала блаженная отроковица: «Да, госпожа моя и мать, все видимое в этом мире красно и славно, но скоро минует, и, будто сон, проходит, и, будто цвет, увядает; вечное же — невидимо, но пребывает вечно, как говорит Писание: «Око не видало, и ухо не слыхало, и на сердце человеку не всходило, что уготовал Бог любящим его». Или из-за моего отца не хочешь меня постричь? Не бойся, госпожа моя, а убойся Господа, владеющего всем созданием. И не лиши меня ангельского чина».

И блаженная та княгиня, удивившись разуму отроковицы и любви ее к Богу, повелела быть по ее воле. И, огласивши, постриг ее иерей и нарек имя ей Евфросиния, и облачил ее в черные одежды. Благословила ее игуменья благословением святых отцов и сказала ей: «Последуй, чадо, бывшим прежде тебя женам, Февронии и Евфроксии, и множеству других, что ради Христа пострадали, — и Господь Бог даст тебе силу и победу на врага нашего дьявола». И так сказав ей, отпустила ее в свою келью.

И, узнав <об этом>, спешно пошел отец ее в монастырь и, терзая горестно волосы на своей голове, стал с любовью целовать ее и говорить: «Горе мне, чадо мое! Зачем ты, чадо мое, так сотворила, принесла печаль моей душе? Зачем не явила прежде свои мне мысли? Горе мне, сладкое мое чадо, печаль моего сердца! О, горе мне, чадо мое милое! Как уберечься красе твоей от дьявольских козней? Подобает плакаться мне острупленной моей душою к Господу моему Богу, чтобы вошла ты в чертог его Царства».

И жалели все в дому его о ней. А преподобная Евфросиния этому всему не внимала, горестно плачущему своему отцу, но, как добрый воин, вооружившийся на врага своего дьявола, оставалась в монастыре, повинуясь игуменье и сестрам и преодолевала все молитвой, и постом, и ночными бдениями, и после этого еще больше укреплялась в подвиге, собирая добрые мысли в сердце своем, как пчела мед.

И, пробыв некоторое время в монастыре, испросила она потом у бывшего там епископа, по имени Илья, правившего престолом Святой Софии в Полоцке, чтобы разрешил ей пребывать там, в каменной церкви Святой Софии в голбце. И разрешил он ей пребывать <там>. И, придя туда, начала она еще большим подвигом постническим подвизаться, начала книги писать своими руками, и, беря <за это> плату, отдавала ее нуждающимся, оставаясь там некоторое время.

И однажды ночью, когда легла она, желая отдохнуть от многого молитвенного труда пред Богом, увидала она видение: взял ее ангел и повел туда, где была церковка Святого Спаса, подворье Святой Софии, что называется людьми Сельцом. Показал ее ей ангел Господень и сказал: «Евфросиния, здесь тебе подобает быть». И, пробудившись, она дивилась, говоря себе: «Что же такое со мною будет?» И той же ночью видела она то же в другой раз и в третий. И, пробудившись от сна, в страхе славословила она Бога и говорила: «Слава тебе, Боже наш! Слава тебе, сподобившему меня сегодня видеть святое ангельское лицо!» И после этого стала говорить: «Готово сердце мое, Боже, готово!» И еще: «Тебе я привержена от утробы матери моей, ты Бог мой, как пожелал ты, так и сотвори со мною, рабой твоею».

И в то время, когда кончала она утренние <молитвы>, явился епископу Илье тот же ангел и сказал: «Приведи рабу Божию Евфросинию в церковь Святого Спаса, в так называемое Сельцо. Ибо место то свято и достойно Царствия Небесного. Как благовонное мирро, восходит молитва ее к Богу; как венец на царской голове, так покоится на ней Святой Дух; как сияет солнце по всей земле, так и жизнь ее просияет пред ангелами Божьими». И поднялся быстро епископ тот в страхе и трепете и пришел к ней. И Евфросиния, увидав его, пошла ему навстречу, поклонилась и сказала: «Благослови, святой владыка!» И он сказал ей: «Бог да благословит тебя, чадо, и подаст тебе терпение и силу на всех врагов, видимых и невидимых». Она же сказала: «Аминь. Буди мне по глаголу твоему, святой владыка». И сели они. И блаженный епископ, отверзши свои уста, стал говорить о спасении души. А блаженная Евфросиния принимала, будто семена, в житницу своей души его слова, умножая плоды и в тридцать, и в шестьдесят раз, а что и стократно.

И долго они проговорили с нею, и вот сказал он ей: «Дочь моя, хочу я сказать тебе слово, прими его с любовью». И она сказала: «Отец мой и господин, приму я с радостью твое слово, как драгоценный дар». И стал епископ говорить ей: «Ты знаешь, чадо, что это церковь соборная, тут, где ты живешь. Здесь собираются все люди, и тебе нехорошо здесь оставаться. Есть церковка Святого Спаса в Сельце, где лежит наша братия, бывшие прежде нас епископы. Быть может, Бог пособит тебе за их молитвы и за твой труд, и создастся великое место».

И, услыхав от епископа, что он ей сказал, возрадовалась душой Евфросиния и возвеселилась сердцем, поверив ангелову явлению, тому, что видела и слышала от него, и сказала епископу: «Бог да поможет мне, отче, твоими святыми молитвами».

И призвал епископ князя Бориса, отца ее сестры, и Георгия, отца ее, и преподобную Евфросинию, и влиятельных <городских> мужей и, поставив их сам себе в свидетели, сказал: «Вот при вас отдаю я Евфросинии место Святого Спаса, чтобы никто по моей кончине не осудил моего даяния». И, услыхав это от епископа, оба князя и все бояре поклонились ему, и так сказали все люди: «Ей, святой владыка! Это Бог положил тебе на сердце, что рассудил ты так о сей отроковице, печась о ней». А Евфросинии они сказали: «Иди, послушай епископа, как он тебе велит, так и сделай, он всем нам отец, подобает нам слушаться его». И, обратив к ним улыбающееся лицо, Евфросиния сказала: «Пойду с радостью; как повелит он мне, такова и будет для меня Господня воля». И возрадовались все князья и бояре, услыхав от преподобной Евфросинии слова эти, и, приняв от епископа благословенье, поклонились преподобной Евфросинии и, поцеловав ее любовным целованьем, разъехались по своим домам.

А Евфросиния, поклонившись святой Софии и благословившись у епископа, в ту ночь встала, взяла с собой одну черницу и пришла на место, прозванное Сельцом, где стоит церковь Святого Спаса. Вошла она в церковь и поклонилась, и так проговорила: «Ты, Господи, заповедал святым своим апостолам, сказавши: «Не носите ничего с собою, один лишь жезл». И я, Господи, следуя твоим словам, вышла на <это> место, ничего не взяв <с собою>, твое лишь слово в себе имея — «Господи, помилуй!» Да еще вместо всего имущества имею я эти книги, что утешают мне душу и веселят сердце; кроме же этих трех хлебов, ничего не имею, — только тебя, помощника, и заступника, и кормильца. Ибо ты — отец убогим, одеяние нагим, обижаемым помощник, ненадеющимся надежда. Буди имя твое благословенно на рабе твоей Евфросинии отныне и до века. Аминь». И, сказав так, с еще большей силой подвиглась она на молитву к Богу.

И, пробыв там некоторое время, послала она к своему отцу со словами: «Отпусти ко мне сестру Гордиславу, чтобы научилась она грамоте». И отпустил он к ней Гордиславу (такое имя нарекли ей родители). Она же усердно стала ее учить спасению души. А та с усердием, как плодородная нива, принимала, умягчив сердце свое, и говорила: «Господь Бог да устроит спасение моей души твоими, госпожа, молитвами». И когда она так сказала, привела преподобная Евфросиния ее в церковь и велела иерею, огласивши ее, облачить в чернеческие ризы; и нарекли имя ей Евдокия.

И немного времени спустя прислал отец к ней со словами: «Отпусти ко мне свою сестру». А она отвечала: «Еще не научилась она всей грамоте». И узнал ее отец, что втайне от него постригла она ее, и разъярился на праведную Евфросинию, и с разгоряченным сердцем приехал в монастырь и сказал: «Чадо мое, что ты натворила! Прибавила <новое> сетование к сетованию души моей и печаль к печали!» И говорил он так в горести своего сердца, точа реки слез из своих очей, обнимая с любовью Евдокию: «Чада мои, для того ли я вас родил и для того ли вскормила вас мать? Неужто вам брак готовят? Неужто брачный ваш чертог и одежды на горе устроил я себе? Чада мои милые, за что вознаградили вы меня вместо радости горьким плачем и печалью сердце мое наполнили!» И все бояре его, слыша горестные сетования своего князя, горько плакали о нежданной печали своего князя.

А блаженная Евфросиния отвечала своему отцу: «Зачем ты печалишься о нас? Есть у нас один печальник и помощник — Бог». И ее отец, утешившись немного словами преподобной, поехал в свой дом. А Евдокия осталась в монастыре, повинуясь сестре своей.

Блаженная же Евфросиния со многими трудами молилась Богу о том месте, чтобы Бог устроил ей его на некоторое время. И была княжна, дочь князя Бориса, по имени Звенислава, однажды она пришла и принесла в монастырь к Евфросинии всю свою золотую утварь и драгоценные одежды и сказала: «Да, госпожа моя сестра, вся красота мира сего мнится мне ничем. Вот отдаю я все это Святому Спасу и сама хочу преклонить главу свою под иго Христово». И приняла она ее с радостью и повелела иерею постричь ее, и нарекла имя ей Евпраксия. И так стали пребывать они в монастыре, устремляясь мыслью одною к Богу, и было видно, что одна была душа в двух телах.

И потом блаженная Евфросиния заложила каменную церковь Святого Спаса, от начала <закладки> Святого Спаса до завершения церкви — 30 недель. И вот, братья, хочу я рассказать вам о чуде. Был человек, по имени Иван, начальник над церковными строителями, которому много раз на рассвете дня слышался голос, говорящий: «Вставай, Иван, иди на стройку Спаса-Вседержителя!» И в один из дней, встав, пришел он к блаженной Евфросинии и сказал ей: «Это ты, госпожа, присылаешь понуждать меня к работе?» И сказала она: «Нет». И еще, поразмыслив, сказала ему премудрая жена: «Хоть и не я тебя бужу, но ты того, кто призывает тебя к таковому делу, слушайся с тщанием и усердием».

И еще другое расскажу вам чудо, добрые слушатели. Когда окончена была уж церковь, не хватило немного кирпичей и нечем было довести до конца главу. Искали их и ничего не нашли. И опечалилась из-за этого <Евфросиния> и со вздохом сказала: «Слава тебе, Владыка, вседержитель и человеколюбец, даровавший нам сие великое! Дай же нам и малое, чем завершится твоя церковь!» И вслед за тем, как она так помолилась, нашлись на утро кирпичи в печи по Божьему устроению. И в тот день закончили строить церковь и поставили крест. А преподобная Евфросиния, видя церковь законченной, возрадовалась душой. И было освящение и великая радость всем христианам. И собрались князья, и знатные люди, и чернецы, и простые люди, и была радость, и праздновали много дней, и разошлись каждый восвояси.

А преподобная, увидав, что Бог исполнил желание ее сердца, войдя в церковь, пала ниц на землю и, испустив слезное воздыхание, стала говорить: «Ты, Господи, сердцеведец и благ податель, Бог богов! Милостивый Господи, призри на храм свой, что создала я во имя твое, — как сказал Соломон: «Вышний в нерукотворных церквах живет». Ты, Господи, окажи мне милость, недостойной рабе твоей Евфросинии, и сим рабам твоим, что собрала я во имя твое: да, приняв легкое твое бремя на свои выи, последуют они за тобой. И сотвори их овцами твоего двора, и будь им пастух и вратарь, чтобы никто из них не был похищен волком губителя-дьявола. И будь им, Господи, оружием и забралом, чтобы не пала на нас беда и язва не обрушилась на тела наши. И не погуби нас со беззакониями нашими, на тебя упование наше возлагаем, ибо ты Бог знающих тебя, и тебе буду воздавать хвалу до последнего моего издыхания во веки. Аминь».

И поучала она сестер, говоря так: «Для того собрала я вас, как наседка птенцов своих под крылья, как овец в свою паству, чтобы паслись вы в заповедях Божиих, чтобы мне с радостным сердцем подвизаться в вашем учении, видя плоды вашего труда. И такой дождь проливаю я на вас ученьем, а <сердечные> ваши нивы остаются в том же состоянии, не вспаханные и не возвышающиеся горе, а ведь время приближается к свершению, и лопата на гумне лежит. И боюсь я, как бы не было в вас плевелов и не были бы вы преданы неугасимому огню. Постарайтесь, чада мои, избежать всего этого, сделайтесь пшеницей и смелитесь в жерновах смирения, молитвы и поста, чтобы принесены вы были чистым хлебом для трапезы Христовой». И так всегда поучала она их беспрестанно, как чадолюбивая мать, проявляя любовь к своим детям.

Мы же, братья, возвратимся к прежнему. Преподобная Евфросиния, видя свой монастырь украшенным и исполненным всяческих благ, задумала создать вторую каменную церковь, Святой Богородицы. И, завершив ее, украсила ее иконами, и, освятив, отдала ее монахам, и сделался большой монастырь. И, видя два столь больших и богатых монастыря, сказала она в уме: «Слава тебе, Владыка! Благодарю тебя, Святый! Что пожелала я, то ты дал и исполнил желание сердца моего, Господи!» Сказала она: «Господи, помилуй меня и исполни прошение мое, — чтобы мне видеть Пречистую Богородицу Одигитрию в этой церкви». И послала она слугу своего Михаила в Царьград к царю, именем Мануил, и к патриарху Луке с драгоценными дарами, прося у них образа Святой Богородицы, <из тех> трех икон, что написал евангелист Лука еще при земной жизни Святой Богородицы и поставил одну в Иерусалиме, другую в Царьграде, а третью в Эфесе. Она же с усердием просила Эфесской иконы святой Богородицы. И царь, видя ее любовь, послал в Эфес семьсот своих воинов и принес икону Святой Богородицы в Царьград. А патриарх Лука собрал епископов и весь соборный причт Святой Софии, и благословил, и дал образ Святой Богородицы слуге преподобной. И он принял его с радостью и принес своей госпоже Евфросинии.

И внесла она ее в церковь Святой Богородицы, поставила <там> и, воздевши руки, сказала: «Слава тебе, Господи! Слава тебе, Владыка, сподобивший меня сегодня видеть образ Матери твоей!» И, сказав это, украсила она ее золотом и драгоценными камнями и постановила всегда по вторникам носить ее по святым церквам, украшая <так> всю полоцкую землю своим богоблаголепным монастырем.

И, видя, что посетил Бог ее монастырь, возымела она сильное желание дойти до святого града Иерусалима и поклониться Гробу Господню и всем святым местам — видеть их, и целовать, и закончить там жизнь. Видя собранным в стадо множество Божиих овец, радовалась она о них, как о своем спасении; всякий день учила она их терпению и воздержанию; юных учила душевной чистоте и телесному бесстрастию, благопристойному благоговению, кроткому поведению, чтобы говорили они смиренно, чтобы слова их были благочинны, чтобы ели они и пили в безмолвии, при старших чтоб молчали, мудрых бы слушали, старшим покорялись, к равным и меньшим нелицемерную любовь имели, <учила> меньше говорить, а больше думать. Таков дан был дар сей блаженной Евфросинии от Бога: если кто спрашивал ее о каком-то деле и она ему это разрешала, — то получалось во благо. Она хотела, чтоб у ней все были как одна душа.

И послала она ко всей своей братии и сообщила им о своем решении, что хочет она идти в Иерусалим. И, услыхав такое известие, в большой горести отовсюду съехались они к блаженной Евфросинии и со слезами молили ее, чтобы не оставляла их она в сиротстве. А она утешала их благими своими доводами, будто любящая мать своих детей. И любимый брат ее, во святом крещении названный именем Вячеслав, приехавший к сестре своей Евфросинии с княгинею и детьми своими, пришел, поклонился ей и сказал: «Госпожа моя матушка и сестра! Зачем ты оставляешь меня, наставница души моей и свет очей моих?» И горько он плакал, а блаженная Евфросиния велела ему идти туда, где он остановился. Детей же его велела она оставить на сестру свою Евдокию. Дан был блаженной Евфросинии дар от Бога: если на кого взглядывала она своими очами, то понимала, кто из людей станет избранным Божиим сосудом. Тогда же, увидев своих племянниц, сказала им блаженная: «Хочу обручить вас с бессмертным женихом и ввести вас в чертог его Царства». И когда услышали они ее, усладились души их больше, чем медвяным сотом, речью преблаженной; пали они к ее ногам и сказали ей: «Да будет воля Господня по твоей святой молитве. Как хочешь, так и сделай с нами, госпожа». И преподобная, радостно и поспешно призвавши брата своего, сказала ему: «Хочу я постричь Кириоанну и Ольгу», — так наречены они были родителями. И отец их пришел в смятение от этих слов и сказал: «Госпожа моя, что ты хочешь со мною сделать? Две скорби ты возлагаешь на мою душу: чтоб плакал я из-за твоего ухода и одновременно скорбел из-за чад своих». Мать же их истерзалась горем. А блаженная Евфросиния послала призвать епископа, правящего тогда престолом Святой Софии, по имени Дионисий, и привела их в церковь, и повелела постричь их, и нарекла имя Кириоанне Агафья, а Ольге — Евфимия, и благословила их благословением святых отцов.

И блаженная Евфросиния, положивши великий свой устав обоим монастырям, братскому и сестринскому, поручила править обоими монастырями сестре своей Евдокии, а сама, поклонившись Святому Спасу и Святой Богородице, сказала: «Господи сердцеведче! Вот оставляю я ни для кого не затворенным дом <твой>, — и ты, Господи, не затвори пред нами твоего Царства!» И отправилась в Иерусалим, взяв с собой брата своего Давыда и сестру свою Евпраксию.

И вся братия ее горько плакала из-за ухода госпожи своей. И все жители города вышли проводить ее. Старые плакали, как по дочери, и говорили: «Увы нам, опора нашей старости, просвещение душ наших!» А молодые говорили: «Как это закатился свет очей наших! Кто обуздает нашу юность? Юности нашей укрощение, не оставляй нас сирых и не забывай нас, госпожа, в своих молитвах к Богу!»

И она, дав всем целование и благословление, воззрев на небо, сказала: «Ты, Господи сердцеведец, ходивший вместе с Авраамом, иди и с нами, рабами твоими, с Евфросинией, Давыдом и Евпраксией!» И так пошли в путь все, кто был с нею.

О, страшное чудо! Не бывавшая прежде никогда ни в какой стране, ни в селе, ни в городе, теперь прошла она с мужскою твердостью все города и государства, принимая от всех великие княжеские почести. Так и повстречал ее царь, шедший <тогда> на венгров, и с великими почестями направил ее в Царьград. И, придя <туда>, поклонилась она святым церквам и великой тамошней церкви Святой Софии. И, поклонившись и благословившись у патриарха, купив кое-какие необходимые вещи, золотую кадильницу и ладан, пошла она в Иерусалим.

