Битва за рай

10

С наступлением темноты к Корри как будто отчасти вернулся рассудок, она уже могла соображать и что-то отвечать шёпотом. Но её голос звучал безжизненно, а когда мы заставили её встать, она двигалась как очень старая леди. Мы закутали Корри в одеяла, взяв их с постелей стригалей, но понимали, что ехать на велосипеде она не сможет. Поэтому Гомер и Кевин всё-таки влезли в «тойоту» и поехали к Кевину, а вернулись на «тойоте» и «форде». Гомер всё ещё думал, что нужно оставить «тойоту» у Корри, чтобы всё выглядело так, словно никто ею не пользовался. Он надеялся, что враги подумают, будто мы взорвались в доме.

— В конце концов, они не могли быть уверены, что в доме кто-то был, — говорил он. — Они могли заметить какое-то движение в доме, а может быть, это Флип возбудила их подозрения.

Гомер обладал даром ставить себя на место солдат, думать как они, смотреть на всё их глазами. Видимо, это называется воображением.

Я пошла искать Флип, но так и не нашла. Если собачка и не погибла при взрыве, то наверняка до сих пор неслась куда-то без оглядки. Вероятно, она могла уже добежать до Страттона. Но я обещала Кевину, что буду её искать, пока он отправился за «фордом».

Парни вернулись около десяти. Мы ужасно волновались, пока их не было, — мы ведь уже стали так зависеть друг от друга... Но наконец машины медленно прокрались по подъездной дороге, объезжая следы взрыва. Нетрудно было догадаться, что за рулём «тойоты» сидит Гомер. Водитель он не ахти.

Потом мы ещё немного поспорили, когда Гомер напомнил, что мы должны придерживаться изначального плана, включая пункт о разделении на две группы. Корри чувствовала себя ужасно, узнав, что парни отправились за машинами. И теперь, при мысли о том, что мы с Гомером отправимся в Виррави, который Корри считала невероятно опасной территорией, она опять зарыдала и вцепилась в меня. Но Гомер не желал отступать.

— Мы не можем просто забраться под кровать и сидеть там, пока всё не кончится, — сказал он Корри. — Мы уже совершили сегодня кучу ошибок и дорого заплатили за них. Но кое-чему мы научились. Надо найти Ли и Робин. Ты ведь хочешь, чтобы они вернулись?

Похоже, это оказалось единственным действенным аргументом, отчасти действенным. Пока Корри об этом размышляла, Кевин усадил её в «форд». Потом он и Фай сели по обе стороны от неё. Мы быстро попрощались и вскочили на велосипеды, чтобы отправиться в Виррави.

Я даже не пыталась делать вид, что мне хочется туда ехать. Но я знала, что поехать должны именно мы. И мне хотелось провести побольше времени с этим новым Гомером, умным и интересным парнем, которого я знала и в то же время совсем не знала так много лет. После нашего путешествия в Ад я заинтересовалась Ли, но его не было с нами уже несколько часов, а Гомер был рядом, а это совсем другое дело.

Я вспомнила, как однажды отправилась с папой на скотобойню и, пока он обсуждал с управляющим дела, наблюдала за тем, как животных гонят по огромному пандусу на убойную площадку. И я никогда не забуду того, как два бычка, будучи всего в двух минутах от смерти, пытались забодать друг друга. Я понимаю, что это грубое сравнение, но оно немножко напоминало нас самих. «Мы живы посреди смерти». Мы отчаянно сражались за то, чтобы остаться в живых, но я всё равно продолжала думать о мальчиках и о любви.

Мы ехали молча несколько минут, потом Гомер немного обогнал меня.

— Возьми меня за руку, Элли, — предложил он. — Ты можешь править одной рукой?

— Конечно.

Так мы проехали километр или два, несколько раз чуть не налетев друг на друга, а потом пришлось разжать руки, чтобы набрать скорость. Но мы немного поговорили, только не о бомбах, смерти и разрушениях, а о разных глупостях. И ещё мы поиграли в «слова», чтобы убить время.

— Назови четыре страны на «Б», пока не доедем до того поворота.

