Битва титанов. Несущие смерть

1

— Когда я был здесь в последний раз, все лежало в руинах, Остроух. Но этого… этого я и предположить не мог, — Тунгдил Златорукий потрепал по загривку серого пони, к которому, собственно, и обращался. Гном в полном удивлении спустился по последнему витку серпантина, остановился и запрокинул голову, чтобы посмотреть на вершину пятиугольной башни, величественно и неприступно устремлявшейся к небу рядом с горной тропой. — Не за пять солнечных циклов… — Он воспользовался краткой передышкой, чтобы поднести к губам почти опустевшую флягу и вылить в глотку остатки самогона. Алкоголь обжигал его потрескавшиеся губы.

Оставив позади строение, по сравнению с которым показался бы мелкотой даже огр, Златорукий очутился на плато перед входом в королевство Пятых, потомков Гизельбарта Железноокого.

Казалось, будто только вчера он вместе со своим другом Боиндилом и теперешней супругой Балиндис во главе двадцати воинов отправился в разведку. Тогда они пробирались через груды развалин меж старых руин и замшелых камней. Большая часть того, что когда-то удалось построить Пятым, была разрушена.

Сегодня же перед ним открылся совершенно иной вид, раскалявший и наполнявший сердце каждого из детей бога-кузнеца гордостью.

На том месте, которое он сейчас проезжал, когда-то зиял провал, в котором нашли погибель части орочьего войска Ужноца. Теперь провал был заложен и перекрыт плитами черного мрамора. Надписи золотом и враккасием напоминали о славной битве, гномы чтили память павших. Каждый из них стал героем и продолжал жить в песнях детей бога-кузнеца.

Не осталось ни малейшего намека на обветренные руины, через которые когда-то пробирался Тунгдил. Старые камни были убраны и нашли место в новых строениях. Светлый гранит и темный базальт, плотно подогнанные грань к грани, образовывали стену двадцати шагов высотой, кольцом огибавшую вход.

Над первой стеной возвышались три башни из черного базальта, оснащенные платформами, с которых защитники могли обозревать извилистую крутую тропу и, кроме того, добрых сто миль королевства Гаурагар. Знамя Пятых — сомкнутая враккасиевая цепь как знак золотых дел мастеров и символ единства племени — развевалось на флагштоке, издалека напоминая путникам о том, кто несет здесь стражу.

Тунгдил почувствовал, как глаза его увлажнились. Он повернулся и поглядел на водопад неподалеку, бушевавший и грохотавший, как и пять циклов тому назад. Прозрачные, словно созданные из хрусталя, струи в белой пене и тучах мелких брызг каскадами низвергались, сверкая в лучах весеннего солнца. Все вместе производило потрясающее впечатление.

Остроух засопел, остановился перед вратами устрашающей и в то же время роскошной крепости и принялся искать траву, однако на голой скале не росло ничего подходящего под это определение. Правое переднее копыто пони нетерпеливо постукивало скалу.

— Я знаю, что ты проголодался. Нас наверняка скоро впустят. — Вынужденная пауза дала Тунгдилу еще одну возможность внимательнее рассмотреть колоссальные строения, свидетельствующие о совершенном искусстве каменотесов из племени гномов.

Створки врат высотой с дом медленно пришли в движение. Железные пластины надежно защищали от таранов и осадных машин.

В проеме показался гном, шлем которого сверкал и переливался бриллиантами. Тунгдил знал, кто носит столь роскошный головной убор. Его встречал Верховный король Гандогар Серебробородый из клана Серебробородых племени Четвертых собственной персоной, широко шагая ему навстречу.

— Верховный король Гандогар, — приветствовал хозяина крепости Тунгдил. Златорукий опустился на колено и нащупал Огненный Клинок, чтобы протянуть его королю в знак гномьего приветствия. Это было молчаливое подтверждение клятвы отдать свою жизнь на благо народов Потаенной Страны.

Гандогар быстрым жестом остановил гостя, раскрыв ладонь для пожатия.

— Нет, Тунгдил Златорукий, ты не должен становиться передо мной на колени. Пожми мне руку, и довольно. Ты величайший герой нашего народа. Твои заслуги неизмеримы. Это мне следовало бы…

Тунгдил поднялся, пожимая протянутую руку и обрывая хвалебные оды Верховного. Покрытая ржавчиной кольчуга Златорукого поскрипывала при каждом движении.

Серебробородый с трудом сумел скрыть испуг, охвативший его при взгляде на Тунгдила. Гость выглядел постаревшим, гораздо старше, чем был на самом деле. Карие глаза не блестели, словно в них поселилось скудоумие. Лицо казалось опухшим, в неухоженной каштановой бороде и волосах кое-где сбились колтуны. Такие изменения не могли быть результатом долгого путешествия.

— Это мне следовало бы склониться перед тобой, — договорил он.

— Не нужно так уж сильно расхваливать меня, — улыбнулся Тунгдил. — Ты меня в краску вгоняешь, — они пожали друг другу руки. Бывшие соперники стали друзьями.

— Давай войдем, и ты собственными глазами увидишь, чего достигли лучшие гномы из племен Первых, Вторых и Четвертых, — Гандогар надеялся, что впечатление от вида гостя не слишком явно отразилось на лице. — После тебя, Тунгдил.

— Что насчет Третьих, Верховный король? Каков их вклад? — поинтересовался Тунгдил, подхватывая поводья своего пони.

— Не считая твоего вклада? Благодаря которому возможно все это? — переспросил Гандогар. Королю было нелегко разглядеть в этом новом Тунгдиле того гнома, которого он знал пять циклов назад. Если дитя бога-кузнеца позволяет заржаветь своей кольчуге, это дурной знак. Что ж, наверняка еще представится возможность поговорить с ним об этом. Но не теперь. Верховный снял шлем, показались его длинные темно-каштановые волосы. — Третьи делают то, что умеют лучше всего: наставляют нас в боевом искусстве. И им это удается невероятно хорошо, — он улыбнулся. — Идем. У нас для тебя есть сюрприз.

И гномы вошли в ворота.

Прием, ожидавший Тунгдила, тронул Златорукого. Гномки и гномы всех возрастов стояли вдоль дороги до входа внутрь горы. Он смотрел в веселые, смеющиеся лица. Возрожденные Пятые радовались его приезду и хлопали в ладоши. Вдоль тропы, на башнях и стенах стояли музыканты. В его честь звучали витые рога и флейты, в такт мелодии гномы ударяли оружием о щиты. Ликование по поводу его прибытия царило повсюду, окружая его, словно жидкое золото.

— Ходили слухи о том, что ты направляешься к нам, — с ухмылкой заметил Гандогар. Верховный радовался удавшемуся сюрпризу. — Они тосковали по величайшему герою народа гномов.

— Во имя Враккаса! — Тунгдил был тронут, и от этого пересохло во рту и слегка сдавило горло. — Можно подумать, будто я вернулся из славной битвы, — взгляд его скользнул по счастливым лицам мужчин, женщин и детей, которые решили устроить ему теплый прием. И это несмотря на то, что он на протяжении пяти циклов уединенно жил в штольнях своего приемного отца. С другой стороны, пять циклов для гнома — это немного.

Златорукий махал собратьям рукой, шагая по проходу рядом с королем.

— Спасибо! — радостно кричал он. — Спасибо всем вам!

Аплодисменты перешли в шквал, все выкрикивали его имя.

А ведь все могло обернуться иначе. Ибо его супруга Балиндис когда-то была женой Глаимбара Остролезвого из клана Железные Тиски из племени Боренгара. А он за это время стал не кем иным, как королем Пятых.

Встретиться с ним было, пожалуй, самым тяжким испытанием для Тунгдила. Жители Серых гор, похоже, простили ему то, что они соединились с Балиндис, но неужели кланы столь многочисленны? Златорукий храбро улыбался им и облегченно перевел дух только тогда, когда они вошли в огромный коридор, ведущий внутрь горы.

Гандогар остановился у входа; он заметил, что радость Тунгдила, несмотря на царившую приподнятую атмосферу, не была безоблачной.

— Как ты себя чувствуешь?

Гном ответил не сразу.

— Странно. С одной стороны, мое сердце поет, словно железо на наковальне под молотом кузнеца. А с другой… — Он не договорил, погрузившись в свои мысли, и откашлялся. — Похоже, я отвык от того, что вокруг так много гномов, Гандогар, — он смущенно улыбнулся, поднял руку и махнул ею. — Обычно рядом только одна гномка.

— Я тебя понимаю. Отчасти, — ответил Гандогар. — Но вот как ты можешь жить вдали от общества, для меня загадка. Много незнакомых лиц вокруг — это может напугать, — он подмигнул ему. — Я-то знаю, о чем говорю. Клан моей супруги огромен. Я боюсь их семейных празднеств.

