Биологическая война (Часть 1)

1.1. Развитие представлений о природе биологических ядов

Античные мифы. Ядовитые грибы. Ведение войны. Змеи. Умопомешательства. Средние века. Поиски ядов.

Случайное использование в пищу ядовитых растений и грибов, укусы ядовитых животных и насекомых, с незапамятных времен очертили круг токсических биологических субстанций.

Античные мифы. При их анализе обращает на себя внимание следующее. Почти во всех мифах речь идет об использовании для убийств людей и богов реально существующих зоотоксинов. В зависимости от имеющихся возможностей для их введения жертве (в мифах всегда излагаются реально осуществимые способы), античные боги используют токсины, активные при парэнтеральном введении, либо обладающие кожно-резорбтивным действием. Источником яда в большинстве мифов обычно называется убитая Гераклом Лернейская гидра (второй подвиг героя) — гигантская змея, обитавшая в болоте и пожиравшая окрестные стада.

Стрелой, отравленной ядом Лернейской гидры, Геракл убил стоглавого дракона Ладона, охранявшего золотые яблоки в саду гесперид — дочерей Атланта, живших в сказочном саду, где росла яблоня, приносившая золотые плоды. Бессмертный кентавр Хирон, случайно раненный отравленной стрелой Геракла, страдая от мук, жаждал смерти и отказался от своего бессмертия в пользу Прометея. Гостеприимно принявший Геракла у себя в пещере кентавр Фолос погиб по недоразумению. Он уронил себе на ногу стрелу Геракла, пропитанную ядом Лернейской гидры, и умер.

В конце концов, и сам Геракл погиб от этого яда. А дело было так. Кентавр Несс, уцелевший после победы Геракла над кентаврами, нашел себе спокойную работу лодочника и переправлял за плату путников через реку Эвен. Переправляя жену Геракла Деяниру, он не удержался в дозволенных лодочнику рамках и посягнул на ее честь. Геракл с большого расстояния ранил его стрелой, отравленной ядом Лернейской гидры. Перед смертью коварный Несс, бывший, благодаря характеру своей деятельности, в курсе всех слухов и сплетен, ходивших по Греции, посоветовал Деянире собрать его кровь, которая якобы поможет ей чудодейственно сохранить любовь Геракла. Дея-нира так и поступила. Боясь, что Геракл покинет ее ради своей любовницы Иолы — дочери убитого Гераклом эхалийского царя Эврита, она прислала ему хитон (нижняя одежда из льняной ткани, имевшая вид сорочки), пропитанный отравленной кровью Несса. Надетый хитон тут же прирос к телу Геракла. Яд стал проникать сквозь кожу, причиняя ему нестерпимую боль. После чего Геракл разжег костер на горе Этна и взошел на него, пламя вознесло его на Олимп.

Однако что же могла представлять собой Лернейская гидра? В мифах она описывается как змея, но на древних изображениях схватки Геракла с Лернейской гидрой она мало чем отличается от известных нам пресноводных гидр, представителей кишечнополостных животных. Их характерной особенностью является наличие стрекальных клеток (нематоцист), вырабатывающих ядовитый секрет и служащих для умерщвления добычи и защиты от врагов. Эти секреты вызывают жгучую боль в месте введения и обладают летальной, гемолитической и дермонекротической активностью. Стрекальные клетки легко можно очистить вместе с токсинами. По данным Б. Н. Орлова и Д. Б. Гелашвили (1985), в результате аутолиза 3,8 л щупалец физалии можно получить до килограмма конечного продукта (примерно 55 млн заряженных нематоцист) (рис. 1.1).

^{Рис. 1.1. Геракл побеждает Лернейскую гидру. А. Древнегреческое изображение противоборства Геракла с гидрой. Б. Современное изображение гидр: 1 — почкующаяся; 2 — с яйцами. Для получения яда греки использовали стрекательные клетки кишечнополостных организмов}

Тем же способом, что Несс отравил Геракла, Медея (персонаж одного из древнейших греческих сказаний — об аргонавтах, жена Ясона) умертвила Главку, дочь коринфского царя Креонта, когда Ясон (фессалийский герой, стоявший во главе экспедиции аргонавтов) захотел на ней жениться. Медея подарила сопернице пропитанный ядом свадебный пеплос (длинная достигавшая земли одежда, надевавшаяся прямо на тело и оставлявшая один бок открытым), который ее «испепелил», т. е. вызвал обширные поражения кожи, от которых Главка умерла.