— Ой, подумаешь! Бразилия, Бельгия, Британия... э-э-э... Бали? О! Боливия! Так, теперь твоя очередь. Пять зелёных овощей, до того как проедем тот телеграфный столб.

— Капуста, брокколи, шпинат... и... зелёный горошек и бобы, конечно. А ты назови пять пород собак до того дорожного знака.

— Легко. Корги, лабрадор, немецкая овчарка, колли, австралийский хилер. Так, теперь специально для греков. Назови три сорта оливок.

— Оливки! Да я и одного не знаю!

— Знаешь. Бывают зелёные оливки, бывают чёрные и бывают фаршированные.

Гомер так захохотал, что едва не съехал с дороги.

У знака «5 километров» мы снова стали серьёзными, держались обочины, не разговаривали, и Гомер ехал метрах в двухстах позади меня. Мне нравится брать на себя ответственность, это ни для кого не секрет, и я думала, что с Гомера ответственности на какое-то время хватит. Приближаясь к каждому повороту, я спрыгивала с велосипеда и шла пешком, потом махала рукой Гомеру, давая знать, что дорога пуста. Мы проехали плакат «Добро пожаловать», потом старую церковь и оказались в месте, которое Гомер называл пригородом Виррави. Поскольку всё население городка уместилось бы в нескольких кварталах многоквартирных домов, «пригород» был просто очередной шуткой Гомера. Чем ближе мы подбирались к дому Робин, тем сильнее меня охватывало напряжение. Я так тревожилась за неё и за Ли, так соскучилась по ним, так боялась того, что мы могли снова столкнуться с солдатами... Столько всего случилось в этот день, что времени подумать о Робин и Ли до сих пор просто не было, разве что я говорила себе что-нибудь банальное и очевидное, вроде: «Хотелось бы знать, где они сейчас. Надеюсь, они там будут вечером. Надеюсь, с ними всё в порядке».

Но это на самом деле были правильные мысли, при всей их банальности и очевидности.

Последний километр перед домом Робин мы преодолевали с крайней осторожностью, ведя рядом с собой велосипеды и готовые в любой момент вспрыгнуть на них, даже если просто ветер шелохнёт ветку, или зашуршит брошенная кем-то обёртка от жевательной резинки, или вскрикнет ночная птица... Мы подошли к воротам и посмотрели на подъездную дорогу. Дом был тёмен и молчалив.

— Не могу вспомнить, — прошептал Гомер. — Мы договаривались встретиться у дома или на холме за ним?

— Вроде бы на холме.

— Мне тоже так кажется. Давай сначала там проверим.

Мы спрятали велосипеды за кустом смородины рядом с воротами и осторожно пошли по высокой траве вокруг дома. Я всё так же шла впереди, двигаясь так тихо, как только могла, если не считать парочки моментов — вроде того, что я налетела на тачку и растянулась на земле, споткнувшись о разбрызгиватель. После того случая с сенокосилкой на дворе миссис Александер я стала задумываться о том, а кладут ли люди вообще когда-нибудь всё на свои места. Но здесь не было надежды превратить тачку или разбрызгиватель в оружие. Может быть, мы могли бы включить воду и облить врага? Я хихикнула при этой мысли и тут же поймала на себе изумлённый взгляд Гомера.

— Тебя это развлекает? — шёпотом спросил он.

Я покачала головой, но, по правде говоря, стала чувствовать себя более уверенно и спокойно. Я всегда всему предпочитаю действие, мне лучше, когда я что-то делаю. Например, мне всегда казалось скучным телевидение, уж лучше животных накормить, или ужин приготовить, или даже изгородь подстричь.

Мы поднялись на холм, но ничего не изменилось. Виррави выглядел так же, огни горели только на территории ярмарки и ещё в нескольких местах. Одним из таких мест, как заметил Гомер, был госпиталь. Он выглядел так, словно там работа шла вовсю. Но Робин и Ли нигде не было видно. Мы ждали минут двадцать, потом, поскольку оба замёрзли и начали зевать, решили испробовать план «Б», то есть пойти в дом.

Мы встали и начали спускаться с холма. До дома нам оставалось метров пятьдесят, когда Гомер схватил меня за руку.

— Там кто-то есть, — прошептал он.