Тунгдил рассмеялся. Тем временем кто-то из гномов принял у него поводья верного Остроуха и пообещал самым тщательным образом позаботиться о нем. А Тунгдил и Верховный король направились дальше по коридорам, переходам и комнатам; музыка и крики гномов становились все тише и тише.

Тунгдил вспоминал… Здесь они с друзьями нашли тогда лишь пыль и запустение. После уничтожения племени Пятых порождения бога Тиона безраздельно правили в этих горах на протяжении сотен солнечных циклов.

Теперь с ними было покончено. Делегации от всех племен гномов принесли сюда новую жизнь после победы. Серые горы пульсировали, Тунгдил слышал звонкий смех и детские голоса. И эти звуки причиняли ему боль.

— Мы не ограничились починкой поврежденных камней и множества комнат, — услышал он мужской голос из бокового коридора. Показался гном со свитой. — Мы создали новые залы. Новые залы для детей, которые увидят здесь свет заходящего солнца над Драконьим Языком, Великим Клинком и другими вершинами.

Тунгдил сразу узнал эффектную фигуру и голос; жаль, что он не встретил этого гнома позже.

— Приветствую тебя, Глаимбар Остролезвый, — произнес Златорукий, слегка поклонившись. И с удивлением отметил, что за правителем стоит гномка в вышитом коричневом одеянии. — Тебя можно поздравить с отпрыском?

Глаимбар, который был выше и крепче Гандогара, провел рукой по своей густой черной бороде.

— Благодарю, Тунгдил Златорукий, добро пожаловать в мое королевство. — Он указал на ребенка. — Вот это — истинные Пятые. Мы же, другие, следим за тем, чтобы никто не оспаривал у них королевство, пока они не смогут защищать его сами, — он вытянул руку; металлические пластинки его роскошных доспехов звякнули. — Я вижу беспокойство на твоем лице, Тунгдил. Все, что было, быльем поросло. Мое сердце обрело другую любовь, и я не держу зла. Ни на тебя, ни на Балиндис. Передай ей это, когда вернешься.

Несмотря на множество приключений, пережитых на протяжении недолгой жизни, и множество счастливых минут, Тунгдил никогда прежде не испытывал такого облегчения, как сейчас. Он схватил пальцы короля обеими руками и стал трясти их столь яростно, что Гандогару пришлось его останавливать.

— Довольно, довольно, друг мой. Глаимбару еще пригодится эта рука, — добродушно рассмеялся он. Ему знакома была история обоих этих гномов.

Бросив быстрый взгляд в лицо Глаимбара, Гандогар понял, что король Пятых тоже удивлен запущенностью Тунгдила. Герои так не выглядят. Даже если живут долгое время в уединении.

— К сожалению, моя рука для сражений мне больше не нужна, — добавил Глаимбар спустя несколько мгновений. — На Северном перешейке теперь спокойно.

— Радуйся, король Глаимбар, — сказал Тунгдил. Ему казалось, что с плеч его свалились куски свинца весом в несколько тонн. После радостной встречи слова прощения из уст былого соперника сняли с него груз по меньшей мере двух забот. И тем не менее он напомнил себе, что нельзя быть слишком легковерным. Пока не последуют соответствующие поступки, которые подтвердят примирение, Златорукий будет держаться настороже. — Твои руки наверняка скоро устанут качать детей.

— Прошу вас. Я покажу все, похвастаюсь красотой возродившегося королевства гномов, — Гандогар, Глаимбар и Тунгдил шагали рядом, осматривая крепость.

Каждое племя увековечило себя в ожившем краю Пятых своим коронным искусством. Камнетесы Вторых провели безупречную работу по восстановлению, соорудили в камне новые комнаты, залы, колонны, мосты и лестницы, столь совершенные, что можно было только диву даваться.

Кузнецы Первых увенчали их работу распорками, резными решетками, оградами и мебелью, фонарями и другими вещами из различных металлов.

Четвертые довели творения собратьев до совершенства, шлифуя драгоценные камни и создавая геммы, дарившие повсюду настоящее сияние.

Вместе с мастерски созданными фресками и панно из золота, враккасия и других драгоценных металлов новые жильцы создали самое роскошное из королевств. Оно объединяло в себе лучшее из всего, на что способны гномы.

Глаимбар наслаждался удивлением, читавшимся в округлившихся глазах своих высокопоставленных гостей.

— Вы видите, Серые горы превратились в истинное сокровище. А необычайные воины из племени Третьих научили нас новым приемам борьбы, чтобы защитить наше богатство и Потаенную Страну, — подытожил король Пятых, завершая экскурсию и провожая гостей в зал для собраний.

Тунгдил очень хорошо помнил это необычное помещение, построенное в форме амфитеатра. Пол в виде круга двадцати шагов в диаметре. Стены на шаг поднимались вверх, а затем под прямым углом расходились от центра примерно на четыре шага, вследствие чего получался широкий карниз, прежде чем стены снова уходили вертикально вверх.

Здесь Златорукий предложил выбрать королем Глаимбара. Здесь он отказался от своих притязаний. Что было бы, если бы я стал королем Пятых? — спросил он себя, оглядывая пустые ряды. Было бы лучше или хуже?

Сегодня голосования не было. Предводители кланов ждали гостей на торжественный обед. Они сидели за длинным столом в центре нижнего уровня, на котором громоздились яства, приготовленные по рецептам из всех гномьих королевств.

Когда вошли трое высокопоставленных гостей, негромкие разговоры стихли, все присутствующие поднялись со своих стульев и остались стоять, опустив головы. То было молчаливое обещание отдать свою жизнь за Верховного короля.

— Поднимайтесь и прошу к столу, — Гандогар жестом пригласил глав кланов занять свои места, направляясь к своему месту на верхнем конце длинного стола. — Мы все попробуем. От прогулки я проголодался и меня мучит жажда. Поговорим позже, — Тунгдил сел по левую руку от него, Глаимбар — по правую. Пиршество началось, заиграли музыканты.

Тунгдил радовался от души, он перепробовал все лакомства, приятные его нёбу: желе из кореньев, козье мясо, грибы кимпа, кислый сыр с травами и горячие клецки из каменноугольной муки. Подбор блюд был необычайно разнообразен по сравнению с тем, что он обычно ел в штольнях, поскольку, с одной стороны, ни он, ни Балиндис не владели высоким кулинарным искусством; с другой — он предпочитал человеческую еду, она же, напротив, — традиционную.

Златорукий вытер пальцы грязной бородой. Он пребывал в восхищении от пира и не заметил ужаса на лицах предводителей кланов. Им было больно видеть героя опустившимся.

Гандогар протянул гостю кружку пива.

— Попробуй. У тебя такого нет, я думаю.

Он наверняка не имел в виду ничего дурного, но нечаянно угодил в слабое место в броне Тунгдила. Лицо гнома омрачилось.

— Я довольствуюсь тем, что у меня есть, — он взял себе еще жаркого, впился зубами в козье мясо; красно-коричневый соус потек по его длинной спутанной бороде, словно кровь. Столь грубое поведение обнажило душевную рану Тунгдила.

— У вас уже есть дети? — поинтересовался Глаимбар, не догадываясь, что разбередил другую рану. — Кто знает, когда нам понадобится еще один герой, и если ваши дети…

Тунгдил с силой швырнул кусок мяса обратно на тарелку, отер рот рукавом и опрокинул в себя кружку пива. И тут же подозвал гнома, чтобы тот налил ему еще.

— Если не возражаешь, то я хотел бы знать, зачем ты звал меня, Верховный король Гандогар, — сказал он, столь явно меняя тему разговора, что это заметил бы даже самый недалекий гном.

Глаимбар и Верховный король быстро переглянулись.

— Как я уже упоминал, здесь стало очень спокойно, Тунгдил, — сказал король, продолжая есть. — Это настораживает меня.

— И он прав, — добавил Глаимбар. — В Коричневых горах около одного солнечного цикла тому назад мы отразили весьма мощную атаку орков, которые всеми силами устремились через перевалы, словно за ними гнались силы добра, — ему подали сладкое. — Но у Каменных Врат тихо, словно в могильнике.

— Можно было открывать врата на протяжении четырех циклов, и ничего бы не произошло, — добавил Гандогар.

Тунгдил сразу узнал десерт и попросил себе это блюдо. То был сладкий светлый крем, который ему доводилось пробовать у Свободных в Златоплоте… В доме Мюр, которая была предательницей и поплатилась за это жизнью… Которую он любил.

Десерт… Это был плохой выбор. Первая же ложка принесла с собой горькие воспоминания, испортившие вкус блюда. И гном снова потребовал пива.