И, придя в Иерусалим, послала она слугу своего Михаила к тамошнему патриарху со словами: «Святой владыка, окажи мне милость: повели, чтобы отворились мне врата Христовы». И повелел он, чтобы по ее прошению были они отворены. И, придя к вратам, пала она на землю со словами: «Господи Исусе Христе! Не вмени мне это за грех, что возжелала я пройти по твоим стопам и вошла <по твоим следам> во святой сей град». И пошла она ко Гробу Господню, и, придя и поклонившись, целовала она Гроб Господень, также и бывшие с нею. И, покадив Гроб Господень золотой кадильницей и всевозможными фимиамами, ушла. Остановилась она в Русском монастыре у Святой Богородицы. И на другой день во второй раз пошла она ко Гробу Господню и сотворила так же; и на третий день так же сделала. И, подав много злата и водрузив золотую кадильницу с множеством благовоний на Гробе, встала она у Гроба Господня и, воздев руки свои, глядя на небо и вздыхая из глубины сердца, сказала со слезами: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, родившийся ради нашего спасения от Приснодевы Марии, ты сказал: «Просите, — и получите». И я, грешная, что просила, получила от тебя, Владыка. И вот прошу еще у тебя я, милостивый, чтобы исполнилась последняя моя просьба: прими мой дух от меня во святом граде твоем Иерусалиме! Пересели меня в вышний град твой Иерусалим! Упокой меня в лоне патриарха Авраама вместе со всеми угодившими тебе! Аминь». Сказав это, пошла она в упомянутую церковь Святой Богородицы, где остановилась, и тут по воле Божией впала в недуг и разболелась. И лежала она на ложе своем и говорила: «Слава тебе, Владыка, что захотел ты это сотворить мне, рабе твоей!»

И из-за той болезни не смогла она пойти на Иордан. И пошел брат ее Давыд и сестра ее Евпраксия и те, кто был с нею. А она лежала на своем ложе, возносила хвалу Богу и говорила: «Господи! Подай помощь рабе твоей Евфросинии и помилуй меня!» И пришли те, кто был на Иордане; и она, с радостью поднявшись и приняв от них иорданскую воду, напилась ее и облилась ею <с ног до головы> — все тело свое и, возлегши, сказала: «Во веки благословен Бог, просвещающий всякого человека, грядущего в мир! Молю человеколюбивого Бога, ревнуя покаянию Петрову после отвержения, когда не отчаялся он, а горько плакал: приняв покаяние его, прими и меня, недостойную рабу твою Евфросинию, молящуюся о супостате своем, враге дьяволе, — да не проговорит злой враг обо мне ничего пред тобою на Страшном Суде твоем, Господи! Я наступила своими ногами на змиеву его главу и противилась дерзости его окаянной, надеясь на человеколюбие твое, Господи!»

И услышал Бог ее молитву. И послал Господь ангела своего к ней со словами: «Блаженна ты среди жен, и благословен твой труд! Вот открываются тебе двери райские, и собрались все ангелы со свечами, ожидая встречи с тобой, дар, которого просишь ты у Бога, дастся тебе». И, сказав это, ангел отошел от нее.

И блаженная Евфросиния возрадовалась душой и послала спешно сказать в Лавру: «Вот уж приспело мое время, чтобы упокоил меня Бог; примете ли меня, чтобы мне лечь в церкви Святого Саввы?» И бывшие там чернецы пообещали ей: «Есть у нас запрещение святого Саввы — не принимать никого из жен, но вот тебе монастырь Святой Богородицы, общежительный Феодосиев, где лежат святые жены: мать святого Саввы, мать святого Феодосия, мать святых бессребреников Козьмы и Дамиана, именем Феодотия, и многие другие святые. Там тебе подобает лечь».

И приехавший <от них> ее посланник передал <это> Евфросинии. И за все это воздала она хвалу Богу и послала купить себе место для погребения в доме Святой Богородицы. И лежала она 24 дня, и, поняв, что приближается ее кончина, сказала: «Позовите ко мне пресвитера, чтобы он дал мне причастие. Ибо уже близко стоит зватай, ожидающий повеления Владыки». И пришел пресвитер, и принес причастие. И она, поднявшись, трижды поклонилась и, приняв Пречистое Тело, легла и предала свою душу в руки Бога живого, месяца мая в 24-й день отошла в покой небесный.

И каким, братия, языком подобает нам вознести хвалу светозарной памяти преблаженной невесты Христовой Евфросинии? Ведь была она помощницей обиженных, утешительницей скорбящих, одеянием для нагих, посетительницей больных и, сказать просто, — была для всех всем. Евфросиния сердце свое напоила Божьей премудростью! Евфросиния — неувядающий цветок райского сада! Евфросиния — в небесах парящий орел, пролетевший с запада до востока; будто солнечный луч, просветившая всю полоцкую землю! Так что, братия, восхваляется <город> Селунь благодаря Димитрию, Вышгород — благодаря мученикам Борису и Глебу, я же восхваляю блаженный град сей Полоцк, взрастивший такой живой побег, преподобную Евфросинию. Блаженны люди, которые живут в том граде! Блаженны твои родители! Блаженна утроба, из которой вышла преподобная госпожа Евфросиния! Блаженно рождение ее! Блаженно возрастание твое, достохвальная Евфросиния! Блажен труд твой и подвиги твои! Блаженны и монастыри твои! Блаженны люди, живущие в монастырях Святого Спаса и Святой Богородицы! Блаженны люди, служившие преблаженной невесте Христа Бога нашего! Молись пред Богом о стаде своем, которое привела ты к Богу, ибо подобает Ему всяческая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Так завершилась пятая ступень. И здесь же конец пятой грани.

ОРИГИНАЛ

Глава 1. Сий родочисленый царствия Рускаго наследник, истинный кореноплодител первоначалствующим руским самодержцем, богохранимый великий князь Всеволод, нареченный во святом крещении Димитрий, 9 сынъ боголюбиваго великаго князя Георгия Долгорукаго Владимеровича Манамаш,[1004] бяше же мни во братии своей. Якоже богоотецъ Давыдъ мни во братии своей, тако и сей Всеволод менший бяше всем братиямъ своим, иже бысть от святаго Перваго Владимера 6 степень, от Рюрика же 9. Бысть же милостивъ и любовен ко всем, наипаче же Божий страх имея во своем сердцы и судяй суд нелицемерен, не обинуюся лица силных своих боляр, и не даяше во обиду никогоже; чтяше же велми и любяше святителей и все священство, иноческий чин. Егоже ради многих его добродетелей вся страны трепетаху точию имени его, и повсюду изыде слух его. И вся зломыслящая на нь предаше ему Богъ под руце его и вся враги его покаряше ему под нозе его, понеже не возношашеся, ни величашеся, но всегда всю надежду возлагаше на всесилнаго Бога. Аще же и менший бяше во братии своей, якоже выше речеся, но честию превзыде паче всех, последи же наследствова степень старейшинства во всей Рустей земли.

Возвратим же ся рещи отчасти о рожении его и прочая жития его. В лето 6662 отцу его, великому князю Георгию, бывшу в полуднии на реце на Яхроме,[1005] с нимже благоверная его великая княгиня, непразна сущи, и ту родися им сынъ, сий богохранимый Всеволод, егоже нарекоша во святом крещении Дмитрий; идеже постави град во имя сына своего Дмитров.

Глава 2. О пременении державных. По сих же в третие лето преставися от жития сего великий князь Георгий,[1006] по немъже вниде паки в Киев Изяслав Давыдович,[1007] брат преподобнаго Светоши, внук Светославль Ярославича, и вся имения Георгиева разграби и многих велмож юзам и темницам предаде. По едином же лете и сам убиен бысть на брани,[1008] о немже последи речется. В Киеве же седе Ростислав Мстиславич, внук Манамаш,[1009] к нему же прииде от Царяграда митрополит Феодор, — егоже ради посылал, — и прият бысть честно. И четыре лета пребыв на митрополии,[1010] и к Богу отиде, в негоже место прииде от Царяграда митрополит Иван.[1011] Ростислав же преже не восхоте прияти его, но обаче присла к нему царь греческий многая друголюбезная дарования со благоговейным увещанием, и тако прият бысть.

Глава 3. Начало Владимерскаго самодержства. И уже тогда киевстии велицыи князи подручни бяху владимерскимъ самодерьжцем. Во гради бо Владимери тогда началство утвержашеся пришествием чюдотворнаго образа Богоматери,[1012] с нимже прииде из Вышеграда великий князь Андрей Георгиевич и державствова.

Глава 4. О пребывании во Цариграде триех Георгиевичев и с материю.[1013] И той, аще многу добродетел стяжав к Богу, но, обаче, побеждашеся властолюбием, единодержател быти желаше всему оттеческому наследию в Рустей земли. И не токмо присную свою братию изгнати начинаше, но и дву Ростиславичев, сынов своих и прежних мужей отца своего изгна. И тоя ради вины и иных ради многих мятеж и нестроения уклонишася Георгиевичи, Мстислав и Василко, отеческия державы и от всего своего сродствия, изыдоша в чюжие земли царствие. Пояша же с собою и сего богохранимаго великаго князя Всеволода, детска суща, яко лет четырех, и с материю своею великою княгинею. И приидоша в Царьград и тамо от греческаго царя радостно приемлемы бывают и любочестно учрежаеми; и четыре грады, иже по Дунаю, и прочая власти во одержание приемлют, идеже доволству своему всяку потребу исполняху. И тамо неколико время пребываше, паки возвратишася в земьлю свою.

По Андрее же Боголюбьском приемник бысть державы его брат его Михалко Георгиевич, пришедъ ис преславнаго града Москвы, и отмсти кров брата своего Андрея.[1014] Сам же лето едино державствова и к Богу отиде.

Глава 5. Самодержавство великого князя Всеволода[1015] Георгиевича во граде Владимере. Тогда же великий богохранимый князь Всеволод Георгиевичь господьствуя в Переславли,[1016] отнюду же владимерстии людие многим желанием призваша его Владимер; и достодолжным любочестием сретоша его. И тако надо всеми владомыми в Рустей земли бысть един всеми любим самодержец. Такоже и сам всех любя, токмо единех злодеев, дерзнувших пролияти неповинную кров брата его, великаго князя Андрея, и сих всех изыска и сугубой казни предаде, и всех обещников их. Самех же безумных Кучкович[1017] ухващая и в коробы пошивая, въ езере истопити повеле.

Глава 6. О явлении на воздусе церкви Владимерския и всего града. Князь же Мстислав Ростиславич Юрьевича[1018] прииде из Великаго Новаграда, послушав ростовлян, и совокупи воинство, скоро грядый ко Владимерю, завистию властолюбия подвизаемъ на стрыя своего, сего богохранимаго самодержца Всеволода. Всеволод же изыде противу ему. Егда же бысть за Суждалем, и ту узре Всеволод и вси полцы его церковь Пречистыя Богоматери Владимерскую и весь град до основания яко на воздусе стоящ. Тако яви Богъ преславное знамение таковым чюдесным явлениемъ, хотящую свыше быти помощ и заступление самодержцу Всеволоду, понеже благосердъ сый и не хотяше брани, но многажды посылаше братаничю своему Мстиславу глаголя: «Вем, яко ростовляне подвигоша тя на мя. То довлеет ти Ростов во одержание, мне же — Владимеръ, идеже зван есмь. Суждаль буди обоим нам во общину до времени». Мстислав же нимало не внимаше о сих, отринув мирный завет, на брань устремляшеся. Глаголаху ему ростовляне, нелепая глаголюще: «Аще ты мируеши, мы же не тако».

Всеволод же прииде ко Юрьеву, и ту приспеша к нему переяславляне, и вси вкупе сущии с ним глаголаху ему: «Послушай словеси раб твоих, правдивый самодержателю! Се бо брату твоему Михалку еще несть десятаго дни, отнележе к Богу отиде, сыновец же ваш на кровопролитие готовится, — противу же благодеяния твоего главу твою улавляет. И сего ради дерзай, яко правды ради твоея явися тебе Пречистая Богородица за Суждалем». Богохранимый же Всеволод призва Бога на помощ и все упование возложи на Пречистую Богородицу, поиде противу ему. И сразившеся близ Юрева, и одоле Всеволод и прииде во град Владимер с великою победою, воздая велие благодарение Богу и Пречистой Богородицы. (...)

ПЕРЕВОД

ОРИГИНАЛ

Батыева рат. Тоя же зимы[1019] за многая и великая наша согрешения и разность и несогласие и неисправление к Богу наведе на ны Богъ от востока безчеловечнаго Батыя, от негоже пленена бысть тогда Руская земля, и сугубу язву восприяхомъ и смирихомся зело; и насилие немало сотвориша погании християном: многия грады и места разорени быша, и многия начала побежени быша, и владущий тогда во граде Владимери брат сего великаго князя Ярослава[1020] Георгий Всеволодич[1021] убиенъ бысть, и супружница его, и чада. И аще тако сурово попусти на ны Богъ злочестиваго Батыя, иже яко вепрь от луга и яко инок диви вселенную, яко траву, пояде,[1022] но плода благоверия не сотре. И аще таковыми ранами наказа ны Господь, но милости своея не разори от нас и не попустил никомуже похитити престолъ царствия крестоносныя хоругви руских самодержателей, аще и ветви обламаны быша.

Ярослава Богъ защити яко корень благочестия, неврежен бысть и цел сохраненъ бысть сий истинный поборник православию, богохранимый великий князь Ярослав. Бе бо милостивъ всякому просящему у него, егоже кто требоваше, невозбранно подавая, егоже ради спасен бысть и прочии с ним от губителных рук. Никтоже бо возможет на милостивыя, якоже рече Господь: «Блажени милостивыи, яко ти помиловани будутъ».[1023] «Весть бо Господь, — по апостолу, — благочестивыя от напасти избавляти».[1024] Якоже избави праведнаго Ноя, наследника миру, от вселенскаго потопа и Лота от Содомскаго пожжения,[1025] тако защити преблагий Богъ и сего наследника русскаго, возлюбленнаго своего вернаго правителя, державнаго Ярослава Всеволодича, емуже тогда в нашествие Батыево прешедшю ис Киева в Великий Новград, — с нимже бяху и боголюбивая его супружница и благородные чада и прочии ближнии ему, — и тамо Богом снабдеваеми бяху от озлобления татарска.

Бракъ Александровъ.[1026] В тогдашнее же время пресловущий в державных сынъ его, великий князь Александръ, законному браку сочтася, — поят себе супружницу дщерь полотскаго князя Брячислава, с неюже венчан бысть во граде Торопче, пришед же в Новград и ту брак торжествова светло. Тогда же новоградцкими мужи и град в Шелони постави.

Победа на литву.[1027] Безбожная же литва тогда Смоленску пакость деяху, великий же князь Ярослав Всеволодичь шед оборони смолнян: Божиею помощию литву победи. По пленении же Батыеве всюду святыя церкви и грады обнавляя и люди разбегшаяся собирая.

Первое иде Ярославъ во Орду.[1028] И тогда злоименитый Батый присла к нему посол свой, зовый его к себе во Орду. Ходившу же ему, и достойную честь прият от царя, и восприим старейшинство во всем рускомъ языце. Прииде в землю свою честно и славно и многи пришелца утеши и множество людий собра. Сами прихожаху к нему в Суждоскую землю от славныя реки Днепра и от всех стран Руския земли: галичане волынстии, кияне, черниговцы, переяславцы и славнии куряне, торопчане, меняне, мещижане, смолняне, полочане, муромцы, рязанцы; и вси подражаху храбрости его и обещевахуся ему живот свой полагати за избаву християнскую; и тако множахуся и всяким богатеством исполняхуся; и бысть по обычной скорби радость велия християном, и благодарствоваху Бога, преспевающе во благочестии.

Второе иде Ярослав во Орду и преставися во иноплеменницех.[1029] — Ненавидяй же добра диявол, искони спону творя человеческому роду, и паки лютейшую брань подвизаше на благочестие: наостри поганых татар творити християном великое насилие и безмерную тягость. И тако безбожнии содевающе; и паче того — злейшим коварствомъ тщахуся и веру християнскую в Рустей земли повредити, и святыя церкви разорити, и богомерския прелести персидския волшебное идолослужение надеяхуся, безаконнии, в Руси предложити.

Михаил Черниговский. Им же тогда возрази таковое коварство великий князь Михаил Черниговский, с нимже единоревнителный его болярин Феодор:[1030] от тех же поганых во Орде за веру Христову мучением скончашася, якоже последи о сих доволно изявленно бысть.

Самодержец Ярослав. Сий же великий князь Ярослав Всеволодич в то же время и лето паки бысть в той же великой Орде, в пагубной земли татарстей, и вся безаконных неправедная на благочестие умышления разуме; и сердцем разгарашеся и ревности божественныя исполняшеся, не терпя зрети людей земли своея погибающих душею и телом, за нихже умысли драгаго своего живота не пощадети истиннаго ради благочестия, паче же воспоминая началнейшее отческое благородие и Богом дарованное им скипетродержание, и како вси страны трепетаху именъ их, не токмо ближнии, но идалние земли, царства, и самии гречестие царие, и како повсюду бысть в Рустей земли православная вера християнская, идеже бысть всякия божественыя благодати исполнение и всего земнаго доброплодия изобилование, в нихже не бяше тогда поганина, уду же присягаху и повиновахуся многия страны и дань даяху от моря и до моря: угрове,[1031] и чахи, и ляхи, и ятвяги, и литва, и немцы, и чюдь, и корела, и устюг, и обои болгары, и буртасы, и черкасы, и мордва, и черемиса; и самии половцы дань даяху и мосты мостяху, литва же тогда и из лесов бояхуся выницати; татари же тогда ни слухом не именовахуся.

Подвиг Ярославль.[1032] Во дни же его Божиимъ гневом грех ради наших от безбожных татар Рустей земли толико пленение бысть, не токмо телесное, но идушевное. Итого ради богоподражателный самодержец, храбный душею и телом великий князь Ярослав, второе прииде во Орду к безаконному царю Батыю, с ним же и братия его и сыновцы. Пришедже, не устыдеся царския его темныя власти, ни ужасеся безстудныя его ярости, добре подвизаяся о истинне глаголати за люди Божия Руския земли, обличая поганых безумное веление. Егоже ради Батый посла его х Кановичем.[1033] И тамо инемъ образом, инеми завистными винами оклеветан бысть от некоего Феодора Яруновича,[1034] тако именуема, и сице, егоже не начаяшеся — страдати, и сия доблествене со благодарением претерпе от безбожных татар; и многу истому восприят за всю братию свою и за множество христоименитаго достояния, иже в Рустей земли. И таковым своим страданием доблий подвижник сотвори многу и благу ползу и велику помощ и ослабу християнству от тягости и от злаго насилства татарска.

Поиде же оттуду, велми изнемогая, и тогда воспомяну любезныя своя чада, к нимже яко ту сущим глаголаше. Благословение чадомъ,[1035] 6 сынм. «О, возлюблении мои сынове, плод чрева моего: храбрый мудрый Александре, и споспешный Андрей, и удалый Констянтине, и Ярославе, и милый Даниле, и добротный Михаиле![1036] Будите благочестию истиннии поборницы и величествию державы Руския Богом утвержении настолницы. Божия же благодать и милость и благословение на вас да умножится в роды и роды во веки. Аз уже к тому не имам видети вас, ни в земли Суждалстей быти: уже бо сила моя изнеможе и жития кончина приближися. Вы же не презрите двоих ми дщерий, Евдокеи и Улияны,[1037] сестръ ваших, иже бяше им настоящее сие время горчайши желчи и пелыни, понеже матери оставше,[1038] ныне же и мени, отца, лишени суть; но обаче Богъ есть сирым помощник, и слава о всем праведным судбам его». И тако умне благословяй чада своя и последнее изнемогая болезнию от многаго истомления и нужи, и со многим благодарением предаде душу свою в руце Богови во иноплеменных земли, месяца септября 1 день. «Что убо сего болши, — якоже Святое Писание глаголетъ, — еже положити душу свою за други своя?»[1039] И тако сий приснопамятный великий князь Ярослав в далней земли, в канове Орде, положи душу свою за святыя домы церковныя, и за веру християнскую, и за вся люди земли Руския. И сего ради причте его Богъ ко избранному своему стаду праведных селения. Три же сыны его преже его к Богу отидоша: Феодор, Афанасий, Василий.[1040]

Лепо же есть воспомянути и прочюю благодарную братию и сродников сего Богом снабдимаго великаго князя Ярослава Всеволодича, колико богоугодни быша. Мнози же от них и мученическими венцы увязошася, о них же последи речется. Зде же явлены да будут многия добродетели и благия обычая великаго князя Констянтина Всеволодича,[1041] брата сего Ярослава. (...)