Яд, использованный Медеей, не имеет отношения к Лернейской гидре. Его происхождение уходит в легенду о Цербере, трехголовом псе, охранявшем царство мертвых. Из ядовитой пены лающего Цербера появился цветок аконит (ядовитое растение, содержащее в клубнях и корнях высокотоксичный алкалоид аконитин), который Медея заварила в свое колдовское зелье, убившее Главку. Аконитин действительно обладает кожно-резорбтивным действием. Соприкосновение с корнями аконита вызывает мучительные ожоги на коже. При приеме с пищей аконитин еще опасней — его смертельная доза для человека не более 2–5 мг/кг. При инъекционном введении (например, смазанный ядом наконечник стрелы) смертельная доза токсина раз в 10 меньше, чем при приеме с пищей. Причиной смерти при отравлении аконитином обычно бывает остановка сердца. Среди отравителей древности его популярность не знала границ. Из корней аконита на Древнем Востоке получали яд бик. В Индии его считали самым сильным ядом из имевшихся и использовали для смазывания наконечников стрел.

В легенде о Цербере также нашли свое отражение как древняя практика заражения людей бешенством с помощью слюны бешеной собаки, так и видимые последствия применения еще каких-то сложных ядов, обладающих кожно-резорбтивным действием и способных вызывать тяжелые поражения кожи, например, содержащих кантаридины и высокотоксичные алкалоиды.

Вот любопытное описание приготовления яда для наконечников стрел, подготовленное греческим писателем Элианом, жившем в Риме при императорах Траяне и Адриане (около 98—138 гг.): «Скифы носят с собой самок гадюк, иногда совсем маленьких, и каждые несколько дней умерщвляют часть из них. Когда они достаточно перегниют, скифы наливают человеческую кровь в небольшой котелок и, накрыв его крышкой, помещают в навоз. Когда кровь также перегнивает, выделившуюся на поверхность жидкость смешивают с полученным гноищем гадюк — и таким образом получается смертельный яд».

Скифы эмпирически пришли к токсическим композициям, обладающим комбинированным действием. Они обмазывали наконечники стрел сгнившей кровью, содержащей трупные яды птомаины и большое количество спор возбудителей столбняка и газовой гангрены, обычно присутствующих в больших количествах в лошадином навозе (A. G. Robertson, L. D. Robertson, 1995).