— Это действительно необычно, — скорее прошептал, чем произнес Златорукий. Он откашлялся, подавив в себе прошлые воспоминания. Нужно много пива, чтобы запить их, и еще больше, чтобы помешать им вернуться. — Вы посылали разведчиков?

— Нет, — ответил Глаимбар. — Мы не хотели будить спящего огра, пока не закончим ремонтировать и расстраивать укрепления здесь и с другой стороны.

— Поэтому ты здесь. Мы вспомнили кое о чем и о тебе, Тунгдил Златорукий, — взял слово Гандогар. — Ты уже был в Потусторонних Землях, по крайней мере, мне так говорили, — его рука указала на топор героя, лежавший на стуле рядом с ним. — У тебя Огненный Клинок. Ты лучший предводитель для такого предприятия.

Тунгдил отодвинул от себя полную тарелку и попросил третью кружку пива. Он решил утолять свой голод ячменным пивом. Как поступал часто в прошлые циклы.

— Да, Верховный король, я уже был в Потусторонних Землях. Примерно один день. Был туман, я потерял трех воинов в сражении с орками, а в пещере обнаружил руну, которую не смог разобрать. Поход того не стоил, — Тунгдил глотнул пива, поставил кружку и постарался сдержать отрыжку. — Признай, что мой опыт не особенно велик.

— И тем не менее мы должны знать, что там происходит. — По голосу Верховного было непохоже, что он принял отказ, даже завуалированный. — Я хочу, чтобы завтра ты отправился к Каменным Вратам и провел в Потусторонние Земли группу лучших воинов, чтобы посмотреть, что там да как.

Тунгдил поднес ко рту четвертую кружку, но поставил ее на стол.

— Там туман, Верховный король. Тебе знаком туман. Сколько оттенков серого я должен описать тебе, когда вернусь?

— Погоди, Тунгдил Златорукий, — Глаимбар расправлялся со своим десертом подчеркнуто медленно. — Может быть, тебе еще придется извиниться перед Верховным королем, потому что там кишмя кишат чудовища, которые собираются в толпы.

Тунгдил снова занялся пивом, не спуская глаз с Глаимбара. Значит, он хочет послать его в Потусторонние Земли. Может быть, примирения и не было, все сделано только для вида? Гном тут же обругал сам себя за такие мысли.

Выругавшись, он поставил кружку на стол.

— Прости мой неподобающий тон, Верховный король Гандогар, — мягче и тише произнес он. — Конечно же, я отправлюсь на Северный перешеек.

И, обращаясь к Глаимбару, добавил:

— Я бы даже обрадовался, если бы наткнулся на создания Тиона. Если в бою меня настигнет смерть, то мне это только на руку! Потому что… — Он сжал губы. — Простите, я слишком устал, чтобы быть хорошим собеседником, — он встал, поклонился обоим правителям, потянулся к кружке и покинул зал.

Гномы проводили его взглядами, продолжая сосредоточенно жевать. Никто не произнес ни слова, чтобы не высказать вслух тайные сомнения в былом герое.

Гандогар обеспокоенно глядел на полную тарелку, оставленную Тунгдилом.

— Что-то изменило его.

— Что его изменило? — добавил Глаимбар. — Ощущение подсказывает мне, что здесь не обошлось без Балиндис.

— У Каменных Врат он найдет кого-то, с кем сможет об этом поговорить. Кого-то, кто ему ближе, чем мы оба, — Верховный глотнул пива, а Глаимбар удивленно глядел на него.

— Он придет?

— Нет, — послышался глухой голос Верховного короля из кружки. Гандогар посмотрел на него поверх посудины, поставил ее, качнул, чтобы стряхнуть с краев пену, и вылил остатки в глотку. — Он уже здесь, мой добрый Глаимбар.

Фидельгар Крепкостук, рослый гном со светло-русой бородой, сел, вынул маленький металлический ящичек из рюкзака и поставил его перед собой на каменный стол. Он закончил первую часть обхода и теперь отдыхал в широкой пещере, высокий свод которой поддерживали колонны. Когда-то здесь ставили на рельсы вагонетки, но теперь в них было мало нужды.

Байгар Четверорукий возился с перевернутой тележкой, орудуя молотком и небольшой киркой. Русая борода этого гнома двумя длинными косами была переброшена через плечо, чтобы волосы не опалило жаром кузнечного горна. Рядом с Четвероруким стояла небольшая кузня, использовавшаяся бродячими ремесленниками. Ее хватало на то, чтобы выполнять несложную работу.

— Ну что, все спокойно? — спросил Байгар, с любопытством глядя на ящичек.

— Ну, после того, как я убил четверых орков и победил одного тролля — да, — сострил Фидельгар и вынул флягу, на которой был выгравирован знак золота, и два небольших бокала. — Нет, ничего не происходит…

Тогда Байгар отложил молоток и кирку и, заинтересовавшись, подошел ближе.

— Что же ты принес?

— Новинку из Златоплота, — Фидельгар провел пальцами по краям ящичка, открыл замки и осторожно поднял крышку. В воздухе сразу запахло пряностями и самогоном. Байгар узнал находившиеся внутри предметы размером с палец. — Трубочки для курения.

— Из Златоплота? Одного из городов, где живут Свободные гномы?

— Именно оттуда. Один из купцов побывал там и привез вот это. Я просто должен был купить их, — он вынул одну трубочку и протянул ее Байгару. — Скатанные листики табака, с пряностями.

Четверорукий принюхался, одна из кос, в которые была заплетена борода, скользнула ему на грудь.

— Нужно отрезать кусочек и затолкать в трубку?

— Нет. Трубка вообще больше не нужна. Свободные придумали кое-что для экономии времени, — Фидельгар поднялся, подошел к кузнице и взял щипцами уголек. Один конец трубочки для курения он вставил в рот, другим коснулся угля. Табак с потрескиванием загорелся. — Потом затягиваешься, как с трубкой, — гнусаво пояснил он. Крепкостук несколько раз подряд выпустил дым, с наслаждением прикрыл глаза. Пахло очень хорошо: ванилью, медом и еще какими-то неизвестными ароматами.

— Хорошая идея, — Байгар тоже взял одну трубочку и повторил действия товарища. Дым был более горячим и более крепким на вкус, чем в трубке. И действие тоже было гораздо сильнее. У Четверорукого едва не закружилась голова. — Я и не думал, что мы получим столько преимуществ от торговли со Свободными, — гном взмахнул тлеющей трубочкой. — И заметь, я имею в виду не только это. Взять хотя бы мясо гугуля. А их целебные травы очень хорошо помогают, судя по рассказам.

Фидельгар зажал свою трубочку для курения в уголке рта и открыл флягу. Плеснул в бокалы прозрачной жидкости.

— А еще у них есть Златоплотская золотая вода. Это ликер с экстрактом сусального золота, — он ободряюще кивнул Байгару. — На вкус отменно.

— Сусальное золото? В ликере? — Четверорукий отпил немного, пожевал тонкую пластинку. — Вкус как… — Он причмокнул, пытаясь подобрать подходящее слово. — У золота… Никак иначе нельзя описать этот совершенный вкус. — Гном счастливо вздохнул. — Невероятно! Я чувствую, как оно бежит по моим сосудам, прогоняя усталость и дурное настроение. Да это прямо лекарство!

— Золото или ликер? — усмехнулся Фидельгар. — В зависимости от того, какой у тебя ликер и какое для него берут золото, вкус всегда разный. Нельзя ведь подобраться к золоту еще ближе, не так ли? — Он сделал глоток и снова затянулся своей трубочкой для курения, затем огляделся. — Невероятно, как спокойно стало.

Байгар выпускал дым, пытаясь заставить его витать колечками.

— Ты уверен? Никаких скальных карликов?

— Разве я сидел бы здесь и курил? — Фидельгар посмотрел на сломанную вагонетку, над которой работал Байгар. — Скажи, зачем ты чинишь вагонетки, если мы уже не пользуемся туннелями?

— Потому что никогда не знаешь наверняка, — ответил Четверорукий. — Кроме того, мы ими пользуемся. В них ездят строительные отряды, которые устраняют повреждения. А почему ты караулишь, когда в Потаенной Стране не осталось чудовищ?

— Потому что никогда не знаешь наверняка, — рассмеявшись, ответил Фидельгар. Он указал на четыре туннеля, в которые уходили рельсы. — Как жаль. Именно теперь, когда между племенами воцарилось единство, подземный транспорт все еще сломан. Да будет проклято землетрясение, вызванное заклинанием изгнания скверны!

— Не боись. Враккас на нашей стороне, — Байгар покачал головой. — Мы ведь занимаемся тем, что восстанавливаем важнейшие отрезки. Только вчера один из отрядов расчистил главный туннель на полмили вглубь, — гном вздохнул. — Завалы — это одно. К сожалению, это такая же дурная работа, как и заменять искривленные камнепадами рельсы или ковать их прямо на месте, — Четверорукий указал молотком на вагонетку. — Когда отрезок такой отвесный, то оси вагонеток искривляются. Строительные отряды постоянно делают такие участки. А это означает очередную порцию работы для меня.