ПЕРЕВОД

Война с Батыем. В ту же зиму за многие и великие наши прегрешения, за уклонение от Бога, <нежелание жить с ним> в согласии, за несвершение <его заповедей> привел Бог на нас с востока бесчеловечного Батыя, что пленил тогда Русскую землю, и прияли мы тяжкие раны и сильно смирились; и немалое насилие сотворили варвары над христианами: города многие и места разорены были, властители многие побеждены были, и убит был тогда правивший во граде Владимире брат сего великого князя Ярослава Георгий Всеволодович, и супруга его, и чада. Но хоть столь сурово и попустил Бог прийти на нас нечестивому Батыю, что как вепрь или дикий зверь-одинец пожрал, будто на лугу траву, вселенную, все же плодов благоверия он не уничтожил. И хоть столь сильными ранами наказал нас Господь, но своей милости не отнял от нас и не попустил никому похитить престол царствия крестоносной хоругви русских самодержцев, хотя ветви и обломаны были.

Ярослава Бог защитил как корень благочестия, был не тронут и сохранен в целости сей истинный поборник православия, богохранимый великий князь Ярослав. Был он милостив ко всякому просившему у него; кто бы в чем ни нуждался, он беспрекословно подавал, чего ради и был спасен от рук губителей, а вместе с ним и другие. Ибо никто не может осилить милостивых, как сказал Господь: «Блаженны милостивые, ибо те помилованы будут». «Ибо Господь ведает, — по апостолу, — как благочестивых от напасти избавлять». Как избавил он унаследовавшего мир праведного Ноя от всемирного потопа, а Лота от сожжения в Содоме, так защитил преблагой Бог и сего унаследовавшего Русь возлюбленного им верного правителя, державного Ярослава Всеволодовича, он перешел тогда в Батыево нашествие из Киева в Великий Новгород, — а с ним были боголюбивая его супруга и благородные чада и прочие его близкие, — и там были оберегаемы они Богом от татарской беды.

Брак Александра. И в тогдашнее время знаменитый среди властодержцев сын его, великий князь Александр, сочетался законным браком, — взял в супруги себе дочь полоцкого князя Брячислава, с которой обвенчался во граде Торопце, а пришедши в Новгород, торжественно праздновал там свадьбу. Тогда же он с новгородскими людьми и крепость в Шелони поставил.

Победа над литовцами. Безбожные же литовцы пакостили тогда Смоленску, а великий князь Ярослав Всеволодович пошел и защитил смолян: с Божьей помощью победил литовцев. После Батыева нашествия обновлял он повсюду святые церкви и города и собирал разбежавшийся народ.

Первый раз пошел Ярослав в Орду. И тогда печально известный Батый прислал к нему своего посла, зовя его к себе в Орду. И, придя <в Орду>, принял он достойные почести от царя и получил <право> старейшинства надо всем русским народом. Пришел он в землю свою с честью и славой и множество пришельцев утешил, и много народа собрал. <Люди> сами приходили к нему в Суздальскую землю со славной реки Днепр и со всех концов Русской земли: волынские галичане, киевляне, черниговцы, переяславцы и славные куряне, торопчане, минчане, мещеряне, смоляне, полочане, муромцы, рязанцы; и все подражали его храбрости и обещались ему положить жизнь свою за избавление христиан; и приумножался так <народ>, и преисполнялся всяческого богатства; и приходила после привычной скорби великая радость христианам, и благодарили они Бога, подвигаясь во благочестии.

Второй раз пошел Ярослав в Орду и преставился на чужбине. Но ненавидящий добро дьявол, искони творящий препоны человеческому роду, еще более лютую напасть навел на благочестие: напустил поганых татар творить великое насилие христианам и непомерные тяготы. И так они, безбожные, и сотворяли; и больше того — с самым страшным коварством старались они и веру христианскую в Земле русской повредить, и разорить святые церкви, и колдовское идолослужение богомерзкой персидской обманной прелести надеялись, беззаконники, на Руси установить.

Михаил Черниговский. Тогда им на таковое коварство ответил великий князь Михаил Черниговский, а с ним его единомышленник, боярин его Феодор: от рук тех поганых скончались мученически они в Орде за веру Христову, как о том будет впоследствии подробно сказано.

Самодержец Ярослав. А сей великий князь Ярослав Всеволодович в то же самое время, в тот год, был в той же великой Орде, в погибельной земле татарской, и все их, беззаконников, неправедные замышления против благочестия понял; и разгорелся он сердцем и исполнился божественной ревности, не в силах зреть погибающими душой и телом людей земли своей, за кого решил не щадить своей драгоценной жизни ради истинного благочестия, а самое главное — помня об исконном благородии отцов своих и о дарованном им Богом скипетродержании, о том, как все земли трепетали перед их именами, не только ближние, но и дальние земли и царства, и сами греческие цари, как была повсюду на Русской земле православная вера христианская, <на земле>, исполненной всяческой божественной благодати и изобиловавшей всяческими земными богатствами, <на земле>, где не было язычников, <на земле>, которой присягали и повиновались многие страны и давали дань от моря и до моря: венгры, чехи, поляки, ятвяги, литовцы, немцы, чудь, корелы, устюжане, буртасы, черкасы, мордва, те и другие болгары, черемисы; и сами половцы дань платили и мосты мостили, а литовцы тогда и из лесов боялись показываться; имени же татар тогда и слышно не было.

Подвиг Ярослава. В его же дни по Божьему гневу за наши грехи попала Русская земля в такой плен к безбожным татарам, не только в телесный, но и в душевный. И потому богоподражательный самодержец, храбрый душой и телом великий князь Ярослав, во второй раз пришел в Орду к безбожному царю Батыю, а с ним братья его и племянники. И, придя, не смутился перед темной его царской властью, не испугался его бесстыдной ярости, а стал славно подвизаться за правду, говоря в защиту людей Божьих Русской земли, обличая безумное повеление поганых. Из-за чего послал его Батый к великому хану в Монголию. И там каким-то образом, по зависти, оклеветан был он неким человеком по имени Федор Якунович, и таким образом, то, чего и не надеялся, — пострадать, доблестно с кротостью претерпел от безбожных татар; много принял он мук за всю братию свою и за множество христоименитого достояния, что было в Русской земле. И таковыми своими страданиями сотворил доблестный подвижник великую и благую пользу и большую помощь и послабление христианам от ига и злого насилия татарского.

И, когда пошел он оттуда, страшно обессилев, тогда вспомнил он любимых своих чад и стал говорить им, как если бы они там были. Благословение чадам, шестерым сыновьям. «О, любимые мои сыны, плод моего чрева: храбрый мудрый Александр, и удачливый Андрей, и удалой Константин, и Ярослав, и милый Даниил, и прекрасный Михаил! Будьте истинными поборниками благочестия и величия Русской державы Богом утвержденными преемниками. Пусть пребывает и умножается на вас Божья благодать и милость и благословение во веки из рода в род. Я больше уж не увижу вас, и в земле Суздальской мне не бывать: уже совсем иссякла сила моя и приблизилась кончина жизни. Вы же не покиньте двух моих дочерей, Евдокию и Ульяну, сестер ваших, стало нынешнее это время горче им желчи и полыни, ибо без матери они остались, а теперь и меня, отца, лишаются; но, однако, Бог — сирым помощник, и за все слава праведному суду его». И, так мысленно благословляя своих детей и вконец изнемогая от болезни, <случившейся> из-за многих мучений и тягот, со многим благодарением предал он душу свою в руки Богу на чужбине, в сентябре месяце, в 1-й день. «Что же больше сего, — как гласит Святое Писание, — чем положить свою душу за други своя?» Так и сей приснопамятный великий князь Ярослав в дальней земле, в ханской Орде, положил душу свою за святые Божии церкви, и за веру христианскую, и за всех людей Земли русской. И за это причислил его Бог к избранному своему стаду в селах праведных. Трое же его сыновей прежде него отошли к Богу: Федор, Афанасий и Василий.

Подобает помянуть и прочих благородных братьев и сродников этого Богом хранимого великого князя Ярослава Всеволодовича, как угодили они Богу. Из них многие и мученическими венцами увенчались, о них сказано будет после. Здесь же пусть будут представлены многие добродетели и благой нрав великого князя Константина Всеволодовича, брата сего Ярослава. <...>

ОРИГИНАЛ

Благослови, отче!

Глава 1. Сей благоверный и благородный, Богом преудобренный и хвалам достойный великий князь Александръ Ярославич, иже бысть осмый степен от самодержавнаго и равноапостолнаго царя и великаго князя Владимера Светославича, просветившаго Рускую землю святым крещением, от Рюрика же первый надесят степен, иже от добродетелей многу преславну приобрете похвалу не токмо от человекъ, но и от самого Бога. От юнаго бо возраста и от младых ногтей всякому делу благу научен бысть от благочестиваго си отца, богомудраго и державнаго Ярослава Всеволодича, и от святыя матери, боголюбивыя великия княгини Феодосии, иже нареченна бысть во иноческом чину Еуфросиния, от нихже воспитан бысть во всяком добромъ казании. И тако вселися в сердце его страх Божий, еже соблюдати заповеди Господня и творити я во всем. Бе бо велику чтяше священнический и мнишеский чин, во все же время юности своея смиреномудрие вседушно держаше, воздержася и бдя, чистоту душевную и телесную соблюдаше, кротость же стяжа и от щеславия отвращашеся; и много полагаше тщание чрево удержавати, ведый, яко чревное насыщение целомудрие разаряет и бдению спону сотворяет и прочим добродетелем сопротивляется. Во устех же его беспрестани бяху Божественая словеса, услажающа его паче меда и сота. Прочитая же их со усердием, и внимаше и желаше сих речения и деломъ исполняяй. Сродницы же его, видяще его в таковых добродетелех преспевающа, и зело ползовахуся и тщахуся всячески угодити Богу, якоже и той всеми нравы угажаше Богу; и распалашеся Божественным небесным желанием; и вся, яже в человецех добрая, честная, яко ни во чтоже вменяше и ни едино благоплодие душевное на обявление человеком творити требоваше, и всячески ухищряше сокрывающи множайшая исправления премногаго ради смиреномудрия, аще бо и честию земнаго царствия почтен бысть от Бога, и супруга име, и чада приложи, но смиреную мудрость стяжа паче всех человекъ.

Бе же возрастомъ велик зело, красота же лица его видети, яко Прекраснаго Иосифа,[1043] сила же его бе, яко часть от силы Самсоновы,[1044] глас же его слышати, яко труба, в народе. Храбрость же его, яко римскаго царя Еуспасияна,[1045] Неронова, сына, иже пленил всю землю Июдейскую, иже исполчив полки своя и повеле приступити ко граду Антипату, гражане же вышедше победиша полки его, он же един шед возврати силу их ко вратом градным и дружине своей посмеявся рече: «Почто оставите мя единаго?» — тако и сий великий князь Александръ Ярославич побежая везде, а непобедим неколиже. По премногу бо милостив бысть, якоже и богохранимый отецъ его Ярослав, во всем последуя стопам его: издавая на пленникех много злата и сребра, посылая я ко царю Батыю во Орду за плененых руськия люди, иже бяху пленени от безбожных татар, ихже искуповая и избавляя от лютыя работы и от многих бед и напастей. Сам же всегда Богом сохраняем и от всех супротивных везде невредим пребываше; наипаче же — удиви Господь милость свою на нем: и бысть всем супротивным страшен и грозен, и повсюду имени его трепетаху.

Мудрость же и остроумие дадеся ему от Бога, яко Соломону.[1046] Паче же всего любяше правосудие, о немже и боляр своих часто наказуя притчами от Божественных Писаний, яко да преже всего воспросят от Бога премудрости и от пьянства удержатся и сами пред Богом да смирятся, да не забудут лица Силнаго и не приемлют мзды неправедныя и никогоже обидят, но да избавят обидима от руки обидящих и паче повеленнаго им ничтоже вземлют, но доволни будут оброки своими. И тако многажды глаголаше; овогда своея державы страхом воспрещаше имъ, овогда же и вечное воздаяние предлагаше им, иже на Страшнем Суде Христове комуждо по делом его. Боляре же и вси людие, видяще от Бога дарованную ему премудрость ничтоже могуще отвещати, но вседушно обещевахуся творити, якоже повелеваше им.

И тако ему Богом дарованную державу мужественно и праведно по Бозе управляющу и такову слуху прошедшю о нем и во многих в далних странах, и мнози тщахуся видети его. И еще же тогда в лето 6745 слышаху всюду, иже безбожный царь Батый Божиим попущением много зла сотвори велицей Земли рустей; а идеже тогда сий блаженный Александръ со отцем своим Ярославомъ пребываху державствующе в Великом Новеграде, и тамо доити поганым возбрани некая сила Божественная и не попусти им нимало приближитися не токмо ко пределом Великаго Новаграда, но идеже и инде прилучится им тогда пребывати и воинствовати супротивных и враждующих литву и немецъ,[1047] и везде Божиим заступлением нимало не ратоваху на них суровии они татари. (...)

ПЕРЕВОД

Благослови, отче!

Глава 1. Сей благоверный и благородный, Богом украшенный и хвалы достойный великий князь Александр Ярославич, что был восьмой ступенью от самодержавного и равноапостольного царя и великого князя Владимира Святославича, просветившего Русскую землю святым крещением, а от Рюрика одиннадцатой ступенью, был за добродетели много прославлен не только людьми, но и самим Богом. Ибо с юного возраста, от младых ногтей, он научен был всяческим благим делам благочестивым своим отцом, Богом умудренным державным Ярославом Всеволодовичем, и святой матерью, боголюбивой великой княгиней Феодосией, что наречена была во иноческом чине Евфросиньей, был он ими воспитан со всяческим добрым наставлением. И так поселился в сердце его страх Божий, соблюдать заповеди Господни и исполнять их во всем. Глубоко чтил он священнический и иноческий чин и во все время юности своей всей душой был смиренномудр, воздерживаясь и бдя, соблюдал душевную и телесную чистоту, стяжал кротость, а от тщеславия отвращался; и полагал много старания, чтобы сдерживать чрево, зная то, что насыщение чрева целомудрие разрушает и помеху бдению творит и другим добродетелям препятствует. На устах его были непрестанно Божественные слова, услаждавшие его больше сот медвяных. Их усердно читая, внимал он их смыслу и устремлялся к нему, и исполнял на деле. Близкие же его, видя его преуспевающим в этих добродетелях, приобретали немалую духовную пользу и старались всячески угодить Богу, как и он угождал Богу всеми поступками; и разгорался он в устремлении к небесному Богу; и все, что среди людей <почитается> добрым и славным, он ни во что вменял и не стремился объявлять людям ни одного благого плода <своей> души, и исхитрялся всячески, скрывая многочисленные свои деяния из-за великой смиренной мудрости, ибо хоть он и был удостоен от Бога чести царствовать на земле, и имел супругу, и породил детей, но стяжал смиренную мудрость больше всех людей.

Был он ростом очень высок, и красота лица его была, как у Иосифа Прекрасного, сила же у него была, как часть силы Самсоновой, а голос его звучал среди народа, как труба. Храбрость его была, как у римского царя Веспасиана, сына Неронова, что пленил всю Иудейскую землю, тот, что, собрав свое воинство, приказал ему приступом взять город Иотапату, а горожане, выйдя <из города>, победили его войско, и он один пошел и возвратил все их силы к городским воротам и со смехом сказал своей дружине: «Зачем оставили меня вы одного?» — так и сей великий князь Александр Ярославич побеждал везде, а сам никогда не был побежден. Ибо был он многомилостив, как и богохранимый отец его Ярослав, во всем следуя по его стопам: отдавал за пленников много злата и серебра и отсылал его в Орду к царю Батыю за взятых в плен людей русских, что были пленены безбожными татарами, и выкупал их и освобождал от лютого рабства и от многих бед и напастей. Сам же он был всегда храним Богом и от всех врагов всегда оставался невредим; самое же главное — проявил Господь милость свою на нем: был он для всех врагов страшен и грозен, и трепетали повсюду перед его именем.

Мудрость и острота ума даны ему были от Бога, как Соломону. Более же всего любил он справедливость, чему и бояр своих учил часто притчами из Божественных Писаний, чтобы просили они у Бога прежде всего мудрости и удерживали себя от пьянства, и сами бы смирились перед Богом, чтобы не забывали они о лице Владыки и не брали бы мзды неправедной, и никого не обижали, но чтоб избавляли обижаемых из рук обидчиков, и чтобы больше разрешенного им ничего не брали, но довольствовались бы жалованьями своими. И говорил так <им> многократно; иногда принуждал их страхом перед своей властью, иногда же и вечное воздаяние представлял им, что <будет> на Страшном Суде Христовом каждому за дела его. И бояре, и все <другие> люди, видя Богом дарованную его мудрость, ничего не могли ему ответить и от всей души обещали делать так, как он повелевал им.

И тогда как мужественно и справедливо он правил по Божьей воле Богом дарованной державой, прошел слух о нем по многим дальним странам, и стремились многие его увидеть. Да еще тогда же, в 6745 (1237) году, стало всюду известно, что безбожный царь Батый сотворил по Божьему попущению много зла великой Земле русской; а в Великий Новгород, туда, где тогда пребывали блаженный сей Александр с отцом своим Ярославом, возбранила дойти поганым некая Божеская сила и не только не дала им ни на сколько приблизиться к пределам Новгорода Великого, но и в других местах, где им случалось тогда пребывать и воевать против враждебных литовцев и немцев, везде Божиим заступлением не нападали на них совсем жестокие те татары. <...>

ОРИГИНАЛ

Глава 1. Сий блаженный великий князь Данил, четвертый сынъ святого и приснопямятнаго великаго князя Александра Ярославича Невскаго, от великаго же князя святаго и равноапостолнаго Владимера бысть девятый степен, от Рюрика же — вторыйнадесят степен, иже бысть последний во братии своей, якоже и прадед его, великий князь Всеволод Георгиевич, ихже уподоби Господь древнему царю, богоотцу же и пророку Давыду: мал бо бе и той во братии своей. Тако и сего блаженнаго великаго князя Данила храняй Господь от пелен матерних, двою бо лет от рожения его оставшу ему святаго си родителя. Сего блаженнаго Данила избра Богъ и возрасти и снабде нератуема ни от когоже; емуже и поручено бысть в наследие богоснабдимое державство преименитаго града Москвы,[1049] егоже и праведное семя возлюби Богъ и прослави, наипаче им же благоволи царствовати в роды и роды.