— С чего ты взял?

— В одном из окон что-то шевельнулось.

Мы некоторое время наблюдали за окнами, но ничего не увидели.

— А может, там просто кошка? — предположила я.

— Ага, или утконос, только я так не думаю.

Я начала дюйм за дюймом продвигаться вперёд, не с какой-либо конкретной целью, а просто потому, что нельзя же вечно стоять на месте. Гомер следовал за мной. Я не останавливалась, пока не очутилась почти у самой задней двери дома, так близко, что могла бы протянуть руку и коснуться её. Но я всё ещё не была уверена в том, зачем мы это делаем. Страшнее всего была мысль о возможной засаде. Но ведь это шанс и на то, что Робин и Ли прячутся в доме, и мы не могли взять и уйти, не проверив этого. Я хотела открыть дверь, но не была уверена, что смогу сделать это бесшумно. Попыталась вспомнить разные сцены из фильмов, когда герои оказывались в сходных ситуациях, но так ничего и не вспомнила. В кино люди всегда просто вышибали двери ударом ноги и врывались внутрь с оружием на изготовку. Но мы не могли так поступить по меньшей мере по двум причинам.

Первая — это было слишком шумно, вторая — у нас не было оружия.

Я подкралась ещё ближе к двери и замерла в неловкой позе, прижавшись спиной к стене и пытаясь открыть дверь левой рукой. Но это оказалось невозможно, так что я повернулась и присела на корточки, правой рукой нашаривая над собой ручку. Я повернула её тихо и ровно, однако нервы меня подвели на мгновение, и я замерла, держась за ручку. Потом я потянула её на себя, слишком сильно, потому что была почти уверена, что дверь заперта. Но дверь сдвинулась сантиметров на тридцать — с душераздирающим скрипом.

Гомер был за моей спиной, так что я его не видела, но слышала его дыхание, его близость. Как мне хотелось, чтобы в моей руке вдруг оказалась маслёнка и я могла бы смазать эти чёртовы петли! Я выждала ещё немного, но потом решила, что смысла в этом нет, и потянула дверь сильнее. Она скрипела и скрипела... Мне стало совсем плохо, но я поднялась и сделала три осторожных шага в темноту. Опять подождала, надеясь, что глаза привыкнут к отсутствию света и я смогу найти какой-то смысл в неясных тенях, которые видела перед собой. Я почувствовала движение воздуха сзади, когда Гомер тоже вошёл внутрь, — по крайней мере, я надеялась, что это Гомер. При мысли о том, что это мог оказаться кто-то другой, меня охватил панический страх, так что пришлось сделать себе серьёзное внушение насчёт самообладания.

Но мои нервы сами подтолкнули меня вперёд, ещё на пару шагов, пока я не наткнулась коленями на что-то вроде мягкого стула. В это мгновение я услышала шорох в соседней комнате, как будто кто-то передвинул деревянный стул по деревянному полу. Я отчаянно пыталась сообразить, что находилось в соседней комнате, как она выглядела, но мой ум слишком устал для такой работы. Поэтому я попыталась убедить себя, что не было никакого скрипа, что никого там нет и мне всё чудится. Но тут ужасы подтвердились самым кошмарным образом, потому что раздался скрип пола и мягкий топот ног.

Я инстинктивно пригнулась к полу и тихо метнулась вправо, потом забилась за тот стул, который уже нащупала. И почувствовала, что Гомер сделал то же самое. Я растянулась на ковре, от которого пахло соломой, чистой сухой соломой. Я слышала, как Гомер ворочается рядом, сопя, как старый пёс, который пытается улечься поудобнее. Я была просто потрясена тем, как много шума он издаёт. Сам-то он осознавал это? Но гут впереди послышался другой шум: отчётливый звук передернутого затвора винтовки...

— Робин! — закричала я.

Потом Гомер говорил, что я сошла с ума. И даже когда я всё объяснила, он сказал, что просто невозможно, чтобы я во всём разобралась за долю секунды. Но я могла, и я разобралась. Я знала, что у гонявшихся за нами солдат было современное автоматическое оружие. А то, что я услышала, означало простую однозарядную винтовку. И ещё я вспомнила, что мистер Матерс часто ходил с моим папой на охоту и у него как раз была такая винтовка. Так что я мгновенно поняла, что там Робин или Ли, и решила, что лучше что-нибудь произнести, пока они не начали стрелять.

