Black Sabbath:история группы

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Ослепленные и окруженные: 1979-1992

В лагере «Sabbath» шла активная реорганизация. Тони Айомми сожалел об уходе Оззи, но твердо намеревался вести группу дальше, не видя ни одной причины, почему после этой ссоры ему стоило покончить с проектом. Как мы увидим даль­ше, это упрямство приведет к вполне логичной развязке…

Об Оззи Айомми говорил так: «Я не думаю, что тогда мы могли ему чем-то помочь. Он совершенно перестал себя кон­тролировать. Остальные тогда были не сильно лучше, но, по крайней мере, могли держать себя в руках. Мы все тогда плот­но сидели на кокаине и творили всякую чушь».

Следующий альбом, «Heaven And Hell», все еще числился в планах, потому что музыканты были не в состоянии собрать­ся вместе хотя бы ненадолго, не говоря уже о том, чтобы что-то записать. Как пояснил гитарист, «все так и тянулось, пере­рывы между сессиями становились все больше и больше, и ничего не происходило. Мы приехали в Лос-Анджелес и вме­сте заселились в дом. Я был единственным, кто вообще ходил в офис нашего лейбла. Там спрашивали: „Мы пока еще не слышали ни одной песни… когда их можно будет услышать?", а я отвечал, что композиции пока не готовы… Правда была в том, что у нас не было ничего. Я показал им кучу отстоя, это было неприятно, поскольку мне приходилось в одиночку от­дуваться за всех. В итоге я признался, что мы здесь сидим уже несколько месяцев без всякого толка. Рассказал, что мы просто тратим деньги и бездельничаем».

Группе нужны были позитивные изменения: как конста­тирует Айомми, «если бы мы тогда не разобрались с Оззи, все закончилось бы полным развалом группы, после которого каждый из нас пошел бы своим путем».

Теперь давайте на время оставим «Sabbath» и вернемся к Оззи, который в поте лица искал новых музыкантов. Какое-то время он собирался назвать свой новый проект «Son Of Sabbath», но быстро понял, что это будет неразумно: «Пока не решено, назовем ли мы группу „Son Of Sabbath". Думаю, что ко мне сразу появятся претензии у этих чудиков из Нью-Йорка - „Son Of Sam": уже вижу заголовки, типа „Рок-звезда получает пулю!"… Все-таки еще ничего не ясно с названием самой „Sabbath", ведь верно? А насколько я знаю, „Sabbath" больше нет. Кое-кто посоветовал мне назвать группу просто „Ozzy"».

Кстати, Оззи собирался исполнять некоторые старые хиты «Sabbath» («Если бы я начал сольную карьеру без возмож­ности исполнять „Iron Man", я бы свихнулся!»), при этом соб­ственную музыку он был твердо намерен сочинять в духе старого, более интересного звучания: «Это определенно будет энергичная музыка в стиле ранней „Sabbath". Жесткие риф­фы - вот что это будет».

Оззи работал с гитаристом Гэри Муром, который тогда был участником ирландской рок-группы «Thin Lizzy», хотя это партнерство не могло длиться вечно. «Он изумительный гитарист, - искренне восторгался Оззи. - Он был слишком хорош для „Lizzy", да и для меня слишком хорош. Было че­стью записать с ним пластинку, но его тогда сильнее волно­вала сольная карьера. В результате мы сделали всего пару совместных песен… Их слышали человек двести-триста, и я их мало-помалу урезал - это все равно как убрать десять лишних ударников или басистов… Я все еще считаю, что Тони Айомми - один из лучших гитаристов в мире, и мне будет нелегко найти ему достойную замену».

Кроме того, Осборн рассказал, что его новая группа будет состоять из рокеров следующего поколения: даже в возрасте тридцати одного года Оззи считал себя ветераном рок-музыки. «Они все - молодые ребята. Мне не нужны никакие старперы! Хватит и того, что я сам каждый раз, вылезая на сцену, соскребаю тонны паутины с голосовых связок. Они придадут мне новых сил - как ракеты, которые приделают к моим ногам, чтобы я резвее носился по сцене! Есть только одна проблема: пока все, с кем я общался, при виде меня приходи­ли в невероятный трепет, ведь они все - фанаты „Sabbath". Один парень, который называл себя Громкий Лу, вообще обал­дел от счастья: „О боже мой, это же Оззи Осборн!" Но как только они понимают, что у меня нет перепончатых крыльев, рогов и копыт, все сразу приходит в норму».

В конце 1979-го Оззи предложил должность гитариста в своей пока безымянной группе двадцатичетырехлетнему вир­туозу из глэм-метал группы «Quiet Riot» по имени Рэнди Роудс, которому в то время не было равных. Роудс, вместе с Эдди Ван Халеном (в тени чьей группы некоторое время дер­жалась «Quiet Riot» - тогда музыканты не верили в возмож­ность пробиться на сцену лос-анджелесского глэма) и юным Ингви Мальмстином, стал пионером шреддинга - гитарной техники, требующей невероятной ловкости. В то время как гитаристы блюз-роковой школы шестидесятых, вроде Ричи Блэкмора, Джимми Пейджа и в какой-то мере Тони Айомми, подготовили почву для скоростной игры семидесятых, имен­но музыканты вроде Роудса принесли в гитарное мастерство невероятную скорость и изящество, благодаря которым «ста­рички» смогли усовершенствовать свое звучание в соответ­ствии со стандартами восьмидесятых. Его прослушивание у Оззи стало легендарным: юный гений просто приехал с гитарой «Gibson Les Paul» и усилителем «Fender», минут пять поиграл разные риффы и получил работу. С тех пор Оззи часто гово­рил, что у него чутье на хороших гитаристов - чутье, про­являвшееся и позже. Как он вспоминает, «я приехал в Лос-Анджелес и прослушал столько ребят, косящих под Тони Айомми, что просто уму непостижимо… Рэнди еще только на­страивался, когда я сказал ему: „Ты принят". Феноменально. Одно его присутствие! Я… черт, как бы получше объяснить… у меня есть чутье на правильных людей. Ты можешь быть луч­шим гитаристом в мире, но если я не почувствую, что ты - тот, кто мне нужен, я тебя не выберу».

Тем временем «Black Sabbath» тоже не осталась без об­новки.

Ронни Джеймс Дио был человек с богатым прошлым. В свои тридцать девять - а на момент переговоров с «Sabbath» ему было именно столько (кстати, всю его карьеру поклонники вели оживленные споры по поводу того, в каком году он ро­дился, в 1942-м или 1949-м) - этот житель Нью-Йорка италь­янского происхождения уже десять лет украшал своим великолепным тенором различные выдающиеся рок-команды. При этом, как и остальные участники «Sabbath», в начале карьеры он черпал вдохновение в музыке пятидесятых - рок-н-ролле и рокабилли. Свою карьеру он начал как певец и мультиинстру-менталист в 1958 году (это, кстати, подтверждает, что он ро­дился раньше 1949-го. - Дж. М.) в группе «The Vegas Kings», затем последовательно возглавил группы «Ronnie & The Rumblers» и «Ronnie & The Red Caps». Первый серьезный успех настиг его в проекте «Ronnie Dio & The Prophets», а затем - и в «Electric Elves», где клавишником был будущий менеджер «Motley Crue» Даг Талер.

После того как Ронни создал группу «Elf», которая, воз­можно, была так названа из-за его миниатюрного, как у на­стоящего эльфа, телосложения, и выступил на разогреве у «Deep Purple», вокал Дио заметил гитарист «Purple» Ричи Блэкмор. Не долго думая, Ричи предложил ему присоеди­ниться к группе «Rainbow», которую создал в 1975-м, после того как в первый раз покинул «Deep Purple». Играя взрывную смесь прогрессив-рока с толикой металла и делая упор на сочетание блестящего гитарного мастерства Блэкмора с витиеватым вокалом Дио, группа, в состав которой также входили басист Крэйг Грабер, ударник Гэри Дрисколл и кла-вишник Микки Ли Соул, в том же году выпустила свой первый полноформатник «Ritchie Blackmore's Rainbow» и сразу ста­ла бешено популярной благодаря синглу «Man On The Silver Mountain».

Группа, названная в честь пользующегося дурной славой голливудского клуба «Rainbow Bar And Grill», ставшего по­стоянным местом сборищ рок-музыкантов и их окружения, внесла свой вклад в хеви-метал обращением к теме - в то время интригующей, теперь же совершенно избитой - мечей и магии. Эту стилистику музыканты прекрасно эксплуатиро­вали до конца семидесятых, пока она не вышла из моды с по­явлением панка, НВБХМ и трэш-метала. Пару лет «Rainbow» пользовалась популярностью, а затем, после выхода еще двух альбомов, непредсказуемый Блэкмор уволил всех музыкан­тов. Сам факт того, что Айомми положил глаз на Дио, кажется весьма удивительным. Дио был не самой очевидной канди­датурой, но фанаты совершенно не удивились тому, что этот энергичный, всегда открытый человек так быстро занял вакантное место Оззи.

Тем не менее во всем этом оставались некоторые несты­ковки. «Black Sabbath» сделала себе имя на сыром, беском­промиссном звучании своих первых четырех альбомов, и не­малую роль в этом занимал именно резкий, нетренирован­ный лай Оззи. Дио, который был близко связан с ранним творчеством «Deep Purple», выступив в 1974-м в роли вока­листа в сайд-проекте басиста Роджера Гловера «Butterfly Ball», обладал изысканным, отточенным голосом, по уровню несравнимым с вокалом Оззи. Более того, его блестящая дикция была диаметрально противоположной простецкому произношению его предшественника, а прославившие Ронни замки, девицы и драконы ярко контрастировали со всем, что до этого сочиняли музыканты «Sabbath», несмотря даже на антисатанинскую направленность их текстов.

Казалось, что появление в рядах группы Дио решит мно­жество возникших на тот момент проблем: во-первых, труд­ности со звуком, который стал чрезмерно изощренным и разбавленным; во-вторых, проблему расколовшихся на два лагеря фанатов. В-третьих, было совершенно непонятно, как строить дальнейшие взаимоотношения с командой Дона Ардена, чей собственный лейбл «Jet» собирался издавать первую сольную пластинку Оззи. Все это вселяло неуверен­ность в команду, а больше всех - в Гизера Батлера, который не видел будущего группы без Оззи. В сентябре 1979-го в Майами, в студии «Criteria Studios», началась запись альбома «Heaven And Hell», но Батлер уже не принимал в ней участия, потому что покинул группу. Впоследствии музыканты переместились в Париж, в студию «Studio Ferber».

Группу уровнем поменьше такие потери в оригинальном составе могли бы увлечь на дно, однако Айомми был челове­ком железной воли и быстро попросил Джеффа Николса, игравшего в группе «Quartz», занять место басиста. Николе присоединился к группе в качестве сессионного музыканта, но этот состав долго не продержался: через пару дней Гизер привел свои чувства в порядок и вернулся в «Sabbath». Через двадцать лет он сказал мне: «Ронни многое сделал для нас именно тогда, когда мы в этом нуждались. Он вдохнул в груп­пу новую жизнь, подарив всем нам массу вдохновения». О своем возвращении в «Sabbath» Батлер сказал буквально следующее: «Тони убеждал меня: „Ты должен вернуться и послушать то, что мы сейчас играем", поэтому я вернулся, как раз к концу записи песни „Heaven And Hell", которую перед самым уходом я только начинал с ними делать. Я ее послушал и сказал: „Это шедевр!"». Николе переключился на клавиши, и возрожденная команда вернулась в строй. Судя по интервью, опубликованному в журнале «Classic Rock Revisited», Айомми вспоминает создание «Heaven And Hell» с теплотой:

«Мне нравился этот альбом. Для нас он стал настоящим испытанием. Все участники „Sabbath" получали сплошное удовольствие: сначала оттягивались на концертах, потом резко перестали, решив подготовить материал для но­вого состава. Это было рискованно, но нам очень хотелось, чтобы все получилось именно с Ронни Джеймсом Дио. Его голос, совсем иной, чем был в группе раньше, заставил меня по-другому подойти к сочинению музыки. И я думаю, у нас получилось… Мне действительно нравилось записывать эту пластинку. Ронни был на высоте, он подошел к работе как профессионал. Нам удалось записать „Heaven And Неll” безо всяких проблем… он делал все, что ему говорили, думаю, потому, что хотел закрепиться у нас. Со следующим альбо­мом… получилось слегка по-другому».

Для нового альбома набрали лучших людей. Известный звукоинженер Джон «Доук» Стилвелл, знавший Дио еще со времен «Ronnie Die & The Prophets», был приглашен пора­ботать на «Heaven And Hell». Он вспоминает о том, что Айомми активно искал новое звучание, а также о некоторых техничес­ких проблемах, которые ему пришлось решать в процессе записи: «Усилитель, новенький стоваттник „Marshall" модели 1959 года, прибыл к нам с изъяном: похоже, при транспор­тировке из Британии разбилось несколько ламп… Айомми был недоволен стандартным звуком „Marshall", ему нужно было больше треска и дисторшна». (Позже Стилвелл нанял молодого басиста Джуи Де Майо, американца итальянского происхождения, на должность пиротехника для турне в под­держку «Heaven And Hell». Впоследствии Де Майо просла­вился как участник группы «Manowar», которая в своем твор­честве довела тематику викингов и варваров почти до абсур­да. - Дж. М.) В пару к Стилвеллу участники «Sabbath» решили нанять продюсера, которым стал Мартин Бирч, доказавший свое ма­стерство работой над альбомами групп «Fleetwood Mac» и «Faces». Помимо этого, Бирч спродюсировал по крайней мере пять пластинок «Deep Purple» (для «Sabbath» этот момент оказался критически важным): сногсшибательный «Deep Purple In Rock» (1970 года), «Stormbringer» 1974-го, «Come Taste The Band» 1975-ro, «Made In Europe» 1976-го и «Last Concert in Japan», выпущенный в 1978 году. Продюсер, кото­рому еще предстояло достичь пика своей карьеры благодаря работе с «Iron Maiden», имел репутацию человека, умевшего организовать запись с любыми музыкантами, а его фирмен­ный звук, объемный и органичный, сразу вывел его на первое место в списке кандидатур на эту роль.

С первых звуков альбома на нем ясно слышно то самое «больше треска и дисторшна», о котором упоминал Стилвелл. Пластинка начинается песней «Neon Knights», вступление которой представляет собой простой, но эффективный одноаккордный рифф и явно показывает, что Айомми снова в фор­ме. Когда вступает Дио, его парящий над мелодией вокал, не сбивающийся на фальцет, завораживает слушателя вол­шебным текстом: «Circles and rings, dragons and kings / Weaving a charm and a spell» («Магические кольца и венцы,/ Драконы, и герои-храбрецы. / Плетут свои заклятья колду­ны»). После чистого, хоть и слегка тяжеловесного, соло Айом­ми эта песня - достаточно жесткая, чтобы порадовать фа­натов, - подходит к концу.

«Children Of The Sea» - первая композиция, в которой Айомми и Дио устраивают совместную импровизацию, - представляет собой монументальный опус, демонстрирующий всю полноту искусства Бирча. Вступление - настоящий шквал нервных акустических гитар - полно случайных, а может, и намеренных аллюзий на творчество «Led Zeppelin» и «Rainbow». В частности, когда Ронни выводит «In the misty morning, on the edge of time/ We've lost the rising sun» («Туман­ным утром, на краю времен,/ Мы потеряли солнечный вос­ход»), создается ощущение, что этот номер мог быть создан кем-то вроде «The Butterfly Ball». Центральная часть компо­зиции, сочетающая общую гармонию с гитарными соло и усиленная мужским и женским хором, являет слушателю всю мощь тандема Айомми и Дио, равно как и продюсерский ге­ний Бирча.

Следующий трек, «Lady Evil», производит меньшее впечат­ление. Особенно смешным смотрится текст припева («Леди Зло, Зло: / Она загадочная, таинственная незнакомка») - дет­ский лепет, далекий как от ранней, околосатанинской лирики группы, так и от изощренности, которую могли бы ожидать новые фанаты. На заднем плане звучит рифф, но он произ­водит впечатление скорее вылизанного и наигранного, чем угрожающего, как можно было ожидать, исходя из тематики. А затянутое, перегруженное примочками соло в исполнении Айомми ничем особенно не интересно.

Семиминутная «Heaven And Hell» намного лучше, чем предыдущая композиция, и тому есть несколько причин. Во-первых, она начинается совместным риффом Айомми и Гизера, заставляющим вспомнить старую добрую «Iron Man». Слова, четко следующие за ритм-секцией, были отданы на откуп Ронни, который выводит их где-то даже напыщенно: «Спой же мне песню - ты ведь певец. / Эй, навреди же мне, злобы творец». Айомми добавляет некоторые новые эффекты, вро­де жужжания, пульсации и даже звука падающих бомб, уси­ленных искусственным эхом. Кроме того, в песне снова слы­шен чрезвычайно пафосный хор. На четвертой минуте темп начинает ускоряться, впервые на альбоме позволяя Гизеру выступить во всей красе. После того как Дио кричит: «Вот ведь дурак, за другого страдаешь! / Что ж ты, дурак, за него отвечаешь», - песня плавно перетекает в финальную часть, которая являет собой почти минутную псевдосредневековую мелодию, исполненную в классической гитарной манере. Что все это значит? Кто знает…

«Wishing Well» большинству слушателей кажется слишком тягучей, не столько из-за текста Ронни («Брось мне монетку, а я тебе - сон»), а из-за того, что она звучит в стиле типич­ной AOR-группы (От английского Album Oriented Rock - группы, ориентированные на студийную, а не концертную деятельность) вроде «Boston» или «Journey», которая попросту пытается играть чуть быстрее и тяжелее. К чести Бирча и музыкантов, следует упомянуть, что гитара в этой песне звонкая и витиеватая, но эти попсовые риффы и бэк-вокал (на заднем плане музыканты постоянно поют одно слово - «dreamer») - ну, скажем, милые, не более того. Не лучшая находка для «Sabbath».

За «Wishing Well» следует «Die Young», переполненная тя­гучими клавишными пассажами Николса. При этом Дио толь­ко и делает, что постоянно выкрикивает «Die young!» на фоне непрерывных соло. Однако с точки зрения аранжировок пес­ня предоставляет Айомми прекрасную возможность поэкспе­риментировать со спокойным вступлением и сложной, на­сыщенной риффами основной частью, и следует отметить, что Тони этой возможностью не злоупотребляет. К сожалению, этого нельзя сказать о следующем треке - «Walk Away», легко­весной и аккуратно вылизанной песенкой, которая, выйди она на пять лет позже, обязательно попала бы на MTV в варианте столь же лощеного видеоклипа. Пока Ронни предостерегает слушателя от коварных женщин, для которых любовь - толь­ко «способ завести ребенка», остальные выдают на-гора мно­жество поверхностных и ужасно пошлых риффов. Даже Айомми исполняет свои соло далеко не блестяще - налицо самый попсовый хит пластинки.

Чтобы достойно завершить альбом, музыканты снова при­ходят в форму, что подтверждает песня «Lonely Is The Word». Медленный угрожающий рифф прекрасно ложится в основу этой истории об одиноком страннике. «По дороге в никуда мы отправиться должны. / Путь пройдет наш слишком близко к темной стороне луны», - манит слушателя Дио, чудесным образом умудряясь не скатиться к избитым фантастическим клише и позволяя Айомми с Николсом заполнить все простран­ство тягучими инструментальными партиями и тонущими в эхе струнными соло. Очень приятный, мягкий способ успокоить слушателя - почти как «Solitude» или «Laguna Sunrise», ко­торые служат тем же целям: показать другую грань таланта музыкантов.

Вышедший в свет 26 апреля 1980 года, альбом «Heaven And Hell» во многом восстановил подмоченную репутацию «Sabbath», убедив фанатов в том, что, невзирая на разочаро­вания последних альбомов, музыканты все же не окончатель­но утратили способность зажигать. Хотя атмосфера пластин­ки была скорее мягкой и гладкой, чем грубой и агрессивной, она соответствовала последним веяниям музыкальной моды, поэтому альбом расходился миллионными тиражами. К тому же в 1980-м уже зарождалась новая музыкальная эпоха: тех­нику звукозаписи окончательно поглотили высокие техно­логии; особую роль стала играть чистота звука, которая по­лучалась при использовании цифровой звукозаписи, а среди музыкантов все больше распространялись синтезаторные эффекты. Благодаря Бирчу, который все это активно исполь­зовал, пластинка заняла девятое место в чартах и продержа­лась там двадцать две недели, показав один из лучших ре­зультатов за всю историю группы.

За выходом альбома последовал грандиозный тур, кото­рый стартовал в Германии и Австрии, а затем переместился в Британию, где «Sabbath» выступала при поддержке одной из восходящих звезд НВБХМ - группы «Angel Witch», а так­же чисто женского байкер-металлического коллектива «Girl-school». За шоу в Лондоне (в концертном зале «Hammersmith Odeon», который в то время был крупнейшей площадкой для проведения роковых и металлических концертов), Глазго, Эдинбурге, Ньюкасле, Дисайде, Манчестере, Бирмингеме и Лестере последовали новые концерты в Германии, а затем - глобальный тур по США.

Фанаты тепло приняли новый состав, возможно понимая, что вливание свежей крови, да еще и из лагеря такой группы, как «Deep Purple» (речь идет не только о Дио, но и о про­дюсере Мартине Бирче), было просто необходимо группе, играющей теперь классический британский рок. Но за сценой опять не все было в порядке. Гизер Батлер поборол свой прошлогодний приступ неуверенности, а Айомми, как обычно, был спокоен как скала, но вот Билл Уорд, у которого в это время умерли родители, пребывал в напряжении. В этот пе­риод он нашел поддержку в алкоголе, и было совершенно непонятно, выдержит ли он предстоящее большое турне.

Июнь 1980-го стал для Билла последней каплей. Усталый, измученный постоянными переездами и ослабленный алко­голем, Уорд с трудом отыграл концерты в Далласе, Лос-Анд­желесе, Сан-Антонио, Хьюстоне, Споукейне, Сиэтле и Вентуре, прошедшие при поддержке Эллиса Купера, «Molly Hatchet», «Riot» и других групп. Однако были и приятные новости: вто­рой фестиваль «Day On The Green», прошедший на стадионе Окленда в Калифорнии, стал настоящим триумфом. Наряду с «Sabbath» там выступили «Cheap Trick», «Molly Hatchet» и дру­гие команды, а также пользующаяся огромной популярностью группа «Journey». Более того, сингл «Neon Knights» в том ме­сяце стал 22-м по продажам, а лейбл «NEMS» выпустил живой альбом группы под названием «Live At Last», по достоинству оцененный фанатами, внимательно следившими за событиями в жизни группы.

Судя по всему, Уорд заявил о своем решении уйти из груп­пы сразу после шоу, состоявшегося 4 августа на «Henry Levitt Arena» в Вичите, штат Канзас, но согласился еще пару недель участвовать в турне, чтобы у остальных была возможность найти ему замену. Однако решающий момент настал 21 авгу­ста, незадолго до того, как музыканты должны были отправиться на Гавайи. Из-за ухода Билла пришлось отменить вы­ступление на стадионе «McNichols Sports Arena» в Денвере, штат Колорадо. Чтобы как-то утешить фанатов, группа «Blue Oyster Cult», выступавшая на разогреве, отыграла расширен­ную программу.

Позднее Уорд вспоминал: «Я понял, что перешел черту, еще когда мы записывали „Heaven And Hell". Никак не мог перестать пить, временами просто до нелепости доходило. Я даже не помню, как мы сделали этот альбом, тогда я был совершенно не в себе. Я слушаю пластинку и понимаю, что за барабанами на ней - я, но ничего не помню… Смутно при­поминаю только то, что Тони вроде бы помогал мне. В про­цессе создания того альбома он был удивительно дружелюбен. Куда бы я ни собрался, он старался сопровождать меня, это все, что я помню».

Сейчас Билл понимает, что именно заставило его так усер­дно искать забвения в компании бутылки: «У меня тогда во­обще были тяжелые времена. Сильнее всего я страдал из-за смерти матери. И потом, рядом не было Оззи. Я очень по нему скучал, хотя не отдавал себе в этом отчета. Он был моим луч­шим другом. Мы с Озом были как братья - мы ведь слеплены из одного теста».

Многие считают, что уход Билла из «Sabbath» был связан с осознанием того, что ему нужно разобраться в себе. Одкако есть основания полагать, что все было с точностью до наобо­рот. По собственным словам барабанщика, «я покинул ребят в туре „Heaven And Hell" по одной причине: дурные при­вычки так сильно меня затянули, что я хотел от жизни толь­ко одного - забалдеть. Я не понимал, что происходит; черт, да я тогда конкретно двинулся. Бухло стало самой важной вещью в моей жизни, затмив детей, жену и даже меня самого. В восьмидесятом я резво катился по наклонной». Как и большинство людей, Билл совершенно не мог огра­ничить свою страсть к алкоголю. Он объяснял: «Есть такое понятие, как сильно пьющие люди: ну, ты в курсе, это когда человек много пьет, но не становится алкоголиком. Он просто пьет помногу, и создается впечатление, что он алкоголик. По идее, алкоголику нужно пить постоянно, и здесь есть два ва­рианта. Тот, кого мы называем запойным алкашом, может какое-то время не пить, но уж если начал, то пьет непрерыв­но, час за часом. И есть горький пьяница, который выпивает каждый божий день. Алкоголик ставит спиртное превыше всех и вся, в то время как сильно пьющий может однажды сказать себе: „Знаешь что, парень? А пошло оно к черту, я не буду пить следующие две недели". Пьяница принимает это решение, в то время как алкоголик не может так поступить».

«Моя зависимость, - добавил он, - достигла той точки, которой рано или поздно достигают все дурные привычки: того момента, когда она стала для меня важнее, чем все осталь­ное в жизни. Важнее меня, моей тогдашней жены, детей, от­ветственности, важнее, чем „Black Sabbath", важнее всего. Она стала управлять мной… И случилось вот что: мы с женой вер­нулись в Южную Калифорнию, где я около года провалялся, не вставая с кровати. Все, что я делал, - это пил, принимал наркотики и спал. Я почти ни с кем не общался, только лежал в постели, пока со времени „Heaven And Hell" не прошел ров­но год. В общем, отгородился ото всех… Я смирился со своим горем, вот что произошло, смирился со всеми проблемами. Тогда я этого не понимал, но теперь я могу оглянуться назад и признать: да, я просто смирился со всем этим… Но тогда я этого не сделал. Я даже не мог понять, что моя болезнь прогрессирует и что если ничего не изменить, то рано или поздно она убьет меня. Я не думал о завтрашнем дне, потому что мне было совершенно не до этого. Это было плохо, но дальше ста­ло еще хуже».

Заменой Уорду явился бывший ударник группы «Axis» Винни Эписи, чья безупречная техничность к концу карьеры принесла ему определенную известность и весьма немалень­кое состояние. Будучи в то время еще никому толком не из­вестным, Эписи (чей старший брат Кармин тоже является из­вестным рок-ударником, игравшим в группе «Vanilla Fudge» и проекте «Beck, Bogert & Appice») доиграл оставшиеся кон­церты так ярко, как Уорд, увы, тогда просто не способен был играть.

Винни вспоминает, что даже при первых встречах с Бил­лом он чувствовал, как тот привязан к алкоголю: «Как-то, в начале восьмидесятых, я встретил Билла - а он тогда жут­ко пил - в клубе „Rainbow". Так вот, мне пришлось сматы­ваться через черный ход: когда я подошел к нему, чтобы представиться, он заорал [изображает пьяный рык]: „Винни! Хей!" - и потянул ко мне свои ручищи. Он был так пьян, причем не „по-хорошему", а как настоящий буйный алкаш, что я сразу прикинул: „Похоже, пора отсюда убираться… вы­ход вроде слева!"».

Как именно случилось, что Винни взяли в «Sabbath»? «О, это забавная история, - смеется он. - Незадолго до того, как они мне позвонили, со мной связалась Шэрон Арден. Она сказала, что Оззи набирает новую группу, и предложила мне стать ее участником. Они слышали, как я выступал с Риком Дерринджером и „Axis", - к тому времени я записал с Риком три альбома, а на пластинке „Axis" ударные вообще вышли супер, поэтому они и решили, что я гожусь для проекта Оззи. Мне был двадцать один год, и я думал: „Охренеть - сам Оззи!"».

Эписи с улыбкой вспоминает, каким он был наивным: «До этого я ни разу не был в Европе, к тому же я имел не­осторожность спросить брата, Кармина, не кажется ли ему, что Оззи - псих. Кармин когда-то с ним тусовался, и он сказал мне, что Оззи точно ненормальный. Настоящий буян. Поэтому я и отказался. Я был еще ребенком, толком ничего не понимал. Я думал: „Он же настоящий психопат, совершенно безбашенный чувак, а я ко всему прочему еще ни разу не ездил в Европу, где это вообще?" - и все такое.

Так вот, в тот раз я отказался, а затем, три месяца спустя, как только мы с Кармином вернулись с чикагского фестива­ля „Ludwig Drum Convention", моя жена Жюстина сообщила, что мне звонил тур-менеджер „Black Sabbath" и предлагал встретиться с музыкантами. Я приехал к ним в отель, встре­тился с Полом Кларком, который тогда был их менеджером, а тут подошел и Тони. Он слышал альбом „Axis", и ему очень понравилась моя работа, поэтому он предложил пройти про­слушивание. Я согласился, а на следующий день пришел к ним в „SIR Studios", которая находится на бульваре Сансет в Гол­ливуде, и здорово с ними поиграл. Тогда они мне и сказали, что у Билла были проблемы и он покинул группу».

Были ли Айомми со товарищи в курсе того, что еще не­давно Винни приглашали примкнуть к Оззи? «Нет, не думаю, что они знали, что меня звали к Оззи… Им понравилось, как я играю, и они пошли в бар, а после возвращения объявили, что я принят!»

Как только новый ударник присоединился к остальным участникам, на него сразу же свалилась куча работы: «Теперь мне нужно было выучить все их песни, причем на репетиции у меня оставалось всего четыре дня: на пятый уже был за­планирован большой стадионный концерт на Гавайях. В пер­вый день на репетициях мне помогали Джефф Николе и Ронни, а Гизер с Тони и кое-кто из персонала в это время по­шли в паб, прикинь? То же самое повторилось на следующий день - они будто решили репетировать в аиле „а давайте-ка сначала чуть-чуть поиграем, а потом - в бар!" Но мне нужно было выучить эти песни, чувак! Поэтому я вкалывал с Джеффом и Ронни, а в результате все вышло так, что даже в эти четыре дня мы будто бы и не репетировали».

Вскоре участники «Sabbath» поднимались по трапу само­лета, готовые выступить или отменить в случае чего концерт. Эписи, не переставая, учил репертуар: «И вот мы летим на Гавайи - я слушаю песни на своем плеере, а в следующий миг мы выступаем на стадионе перед двадцатью тысячами слуша­телей. К счастью, я умею подстраиваться под музыку, к тому же я подготовил на каждую песню схемы типа „куплет, припев, куплет", ноты с расставленными акцентами и все прочее. Это сильно выручало меня до середины выступления, но потом вдруг пошел дождь и смыл все чернила! Я ничего не мог про­честь, поэтому пришлось импровизировать».

Но все прошло гладко, хотя позже Эписи окольными пу­тями узнал, что Тони остался не очень доволен: «Потом я узнал от Ронни, что Тони очень сильно нервничал, потому что тогда они впервые играли не с Биллом, а с кем-то другим. Тони и Гизер очень… замкнутые, понимаешь, о чем я? Если они кого-то не очень хорошо знают, то ведут себя с ним слег­ка заносчиво. Тем не менее они подошли и похвалили меня: „Очень, очень неплохо!" - и все в таком духе. Это далось им нелегко!»

В сентябре «Sabbath» промчалась по штатам Восточного побережья, а затем, после выступления в Майами, всей мощью нового состава обрушилась на центральные штаты. Эписи по­тихоньку освоился, хотя его и смущала неопределенность: Уорд в любой момент мог вернуться, положив конец его ка­рьере в «Sabbath»: «Мы продолжили гастроли, и все шло хорошо. Я думал, что Билл может в любой момент вернуться, но в конце концов стало ясно, что этого не произойдет. Затем турне закончилось, и мы решили сделать перерыв на пару месяцев, а потом записать новый альбом. Лично я просто без­дельничал и отдыхал, нам всем нужен был отдых, причем остальным - даже больше, чем мне, ведь я не участвовал во всех концертах этого турне».

Но затишье продолжалось недолго. Двадцатого сентября «Sabbath» пришлось принять новый вызов: Оззи Осборн вы­пустил свой первый сольный альбом, «Blizzard Of Ozz», а если точнее - «Ozzy Osbourne's Blizzard Of Ozz». В записи при­няли участие Рэнди Роудс, басист Боб Дейсли и ударник Ли Керслейк. Оззи подписал долгосрочный контракт с лейблом «Jet», планировавшим выпустить еще несколько сольных аль­бомов музыканта. В пресс-релизе сообщалось, что «Фанаты хеви-метала со всего мира, затаив дыхание, ждали новостей от своего кумира, Оззи Осборна, с тех самых пор, как он по­кинул „Black Sabbath"», а также был назван состав проекта. «Хуже всего были прослушивания. Я никогда этим раньше не занимался. Как прикажете сообщать очередному парню, что он не умеет играть? - рассказывает Оззи. - В Британии все еще гремел панк, и я не был уверен, что мне удастся найти здесь толковых музыкантов… Я уже почти потерял надежду, когда кто-то посоветовал мне Рэнди. Он был из Лос-Анджелеса и играл в тамошней группе „Quiet Riot". Когда я предложил ему присоединиться ко мне, он работал учителем игры на гитаре в местном колледже». Что касается Керслейка, то этот малый был уже ветераном, отстучав восемь лет с прог-рокерами «Uriah Heep»: «Я уже совсем решил бросить поиски и нанимать сессионных ударников, - заметил Оззи. - Ли должен был прийти на последнее прослушивание».

Успех «Blizzard Of Ozz» оказался весьма умеренным, осо­бенно для первого альбома: в британских чартах пластинка заняла седьмую позицию и продержалась там восемь недель. Но с ростом популярности Оззи росли и продажи альбома. И было вполне понятно почему: пластинка была отлично за­писана, разве что звук чуть грязноват (в 1995 году вышла обновленная CD-версия, где эту проблему исправили, а в 2002-м были переизданы остальные альбомы) и вокал Оззи, как всегда, местами был на пределе. Первые две композиции, «I Don't Know» и «Crazy Train», во всей красе показали слу­шателям феноменальную гитару Рэнди, а в дальнейшем они вообще стали бессмертной классикой (в 1999-м права на их коммерческое использование даже приобрел концерн «Мицубиси»). «Goodbye To Friends» - это баллада, хотя от баллады там одно название: мелодия, очевидно сочиненная под силь­ным влиянием «Beatles», делает ее не столь интересной, как остальные песни. «Dee», написанный Рэнди гитарный инстру-ментал, представляет собой сплошное соло. В «Dee» Роудс демонстрирует другую грань своего таланта, показывая пре­красное владение акустической гитарой. Между прочим, эту композицию он посвятил своей матери.

«Suicide Solution» - композиция, ставшая широко из­вестной через четыре года после выхода альбома в свет: когда несколько организаций, которым, видимо, больше не на что было потратить свое время, усмотрели в ней пропаган­ду суицида, вызванные этим бурные дискуссии возвели песню к вершинам популярности. Строки «Вино прекрасно, но виски - быстрей. / Затянет стакан в суицида тиски. / Печаль утопи ты в бутылке скорей,/ Уже не зааанешь плохие деньки» явно предостерегают от увлечения алкоголем, а никак не при­зывают свести счеты с жизнью. Оззи заявил, что композиция была написана на злобу дня: «Если бы эти люди попытались вникнуть в лирику „Suicide Solution", они бы поняли, что в ней все с точностью до наоборот. Она была написана про Бона Скотта [одного из вокалистов группы «AC/DC»], который до­пился до смерти. Слово „solution" не означает „решение" или там „выход". Оно значит „раствор", „жидкость", то есть алко­голь. „Вино прекрасно, но виски - быстрей. / Затянет стакан в суицида тиски" - я так жил пять лет, я знаю, о чем пою! Большинство алкоголиков кончают жизнь самоубийством, по­тому что не видят выхода из той ситуации, в которую себя загоняют».

Под «этими людьми», о которых говорит Оззи, подразу­мевалась американская семья, судившаяся с Оззи из-за смер­ти их сына, Джона М. По их словам, песня спровоцировала их сына покончить с собой. Громкое дело тянулось несколь­ко лет, пока в 1987-м суд не прекратил его за отсутствием состава преступления. Эти годы нелегко дались певцу, несмотря на его многочисленные объяснения. Как он сказал одному репортеру, «прежде всего, я очень, очень сожалею о смерти мальчика. Я никогда не преследовал цель написать песню, чтобы причинить кому-то вред. Но я не могу считать себя хоть в чем-то виноватым, потому что это абсурд - все равно что ты сейчас попрощаешься со мной, выйдешь отсюда, сядешь в машину и попадешь в аварию, а меня обвинят в тво­ей смерти, потому что ты перед этим брал у меня интервью…». Похожие мысли Осборн высказал и в суде, заявив: «Не знаю, как вы, но, если я вечером приду домой и обнаружу своего ребенка лежащим в ванной посреди лужи крови, рядом с ним - предсмертную записку: „Прощай, папа, я так больше не могу", а в магнитофоне - кассету группы „New Kids On The Block", последнее, что придет мне в голову, - это мысль по­дать на ребят в суд. Я же буду горем убит, какие суды!»

Следующая композиция альбома, «Mr Crowley», была не менее спорной с точки зрения морали: это рассказ про экс­центричного английского сатаниста по имени Алистер Кроули, чьи труды всегда вызывали живейший интерес со стороны рок-музыкантов. Джимми Пэйдж из «Led Zeppelin» купил дом Кроули, находящийся на берегу озера Лох-Несс. Затем идет песенка «No Bone Movies», которая сегодня, в обществе по­бедившей терпимости, воспринимается как шутка. С другой стороны, антипорнографические призывы Оззи, выраженные, например, в строках «Все тайны наружу, лови вдохновенье,/ Нельзя побороть свои увлеченья. / Любовью смотрящий займется с собой,/ Ведет к наслаждению путь роковой», выглядят непритворными. Слова и акустическая гитара композиции «Revelation (Mother Earth)» не делают ее достойной внимания: строки «Рай создан для героев,/ В аду же полно дураков», пожалуй, слишком патетичны. Зато злость следую­щей композиции - «Steal Away The Night», которую можно почувствовать в каждом слове («Лежат у ног моих оков останки. / Теперь могу я глупость вновь клеймить. /Нет надо мной ни цепи, ни закона»), сделала бы честь и прежней груп­пе Оззи.

