BioShock: Восторг (ЛП)

Нью-Йорк, Парк-авеню 1946

Почти год спустя…

Билл МакДонаг поднимался в лифте на верхний этаж «Эндрю Райан Армс», но чувствовал себя так, словно тонет в море. В одной руке он держал коробку с трубопроводной арматурой, в другой – ящик с инструментами. Менеджер по обслуживанию отправил его так поспешно, что даже не назвал проклятое имя клиента. Но мысли Билла сейчас были совсем в другом месте – в маленьком офисном здании в Нижнем Манхэттене. Утром он оторвался от своей обычной возни с сантехникой, чтобы сходить на собеседование. Хотел получить место помощника инженера. Конечно, зарплата изначально была бы ниже, но эта должность могла открыть перед ним более амбициозное направление. Они смотрели на Билла без малейшего интереса с того самого момента, как он вошел в инженерную фирму «Фибен, Либен и Кифф». Собеседование проводили два сопливых идиота, один из которых Фибен-младший. Когда они пригласили его войти, вид у них был скучающий, и слабый проблеск интереса потух полностью, стоило ему только начать рассказывать о своем происхождении. Билл изо всех сил старался использовать американские фразеологизмы, чтобы подавить акцент, но тот все равно вырывался. Они искали энергичного, молодого парня, воспитанника Нью-Йоркского университета, а не лихого кокни¹, который начал свой путь в стенах Восточной лондонской школы инженерного и механического дела.

Уже после того как ему отказали, Билл вышел за дверь, но прекрасно слышал их разговор: «Очередной англичашка-технарь…»

Все правильно, он был простым технарем. Обычным механиком, который в последнее время трудился вольнонаемным сантехником. «Маленькая грязная работенка по завинчиванию труб у больших шишек». Бываешь в пентхаусах богатых ребят. На самом деле ничего постыдного здесь нет.

Но эта работа приносила не так уж много денег, пока он вкалывал на «Ремонт Чиновски». Потребовалось бы немало времени, прежде чем Билл смог бы собрать достаточную сумму, чтобы организовать свою большую подрядную компанию. Он нанимал двоих ребят время от времени, но у него не было никаких крупных заказчиков и инженерной фирмы, которую он так часто себе представлял. Да и Мэри Луис дала ясно понять, что не очень заинтересована в браке с прославленным сантехником.

«У меня было достаточно парней, которые считали себя первым сортом только из-за того, что могли починить толчок», – сказала она, красивая девушка из Бронкса Мэри Луис Фенсен, и ушла. Но она не была такой уж умной, на самом деле. Впрочем, все же задурила ему голову.

Телефонный звонок раздался сразу, стоило только Биллу переступить порог квартиры. Из трубки донесся лающий голос Бада Чиновски. Он требовал оторвать задницу от дивана и двигать в Манхэттен, на Парк-авеню. Местный мастер ушел в самоволку, вероятно, напился где-то, а какому-то богатею в пентхаусах понадобился сантехник. «Быстро тащи свой ленивый зад сюда! У нас в трех ванных комнатах работа не закончена! И прихвати свои тупые гаечные ключи!»

Он позвонил Рою Финну и Пабло Новарро, отправив их вперед себя, и сменил плохо сшитый костюма на старый, грязный рабочий комбинезон.

– Англичашка-технарь… – буркнул МакДонаг, поправляя лямки.

И вот он здесь. Билл жалел, что не выкурил сигарету, прежде чем войти: курить в таких шикарных хоромах без разрешения нельзя. Он, хмурясь, покинул лифт, чувствуя, как ящик с инструментами хлопает по боку, и оказался в прихожей пентхауса. Эта комнатка, со стенами, отделанными деревом, была немногим больше кабины лифта. Единственное, что здесь бросалось в глаза – это дверь, искусно выполненная из красного дерева, с латунной ручкой, на которой был выбит орел, да небольшая металлическая сетка рядом с ней. Бил подергал за ручку. Заперто. Он пожал плечами и постучался. Ожидание здесь пробуждало в нем легкую клаустрофобию.

– Здраствуйте? – произнес он. – Сантехник! От Чиновски! Здраствуйте?

«Да не теряй же ты эти «в», сволочь!» – сказал он себе.

– Здравствуйте!

Треск. И из сетки полился низкий, сильный голос:

– Вы тот третий сантехник?

– Эм, – Билл повернулся на звук и бодро рявкнул, – да, сэр!

– Нет необходимости кричать в интерком!

Что-то щелкнуло внутри двери, и, к изумлению Билла, она не распахнулась, как должна была бы, а въехала в стену по самую ручку, ее край оказался стальным, а на полу проходил специальный металлический бегунок. Дверь с секретом: дерево снаружи, внутри броня. Словно местный обитатель опасался, что кто-то попытается стрелять через нее.

За дверью никого не оказалось. Билл вступил в коридор, на стенах которого висели изящные старинные полотна. Одно из них, возможно, кисти голландского мастера, если МакДонаг все правильно помнил из своего похода в Британский музей. На украшенном мозаикой столе как бриллиант светилась лампа Тиффани².

«У этого франта денег немерено», – отметил Билл.

Он прошел дальше по коридору в просторную гостиную. Здесь несколько роскошных диванов купались в мягком свете камина, разнообразие картин и ламп поражало. В углу стоял рояль, отполированный практически до состояния зеркала. На замысловато украшенном столике высилась антикварная китайская нефритовая ваза с огромным букетом экзотических цветов. Билл никогда не видел таких цветов раньше, да и подобной резьбы, как на этом столике…

Он рассматривал лампу, которая больше походила на золотую скульптуру с сюжетом погони сатира за обнаженной молодой женщиной, когда внезапно прямо у него за спиной раздался голос:

– Те двое уже работают, главная ванная вот здесь.

Билл обернулся и увидел джентльмена, он стоял в пол-оборота к нему у арки, ведущей в следующую комнату. Серый костюм, черные волосы зачесаны назад. Наверное, дворецкий. Билл услышал голоса своих помощников, которые спорили о креплениях.

Он прошел через арку, а мужчина поднял трубку телефона, украшенного золотом и слоновой костью, отвечая на звонок. Телефон стоял на столе перед огромным окном, за которым красовались шпили Манхэттена. Стену комнаты, противоположную этой великолепной панораме, украшала фреска, выполненная в современном индустриальном стиле: крепкие люди строят башни, которые буквально вырастают из морских волн, за работой следит стройный черноволосый человек с чертежами в руках.

Билл прошел через арку. Он искал туалет, и заметил в конце коридора, поблескивающего сталью, белый кафель ванной комнаты.

«Вот оно, мое предназначение, – с досадой подумал Билл, – сортир. Замечательный, должно быть, сортир, один из трех. Моя судьба – поддерживать их туалеты в рабочем состоянии».

Но он тут же подловил себя: «Теперь никакого нытья, Билл МакДонаг. Надо играть теми картами, которые получил при раздаче, как учил отец».

Он уже было направился к двери ванной комнаты, когда услышал требовательный полушепот джентльмена, зарычавшего в телефонную трубку:

– Эйсл, мне не нужны оправдания! Если ты не можешь разобраться с этими людьми, я найду того, кому на это хватит мужества! Человека достаточно смелого, чтобы прогнать свору этих голодных псов! Они получат отпор!

Резкость голоса привлекла внимания Билла, но было там что-то еще. Он уже слышал эту характерную интонацию раньше. Может быть, в кинохронике?

Он остановился, обернулся и окинул джентльмена, прижимавшего телефонную трубку к уху, быстрым взглядом. Это был человек с фрески: лет сорок, прямая спина, средний рост, две тонкие полосы усов и черные мазки бровей, слегка раздвоенный подбородок. Даже костюм как на фреске. И это решительное, сильное лицо, лицо, которое Билл видел в газетах. Имя этого человека было написано над входом. Но МакДонагу никогда не приходило в голову, что Эндрю Райан может действительно жить здесь. Этот магнат владел существенной долей американского угля, нефтью и второй по величине железной дорогой. Билл всегда представлял, что такие люди тратят время за игрой в гольф в загородных поместьях.

– Налоги – это воровство, Эйсл! Что? Нет, не надо, я ее уволил. С сегодняшнего дня у меня новый секретарь, повысил кое-кого со стойки регистрации. Элейн нечто. Нет, Эйсл, мне не нужен никто из бухгалтерии. В том-то и проблема, подобные люди слишком заинтересованы в моих деньгах, у них нет сдержанности. Порой я задумываюсь, есть ли вообще хоть кто-нибудь, кому я могу доверять! Ладно, в общем, они не получат от меня ни центом больше, чем необходимо, и если ты не можешь позаботиться об этом, то я найду адвоката, который сможет!

Райан бросил трубку на рычажки, а Билл поспешил в ванную.

Унитаз нашелся на своем месте, он был не подключен, а так унитаз как унитаз, без всяких золотых сидений. Нужно всего несколько подходящих крепежей, пустая трата времени и сил посылать трех человек на такое дело. Но эти толстосумы любят, чтобы все было сделано еще вчера.

Билл работал, но знал, что магнат ходит взад и вперед по комнате рядом с ванной, порой бормоча себе что-то под нос.

Он стоял на коленях возле туалета, закрепляя гаечным ключом стыки труб, когда почувствовал постороннее присутствие. Билл поднял голову и увидел, что возле него стоит Эндрю Райан.

– Не хотел вас напугать, – рот Райана растянулся в едва заметной улыбке, – просто решил посмотреть как у вас тут дела.

Билл был удивлен такой фамильярности в речах человека, что был столь важнее его, и этой смене тона. Еще минуту назад он рычал в телефонную трубку, а сейчас был спокоен, его глаза блестели от любопытства.

– Дело спорится, сэр, скоро закончу.

– Вы используете латунные крепления? Я думаю, те двое ставили оловянные.

– Что ж, я проверю, чтобы такого не было, сэр, – сказал Билл, переставая волноваться о том, какое впечатление он производит, – не хочу каждые две недели спасать ваш туалет. Олово ненадежно. А если вас заботит цена, то я вычту стоимость меди, так что нет причин для беспокойства, сквайр...

– И зачем вы это делаете?

– Видите ли, мистер Райан, никто не будет вычерпывать воду из уборных, в которых работал Билл МакДонаг.

Райан посмотрел на него, прищурившись, потирая подбородок. Билл передернул плечами и сосредоточился на трубах, испытывая непонятное замешательство. Он почти ощущал жар, исходивший от энергетики Райана. Слышал запах одеколона, дорогой и тонкий.

– Вот так, – сказал Билл, повернув гаечный ключ еще раз, наудачу. – Полный порядок, по крайней мере, с этими трубами.

– Вы имеете в виду, что все готово?

– Я посмотрю, что там ребята творят, но думаю, мы близки к завершению, сэр.

Он ожидал, что Райан вернется к своей работе, но магнат остался, наблюдая за тем, как Билл делает пробный спуск воды, еще раз убеждается в отсутствии протечек и чистит инструменты и оставшиеся материалы. В конце концов, он достал чековую книжку и записал стоимость работ. Не было времени для подсчетов, так что у него были развязаны руки. Хотелось бы Биллу быть из тех людей, которые могут просто так раздуть сумму, ведь ему надо отдать процент Чиновски, а Райан богат, но он так не поступал.

– В самом деле! – Райан смотрел на чек, подняв брови.

Билл просто ждал. Странно, что Эндрю Райан, один из богатейших, влиятельнейших людей Америки, лично возится с сантехником, разглядывая маленький счет. Но Райан стоял и смотрел то на счет, то на Билла.

– Вполне разумно, – наконец произнес он, – вы ведь могли растянуть время работы, чтобы увеличить сумму оплаты. Многие думают, будто могут пользоваться тем, что их клиенты богатые люди.

Билл был немного оскорблен.

– Я верю в то, что должен получать хорошую оплату, но только за ту работу, которую я выполнил.

Опять этот проблеск улыбки, появилась и исчезла. Внимательный, пристальный взгляд:

– Вижу, я задел вас за живое, – сказал Райан, – потому что вы, как я! Человек гордости и способности, который знает, кто он такой!

Долгий, оценивающий взгляд. Райан развернулся и вышел. Билл пожал плечами, собрал остатки своего добра и вернулся в комнату с фреской. Он ожидал, что его встретит кто-то из прислуги Райана. Но там был сам Райан, протягивающий ему чек.

– Спасибо, сэр, – Билл принял оплату и спрятал листок в карман, кивнул мужчине (был ли этот его взгляд, застывший на Билле, признаком безумия?) и двинулся к двери.

Он только вошел в гостиную, когда Райан окликнул его:

– Не возражаете, если я задам вам вопрос?

Билл остановился. Он надеялся, что все не повернется таким боком, что Эндрю Райан окажется педиком. В практике Билла было достаточно богатых извращенцев, которые пытались подкатить к нему.

– Где, как вы думаете, должны заканчиваться права человека? – спросил Райан.

– Его права, сэр? – философский вопрос, заданный водопроводчику? Старый франт точно сошел с ума, но МакДонаг решил ответить: – Права – это права. Это все равно, что спросить, без каких пальцев человек может обойтись. А мне нужны все десять.

– Неплохо, мне нравится такой ответ. Но, предположим, вы потеряли один или два пальца… Что вы будете делать? Станете считать себя непригодным для работы, будете полагать, что имеете право на подачку, так?

Билл приподнял свой ящик с инструментами, раздумывая.

– Нет. Я найду дело, для которого хватит восьми пальцев или четырех. Проложу свой собственный путь. Найду приложение моим талантам, этого вполне достаточно. Но я не беру подачек.

– И каким же это талантам? Не то чтобы я считал, что для работы сантехником не надо обладать дарованием, но вы эту профессию имели в виду?

– Нет, сэр. Не эту. Я бы стал инженером. Использовал бы ум. Может быть, открыл мое собственное… мое собственное… строительное предприятие. Я уже, конечно, не так молод, но все еще представляю себе здания, которые хотел бы построить, – он замолчал, смутившись, что говорит о слишком личном с этим человеком. Но было что-то в Райане, из-за чего хотелось открыться и говорить.

– Вы британец. Но не из… аристократов, конечно.

– Самый что ни на есть настоящий, сэр, – Билл подумал, что сейчас получит от ворот поворот, потому следующие его слова прозвучали с оборонительными нотами, – вырос около Чипсайда.

Райн усмехнулся:

– Вас очень задевает вопрос вашего происхождения. Мне знакомо это чувство. Я тоже иммигрант, приехал сюда из России, когда был еще совсем молод. Я научился контролировать свою речь, создал себя заново. Человек должен сделать из своей жизни лестницу и не переставать подниматься все выше и выше. Если вы не поднимаетесь, то скатываетесь вниз по ступеням, мой друг.

– Но на этом восхождении, – продолжал Райан, спрятав руки в карманы пиджака и задумчиво прохаживаясь по комнате, – каждый сам определяет свои качества, понимаете? Да? Сам определяет, кто он есть!

Билл уже хотел извиниться и уйти, но это остановило его. Райан озвучивал то, во что МакДонаг отчаянно верил.

– Не могу не согласиться, сэр! – выпалил он. – Вот почему я приехал в США. Каждый может подняться здесь. Прямо на вершину!

Райан хмыкнул скептически:

– И да, и нет. Есть люди, которым не хватает кое-чего. И это не социальный класс, раса или убеждения, среди которых они родились и выросли и которые бы определяли это. Нет, это что-то внутри человека. И это что-то у вас есть. Вы настоящий хозяин жизни, вы индивидуальность. Мы еще поговорим об этом, вы и я…

Билл кивнул на прощание, ни секунду не веря в то, что они еще когда-то увидятся. Он полагал, что богатый парень допустил этот разговор лишь для того, чтобы побеседовать с «маленьким человеком», побыть этаким опекуном неразумного дитя, дабы доказать себе насколько справедливым и добрым он может быть.

Билл проверил работу Роя и Пабло, перед тем как выйти в холл и отправиться по своим делам. Это была интересная встреча, которая станет великолепной историей для паба, где никто, скорее всего, ему не поверит. Эндрю Райан? С кем еще ты водишься, с Говардом Хьюзом³? А твой старый приятель Уильям Рэндольф Херст⁴?

***

На следующее утро голова Билла МакДонага практически не болела, так что он легко поднял трубку трещавшего телефона, надеясь, что это звонят насчет работы. Ничто так не помогает отчистить голову, как труд.

– Это Билл МакДонаг? – раздался в трубке незнакомый, грубый голос.

– Верно, он самый.

– Мое имя Салливан. Я начальник службы безопасности Эндрю Райана…

– Безопасности? Так! Он сказал, что я что-то сделал, да? Так вот послушай, приятель, я не мошенник…

– Нет, нет! Ничего такого, он просто отдал распоряжение найти вас. Чиновски не хотел давать номер. Утверждал, что потерял его. Хотел получить эту работу сам. Мне пришлось выяснять все у друзей из телефонной компании.

– Какую работу?

– Ну, если вас это заинтересовало, Эндрю Райан предлагает вам должность инженера-строителя… Надо приступить к работе немедленно.

Нью-Йорк, порт 1946

Порой Салливану хотелось вновь стать гангстером в Маленькой Италии⁵. Конечно, Райан платил ему прилично, но необходимость сбрасывать с хвоста в порту правительственного агента – совсем не то занятие, которое он мог назвать хорошим времяпрепровождением.

Стоял бодрящий туманный вечер, и хотя на календаре была весна, сказать об этом с полной уверенностью удавалось с трудом. Волны бились о пристань неровными горбами, чайки стаями жались на пилонах, пряча клювы под крылья. Холодный северо-восточный ветер трепал их перья. Три неповоротливых, огромных грузовых корабля были пришвартованы у старого обшарпанного причала. Это место не было одним из тех модных портов с пассажирскими лайнерами и красивыми дамочками, машущими платками. Тут только и пройдет мимо пара краснолицых, угрюмых ребят, в соленых от океанских волн и ветров бушлатах, оставляя за собой след сигаретного дыма и топча сапогами засохший птичий помет.

Салливан дошел до трапа «Олимпийца», крупнейшего из трех кораблей во флотилии Райана, которую тот приобрел для своего секретного проекта в Северной Атлантике, и махнул вооруженному охраннику Пинелли, что сидел на верхней палубе, завернувшись в просторное пальто. Пинелли посмотрел на него и кивнул в ответ.