— Эх, вот были же времена, когда можно было путешествовать из королевства в королевство с быстротой молнии, — мечтательно протянул Фидельгар и выпустил идеальное колечко дыма. Очевидно, у него было больше опыта, чем у Байгара. — Вагонетки мчались по рельсам, ветер трепал волосы и бороду и щекотал живот.

— Ты разве ездил на них? — удивленно спросил Байгар.

— Да. Я участвовал в путешествии королевы Ксамтис Второй в королевство Вторых, мы сражались против орд Нод’онна. Вот это была битва! — Он подул на тлевший красным кончик, чтобы табак не погас. — Я помню все так, словно это было вчера, когда мы…

Вдруг Байгар поднял руку.

— Тихо! — Четверорукий прислушался к звукам, исходившим из черных входов. — Кажется, я что-то слышал, — он вынул изо рта трубочку и положил ее на каменный стол.

— Может быть. Строительный отряд наверняка еще снаружи и…

До них донесся страшный крик. Видимо, какой-то гном только что распростился с жизнью. Вскоре после этого раздался еще крик, затем послышались вопли паники.

— Идем! — Он зажал уголком рта свою трубочку для курения. Она была дорогой, и он не хотел бросать ее просто так, отдавая огню, который превратит ее в пепел. Он поспешно рванул к себе щит и топор и потопал к штольням.

Байгар схватил сумку с инструментами, два горящих факела и поспешил следом. Раньше гном подумал бы о нападении орков, сегодня он скорее готов был поверить в несчастный случай.

Приятели бежали по ровному, прямому коридору, устроенному для того, чтобы вагонетки успевали затормозить после долгого пути и въезжали в зал не на полном ходу.

Крики приближались, к ним примешивался механический грохот и треск, напомнивший Байгару звуки вращающихся лебедок, быстро прокручивающихся зубчатых колес и вращающихся ободов гномьих жерновых мельниц. Правда, синхронного звучания этих приспособлений гному не доводилось слышать еще никогда.

Впереди плясали отблески света, в которых гномы разглядели огромное существо, которое заполняло собой весь туннель. Оно размахивало множеством рук цвета бронзы, на которых сверкали когти. Гномы строительного отряда отчаянно пытались остановить чудовище. Но кирки детей Враккаса не могли причинить вреда коже существа. Древки инструментов ломались, словно спички.

Каждый, кого задевал коготь, отчаянно вскрикивал. Некоторые бедолаги пролетали несколько шагов вглубь штольни и замирали.

— Враккас, помоги нам! Что это такое? — Фидельгар с ужасом наблюдал за тем, как огромный коготь вонзился в тело гнома и вышел со стороны спины; затем рука монстра рванулась назад, подтянув бьющегося в агонии несчастного, пока он не оказался в досягаемости других рук и свистящих когтей. Гнома растерзали живьем.

Во всем строительном отряде остался только один гном, раненный мечом, он, стеная, лежал на полу и пытался уползти в безопасное место. А монстр тем временем продолжал приближаться.

— Нужно спасти по крайней мере его, — сказал Байгар, глядя на раненого, и побежал вперед. Фидельгар не колебался ни мгновения.

Когда оба гнома приблизились к монстру, то заметили, что им противостояло не чудовище из плоти и крови, а механическая ромбовидная махина с острием впереди.

Корпус машины состоял из железных, соединенных заклепками латных пластин. Руки длиной в два шага были тоже из металла; на их концах были закреплены клинки и даже зубчатые когти, со стуком сжимавшиеся через неравные промежутки времени. Как механический монстр продвигался вперед по штольне, гномы не видели. Железный передник препятствовал любопытным взглядам, равно как и атакам с холодным оружием.

— Это не животное, — в замешательстве воскликнул Байгар, уставившись на кровь жертв, стекавшую с поверхности клинков и когтей прямо на скалистый пол. На пластинах он разобрал руны, и когда расшифровал их, то содрогнулся от ужаса. Он надеялся, что выживет и расскажет об этом своей королеве.

— Осторожно! — Фидельгар потянул его за рукав, коготь просвистел на волосок от бороды Четверорукого. Гном попятился. — Давай уходить отсюда! Бери его. — Гномы подняли раненого и помогли ему идти.

Создание громко зашипело, обдав детей бога-кузнеца шквалом горячего, воняющего маслом дыма, в котором было невозможно дышать. Закашлявшись, гномы потащили своего товарища прочь, прочь от того, что следовало за ними, словно ожившая машина.

А механический монстр и не думал сдаваться, ударив окровавленными когтями по тяжелой ремонтной вагонетке, на которой передвигали с места на место походные кузни и инструменты, просто толкнув ее назад по рельсам.

— Держи ее, — крикнул Фидельгар, прыгая в вагонетку и дергая на себя рычаг тормоза.

Продвижение их жуткого противника тут же замедлилось, но вагонетка все еще продолжала двигаться. Сила машины была огромна.

— Этого должно хватить, — сказал Фидельгар, выпрыгивая из вагонетки, чтобы вернуться к Байгару и раненому гному. Троица побежала по штольне настолько быстро, насколько это было возможно.

Наконец они добрались до зала. У Байгара созрел план. Фидельгар передал приятелю свои трубочки для курения.

— Я толкну в штольню и вторую вагонетку, — пуская дым, пояснил Четверорукий свою задумку. — Быстро отведи раненого к целителю и позови стражу. — Гном закрепил вагонетку при помощи крюка на цепи, ведущей к системе подъемных блоков. Поскольку нужно было довольно много времени, чтобы привести в движение паровую машину, при помощи которой обычно поднимали тяжелые грузы, приходилось полагаться на свою собственную силу. Байгар воспользовался аварийной лебедкой; цепь со звоном натянулась.

— Скажи им, пусть принесут железные шесты, — крикнул он вслед Крепкостуку.

Страж потащил раненого наружу.

— А что им сказать, если они спросят, что это за чудовище?

— Скажи им, что это новая хитрость Третьих, — ответил ему Байгар.

Фидельгар не поверил своим ушам.

— Как это может…

— Я разобрал гномьи руны, выгравированные на панцире, — от напряжения Байгар сильно потел: при помощи подъемного механизма ему удалось поднять вагонетку. — «Разбитые, но не уничтоженные, мы несем разрушение», — сдавленным голосом процитировал он. — Это могут быть только Третьи. Передай это королеве, если я расстанусь с жизнью, — мышцы на теле и руках напряглись, когда он передвинул раскачивавшуюся над полом вагонетку к рельсам.

Как раз вовремя. Из коридора послышалось шипение, белое облачко вылетело из туннеля, предвещая приближение противника.

— Вперед! — закричал Байгар. — Не знаю, можно ли его остановить! — Он приготовился опустить вагонетку.

— Да защитит тебя Враккас! — Фидельгар кивнул, перебросил раненого через плечо и побежал.

Никогда в жизни он не двигался настолько быстро, и впервые ему пришло в голову, что обширность королевства гномов — это недостаток. Крепкостук привлекал к себе внимание громкими криками. Гномы бросали работу, поспешно вооружаясь, и вскоре вокруг охранника собралось около пятидесяти воинов. Раненого Фидельгар оставил в безопасном месте и бросился вместе со спутниками в зал.

Но они опоздали.

Перевернутые вагонетки лежали в туннеле поперек рельсов, словно баррикада. Они помешали чудовищу проникнуть в следующий зал и в королевство Первых.

Но храброго Байгара они не нашли — только часть ноги, клочок камзола и пропитанную кровью трубочку для курения. Больше ничего среди изувеченных останков других гномов, разбросанных по стенам, полу и потолку…

Фидельгар заглянул вглубь мрачной штольни, но там ничего не было видно.

Их новый враг отступил и, вероятно, затаился в одном из туннелей. Спустя более пяти циклов Третьи снова объявили своим братьям и сестрам войну. Королева узнает об этом из его уст, как того хотел Байгар.

Тунгдил направлялся к Каменным Вратам через королевство Глаимбара, причем по той же дороге, что и пять циклов назад, вместе с Балиндис и Боиндилом.

Красота ландшафтов, открывавшихся его взору, отвлекла от привычных мыслей, заглушала вечное недовольство, с недавних пор присущее его характеру. Но не могла спасти от боли, потому что боль таилась, словно злобный зверь, в уголке его разума, слишком часто выходя наружу, вонзая свои острые когти в ранимую душу гнома. С того самого проклятущего дня они были его постоянными спутниками — недовольство и боль.