Критики в большинстве своем отозвались о «Blizzard Of Ozz» положительно - скажем, Джефф Бартон из «Sounds» написал: «Сокрушительный дебют: похоже на прежнюю „Sabbath", только быстрее, злее и соответствует стандартам восьмидесятого года». Теперь оставалось посмотреть, как у Оззи получится воплотить это вживую. После пары высту­плений под названием «Law» Оззи отправился в полноценное турне, на этот раз как «Blizzard». Они с Шэрон очень нервни­чали, не зная, какое количество народа будет на первом шоу, в Глазго, но беспокоились они зря - концерт имел оглуши­тельный успех, причем Оззи даже расплакался, когда осознал, что в одиночку смог сделать такое. Позднее его хвалили даже коллеги. Например, Лемми, фронтмен «Motorhead», сказал мне буквально следующее: «Я думаю, что первый альбом Оззи был лучше, чем все опусы „Sabbath", вместе взятые».

Поскольку и Оззи, и «Black Sabbath» одновременно га­стролировали, критики и посетители концертов быстро на­чали сравнивать их достоинства, заработки и вообще все, что подлежало сравнению. Конечно, началось нечто вроде про­тивостояния: обычным делом стало появление на концертах «Sabbath» фанатов, скандирующих: «Оззи! Оззи!», заглушая пение Дио. Ситуация усугублялась потоком колкостей, кото­рыми при каждом удобном случае (в основном через прессу, ловившую каждое их слово) обменивались музыканты.

На самом деле в этом соперничестве не было никакого смысла. Хотя возрастающей мощи живых выступлений Оззи только предстояло пройти проверку временем, обе группы играли для одних и тех же слушателей. «Sabbath» все еще тестировала своего нового вокалиста (как сказал Айомми, «Оззи был с нами много лет. Гастроли с новым вокалистом стали для нас серьезным испытанием. Мы не знали, примут ли его фанаты „Sabbath"»), однако, не считая самых крупных фестивалей, на которые пока звали только «Sabbath», гастро­ли были совершенно схожими как территориально, так и в плане идей и их реализации.

Например, оба проекта начали активно приглашать на международные фестивали. Как сказал Оззи, любой профес­сиональный артист должен выкладываться по полной, вне зависимости от места, где он выступает: «Если в гребаном зале найдется хоть один человек, который не втянется в шоу, я буду петь только для этого долбаного ушлепка, потому что я хочу, чтобы каждый получал удовольствие. Но иногда ничего не выходит, и было время, когда я рассказывал об этом Тони: „Чувак, убери отсюда этих отморозков, потому что им, по­хоже, не нравится! Кажется, они тут уже околели!" Это меня так бесило, дружище! Так и хочется остановить шоу, подойти к ним и сказать: „Очевидно, вам, господа, тут не слишком ком­фортно, поэтому валите отсюда к чертовой матери!" Но я не настолько резкий… Дело вот в чем: я иногда так увлекаюсь, что спускаюсь в зал, и тут люди начинают спрашивать, всели у меня в порядке, а я им - „ЧТО?" А затем я думаю: „Вот же дерьмо", и публика начинает натурально сходить с ума. Нет слов, чтобы описать, как это иногда сбивает».

Тем временем гастроли набирали обороты. «Sabbath» с закрепившимся в коллективе Элиси в октябре объехала Чи­каго, Питтсбург, Толедо, Детройт, Коламбус и Индианаполис, ненадолго задержавшись в Милуоки, когда Гизер Батлер был ранен брошенной на сцену из зала бутылкой. Один из по­мощников группы на том концерте взял микрофон и начал ругать слушателей, толпа серьезно разозлилась, и возник стихийный бунт. Как позднее вспоминал басист, «по-моему, мы как раз играли интро к „N.I.B.", когда я услышал, как что-то ударило по тарелкам. А затем мне по голове. Вот я играю „N.I.B.", а в следующую секунду я уже весь в крови! При­шлось уйти со сцены. К сожалению, это произошло, когда свет был выключен, так что люди подумали, что мы ушли все! Наш тур-менеджер, кретин несчастный, вылез на сцену и спросил у слушателей, не думают ли они, что сейчас сно­ва 1776 год? (1776-й - ключевой год Американской революции. В 1776-м была принята Декларация независимости). Вот уж точно, именно это следовало сказать американской толпе… Мы его и так ненавидели, потому что он стучал менеджерам, кого мы хотим уволить. Этот идиот продолжал трепаться, пока не довел толпу до совершенно­го исступления. Сейчас я в больнице, и сюда уже привозят подростков в футболках „Sabbath", покрытых кровью. Мы все лежим здесь, как солдаты после сражения. Хорошо, что сюжет об этом прошел только в местных новостях!».

Батлер успел вовремя восстановиться, поэтому группа успешно отыграла все октябрьские и ноябрьские концерты американского турне, а затем отправилась в свое первое путешествие по Японии. За четырьмя выступлениями в Токио, которые начинались с 16 ноября, последовали шоу в Киото и Осаке: один концерт пришлось прервать на середине, при­чем из-за Айомми, которому до этого момента удавалось счастливо избегать большинства опасностей. Но в этот раз ему не повезло - его свалило пищевое отравление: «Видимо, я съел что-то не то перед концертом, - вспоминает он, - и неожиданно потерял сознание. Помню только иглу, торча­щую у меня из руки».

Затем были выступления в Австралии при поддержке мест­ной группы «Rose Tattoo». На одном из концертов в Сиднее Гизер повредил палец. Тем не менее он хоть и не без труда, но все же выступил на нескольких следующих шоу. Оставшиеся концерты пришлось отменить. Концерты в Сиднее, увекове­ченные для потомства в виде бутлега, представляют некото­рый интерес из-за Ронни Джеймса Дио: как-то он попросил публику обратить внимание на крест, воздвигнутый прямо на сцене в честь преподобного Фреда Найла. Дело в том, что этот Найл, лидер религиозной группы, известной как «Фес­тиваль Света», подался в политику и активно выступал против хеви-метала, считая его злом. В результате его действий про­дажи альбома и билетов на концерты «Sabbath» только рос­ли, за что Дио и решил его «поблагодарить».

Примерно через пару недель, в декабре, «Sabbath» в со­ставе Дио, Айомми, Батлера и Эписи удалилась в Беркшир, а именно - в студию «Startling Studios» неподалеку от Эскота, чтобы записать песню для готовящегося фильма под назва­нием «Heavy Metal». В «Startling Studios» работали многие музыкальные знаменитости того времени, включая ее преж­него владельца - Джона Леннона, который записал там свою пластинку «Imagine», после чего продал студию Ринго Старру. (По несчастливой случайности, Леннон был убит всего за пару дней до приезда музыкантов в студию. -Дж. М.)

Судя по новой песне «Sabbath», «The Mob Rules», за ней должны были последовать еще более сильные композиции. В конце концов, у музыкантов за плечами было много силь­ных вещей…

Для британской музыки этот период стал необычным: в конце 1980 года любители металла обратили свое внимание на новое звучание, по сравнению с которым «Sabbath» мо­ментально стала казаться прошлым веком.

В середине семидесятых «Black Sabbath», наравне с «Led Zeppelin» и «Deep Purple», образовала так называемую «не­честивую троицу» британского хард-рока и хеви-метала. В без­раздельном господстве этой троицы не сомневался никто, хотя некоторые фанаты называли и другие серьезные команды, вроде «Rainbow», «Motorhead», «Uriah Heep», «Bad Company», «Nazareth», «Judas Priest» и «Thin Lizzy», которые образовали мощный второй эшелон, следующий за тремя мастодон­тами. Несмотря на то что во второй половине семидесятых британская музыка была разбавлена панком и зарождающей­ся электроникой, казалось, что британское рок-трио вечно будет сиять на музыкальном небосклоне, распевая о чародеях и драконах.

Но в начале 1979-го все изменилось. Журнал «Sounds», редактором которого тогда был Алан Льюис, а одним из веду­щих журналистов - Джефф Бартон, уловил в воздухе эхо новых звуков, раздающихся из некоторых пабов, по большей части находящихся в районе Лондона, Ньюкасла и централь­ных графств Англии. Целый ряд групп, самой яркой из которых в 1979-м был лондонский квинтет «Iron Maiden», совершил новый прорыв в музыке. За основу эти молодые таланты взя­ли хеви-металлические наработки «Sabbath», в которые затем были добавлены элементы панка (как в риффы, так и в тек­сты), что позволило создать более быструю и жесткую "музыку, чем у их предшественников. Площадки, где выступали эти группы, пока были маленькими, альбомы свои музыканты вы­пускали (если вообще выпускали) на крошечных лейблах. с минимальными бюджетами, и тем не менее Льюису и Бартону сразу стало ясно, что этому феномену срочно требуется собственное название. Тогда Льюис и предложил термин «новая волна британского хеви-метала», который сложился в почти непроизносимую аббревиатуру НВБХМ.

Ни один из журналистов не ожидал, что этот термин по­лучит столь широкое распространение. Тем не менее, по­скольку группы начали набирать популярность, это обозна­чение стало актуальным и с тех пор прочно укрепилось в музыкальной среде. Фанаты обожали новых кумиров, успеш­но сплавивших грязную панковскую атмосферу с виртуозно­стью, присущей классическому металлу (хотя последнего в те дни было не так уж много). Созданные молодыми группами каноны, свежие и актуальные по тематике, оставляли старую гвардию далеко позади.

Успеху НВБХМ способствовали сразу несколько факторов, и среди них - то, что к 1979-му и «Sabbath», и «Deep Purple», и даже мощнейшая «Led Zeppelin» уже пережили период своего расцвета. Как мы уже увидели, классический состав «Sabbath» распался: ушел 0ззи, ушел и вернулся Гизер, а Уорд стал нетрудоспособен. «Purple» распалась в 1976-м, и музы­канты не воссоединялись до 1984 года. В то же время «Zeppe­lin» боролась с неприятностями, как внешними, так и внутри коллектива. Все это выбивало музыкантов из сил, и в декабре 1980-го, через три месяца после трагической смерти удар­ника Джона Бонэма, «Zeppelin» распалась. Пока эти три ма­стодонта терпели неудачи - или, по крайней мере, безуспеш­но пытались достичь прежних высот, - публика утоляла жажду тяжелой музыки, слушая сонмы новых команд самого различного уровня мастерства (как, в общем-то, и сейчас), наводнивших клубы.

Во-вторых, музыканты, сформировавшие авангард НВБХМ, росли в эпоху, когда Британия изобиловала хорошей музы­кой, - в семидесятые. Удивительно, как много этих ребят, буквально окруженных новаторским звучанием, захотело создать в подражание кумирам собственные группы. С другой стороны, этот огонь разжигало и поддерживало богатейшее разнообразие музыкальной среды: прекрасным примером является басист и основной автор лирики «Iron Maiden» Стив Харрис, который провел юность, слушая смесь прог-рока («Yes», «Uriah Heep» и «Genesis») и хард-рока с хеви-металом (конечно, «Sabbath», «Purple» и «Zeppelin»). Его собственная группа, ставшая основным тараном НВБХМ-атаки и самой про­даваемой метал-группой в мире (по крайней мере, пока по­хожий рывок к славе не осуществила «Metallica»), заработа­ла миллионы на своих искусных и очень музыкальных риффах, являвших идеальное сочетание свирепой энергии и общей мелодичности. Как объясняет Харрис, «я слушал раннее твор­чество „Free", „Sabbath" и все в таком духе. Пока пресса не начала рассказывать о новом движении, мы практически ничего о нем не знали. Были отдельные группы: например, на севере, в Йоркшире, была „Saxon", потом „Witchfynde" - и все. Так вот, по всей Англии в одно и то же время начали воз­никать подобные команды, и я не думаю, что кто-то всерьез ими интересовался, пока о них не начали говорить в СМИ: именно они положили начало всему движению».

«Maiden», чей состав не менялся до выхода второго аль­бома, «The Number Of The Beast» (пластинка появилась на свет в 1982 году), серьезно утяжелила риффы, придуманные перво­проходцами вроде Тони Айомми, и использовала псевдо­сатанинскую лирику в стиле Гизера Батлера. Как и «Sabbath» с Оззи, участники «Maiden» испытывали постоянное давление со стороны консервативной общественности, требующей поубавить пыла в этой части своей деятельности. На все эти требования музыканты никак не реагировали, отказавшись от дьявольских образов, лишь когда они сами повзрослели и ре­шили, что тема слегка поблекла.

С этим альбомом связана одна любопытная история. Вскоре после продюсирования «Number Of The Beast» Мартин Бирч, работавший и над альбомом «Heaven And Hell», попал в знаменитую аварию. Чем же она так знаменита? Дело в том, что счет за ущерб в этом происшествии составил 666 фунтов. «Люди в это не верят, но он заплатил лишний фунт, чтобы стало шестьсот шестьдесят семь, - поведал Стив Харрис. - Мартин много работал с „Sabbath", а они всегда придавали подобной мистике большое значение. Не знаю, может, в этом действительно что-то есть!»

На самом деле тематика текстов была не единственным элементом, который НВБХМ-группы позаимствовали у клас­сических метал-команд. Кроме нее был еще и «устрашаю­щий» внешний вид - подчас он, правда, был скорее идиот­ским. Как вы уже знаете, группа из Ньюкасла «Venom» развила собственное, более быстрое направление НВБХМ, заложив основу экстремального металла девяностых. Ее фронтмену, Конраду Ланту, очень не нравилось фальшивое позерство НВБХМ-команд, равно как и их предшественни­ков: «НВБХМ - это тот случай, когда детишки пытаются найти себя в жизни без советов мудрого дядюшки, который мо­жет подсказать им, что и как делать. В Ньюкасле были тысячи групп - „Raven", „Tygers Of Pan Tang" и так далее. Но что меня в них бесило - так это все их чулочки и лосины из спандек-са. Противно было даже выступать на одной сцене со всеми этими „Saxon", „Samson" „Tygers Of Pan Tang" и „Raven", по­тому что они выглядели совершенно по-другому. Понимаете, я все-таки вырос на панке и классическом роке вроде „Stones" и „Deep Purple", так что и одевался соответственно».

Хотя «Iron Maiden» и ее современники «Def Leppard» и «Saxon» играли на порядок жестче и тяжелее, чем «Sabbath», их звук был и более сырым. Лант добавляет: «Мы вернули в металл панк, потому что панк быстро слился - он продер­жался всего год. Я был большим фанатом панка, балдел от „Pistols", „Sham 69" и „The Exploited". Классический металл упустил панк из внимания, а хеви-метал должен был стать сырой, поистине дьявольской музыкой». Другой НВБХМ-командой, возможно второй по степени влияния на развитие музыки после «Iron Maiden», была «Dia­mond Head», квартет, вдохновивший ударника «Metallica» Ларса Ульриха на создание собственной группы. Как сказал мне вокалист «Diamond Head» Шон Харрис, «тогда мы были молоды и думали, что станем самой известной группой в мире!». В 1981-1982 годах это казалось вполне осуществимым, хотя у «Diamond Head» на протяжении всей карьеры возникали проблемы с менеджментом и лейблами.

Харрис тоже вспоминает дни расцвета НВБХМ, когда от одной рецензии зависело очень многое: «Джефф Бартон на­писал о нас в „Sounds" прекрасную статью: „Свежее, чем ве­дро листерминта («Листерминт» - жидкость для полоскания горла со вкусом мяты, торговая марка фирмы «Пфайзер»); больше риффов, чем на первых пяти аль­бомах «Sabbath»!" Это был наш первый опыт, дебютный альбом, который мы к тому же записали самостоятельно». Обратили внимание на отсылку к «Sabbath»? То-то же! Харрис продолжает: «Нам нравился панк, мы считали, что он стал катализатором [всего нашего движения]. Если ты мог сыграть три аккорда и имел свои взгляды на жизнь, этого было до­статочно. Мы хотели быть прогрессивными, как „Purple", но понимали, что до их мастерства нам далеко. У нас за плеча­ми не было шестидесятых».

Восславленная Льюисом и Бартоном в «Sounds» (они же, чтобы удовлетворить растущий спрос любителей металла, в июне 1981-го основали до сих пор издающийся журнал «Kerrang!», задуманный как всеобъемлющее издание о тя­желой музыке), НВБХМ скоро стала ассоциироваться с кон­кретными группами. Список этих команд был небольшим и включал «Angel Witch», «Bitches Sin», «Blitzkrieg», «Budgie», «Chateaux», «Cloven Hoof», «Demon», «Fist», «Gaskin», «Holocaust», «Jaguar», «Legend», «Paralex», «Praying Mantis», «Raven», «Samson», «Satan», «Savage», «Sweet Savage», «Tank», «Tygers Of Pan Tang», «Vardis», «Warfare», «Witchfinder General» и «Witchfynde». Эти команды, а также группы выс­шей лиги («Maiden», «Def Leppard», «Venom» и «Saxon») с переменным успехом выступали по вечерам на концертах в клубе «Soundhouse», а перед этим - в пабе «Prince Of Wales», находящихся в северо-западном районе Лондона. Музыканты и их поклонники так любили «Soundhouse» (кстати, владел клубом рок-диджей Нил Кей, он же и проводил там концерты НВБХМ-групп), что «Maiden» назвала в его честь самостоя­тельно выпущенный миньон «Soundhouse Tapes». Персонажи, бывшие завсегдатаями этих клубных вечеров, вскоре сами стали привлекать к себе внимание: ярким примером являет­ся Робин Йейтман (более известный под прозвищем Роб Психушка), который носил с собой картонный макет гитары и часто безумствовал на концертах в партере, тряся головой и изображая игру на гитаре.

Все это помешательство не могло длиться вечно, и к 1984 году НВБХМ себя практически изжила. Произошло это просто потому, что большинство упомянутых команд было неспособно на какое-то развитие. Помимо этого, у НВБХМ просто не было шансов против нового, невероятно мощного американского трэш-метал движения. Трэш во многом за­имствовал идеи у британских хеви-метал групп (особенно у «Venom»), но и вернул их сторицей, играя гораздо быстрее, жестче и лучше. В результате «Maiden» и «Leppard» выросли до уровня стадионных команд, «Saxon» и «Venom» на долгие годы застряли на уровне клубов и фестивалей, а остальные просто сгинули к концу десятилетия.

Но опыт НВБХМ позволил многим сделать правильные вы­воды. Во-первых, всем, включая промоутеров и бизнесменов от музыки, представляющих крупнейшие лейблы, было по­нятно, что у хеви-метала все еще есть огромный коммерческий потенциал. Музыканты могли одеваться в кожу, вопить про сатану и при этом привлекать платежеспособных покупателей, в достаточной степени окупая инвестиции. Во-вторых, успех НВБХМ придал весомости работам некоторых заслуженных коллективов вроде «Black Sabbath», которые были вдохнови­телями движения. Как сказал Гизер Батлер в интервью для журнала «The Rocket»: «Годы и годы мы играли, считая себя отстоем и удивляясь, почему до нас всем есть дело. Мы знали, за что нас любят фанаты, но все остальные… пресса нас не­навидела, сообщая всем и вся, что мы не умеем играть, не уме­ем сочинять музыку… другие группы тоже нас не любили - да все вокруг нас терпеть не могли! Так было, пока в начале восьмидесятых не начали появляться „новые" метал-группы, вроде „Iron Maiden" и „Saxon". Тогда нам принялись твердить, какое сильное влияние мы на них оказали».

И последнее: НВБХМ-группы доказали своим предше­ственникам, что в почете всегда будет тот, чья группа звучит тяжелее. Больше никаких скучных риффов, записанных «для галочки»: группам вроде «Black Sabbath» нужно было делать свой ход, причем быстро, если они не хотели затеряться в тол­пе второсортных проектов.

На 1981 год музыканты «Sabbath» запланировали запись второй пластинки с Ронни Джеймсом Дио, а в этот раз - еще и с Винни Эписи на ударных. Диск «The Mob Rules» должен был выйти осенью, после очередного летнего турне. Тут сто­ит заметить, что к гастролям группа с годами подходила все обстоятельнее: скажем, если музыканты могли сыграть в одном городе дважды или трижды, они неизменно это де­лали, поэтому получалось, что они не раз пересекали каждую страну, по которой проходил тур. Современные менеджеры объясняли музыкантам, что слишком частое присутствие в том или ином городе могло навредить группе в долгосрочной перспективе, но команда Ардена, казалось, об этом совсем не беспокоилась. Группа гастролировала, гастролировала и гастролировала - со всеми вытекающими последствиями такого режима, вроде колоссального напряжения и после­дующих депрессий. Как вы помните, такой жизни было впол­не достаточно, чтобы сломить даже самых закаленных «ры­царей гитары».

О беспрерывных турне, в частности - по США, из-за чего многие критики обвиняли «Sabbath» в предательстве своих английских фанатов в угоду американскому доллару, Айомми в свое время сказал одну разумную вещь: «Я прекрасно по­нимаю, что нам нужно больше времени проводить в Европе. Хорошо бы выступать там намного чаще, чем это пока удавалось… Но, честно говоря, было время, когда в Европе никто не хотел приглашать „Black Sabbath", вот почему мы так мно­го гастролировали по США. Конечно, потом в Европе возник к нам нешуточный интерес, но вся проблема с Америкой - в ее размерах: можно колесить по стране месяцы, прежде чем войдешь в сотню лучших. Лично я бы просто забил на Америку, но это не сделаешь так просто».

Винни Эписи объяснил мне, насколько быстро группе при­шлось возвращаться в привычный ритм работы после обшир­ного турне в поддержу «Heaven And Hell»: «Прошел месяц или два, и они решили, что пора начинать репетировать новый альбом, который назвали „The Mob Rules". Тони с Гизером жили в Калифорнии, поэтому там и решили начинать репети­ции - в Лос-Анджелесе. Итак, в студии мы начали импрови­зировать - обычно группа так и пишет все альбомы: просто садимся в студии. Тони и Гизер начинают играть, а я присоеди­няюсь, а заодно и все записываю. Я был ответственным за пленки, и у меня до сих пор сохранились те студийные записи. На следующий день мы приходили, слушали некоторые риф­фы, все высказывали свое мнение, и на каких-то риффах на­чинали делать песню. Вот так мы и работали. Потом мы от­правились в студию „Can-Am" в долину Сан-Фернандо, чтобы записать готовый материал. Сначала решили сделать ставку на эту студию, но по прибытии поняли, что она нам не нравит­ся. Поэтому мы вернулись в Лос-Анджелес, в студию „Record Plant", и доделали альбом там».

В то же время бывшие участники «Sabbath» Оззи Осборн и Билл Уорд не сидели сложа руки. Оззи записывал следую­щую сольную пластинку, а Уорд, несмотря на свои уверения о том, что с момента ухода из «Sabbath» он провалялся в по­стели ровно год, периодически участвовал в джем-сессиях с различными группами, одной из них был проект «Max Havoc». Уорд: «Ни с одной из групп, в которых я играл с того момента, когда покинул турне „Heaven And Hell", я ничего не записал, поскольку физически был на это неспособен. От наркотиков и алкоголя мне становилось все хуже, поэтому все развали­валось и мне никак не удавалось что-то организовать. Когда я перестал пить, я сразу получил возможность записывать больше материала. Но я не стал возвращаться к Патрику [Маккиону, вокалисту] в „Max Havoc", а продолжил работу с другими музыкантами».

На самом деле не так уж и важно, с кем он играл в тот пе­риод: Билл был серьезно болен и знал, что ему нужно либо преодолеть свою зависимость, либо умереть, поддавшись не­дугу. Как он сказал мне, алкоголь был его давним врагом: «Впервые мне сообщили об этой проблеме, когда мне было двадцать два и я заболел гепатитом. Доктора сказали, что если я не прекращу пить, то умру. Но это меня, естественно, не насторожило, я ведь думал, что я бессмертный! Когда мне исполнилось двадцать семь, я очень серьезно заболел, а в тридцать два ситуация стала критической. Как я тогда осознал это, то был уже практически одной ногой в могиле».

Удивительно, но, несмотря на свою большую печаль по поводу ухода Оззи - помните, сам Оззи называл его «бра­том»? - Уорд неплохо ужился с Ронни Дио: «Мы с Дио были в довольно теплых отношениях. Я неплохо проводил с ним вре­мя. Конечно, я скучал по Оззи, из-за которого в итоге и ушел. В восьмидесятом, оставив группу, я год провалялся в постели, развлекаясь наркотиками и сексом. В восемьдесят первом мне стало так плохо, что я предпринял первую в своей жизни попытку завязать с дурными привычками».

Пока Билл боролся с искушением приложиться к бутыл­ке, a «Heaven And Hell» бил рекорды продаж, став в январе 1981-го золотым в Британии и США, «Sabbath» снова от­правилась в путь. Четыре концерта в Лондоне, которые группа отыграла в середине месяца, положили начало турне по Великобритании, в котором группа добралась до таких отдаленных мест, как Сент-Остелл в Корнуолле. Затем музы­канты занялись репетициями, продлившимися аж до июля, когда стартовало турне, целью которого была подготовка поч­вы для выпуска пресловутой пластинки. Тем не менее был отменен многообещающий летний концерт, а именно высту­пление в качестве хедлайнера на фестивале «Heavy Metal Holocaust», проходившем 1 августа на стадионе футбольного клуба «Stoke». Неожиданно группа отказалась от участия в фестивале (в котором, помимо прочих, участвовали еще «Motorhead» и «Triumph»), наплевав на катастрофические по­следствия, которые вызвал этот отказ с точки зрения PR. По слухам, отказ был вызван тем, что «таинственной группой поддержки», указанной в расписании, оказался не кто иной, как Оззи Осборн со своей командой «Blizzard Of Ozz». Хотя официально причина отказа так и не была названа, слухи зву­чат вполне достоверно. Конечно, их присутствию могли по­мешать более прозаические обстоятельства, например - не­обходимость доделать альбом (на тот момент «Sabbath» все еще подправляла кое-какие мелочи в «The Mob Rules»), но никаких заявлений сделано не было, и в результате многие разочарованные фанаты переметнулись на сторону Оззи.

Известие о том, что Оззи невероятно оживил встречу с представителями своего нового рекорд-лейбла «CBS», откусив на презентации голову живому голубю, только добавило жути имиджу певца в глазах фанатов. Зато родители, учителя и дру­гие представители общественности быстро его осудили. Хотя многие и не поверили в эту историю, кое-кто в доказательство ее истинности приводил слова свидетеля: «Я на сто процен­тов был уверен, что голубка живая, хотя теперь я в этом чуть-чуть сомневаюсь. Я помню, что подался вперед, подумав: „Как мило!", и тут Оззи неожиданно отхватил ей голову. Пол был весь заляпан кровью. Думаю, голову он съел, потому что на­чал плеваться перьями. Я был в шоке. По правде говоря, задним числом трудно вспомнить подробности, но это было ужасно». Похоже, что первоначально было задумано выпустить двух голубей как символ объединения, но Оззи, спонтанно или обдуманно, решил слегка изменить план. Этот случай ему при­поминают до сих пор.

Дурная слава певца только выросла, когда 7 ноября 1981 го­да Оззи выпустил второй альбом, «Diary Of A Madman» («Днев­ники сумасшедшего»). Он был менее ярким, чем «Blizzard Of Ozz», - возможно, из-за того, что невероятная игра Роудса была заглушена обилием инструментальных пассажей, - но растущая армия фанатов приняла его. Успешным было и последовавшее турне, укрепившее репутацию Оззи как дикого и буйного рокера.

Альбом открывает композиция «Over The Mountain», в ко­торой Роудс демонстрирует как всегда великолепную отры­вистую манеру игры. Сама песня представляет собой, если говорить общими словами, гимн свободе. Оззи поет: «Не нуж­но астрологии, все есть у нас внутри. / Со мной тебе сорваться в путь билеты не нужны,/ Свободен я, йе-е!» И снова кажется, что партия вокала слегка высоковата для Оззи, но он, как всег­да беззаботно, прорывается сквозь этот барьер. К тому же он настолько прославился своим пением на грани фальцета, что этот стиль уже стал фирменным знаком Оззи.

Бессмертные строфы («Отец зовет меня тупым, он просто не догоняет. / Про все, что в мыслях у меня, папаша даже не знает. / Народ считает, что я псих, зато я пользуюсь спро­сом»), бесконечные повторы и прочие сюрреалистичные об­разы превращают композицию «Flying High Again» в очеред­ную песню о наркотиках. При этом сочная гитара и прекрас­ный объемный звук делают ее одной из лучших ранних композиций Оззи - наравне со следующей, которая называ­ется «You Can't Kill Rock'N'Roll». Этот трек, несмотря на безы­скусное название, является прямо-таки выдающимся в плане музыки. На фоне великолепной классической гитары Роуд-са Оззи поет: «Рок-н-ролл - моя религия, и он же - мой закон. / Так было, есть и будет до скончания времен! Ну что, пижон, ты, видно, удивлен? / Тебе не уничтожить рок-н-ролла звон, ведь здесь навеки поселился он», отдавая своеобразную дань уважения легендарным рок-н-ролльным стандартам вроде «Rock Around The Clock».

Co своей обычной прямотой Оззи позже подтвердил: «Рок-н-ролл действительно моя религия и мой закон, и это чистая правда. Надеюсь, что до самой смерти я буду заниматься му­зыкой. Ну а люди… если им хочется говорить всякую чушь - это их право. Но я не считаю, что занимаюсь вредоносным делом. Я не считаю, что наношу кому-то гребаный урон. Что, 6л**ь, плохого в том, что простой парень вроде меня получил воз­можность радовать чертову публику, как следует оттягивать­ся и по-всякому сходить с ума? Что, на хрен, хуже, что более безумно - совать ребенку в руки гребаную винтовку и гово­рить: „Тебе нужно захватить во-о-он тот, мать его, холм, там тебя и укокошат" или прыгать, как я, полтора часа чертовым клоуном по сцене?»

«Believer» - композиция, которая ближе всего к рок-звучанию (я имею в виду именно рок, а не металл) из всех песен альбома, - отличается жесткой, прекрасно записанной работой басиста Боба Дейсли, а также яркой гитарной пар­тией в исполнении Роудса, которая откликается на бас с то­ликой продуманного диссонанса, создающего ощутимое на­пряжение. «Ты должен поверить в себя. / Никто не поверит в тебя», - нарочито оптимистично поет Оззи, наперекор сво­ему зловещему имиджу. Именно таких слов требовали от него многочисленные критики, ставшие жертвами этой тонкой на­смешки. В следующей песне, «Little Dolls», Оззи ликующе рас­сказывает очередную страшилку о некоем человеке, который занимается магией вуду («Иглы и булавки протыкают кожу маленьких кукол»). Именно подобные простенькие демони­ческие истории доводят до исступления американских по­литиков правого толка, заставляя их десятилетиями брызгать слюной от ярости. Возможно, Оззи всего лишь хотел над ними t пошутить, написав такую провокационную песню? Вот что он сам говорит о творческом процессе: «Каждый вдохновляет всех остальных: если мы все вносим свою лепту, то песня нра­вится каждому музыканту… Я сочиняю основной материал, но если [кому-то из музыкантов] хочется что-то улучшить, ему предоставляется такая возможность. Пока процесс идет… Я выдаю идею, первоначальный посыл, а обрабатываем ее мы все вместе».

«Добьюсь ли я когда-нибудь успеха?» - вопрошает Оззи в мощной балладе «Tonight», демонстрирующей все гитарное мастерство Роудса. Также здесь присутствует сочный хор, ко­торый особенно эффектно звучал вживую. Именно подобные масштабные песни - самый смак любого рок-альбома, осо­бенно в восьмидесятые, когда студийные технологии достиг­ли необходимого уровня, чтобы в записи передавать всю их красоту, - принесли славу Оззи и его команде (Дейсли, Керслейк и Роудс, что немаловажно, в значительной степени поучаствовали в сочинении материала). Песня «S.A.T.O.» (аб­бревиатура от «Sailing Across The Ocean» - «Пересекая оке­ан») менее популярна, потому что Оззи здесь пытается взять чуть больше не дающихся ему нот, чем нужно, да и Роудс от­ступает от своей апокалиптичной манеры игры в сторону несколько экспериментального, атмосферного звучания. Но снова выручает текст, полностью захватывающий слушателя полунамеками, как, например, строки: «Я больше не могу, как раньше, это скрывать,/ Я должен об этом тебе рассказать - / Ко­рабль давно на плаву, / Он ждет меня на берегу».

Заглавная песня, «Diary Of A Madman», просто великолеп­на. Оззи мягко интонирует, выводя строки вроде: «Я болен разумом и духом. / Во лжи лишь зеркала виня, / Себя я с кем-то перепутал: / Чужак живет внутри меня». Стихи, вкупе с мрачной атмосферой, пробуждают в сознании слушателя безумные образы - этому способствует даже обложка пла­стинки, на которой Оззи изображен в вампирском макияже и в до смешного нелепой позе. В плане музыки следует от­метить Роудса, который снова на пике формы; необычный тактовый размер и уместные оркестровки, которые подтверж­дают мастерство композитора.

«Diary Of A Madman», благодаря ярким идеям и достоин­ствам исполнения, сразу достиг 14-го места в Британии и про­держался в чартах двенадцать недель. За выходом пластинки последовало турне, продолжавшееся всю следующую весну и отмеченное рядом инцидентов. Басист Руди Сарзо, которого попросили заменить Дейсли на время гастролей (Томми Олдридж занял место Керслейка, а клавиши доверили Дону Эйри, который засветился и на обеих пластинках), сообщил, что Оззи, мягко говоря, невменяем: «Немногие об этом знают, но некоторое время он провел в больнице Св.Иоанна непо­далеку от Лондона. У него был нервный срыв… Мы репе­тировали - Томми Олдридж, Дон Эйри, Рэнди и я. Все му­зыканты находились в Англии, готовились к турне „Diary Of A Madman", а наш вокалист лежал в психушке. Мы, вместе с Шэрон, навещали его там. Это была ее идея, а нас она по­звала за компанию: „Давайте сходим к Оззи'"… Мы поехали к нему, и оказалось, что в этой больнице все было точь-в-точь как в фильме „Человек-слон" (Фильм режиссера Дэвида Линча (1980), повествующий о жизни Джозефа Меррика, которого называли Человеком-слоном из-за ужас­ных наростов на лице). Оззи лежал в кровати с железной спинкой и небольшим балдахином, чтобы им можно было закрыться.

Рядом стояли кувшин с водой и ночной горшок. Когда мы вошли в комнату, он был очень рад нас видеть. Он смеялся и плакал, смеялся и плакал, снова и снова. Постоянные перепады настроения. Затем его наконец отпустили из клини­ки. Доктор сказал Шэрон, что медицина тут бессильна».

Позже Оззи это подтвердил, вспоминая: «Я там чуть не сдох, в этой чертовой психушке. Я много лет торчал на кокаи­не. Еще мы с Биллом Уордом два года подряд ежедневно при­нимали ЛСД. Я решил покончить с этим сумасбродством: при­шел в это прибежище чокнутых, и первый вопрос, который мне там задали, был такой: „Вы мастурбируете?" Я поворачи­ваюсь к этому парню и говорю: „Слушай, задница, у меня про­блемы с головой, а не с потенцией". Но потом я прочитал об этом… оказывается, мастурбация для парней - очень серьез­ный признак незащищенности, а я ведь совершенно безза­щитный. Ну, где-то в глубине души. Ей-богу!»

По поводу своего чудного мировоззрения Оззи пояснил: «Я - полный псих и сумасброд, и эти слова только подтверж­дают мое безумие. Все до единого в этом чертовом мире счи­тают меня ненормальным, буквально каждый человек. И это потому, что они сами психи покруче меня. Я - безумец, кото­рый оглядывается вокруг и говорит: „Вы утверждаете, что я на всю голову чокнутый. Посмотрите на себя, уроды!" Мне гово­рят, что я псих, - о'кей, я псих. Но я не создаю гребаных бомб, у меня нет мерзкого желания убивать людей. Все, что я де­лаю, - это иду на концерт и стараюсь выложиться там по пол­ной. Иногда это получается, иногда - нет. Частенько - нет».

У Осборна вообще очень философский взгляд на вещи, с которым хочется и согласиться, и поспорить: «Самое смеш­ное в смерти, что по-настоящему конец не наступит никогда. Я считаю, что смерть - это просто следующий шаг. Не верю, что за ней ничего не следует, просто не верится, что существо­вание человека обрывается после смерти. Я, конечно, не знаю наверняка, я ведь еще не умер. Кстати, ты представляешь себе, сколько существует способов умереть?»

О приглашении Олдриджа Оззи позже говорил так: «Я встре­тил Томми при весьма забавных обстоятельствах. Один мой старый друг, роуди, работал на Пата Трэверса, а Пат как раз искал нового ударника. Я сказал этому парню, Дэйву, что хотел бы играть вместе с Томми, который только что покинул группу „Black Oak"… и в итоге Томми присоединился к Трэверсу. Когда я сам покинул „Sabbath", я стал всем рассказы­вать о Томми. Я говорил, что он лучший рок-н-ролльный удар­ник в мире, и я так действительно считаю. Это сложно объ­яснить, но у меня такое ощущение, что все события, которые происходят в нашей группе, как будто предрешены. Нам с Томми будто суждено было встретиться. Мы с ним вращались в одном кругу где-то с семьдесят второго - семьдесят третьего, когда он еще был в „Black Oak", а я - в „Sabbath". Я считаю, что он лучший сукин сын из всех ударников в мире».

Тревожное эхо темы «Madman» прокатилось по Европе при поддержке звезды НВБХМ, группы «Saxon». Из-за раз­личных неприятностей, сопровождавших музыкантов в путе­шествии, - обрушившийся кран разбил безумно дорогие клавиши, транспорт постоянно ломался и прочее - некото­рые критики прозвали этот тур «Ночью живых мертвецов». Не стоит забывать и об Оззи, который тоже немало потру­дился для правомерности подобного названия. Чего стоит только одно его решение горстями бросать куски сырого мяса в толпу прямо во время выступления! Несколько концертов подряд он забрасывал публику телячьими внутренностями и свиными кишками, после чего слушатели сами стали приносить подобную гадость и кидаться уже в певца. Это про­должалось до тех пор, пока Оззи как-то не устроили целый душ из лягушек, змей и даже кошек. Музыканты и остальной персонал, включая карлика - он вылезал из специального отверстия в сцене, замаскированного замком и дымовыми машинами, чтобы подавать Оззи воду и полотенца, - стара­лись аккуратно ступать по сцене, покрытой требухой, кровью и мертвыми животными, чтобы не поскользнуться.