Аще же тогда царство Московское не толико бысть многовластно, якоже ныне Божиею благодатию всюду обладая, но обаче и тогда сий блаженный великий князь Данил ни от кого же ратуем не бываше. Егда же некогда и случашеся во братии его и в сродницех межюусобной брани близ державы его воздвигнутися, он же боголюбиваго желания муж, аще возрастом и храбростию преуспевая и мужеством смысла преудобрен бысть, но обаче смиреномудрия рачител всегда тщашеся готов быти и на враждующая державству его мужествене вооружашеся, и с воинством своим противу бранем исхожаше, и Богом дарованною ему мудростию бес кровопролития брань утоляше и мир составляше. И во все время господства своего мирно поживе; и от всякия брани и крамолы, хотящая на нь быти, всегда десница Господня бяше защищая его; и во вся дни живота его ничимже ни от когоже неврежена бысть держава его. Такоже и сам чюжия части похищением наследити не желаше, доволно имея со благодарением уреченный ему жребий во благословение наследие Богом дарованныя ему державы преславнаго града Москвы. Старейшая же братия его державствоваху коиждо во своем жребии: великий князь Дмитрий — в Переяславли,[1050] иже на езери, при нем же бысть в Переяславли преосвященный митрополит Кирил[1051], — идеже и преставися к Богу, тело же его везоша в Киев и положиша в церкви святыя София, — в негоже место бысть митрополит Максим гречин.[1052] Сий же митрополит Максим, не терпя насилия от татар, иде ис Киева во град Владимер со всем клиросом месяца априля 18 день, епископу же владимерскому Семиону поручи Ростовскую епископью.[1053]

О побежении татар на Рязани.[1054] Уже бо тогда честь и слава великаго княжения восхожаше на боголюбивый град Москву, в немже хотяше Богъ сугубо прославити святое свое имя, идеже первосвятительство и боговенчанное царство утвердити благоизволи. Богоснабдимый же великий князь Данил Александрович некогда слыша, яко у града Рязани множество безбожных татар сбирахуся, и тамо шествова с воинством своим возбранити устремление варварьское, дондеже не приидут озлобити отечество его; и у града Переяславля Рязанскаго множество татар победи и князя рязанского Костянтина изымав на Москву приведе.[1055]

Глава 2. О восприятии града Переяславля и о получении начальства державы. Прежде же того брату его, великому князю Дмитрию, к Богу отшедшю; потом же другий брат его, великий князь Андрей,[1056] во Орду поиде; по сих и братанич его, великий князь Иван Дмитреевич Переяславский, преставися[1057] к Богу, державу же свою, Великий град Переяславль, по завещанию своему поручи стрыю своему, сему блаженному великому князю Данилу. И тако по Бозе первоначалие Рускаго скипетровластия бес крамолы прикладашеся ему. Он же, смиреномудрия рачител сый, пророческое слово во уме имея, якоже пишет: «Богатство аще течет, не прилагайте сердца»,[1058] — тако и сей державный нимало не вознесеся мыслию, еже бы желати началства державы; аще и прикладашеся ему, но кротостию нрава утвержашеся и о державном первоначалстве не услажашеся, но паче страхом Божиим огражашеся и братолюбием преспеваше и славохотия укланяшеся. И сего ради благодать Божия умножашеся на нем и держава его упространяшеся. И не рачаша сам преходити от места на место, во град же Переяславль посла наместники своя, — брата же его, великаго князя Андрея, наместницы отбегоша ис Переяславля; и тако без крамолы державу имея.

Глава 3. О начале Даниловского монастыря[1059] и о пострижении и о преставлении блаженнаго Данила. Сам же великий князь Данило на Москве богоугодно господьствуя, идеже и монастырь честенъ вогради, иже зовется Даниловский, тогда же в нем и церковь постави во имя преподобнаго Данила Столпника,[1060] в том же монастыри и архимандрита первого устрои. И тако теплейшимъ к Богу желанием в той же честной обители и сам сподобися пострижен быти во святый анггельский образ богоподражателнаго иноческаго жития. И тако в последнем смиреномудрии к желаемому Христу отиде, в лето 6811 месяца марта 4 день. (...)

ПЕРЕВОД

ОРИГИНАЛ

Глава 1. Сий благородный, Богом избранный приемник и благословеный наследникъ благочестивыя державы боголюбиваго царствия Руския земля великий князь Иван Данилович, рекомый Калита,[1062] внук блаженнаго Александра — десятый степень от святаго и равноапостольнаго Владимера Перваго, от Рюрика же третийнадесят. Сий державный Иван от свята и праведна родителя произыде и, еще юноша сый, сподобися приемник быти от купели святаго крещения блаженному отрочати, иже от чрева матерня Богови освященному, — великому чюдотворцу, преосвященному Алексию,[1063] митрополиту всеа Русии. Живый же благочестно и возрастом приспевая и во многих добродетелех последствова стопам святаго си родителя, праведнодержавнаго Данила Александровича, и ревнуя о всем богоугодным его исправлениемъ, от негоже и совершенное благословение получи восприяти.

Егда же преставися к Богу христолюбивый отецъ его, великий князь Данил, сынъ же сего Данила великий князь Георгий[1064] тогда в Переяславле державствуя, егоже переяславстии людие не пустиша погрести отца своего. Потом же, лету единому минувшу, престави же ся великий князь Андрей Александрович,[1065] брат Даниловъ, и тогда съпрьстася о великомъ княжении два князя: Михаил Ярославич,[1066] внук Ярославль Всеволодича Тверский, Георгий Данилович, брат сего великаго князя Ивана. И сего ради идоша оба во Орду в лето 6812. И тогда сий великий князь Иоаннъ Данилович прииде в Переяславль и седе на великом княжении, идеже прииде на него со тверьскою ратию Акинфъ боляринъ.[1067] Он же Акинфа уби. А дети его с прочими убегоша во Тверь в лето 6813.

По том же пресвященный Максим, митрополит Киевский всеа Русии, преставися декабря 16[1068] и положен бысть во граде Владимери в соборной церкви, в приделе святаго Пантелеимона.

В лето 6816 поставлен бысть во Цариграде великий чюдотворец Петръ на митрополию Киеву и всеа Русии, и прииде в Киев и оттуду во Владимер. На него же бысть ложное писание к патриарху от тверскаго епископа Андрея, иже бысть сынъ Ердена,[1069] князя литовскаго. И бывшю собору во граде Переяславле, и посрамлен бысть епископъ Андрей и, покаявся, прият прощение от святаго Петра.

И тогда мног мятеж бысть во князех руских,[1070] наипаче же в началствующих державных, овогда кождо собою межуусобную бран составляху. К сим же тогда великий князь Михаил Ярославичь Тверский и безбожных татар привождаше. Такоже и великий князь Юри Данилович тех же татар в помощ имея себе. И тако множеству християнскому, иже во отечестве их, велика пагуба и пленения быша. И в таковых межуусобных крамолах убиен бысть во Орде великий князь Михаил Ярославичь,[1071] о немже последи повесть явлена будет в степени сем, глава 6.

Великий же князь Юри Данилович прииде изо Орды в Ростов и оттоле в Великий Новград, отнюду же тогда и немец свейских ратуя, и у града Выбора стояв, и пороки[1072] стенобитными во граде многих немец поби и на усть Невы реки на Ореховом острове град постави. И паки поиде во Орду. С ним же вражду имея тверский князь Дмитрий Михаиловичь, и уби во Орде великаго князя Юрья Даниловича.[1073] И положен бысть великий князь Юри на Москве в церкви святаго великомученика Дмитрия,[1074] иже есть ныне придел великия соборныя церкви. За него же повеле царь убити и самого князя Дмитрия Михаиловича.

Глава 2. О начале соборныя церкви на Москве, и благословение и пророчество чюдотворца Петра великому князю, и о иных церквах, и о пострижении и о преставлении великаго князя Иоанна. Божий же человекъ, пресвященный митрополит, великий чюдотворець Петръ, прохожаше грады и веси, — якоже обычай имяше поучати Богом порученное ему стадо, — в преславном же граде Москве начат пребывати болши инех градов,[1075] видяше бо в нем благочестия держателя, сего боголюбиваго великаго князя Ивана Даниловича, православием сияюща и богоугодно живуща, и всякими добрыми делы украшена, и милостива до нищих, и честь велию подавающа служителем святых Божиих церквей и тех учению внимающа; егоже зело от душа возлюби великий чюдотворец Петръ, с нимже часто беседуя и мудрьствуя о всех благих и полезных, душевных же и телесных. Еще же, совет благопотребен предлагая ему и пророчествуя, глаголаше: «О, боголюбезнейший великий княже! Аще совета моего, сыну, послушаеши и во граде своем Москве соборную церковь камену поставиши во имя Пречистыя Богоматери, и тебе самого имат Богъ благословити и прославити паче инех князей и распространити град сей паче инех градов, и имя Его святое сугубо прославится в нем, и не оскудеют державнии от семени твоего, обладая и царствуя местом сим в роды и роды и во веки, и взыдут руки их на плещю враг их; еще же святители поживут в немъ, паче же и моя кости зде имут положени быти».

Сия убо словеса великий князь от учителя с радостию великою приимъ и честь велию воздавая отцу своему. И бяше всегда посреди обоих веселие духовное, и вся потребная ко церковному зданию готовляху.

К сим же еще чюдно сказание мнози в повестех обносят, сице глаголюще: яко бысть некогда сему христолюбивому великому князю Ивану Даниловичю, по некоему прилучению яздящю ему на конех близ реки Неглинны, — идеже ныне есть монастырь, именуемый Высокий, в немже и церковь во имя чюдотворца Петра,[1076] — внезапу зрит великий князь на том месте гору высоку и превелику, и верхъ горы тоя бяше велми снежен. Сие же видение зря и дивяся и сущим с ним вельможам своим рукою показуя: и вси недоумевахуся о необычной горе. И абие видяху: снег, иже верху горы, вскоре невидим бысть, потом же, надолзе сматряющем имъ, и гора высокая и превеликая невидима бысть. Вся же сия возвещена бысть от великаго князя Божия святителю Петру. Святый же, паки пророчествуя, глаголаше: «Разумно да будет ти, о чадо, яко гора высокая и превеликая, юже видел еси, подобие образует твоего благородия высочайших добродетелей исправление и Богом дарованнаго ти отеческаго скипетродержания крестоносныя хоругви, Рускаго царствия величества. Горы же оноя снежный верхъ близ являет моего жития скончание: якоже снег, иже на горе, скоро сокрыся от очию твоею, надолзе же сих сматрящу ти, и гора невидима бысть, таковым образованием мне прежде тебе жития сего отити есть, потом же и ты, яко гора высокая превелика, богоугодно и доволно царствовав и, яко доброплодная маслина, благородная чада породив и в добре наказании воспитав, и по том, егда услышиши старца к тебе пришедша, и тогда уразумееши и ты добраго ти жития совершение течения и к Богу отшествие». Великий же князь Иоаннъ Даниловичь внимаше умом словеса сия и сугубо умиление стяжа и всегда необычна старца пришествия ожидаше. Вся бо, яже глаголаше святый, Богъ же деломъ исполняя, и до ныне проречения его збывахуся по милосердию Божию предстателством Пречистыя Богородицы и молитвами и благословением великаго святителя и чюдотворца Петра.

Церкви основанне бывши,[1077] и начат день от дни спеяти и воздвизатися, и самому святому Петру прилежати на всяк день и спешити. И яко убо начат церков совершатися, и тогда Божиим откровением проувиде смерть свою. И божественную службу свершив и поучив народ, призвав же к себе старейшину града именем Протасия,[1078] и глагола ему: «Се аз отхожю жития сего, оставляю же возлюбленному своему сынови, великому князю Ивану, милость, мир и благословение от Бога и семени его до века. Елико же сынъ мой и мене упокоил, да воздасть ему Господь сторицею в мире сем, и живот вечный да наследит, и да не оскудеет от семени его, обладая местом его и до века, и память его да упространится». По сих же всем вкупе мир дав, и вечерней молитве еще сущи в устех его, душа его к Богу отиде.

Въ то же время великому князю не сущу во граде, и с великою скоростию приспе, велми тужаше о лишении отца и учителя, и сам с велможами своими святого тело на одре к церкви Пресвятыя Богородица принесе.[1079] И положен бысть во гробе, егоже сам себе уготовал, в лето 6834 месяца декабря 21 день, идеже и до нынечюдеса различная истачая приходящим верою. Прочее же его чюдотворное рожение и житие богоугодное и святительство преизящное и по преставлении многая чюдеса в торжественом его Словеси всем явна бяше в сей же десятой степени, в третией главе.

Сий же преосвященный митрополит, чюдотворивый Петръ, первый положен во граде Москве во основанней от него церкви соборней Пречистыя Богородицы. Двема же летом минувшим по честнем его преставлении, совершена бысть соборная та церкви и освящена Прохором епископом Ростовским.[1080] И тогда пресвященным патриархомъ Исаиеиъ во Цариграде поставленъ бысть митрополит Феогностъ гречинъ Киеву[1081] и всей Руской земли, и прииде на Москву; о немже последи речется.

Богохранимому же великому князю Ивану Даниловичю по Бозе благоденствено державствующу и вся, яко Господеви годе, добре управляя, и Великим Новым Градом и Псковом обладая,[1082] злодейственых же разбойников и хищников и татбу содевающих упраздни от земля своея. Во дни же его бысть тишина велия християном по всей Рустей земли на многа лета.[1083] Тогда и татарове престаша воевати Руския земля. Повелением же его поставлена бысть на Москве церковь камена во имя преподобнаго Ивана списателя Лествицы, и церковь камена же Поклонение вериг верховнаго апостола Петра,[1084] иже ныне у соборныя церкви пределана бысть. Еще же помысли во славу Божию монастырь поставиты во граде Москве, еже и бысть: по благословению отца своего пресвященнаго Феогнаста, митрополита всеа Русии, близ двора своего состави манастырь дивен и зело честенъ, и созда в нем церковь камену чюдну во имя Преображения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа,[1085] и украси ю святыми честными иконами, и святыми книгами, и священными сосуды, и возложенми, и всякими узорочьи; и приведе тамо перваго архимарита именем Ивана,[1086] мужа сановита, и словесна, и любомудра, и учителна Божественых Писаний, и добродетелна, иже за премногую его добродетел последи поставлен бысть Ростову епископомъ и тамо добре упас Богом порученное ему стадо и во старости глубоце к Господу отиде.

Сия же архимарития, якоже пишет в летописаниих, преже бяше у святаго Данила за Москвою-рекою,[1087] идеже великий князь Данил Александрович во свое ему имя церковь постави и архимандритию устроил, идеже до конца яко солнцесиятелныя благодати насыщашеся. Последи же боголюбивый сынъ его, сий великий князь Иван Калита, приведе оттуду сию обител во град Москву и собра иноков множество и воздвиже и устрои таковую обител близ себе, яко некое Божественное сокровище, юже хотяше всегда видети и радоватися. И возлюби монастырь той паче инех монастырей и часто в онь прихожаше молитвы ради со многим смирением и благоговением, яко всем дивитися смирению и благоговению: бяше бо по премногу боголюбив сый, наипаче же рещи и мнихолюбив зело и страннолюбив, и велми теплъ сый верою, и истиннаго любомудрия рачител сый, еще же и иноческаго жития ревнител, ихже ни в день, ни въ нощ ни во един час не хотяше отлучитися, и многу милостыню и вся потребная подаваше тамо живущим иноком: ясти же, и пити, и одежи, и оброки, и всяко требование неоскудно всем сотвори и лготу многу и заборонь велику отвсюду творяше им, еже необидижым быти им никимже. И сице богомолию учини себе же и роду своему и всему миру, и приобрете себе мзду многу и благочестну, наипаче же — честь и славу славну же и богоугодну, по писаному: «благую часть избра, яже не отимется от него».[1088]

Да якоже он, благочестивъ и христолюбив сый, благоизволи христолюбивое начало и основание положити, сице и дети его, и внуцы его, и правнуцы его, по тому же ходяще и тако же творяще, тую же мзду и славу приемлют и пребывание в роды и роды яко залог от Бога и Пречистыя Его Матери и великаго святителя и чюдотворца Петра, егоже проречением и молитвами и доныне не пременено есть благородие их: благаго бо корени и отрасли благородни суще и неизронни. Сего же великаго князя Ивана Даниловича сынове бяху три: Семион, Иван, Андрей,[1089] ихже во страсе Божии воспиташа.

О великой княгине. Христолюбивая же великая его княгини Елена[1090] возложи на ся иноческий образ и святую схиму и к Богу отиде. И положена бысть в новосозданием ихъ монастыри в церкви Преображения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа. И по сем во второе лето великий князь Иван Данилович заложи соборную церковь камену во имя святаго архистратига Михаила внутри града Москвы на площади;[1091] того же лета совершена и освященна бысть преосвященным Феогнастом, митрополитом всеа Русии, месяца сентября 20 день; в той же церкви и положитися завеща, еже и бысть.

По сих же единому лету минувшю, в шестоенадесят лето по проречении и по преставлении великаго чюдотворца Петра, во едину от нощий почивающу ему на ложи своем, и внезапу поторжеся чеп у двери ложница его и глас слышася: «Се старец прииде». И не виде никогоже глаголющаго. И уразуме великий князь, яко збысться ему проречение великаго чюдотворца Петра. И скоро востав, и нимало не закосне, оставляет вся и в монастырь отходит Преображения Господня, егоже сам устроил близ двора своего, в немже и мнишескаго великаго образа сподобися восприяти и с миром к Богу отиде, егоже измлада возлюби, в лето 6849 месяца марта 31.

И сей первый положен бысть во церкви святаго архистратига Михаила, юже сам воздвиже на Москве во славу Отцю и Сыну и Святому Духу. Прежде убо сего мнози быша велицыи князи в Рустей земьли, и ни един же от них не именовася Иван. Сей же, аще и десятый бысть от святаго Владимера, но обаче первый Иван именовася, еже есть благодатное имя,[1092] емуже дарова Богъ к духовней ползе советника блага, преславнаго чюдотворца Петра, святейшаго митрополита, о немже есть повесть сице. (...)

ПЕРЕВОД

ОРИГИНАЛ

Глава 1. Сий Богом препрославленный и достохвалный великий князь Димитрий, иже родися от благородну и от пречестну родителю, великаго князя Ивана Ивановича и от матери великия княгини Александры, внук же бысть великаго князя Ивана Даниловича, собрателя Руской земли, правнук великаго князя Данила Олександровича Московскаго, праправнук великаго князя и чюдотворца Александра Ярославича Невскаго, от корени святаго и Богом насажденнаго саду отрасль благоплодна и цвет прекрасный царя Владимера, новаго Костянтина, просветившаго всю Рускую землю святым крещением, от негоже бысть 12 степень, а от Рюрика 15; бысть же сродникъ новым чюдотворцом Борису и Глебу и воспитан бысть во истинном благочестии и в праведном доброславии со всякими наказании духовными, от самех бо пелен Бога возлюби и родителем благопослушив бысть и до конца по воли Божии управляя житие свое. Егда же изволи Богъ отцу его, великому князю Ивану Ивановичю, восприяти иноческий чинъ и оставити житие света сего, и получившу ему вместо земленых небесная селения, сий же Богом возлюбленный сынъ его и наследникъ, великий князь Дмитрий, тогда млад сый оста честна си родителя, летомъ яко десяти, мудростию же возраста — яко тысящалетен. И тогда приимшу ему скипетро земнаго царствия, отеческое наследие, Руское великое княжение, по данней ему благодати от Бога, державствуя же благославно и богомудрено со благочестивою своею материю, великою княгинею Александрою. И якоже прилежно о земном царствии подвизашеся, сице и о духовных прилежаше делесех: и пустошных бесед не творяше и срамных глаголъ не любляше, злонравных человекъ отвращашеся, а з благими всегда беседоваше, Божественых же Писаний всегда со умилением послушаше и сам почиташе, и о церквах Божиих велми печашеся; стражбу земля Руския мужеством держаше; злобою отроча обреташеся, а умъ совершен всегда бываше, иже всякими мирскими попеченми обдержашеся. Многими же добродетелми подражая уподобитися многотрудному житию преподобных отецъ, ихже всегда похваляя и ублажая. Такоже и страдания святых мученикъ со умилением прочитая и памят их любомудрено торжествуя и ревностию Божественою разгараяся; и всегда произволением тщашеся равенъ мученикомъ быти. Видя же тогда отечество свое наветуемо и озлобляемо, — не токмо от безбожных татар или от богомерския латыни, но и от своеземных и от единоверных си сродникъ, — себе же видя еще не успевша телесным возрастомъ, и тако о христоимянитых людех жалостию снедашеся и душею печашеся и сердцем болезноваше равномученическим страданием, и на молитву подвизашеся, и всю надежу возложиша на всесилнаго Бога и на Пречистую Его Матерь, истинную Богородицу, и всех святых.