Ядовитые грибы. Использование ядовитых грибов как для индивидуальных убийств, так и для убийств массовых практикуется «заинтересованными лицами» с древнейших времен. С их помощью было отравлено немало претендентов на престол и самих носителей верховной власти. По дошедшим до нас документам, во времена Римской империи в I в. н. э. была известна некая Локуста (правильнее Лукуста — Lucusta), которая готовила смертоносный порошок из ядовитых грибов и изучала его действие в опытах на животных (козлятах, свиньях) и в экспериментах на рабах. К услугам Локусты неоднократно прибегала принцесса Агриппина (Випсания) — дочь Марка Випсания Агриппы и Цецилии Аттики. Будучи женщиной властолюбивой, вероломной и развратной, и еще жаждущей верховной власти, она задумала женить на себе овдовевшего императора Клавдия. Для этого Агриппина избавилась от собственного мужа Пассивна Крисия, отравив его грибным ядом. Выйдя замуж за императора, Агриппина принудила Клавдия усыновить своего сына Нерона и лишить права наследования престола сына императора Клавдия — Британикса. Вскоре Агриппина решилась на убийство и самого императора Клавдия. Используя свое положение, Агриппина и Локуста вместе с врачом императора Ксенофонтом в блюда со съедобными грибами добавили соус, приготовленный из ядовитых грибов. Клавдий «ел до рвоты с тем, чтобы вновь приняться за пищу до новой рвоты и т. д.», таковы были нравы той эпохи. Однако даже после неоднократного приема ядовитого соуса во время пиршества спустя несколько часов Клавдий почувствовал лишь недомогание. Тогда по настоянию врача Ксенофонта, якобы для улучшения самочувствия Клавдия, при помощи раздражения корня языка гусиным пером был вызван рвотный рефлекс. Улучив удобный момент, Ксенофонт ввел в опустевший желудок императора новую порцию яда, и Клавдий умер. С помощью грибного яда Агриппина устраняла окружающих Нерона лиц, с ее точки зрения, потенциально опасных и претендовавших на трон. Так были отравлены дети Клавдия — пятнадцатилетний Британикс и его сестра Октавия (жена Нерона); внуки императора Августа — Юниус и Маркус Силанусы. Считая потенциально опасным для Нерона капитана императорской охраны из знатного рода Серенуса, Агриппина решается на его убийство. Серенус не только не любил грибы, но и не употреблял их в пищу ни в каком виде. Но ничто не могло остановить Агриппину в ее коварных замыслах. Зная, что капитан питается из общего котла со своим отрядом, грибным ядом была отравлена вся пища, предназначавшаяся для его центурии: Серенус вместе со 100 воинами погиб мучительной смертью. Расплатой за содеянное зло было убийство Агриппины ее собственным сыном Нероном, который уже не доверял своей матери. «Специалист» по микотоксинам Локуста провела последние годы жизни в заключении, охраняемая специально отобранными воинами-микофобами. После смерти Нерона по приказу императора Гальба в 69 г. н. э. Локуста была обезглавлена. По дошедшим до нас историческим документам, это была самая большая в истории серия убийств, когда в качестве орудия преступления использовался яд бледной поганки, включающий алкалоиды аманитотоксины. Летальная доза аманитотоксинов для взрослого человека с массой тела 70 кг при пероральном введении составляет 7 мг (С. Г. Мусселиус, А. А. Рык, 2002).

Ведение войны. Применение ядов на войне уже с античных времен у некоторых цивилизаций имело правовую регламентацию. Законом запрещалось отравление пищи и использование яда в качестве оружия. Греки и римляне осуждали применения ядов в войне как нарушение «ius gentium» — закона наций. Яды и другие виды оружия были запрещены как негуманные в Индии по закону «Ману» еще в 500 г. н. э., позднее — у сарацинов. К идее запрещения применения ядов в войне вернулся известный государственный деятель Голландии Гуго Гротис в своем труде «Закон о войне и мире» (1625). В 1675 г. в Страсбурге было подписано соглашение между Францией и Германией о запрещении использования отравленных пуль при ведении боевых действий. Историк Джон Элис Мун утверждает, что негативное отношение к яду, как оружию, было ослаблено лишь в XVTII в. в связи с замещением моральных принципов в государственной политике военной необходимостью. Государства все более склонялись к использованию любых возможных способов для достижения целей войны (Г. A. Cole, 1996).

Впрочем, не следует идеализировать и древних сторонников «правильной войны». Когда умелое использование фактора яда полководцем приводило его к победе, то сочувствующие ему историки спешили поведать миру о необычных составляющих его военного таланта. Например, древнегреческий писатель Павсаний (Pausam'as; II в. н. э., автор труда «Описания Эллады» в 10 книгах) привел пример удачного масштабного применения в военных целях яда, содержащегося в чемерице. Чемерица — это растение из семейства ГШасеае; его корни содержат алкалоид веатрин, обладающий слабящим и рвотным действием. В 600 г. до н. э. войска дельфийско-пилейской амфикгионии (греч. amphiktionia, от amphiktiones — жители окружающих областей, религиозно-политический союз племен и городов в Древней Греции), возглавляемые Солоном (знаменитый афинский реформатор и законодатель, 640–559 гг. до н. э.), начали войну против сиргарийцев. Воды реки Плист протекали по каналу в город Кирру (древний город в Фокиде — область в Средней Греции). Солон дал указание отвести поток воды в сторону от города. Сиргарийцы продолжительное время выдерживали осаду, употребляя дождевую воду и пользуясь имевшимися в городе колодцами. В это время солдаты Солона собрали большое количество корней чемерицы и бросили их в созданное ими водохранилище. После того, как ядовитые вещества, содержащиеся в растении, растворились в воде, Солон распорядился направить поток отравленной воды по прежнему руслу. Сиргарийцы, долгое время испытывавшие жажду, набросились на отравленную воду. В результате у большинства воинов, защищавших город, возникло острое желудочное расстройство. Вследствие непрекращающегося поноса, они побросали охраняемые ими посты, и амфиктионцы легко овладели городом.