Но это все цветочки. Репутация безумца, прочно закре­пившаяся за Оззи, выросла втройне после шоу в Дес-Мойне, штат Айова, состоявшегося 20 января следующего года. Когда фанат бросил на сцену живую летучую мышь, фронтмен схва­тил ее и, решив, что она резиновая (несчастное животное, видимо ослепнув от прожекторов, лежало без движения), откусил ей голову. Его тут же увезли в больницу, где ему при­шлось целую неделю терпеть инъекции от бешенства, которые ему кололи в зад, руки и ноги. Защитники прав животных яростно протестовали против действий Осборна, а мир вни­мательно наблюдал за скандалом. Как будто не хватало про­шлогоднего инцидента с обезглавленной голубкой…

После выписки из больницы Оззи сразу попал в заголов­ки нескольких серьезных изданий. Это случилось благодаря инциденту 19 февраля в Техасе, когда Осборна угораздило выйти на улицу за спиртным в одежде жены. «Чтобы я не мог выйти за алкоголем, - рассказывает он, - Шэрон спрятала мою одежду. Поэтому когда мне приспичило отправиться на поиски выпивки, мне пришлось одеться в вещи жены. Я был совсем один в номере отеля в Сан-Антонио, и мне срочно нужно было опохмелиться, поэтому я надел одно из ее пла­тьев. Ну вот, иду я по городу, в том зеленом вечернее платье, прихлебываю из бутылки „Курзуазье", пьяный в дымину, и тут мне захотелось отлить. Тут я вижу рядом старую стену и ду­маю: „0! То, что надо!"»

К несчастью, стена, на которую Осборн решил помочиться, была частью кенотафа, посвященного Аламо, форту XVIII века, который является национальным памятником истории. Он был установлен в честь знаменитой битвы за Аламо 1836 года во время конфликта между техасскими и мексиканскими вой­сками, где погибли знаменитые первопроходцы Дикого Запада Дэйви Крокет и Джим Боуи. Об этом даже снят зна­менитый фильм с актером Джоном Уэйном. Этот памятник имеет очень большое значение для многих жителей Сан-Антонио, поэтому неудивительно, что полиция, застукав Оззи на «месте преступления», отнеслась к нему без особой сим­патии. Один из полисменов заявил ему буквально следующее: «Если ты отливаешь на Аламо, парень, значит, ты отливаешь на весь штат Техас». Оззи арестовали за нахождение в нетрезвом виде в общественном месте и «мочеиспускание на святыню», оштрафовали и запретили десять лет появляться в Сан-Антонио. Пару дней спустя певец вместе с телохрани­телем (ветераном Вьетнама) был атакован местным жителем. Оззи с ужасом вспоминает об этом: «Какой-то хрен в костю­ме и при галстуке начал вопить: „Впусти в себя Иисуса", а остальные посетители ресторана решили его поддержать. По­том этот Рэмбо, который пришел вместе со мной, переключил­ся на боевой режим и начал одного за другим выбрасывать посетителей через окно. Я буквально на четвереньках оттуда выбрался!»

Чуть позже, когда лос-анджелесские глэм-рокеры «Motley Crue», сами не чуждые спиртному, наркотикам и рок-н-ролльной безответственности, гастролировали вместе с Осборном, они стали свидетелями того, как Оззи в своих чудачествах превзошел сам себя. Как рассказал в автобиографии груп­пы (эта книга, «The Dirt», вышла в 2001 году) басист и автор песен Ники Сиксс, однажды Оззи снюхал цепочку муравьев прямо с земли перед бассейном, затем помочился на это ме­сто, да еще и слизал получившуюся лужу. Но на этом он не остановился - потребовав, чтобы Сиксс сделал то же самое, Оззи слизал с земли и его мочу. Неудивительно, что Осборн тогда загремел в психушку - в те годы он явно находился на грани безумия.

Какие-то причины сумасшествия Оззи, будь оно настоя­щим или наигранным, следует искать в его окружении, а имен но - в семье. Как однажды объяснил сам певец, склонность к безумию - это генетическая предрасположенность семьи Осборнов: «Однажды, когда я был еще ребенком, моя сестра [Джиллиан] спятила и отрезала головы людей на всех фото­графиях, что были у нас в доме. Она была чертовски дотош­ной, и в результате люди на каждом снимке стали обезглав­ленными. Ее забрали в клинику, где она дважды пыталась по­кончить с собой. Единственные члены семьи, с которыми я общаюсь, - это моя сестра Джин (самая старшая), и бабушка, которой уже за девяносто».

На фоне того внимания, которое сосредоточилось на Оззи, «Black Sabbath» было просто необходимо предложить слу­шателям действительно стоящий альбом, чтобы удержаться на уровне, достигнутом благодаря «Heaven And Hell». И вот, 11 октября 1981 года, вышел в свет долгожданный «The Mob Rules»: после некоторого смятения большинство фанатов пришло к мнению, что «Sabbath» пусть и не достигла в этот раз новых высот, но удачно продолжила тему (как в плане текстов, так и в музыке), начатую на предыдущей пластинке. Оформление диска - сонм безликих созданий, с хлыстами и в рясах, поддерживающих окровавленный пергамент, вызва­ло некоторые споры, как, впрочем, и любая экстраординарная обложка. На переднем плане видны пятна на полу: если рас­сматривать их с известной долей воображения, то можно угля­деть намек на слово «Оззи». Этот момент обсуждался активнее всего, причем официально его не подтверждали, но и не опро­вергали, так что эта история стала еще одной частью фоль­клора, возникшего вокруг группы за годы ее существования.

Открывающий трек «Turn Up The Night» - это, как и «Neon Knights», типичный образчик тяжелого рока, который в то вре­мя играли слишком многие, быстрый и отшлифованный. В нем есть и некоторые элементы хеви-метала, который группа играла до 1976-го, но они почти неразличимы за качествен­ным звуком и мощными, выразительными ударными в испол­нении Эписи. Айомми, как всегда, в форме, выводя одно соло за другим и уделяя особое внимание «квакушке». Не очень в тему только текст Дио: из строк «Вот грома раскат, и чары твои преградили мне путь. / Ни рифмы, ни смысла, ни времени года, но пусть» совершенно непонятно, о чем он все-таки поет.

Тема мистики, затронутая на альбоме «Heaven And Hell» была там весьма уместна, но, когда Дио решил вернуться к ней в песне «Voodoo», причем используя рифмы, достойные разве что шестиклассника («Ты был дурак, и это так»), кого-то из слушателей это наверняка оттолкнуло. В принципе эту по­средственную рок-композицию проще всего пропустить, при­ступив сразу к мощной «The Sign Of The Southern Cross». Эта песня - медленный и величественный эпос в духе раннего творчества «Sabbath»: за классическим интро, исполненным в акустике, следует монументальная часть, основанная на медленном риффе. Здесь у Ронни появляется возможность развернуться во всю мощь своих легких, да и Гизер от себя добавляет любопытную аранжировку, исполненную в нижнем регистре; соло Айомми снова выше всяческих похвал - ско­ростные и невероятно мелодичные. Если же говорить о ком­позиции в целом, то в течение почти восьми минут, которые она длится, каждый музыкант показывает высший класс игры. За «Sign…» следует инструментал «Е5150», интересный ба­совой партией Гизера, при исполнении которой он не чура­ется различных эффектов. Кроме того, для пущей мрачности на этом треке присутствует и вокал (правда, искусственно замедленный и практически без слов).

Как на большинстве других альбомов «Sabbath», заглав­ная композиция и здесь одна из лучших. «The Mob Rules» - скоростная, но от этого не теряющая в тяжести и мелодич­ности песня, припев и соло которой лишний раз доказывают, каких высот новый состав достиг и в сочинении, и в исполне нии музыки. «Все - финиш, капут,/ Конец - хороните нас всех прямо тут. / Сделай, как дурак сказал, - все, толпа здесь правит бал…» - поет Ронни, хотя не очень понятно, что же еще, кроме этого, он здесь поет. Эта композиция стала частью звуковой дорожки к канадскому анимационному фильму 1981 года «Heavy Metal», который отличается обилием на­силия и обнаженки, за что многие критики сочли его под­ростковым трэшем. Однако в наше время фильм стал культо­вым со всеми вытекающими последствиями, вроде сиквела 2000 года. Как рассказал мне Винни Эписи, «когда мы были в турне „Heaven And Hell", компания „Warner Brothers" об­ратилась к нам с предложением записать песню для фильма „Heavy Metal". Это было круто, к тому же у нас выдалась пара свободных дней в Англии, поэтому мы двинули в Аскот, в тот дом, которым владел Джон Леннон, и все вместе записали эту песню (мое участие никак не отмечено, но я там тоже был). У нас не было готового материала, поэтому процесс шел по принципу: „0, это клевый рифф, давай сыграем". Каждый до­бавил в эту песню что-то от себя. Затем мы собрали все идеи в кучу, записали „The Mob Rules" и отправили ее в „Warners". Им понравилось, а для нас это стало хорошим началом для записи нового альбома. Все прошло как по маслу».

Следующие две песни, «Country Girl» и «Slipping Away», не так интересны: первая - стандартный хард-роковый боевик про демоническую женщину («Она явилась из другой вселен­ной, /чтоб прихватить с собою пару душ./ Ее глаза горели нечестиво…»), а вторая - просто четыре минуты неориги­нальных, даже не цепляющих риффов, в которой достойны внимания только мастерские барабанные соло-интерлюдии в исполнении Эписи.

Вступление следующей песни - «Falling Off The Edge Of The World» - интересно скрипкой и чистой (без каких-либо эффектов) гитарой, украшенными хором и струнными. Очень гармонично звучит тенор Ронни, а вот клавиши здесь самую малость не в тему. Но, как сказал Айомми, «я считаю, что сила „Black Sabbath" - в постоянном развитии. Мы никогда не топтались на месте. Для того вступления я решил с помощью эффектов изобразить Лондонский симфонический хор… Да, так мы и делали: развивались, не боялись экспериментов. Результат всем понравился, никто не выразил недовольства. Остальные участники группы посчитали, что это отличная идея. Это я к тому, что решение принималось не моей соб­ственной волей, а всей группой. Я сказал ребятам: „Как вы насчет моей идеи?", а они ответили: „Конечно, мы за, давай попробуем"». Интро сменяется основной частью, полной тя­гучих, интригующих риффов, дающих возможность снова развернуться Дио, поющему: «Ах, если б сидел я за Круглым столом,/ Короне служил своим верным мечом,/Таинственный знак от врага охранял, / Во славу короны он вечно 6 сиял». Завершает пластинку композиция «Over And Over», чье уди­вительно гармоничное интро будет впоследствии много раз использовано другими группами, появившимися в те годы. Одной из них станет «Metallica» (которая в год выхода «The Mob Rules» как раз записывала демо). Ронни отпускает эмоции на волю, особенно это видно в строках «Жизнь - слов­но лист на ветру в чистом поле. / Как мне от этой избавиться боли?». В этот момент Айомми выдает, пожалуй, самое ско­ростное соло из всех, что он до этого записал.

Альбом вышел скорее на твердую четверку, чем на пять с плюсом, зато музыканты «Sabbath» явно почувствовали прилив сил - не в последнюю очередь из-за трудяги Эписи, который заряжал всех энергией. Естественно, за альбомом последовал тур, а группа между тем уже задумала выпустить в 1982 году живой альбом. В качестве вступления в новом турне теперь зазвучала «Е5150» вместо традиционной «Supertzar»: пока группа готовилась заиграть первую песню, эта композиция настраивала слушателей на нужный лад.

Хотя «The Mob Rules» вышел вскоре после пластинки Оззи «Diary Of A Madman» и не был настолько ошеломляющим, альбом занял 12-е место в британских мартах, а турне имело успех: в ноябре и декабре при полном аншлаге состоялись концерты в Канаде и Великобритании. Концерт в легендар­ном лондонском «Hammersmith Odeon», прошедший 30 де­кабря, стал триумфальным завершением 1981 года, а будущее команды, несмотря ни на что, представлялось безоблачным. Январь 1982-го застал группу в процессе завершения бри­танского тура и начала очередных гастролей по США, про­должившихся в феврале и марте (хотя несколько концертов были отменены из-за смерти отца Айомми).

Вот так «Sabbath» во всеоружии вернулась в строй. Карь­ера же единственного ее конкурента на рок-сцене - Оззи - должна была вскоре омрачиться трагедией.

19 марта 1982 года Оззи со своей группой был на пути из Ноксвилля, штат Теннесси, в Орландо, штат Флорида. Авто­бус, в котором ехали музыканты, нуждался в починке, поэто­му водитель Энди Эйкок решил сделать остановку во фло­ридском городке Леесбург, где у него имелся дом. На время ремонта Оззи остался спать в автобусе, а Эйкок пригласил клавишника Дона Эйри и менеджера Хейка Данкана прока­титься на небольшом самолете «Beechcraft Bonanza», хозяи­ном которого он являлся. Когда они вернулись, Эйри пред­ложил полетать Рэнди Роудсу, а заодно - и личному костю­меру Оззи Рэйчел Янгблад.

Эйкок, в крови которого позже обнаружили следы кокаи­на, попытался проскочить на бреющем полете над автобусом (были предположения, что таким образом он хотел припуг­нуть свою бывшую жену, которая находилась как раз рядом с машиной), но не рассчитал дистанцию и задел его крылом. Потеряв управление, самолет врезался прямо в соседнюю ферму, взорвавшись при ударе. Все, кто находился в само­лете, погибли мгновенно. Оззи был глубоко шокирован этой трагедией. Как он позже признался, «я верю в существование такой штуки, как удача. В то же время я верю в такую штуку, как судьба. Когда Рэнди Роудс разбился, я отчетливо понял, что если бы я не лег спать, то обязательно полетел бы с ним. Но я спал…» Позже Осборн добавил: «Я потерял очень близкого друга и просто чудесно­го человека… Он был первым, кто последовал за мной, и он указал мне цель, а не просто сидел рядом со мной и играл то, что я требовал. Я всегда буду его помнить… Жизнь, она проносится, как молния, понимаешь?»

Шэрон Арден знала, что Оззи нужно продолжать турне, или он просто опустит руки, поэтому через считанные дни был нанят бывший гитарист Иэна Гиллана Берни Торм. Берни вспоминает: «Перед тем как меня взяли, было еще несколько претендентов. Я провел в Лос-Анджелесе два дня постоянных прослушиваний вместе с еще четырьмя претендентами, а в результате все оказалось совсем не так, как я ожидал, и уж точно не так, как мне сказали британские менеджеры Оззи! Но если бы не печальное происшествие, послужившее при­чиной нашего сотрудничества, я бы смело сказал, что это был прекрасный опыт, а Оззи - замечательный человек».

Однако Торм по непонятным причинам провел с Оззи все­го семь выступлений. Кто-то считает, что для него слишком тяжелым оказался переход от клубных концертов к уровню стадионов. Как бы то ни было, он сообщил Оззи, что не в со­стоянии работать с ним дальше, поэтому вскоре в группу при­шел новый боец - Брэд Джиллис из группы «Night Ranger». Торм вспоминает: «В конце, когда я сообщил Оззи, что не хочу дальше с ним выступать, на саундчеках пробовались другие ребята, включая Брэда, а я отрабатывал сами выступления. В общем, желающих занять мое место было предостаточно».

Оззи, шокированный и опечаленный, в подавленном со­стоянии довел свое турне с Сарзо, Олдриджем и Джиллисом до конца, что в дальнейшем принесло свои горькие плоды. В это же время у «Sabbath» был в самом разгаре важней­ший тур в поддержку «The Mob Rules», в процессе которого группа с апреля по июнь еще раз пересекла США и Канаду. Ходили слухи, что летом в «Sabbath» был приглашен Дэвид Ковердейл - вокалист «Deep Purple» времен альбома «Mark III», у которого в то время был в самом разгаре успеш­ный концертный год с группой «Whitesnake». Сам он сказал мне, что это всего лишь слухи, добавив: «Никогда не мог пред­ставить себя исполняющим песни Оззи».

Во время турне «Sabbath» активно записывала материал для концертного альбома, а Айомми, Дио, Батлер и Эписи про­водили время за отбором пригодного материала. В свою оче­редь, Оззи, завершив собственный тур, готовил свой концертник. Казалось, что основной причиной выпуска этой пластинки было желание ни в чем не уступать «Sabbath»; бо­лее того, в живой альбом Оззи решил включить не собственные песни, а старый материал времен «Black Sabbath».

Отвечая на возникшие в этой связи вопросы журналистов, он задорно защищался, говоря: «Это не было попыткой по­тягаться с „Sabbath". Я просто сделал альбом, прекрасно осо­знавая, что они [Айомми со товарищи] планируют выпустить свой концертник».

Пока шел процесс подготовки обеих пластинок, Оззи вы­кроил время, чтобы записать партию бэк-вокала для соул-дэнс-проекта продюсера Дона Уоза «Was (Not Was)». Это и без того невероятное сотрудничество стало еще более не­правдоподобным, когда через несколько лет выяснилось, что помимо Оззи на этой композиции можно услышать тогда еще двадцатичетырехлетнюю певицу Мадонну. Об этой песне, «Shake Your Head (Lef s Go To Bed)», широкая публика узнала только в 1992 году, когда она вошла в сборник лучших вещей «WNW». (Мадонна, кстати, попросила, чтобы в этой версии ее голос не был использован, поэтому ее партию исполняет ак­триса Ким Бессинджер.) 0б этом необычном партнерстве Оззи позже рассказывал: «До этого я никогда не слышал о „Was (Not Was)". Дело было так: первоначальный вокалист (я даже не знаю, кто это был) не явился на запись. Мы с Доном тогда жили в одной гости­нице в Нью-Йорке, и я вызвался его выручить. Я пришел в студию, и мы сделали „Shake Your Head". Потом они захотели записать другую версию, поэтому я спел еще раз. Позднее я встретил Дона в Лос-Анджелесе, мы разговорились, и он ска­зал мне: „Слушай, ты никогда не догадаешься, кто была та девчонка, что подпевала тебе в первой версии: Мадонна! Оззи и Мадонна! Это будет хит!" Видимо, он связался с Мадонной и получил ее категорический отказ публиковать эту запись, потому что пришлось искать кого-то на замену. Вместо Мадон­ны спела Ким Бессинджер. Я никогда с ней не встречался. Но в Англии и Европе песня стала очень популярной, потому что всякая такая электронная фигня как раз вошла в моду. Я так и сказал Дону: „Да, Оззи и Мадонна - это отлично". Правда, Ким Бессинджер в результате спела не хуже».

Вернемся к лету 1982-го. В этот момент Оззи был на пике коммерческого успеха, но и масса его проблем стала крити­ческой: его пагубные привычки и психическая неустойчи­вость на фоне смерти Роудса мешали развитию его творче­ства. Вот что Осборн как-то сказал о наркотиках: «Чем лучше себя чувствуешь, тем все на самом деле хуже. Это как первая доза кокаина: занюхаешь дозу и чувствуешь, как тебе хорошо. Но все почему-то забывают, что после этого ощущения невероятного подъема приходится спускаться вниз, на землю. Так всегда бывает в жизни, и это причина, по которой люди и попадают в зависимость. У меня вот зависимость от вы­пивки… Но у меня есть менеджеры, способные заставить меня собраться. Я - парень, который самостоятельно даже таблетку принять не может, а одно время мне приходилось принимать по пятнадцать лекарств. И, черт побери, я чуть не довел все до плачевного конца. Мне нельзя пить, я моментально нажираюсь. Я чуть все не просрал. Всю жизнь! Я въе**вал по три месяца к ряду, а потом чувствовал себя просто отвра­тительно… Мой самый жуткий страх - заболеть чем-нибудь неизлечимым. А ведь в мире есть куча таких болезней! Я боль­ше не хочу так жить. Я выбрал отказ от этих привычек, а точнее - выбрал возможность самому за себя решать. Может, это звучит немного странно, но это именно так: я решил, что теперь буду решать сам за себя. Я, конечно, известный за­сранец и был бы только рад, если бы за меня думали окру­жающие, но я решил по-другому».

Подумав, Оззи прибавил: «Я уверен, что не доживу до глу­бокой старости. Это уж точно. Я не собираюсь становиться совершенством. Но что-то все же нужно менять. Какого чер­та?! Пусть уж лучше в гробу я буду выглядеть прилично, чем неприлично. Можешь представить, что мне шестьдесят пять или семьдесят и я пою что-нибудь типа: „Играл я как-то в водевиле, ты помнишь ли его, мой друг?" Это не в моем стиле, чувак! Гори оно все огнем! Я больше не стану, как раньше, класть на свою жизнь огромный х*й!»

Возможно, часть переживаний Осборна была спровоци­рована разводом с первой женой, Тельмой Мэйфейр. Чтобы получить возможность видеться с детьми, ему нужно было выполнить ряд жестких условий. Вот его собственные слова: «Я сейчас пытаюсь преодолеть стресс, вызванный моим раз­водом, но к бывшей жене у меня все еще сохранились теплые чувства. Понимаешь, при разводе всегда начинаются эти чер­товы игры в „кто кого перехитрит". Безумные игры, гребаное безумное безумие».

С другой стороны, Оззи, очевидно, был счастлив снова стать свободным: в конце концов, они с Шэрон Арден давно уже были вместе и планировали пожениться. Оззи рассказал кое-что о Тельме журналисту Дэвиду Гансу: «Я встретил ее в канун хеллоуина, в семьдесят первом, когда она свалилась со своей метлы. Теперь она подрабатывает на озере Лох-Несс: плавает там, когда у чудовища выходные. Она сумасшед­шая - этакая Миссис Чертова Психичка… Я когда-то меч­тал о женитьбе, домике в сельской местности и тихой старо­сти обычного пенсионера, но теперь я знаю, что никогда не выйду на пенсию. Моя бывшая жена как-то спросила меня, что я буду делать, когда мне стукнет пятьдесят семь, на что я ей ответил: „Слушай, шалава, мир еще не видел ни одной рок-звезды, которой было бы пятьдесят семь. Я буду первым!"».

Но времена обид прошли. В одном из более поздних ин­тервью (журналу «Launch») Оззи взглянул на ситуацию по-другому: «Раньше я был женат на другой женщине, но из-за моего пристрастия к наркотикам и алкоголю я все испортил, а больше всего навредил детям, которые теперь молча стра­дают. Они не понимают, почему папа больше не приходит. Развод всегда бъет в первую очередь по детям. Это одна из тех штук, которые меня удивляют в американцах: ты женишь­ся, я женюсь, затем мы ужинаем семьями, разводимся, я же­нюсь на твоей жене, а ты - на моей. Почему просто не по­меняться партнерами на одну ночь? Чтобы просто дружить со своей женой, нужно с ней непременно развестись! Там очень легкомысленно относятся к браку, понимаешь? „Ой, что-то мне скучно, а не жениться ли мне на этой неделе?" Когда я женился, я не осознавал того, что брачные узы - одно из самых жестких обязательств из всех, что приходится брать на себя в жизни. А когда во все это замешаны дети… первый удар автоматически приходится на них. Во время первого брака я испортил просто-таки все, что мог».

Вот так Шэрон Арден вышла на авансцену. В 1982-м ей было всего тридцать (Оззи - тридцать четыре), но она уже доказала свой профессионализм как менеджера, дважды удержав Осборна на краю пропасти: первый раз - в 1979-м, когда он после ухода из «Black Sabbath» на три месяца по­грузился в запой, а затем - еще раз, в марте 82-го, после смерти Роудса. Более того, Шэрон пережила болезненный разрыв с отцом, которого взбесило ее желание стать менед­жером певца.

Отец и дочь полностью перестали общаться на всех уровнях, кроме делового. Оззи и Шэрон пришлось вы­платить Дону полтора миллиона фунтов в качестве компенсации за тогдашний контракт музыканта (сразу вспоминают­ся слова Джима Симпсона: «С Донни дела обстоят так: если ты работаешь с ним и он тобой доволен, ты для него чуть ли не брат. Но есть одно отличие: родственников обычно не заставляют делать за себя всю грязную работу»).

Разлад Дона и Шэрон привел к настоящей трагедии: ко­гда она приехала навестить отца, его собаки набросились на нее. В 2001 году Шэрон рассказала изданию «The Guardian», что в тот момент была беременна и в результате этого на­падения потеряла ребенка. «Это было чудовищно», - при­зналась она.

При этом Шэрон была человеком железной воли. Сделав ставку на Оззи, она сотворила из него того, кто он есть. Как и Осборн, она любила выпить и как-то даже была арестова­на в Лос-Анджелесе за вождение в нетрезвом виде. Когда ее друг, Бритт Экланд, освободил ее из-под стражи и рас­сказал ей о случившемся, выяснилось, что Шэрон не помнит ничего из событий предыдущего дня. Вскоре после этого случая она завязала с выпивкой и стала активно бороться с этим пороком мужа: пресса с увлечением следила за их ссо­рами по поводу спиртного. По словам Шэрон, «о наших сра­жениях слагали легенды. Мы бились как черти, вышибая друг из друга все дерьмо. На концерте, прямо во время соло, Оззи мог убежать за сцену и там со мной подраться, а потом как ни в чем не бывало возвращался, чтобы допеть песню! Мы с ним скатились на самое дно, и я поняла, что если мы оба не остановимся, то рано или поздно превратимся в пару старых алкашей, живущих в каком-нибудь клоповнике. Поэтому я и бросила пить». Стратегия невозмутимого движения к успеху всегда не­однозначно воспринималась музыкальной индустрией, и за свой стиль управления Шэрон не раз подвергалась критике. Она рассказывает: «Люди открыто говорили мне: „Вы с Оззи долго вместе не продержитесь". Они ждали, что его женой будет длинноногая блондинка с большими сиськами, а по­лучилась я - низкорослая, жирная, волосатая полуеврейка. Мне пришлось серьезно сражаться против [этого стереотипа]… Если бы я родилась мужчиной, то выглядела бы [в их глазах] как замечательный хладнокровный делец. Но я женщина, поэтому мужчины говорят: „Да она шлюха, шалава, прости­тутка".

Я боюсь, ни на что другое вы, мужчины, не способны. К тому же я работаю со своим мужем, а любая женщина будет защищать свою семью».

Что касается Оззи, казалось, он уже готов остепениться (по крайней мере, стать поспокойнее, чем в годы бурной юно­сти). В конце концов, он уже вдосталь поразвлекся с бес­численными поклонницами, окружающими любую достаточ­но известную группу, а уж тем более - таких гигантов, как «Sabbath». Однажды Оззи все это описал, не брезгуя подроб­ностями: «Во-первых, когда я впервые приехал в Штаты, я трахал все, что шевелится. Черт побери, я делал это чаще, чем ругался. Но потом задумался: зачем я каждый раз говорил телкам: „Я люблю тебя", если на самом деле ничего подоб­ного не чувствовал? Все, что меня интересовало, - как бы затащить бабу в кровать и вы**ать во все щели.

Помню, од­нажды мы выступали в Вирджиния-Бич. Стук в дверь. Я толь­ко что поговорил с бывшей женой - положил трубку, и слы­шу стук. Входит прелестная цыпочка, у меня сразу мысль в голове: „Опа, сейчас развлечемся!" Она ложится на кровать, и я деру ее прямо в задницу. Она уходит. И снова в дверь: тук-тук-тук. Я решаю, что она что-то забыла и вернулась… а там совершенно другая девчонка, красивая, как долбаный ангел! Клянусь, она была прекрасна, как ангел. Я трахаю и эту. Она уходит. Тук-тук-тук, и я уже просто не верю своим глазам: заходят сразу три или пять девиц - и я, конечно, отымел их всех. Откуда они взялись? Как сюда попали? Потом я гулял по отелю и думал: „Вот фигня".

Когда тебе двадцать пять, - подвел итог Осборн, - при­езжаешь из Астона в Штаты и видишь всех этих шлюшек, ко­торые только и мечтают, чтобы ты им вдул, и это действует как красная тряпка на быка. Словно с цепи срываешься - я трахался, участвовал в разных извращениях… В моей сек­суальной жизни было буквально все. Совершенно безумное время было».

Безумец или нет, но 4 июля 1982 года Оззи женился на Шэрон, обвенчавшись с ней прямо на гавайском пляже. Живой альбом музыканта «Speak Of The Devil», состоявший из песен «Sabbath», был уже готов к выпуску, завершив тем самым историю сотрудничества Оззи с Доном Арденом (и как с менеджером, и как с владельцем лейбла «Jet»), и все шло как по маслу.

Едва ли то же самое можно было сказать про «Black Sabbath». Завершив в августе свои гастроли по США и Канаде (интересно, что на разогреве у группы тогда выступал один из первых трэш-коллективов - канадский «Exciter»), группа вернулась в студию, чтобы закончить сведение собственной концертной пластинки - «Live Evil» (не путать с «Live-Evil», пластинкой отличного джазового трубача Майлса Дэвиса, вышедшей в 1970-м).

Отношения между Дио и тандемом Айомми-Батлер за последние месяцы порядком охладели: вокалист хотел по­лучить больше возможностей влиять на дела группы, тогда как остальных все устраивало. Как мне сообщил Гизер, «мы поняли, что он хочет стать главным в группе, и нам это не понравилось». Винни Эписи стал основным свидетелем размолвки: «Я думаю, что все шло нормально до выхода живого альбома. В смысле, я прекрасно со всеми уживался. Я очень люблю Тони, у нас с ним похожее чувство юмора. Да и Гизер был крут. Но когда мы решили записать концертник, возникла одна про­блема, а именно - отношения Ронни с Тони и с Гизером стали ухудшаться. Причем размолвка грозила перерасти в противо­стояние англичан и американцев. Но я честно пытался не допустить этого отчуждения. Например, нам всегда подавали два лимузина, и я, вместо того чтобы, как обычно, ехать с Ронни, стал садиться в машину к Гизеру! У меня ни с кем не было конфликтов, я отлично проводил время, а у Тони и Гизера были проблемы только с Ронни. Слишком много „я", понимаешь?»

Как вспоминает ударник, напряжение периодически вы­ливалось в словесные перепалки: «Пару раз за сценой Тони и Ронни докричались друг на друга до драки. Вели себя буд­то горячие итальянские парни! Уж не знаю, о чем шел спор, я только присвистнул и отошел подальше, чтобы меня не за­дело. В общем, по ходу гастролей чувствовалось, как обстановка между ними накаляется - Тони и Гизер садились в одну машину, а Ронни - в другую. Ну, а я продолжал все время садиться в разные, чтобы не участвовать в конфликте».

Хуже того, говорят, что Дио завел привычку ходить в сту­дию самостоятельно и работать над пластинкой, не ставя дру­гих в известность. Вот что рассказал Айомми журналисту из «Classic Rock Revisited»: «Мы занимались сведением альбома. Через какое-то время наш звукоинженер начал выглядеть все хуже и хуже. Он постоянно был пьян. Я решил выяснить, что происходит, и спросил его, все ли у него в порядке. Он отве­тил, что он так больше не может и что ему нужно с кем-то поделиться. Он объяснил: „Когда вы, парни, уходите домой, сделав свой микс, приходит Ронни и делает свой. Я уже не знаю, как мне поступить". Вот в чем причина раскола. Мы решили запретить Ронни появляться в студии. Все и так зашло слишком далеко». Однако Эписи опровергает утверждение Айомми: «Все было не так, я там был и знаю. А произошло вот что: во время сведения концертного альбома ребята бронировали студию с двух часов дня. Но они не появлялись там до четырех-пяти часов, а платить за аренду приходилось немало. Мы с Ронни приходили к двум: если мне говорят - „в два", значит, ровно в два я на месте. Ну и что нам там было делать, сидеть в ожи­дании по три-четыре часа? Поэтому мы стали потихоньку за­писываться, а когда явились остальные, начались проблемы. Мы сказали, что слегка поработали над ударными, а Тони с Гизером это не понравилось.

Они просто не умеют общаться: когда есть какие-то про­блемы, это всегда вызывает противостояние. Тони не любит споров, он просто приглашает кого-нибудь другого и делает все по-своему. К Тони бесполезно подходить, пока не воз­никает действительно острая необходимость сесть и погово­рить. Он разговаривал со мной лишь изредка. Знаешь, у меня не было с ними никаких проблем - мне эти ребята действи­тельно нравились. Проблемы у них были с Ронни. Я в группе вообще не имел права голоса, а просто приходил, когда меня звали. Но Ронни хотел записать уже хоть что-нибудь, поэтому он спокойно начал делать то, что было нужно. А они это вос­приняли так, будто он втихомолку прокрадывался в студию и делал что-то у них за спиной, хотя сами они могли серьезно опоздать или уходили пораньше… Что ж,там оставался Ронни, а Ронни - трудоголик. Да, я был вообще не при делах. Ко­нечно, я не говорил ничего типа „не буду ничего делать, пока Тони с Гизером не войдут в студию", я был всего лишь под­ростком и пытался им втолковать: „Эй, парни, да все в порядке, прекратите ссориться!"».

Проблемы в отношениях быстро переросли в открытую ссору, которая и привела к закономерному финалу. Эписи: «В конечном счете они обвинили нас в том, что мы прихо­дили в студию и сводили альбом за их спинами. Это было несколько несправедливо, потому что я вообще ничего там не решал. Максимум - я мог подойти к Бирчу и сказать, что ударные нужно сделать чуть ниже вот здесь и вот тут. Но я никогда не обсуждал гитары и все остальное. Поэтому, когда Ронни говорил: „Давай сегодня приедем к пяти", я соглашал­ся, потому что мы все равно жили в одном районе.

Но затем Ронни предложил: „Я ухожу из группы, чтобы основать собственный проект, - не хочешь со мной?", и я согласился. Я решил, что с Ронни мне все-таки чуть проще общаться, чем с Тони и Гизером, к тому же мне показалось, что после всей этой популярности, свалившейся на меня в „Sabbath", было бы круто попробовать свои силы в новой группе».

Дио и Эписи покинули «Sabbath» в октябре 1982-го: вдво­ем они создали очень успешную группу «Dio», в которой пе­вец наконец-то смог свободно делать все что хотел.

А для «Black Sabbath» подошел к концу еще один весьма беспокойный период ее беспокойной истории. Группу поки­нули два вокалиста и два барабанщика; басист ушел и вер­нулся. К концу 1982-го в «Sabbath» оставались только Айомми и Батлер.

Двадцать седьмого ноября 1982 года, как раз когда музыкан­ты «Sabbath» искали выход из сложившегося положения, Оззи выпустил свою неоднозначную пластинку каверов. Гитаристом на «Speak Of The Devil» выступил Брэд Джиллис, прекрасно справившийся с риффами Айомми вместо покойного Рэнди Роудса. Альбом был записан в нью-йоркской студии «Ritz» 26 и 27 сентября, вскоре после чего на смену Джиллису при­шел Джейк И. Ли (настоящее имя - Джейки Лу Уильяме), еще один супертехничный музыкант, развивавшийся под влия­нием классики.

Сложно сказать, как тогда (да и сейчас) был воспринят «Speak Of The Devil». Оригинальные версии композиций с этой пластинки («Symptom Of The Universe», «Snowblind», «Black Sabbath», «Fairies Wear Boots», «War Pigs», «The Wizard», «N.I.В.», «Sweet Leaf», «Never Say Die», «Sabbath Bloody Sabbath», «Iron Man/Children Of The Grave» и «Paranoid») были хороши и яростными риффами Айомми, и тяжелой ритм-секцией Уорда/Батлера, и вокалом Оззи. В новой своей инкарнации вокал, который кажется усиленным и более объ­емным, занимает главенствующее положение, в то время как другие инструменты (кроме блестящей гитары Джиллиса) за­двинуты на задний план. В результате (возможно - из-за нежелания фанатов поддерживать стремление Оззи пожи­виться старыми общими заслугами) пластинка достигла все­го лишь 21-й позиции в британских чартах, а покинула их через жалких шесть недель. «Я не считаю, что Оззи поступа­ет по справедливости, используя эти песни», - сказал Гизер Батлер журналу «Circus». Как бы то ни было, альбом внес свой вклад в культуру рок-н-ролла уже благодаря обложке, на которой Оззи изо­бражен с волчьими клыками и чем-то вроде кусков сырого мяса во рту. Он будто рычит на зрителя из-за окна, рама ко­торого покрыта надписями в руническом стиле. По поводу значения рун разгорелась большая дискуссия, продолжав­шаяся до тех пор, пока не выяснилось, что значат они при­мерно следующее: «Здорово! Компания „Демоническая связь" в сотрудничестве с „Могильными художествами" с гордостью представляет рок-маньяка, справляющего нужду в сортире Эль-Сатано», - большая насмешка над теми, кто воспринял эти дьявольские образы чересчур серьезно.

Двадцать второго января 2003 года «Black Sabbath» вы­пустила собственный живой альбом, наконец-то после ухода Дио и Эписи, доведенный Айомми до совершенства. В отличие от «Speak Of The Devil», эта пластинка была сделана весьма профессионально. Между песнями шли разговорные вставки, в которых Ронни Джеймс Дио весьма самоуверенно (по мне­нию некоторых, даже надменно) раскрывает любопытные моменты, связанные с живыми выступлениями группы в тот период. Там есть даже кусочек концерта, в котором Дио ко­мандует публике кричать: «Heaven and hell!», а затем само­довольно ухмыляется: «Вот так, отлично!»

На этой пластинке группа представляет ряд стандартных песен эпохи Оззи и Дио (интро «Е5150», затем «Neon Knights», «N.I.B.», «Children Of the Sea», «Voodoo», «Black Sabbath», «War Pigs», «Iron Man», «The Mob Rules», «Heaven And Hell», «The Sign Of The Southern Cross», «Paranoid», «Children Of The Grave» и прекрасный инструментал «Fluff»). Остается только удив­ляться, почему этот альбом не был отложен в связи с выходом альбома Оззи. По крайней, мере, его можно было бы пере­нести на тот момент, когда фанаты снова будут готовы купить сборник, состоящий почти из тех же самых песен. Однако это не помешало успеху альбома. Осознав, что пла­стинка пошла очень хорошо - она стала одиннадцатой по продажам и оставалась в чартах тринадцать недель, - Айомми и Батлер задумались о будущем. Чтобы продолжить существо­вание, группе нужны были ударник и вокалист, - и список кандидатов начал заполняться подходящими музыкантами.

Однажды вечером, в самом начале 1983-го, Тони и Гизер встретились в пабе со своим старым другом. После ночи безостановочного пьянства по крайней мере одна их про­блема была решена…

Иэн Гиллан - весьма разумный джентльмен. Он толково отвечает на вопросы и знает себе цену.

К примеру, будучи участником одной из своих прежних групп, «Deep Purple» (которая существует до сих пор), он на­писал целый ряд сногсшибательных хитов, совершенно не представляя, насколько важными они станут для своего вре­мени: «Я не помню, как придумал песню „Speed King", - раз­мышляет он, - и не знаю, как ее мелодию начал играть Иэн Пейс или Ричи Блэкмор. Это просто накапливается. Я вижу, как многие молодые звезды приходят на ток-шоу и утвержда­ют, что у них не было периода становления и что на них никто не повлиял. Но я знаю, что у нас эти годы были и что мы ис­пытывали самые разные влияния. То, что вы знаете как „Deep Purple", явилось мешаниной из всего, что мы когда-либо слы­шали: например, я думаю, что Иэн - это воплощенный Бадди Рич.