Позже до меня дошло, что там мог оказаться кто-то вовсе посторонний, какой-нибудь бродяга, дезертир, или поселенец, или кто-то убегавший от солдат. К счастью, это оказалось не так, но не знаю, что бы я сделала, если бы в тот момент подумала об этом.

— Элли! — вскрикнула Робин и упала в обморок.

Она вечно теряла сознание. Я помнила, как в начале общего медицинского обследования в школе мистер Кассар сообщил, что все девочки должны сделать уколы, прививку от кори. При слове «укол» Робин мгновенно рухнула на пол. А на географии, когда мы смотрели фильм о том, как на Соломоновых островах аборигены наносят на лицо порезы ради украшения, мы снова её потеряли на какое-то время.

У Гомера был фонарь, в ванной комнате мы нашли воду и брызгали на Робин, пока та не очнулась. В тот день нам много пришлось иметь дело с водой. Мне любопытно было выяснить, работает ли до сих пор городское водоснабжение. Ведь электричества в доме Робин не было, хотя мы и видели свет в других частях Виррави.

Я была довольно спокойна всё это время, но один из наихудших моментов оказался ещё впереди. Когда Робин пришла в себя и села, я первым делом спросила у неё:

— А где Ли?

— Его подстрелили, — ответила она, и мне показалось, что выстрел угодил в меня и всё в мире сразу умерло.

Гомер отчаянно застонал. В свете фонаря я увидела, как исказилось его лицо, он вдруг стал выглядеть старым и страшным. Гомер схватил Робин за плечи. Сначала я подумала, что он хочет вытрясти из неё больше сведений, но, наверное, ему было просто необходимо держаться за кого-нибудь. Он был в отчаянии.

— Он не умер, — проговорила Робин. — Это чистая рана, но довольно большая. В ноге, в голени.

Робин тоже выглядела ужасно. Фонарь светил не слишком ярко, но всё равно видно было, что лицо её напоминает череп. Скулы заострились, глаза ввалились... И от всех нас очень плохо пахло. Уже много времени прошло с тех пор, как мы плавали в реке, а потели мы постоянно.

— Как нам его найти? — настойчиво спросил Гомер. — Он на свободе? Где он?

— Тише, — сказала Робин. — Он в ресторане. Но возвращаться туда слишком рано. Баркер-стрит просто как в час пик. Добраться сюда было очень опасно.

Робин рассказала нам, что случилось. Они с трудом пробирались через каждый перекрёсток, едва не наткнулись на патруль, им пришлось спрятаться под какой-то грузовик, они уже слышали рядом шаги. Ресторан родителей Ли находился прямо в середине торгового квартала, а жили они над рестораном. Как уже говорили Гомер и Фай, на Баркер-стрит творилось невесть что. Робин и Ли подошли туда с другой стороны, но столкнулись с теми же трудностями. Им понадобился час, чтобы миновать один квартал, потому что там были две группы солдат, занимавшиеся грабежом, одна компания забралась в аптеку, вторая — в молочный бар.

Робин и Ли выжидали, спрятавшись за лестницей здания страховой компании, а потом услышали шум наверху. Они обернулись и увидели мистера Клемента, дантиста, он там затаился, глядя на них сверху.

Ли и Робин разволновались, увидев его, точно так же как заволновались мы с Гомером, слушая рассказ. Но мистер Клемент как будто не обрадовался им. Оказалось, что он там был всё это время, наблюдал за ними и помалкивал. И шум издал только потому, что у него ногу свело судорогой. Когда они его спросили, почему он вёл себя так, он ответил что-то вроде: «Меньше говоришь — скорее поправляешься».

Но мистер Клемент всё же сообщил им кое-что важное, хотя и проявлял неприкрытое нетерпение. Он сказал, что всех, кого поймали враги, держат на территории ярмарки. Сказал, что солдаты делятся на две группы: профессионалы и те, кого набрали просто для количества. Возможно, по призыву. Профессионалы отлично обучены, а вот новобранцы ничего не умеют и плохо экипированы, но некоторые из них по-настоящему жестоки. Как ни странно, профессионалы лучше обращались с людьми.