Стоило хоть немного развеяться — и смех любого ребенка, доносившийся до него, уничтожал хорошее настроение. Этот радостный звук, словно нож, резал его сердце, бередя душевные раны, заставляя их кровоточить, пока Тунгдил не запечатывал их водопадом пива. К сожалению, эти жалкие пробки никогда не держались слишком долго, приходилось их постоянно подновлять. Так рождались привычки…

Слегка покачиваясь, Тунгдил добрался до крепких врат, которые были преодолены однажды из-за предательства. Хотя кроме того единственного печального эпизода гигантские створки на протяжении тысяч циклов выдерживали атаки порождений тьмы.

И так должно продолжаться дальше. Камнетесы залатали бреши, пять засовов снова находились на своих местах и сдвигались только тогда, когда гномы произносили тайные слова.

— Если бы у тебя был один глаз и ты бы пел, то я бы решил, что ты — Баврагор Молоторукий, — раздался позади Тунгдила громкий голос, отвлекая от размышлений.

— Голос мертвого говорит о мертвом? — ответил он, оборачиваясь, слишком быстро, чтобы удержаться на ногах. Две крепкие руки поддержали Златорукого и не позволили упасть.

— Разве так выглядят мертвые, книгочей?

Тунгдил изучал мускулистого, приземистого гнома, стоявшего перед ним. Длинные черные волосы были сбриты на висках, за спиной болталась коса, борода такого же цвета доставала до пряжки на ремне, кольчуга, кожаный камзол, сапоги и шлем — все говорило о том, что перед Тунгдилом воин. Вороний клюв — разновидность боевого молота с длинным крюком — покоился на скале рядом с хозяином, рукоять касалась бедра.

— Боиндил? — недоверчиво прошептал он. — Боиндил Равнорукий! — затем радостно воскликнул Тунгдил, прижимая к себе друга, которого не видел уже пять циклов. Гном не стыдился своих слез, а громкое сопение возле уха сказало, что даже такой завзятый боец, как Бешеный, не скрывает своих чувств.

— У могилы моего брата Боендала у Высоких Врат виделись мы в последний раз, — плакал от радости Боиндил.

— И там мы тоже плакали, обнимаясь, — сказал Тунгдил, хлопая его по спине. — Боиндил! Как же я по тебе соскучился! — Он отпустил друга, с которым пережил невероятные приключения, веселые и грустные, ужасные и прекрасные.

Бешеный смахнул слезинки с бороды, и они стекли вниз, словно капли воды по гусиным перьям.

— Я все еще регулярно смазываю ее, — просияв, сказал черноволосый гном. — Книгочей, мне тебя не хватало, — Тунгдил пытался разглядеть в старом боевом товарище ту искру берсеркского безумия, которая могла проснуться в любой миг. Но взгляд карих глаз не был шальным и диким, он стал теплым и приветливым. — Смерть изменяет и живых, сказал ты мне когда-то. — Равнорукий похлопал Тунгдила по плечу. — Но если ты, будучи живым, будешь продолжать в таком же духе, то изменение станет твоей смертью, — заявил он. — Неужели пиво, которое варит Балиндис, настолько хорошо?

— Пиво нам поставляет торговец, и оно совсем не такое вкусное, как произведение гномьих пивоваров. Действие такое же, но от него на следующий день болит голова, — Тунгдил не обиделся на намек на свою полноту.

Но густые широкие брови друга сползлись на переносице.

— Иными словами: ты стал пьяницей, как Баврагор, — подытожил Боиндил. От Златорукого разило потом до рези в глазах, Бешеный видел слипшиеся волосы и постаревшее лицо. — Ты опустился, толстый герой. Что случилось?

— Мы встретились спустя пять циклов, а ты мне морали читаешь, — проворчал Тунгдил. Он огляделся по сторонам и увидел множество воинов, которые выстроились, чтобы закончить боевые упражнения.

— Меня никто не понуждал и не гнал. Я больше не горю жаждой битвы, огонь в моих жилах угас. Верховный король попросил меня пойти с тобой. Кто-то же должен присматривать за тобой, — он погладил рукоять вороньего клюва. — И почтить память о моем брате. В отличие от меня, клюв так и рвется в бой. Он вонзится в брюхо какого-нибудь свинорожего.

Перед рядами воинов взад-вперед бегал Третий; черные татуировки на лице выдавали его происхождение и профессию мастера сражений. Всего несколько циклов тому назад Третьи и гномы, которыми теперь командовал этот мастер сражений, стояли на поле боя друг напротив друга. Сегодня неукротимая ненависть угасла. Но не повсюду…

Боиндил проследил за взглядом Тунгдила.

— Я никак не могу привыкнуть, — признался Равнорукий, — не считая некоторых исключений, — он положил руку на плечо друга, — Третьи по-прежнему вызывают у меня подозрения. Я не могу забыть, что парочка из них поклялась искоренить нас. Я опасаюсь их хитростей.

— Да. Но их осталась всего лишь горстка. Теперь это не целое племя, как во времена Лоримбура. Ослепленные вымрут, — уверенно сказал Тунгдил. — Это мой отряд? — Златорукий направился к группе воинов, друг последовал за ним.

Третий заметил приближение гномов и повернулся к ним.

— Приветствую вас, Тунгдил Златорукий и Боиндил Равнорукий, — поклонился он. — Я Манон Тяжкоступ из клана Смертоносных Секир. Вот две дюжины воинов, которых я собственноручно подготовил для миссии в Потусторонних Землях, — его карие глаза смотрели уверенно. — Их ничто не испугает.

Боиндил приветливо рассмеялся.

— О, поверь мне, Манон, всегда найдется что-то, что испугает воина, — он водрузил оружие на плечо. — Что не означает, что страх нельзя одолеть.

Манон вызывающе ухмыльнулся.

— Тогда мои ребята покажут тебе, что существуют на свете гномы без страха.

— Да мы наверняка не найдем ничего, кроме осыпей и гальки, — спокойно произнес Тунгдил. — Когда мы можем выступать?

— Когда захочешь.

— Тогда завтра утром, на восходе, — решил Тунгдил и направился к башне. Он поднялся по лестнице на вершину и вышел на крепостную стену над воротами. Боиндил не отставал.

Они вместе смотрели в Потусторонние Земли, которые раскинулись перед ними в этот ясный вечер. Перед вратами находилась равнина, на которой прежде с завидным постоянством собирались чудовища, которые пытались штурмовать укрепления.

— Трудно поверить, что они оставили свою затею, — тихо сказал Тунгдил, наслаждаясь холодным ветром, овевавшим его и выдувавшим из его головы остатки хмеля. Воздух был ледяным, чистым, свободным от смрада монстров. — И только древние горы помнят о постоянных атаках, о бесконечных приливах войск порождений Тиона.

— Наверное, все дело в заклинании изгнания скверны, — предположил его друг. — Очевидно, оно уничтожило зло не только в Потаенной Стране, но и за границей гор, — он вздохнул. — Представь себе, книгочей. Как было бы здорово… — По тону его голоса было ясно, что сам он не отваживался поверить в свои слова.

— Я помню тот день.

Магическая волна света, прокатившаяся после произнесения заклинания пять циклов тому назад, сожгла дотла все злое, а его энергию собрала в бриллиант. Тот, кто завладеет артефактом и будет способен использовать магию, станет самым могущественным существом, которое когда-либо рождалось на свет. Для надежности гномы изготовили точные копии и разделили их между всеми королевствами; у Тунгдила тоже был камень, и он не знал, настоящий он или поддельный. Однако один камень уже успел потеряться. Златорукий спросил о нем Боиндила.

— Это тайна за семью печатями. Камень, который должны были передать королеве Изике, правительнице Ран-Рибастура, исчез. Пока что его не нашли, — ответил он. — Не обнаружили ни посланника, ни эскорта, который должен был охранять бриллиант. И больше о камне не слышали, — он поглядел на окруженную тучами вершину Драконьего Языка; склоны горы живописно отсвечивали темно-красным в свете заходящего солнца. Тени удлинились, с каждым смыканием ресниц ветер становился все более ледяным. — Все усилия ни к чему не привели.

— Это было пять циклов тому назад, — прикинул Тунгдил, поежившись. — А предпринимались ли с тех пор попытки выкрасть один из камней?

— Мне ничего не известно, — покачав головой, протянул Боиндил; черная коса хлестнула по спине, словно длинная веревка. — В Потаенной Стране больше нет волшебников, а значит, и тех, кто мог бы воспользоваться силой.

— Не считая горстки учеников предателя Нод’онна, — поправил друга Тунгдил.

— У них нет силы. Говорят, что эоил осушила и запечатала все источники магии. Откуда ученикам черпать силу? Кроме того, их образование не завершено. Что они могут сделать, книгочей?