Все это смешивалось: Джон Лорд находился под влия­нием классики и Джимми Смита, другие участники привноси­ли свои вкусы в общее звучание. Если бы кого-то из нас не было, звук бы получился совсем другим. Я сам был под впе­чатлением от Элвиса Пресли, Литтл Ричарда, Чака Берри, Фэтса Домино, Эллы Фицджералд, Джерри Ли Льюиса. Рок-музыка была для меня выражением позиции». К тому же Гиллан на удивление откровенен в том, что ка­сается препятствий, стоящих перед рок-группой: «У всех нас есть слабые стороны. Вот, скажем, самоуверенность - впо­следствии она может превратиться в надменность, но в юно­сти она вполне естественна и помогает преодолеть множе­ство препятствий, стоящих на пути музыканта».

В данном случае самоуверенность помогла Гиллану принять предложение стать вокалистом «Black Sabbath», когда в тот судьбоносный вечер они с Тони и Гизером перебрали спирт­ного в пабе. Как Гиллан рассказал в интервью журналу «Recen­sion», в первую очередь ему нужно разобраться с текущими обязательствами: «Сначала я даже думать не хотел об этом. Мне никогда особо не нравился имидж группы в целом, к тому же я знал музыкантов „Sabbath" не только с хорошей сторо­ны. Мой менеджер подумал, что мне все-таки стоит обсудить с ними детали, поэтому мы встретились в пабе, и я был при­ятно удивлен тем, что они на самом деле славные парни. У нас оказалось похожее чувство юмора и совпадали многие взгля­ды на вещи. Под конец Гизер свалился под стол, а я почувство­вал, что эта идея начинает мне нравиться».

Когда все узнали о том, что Гиллан, только что пережив­ший распад собственной, одноименной группы, будет работать с «Black Sabbath» - все равно как если бы Мик Джаггер ре­шил присоединиться к «Beatles», - заинтригованы были по­клонники обеих групп, и «Sabbath», и «Deep Purple». Кто-то пришел в ужас, хотя имелся и повод для оптимизма: это был не первый пример совместной работы людей, имеющих от­ношение к «Purple» и «Sabbath»: вспомним Ронни Дио (дол­го певшего в «Rainbow», проекте участника «Purple» Ричи Блэкмора), а также продюсера Мартина Бирча. Оба раза со­трудничество было чрезвычайно плодотворным.

Однако Гиллан собирался лишь работать с «Sabbath», а не вступить в группу: между этими формулировками существует пусть и неуловимая, но принципиальная разница. Как сказал мне Гизер, «когда наше сотрудничество с Ронни завершилось, я сказал Тони, что смешно и дальше называться „Sabbath", и он со мной согласился. По-моему, тогда наши менеджеры предложили пригласить Иэна и назвать новый альбом пла­стинкой Гиллана/Айомми/Батлера/Уорда, а не пластинкой „Black Sabbath", что совпало с нашими и Иэна желаниями. Мы решили, что это будет интересно как разовый проект».

Однако Гиллан, являясь вокалистом наиболее уважаемого на сегодняшний день состава «Deep Purple» (времен «Mark II») и нескольких других составов в семидесятые, восьмидесятые, девяностые и далее, был насквозь пропитан духом «Purple». Сложно было представить, что он сделает шаг назад от яркого, выразительного рока в болото хеви-метала, где обитала «Sabbath» (несмотря даже на стремление к более чистому звучанию, которое группа демонстрировала последние годы). Иэн отметил это в интервью изданию «Recension»: «Я пишу в своем стиле, и у меня не было ни малейшего же­лания петь всякую чепуху просто потому, что ее уже кто-то написал до меня. Стихи строятся на повседневных наблюде­ниях; скажем, в „Gillan" многие вещи были по своей природе достаточно мрачными и серьезными… Если говорить совсем откровенно, то сегодня в США можно добиться успеха только в том случае, если твои песни подходят под формат радио­станций. Песня должна быть потенциальным хитом, пригод­ным для радио. Нельзя писать слишком энергичные песни, их не возьмут, потому что могут посчитать агрессивными. Пару дней назад, в Сан-Франциско, я видел парней из „Journey". На них было приятно посмотреть, а специальные маленькие компьютеры [позволяли] им не совершить ни единой ошибки. Публика была довольна, но группа, похоже, потеряла тот са­мый эффект, который заставляет бежать мурашки по коже, свою первобытную энергетику. Именно в ней, как мне кажет­ся, вся мощь музыки. А для американцев главное - шоу».

Иэн заверил, что ни распад «Gillan» из-за его проблем с голосом, ни возможное воссоединение «Deep Purple» («Джон Лорд и Иэн Пейс были готовы восстановить группу, но кто-то их переубедил, так что все пошло прахом») не помешают его сотрудничеству с «Sabbath». В основном потому, что объ­ем работы в этом проекте был существенно меньше того, к которому он привык: «Со своей группой я делал по двести шоу в год в течение шести лет, поэтому „Black Sabbath" для меня - как каникулы. Там есть система, которая гарантиру­ет регулярные выходные».

До начала серьезных репетиций музыкантам предстояло решить еще одну небольшую задачу - найти ударника. Эту проблему помог преодолеть приход - или возвращение - Билла Уорда, который к концу 1982 года смог подолгу воз­держиваться от алкоголя и наркотиков и был готов попро­бовать свои силы на новом альбоме «Sabbath».

«До начала восемьдесят третьего, - сообщил Билл изда­нию «Sabbathlive», - мои проблемы с наркотиками и выпив­кой становились все сильнее, мне было все хуже и хуже, пока я не обратился за помощью к врачам. Для меня это был един­ственный способ завязать. В это время ребята [Тони и Гизер] узнали, что я пытаюсь вести трезвый образ жизни, и очень обрадовались. Они меня очень поддержали.

Я был приглашен в студию, чтобы посмотреть, смогу ли я поработать над пластинкой. Это был именно альбом „Вогп Again" восемьдесят третьего, с Иэном Гилланом. Я записал его на трезвую голову. В восьмидесятом, когда мы делали „Heaven And Hell", я был не в себе, совершенно загружен, так что поч­ти не запомнил процесс записи. Остались только обрывки впечатлений».

Вновь обретенную им ясность ума Уорд объяснил так: «Я был сосредоточен на том, чтобы [сделать] действительно интересную работу… но в то же время я чувствовал страх и беззащитность. Я боялся снова уйти в запой и все испортить, да и вообще для меня год создания „Born Again" выдался по-настоящему сложным. Зато я наслаждался работой с Тони, Гизером и Иэном. Это было супер - просто заниматься музы­кой, играть и записываться. Тогда я думал, что все идет от­лично. У меня не осталось ни одного плохого воспоминания о записи „Born Again".

Все [неприятные] вещи касались только меня и не имели отношения к группе или альбому. Для меня это был непростой период, потому что я только-только начал восстанавливаться. Я всегда старался хорошо делать свою работу, и считаю, что правильно сделал, уйдя из группы во время турне „Heaven And Hell". Но я этого очень стыжусь, ведь своим уходом я расстро­ил стольких людей. Поэтому при создании „Born Again" я и не хотел снова сорваться и напортачить».

На самом деле воздержание Уорда на момент записи так метко названной пластинки «Born Again» («Заново рожден­ный») было не первой попыткой музыканта взять верх над пагубными пристрастиями. Как он сам мне сказал, «во время записи того альбома я уже десятый или двенадцатый раз пы­тался завязать, а к моменту завершения пластинки у меня это наконец получилось». Конечно, барабанщика можно только поздравить с победой над своими невзгодами, но, к сожале­нию, путь Уорда к трезвости был гораздо более сложным, чем он мог бы быть.

«Для меня этот альбом стал самым сложным из всех, над которыми я работал, - признался Билл Уорд журналисту Джебу Райту. - Когда мы его закончили, мне захотелось себя вознаградить. К тому же меня мучила боязнь грядущих гастро­лей, о чем я никому не рассказывал. Из-за этого страха и же­лания себя поощрить за хорошо сделанную работу я начал пить. Меня снова позвали в „Sabbath" в восемьдесят четвер­том, но я уже понял, что у меня просто не получится. Не по­лучилось с Ронни Дио, не вышло и с Иэном Гилланом, даже учитывая мои прекрасные отношения с ними обоими. Причина была в чем-то другом. В восемьдесят третьем, когда я уходил, мне было очень стыдно». Вскоре после окончания записи Уорд - который, кстати, прекрасно поработал над ударными - запил и понял, что не сможет принять участие в турне. Но, как он пояснил, причин этому было как минимум две: он пил, чтобы побороть боязнь гастролей, а также из-за своего убеждения, что «Sabbath» без Оззи - не «Sabbath» (момент, который фанаты не уставали обсуждать с 1979-го).

Возможно, барабанщику показалось, что проще будет убедить Батлера и Айомми в том, что он фи­зически неспособен выступать, чем объяснить, в чем настоя­щая причина, - а на трезвую голову ему бы это не удалось.

Четыре месяца Уорд не расставался с бутылкой. Как он сказал мне, алкоголизм можно сравнить со смертельной бо­лезнью: «Это физическое заболевание. Это убийца, даже и думать нечего. Есть зависимость - но это болезнь разума, слабость духа; а есть болезнь тела, которая ее сопровожда­ет. Тогда уже и думать нечего, чтобы сказать себе: „Да пошло оно все, я изменю свою жизнь и начну все сначала, расправ­лю плечи и поборю эту штуку под названием «алкоголизм»". Каждый раз, когда пытаешься с ней бороться, она побеждает. Это очень серьезная и абсолютно беспощадная болезнь».

Хуже того, Билл вдобавок впал в депрессию: «Тогда я ни­чего про депрессии не знал. Не понимал, что мне было ужас­но жаль себя, такого несчастного и одинокого. У меня точно была психическая депрессия, а то и клиническая - в то вре­мя ее нельзя было выявить медицинским путем. Я уже пы­тался стать трезвенником, и у меня не получилось; с другой стороны, я не мог дальше продолжать пить, поэтому просто не представлял себе выхода из этой ситуации».

Находясь в девятом кругу своего личного ада, Уорд нашел решение: самоубийство. Он взял пистолет и приставил его к виску… но не смог заставить себя закончить дело. «Я не смог нажать на курок, - признался он. - Я пытался свести счеты с жизнью три раза. И не нашел в себе мужества на­жать на курок, поэтому у меня не осталось выбора. Мне пришлось стать трезвенником. Но я не хотел этого, я хотел смер­ти. И слава богу, что я не смог осуществить свое желание. Просто не смог. Я выбрал трезвость - и путь к ней не был легким, вот уж нет».

В начале 1984-го Уорд, полный решимости вернуться к нормальной жизни, лег в реабилитационный центр.

В то же время музыканты «Sabbath» договорились с удар­ником Бевом Биваном из «Electric Light Orchestra», чтобы он поучаствовал с ними в турне «Born Again». Старый приятель Тони и Гизера еще со времен их жизни в Астоне, Биван был счастлив им помочь, и группа снова пришла в боеготовность.

Двадцать четвертого сентября 1983 года был выпущен альбом «Born Again», мгновенно ставший в Британии номе­ром четыре, - этот впечатляющий старт во многом был свя­зан с присутствием на пластинке Гиллана, чья популярность в то время была весьма велика. Немного удивляло, что альбом в итоге вышел под именем «Sabbath», хотя группа к этому совсем не стремилась. Гизер объяснил мне: «„Born Again" не должен был стать альбомом группы „Black Sabbath". Это ре­шение в обход нас приняла компания [„Vertigo"], тем самым опять нас подставив… Мы записали пленки и отдали компа­нии, после чего нам сказали, что оплачен был альбом „Sabbath", значит, и написано на пластинке будет именно это. Мы не могли ничего поделать. На альбоме есть несколько хороших песен, но качество записи ужасное. Мы все еще пытались сводить альбомы самостоятельно, вместо того чтобы нанять профессионала».

У Батлера есть мнение: «Born Again» страдает от стран­ного однобокого сведения, которое никак не освещает силь­ные стороны композиций. Гитары недостаточно тяжелые, бас, наоборот, слишком выделен, а вокал не производит должно­го впечатления. В ответ на утверждение одного из журналистов, что Гиллан якобы обвинил Гизера в неудачном све­дении, Батлер сообщил следующее: «Это полнейшая чушь. Я единственный, кто говорил, что звук отстойный. Гиллан взял выходные, так что его там даже не было. Он пришел, записал свой вокал и сразу ушел в отпуск на полгода, так что он про­сто не знает, о чем говорит. Он утверждал, что с басами пере­бор и что они звучат тяжеловато. В конце я уже просто устал всем повторять, что альбом звучит неправильно. Когда вы­яснилось, что я прав, Гиллан вернулся и спросил: „Что же вы тут за фигню сотворили?" Многие обвиняют меня только на основании того, что в самом конце меня там уже не было».

Кроме нелепой записи, фанатам не понравилось оформ­ление пластинки, крайне злобное изображение новорож­денного младенца с клыками, рогами и когтями. По странно­му совпадению, это изображение в точности копировало обложку сингла «New Life», выпущенного в июне 1981-го синти-поп квартетом «Depeche Mode», хотя и с другой штри­ховкой и подборкой цветов. Как позже писал Гиллан, «оформ­ление обложки представляло собой потрясающе безвкусное изображение ярко-красного младенца с длинными желтыми когтями и двумя рогами». Кстати, он, как и многие другие, не нашел схожести с обложкой «New Life».

В конечном счете «Born Again» был очень похож на обыч­ный альбом «Black Sabbath». Но как насчет музыки?

Забавно, но открывающий трек, «Trashed», со всей его взрывной энергией оказался очень похож на классический номер «Purple» «Speed King». Гиллан в своей особой манере поет о текиле, виски, хм, пятнах мазута и прочей чепухе («По трассе я летел, ну где-то ао - сто двадцать. / А тот мужик мне показал сигнал „стоять-бояться". / Светили ярко фонари, я чувствовал - живу. / Вот так мой мозг взорвался - прямо наяву»). Ураганом промчавшись мимо слушателя, «Trashed» сменяется композицией «Stonehenge», двухминутным клавиш­ным инструменталом, очень атмосферным, хоть и похожим на звуковую дорожку к фильму ужасов. О следующей песне, «Disturbing The Priest», Гизер позднее рассказал журналисту из «Metal Sludge»: «Мы записывались в студии Ричарда Брэнсона, а соседним зданием был мона­стырь. Мы так громко играли, что священники начали жало­ваться, потому мы и назвали эту песню „Disturbing The Priest" („Раздражая священника")». В этой прекрасной песне осо­бенно впечатляет ошеломляющий вокал Гиллана - он виз­жит и квохчет, выплевывая неясные, мрачные строки («Видит священник во мраке и тьме дьявола властную спесь. / Жизни лишили его силы зла, но при нем его вера и честь»). Время от времени, чтобы внести разнообразие в поток завываний, Гиллан разбавляет его жутковатыми речитативами. Гизер здесь тоже на высоте, создавая своей партией элемент четкости в буйстве неопределенных образов.

«The Dark» - это сорок пять секунд электронно-клавиш­ных покашливаний, инструментал для одноразового прослу­шивания, ведущий зато к потрясающей, многогранной семи­минутной феерии «Zero The Него». Наполненная множеством великолепных риффов, поддерживаемых на редкость умест­ными клавишами, эта песня является истинным шедевром альбома. Вокал Гиллана слишком явно выделен при сведении, поэтому его голос звучит неуместно по отношению к основной массе риффов. При этом слова весьма убедительны, особенно строки «Твой взгляд в телевизор всегда устремлен,/ Но пульт у других - ты навеки пленен», что добавляет песне баллов. Бас Гизера звучит по-роковому жестко (даже жестче, чем обычно), а Уорд, несмотря на все свои жизненные проблемы, играет безупречно. Соло Айомми бесконечны в своей протя­женности и изобретательности.

«Digital Bitch» не очень вписывается в концепцию альбо­ма - ее предостережение от компьютеров и людей, дела­ющих на них деньги, выглядит здесь слишком старомодно. В принципе вокал звучит неплохо («Что захочет, то и купит, не себе - так хоть подруге,/ И богаче нету сучки, черт возьми, во всей округе. / Ее папаша-жирдяй был просто денежным мешком,/ Он на компьютерах одних разжился всем своим баблом»), но бодрый мажорный хор выглядит здесь неумест­но, а риффы слишком банальны, чтобы зацепить слушателя.

Шестиминугная «Born Again» очень достойна: гитара и бас, усиленные студийными эффектами, звучат завораживающе. Что касается лирики, то здесь Гиллан забирается на террито­рию Дио с его драконами и магами, выводя серьезные строки («Я меч свой и гнев прямо в сердце направлю богам. / Им кажется, будто сейчас мы все те же, как прежде»), которые в то время выглядели глубокими. Музыкально эта медленная, эпичная композиция поддерживает нужный эмоциональный настрой, а длинная концовка с эффектным соло Айомми пре­красно ее завершает.

«Возьми меня к реке, детка, выпьешь глоток? / Когда к тебе спущусь, подкинешь мне пару строк?» - начинает Гиллан «Hot Line», неплохую, хоть и банальную рок-песенку с сочным риффом и немного назойливыми клавишными аранжиров­ками. Обычные крики вокалиста воспринимаются тут слег­ка неуместно, однако другие, удачные моменты сглаживают это впечатление.

Завершает альбом «Keep It Warm», история мужчины, на­ходящегося в плену обязательств перед женщиной: «Ты слы­шала о том, что говорят в округе? / Болтают, я одрях, совсем остепенился. / Да это все вранье, конечно, все не так. / Тебя люблю я, детка, но и жечь не разучился», - поет Гиллан. Айомми лихо и непринужденно закручивает свои соло, Гизер виртуозно играет со сменой темпа, и песня замедляется, до­стигая финальных аккордов.

Несмотря на все свои изъяны, в основном связанные со звуком и текстами, «Born Again» стал чрезвычайно популяр­ным. У многих поклонников «Sabbath», тем не менее, сложи­лось ощущение, что Гиллан не проникся духом группы и был на альбоме лишь гостем. Самому же Иэну, судя по его словам, все очень понравилось: «Было весело. Типичный одноразо­вый проект. Все произошло самым странным образом - мы напились, и вот я уже в группе, даже не узнав ее толком, - тем не менее я должен сказать, что всем доволен и ни о чем не сожалею. Мы записали целый альбом, да еще плюс репе­тиции, а мне, как обычно, пришлось сочинить много текстов. При этом я почти не видел остальных, они были настоящими совами, а я все-таки предпочитаю работать днем. Когда они возвращались из походов по бирмингемским клубам, я уже вставал и готовил завтрак».

Я спросил Иэна, в чем, по его мнению, секрет популярности этой пластинки. «С современной техникой каждый может со­здавать отличные хард-роковые композиции, но здесь дело не в аккордах, а в том, как ты их играешь. Все дело в исполни­теле, и это очень важно. Если говорить о том, откуда что берет­ся, и, если можно провести параллели между Сиэтлом [видимо, речь идет о грандже] и Бирмингемом, станет ясно, что у истоков стоит Тони Айомми. Я не помню никого, кто в то время играл на его уровне. Нет, он не лучше Ричи [Блэкмора]: как можно быть лучше? А то иногда похоже чуть ли не на рок-олимпиаду: кто сыграет быстрее или споет громче. Я говорил об этой не­лепой ситуации в своей книге. Нет, каждый из этих двоих равен сам себе. И ни один не лучше другого».

Благодаря Дону Ардену последовавшее за альбомом тур­не стало легендой: он придумал экстравагантные сценические образы, соответствовавшие песням (любопытно, что годом позже вышел фильм «Spinal Тар» - «Спинномозговая пунк­ция», в котором весь этот пафос был высмеян в довольно жесткой форме). Гизер потом рассказывал журналисту Джебу Райту: «Ко мне эта идея не имеет никакого отношения! Я был единственным, кто сказал, что это банально. Нашим мене­джером тогда был отец Шэрон Осборн, Дон Арден. По его плану на сцене должны были соорудить Стоунхендж. Он все рассчитал и вручил нашему гастрольному менеджеру». Все бы шло хорошо, но Арден совершил серьезную ошиб­ку: «Он расписал все размеры, но имел в виду футы. Изго­товители декораций, естественно, вместо пятнадцати футов прочитали пятнадцать метров. Высота этой громады состави­ла сорок пять футов, поэтому она не влезала ни на одну сцену. В результате мы ее оставили на складе. Изготовление этой хреновины обошлось нам в целое состояние, но она не по­мещалась ни в одно здание в мире!»

Айомми добавил: «По правде говоря, мы себе и предста­вить не могли, какой здоровой окажется эта штука. В резуль­тате мы выступили при полных декорациях только один раз, на фестивале в Рединге. Представляешь, мы не могли ее втис­нуть даже в гигантские американские площадки. Когда нам показывали модели, мы и не догадывались, что эта штука в реальную величину будет выше гребаного отеля. Создатели „Spinal Тар" украли идею, но перевернули ее в своем фильме с ног на голову!»

Гиллан позднее написал об этой громаде: «Она была раз­делена на секции, которые вкладывались друг в друга. Их за­паковали в контейнеры и привезли в Канаду, а точнее - на хоккейный стадион „Maple Leaf Gardens" в Торонто, откуда мы начинали турне. Большинство секций так и остались в кон­тейнерах, потому что нам удалось установить только три монолита и две поперечины, да и то с большим трудом. Вся эта громада высилась на тридцать футов».

На этом чудачества не кончались. По сценарию шоу, во время вступления на вершине Стоунхенджа должен был си­деть карлик, одетый в костюм дьяволенка с обложки пластин­ки, и изображать жуткие звуки детского плача. Затем он дол­жен был упасть с монолита (на заранее спрятанные маты). После этого по сцене проходил парад роуди (Гиллан: «…пе­реодетых друидами, - на лица надвинуты капюшоны, а из-под ряс кроссовки торчат»), пытавшихся изобразить одержимых демонами монахов. Было сразу ясно, чем закончится весь этот театрализован­ный идиотизм. Развязка наступила на одном из первых шоу. Хотя Гиллан и Биван были озабочены возможными неприят­ностями, которыми грозило подобное серьезное (если не сказать больше - претенциозное) действо, Арден легкомыс­ленно заявил: «Да не парьтесь, детишкам понравится», - и шоу стартовало. К сожалению, Гиллан все еще доучивал сло­ва отдельных песен и брал с собой на сцену листок с текста­ми. Поэтому когда по сюжету шоу сцену заволокло туманом (для этого организаторы использовали сухой лед), листок благополучно сдуло и Гиллан остался без текстов и без под­держки, в полной неразберихе. Как он пишет, «по какой-то причине на генеральной репетиции сухой лед не использо­вали, а теперь [во время шоу] всю сцену заволокло плотным белым туманом. Мне тут же пришлось отправиться в безна­дежную погоню за листком со словами. Я нырнул в гущу об­лака и принялся тщетно блуждать во тьме, пытаясь найти проход на авансцену. По сигналу [к началу концерта] я оста­новился, причем из облака торчала только моя голова, и на­чал петь какую-то бессмысленную тарабарщину… Туман по­тихоньку рассеивался, поэтому мои приседания и попытки нашарить листок стали смотреться уже совсем нелепо. И мне, и слушателям ничего не оставалось, кроме как беспомощно хихикать».

Вот так очередная инкарнация «Black Sabbath» - Гиллан, Айомми, Батлер, клавишник Джефф Николе и Биван - на­чала свое путешествие. Впереди ждала Европа, а щелканье кассовых аппаратов, принимающих прибыль, постепенно за­тихало.

Проезжая через Норвегию, Швецию, Финляндию и Данию, группа, как обычно, не скупилась на интервью. В одном из них Гизер несколько бестактно объяснил журналисту участие Бивана: «Билла Уорда жестоко переклинило на алкоголе и наркотиках. Ему пришлось лечь в больницу, иначе он бы умер. Пока мы работали над записью „Born Again", Билл вел достаточно трезвую жизнь, чтобы вовремя приходить в сту­дию и играть. Но принять участие в турне он не смог. Ему нужно постоянно находиться под медицинским наблюдени­ем, поэтому он остался со своим лечащим врачом. К тому же в турне не обойтись без большого количества выпивки, так что с нами он бы просто не выжил…»

Среди значимых событий этого турне одним из самых важ­ных был фестиваль в Рединге, в котором было заявлено уча­стие представителей прог-рока и даже панка, включая «Stranglers», «Marillion», «Steve Harley & Cockney Rebel», а так­же шоу в Дублине при поддержке «Motorhead» и «Twisted Sister». Злосчастный Стоунхендж в сентябре пересек Европу, а октябрь и ноябрь провел в Канаде и США, ужасая органи­заторов транспортными издержками, но неизменно покоряя публику (даже после того, как перестали происходить мелкие неурядицы). К восхищению фанатов, «Sabbath» не раз испол­няла на бис свою интерпретацию «Smoke On The Water» - знаменитого хита «Deep Purple».

В то же время на других фронтах кипела не меньшая ак­тивность. Десятого декабря 1983 года Оззи Осборн выпустил свой новый альбом, «Bark At The Moon». Его группа - гита­рист Джейк И. Ли, ударник Олдридж и клавишник Эйри, а так­же басист Боб Дэйсли, вернувшийся на смену Руди Сарзо, проделали отличную работу, и пластинка (как, впрочем, и все альбомы Оззи периода восьмидесятых) по праву заняла свое место в истории.

Первая композиция, «Bark At The Moon», представляет собой фирменный «ужастик» от Оззи, который продолжал использовать эту тему и после того, как она перестала быть интересной для «Sabbath». «Сотни лет провел в мученьях,/ В тайном склепе погребен», - поет он под отрывистый, в духе Роудса, рифф в исполнении Ли, словно рассказывая историю монстра с обложки альбома (там Оззи, одетый в лохматый костюм оборотня, цепляется за ствол дерева). Да, поклонни­кам все еще нравился этот демонический китч. Как нравилась им и «You're No Different», в которой Оззи спрашивает: «Все, что я делаю и говорю,/ В твоих глазах всегда провал. / Скажи же, где мое место/ В этом больном, безумном мире?». Музыкаль­ное сопровождение - прихрамывающий синтезаторный софт-роковый шум - слегка снижает эффект от текста, однако пес­ня и не претендует на то, чтобы стать классикой.

В композиции «Now You See It (Now You Don't)» Осборн, в своей самой мрачной ипостаси, взывает к роковой женщине, задаваясь вопросом, может ли она вести себя как мужчина. Под пульсирующий рифф он поясняет: «Пойми - любое чув­ство могут все ощутить. /Я знаю кое-что, что ты хотела бы скрыть», - звучит неплохо. Еще одна проходная рок-вещица, «Rock'N'Roll Rebel», в которой Оззи кого-то туманно обвиня­ет («Министерство правды, чье оружие - ложь, / Министерст­во мира, ты их дел не найдешь»), в плане музыки не является ни самой сильной, ни самой яркой.

«Centre Of Eternity» уже гораздо лучше. Основными ее до­стоинствами видятся органный звук Эйри (вполне в духе «Sabbath»), а также подходящая к музыке эпичная лирика, скажем похвально честное «Нет сегодня,/Завтра нет,/ Прош­лых дней истерся след». За ней следует «So Tired», еще одно посвящение «Beatles», по музыке напоминающее их знаме­нитую «Eleanor Rigby», - несмотря на некоторую слащавость, эта композиция дает Оззи шанс похвалиться своими корнями: «Я оставался дома, и верен я был тебе,/ А ты, мы оба в курсе с кем, гуляла на стороне». Да уж, свежо предание, да верится с трудом.

Нисходящая клавишная мелодия композиции «Slow Down», звучащая после каждого выкрика заглавной фразы, кажется слишком попсовой, чтобы воспринимать ее всерьез. То же и со словами - Оззи сообщает всему человечеству, что жизнь -это не пробежка на короткую дистанцию, а марафон: «Я пы­тался сказать тебе тысячу раз,/ Что за все в этой жизни при­дется платить. / Ты же скорость набрал, мой нарушив наказ,/ Чтоб смотреть, как умнейший идет победить».

Вся песня «Waiting For Darkness» пропитана эффектными клавишами Эйри, но, хотя этот прием даже слишком часто использовали поп-рокеры восьмидесятых вроде «Journey» или Брайана Адамса, «Waiting For Darkness» даже сегодня звучит очень оригинально. Оззи здесь тоже в отличной фор­ме, а исполненный им мелодичный припев делает эту песню одной из самых ярких на альбоме. И наконец, «Spiders In The Night»: эта вещь пробирает до дрожи, прекрасно подходя для завершения всего альбома. Под острый, отточенный гитар­ный мотив, выполненный в стилистике фильмов ужасов, Оззи выводит: «Ночью пауки /Ползают по стенам,/ Вот теперь и на тебя взобрались они», - снова попадая в десятку.

«Bark At The Moon» и «So Tired» были изданы в виде син­глов, заняв соответственно 20-е и 21-е места в чартах, на них сняли клипы, которые показывали по набирающему популяр­ность «MTV». В первом ролике Оззи предстает перед зрите­лями в виде безумного профессора, а во втором весь сюжет строится вокруг бьющегося зеркала: мы видим, как Оззи принимает душ из осколков, но при этом не получает ни единого повреждения.

Этот альбом тоже вызвал некоторые пересуды, после того как в канун Нового года в городе Галифакс молодой канадец по имени Джеймс Джоллимор зарезал женщину и двоих ее сыновей. Канадское агентство новостей цитировало слова друга убийцы, который заявил следующее: «Джимми говорил, что каждый раз, когда он слушает песню (видимо, речь идет о «Bark At The Moon»), у него возникают странные ощущения… И когда он прослушал ее в канун Нового года, он пошел и кого-то зарезал». Эта бессмысленная трагедия только подогрела пламя, в котором ковалась леген­да Оззи.

«Bark At The Moon» не стал особенно успешным - он за­нял 21-е место в марте. Но этот альбом сыграл на руку Оззи, учитывая то, в какой момент он вышел, - традиционному хеви-металу в то время пришлось выживать в условиях осо­бенно жесткой конкуренции. Помимо НВБХМ, которая к 1984 году уже шла на спад (успехом пользовались только «Maiden», «Leppard» и еще пара групп клубного уровня), фанаты стали обращать внимание и на огромное количество трэш-метал-лических команд - выходцев из Сан-Франциско и с Восточ­ного побережья США. Это движение, во главе со сформиро­вавшейся в середине восьмидесятых «большой трэш-четвер-кой» («Metallica», «Megadeth», «Anthrax» и «Slayer»), выглядело гораздо внушительнее своих предшественников. Молодые трэш-команды побеждали легионы последователей старых «Sabbath» и «Purple» неистовой скоростью и виртуозной тех­никой.

Как Оззи, так и «Sabbath» теперь пришлось соревновать­ся с новой волной металла: по крайней мере, общий про­тивник подарил им возможность объединиться хотя бы через схожие высказывания в прессе. Несмотря на то что между двумя проектами пока продолжалось соперничество («По­кинув эту группу, я совершил лучший разрыв в своей жиз­ни», - сообщил Оззи изданию «Circus»), взаимоотношения музыкантов постепенно смягчались - возможно, благо­даря тому, что и Оззи, и «Sabbath» были успешны. «С новыми людьми сложно поддерживать хорошие отношения, - сказал Гизер, прибавив: - С Оззи все по-другому: мы с ним выросли вместе. Да, думаю, через пару лет мы совсем помиримся». Оззи считал немного иначе: «Думаю, налицо соревнование. Но музыкальный бизнес в целом похож на игру „Монопо­лия" - я переворачиваю карточку и узнаю, что буду играть вместе с парнем Икс, который всю прошлую неделю выступал с музыкантом Игрек, которого я уволил три недели назад. Вполне возможно, что году в миллион первом - миллион втором я улажу все разногласия с „Sabbath". Правда, у меня пока нет точных планов на эти годы». Судя по всему, Оззи вполне устраивало сотрудничество с сессионными музыкан­тами под бдительным оком Шэрон: «Люди, с которыми я ра­ботаю, не являются постоянными участниками группы, - подчеркнул он. - Когда я выступаю, они работают со мной, но, когда у меня случается перерыв, они вольны делать что им заблагорассудится».

Айомми и Гизер, уставшие от постоянных проблем с со­ставом, решили перезаключить контракт с Доном Арденом: «Мы не хотели дальше работать в том виде, в котором группа тогда существовала. Дон посоветовал нам с Тони держаться вместе и мыслить позитивно. Раз уж мы вместе, сказал он, надо сохранять форму. Он всегда очень помогал нам пере­жить плохие времена».

Любопытно, что Оззи с Гизером стали общаться уже в 1982 году, после того как первый, решив поразвлечься и по­красоваться своей новой прической (он тогда постригся под ноль), неожиданно навестил старого приятеля. «Было три утра, - рассказывает басист, - а перед моей дверью стоял лысый чудик. Я не имел ни малейшего понятия о том, кто это там, да еще эта бритая голова… Пообщались мы неплохо. Поговорили о прежних временах. Мы с Оззи всегда миримся, к тому же он просто не мог окончательно порвать с людьми, которые изначально играли вместе с ним».

Несмотря на радость от подобных встреч, Батлер, как и в 1979-м, стал сомневаться в своем будущем с «Sabbath». Как он сообщил в интервью одному финскому (это было как раз во время утомительного турне «Born Again») изданию, «ино­гда я устаю. Я в „Black Sabbath" уже пятнадцать лет, и време­нами я чувствую, что мне уже не так интересно, как раньше. Но у меня нет и желания играть в какой-нибудь другой группе. [Давит и то, что] нельзя ничего выпускать из рук, нужно постоянно все контролировать».

Кажется, в то время любому участнику «Sabbath» было нелегко оставаться в группе. В 1984 году, пока турне ползло по миру, сразу двое музыкантов - Гиллан и Биван - дали остальным понять, что их участию в группе сразу после окон­чания гастролей придет конец.

1983-й стал годом возрождений; но спустя три месяца после начала 1984-го в группе снова остались только Айомми и Гизер. Ни один из них не представлял себе, сколько про­длится эта кутерьма, и не догадывался, что вскоре в «Sabbath» останется лишь один участник…

Пока «Sabbath» с Гилланом завершали турне, бывший ударник группы Билл Уорд наконец нашел в себе силы лечь в реаби­литационную клинику и придерживаться строгого режима. На этот раз он действительно выздоровел, и в марте 1984-го, после ухода Гиллана и Бивана, ему предложили вернуться в группу. В состоянии сильного физического истощения, зато с ясным умом, он стал готовиться к записи нового альбома.

Между тем Айомми с Батлером продирались сквозь сотни записей, которые присылали в офис группы вокалисты, же­лающие заменить Гиллана. Отслушав множество пленок (Айом­ми позже рассказал, что их радовало только одно: все кан­дидаты прекрасно разбирались в творчестве «Sabbath»), в мае 1984-го они наконец выбрали американца по имени Дэйв Донато, вокалиста глэм-металлической группы «White Tiger» и еще нескольких проектов. Донато, который пришел в му­зыку из модельного бизнеса, успел поработать со многими уважаемыми музыкантами, например с Китом Релфом из «Yardbirds». В общем, он должен был добавить привлекатель­ности потихоньку стареющей «Sabbath».

Айомми, Гизер и Уорд остались вполне довольными новым участником коллектива и даже дали вместе с Дэйвом несколь­ко интервью. Несмотря на то что пока результатом их со­вместной работы были только два демо-трека, уважаемый журнал «Kerrang!» со всем пиететом принял музыкантов, опуб­ликовав фотографии жеманного, напомаженного Донато и бородатого Уорда. Последний был настолько погружен в са­моанализ, что журналист, бравший у него интервью, с явным трудом удерживался от едких шпилек. «Я сижу на пляже и медитирую, - рассказывал косматый ударник, - а когда начинаю понимать, что впустую трачу время, то прихожу в себя и начинаю зажигать, вот в чем суть! В прошлом году я чувствовал, что больше не хочу занимать­ся музыкой, и это было самое гнетущее время в моей жизни. Позади целые месяцы дерьмовой жалости к себе, кроме которой я вообще ничего не ощущал… [Но затем] я снова при­шел в гармонию с самим собой. Я пережил депрессию, или что это там было. Я уже давно не пью и чувствую себя толь­ко лучше».

Донато и Айомми было толком нечего сказать, хотя первый весьма самоуверенно заявил: «Кажется, все идет как по мас­лу. Я всегда точно знал, кто был бы для „Black Sabbath" иде­альным вокалистом, - это я!» В то же время Айомми, научен­ный уходом трех вокалистов, высказался осторожнее: «Я не буду строить никаких прогнозов, ведь стоит только что-нибудь произнести, как события принимают совершенно иной обо­рот. Я буду просто плыть по течению», добавив о Гиллане: «В жизни он славный малый, но я не считаю, что и на сцене он так же хорош».

В итоге говорить о конкретных вещах пришлось Гизеру. Оказалось, что уход Гиллана не обошелся без ссоры. Батлер прояснил ситуацию: «Первая часть американского турне про­шла превосходно, а вот вторая совсем не задалась. Казалось, что Иэну все это не интересно. Затем мы услышали полуправ­дивые слухи о будущем воссоединении „Deep Purple". Иэн ничего нам про это не говорил. Сказать по правде, он вообще не сообщил нам, что уходит».

После ухода из «Sabbath» Гиллан действительно занимал­ся возрождением «Purple», при этом более поздние источни­ки в один голос сообщают, что музыканты расстались вполне мирно.

Вдобавок Батлер попытался полунамеками довести до чи­тателей, что группа стремится возродить классическую атмосферу времен Оззи: «Мы пытаемся вернуться к стихам в духе наших старых идей. Когда Оззи был с нами, я писал все тексты под него, но, когда появились Ронни и Иэн, многие фанаты остались недовольны новыми образами».

Айомми добавил еще несколько слов о гастролях с Гилла-ном: «Турне „Born Again" оказалось сплошным разочарова­нием. Но еще до него мы были шокированы тем, насколько невыразительным оказался альбом. А вскоре мы получили информацию про возрождение „Deep Purple", при этом Иэн не знал, что мы были в курсе. Мы услышали про их планы за полгода до воссоединения… Играли мы хорошо, но, по-моему, Иэну Гиллану больше подходит „Purple". Из-за того что на сцене были четверо рок-звезд, возникали проблемы. Хотя Иэн мне нравится. Он неплохо спел на альбоме».

Через пару недель Донато покинул группу, что никого не удивило. После этого его участие в «Sabbath» почти не об­суждалось, хотя Билл как-то сообщил изданию «Sabbathlive»: «Да, я знал Дэвида. Он весьма милый джентльмен. Парнишка был мне симпатичен».