Греки не были оригинальны, используя растительные яды в военных целях. Благодаря работам британского исследователя Джозефа Нидхэма (Needham J., 1956), исследовавшего древние китайские хроники и летописи, стало известно, что в Китае уже в начале IV до н. э. использовались в военных целях ядовитые дымы, полученные из растений. Например, дым из горчичных и других семян, содержащих вещества, обладающие раздражающим действием, закачивался китайцами с помощью мехов во вражеские рвы, окружающие города. Во II в. китайцы начали использовать слезоточивый газ из порошковой извести. Открытый в XI в. порох китайцы научились использовать для диспергирования различных ядов. Для этого они добавляли в пороховой заряд токсические вещества, извлеченные из растений и тканей животных и соединения мышьяка. И после помещения такой смеси в бамбуковую трубку получалась отравляющая бомба. Тогда же китайцы научились создавать «паралитическо-удушающие газы» и использовали их на полях сражений при помощи бумажных змеев и бамбуковых трубок.

Более подробную информацию о древних отравляющих бомбах можно найти в работе П. Джеймса и Н. Торпа (1997), ссылающихся на «Военную энциклопедию», написанную в Китае в 1044 г. полководцем Сэн Кун Ляном. В своей книге они приводят описание бомбы, которую сегодня можно было бы назвать «биолого-химической». Бомба забрасывалась на позиции противника катапультой. С помощью подрыва порохового заряда предполагалось диспергирование следующего состава:

человеческие испражнения, сухие, измельченные в порошок и просеянные — 15 фунтов;

горец крючковатый — 8 унций;

аконит — 8 унций;

кротоновое масло — 8 унций;

стручки мыльного дерева (как дымообразующее средство) — 8 унций;

окись мышьяка — 8 унций;

сульфид мышьяка — 8 унций;

порошок из шпанских мушек — 8 унций;

зола — 8 унций;

тунговое масло — 8 унций.

Такие бомбы широко применялись при ведении боевых действий, поэтому их поражающее действие было хорошо известно китайским полководцам. Сэн Кун Лян, рекомендовавший своим ученикам использовать их при штурме городов, отмечал способность отравляющего состава проникать сквозь щели в латах и вызывать сильное раздражение кожи, а при непосредственном попадании на нее — волдыри, что соответствует токсическим свойствам описанных им компонентов. Эта композиция обладала еще и общеядовитым действием.

Европейцы столкнулись с массированным применением отравляющих веществ в ходе боевых действий не под Ипром в 1915 г., как это обычно принято считать, а гораздо ранее. В 1241 г. татары, направляясь от Киева в Венгрию, опустошили Малую

Польшу, взяли Сандомир, разбили польское рыцарство под Хмельником, разграбили Краков, Вроцлав, а 9 апреля под Лигницем разгромили войска Генриха Благочестивого. Профессор Юзеф Влодарский, историк из Гданьского университета, обратил внимание на фрагмент хроники историка Яна Длугоша (Dlugosz, 1415–1480; автор фундаментального исследования «Historia Polonica»), имеющего отношение к этому сражению: «И была там в их войске среди других хоругвей одна очень большой величины. На вершине ее древка висела глава зело уродливая и чудовищная с бородой, и когда татары единой стаей показали тыл и собрались отступать, знаменосец начал главой этой махать изо всех сил, и в тот же миг с нее повалил густой дым, причем такой смрадный, что когда среди войска разошлась эта убийственная вонь, поляки сомлели и еле живые стояли и не способными стали для битвы». Влодарский считает, что искусство применения отравляющих веществ татарами было позаимствовано от китайцев, а сама химическая атака под Лигницем была произведена захваченными в Китае специалистами по боевым отравляющим веществам того времени.