Ещё мистер Клемент сказал, что солдат недостаточно для того, чтобы тщательно обыскать город, дом за домом. Их тактика — любой ценой сберечь собственные жизни. Если солдатам в каком-то доме чудится опасность, они тут же пускают в него ракету и сжигают до основания, они и не думают туда соваться, чтобы не попасть в засаду. И сказал, что, скорее всего, ещё несколько десятков человек прячутся так же, как он сам, — после того как они видели, что случилось с теми, кто, по его словам, «пытался геройствовать», все стараются хорошенько скрыться.

У Робин создалось впечатление, что мистер Клемент и семью спрятал где-то неподалёку, но тот отказался отвечать на какие-либо личные вопросы, так что они и спрашивать перестали. Потом мимо здания прошёл патруль, мистер Клемент не на шутку разволновался и велел им уходить.

Робин и Ли снова стали красться по улице, но там было трудно скрыться и недостаточно темно, потому что в нескольких магазинах горел свет. Они как раз подбирались к дверям информационного агентства, когда началась стрельба. Робин сказала, что выстрелы звучали очень громко, как будто метрах в десяти от них, но они не знали, кто стрелял и откуда. Однако целью явно были Робин и Ли.

— Мы были в двух шагах от застеклённой витрины перед дверью агентства, — пояснила Робин. — Только там мы и могли спастись. И мы уже готовы были сделать эти два шага. Даже если бы нас пронзило десятком пуль, мы просто не смогли бы остановиться, двигаясь по инерции.

Они ворвались внутрь, сквозь разбитую дверь. Робин бежала впереди, не замечая, что Ли ранен. В информационном агентстве свет не горел, но достаточно света проникало с улицы, так что ребята видели, куда идут. Проблема состояла в том, что этого освещения хватало и для того, чтобы они превратились в отличные мишени.

Конечно, они оба прекрасно знали, что помещение информационного агентства сквозное и с другой стороны выходит на парковку на Гловер-стрит. Робин и Ли предполагали выскочить туда, а потом помчаться в ту сторону, которая покажется более безопасной. Но когда Робин была уже почти у задней двери, она обнаружила, что: первое — та дверь заперта, второе — Ли очень отстал от неё.

— Я подумала даже, что он остановился посмотреть на фотографии!

Но, обернувшись, Робин поняла по его бледности, что Ли ранен. Он хромал, держась рукой за бок, и смотрел на Робин, закусив губы, чтобы не кричать. Она понадеялась, что он просто растянул мышцу.

— Тебя ранили? — спросила Робин.

Ли кивнул.

О дальнейшем Робин рассказала вкратце, но это как раз и есть причина для меня, чтобы всё записать, потому что я хочу, чтобы люди знали обо всём, о том, какой храброй была в ту ночь Робин. Я не прошу для неё медалей, и она сама их не хочет, — ну, впрочем, не знаю, я её не спрашивала, может, ей бы и понравилась награда, — но думаю, она вела себя как черт знает какая героиня. Она схватила здоровенный ксерокс, стоявший на столике рядом с лотерейным киоском, и швырнула его в запертую стеклянную дверь. Потом бросилась к Ли, взвалила его себе на спину и потащила к разбитой двери, попутно отшвыривая ногой осколки стекла. Конечно, я знаю, что Робин крепкая, сильная, но ведь не настолько! И не просите меня это объяснить. Это похоже на те истории, в которых говорится о матерях, что переворачивают или поднимают автомобили, под которыми очутились их дети, а когда их на следующий день просят сделать то же самое ещё раз, они вообще не могут сдвинуть такую машину с места, потому что в том нет необходимости. Робин, будучи религиозной, объясняет это по-другому. И кто знает? Я не настолько глупа, чтобы утверждать, будто она не права.