После того как за Донато захлопнулась дверь, Айомми обвинил во всем (и не без повода) рекорд-компанию: «Наше­му лейблу срочно нужно было всем сообщить, что группа будет продолжать существование. Когда Дэвид к нам при­соединился, волнения в группе еще не улеглись… Идея взять Донато оказалась поспешной, она вообще не должна была дойти до реализации. Мы сообщили о своем решении, хотя сами еще не до конца были в нем уверены. Все как всегда, за свою карьеру мы совершили немало подобных ошибок. Рань­ше я сам все контролировал - забирал парней, чтобы от­везти их на репетицию, и так далее. Я был немного старше, поэтому остальные всегда спрашивали у меня совета. Я был „общим папой" группы, и, как мне кажется, тогда нам были нужны такие отношения. В период записи первых трех аль­бомов все происходило именно так, ребята приходили ко мне за советом или просто выслушать мое мнение. Но мне уже становилось в тягость всех опекать. Я хотел быть простым участником группы, чтобы все решения мы принимали сообща. Когда это наконец случилось, все пошло наперекосяк. Не при­нимались вообще никакие решения, а времена, когда я мог решить все сам, прошли, ведь теперь мы стали группой».

Безумие продолжалось: следующим вокалистом был вы­бран Рон Кил, который впечатлил многих своими выступле­ниями в группе «Steeler», в паре с виртуозом гитары Ингви Дж.Мальмстином. Вот что позднее рассказал Кил: «Я запи­сывал демо своего проекта „КееГ в голливудской студии „Pasha", хозяином которой был продюсер группы „Quiet Riot" Спенсер Проффер. Продажи пластинок „Quiet Riot" только что достигли отметки в десять миллионов, и Спенсер стал модным продюсером. Ему предложили поработать над следующим альбомом „Sabbath". Иэн Гиллан совсем недавно ушел, а Спен­сер успел прослушать демо-записи „Кееl, поэтому он свел меня с Тони и Гизером, и я записал с ними несколько пробных треков. Пару дней мы активно обсуждали наше общее будущее (на самом деле Тони и Гизер надеялись вернуть Оззи). На „MTV", по радио, в общем, везде сообщали, что Рон Кил станет новым вокалистом „Sabbath", но, когда мы со Спенсером при­шли заключать договор, выяснилось, что остальные ничего еще не решили. Они прослушали целую кучу кандидатов, но на са­мом деле им нужен был только Оззи. Я точно знаю, что ни один вокалист, кроме Оззи Осборна, никогда по-настоящему не впи­сывался в коллектив „Sabbath"». Ну, по крайней мере, у Кила в отличие от Донато состоялась достаточно успешная карьера: Дэйв вскоре после этих событий совсем исчез из поля зрения обозревателей, зато проект Рона «Кееl добился признания в качестве крепкой группы второго эшелона, до логического за­вершения существования в начале девяностых.

Несмотря на всю убедительность, которую участники груп­пы (за исключением мудро отмолчавшегося Айомми) показали журналистам из «Kerrang!», летом 1984 года все в оче­редной раз встало с ног на голову. На этот раз все дело было в повторном уходе из группы ударника Билла Уорда. Хоть он и продолжал вести трезвый образ жизни, удерживаться от алкоголя в той среде, в которой существовала группа, было очень и очень сложной задачей. Кроме того, Билл наконец признался себе в том, что «Sabbath» без Оззи - совсем не «Sabbath» (кстати, по его мнению, так думали и остальные музыканты).

«В то время, - рассказывает он, - я в основном сражал­ся за свою жизнь. После „Born Again" я снова запил и пере­жил жуткий период, продлившийся около четырех месяцев… Наконец я вернулся назад, к реальности. По-моему, это слу­чилось второго или третьего января восемьдесят четвертого. Теперь моей задачей номер один стало сохранение трезвого мышления. Я понимаю, что это звучит весьма эгоистично, и отчасти это так и есть, но, как я уже сказал, тогда я буквально боролся за свою жизнь… Я почувствовал, что изменился, когда стал предельно честным в общении с парнями - имен­но этого мне так не хватало в восемьдесят третьем. О созда­нии альбома, хоть я его и люблю всем сердцем, у меня сохра­нились очень горькие воспоминания.

Во время репетиций с Дэйвом Донато я понял, почему чувствовал себя таким несчастным и почему не мог полно­стью погрузиться в работу с группой. Все потому, что там не было Оза… и в этом была безжалостная правда. Приходилось с ней мириться, и в самом начале восемьдесят четвертого у меня это получилось. Мне хватило честности признать этот факт и объяснить его Тони и Гизеру. Вот так, очень и очень расстроенный, я покинул „Black Sabbath". Тогда я не запил. Я не повторил ошибки, допущенной годом раньше, и оставал­ся трезвым. Поэтому я ушел гордо и с достоинством».

Когда я брал у Билла интервью, он добавил еще кое-что: «У меня были точно такие же ощущения, как в то время, когда в группе были Ронни и Иэн. С Оззи все было по-другому. Мне очень хотелось остаться, но я понимал, что в этом случае по­ступлю нечестно по отношению к самому себе. Так что я рас­прощался [с Тони и Гизером]. После этого я осознал, что назад дороги нет. Но мое решение на тот момент было четким: я не могу играть в „Sabbath" без Оза».

Как же на это отреагировали остальные? «Они меня ис­кренне поддержали. Им все было понятно. Я объяснил, что просто не смогу так дальше. С тех пор я много раз хотел вер­нуться, но боялся. Все, чего я хотел, - это заниматься музы­кой с теми парнями, с которыми я играл всю свою жизнь, но я не мог этого сделать, потому что понимал: с кем-то другим все будет не так, как прежде».

Какие бы планы ни строил Айомми по поводу будущего группы без вокалиста и Уорда, вскоре после этих событий его ожидал еще один удар: Гизер тоже решил уйти. Наигранное, фальшивое, пафосное турне «Born Again» и полная незаинте­ресованность в нем вокалиста вызвали у Батлера отвращение, как и идиотская чехарда с Донато и Килом. Он ушел, чтобы создать свой собственный проект, «The Geezer Butler Band» (эта группа так и не записала ничего серьезного). Как он поз­же рассказал: «Это была группа для развлечения: мы исколе­сили всю Англию, играя песни, которые у меня накопились за эти четырнадцать лет».

Однако у Батлера были и другие мотивы, кроме желания играть другую музыку. По его словам, «я наконец-то смог нор­мально пообщаться с детьми. Мой второй родился в восемь­десят четвертом, и с ним было много проблем. Я хотел иметь возможность быть рядом со своей семьей».

Вот так Тони Айомми остался единственным участником «Black Sabbath». До конца восемьдесят четвертого в этом лагере воцарилось затишье. В семидесятые, когда хеви-метал только зарождался, а дис­ко, глэм-рок и панк цвели буйным цветом, подавляющему большинству американцев (как, впрочем, и жителям других стран), не было до них никакого дела. Эти люди просто по­купали легкую для прослушивания музыку от симпатичных исполнителей-конформистов. Живи вы в то время в Нью-Йорке, вы обязательно ходили бы на Бродвей, где самые успешные шоу держались годами, воплощаясь сотнями, а ино­гда и тысячами представлений. В 1971 году внимание публи­ки привлекла пьеса «Иисус Христос - суперзвезда», которая на сегодняшний день выдержала уже 718 постановок.

Певцом, исполнившим главную роль в одном из вариан­тов этой рок-оперы, был уроженец Огайо по имени Джефф Фенхольт, который отлично подходил к роли, учитывая его длинные волосы и поставленный оперный голос. Спектакль был настолько успешным, что слава о нем достигла даже тех рок-н-ролльщиков, кто осуждал увлечение наркотиками и алкоголем задействованных артистов, включая Фенхольта. В дальнейшем певца пригласили петь в группе «Bible Black», в которую входили бывшие участники «Rainbow» (правда, группа так ничего и не записала). К чему вся эта информация? А вот к чему.

Запись очередного альбома «Sabbath» решили прове­сти в начале 19§5 года. По словам Фенхольта, его пригласи­ли с расчетом, что он станет новым вокалистом «Sabbath», но все это в результате выродилось в запись демо-материала для сольного альбома Айомми. Остальные музыканты были сессионными - ударник Эрик Сингер и басист Гордон Коупли из группы «Lita Ford Band» (версии событий, по Айомми и Форду, здесь совпадают). Как позже писал Сингер: «В восемь­десят пятом в Лос-Анджелесе Джефф Фенхольт записал вокал для нескольких демок Тони Айомми. Он никогда не был участ­ником „Black Sabbath". Тони искал вокалиста для своего соль­ного альбома. Джефф приехал и записал кое-какие треки, так и оставшиеся демо-записями… Вот и вся история. У Джеффа отличный голос, просто он не подошел по стилю».

Так «Black Sabbath» (а вернее - один Тони Айомми) сно­ва сделала остановку. К маю 1985-го ушел Фенхольт, ушел Гизер, покинул группу Уорд, а Гордон Коупли вернулся в груп­пу Литы Форд. Ударник Эрик Сингер решил остаться, а на сто­роне Айомми все еще оставались его менеджер Дон Арден и его девушка (фактически - невеста) Лита.

Следует сказать, что группа готовилась всех удивить не­ожиданным поворотом (хотя этот поворот мог поставить на ней клеймо команды, живущей прошлым). В необычно ран­нее время суток, десять утра, 13 июня 1985 года двадцать тысяч поклонников музыки были несказанно удивлены, уви­дев на одной сцене Оззи Осборна, Тони Айомми, Гизера Батлера и Билла Уорда, приготовивших для фанатов новую версию своей легендарной песни «Children Of The Grave» (Произошло это в Филадельфии, на фестивале «Live Aid»). Стояла середина восьмидесятых, так что Гизер и Тони на­рядились в обтягивающий спандекс, у Гизера был самый современный бас - «ВС Rich Ironbird» ярко-красного оттенка, с нелепыми зубцами по краю, а на Айомми все блестело, от­брасывая зеркальные блики. В то же время Оззи вернулся к образу прошлых лет: мелированные пряди в волосах, мерт­венно-бледная кожа и длинный серебряный плащ выглядели не супер. И только Билл, весь в строгом черном, казалось, не собирался играть роль расфуфыренной рок-звезды.

Воссоединиршись после стольких лет, группа незамедли­тельно распалась вновь, будто бы последовав правилу орга­низаторов фестиваля «Live Aid»: на каждое выступление - только пятнадцать минут. Зато за этот недолгий срок музы­канты создали сокрушительные новые версии песен «Iron Man» и «Paranoid». Поклонники, слегка отойдя от шока, вы­званного как самим выступлением, так и безумным прикидом Оззи, немедленно потребовали более длительного воссоеди­нения. Это очевидное решение было необходимо группе, особенно на фоне пары откровенно провальных лет, которые она только что пережила.

На самом деле, за кулисами уже давно велись перегово­ры по поводу этого воссоединения, но участие менеджеров быстро зарубило их на корню: Дон Арден был все еще не в ладах со своей дочерью Шэрон. По ее словам, «Оззи зани­мался только бесконечным разбором бумажек, приходивших ему по поводу судебного разбирательства с тестем. Он получал их прямо из рук Айомми, хотя к Тони это все не имело отношения». Как бы то ни было, фанаты никогда не оставляли надежды на будущее воссоединение: из-за слухов о скором возвращении Оззи все попытки «Sabbath» найти ему замену были обречены на провал.

Не обращая внимания на пересуды, Тони Айомми вернул­ся к идее собрать новый состав «Sabbath» и записать очеред­ной альбом. Партии баса и барабанов, благодаря сессиям с Фенхольтом, уже были готовы. Что было действительно нуж­но Тони - так это хороший вокалист. Вот как он сам поясня­ет сложившуюся тогда ситуацию: «После того как ушел Гиллан, мы встретились старым составом и решили в течение года воссоединиться. Через девять месяцев мы выступили в Филадельфии на „Live Aid", но неожиданно выяснилось, что воссоединение повлечет за собой большие проблемы с точки зрения бизнеса, так что на этом все и закончилось. Гизер стал сочинять музыку, совершенно непохожую на „Sabbath", - ему, кажется, все надоело, и он хотел попробовать свои силы на стороне. Я твердо решил, что «Sabbath" будет существовать и дальше, с остальными парнями или без них, и выпустил под этим названием свою сольную пластинку. Всю музыку для нее написал я».

В роли вокалиста выступил Гленн Хьюз. Этот профессио­нальный певец и басист стал заниматься музыкой в начале шестидесятых, а участие в группах «Trapeze», «Deep Purple» и целом ряде других хард-рок проектов принесло ему титул «го­лос Рока». Друживший с Айомми с юных лет, Гленн добавил энергии текстам, которые Тони сочинил (а Фенхольт отверг) в студии «Cherokee Studios» в период с июля по август. Остальные слова дописали Джефф Николе, продюсер Джефф Гликсман и сам Хьюз. Ударник Эрик Сингер пока продолжал играть в груп­пе, так что Айомми оставалось нанять басиста, которым стал Дэйв Шпиц (за пышные волосы прозванный Зверюгой), брат гитариста «Anthrax» Дэна.

«Гленн - старый, проверенный друг, - пояснил Айом­ми. - Я знал его, еще когда он был участником „Trapeze", задолго до „Deep Purple". Сказать по правде, когда Оззи ушел, мы сразу предложили Гленну петь в „Sabbath", и даже немно­го поиграли вместе, но тогда время для нашего сотрудничества еще не пришло. Но теперь, когда я попросил его помочь с во­калом и объяснил, что хочу выпустить альбом под именем „Black Sabbath", он сразу загорелся этой идеей».

Эрик Сингер в одном из интервью того периода сообщил: «„Black Sabbath" была вроде как в ступоре, и Тони спросил нас [с Гордоном Коупли], не согласимся ли мы записать с ним пару демок. У нас сложились дружеские отношения. А потом Гизер пригласил меня сыграть на альбоме. В результате во­калистом стал Гленн Хьюз, и все это было решено выпустить как пластинку „Black Sabbath"… До того времени я не был знаком с Тони, но все, кто его хорошо знал, говорили, что ему очень нравится новый состав группы. Он очень замкнутый и подозрительный человек. Многое он попросту держит в себе… Мне кажется, он рад, что теперь в группе порылась молодежь. Он называет это „свежей кровью". Он говорит, что мы полны страстей, и это придает ему сил… Забавно, я помню, как в семьдесят шестом ходил на „Black Sabbath" в „Colosseum", тогда еще у них на разогреве была команда „Boston". Никогда бы не подумал, что в итоге сам стану участником этой группы». В конце 1985 года, когда новый альбом был записан и све­ден, всем казалось (как и много раз до этого), что Айомми наконец нашел рабочий состав, с которым группа сможет успешно продолжать свое существование. Они с Хьюзом были ветеранами, причем обоим не было еще и сорока, а ритм-секция состояла из молодых, ярких музыкантов, готовых де­литься с остальными своей энергией.

Первого марта 1986 года вышел альбом «Seventh Star», который подвергли критическому сравнению с ранними пла­стинками группы. Частично критику вызвала непонятная надпись: «„Black Sabbath" и Тони Айомми», ведь со стороны музыканта гораздо честнее было бы выпустить пластинку под своим собственным именем. Как сообщил Гленн Хьюз, «насколько я помню, когда мы его записывали, там было напи­сано только: „Тони Айомми", и все! Но когда мы его свели, менеджер Тони сказал: „Давайте назовем это «Black Sabbath»!" Чтобы срубить побольше деньжат. Поэтому я считаю так: для сольника Айомми этот альбом прекрасен. Но если рассматри­вать его как альбом „Sabbath" то он так себе. Нужно признать, что я как вокалист не подхожу для „Black Sabbath". Я, кстати, всегда это говорил».

Сам Айомми обескураживающе заявил, что собственно сольный альбом, который он тогда готовил, будет звучать «в точности как „Seventh Star". Я всегда старался выражать в музыке свои чувства, например с помощью джазовых элемен­тов на альбомах „Sabbath". Ну, взять хотя бы материал альбо­ма „Never Say Die!". На „Sabotage" мы сделали что-то вроде гитарного звучания пополам с Лондонским филармоническим [оркестром]. Я уже написал материал для следующей пластин­ки, и он будет звучать в духе классической „Sabbath". У меня полно готовых песен, и я до сих пор не записал их только по причине отсутствия времени».

По его словам, написание текстов было для Айомми в но­винку: «Для меня это был совершенно новый опыт. Гленн и Джефф сильно мне помогли со стихами. Когда в группе был Оззи, все писал Гизер, а потом появились Дио и Гиллан, кото­рые сами занимались текстами. Моей основной задачей всег­да была музыка. Главная идея альбома основана на предска­заниях Нострадамуса, а именно на том из них, где говорится, что, когда семь планет выстроятся в ряд на небе, наступит перерождение мира. Такого рода идеи всегда меня интересо­вали. Обложка тоже связана с заглавной композицией (название «Seventh Star» переводится с английского как «седьмая звезда», или «седьмая планета») ни­чего нет, кругом пустота. Я смотрю в ничто, в преддверии пере­рождения».

Серьезная концепция альбома привела к тому, что гита­рист даже задумался о второй гитаре. В те дни в околометал­лических кругах считалось, что использование двух гитар необходимо как для общей тяжести, так и для того, чтобы соло были более разнообразными. Айомми пояснил: «Знаешь, Джефф был членом группы с восьмидесятого года, и я по­думывал о том, чтобы на сцене он играл еще и на гитаре. Он очень неплохой гитарист. Я хотел, чтобы теперь его роль была более заметной. Но я сомневался, а вдруг публике наличие двух гитаристов покажется странным?»

В открывающей композиции, «In For The Kill», чувствует­ся ход мыслей Айомми. Это мелодичная хард-роковая песня, насыщенная клавишами Джеффа Николса, которые для лю­бителей гитарного звука не представляют особого интереса, в отличие от характерных искрометных соло Айомми. А при сведении особый упор был сделан на парящем в вышине вокале Хьюза. «Кипящий от ярости, прибыл король» - из текстов ясно, что группа опять заигрывает с коронными те­мами Дио. Однако это гораздо лучше, чем сопливо-слюнявая баллада «No Stranger To Love». Ее мягкое, неубедительное звучание переполнено совершенно неуместными синтеза-

еще одна отсылка к Нострадамусу. торными эффектами и гитарами. Хьюз скорбит: «Житель улиц, я не чужд любви» и тому подобное. Ну что тут скажешь? У глэм-рокеров вроде Бон Джови получалось гораздо лучше, к тому же в 1986-м такие песенки уже вышли из моды.

В «Turn To Stone» «Sabbath» (или, как минимум, Айомми) пытается звучать грубее, в стиле байкерского рока - «Motor-head» и так далее. Никакого перебора с клавишами или вока­лом, бас Шпица звучит очень жестко, а многослойные, сочные риффы довершают картину. Становится ясно, что на пике зву­чания новая группа может делать достойный современный металл, соответствующий эпохе «Metallica» и «Slayer». Следую­щая композиция - «Sphinx (The Guardian)» - это достаточ­но интересный, спокойный клавишный инструментал, по сути, вступление к заглавной композиции. Сама «Seventh Star» - песня очень в духе старой «Sabbath». Она сразу завлекает слушателя интригующей тематикой фараонов и пирамид. Египетская направленность лирики Айомми не выглядит не­лепой, поскольку не сводит образы к гротеску, а обволакивающие восточные мотивы в исполнении Николса придают мелодии нужный колорит.

«Danger Zone» снова уводит музыкантов в область глэм-рока: Хьюз выступает в роли чувствительного мачо, выдавая смутное «Я должен выжить в зоне опасности» под плотную стену отличного гитарного звука. Здесь можно снова заме­тить, что «Seventh Star» страдает той же бедой, что и все аль­бомы, выпущенные после ухода Оззи, - прекрасная музыка сопровождается убогим или банальным текстом. «Heart Like A Wheel» в этом смысле лучше других песен альбома: раз­ностороннее, в чем-то даже блюзовое звучание позволяет Хьюзу петь в более низком регистре, чем обычно, и ярко, но без надрыва пожаловаться на капризную любовницу. Шесть минут для такой композиции - легкий перебор, зато поклон­ники Айомми могут в полной мере насладиться талантами кумира: при помощи обильных соло Тони выразил все свое мастерство и жажду эксперимента. В то же время в риффах чувствуется столь любимый поклонниками стиль «Sabbath» начала семидесятых.

Тандем из песни «Angry Heart», плавно перетекающей в «In Memory…», завершает альбом. Первая - типичная рок-композиция, местами напоминающая «Seventh Star» и «Heart Like A Wheel», а вот последняя (кое-кто считает, что это по­священие Айомми своему отцу), чувствительная полу­акустическая мелодия, стоит внимания. «Она все еще раьит меня… [Пустота - там, где был ты]», - поетХьюз, используя все свои приемы, чтобы создать атмосферу светлой печали.

Альбом «Seventh Star» занял в чартах 27-ю позицию и продержался там всего пять недель, поскольку для рок-сцены того времени это был заурядный второсортный альбом. Продажи пластинки должно было поддержать традиционное турне, однако у группы снова возникли проблемы, главной из которых стал Гленн Хьюз. Вокалист, сражавшийся тогда со своей наркотической зависимостью (о которой, к сожа­лению, знали практически все), был уволен после шести вы­ступлений.

История увольнения Хьюза - одна из наиболее грязных как в его карьере, так и в биографии «Sabbath». Тем не менее Айомми рассказал одному из репортеров, что Гленн победил свой порок: «Теперь он себя контролирует. У него были про­блемы, но теперь мы верим, что они позади. За время удач­ного периода Гленн серьезно болел и прибавил в весе, но теперь у него в жизни начался новый этап, и он снов: хочет сосредоточиться на своей карьере и личной жизни. Сложно остановить кого-то, когда он принимает важное решение, к тому же Гленн знает, что мы все его поддерживаем».

Если верить официальной позиции, которую участники группы озвучили в прессе, турне «Seventh Star» должно было стать высшей точкой в карьере «Sabbath». «Это будет слав­ное шоу. Думаю, что смотреться оно будет просто великолепно, - говорил Айомми. - На одном конце сцены будет выстроен настоящий город: дома, трубы и все дела. Затем будет мост, который, огибая барабаны, будет вести на другую сторону сцены. Она будет символизировать будущее: лазеры и прочие техногенные штучки. Машина времени, понимаете? Основная идея - показать, как „Black Sabbath" входит в бу­дущее. Мы репетировали три месяца. Будем исполнять „Zero The Него" с предпоследней пластинки, а в остальном про­грамма будет состоять из классики и песен с последнего аль­бома. Была идея сыграть еще и песни „Purple", но Гленн не захотел. Честно говоря, я думаю, что ему вообще не нравится вспоминать время, когда он там пел. Приятно видеть, что сей­час он доволен собой».

«Я не хочу снова повторять прошлых ошибок, - добавил Тони, - а прошлый состав выглядел фальшиво. В этот раз я хочу все сделать правильно. Ребята, с которыми я работаю, страстно желают показать себя. Многие широко известные люди со мной связывались [чтобы поучаствовать в группе], но я хотел, чтобы со мной играли яростные парни без про­шлого. У Гленна, конечно, есть опыт, но я чувствую в нем и нужную мне страсть. Ему есть что себе доказывать».

Так что же все-таки вызвало разлад? Гленн лично расска­зал мне о случившемся.

Гленн: «Вот что произошло: за три дня до запуска шоу мы были в такой огромной студии, где проходят всякие выстав­ки. За день до этого ко мне пожаловала мамаша моей под­руги (раньше я не был с ней знаком), которая не иначе как была дочерью самого Сатаны. Настоящая женщина-кошмар. Мы с ней поспорили, и она тут же схватилась за ружье. С подобными личностями мне и приходилось общаться до тех пор, пока я не завязал. Словом, я напился, а этот парень [с кото­рым мы отрывались, - тур-менеджер «Sabbath»] Джон Дауни (теперь он уже умер), решил до меня докопаться. Взял и уда­рил меня».

Я: «Почему же он тебя ударил? Ты первым на него напал?»

Гленн: «Нет, ни в коем случае! Ну разве что я его спрово­цировал словами. Он настолько оборзел, что ударил вокали­ста группы, которая на следующий день должна была отпра­виться в тур. Даже Дон Арден потом спрашивал у него, почему он не додумался ударить меня хотя бы по спине. В общем, он так сильно мне врезал, что свернул нос, а еще у меня об­разовался разрыв сетчатки глазного дна (причем я об этом узнал много позже). Потом носом и горлом пошла кровь - сгустки, потоки крови. Несколько дней я пытался восстано­виться… но в итоге у меня получалось издавать только сла­бое подобие звуков. На пятом концерте турне - в Ворчестере, штат Массачусетс, - я просто не смог петь, хотя на репетици­ях с Тони и ребятами все вроде получалось».

К ужасу Гленна, ему не удавалось попасть в ноты: «Из-за этого удара я физически не мог петь. Никогда раньше, ни разу в моей карьере, у меня не было такого, что я выходил на сце­ну - и не мог петь. А главное, я не представлял, в чем про­блема. Разумеется, меня сильно ударили в лицо, но вы только представьте себе: великий, прекрасный певец, „голос Рока" - и не может петь! Для меня это был худший кошмар».

Реакция Айомми была моментальной. Гленна выгнали, при­чем в характерной, «лишь-бы-не-было-конфликта» манере: «Знаешь, что он сделал? - беззлобно (воистину время лечит) смеется Гленн. - Конечно, он был расстроен - злился, но в то же время был расстроен… так вот: он просунул мне под дверь билет на самолет!»

Сегодня, когда он уже много лет не пьет и не употребляет наркотики, Хьюз трезво оценивает события: «Меня выгнали (или попросили уйти) не из-за того, что я был под кайфом: просто неудачное стечение обстоятельств, или божественное вмешательство - как угодно. Я был неспособен петь, и определенно у меня было не все в порядке. Я попытался, но, честно говоря, время, когда я мог по-настоящему зажигать, давно прошло. Я уже не был так хорош, как должен был быть. Самое главное в этой истории - то, что я все равно не смог бы выступать… Я понимаю, что такие вещи очень увлекатель­ны, но, знаешь, даже самые ужасные трагедии, которые слу­чаются в жизни, всегда оборачиваются к лучшему. У каждо­го, кого я знаю, в жизни было время неудач; в те годы оно наступило у меня».

йомми с сожалением вспоминает тот эпизод с Хьюзом, хотя эти двое давно восстановили свою длительную дружбу. Как он поясняет, «„Seventh Star" не должен был быть альбо­мом „Black Sabbath". Мы с Гленном оба считали, что он пел для моей сольной пластинки. Когда наш лейбл настоял на том, что пластинка должна выйти как диск „Black Sabbath", мы собрались ехать в турне под именем „Black Sabbath", а это вовсе не то, чем собирался заниматься Гленн. Он даже не предполагал, что ему придется это делать. Гленн великолеп­ный певец, но он - не вокалист „Black Sabbath", что и до­казали те несколько концертов, которые мы с ним отыграли. К тому же в то время у самого Гленна был не лучший период в жизни. Он сильно пил, употреблял наркотики и был посто­янно окружен драг-дилерами и прочими подозрительными личностями. Я даже нанял человека приглядывать за ним - потом этот парень стал тур-менеджером „Guns N'Roses", - a Гленну сказал, что это телохранитель! Я и в самом деле нанял того парня следить за тем, чтобы наркоторговцы держались от Гленна подальше».

Затем Айомми нанял восьмого вокалиста за прошедшие семь лет (предыдущими были Оззи, Дио, Гиллан, Донато, Кил, ФенхольтДьюз). Им стал двадцатипятилетний уроженец Нью-Джерси по имени Рэй Гиллен, который до этого момента пел в различных клубных командах. Его самым большим успехом до 1986 года стало участие в проекте «Rondinelli», созданном бывшим ударником группы «Rainbow» Бобби Рондинелли. Гитаристом в этой группе работал брат Бобби - Тедди, а басистом - Джеймс Ломенцо, который позже играл с будущим гитаристом Оззи Заком Уайльдом. Все получилось просто - Гиллен был приятелем Дэйва «Зверюги» Шпица и быстро по­явился в нужный момент.

Через пару дней («они даже дали мне мазь для носоглот­ки, прикинь?!») Хьюза посадили на самолет, но он успел узнать, что его замена уже выступает. «Я и не догадывался, зачем с нами ошивался Рэй Гиллен. Он казался таким слав­ным». Это косвенно подтверждает слухи о том, что Гиллена пригласили еще до увольнения Хьюза: ему пришлось провести с группой несколько дней, чтобы изучить репертуар. Сам Гиллен говорил следующее: «У меня совсем не было вре­мени [на подготовку]. Мне сказали, что я должен все выучить за два дня!»

Шоу в культурном центре городка Гленс-Фоллс в штате Нью-Йорк, назначенное на 28 марта, пришлось отменить из-за христианской акции протеста (Айомми: «Мне кажется не­лепым, что некоторым общественным организациям выгодны подобные ограничения свободы слова»), зато у музыкантов появилась дополнительная возможность порепетировать с Гилленом. Новый вокалист дебютировал на следующий день, в Нью-Хевене. Шоу, хотя у Гиллена было на подготовку все­го два дня, прошло успешно (хотя иногда он и подсматривал в текст). Публика, заинтригованная неожиданными измене­ниями в составе, приняла нового участника благосклонно.

Как позже рассказал Гиллен, «я решил принять участие в этом шоу из-за моего искреннего восхищения альбомом „Seventh Star". Тогда повсюду слышалось только: „Гленн, Гленн, Гленн"… Он ушел, оставив после себя сплошную неразбериху. Никто не знал, кто же, черт возьми, я такой! Меня начали узнавать только после нескольких концертов. Группа наконец-то стала возвращать утраченное доверие поклонников… Меня не пу­гали ни громкое имя „Sabbath", ни публика (последняя, на­оборот, восхищала!). Я пел так, как будто всю жизнь выступаю в этой группе. Мне нужно было всем показать, что я на­мерен задержаться здесь надолго. Я собирался исполнять свои обязанности, нравилось это кому-то или нет. Петь песни Оззи или Ронни было здорово, но я не мог дождаться, когда же смогу исполнять свой собственный материал».

«Я вырос на рок-н-ролле старой школы, - добавил Рэй, - который будет жить вечно. Он есть в каждом, но в жизни все циклично, и периодически появляются группы, которые просто играют, не заботясь о соответственных об­разах. На самом деле ты либо чувствуешь музыку, либо ты просто не рокер. Культуру нельзя впитать, просто надев опре­деленные шмотки или намазав лицо. Это внутри. На концер­те я скорее буду стоять столбом и просто петь, чем скакать как идиот по сцене».

В апреле гастроли продолжились без каких-либо помех, хотя несколько концертов группа отменила без объяснения причин. Многие сочли это дурным предзнаменованием, а в «Kerrang!» даже написали с некоторым снобизмом: «Отмена группой „Black Sabbath" своего турне по США предположи­тельно связана с рекордно низкой выручкой от продажи билетов. В результате редакция „Kerrang!" вынуждена с при­скорбием сообщить, что не сможет организовать для наших читателей поездку в Штаты на живой концерт группы. Если вы помните, в сто семнадцатом номере мы обещали устроить эксклюзивный конкурс с призом в виде поездки в конце апре­ля на один из техасских концертов группы „Black Sabbath". Мы получили целый поток писем и надеемся, что все участни­ки конкурса понимают: решение „Sabbath" отменить все аме­риканские концерты стало неожиданностью как для нас самих, так и для выпускающей компании „Vertigo", которая финан­сирует турне».

Однако в мае и июне музыканты дали целый ряд шоу в Британии. Публика вновь благосклонно отнеслась к новому составу, несмотря на легкую путаницу, вызванную тем, что фамилии Гиллен и Гиллан различаются всего на одну букву. Осознав, что его принимают хорошо, Гиллен вздохнул с об­легчением: «Сначала я думал, что меня не примут, ведь „Sabbath" из Бирмингема, а я американец. К тому же я думал, что многие слушатели фанатеют от Оззи и Ронни. Но все ока­залось не так: если сумеешь доказать публике, что способен петь ее любимые песни и обладаешь талантом, тебя обяза­тельно примут. Конечно, тебя попытаются запугать, публика-то разная. Для многих „Black Sabbath" значит „земляки". Пусть даже это и не оригинальный состав, но люди все равно дер­жали нас за своих. Несколько раз ко мне подходили со сло­вами вроде „Эй, Гленн, как дела?". Многие ничего даже не поняли. Люди пришли послушать Гленна Хьюза, а вместо это­го получили меня. Поэтому кто-то принимал меня за него. Все-таки американская публика - самая лучшая… Я это го­ворю не потому, что сам американец. Просто эти люди - круче всех. И парни и девчонки очень дружелюбны. Они всерьез помешаны на музыке. Они приходят на шоу, преис­полненные желания его увидеть. Со сцены видно, как у них прямо слюнки текут. Они хотят жесткую, тяжелую, оглуши­тельную музыку. А твоя задача - дать им ее. Если не спра­вишься - они от тебя отвернутся. Они обязательно дадут тебе понять, хорош ты или плох. Если тебя любят американцы, значит, ты действительно хорош».

Во время запланированной паузы в гастролях обновлен­ная «Sabbath» отправилась в студию «Air Studios» в Монсер-рате, чтобы начать подготовку материала для очередного аль­бома. Продюсером стал Джефф Гликсман, а басист Шпиц был по так и не озвученной причине заменен виртуозом Бобом Дейсли (при этом в выходных данных новой пластинки был упомянут именно Шпиц).

Гиллен так пояснил ситуацию с заменой басиста: «Дэйву пришлось уйти. В то время у него возникли какие-то про­блемы в личной жизни, лишившие его душевного равновесия. Тони почувствовал, что Дэйву нужно дать возможность определиться, чего он хочет. В результате он [Дэйв] решил прекратить занятия музыкой - тогда они все только услож­няли. Такие вещи иногда случаются, и, чтобы продолжить движение вперед, необходимо сделать шаг назад. Вот это Дэйву и нужно было сделать - поразмыслить о своих жиз­ненных приоритетах… Он определенно еще вернется. Когда случаются такие вещи, в человеке просыпается упорство, разгораясь как пламя. Вроде чувства мести. Хочется оты­граться. От него и берется энергия. До того момента в Дэйве не было огня, но теперь он наверняка вернется, чтобы взять свое… Боб [Дейсли] просто великолепен. Он похож на Тони, к тому же все эти годы он был поблизости. Он играл с Гэри Муром и Оззи… Мы были уверены, что уж из этой-то затеи дерьма точно не выйдет. Боб - большой любитель музыки, и он готов с нами работать. Я счастлив, что нахожусь в одной группе с легендарными людьми: представьте себе, прежде я их видел только по телевизору, а теперь работаю с ними пле­чом к плечу».

На вопрос о том, как ему работается с Айомми, Гиллен ответил: «Он заставляет пахать, но при этом позволяет до­биваться результата удобным мне способом. Есть вещи, кото­рые должны быть сделаны. Когда приходит время отправить­ся в студию, у меня должно быть сделано все, что я готовил дома. Он не говорит мне, как нужно петь, а просто дает понять, хорошо или плохо получилось. Он не давит, а позволяет плыть по течению… У него очень властный и цепкий взгляд. Я видел детишек, которые сидели и завороженно на него смотрели. Их будто парализовало. Он может заставить замереть одним взглядом. Тони придает мне сил. Он, без сомнения, самый мощ­ный источник энергии в группе. Все остальные заряжаются его силой, она зажигает огонь в наших сердцах… Тони так долго в группе, что просто излучает опыт. Он привел меня в большую музыку и помог немного иначе взглянуть на вещи, что потом очень мне пригодилось. Тони запросто может присесть рядом и поговорить со мной по душам, описав все, что он чувствует по поводу той или иной песни, рассказать, о чем она на самом деле. Он так может описать суть песни, что я вижу ее как наяву».

Запись основных треков для будущей пластинки, озаглав­ленной «The Eternal Idol», завершилась в сентябре 1986 года, а через месяц музыканты доделали слова и соло. К концу года альбом был полностью готов. Как рассказал Рэй жур­налистке «Metal Mania» Сидель Шофилд, результат был мно­гообещающим: «Альбом получился потрясающим! Чем больше я слушал кассету, тем больше он мне нравился. Приятно осознавать, что это мой первый альбом. Мне совершенно не о чем пожалеть. Я хочу взглянуть на него через пару лет и почувствовать то же удовлетворение, что и сегодня, хотя, возможно, мне стоило кое-что сделать по-другому. Так всег­да происходит, когда оцениваешь результат своей работы. Но сейчас я за нее спокоен. Прослушав альбом первый раз, я не сразу проникся звучанием и в чем-то остался собой недоволен. Но это моя первая пластинка, так что, думаю, все нормально. Не могу дождаться того момента, когда все будет готово и она выйдет в свет».

Читатели, безусловно, отметят юношеский оптимизм, ко­торый проскальзывает в утверждениях вроде этого, и вспом­нят, сколько вокалистов за эти годы сменила «Sabbath» за последние годы. Гиллен же не побоялся высказать свое мне­ние о «Seventh Star»: «Тони возвращается к тяжелой музыке. На последней пластинке, „Seventh Star", он от нее слегка от­далился. На этом альбоме он вернулся к металлу. Это тот самый Тони Айомми, которого мы все помним и любим… Мне кажется, этот альбом - вполне в духе „Black Sabbath", но это и творение Тони. Как он его назовет, так и будет, и люди с радостью его примут». Под конец Рэй прошелся по прессе и высказал все, что думал относительно мнения журналистов о «Sabbath»: «Лю­бую группу, не важно, чем она является и кто в ней участвует, нужно рассматривать с позиции того, что она делает в настоя­щее время. „Black Sabbath" - это легендарный коллектив, и многие на этом зациклены. После выхода нового альбома людям будет не к чему придраться. Он будет абсолютно ори­гинальным и заставит многих по-другому посмотреть на вещи. Я уверен, что пластинка великолепна. Материал просто от­личный, а Тони, как всегда, на высоте… Думаю, что Ронни альбом тоже понравится. Что касается Оззи, он может гово­рить что хочет, я даже не стану с ним спорить. Для меня это не имеет значения. Если он захочет высказаться, чтобы при­влечь к себе внимание прессы, - прекрасно».

Стоит отдать дань уважения оптимизму Гиллена. Однако в марте 1987-го и он покинул группу.

Между тем, Оззи эти два года провел очень оживленно.