Тунгдил не ответил. Он вырос рядом с волшебником Лот-Ионаном и его школой; он знал силу магии. Однако поскольку уже давно никто не замечал никаких ее проявлений, то не решился поколебать уверенность друга. Слишком мрачное отношение к жизни было не по нему. — Идем вниз. Весна на Северном перешейке заставляет себя ждать. — Гном бросил взгляд на величественные гребни гор. Ветер сдувал со скал снег, превращая вершины в подобие знамен. — Я уже предвкушаю теплое пиво.

И они стали спускаться вниз по лестнице.

— Как поживает Балиндис? — поинтересовался Боиндил, когда они оставили башню позади и спустились в штольни. — Что поделывает лучший кузнец Потаенной Страны?

— Она скорбит, — с горечью и так неприветливо произнес Тунгдил, что воин не отважился расспрашивать. До поры до времени… Они молча шагали бок о бок к своим квартирам.

— Пст! Тунгдил Златорукий! — вдруг донеслось из приоткрытой двери. — У тебя найдется свободная минутка?

Боиндил нахмурился.

— Что за таинственность? — Бешеный ринулся вперед, распахнул дверь, сжимая лежащий на плече вороний клюв. — Покажись, если намерения твои честны! — Из комнаты послышался испуганный женский вскрик, поскольку окликнувшая Тунгдила гномка не заметила Равнорукого. — Входи, книгочей. Она безобидна, — бросил Боиндил через плечо.

Тунгдил прошел мимо него в комнату, где стояла гномка. На ней была простая одежда, и повидать ей довелось не менее трех сотен циклов.

— Что ты хотела?

Хозяйка склонила седую голову.

— Прости, что я заговорила с тобой, но… правда ли то, что я слышала? Что ты идешь в Потусторонние Земли?

— Это не тайна.

— Я Сафира Железнохват, — она помедлила, опустила глаза в пол. — Могу я попросить тебя об одолжении?

— Что, принести тебе что-нибудь на память из Потусторонних Земель? — с усмешкой поинтересовался Равнорукий.

— Моего сына, если вы найдете его, — выдавила из себя она, в отчаянии хватая Тунгдила за правую руку. — Прошу тебя, поищи его! Его зовут Гремдулин Железнохват из клана Железнохватов. Он примерно твоего роста, на нем шлем с золотым месяцем на лбу…

— А мне казалось, что никто не посылал разведчиков… — удивился Тунгдил, в котором взыграло любопытство. Поднималось подспудное недоверие. Он готов был к тому, что Глаимбар заманит его в ловушку, — что-то вроде запоздалой мести за то, что он завоевал Балиндис и увез ее, преодолев оковы гномьих традиций.

— Он не был разведчиком, он был стражем у врат, — прошептала женщина, борясь со слезами. — Его друзья рассказали мне, что он услышал какой-то подозрительный звук и решил посмотреть, что там.

— У врат? — вмешался Боиндил.

— Нет. Вроде как он слышался выше врат. Камень скатился или что-то вроде того, — глаза ее заблестели. — Больше ничего о нем не известно.

Слова гномки тронули Тунгдила, но не потрясли его. Он даже не знал гнома, о котором шла речь.

— Когда это было?

— Полцикла тому назад, — всхлипнула хозяйка. — Я уверена, что его похитили чудовища Тиона, Тунгдил Златорукий. Если кто-то и сможет его освободить, то только ты, — она поцеловала его руку. — Враккасом заклинаю! Спаси его, если можешь! — Слезы текли из ее глаз, она опустилась перед ним на колени.

Боиндил пожалел о своих поспешных словах. Зря он брякнул, будто гномка осмелилась обратиться к его другу с ничтожной просьбой.

— Мы будем смотреть во все глаза, добрая Сафира, — приветливо пробурчал он. — Прости мне мои слова.

Тунгдил помог хозяйке подняться.

— Вставай. Нет нужды становиться передо мной на колени и молить о помощи. Я сделаю то, что сделал бы на моем месте любой гном.

Она улыбнулась гостю, отерла слезы с пушистых щек.

— Да благословит тебя Враккас, Тунгдил Златорукий! — Гномка вынула из сумки золотой амулет и повесила ему на шею. — Он принадлежит сыну. Мой мальчик поймет, что тебя послала я. А если не найдете его, то оставь это себе в благодарность за то, что по крайней мере попытался. Он бы гордился: такой герой носит его украшение.

Гном стал разглядывать амулет в форме серебряного месяца над золотым горным хребтом.

— Благодарю тебя. Как же так вышло, что твой король не послал никого на поиски?

Глаза ее сверкнули огнем.

— Он отправил. Его искали полдня. Они нашли щит рядом с глубокой скальной расселиной и решили, что он упал в нее.

— А почему ты уверена, то это не так? — пристально поглядел на нее Боиндил. — Нет, не подумай, я вовсе не желаю ему смерти.

— Мать чувствует, когда умирает ее дитя, — она слабо улыбнулась. — Но он не умер. Я знаю, что он жив и ждет помощи.

Услышав это, Тунгдил вздрогнул, словно пронзенный стрелой альва. Гном отвернулся.

— Положись на ее чувство, — вот и все, что он сказал Боиндилу, а затем вышел из комнаты. На пороге он снова обернулся. — Твой сын вернется к тебе. Живым или мертвым.

На следующее утро маленькая группа покинула защищенное королевство гномов и направилась к Северному перешейку, встретившему их колючим ветром. Его порывы пели многоголосую песню, овевая утесы, и Тунгдил не понимал, насмехаются они над гномами или хотят о чем-то предупредить.

— Ветер хорош тем, что прогоняет туман, — невнятно проворчал Боиндил из-под шарфа, которым было обмотано его лицо. Видны были только глаза, хотя гном не на шутку опасался того, что по такому холоду они превратятся в ледяные шарики.

— Это здесь, — поправил его Тунгдил. — А как только мы окажемся в пещерах, нас встретит проклятый туман. Я почти уверен, — некоторое время он молчал, глядя на стены. — Я задаюсь вопросом, зачем чудовищам понадобился несчастный Гремдулин.

— Выведать у него ключ, — прикинул Боиндил. — Похоже, свинки начинают умнеть. Но это им ничего не даст. Только король и двое его приближенных знают слова, отпирающие засовы.

— Охотно верю, — Златорукий указал на отвесные склоны. — Знакомо ли тебе существо, которое не умеет летать, но способно преодолеть эти стены? А если это орки, то почему они не вскарабкаются по ним, не перелезут в крепость и не откроют ход остальным? — Карие глаза Тунгдила оглядывали серые скалы, кое-где украшенные снегом. — Боиндил, мне кажется, что тут что-то не так.

— Новое приключение, книгочей, — усмехнулся Боиндил. — Как прежде…

— Нет, — ответил Тунгдил, покачав головой. Затем сделал глоток самогона из кожаного бурдюка. — Нет, не как прежде. Никогда уже не будет так, как прежде. Слишком многие из наших соратников погибли, — гном ускорил шаг и переместился во главу отряда.

Манон подошел к Боиндилу.

— Тунгдил Златорукий всегда был… таким? — осторожно поинтересовался он.

— Что ты имеешь в виду? — возмутился гном.

— Не пойми меня превратно. Он наверняка окажется хорошим предводителем, но… Воины удивляются… Мы слыхали истории о его деяниях. О его внешности, — он осторожно взглянул на Тунгдила. Ему было нелегко выражать мысли своих подопечных. — Он выглядит не как герой, которого они себе представляли. И ходят слухи… о его поведении во время пира у Верховного короля. Вроде как он вечно пьян, — Манон опустил взгляд. — И моим воинам кажется, что… это так и есть.

И они в этом не одиноки, — подумал про себя Боиндил.

— Созови их на тренировку, — проворчал он. — Нечего трепать языками, словно прачки. Вот увидишь, что Тунгдил по-прежнему герой. — Равнорукий мог лишь надеяться на то, что этими словами не прославится лжецом. А про себя взмолился Враккасу ниспослать своему другу силу, чтобы он снова стал тем гномом, каким был когда-то… Каким его создал Враккас.

Манон кивнул и вернулся на свое место в колонне.

Спустя почти полдня гномы вошли в туннель, через сотню шагов наполнившийся туманом.

— Похоже, мы идем верно, — икнул Боиндил. — Я очень хорошо помню, — он принюхался к запахам. — Точно: влажный. Холодный. Отвратительный!

— Не хватает только тогдашних орков, — негромко произнес Тунгдил, подавая знак спутникам держать оружие наготове. — Будьте внимательны. В этом супе врага можно увидеть только тогда, когда он окажется прямо перед носом. И тише. Чем больше шума вы производите, тем лучше понимает противник, где вы находитесь.