Глава 2. Знамение небесное. Человеколюбивый же Богъ, иже сирым отецъ и печалным утешение, вскоре разори советы нечестивых агарян и прочих, неправедно державствующих, низложи, якоже тогда и самое солнце знамением страшнымъ проявляя на поганых многую пагубу, иже бысть в постъ Христова Рожества: явися солнце кровию покровено на чисте небеси; и в другий постъ, святыя великия Четыредесятницы, от востока явишася аки огненыя заря чрез небо восходяху.

Пагуба царем во Орде[1094] и прочим поганымъ. Во времена же она бысть во Орде велми силен мятеж, яко мнозии царие сами на ся брань воздвигнуша и едини от единех оружием падоша. В том же мятежи и царицы Тайдула убиена бысть, юже великий чюдотворец Алексей исцели,[1095] и мнози царевичи побиени быша, такоже и рядцы межю себе сами ссекошася. Хидыя же царь от своего ему сына Темир-Хози убиен бысть.[1096] Темник же его Мамай замяте всем царством его, а Темир-Хозя бегу ся ят за Волгу и тамо убиен бысть.[1097] Мамай же прииде за Волгу на горнюю страну[1098] и вся Орда с ним. И вста иный царь, Килдибек,[1099] и многих поби, и самъ побиен бысть. В Сараи же тогда именовашеся царь Амурат.[1100]

Глава 3. Преставление великие княгини Александры.[1101] Тогда и боголюбивая великая княгиня Александра, святая мати сего достохвалнаго великаго князя Димитрия, последова благонравным стопам блаженнаго си супруга, великаго князя Ивана Ивановича. В шестое лето по отшествии его к Богу такоже потщася своим благим произволением во иноческий чин облещися, и претворено бысть имя ея во инокинях Мария. Совершено же и в самый великий образ святыя схимы пострижеся, и в таковом во истинном смиреномудрии трудолюбезно житие совершив, благодарствуя Бога, емуже и душу свою с миром в руце предаде. Честное же тело ея положено бысть в преименитом граде Москве в монастыри у Спаса, в приделе, идеже и ныне соборная церкви в царсвеном дому ихъ.

Брак державнаго Димитрия.[1102] По том же, по двою лету, христолюбивый сынъ ея, великий сей князь Дмитрей Иванович, помысли законному браку приобщитися, уже тогда ему сущу лет яко штинадесяти. И по благословению чюдотвориваго Христова архиерея Алексия, митрополита всеа Русии, и приведоша ему невесту от Суждалския земля, дщерь великаго князя Димитрия Костянтиновича, благородную великую княжну Евдокию,[1103] еюже оженися во граде Коломне месяца генваря 18. И возрадовася вся земля о совокуплении брака его. По браце же целомудрено живяста, со умилением сматряста своего спасения, в чисте совести.

О том, како град Москва камен поставлен, и о митрополитех. Тогда же замысли преславный град Москву камен поставити,[1104] егоже соверши в лето 6875, в немже живый добрым подвигом подвизаяся и мудрствуя полезная о души и о всякой духовной совести. Ему же дарова Богъ благия советники и нелестнии собеседницы, богоносныя отцы и учители: великаго во святителех преосвященнаго митрополита и чюдотворца Алексия, и преподобнаго игумена Сергия, и Кирила Белозерскаго, и Димитрия, Прилуцкаго чюдотворца,[1105] и прочих многих тогда в чюдесех просиявших святых отецъ, ихже молитвами и благосоветиемъ и своимъ добронравием и благим произволением весь обоженъ бываше. И в сицевых исправлениих преспевая и крепостию разума предержа земное царство и к небесному выину присягая, плоти угодиемъ не отяхчашеся и, яко кормчия крепокъ, противу ветромъ волны минуя, направляем Вышняго промыслом. Якоже смотряй пророк на Божии стражи,[1106] тако и сий смотряше своего царствия.

Въ лета же она великий чюдотворец, преосвященный митрополитъ Алексий проувиде свое к Богу отшествие, и призва к себе преподобнаго игумена и чюдотворца Сергия и много нудяше его восприяти престолъ Руския митрополия, и никакоже не може увещати его. И тако великий чюдотворец Алексий к желаемому Христу отиде, емуже угоди, от негоже многих чюдес дарованием обогатися; егоже престола приемникъ бысть премудрый митрополит Киприян, родом сербинъ, поставленъ бысть во Цариграде. Тако же поставленъ бысть в том же во Цариграде на Рускую митрополию Пимин,[1107] переяславский архимандрит. Яко преже сего, наипаче же по сих умножися слава имени боголюбиваго великаго князя Димитрия Ивановича, якоже великаго князя Владимера; и воскипе Земля руская в лета державства его многою благодатию, якоже обетованная земля Израилю. И страхом государства своего огради всю Землю рускую, и от востока и до запада хвално бысть имя его, от моря и до моря, от рек до конец вселенныя превознесеся честь его. (...)

ПЕРЕВОД

ОРИГИНАЛ

Глава 1. Пресвятая Троица, Отецъ и Сынъ и Святый Духъ, единый истинный Богъ нашь, иже есть сый царь царствующим и Господь господьствующим и всея твари содетелю, и вся, елика хощет, творит на небеси и на земли, и по своей ему воли дает власть, и царство, и славу емуже хощет, и скипетры царствия поручает, якоже пишет: «Аще кая земля управится пред Богом, то поставляет ей и держателя благочестива и правдива и благостройно управляюща и любяща суд и правду». Тако своим неизреченным милосердием постави бодреливаго стража и истинна пастыря, главу благоразумну и правдиву своему тезоименитому достоянию, превозлюбленней его Рустей велицей земли, кореноплодному отчеству изряднаго наследника и крепкаго поборника православию, мужествена исполина и врагом страшна, всюду супостаты одолевающа и вся враги побежающа и никимже побеждаема, и всяко нечестие и прелесть разоряюща, и всяку ересь потребляюща, и всяку вражду пресекающа, и многоначалие и самовластие упражняющи, иже окрестъ державы его властодержателей под свою державу покаряюща, от далних же превысочайших самодержателей во братственую любов сочетатися желаема, и во вся концы земныя знаема, и славна, и пресловуща, мир же и тишину и правду утвержающа, сего настоящаго светлейшаго самодержца, благовернаго, и христолюбиваго, и человеколюбиваго великаго князя Ивана Василевича, всеа Русии государя и царя, именуема Тимофея, иже бысть от святаго и равноапостолнаго великаго князя Владимера Святославича пятыйнадесят степен, от Рюрика же осьмыйнадесят.

Сей убо православный в державных, благодатно имя Иван, родися в лето 6948, месяца генваря 22. Во время же рожения его прорече о нем некто инъ святъ от велможска роду, именем Михаил, живый в Великом Новеграде в монастыри Клопском. И такова прозорлива дара сподобися от Бога, яко многажды прорицаше хотящая преди быти, и сия, яко настоящая, глаголаше. Такоже бысть егда родися сий великий князь Иван, — и тогда внезапу начат звонити в колоколы, и мнози людие снидошася. Он же яко уродствуя бяше и всем людем Великаго Новаграда и самому пастырю их, великому архиепископу Еффимию, явствено вопия и глаголаше сице: «Днесь во преславном граде Москве у великаго князя Василия Василевича родися сынъ, князь великий Тимофей, сущее же имя ему Иван, и той будет всему Российскому царствию наследник, и всем окрестным странам страшен будет, и сего вашего всего Великаго Новаграда обладает, и гордыню вашу упразднит, и во всю свою волю привлечет вас, и все ваше самовластие раздрушит, и самоволная ваша обычая изменит, и за ваше непокорство и супротивие многу победу и посечение и плен над вами сотворит, и богатество ваше и села ваша восприимет»,[1110] еже и бысть по летех четыридесятих, еже последи речется.

Тишина. В лета бо она отецъ его, великий князь Василий Василевич, по мнозех нестроениих и крамолах и по мнозех неудобственых бранех, не токмо со иноплеменными враги, но и со своими ближними ужиками, и по лишении очию, Божиею благодатию всем одоле[1111] и велие благоденство и тишину получи, якоже выше явлено есть, в четвертойнадесят степени книги сея. Брак. Сему же преславному самодерцу Ивану юну сущу, яко лет двоюнадесяти, ему же отецъ его взят в супружство у великаго князя Бориса Александровича Тверскаго дщер, великую княжну Марию.[1112] 1 сынъ. Ипо браце в седмое лето родися ему от нея сынъ единоименен ему великий князь Иван, рекомый Младый.[1113] Лета же того благочестнодержавный отецъ его, великий князь Василий Василевич, Бога помощника имея, помысли расточенное отческое державство взыскати и приединити непокоривых ко своему достоянию. Вятка. И посла на Вятку князя Ивана Ряполовскаго и потом посла князя Ивана Юревича; он же шед и взя грады их Орлов и Котелнича.[1114] В Новград. По сих же сам великий князь Василий прииде в Великий Новград,[1115] с ним же дети его, князь Юри и князь Андрей; и оттуду посла во Псков сына своего князя Юря;[1116] сего же старейшаго сына своего, великаго князя Ивана, на Москве остави.[1117] Сам же мир дав Новуграду, из негоже прииде на Москву и, два лета пребыв, с миром почи о Господе.

Глава 2. Начало государства, и о чюдотворцехъ Ярославских, и о митрополите Иерусалимском. Его же державы наследник бысть сий христолюбивый сынъ его, великий князь Иван. В первое же лето самодержавства его во граде Ярославли обретены быша чюдотворныя мощи князя Феодора и чад его Давыда и Костянтина,[1118] о нихже доволна есть повесть в десятой степени книги сея. По лете же едином Феодосий, митрополит всеа Русии, постави на Москве Иосифа в Кесарию Филипову во Иерусалим на митрополию, пришедша оттуду.[1119] И потом Феодосий остави митрополию, в него же место поставлен бысть добродетельный и блаженный Филип митрополит всеа Русии, в лето 6973.[1120] И тогда безбожный царь Махамет поиде на Рускую землю со всею ордою. И бывшу ему на Дону, и ту прииде на него царь Ази-Гирей и победи его, и Орду его взя; и начаша воеватися межу собою.[1121] И тако всесилный Богъ своим милосердием избави Рускую землю от поганых в лето 6976.

Глава 3. О рати на Казань.[1122] И по сих великий князь посылал царевича Касыма, с ним же и воевод своих со многими людми, к Казани на царя Обреима. И не успеша ничтоже. Тоя же зимы и на черемису послал князя Симиона Романовича[1123] со многим воинством. И много черемисы в плен взяша, прочих же посекоша, и всю землю повоеваша и достал пожгоша; за един день до Казани не доходиша, и по Волзе обе страны повоеваша, и вси приидоша к великому князю здравы. На весну же и судовую рат посла на Каму.[1124] В лете том июня 4 князь Иван Хрипун на Волзе многих татар двора царева победи,[1125] плененых князей на Москву приведе. И паки посла многое воинство изо всех градов земля своея, такоже изо всех градов братии своея судовую рать. И вси снидошася в Новград Нижней. Многие же воеводы и дворяне по своей воли избраша себе воеводою Ивана Руна,[1126] емуже хотяху вси в послушании быти. И приидоша к Казани маия 21, в неделю Пятдесятную, татар казанских многих посекоша, и полон русский и литовский вес отполониша, и посад пожгоша. И мнози татары, и з женами и з детми, не хотяше в руки предатися надо имением своим, згореша со всем имением. И рать отступи от града. Тогда же царица Касымова, иже бяше мати Обреимова,[1127] идый от великаго князя с Москвы, с честию отпущена, и пройде мимо воинство великаго князя, льстивыми словесы увещав их, да не ята будет от них.

Но обаче бран непрестанна с казанцы русскому воинству бяше, дондеже великий княз послал берегом под Казань братию свою, князя Юря и князя Андрея, с нимиже совокупися и судовая рать. И септября 1 брани бывши весь день у Казани с царем Обреимом, и помощию Божиею победиша татар и воду у них отяша. Царь же Обреим, видя себе в велицей беде, и посла ко князю Юрю, добиша челом на всей воли великаго князя.[1128]

Глава 4. О преставлении блаженнаго Ионы, архиепископа Новоградскаго, и о владыце Феофиле, и о взятии Новаграда.[1129] Всей же главе 1 1 титлъ.

Титла 1. В лето же 6979-го, ноября 8 блаженный архиепископъ Великаго Новаграда чюдотворец Иона преставися к Богу, иже пророчествова с митрополитом Ионою чюдотворцем великому князю Василию Василевичю, яко сий благородный сынъ его, великий княз Иван, разорит вся самоволныя обычая людей новоградских и во всю свою волю приведет их, еже и збысться. По преставлении же сего прозорливаго и святейшаго архиепископа Ионы людие же новоградстии избраша по жребию некоего священноинока, именем Феофила, и возведоша его на двор архиепископл по древнему обычаю, и послаша на Москву к митрополиту Филипу и к великой княгини Марии,[1130] матери великаго князя Ивана Василевича, с молением бити челом и опаса просити, да бы пожаловал великий князь, моления их не презрил и повелел бы нареченному их Феофилу приити на Москву, и отцу бы своему митрополиту велел поставити его во архиепископы Великому Новуграду и Пскову. Великий же князь митрополича ради и матери своея печалованя моления их и прошения не презре и всякого их прежняго бесчинства и неисправления не воспомяну, ничимже озлоби их, но паче — милосердуя их, и посланника их любочестно отпусти, и нареченнаго во святительство Феофила повеле прислати на Москву, да безо всякого прекословения отцу своему митрополиту велит поставити его во архиепископы. Посланнику же их пришедшу в Новград и возвестившу всем милостивное жалованье великаго князя, посадницы же и тысящские и прочии людие велми о сем возрадовашася.

О измене новоградцев. Нецыи же от них, посадничи дети Исака Борецкого с материю их Марфою[1131] и со инеми изменники, научены дияволом, ко своей им пагубе начаша нелепая и развращенная глаголати и, на вече приходящи, сице кричати: «Не хощем быти владомы великим князем Московским, ни именоватися отчеством его, понеже велики обиды и неправды содевает нам. Мы есмы волнии людие, Великий Новград! Хощем быти владоми кралем Казимером Полским!»[1132] И тако возмятеся весь град ихъ, и восколебашася, яко пьяни. Овии по древнему хотяху владоми быти великим князем Московским, друзии же Литовскому кралю хотяху подовластни быти. Враждотворнии же изменницы наимствоваху худейших человекъ, иже суть готови на всякое неистовство, и ти, приходяще на вече и не престающе в колоколы звоняху и кричаще, глаголаху: «Краля хощем, да владеет нами!» Инии же: «Великаго князя Московскаго, егоже хощем, есмы держава от древних лет и до ныне». Окаянных же изменников безумнии наемницы камение метаху на тех, иже не хотяху отступити от великаго князя. Мнози же от них, старии посадницы, и тысящские, и лучшии людие, и прочии гражане, увещеваху крамолующих, глаголюще к ним: «Не возможно, братие, сице тому быти, еже вдатися нам кралю и архиепископа поставити от его называющагося митрополита Григория, латынянина суща, иже есть ученикъ сущаго латынянина, суемысленаго Исидора.[1133] Мы же изначалственая держава есмы от великаго князя Рюрика, егоже по своей воли взяла вся Русская земля наша из Варяг, егоже правнукъ, блаженный великий князь Владимер, истинное благочестие обрете и крестися и всю нашу Русскую землю во крещение приведе. И от того святаго Владимера даже и до сего господина нашего великаго князя Иванава Василевича за латынею не бывали есмы и архиепископа от них не ставливали себе, якоже вы ныне суетно умышляете». Развратницы же они, якоже прежнии еретицы, дьяволи ученицы, хотяше свое умышление улучити, на благочестие дерзнуша и великому князю и митрополиту Филипу покоритися во благочестие не хотяще, Бога не боящеся, и православию противляхуся.

Безумное послание в Литву от новоградцев. И посланника своего в Литву к королю со многими дарми безумнии послаша, глаголюще: «Мы, волнии людие, Великий Новград, бьем челом тебе, честному кралю, да бы ты нашему государству, Великому Новуграду, и нам господинъ был. И архиепископа нам вели поставити своему митрополиту Григорию и князя нам дай из своея державы». Краль же возрадовася о словесех сих и дары их с любовию прият и много чествова посланников их.

Олелковичь. К ним же посла князя Михаила Олелкова сына киевскаго.[1134] Новоградцы же прияша его честне. Великаго же князя наместников не сослаша з городища.

Суждалской. А иже был у них князь Василий Горбатой, брат Суждалских князей,[1135] егоже яко слугу у себе имяху, и того послаша в Заволочье, в заставу на Двину: готовляхуся, безумнии, на брань против воинства великаго князя.

Титла 3. Послание великаго князя в Новград.[1136] Слышав же сие великий князь Иван Василевич, что въ его отечестве, в Великом Новеграде, великое возмятение, и посла к ним послы своя, глаголя сице: «О, людие новоградстии! Отчина моя есте изначала, от перваго в земли вашей великого князя Рюрика и до правнука его, святаго и великаго князя Владимера, крестившаго всю Землю русскую, и от того великаго князя Владимера Киевскаго и до великаго князя Дмитрея-Всеволода Юревича Владимерскаго, а от того даждь и до мене род ихъ мы владеем вами, и жалуем вас, и бороним отвсюду. И казнити вас волны же есмя за презорство ваше к нам. А за королем ни за которым, ни за великим князем Литовским не бывали есте, како и земля ваша стала. Ныне же отступаете от християнства к латынству чрез крестное к нам целование. Аз же, великий князь, ничтоже тщетно содеваю вам, ни тягости излишние не налагаю на вас, но якоже быша дани и оброки при отце моем великом князе Василе Василевиче, и при деде, и при прадеде, и при прочих великих князех рода нашего. Вы же бо не едину сию измену ко мне показуете; егоже ради смирити вас хощет Господь Богъ. Но аз, не хотя видети многаго християнскаго кровопролития, и того ради наипаче легчайше хощу пожаловати вас, свою отчину. И вы не наведите сами на себя гнева Божия, от нашего извечнаго над вами державства не отступайте и к латынству не прилагайтеся».