Змеи. Убийства с помощью насылания ядовитых змей практиковала еще Артемида — богиня плодородия, покровительница охоты и растительности, защитница целомудрия и, разумеется, «ветеран» Троянской войны (со стороны троянцев). Первая, ставшая известной, попытка применить ядовитых змей в реальных боевых действиях была предпринята в 334 г. до н. э. греками во время войны Александра Македонского с Персией. Осадив город Галикарнасе, греки стреляли из катапульты бочонками с ядовитыми змеями, которые разбивались при падении на территории города, и расползающиеся пресмыкающиеся деморализовали его защитников. Одновременно осаждающие предприняли попытки вызвать в городе эпидемию (см. ниже).

В 190 г. до н. э., в ходе подготовки морского боя против флота правителя Пергамского царства Эвмена, Ганнибал (247–182 гг. до н. э.) приказал собрать в глиняные горшки ядовитых змей. В самый разгар битвы с кораблями этого римского союзника, воины Ганибалла забросали ими вражеские корабли. Пергамцы сначала не обратили на них никакого внимания, однако, когда на кораблях появились ядовитые змеи, они не выдержали и сдались.

Умопомешательства. Массовое применение ядов и умышленного заражения для уничтожения людей имело место во время масштабных коллективных умопомешательств. Историк Э. Литтре (Paul-Maximilien-Emile Littré, 1801–1881) упоминает о странном коллективном безумии, сведения о котором обнаружены им в работе Эпитомия Ксифилина. Этот ученый составил по поручению византийского императора Михаила Дуки (1071–1078) извлечение из римской истории Диона Кассия. Ксифилин ссылался на утраченную книгу Кассия, где тот писал следующее: «В правление римского императора Коммода (180–192) появилась самая сильная изо всех мне известных болезней, и часто умирали в Риме по две тысячи людей в день. К тому же многие, не только в столице, но и во всей империи, пали жертвами преступных деяний; ибо злоумышленники натирали иголки ядом и таким путем распространяли заразу, делая это за деньги, что случалось также в правление Домициана (81–96). Некоторые люди стали колоть ядовитыми иголками кого попало, и много умирало от этих уколов, даже не чувствуя их; но, с другой стороны, многие из виновных были уличены и наказаны. Это преступление совершалось не в одном Риме, а, можно сказать, во всей вселенной» (Литтре Э., 1873).

Средние века. В эту эпоху отравители в общественном сознании прочно ассоциировались с колдунами. Считалось, что ведьмы и колдуны, пройдя школу у самого дьявола или же руководствуясь собственными сверхъестественными талантами (каково бы ни было их происхождение), умели смешивать разнообразные отравы или же обладали способностями наделять вполне безобидные вещества такими свойствами, которые позволяли уничтожать не только отдельных людей, но и целые общины. Иногда они выливали свое зелье в колодцы, иногда рассеивали по воздуху, а то и просто мазали им стены и дверные ручки. Уже тот факт, что слово «отравительница», означало то же самое, что и «ведьма», говорит сам за себя (Киттеридж Дж. Л., 2005) (рис. 1.2).

Дж. Л. Киттеридж (2005), подробнейшим образом исследовавший материалы судебных процессов по знаменитым колдунам-отравителям, пришел к выводу, что они меньше всего напоминали «невинные жертвы инквизиции». Многие из людей, которые были казнены за ведовство, действительно имели преступные намерения. Практически каждый из тех, кто был казнен по этой причине, верил в существование подобного преступления — вне зависимости от того, считал он себя виновным или нет.

Поиски ядов. Английский король Иоанн Безземельный (John Lackland, 1167–1216) был отравлен жабьим ядом (его действие сходно с таковым у сердечных гликозидов — см. разд. 2.2.3.5) монахом, который подмешал яд в заздравную чашу. Если отвлечься от чисто технической стороны преступления, а поискать в нем мистическую составляющую, хорошо понятную современникам 25-го английского короля, чье правление считается одним из самых катастрофических за всю историю Англии, то это убийство выглядит как совершенное с «особой жестокостью». Жаба, согласно предрассудкам, распространенным у средневековых европейцев, символически и телесно представляла самого дьявола. Убить с помощью ее яда короля, означало еще и сознательно передать его душу дьяволу.