В общем, она с Ли на спине прошла мимо пяти зданий до ресторана. Старая задняя дверь, что выходила на парковку, была открыта, так что Робин вошла туда без труда. Она опустила Ли на погрузчик, закрыла скользящую заднюю дверь и повезла Ли куда-то в темноту. Потом сбегала к парадной двери, чтобы выглянуть на Баркер-стрит. Трое солдат заглядывали в информационное агентство. Через пару минут к ним подошли ещё двое, а потом они все впятером прошли мимо ресторана, закуривая сигареты, болтая и смеясь. Они ушли дальше, не проявляя особого интереса к окружающему, так что Робин решила: у них пока что и других проблем хватает.

— Наверное, они подумали, что вы мародёры, — решил Гомер. — Мистер Клемент говорил, там такие бродят, так что патрули частенько их замечают. Но они и не думают организовывать за ними серьёзную погоню.

И им не захотелось бы без надобности взрывать Баркер-стрит.

— Но они взорвали дом Корри, — напомнила я.

— Ну да, — согласился Гомер. — Но магазины на Баркер-стрит всё ещё набиты товарами. Может быть, они каким-то образом связали Корри с поджогом сенокосилки. Или это была просто лёгкая цель. А может, они вообще стараются уничтожить все фермерские дома.

Робин пришла в ужас, когда мы ей объяснили, что случилось с домом Корри. Но постепенно всё же рассказала свою историю до конца. Она разрезала брюки Ли, а он лежал и нахально шутил, но всё равно был бледным и холодным, и Робин думает, что у него был настоящий шок. Она остановила кровотечение, наложив повязку, закутала Ли потеплее, потом как-то сумела набраться храбрости, чтобы снова вернуться в здание страховой компании, и около часа ждала там мистера Клемента. Когда он пришёл с двумя пакетами продуктов, она просто заставила его пойти и осмотреть Ли.

— Ему этого совсем не хотелось, — признала Робин, — но в конце концов он повёл себя как должно. Пошёл в свой кабинет, взял кучу всякой всячины, даже шприцы с обезболивающим. Сделал Ли укол, осмотрел рану. И сказал, что рана чистая, пуля прошла навылет, и если мы будем держать ногу в чистоте, то всё обойдётся, но для заживления понадобится время. Мистер Клемент даже наложил швы, потом научил меня делать уколы, а чтобы я снова к нему не явилась, оставил кое-что — обезболивающие лекарства, обеззараживающие и шприц с иглами. Я уже сделала сегодня Ли два укола. Это забавно!

— Робин! — Я от изумления сама чуть не грохнулась в обморок. — Ты же теряешь сознание, когда кто-нибудь просто говорит об уколах.

— Да, знаю... — Робин склонила голову набок, как будто была каким-нибудь ботаником и изучала сама себя. — Забавно, правда?

— И как он теперь? — спросил Гомер. — Ходить может?

— Немного. Мистер Клемент сказал, что Ли должен отдыхать, пока не будут сняты швы, то есть самое малое неделю. И показал мне, как их снимать.

Я вытаращила глаза. Робин снимает швы! Тут даже и сказать было нечего.

— А родные Ли где, их там нет?

— Нет. А в ресторане ужасный беспорядок. Окна разбиты, столы и стулья перевёрнуты. И квартира наверху ограблена. Не понять даже, была ли там схватка, или просто солдаты повеселились.

— А Ли как на это отреагировал?

— Он не поднимался наверх, нога не позволила, так что мне пришлось ему всё описать. Потом ему захотелось узнать кое-что ещё, и я побежала наверх, чтобы посмотреть. Я по этой лестнице сто раз поднималась и спускалась. Но Ли, конечно, был здорово расстроен из-за всего: из-за родных, квартиры, ресторана, ноги... Но сегодня ему уже лучше. Он даже не такой бледный. То есть был три часа назад. Я тут давно уже сижу, вас дожидаюсь. И начала уже немножко беспокоиться.

— Но ты, вообще-то, должна была ждать на холме за домом, — напомнила я.

— Нет, не должна! Мы говорили о доме.

— Нет, мы говорили о холме!

— Послушай, мы ведь договорились...

Это было настоящее безумие. Мы принялись спорить!

— Эй, хватит! — наконец устало произнёс Гомер. — В следующий раз будем договариваться лучше. Да и ты, Элли, сама недавно ещё не могла припомнить, шла речь о доме или о холме.