Пока «Black Sabbath» продиралась сквозь толпы вокали­стов и готовилась к выпуску «The Eternal Idol», Оззи получал свою законную порцию аплодисментов от восторженных кри­тиков, и все благодаря двум успешным пластинкам - «The Ultimate Sin», вышедшей 22 февраля 1986 года, и «Tribute» (23 мая 1987-го). Первая закрепила успех певца после вы­хода тремя годами ранее относительно удачного альбома «Bark At The Moon» (первой пластинки без Роудса). Хотя шоу «Sabbath» на фествале «Live Aid» и принесло Оззи опреде­ленную пользу, гораздо больший успех ждал его после гран­диозного турне «Ultimate Sin», прошедшего с марта по август 1986-го (что немаловажно, на разогреве у Оззи выступала группа «Metallica»), кассовые сборы которого были колоссаль­ными. Турне мигом вернуло певца на вершину «Олимпа метал­листов» - теперь он, как и «Sabbath», получил статус клас­сика металла, хотя самостоятельно выступал всего шесть лет (у той же «Sabbath» на подходе была двадцатилетняя годов­щина начала живых выступлений). Особых похвал заслужи­вает блестящая идея подключить к турне группу «Metallica», в то время находившуюся на пике если не коммерческого успеха, то признания критиков со своим (чего уж там, лучшим в карьере группы) альбомом «Master Of Puppets». Фанаты трэ-ша, приходившие на шоу Осборна ради разогревающей груп­пы, становились и его поклонниками, а более опытные лю­бители творчества Оззи получали лишнее подтверждение тому, что они с Шэрон держат руку на пульсе времени. Для кого-то, возможно, чересчур коммерческий, «The Ultimate Sin» был альбомом, попадающим в радиоформат, несмотря даже на обложку, где Оззи изображался в виде демона, вылезающего прямо из ада в сопровождении красавицы брюнетки.

Его группа - гитарист Джейк И. Ли, новая ритм-секция в составе басиста Фила Суссана и барабанщика Рэнди Кастильо, а также клавишник Майк Моран - показала виртуоз­ное мастерство, создав целый ряд отпадных песен. В отличие от «Seventh Star» эти песни не так уж много дали металли­стам, зато порадовали поклонников воздушного, мелодич­ного рока. Сама композиция «The Ultimate Sin» - ярчайший тому пример: чистые риффы в сочетании с изменчивыми ме­лодиями Оззи. В то же время «Secret Loser» - классический метал-боевик; особенно это чувствуется в момент, когда под великолепный искусный рифф Ли, Оззи тянет: «Там, внутри, таится рана, что вовек не излечить».

«Never Know Why» - не самая сильная песня этого проти­воречивого альбома. Припевом «We rock, rock, rock», Оззи себя откровенно унижает: такие лихо-бунтарские штучки неплохо смотрелись в семидесятых, но в 1986-м, на фоне блестящих, исполненных злобы социальных памфлетов группы «Metallica», они казались безнадежно устаревшими. «Thank God For The Bomb» не менее ужасна: Оззи поет все о том же, что и в первой композиции, только теперь в ироничном ключе. Следующая песня, «Over And Over», радует вменяемым текстом, который отчасти компенсирует невыразительный коктейль из простей­шего рокового ритма и технофлэшевой гитары. «Lightning Strikes» и «Fool Like You» - во всех отношениях посредствен­ные композиции: не то чтобы легковесные, но и не тяжелые, не очень яркие и запоминающиеся, - в общем, проходные вещи. Зато между ними идет «Killer Of Giants» - блестящий протест против ядерного оружия, который в плане музыки вы­деляется великолепным риффом в стиле Роудса, обрамленным воздушными акустическими переборами. Однако очевидной вершиной альбома является композиция «Shot In The Dark», ставшая в феврале 1986-го двадцатой в списке самых по­пулярных синглов: песня запоминается своим припевом, а так­же великолепными клавишными аранжировками, просто взо­рвавшими радиоэфир.

Видеоклип, снятый на «Shot In The Dark», сегодня одно­временно веселит фанатов Оззи и вызывает у них тоску по восьмидесятым. Идиотский наряд, обрюзгший вид и неесте­ственная мимика Оззи - все это невозможно воспринимать всерьез. С этим согласен и сам музыкант - позднее он со­общил репортерам канала «MTV»: «Мне не очень нравится вспоминать то время, когда я выпустил „Ultimate Sin", потому что оно было, хм, вульгарным. Понимаете, то, что я носил блест­ки и наряжался как ходячий абажур, было не моей прихотью или приколом. Такой тогда существовал дресс-код. Забавно, в Англии я снялся в паре телешоу, причем везде было одно и то же: крики „О да, Оззи Осборн", а затем обязательный по­каз этого видео, по-моему, на „Shot In The Dark" или что там… Я там даже сам на себя не похож, этакий жирный, обрюзгший кабан. Выгляжу как Элвис после неудачной ночи, ну вы по­нимаете, о чем я. В то время я бухал и постоянно находился под кайфом, но теперь-то я живу совсем по-другому. Сейчас для меня это как будто другая жизнь. Я прошел семидесятые, вре­мя, когда крутым считали того, кто регулярно нажирался в хлам. Я прошел восьмидесятые, время, когда флакон лака для волос на голове и мешок пудры на лице считались такой же нормой, как сегодня - деловой костюм».

В 1986-м Оззи ждали более серьезные события. Его ста­рая песня «Suicide Solution», которая якобы спровоцирова­ла нескольких подростков на самоубийство, снова появи­лась в новостях: все та же семья покойного Джона М. привлек­ла организацию под названием «Институт биоакустических исследований» (ИБАИ), чтобы оценить композицию Оззи. В заключении ИБАИ утверждалось, что в песне обнаружены фразы, действующие на подсознание, которые были запи­саны в полтора раза быстрее, чем звучит нормальная речь, и «…достаточно внятно слышны, чтобы после многократно­го прослушивания их значение и истинные намерения авто­ра становились понятными». Вот эти строки: «Зачем пытать­ся, чего стараться? Возьми пистолет и давай! Стреляй, стре­ляй, стреляй», а потом - инфернальный смех Оззи. Весь этот псевдонаучный бред был без проблем опровергнут в суде, но внимание к инциденту со стороны прессы было обе­спечено.

В том же году Оззи рассказывал журналисту издания «Spin»: «He так-то просто быть Оззи Осборном - тут нужна особая выдержка. Слишком много нападок. Если бы я был пожиже, я бы уже умер». Несмотря на это, Оззи наконец по­кончил со спиртным и наркотиками (в дальнейшем стало ясно, что покончить-то покончил, да не совсем, и при каждом удобном случае он легко к ним возвращался) и даже стал лучше выглядеть, сбросив лишний вес. «Я приучился много бегать, - сообщил он, - одно время пробегал по три мили в день… А еще познакомился с одним костоломом - как это правильно называется, - ах да, хиропрактиком! У него есть своя клиника, в которой он практикует водолечение. Ну, это такая штука, когда они высасывают из твоего тела все дерь­мо, вычищают весь твой организм. Он говорит, что красное мясо - гребаное отвратительное дерьмо. Прямо так и гово­рит, серьезно!

Я не трезвенник, - добавил Оззи. - Я все еще выпиваю, хотя не так часто, как раньше. Кстати, когда я сидел на нар­коте, я старался никогда не выходить обдолбанным на сцену. Я бросил принимать наркотики, потому что мне стало скучно. Скучно быть постоянно больным и уставшим от своего от­вратительного самочувствия. Мне бы стоило и со спиртным завязать, но должна же у меня быть хоть какая-то отдушина. Я больше не пью столько крепких напитков, как раньше.

Немного вина, иногда - пару пива. Теперь это не так страш­но, хотя мне вообще не следовало начинать пить. Мне нужно было изначально быть трезвенником. Теперь я не могу окон­чательно завязать. Это очень нелегко».

Затем Оззи описал свой обычный день: «Вообще я ночная пташка. Всегда стараюсь путешествовать ночью, это ограж­дает меня от неприятностей. Когда мы остаемся в городе по­сле концерта, все превращается в какое-то безумие. Фотограф вашего журнала вчера пришел на концерт, так к концу шоу он от страха стоял весь белый как мел. Публика постепенно становится, хм… Я не знаю, почему в последнем турне… Я за­метил, что люди начали проявлять агрессию, крушить все во­круг и причинять вред другим. Не знаю, может, просто пришло новое время или дело в чем-то еще. Когда мы выступали в Мидоулэндс, залу нанесли ущерба на сто семьдесят две тыся­чи долларов. Я прекрасно помню, что и в других турне случа­лись разные истории. Но теперь я вижу, как в людях откуда-то взялось чертово море напряжения!»

Осборн упомянул, что его карьера претерпела неожидан­ный поворот: «В среду я буду сниматься в кино. Фильм на­зывается „Кошелек или жизнь" (Оригинальное название фильма - «Trick Or Treat» («Шалость или угощение»), традиционная детская игра на хеллоуин). Я с нетерпением жду среды, все это очень интересно. Я играю викария, священника. Одного из тех фанатиков веры, которые гнобят хеви-метал. Затем я участвую в ток-шоу. Там будут обсуждать историю мальчика, который нашел на хеви-метал пластинке тайное по­слание, и в него вселился демон. И он, типа, может показывать всякие загадочные вещи».

Фильм «Кошелек или жизнь» вышел в октябре 1987-го и был просто ужасен: играя на популярной в то время теме влияния на человеческое подсознание, продюсеры привлек­ли Оззи к участию в качестве приманки.

На вопрос, принял ли он в серьез обвинения в том, что его стихи воздействуют на подсознание, Осборн ответил: «Все что угодно можно интерпретировать по-разному. В Калифор­нии меня пытаются засудить за то, что какой-то паренек за­стрелился из-за вот этих строк: „Сокрушая все запреты, все запирая двери, хотя пустота лишь внутри, / Выкопай себе могилу, освободи свой разум, но нет, ты лишь стонешь, смо­три! / Где укрыться? / Единственный выход - самоубийство". Но это лишь одна строфа из песни, а целиком она - про алко­голизм. Про его опасность. Многие алкоголики прыгают с крыши, не в силах больше с этим жить. Но пресса выдерги­вает один абзац и начинает полоскать людям мозги. СМИ говорят, что эта гребаная песня заставила того паренька по­кончить с собой. Он уже был порядочно долбанутый, прежде чем услышал пластинку Оззи Осборна… Пару месяцев назад у одного мужика из Нью-Йорка оказалась приличная нало­говая задолженность, и он не мог ее выплатить и в резуль­тате спрыгнул с пятидесятого этажа небоскреба. Что сделала его жена? Правильно, подала в суд на государство! Эти люди так безграмотны… Они никогда не слушали мои записи. Посмотрев на обложку альбома, они решили, что это дерьмо. А надо было просто остановиться и вслушаться в тексты песен. Я пишу столько позитивных стихов! Там есть о чем поразмыс­лить: „Killer Of Giants", „Revelation Mother Earth", „War Pigs" - куча позитивных песен. Я бы мог продолжать до бесконечности. Если кто-нибудь хоть на минуту усомнится в том, что я положительный человек, то он придурок. Потому что я хоро­ший парень. Я очень правдивый, преданный тому, во что верю. Я делаю только то, во что верю. Если я делаю что-то фальши­вое, то, осознав это, я просто не могу продолжать».

Альбом Оззи 1987 года, «Tribute», представляет собой жи­вой концерт при участии Рэнди Роудса, записанный на пике успеха музыкантов, в 1981-м. Пластинка воспринимается го­раздо лучше опыта Оззи в кино: туда вошли песни с «Blizzard Of Ozz», несколько - с «Diary Of A Madman», и кое-какая клас­сика «Sabbath». Среди последней - «Children Of The Grave», а также бессмертные «Paranoid» и «Iron Man». Пластинка по­свящалась покойному гитаристу, и пусть с момента его смерти прошло четыре года, она все равно пришлась по душе мно­гим фанатам Оззи. Роудс сверкает на альбоме всеми гранями своего таланта - при сведении гитару специально вывели на передний план, поэтому любой слушатель мог сполна насла­диться уникальной техникой трагически погибшего музыкан­та. Для самого Оззи этот альбом стал одним из лучших: судя по вокалу, сам Осборн тоже находился в прекрасной форме. В интервью журналистке «Creem» Сильви Симмонс Оззи рассказал, насколько хороши его новые музыканты и как он ими доволен: «Мне кажется, что группа прямо воскресла. Фил и Рэнди очень приятные ребята. Когда у меня работал Дон Эйри, он все время напрягался: „что-то не в порядке, у нас не получится"… а ведь никому не понравится ситуация, когда человек все время занижает планку. Потому что если он постоянно твердит одно и тоже, год за годом, поневоле на­чинает казаться, что он прав. Самое забавное, что если мыс­лить позитивно, то все начинает складываться хорошо. Для разнообразия я теперь даже улыбаюсь на сцене. Скажу чест­но - к концу турне „Bark At The Moon" меня от всего тош­нило, зато сейчас я, впервые за долгое время, действительно наслаждаюсь гастролями».

О постоянных сменах состава в своей группе Оззи выска­зался так: «Сегодня мы - отличная команда. Что будет даль­ше - не знает никто, поэтому постоянным участником груп­пы я считаю только себя. Если бы все было по-другому, любой раскол в коллективе стал бы для меня сильнейшим стрессом. Потому я и смотрю на эту проблему открыто: кто-то приходит, кто-то уходит… В „Black Sabbath" был постоянный состав, и это утомляло. В этом и была проблема „Sabbath": мы все хотели отделиться, но никто не знал, как это сделать. Когда я ушел, я не умел даже проводить прослушивания. Мне не нужны ни нахалы, ни эгоцентристы. Я не желаю видеть в груп­пе „рок-звезд". Мне нужны люди с „изюминкой"».

Оззи чувствовал, что объединение для выступления на фестивале «Live Aid» послужило ему хорошим напоминани­ем о том, что он прекрасно может прожить и без «Sabbath»: «„Sabbath" - это как встреча одноклассников, типа: „Помнишь меня? Мы вместе учились, когда нам было по четырнадцать"… Конечно, из подобных встреч ничего путного не выходит. Бесконечные разборки начинаются еще до выхода на сцену. На самом деле опыт „Live Aid" был очень полезен, поскольку я у себя в голове разложил все по полочкам. Я понял, что из­менился, что за прошедшие годы мое мироощущение стало совсем другим. Я слишком долго иду своей дорогой».

По поводу последнего на тот момент альбома «Sabbath», «Seventh Star», Осборн сказал так: «Мне кажется очень пе­чальным тот факт, что все это подается под соусом альбома „Black Sabbath", поскольку он ничуть не похож на „Black Sabbath". Для сольного проекта Тони Айомми это чертовски неплохой альбом, просто ему не хватило смелости написать на обложке только свое имя, отнестись с уважением к памя­ти „Sabbath". Может, когда-нибудь, если я почувствую, что все прошло, мы все снова соберемся и запишем альбом или что-нибудь типа того. Но сейчас это даже не обсуждается».

Пока Оззи наслаждался международным признанием, а также новыми группой, фигурой и новообретенной ясностью сознания, в лагере «Sabbath» дела шли хуже и хуже.

В начале 1987-го группа, уже оставшаяся без басиста (Дэйв Шпиц ушел по личным мотивам, а Боб Дэйсли закончил ту работу, для выполнения которой он был приглашен), потеря­ла еще и ударника, Эрика Сингера. Эрик ушел, решив, что после «Seventh Star» у группы нет будущего. Вдобавок, совершенно неожиданно, в марте группу покинул Рэй Гиллен, который еще пару месяцев назад просто горел энтузиазмом (предположи­тельно он ушел, потому что разделял взгляды ударника, хотя это объяснение кажется слишком простым). К сожалению, Гиллен не может сам прокомментировать свое решение: в 1993-м его карьера, получившая удачное продолжение в груп­пе «Badlands», где он оказался вместе с покинувшим Оззи Джейком И. Ли, трагически оборвалась - Рэй умер от СПИДа. Бму было всего тридцать три. Даже сегодня можно найти бут-леги незавершенного альбома «Sabbath» «The Eternal Idob>, где он выступает в роли вокалиста.

Тони Айомми снова остался один, не считая вечного «сес­сионного» клавишника Джеффа Николса (который, несмотря на статус приглашенного артиста, теперь стал музыкантом, дольше всего продержавшимся в «Sabbath», не считая участ­ников основного состава). Теперь Тони нужно было набрать новую группу для того, чтобы завершить альбом. Начал он с найма певца Тони Мартина, чей менеджер раньше работал с «Sabbath». Сам Мартин, по его словам, был слегка напуган перспективой стать еще одним звеном бесконечной цепи сменявших друг друга вокалистов: «Когда я присоединился к парням, у них были действительно тяжелые времена: они уже сменили целый ряд вокалистов, и над ними потихоньку начинали смеяться. Да уж, когда я пришел, группа пережива­ла нелегкие времена!»

Затем Айомми снова позвал в группу Бева Бивана и Дэйва Шпица. Первый к этому моменту стал грамотным сессионным музыкантом, который поучаствовал не в одном известном про­екте, а последний уже разобрался со своими проблемами, из-за которых ему пришлось покинуть «Sabbath». Летнее тур­не было уже распланировано, а Мартин, легко занявший место, неожиданно освобожденное Гилленом, сделал новые вокаль­ные аранжировки, чтобы наложить их на готовые материалы «The Eternal Idol».

Процесс записи ненадолго прерывался, когда «Sabbath» отправилась выступать сначала в Греции, а потом - в Южной Африке. Греческий концерт (если быть точнее - выступле­ние на фестивале) и по сей день остается единственным шоу «Sabbath» в этой стране. В Африке состоялись шесть кон­цертов (каждые выходные в течение трех недель), которые принесли группе значительную прибыль (в качестве части вознаграждения Айомми получил «роллс-ройс»), но вызва­ли и немало пересудов. В то время, когда в стране вовсю сви­репствовал апартеид, решение выступить на курорте Сан-Сити - песочнице для богатых туристов, с казино, стриптиз-шоу и прочими радостями, - было многими воспринято как поддержка политики апартеида Южной Африки. «Status» и «Queen» уже выступали на главной арене курорта - «Super Bowl», вместимостью шесть тысяч человек, за что со всех сто­рон подвергались критике. Но это не остановило Айомми, который привез-таки туда группу (всех, за исключением Би-вана, который отказался ехать). Новым ударником стал Терри Чимис, участник оригинального состава «The Clash», также игравший с «Johnny Thunders & The Heartbreakers» и «Hanoi Rocks».

После возвращения из Южной Африки Айомми и Мартин завершили работу над пластинкой «The Eternal Idol», выход которой запланировали на конец года. Изначально вокал для всех песен записал Рэй Гиллен, и Мартину пришлось полно­стью их перепеть: «Слова и музыка для „Sabbath" были уже готовы, и мне нужно было просто спеть все песни».

Начиная с 28 ноября 1987 года - в этот день вышла дол­гожданная пластинка - журналисты крепко взялись за Айом­ми, славно помучив его на предмет выступлений в Южной Африке. В ответ он извинялся, но твердо стоял на том, что невиновен, намекая на свою плохую осведомленность о си­туации в стране: «Там выступили многие артисты, поэтому, когда мы решили тоже там сыграть, я и не подумал, что возникнут какие-то проблемы. Я ошибался. Сам я считаю, что политика и музыка не имеют отношения друг к другу. У нас есть фанаты и в Южной Африке, и выступали мы для них, а не для политиканов».

Обложка альбома «The Eternal Idol» была явно лучше уны­лой физиономии Айомми с предыдущей пластинки. На ней была изображена скульптура Родена «Вечный идол». Айомми: «Альбом назван в честь знаменитой скульптуры, которую я увидел на выставке в Лондоне. Изначально я думал о другой скульптуре того же мастера [Огюста Родена], которая называется „Врата ада", но из нее было сложно сделать интерес­ную обложку для альбома, и вместо этого мы взяли „Вечного идола". Я очень увлекаюсь искусством».

Альбом начинается неплохо, с композиции «The Shi­ning» - утонченной пьесы, полной гармоничных, эпических обертонов. Конечно, есть и недостатки - монотонные, с упо­ром на малый барабан, ритмы Эрика Сингера звучат слишком типично для середины восьмидесятых, а риффы Тони в самом начале слишком беспомощны. Но все же эта вещь лучше лю­бой песни с «Seventh Star» - хотя бы за счет неплохих на­ходок, как в музыке, так и в текстах. Вокал Тони Мартина, если сравнивать с Дио или Хьюзом, звучит на порядок чище и ме­лодичнее, зато он лишен потрясающих вибрато, которые при­сущи голосам мэтров.

«Ancient Warrior» не так впечатляет - все портят назой­ливые ударные и вокал, периодически звучащий явно не к месту. Клавишные аранжировки отдают попсой, а вот припев и соло, как обычно, великолепны. Кстати, обязательно по­слушайте шикарный переход, который Айомми исполнил в арабском стиле. Следующая композиция - «Hard Life To Love», - как и в прежние времена, построена на ярком, слег­ка фанковом основном риффе, который исполнен с блеском. Сама песня чуть легковесна, но это не имеет никакого значе­ния, ведь работ такого уровня у группы не было со времени альбома «Never Say Die!»…

Псевдо металлические образы («На спине его орел» и про­чее в таком духе) совсем не делают чести песне «Glory Ride», как не идут ей на пользу и слабые клавишные аранжировки, ломающие весь ритм. Исполненный фальцетом припев и поч­ти полное отсутствие гитары в куплетах, фигурально выра­жаясь, убивают композицию, хотя неплохие акустические вставки отчасти спасают положение. «Born To Lose», название которой будто взято из какого-то альбома «Motorhead», на деле не так уж и энергична, как можно было надеяться, и вполне может считаться проходной песней. Из-за тусклого вокала в духе AOR-rpynn и характерной для последних пла­стинок «Sabbath» поп-роковой мелодии ее почти невозмож­но слушать.

Украшенная готическими, в духе фильмов ужасов, кла­вишами (орган, колокола вроде тех, что звучат на альбоме Олдфилда «Tubular Bells», и прочее) и пугающая в самом кон­це демоническим смехом, композиция «Nightmare» является единственным вкладом Рэя Гиллена в альбом «Eternal Idol». В плане музыки она примечательна только отличным гитар­ным соло и неожиданной сменой ритма в самом конце. За ней следует непременный инструментал (без таких вещей не обо­шлась ни одна пластинка «Sabbath») - «Scarlet Pimpernel». Эта вещь была добавлена на альбом уже после сессий 1986 года, в которых принял участие Гиллен. В основе композиции лежат великолепные акустические переборы, а вот от клавишных аранжировок не тошнит только по одной причине - трек длится всего две минуты.

«Lost Forever», быстрая рок-композиция с традиционным жутковатым содержанием (на самом деле это целая история про висельника - «Повешенному посмотри в глаза,/ Почув­ствуй, как смыкается на шее петля»), оставляет у слушателя ощущение, что ее сочинили наспех, за десять минут, букваль­но «на коленке». Это впечатление не смягчают даже простой, приятный рифф и виртуозное соло Айомми. И наконец, сама «Eternal Idol» - крепкий боевик, по уровню тяжести звуча­щий примерно как «Sabbath Bloody Sabbath», песня, которой так не хватало этой пластинке. Хотя «Eternal Idol» и появ­ляется слишком поздно, чтобы спасти беспомощный в целом альбом, при ее прослушивании становится ясно, что Айомми все еще способен сочинить глубокую и серьезную вещь. Возможно, чтобы все получалось, ему необходима поддерж­ка команды, чьи таланты удачно сочетаются с его собствен­ным даром, - например, состава Осборн-Уорд-Батлер или, в данном случае, Тони Мартина. При всех своих досто­инствах, альбом «Eternal Idol» полностью провалился: в британских чартах он стал лишь 66-м и продержался там жалкую неделю. На песню «The Shining» был снят видео­клип, но ни одного сингла с пластинки так и не выпустили. Все надеялись, что последовавшее за пластинкой турне хоть отчасти возместит ущерб, который нанесло группе безразличие к альбому поклонников. Число последних, кстати, неуклонно убывало: многие предпочитали наслаждаться популярным в то время трэшем, а также только зарождавшимся дэт-металом. Айомми, как обычно, отмалчивался, лишь в одном интер­вью обронив, что турне не будет очень масштабным и зре­лищным: «В этот раз оно будет скромнее, нет никаких причин сходить с ума.

Этот урок мы выучили во время турне в под­держку „Born Again", когда поняли, что нам лишь один раз удалось использовать на сцене все подготовленные декора­ции». Кроме того, он снова сообщил о том, что воссоединение в классическом составе однажды обязательно произойдет: «Месяц назад с нами три недели репетировал Гизер, но потом решил, что выступать он все-таки не будет… С Гизером и остальными у нас сейчас очень хорошие отношения». Тони Мартин тоже был весьма оптимистичен, уверенный в том, что именно ему предстоит исполнять новую программу вживую. Как он сообщил Джо Сиглеру с портала www.black-sabbath, com, «большая часть пластинки была записана в Монсеррате, а затем выяснилось, что у нас не хватает денег для завершения записи. Мне дали восемь дней, чтобы записать весь вокал!.. Я присоединился к группе в тот момент, когда от желающих там играть не было отбоя. Перед этим в группе за короткий срок сменилось несколько вокалистов… Со стороны Тони это было неожиданно - взять и пригласить молодого, никому не известного певца».

Тур «Eternal Idol» стартовал в ноябре 1987 года в Герма­нии, а за первые два месяца группа побывала еще в Италии и Голландии. В самом начале гастролей группу навсегда по­кинул Дэйв Шпиц, и Айомми нанял сессионного басиста Джо Барта (который известен работой с вокалистом «Queen» Фредди Меркьюри над его сольными альбомами). Терри Чимис остался на месте ударника. Турне шло довольно неплохо, но многие английские фанаты «Sabbath» были разочарова­ны отменой без объяснения причин шоу в лондонском «Hammersmith Odeon». «Kerrang!» написал: «„Black Sabbath" снова стала объектом жарких споров. На этот раз их при­чиной стала отмена музыкантами своего единственного кон­церта в Британии. Выступление должно было состояться двадцать восьмого декабря в „Hammersmith Odeon". Людям пришлось добираться до концерта на перекладных, неко­торые приехали даже из Шотландии и отдаленных южных графств, и все ради того, чтобы узнать об отмене выступле­ния. Согласно официальному заявлению менеджмента груп­пы, Тони Айомми в Европе подхватил сингапурский грипп, и доктора прописали ему отдых до середины января. Кон­церт будет перенесен на ближайшую дату, которую удастся найти, а в данный момент все желающие могут вернуть свои деньги.

Руководство группы принесло всем, кто приехал зря, свои извинения, объяснив, что шоу не стали переносить на канун Рождества, поскольку о его отмене узнали слишком поздно, чтобы успеть предупредить всех заинтересованных лиц. Кроме того, менеджеры группы категорически отрицают слухи о том, что все участники группы, кроме Айомми, являются наемными работниками и что они отказались выступать в „Hammersmith Odeon", потому что им за это не заплатили. Кроме того, менед­жеры настаивают на том, что причиной отмены концерта не стали плохие продажи билетов».

Тем временем слухи все множились, порождая все новые вопросы: о состоянии финансов коллектива, о стабильности текущего состава, о том, можно ли вообще называть эту груп­пу «Sabbath»… 2 января 1988 года журналист все того же «Kerrang!» Малкольм Доум задал все эти вопросы непосред­ственно Тони Айомми, получив на них следующий ответ: «Часть нашего имущества была конфискована, а я, ко всему прочему, начал страдать от „синдрома теннисного локтя", но это еще не все - в Европе я умудрился подхватить сингапур­ский грипп, и мне стало совсем плохо. Я никак не мог от него избавиться и чувствовал себя ужасно. Даже сейчас некоторые последствия болезни еще ощущаются. Я ужасно не хотел от­менять концерт в „Hammersmith Odeon", потому что с нетер­пением его ждал. Но у нас не было выбора, и все, что я могу теперь сделать, - это принести поклонникам свои искренние извинения. Но мы собираемся переназначить выступление, как только представится возможность, и надеемся в качестве компенсации дать еще пару концертов в Британии».

С какой стороны ни взгляни, 1987 год стал худшим в исто­рии «Black Sabbath». Единственным положительным моментом можно назвать только упрямые попытки Айомми не дать груп­пе развалиться. Можно ли тогда было надеяться, что ситуация хоть как-то наладится? Или все должно было стать только хуже? Совсем скоро нас ждут ответы на эти вопросы.

Как писал в январе 1988 года один из авторов журнала «Kerrang!» Малкольм Доум, «отмененные концерты. Спорное выступление в Сан-Сити. Неприятности с менеджментом. Финансовые проблемы. Для Тони Айомми и его бригады не­сколько прошедших месяцев стали не иначе как кошмаром. Та к будет л и „завтра" у группы, без преувеличения стоявшей у самых истоков метал-движения?».

Вопрос очевиден, но Айомми (через месяц ему должно было исполниться сорок) отнесся к нему со своим фирмен­ным безразличием. Несмотря на то что «Sabbath» в данный момент репетировала программу американского турне, кото­рому не суждено было состояться, он не видел причин для уныния, и именно это позволяло всей группе держаться на плаву даже в самое тяжелое время, например в 1979-м. Ходили слухи, что Тони Мартин в ближайшее время покинет группу. На все вопросы по поводу этих сплетен Айомми отвечал: «Ему предложил работу [гитарист групп „Thin Lizzy"/„WhitesnakeY „Blue Murder"] Джон Сайке, и даже получил предварительное согласие, но Тони решил остаться с нами, и, несмотря на раз­личные пересуды, я смело заявляю, что он никогда официаль­но не покидал „Sabbath"».

Но чтобы сохранить свой авторитет, Тони, которому теперь стало модно присваивать разные гордые прозвища вроде «Крестного отца металла», было необходимо что-то делать. К сожалению, в реальности он не предпринимал никаких дей­ствий. Более того: «Sabbath», недовольная убогим качеством записи «Eternal Idob>, даже расторгла свой контракт с лейблом

«Vertigo». Новый контракт группа заключила с американской компанией «IRS Records», которую в 1979 году основал ме­неджер группы «Police» и Стинга Майлз Коупленд. На этом лейбле издавались такие группы, как «R.E.M», «Buzzcocks», «The Go-Gos», и другие влиятельные коллективы того времени. Разрыв восемнадцатилетнего сотрудничества с «Vertigo», ко­торый затем был поглощен более крупной компанией - «Polygram», а затем - мейджором «Universal Music», был не самым многообещающим шагом.

До августа в лагере «Sabbath» царило полное затишье - музыканты словно взяли отпуск. Исключением стал только один концерт, состоявшийся 29 мая, в составе Айомми - Мартин - Чимис - Николе (тогда Николе играл на басу). Мартин немного поработал с Джоном Сайксом, записав с ним совместную песню под названием «Valley Of The Kings», но все-таки остался в составе «Sabbath», собиравшейся с сила­ми для записи новой пластинки. Линия Сайкса любопытна еще и тем, что у него проходил прослушивание Рэй Гиллен (которому было отказано), а также тем, что ударника его груп­пы «Blue Murder» Кози Пауэлла вскоре пригласили присоеди­ниться к «Sabbath».

Приглашение Пауэлла стало ключевым моментом. Сорока­однолетний британец, настоящее имя которого было Колин Флукс, благодаря своему потрясающему владению ударны­ми, уже успел заработать впечатляющую репутацию. Ему удалось поработать с такими известными артистами и груп­пами, как Джефф Бек, «Rainbow», «Whitesnake», Майкл Шенкер и команда Кита Эмерсона и Грега Лейка. Наряду с Иэном Пейсом и Карлом Палмером, Пауэлл был одним из лучших барабанщиков Великобритании: он даже попал в Книгу ре­кордов Гиннесса, после того как по телевизору продемон­стрировал свое умение играть на скорость.

В августе 1988-го Пауэлл и два Тони, Айомми и Мартин, вошли в студию, вместе с верным Николсом и сессионным «я стараюсь жить просто, как пещерный человек. Вот список того, чем я по жизни занимаюсь: активный секс с женой, за­бота о детях, гитара, написание песен, поднятие тяжестей и уборка дерьма за моим ротвейлером. Если в моей жизни воз­никает что-то еще, я сразу начинаю тупить - не понимаю, как себя вести… Вот почему цвета группы Закка Уайлда „Black Label Society" - черный и белый. Никакого серого, никаких градаций. Жизнь - это черное и белое, никаких пограничных состояний не существует. Ты либо засранец, либо хороший парень. У меня нет времени на жизненные сложности».

Его уважение к Оззи всегда было огромным: «В тот день, когда я пришел к Оззи на прослушивание, он сказал мне: „Закк, просто будь собой, играй, как велит твое сердце ". Эту мудрость я унесу с собой в могилу. Нельзя притворяться тем, кем ты не являешься. Джими Хендрикс и Джимми Пейдж на­стоящие именно потому, что они - те, кто они есть, и самое прекрасное в них то, что оба они порядочные засранцы. Оззи тоже именно такой, каким кажется. Он - настоящий».

В 2003 году Уайлд провел со мной получасовую беседу. Результатом нашего разговора стало очень эмоциональное интервью, которое было опубликовано в журнале «Total Guitar». Закк: «Первый гитарный рифф, который я сыграл, был то ли из песни „Black Sabbath" „Iron Man", то ли из „Smoke On The Water" группы „Deep Purple". Мне было восемь лет, и у меня тогда была говеная акустика. Позже, когда я перешел на электрогитару, я выбрал „Gibson L6-S", такую же как у Карлоса Сантаны. Конечно, это была копия, не эксклюзив - у моих родителей просто не было такой чертовой уймы де­нег. С тех пор я всегда играю на гитарах марки „Gibson". Люди гонят, что они не держат настройку. Вроде как начинаешь играть в Нью-Йорке, а заканчиваешь в Кливленде, понимаешь, о чем я? Но мне кажется, в этом вся прелесть. Мне нравятся отстойный рычаг тремоло, отсутствие стопора и вообще все это говно. Мне становится смешно, когда я вижу всех этих ребят, каждый с десятком гитар, которые с серьезными ми­нами рассуждают: „Эй, я теперь играю на этой гитаре, а не на вон той!" Что ж, парни, у меня для вас новости. Я - фанат „Gibson Les Paul", и всегда им буду. Да я умру за гребаный „Gibson". Кто-то скажет: „На хрен «Gibson», у них струна соль всегда расстроена, я вот играю на «Stratocaster»". Ну так знай, тупица, - все гитары расстраиваются! Выбери одну и играй на ней».

Выражая свое давнее восхищение талантом Тони Айомми, Закк не жалеет слов: «Я всегда был помешан на „Sabbath". Вся ее история невероятна. „Sabbath" - живое доказательство того, что можно выступать долго и качественно. Возьмем, к примеру, семидесятые: в то время была такая группа, „Bay City Rollers", которая продавала гораздо больше пластинок, чем „Sabbath". И где теперь та группа? То же самое и сегодня. Если я подпишусь на лейбл „Interscope", значит ли это, что мне придется носить дебильную бейсболку, как у Фреда Дерста? „Limp Bizkit" - это какой-то невероятный пи**ец! И где они теперь? Может, мне отрастить сиськи, нацепить от­крытый топ и стать следующей гребаной Бритни Спирс? Я ведь сразу подниму продажи своих дисков, правда?»

Вместе с верными Бобом Дэйсли (бас) и Рэнди Кастильо (барабаны), Оззи и Закк сформировали просто убойную команду. Результатом работы этого состава и стал диск «No Rest…». Первая песня альбома - «Miracle Man» - это исто­рия про арестованного телепроповедника: Оззи с удоволь­ствием грозит «нашему малютке Джимми с экрана» (предпо­ложительно это намек на проповедника Джимми Суоггарта, который за восемь месяцев до этого оказался в эпицентре скандала с проститутками), в то время как Уайлд выжимает из гитары целый букет своих фирменных пронзительных гар­моний. В общем, эта песня записана в лучших традициях от­крывающих треков Оззи - скоростные риффы, позволяющие Уайлду вдоволь покрасоваться, бодрый темп, и много больше воодушевления, чем во всем, что «Sabbath» произвела за про­шедшие годы.

«Devil's Daughter» - еще одна вещь в том же духе; теперь Оззи предупреждает о «священной войне», а гитара Закка бук­вально заходится плачем. «Crazy Babies» - почти блюз в духе «Aerosmith», где Оззи отличился, выдав заумное: «Кому идти - идет,/ Кому вести - ведет».

И в следующей композиции - «Breaking All The Rules» - певец не показывает слушателю ничего выдающегося, зато Уайлд радует фанатов шикарным затяжным соло. «Bloodbath In Paradise» наконец-то привлекает текстом: тема песни - убийства Шэрон Тейт и семейства Ла Бьянки в 1969-м, ко­торыми руководил знаменитый сектант Чарльз Мэнсон. В плане музыки композиция не представляет собой ничего экстраординарного, зато она стала славной порцией дров в костер споров вокруг Оззи. А ведь перед выходом альбома эти споры только-только начали затихать: на дворе все-таки был конец восьмидесятых, и фанаты уже попривыкли к шокирующим текстам.

«Еще ребенком он страдал сердечной болью», - начина­ет Оззи нетипично скупую для себя «Fire In The Sky», историю о человеке, слишком рано узнавшем неприглядную сторону жизни. Уайлд изо всех сил поддерживает невыразительность этой песни, упорно сопротивляясь возможности показать себя с лучшей стороны. «Tattooed Dancer» - еще одна (по крайней мере, с точки зрения стихов) песня в духе «Evil Woman»: подобные композиции ни «Sabbath», ни Оззи не удавалось поднять на уровень выше посредственного. С дру­гой стороны, любому ценителю хорошей музыки стоит по­слушать этот номер хотя бы ради великолепных скоростных тремоло Уайлда.

Однако на альбоме есть и выдающиеся вещи, например «Demon Alcohol». «Одна бутылка - явный перебор, / Зато десяток - это слишком мало», - поет Оззи свой антиалко­гольный памфлет, который мог написать только человек, уже прошедший реабилитацию и не горящий желанием начать все по новой. Как сам Оззи рассказывал журналистам, фана­ты поддержали его тогдашнее решение лечь на реабилитацию в центр Бетти Форд - одну из лучших клиник, работавших с рок-звездами: «Когда я выхожу на сцену, подростки бросают мне такие штуки, „медальоны трезвости", которые можно взять только в реабилитационном центре… [фанаты] все еще со мной, хоть я теперь и изменился. Вот это я и называю пре­данностью».

Он сообщил, что решение завязать с алкоголем пришло после осознания того факта, что «последние десять лет я ми­нимум раз в неделю просыпался в тюремной камере», и слу­чая, когда Оззи пропустил день рождения дочери, проснувшись «на вонючем полу в доме какого-то барыги - я даже не пом­ню, как туда попал. Так что я, приняв для храбрости на грудь, вышел оттуда и сел в самолет до Лондона. Причем и по сей день я совершенно себе не представляю, как пережил тот по­лет. Я жутко боялся, что ко мне может кто-нибудь подойти и сказать: „Вот человек, который сбил моего ребенка" или „Этот тип зарезал моего мужа". Я отменил турне и решил лечь в больницу».