^{Рис. 1.2. Ведьмы за колдовским занятием (из книги Ульриха Молитора «De Lamiis», 1489). Древнее искусство приготовления биологических ядов всегда представляло собой тайное знание посвященных}

Однако случаи использования одного какого-то яда в практике отравлений средневековой Европы были редки. Растительные и животные яды, как правило, отравители смешивали между собой и/или с минеральными ядами (соли мышьяка и ртути, мышьяковистая кислота) по прописям, известным немногим посвященным. В конце XVII в. на юге Италии в арсенале отравителей появились весьма ядовитые токсические композиции, не имевшие запаха и цвета, собирательно называемые аква тофана (или тоффана; также акветта ди Наполи; ди Перуджия или делле Тоффа). Изобретательницей этого ядовитого напитка считается некая сицилианка Тофана, жившая прежде в Палермо, но затем, когда обратила на себя внимание властей, бежавшая в Неаполь. Она продавала его женщинам, желавшим ускорить смерть своих мужей. Яд содержался в особых бутылочках с портретом святого Николая. Описывается современниками как жидкость, имеющая вид воды, без запаха, вкуса и цвета. Относительно его химического состава известно только то, что одна из композиций включала разбавленную в дистиллированной воде мышьяковистую кислоту (смертельная доза 0,1–0,3 г) и кантаридины (см. разд. 2.2.3.5); другую получали из экстрактов ядовитых растений, возможно, с добавлением все той же мышьяковистой кислоты. Горелли, лейб-медик Карла VI (1711–1740), утверждал, что он слышал из уст самого императора, которому были предложены на рассмотрение бумаги, касающиеся процесса изобретательницы тофаны, что этот яд представляет собой не что иное, как водный раствор мышьяковой кислоты с прибавлением растения Herba cymbalariae (?). Действие «аква тофаны» мало напоминало острое отравление мышьяком. Оно проявлялось, прежде всего, поражением легочной ткани. У человека, отравленного большим количеством яда, развивалось острое воспаление легких, и его смерть выглядела как смерть больного пневмонией. Последнее обстоятельство говорит в пользу того, что в составе «аква тофаны» находились соли таллия. Хотя этот металл выделен в чистом виде Вильямом Круксом (Crookes, 1832–1919) только в 1861 г., его соли могли быть известны составителям ядов как ядовитые компоненты минералов, например, различных колчеданов или некоторых слюд. Редко встречающийся колчедан крукезит, так названный в честь Крукса (crookesite, Crookes), содержит до 17 % таллия. Мышьяк в те годы также получали из колчеданов. Содержание мышьяка в мышьяковистом колчедане не более 1 %, но отравителям его хватало.

Хронические отравления «аквой тофаной» установить было невозможно. При ежедневном добавлении 6–7 капель яда в пищу, у жертвы возникали сначала общая слабость и потеря аппетита, затем человек делался вялым, впадал в депрессию и в течение нескольких месяцев умирал на фоне общей и необъяснимой слабости. Практиковалось отравление и сверхмалыми дозами. Известный писатель Стендаль (1793–1842) утверждал, что капля «аква тофаны» в неделю приводила к смерти через два года («Прогулки по Риму», 1828). Как пример отравления этим ядом, им приводится смерть Папы Климента XIV (Antonio Ganganelli, 1769–1774). Хотя этот яд оказался весьма востребованным для решения многих жизненно важных проблем (старые или жадные мужья, наследство, политические противники и др.), к концу XVIII в. секрет его приготовления был утрачен. Сама Тофана в 1709 г. была поймана, подвержена пытке и задушена в тюрьме.

Особое место на этой кухне убийц в продолжение нескольких тысяч лет занимали трупные яды — птомаины (от греч. ptoma — труп). Они представляют собой азотистые продукты распада тканей трупов, образовавшиеся под влиянием действия на них различных микроорганизмов. В XX в. было выяснено, что представление о птомаинах, как о действующих началах трупного яда, ошибочно, так как токсичность большинства из них невелика. Ядовитость же продуктов гниения белков обусловлена наличием в них, помимо птомаинов, сильных бактериальных токсинов. Наиболее опасными из птомаинов считаются кадаверин и путресцин; в месте введения оба соединения вызывают сильное воспаление и омертвение тканей.