Рубен Гриви, главный инженер братьев Уэльс, ожидал на нижней палубе возле трапа. Это был суетливый маленький человек с тонкой полоской рта, в очках и эффектном кремовом плаще.

Салливан заколебался, оглянулся на пристань и тут же заметил темную фигуру человека, следившего за ним. Парень в фетровой шляпе и пальто стоял ярдах в семидесяти позади и делал вид, что его интересуют скрипевшие пришвартованные суда. Салливан надеялся, что смог ускользнуть от сукиного сына раньше, но тот был здесь, зажигал трубку, не отказывая себе в капле настоящего шпионажа.

Курильщик сел на хвост Салливану, когда он поймал такси у Центрального вокзала, а может и раньше. Но пройдоха мог узнать не так уж и много, попав сюда. Погрузочные работы на корабле завершены. А федералы ни за что не смогут получить ордер на обыск до полуночи, когда состоится отплытие. Да и что бы они сделали с тем, что нашли: со сборными металлическими конструкциями, огромными трубами и гигантскими листами прозрачного синтетического материала повышенной прочности? Конечно, на языке закона это все можно назвать «экспортными товарами». Только вот это был экспорт не за океан, а «экспорт» на самое океанское дно.

Салливан покачал головой, раздумывая обо всем этом Североатлантическом проекте. Сумасшедшая идея. Но уж если Райан что-то задумал, то непременно это сделает. И Салливан был обязан Великому многим. Его практически уничтожили, выгнали из Нью-Йоркского полицейского департамента. Надо было не упрямиться и дать ту взятку. А так они выставили его мошенником, уволили, лишили права на пенсию. Оставили практически ни с чем.

Салливан ударился в азартные игры, после жена сбежала с последними его деньгами, и он уже подумывал пустить себе пулю в рот, когда в его судьбу вмешался Райан. Это было два года назад.

Салливан сунул руку в карман, потянувшись за флягой, и только тогда вспомнил, что она пуста. Может, ему удастся раздобыть немного выпивки у Гриви.

Салливан приветственно помахал инженеру и поднялся по трапу. Они обменялись рукопожатиями. Хватка Гриви была вялой, пальцы тонули в большой ладони Салливана.

– Салливан.

– Профессор.

– Сколько можно повторять… Я не профессор. У меня есть докторская степень в... неважно. Вы, кстати, в курсе, что кое-кто следит за вами с причала, вон оттуда?

– Очередной сыщик. Из ФБР или Налогового управления, – он поднял воротник. – Прохладно у вас здесь.

– Пойдемте, выпьем.

Салливан покорно кивнул. Он прекрасно знал, что предложит Гриви. Разбавленный коньяк. А ему нужен был двойной скотч. И хотя его отец присягнул на верность ирландскому виски, Салливан был предан шотландскому. «Грязное предательство твоего наследия, вот что это такое», – сказал бы папаша. Постоянная жидкая диета, состоявшая из одного ирландского виски, прикончила старого негодяя к пятидесяти годам.

Гриви провел Салливана через сходной люк в каюту, где оказалось ненамного теплее, чем снаружи. Почти вся маленькая овальная комнатка, не считая небольшой части, отданной узкой кровати, была занята столом, покрытым множеством чертежей, эскизов, графиков, рисунков с замысловатыми узорами. Дизайн братьев Уэльс порой напоминал одновременно и Манхэттен, и Лондон, но с добавлением величественности собора. На вкус Салливана проекты были слишком необычными. Хотя, может, ему и понравится это, когда все будет достроено. Если будет.

Гриви достал бутылку из-под подушки и наполнил две рюмки. Салливан осушил свою одним глотком.

– Мы должны быть готовы к любому обыску, – сказал Гриви, рассеянно смотря мимо Салливана на чертежи и мыслями вновь возвращаясь в мир планов и дизайнерских находок братьев Уэльс и, что тоже вероятно, в Новый мир Райана.

Салливан пожал плечами:

– Если повезет, он закончит то место быстрее, чем они возьмутся за нас всерьез. Фундамент уже заложен. Мощности нарастают, правильно? Почти все материалы на месте, на кораблях поддержки; осталось всего несколько партий.

Гриви фыркнул, налил себе еще одну рюмку, при этом не предложив Салливану, чем сильно удивил и вместе с тем возмутил его:

– Ничего вы не понимаете в этом деле. Риск. Он просто огромен. Это душа инноваций. И мне нужно больше людей! Мы начинаем отставать от графика…

– Все у вас будет. Райан нанял нового человека, чтобы следить за «фундаментальными работами», как он их называет. Некоего МакДонага. Он привлечет его к работе над Североатлантическим проектом, как только убедится, что ему можно доверять.

– МакДонаг? Никогда не слышал о нем. Только не говорите мне, что это очередное яблоко, сорванное с апельсинового дерева.

– Что?

– Вы знаете Райана. У него свои представления о том, как надо подбирать людей. И иногда они оказываются замечательными личностями, иногда… странными, – он прокашлялся.

Салливан нахмурился:

– Как я?

– Нет, нет, нет…

Что означало: да, да, да. Но это было правдой, Райан умел вербовать этаких белых ворон. Людей с большим потенциалом, которым просто нужно было дать особый шанс. У них у всех был дух независимости, разочарованность в статус-кво и, порой, готовность действовать в обход закона.

– Проблема в том, – сказал Салливан, – что правительство думает, будто Райан что-то скрывает, ведь он старается не дать никому выяснить, куда эти грузы отправляются и для чего они… И он скрывает кое-что. Но не то, что они думают.

Гриви повернулся к чертежам, начав ворошить их рукой, его глаза сверкали из-под толстых стекол очков:

– Во времена, когда мы шагаем почти нога в ногу с Советами, стратегическая ценность такой конструкции просто огромна. И мистер Райан не хочет, чтобы посторонние проникли туда и доложили о том, что он строит. У него свой взгляд на этот проект, свои представления о том, как все надо будет организовать. Без вмешательства. В этом весь смысл! Или, если быть точным, он хочет дать всему организоваться самостоятельно. Ввести Laissez-faire⁶. Он понимает, что если правительства узнают обо всем, то начнут вмешиваться. Плюс эти типы из профсоюзов… Коммунистические организации… полагаю, они тоже найдут, как пролезть? И лучший способ держать таких людей подальше от себя – это держать все в секрете от них. Да еще Райан не хочет, чтобы посторонние узнали о некоторых новых технологиях… Вы были бы поражены, если бы увидели, чем он обладает! Оформи он патенты на эти изобретения, сколотил бы состояние, но нет, скрывает их… для своего проекта.

– Откуда же у него столько изобретений?

– Ох, долгие годы поиска людей. Кто, как вы думаете, спроектировал для него те новые динамо-машины?

– Ну, он сам решил кто, – усмехнулся Салливан, задумчиво смотря на свой опустевший стакан. Слабый коньяк или нет, а алкоголь остается алкоголем. – Вы работаете на Райана вдвое дольше, чем я. Мне он так много не рассказывает.

– Ему нравится хранить информацию по этому проекту отдельными частями. Так надежнее.

Салливан подошел к иллюминатору, выглянул наружу и увидел своего преследователя. Он продолжал дымить трубкой, только теперь ходил вдоль «Олимпийца», рассматривая судно сверху донизу.

– Сукин сын все еще там. Видать, у него нет полномочий ни на что, кроме как стоять и глазеть на корабль.

– Я должен встретиться с братьями Уэльс. Вы знаете, какие они… Художники. Слишком хорошо осведомлены о собственной гениальности, – он склонился над чертежами, хмурясь. Салливан понял, что инженер завидует Уэльсам. Гриви фыркнул: – Если это все, то мне лучше отправляться к ним. Разве что есть новости не только о новом человеке Райана?

– О ком? А, МакДонаге. Нет, я здесь для того, чтобы подтвердить время отплытия. Райан хотел, чтобы я прибыл сюда лично. Он начинает подозревать, что кто-то прослушивает его телефоны. Думаю, если сможете отчалить раньше полуночи, то так будет даже лучше.

– Как только капитан вернется, жду его в ближайший час.

– Отплывайте как можно скорее. Может быть, в конце концов, они получат ордер на обыск. Не думаю, что найдут что-то незаконное, но если босс хочет держать этих ребят подальше от своих дел, то чем меньше они будут знать, тем лучше.

– Понял. Но все-таки, кто бы мог догадаться о его замысле? Жюль Верн? Точно уж не эти дурни из Налогового управления. Но, Салливан, уверяю вас, Райан прав – если они узнают, что он задумал, то будут сильно волноваться. Особенно, если учесть, как мало Райан помогал Союзникам во время войны.

– Он сохранял нейтралитет. Ему также не было дела ни до Гитлера, ни до японцев.

– И все же он не проявил должной верности Соединенным Штатам. И кто может винить его за это? Посмотрите, в какие руины превратило это муравьиное общество Европу – второй раз за столетье. И этот ужас Хиросимы и Нагасаки… не могу дождаться момента, когда оставлю все это позади… – Гриви проводил Салливана до двери. – Райан строит нечто, что будет расти и расти! Сначала на дне, а затем и на поверхности океана – когда эти так называемые «нации Земли» нанесут себе такой вред, что уже не будут представлять угрозы. До тех пор он прав, что не доверяет им. Ведь он создает нечто, что составит им конкуренцию! Абсолютно новое общество! А со временем и целый мир! Который сможет заменить тот мерзкий, убогий муравейник, в который превратилось все человечество…

Нью-Йорк 1946

– Мертон? Выметайся из моего бара.

Мертон, сидевший за покрытым пивными пятнами столом в маленьком, прокуренном офисе «Большой ошибки», уставился на Фрэнка Горланда. Харв Мертон, человек с большой круглой головой, мясистыми губами, был худ и носил коричневый свитер с высоким воротом. Черт, как же похож на черепаху, только на черепаху в котелке!

– Какого хрена, что это значит – из твоего бара? – спросил он, вдавив сигарету в переполненную пепельницу.

– Я владелец, разве нет? По крайней мере, с этого вечера.

– Какого хрена ты несешь? Какой ты владелец, Горланд?

Человек, который называл себя Фрэнком Горландом, улыбнулся недоброй улыбкой и облокотился о косяк закрытой двери:

– Ты знаешь другие выражения, кроме этого «какого хрена»? Ты собираешься переписать этот бар на меня, вот какого хрена, – он провел рукой по своей лысой голове (колется, нужно побрить), достал из-под полы пальто кипу бумаг, абсолютно законных вплоть до последней страницы, и положил их на стол перед Мертоном. – Выглядит знакомо? Ты подписал это.

Мертон посмотрел на бумаги широко открытыми глазами:

– Это был ты? «Кредиты Хадсона»? Никто не говорил мне, что это…

– Кредит есть кредит. Я вот припоминаю, что ты был пьян, когда подписывал это. Тебе надо было отдать карточный долг. Ну и нихреновых же ты долгов набрал, Мертон!

– Ты был там тем вечером? Я не помню…

– Но получение денег-то ты помнишь, не так ли?

– Не считается, я был пьян!

– Мертон, если бы в этом городе сделки не заключались по пьяни, то половина сделок вообще бы никогда не состоялась.

– Ты что-то подмешал мне в выпивку, вот что я думаю. На следующий день я чувствовал…

– Хватит ныть, ты обналичил чек, так? Получил кредит, не смог выплатить проценты, время вышло – это место мое! Ясно как день и ночь! Эта помойка была залогом!

– Послушайте, мистер Горланд, – Мертон облизал толстые губы, – не подумайте, что я не уважаю вас. Я знаю, что вы прокинули… эм, заработали свой билет в хорошую жизнь в этом конце города, но вы не можете просто отобрать дело человека…

– Нет? Мои адвокаты могут. Они придут сразу после молотка и щипцов, приятель. Адвокатская контора «Молоток, Щипцы и Клейн».

Мертон как будто съежился в кресле:

– Ладно, ладно, и что вы от меня-то хотите?

– Не что я хочу, а что я беру. Я же сказал. Мне нужен этот бар. Я веду букмекерские операции. У меня есть аптека. Но нет бара! И мне нравится «Большая ошибка». В боях много грязи, во всем, что связано с боксом и ставками. Это может пригодиться. А сейчас ты позовешь того толстозадого бармена сюда, передай ему, что у него новый босс…

Горланд. Баррис. Вистон. Московитц. Ванг. Лишь небольшая часть фамилий, что он сменил за последние годы. Даже его собственное имя, Фрэнк, казалось, принадлежало раньше кому-то другому.

Не дать им себя раскусить – вот его подход к жизни.

«Большая ошибка» была не простой дойной коровой, но местом, где Фрэнк Горланд мог услышать нужные разговоры. Этот бар располагался в нескольких минутах ходьбы от пристани, но не был обычным припортовым заведением. На его задней стене висел большой боксерский колокол: когда открывали новый бочонок пива, он громко звонил, созывая любителей пенного напитка со всех окрестностей. Лучшее варево в немецком стиле в Нью-Йорке. Внутри «Большая ошибка» была похожа на пещеру, пыльные стены украшены потрепанными боксерскими перчатками, истертыми канатами с ринга, черно-белыми фотографиями боксеров времен Джона Лоуренса Салливана⁷. Еще здесь был бармен, старый, вечно пьяный ирландец, которого звали Марлуни. Но Фрэнк Горланд сам предпочитал работать за стойкой, чтобы слышать разговоры – это было полезно для его букмекерского предприятия, да и никогда не знаешь, как и что может подсобить в следующем дельце. «Пиво разливаешь в кружки – навостри, давай-ка, ушки».

Забитый до отказа бар сегодня был полон разговоров о Джо Луисе «Коричневом бомбардировщике», который вернулся с войны с пустыми карманами и кучей налоговых задолженностей, но зато собирался защитить звание чемпиона в супертяжелом весе в поединке с Биллом Конном. А также о Джеке Джонсоне, боксере на пенсии, первом негре-чемпионе в этой весовой категории, который погиб в автомобильной аварии за два дня до этого боя. Все это Фрэнку Горланду знать было не нужно. Но вот разговор двух парней, которые обсуждали детали предстоящего поединка между подающим надежды Нейлом Стилом и угасающей «звездой» ринга, лодырем Чарли Вриггалзом, его заинтересовал.

До Горланда доходили слухи, что бой будет договорным и Стил сдастся на половине. И у него была мыслишка, как заработать на этой информации помимо обычного выигрыша. Нужно было только получить больше гарантий, что молодой боксер действительно собирается проиграть…

Фрэнк ненавидел быть барменом, ведь это физический труд. Великий мошенник никогда не должен по-настоящему работать. Но он протирал стойку, поддерживал пустые беседы с посетителями, наливал пиво и не переставал прислушиваться.

Когда музыкальный автомат замолк, готовясь сменить бесшабашную мелодию Дюка Эллингтона на Эрни Вайтмана, Горланд обратил все свое внимание на беседу тех двух умников в белых галстуках, что шептались, склонившись над своими стаканами самбуки. Он начал протирать несуществующее мокрое пятно на стойке, подходя к ним все поближе.

– Но мы можем положиться на Стила? – спросил тот, кого некоторые называли Дерганным. Он дергал свои тонкие, как нить, усы. – Говорят, что он собирается в следующем году бросить вызов «Бомбардировщику»…

– Да пусть бросает, но он может проиграть один бой. Ему нужны деньги, очень нужны, – ответил коротышка «Фыркун» Бианчи, фыркнув. Он нахмурился, заметив, что бармен отирается слишком близко от них: – Эй, бармен, вон там баба явно не может дождаться своей выпивки, как тебе идея пойти нахрен отсюда и обслужить ее?

– Я хозяин этого места, господа, – с улыбкой сказал Горланд, – и если вы хотите вернуться сюда когда-нибудь еще, проявляйте уважение.

Нельзя позволять этим макаронникам брать верх.

Бианчи помрачнел, но лишь пожал плечами.

Горланд подвинулся к умникам, добавив шепотом:

– Псс… Может, пора делать ноги, а то не вас ли ищет тот федерал… – он кивнул на открывшуюся дверь, из-за которой показался детектив ФБР Восс. На нем, как и всегда, была серая федора и пальто, он зыркал вокруг своими маленькими, свинячьими глазами. С таким же «успехом» под прикрытием могла работать только Статуя Свободы.

Парни поспешили покинуть бар через черный ход, стоило только федеральному агенту войти. Он уже сунул руку во внутренний карман пальто, но Горланд его остановил:

– Не утруждайтесь со значком, Восс. Я вас помню.

Горланд предпочитал не видеть значков рядом с собой, если это было возможно.

Восс пожал плечами и опустил руку, он подвинулся чуть ближе, чтобы его голос был слышен из-за шума галдевшей толпы:

– На улицах поговаривают, что это место теперь твое.

– Так и есть, – спокойно ответил Горланд. – Мое до последней дырявой бочки.

– И как ты себя величаешь? Все еще Горландом?

– Мое имя Фрэнк Горланд, и вы это знаете.

– Тебя звали иначе, когда мы пытались доказать твое участие в тех букмекерских операциях между штатами…

– Желаете видеть мое свидетельство о рождении?

– Наш человек уже видел его, сказал, что это, скорее всего, подделка.

– Да? Но он все-таки сомневается? Грош цена эксперту, если он в чем-то сомневается.

Восс фыркнул:

– Верно подметил. Так ты предложишь мне выпить?

Горланд пожал плечами, решив не делать умных замечаний об употреблении алкоголя во время исполнения служебных обязанностей:

– Бурбон?

– Угадал.

Горланд плеснул агенту двойную порцию:

– Но вы-то сюда пришли не выпивку клянчить.

– Снова угадал, – он сделал глоток, поморщился, оценивая напиток, и продолжил, – уверен, в таком месте ты слышишь многое. Будешь сообщать мне о том, о сем, а мы прекратим выяснять, кто ты, черт тебя дери, такой на самом деле.

Горланд усмехнулся, но по спине пробежал неприятный холодок. Он не хотел, чтобы кто-то копался в его прошлом:

– Если я буду вам что-то сообщать, то лишь потому, что я честный гражданин. Других причин нет. Произошло что-то особенное?