Может быть, Оззи и опасался, что за песни вроде «Demon Alcohob его могут обвинить в ханжестве и лицемерии, свою позицию он доказал весьма, как сейчас понятно, весомыми словами: «Если своими текстами я смогу предостеречь хоть одного бедного лоха от той агонии, через которую прошел сам, то я залезу на Эмпайр-Стейт-Билдинг и буду орать свои песни оттуда на весь мир».

Закончил Оззи довольно непривычными (по крайней мере, для него) словами: «Все эти чудесные вещи происходят теперь со мной именно потому, что я не пью. Меня никто не аресто­вывает, и до сих пор не случалось ни одной серьезной про­блемы. Я чувствую себя просто потрясающе… Долго, очень долго я сражался за свою жизнь, и теперь я всем телом чув­ствую, что у меня осталось еще немного этой самой жизни в запасе, понимаете?»

В это же время произошло в некотором роде объединение «Sabbath» и Оззи: Джейк И. Ли, Рэй Гиллен и Эрик Сингер (вместе с еще одним музыкантом - басистом Грегом Чейс-соном) основали рок-группу «Badlands», к которой у публи­ки, благодаря прошлому участников, сразу же появился не­который интерес. Ли, очевидно, был рад уйти из группы Оззи, хоть и не выразил особого желания поведать миру о причинах своего решения. «Я теперь гораздо счастливее, - признался он. - Мне нравится играть на гитаре. Я обожаю музыку, но ненавижу все, что связано с ее деловыми сторонами. А биз­неса там было гораздо больше, чем мне требуется. Все дело в мотивации. Кроме того, расставшись с Оззи, я хотел сделать перерыв. Мне попались на глаза несколько интервью, в ко­торых он отзывался обо мне не очень-то по-доброму. Это несколько приспустило пелену с моих глаз. Я-то думал, что он мне друг».

На прямой вопрос о том, почему он покинул группу Оззи, Ли ответил: «Потому что он меня об этом попросил. Уволил меня. Он настолько запутал всю эту историю, что я даже не знаю, что думать. Сначала Оззи сообщил, что пришла пора мне заняться чем-нибудь самостоятельно. Самое замечательное, что я узнал об этом от друзей, вызвал его на разговор, и он все подтвердил».

Почему же Оззи уволил гитариста? Вполне возможно, он решил, что с Ли «трудно сработаться»: «Оззи слишком все драматизирует. Я всегда опаздываю, но он об этом прекрас­но знал. Я тысячу раз говорил Оззи, что он засранец и что ему следует заткнуться, и не собираюсь отказываться от сво­их слов. Я не умею копаться в мозгах у людей. Если мне что-то не нравится, я это четко говорю. Я всегда опаздываю, опоздал даже на прослушивание. Сразу после него я упустил самолет и опоздал на первый концерт американского турне. Оззи ис­пользует это как оправдание своего решения, но я опаздывал с самого начала. Я, конечно, пытаюсь приходить вовремя, но у меня никогда не получается. И это одна из вещей, которые меня в нем бесят. Он преподносит это как проблему, которая у меня возникла во время нашей совместной работы».

Гиллен тоже дал пару намеков на причины разрыва от­ношений с «Sabbath», подметив: «Последний гитарист, с ко­торым я сотрудничал, был немного чокнутым. Остальные были нормальными, но у них у всех было свое видение того, как надо работать. Они не воспринимали новые идеи». Об участии в собственной группе он высказался так: «У нас с Джейком были похожие роли в „Sabbath" и группе Оззи. Когда действу­ешь четко по указке других, не остается возможностей вы­ражать свои чувства. Теперь все не так, я пою свои песни, пишу собственные тексты и делаю что хочу. Это, конечно, не значит, что я указываю, как и что все должны делать. Просто группа по стилю близка именно мне».

В 1989 году карьера Оззи снова была на подъеме (а на самом деле подъем продолжался с 1982-го), в то время как «Sabbath» безвозвратно сносило в сторону от музыкального успеха. А окончательно певец добил своих бывших коллег, ког­да позвал играть на басу в турне «No Rest For The Wicked» - кого бы вы думали? - Гизера Батлера, тем самым полностью смешав все планы «Sabbath». Уже договорившись в прошлом году с Глорией Батлер, Айомми, Николе, Чимис и Мартин жда­ли, что Гизер к ним присоединится, и после такого поворота событий, вероятно, испытали настоящий шок. Впрочем, они сразу начали поиски другого музыканта.

В марте, когда Гизер зажигал с Оззи (как сказал об этом Батлер: «Мои сорванцы играли в это время с его детишками, и он попросил меня записать с ним альбом. В конце концов я провел с ним все турне „No Rest For The Wicked" и получил море удовольствия»), Айомми обратился с просьбой посо­действовать ему в летнем турне «Headless Cross» к известно му сессионному басисту Нилу Мюррею. Последний, с учетом его опыта игры в «Whitesnake», группе Гэри Мура и других британских коллективах, был прекрасным кандидатом на роль басиста «Sabbath», даже с учетом очевидного в последние годы злоупотребления группы сессионными музыкантами.

Главным достоинством вышедшего 29 апреля 1980 года альбома «Headless Cross» стало великолепное качество за­писи. Тяготеющих к металлу фанатов «Sabbath» очень пора­довали яркие гитары - на их фоне поклонников не напря­гала даже меланхолическая манера тэппинга Коттла, типичная для сессионных музыкантов конца восьмидесятых. Зато по вине басиста (Мюррей умудрился создать плотную, довольно неприятную на слух шумовую завесу) потеряли свою вырази­тельность слегка задвинутые на задний план ударные Кози Пауэлла. По словам поклонников, качество звука было отлич­ным, а уровень музыкантов (взять того же сладкоголосого Тони Мартина) делал пластинку на порядок лучше, чем предыдущие две или три.

«Никуда не деться от силы Сатаны», - поет Мартин в за­главной композиции, которая разгорается постепенно, за­ряжаясь энергией ритм-секции и наполняясь чистыми риф­фами Айомми. Конечно, эта песня далека от ранних, почти сатанинских боевиков группы, но, с другой стороны, только самый злобный критик сможет сказать, что по качеству ей место на альбоме «Seventh StaD> или «The Eternal Idol». Тем не менее, когда «Headless Cross» была выпущена в виде синг­ла, в чартах ей удалось занять лишь жалкое 62-е место.

«Devil And Daughter» более явно обращается к оккультной тематике («Дьявол не внемлет словам, что к нему обращают»), и, если бы не сомнительный текст, она бы стала прекрасным радиохитом. Семиминутная «When Death Calls» гораздо слож­нее: чего стоят одни клавиши Николса, которые скорее до­полняют, чем сглаживают эпичные риффы. Бэк-вокал, сопровождающий песню до ее помпезного завершения, тоже добавляет ей колорита. «Kill In The Spirit World» сама по себе слишком ровная и незапоминающаяся, но самые преданные фанаты получат удовольствие и от ее прог-роковых риффов, которые дались музыкантам с явным трудом. Что любопытно, эта вещь по сво­ей структуре гораздо более амбициозна, чем все, что Айомми записывал в то время. Это особенно чувствуется, когда сред­няя секция стихает, замерев перед жестким соло, звучащим в обрамлении атмосферных эффектов. Песня «Call Of The Wild» выглядит беспомощно, хоть и патетично: пару очков в плюс ей добавляет чуть более агрессивное звучание, чем на альбоме в целом.

В «Black Moon» есть несколько неплохих риффов, а жест­кий, в роковой манере, ритм Пауэлла и непередаваемый ар­тистизм Мартина только придают им энергичности. Вообще, Мартин в этой песне делает все, чтобы его можно было по праву назвать лучшим вокалистом «Sabbath» со времен Дио. Еще раз стоит отметить великолепную работу звукорежис­сера, которая была как никогда актуальна (следует помнить, что в то время началась эра компакт-дисков, и покупатели стали уделять чистоте звука почти такое же внимание, как и самой музыке).

Завершает альбом композиция «Nightwing» (любопытно, что одна готик-блэк металлическая группа взяла себе назва­ние в честь именно этой композиции, выразив таким образом уважение «Sabbath»). Начинается она с виртуозного акусти­ческого пассажа Айомми вкупе со спокойным, типичным для восьмидесятых, басовым соло от Коттла, который, наряду с Пино Палладино и другими музыкантами, прославил тот пе­риод в британской музыке именно как время выдающихся басистое. Постепенно композиция превращается в эпичную балладу, которой не вредят даже чрезмерно вычурные пасса­жи Мартина.

С коммерческой точки зрения альбом, конечно, не стал вторым «Paranoid», но все же ему удалось отчасти возместить тот ущерб репутации, который «Sabbath» нанесла себе откровенно слабым «Eternal Idol». В Британии пластинка стала тридцать второй, хотя музыканты утверждали, что результат был бы лучше, если бы лейбл «IRS» поживее занимался про­движением альбома. Айомми: «Я знаю, всегда проще винить других, чем признавать свои ошибки, но тут дело действитель­но в „IRS" - ребята просто не умеют работать… хотя они пытались. Если никто не знает, что у тебя вышел альбом, кто же его купит? Вот этого я никогда не понимал: выпустить аль­бом, а потом просто на него забить… Мы с Кози приходили в музыкальные магазины в Торонто, где нас прекрасно знают, - при этом ни у кого не было пластинки, она просто отсутствовала в магазинах. Невероятно! У нас была целая война с мест­ным представителем лейбла - я чуть ему не врезал! Все было просто ужасно. В конце концов, страдаем именно мы: они про­сто говорят: „Ой, чего-то альбом не продается". Да как он может продаваться, если вы не доставили пластинку в ма­газины?»

Во время последовавшего турне Тони Мартин добавил в одном из интервью: «Рекорд-компания не сделала ничего, а ведь ее поддержка всегда серьезно влияет на ход турне. Люди просто не в курсе, что мы к ним приезжаем. Знаешь, это очень странно, ведь на американском рынке позиции „Sabbath" всег­да были сильны, но теперь все стало по-другому. Нас теперь прекрасно встречают в Европе, только в Западной Германии мы продали больше ста тысяч копий „Headless Cross". Сейчас основная задача как никогда ясна: нам нужно возродить слав­ное имя „Black Sabbath" и поднять его на уровень тех времен, когда трудности еще не начались. Так что нам предстоит чер­товски хорошо поработать».

Мартин продолжил здравые рассуждения: «„Headless Cross" - это самая важная пластинка „Black Sabbath" со вре­мен выхода „Heaven And Hell". Тот альбом тоже вышел в переломный для группы момент, и я могу смело сказать, что Ронни Джеймс Дио тогда проделал отличную работу, особен­но если представлять себе то напряжение, которое он должен был чувствовать. Я говорю о том, что он был первым, кто по­пытался заменить Оззи… самое прекрасное для „Black Sabbath" в нынешней ситуации - это реальная возможность нового взлета. Причем стало ясно, что у нашей музыки появи­лась новая аудитория, которая нас поддерживает, причем, когда группа начинала, львиной доли новых поклонников еще не было на свете, многие родились уже после выхода „Heaven And Hell". Мы гордимся тем, что поклонникам есть до нас дело, несмотря на все перестановки в составе, проблемы с менед­жерами, лейблами и остальные неприятности. У нас есть фа­наты из Англии, которые готовы ездить за нами из города в город, чтобы попасть на максимальное количество концертов. Фанаты рока гораздо более преданны своей любимой музы­ке, чем поклонники диско. Настоящий рок-фанат отдаст по­следнюю рубашку, чтобы попасть на концерт. Он будет под­держивать любимую группу многие годы, несмотря на ее взлеты и падения».

Вскоре «Sabbath» отправилась в дорогу. Многолетний опыт Айомми, Пауэлла и Мюррея вселял в музыкантов энтузиазм. На американских концертах, состоявшихся в мае и июне, груп­па выступала при поддержке клона «Led Zeppelin» - группы «Kingdom Come» (любопытный поворот, не правда ли?), а за­тем, ближе к осени, турне переместилось в Великобританию и Европу. Далее концерты в поддержку альбома «Headless Cross» состоялись в Японии и, что совсем необычно, - в России, где группа провела почти две недели, выступив в Москве, Ленинграде и других городах (и удачно попав в период рас­цвета пресловутой «гласности»). Музыканты, вдохновленные постепенным возвращением группы в форму, принялись за своих поклонников из различных стран мира.

В то же время не кто иной, как Билл Уорд, активно пробивал себе дорогу назад, в большую музыку. Он выступал с группой независимых музыкантов «Blue Thunder», в которую кроме него входили Уолтер Траут и Тим Богерт.

«Мы только что встрети­лись, - рассказывал Билл изданию «Sabbathlive», - и на первых порах занимались просто совместной импровизацией. На самом деле, долго все это не продлилось. У меня все еще оставались некоторые проблемы с трезвым образом жизни - я имею в виду не то, что я все еще пил, а просто жизненные неурядицы. Так вот, мы собрали этот проект ради самовыра­жения и просто чтобы повеселиться. Мы отлично проводили время, просто выступали там и сям, никакой конкретики, по­нимаешь? Пару концертов, конечно, пришлось пропустить, но да, я - именно тот парень, что играл в „Blue Thunder"».

В ответ на просьбу рассказать, как развивалась его карь­ера с момента ухода из «Sabbath» и до текущего времени, Уорд объяснил, что большую часть времени он провел вдали от му­зыки, восстанавливая свое здоровье: «Что произошло со мной с восемьдесят четвертого? Ну, меня пригласили высту­пить на „Live Aid". Я приехал туда и исполнил свою партию абсолютно трезвым, хоть и был слегка не в форме. К тому времени я вел трезвый образ жизни уже около полутора лет (если быть точным, четырнадцать месяцев), и „Live Aid" стал для меня серьезным испытанием. Поверьте, мне было дей­ствительно нелегко просто сесть на самолет до Филадельфии, чтобы встретиться с группой. А основная проблема была в том, что в годы алкоголизма в самолетах меня неизменно под­жидал специальный передвижной бар, а теперь мне пришлось провести всю поездку трезвым как стеклышко: сесть в само­лет, прилететь в Филадельфию и выступить на фестивале, не приняв на грудь ни капли. „Live Aid" стал первым концертом, который я провел абсолютно трезвым: раньше такого не слу­чалось. Этого выступления я боялся не меньше, чем боялся участвовать в записи „Bom Again". Во время подобных событий я всегда пил. Но в этот раз все было по-другому: я снова завязал, и „Live Aid" стал самым первым концертом, на котором я играл трезвым. Что произошло после? Ну, я решил начать жить для себя и стал писать собственную музыку. Вот чем я тогда зани­мался, это же я делаю и сейчас».

Оззи, конечно, тоже не бездействовал и дал несколько грандиозных концертов в России с Закком Уайлдом, Гизером Батлером и Рэнди Кастильо. 12 и 13 августа группа выступи­ла на широко известном фестивале «Moscow Music Peace Festival», вместе с «Bon Jovi», «Scorpions», «Motley Criie» и многими другими. Что и говорить, публика приняла музыкан­тов очень тепло.

Однако поворотным моментом в новой, вроде бы беспо­рочной жизни Оззи стало событие, которое произошло после его возвращения из России. Дома, в своем поместье в Букингемшире, после поистине марафонского запоя (по не­которым сведениям, в ту ночь он выпил минимум четыре бутылки водки), он поднялся в спальню жены и сказал ей: „Я решил, что тебе следует уйти". Затем он попытался ее за­душить. Освободившись из его хватки, Шэрон вызвала мест­ных полицейских, которые оперативно приехали, арестовали певца и доставили его в близлежащий полицейский участок, где он и провел ночь.

Годы спустя Шэрон вспоминает это происшествие с не­которым юмором: «Я вызвала полицейских, которые упрята­ли его в камеру, - рассказывает она. - Я не стала выдвигать обвинений, но он прошел трехмесячный курс реабилитации. От всей этой выпивки и наркоты, которую он принимал, у него совсем съехала крыша, и время от времени происходили та­кие случаи».

В самом деле, подобные происшествия имели место быть. Но что-то должно было измениться. Карьеры Оззи (которому пришлось с таким трудом карабкаться к успеху) и «Sabbath», чьи дела постепенно становились все хуже, так долго двигав­шиеся рядом, но сами по себе, похоже, синхронно подошли к водоразделу. С этого момента в обеих группах все стало по-другому.

Может быть, даже наступило время объединить усилия…

После относительного успеха альбома «Headless Cross» перед «Black Sabbath» наконец-то забрезжил луч надежды: кажет­ся, черная полоса в жизни группы закончилась, уступив место белой. Следует заметить, что отношения между Тони Айомми и Тони Мартином были просто прекрасными (как отметил сам Мартин, «возможно, я просто напрягал его меньше всех!»). Остальные музыканты - верный Джефф Николе и серьезная, жесткая ритм-секция в составе настоящих профессионалов Нила Мюррея и Кози Пауэлла - образовали небольшой, но сплоченный и прежде всего активно взаимодействующий коллектив. Несмотря на то что все участники квинтета были несомненно талантливы, ни один из них не был настолько тщеславным, чтобы пытаться перетянуть одеяло на себя.

Не откладывая в долгий ящик, Айомми, при поддержке «IRS», приступил к созданию нового альбома. Запись началась в феврале 1990-го в студии «Woodcray Studios», располагав­шейся в Беркшире, Уэльс. На лето уже было назначено турне: группа серьезно готовилась к долгому путешествию, в котором музыканты планировали выступить во всей красе, подтвердив свой возврат на былые позиции.

Оззи в следующем месяце выпустил миньон, состоящий из записей с концертов его предыдущего турне. Пластинку было решено назвать «Oust Say Ozzy». Если «Sabbath» со­биралась догнать своего бывшего вокалиста, ей предстояло серьезно потрудиться: мини-альбом, состоящий из шести песен, был великолепным, зафиксировав все лучшие моменты феноменального живого шоу группы. При сведении на первый план был выдвинут бас Гизера Батлера во всей своей красе и мелодичности. Кроме того, из пластинки становилось понятно, как уникален и виртуозен стиль Закка Уайлда (чего стоят одни его фирменные безжалостные, рваные гармонии). Гитарист одинаково подходил как для старого материала времен «Sabbath», так и более нового, эры Рэнди Роудса и Джейка Ли. Список композиций - «Miracle Man», «Bloodbath In Paradise», «Shot In The Dark», «Tattooed Dancer», «Sweet Leaf» (неожи­данный, но удачный выбор) и бессмертная «War Pigs» - удо­влетворял буквально каждого, от фанатов Оззи времен «Sabbath» до самых юных поклонников певца.

Оззи был в восторге от грандиозного Московского фе­стиваля, на котором ему удалось выступить. Впрочем, и там не обошлось без некоторых накладок. Как позднее Шэрон призналась журналистам, «нам обещали конкретное место в списке выступающих, а когда мы прибыли на место, сразу же выяснилось (кто бы сомневался), что все будет происходить не так. Оззи был очень недоволен, поскольку мы еще за неделю до этого собирались отказаться от выступления, потому что все, что нам обещали, было ужасно далеко от реальности. Организаторы шоу в Москве вызвали нас и сказали, что они не обещали нам вот этого, этого, а еще вот этого, и что осталь­ное мы таки получим. Поэтому я связалась с [одним из орга­низаторов, а кроме того - менеджером „Motley Crue"] Доком Макги и сказала: „Док, это не про нас. Мы очень хотели вы­ступить в России, но это ваша поездка. Это шоу Дока Макги. Так что мы не участвуем, удачи. Пока!" Потом он стал букваль­но умолять нас поехать и клялся, что он, как и обещал, предо­ставит Оззи специальное место.

Расставив все по местам, уже через десять часов мы были в аэропорту. Конечно же, по прилете в Россию мы выяснили, что ничего не изменилось. Потом Оззи снова сказал, что не выйдет выступать, и поменял свое решение только из-за пу­блики. Помнится, Оззи сказал: „Хорошо, я буду выступать, потому что я не могу разочаровать поклонников". В итоге он вышел на сцену и отыграл свое шоу.

Но то, что нас завлекли на этот фестиваль обманом, само по себе очень нас оскорбило. К тому же мы и не представ­ляли себе, как популярен был Оззи в России. А Док знал, он же уже выступал в этой стране, при этом ему и в голову не пришло прийти к нам и сказать: „Ребята, вы даже не пред­ставляете, как русские любят Оззи…" Сейчас мы с юмором вспоминаем этот опыт, а тогда нам было совсем не до смеха: эти две недели прошли как в аду - какие-то мутные из­менения, перетасовки, постоянная путаница…»

Шэрон также добавила: «Когда мы вернулись, последовал звонок из компании „Вэриг эйрлайнс". Нам сказали, что при­езжает глава этой корпорации. Его визит должен был про­длиться всего один день, и, когда его спросили, чем бы он хотел развлечься, он ответил, что желает познакомиться с Оззи Осборном. Так вот, нас спросили, не сможем ли мы вы­кроить полчаса времени Оззи, чтобы глава компании смог с ним встретиться. Мы согласились, и Оззи встретился с ним в офисе „Вэриг". Глава компании был очень любезен, и сказал нам: „Как только вы приедете в Россию, звоните мне в любое время, и я пришлю за вами самолет. Специальный самолет только для вас. Сможете взять туда друзей, родственников - кого захотите. В России вам не придется платить ни за один билет на самолет, я об этом позабочусь". И я твердо уверена, что эти слова не были обычной английской или американ­ской чепухой. Это было не вранье - такие люди не врут. Мы случайно стали свидетелями того, как у них на самом деле принято решать бизнес-вопросы».

Летом 1990 года, после того как он оставил группу Оззи, Гизер Батлер провел некоторое время с семьей. Во время ви­зита в Миннеаполис, к родне жены, ему неожиданно позвонил Ронни Джеймс Дио, группа которого, «Dio», ставшая к этому времени весьма успешной, давала концерт в тамошнем зале «The Forum». Как вспоминает Гизер, «я не знал, что и думать, ведь мы с ним не разговаривали восемь лет. Он мог хотеть чего угодно: просто мило побеседовать или подослать ко мне наемного убийцу. В итоге мы с ним прекрасно пообщались: пока он был на сцене, я пропустил пару пива в гримерке, а затем Ронни предложил мне с ним сыграть». После того как Гизер в качестве приглашенной звезды выступил на том шоу, ему пришла в голову мысль: если участники первого состава «Sabbath» никак не могут договориться о воссоединении, по­чему бы не попробовать возродить второй?

Первого сентября на лейбле «IRS» вышел новый альбом «Sabbath», «Туг». Его обложка была оформлена в духе север­ной мифологии: скажем, все надписи были стилизованы под руны. Альбом выглядел интригующе, таким он и оказался. Первая композиция, «Anno Mundi (The Vision)» начинается чистым гитарным арпеджио в сопровождении хора (в действительности это многократно записанный голос Тони Мартина), поющего на латыни: «Spirito sanctus, anno anno mundi». Далее интро перерастает в бурю гитар и клавиш, сквозь которую пробивается великолепный высокий голос Мартина. На четвертой минуте песня делает небольшое от­ступление, возвращаясь к неземным начальным пассажам, после чего снова продолжаются эпические, в духе пауэр-метала, риффы.

«The Law Maker» - более традиционная вещь, которая открывается вихрем ударных Пауэлла. «Таинственный и злоб­ный, одним лишь именем своим пугает он народ», - вычур­но возглашает Мартин под аккомпанемент стандартного рок-риффа, в котором нет совершенно ничего нового. По длинно­му эффектному соло становится ясно, что Айомми на этот раз решил изменить своей искрометной манере игры на гитаре - быстрой, обильно украшенной искусными финтами, - ради более спокойного и эпического звучания. То же самое чувству­ется и в «Jerusalem» - медленной, торжественной композиции, в которой, пожалуй, чересчур много тягучих клавиш. Музыканты все еще в форме, хотя Мюррея почти не слышно за мощными гитарами и клавишными аранжировками, и по всему видно, что новый альбом продолжает и развивает идеи, заложенные на предыдущих пластинках.

Следующая песня - «The Sabbath Stones» - длится поч­ти семь минут. Она стала настоящим ядром альбома - ком­позиция исполнена в лучших традициях «Sabbath» (такие динозавры есть практически на каждом альбоме группы). В «The Sabbath Stones» музыкантам великолепно удается обыграть тему библейских десяти заповедей. Длина компо­зиции позволяет Мартину показать все, на что он способен; его вокал прерывается лишь несколькими паузами, которые заполняют Айомми со товарищи. На середине песни темп на­чинает ощутимо ускоряться, придавая ей атмосферу классических работ группы.

Следующая композиция - божественный клавишный инструментал под названием «The Battle Of Туг» - также написана в традициях «Sabbath»: в ней Айомми суммирует свои ощущения, навеянные основной идеей альбома. Тор, как позже пояснил гитарист, - это норвежский бог, сын Одина, ко­торый, согласно верованиям скандинавов, был богом войны, оружия и прочих «металлических» штук. Тема норвежской мифологии продолжает раскрываться в следующих песнях - «Odin's Court» и «Valhalla». Первая - весьма впечатляющая акустическая баллада, a «Valhalla» - более традиционный рок-боевик. И в той и в другой Мартин в особо напыщенной манере поет о таинственных далях, глазах ворона, драккарах и прочих фэнтезийных вещах, которые сегодня кажутся устаревшими, однако в плане музыки обе песни настолько хороши, что в целом звучат отлично.

«Feels Good To Me» гораздо более прозаична («Ты ошиба­ешься, решив, что я боюсь любить»), и ее легко можно пере­путать с каким-нибудь тоскливым завыванием очередных глэм-рокеров. С другой стороны, атмосферные вставки в ней просто прекрасны. Следующая композиция «Heaven In Black» - удачный выбор для завершения альбома, сплошное месиво из жестких риффов Айомми и чеканного ритма в ис­полнении Мюррея и Пауэлла. «Не бойся, и ты никогда не упу­стишь любви», - обещает Мартин, и «Туг» заканчивается, теряясь в каскаде звуковых эффектов.

Турне, последовавшее за альбомом (состав музыкантов оставался все тем же), имело в Европе и Британии большой успех, до ноября погрузив «Sabbath» в гастрольную жизнь. Фанаты восторженно встречали кумиров: на заре девяностых появилось новое поколение металхэдов, для которых агрес­сия экстремальных стилей металла была слишком примитив­ной. Предпочитая эпичность традиционного хеви-метала и техничность трэша, эти люди, в большинстве своем жившие в германоязычных странах и Скандинавии, тянулись к быст­рым, но мелодичным коллективам вроде «Helloween», который стал первооткрывателем жанра пауэр-метал. Именно к тем, кто в конце девяностых стал называть творчество групп типа «Hammerfall» «истинным металлом», и относились новооб-ретенные фанаты «Sabbath».

Ключевые концерты турне были полны сюрпризов, вроде участия приглашенных звезд. Так, поклонники смогли увидеть, как «Sabbath» выступает с Брайаном Мэем и Иэном Гилланом, не говоря уже о Гизере Батлере, чье присутствие вновь дало очередной толчок слухам о грядущем воссоединении ориги­нального состава группы. Кстати, в декабре Батлер еще раз занял место басиста, заменив Мюррея, продолжившего свою небезуспешную карьеру сессионного музыканта. Около ме­сяца группа, теперь в составе Айомми с Батлером плюс Мартин, Николе и Пауэлл, активно обсуждала свой следующий шаг. В угоду витающим в воздухе намекам на воссоединение, в январе 1991 года музыканты торжественно объявили, что Тони Мартина заменит Ронни Джеймс Дио. Мартин, для которого это решение в некотором роде ста­ло ударом в спину - ведь то, что «Sabbath» выбралась из ямы, в которой она оказалась после «Seventh Star» и «The Eternal Idol», во многом было именно его заслугой, - незамедлительно заключил контракт с одним европейским лей­блом на выпуск сольного альбома. Как он позже пояснил, «пока Ронни пел в „Sabbath", я записывал сольный альбом. На сегодняшний день у меня подписан контракт с немецким лейблом „Polydor". Мой сольник называется „Back Where I Belong". На нем задействованы тридцать два музыканта, включая Брайана Мэя из „Queen", а сын Ринго Старра Зак играет на барабанах. В один из треков я включил даже цер­ковный хор». О своем прошлом с «Sabbath» он отзывается со смешанными чувствами, особенно обо всем, что касается бизнеса: «У нас были проблемы с лейблом. Они [опять] не хотели рекламировать ни концерты, ни пластинку. Если бы лейбл нам хоть немного помогал, успех был бы еще более внушительным. Многие проблемы в истории „Sabbath" свя­заны не с деятельностью группы, а со всяким дерьмом вроде контрактов, рекорд-компаний и так далее».

Айомми как-то высказал те же самые мысли: «Лично мне было очень сложно. [„IRS"] не поставляла альбом в магази­ны. Я не ожидал, что так будет. Майлз Коупленд лично обе­щал это проконтролировать. Я вообще пошел на сделку с „IRS" в первую очередь благодаря именно этому человеку. Все остальные заинтересованные лейблы желали иметь возможность вмешиваться в творческий процесс, а я этого не хотел. Майлз это заметил и предложил: „Слушай, ты же по­нимаешь, какой нужно делать музыку «Black Sabbath». Ты ее записываешь, я издаю". Мне понравился его подход. После того как мы подписали контракт, Майлз, ровно как и соби­рался, ни во что не вмешивался. Роль человека, который сует свой нос в наши дела, досталась другому, причем тот парень явно нас ненавидел. Так что было непросто». По поводу своих успехов Тони заметил: «„Headless Cross" приняли в Европе лучше всех остальных альбомов».

Удача, очевидно, снова начала улыбаться «Sabbath», и все ожидали, что вернувшийся Дио только укрепит эту тенден­цию. Однако с того момента, как он снова пришел в группу, и до конца девяносто первого года в лагере «Sabbath» не произошло практически ничего, кроме периодических ре­петиций для сочинения нового материала. Воодушевление по поводу нового состава потихоньку спало, и внимание по­клонников переключилось на Оззи, у которого на подходе был новый альбом.

Затишье вокруг «Sabbath» нарушилось только один раз, в сентябре, когда Пауэлл был выведен из строя после про­исшествия на конной прогулке. У лошади, на которой он имел несчастье поехать, случился сердечный приступ, и она умер­ла, достаточно сильно покалечив при падении своего седока. Как вспоминает Гизер, этот инцидент подтолкнул музыкантов к полному восстановлению состава времен альбома 1981 года «Mob Rules»: «Когда Кози, катаясь на лошади, повредил себе таз, Ронни предложил возродить состав времен „Mob Rules"». Это означало найм барабанщика Винни Эписи, который вско­ре присоединился к остальным.

Пауэлла эти события сильно расстроили: «Меня выгнали из группы из-за того, что на меня упала лошадь и я полгода не мог играть. Кроме того, после пары грязных махинаций, Тони внезапно собрал американский состав „Black Sabbath". В роли певца выступил Ронни Джеймс Дио, который пред­ложил взять в качестве ударника Винни Эписи. Я не был согласен с выбором Дио, ведь мы с ним сработались, еще когда вместе играли в „Rainbow". Меня очень разочаровали реше­ния Тони, особенно то, что он не захотел ждать, пока я вос­становлюсь. С Дио я, может, и не особенно хотел играть, но Тони все же считал своим другом. Конечно, с моей стороны это было слишком наивно, мне нужно было лучше представлять себе особенности бизнеса. Но ничего, на собственных ошибках быстрее учишься. Если бы я слишком близко к серд­цу принимал все подобные разочарования, мне нечего было бы делать в музыкальной индустрии. Нужно оставаться про­фессионалом и не рассчитывать на то, что с кем-то из этих людей можно подружиться. Ты им либо нужен, либо нет».

Как мне сказал сам Винни, история все же была несколь­ко сложнее, чем в версии Пауэлла. Причины негодования, как обычно, оказались глубже, чем утверждалось: «На одном из местных концертов я встретился с Дио, и мы славно поболтали, а потом Кози упал с лошади и сломал тазовую кость. Я приехал к ребятам, а они меня сразу спросили, не хочу ли я с ними снова выступать, и я согласился. Кози вел себя слишком тщес­лавно, еще один эгоист в группе. Вроде он тратил слишком много денег, жил в Америке, в то время как музыканты хоте­ли работать в Англии, ну и прочее. На самом деле, было мно­го причин, по которым с ним было тяжело работать, поэтому в группу пришел я, и все наладилось».

Ронни с кривой ухмылкой вспоминает начало восьми­десятых, когда он впервые пришел в «Sabbath». Как он сам мне рассказал, «причина того, почему со мной группа доби­лась таких успехов, вот в чем: я подходил „Black Sabbath" в плане музыки. До моего прихода им удавалось делать очень и очень хорошую музыку, но, когда я пришел, той группы уже не было, а Тони нужно было с чем-то штурмовать восьмиде­сятые. Мой приход был важен для всего жанра, потому что теперь музыка „Sabbath" стала гармоничной. Когда я полно­стью погрузился в творческий процесс, Тони был просто в восторге. Скажу больше - и работать-то я начал именно с ним, потому что Гизер в тот момент как раз ушел. После того как я в первый раз пришел в группу (музыканты тогда жили в Беверли-Хиллз), прошло два дня, и Гизер покинул „Sabbath". Поэтому сочинять песни пришлось нам с Тони, и я думаю, это было просто отлично: лучше я буду работать в паре с одним гитаристом, чем допущу, чтобы к сакральному процессу про­тянула свои загребущие лапищи целая толпа народу. Так что говорю смело - с Тони мы сразу образовали прекрасный творческий тандем».

Ронни продолжает: «Это чудесно, когда можно вот так поработать. Пусть вокалист с гитаристом и не самые важные члены группы, но они являются ее лицом, на них смотрит пу­блика. Ну что ж, мы преуспели во всем. Мне кажется, я на­столько вдохновил Тони, что он даже стал лучше играть на гитаре. По-моему, Тони научился делать то, что раньше ему не удавалось: вносить в музыку новые, необычные черты, воспроизводить любую незнакомую мелодию, которую он мог услышать буквально секунду назад. Вот в чем была моя роль - помочь ему открыть новые грани своего таланта. Энтузиаст? Да, я был энтузиастом, хотя бы потому, что я за любой проект берусь с огоньком, а иначе зачем вообще жить? Я хочу, чтобы о любой группе, в которой я участвую, говори­ли, что она превосходна. Именно это приносят в любой про­ект лидеры - я не говорю, что тогда я был лидером группы, совершенно не это имел в виду, - но если у группы и был тогда лидер, то это был я».

Кроме того, Дио все-таки отдал некоторым музыкантам дань своего уважения: «А если не я, то лидером был Билл Уорд. Я понимаю, что это звучит странно, но, если Биллу что-то было нужно, он сразу брал быка за рога. Важно, что мы все тогда поступали схожим образом. Гизер вернулся, только когда мы записали пару треков. Я понимаю так, что у них появился шанс показать все свое мастерство, и на „Heaven And Hell" любой может услышать, насколько хороши Тони, Гизер и Билли. Ты вот слышал, и я этим горжусь больше всего на свете. У группы появился шанс снова добиться успеха, поскольку она его заслуживала. Для меня это было славное время, мне было приятно помогать „Black Sabbath" снова стать „Black Sabbath", чтобы всем стало понятно, что они - не шайка неудачников». То же касалось и «Mob Rules» - и грядущих успехов: «Когда мы собрались, чтобы сделать „Mob Rules", процесс был уже отработан, так что оставалось написать песни. Это не зна­чит, что материал был так же хорош, как и на „Heaven And Hell", но это были добротные песни. Они были несколько мяг­че, но ты же знаешь, как иногда можно напортачить. Иногда вся страсть уходит в лучшую работу. Успех „Heaven And Hell" был настолько оглушительным, что на следующем альбоме его было почти невозможно повторить».

Что же стало причиной разрыва в период работы над «Live Evil»? «Вообще все складывалось удачно, и виной всему было, хм, дай подумать… может, ты сам мне подскажешь? Есть идеи? Погоди минуту, приятель… так вот, все усложнили эти параноидальные штуки, возникшие в группе на ровном месте. Мы поменяли барабанщика, и ребятам замена пришлась не очень по душе. Тони это почти не волновало, но вот Гизер крепко загрузился. Думаю, ему всегда хотелось, чтобы в груп­пе были он, Оззи, Тони и Билл. И я понимаю, что это отлично, именно это желание когда-то держало их всех вместе. Но увы, в реальности все было не так, да и не могло быть. Если Тони был недоволен работой Оззи, то с этим ничего нельзя было поделать, и Оззи пришлось уйти. В конце концов, все держа­лось именно на Тони. Я получал огромное удовольствие, за­нимаясь с Тони совместным творчеством».

Итак, еще один состав был готов к работе, надеясь по­вторить историю.

Тем временем Оззи делал поразительные успехи в борь­бе с алкоголем. С тех пор как он пытался в пьяном угаре убить свою жену, он провел несколько месяцев в реабилитацион­ном центре и вполне поправился, чтобы записать новый аль­бом, уместно названный «No More Tears». Пластинка была оформлена в стиле его новой, трезвой жизни: на передней обложке находится портрет Оззи, выполненный сепией, гла­за скрыты романтической челкой, волосы окрашены в черный цвет, а четкая линия подбородка придает лицу твердое вы­ражение. Было очевидно, что в жизни певца наступил новый период - здравого смысла. Сам Оззи подчеркнул, что пришло время разрушить все стереотипы, которые с ним связывали в прошлом: «Я действительно не понимаю, почему у людей обо мне такое негативное мнение. С другой стороны, в какой-то мере я счастлив, потому что рок-н-ролл - это индустрия сенсаций. Если о тебе не ходят безумные слухи, ты - не часть рок-н-ролла, ты вроде гребаного Фила Коллинза».

Альбом, записанный при участии «ветеранов» - Закка Уайлда и Рэнди Кастильо, а также целых двух басистов - Боба Дэйсли и новичка Майкла Инеса (позже игравшего в «Alice In Chains», группе Закка «Black Label Society» и некоторых дру­гих), не имел практически никакого отношения к хеви-металу, зато в нем чувствовалась свежесть нового десятилетия. Как сказал создатель пластинки, теперь он наконец стал трез­венником, поэтому и в музыке решил пробовать новый подход. Сразу становится понятно, откуда у альбома такое невзрач­ное название: «Я не хотел называть альбом „Return Of The Madman" („Возвращение безумца"), „Black Death" („Черная смерть") или как-то еще. Мне надоел весь этот китч».

Кроме того, стремление к новизне объясняет, почему Оззи вдруг решил обратиться к фронтмену «Motorhead» Иэну «Лемми» Кил-мистеру с просьбой помочь в написании песен. «No More Tears» стоил группе целых восемнадцати месяцев усердного напи­сания, подготовки, записи и сведения, а также потребовал привлечения продюсеров «Motley Criie» и «LA Guns» Джона Парделла и Дуэйна Бэрона. Новый подход со всей очевидностью сработал: одна из песен, «Don't Want To Change The World», даже завоевала в январе следующего года престижную награду «Грэмми».