Последовала пауза. Потом Гомер продолжил:

— Надо уводить Ли оттуда. Там его всё равно быстро найдут. Они уже действуют более организованно и будут стараться за всем следить. Может, они пока и терпят людей вроде мистера Клемента, но это ненадолго. Они уже показали у дома Корри, насколько серьёзно настроены.

Мы немного посидели молча, мысленно соглашаясь с Гомером, и все думали об одном: как нам увести Ли с Баркер-стрит, учитывая рану на его ноге.

— Одна из главных проблем, что Баркер-стрит, если сравнивать её с другими частями города, битком набита солдатами, — высказался Гомер.

— Нам нужно какое-то средство передвижения, — с надеждой произнесла Робин.

— Ага, летающая тарелка, — буркнула я.

— И где мы возьмём бесшумное средство? — сказал Гомер. — Вряд ли удастся приехать сюда на машине без того, чтобы нас не подстрелили.

— Давайте думать, — предложила Робин.

— Отлично, — кивнула я. — Пойду возьму бумагу и карандаш.

— Элли! — возмущённо отозвалась Робин.

— Второе предупреждение, — обратился ко мне Гомер. — Ещё одно — и ты вне игры.

Я сама не понимала, что со мной происходит. Наверное, просто устала. А когда я устаю, то становлюсь излишне саркастичной.

— Извини, — сказала я. — Становлюсь серьёзной. Какая у нас последняя номинация? Бесшумное средство передвижения. Отлично. Торговая тележка. Садовая тачка.

Я произвела впечатление на остальных и осталась довольна собой.

— Элли! — воскликнула Робин, но теперь уже совсем другим тоном.

— Ещё детская коляска, — сообразил Гомер.

Идея начала приобретать формы.

— Мебель на колёсиках.

— Велорикша.

— Повозка, в которую запрягают лошадей.

— Сани. Лыжи. Салазки. Грузоподъёмник.

— Та штука на колёсах, как они там называются, на которых в прежние времена сервировали полуденный чай.

— Да, знаю, о чём ты говоришь.

— Сервировочный столик!

— Кровать на колёсах. Больничная кровать.

— Носилки!

— Офисное кресло на колёсиках.

— Инвалидное кресло.

Как и в случае с колпачком на баке сенокосилки, мы всё это время не замечали очевидного. Но тут мы с Гомером посмотрели на Робин.

— А он сможет ехать в инвалидном кресле?

Она немного подумала:

— Наверное, да. Если ему будет больно, мы приподнимем его ногу и постараемся, чтобы он ни на что не налетел... К тому же, — она вдруг просияла, — я могу сделать ему ещё один укол!

— Робин! Ты становишься опасной!

— Что ещё возможно из того, что мы перечислили?

— Садовая тачка, но опять же ему будет больно. Но для нас это легче. Носилки были бы в самый раз, но мы жутко устанем. Не знаю, как далеко мы сможем его унести.

— Забавнее всего грузоподъёмник. Думаю, им нетрудно управлять. А пули от него будут просто отскакивать.

Что-то в последних словах Гомера повернуло выключатель в моём мозгу.

— Может быть, мы вообще пошли неверным путём.

— В смысле?

— Ну, мы думаем о чём-то тихом, незаметном. А если удариться в другую крайность? Подумать о чём-то настолько непрошибаемом, что, кто бы нас ни услышал и ни увидел, ничего нам сделать не смог?

— Например? — Робин выпрямилась.

— Не знаю... бульдозер?

— Ох! — воскликнула Робин. — Один из тех грузовиков с лопатой впереди... ну, то есть со скребком вроде ковша... Мы можем использовать скребок как щит.

Мы вдруг ужасно разволновались.

— Ладно, — сказал Гомер. — Давайте получше это рассмотрим. Проблема номер один — водитель. Элли?

— Ну, думаю, да. У нас дома есть старый «додж», чтобы разбрасывать сено в загонах и всякое такое. Им управлять — как большой машиной. У него две скорости, но это и хорошо. Конечно, я не могу сказать наверняка, пока не увижу, но всё должно быть в порядке.

— Тогда проблема вторая. Где мы это возьмём?