Восс поманил его пальцем, придвинувшись еще сильнее к барной стойке. Горланд засомневался, но все-таки наклонился. Агент начал говорить ему прямо в ухо:

– Слышал о каком-нибудь большом секретном проекте, связанном со здешним портом? Возможно, финансируемом Эндрю Райаном? Североатлантический проект? Миллионы баксов уплывают за океан…?

– Не-а. – ответил Горланд, он не слышал обо всем этом, но слова «миллионы баксов» и «Эндрю Райан» надежно приковали его внимание. – Я расскажу вам, если узнаю что-нибудь. Что за дело он там проворачивает?

– Это кое-что, что мы…что тебе знать не надо.

Горланд выпрямился:

– Вы мне спину только портите зря. Теперь слушайте… я должен сделать, чтобы это не выглядело, как… Ну… – Фрэнку не нравилось, что его видели за приятельской беседой с федералом.

Восс едва заметно кивнул, он все понял.

– Слушай сюда, легавый, – громко произнес Горланд, когда музыкальный аппарат менял пластинку, – ничего ты от меня не узнаешь. Либо предъявляй обвинения, либо катись отсюда!

Кто-то из посетителей засмеялся, кто-то одобрительно усмехнулся и закивал. Восс пожал плечами:

– Тебе лучше быть осторожнее, Горланд! – детектив развернулся и вышел, сыграв свою роль.

В один прекрасный день ему предстояло узнать, что «Фрэнк Горланд» не собирался играть по правилам, которые предложило ему ФБР. Он упорно вешал им лапшу на уши и оставлял полезную информацию о деле Эндрю Райана исключительно для себя. Такие деньги – должен был существовать способ урвать от них кусок…

Тем более это была территории Фрэнка Горланда. Он имел права на свою долю.

Он ничего не слышал о Райане уже пару дней, когда возле стойки возникла светловолосая пьяная в хлам проститутка, бормотавшая себе под нос: «Мистер «денежный мешок» Райан… Да что б его…» Она отчаянно размахивала пустым стаканом перед носом Фрэнка:

– Эй, хдемоя-я выпивка? – потребовала она.

– Что будешь, дорогуша?

– Что я буду, он сказа-ал-ал! – неряшливая блондинка говорила неразборчиво, спутанные кудри лезли ей в глаза. По щекам тянулись черные разводы от туши и слез. Она была курносой, мелкой, но, скорее всего, свое дело знала. Только вот в последний раз, когда он оказался в кровати с подобной пьянью, ее хорошенько вырвало. – Я буду скотч, раз уж моего мужика у меня не будет! – всхлипнула она. – Да и что у меня будет! Мертв, мертв, мертв. И ни один паршивец из команды Райана не объяснил, как это случилось.

Фрэнк тут же состроил лицо полное сочувствия:

– Потеряла парня, да? Ничего, уверен, у тебя найдется и другой, красавица, – он налил ей двойной скотч.

– Эй! Плесни туда чертовой содовой! Или ты чо, думаешь, шо я решила напиться, раз заказала себе один стаканчик?

– Вот так, дорогая, как угодно, – он подождал, пока она одним глотком осушала полстакана. Блестки отрывались от лямок ее серебристо-синего платья, явно купленного на барахолке, одна из грудей находилась на грани того, чтобы вывалиться из декольте. Уже была заметна ткань нижнего белья.

– Я просто хочу вернуть Ирвина! – она склонилась над стаканом. К счастью, в этот момент в музыкальном автомате играла песня Дорси и Синатры, достаточно мягкая, чтобы помочь ей вывернуть всю душу наизнанку. – Просто вернуть назад!

Фрэнк налил еще пару стаканов морякам, которые сидели рядом с ней, лихо сдвинув белые шапки набекрень, они оплатили заказ, не прекращая играть в кости прямо на стойке.

– Что случилось с несчастной душой? – спросил Горланд, пряча деньги в карман.– Он пропал в море?

Она испуганно вытаращилась на него:

– Откуда ты знаешь? Ты умеешь читать мысли?

Горланд подмигнул:

– Маленькая рыбка нашептала мне.

Она приложила палец к носу и, тщательно подготовившись, подмигнула ему в ответ:

– Ну, значит, ты слышал о маленьком веселом шоу Райана! Мой Ирвин уплыл, едва успев попрощаться. Сказал, что должен совершить какое-то там погружение для людей Райана. Там он получит зелень, за, как они называли, погружения. Узнал это у спасателей… Они сказали, что будет много денег, подарок небес, просто за месяц в море, на каком-то там подводном строительстве…

– Подводное строительство? Ты имеешь в виду пилоны для порта?

– Без понятия. Но я те говорю! В первый раз он вернулся оттуда очень испуганным, не хотел ничего рассказывать. Говорил только, что это может стоить ему жизни, видишь? Он сказал мне одно, – она погрозила ему пальцем и закрыла один глаз, – что те корабли на семнадцатом причале… они прячут на них что-то от федералов. И ему было довольно страшно из-за этого. Что если он стал преступником, даже не подозревая о том? А теперь я получаю эту телеграмму… маленький клочок бумаги… Написали, что он не вернется назад, какой-то там несчастный случай, похороны в море… – ее голова болталась из стороны в сторону, речь прерывалась иканием. – Вот и конец моему Ирвину. И я что, просто должна принять это? Да? Я пошла в то место, где его наняли, они называются «Мореходное строительство», так оттуда меня прогнали, словно я какая-то бродяга! Все, что я хотела, это… чтобы… вернуть… Я сама из Южного Джерси, и дай-ка я объясню: мы получаем то, что получаем, потому что…

Она долго продолжала все в том же духе, все дальше и дальше уходя от темы, хоть как-то касавшейся Райана, пока какой-то стиляга не выбрал в автомате композицию в стиле бибоп, делая музыку громче. Ее болтовня потонула в общем шуме, и вскоре женщина уронила голову на стойку, храпя.

У Горланда было одно из тех предчувствий… это была дверь, ведущая к чему-то большому.

Наконец вернулся пьяница-бармен, покачиваясь, Фрэнк передал ему заведение, кинул фартук и пообещал себе уволить этого ублюдка при первой возможности. А сейчас надо было провернуть одно дельце…

Первое, что заметил Горланд, войдя в пропахшую потом раздевалку, – пристыженный взгляд Стила. «Хорошо».

Он сидел на массажном столе, темнокожий тренер завязывал его перчатки, при этом сам боксер-великан выглядел так, словно у него умер лучший друг и бабушка. Горланд похлопал негра по плечу и кивком указал на дверь:

– Я сам дошнурую, приятель.

Парень понял намек и вышел. Стил смотрел на Фрэнка сверху вниз, на его лице застыло выражение, которое явно указывало, что боксер был бы не против поотрабатывать свои удары прямо здесь на незваном госте. Вот только он не знал, что перед ним Фрэнк Горланд, с некоторыми элементами маскировки. В мгновение ока, человек, которого весь Ист-Сайд знал как Фрэнка Горланда преобразился в…

– Мое имя Лучио Фабричи, – произнес он, крепко шнуруя перчатки Стила, – меня прислал Бианчи.

– Бианчи? Зачем? Я же меньше часа назад с ним говорил, мы вроде договорились, – Стил явно не испытывал ни капли сомнения в том, что разговаривает с «Лучио Фабричи», одним из бандитов Бианчи.

«Фабричи» не поскупился на средства для такой маскировки. Полосатый костюм, гетры, зубочистка, пляшущая в уголке губ, парик, высококачественные, тонкие бутафорские усы, держащиеся на проспиртованной резине. Но главное это его голос, с правильно поставленной интонацией жителя Маленькой Италии, и выражение лица, на котором читалось: «Мы приятели, ты и я, пока мне не приказали тебя убить».

Для него не составляло труда создать любой образ, ну или почти любой. После побега из сиротского приюта он устроился мальчиком на побегушках в один театр, где и застрял на три года, получая в качестве зарплаты сущие гроши и колбасу. Спать приходилось на куче канатов за кулисами, но оно того стоило. Он наблюдал за актерами, комиками, даже за тем шекспировским типом, который исполнял с полдюжины ролей в спектакле одного актера. Мальчик впитывал все как губка. Грим, костюмы – это труд. Но больше всего его поражал тот факт, что зрители верили. Оно верили, что подсевший на опиум валлийский актер был Гамлетом. Именно эта способность больше всего поразила юного Фрэнка. И он поставил перед собой цель получить ее…

Если судить по реакции Стила, ему это удалось.

– Слушай сюда, Фабричи! Если Бианчи решил оставить меня без доли… я это не приму! Мне и так тяжело!

– Малыш, ты слышал когда-нибудь о тройном кресте? Просто Бианчи передумал! – Фрэнк понизил голос и бросил быстрый взгляд на дверь, желая убедиться, что она закрыта. – Ему больше не надо, чтобы ты проигрывал, мы сделаем другие ставки. Понимаешь? И свою долю ты тоже получишь, в двойном размере.

У Стила отвисла челюсть. Он вскочил на ноги, хлопнув перчатками:

– Правда? Да это же шикарно! Я порву этого выскочку! – кто-то постучался в дверь, снаружи толпа скандировала имя Стила.

– Иди, слышу, они зовут тебя. Иди и наваляй ему при первой же возможности. Нокаутируй!

Стил был в восторге:

– Передайте Бианчи, что я сделаю это! Да еще как! Гарантирую нокаут в первом раунде! Ха!

Уже через полчаса Горланд был в своей букмекерской конторе, располагавшейся в подвале аптеки. Он и Гарсия, его главный букмекер, сидели неподалеку от стойки, за которой заключались пари, тихо разговаривая, пока Морри принимал ставки через маленькое окошко. Два или три матроса с грузовых судов, если судить по их вязаным шапкам и татуировкам, стояли в очереди, передавали друг другу флягу и непрерывно болтали.

– Не знаю, босс, – сказал Гарсия, почесывая затылок. Он был пухлым кубинским иммигрантом во втором поколении, носил дешевый костюм-тройку и лениво жевал сигару, которая не имела никакого отношения к Кубе. – Я могу понять, что мы получим выгоду, зная о проигрыше Стила и правильно поставив наши деньги через надежных людей. Но как мы заработаем, если поступим по-вашему…

– А так и заработаем, потому что он не собирается проигрывать. Все эти дюже умные гангстеры будут ставить на его поражение, а мы – на победу. И у них будет минута славы, когда он их удивит.

Гарсия моргнул:

– Они из Стила весь дух выбьют, босс.

– И что, это должно меня сильно волновать? Просто убедись, что ребята из мафии ставят свои деньги на его поражение. Они будут кучкой грустных обезьянок, когда проиграют. Но им не надо знать о нашем участие в этом деле. Если увидишь Харли, передай ему, чтобы обратил внимание на покерный турнир в отеле, там соберется много лохов с большими деньгами…

Он подошел к Морри и услышал разговор двух матросов, которые по очереди отпивали из фляги:

– Конечно, люди Райана вербуют в основном там. И говорю тебе, приятель, там не протолкнуться. Большая зарплата. Только проблема: реально всякий высокотехнологичный хлам, рассказывать о работе нельзя. Да и опасно к тому же это все. Где-то в Северной Атлантике, кажется, неподалеку от Исландии…

Горланд навострил уши.

Он выскользнул наружу через боковую дверь и принялся ждать. Прошло не более минуты, и матросы, с обветренными лицами, в пальто и вязаных шапках, вышли на улицу. Они отправились в сторону порта. Палубные крысы не замечали, что их преследуют, они были слишком заняты: увлеченно посвистывали девушкам, которые курили на другой стороне улицы.

Горланд преследовал моряков до самого порта, потом отошел в тень ворот, наблюдая за всем издалека. Оба поднялись на борт большого корабля, который привлек внимание Фрэнка в первую же секунду. Это было новенькое грузовое судно, на палубах которого суетилось множество людей, готовясь к отплытию. На носу красовалась надпись «Олимпиец». Один из кораблей Райана. Возле погрузочной платформы, прячась от ветра за ящиками, курил трубку какой-то парень. Что-то в нем так и говорило: правительственный агент. Но не Восс, наверное, кто-то из его людей, если Горланд все еще что-то понимал в копах.

Раз Райан привлек внимание федералов, то у него должно быть нечто вроде «сомнительного правого статуса». А значит, его, как минимум, можно будет шантажировать, если Горланд найдет что-нибудь подходящее для шантажа.

Похоже, агент следил за двумя матросами, которые спорили на трапе, но он был не так близко к ним, чтобы подслушивать и оставаться незамеченным.

Горланд натянул шляпу на глаза, чтобы агент не запомнил его лицо, сунул руки в карманы и пошел, чуть покачиваясь, притворяясь пьяным.

– Можт мне дадут работу на одном из этих кораблей? – сказал он, глотая окончания слов. – Можт, можт…Можт, есть какая-нибудь халтурка у них… не, это не для меня… можт им нужен глава социального отдела… – Фрэнк хорошо играл свою роль, и все трое игнорировали его с того самого момента, как он подошел.

Горланд остановился возле трапа, делая вид, будто воюет со спичками, пытаясь закурить. Все это время он слушал спор, происходивший между человеком, стоявшим на трапе и усачом перед сходнями, который, похоже, был матросом.

– Я не поплыву туда во второй раз, вот и весь разговор! – огрызнулся матрос в черном бушлате. Смуглый, на голову натянута вязаная шапка, над верхней губой темнели усы, а брови срослись в одну сплошную полосу. Это был стареющий человек с дряблой кожей и с проседью в волосах, его руки дрожали, когда он тыкал пальцем в грудь вахтенного. – Ты не заставишь меня туда плыть! Черт подери, там слишком опасно!

– Но почему-то, в процентном соотношении, они теряют меньше людей, чем на строительстве Бруклинского моста, – ответил тот, – мистер Гриви говорил мне об этом. Перестань же ты быть таким трусом!

– Я не против того, чтобы быть на корабле, но спускаться в ту преисподнюю! Вот уж нет!

– Бессмысленно говорить, что ты возьмешься за работу, только если сможешь постоянно оставаться на корабле, ведь будешь делать то, что Гриви прикажет! Скажет спуститься, спустишься!

–Тогда ты пойдешь, и ты спустишься туда вместо меня сражаться с дьяволом! То, что он там делает, просто безбожно!

– Решишь уйти сейчас, приятель, не получишь больше ни цента. Загружайся-ка немедленно, мы отплываем через десять минут, или скажи «пока-пока» своему контракту!

– Двухнедельное жалование, которое будет стоить мне жизни? Пха!

– Да не умрешь ты там! У нас был один неудачный рейс, но…

– Повторюсь: пха! До свидания, мистер Фростер!

Матрос направился прочь от корабля, а Горланд только теперь заметил, что вахтенный смотрит на него с нескрываемым подозрением:

– Ты чего тут ошиваешься?

Фрэнк кинул окурок в воду:

– Просто дымлю, приятель…

Он пошел за матросом, раздумывая, на что же умудрился наткнуться. Как будто на несколько монеток, сверкнувших в бледном свете луны. И теперь надо лишь идти по этому золотому следу, чтобы найти целый мешок денег.

Горланд понимал, что этот след из монет мог принести ему кучу проблем и даже билет до ближайшей тюрьмы. Но он был азартным человеком и чувствовал себя несчастным, если не ходил по самому краю. Он либо занимал себя работой, либо терялся в руках женщин. В противном случае оставалось слишком много времени на раздумья. Например, о том, как старик оставил его в сиротском приюте, когда Фрэнк был ребенком.

Матрос свернул за угол погрузочной площадки, неторопливо двигаясь по подъездной дороге. Это был туманный вечер, и короткий переулок, ведущий на большую улицу, оставался безлюдным. Никто не увидит…

Фрэнк Горланд получал от жизни то, что хотел, двумя способами: долгосрочным планированием и творческой импровизацией. Он увидел возможность – кусок металлической трубы в фут длинной и диаметром в дюйм, свалившийся, скорее всего, с кого-нибудь грузовика. Он валялся в канаве и взывал к Фрэнку. Горланд подобрал трубу и кинулся догонять сутулившуюся фигуру матроса.

Он нагнал его быстро, схватил за воротник, резко дернув, так что мужчина начал терять равновесие, но не упал.

– Эй! – воскликнул матрос.

Горланд удерживал его на месте, приставив к шее обрезок трубы:

–Замрите, – просипел он, старательно меняя голос, добавляя в него сталь и официоз. – Попытаетесь обернуться, мистер, попытаетесь дергаться, нажму на спусковой крючок и пущу вам пулю в позвоночник!

Мужчина замер:

– Не… не стреляйте! Что вы хотите? У меня нет ничего, только один доллар!

– По-твоему, я какая-то вороватая портовая крыса? Я федеральный агент! Теперь не смей даже шелохнуться.

Горланд отпустил воротник матроса, достал из кармана пальто бумажник и открыл его, посмотрев на бросовый офицерский значок, который использовал, когда надо было притвориться власть имущим. Значок мелькнул перед глазами матроса буквально на секунду, чтобы тот не успел ничего рассмотреть.

– Видел? – голос Горланда звучал требовательно.

– Да, сэр.

Фрэнк спрятал бумажник и продолжил:

– Теперь слушай сюда, матрос: ты по уши в дерьме из-за того, что работал на этом незаконном проекте Райана!

– Но они сказали мне, что все законно! Абсолютно все!

– А еще они сказали, что это секретно, ведь так? Думаешь, это законно, скрывать что-то от дяди Сэма?

– Нет, я уверен, что нет. В смысле, я не знаю толком ничего об этом! Знаю, что они строят что-то там. И это опасная работа, в океане, в туннелях под водой…

– Туннели? Под водой? Зачем?

– Для строительства! Фундамента! Я не знаю, что он там делает. И никто из тамошних рабочих тоже, им говорят только то, что они должны знать! Ну, я слышал, как Гриви разговаривал с одним из ученых. Могу рассказать лишь это…

– И что же?

– Что Райан строит подводный город.

– Что?!

– Этакую колонию на дне чертова океана. И они доставляют туда все материалы. Звучит невероятно, но он делает это! Вбухивает туда сотни миллионов; счет уже должно быть пошел на миллиарды. В любом случае он тратит больше денег, чем когда-либо было потрачено на стройку в человеческой истории!