Оззи, смеясь, рассказывает об этой длительной работе: «Я помню, как давал интервью тому парню из Сан-Франциско. Он был большим фанатом „Metallica" и даже сообщил мне, что они недавно отправились в студию [чтобы записать оче­редной альбом] и записали все в момент. А я ему на это ответил: „Просто они еще недавно в этом деле". Свой первый альбом я записал за двенадцать часов. Хотел бы я теперь записать гребаный альбом всего за двенадцать часов! Когда добиваешься признания, приходится использовать новейшее оборудование, все эти стереофонические штуки и прочее, просто потому, что ты можешь себе это позволить. К тому же тебе самому это нравится. Каждому хочется побыстрее от­ведать самого вкусного. Всем нравится пробовать что-то новенькое. Чувствуешь себя ребенком в кондитерской, про­сто потому, что все доступно». (Кстати, он был прав: около 1990-1991 годов, примерно в то же время, как Оззи давал это интервью, «Metallica» потратила на свой пятый студий­ный альбом, названный по имени группы, полных двенадцать месяцев.)

«No More Tears» начинается с композиции «Mr Tinkertrain», леденящей душу истории о малолетнем хулигане, ко­торый поет «Не хочешь ли конфетку ты, малыш?» таким голосом, что слушатель вмиг лишается присутствия духа. Основной рифф, принимая во внимание тему песни, звучит слишком напыщенно, оставляя от «Mr Tinkertrain» ощущение странной, но впечатляющей песни.

Следом идет обладательница «Грэмми» - «Don't Want To Change The World». В ней Оззи признается: «Я не хочу пере­делывать мир, и не хочу, чтоб менял он меня». Песня очень легко запоминается, может, это и послужило причиной ее повсеместного успеха, наряду с блестящей, где-то даже пи­жонской работой Уайлда. Следующий трек - очень подхо­дящая для радио баллада «Mama, I'm Coming Home», напи­санная вместе с Лемми. Эта песня до сих пор остается одной из вершин карьеры Оззи, во многом благодаря чарующему акустическому аккомпанементу. «Я мог быть прав, мог оши­биться, вся эта боль так долго длится» - пусть это и не самый оригинальный текст, но, будучи выпущена отдельным синглом, баллада имела огромный успех, за счет которого Лемми де­сятилетиями получает свои роялти.

«Desire» - простенькая рок-вещица, в которой Закк уди­вительно сдержан, зато Оззи со своим «Кто хочет быть крутым? Жизнь прекрасна» утирает нос всем тем, кто высмеивал его за весьма почтенный возраст (тогда ему было сорок три).

Еще одна песня, выпущенная в виде отдельного сингла, - «No More Tears» - не вызывает столь же сильных эмоций, как «Mama…» или другие «большие» хиты, даже несмотря на неплохой фальцет Оззи и использование слайд-гитары. То же самое можно сказать и о «S.I.N.», которая отличается на удив­ление попсовым нисходящим припевом. Все музыканты сно­ва в отличной форме, но в любом альбоме Оззи (впрочем, как и «Sabbath»), есть проходные композиции, и обе упомянутые выше - из них. Вот что говорит Оззи о «No More Tears», эта­ком симбиозе баллады и тяжелого боевика: «Я тут читал одну рецензию, называется „У Оззи Осборна никогда не было бал­лад".

Немыслимое говно. Вот уже двадцать лет я пою баллады. Знаешь, у меня есть баллады почти на каждом альбоме, и ни­кто никогда их не замечал. Мне нравится музыка семидесятых. В семидесятые она стала намного более музыкальной, чем до этого. Методы звукозаписи были варварскими, иначе не ска­жешь. К тому же в семидесятые музыка была разной, но никто ее не классифицировал».

Вернемся к пластинке. Следующий трек, «HeLLraiser», явно лучше двух предыдущих. Песня, очевидно, была написана, чтобы на концертах с ее помощью можно было вовлекать в шоу публику: припев в стиле «пойте с нами» вполне в духе девяностых. Стихи в «Time After Time» слегка слабоваты («Твои прекрасные глаза мне явно говорили „да"»), но в целом это крепкая, приятная баллада. «Zombie Stomp» зна­чительно лучше - этакий момент самоанализа, в котором Оззи рассказывает о «демонах в моем мозгу», которые пре­следуют его после очередной пьянки. Закк и ритм-секция проделали отличную работу, создав непередаваемую атмо­сферу напряжения, а все вместе воспринимается как откро­вение человека, которому довелось пережить подобное и который знает, о чем поет.

«A.V.H.» окунает слушателя в чистый, сверхмелодичный рок, который, правда, Оззи и его команда могли бы легко со­чинить даже во сне. Зато после этой непримечательной пре­людии идет настоящая жемчужина альбома, «Road To Now­here», в которой наш герой в очередной раз оглядывается на прожитые годы. «Крах прошлого все еще мучит меня», - поет он, добавляя бодрым «терапевтическим» голосом: «Лежит предо мной только путь в никуда».

Оззи так и не научился заранее предугадывать, станет ли альбом удачным: «Еще в „Black Sabbath" я никогда не мог понять, нравимся ли мы хоть кому-нибудь. Мы никогда не попадали на радио, не пытались обманом добыть популяр­ность. Вот уже одиннадцать лет прошло с момента моего ухо­да из „Black Sabbath", а я только-только начинаю понимать… Все потому, что, когда ты вовлечен в процесс, нет ни времени, ни возможности передумать. Ты просто делаешь свою работу. Я всегда был самокритичным. Думаю, что это часто помогало мне бороться, ведь я всегда требовал прежде всего с себя.

На каждой пластинке, которую я когда-либо записывал, было нечто, что я просто обязан был написать. Я схожу с ума, понимаешь? Хочется запереться в комнате с бутылкой водки. Я-то ладно, но нельзя снова заставлять жену переживать все это. Я мог ночи напролет стонать: „Ты сука". Не понимаю, почему я все это чувствую. Мне не нравится то, что я ощущаю, поэтому я ищу себе разные оправдания. Большую часть вре­мени моим лучшим другом была бутылка. Мне нужно просто успокоиться. Это не вина моей жены, что я не могу с этим справиться. Она не виновата в том, что я в такие периоды теряю уверенность в себе, начинаю думать, а не сделал ли я альбом слишком жестким. Она не виновата в том, что альбом не продается, или, наоборот, отлично продается… Она - моя жена и мой менеджер. Я размышляю над этим и постепенно прохожу через период сомнений - „Альбом должен быть хорош, нет, черт побери, просто великолепен. Он ведь велико­лепен, да? Я ведь записал невероятный альбом, правда?" - к периоду спокойствия: „Может, и так, а может, и нет". Вот сейчас я уже думаю: „У тебя нет выбора, твой следующий альбом должен быть гребаной бомбой!" Я уже схожу с ума по поводу пластинки, которая еще даже не записана!»

Был ли альбом роковым или металлическим? Оззи все равно: «Чертовски нелепо валить все в одну кучу. В семи­десятые каждый определял себя сам, а не причислял к мил­лиону подражателей Оззи Осборна или миллиону подража­телей кому-то еще. Я выступал с [такими разными группами, как] «Eagles», «Lynyrd Skynyrd» и «Black Sabbath». С той же «Jethro Tull» я играл раз сто!»

Став в Британии семнадцатым по популярности, альбом «No More Tears» оказался весьма успешным для нового вре­мени, подтверждая то, как быстро в наше время меняются музыкальные вкусы. В 1991-м откровением считался грандж, а хеви-метал искал пути к возрождению - или забвению. Многие гадали, смогут ли Оззи и «Sabbath» пережить гряду­щую бурю.

Несмотря на популярность «No More Tears», честь быть фронтменом невероятно талантливой (а кроме того - стабильной) группы и свои новообретенные трезвость и физическую фор­му, Оззи Осборн начал уставать от образа жизни постоянно путешествующего музыканта. Судите сами: вот уже четверть века он возглавлял рок-группы и, естественно, испытал все удовольствия, перепробовал все вещества, в общем - исповедовал тот образ жизни, который подразумевает участие в популярной рок-группе.

В том же году все семейство Осборнов - Оззи, его жена Шэрон и шестеро детей (Джессика, Элиот и Луис от первой жены, Тельмы, а также Эйми, Келли и Джек от Шэрон) - было сражено известием о том, что Оззи, возможно, болен рассе­янным склерозом. Несмотря на то что это заболевание раз­вивается чрезвычайно медленно, Оззи решил, что ему пора уйти из музыки, и задумался о прощальном турне (вполне разумное решение в свете успеха «No More Tears»). В резуль­тате на лето и осень был назначен грандиозный тур под на­званием «No More Tours» («Больше никаких турне» - По аналогии с названием альбома No More Tears, которое переводится как «Больше никаких слез»).

Также Оззи объявил, что на самых последних концертах будут присутствовать специальные гости.

А в это время участники «Black Sabbath» - Дио, Айомми, Батлер, Эписи и Николе - готовились к выходу нового альбома, «Dehumanizer». По словам Гизера, «в плане музыки альбом представляет собой то, чего мы все давно хотели, - возвращение к оригинальному звучанию „Sabbath". Что ка­сается текстов, Ронни, как мне кажется, сильно вырос в этом плане. Так что здесь будет все: возвращение к корням и в то же время движение вперед… Все это очень круто! Наконец-то, после стольких лет жесткого прессинга со стороны кри­тиков, молодые группы снова называют нас в числе тех, кто оказал на них сильное влияние. Особенно приятно, что наше звучание остается свежим и современным».

Винни Эписи вспоминает: «Я прилетел в Англию, мы на­чали работать над альбомом, и все пошло по новой. Я начал настраивать студийное оборудование (снова ответственный за исходники, хе-хе!) и, когда закончил, у ребят уже были на­писаны три-четыре песни. Остальное дописали за пару недель, и все снова прошло как по маслу. Мы отправились в студию, а надо сказать, что у нас с Ронни был дом в Стаффорде. Было весело: например, репетировали мы в гостиной - там стояли небольшие усилители. Демо-записи сделали в студии „Monnow Valley", затем на пару недель вернулись домой, а потом от­правились в „Rockfield" для окончательной записи. Так что весь процесс уместился в две сессии по шесть недель».

В плане стихов группа действительно сделала шаг вперед, повернув от старых фэнтезийных тем к более современным, реалистичным текстам. Гизер: «Мы с Ронни собрались, чтобы обсудить направление текстов, и он сказал мне, что больше не хочет петь про все эти подземелья, драконов и прочую чушь в стиле „Rainbow", и я был с ним полностью согласен. Итак, мы договорились сочинять о том, что происходит в мире сейчас, благо есть море материала, над которым можно ра­ботать, чтобы выразить его в форме слов».

Предыдущий состав, тот, что с Кози Пауэллом, не мог по­хвастаться удачными текстами: «Потратив первые полгода [на попытки сочинить что-то разумное], мы уже стали подумыфакта, что их творческий тандем вышел на качественно но­вый уровень: «Мы даже не разговариваем о творчестве, мы просто заранее знаем, что получится. Это невероятно: необъ­яснимо, разнообразно. Тони может так увлечься риффами, что иногда нам приходится его останавливать, - сообщил Гизер. - Когда мы впервые с ним встретились, он был вели­колепным джазовым гитаристом. Теперь ему подвластны все стили. Можно сказать, что группа его даже в чем-то ограни­чивает».

О предстоящем турне Гизер резонно заметил: «Живое шоу ничем не заменишь. В студии можно быть сколь угодно умным и изобретательным, но ничто не заменит атмосферу контакта с хорошей публикой. Когда мы играем… они все становятся нашими людьми. Наш последний концерт прошел перед не­большим - всего три тысячи человек - количеством публи­ки, но все они знают нас от и до. Иногда бывает, что публика оказывается не совсем в теме». Однако Батлер не решился предсказывать будущее «Sabbath» дальше выхода альбома «Dehumanizer», пояснив только: «Я научился никогда не пред­сказывать чего-либо, если дело касается этой группы. Слишком часто я делал прогнозы с единственным результатом: через пару лет кто-нибудь мне их припоминал!»

Четвертого июля 1982 года, когда альбом вышел в свет, он стал событием - в основном благодаря долгожданному возвращению к старому звучанию и мощному вокалу Дио.

На обложке была изображена злобная фигура робота в бала­хоне Смерти, этакого хеви-металлического Терминатора, уни­чтожавшего злополучного длинноволосого рокера путем метания в него молний. Рядом стоял зловещий алтарь, на ко­торый был водружен компьютер. Конечно, обложка привлек­ла внимание, учитывая стоявшую на дворе эру Интернета. К тому же тогда многие группы обыгрывали тему потенциаль­ных опасностей компьютерных технологий, поэтому все это выглядело очень современно.

«Computer God» раскрывает эту тему полностью: Дио неожиданно демонстрирует способность петь в низком диа­пазоне («Люди - ошибка, но мы ее быстро исправим, о да!»), пара изменений темпа только усиливают эффект от велико­лепного шреддинга Айомми, который теперь сочетает свой собственный стиль со скоростью и техничностью мастеров жанра, таких как Стив Вэй и Джо Сатриани. При этом, как по­казывает следующий трек, «After All (The Dead)», Айомми не превратился в тупоголового маньяка, помешанного на ско­рости. Его рифф, будто переносящий слушателя в 1972 год, стал - может, даже сознательно - чем-то вроде обзора всех тенденций, появившихся в музыке за последние двадцать лет. В результате эта песня производит впечатление утяжеленной и ускоренной «War Pigs».

Одним из безусловных успехов альбома «Dehumanizer» стала композиция «TV Crimes», которую вполне можно оха­рактеризовать как быстрый дум-метал (если такой жанр во­обще может существовать). Дио не перебарщивает, выводя прихотливые вокальные фигуры, а сверхкомпактный, технич­ный рифф, который Айомми выдает на пару с Гизером, достоин особого внимания. Эта песня, выпущенная отдельным синг­лом, показала весьма приличный результат, заняв тридцать третью строчку в чартах. «Letters From Earth» - медленная, тяжелая вещь, которая также отсылает к раннему периоду творчества группы. Дио рассказывает под целую серию чере­дующихся гитарных запилов и стонов свою историю об от­чуждении («Что, если я заморочу тебя?»), которая возвраща­ет слушателя минимум на пятнадцать лет назад.

Шестиминутная «Master Of Insanity» начинается со слож­ного риффа Гизера и представляет собой еще одну прекрас­ную композицию на этом альбоме. Музыканты проводят нас сквозь настоящий гитарный шторм, многослойный, с элемен­тами арпеджио, прекрасный даже в сочетании с не очень изо­щренными словами Дио («Остановись, открой глаза» и так далее). «Time Machine» - это саундтрек: он уже звучал в фильме «Мир Уэйна», который вышел в прокат в том же году, что и альбом. Сам фильм отчасти похож на уже упоминав­шийся «Spinal Тар», а частично - «Невероятные приклю­чения Билла и Теда» (Фильм 1989 года с Киану Ривзом в главной роли, оригинальное название - «Bill And Ted's Excellent Adventure»). На фоне остальных эта композиция ничем особо не выделяется, если не считать жесткого ритма и интересного сведения.

Когда начинается «Sins Of The Father» - а точнее, после строчки «Я - тот псих, что живет у тебя в голове», - созда­ется ощущение, что она снова заставит нас вспомнить семи­десятые. По напряженности она прекрасно подошла бы и Оззи с его необычным, природным вокалом, а простой, уси­ленный искусственным эхом рифф показывает, что Айомми снова на высоте. Это настоящая классика, в отличие от семи­минутной «Too Late», где присутствуют те нежные, атмосфер­ные аранжировки, которые мы слышали практически на лю­бой из предыдущих работ «Sabbath», но, к сожалению, от­сутствует необходимая изюминка. С другой стороны, несмотря на незапоминающийся аккомпанемент, Дио снова выше вся­ческих похвал.

«Dehumanizer» на всех парах несется дальше, продолжа­ясь композициями «I» - невыразительным, несколько экс­периментальным треком, сочетающим в себе акустические и электрические элементы, - и «Buried Alive». Последняя го­раздо интереснее: есть подозрение, что она была создана под влиянием тогдашних работ группы «Pantera», например, с аль­бома «Cowboys From Hell». И вообще, отрывистый нисходящий рифф, в котором гитара воедино сливается с басом, явно со­здан под влиянием титанов современной метал-сцены - ска­жем, той же «Metallica».

Для фанатов «Sabbath», желавших возвращения группы к звучанию семидесятых, «Dehumanizer» стал просто манной небесной. Одних только грубых, брутальных риффов Айомми было достаточно для появления сотен восторженных рецен­зий. Покупатели металла так заинтересовались альбомом, что после выхода он занял почетное двадцать восьмое место в мартах (очень неплохой результат, учитывая то, что вышел он в эпоху «Nirvana»).

Винни Эписи рассказывал мне о «Dehumanizer» с явной гордостью: «Мне нравится эта пластинка, в ней много огня. Она агрессивна и прекрасно записана. Ко всему прочему, на альбоме очень громкие ударные! Забавно, ведь мы начали сведение сразу после окончания записи, практически без паузы. В студии „Rockfield" было ужасно скучно, и я сказал: „Знаете, а почему бы мне уже не отправиться домой? Вы, ре­бята, прекрасно сведете пластинку и без меня". А затем, по­скольку меня не было рядом, они испугались, что могут слу­чайно совсем задвинуть ударные и их будет не слышно. Поэтому ударные и получились такими громкими: если бы я был рядом, я бы позаботился о том, чтобы немного их при­глушить. Когда мы с Ронни стали слушать готовый альбом, мы, не сговариваясь, подумали: „Вот фигня, барабаны реально оглушают!"».

Музыканты по большей части остались довольны каче­ством записи «Dehumanizer». Ронни Дио позже мне сообщил: «Думаю, „Dehumanizer" сильно недооценили. После нашего воссоединения журналисты, я уверен, решили, что мы теперь сделаем новый „Heaven And Hell". А мы этого совсем не хо­тели, поэтому и реакция на альбом была соответствующей. Мы сделали альбом слишком мрачным и оттолкнули некото­рых людей, ожидавших повторения нашей первой совмест­ной работы. Возможно, для того времени он стал попросту слишком тяжелым: мир менялся, в моду вошли бойз-бэнды и подобная чепуха, а также грандж. Поэтому наш альбом стал этаким динозавром, которого занесло в будущее, где он без­надежно устарел. Но большинство пластинок, в создании которых я принимал участие, - и, надеюсь, так будет всег­да - стали в некотором роде бессмертными благодаря структуре песен и тому, что они все уникальны и разнообразны. Их можно слушать двадцать лет спустя, думая „боже, вот это круто!", а не „боже, как же он устарел". Может, еще через двадцать лет все они действительно устареют, а может, и наоборот, зазвучат по-новому. В любом случае, я уверен, что большинство моих работ прошли испытание временем, и я этим очень горжусь. Каждый непременно будет доволен той музыкой, к созданию которой я приложил руку».

Одноименное турне, которое началось в Южной Америке за месяц до выхода альбома, в момент релиза как раз пере­бралось в США, где оказалось сверхуспешным. На разогреве выступали «Danzig» (любопытный гибрид блюза и металла) и в высшей степени эффектная глэм-металлическая команда «Love/Hate», которую, увы, в дальнейшем смыло всесокру­шающей волной гранджа. В августе состоялись еще несколь­ко американских шоу, подтвердивших растущую популяр­ность «Sabbath». В качестве поддержки на этот раз высту­пили представители рэп-метала («Prong»), пауэр-метала («Helloween»), традиционного трэша («Slayer», «Testament»), шок-рока в духе Оззи («WASP») и, как ни странно, «Iron Maiden», которая в то время переживала период застоя.

В сентябре началось турне по Европе и Великобритании, из которого, пожалуй, стоит отметить выступление в Италии на престижном фестивале «Festa Nazionale DeU' Unita». На одной сцене с «Sabbath» тогда выступили такие группы, как «Pantera» и «Megadeth». В то время экстремальный металл был на пике популярности (исключая скандинавскую волну дэт- и блэк-метала, представителям которой предстояло за­воевать популярность только в следующем столетии), и груп­пы вроде «Sabbath», играя с экстремалами, получали возмож­ность пополнить армию своих фанатов новым поколением молодежи. «Мы играли на небольших площадках - две-три тысячи мест, - зато заполняли залы полностью, - вспоми­нает Эписи. - Затем мы дали пару концертов для аудитории в десять тысяч человек, которые тоже имели успех, несмотря на растущую популярность гранджа».

Следующий этап турне по США 1992 года стартовал в октябре и продлился до конца ноября. Его кульминацией стало поистине уникальное событие - финальное шоу Оззи Осборна в калифорнийском городе Коста-Меса. Оззи обещал, что после этого концерта он окончательно перестанет га­стролировать. У них с Шэрон родилась грандиозная идея: будет просто замечательно, если Оззи закончит выступать так же, как и начал, - в составе «Black Sabbath». Было решено, что оригинальный квартет выступит в завершающей части шоу, после того как свою программу отыграет текущий состав группы, с Дио. Батлер позже поведал журналисту издания «Vintage Guitar»: «В девяносто втором мы отыграли шоу, ко­торое должно было стать последним в карьере Оззи. Оно планировалось как грандиозный прощальный концерт, и Оззи хотел завершить его вместе с нами».

С учетом всех обстоятельств, предложение было весьма щедрым, но его реализация потребовала активного участия менеджмента. Один из ключевых персонажей, Тони Айомми, был в восторге от этой идеи, равно как и Винни Эписи, Джефф Николе и Билл Уорд, заметивший: «Мне позвонила Глория Батлер и рассказала о большом прощальном концерте в Коста-Меса и об идее закрыть его выступлением в оригинальном составе. Она спросила, не хочу ли я выступить, а надо сказать, что звонила она за день до шоу. Я был в Северной Калифорнии, примерно за семьсот миль от места, где должен был состоять­ся концерт! Так вот, я запрыгнул в машину и помчался по шос­се на предельной скорости. В нужное время я был на месте. Прошел за сцену и стал ждать».

Гизеру Батлеру также понравилась идея, но он отметил, что с еще одним ключевым персонажем - Ронни Джеймсом Дио - возникли проблемы: «Все шло не лучшим образом. Говоря по правде, [турне в поддержку „Dehumanizer"] шло прекрасно. Но с этой идеей оно не стыковалось. В итоге все выплеснулось наружу. Ронни показал принципиальность и отказался выступать».

Винни это подтвердил, рассказав мне, что взаимоотно­шения внутри коллектива снова накалились, в точности как в 1982 году. «Все пошло по второму кругу: он [Ронни] начал от нас отдаляться, а критическим моментом стало шоу в Коста-Меса. Тони с Гизером хотели принять в нем участие, но Рон­ни отказывался наотрез. Ему не нравились ни Оззи, ни Шэрон, к тому же он не хотел выступать на разогреве - если это можно так назвать - перед Оззи. К тому же он боялся, что если ему придется выступать перед Оззи, то Шэрон в самый важный момент отрубит микрофон или попытается еще как-нибудь подгадить… знаешь, устроит что-то типа техниче­ской неисправности. Поэтому он отказался, и этот его шаг стал концом нашей группы. Он просто сказал: „Я там вы­ступать не буду, моим последним шоу станет концерт в Сан-Франциско"».

У группы, так сильно желавшей сыграть с Оззи, не было вокалиста для выступления на разогреве. Гизер попытался найти его: «Мы попросили Тони Мартина выйти на замену, но он не смог получить визу в столь короткий срок». К счастью, был еще один кандидат: «Тогда нам предложил свою по­мощь Роб Халфорд из Judas Priest". Кстати, он, как и мы, из Бирмингема».

Винни: «Снова оказавшись между двух огней, я решил поговорить с Тони, Гизером и Ронни. Я не хотел уходить из группы. Если бы я ушел, это была бы подстава, потому что им пришлось бы всего за две недели до шоу начать поиски сразу и певца, и ударника. Я хотел выступить, поэтому объ­яснил Ронни, что не хочу подводить ребят: „Если ты не станешь меня уговаривать [уйти], это никак не скажется на наших отношениях". В общем, я все уладил, и они взяли Роба Халфорда».

Халфорд, возможно, лучший вокалист из всех, что дала миру Британия (после Оззи, разумеется), был идеальным кан­дидатом для того, чтобы петь в «Sabbath». Снова Эписи: «На следующий вечер мы были в Аризоне, причем у нас еще оставалось время в запасе, так что мы начали репетировать с Робом. Было круто, но сроки поджимали. Бедный Роб - выучить за день одиннадцать песен с текстами! А потом мы немного поменяли сет-лист, потому что не хотели играть столько песен, написанных Дио. Теперь в плане стояла „Symp­tom Of The Universe" и еще куча песен, которые я никогда не играл, - так что мне тоже пришлось в спешке учить новый материал!»

Итак, 15 ноября 1992 года случилось невероятное. Не­смотря на кучу проблем (Эписи: «Мы отыграли шоу от начала и до конца, все вокруг говорили, что концерт получился по­трясающим, даже с учетом того, что у Халфорда был перед глазами телетекст, который взял да и сломался в самый не­подходящий момент! Роб что-то изображал на сцене, но на самом деле проао пытался прочитать слова…»), Халфорд ис­полнил ряд стандартных песен «Sabbath». А затем, под бурные овации, на сцену вышел Оззи и спел с группой четыре песни. Уорд был в экстазе: «Оззи просто… возник на сцене! А меня чуть не разорвало от счастья. Я не мог бы придумать больше­го удовольствия, чем быть там и играть со своими друзьями. Просто невероятно… знаешь, чудесный был вечер».

Концерт подошел к концу, Оззи сказал поклонникам про­щальные слова, спустился со сцены, и свет погас. Все при­сутствующие поняли, что завершилась целая эпоха.

Тем временем музыканты строили дальнейшие планы. Вот что говорит Эписи: «Ходили даже разговоры о том, что­бы и дальше работать с Робом. Тони понравилась эта идея, он сказал, что Роб отлично выступил, и я думал, что они уго­ворят его остаться и записать альбом. Однако ничего такого не произошло».

С одной стороны, Дио и Эписи все еще были участниками «Sabbath». Но, по словам Винни, существовали и другие нюансы: «То шоу было последним, и ребята хотели, чтобы я остался с ними еще на один альбом. Мы с Ронни оба собира­лись остаться, но была одна проблема: они должны были мне денег, и от этого, конечно, накопился осадок. Мой контракт, конечно, учитывал всякие штрафы, компенсации и все такое, но денег мне так и не заплатили, так что я решил: отлично, раз так, я не буду работать, пока не увижу своих денег. Вот поэто­му я и не принял участие в записи новой пластинки. Нет, я не стал с ними судиться: тяжба в любом случае обошлась бы мне не дешевле той суммы, которую они задолжали. На самом деле в конце концов я все же получил гонорар, но пришлось попотеть. Когда я снова их встретил, между нами не было никаких разногласий: это случилось через много лет, к тому же проблемы у меня были скорее с менеджментом, а не с музы­кантами».

Но воссоединение в Коста-Меса понравилось не всем. Вот что сообщил журналу «Aardschok» Кози Пауэлл: «Я был слишком занят в турне Брайана Мэя и не обратил внимания на то, что произошло в Коста-Меса. Позже мне о нем расска­зали, и я считаю, что во всем этом слишком много пафоса. Кажется, что всех этих пенсионеров специально откопали для шоу. По „MTV" показывали Оззи Осборна, Билла Уорда, Гизера Батлера, Ронни Джеймса Дио и даже Роба Халфорда, который заменил Дио. Ну что сказать? „Black Sabbath" вы­глядит как бродячий цирк, и, думаю, все, кто находился за сценой, с трудом сдерживались, чтобы не заржать в голос. После всех этих смен состава, особенно за последние пять лет, вряд ли что-то может вернуть этой группе доверие по­клонников. Если „Black Sabbath" хочет сохранить право насуществование, она должна хотя бы пару лет продержаться в одном и том же составе».

На самом деле, по словам очевидцев, за сценой проис­ходило вот что: несмотря на громкие заявления Оззи об ухо­де, музыканты строили планы полноценного воссоединения группы в составе Осборн - Айомми - Батлер - Уорд. Однако эти планы касались скорее турне, чем нового альбома. Бат­лер: «Видимо, мы никогда не соберемся сделать новый альбом, потому что за его издание не возьмется ни один из лей­блов, с которыми у нас заключен контракт. А вот по поводу турне планы определенно были: мы потратили целых полго­да на подписание необходимых бумаг. В прошлом июне мы наконец подписали соглашение, а на следующий день Оззи по факсу написал, что он отказывается. Мы уже проходили это в восемьдесят пятом: после совместного выступления на „Live Aid" мы стали обсуждать воссоединение, а потом Оззи заявил, что его согласие было шуточным». Следует отметить, что к этому моменту доктора полностью опровергли подозре­ния на склероз, объяснив, что в первый раз Оззи поставили неправильный диагноз.

Айомми в нескольких интервью сообщил, что контракты уже подготовлены и теперь переданы менеджерам сторон (Шэрон Осборн, как представителю Оззи, и Дону Ардену со стороны «Sabbath»), но финальный этап - получение подписи Оззи - не пройден. По его словам, «в тот момент у меня сложилось ощущение, что Оззи одурачил кучу людей. Ведь это была именно его идея, он вложил ее в наши головы. Целых восемь месяцев менеджеры, юристы и все остальные вели переговоры. Мы все - Билл Уорд, Гизер и я - подпи­сали свои соглашения, а Оззи взял и дал задний ход. Именно он, и никто другой, все испортил. Казалось бы, что может быть проще - просто выйти на сцену и выступить, не так ли? На самом деле во всем этом замешана целая куча разного дерь­ма, которое сводит на нет все усилия. В этом бизнесе полно завистников. К сожалению, между нами - Оззи, Гизером, Биллом и мной - встала именно зависть. Откуда-то возник­ло море негатива, который всему только помешал. На самом деле в зависти нет никакого смысла: в нашем возрасте глупо пытаться друг друга превзойти. Это просто смешно!»

Тони добавил: «Что касается меня, то я хочу всего лишь идти по жизни вперед, а не пятиться назад. Это прекрасная идея - устраивать воссоединения и все такое, но в каком-то смысле это шаг назад. Зачастую ничего путного из этого не выходит. Все смотрится прекрасно только на бумаге. Но ко­гда начинаешь играть, чувствуешь, что все не так».

Основной жертвой сорванных договоренностей стал Билл, для которого присутствие Оззи было критически важным и который отменил все остальные проекты ради предстоящего турне с Оззи. Как сказал Айомми, «все мы потратили слишком много усилий. Больше всего я чувствую вину перед Биллом Уордом, для него это был удар. Он работал над одним про­ектом и забросил его, провел несколько месяцев в ожидании, думая, что все получится. Все это очень печально, я считаю, что Билл не заслужил такого обращения с собой».

Сам Уорд сказал буквально следующее: «Над этим про­ектом мы работали девять месяцев. После выступления в Коста-Меса мы девять месяцев думали только о воссоедине­нии… Мы общались [с Оззи] по телефону, а наши менеджеры постоянно были на связи. До того как Оззи решил не ввязы­ваться в проект, было запланировано несколько шоу. У нас на руках уже были подписанные контракты, а он сообщил нам о своем решении по факсу. Мы были очень разочарованы. Он связался с теми людьми [кто забронировал шоу] только через два месяца. Мои люди и я все это время рассылали всем письма [с извинениями]. Поклонники были очень злы и разо­чарованы, но мы ничего не могли с этим поделать. Два меся­ца мы извинялись перед этими расстроенными, несчастными людьми… После всего, что произошло, он позвонил мне только дважды, и это в голове не укладывается, ведь Оззи - из тех, кто звонит по пять-шесть раз на дню, а вместо этого я получил всего два звонка за десять месяцев. Вначале я был немного зол, но теперь я снова общаюсь с ним без про­блем».

Гизер резонно добавил: «Вся самая тяжелая работа была уже сделана, мы уже почти снова были вместе. Оставалось самое легкое, но в последнюю минуту Оззи передумал. Теперь этого не произойдет». На вопрос, сожалеет ли Гизер о чем-нибудь, он задумался: «Знаешь, теперь, когда ты спросил, могу сказать, что да. Воссоединение стало бы настоящим по­дарком для молодых поклонников, которые никогда нас не видели; для старых фанатов, которые нас еще помнят; на­конец, для нас самих, ведь мы бы заработали пару миллионов долларов».

И наконец реплика о возможности воссоединения само­го Оззи в одном интернет-чате в ноябре 1995 года: «Абсо­лютное, стопроцентное нет».

Воттак, во второй раз за семь лет, провалилась попытка воссоединить группу в классическом составе. Об этом меч­тали поклонники, в большинстве своем этого желали сами музыканты, но кто-то из менеджеров, промоутеров, юристов, агентов, бухгалтеров и другой шелухи, имеющей отношение к музыкальной индустрии, настолько противился этому вос­соединению, что у всех остальных не осталось шансов.

Что же на тот момент происходило с основными участ­никами нашей истории? Ну, Оззи предположительно завер­шил карьеру. Тони Айомми и Гизер Батлер все еще оставались в «Black Sabbath». Билл Уорд сам не знал, чего он хочет. Вин­ни Эписи и Ронни Джеймс Дио вернулись в «Dio». Последний, кстати, потом не раз говорил, что не имеет ничего против возможного объединения с Айомми в будущем: «Я бы обсудил это с Тони. Именно с ним, потому что в плане музыки мы с ним прекрасно подходим друг другу; думаю, что наша вза­имосвязь сильнее, чем связь каждого по отдельности с осталь­ными музыкантами… Знаешь, я всегда пытаюсь не говорить о людях гадостей, но иногда что-то настолько ранит, что про­износится много слов, о которых потом жалеешь. Я долго шел к осознанию этой истины… Я пытался говорить Тони компли­менты тогда, когда он этого заслуживает, и не срываться даже в те моменты, когда он (или я) явно идет на конфликт, и он отвечал мне тем же. Думаю, что он хороший человек… Я знаю, что Тони может гордиться рабочими взаимоотношениями, которые у нас сложились, и песнями, которые мы написали вместе. Чего стоит только „Heaven And Hell" - достойный плод нашего творческого союза. А ведь есть еще „Mob Rules" и „Dehumanizer"! Последнюю песню я вообще считаю истин­ным шедевром».

Когда Оззи объявил о прекращении гастрольной деятель­ности, его спросили, как он себя чувствует сейчас, в начале девяностых, обладая статусом «отца металла», пройдя столь долгий путь. Он ответил немного едко: «Я не чувствую себя отцом металла или рока, скорее старшим братом. И конечно же, я нисколько не горжусь теми, кто называет себя моими фанатами и считает, что я оказал на них какое-то влияние. Я помню какие-то ужасные поп-группы восьмидесятых, на­зывавшие меня своим вдохновителем. Кто-то из их участников попросил меня подписать все альбомы „Black Sabbath". Каким-то образом мы выступали на одном фестивале, и тот парень, Лимал [из группы „Kajagoogoo"], хотел, чтобы я подписал все его пластинки. Я попросил его отвалить и объяснил, что мне не нужна его музыка и я не готов нести за нее хоть какую-то ответственность. Да уж, можно ковырять в носу, но не в моз­гах у поклонников».

Осборн добавил: «Многие группы воспринимают свою музыку чересчур серьезно. Сегодня в музыкальной индустрии слишком много идиотов, и каждый считает, что его дерьмо не воняет, а пахнет розами. Нельзя принимать себя слишком всерьез. Вот я так не делаю. Немного самоиронии никогда не помешает. Нужно уметь смеяться над собой».

В девяносто втором музыку всколыхнули сразу три зна­ковых альбома. «Nevermind» группы «Nirvana» представил миру грандж, жесткую смесь рока с альтернативным металлом. Одноименный альбом группы «Metallica» подтвердил, что ми­ром по-прежнему может править простой, без особых изысков, хеви-метал. А фантастический «Blood Sugar Sex Magik» калифорнийцев «Red Hot Chili Peppers» одними риффами доказал, что людям нравятся присутствие в музыке элементов фанка и мягкие баллады. Вся эта стилевая неопределенность, во­рвавшаяся в прежде черно-белый мир рок-музыки, чудесным образом вернула дух семидесятых: классификации и катего­рии стали терять свой смысл. Как сказал на канале «MTV» Оззи Осборн, сам он давно уже устал от жанровых ярлыков: «Слова вроде „хеви-метал" всегда заставляли меня скрежетать зуба­ми, потому что в семидесятые все было не так. Группы вроде „Black Sabbath", „The Eagles" и „Yes" считались музыкой одно­го плана, поэтому, если тебе нравились эти команды, сразу становилось понятно, что еще ты любишь.

Но разделение на хард-рок, хеви-метал, грандж, панк, индастриал, альтернативу и что там еще меня просто бесит: ненавижу, когда мою музы­ку пытаются разложить по полочкам. То, что произошло в восьмидесятые, коснулось меня постольку-поскольку. Я не стал говорить: „О, зашибись, надо бы и мне срочно нацепить розовое и все эти побрякушки"… Я просто стал носить то, что давала мне жена. Я просыпаюсь утром, а она говорит: „Так, ты же не собираешься выходить из дому вот в ЭТОМ? Надень вон то". Она действительно говорила мне, что делать и что гово­рить, потому что Шэрон так поступала всю жизнь, и она в кур­се всех последних тенденций. Я живу довольно замкнуто: не хожу в клубы, не бываю в барах, и, даже когда ходил, не особо обращал внимание на то, что происходит вокруг. Я даже не всегда толком знаю, что слушаю.

Однако, - добавил он, - в середине восьмидесятых ме­талл стал слишком запутанным: от „Yes" до „Metallica", „Motor-head", Оззи, „Motley Criie" и так далее. И любого, кто был длинноволосым блондином или брюнетом, с бас-гитарой и ярким макияжем, кто пел рок-баллады и выглядел таким, ну, знаешь, красавчиком, так вот, любого, кто соответствовал этим условиям, сразу причисляли к хеви-металу. Понимаешь, эта индустрия считается многообразной, но на деле разнообразия нет. То есть либо все, либо ничего. Но если жрать слишком много одинаковой пищи, начинает болеть живот. Понимаешь, о чем я? Я в самом центре. Я помню, как был в центре всего этого, и думал: „Господи, Джон Бон Джови про­дает альбомы миллионами!" Продажи „Metallica" насчиты­вали миллионы, мои альбомы продавались, расхватывали „Motley Criie", „Def Leppard"… чувствуешь себя темной ло­шадкой на скачках, улавливаешь? Я прошел через все это и кое-что понял. Я даже не хочу знать, в чем секрет успеха. Я просто рад, что выжил».

Еще бы не радоваться. Восьмидесятые стали для «Black Sabbath» чем-то вроде потерянного десятилетия, а для Оззи они обернулись целым рядом побед. Но ничто не длится веч­но. А в будущем - кто знает, что их там поджидало?