Гномы нырнули в туман. Тунгдил и Боиндил поддались воспоминаниям.

— Свинок было трое, — прошептал Бешеный. — Двоих мы уложили, но один ушел от нас. Помнишь?

Как можно забыть вид растерзанного трупа гнома. Сбежавшее чудовище, до того как уйти, с яростью обрушилось на их друзей.

— Тихо!

— Может быть, орк все еще здесь? — пробормотал Боиндил, запрокидывая голову; от друга кисло пахло алкоголем. — О, в конце концов мне снова захочется сражаться!

— Боиндил! — набросился Златорукий на товарища. — Да замолчи ты, наконец!

— Ладно, ладно. Больше ничего не скажу. Пока не найдем орка, — он крутанул вороний клюв в руке. Бешеного охватило напряжение, которого ему так не хватало все эти циклы.

Гномы продирались сквозь туман, от которого их бороды и волосы становились мокрыми, на доспехах осаждались капли. Гномы вслушивались в колышущуюся серость, но не слышали ничего, кроме шагов тех, кто двигался перед ними и за ними. Твари не показывались, что отнюдь не облегчало поход.

— Закончится этот суп когда-нибудь или нет? Я уже согласен на нападение, хоть отдохну со своим вороньим клювом, только бы не красться, — в какой-то момент взмолился Боиндил.

— Ты видел хоть одного орка? — раздраженно спросил Тунгдил, силуэт которого едва виднелся рядом в тумане.

— Нет, а что?

— Так чего ты болтаешь?

Бешеный снова замолчал и услышал, как Тунгдил сделал большой глоток из своей фляги: запахло самогоном.

После бесконечных блужданий дорога привела их в пещеру — к такому заключению они пришли после того, как ощупали стены. Тунгдил снова обнаружил руну, и вскоре отряд вошел в коридор, который повел их дальше, вглубь Потусторонних Земель. Никто не отваживался заговорить. Теперь они действительно находились в месте, куда никогда не ступала нога кого-то из народа гномов.

Внезапно за поворотом туман рассеялся, словно отшвырнули прочь влажный серый платок.

Царившая вокруг тишина давила, и от этого ощущения никак нельзя было избавиться. Вскоре гномам отчаянно захотелось услышать хоть какой-нибудь звук, который наконец дал бы им понять, что в коридорах есть жизнь, неважно, враждебная или дружелюбная.

— Да это же лабиринт, — подал голос Манон. — Разветвления туннелей встречаются все чаще и чаще.

— Знаю, — ответил Тунгдил. — И кто-то до нас здесь уже побывал, — он указал на знаки, нацарапанные на стене, — больше никто из гномов внимания на рисунок не обратил. — Это руна орков Потаенной Страны. Она означает «гр», и мы следуем путем начертавшего ее уже какое-то время.

— Мы идем по следу свинки, которая убежала от нас! — Боиндил украдкой кивнул Манону, словно говоря: вот видишь, он хороший предводитель. — Куда, интересно, нас приведет руна?

Тунгдил пожал плечами и зашагал дальше. Вскоре стало очевидно, что руну рисовали все более и более небрежно, затем след рисовавшего оборвался. Тунгдил повел группу по коридору, оставляя свою собственную метку.

— Пещера, — сказал Златорукий, повернув последний раз и указывая вперед. Сверху отвесно падали лучи света, освещая усеянный костями пол. Гномы осторожно вошли в комнату.

— Хо, кто-то терпеть не может свинок, — заявил Бешеный, бросая взгляд на останки. Он присел и принялся внимательно изучать находку. — Кто-то удалил из тел все кости. Чудовище, которое это сделало, мне уже нравится, — усмехнулся гном и плюнул на кости. — Они старше, чем кажется на первый взгляд.

— Это могло бы объяснить тот факт, что на Врата перестали совершаться набеги, — добавил Манон, поднял большую берцовую кость и принялся изучать следы ножа на ней.

— Вряд ли можно слопать столько мяса, сколько наросло на всех на свете свинках, — с сомнением в голосе произнес Боиндил.

Манон обвел взглядом огромную пещеру и сунул руку под луч света.

— А что, если чудовище большое? Дракон, к примеру?

— Не думаю, — возразил Тунгдил. — Мы бы обнаружили его следы. Следы от когтей в скале, старые чешуйки, сломанные зубы и тому подобное, — гном обнаружил выход. — Кроме того, он ни за что не пролез бы в узкие коридоры.

— Раньше бывали и мелкие драконы, — напомнил Манон.

— Знаю. Видел в книгах на рисунках. Я все их прочел, — Тунгдил дал Третьему почувствовать, что среди них есть ученый. — И поэтому я исключаю дракона, — Златорукий повернулся и двинулся дальше.

Остальные последовали за предводителем в следующий коридор и наконец оказались еще в одной пещере, через которую протекал ручей. Гномы рассредоточились, изучая окрестности.

Судя по следам на полу, здесь был лагерь. Очень большой лагерь.

По числу костров Боиндил прикинул, что существ должно было быть порядка двух тысяч.

— Они жили здесь какое-то время, — сказал Равнорукий, изучая следы на полу. — И ушли отсюда не слишком давно, — его перчатки коснулись пепла. — Он холодный, но не очень старый.

— Вопрос вот в чем: были это орки или те, кто считает наших злейших врагов пищей? — Тунгдил указал на широкий естественный туннель. — Идемте туда. Давайте посмотрим, не обнаружатся ли другие доказательства их пребывания здесь.

Отряд отправился дальше, готовый к битве, напряженный до предела. Если какое-то существо решило питаться орками, это еще не значит, что гномам оно станет другом.

Туннель закончился грудой камней, остановившей дальнейшее продвижение отряда.

Тунгдил осмотрел потолок, затем обломки скалы прямо перед собой.

— Они не сверху. Их положили нарочно, чтобы закрыть проход, — он поглядел на Боиндила. — Предположительно, войско, стоявшее лагерем в пещере, прикрыло свой отход.

— Или хотело помешать новым чудовищам прийти этим путем, — добавил Манон.

— Все это более чем странно, — заявил Бешеный. — Раньше все было проще, да, книгочей? Свинорожие приходили, мы их уничтожали, и дело с концом, — гном сел на выступ в скале, снял шлем и провел рукой по волосам. Затем почесал затылок и тряхнул волосами; сегодня был один из немногих дней, когда он не стал заплетать их в косу и выглядел очень непривычно. — Мы ничего нового не узнали.

— Не считая того, что выяснили, что кто-то питается орками, — напомнил Манон. — Я за дракона. Мы в Потусторонних Землях…

— Нет. Драконов больше нет. Или они не показываются, — Тунгдил тоже присел и скомандовал привал; нужно было поесть и отдохнуть. — И он не стал бы утруждаться и потрошить добычу, — одежда прилипла к телу, гном сильно потел. Он отвык от долгих маршей.

— Чудовища умны. Они не станут есть свинок, — рассмеялся Боиндил, откусив хлеб с вонючим сыром. И вдруг его взгляд остановился на груде камней за спиной Тунгдила. — Вы ничего не видите? — Он вскочил, стал разгребать завал и кое-что обнаружил. — Точно… — Он тут же подозвал к себе пятерых воинов и велел им раскапывать. Сам он слишком устал.

Прошло немало времени, прежде чем они раскопали полностью погребенный под завалом предмет. Когда они убирали в сторону крупные камни, осыпался щебень, пыль поднялась невероятная. Наконец Тунгдил получил сплюснутый шлем. Шлем с золотым месяцем на лбу; на краях налипли черные волосы и засохшая кровь.

— Похоже, мы нашли ее сына, — негромко произнес Бешеный.

Тунгдил отложил шлем.

— Мы нашли его шлем. Не его. Не совершай ту же ошибку, что и поисковый отряд, который посылал король. Его могли положить сюда специально, чтобы кто-то отыскал его и счел гнома мертвым.

— Зачем кому-то это делать?

— Вот именно. Зачем? Орки не стали бы утруждаться. Должно быть, это разумное существо, — настаивал Тунгдил.

Бешеный откинулся назад и поглядел на кучу камней.

— Ты собираешься убрать ее, чтобы это выяснить?

Тунгдил отмахнулся.

— Нет. Я уверен, что это было бы напрасно. Мы…

Все они услышали лязг, доносившийся из пещеры, и, судя по всему, его источник перемещался по направлению к ним. Кто-то с силой бил железным предметом по камню.

— Похоже, мы не одни, — прошептал Боиндил, засовывая еду обратно в рюкзак.

— Идемте посмотрим, — согласился с ним Тунгдил, приказав выступать.

Тунгдил, Боиндил и Манон осторожно выглянули из коридора в пещеру. На первый взгляд, она была пуста. Все было как на ладони. В воздухе мерцала пыль, а на полу, почти в самом центре, лежала горстка мусора, которой раньше там не было.