В горле у Горланда пересохло, когда он представил себе это, а сердце забилось чаще:

– И где оно?

– Где-то в Северной Атлантике. Все плавание нас держали под замком, чтобы мы не могли ориентироваться. Я даже неуверен! Но там чертовски холодно! Хотя они научились добывать тепло у самого дьявола: пар поднимается каким-то способом, а вместе с ним серные испарения! Некоторые заболевали, надышавшись ими! Люди умирали там внизу, строя эту штуку!

– Откуда ты знаешь, сколько он тратит?

– Я… Я нес сумки в офисе мистера Гриви на корабле-платформе, я услышал разговор, и мне стало любопытно…

– На каком корабле?

– Ну, они так называют это. Кораблем-платформой! Платформа, с которой запускают скользунов. «Олимпиец» как раз возит припасы для этих кораблей!

– Какие еще «скользуны»?

– Батисферы!

– Батисферы? Если ты мне врешь...

– Нет, офицер! Клянусь вам!

– Давай-ка убирайся отсюда! Беги! И никому не рассказывай о нашей беседе, иначе живо отправишься в тюрьму.

Мужчина рванул прочь. А Горланд застыл в немом изумлении.

«Райан строит подводный город».

Нью-Йорк, Райан-билдинг 1946

Было десять часов утра, и Билл МакДонаг хотел закурить. В кармане пиджака лежала пачка сигарет, которая так и манила, но он держался и чертовски волновался перед этой встречей с Эндрю Райаном. Билл сидел буквально на краю мягкого бархатного стула в приемной перед кабинетом босса и старался расслабиться. Доклад о туннелях лежал у него на коленях в коричневом конверте.

Он взглянул на Элейн, усердно работавшую за столом. Это была крепкая брюнетка двадцати девяти лет в серо-голубом деловом костюме, сдержанная, с энергичными синими глазами и чуть вздернутым носиком, который так напоминал Биллу о его матери. Но легкое движение, что она делала, когда садилась поудобнее в кресле, точно не вызывало мысли о костлявой матушке. Билл смотрел, как Элейн ходит по офису, когда это могло оставаться незамеченным. У нее были в меру широкие плечи и бедра, длинные ноги. Одна из тех длинноногих американок, как Мэри Луиз, только умнее, насколько мог судить о ней Билл по их редким, коротким встречам. Можно поспорить, что она любит танцевать. Может быть, в этот раз удастся собраться с духом и просто спросить у нее…

Билл заставил себя сесть нормально, вдруг почувствовав утомление. Он все еще был усталым после полуночного наблюдения за ночной командой в туннеле. Но он был рад этой работе, ему уже удалось получить больше денег, чем когда бы то ни было. Он перебрался в квартиру получше, в западной части Манхэттена, спустя месяц службы у Эндрю Райана и теперь подумывал о покупке машины. Порой все здесь можно было назвать Водопроводным делом с большой буквы. Правда, трубы в проекте туннеля весили по тонне.

Наверное, ему следовало поговорить с Элейн. Райан не уважал людей без инициативы. И неважно в чем эта инициатива не проявлялась.

Билл прокашлялся:

– День просто бесконечный, да, Элейн?

– Хм? – она посмотрел на мужчину так, словно только сейчас заметила его. – Да, тянется как-то медленно, – вновь взглянув на него, Элейн покраснела, прикусила губу, после чего снова уставилась в свои бумаги.

Билл был доволен. Если женщина краснеет в вашем присутствии – это хороший знак.

– Когда время тянется медленно, надо его оживить, как я говорю. И что может быть оживленнее джиттербага?

Она посмотрела на него невинно:

– Джиттербаг?

– Ага. Пробовали танцевать джиттербаг когда-нибудь?

– Вы имеете в виду, что хотите потанцевать…? – Она взглянула на дверь офиса Райана и понизила голос: – Хорошо, я могла бы... то есть, если мистер Райан не… Я просто не знаю, как он относится к служащим, которые…

– Которые танцуют? – Билл усмехнулся. – Такие люди все достаточно безумные, – он опять прокашлялся, – то есть разумные.

– А, Билл! Вы уже здесь! – Эндрю Райан стоял в дверях офиса, он выглядел счастливым и полным энтузиазма.

– Совершенно верно, сэр, – пробормотал МакДонаг в ответ. Он встал, стремясь поймать взгляд Элейн, но та уже старательно вернулась к работе.

– Я рассчитываю, что вы принесли мне доклад, – Райан посмотрел на конверт в руках инженера. – Хороший человек. Но я уже в принципе знаю, что там будет. Вот что скажу: давайте-ка пропустим всю эту офисную возню. Вы и я, Билл, если, конечно, вы готовы, совершим путешествие. Будет пара остановок. Одна в городе, другая далеко за его пределами… но мы обсудим это по дороге.

Это была первая поездка Билла в лимузине. Плавная, спокойная, столь далекая от городского движения снаружи. МакДонаг оказался вне своего социального слоя.

С тех пор как его наняли, он встречался с Райаном лично всего несколько раз. В основном его работа проходила с подрядчиками и иногда с Гриви, когда тот возвращался из Северной Атлантики. Только для Билла все выглядело так, словно инженер приходил наблюдать за ним. Оценивал его, как ученый. Однажды Гриви привез посмотреть на Билла пару хмурых, бородатых ирландцев в причудливых костюмах, братьев Даниэля и Саймона Уэльсов. Гриви так и не потрудился объяснить, для чего это было нужно.

– Когда у вас появится возможность взглянуть на цифры, сэр, – начал Билл, – то вы увидите, что мы догнали график и близки к завершению…

Райан поднял руку, останавливая его. Но в то же время он едва заметно улыбался:

– Я не удивлен, что все почти готово. На самом деле команда может справиться и без вашего участия с этого момента. Именно поэтому я и нанял вас, знал, что вы будете делать свою работу отлично. Гриви проверял вас этим туннельным назначением. Но я был правильного мнения о вас с самого начала. Есть еще кое-что, что мне нужно знать. Кое-что гораздо более важное, Билл.

– Да, сэр? – Билл ждал, абсолютно завороженный электрическим зарядом уверенности, который, казалось, исходил от Эндрю Райана.

Райан посмотрел на него серьезно:

– Я должен узнать, готовы ли вы принять величайший вызов в своей жизни.

–Я, – Билл сглотнул. Что бы там ни было у Райана на уме, он должен выдержать это. – Я приму все, что вы мне скажите.

– Билл. – Райан наклонился вперед убедиться, что окошко, отделявшее их от шофера, закрыто, и заговорил тихо и настойчиво: – Вы когда-нибудь слышали о Североатлантическом проекте?

Билл не смог сдержать ухмылки:

– Слышал эти два слова и ничего больше. Они все ведут себя как монахи, взявшие обет молчания, когда я спрашиваю об этом.

– Да, да. На то есть несколько веских причин. Например, Американское правительство и их УСС⁸. Британская, Советская разведки…

– УСС – американские шпионы, да? Когда я служил в РАФ⁹, мы периодически получали информацию у этих ребят…

– Верно. «Управление стратегических служб», – он фыркнул. – Могу сказать, мы все время лавируем между ними и ФБР, – дружелюбие в его глазах сменилось твердостью, когда он внимательно посмотрел на Билла. – Вы воевали, расскажите мне об этом немного.

Об этом Билл не любил рассказывать больше, чем было нужно.

– Я не особо участвовал в боях, в основном был в поддержке. Служил бортовым радистом в РАФ. Никогда не убивал никого лично. Одиннадцать налетов на Германию в бомбардировщике, потом ранение. Мне нашли место в инженерных войсках. Это понравилось мне гораздо больше. Там я получил мое образование.

– Вы были верны правительству, за которое воевали?

Билл почувствовал, что этот вопрос ключевой.

– Не сказал бы так, сэр. Не был я верен властям. Да и не любил их никогда. Тут дело не в том за кого я воевал, а в том – против кого. Я был против чертовых нацистов, ублюдков, которые швыряли планирующие авиабомбы на Лондон.

Райан кивнул, переглянулся с Биллом, и тот невольно почувствовал напряжение.

– Мое отношение к верности, – начал магнат осторожно, – очень… конкретное. Я считаю, что человек в первую очередь должен быть верен себе. Но я ищу людей, которые верят в то же, во что и я. Которые верят в это достаточно сильно, чтобы понимать, что быть верным мне означает быть верными самим себе. Таких людей, как ты, Билл, я надеюсь.

Билла повысили. Этот человек, один из самых могущественных в мире, открывал еще одну дверь перед ним и в то же время признал его как личность.

– Да, сэр. Думаю, я понимаю.

– Да? Конечно, я управляю корпорацией и требую сотрудничества от людей, которые на меня работают. Но корень сотрудничества – личный интерес человека. И я собираюсь доказать, что личный интерес – топливо, которое движет машину бизнеса, и свобода от… щупалец правительства, избавление науки от социальных оков, и развитие техники являются залогом всемирного процветания. Я придумал огромный социальный эксперимент. Но, Билл, спроси себя: где можно провести социальный эксперимент таких гигантских масштабов? Где в мире есть место для таких людей, как мы? Мой отец и я сбежали от большевиков, и где же мы оказались? Не в «землях свободы», которыми тут все притворяется. А в землях налогов. И именно нежелание платить налоги привело моего отца в тюрьму. Сегодня все общества на поверхности Земли одинаковы. Но, Билл, представь, что можно было бы… – его голос сделался тихим, он точно не дышал, – … покинуть поверхность Земли? На время. На век или два. Пока эти дураки не уничтожат себя своими хиросимовыми бомбами?

Билл был немного смущен:

–Покинуть, сэр?

Райан усмехнулся:

– Не смотри так удивленно! Я не говорю, что мы собираемся отправиться на Луну. Мы отправимся не вверх, мы отправимся вниз! Билл, я хочу показать тебе кое-что. Отправишься со мной в путешествие… к Исландии?

– Исландии!

– Просто первая часть маршрута. Самолетом до Исландии, потом сразу на судне в Северную Атлантику смотреть на фундамент, на начало Североатлантического проекта. Я собираюсь довериться тебе, и тебе придется довериться мне.

– Сэр… – Билл сглотнул. Он редко когда открывался людям, но его тронуло доверие Райана, – вы доверились мне, босс. Прямо как гром серди ясного неба. И я доверюсь вам.

– Хорошо, но ты будешь высказывать мне свое мнение, Билл. Я чувствую, что на тебя можно положиться. А! Мы прибыли к месту первой остановки. Надо перекинуться парой слов с одним нашим артистом здесь, а потом поздним рейсом отправимся смотреть Североатлантический проект. Я собираюсь показать тебе чудо, которое зарождается к юго-западу от Исландии. И я обещаю, ты будешь… в восторге.

Ведя грузовик тем вечером, Горланд заметил неброскую вывеску на фасаде складского здания: «МОРЕХОДНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО». Он завернул за угол и подъехал к погрузочной платформе. Даже в такой поздний час это место походило на встревоженный улей. Одна смена уходила, другая тут же принималась за работу

Горланд заглушил двигатель и поправил свой накладной живот. Взять грузовик напрокат было просто, час заняла маскировка. Он раздобыл рабочий потрепанный комбинезон, спрятал подушку под рубашкой, тем самым приобретя объемное брюхо, добавил шрам на лицо и не забыл про парик. Больше всего внимания уделил мимике, так что теперь у него было выражение скучающего умника.

– Эй, как делишки, – поздоровался сам с собой Фрэнк, смотря в зеркало заднего вида. Он сделал голос немного выше. Ему очень не хотелось, чтобы кто-то узнал «Фрэнка Горланда». Сегодня он был Биллом Фостером, водителем службы доставки, а именно Биллом Фостером только по той причине, что это имя было вышито на комбинезоне.

Он заглянул в блокнот, который оставил хозяин грузовика на приборной панели. Там было сказано «Консервы Хайнца». Это и будет грузом. На самом деле кузов был пуст, товар, который в нем перевозили, уже давно доставлен куда-то, но ребятам со склада об этом знать не надо.

Горланд слез с грузовика и пошел в сторону погрузочной площадки. Вел он себя так, будто очень торопился разделаться с доставкой, а по ступеням поднимался с таким видом, словно был хозяином всего этого места. Большие стальные двери склада оказались широко распахнуты, люди внутри суетились и кряхтели вокруг ящиков и поддонов с замысловатым тяжелым оборудованием, какого Горланд никогда не видел раньше.

Над дверями была большая, куда больше, чем вывеска на самом здании, табличка: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Усатый, угрюмый на вид мужчина в длинном пальто, с очками в роговой оправе следил за тем, как восемь человек разгружали грузовик, стоявший у погрузочной платформы. Возможно, это был самый большой грузовик из всех, что Фрэнку доводилось видеть в своей жизни. Он с минуту стоял и смотрел, как несколько рабочих с помощью канатно-блочной системы раскачивали деревянный ящик и водружали его на телегу. В нескольких других ящиках в кузове вполне могло поместиться по небольшому автомобилю. На одном из них было выведено по трафарету: «ОБЛИЦОВАЧНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ЗДН ЧЕТЫРЕ».

– Ты! – рявкнул мужчина в очках, нахмурившись. Ему не особо нравилось, что кто-то рассматривает нутро грузовика. – Что тебе здесь надо?

Горланд задумчиво жевал кончик спички и обдумывал вопрос, потом указал на свою машину:

– Доставка для Райана, – он махнул блокнотом, который принес с собой, – консервы.

Мужчина обернулся, чтобы крикнуть на двух здоровенных рабочих:

– Аккуратнее с этим! – Потом опять повернулся к Фрэнку: – Консервы? Там на месте будут рады слышать об этом. Сейчас мы разгрузим этот грузовик, поставь свой за ним…

– Попридержи коней! – сказал Горланд, яростно жуя спичку. – Эта доставка для человека по имени Райан. Это ты?

Мужчина фыркнул презрительно:

– Не будь идиотом. Мистер Райан сюда лично не приезжает! Я Гарри Браун, я все подписываю!

Горланд передернул плечами и развернулся:

– Сказали, что это для мистера Райана. У меня нет других указаний.

– Эй! Постой-ка! – Браун остановил Фрэнка, положив руку на его плечо. – У них там еда заканчивается, откладывать никак нельзя! Риццо дал слово, что сегодня мы получим консервы!

– Хорошо, – сказал Горланд, разжевывая кончик спички. – Тогда позовите мистера… – он замолчал, вновь посмотрел в блокнот, словно там было написано имя, – мистера Эндрю Райана. Пусть сам подпишет бумаги.

– Так, – было видно, что Браун с трудом сдерживал свой норов, – ты вообще знаешь, кто такой Эндрю Райан?

– Слыхал что-то. Какая-то важная шишка, только меня не волнует, пусть хоть сам Гарри Трумэн. У меня в инструкциях сказано: либо он подпишет, либо никакой доставки не будет. Черт, да я привезу все завтра. В конце концов, это просто партия консервов.

– У нас корабль прибывает сегодня, и им нужны эти консервы! Они там целую армию людей должны кормить!

– А почему бы им ни купить еды на месте, где бы они там ни были, пока мы все не уладим? – спросил Горланд, невинно усмехнувшись. – У них там что, нет продуктовых магазинов?

– Нет, жирный идиот! Это у берегов Исландии! И если он покупает в Исландии... – Браун резко замолчал и нахмурился.

Горланд почесал затылок, словно пытался разобраться во всем этом:

– Ладно, ну может я дам вам разгрузить одну партию. Сколько у него там людей? Ему хватит одной? Или, может, хотите послать за другими?

– Черт подери! Нам нужно, по крайней мере, еще три такие же!

– Наверное, дорого доставлять туда все так быстро. Он вам выделяет неплохой бюджет?

– Достаточный! – фыркнул Браун, скрестив руки на груди. – Если бы ты знал, сколько мы уже потратили на те воздушные насосы. Деньги, как они говорят, не имеют значения. Понял? Теперь подгони грузовик сюда!

– Я не знаю. Все это – откуда мне знать, что все нормально, если парень, который сделал заказ, не пришел поставить подпись? Кто руководит в «Мореходном», если не Райан?

– Райан владелец, чертов ты... – он глубоко вздохнул, снял очки и протер стекла – похоже, это помогало ему успокоиться. – Райан владелец. А человек, которого зовут Риццо, из административного офиса, главный здесь.

Браун обернулся, чтобы подписать акт приема, который протянул ему плотный, черный человек в рабочем комбинезоне. Горланд наклонился, стараясь разобрать, что там написано. Все, что ему удалось прочитать «система очистки воздуха здн 32, 33». И стоимость этих систем превышала миллион долларов…

Браун заметил, что «водитель» пытается рассмотреть документ, и сделал шаг назад, пряча бумагу:

– Мистер, вижу, ты очень назойлив…

Горланд пожал плечами:

– Просто любопытен как никто другой. Ладно, я не могу дать тебе подписать документы. Где офис Риццо? Может быть, я лучше с ним поговорю…

Браун колебался, глядя на него с подозрением. Но пожал плечами и назвал адрес. Горланд записал его в блокнот, повернулся и заглянул внутрь склада:

– Эй, а это что, одна из этих батисфер?

Браун уставился на него:

– Из какой ты, говоришь, компании доставки?

– Я? Из «Акме». Зовут Фостер.

– Да? Ну-ка дай я гляну на твой блокнот…

– И кто тут теперь назойливый? Глянешь, когда я получу подпись, приятель, – Горланд развернулся и пошел вниз по ступеням, спиной чувствуя, что рабочие на погрузочной платформе смотрят на него. Он оглянулся на секунду и увидел, как один большой кретин с разбитым лицом достал из кармана дубинку и хлопнул ею по ладони. Горланд дошел до грузовика, силой удерживаясь от бега, и убрался оттуда так быстро, как только мог. Он ехал, улыбаясь про себя. Может быть, из этого выйдет не простой шантаж, а нечто большее…

Да. Если он выяснил, где пройдет денежный дождь, оставалось только раздобыть ведро.