Титла 4. Послание Филиппа митрополита в Новград.[1137] Преосвященный же Филипп, митрополит всеа Русии, такоже не единою от себе посылая к ним в Великий Новград поучение от Святых Писаний сице: «Слышу, сынове, яко у вас нецыи поощряются на многое стремление, и на многое земли неустроение, и не тишину хотяще ввести, велик мятеж и раскол святей Божии церкви: отступая от православия и от древния державы, хотяще к латынству приложитися. И вы у себя таковых безумных людей сами исправите таковаго злаго их научения, понеже, сынове, то дело благоотметно есть: еже благочестия свет оставити и ко тме латынския прелести приложитися, яко нечающе от Бога праведнаго суда его, ни устрашаяся от него многих вечных мук. И вы Божия гнева убойтеся и сего страшнаго серпа, великим Захариею пророкомъ виденнаго,[1138] сходящаго с небеси на сыны непокоривыя. И того ради наказуйте бесчинныя, творящая в вас распря и соблазны, и учите их на добро, по древнему пути отецъ своих ходити и жити во прежнем си благочестии и тишине. Многая бо неутолимая лютая предстоят в таковом начинании, — еже оставити закон благочестия спасеныя заповеди живаго Бога и приступити к латынству. Вси бо прелщенныя души верных взыщутся от Господа Бога на тех прелестных богоотступницех. И вы от таковаго их злодейства возражайте по реченному: „Бежи греха, яко ратника, бежи от прелести, яко от лица змиина, да не уязвит твоея душа жалом пагубы некончаемыя". О сих, сынове, сами весте, како в преже бывшая времена коликая царства великих земель, многия грады и места преступления ради закона и преслушания ради святых пророкъ и апостолъ, и святых отецъ учения не послушавше, в пагубу многу впадоша и в запустение быша; а не покорившияся земли и грады Богом порученному их государю сотрошася и разорени быша. Царствующий же великий град Костянтинополь, иже преже благочестием просиявый паче инех царствий, не тоя же ли ради латынския прелести погибе и от благочестия истребися и доныне погаными турки одержим бысть.[1139] И, сынове, Божия страха убойтеся! Не един в вас, не два блазнитеся, хотяще от истинны отступити и с праваго пути заблудити, якоже забывше великую над вами древнюю державу и закона отецъ своих от дед, от прадед, но бесчисленое ваше множество народа вси прелщаетеся. И вы, сынове, смиритеся емуже Богом покорени есте, под крепкою рукою благовернаго и благочестиваго государя, великаго князя Ивана Василевича всеа Русии, вашего очича и дедича, по реченному великим светилником Христовым апостолом Павлом, вселенским учителем: „Всяк, — рече, — повинуяйся власти, Божию повелению повинуется, а противляяйся власти, Божию повелению противится".[1140] И паки рече: „Бога бойтеся, а князя чтите: Божий бо слуга есть. Не туне меч носит — в месть врагом, в похвалу же добродетлемъ".[1141] И вы, чада, о сих поразумейте и того ради смиритеся. И Богъ мира будет с вами».

Титла 4. Поучение Феофилово. Прежде же о сих и по сих преподобный священноинок, нареченный на владычество Феофил, велми возбраняше им от таковых лукавых умышлениих и повелеваше им престати от таковаго злаго начинания. Они же не послушаху словес его. Он же того ради хотяше снити в монастырь и в келии безмолствовати. И не попустиша его. Боляре же новоградстии, и посадницы, и тысящские, и прочии гражане, иже не хотяху перваго обычая изменити и крестнаго целования преступити, слышавше словеса послов великаго князя, и митрополиче благословение и поучение, и своего нареченнаго на владычество Феофила поучение и возбранение, мнози возрадовашася радостию великою и по древнему исправитися хотяху великому князю.

Титла 5. О погибелном ухищрении злоумныя жены Марфы. Злокозненыяй же дьявол, иже искони ненавидяй добра человеческому роду, вниде у них во злохитрену жену Исакову Борецкаго, именем Марфу, о нейже выше речено бысть, и тако окаянный соплетеся лукавыми словесы с литовскимъ князем с Михаилом Александровичем, егоже мало преже сих присла его к ним кралъ; и по его совету бестудная она Марфа хотяше посягнути замуж за литовскаго пана за королева[1142] и с ним хотя владети всею новоградскою землею. И тако мысляще, нача прелщати весь народ православия, Великий Новград, хотяще отвести от великаго князя и ко кралю присягнути. Якоже древняя лвица Езавел,[1143] иже многих убиваше пророчествующих о имени Господни, и сама со стены града свержена и конми попрана, сконча окаянный живот свой, и пси снедоша ю; такоже и другая, подобна ей, безаконная Иродия,[1144] жена Филиппа царя, обличена Крестителем Господним Иванном о безаконнии и не терпя обличения, окаянная, и того ради оболсти своего царя плясанием дщери своея, угодив ему, и отсече пророчю главу, — и сама со дьяволом мучитися осужена бысть в бесконечныя веки; к сим же равно и Евдоксия царица таково же зло сотвори: всемирнаго светилника, великаго Иоанна Златоустаго, патриарха Царьствующаго града, со престола согна и во Армены заточи,[1145] — и того ради сама жива червми воскипевше, много лет по смерти же ея трясением гроба ея проявляше знамение будущей муце; такоже и Далида окаянная, безакония ради ея, мужа своего Самсона, свята и храбра, не пощаде,[1146] но лестию остригши, иноплеменникомъ предастъ, — сице и сия окаянная Марфа всего народа хотя прелстити и с праваго пути совратити, и тмою прелести латынския ослепи свои душевныя очи лукаваго ради с нею дьяволя сплетения и мысли злыя литовскаго князя. С нею же тогда мысля и думая, иже от самого сатаны, гордаго дьявола, зле подстрекаемый чернец Пимин,[1147] прежняго архиепископа бывший ключник; и той лукавый тайношептанием на все зло помагаше им и сам желаше получити от латынскаго митрополита поставлен быти на архиепископьство Великаго Новаграда, о немже не благоволи Богъ, и не прият бысть от людей. Он же окаянный издаяше много злата лукавой той Марфе. Она же, окаянная, не токмо себя и душу свою, но и чада своя в конечную пагубу вовлече, по не мнозе же и литовскаго князя Михаила Олелковича отъ себе отгнаша.

О неистовстве новоградцевъ. Ко злоумной же Марфе и к детем ея многие люди на сонмище сходящеся и мнози наемнии поборники и с прочими неистовыми людми и безумными невегласы. И мнози тмою прелести, злата и сребра взятием помрачишася и яко возбеснеша, или яко зверие дивии безчеловечен разум имуще; великаго же князя послов словес, тако же и митрополича посла, ни слышати не хотяху, и яко скоту уподобишася, ничтоже разума имуще, но точию единою кричаще. Ниже безсловесная животная не сице кричаху, якоже они окаяннии; государем зовяху себе Великий Новград и на вече приходяху, бьяху в колоколы, и лаяху, яко пси, и нелепая глаголюще: «За короля хотим!» И таково бе в них возмущение, якоже бысть во Иерусалиме, егда предаде его Богъ въ руце Титове.[1148] Якоже иерусалимляне тогда же межи себе брань творяху, тако и зде новогородцы брань меж собою воздвигоша.

Титла 6. Совет великаго князя и ратование на новоградцы.[1149] Великий же князь, слышав сия, оскорбися зело и велми опечалися о них, глаголаше: «Оле безумия людей сих! Яко егда быша еще и не во православии, от Рюрика и до великаго князя Владимера, крестившаго всю Землю русскую, и тогда не отступали ко иному государю; а от Владимера даже и до ныне, во православной вере, род его един знали и исправлялися всем великимъ князем киевским и владимерскимъ и до мене. Ныне же како, мне не повинующеся, погибнути хотят, от крестиянства к латынству отступающе. И что сотворити, не вем. Но точию возложу упование на единаго всесилнаго Господа Бога, и той сотворит с нами милость и вразумит нас о сих, якоже хощет». И вся сия возвещает отцу своему Филипу митрополиту, и матери своей великой княгине Марии, и боляром своим; и мысль свою сказа им, яко «хощу, — рече, — ити на Новград ратию за их неисправление и отступление». Они же глаголаша ему: «Богъ Вседержитель, видяй правду твою и умышление сердца твоего, иже на ползу царствию твоему, да исполнит и смирит враги твоя под нозе твои, по своей ему милости».

Он же вскоре разосла по всю братию свою, и по вся епископы земля своея, и по все князи, и по боляре, и по воводы, и по вся воя своя. И яко снидошася к нему вси, и тогда возвещает всем, яко новогородцы во всем измениша ему и на великое зло удаляются, хотяще от православия к латынскому королю присягнути. И того ради, Бога помощника имея, взем благословение от митрополита Филипа, и от всех святитель земля своея, и от всего освященнаго собора, и начат вооружатися на своих изменников; такоже и братия его, и вси князи, и боляре, и воеводы, и все воинство его. И посла в Великий Новград, возвещая, яко грядет смирити гордыню их. Во Тверь посла к великому князю, помощи прося на новоградцев. Такоже и во Псков посла, глаголя им сице: «Ведыи будите, яко отчина моя Великий Новград отступают от мене за литовскаго короля и архиепископа себе хотят поставити от его митрополита Григория, латынянина суща. И того ради азъ, на Бога возложив надежу, гряду на них с воинством своим; и вы вси, от великих идо малых, вся Земля псковская, отчина моя, поидите на них ратию с моим воеводою, со князем Феодором Юревичем Шуйским,[1150] или с сыном его князем Василемъ».

И месяца маия 31 день великий же князь посла воевод своих на Двину и на Заволоцкую землю, Василия Федоровича Образца[1151] с устьюжаны и с вятчаны и с вологжаны на пригороды новоградския и на вся их власти и на погосты. Месяца июня 6 послал великий княз с Москвы преди себе князя Данила Дмитреевича Холмскаго да Федора Давыдовича со многим воинством к Русе[1152] за Илмень езеро, иже есть противу Новаграда. И того же месяца июня 13 отпустил великий князь князя Ивана Василевича Стригу со многими вои, с ним же князей царевичевых Данояровых со многими татары, и велел им итти на Волочек да по Мсте.[1153] Сам же благочестивый государь великий князь начат обходити вся соборныя церкви и монастыря и повсюду и идеже чюдотворный образ Пречистыя Богоматере и целбоносныя мощи великих святителей и чюдотворцев Петра и Алексия и прочих, и идеже мощи почиваху прародителей его, — от великаго князя Ивана Даниловича и до отца его, великаго князя Василя, — и везде молебная совершая и милостыню доволну раздая, жалости исполняяся и моляся в себе, глаголя. Молитва: «Господи Владыко пресвятый, превечьный Царю! Ты веси тайная сердецъ человеческих, яко не своим хотением, ниже своею волею на сие дерзаю аз, еже бы пролиятися мнозей крови християнстей на земли, но дерзаю о истиннем твоем божественом законе».

И тако благочестия делател повсюду моляся Господу Богу и Пречистой Богородицы, призывая к себе на помощ непобедимую силу честнаго и животворящаго креста Господня, и великаго заступника и скорого християном помощника на бранех преславного небесных силъ воеводу архистратига Михаила, и святаго великого Ивана Предотечю, и соборы пророкъ, и апостолъ, и святителей, и святых добропобедных мученикъ, и преподобных, и праведных, и всех святых, и своих святых православных прародителей, великих князей: равноапостольнаго Владимера и сынов его праведных страстотерпецъ Бориса и Глеба, и всех святых своих сродник, моля их и глаголя: «О, святии мои родители и прародители и сродницы! Аще и телом отсюду отшли есте и души ваши в руце Богу предасте, к нему же и дерзновение имуще молитвою на отступающих православныя державы нашея».

Таже паки приходит ко отцу своему Филиппу, митрополиту всеа Русии, прося благословения и прощения от него. Святитель же огражает его крестом и молитвою вооружает и благословляет его и вся воя его на противныя ему. И тако, приимъ благослование от митрополита и от всех святителей земля своея и от всего освященнаго собора, и поиде с Москвы того же месяца июня 20; с ним же и братия его: князь Юри, и князь Андрей, и князь Борис Василевич, и князь Михаил Андреевич с сыном своим со князем Василем, и царевичь Даняр,[1154] и князи и боляре мнози, и вси воеводы со многою силою, вооружився на противных на своих отступников. Всегда бо изменяху, крестное целованье преступающе. Пятсот лет и четыре лета во святом крещении быша владоми великими князми рускими православными, ныне же последьнее время за 20 лет до скончания седмыя тысящи, начаша беситися, еже отступити от истиннаго православия в богомерское латынство. И тако великий князь, уповая на Бога, воополчився, поиде на них со всеми силами за их гордость и непокорство, не яко на християн, но яко на язычники и на отступников от православия.

Прииде же на Волок июня 24, в самый праздник Рождества Предотечева; в богоспасаемем же граде Москве остави сына своего, великаго князя Ивана, у негоже остави на Москве брата своего, князя Андрея Меншаго;[1155] в праздник же святых верховных апостолъ Петра и Павла прииде в Торжек.[1156] И ту приидоша к нему воеводы великаго князя тверскаго князь Юри Андреевич Дорогобужский да Иван Никитич Жито[1157] со многими людми на помощ великому князю на новгородцы. А изо Пскова прииде к великому князю в Торжек посланник, возвещая иже к Новуграду сами готови все. Великий же князь посла к ним, веляше им без закоснения ити к Новуграду. Сам же великий князь поиде ис Торжку; такоже и братия великаго князя кийждо от своих мест поидоша со многими людми разными пути к Новуграду; такоже и воеводы идяху, кийждо на кое место послан.

Пленение земли Новоградстей. Преже посланныи воеводы, князь Данило Дмитреевич Холмский и Феодор Давыдович, идуще по новгородским местом, идеже им повелено бяше, распустиша воя своя на многия места, поплениша и пожгоша и казниша без милости за их неисправление ко своему государю великому князю. И поидоша близ к Новуграду к реце к Шелоне.[1158] Бяше же земля новоградская озеры и болоты велми наводнена, и того ради в летняя времена рать конная не бывала на них никогдаже, ни от которыхъ великих князей прежних. И того ради лукавии навыкоша преже изменяти и, пролыгающеся, жили от осени и до зимы, таже и до весны; в лете же безо опасения пребываху наводнения ради земли их. Ныне же Божиим промысломъ их ради наказания и исправления тако изсше земля их, яко ни крапля дождя с небеси на землю их не бысть во все лето оно от месяца маия и до месяца септеврия, и от солнечнаго зноя вся земля их и блата иресхоша. Такову благодать дарова Богъ свыше благочестивому си слузе великому князю Ивану Василевичю всеа Русии, смиряя враги его под крепкую его руку, всуду бо везде ратнии полцы его ничимже неудержимо ганяху по всей земли новоградстей и воеваху невозбранно и скоты гнаху отвсюду непроходимыми месты и блаты, а все посуху.

Титла 7. Победа на новоградцы у Коростыни,[1159] и в Руси, ина Шелоне. Егда же услышаша людие новоградстии, яко сам великий князь грядет на них со многими силами, заняв всю их силу новоградскую от края до края, с великою и страшною грозою своего меча и огня, якоже древле речено бысть Иеремием о Навходоносоре, Вавилонстем цари:[1160] «От яждения грома колесниц его и от терзания кон его потрясеся земля»,[1161] такоже и зде показа Господь страсть и грозу великаго князя над лукавыми новогородцы, они же лестию послаша к немъ с молениему, еще себе опасения просяще. А все лжуще и неправду деюще: и в то же время послаша рать свою в судех езером Илмерем на предния полки, на воеводы великаго князя, иже бяху пришли на Коростыню и стояху на брезе у езера Илмеря, и бишася с ними. И поможе Богъ воеводам великаго князя: многих избиша, а инии в воде истопоша, а иных руками живых поимаша и самем им межь себя повелеша носы, и губы, и уши резати и отпущати их к Новуграду. И в той же день в Русе иная рать, пешая, множае первыя и сугубейши, приидоша рекою полою Илменем. Воеводы же великаго князя, и на тех пришед, побиша их.

О победе на новоградцы на Шелоне. Сами же воеводы поидоша к Демону граду. К ним же присла великий князь с Колма-езера, веля им ити за реку Шелоню сниматися со псковичи. А под Демоном стояти повеле князю Михаилу Андреевичю с сыном, князем Василемъ, и со всеми вои своими.[1162] Воеводы же великаго князя, яко приидоша к Шелоне-реце на брег, идеже брести ея, и тогда со другия страны реки тоя противу их прииде рать новоградская, многое множество, яко и ужаснутися полком великаго князя, понеже в мале бяху; прочая же, иже с ними воинства, не ведуще того, пленяху окрестная места Новаграда. А окаяннии изменницы новогородские — посадницы, и тысящские, и боляре, и купцы, и всякие ремесленицы, и весь народ гражан, совокупившеся всея их рати, якоже сами глаголют, четыредесят тысящ, и поидоша скоро многими силами на тех же воевод великаго князя на передовый полк — на князя Данила Голмскаго и на Федора Давыдовича. Воеводы же великаго князя, ихже в мале бяше, яко тысящ пять, супротивных же аще и многое множество видевше, не устрашишася, но надеющеся на Господа Бога и на Пречистую Его Матерь и на правду государя своего, поидоша скороустремително противу их, яко лви рыкающе, через реку ону великую, еяже сами новоградцы глаголют никогдаже тамо броду имущи, а сии не ищуще броду вси цели и здрави преидоша ея. Видев же сие новоградцы возмятошася и восколебашася, яко пьяни, а сии ускориша приити и стреляху их. И возмятошася под ними кони их и начаша бити их с себе. И тако вскоре побегоша, гоними гневом Божиим за свою их неправду и за отступление не токмо от великаго князя, но и от самого Господа Бога. Полцы же великаго князя погнаша по них яко 20 поприщ,[1163] колюще и секуще их. А инии бежаще и сами друг друга убивающе, кто кого можаше. Избиено же бысть их тогда по сказанию их яко 12 тысящ, живых же, изыманых руками, боле двою тысящ.

Изымании же посадницы их сии: Василий Казимир, Дмитрий Исаков Борецкой, Козма Григорьевъ, Яков Федоров, Матфей да Василей Селезневы, два сестричича Казимировы, Павел Телятев, Козма Грузов и прочих множество, на нихже збыстся пророческое слово, реченное, яко «пять поженет сто, а сто подвигнета тмы».[1164] Бежащим же им надолзе, и кони их под ними одхошася и метахуся с коней своих в воды и в болота и в лесы: ослепи бо их Господь, яко и земли своея не познаша, ниже пути ко граду своему ведуще, от негоже приидоша. Но блудяху по лесом, и идеже выходящим им из леса, и тако имаху их ратнии. А инии, ранении, по лесом блудяще, изомроша; а инии в водах истопоша. А котории с коней не сметашася, тех кони их ко граду принесоша, яко пьяных или яко спящих. А инии в оторопе град свой пробегоша, мняще, яко взят уже град их.

Воеводы же, князь Данило и Феодор, сождавшеся с воинством своим и ставше на костех, вострубиша, благодарение Богу и Пречистой его Матери приносяще, яко видеша вся воя своя здравы. И начаша воеводы глаголати поиманым у них новогородцем: «Что ради вы с толиким множеством вой своих нимало не постоясте, а наше мало воинство видяще?» Чюдо. Они же рекоша к ним: «Мы убо видехом вас бесчисленное множество грядуще на нас; еще же и иныя полки ведехом в тыл по нас прешедших; знамена же имут желты и болшие стяги, скипетры, и говор людский многъ и топот конский страшен. И тако ужас нападе на ны, и страх обят ны, и трепет вниде в сердца наша».

Бысть же сие месяца июля 14, в день неделный по рану, на памят святаго апостола Акилы.[1165] И по преславной той победе то же воинство великаго князя повоеваша много посад новогородский и многия власти и до немецково рубежа по реку по Неву.

И послаша к великому князю въ Яжолобицы, возвещающе такову преславну свыше от Бога дарованную им победу и вся подробну вышеписанныя мужества и храбрьства богохранимаго воинства его. О таковых писание глаголет: «Воин на брани за благочестие аще убиет, то не убийство вменяется».[1166] От святых отецъ, великаго Афонасия, якоже великий Афонасий ко Аммону-мниху в послании глаголет: «Чествований великих достойни суть, иже во брани храбръствовавшеи, и образы подобия их поставляти лепо есть, проповедающих храбръство их, яко убивают противныя им за целомудрие и за благоверие».[1167] Егда же сия слыша благочестивый великий князь Иванъ Василевич всеа Русии, возрадовася зело, хвалу воздая всесилному Богу и Пречистой его Матере, Пресвятей Богородице, и всем святым. У него же бяху тогда царевич Даняр и братия его, князи Георгий, Андрей, Борис Василевичи, и боляре их, и все воинство их. И бысть радость велия во всех. И тогда великий князь обещася поставити на Москве церковь во имя святаго апостола Акилы, еже и бысть, воеводы же, князь Данило и Феодор, — другую церковь, во имя Христова Воскресения.[1168] Из Нова же града тогда бяше у великого князя Лука Клементиев о опасе. Великий же князь дал им опас и отпусти его[1169] с Селищъ против Демона.