Для получения трупных ядов отдельные органы животных оставляли гнить, после чего они приобретали ядовитые свойства. Приготовление птомаинов имело свою мистическую составляющую. Популярностью пользовались трупные яды, полученные из легкого лягушки, крови (особенно человеческой и бычьей) или частей ядовитой змеи. По мнению Р. Вильнева (1998), Чезаре Борджия (1474–1506) имел рецепт сложного яда средневековых отравителей, включающий птомаины и мышьяковистую кислоту. Борджия несколько «усовершенствовал» его приготовление. Он заменил легкое жабы на внутренности свиньи, перемешанные с мышьяковистой кислотой. Для получения трупного яда свинью подвешивали за задние ноги и забивали палками до смерти. Перегнившая масса в высушенном или жидком состоянии составляла основной элемент его смертоносной кантареллы. Отравителями очень ценился «трупный яд», получаемый из отравленных мышьяком животных.

Древние описания отравлений, даже тогда, когда в источниках указывается происхождение яда, содержат в себе немало клинических деталей, которые нельзя объяснить на основании современных представлений о клинике отравления этим же ядом.

Древнегреческий философ Сократ (469–399 до н. э.), обвиненный афинянами в безбожии и введении «новых демонов», должен был выпить чашу яда, полученного из растения Cicuta virosa. Платон (430–347 до н. э.) так описал последние мгновения из жизни своего учителя: «…сначала Сократ могходить, но потом, сказав, что ноги его отяжелели, он лег на спину — так приказал человек, давший ему яд. Палач внимательно осмотрел его руки и ноги, затем, сильно сжав ступню, спросил, чувствует ли он что-нибудь. Сократ ответил, что не чувствует. Потом палач стал сжимать его ноги, поднимаясь все выше, таким образом, показал нам, что тело остывает и деревенеет…Через некоторое время тело его содрогнулось в конвульсиях, палач полностью раскрыл его. Его взгляд был неподвижным. Увидев это, Критий закрыл Сократу рот и глаза» (Фе-дон, LXVи LXVT).

В современных описаниях случайных отравлений людей корнями этого же растения, первые симптомы проявляются рвотой, головокружением, галлюцинациями, сильными клоническими судорогами, затем наступает потеря сознания, остановка дыхания и смерть. Сократ же не испытывал никаких физических страданий, в клинике отравления отсутствовал и весьма характерный для Cicuta virosa судорожный синдром, что позволяет утверждать о наличии в данном ему яде еще каких-то сильно действующих наркотических веществ и миорелаксантов.

До сегодняшнего дня поддерживаются древние традиции использования дурмана в тайных культах и для совершения преступлений. В средневековой Европе так называемые ведьмы изготовляли свои «волшебные мази», добавляя в них сок и толченые части белладонны и дурмана. Втирая эти мази в свое тело, колдуньи подвергались наркотическому воздействию, во время действия которого некоторые из них ощущали чувство полета, а другие — любовного экстаза с самим Сатаной во время шабашей. Профессиональные отравители в Индии обычно используют семена дурмана Datura alba. Их всегда много в созревших плодах растения. Так как эти семена горькие, то их добавляют в острые блюда или блюда с богатым вкусом.

С глубокой древности у различных групп населения накапливались тайные знания в области токсикологии, передаваемые от поколения к поколению «посвященных», сегодня маскируемые обрядами нетрадиционной медицины, колдовства и магии. Колдунами, целителями и отравителями для убийства людей использовались (и используются) в разных сочетаниях следующие «природные средства»: ядовитые растения (дурман, белена, белладонна, мандрагора, болиголов, волчий корень или аконит, купальница, опиум, маковый сок, ядовитые грибы, наперстянка, безвременник, чемерица, ломонос, молочай, паслен, ветреница, рута); яды животного происхождения (выделения златки, порошок шпанской мушки, слизь старой жабы, трупные яды, слюна бешеной собаки; яды змей, кишечнополостных животных, саламандры, тритона, электрического ската)\ яды минерального происхождения (различные соединения мышьяка, ртути, таллия и их сочетания между собой и с органическими и биологическими ядами). Одновременно с накоплением знаний по токсическим свойствам различных веществ природного происхождения формировались традиции подбора композиций ядов, имеющих определенное предназначение (использование в военных целях, массовые убийства, ритуальная казнь, ликвидация под видом естественной смерти и др.)