– Это неизвестно общественности, но я поддерживаю бродвейские мюзиклы, – сказал Эндрю Райан, когда лимузин остановился перед театром, – предпочитаю все делать тихо. Они говорят, что у меня довольно старомодный вкус в музыке, мне ближе Джордж М. Кохан или Джолсон, это в моем стиле. Или Руди Вэлли. Весь этот джиттербаг меня не трогает. Не понимаю этого, – он махнул в сторону афиши. – Знаком с работами Сандера Коэна? Некоторые говорят, что из него песок сыпется, но, как по мне, он во всех отношениях музыкальный гений, каким всегда и был…Человек Эпохи Возрождения, правда.

Билл прочитал: «САНДЕР КОЭН В ПРЕДСТАВЛЕНИИ «ЮНЫЕ ДЕНДИ».

– Вот же! – вырвалось у него. – Моей матери он сильно приглянулся несколько лет назад. Она буквально затерла пластинку с его «Целуя тюльпан» на старой «Виктроле»¹⁰.

– О да. Я был поклонником его «Никто меня не понимает». Ты должен встретиться с ним сегодня, мой мальчик! Мы как раз подоспели к его финальному номеру, конечно, я уже видел это представление много раз, просто надо поговорить с Сандером кое о чем за кулисами. Карлоский, здесь штрафуют!

Шофер, Иван Карлоский, был бесстрастным светловолосым человеком, со множеством шрамов и русскими чертами лица. Он отсалютовал рукой в перчатке и кивнул. Билл слышал, что Карлоский был не только самым лучшим механиком, но и в определенной степени непобедимым бойцом. Никто не связывался с ним.

Билл вышел из машины, интуитивно придержав дверцу перед Райаном и закрыв ее за ним. Из театра, смеясь, вышли несколько франтов, хотя музыка все еще доносились из приоткрытых дверей. Представление продолжалось. Один из них, скучающего вида человек в гетрах и смокинге, сопровождал девушку с волосами цвета платины, плечи которой покрывал мех белой норки. Сразу за этой парой шли еще два молодых человека, ведущие девушек с изысканными прическами. Все они были навеселе, явно приняв пару лишних коктейлей во время антракта.

Билл немного растерялся, когда Райан остановился, глядя исподлобья на этих франтов. Казалось, он не одобрял того, что они ушли из театра раньше времени.

– Скажи, – засмеялся один из них, тот, что носил цилиндр, – ну разве Коэн не старый забавный персонаж!

– Я слышал, что юноши входят в его гримерную и никогда не возвращаются, – серьезно заявил его сонный приятель в котелке низким голосом.

– Ладно, в любом случае вы больше не затащите меня на его шоу, – сказал цилиндр, когда они, неторопливо пошатываясь, начали удаляться от театра. – Вечно жеманничает, вечно в свете софитов! А этот грим! Он выглядит как клоун!

Райан смотрел им вслед, прорычав себе под нос:

– Пьяницы!

Он покачал головой и направился в сторону аллеи между театрами, которая вела к служебному входу. Билл шел за ним и чувствовал себя немного пьяным, хотя и не пил вина. Он просто оказался совсем на ином уровне благодаря Райану, и весь этот новый опыт вскружил ему голову.

– Сюда, Билл, – кивнул Райан, – эти молодые трусливые декаденты… хотя так всегда. Мелкие люди умеют только издеваться. Великого может понять только Великий…

Он постучался в дверь служебного входа, им открыл бульдогообразный человек с сигарой в зубах:

– И? Кто на этот раз? – тут сигара выпала из его открывшегося рта. – Ох! Извините, мистер Райан! Не узнал вас! Пожалуйста, заходите, сэр. Вам сюда, сэр. Неправда ли хороший вечер, сэр?

«Какой же жополиз», – подумал Билл, когда он впустил их, чуть ли ни растекаясь в реверансах. Еще один проход и они оказались за кулисами, наблюдая самого Сандера Коэна. Он как раз заканчивал свой кульминационный номер «Хоп – прямо на небо».

Странно было смотреть представление с такого ракурса. Все казалось слишком ярким, отчетливо слышался стук каблуков по деревянному настилу, да и сами танцоры производили не лучший эффект. Казалось, они громыхали вокруг.

Но самым странным здесь был сам Сандер Коэн. Угасающая звезда Бродвея, он носил серебристый жакет, который больше бы пошел танцовщице из постановки Басби Беркли¹¹, брюки в тон, с красными полосами по бокам; его ботинки, с каблуками как у фламандских танцоров, блестели, пожалуй, чересчур. Голова его напоминала луковицу, волосы поредели, не сильно спасал и завиток, резко выделяющийся на лбу, и плутовские усы, кончики которых смотрели вверх. Он носил удивительное количество грима и даже нечто похожее на подводку для глаз.

Коэн двигался плавно и ритмично, голося веселым тенором, размахивая серебристой тростью. Два ряда красивых молодых людей и симпатичных девушек танцевали за его спиной. Коэн пел:

"Если хочешь прыгать со мной, хоп-хоп-хоп!

Как безумный возьму тебя в оборот,

Кроликов парой безумной будем,

Хоп – прямо на небо, все беды забудем!"

– Надо признать, это весьма тривиальный номер, – шепнул Райан, прикрывая рот рукой. – Зрителям такое нужно, что-то легкое время от времени… Но Сандер хочет быть серьезнее. Художник должен иметь возможность творить без помех. До тех пор, разумеется, пока это приносит прибыль…

Билл кивнул, надеясь, что у этого гада действительно были номера получше подобного мусора. Он не мог представить Райана, слушающим этого плясуна; ему куда больше подходил Вагнер или Чайковский. Хотя, никогда не угадаешь, под какую музыку расслабляется тот или иной человек. Билл знал одного заядлого драчуна, грузчика, которому ничего ни стоило раскидать троих здоровых противников. Так глаза этого типа налились слезами, стоило ему увидеть Ширли Темпл¹², которая пела «Славный корабль Леденец». Он вытирал глаза и хлюпал носом, спрашивая: «Ну не прелесть ли?»

Занавес опустился под звуки весьма жидких аплодисментов и тут же поднялся, так что Коэн мог отвесить зрителям еще несколько поклонов, о которых никто особо не просил. Танцоры поспешили за кулисы.

Жест Райана, и одна из танцовщиц остановилась – это была пышущая здоровьем девица в красном купальнике с меховой оторочкой. Ухоженные, светлые локоны спадали на розовые плечи, золотистая челка липла ко лбу, на котором поблескивали капельки пота. Она была не маленькой девушкой в этаком сладострастном образе амазонки, даже на несколько дюймов выше самого Райана, но в его присутствии она как-то стала чуть ниже, а фарфоровые голубые глаза засверкали ярче.

– Мистер Райан! – ее голос был далеко не мелодичным, напомнил чем-то скрип решетки, Билл очень надеялся, что хотя бы танцевала она неплохо.

Райан смотрел на нее доброжелательно, но в его взгляде мелькнул какой-то голодный блеск. Впрочем, он сменился выражением практически родительской опеки:

– Ты просто превзошла саму себя сегодня, Жасмин! – сказал Райан. – О, позволь представить тебе моего партнера по бизнесу, мистера Билла МакДонага.

Она окинула инженера мимолетным взглядом.

– Так вы правда считаете, что я хорошо выступила, мистер Райан? Вам хорошо было видно отсюда?

– Конечно, моя дорогая, я видел твои выступления множества раз, ты всегда прекрасна.

– Подхожу для сольных выступлений? Просто я не вижу, что могу куда-то продвинуться в этом бизнесе, мистер Райан. В смысле, я смогла попасть сюда, но мне кажется, что я могу гораздо больше, чем просто занимать место в подтанцовке. Я попробовала поговорить с Сандером, но он, кажется, не особо заинтересован во мне. Он так увлечен своими, как же он это называет, протеже…

– Такой большой талант, как у тебя, будет замечен в нужное время. Жасмин, не волнуйся, – произнес он, в это время занавес опустился, подытожив ненужные поклоны Сандера Коэна.

– Вы правда так думаете, мистер Райан? То есть, если вы хотели…

– На самом деле, – резко оборвал ее Райан так властно, что она замолчала на полуслове. – Я собираюсь помочь тебе, оплачу уроки ораторского мастерства. Твоя единственная слабость как артиста… назовем ее вокальной подачей. Я тоже посещал те занятия в свое время. Ты будешь звучать по-другому, и люди будут смотреть на тебя по-другому.

– Я знаю, что это, – она выглядела немного расстроенной, казалось, уроки ораторского искусства это совсем не то, что она имела в виду.

– Я создаю… новое общество, – сообщил Райан, глядя куда-то поверх голов Билла и Жасмин. – В другом месте, довольно далеко отсюда. Ты можешь назвать это курортом, в некотором смысле. Там надо еще кое-что закончить, нужно чуть-чуть подождать. Учитывая твою смелость, ты бы вполне могла работать там в шоу-бизнесе. Это, без сомнения, абсолютно новый старт…

– И где это будет, если поточнее?

– За границей, ты знаешь…

– Как на Бермудах?

– Более или менее… О! Сандер!

– Ах, курорт, это было бы великолепно… – она пошла прочь, но смотрела на Райана и чуть не врезалась в Сандера Коэна.

– Премного извиняюсь, моя дорогая, – произнес артист с натянутой улыбкой. Но когда он увидел Райана, лицо его просветлело, выражение стало абсолютно другим, одна бровь изогнулась. – Эндрю! Мой милый друг! Ты все-таки смог попасть на представление!

– Мы стояли тут и были просто заворожены. Но позволь представить тебе Билла МакДонага.

– Билл, да? – Коэн осмотрел его сонным взглядом. – Ну, весьма приземленный.

– Да, вы правы, – ответил Билл, – я прочно стою на ногах.

– О! И британец к тому же! Как мило. Знаете, как раз на днях разговаривал с Ноэлем Коуардом¹³, – он начал рассказывать длинный анекдот, большая часть которого потерялась в закулисной суете, но, кажется, речь в нем шла о том, как этот Ноэль неловко выражал свое восхищение Коэну. – …Остается только надеяться, что он не будет впредь так заискивать.

Билл заметил, что левая бровь Коэна все время была приподнята, держалась выше правой и никогда не опускалась, словно застыв в выражении вечной иронии.

– Ты настоящий художник, Сандер, а не просто знаток алкоголя как этот Ноэль Коуард, – сказал Райан. – Так что вполне естественно, человек должен быть потрясен.

– Ты так хорош, Эндрю!

Билл немного беспокоило то, что этот человек называл мистера Райана по имени. Это выглядело как-то неправильно. Он сделал шаг назад, чувствуя, что Коэн стоит слишком близко к нему.

– Эндрю, могу я ожидать тебя на моем открытии в «Виллидже»¹⁴?

Райан нахмурился:

– На открытии?

– Ты все еще не получил приглашение? Мне точно придется спустить шкуру с моего помощника! Ха-ха! У меня что-то вроде шоу-выставки, в клубе «Верлен». Моя новая навязчивая идея. Этот вид искусства практически неизвестен в Америке, – он вновь посмотрел на Билла сонным взглядом, решив объяснить, – шоу живых картин.

– Ах да, – Райан обратился к инженеру, – живые картины. Это искусство появилось во Франции, ставят людей в разных позах, и они изображают сцены из истории или драмы. Они стоят в костюмах... почти как статуи.

– Точно! – воскликнул Коэн, хлопнув в ладоши от восторга. – Живые скульптуры, и в нашем случае они будут представлять сцены из жизни римского императора Калигулы.

– Звучит увлекательно, – нахмурился Райан. – Калигула, ну-ну.

– Мои протеже – пример артистического мужества, они стоят в своих позах практически полностью обнаженные, в холодной комнате, минута за минутой, словно примерзшие к месту! – Он взмахнул головой, как жеребец, прошептав: – Между ними идет жесткое соревнование в попытках угодить мне! Ох, как же сильно они стараются преуспеть в этом, но искусство взывает к агонии самопожертвования, к ее возложению на его алтарь!

– Вот чем я восхищаюсь в тебе, Сандер, – сказал Райан, – ты абсолютно предан искусству. И не имеет значения, кто там что думает! Ты это ты. Это важно для искусства, как мне кажется, выражать свое истинное «я»…

Но Биллу казалось, что, какое бы там ни было истинное «я» у Коэна, оно надежно спрятано от посторонних глаз, пока он с большим воодушевлением представляет миру совсем другую сторону своего характера. Словно из его сонных глаз на мир смотрел испуганный маленький зверек. И все-таки он говорил витиеватыми фразочками, активно двигался. Очень чудаковатый тип.

– Боюсь, что меня не будет в стране во время открытия, – проговорил Райан, – и я только что разговаривал с Жасмин…

– Ох, Жасмин, – Сандер пренебрежительно пожал плечами. – В ней есть свое очарование. Поверь мне, я понимаю. Но, Эндрю, я говорил, это шоу может закрыться гораздо раньше, чем мы ожидали. «Денди» должны были стать моим возрождением, моим преображением! И этот кокон, я чувствую, уже достаточно опутал меня и может раскрыться слишком рано! – Он обхватил себя руками, словно корчась в собственных объятиях и, в то же время, продолжая говорить: – О да! Я чувствую себя почти освобожденным!

– Художнику ненавистны ограничения, – с сочувствием произнес Райан. – Не волнуйся об этом шоу. Бродвей скоро устареет. Мы создадим наше собственное место для гениев, Сандер!

– Правда! И с каким же… масштабом? Большая аудитория?

– Ты увидишь. Что касается масштабов, так там будет много народа, чтобы оценить тебя, можно сказать, зрителей поневоле.

– Ох! Для меня нет ничего лучше таких зрителей! Но я должен бежать! Вижу, Джимми отчаянно машет мне из гримерной. Держи меня в курсе насчет этого… твоего нового проекта, Эндрю!

– Ты будешь в числе первых, кто узнает, когда все будет готово, Сандер. Это потребует некоторого мужества с твоей стороны, – Райан криво улыбнулся. – Но если ты совершишь этот прыжок, то обнаружишь нечто прекрасное.

Они проследили за тем, как Коэн прошествовал в гримерную. Биллу казалось, что у этого артиста не все дома, но Райан прав, гений был эксцентричен. Словно отвечая на его мысли, Райан сказал:

– Да, Билл, он может… возмущать. Раздражать. Но все великие возмущают глаз и слух хотя бы немного. Иногда Сандер называет себя Наполеоном мимов. И он им является, когда играет. А теперь пойдем, Билл. Мы едем в аэропорт, если ты конечно готов к этому. Или уже передумал?

Билл усмехнулся:

– Нет, сэр. Я в деле от «А» до «Я», до самого конца, мистер Райан…

Нью-Йорк 1946

– Послушайте, мистер Горланд, я почти ничего не знаю об этом, – Мертон сидел в офисе «Большой ошибки» напротив того места, которое раньше занимал сам. Теперь Горланд был за столом, с одной стороны от него стоял Гарсия, пристально смотря на Мертона и слегка хлопая дубинкой по ладони, с другой Реджи в униформе швейцара, которую этот верзила из Бронкса носил на своей повседневной работе.

Горланд был знаком с Реджи с давних времен, более того, он был одним из немногих живых людей, знавших его настоящую фамилию. Иногда Фрэнк нанимал этого человека в качестве дополнительной силы. Сегодня ему надо было вложить страх божий в душу Мертона. Харв Мертон должен был бояться Фрэнка Горланда куда сильнее, чем могущественного Эндрю Райана.

– В смысле, если бы я знал что-то еще, – продолжил Мертон, заламывая руки, – я бы сказал вам.

– Эй, может у тебя тогда найдется пара советов касаемо лошадей, Мертон? – спросил Гарсия, усмехнувшись.

Горланд жестом приказал ему успокоиться. Букмекер пожал плечами, убрал дубинку и достал сигару. В эту минуту затишья в комнату сквозь закрытую дверь просочились звуки бара. Какая-то девушка завизжала, смеясь, мужчина свистнул: «Ах, да ты ничего не знаешь о Демпси!»

– Давай-ка обдумаем все это, Мертон, – произнес Горланд, наливая собеседнику бурбон из бутылки. – Ты говоришь, что получил работу на Североатлантическом проекте в «Мореходном строительстве» у того парня, Риццо. Ты был стюардом на одном из их кораблей. Так? И они прокатили твою задницу через всю Северную Атлантику, и полтора месяца держали тебя там, а ты ничего не видел?

Он подтолкнул стакан к Мертону, тот тут же схватил его:

– Спасибо. Ох, что до размеров. В смысле… некоторые вещи они отправляют вниз, вы знаете, под воду. Но… – он нервно засмеялся. – Я не погружался! А остальные молчали о том, что там происходит. Один парень, когда вернулся, сказал только, что ему жить еще хочется и болтать он ни о чем не будет. Я не знаю, что они там задумали.

– Видишь ли, я в общих чертах знаю, что они задумали, – сказал Горланд, наливая себе выпивку. – Что они строят что-то большое. Но я не знаю в чем интерес Райана. В чем выгода. Ты видел, чтобы они поднимали со дна… руду? Знаешь, полезные ископаемые? Золото, серебро, нефть?

– Нет, ничего такого. Просто много кораблей. Самого Райана я не видел, слышал иногда, как кто-то упоминал его. Я был занят все время, да еще и эта морская болезнь. Рад вернуться назад и начать искать другую работу…

– Да, ты будешь жить и продолжать искать работу, – услужливо произнес Реджи мягким голосом, – если только скажешь мистеру Горланду то, что ему нужно.

– Клянусь, я не узнал там ничего! Да я из камбуза с трудом выходил на том большом старом корабле! Вот Фрэнк Фонтейн может знать больше. Он владеет лодками, на которых снабжает их рыбой! С ним наверняка общались чаще. Ну, знаете, те ребята на самой стройке…

Горланд задумчиво нахмурился:

– Фрэнк Фонтейн? Рыболовство Фонтейна? Было дело, он занимался контрабандой с Кубы на своих рыболовных судах. А сейчас он поставщик… рыбы? Ты шутишь?

– Я встретил его на пристани, и это то, что он сказал мне! Когда-то я покупал у него контрабандный ром для моего… в смысле вашего бара, – Мертон сглотнул. – Фонтейн говорит, что куда выгоднее продавать рыбу Райану для его команды там, чем возиться с ромом в Нью-Йорке! Им еда нужна до зарезу, у них целая армия рабочих, которую надо кормить…

Горланд задумался, пробурчав что-то себе под нос. Это совпадало с тем, что он слышал на погрузочной площадке. Единственный способ подобраться ко всему этому проекту… стать его поставщиком.