Князю же Михаилу Ондреевичю Верейскому и сыну его, князю Василю, стоящу тогда у Великаго Новаграда, им же воеводы новогородские и иже в Новеграде во осаде седящии сами с великим молением и поклонением предашася, не радяше ни о чем, но токмо единаго живота себе просяще, всего своего имения уступающеся; гражане же даша ему со града окупу сто рублев[1170] новоградскую. И тогда же к великому князю в Ыгнатичи прииде от пскович посадник Никита с Козмою с Корбьиным и сказаша, яко псковичи со всею землею своею изыдоша на его службу своего государя с воеводою со князем Василемъ Федоровичемъ и места новогородския пограбиша[1171] и пожгоша и многих людей новогородских овых оружию предаша, овых же огню.

Титла 8. Збытие пророчества преподобнаго Изосимы Соловецкаго.[1172] И того же месяца 24, на памятьсвятых мученикъ Бориса и Глеба, великий князь прииде в Русу и тамо посадников новогородских за их измену и отступление повелел казнити[1173] главною казнию: Дмитрия Исакова Борецкаго, и Василия Селезенева, и Еремия Сухощекова, и Киприяна Арзубьева, о нихже преже сего прорече преподобный Зосима, началникъ Соловецкий, якоже в житии его пишет. Бысть бо некогда обедовавшу ему у них, и виде их седящих на трапезе их во время обеда, а глав на плещу их не виде. И сия зря преподобный плакашеся и не ядяше, и учеником своим извести, яко за гордыню их отсечени имут быти главы их, еже и збыстся. Инии же мнози на Москву послани быша в темницу. Прочии же, не от славных рода, к Новуграду отпущени быша. Василия же Казимира, и Козму Григорева, и Якова Федорова, и Матфея Селезенева, и Козму Грузова, и Федота Базина и инех посла великий князь на Коломну и оковы повеле обложити их. Сам же великий князь поиде оттуда ко Илмерю езеру и прииде на место, зовомое Межу Берег и Коростын, въ 27 день того же июля месяца.

О брани на Двине.[1174] И в той день поможе Богъ воеводам великаго князя Василию Федоровичю Образцу да Борису Сдепцу, с нимиже быша устюженя и вятчане, всея же их рати токмо 4000 без тритцати человекъ, им же бой был на Двине со князем Василемъ Шуйским, с нимиже бысть рати 12 тысящ. Бысть же вышедшимъ имъ из суд, обои пеши, и начашася бити в третий час дни. Биша же ся и до захожения солнечнаго, и за руки емлюще сечахуся, и знамя у двинян выбиша, под нимже и триех знаменщиков убиша, и тако двиняне возмятошася. И бысть уже к вечеру, одолеша полки великаго князя и избиша множество двинян и заволочан, а инии истопоша. Князь же их ранен утече в ладицу и убежа на Колмогоры. Многих же живых руками яша, потом же и градки их поимаша. Великаго же князя рати убьено бысть ту 10 человекъ, прочии же вси Богом сохранени быша.

Титла 9. О нареченном владыце Феофиле и о новогородцех, како приходили к великому князю с челобитьемъ.[1175] В той же день приидоша из Новаграда на усть Шелони в судех езером Илмерем нареченный на архиепископьство Феофил с посадники и с тысящскими и с прочими градскими людми изо всех концовъ. И преже начаша бити челом боляром и воеводам великаго князя, да быша печаловалися братии великаго князя, а они бы печаловалися великому князю, с ними же бы вкупе и сами боляре печаловалися. Боляре же, шедше с ними, биша челом братии великаго князя. Братия же валикаго князя, князь Юри, и князь Андрей, и князь Борис, и князь Михаил Андреевич с сыном, и боляре их биша челом о них великому князю. Великий же князь прият моление их ради братии своея и боляр своих, умилосердися о них и повеле им приити к себе, очи свои видети. Они же, пришедше пред него, и ударяхуся о землю, молящеся и милости просяще о своем преступлении, яко безъ ума противишася ему, — да бы явил имъ милость свою, много пред нимъ согрешшим, и гнев бы свой возвратил от них, и да бы престал казнити их, не велел бы паче того грабити их и жещи и пленити. Благосердый же самодержец, великий князь, милосердова у них, показа им милость свою, прият моление их и утоли гнев свой, и в той часъ повеле престати жещи и пленити, и плен весь повеле собрати и отдати. Даша же тогда великому князю сребра 16 тысящ рублев новогородских числом, кроме братии великаго князя и князей и прочих боляръ и воевод всех. Земля же их вся пленена и пожжена и до моря, яко такова война не бе была на них от начала. Тогда же и Псковская вся земля от себе их же воевали. И посла великий князь по всех воевод своих, и по все воинство свое, и по пскович, идеже кто послан пленити земли новоградския, всем повеле к себе возвратитися. И мнози приидоша к нему на усть Шелони июля 30. И потом стоя ту на едином месте 11 день, управляя новогородцевъ; и дав им мир и любовь и милосердие и нареченнаго на архиепископьство Феофила почтив, отпусти во свой им град, с нимже и посадников, и тысящских, и прочих, иже с ним приходили. За ними же посла в Новград болярина своего Феодора Давыдовича привести весь Великий Новград к целованию от мала же и до велика и сребро на них имати. Он же, шед в Новград, сотвори тако, якоже повелено бысть ему.

Титла 10. О пришествии великаго князя от Новаграда на Москву. Богомудрый же благочестия ревнител, достохвалный супостатом победител и собрател Богом дарованнаго ему отечества началнейшаго, великий князь Иван Василевич, Владимерский, Новгородский и всея Росии самодержец, возвратися оттуду к Москве с великою победою месяца августа 13, такоже и вся братия его, и князи, и боляре, и вси воеводы, и все воинство их, со многою корыстию. В лета же 6980, месяца септеврия 1, великий князь прииде во славный свой град Москву,[1176] победивъ супостаты своя, казнив противящихся ему и не хотящих повинутися ему жестоких отступников-новоградцев, ихже всех помощию Божиею приведе во всю свою волю, и многое богатство получи, и велику славу приобрете; егоже похвалами сретаху многобесчислении народи московстии, славнии и безславнии. Благородный убо сынъ его великий князь Иван и брат его князь Андрей Менший и прочии князи и боляре, и велможи, и гости, и купцы, и лучшии людие сретоша его месяца августа 31 день, идеже обнощевъствовати ему. Прочии же народи — овии за семь верстъ сретоша его, пешии же — ближе. Святейший же Филип, митрополит всеа Русии, срете его со кресты со всем освященным собором близ Великия церкви на площади града. И бысть радость велия всемъ людем державы его. (...)

Глава 15. О чюдесном зачатии и рождении великаго князя Василия Ивановича,[1177] всеа Русии самодержца. И тако ему от Бога прославлену и благоденствено царствующу; дарова же ему Богъ и чадородие доволно, — от первыя ему сожитницы, от великия княгини Марии, дщери великаго князя тверскаго, родися ему сынъ, великий князь, тезоименитый Иван, зовомый Младый, и от вторыя же сожитницы его, великия княгини царевны Софии,[1178] родишася ему три дщери, изрядна сына бо тогда не успе родити ни единого. Великий же князь Иван и его великая княгини София о сем не малу скорбь имяху и Бога моляху, дабы даровал им сынове родити в наследие царствию своему, еже и получиша. И сего ради некогда сия христолюбивая великая княгини Софья, от великия веры и от сердечнаго желания, по благому совещанию благочестиваго си супруга, самодержавнаго великаго князя Ивана Василевича всеа Русии, трудолюбно потщася пеша шествовати с Москвы во преименитую великую обител Пресвятыя и Живоначалныя Троицы и великаго светилника, преподобнаго чюдотворца Сергия, помолитися о чадородии сынов. Идуще же ей и доиде монастырьскаго села, Клементиева зовома. Оттуду же исходящу ей во удол, иже близ самые обители, и внезапу зрит очивесть во стретение градуща священнолепна инока, егоже позна по образу быти преподобнаго чюдотворца Сергия, имуща в руце отроча младо, мужеск пол, егоже напрасно вверже в недра великой княгине, и абие невидим бысть. Она же от такова необычна видения вострепета и начат изнемогати и к земли прекланятися. Сущии же с нею жены велможския рукама поддержаша ю и сами велми ужасошася, не ведуще, что случися ей. Она же, седши и рукама в пазусе своей ища вверженаго ей отрочати, его не ощути. И абие уразумеша посещению быти великаго чюдотворца Сергия. И укрепися на нозе свои, и благонадежно и здраво прииде в монастырь, и доволно молитвова и целбоносныя мощи преподобнаго Сергия любезно целова, умильно припадая к честней раце его, надежу имея получити егоже прошаше; и братию любочестными брашны учреди, и с радостию возратися, отнюдуже прииде.

И от того чюдеснаго времени зачатся во чреве ея богодарованный наследник Русскому царствию. Подобну времени достигшу, и родися благонадежный сынъ, великий князь Василий-Гаврил, в лето 6986, месяца марта въ 25, в самый праздник Благовещения Пресвятыя Богородицы, въ 1 час нощи. Месяца же априля, в неделю цветоносную,[1179] и святым крещением просвещен бысть в церкви обители Святыя Троицы у чюдотворивых мощей преподобнаго чюдотворца Сергия, о немже довлеет быти особному сказанию. Сия же повесть явлена бяше митрополитом Иоасафом всеа Русии,[1180] — еже он слыша от устъ самого великого князя Василия Ивановича, всеа Русии самодеръжца. (...)

ПЕРЕВОД

ОРИГИНАЛ

Сему христолюбивому государю, великому князю Василию Ивановичю всеа Русии, благочестно царствующу и добре правящу хоругви Росийския земли, скипетродержание кореноплоднаго их отечества, извечнаго, Богом утверженнаго их наследия, всячески везде Богу поспешествующу ему и от всех враг, видимых и невидимых, избавляя его и на супротивныя помагая ему, и крепляя его, и окружныя страны покаряя ему, овы — миромъ, непокаривыя же мечем. И всюду Богомъ прославляем, якоже онъ Бога прослави; и велий подвигъ полагая, еже бы утвердити правду в людех; и сего ради всегда царское его сердце и ум бдя и мудръствуя, окормляя всех опасне во благозаконии, безаконнии же потоки крепце отганяя, да не погрязнет карабль великаго его державства в волнах неправды. Такова бяше многопопечителная его царева душа: по подобию зерцала всегда исчищается и божествеными лучами выну облистаема и вещми разсужения оттуду научается, якоже негде пишет: «Иже убо существом телесным равен есть человеком царь, властию же достойнаго его величества приличен Вышнему, иже надо всеми, Богу: не имат бо высочайша себе на земли, непреступим убо человеки высоты ради земнаго царствия, благословим же бывает получения ради горняго Царствия. Якоже око телеси водрузися, сице и царь в мире устроися от Бога дарованным ему поспешением к полезным: да промышляет убо о человецех и сам во благих да пребываетъ, во злых же да не претыкается».[1181] Поистине убо царь нарицашеся иже царствуя над страстьми и сластем одолевати могий, иже целомудрия венцем венчанный и порфирою правды оболченый. Тако убо бысть и сий благочестивый царем царь великий князь Василий, истовый вож, умный правител, вседоблий наказател, истинный кормчий, изящный предстател, молитвеник крепок, чистоте рачитель, целомудрия образ, терпения столпъ, князем руским и боляром, и прочим велможам, и рядником, и чиновником, и воином, и всем людем еже о благочестии крепкий поборник, архиереем же и всему освященному собору благоразумный соглаголник и всем притекающим к нему, яко ко источнику благопотребну.

Бяше же сердцем смирен, житием же высок, кроток взором, воздержанием сияя, почтен Божиею благодатию. Понеже Бога чтяше, и Богъ почти его и превознесе имя его на земли, всех бо любляше и всем любим бяще, и вси к нему припадающе, не токмо ближнии, но и далнии, еже бы рещи, от Синая и Палестины, Италия же и Антиоха, и от всея подсолнечныя хотяще его токмо видети[1182] и слово его слышати. Прочая же его благодеяния кто возможет подробну писати! Якоже пишет Богослов о саламандре, некоем животне, иже своим естеством огнь погашает, оно же невредимо пребывает,[1183] такоже и сий самодержавный государь Василий огнь безбожный погашаетъ; и якоже Кафос, река сладкая, аще и сквозе пучину морскую идет, и своея сладости никакоже не погубляя,[1184] тако и сий боголюбивый самодержец от моря морскаго ничимже не вредися, Богу его хранящу премудрости ради его умныя. Наипаче же всего всегда попечение о души своей имея, многим тщанием подражая богомудрому своему житию святаго и праведнаго своего прародителя, достохвалнаго великаго князя Димитрия Ивановича Донскаго; на престоле убо царьском седяй и землю Русскую управляя, а сердце свое яко пещеру имеяше; царскую багряницу и венец ношаше, в ризы же чернеческия всегда желаше облещися, еже и получи последи. О таковом же велицем деле имяше советников, избранных во иночестве духовных мужей, иже из могущих царское его душевное таинство хранити и желание сердца его деломъ исполнити на ползу души его, еже и бысть. С ними же часто духовную беседу простираше и о души своей умышляше, како и коим временем быти ему иноку: всегда бо памят смертную во уме имея и страхом Господнимъ выну огражаяся, и еже в житии сем, яко человекъ, согреши, и сия милостынями и слезами и честным покаянием омывая. И тако готовляшеся очищенною душею предстати Богу, к немуже всегда ум свой неотлучен имея и до последняго издыхания. И в таковом благоумии некогда, яко Божественым мановением, начат уразумевати, яко близу быти отшествию его от мира сего, и тогда начат подвижнейше быти, всячески тщашеся вместо земнаго царствия Небесное получити.

Бысть же яко за десят седмиц дней до отшествия его Богу: бывшу ему со своею великою княгинею Еленою[1185] и со благородными чады во преименитой обители Живоначалныя Троицы на памят великаго в преподобных чюдотворца Сергия, и празднова по чину, и ту сущую братию учреди, и оттуду прииде на Волок Ламский,[1186] и доиде села своего Озерецкаго, и тамо, яко некоим от Бога посещением, явися на нозе его знамя болезнено. И тогда наипаче внимаше себе, яко приближается ему пременение от маловременнаго сего жития в вечный живот и во блаженный покой. И от того времени усерднейши простирашеся умными молитвами к Богу. Врачеве же велми прилежаху о нем, и ничтоже успеша. И прииде на Волок в болезни велицей. Тогда же на Москве и на Волоце и во всей области Руския земли мнози людие видеша в нощи за мало дней преже праздника великомученика Дмитрия[1187] множество звезд спадоша с небеси и, яко дождевныя туча, проливахуся на землю. Видя же себе великий князь велми изнемогаема от болезни, и повеле вести себя ко Пречистой Богородице в Иосифов монастырь[1188] помолитися с великою нужею. Отнюду же и на Москву прииде. И тако изволением Божиим аще и крепце болезнуя, но обаче адамантьская его царева душа крепчайшее благодарение, и прилежныя молитвы, иже к Богу, непрестанно бяху во устех его.

И месяца декабря 3 день, в среду, повеле духовному си отцу, благовещенскому протопопу Алексию,[1189] служити Божественую литоргию и принести к себе святое причастие. Бысть же тогда дивно чюдо, еже сотвори Господь по истинному его благоверию: прежде бо ни на едину страну не може превратитися, егда же принесено бысть к нему святое причастие, и тогда воста сам на нозе свои и со многим благоговением и со слезами причастися Пречистаго Тела и Крови Христа Бога нашего. И пакы возлеже на одре своем. Тогда же прииде к нему Троецкий, Сергиева монастыря, игумен Иоасаф,[1190] емуже повеле неотлучатися с Москвы. И повеле церковному освященному собору освятити и помазати себе святым маслом во имя Господне. И сему совершившуся, призва к себе Данила, митрополита всеа Русии,[1191] и братию свою, и боляр своих избранных и дьяков и повеле писати духовную грамоту и завет о управлении царствия сынови своему и наследнику. Сам же неуклонно желаше во иноческий образ облещися. Митрополиту же с клятвою завеща, глаголя: «Вем, яко никтоже хощет, да бых азъ инок был. Ты же, отче, не устыдися никогоже, но сотвори по воли Божии инока мя быти по обещанию моему, аще и грешен есмь». Таже яко в сон тонок сведен бысть и пояше сам: «Аллилугия, аллилуия, слава тебе, Боже». И абие возбнув, глаголаше: «Яко Господеви годе, тако и бысть. Буди имя Господне благословено отныне и до века».

И повеле принести к себе Богом дарованнаго ему сына и царя и великаго князя Ивана, еще ему тогда велми детску сущу, яко триех лет и триех месяцъ.[1192] И мало восклонся на одре своем, и, слезы от очию, яко струя, испущаше, начат благословляти его, возлагая на него крестъ злат, глаголя: «Сим святым животворящим крестом великий чюдотворец Петръ митрополит благословил прародителя нашего великаго князя Ивана Даниловича и всех иже от чреслъ его великих князей всеа Росии и до насъ. Тем же благословением благословляю и аз тебя, сына моего. Еще же благословляю тя благословением нашего же прародителя великаго князя Владимера — Манамашим честным крестом от самого Животворящаго Древа, на немже нашего ради спасения волное распятие претерпе Христос Богъ нашъ. Сего же честнаго креста непобедимая божественая сила да будет ти твердое оружие и всюду светлая и преславная победа на вся враги, видимыя и невидимыя. К сим же приими и венец царский Манамаш, и диядиму, и жезл, и прочую утвар царскую Манамашу,[1193] имже мы великии князи венчаваеми на великое самодержъство Росийскаго царствия. Приими убо сие благословение царскаго достояния, о, благое мое и долгожеланное чадо! Аще и велми юн еси, но обаче благодатию всесилнаго Бога, преспевая возрастомъ, самодержавно царствуй вместо мене, отца твоего, благочестно управляя скипетрокрестоносныя хорругви всего Росийскаго царствия, извечнаго нашего отечества. И да будеши благословен по пророчеству великаго святителя и чюдотворца Петра, митрополита всеа Русии, благословением благостынным свыше от вседержительныя руки милосердаго Господа человеколюбца Бога, егоже неизреченная благодать и премногая милость, и Пречистые Богородицы, всегда неотступна да будет с тобою; и арханггельская помощ и ограждение, и богоприятныя молитвы святых великих руских чюдотворцев и всех святых, и родителское благословение и молитва да поспешествует ти везде во всяко дело благо на многа лета, и семени твоему в роды и роды, от ныне и до века». И тако благослови его, целуя, со слезами и отпусти его во своя ему полаты.