— Призрак? — прошептал на ухо Тунгдилу Бешеный.

— Хоть мы и в Потусторонних Землях, я бы не стал заходить настолько далеко в своих предположениях, — рассудительно произнес книгочей. — Кто бы это ни был, он…

— Наверху! — крикнул Манон, указывая на фигуру величиной с гнома, парившую под сводом пещеры.

— Кто бы это мог быть? — спросил его Тунгдил.

Бешеный поднял голову.

— Что, клянусь всеми богами, он там, наверху, делает?

Судя по всему, гном подтянулся вверх на цепочке, при помощи закрепленной в скале системы блоков. Теперь он сидел в гибкой кожаной люльке и орудовал толстой железной палкой, длиной в руку.

Манон покачал головой.

— Это не наш. Я ничего не знаю о подобной миссии, и для меня остается загадкой, чего он собирается добиться там, наверху. И как он вообще туда забрался.

Незнакомец отложил палку, вынул из-за пояса молоток и с силой ударил по одному из концов, чтобы вогнать острие в скалу. От свода отвалились крупные куски и с шумом упали вниз, следом посыпалась гранитная крошка. Теперь было ясно, откуда взялся мусор.

Боиндил выругался.

— Вы только посмотрите на свод пещеры, — испуганно вскрикнул он. — Он же весь в трещинах!

— Как палка могла причинить такой вред? — недоверчиво уставился на свод пещеры Манон.

— Мнимый гранит, — пояснил Бешеный. — Я Второй, и, хоть никогда не был особенно хорош в обработке камня, свойства его мне знакомы лучше, чем Третьему, — он указал на место на полу, куда падали камни. — Посмотрите, как он ломается и пылит, когда ударяется об пол? Выглядит, как гранит, но далеко не так прочен. Чем старше, тем пористей становится такой материал.

— Так этот парень намеренно собирается обрушить пещеру! — Тунгдил обернулся. — Уходим отсюда, иначе нам не вернуться никогда! — Остальные поспешили следом.

Гном, все еще работавший в пещере, заметил непрошеных гостей и удвоил усилия. Последний сильный удар — и от свода отвалился кусок величиной с дом. Обломок раскололся, подняв тучу серой пыли, взлетевшей до самого потолка.

Незнакомый гном тут же скользнул вниз по цепочке и исчез в сухом тумане из каменной крошки. Его темный силуэт мелькнул мимо в спасительную штольню.

А сверху начался грандиозный процесс разрушения. Словно какой-то безумец вынул замковый камень из свода. Ничто больше не сдерживало вес свода.

Камни с грохотом валились, двое воинов были погребены под ними, тяжелые плиты раздавили бедняг, словно грибы кажти. Искореженные шлемы покатились под ноги остальным, один из гномов споткнулся, и товарищ едва успел поддержать его. Под обвалом не уцелело бы даже самое крупное чудовище; можно было предположить, что даже взрослый дракон рухнул бы на колени под таким весом.

Мелкая гранитная крошка забивала носы и легкие, мешая дышать. Скала дрожала под ногами, все грохотало и трещало. Гора по-своему горевала о разрушении.

— Вот ублюдок! — закашлявшись, крикнул Манон, пробегая мимо Тунгдила и Боиндила, чтобы нагнать гнома, вызвавшего разрушение пещеры. — Я его убью!

Тунгдил не сомневался в серьезности его слов. Третий потерял двоих из своего отряда. И не в стычке с врагами!

— Манон, нет! — хотел было крикнуть Златорукий, но из его забитого пылью горла послышался только хрип. А значит, не оставалось ничего иного, кроме как побежать следом и помешать свершиться убийству.

В штольне, по которой они неслись, не было пыли, и просматривалась она гораздо лучше. Гномы бежали друг за другом по туннелю, словно жемчужины в ожерелье, впереди гном-диверсант, за ним Манон и наконец Тунгдил, отстававший все сильнее и сильнее. Его тело отвыкло от нагрузок.

— Стой! — прохрипел Златорукий, выплюнув на пол серый сгусток слюны, из которого получилась бы отличная известка. — Манон, подожди! Он может легко заманить тебя в ловушку, — Тунгдил топал по коридору, а его уже догоняли Боиндил и оставшиеся в живых члены отряда. — Вот горячая голова!

Добравшись до пещеры с орочьими костями, гномы увидели, что Манон влетает в коридор слева от них. Раньше никто не замечал этой дыры.

Охота продолжалась.

В боку у Тунгдила невыносимо кололо. Он пыхтел, дыхание со свистом вырывалось из груди, словно из дырявого котелка; даже Бешеный, который был старше его и уже отказался от нагрузок и битв, оказался покрепче.

— Бегите дальше, — прохрипел Тунгдил, переходя на шаг. — Я догоню. А так я вас только задерживаю.

— Нет нужды, книгочей, — сказал Боиндил, указывая на разветвление коридора.

Там лежал Манон: обнаженное оружие он сжимал в руке, рваная рана зияла под глазом. Бешеный с Тунгдилом опустились перед ним на колени, а остальные воины прикрывали их. Гнома, которого преследовал Третий, и след простыл.

Тунгдил проверил пульс на шее.

— Он не мертв, — облегченно вздохнул Златорукий, с шумом выдыхая.

Боиндил поднял каменный снаряд, на котором налипла кровь.

— Кто-то уложил его выстрелом из пращи, — подытожил Равнорукий.

— Исчезните! — раздался голос из коридора. — Здесь нет ничего достойного поисков, — они заметили фигуру ростом с гнома. На теле незнакомца не было ничего, кроме кожаного фартука и кольчуги; в правой руке он сжимал тяжелый молот. В чаду факелов нельзя было разглядеть его лица.

Тунгдил поднялся, встал во главе отряда, пока остальные занялись Маноном.

— Кто ты такой? И почему там, в пещере…

За спиной существа возникла крупная угловатая тень, заполнившая собой весь проход. Громко щелкали и жужжали шестерни, терлись друг о друга механические детали. Нечто с адским скрипом приближалось к гномам.

— Да исчезните же наконец! — крикнул незнакомец, выронил факел и обеими руками метнул в них молот.

Один из воинов Манона закрылся от летящего оружия щитом. Отскочив от тяжелого щита, молот ударился о свод пещеры.

События повторились. Крупные куски мнимого гранита застучали по скалистому полу, коридор обрушился сразу в нескольких местах.

— Назад! Что-либо предпринимать слишком опасно, — Тунгдил в отчаянии сжал кулаки. На этот раз им не удастся раскрыть тайну Потусторонних Земель.

Боиндил и еще трое воинов подхватили лежавшего без сознания Манона и помчались что было духу. Не все ушли от смертоносного каменного дождя. Двое гномов были засыпаны мнимым гранитом, остальные едва успели вернуться в пещеру с костями и остановились там, кашляя и с трудом переводя дыхание. Штольни за их спиной обрушились, выплюнув огромные фонтаны пыли.

Но на этом все не закончилось.

Гора яростно содрогнулась, словно рассерженная тем, что с ней творят, и вознамерившаяся наказать всех, кто находится внутри нее. Над головами гномов что-то затрещало и заскрипело, вниз полетели осколки камня.

— Что мы сделали? Чем навлекли гнев Враккаса? Этой комнате жить осталось недолго, — прикинул Бешеный, обеспокоенно глядя на запыхавшегося Тунгдила. — Ты как, осилишь?

— Придется, — со стоном ответил тот, опускаясь на колени и еле дыша. — Я не собираюсь умирать здесь, — Златорукий вспомнил о странных очертаниях, которые видел за спиной незнакомого гнома. — Что это была за штука, там, за ним?

— Не знаю. Кем бы ни был тот тип, он натравил бы это на нас, если бы не обрушилась штольня, — Боиндил отряхнул бороду, посеревшую от пыли. — Ты же у нас книгочей, Тунгдил. Ты когда-нибудь видел что-либо подобное?

На противоположной стороне пещеры из стены вывалились крупные куски, осколки пролетели несколько сотен шагов, словно снаряды, и угодили одному из воинов в щеку. Из раны хлынула кровь.

Тунгдил не ответил, давая знак двигаться дальше. Он еще не все понимал.

Гномы поспешили по коридору обратно в туман, скала под их ногами дрожала и все не хотела успокаиваться. Тунгдил был убежден в том, что камню очень не нравится, когда в нем так копошатся и разрушают пещеры.

Но отряд ушел от гнева горы и выбрался наконец на Северный перешеек. Стояла морозная ночь. Гномы направлялись домой. Туман ледяными узорами оседал на шлемах, кольчугах, щитах и бородах, окрашивая гномов в белый цвет.

Когда они достигли ворот, их уже ждали.