Сумасшедшая мысль пришла ему в голову, принеся с собой некоторые интересные возможности…

Но если он зайдет так далеко, далеко – подходящее слово, то хорошо, он откажется от своего обжитого местечка и окунется в воды Северной Атлантики.

Было в этом секретном проекте Райана что-то, что очаровало Фрэнка, привлекло его, как слухи о пиратском кладе привлекают охотника за сокровищами. Миллионы долларов были погружены в Атлантический океан. Он должен суметь поднять хотя бы часть из них на поверхность.

Много лет назад, когда «Фрэнк Горланд» скрывался от закона, он запрыгнул в вагон грузового поезда. В той поездке он прочитал в старой газете статью о новоиспеченном промышленнике Эндрю Райане. Там были две фотографии магната. Первая, большая, где он стоял перед величественным зданием с его именем над входом, пробудила что-то в душе Фрэнка. А вторая, где Райан был запечатлен на фоне горизонта Манхэттена, словно владел им, заставила Фрэнка подумать: «Что бы он ни получил, я хочу это. Я отберу это у него…»

Возможно, именно теперь у него появился шанс. Но сначала надо было выяснить, в чем интерес Райана. Что он хотел извлечь оттуда или получить там, в этом городе в холодной бездне темного океана…

Где-то над Атлантикой… 1946

– Это переделанный «Либерейтор»¹⁵, – Эндрю Райан вел Билла через большой, гудящий салон в хвост самолета, – теперь «Стратокрузер», в «Юнайтед Эйрлайнз» заказали одиннадцать таких для рейсов класса люкс, но это прототип. Конечно, он турбовинтовой, следующее поколение будет реактивным…

– Видел я реактивный истребитель в войну, в мой последний вылет, – сказал Билл, – это был Ме-262, немецкий прототип. Он даже не атаковал нас, думаю, у них там был тестовый полет…

– Да, – растерянно произнес Райан, – реактивные двигатели быстрые и эффективные. Но не нужно особо думать об их развитии, не в авиастроении, потому что после Североатлантического проекта нам больше не понадобятся самолеты. У нас будет огромное количество подводных аппаратов, так что тогда мы едва ли будем нуждаться во всем этом. Мы надеемся стать самодостаточным…

Подводный аппараты? Биллу, должно быть, послышалось.

Он испытывал смешанные чувства от пребывания в этом самолете. Гул двигателей был достаточно близок к тому, что издавал бомбардировщик, на котором он летал во время войны. До США он добирался на корабле. Хватило ему самолетов. Во время последнего вылета видел, как его лучший друг превратился в красный мармелад.

Но внутри этот самолет не был похож на бомбардировщик. Если не учитывать звук, вибрацию и изогнутую внутреннюю обшивку, это в большей степени смахивало на номер какого-то шикарного отеля. «Викторианские» кресла и диваны, прикрепленные к полу, были роскошны, на них лежали красные шелковые подушки, отделанные золотом. Кружевные шторки, собранные шелковыми шнурками, не загораживали иллюминаторы. В салоне прислуживали три ливрейных лакея¹⁶ и шеф-повар. За барной стойкой, облицованной нержавеющей сталью, был слуга-азиат в черно-красном пиджаке с золотым шитьем. Он внимательно посмотрел на Райана и Билла, когда они прошли мимо него.

Но Райану было сейчас не до напитков. Они миновали красный вельветовый занавес и вошли в небольшую, отделенную от салона кабину, по центру которой был закреплен металлический стол. На нем, словно приведение, высился довольно крупный объект, скрытый белой тканью. Больше в этой комнате почти ничего не было, только на одной из внутренних стен висела стилизованная цветная картина тесного города. Сначала это напомнило Биллу Изумрудный город из страны Оз, только вот находящийся под водой – художник изобразил стайки ярких рыб, проплывающих мимо окон зданий. Была ли это Атлантида на следующий день после затопления?

Райан драматично подошел к столу и резким движением скинул покрывало.

– Вуаля! – произнес он, улыбаясь. Взгляду Билла предстала масштабная модель города. Это была единая структура, состоявшая из многих сегментов, выполненная в индустриальном стиле, как если бы дизайнер Крайслер-билдинг построил небольшой город. Модель была три фута в высоту, в ней башни, выполненные из зеленого стекла и хрома, соединялись прозрачными, трубчатыми переходами, были и статуи, между зданиями оставалось очень мало свободного пространства. Эта структура смотрелась весьма закрытой, и Билл отметил, что у оснований нескольких башен находились воздушные шлюзы, искусно оформленные под маяки. Рядом с одним из этих шлюзом был маленький макет подводной лодки, тут же по вертикальной стеклянной шахте поднималась крошечная батисфера.

– Это, – сказал Эндрю Райан, пока ткань все еще колыхалась в его руках, – Восторг!

В этот момент самолет попал в зону турбулентности, модель города опасно задрожала на столе.

Билл уставился на нее, стараясь удержаться на ногах:

– Да, прекрасно. Вызывает восторг.

– Нет, Билл. «Восторг» это название города. То, что ты видишь здесь, всего лишь его ядро, можно сказать, самый центр. Фундамент и основа уже почти достроены – будущее место жительства тысяч людей в водах Атлантического океана.

Билл изумленно посмотрел на него:

– Вы, наверное, издеваетесь надо мной!

На лице Райана вспыхнула одна из его задумчивых улыбок:

– Но это правда! Конечно, все работы держатся в секрете, и в той части океана нет активного судоходства. Архитектура прекрасна, не правда ли? Братья Уэльс спроектировали это. Гриви реализовывает их задумку, и теперь ты тоже, Билл.

МакДонаг покачал головой удивленно:

– И это строится прямо сейчас? – турбулентность утихла к облегчению Билла. Впрочем, эта тряска пробудила в нем призрачные воспоминания о том, каково это быть в самолете под обстрелом зениток. – Насколько большим будет Восторг?

– Это будет маленький город, скрытый в океане… несколько миль в стороны... И много открытого пространства внутри. Клаустрофобия нам совсем ни к чему…

Очертания модели чем-то напомнили Биллу о самой густо застроенной части Манхэттена, где все здания жались друг к другу. Но здесь они толпились еще теснее и были сильнее взаимосвязаны.

– Видишь, что там, за маленьким окошком? – указал Райан. – Это будет парк… парк на дне океана! Я назвал его «Аркадией». У нас есть система для доставки отраженного солнечного света, такая же отличная, как и система выработки электричества. Аркадия будет помогать с производством кислорода и станет отличным местом для отдыха. Теперь вот тут ты видишь…

Он замолчал из-за нового толчка турбулентности и удара грома где-то совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. Мужчины взволнованно взглянули в иллюминатор, напротив которого висел рисунок.

Билл взялся одной рукой за край стола и слегка нагнулся, чтобы рассмотреть черно-серые грозовые тучи, буйствовавшие снаружи, освещаемые вспышками молний.

– Непростая поездка начинается.

Новый раскат грома, снова тряска, и Билл закрыл глаза, стараясь прогнать картины, которые возникали в его голове. Разрывается оболочка зенитного снаряда, стук и завывание множества мелких и злобных ударов. Новый взрыв снаряда снаружи. Неожиданно исчезает часть фюзеляжа, уничтоженная атакой Фрицев. Ветер ревет сквозь образовавшуюся брешь, как безумный захватчик, в то время как Билл МакДонаг, радист, смотрит на курчавого валлийского парня, зеленого новичка, всего неделю как закончившего обучение. Из-за резко понижения давления воздуха его засасывает в пятифутовую брешь, обрамленную забором металлической арматуры. Лицо мальчишки искривлено гримасой ужаса. Билл орет пилотам:

– Надо снижаться!

Он бросается к молодому летчику, хватается за подпорку правой рукой, левую протягивает валлийцу, понимая, что ничего не выйдет. Мальчик кричит, воздух все сильнее тянет его к зубчатым краям. Металл разрывает ему левое плечо. Кровь обгоняет молодого человека, улетает через разрыв, но вскоре он следует за ней, исчезает как по велению волшебной палочки, растворяется в ревущем небе. Все, что напоминает о нем, это клоки одежды и кожи, хлопающие по рваным краям переборки. Мальчик падает где-то в сером тумане. Билл хватается за подпорку, в то время как бомбардировщик меняет угол, резко снижаясь, стараясь выровнять давление…

– Билл? Ты в порядке?

Билл смог лишь болезненно усмехнуться:

– Именно по этой причине я предпочел добираться до Америки кораблем, а не самолетом, шеф. Извините, я в порядке.

– Думаю, нам обоим нужно выпить…

– Вы правы, мистер Райан. Это сейчас лучше лекарство…

– Давай-ка сядем в салоне и выберемся из этой грозы. Мы должны прибыть в аэропорт примерно через час, ветер попутный. Потом на корабле. Пойдем, у меня есть «Quee», это самый лучший односолодовый виски, который ты когда-либо пробовал. Выпьешь, а я расскажу тебе о Великой Цепи…

Вечером бар в Стетан Айленде был практически пуст. Но капитан Фонтейн пришел, как и было оговорено. Он сидел за столиком в темном углу, угрюмо смотря на свое пиво, и ждал Фрэнка Горланда.

Капитан Фонтейн был во многом похож на человека, называвшего себя Фрэнком Горландом, только постарше да потрепаннее. Он носил двубортное пальто зеленого цвета и красную трикотажную шапку. Мозолистые, красные руки многое говорили о его жизни на морских просторах – сначала как контрабандиста, теперь как хозяина небольшого рыболовного флота.

Горланд заказал пиво у дородной буфетчицы, которая в этот момент заигрывала с пьяным моряком, и понес бутылку к столу капитана.

Фонтейн не оторвал задумчивый взгляд от пива, когда Фрэнк сел напротив:

– Горланд, каждый раз как я связываюсь с тобой, мне кажется, что что-то пойдет не так.

– Как это? А что насчет тех денег, которые ты заработал благодаря мне на последнем грузе?

–Твоя доля была так же велика, как и моя. А все, что ты для этого сделал – трепал языком.

– Ну, трепля языком это то, на что я живу, друг. Теперь слушай, Фонтейн. Ты хочешь получить информацию, которая у меня есть, или нет? Я поделюсь ею бесплатно. Надеюсь, что мы сможем вновь работать вместе, а это никак не получится, если ты будешь в тюрьме. Так что напряги-ка одну из своих ракушек, похожих на уши. Я слышал, что они подождут, когда ты закончишь поставку и возьмут тебя на обратном пути.

Фонтейн отхлебнул варево:

– Они… кто?

– Ну … – Горланд перегнулся через стол и понизил голос, – просто Федеральное бюро расследований, вот кто. Агент Восс дышит тебе в затылок!

Фонтейн выпрямился. Горланд смотрел на него спокойно, почти уверив самого себя в правдивости следующих слов:

– Я узнал это от подруги моей сестры. Она работает там секретарем. И держит меня в курсе событий, – лучший способ быть хорошим лжецом – верить в собственную ложь. – Она набирала какой-то ордер, и там был ты. Капитан Фрэнк Фонтейн. Речь шла о контрабанде. И наркотиках.

– Тише. Это ничего не значит, я перестал заниматься контрабандой подобного. Сейчас работаю на компанию, которая платит мне бешеные деньги за то, что я доставляю свой улов к Исландии… долгий путь, но огромные деньги. Безопасно и легально!

– Ты имеешь в виду, что работаешь на проекте Эндрю Райана там?

Фонтейн пожал плечами:

– Ничего такого, о чем тебе надо было бы знать.

Выходит, он доставляет рыбу туда лично. Интересно. Точное местоположение Североатлантического проекта должно быть обозначено на карте на одном из его судов.

Горланд вздохнул и покачал головой:

– Ты не понял. Восс возьмет тебя. Он собирается устроить проверку трюма перед отплытием и подбросить туда дурь! Ты ускользал от него слишком часто!

– Я… я не верю в это!

– Именно так, они устроят на тебя облаву. Но допустим, не подставят – им известно, что Райан пытается что-то скрыть. Они возьмут тебя на допрос. Как к этому отнесется Райан? Ты очень хочешь попасть в тюрьму за препятствование расследованию?

– Какие есть доказательства, что эта облава случится, Горланд?

– Доказательства? Только углерод со страниц ордера, – он протянул ему бумагу. Каждый хороший мошенник хорош в подделках. – Но ты можешь продать мне свои лодки и улизнуть на Кубу...

Фонтейн посмотрел на ордер, и его плечи поникли:

– Хм… может быть. Мне до смерти надоело работать на этих посудинах. Было бы неплохо уйти в отставку и двинуть на Кубу. Но я хочу хорошую плату.

– Конечно. Я заплачу приличные деньги.

Фонтейн посмотрел на него, сощурившись:

– И с чего это вдруг ты такой заботливый, Горланд? Это с тобой как-то не вяжется.

– Они тебя ищут, не меня. Я буду строить из себя рыбака, пока все не успокоится. Срублю денег на Райане. И у меня будут суда, чтобы продолжить заниматься контрабандой, когда для этого вновь станет достаточно безопасно.

Фонтейн лишь тяжело вздохнул в ответ. Горланд знал, что это означает согласие. Он испытал физический трепет, почти сексуальное наслаждение, переходившее во внутреннюю дрожь, которая всегда появлялась, когда ему покорялась очередная цель.

Два вечера спустя Фрэнк Горланд был уже в рубке рыболовного траулера, попивая кофе и стараясь привыкнуть к запаху старой трески. Этот траулер носил имя «Счастливое сердце». Господи, но как же было холодно на этой старой посудине.

Он услышал оклик с причала и улыбнулся. Капитан Фонтейн пришел за своими деньгами.

Горланд кивнул седому рулевому и сказал:

– Как только подам сигнал, двигаем прямо на восток.

– Будет сделано, босс.

– Называй меня капитаном, все-таки я собираюсь быть именно им.

– Есть, капитан.

Горланд спустился по лестнице на главную палубу, где его встретил хмурящийся Фонтейн, расхаживающий взад-вперед:

– Горланд! Я слышал, ты уволил всю мою команду! Ты что-то замышляешь! Это все начинает вонять…

– Удивлен, что ты можешь что-то учуять в таком месте. Но пойдем вниз, на камбуз, я все тебе объясню. Я получил деньги для тебя.

Горланд развернулся и направился на нижнюю палубу, напевая себе что-то под нос. Фонтейн засомневался, но все-таки пошел следом.

На маленьком камбузе «Счастливого сердца» не было никого, кто бы мог поддерживать тепло – Горланд планировал нанять экипаж позже.

На маленьком складном столе возле печки стоял коричневый чемодан.

– Вот мы и на месте, Фонтейн. Открывай и считай.

Фонтейн посмотрел на Горланда, потом на чемодан. Он облизнул губы, подошел к чемодану, открыл его и опешил. Там была только мертвая рыба. Красный окунь.

– Я подумываю, – начал Горланд, вытаскивая дубинку из кармана пальто, – переименовать это судно в «Счастливое дельце». Как тебе?

Капитан Фонтейн рассержено повернулся к Горланду, тот незамедлительно прошелся дубинкой по его лбу. Капитан рухнул на пол как мешок с кирпичами.

Горланд спрятал дубинку и быстро поднялся по лестнице на палубу, где повернулся к рубке и помахал рукой. Рулевой Бергман, ожидавший его сигнала, указал на причал. Фрэнк вспомнил, что должен отшвартовать судно. Это действие было верхом его возможностей в мореходном искусстве. Он избавился от канатов, и лодка взревела, оживая, двинулась в открытое море.

Горланд вернулся на камбуз, напевая «Моя дикая ирландская роза». Фрэнк Фонтейн все так же лежал лицом вниз, без сознания. Горланд проверил его карманы на наличие всего, что могло помочь установить личность, выгреб деньги, всякую мелочь. Все может пригодиться.

Он посмотрел на Фонтейна, который теперь начал легонько шевелиться на полу, и пробормотал себе под нос:

– Сделай это. Вперед, Фрэнк.

Он глубоко вздохнул и принялся стягивать с себя рубашку и штаны, после чего обрядился в вещи, снятые с Фонтейна, морщась от вони, исходившей от не простиранных брюк капитана. Они оказались великоватыми, пришлось затянуть поясом.

Свою одежду он использовал, чтобы связать руки Фонтейна за спиной

– Ты ще твариш? – капитан начал приходить в себя. – Пуси меня…

– Я отпущу тебя прямо сейчас, капитан, – ответил Горланд, – только надо будет подняться по лестнице. Я помогу.

– Мне нужна одежда. Тут холодно…

– О тебе позаботятся. Сейчас вверх по лестнице…

Ему наконец-то удалось вывести Фонтейна на качающуюся палубу. Корабль был окутан туманом, струящимся над поверхностью океана. Фрэнк посмотрел на рубку. Взгляд Бергмана был устремлен вдаль, едва ли ему было не все равно на происходившее, он не так давно отбыл пятилетний срок в тюрьме. Ему хорошо платили, и пока все оставалось так, он был готов принимать участие во всем, что решит устроить его новый босс.

Фонтейн шел по палубе, шатаясь, удивленно осматриваясь:

– Мы в... мы в море… почему… мы…

– Я сейчас покажу тебе почему, – ответил Фрэнк, подводя его к бортику, – ты когда-нибудь замечал, насколько мы похожи… Фрэнк? Да у нас даже имена одинаковые! Возможности, Фрэнк, возможности! Я создал здесь абсолютно новую концепцию, назвал ее «кража личности». Как тебе? – после этих слов он наклонился, схватил бывшего капитана за лодыжки и перекинул его за борт. В холодную океанскую воду. Вопль. Всплеск или два, и капитан Фонтейн отправился на дно. Он уже не всплывет.

Капитан Фонтейн мертв. Да здравствует… капитан Фрэнк Фонтейн.

Северная Атлантика 1946

«Эндрю Райан» покачивался на якоре тем серым утром, а Билла тошнило. Сигарета немного помогала.