По том же и сама великая княгиня прииде к самодержавному си супругу, плачющи горко, огненыя слезы испущая, умилныя глаголы жалостно вещаше. Он же, мало утешив ся краткими словесы, и повеле престати ей от плача. И ту благослови и другаго сына своего, князя Георгия,[1194] еще тогда младенца единолетна, и возложи на него крестъ злат Паисейской,[1195] и завеща ему в наследие град Углеч и прочая грады и власти. Вся же правления Росийскаго царствия завещевает державствовати и по Бозе устраяти и разсужати с сыном своим, царемъ и великим князем Иваном, дондеже от младости устрабится, матери его, а своей великой княгине Елене: ведяше ея боголюбиву и милостиву и правдиву, мудру же и мужествену, и сердце ея всякаго царскаго разума исполнено. Не хотящи же ей отити от него, он же сотвори с нею прощение, и последнее целование дав ей, и абие повеле ю отвести к царским своим чадом. Самъ же самодержавный, видя себе последнее изнемогающа, и повеле себе пострищи во иноческий образ по прежнему его завещанию, и посла по иноческое одеяние старца своего Мисаила Сукина.[1196] Вопрошаше же, аще есть на Москве Кирилова монастыря игумен, понеже тщание его бяше от многа времени, еже бы ему пострищися в Кирилове монастыре. И не бяше тогда Кириловскаго игумена на Москве, и посла по Троецкаго Сергиева монастыря игумена Иоасафа. Повеле же у себе пети каноны диякомъ крестовым.[1197] Таже повеле глаголати и молитву на исход души. И тогда яко усну, и абие возбну и, яко некое видение виде, глаголаше некая благонадежная словеса. Бяху же у него предпоставлены многия снесеныя чюдотворныя образы. И ту бяше образ святыя великомученицы Екатерины,[1198] на нюже зря неуклонно и радостным лицем глаголаше: «О, госпоже великомученице Екатерино! Уже время есть нам царствовати!» И сия третицею глагола. Принесоша же к нему и мощи святыя Екатерины. Он же ко образу ея и к мощем любезно приложися и рукою десною прикоснуся, тогда бо тою рукою болезнуя бяше. И потом к митрополиту рече: «Что, отче, косниши? Время уже настоит, постригите мя! Давно бо того желаю». И повеле принести святое причастие и близу себе держати, и начат рукою креститися и глаголати: «Аллилугия, аллилуия! Слава тебе, Боже!» Таже глаголаше, от икосов акафиста избирающе словеса.[1199] И, паки прекрестився рукою, глаголаше: «Радуйся, утроба Божественаго воплощения!»[1200] К сим же прирече: «Ублажаем тя, преподобне отче Сергие, и чтем святую память твою, наставниче иноком и собеседниче ангелом!»[1201] Велми же изнемогаше, и приближашеся конец жития его, и во иноческая одеяти себе веляше, и непрестанно зря на образ Пречистыя Богородицы, творя крестное знамение на лице своем, руку ему поддержаше болярин.

Принесену же бывшу чернеческому одеянию старцом Мисаилом, и хотяху пострищи самодержца. И не дадяху князь Андрей[1202] и боляре, им же запрети митрополит неблагословением. И повеле начати службу постригания Троецкому игумену Иоасафу. Сам же митрополит постриже его и претвори имя ему Варлаам. Бяху же ту и инии иноцы, с нимиже преже того мудръствова самодержец о души своей. И абие причастиша его Святых Таин, животворящаго Тела и Крови Христа Бога нашего. И тогда просветися лице его, яко свет, вкупе же и душа его с миром отиде к Богу, в лето 7042, месяца декабря в 4 день, на памят святыя мученицы Варвары, в начале третягонадесят часа нощи четвертъку. Самодержствова по отцы 32 лета, всех же лет поживе 55 и осмь месяць. Вместо же смрада, иже бысть от болезненаго знамени на нозе его, исполнися храм благоухания. О нем же бысть тогда во всех людех плач великъ и рыдание и скорбь неутешна.

Братия же великаго князя, и боляре, и дворяне, и прочии вси в той же час при митрополите крестъ животворящий целоваша, еже служити им великому князю Ивану Василевичю всеа Русии, якоже и отцу его и деду, и всяко дело благо промышляти им о нем и о всемъ царствии его безо всякого ухищрения и лукавства. Благородное же царское тело великаго князя-инока Варлаама взяша иноцы Троецкие и Иосифовские и несоша в соборную церковь Святаго архистратига Михаила, и ту погребен бысть честно, идеже отец его и дед и прочии прародителие их. В него же место царствова богодарованный его сынъ и наследник, боговенчанный царь и великий князь Иван, всею державою Российскаго царствия, о немже лепо есть особной степени вчинитися. (...)

ПЕРЕВОД

Сей благочестивый государь, великий князь всея Руси Василий Иванович, благочестиво царствовал и благополучно правил хоругвями Русской земли, держал скипетр коренного и плодоносного их отечества, извечного, Богом укрепляемого их наследия, и Бог везде всячески поспешествовал ему и от всех врагов, видимых и невидимых, избавлял его и помогал <побеждать> ему противников, и укреплял его, и покорял ему соседние земли, одни — миром, а непокорных — мечом. И повсюду Бог прославлял его, ибо и он прославлял Бога; и сильно он подвизался, чтобы утвердить правду в народе; ради сего царское его сердце и ум всегда бодрствовали и мудрствовали, окормляя усердно всех в благих законах, потоки же беззакония твердо отгоняя, чтобы не погряз корабль великой его державы в волнах неправды. Такова была многопопечительная царская его душа: наподобие зеркала она всегда была чиста и, осиянная всегда божественными лучами, научалась оттуда пониманию вещей, как негде писано: «Существом плотским равен людям царь, величием же подобающей ему власти похож на Всевышнего, стоящего над всеми Бога, ибо не имеет никого, кто выше его на земле, недоступен людям из-за высоты земного царства, благословляется же ради стремления получить горнее Царство. Как око создано для тела, так и царь Богом в мире поставлен дарованной ему <властью> споспешествовать полезному: да заботится о людях и сам в добре пребывает, во зло же не оступается». И воистину называется царем тот, кто царствует над страстями и может одолеть соблазны, кто увенчан венцом целомудрия и облечен в порфиру правды. Таким был и сей благочестивый царь царей великий князь Василий, истинный предводитель, умный правитель, вседоблестный наставник, истинный кормчий, искусный ходатай, крепкий молитвенник, блюститель чистоты, пример целомудрия, столп терпения, для русских князей, бояр, и других вельмож, сановников, рядовых граждан, воинов и всех людей крепкий поборник благочестия, архиереям же и всему священному собору мудрый собеседник, как и для всех, кто прибегал к нему, как к благодатному источнику.

Был он сердцем смирен, а житием высок, кроток видом, сиял воздержанием, почтенный Божией благодатью. Чтил он Бога, потому и Бог его почтил и превознес имя его на земле, ибо всех он любил, и все его любили, и все к нему припадали, не только ближние, но и дальние, как говорится, от Синая и Палестины, Италии и Антиохии и со всей поднебесной все только и желали его увидеть и слово его услышать. Прочие же благие его деянья кто сможет подробно описать! Как пишет Богослов о саламандре, некоем животном, что плотию своей огонь угашает, само же оно невредимым остается, так и сей самодержавный государь Василий огонь безбожия угашает; и как Кафос, сладкая река, хотя и сквозь морскую пучину проходит, но своей сладости никак не теряет, так и сему боголюбивому самодержцу нет никакого вреда от моря, ибо хранит его Бог за великую его мудрость. Всего же более всегда он пекся о своей душе, со многим тщанием подражал богомудрому житию святого и праведного своего прародителя, достохвального великого князя Димитрия Ивановича Донского; на престоле царском сидел и Русскою землею правил, а сердце свое держал как <иноческую> пещеру; носил царскую порфиру и венец, а всегда желал в чернеческие ризы одеться, что под конец и получил. В великом таковом деле были у него советники, избранные среди иноков духовные мужи, из способных тайны царской его души хранить и желание сердца его на деле исполнить на пользу его душе, что и сделалось. С ними часто вел он духовные долгие беседы и замышлял о своей душе, как и в какое время стать ему иноком, ибо всегда он держал в уме память смертную и Господним страхом постоянно ограждался, и что, будучи человеком, в этой жизни согрешил, то милостыней и слезами и честным покаянием отмывал. И так готовился он с очищенной душою предстать пред Богом, от которого не отлучался своим умом и до последнего вздоха. И в таковом благом состоянии ума однажды, как по Божественному мановению, начал понимать, что приближается его отшествие от сего мира, и тогда стал еще больше подвизаться, всячески стараясь получить вместо земного царствия Небесное.

И было недель за десять до отшествия его к Богу: был он вместе со своей великой княгинею Еленою и с благородными чадами в знаменитой обители Живоначальной Троицы в <день> памяти великого среди преподобных чудотворца Сергия, и праздновал по чину, и пребывавшую там братию угостил, и пошел оттуда к Волоколамску, и дошел до своего села Озерецкого, и там, как по некоему Божьему попущению, появился на его ноге болезненный знак. И тогда особенно сильно вслушался он в себя и понял, что приближается его переход от быстротечной сей жизни к вечному житию и блаженному упокоению. И с того времени стал он еще усерднее устремляться мысленными молитвами к Богу. Врачи же сильно заботились о нем, но нимало не преуспели. И пришел он на Волок в великой болезни. Тогда в Москве и в Волоколамске и во всех пределах Земли русской многие люди видели в ночи не за много дней до праздника великомученика Димитрия, как много звезд падало с неба и, словно тучи дождя, проливались на землю. И великий князь, видя, что сильно изнемогает он от болезни, повелел везти себя к Пречистой Богородице в Иосифов монастырь, помолиться с трудом великим. А оттуда пришел он в Москву. И хоть он по Божьему изволению так сильно болел, но зато по-адамантски крепкая царская его душа еще сильнее <возносила> благодарность Богу, и прилежные молитвы были постоянно на его устах.

И в третий день декабря месяца, в среду, повелел он духовному своему отцу, благовещенскому протопопу Алексию, служить Божественную литургию и принести к себе святое причастие. И сделалось тогда дивное чудо, что сотворил Господь по истинному его благоверию: прежде не мог он и на бок повернуться, а когда было принесено к нему святое причастие, тогда встал он сам на свои ноги и с великим благоговением и со слезами причастился Пречистого Тела и Крови Христа Бога нашего. И снова возлег на своем одре. Тогда же пришел к нему Троицкий, Сергиева монастыря, игумен Иоасаф, которому он повелел не отлучаться из Москвы. И повелел он церковному освященному собору освятить и помазать себя святым маслом во имя Господа. И когда это совершилось, призвал к себе Даниила, митрополита всея Руси, и своих братьев, и избранных своих бояр и дьяков и повелел писать духовную грамоту и завещание об управлении царством своему сыну и наследнику. Сам же неуклонно желал облечься в иноческий образ. И говорил митрополиту, заклиная его: «Знаю я, что никто не хочет, чтобы я был инок. Но ты, отче, не устыдись никого, а сделай так, чтобы по воле Божьей я стал иноком по моему обету, хоть я и грешен». Затем будто в сон легкий отошел, а сам пел: «Аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже». И внезапно пробудившись, сказал: «Как Господу угодно, так и стало. Буди имя Господне благословенно отныне и до века».

И повелел он принести к себе дарованного ему Богом сына, царя и великого князя Ивана, был он тогда совсем ребенком, около трех лет и трех месяцев. И слегка приподнявшись на своем одре, и, точа слезы из очей, как струи, стал его благословлять, возлагая на него золотой крест, со словами: «Сим святым животворящим крестом великий чудотворец митрополит Петр благословил нашего прародителя великого князя Ивана Даниловича и всех происшедших от него великих князей всея Руси вплоть до нас. Тем же благословением благословляю и я тебя, сына моего. А еще благословляю я тебя благословением нашего же прародителя великого князя Владимира — Мономаховым честным крестом из того самого Животворящего Древа, на котором нашего ради спасения по своей воле претерпел распятие Христос Бог наш. И сего честного креста непобедимая божественная сила да будет крепким тебе оружием и <принесет> повсюду светлую и преславную победу на всех врагов, видимых и невидимых. Прими к этому и царский венец Мономахов, и диадему, и жезл, и прочие царские Мономаховы регалии, чем мы великие князья венчаемся на великое самодержавное Российское царствование. Прими же это благословение царским достоянием, о, благое мое и долгожданное чадо! Хоть ты и очень юн, но по благодати всесильного Бога, взрастая летами, самодержавно царствуй вместо меня, твоего отца, благочестиво правя скипетрокрестоносными хоругвями всего Российского царства, извечно нашего отечества. И да будешь ты благословен по пророчеству великого святителя и чудотворца Петра, митрополита всея Руси, благим благословением свыше от всемогущей руки милосердого человеколюбца Господа Бога, чья неизреченная благодать и премногая милость — также и Пречистой Богородицы — неотступно всегда да будет с тобою; архангельская помощь и заступление, и богоприятные молитвы святых великих русских чудотворцев и всех святых, и родительское благословение и молитва да споспешествуют тебе везде во всяком благом деле, также и твоему потомству из рода в род, отныне и до века». И так благословил он его, целуя, со слезами и отпустил его в его палаты.

После этого пришла к своему самодержавному супругу и сама великая княгиня, горько плача, точа огненные слезы, умилительные слова жалостно вещая. Он же, немного утешившись ее недолгой беседой, повелел ей перестать плакать. И благословил тут и другого своего сына, князя Георгия, тогда еще годовалого младенца, и возложил на него золотой Паисиевский крест, и завещал ему в наследство город Углич и другие города и области. Все же управление Российским царством он завещает держать и строить по-Божески в совете с сыном своим, царем и великим князем Иваном, покуда он не повзрослеет, его матери, а своей великой княгине Елене: ибо знал, что она боголюбива, милостива и справедлива, мудра и мужественна, и что сердце ее всяческого царского разумения исполнено. Не хотела она отойти от него, он же, испросив у нее прощение, дал ей последнее целование и тотчас велел отвести ее к царским своим чадам. Сам же самодержец, видя себя вконец изнемогающим, повелел постричь себя в иноческий образ по старому своему завету и послал за иноческим одеянием старца своего Мисаила Сукина. Спрашивал он, нет ли в Москве игумена Кириллова монастыря, ибо с давних времен было у него желание постричься в Кириллове монастыре. Но тогда не было Кирилловского игумена в Москве, и послал он за игуменом Троице-Сергиева монастыря Иоасафом. У себя же повелел петь каноны крестовым дьякам. Повелел затем говорить и молитву на исход души. И тогда как будто уснул, и внезапно пробудился, и, словно увидев какое-то видение, стал говорить с надеждой некие благие слова. Было же принесено к нему и пред ним поставлено много чудотворных образов. И был там образ святой великомученицы Екатерины, на которую он неотрывно взирал и с радостным лицом говорил: «О, госпожа великомученица Екатерина! Настало время нам царствовать!» И проговорил это трижды. Принесли к нему и мощи святой Екатерины. И он к образу и мощам ее с любовью приложился и правой рукой коснулся, болела у него тогда та правая рука. И потом сказал митрополиту: «Что, отче, медлишь? Время уже пришло, постригите меня! Ведь давно я этого желаю». И повелел принести святое причастие и держать подле себя, и стал креститься рукою и говорить: «Аллилуия, аллилуия! Слава тебе, Боже!» Затем стал говорить, избирая слова из икосов акафиста. И, снова перекрестившись рукой, сказал: «Радуйся, утроба Божественного воплощения!» И к этому добавил: «Ублажаем тя, преподобне отче Сергие, и чтем святую память твою, наставниче иноков и собеседниче ангелов!» Слабел он сильно, и приближалась кончина его жизни, и приказал он одеть себя во <все> иноческое, и непрестанно взирал на образ Пречистой Богородицы, лицо свое осеняя крестным знамением, а руку ему поддерживал боярин.

Когда принесено было чернеческое одеяние старцем Мисаилом, хотели постричь самодержца. Но стали не давать князь Андрей и бояре, а митрополит запретил им, <грозя> неблагословением. И повелел митрополит Троицкому игумену Иоасафу начать службу пострига. И постриг его сам митрополит, и переменил имя ему на Варлаама. Были же там и другие иноки, с кем прежде рассуждал самодержец о своей душе. И наконец причастили его Святых Таин, животворящего Тела и Крови Христа Бога нашего. И тогда просветлело его лицо, будто <озарилось> светом, и одновременно с тем отошла с миром его душа к Богу, в год 7042 (1533), декабря месяца в 4-й день, на память святой мученицы Варвары, в начале 13-го часа ночи, в четверг. Самодержавно правил он после своего отца 32 года, всего же прожил он 55 лет и восемь месяцев. И вместо смрада, что исходил от больной язвы на его ноге, наполнился храм благоуханием. И был тогда о нем во всем народе великий плач и рыдание и скорбь неутешная.

И великого князя братья, и бояре, и дворяне, и все другие <люди> в тот же час целовали при митрополите животворящий крест, чтобы служить им великому князю всея Руси Ивану Васильевичу, как и отцу его и деду, и творить им всяческие благие дела для него и для всего его царства безо всякой хитрости и лукавства. А благородное царское тело великого князя-инока Варлаама взяли Троицкие и Иосифовские иноки и внесли в соборную церковь Святого архистратига Михаила, и там был он погребен честно, где отец его и дед и прочие их предки. Вместо же него стал царствовать над всей державой Российского царства дарованный Богом сын его и наследник, боговенчанный царь и великий князь Иван, о ком особой степени быть учиненной подобает. <...>

ОРИГИНАЛ

Глава 7. О преставлении великия княгини Елены, и о крамолах болярских, и о митрополитех. Благоверная же великая княгиня Елена по преставлении супруга своего великаго князя Василя Ивановича всеа Русии державствова всем Росийским царствием с сыном своим великим князем Иваном Василевичем четыре лета и четыре месецы и к Богу отиде в лето 7046, месяца априля въ 3, в среду пятыя недели Великаго поста; и положена бысть в церкви Христова Вознесения в монастыри внутри града Москвы, идеже лежат прочие великие княгини.[1203] Сыну же ея великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии младу оставшуся на отческом царствии, осмому лету тогда наставшу от рожения его. И тогда, грех ради наших, благонадежнии боляре великаго князя и прочии велможи, яко благополучно и самовластно время себе улучивше, и изволиша собрати себе множество имения. И тако, вражиим наветом, и вместо еже любити искреняго, яко себе, в ненависть уклонишася: кийждо себе различных и высочайших санов желаху, инии же и получаху, но обаче на мало время. И нача в них быти самолюбие и неправда и желание на восхищение чужаго имения. И воздвигоша велию крамолу между себе,[1204] и властолюбия ради друг друга коварствоваху, и не токмо в заточение посылаху или в темницах затворяху и юзами облагаху, но и самой смерти предаваху, навыкше господоубийственому совету, якоже выше речено бысть о царьских отраслех, о князе Юре и Андрее Ивановичех.[1205] Такоже и на своих другов востающе, и домы и села их себе притяжаша, и сокровища своя наполниша неправеднаго богатства. Не токмо же между собою сие содеваху, но и великому христоподобному архиерейску превысочайшаго святительства приразишася своея ради межуусобныя крамолы: митрополита Данила с митрополии сведоша[1206] во Иосифов монастырь, в него же место поставлен бысть на митрополию Иоасаф, игуменъ Сергиева монастыря. По триех же летех и той изгнан бысть от престола своего[1207] и в Кирилов монастырь послан бысть, и оттуду же в Сергиев монастырь. И бысть престолу росийския митрополия приемник дивный во святителех Макарие,[1208] архиепископъ Великаго Новаграда и Пскова. И якоже преже сего, тако и по сих, многа бяше междуусобная крамола в болярех и несытное мздоимство даже и до самого возраста великаго князя.

Глава 8. О поставлении на царство и брак царя и великаго князя. Дондеже великий княз и царским венцем венчася рукою того же преосвященнаго Макария, митрополита всеа Русии. (...)

ПЕРЕВОД