Робин тут же перебила его. Я и забыла, что она не видела, как Гомер действовал у дома Корри.

— Гомер, ты что вообще?

— Не понял?

— Если и дальше будешь так рассуждать, потеряешь свою репутацию! Ты разве не считаешься парнем диким и безумным?

Гомер засмеялся, но тут же снова стал серьёзным. Робин состроила гримасу, глядя на меня, а я в ответ подмигнула.

— Итак, вторая проблема?

— Ну, наверное, самое очевидное место — городская техническая станция. Это в трёх кварталах от ресторана. Там наверняка ворота сломаны, но на всякий случай нужно взять болторез. Ключи от машин должны быть где-нибудь в офисе, опять же если там не всё разграблено.

— Хорошо. Звучит логично. Проблема третья. Предположим, мы заберём отсюда Ли. Но мы не можем на грузовике поехать к дому Элли, это же очевидно. А Ли не может ехать на велосипеде. И как мы его дотащим до места?

Это была самая сложная из задач. Ни у кого не нашлось простого ответа. Мы сидели, уставившись друг на друга, так и этак напрягая мозги.

— Так, давайте начнём сначала, — наконец заговорил Гомер. — Подумаем о деталях. В целом план хорош. Мы получаем преимущество неожиданности, и это ставит нас в положение силы. Потому что если мы посадим Ли в тачку или инвалидное кресло и повезём по улице, а нам встретится патруль, что мы будем делать? Толкать сильнее? Или вывалим Ли в канаву? Мы окажемся уязвимы. Но если Робин вернётся в ресторан, подготовит Ли, выведет его поближе к улице, сделает ему какой-то там укол и вырежет аппендикс, или что там полагается делать, мы с Элли раздобудем снегоочиститель или что там будет, промчимся по улице, остановимся, подхватим вас, ребята, и полетим что есть духу. Если мы проделаем это между тремя и четырьмя часами утра, враг будет наиболее слаб.

— Да, в это время все люди наиболее слабы, — подтвердила я. — Мы это проходили на занятиях по экстренной помощи. С трёх до четырёх утра в больницах умирает больше всего пациентов.

— Спасибо за утешительные мысли, — съязвила Робин.

— Ну а нам придётся набраться побольше сил, — подытожил Гомер.

— Да, но как мы заберём Ли? — спросила я. — Нужно ведь будет действовать очень быстро. А в кабине места не хватит, так что нам придётся как-то иначе его пристраивать.

Гомер посмотрел на меня, и его глаза весело вспыхнули. Я поняла, что дикий и безумный парень вовсе не ушёл куда-то далеко.

— А мы его подхватим прямо в ковш снегоочистителя или экскаватора, который найдём, — сказал он и стал ждать нашей реакции.

И мы его не разочаровали. Но чем больше я об этом думала, тем больше видела смысла в идее. Тут ведь всё зависело от нас, насколько быстро и точно мы будем действовать. Если сумеем — это будет наилучшим решением. Если не сумеем — полный провал.

Когда мы так и эдак обсудили возможности, Робин предложила ещё кое-что.

— Если у нас будет наготове машина, — сказала она, — где-нибудь в таком месте, где нас будет трудно преследовать или трудно в нас стрелять, мы можем перебраться в неё. И тогда или помчимся к Элли, или спрячемся где-то в городе до следующей ночи.

Я стала думать о всяких необычных местах, где мы могли бы пересесть в машину. Нужно было нечто особенное... нечто непохожее, другое... мои глаза сами закрылись, и тут я вздрогнула, очнувшись от дремоты.

— Кладбище? — с надеждой произнесла я. — Может быть, они суеверны?

Не думаю, чтобы другие двое вообще поняли, о чём я говорю.

Гомер посмотрел на наручные часы:

— Нам надо побыстрее принимать решение.

— Ладно, — кивнула Робин, — а как насчёт вот чего... Элли упомянула кладбище. А вы знаете аллею Трёх Поросят? Вдоль кладбища? Длинная узкая дорога через Мелдон-Марш-роуд. Пожалуй, там лучше всего.

Робин подробно изложила свою идею. Мне она понравилась. Не то чтобы это было великолепно, просто нормально.