Он старался не обращать внимания на стюарда, которого рвало у ограждения правого борта. Билл смотрел на воду, следил, как на поверхности показывается батисфера…

– Это не обычные батисферы, – с гордостью сказал Райан, присоединившись к Биллу у гакаборта¹⁷. Его волосы были так зализаны назад, что даже сильный ветер не мог растрепать прическу. – Некоторые рабочие называют их «скользунами», потому что они необыкновенно маневренны.

– Никогда не видел ничего подобного. Это почти элегантно.

Райан пристально посмотрел на Билла:

– Морская болезнь? У меня есть таблетки…

– Нет, – ответил Билл, отступив назад от взрыва брызг. Они затушили его сигарету, и он выкинул окурок за борт. – Я предпочту эту ржавую колошу вашему трясущемуся дворцу в небе в любой ситуации, босс… – он вцепился в поручни, когда палуба качнулась под его ногами.

– Тогда, Билл, – Райан тоже крепко схватился за поручни, – ты готов к погружению? Мне сообщили, что ветер затихает. Через час море станет достаточно спокойным, можно будет отправляться.

Билл сглотнул, взглянул на два огромных корабля-платформы и на силуэт «Олимпийца», исчезавший вдали: судно направлялось в Нью-Йорк за припасами. Корабли-платформы были переделанными баржами, их соединяли цепи и буйки, которые очерчивали на поверхности океана квадрат со сторонами в полмили. Это было огромное предприятие. И Билл должен был выполнить свою часть и спуститься вниз в батисфере. Он ждал этого, но не особо хотел.

– Готов, мистер Райан. Всегда готов.

Билл думал, что придется обряжаться в водолазный костюм или нечто подобное, но час спустя они вошли в батисферу как были, оба в пальто – причем Райана в пальто отличного покроя из отменного материала. Когда они уселись, рабочие из экипажа, в резиновых сапогах и зюйдвестках¹⁸, подняли батисферу на палубу. Внутри аппарата было достаточно места для двоих, окно в люке и небольшие иллюминаторы по бокам. Сидения были как в гардеробной, но удобные, с мягкой обивкой, и оборудованные подлокотниками. Между ними находилась россыпь пультов управления и датчиков. Но Райан не особо обратил на них внимания, когда батисферу подняли, опустили за борт и отпустили.

Свет внутри загорелся, как только волны сомкнулись над ними.

Билл облизнул губы, ожидая, что Райан будет как-то управлять судном. Но он не делал этого. А просто откинулся на спинку дивана, лукаво улыбаясь, кажется, развеселившись весьма прозрачными попытками МакДонага сохранять спокойствие. Они погружались все глубже и глубже.

В один момент батисфера остановилась с легким толчком и начала двигаться горизонтально, опять же по собственной воле.

– Это радиоуправление, – наконец-то объяснил Райан, – нам ничего не нужно делать. Аппарат следует за подводным радиосигналом к шлюзу, используя турбовинтовой двигатель. Ты не испытаешь никакого дискомфорта от повышения давления – его тут не будет. И в Восторге тоже. Нет никакой угрозы кессонной болезни¹⁹. У нас новая методика для выравнивания давления на любой глубине, без специальных газов. Оно здесь будет как на поверхности, с небольшой разницей.

Билл посмотрел на него с сомнением:

– Постоянное давление на любой глубине?

Райан ответил ему загадочной улыбкой, не упустив возможность немного похвастаться:

– Мы пошли на многое, чтобы сохранить наши открытия исключительно для себя. Я собрал некоторых необычных, экстраординарных, талантливых ученых со всего мира, из самых опасных мест, – он посмотрел в иллюминатор, рассеянно улыбаясь. – Сложней всего было получить своеобразного, но выдающегося человека по имени Сушонг. Он застрял в Корее во время японской оккупации. Японцы обвинили его в продаже опиума их людям, говорили, что он так пытался оплатить свои эксперименты. У империалистов весьма узкий взгляд на вещи. Ах, если говорить о прекрасном, то сейчас ты сможешь увидеть фундамент Восторга, пока мы не добрались до шахты купола… И позволь добавить подходящую музыку…

Билл наклонился и взглянул в иллюминатор. Прямо под ними электрический свет пробивался из синей мглы, буквально струился вдоль скалистого дна – огни на взлетной полосе в туманную ночь. Билл видел ломаные очертания вулканического кратера, который выглядел как миниатюрный горный хребет, сдерживавший в себе этот загадочный свет. Подействовала и музыка – «Рапсодия в голубых тонах» Гершвина, в аранжировке Грофе для фортепиано и симфонического оркестра плавно лилась из скрытого динамика. Когда напряжение мелодии возросло, Билл стал замечать надвигавшиеся сквозь водную синеву конструкции, соседствовавшие с натуральным камнем. Каркасы элегантных зданий, панели недостроенных стен, силуэты, скорее всего, статуй, которые ожидали, когда их водрузят на место.

– Гений братьев Уэльс, – говорил Райан, а в это время все больше могучих, парящих структур возникало в поле зрения, – Саймона и Даниэля. Иронично, правда, они начинали с соборов, а в итоге создают Восторг. Но Саймон говорит, что Восторг будет великим храмом, но не Богу. А человеческой воле!

– Как вы справились с фундаментом? – спросил Билл, не отрываясь от иллюминатора. – Это должно было быть огромной проблемой.

– Мы переделали мой пароход «Олимпиец» в грузовое судно и доставили сюда основу по частям, а здесь уже собрали воедино. Это большая платформа. Мы погрузили ее на дно с помощью нашей команды по глубоководным работам, со всем необходимым. Основа там постоянно – поглощает вибрацию, создает изоляцию для основной, центральной части Восторга… Для следующих этапов все необходимое на кораблях-платформах…

Маленькая субмарина, оборудованная манипуляторами, скользила по строительной площадке…

– Перед тобой останки очень древнего вулканического конуса, – продолжил Райан, указывая, – это ответ на вопрос, где находится энергетический источник города. Видишь, с одной стороны темное пятно, там расщелина, настоящая бездна. Но Восторг стоит на прочной скале. Все довольно безопасно.

Потом панорама исчезала, поглощенная тьмой. Музыка продолжала играть, они погружались во мрак по вертикальной шахте, ведущей в купол, точно двигаясь по дымоходу. Спуск был тошнотворно плавным и быстрым, он завершился дрожащим звуком удара о бетон и металл стены шахты, заполненной водой. Над ними лязгнула металлическая крышка. Дрожащий глухой звук, и они полностью остановились, оказавшись в воздушном шлюзе. Билл подумал именно о воздушном шлюзе, так как вода вокруг них была быстро откачена. Новый механический скрежет, скрип, и батисфера открылась.

– Пойдем, Билл! – Райан выключил музыку и выбрался наружу.

Билл последовал за ним и оказался в коротком проходе, состоявшем из ребристых металлических опор и шероховатого бетона. Над головой светили лампочки. Запах океана смешивался с запахом свежего цемента.

Они сделали пару шагов, когда большая металлическая дверь распахнулась перед ними, из-за нее показался сам доктор Гриви в рабочем пальто и строительной каске. Его рот дрогнул, когда он посмотрел на Райана. Гриви попятился, пропуская начальника в большой полусферический зал, словно придворный, уступавший дорогу государю.

– Это большая честь, сэр, – пробормотал Гриви, – но, правда, слишком рискованно…

– Рискованно! – сказал Райан, осматриваясь. – Вздор! Билл, он старается держать меня подальше отсюда!

Райан усмехался, рассматривая оборудование в куполе.

– Только до тех пор, пока мы не установим более прочные конструкции. МакДонаг понимает.

– Я сейчас здесь, Гриви, – ответил Райан, – чтобы осмотреть все. Я посвятил свою жизнь этому проекту, и мне нужно видеть, как он расцветает. Саймон здесь?

– Нет, сэр. Он в третьей субмарине.

– Пускай занимается своим делом. Ты тут нам все покажешь.

Купол был около двух сотен футов в диаметре и тридцати пяти в высоту, его поддерживала сетка из, как могло показаться, стальных балок, но Билл знал, что если бы они были просто стальными, то все здесь уже давно было бы погребено под тоннами соленой океанской воды. Он предположил, что они сделаны из какого-то особого сплава.

Комната была забита колесным оборудованием: станками, маленькими и большими, размером с автомобиль, самоходными буровыми установками, экскаваторами и подъемными кранами. С некоторых еще капала вода. Аппараты, переделанные для глубоководных работ, казались Биллу странными. Одна из машин была почти двадцать футов в длину, с огромными клешнями на концах манипуляторов, как у той субмарины.

– Что эта штука делает? – спросил Билл, указав на нее.

– Механический захват? – уточнил Гриви. – Это наша основная рабочая лошадка. На радиоуправлении. Такая концепция разрабатывалась в оружейном деле во время войны.

– Прямо как телетанки²⁰, которыми пользовались русские. Но их аппараты работали весьма скверно.

– Тут радиоуправление надежно, как в батисфере, на которой вы прибыли. Эта технология существенно ускоряет работу. Без нее было бы весьма сложно заложить фундамент Восторга на такой глубине и при такой температуре. У нас сейчас много чего уже сделано на уровне «Гефеста», и энергия наконец-то подается в готовые секции…

Гриви посмотрел на Райана, ожидая разрешения продолжить, тот кивнул, и только тогда он вновь заговорил:

– Электричество получаем благодаря тепловой вулканической энергии из-под океанского дна: из горячих источников и фумарол, серных кратеров и тому подобного. «Геотермальная энергия». Как некоторые говорят. У нас ее практически бесконечный запас. Здорово, правда? Нет нужды в угле, в нефти! – рассказывал Гриви, радостно потирая ладони. – После того как закончим линию питания, электричество у нас будет все время, пока Земля сохраняет свое тепло!

– У нас двенадцать таких куполов вокруг площадки, – гордо добавил Райан, – мы затопили их, откачали воду, подали чистый воздух по трубам. Все купола соединены туннелями, проложенными прямо по океанскому дну.

– Не знаю даже, верю ли я в это, сэр, – сказал Билл, во все глаза смотря на механический захват, – но я здесь, и я вижу это!

Райан усмехнулся:

– Тогда тебе надо взглянуть на все поближе! Гриви, попроси Уоллеса доставить нас туда для более подробного осмотра.

Роланд Уоллес был бородатым мужчиной лет сорока с глубоко посаженными глазами и морщинистым лбом. Райан представил его:

– На этого человека можно положиться, он выполнит работу даже в самых сложных условиях.

Уоллес провел их к огромной металлической двери, одной из трех, располагавшихся симметрично в куполе, проверил несколько циферблатов на приборной панели, кивнул сам себе и повернул колесо. Он усмехнулся, когда дверь распахнулась, открыв проход в туннель, сделанный из амальгамы, покрытой вентиляционными отверстиями и ребрами металлических подпорок.

– Теперь, джентльмены, если вы подождете здесь в стороне…

Они встали у стены справа, на лице Райана отразилась гордость собственника. Спустя минуту через дверной проем, жужжа, медленно проехал механический захват. К его задней части была прикреплена маленькая кабина, в которой сидел Уоллес. Черные, металлические клешни аппарата были втянуты, следом за ним подъехал радиоуправляемый трамвайчик, напомнивший Биллу фуникулер без кабеля. Казалось, что он двигался сам по себе. Аппарат остановился перед Биллом и Райаном в тот же момент, когда и механический захват.

– Заходи, – сказал Райан, и они сели на обитые кожей сиденья челнока, бок о бок. «Захват» тронулся с места, и вагончик последовал за ним.

Они двигались в электрическом свете туннеля уже около четверти мили, когда над ними мелькнула огромная касатка, разинув зубастую пасть. Билл дернулся:

– Ой!

Райан сухо рассмеялся:

– Присмотрись!

Билл высунулся из трамвая и увидел, что стены вокруг прозрачные, из толстого, полированного стекла, пронизанные металлическим каркасом. Электрический свет ламп струился за пределы туннеля, освещая морское дно. Там он смог рассмотреть другой туннель – цемент с редкими вкраплениями стекла, – ведущий к строящемуся Восторгу. Силуэт города вырисовывался на фоне бездны оттенками темно-зеленого цвета и индиго.

– Трудно понять, где заканчивается стекло и начинается океан, мы точно с ними в воде! – пробормотал Билл. Диффузный свет, проникавший с поверхности, отвечал на электрическое свечение донных ламп. Из развивавшегося леса зеленых водорослей и морских вееров выныривали стайки рыб: тунцов, форелей и многих других, названия которых Билл не знал. Они поблескивали, то пропадая в тени, то появляясь на свету. Вот промелькнул кальмар, и появилась еще одна черно-белая касатка. Билл был поражен: – Вы гляньте на эту убийцу! Быстрая, как ласточка, но при этом может за раз проглотить человека! Она летает прямо над нами!

– Восхитительно, не правда ли? – размышлял Райан, глядя сквозь искривленные прозрачные панели туннеля, вдоль которых они ехали. – Благодаря такой славной перспективе становится понятно, почему я назвал город Восторгом! Разумеется, меня всегда очаровывали морские просторы. Это другой мир – свободный мир! Многие годы я читал о гигантских кальмарах, показывающихся из глубины, о приключениях исследователей в водолазных колоколах и батисферах, о странных вещах, замеченных подводниками. Во всем этом невероятный потенциал! Я ненавижу военную пропаганду «Великих держав», но мировые войны породили рабочие подводные лодки…

– Ничего, кроме стекла, не защищает нас от воды? – удивлялся Билл. – Мы же чертовски глубоко! Тут такое чудовищное давление!..

– Я пока еще не готов делиться с тобой всеми моими секретами, Билл, но это на самом деле идеальное слияние стекла и металла. Нечто новое, называется субмолекулярным связыванием. Необычайно устойчивое к давлению, безумно дорогое, но стоит каждого потраченного цента.

Обе машины остановились под изогнутым сводом прозрачного туннеля, и Билл посмотрел на бесконечные, тонувшие в синей тьме морские широты, там он увидел несколько проплывающих силуэтов, чьи очертания были размыты, и то появлялись, то исчезали. В пятидесяти ярдах какой-то предмет на дне излучал слабое красное свечение.

– Что это там светится?

– Это клапан на геотермальном источнике, – сказал Райан и тут же небрежно добавил, – мы потеряли на его установке трех человек. Но теперь он, вроде, вполне безопасный...

– Трех человек? – Билл посмотрел на него, вдруг почувствовав, насколько это глубокое, холодное место. – Сколько же людей погибло здесь?

– Ох, да не так и много. Как думаешь, сколько они потеряли людей на строительстве Панамского канала?

Смотря на проплывавший над ними силуэт батисферы, Билл вспомнил, что читал об этом.

– Если я правильно помню, французы потеряли около пятнадцати тысяч, когда американцы закончили строительство, погибло еще пять.

Райан бодро кивнул:

– Риск, Билл. Ничего нельзя построить без риска. Построй обычный дом, ошибись в закладке фундамента на несколько дюймов – вся постройка рухнет тебе на голову. Люди умирали на строительстве канала. Умирали на строительстве великих мостов, при попытках покорить горные вершины. Первопроходцы умирали, пересекая пустыни. Но мы не приемлем бессмысленных рисков. Мы соблюдаем все предосторожности, не в наших интересах терять квалифицированных рабочих. О, – Райан кивнул, – посмотри туда.

Билл увидел, что нечто похожее на пятидесятифутового лобстера проплывает наверху. Когда оно вынырнуло из полумрака, приблизившись к освещенному краю Восторга, он понял, что это одна из тех маленьких, специализированных подводных лодок, которые он видел ранее. Лучи света вырывались из фар, делая их похожими на блестящие глаза. Механические клешни были раскрыты, готовы взять богато украшенный лист железной стены, медленно спускаемый на тросе.

Билл смотрел, как «захват», подоспев к нему, встал напротив, протягивая свои механически руки, чтобы помочь водрузить этот сегмент на место. Части стены появлялись здесь, чтобы стать единой конструкцией. Билл подумал о Статуе Свободы – ее сделали в Европе, привезли в Америку по кускам и собрали уже на месте, превратив в гигантскую фигуру.

Он заметил, что в маленькой кабине «захвата» никого не было, за ним тянулся кабель управления.

– Как у кого-то может быть достаточный обзор, чтобы управлять им? – спросил он. – Смотрит через окно?

Райан улыбнулся:

– Он смотрит на экран. Мы используем телевизионные камеры на этом аппарате.

– Телевидение! У моего второго кузена в Бронксе был телевизор. А я заработал головную боль, когда попытался посмотреть этот ящик, недели не прошло. Парни, скачущие в платьях, танцующие пачки сигарет…

– Эту технологию можно использовать не только для развлечения, – ответил Райан. – А вот одна из наших подводных лодок снабжения…

Билл увидел аппарат, скользивший вдоль фундамента Восторга: огромная подводная лодка без механических клешней. Если бы не продолговатый предмет, который она тянула за собой на двойной цепи, ее можно было бы принять за боевую единицу военного флота Великобритании.

– Они буксируют какой-то груз в этом контейнере, – предположил Билл.

– Немного воздуха для плавучести в грузовом отделе, – сказал Роланд, – а в основном там сухие припасы и медикаменты. Все вместе.

– Затратное дело, – добавил Райан, – поехали, Уоллес…

Уоллес вернулся в «захват», они поехали дальше, минуя туннель за туннелем, пересекая купола, заполненным стеллажами с инструментами, машинами, столами. Тут и там освещенные окна смотрели в бездну, где проплывали полупрозрачные розовые медузы, распустив свои длинные, тонкие жала. Сильный запах пота и старого белья ощущался здесь почти физически, некоторые купола были частично отгорожены, Билл видел там рабочих, спящих на койках.

– Строительство идет двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Люди работают посменно. Десять часов работают, четырнадцать отдыхают, для этого у нас есть специальный купол, там продается пиво, играет музыка, можно посмотреть кино. На прошлой неделе показывали последний фильм Кэгни²¹…

– Я поклонник Хопалонга Кэссиди²², – пробормотал Билл, когда они въехали в очередной туннель. Сквозь прозрачные стены можно было рассмотреть людей в костюмах для глубоководных работ, которые старались установить дренажную трубу на место.

– Уверен, мы привезем несколько фильмов о Хопалонге Кэссиди чтобы тебе было что смотреть, пока ты здесь, – сказал Райан.

– Я буду работать здесь подолгу?

– Нет, в основном ты будешь со мной в Нью-Йорке. И в Рейкьявике. Мне нужно знать мнение человека, которому я могу доверять. Но, конечно, мы будем и здесь, я намерен лично контролировать следующий этап строительства. Восторг станет моим наследием. Я планирую провести здесь остаток жизни, когда город будет достроен.

Билл постарался скрыть свое потрясение:

– Остаток вашей жизни, босс? Весь? Здесь?

– О да. То муравьиное общество на поверхности не для нас. Да и радиация от их ядерной войны, когда она случится, будет держаться долгие годы над поверхностью моря. Здесь же мы будем в безопасности.

В этот момент Билл услышал шипящий звук, колеса шлепали по чему-то. Он посмотрел вниз, через окно вагончика, и увидел двухдюймовый слой воды на полу туннеля.

– Это что! Уоллес, остановитесь! Посмотрите на пол! – обе машины дернулись и замерли, Билл выскочил из кабины. Он знал, Райан не был рад, когда за него отдавали приказы, но инженер чувствовал, что это может быть вопросом жизни и смерти. – Смотрите сюда! – он указал на тонкий слой воды, покрывавший амальгамный пол.

Уоллес тоже вышел, держа в руках фонарик.

– Что за черт! У нас не было никаких протечек в этом секторе! – его глаза были широко распахнуты, руки тряслись, из-за чего луч света скакал по мокром полу.

– Вы говорили, что с давлением не было никаких проблем?.. – спросил Билл, пристально осматривая изогнутые стены туннеля.

– Ну, эти туннели не полностью сделаны из нового сплава, это было бы безумно дорого. Мы бережем его для самого Восторга. Здесь только опорные балки… Но этого должно хватать, если удвоить стальную сетку в бетоне…

– В чем дело? – спросил Райан нервно. – Уоллес, есть что-то, что мне следует узнать?

– Сэр, вас надо срочно отправить в первый купол! – но Уоллес, который часто моргал, явно больше волновался за себя, нежели за Райана.

– Давайте для начала определим проблему! – резко ответил Райан.

– Здесь! – указал Билл. – Видите, опорные ребра каркаса, они здесь примерно на фут-полтора дальше друг от друга, чем нужно, кто-то был очень небрежен! Опора ослаблена, уступает давлению, бетон перегружен... Видите? Вода просачивается снизу…

– Я клянусь вам, этой лужи здесь не было еще два часа назад! – сказал Уоллес, смотря вокруг себя отчаянно. – Я… Я проходил через этот самый туннель! Здесь не было протечки!

– Плохо, – заключил Билл. – Значит, это развивается быстро. И будет ускоряться! Нам нужно немедленно вернуть мистера Райана назад, до того как…

Раздался громкий, пронзительный крррииии! – вода начала заливать коридор мощным потоком, она просачивалась рядом с краем металлической опорной балки в сорока футах от них. Заметная невооруженным глазом трещина быстро распространялась по потолку, скользила как живое существо, издавая визг, скрежет нарастал – это гнулись металлические опоры.

Раздалось шипенье, сопровождаемое снопом искр, и несколько ламп погасли рядом с местом протечки.

Уоллес попятился от этого и наткнулся спиной на маленький фуникулер, в котором сидел Райан, неотрывно смотревший в туннель.

Билл сильно сжал руку Уоллеса, стараясь успокоить его.

– Уоллес, слушай. Этот аппарат, на котором мы приехали сюда, он может двигаться без «захвата»?

– Да, да, там есть выключатель. Я могу повернуть его, но в кабине не поместятся трое, сомневаюсь, что машина выдержит такой большой вес, она не рассчитана на…

– Молчи и слушай! Залазь в кабину и отвези мистера Райана к следующему куполу! Как только доберетесь туда, свяжитесь с другими, там ведь должна быть какая-нибудь система радиооповещения…

– Да, да, есть, – Уоллес с ужасом смотрел на обрушивавшиеся потоки воды, бившиеся о пол туннеля, уровень воды уже доходил до лодыжек.

– Скажите им перекрыть купола, соединенные с этим туннелем!

– А что насчет тебя? – спросил Райан.

– Кто-нибудь может присматривать за мной и впустить, если время будет! Я собираюсь оказать временную поддержку и замедлить все это! Езжайте!

– Правильно! Правильно, я… – Уоллес запрыгнул в кабину рядом с Райаном и щелкнул переключателем.

Билл лишь заметил потрясенное лицо босса, который обернулся, когда вагончик поехал назад, в ту сторону, откуда они прибыли.

МакДонаг развернулся и побежал к «захвату», под ногами плескалась все прибывавшая вода, достававшая уже до голеней. Он забрался в кабину, слыша усиливающийся запах соли, в туннеле начинал сгущаться туман: он поднимался от закрученного, свистящего потока. В слабом свете кабины Билл увидел ряд переключателей, кнопок, небольшой руль, рычаг переключения передач, педаль газа…

Он использовал тумблер с подписью «Захват», и аппарат раскрыл свои клешни прямо перед ним, словно лобстер, советующий сопернику держаться подальше. Два рычага, торчащие рядом с рулем, похоже, контролировали эти «руки»...

Вода уже начала просачиваться в кабину, когда Билл наконец-то разобрался, как управлять этими механическими конечностями. Он высунулся наружу, запрокинул голову, в приглушенном свете рассмотрев место протечки, прежде чем еще две лампы зашипели и погасли, и вернулся назад в кабину. Билл переключил передачу и проехал несколько ярдов, оставляя за собой след в воде, в то время как этот холодный рассол уже окружал его лодыжки.

Богу было угодно, чтобы в этот день «захват» не замкнуло, пока он делал свою работу.

Скрип металла становился угрожающе громким…

Билл глубоко вздохнул, согнул механические руки и вывернул их суставами вверх. Теперь они подпирали потолок в том участке, из которого хлестала вода. И поток ослаб. Вода и теперь прибывала, но уже не так быстро.

Билл заметил переключатель с подписью «Закрепить» и щелкнул им. Механические руки плотнее уперлись в потолок, но он уже мог видеть, как они задрожали, начали гнуться…

Сердце громко стучало, Билл торопливо выбрался из кабины, стукнувшись в спешке головой об ее металлический край:

– Чертова хрень!

Билл схватил гаечный ключ из ящика с инструментами в заднем отсеке «захвата» и кинулся вниз по тоннелю, сквозь сумрак к огням, вода плескалась уже выше его колен.

Новый визжащий звук позади… море собиралось прорваться в туннель и затопить его, да к тому же очень быстро. Но Биллу все-таки удалось замедлить этот процесс, так что мистеру Райану должно было хватить времени доехать до безопасного места. Насчет своих шансов он не питал особого оптимизма.

Билл добрался до освещенной части туннеля, двигаясь так быстро, как только мог, и за следующим поворотом увидел арку дверного проема – вход в купол. Билл добежал до него, чуть ли не падая. Не было окошек, не было и сетки интеркома, только колесо, с помощью которого можно было открыть дверь, но он не посмел бы повернуть его, без одобрения людей с той стороны и их заверения, что подобное безопасно. У них есть датчики водяного давления. Они все знают лучше, чем он. Билл не мог рисковать множеством жизней ради своей собственной. Он принес ключ, чтобы сообщить им о своем присутствии, и сильно ударил им в дверь. Билл мог слышать приглушенные голоса, доносившиеся с той стороны, но не мог разобрать, что именно они говорят. Это было похоже на спор.

Он посмотрел назад через плечо и увидел волну, стремительно приближавшуюся к нему по туннелю. Вот оно. Он погибнет в мгновение ока.

Но тут дверь заскрежетала внутри и распахнулась. Вода рванула мимо его колен, затекая в купол.

– Нет! – закричал он. – Закройте ее! Нет времени! Не впускайте воду!

Но сильные руки схватили его, Райан втащил Билла в яркий свет купола, наполненного человеческими запахами. МакДонаг тут же повернулся и вместе с Райаном и Уоллесом потянул за дверную рукоять. Течение воды помогло им захлопнуть тяжелую металлическую дверь за мгновение до того, как большая волна добралась до конца туннеля и с глухим шумом обрушилась на нее.

– Боже мой, это было близко, – проговорил Уоллес, тяжело дыша, пока вода отступала от их ног. – Слава Богу, мистер Райан, вы в безопасности!

Райан повернулся к Биллу, и они спонтанно пожали друг другу руки, улыбаясь:

– Не благодарите Бога, Уоллес, – сказал Райан. – Благодарите человека. Благодарите Билла МакДонага.

Восторг, маяк 1947

Был холодный и ветряный ранний вечер, когда Райан сошел на берег. Он жестом приказал своим телохранителям и рулевому оставаться в лодке, развернулся и поднялся по ступеням, ведущим к великолепному маяку, который был спроектирован по описаниям Александрийского маяка и буквально излучал классическое величие. Райан остановился на полпути, чтобы впитать в себя это зрелище, очарованный башней, входом в Восторг.

Он благословил это… Это было олицетворением его воли…

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВОСТОРГ – было выведено металлическими буквами над большой, закругленной, покрытой медью дверью «Секьюрис». По обе стороны от входа, выполненного в стиле ар-деко, росли обтекаемые хромированные фигуры людей – встроенные в стены статуи – казалось, они поддерживали здание, их удлиненные, руки были воздеты к небу.

Дверь открылась, когда он подошел, и появился шеф Салливан, улыбаясь, желая пожать ему руку, тут же сияющий Гриви, угрюмый бородатый Саймон Уэльс и Билл МакДонаг, смотревший немного ошеломленно. Райан был рад, что Билл здесь и увидит все. Порой он чувствовал в нем сомнение, но теперь Билл убедится, они все убедятся, что «невозможное» возможно. Уэльс кивнул Райану, улыбнувшись по-хозяйски:

– Я думаю, вы будете довольны, Эндрю, – у него был легкий дублинский акцент, – мы почти уже там… – архитектор был одет в бушлат, черную водолазку с высоким воротом и черные брюки. Его круглая, лысеющая голова блестела от пота, усталые глаза сверкали.

Они вошли в шестиугольное помещение с высокими потолками, словно в какую-то великолепную обсерваторию, звуки их шагов отдавались эхом от мраморного пола. Затейливо украшенный драгоценными металлами вход в Восторг был полон мраморно-золотой значительности, свойственной ротонде Капитолия, – как и было задумано. Райан почувствовал определенный трепет, смотря на самого себя – гигантский золотой бюст Эндрю Райана серьезно взирал сверху вниз на всех, кто входил сюда. Выражение лица статуи было серьезным, но не злым, на нем отражалась властность, но, в то же время, и объективность. Это было напоминание: Восторг примет только достойных.

Но, тем не менее, статуя казалась странно немой. Он добавит к ней баннер, чтобы входящие сюда знали, что они стоят на пороге нового общества, где люди не ограничены суеверием или большим правительством.

НИ БОГОВ, НИ КОРОЛЕЙ, ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕК

Он сделал мысленную заметку об этом. И не забудет. И почему бы не включать приветственную музыку для всех, кто входит в маяк? Возможно, инструментальная часть «La Mer» удивительно подходящий вариант.

Уэльс продолжал вещать об облицовке и внутренней отделке:

– …вопрос локальных протечек весьма беспокоит Даниэля… – но Райан едва ли слышал его. Уэльс зациклился на дизайнерской одержимостью деталями, на поверхностном. Перед Райаном же предстала огромная волнующая картину, глядя на которую, он почти потерял дар речи.

Салливан провел всех к батисфере, которая спустит их по шахте, заполненной водой, к этакому лифту до самого Восторга…

– После вас, сэр, – сказал Салливан.

Во рту пересохло, руки дрожали от трепета, Райан вошел в батисферу, первое звено в транспортной системе метро Восторга. Остальные последовали за ним и заняли свои места в маленькой кабине, почти соприкасаясь коленями. Было тесно, но это не имело значения. Воздух трещал от напряженного предвкушения.

К сожалению, сейчас телевизионный экран в батисфере молчал, но в скором времени он будет показывать короткометражный фильм «Добро пожаловать в Восторг» всем, кто получит разрешение на тайное прибытие в подводную колонию.

Они спускались все ниже, пузыри проносились мимо них в заполненной водой шахте. Кабель батисферы скрипнул, но в целом поездка была комфортной.

– Двигается как по шелку, – усмехнулся Билл.

Когда они прибыли на первую наблюдательную площадку, в этакую гостиную, из которой можно было взглянуть на Восторг, люк батисферы распахнулся практически беззвучно.

Они выбрались из батисферы, и Райан хлопнул Билла по плечу:

– Билл, ты был здесь куда дольше, чем я, лучше знаешь, где здесь хороший вид. Веди нас!

Саймон Уэльс не казался особо обрадованным этим, но Билл выполнил множество работ, связанных с внутренним устройством Восторга. «Самолично вложил его кишки в брюхо», – сказал он однажды. И Райану Билл нравился куда больше, чем Уэльс. Хотя его гениальность неоспорима, было в этом угрюмом человеке с окладистой бородой что-то неуравновешенное, словно у Саймона Уэльса все время учащенно билось сердце из-за крика, который он постоянно сдерживал в себе.

Билл усмехнулся и сделал широкий, «пойдемте вот туда», жест. Они направились к большому окну, выходившему на одну сторону, где пропитанный сине-зеленым оттенком свет струился по полу…

Райан подошел к окну и взглянул на Восторг. Это чудо, возвышавшееся перед ними, казалось почти естественным продолжением водного мира, такой же частью планеты, как Гималаи. Освещенные электрическим светом каньоны из стали и стекла сверкали, башни ар-деко взлетали, затонувшие здания стояли прочно, абсолютно сухие внутри – водонепроницаемые небоскребы, выращенные без неба, которое можно было бы скрести. Безупречные архитектурные линии Восторга напоминали ракету, нацелившуюся на поверхность моря, где немного выше игра света и тени образовывала мишень. Стайки рыбок с золотыми хвостами, сверкая, проносились перед окнами, словно стаи птиц. Множество морских львов резвились там, наверху, – точки у самой поверхности.

Свет струился вверх, вдоль сторон здания, тонкие красные, зеленые, пурпурные лучи придавали возвышавшемуся строению по-настоящему королевскую роскошь. Это было таким же впечатляющим зрелищем, как Великий Каньон или Альпы, – но это творение рук человеческих. У Райана перехватило дыхание, пока он смотрел на город.

– Конечно, еще не все готово, но вы видите теперь, на что способна человеческая воля, – сказал он, и его голос заражал волнением. В отдалении, ниже по «улице», пересеченной стеклянным туннелем, светящаяся электрическая вывеска пульсировала вместе с бодрой жизнью подводной Таймс-сквер: «РАЙАН ЭНТЕРПРЙЗЕС». Первая из множества ярких табличек, которые будут светить в глубинах холодного, темного моря. Рекламные щиты, неоновые вывески, все признаки по-настоящему свободного рынка появятся здесь, какие-то внутри, какие-то снаружи, яркие свидетели свободы и неограниченного предпринимательства.

– Это удивительно, это Восторг, – сказал Билл хрипло, – одно из чудес света! – Он добавил с сожалением: – Жаль только, что большая часть мира о нем не узнает…

– Ох, в свое время узнают, – заверил его Райан, – все, кто переживут разрушение верхнего мира, будут знать о Восторге! Однажды этот город станет столицей всех цивилизаций.

– Вы сделали это, сэр! – заявил Гриви, его голос дрожал от чувств, которые он так редко показывал.

Уэльс взглянул на него:

– Мы это сделали, все мы, – сказал он, раздраженно.

– Ох, город еще не готов полностью, Гриви, хотя он уже живет, – восторженно проговорил Райан. – Новый мир, в котором мужчины и женщины будут прочно стоять на ногах в лучах славы конкуренции. Они будут становиться лучше в этой борьбе!

Билл спросил:

– Но как насчет жителей для этого чуда? Нужно заселить все эти здания, босс, – до сих пор в Восторге проживало относительно небольшое число людей, в основном это были инженеры, разнорабочие, охранники.

Райан кивнул и достал сложенный лист бумаги из кармана пальто:

– Я принес кое-что, хочу поделить с вами. – Он развернул бумагу: – «Письмо призыв».

Райан, прокашлявшись, прочитал:

– «Устали от налогов? От давления правительств, от правил для бизнеса, от профсоюзов, от людей, которые ждут подаяний от вас? Хотите начать новую жизнь? У вас есть навыки, амбиции, необходимые первопроходцу? Если вы получили это уведомление, значит, ваша кандидатура была рассмотрена и выбрана для заполнения заявки на переезд в Восторг. Это удивительное новое предприятие потребует от вас эмиграции. Но не будет стоить вам ничего, кроме трудолюбия и решимости прийти и стать частью нового мира. Если наша проверяющая команда сделала свою работу, то вы не состоите в профсоюзе, верите в свободный рынок, конкуренцию и прокладываете свой собственный путь в дебрях этого мира. В новом обществе есть пространство для процветания более двадцати тысяч первопроходцев. Просим вас не показывать это письмо никому в независимости от вашего решения. Если вы заинтересовались…»

Райан пожал плечами и сложил письмо:

– Просто один из наших рекрутинговых инструментов, для скрытного распространения. Черновик… Конечно же, Восторг еще не совсем готов принять основную часть населения.

– А что Прентис Милл, добился каких-нибудь продвижек в своем экспрессе? – спросил он у Уэльса.

Уэльс усмехнулся:

– Да, добился. Закончил уже две станции, с прокладкой рельс дела идут хорошо. Сейчас в «Синклер Делюкс» следит за строительством, – он фыркнул и достал трубку, сунул ее в рот, но не зажег. – Жалуется только, что людей не хватает. Так у всех.

– Экспресс – это его дело, – заметил Райан. – Пусть действует сам, наймет больше рабочих. Те, кто закончили работы на внешних участках, вполне могут пригодиться на железной дороге.

Он повернулся, чтобы еще раз взглянуть на Восторг. Кто знал, насколько много времени займет возведение этого величественного выражения его воли, которое будет жить и в стекле, и в металле, и в меди, и в райиниуме долгие годы после того, как сам Эндрю Райан уйдет…