Благородный разбойник

Глава 31

Елена зажгла свечи, но молиться была не в состоянии. Ее переполняли гнев, отчаяние, возмущение, она знала, что Господь все равно не услышит ее молитвы. Она не могла найти в своей душе ни смирения, ни покорности.

Оставив многочисленную охрану за стенами Монтеверде, она взяла с собой лишь Дарио, Зафера и Маргарет, которые сейчас ждали на берегу озера Джироламо. Несмотря на слабость, Дарио не пожелал сидеть в крепости, он упрямо шел рядом с Зафером, и оба, вспомнив старые привычки, вели совместное наблюдение.

Елена пришла для молитвы в ту маленькую церковь на заброшенной площади, но теперь уже без вдовьей одежды и без вуали. Если старый Навона узнал ее или выяснил, кто она, то ничего не сказал, просто спросил, желает ли она исповедаться и получить отпущение грехов. Когда Елена отказалась, священник, как и раньше, с сожалением взглянул на нее. Возможно, старик ее вспомнил.

Преклонив колени перед алтарем и опустив голову, она молила Бога лишь об одном: «Пожалуйста, не отправляй его в ад, не отправляй его в ад, не отправляй...»

Такую молитву она возносила в каждой церкви, но ответа не слышала. Ее намерение встретиться с папой казалось тщетной и безнадежной попыткой, слишком запоздалой, слишком ничтожной. Шесть месяцев она не сдавалась, настаивала на продолжении поисков Аллегрето, но он пропал без следа.

У нее за спиной открылась дверь. Елена перекрестилась и встала. Болели колени. Она не знала, сколько времени пробыла тут, но пальцы уже не разгибались от холода.

Она пошла к выходу, глядя себе под ноги, и только у самой двери почувствовала, что там кто-то стоит. Она подняла голову, чтобы попрощаться со священником, и обомлела.

Елена крепко зажмурилась, потом открыла глаза. Нет, он не исчез. Просто стоял и смотрел на нее. Она не могла ни вздохнуть, ни крикнуть, только упала к его ногам и уткнулась в его мягкие сапоги.

– Елена.

Он присел рядом, взял ее за руки, притянул к себе.

– Я думала, ты погиб. Я думала, ты погиб, – хрипло повторяла она, – Аллегрето.

Она смотрела на него, из глаз лились слезы. Она прижалась к его плечу и зарыдала. Ощупывала его руками, как бы стараясь убедиться, что это не призрак, не плод ее воображения. Нет, она его осязала. Это действительно был он. Аллегрето не отводил взгляда от ее рук.

– Они нашли твое кольцо, – дрожащим голосом сказала она. – Кругом все было сожжено. Господи, ты жив!

– Елена.

– Где ты был? Почему не вернулся? Они думали... ты заставил меня думать...

– Так было лучше. – Он горько усмехнулся. – Но разве я мог удержаться, когда увидел тебя? Боже, мне нужно было уйти на край света.

Он поднялся и шагнул за дверь. Яркое весеннее солнце освещало широкие ступени церкви, отражалось в воде озера. Хотя на вершинах гор лежал снег, воздух был теплым и душистым. Аллегрето уже шагал через площадь. Она смотрела ему вслед, чувствуя гнев, смешанный с облегчением. Потом догнала его, схватила за рукав.

– Уж не думаешь ли ты уйти? Какая жестокость!

– Это не жестокость, а милосердие. Пожалей меня, принцесса. Ведь я люблю тебя больше жизни.

– И уходишь от меня?

Он закрыл глаза и прерывисто вздохнул.

– Да, я должен остаться. И охранять тебя. Но я совсем безоружен. Господи, тебе нет от меня никакой пользы.

Аллегрето повернулся и нырнул под крытую галерею полуразрушенного дома, оставив ее на безлюдной площади. Елена с ужасом подумала, что он сейчас опять исчезнет, и поспешила за ним. Он стоял посреди когда-то великолепной комнаты, хотя от прежней красоты остались только разбитая плитка на полу да ярко расписанный потолок. Но было чисто. В углу лежал соломенный тюфяк, рядом с ним стояли побитая кружка и таз. Она уже посылала людей сюда, в замок на озере, даже на Иль-Корво, но они ничего не обнаружили.

Аллегрето не хотел, чтобы его нашли.

– Я оплакивала не твою полезность. Я думала, что никогда больше не увижу тебя в этой жизни.

– Или в следующей? – холодно спросил он.

Елена вспомнила о цели своего путешествия.

– Вот, смотри! – Она взяла кошелек, висевший на поясе, в котором всегда носила важные письма. – Это написано папой! Он хочет дать тебе отпущение грехов.

– Я знаю.

– Тогда поедем в Рим. Вместе.

– Святой наместник Господа сейчас в Генуе. Я был у него.

– Значит, твоя анафема снята?

– Так он сказал, – ледяным тоном ответил Аллегрето. – У него было не слишком много времени для меня. Он только что убил своих кардиналов и бросил их тела в залив.

Елена открыла рот.

– Ты шутишь.

Он медленно покачал головой.

– Черт побери! – Она перекрестилась. – Да простит его Господь.

– Он сошел с ума. Елена, я не знаю, кто овладел им, Бог или дьявол. Я не знаю, правда ли то, что он сказал. Я боюсь идти в церковь.

Она вспомнила, как он стоял возле открытой двери. Нужно было сделать всего один шаг. Но он повернулся и вышел.

– Я заходил в собор. Зашел в святилище, когда они бросились на Франко. Весь пол был залит кровью. – Аллегрето вздохнул. – Мне бы не следовало входить. Я предан анафеме, пролита кровь, это уже не истинная церковь.

Он выглядел таким печальным, словно потерявшийся ребенок, словно ангел, упавший с небес, хотевший подняться, но обнаруживший, что лишен крыльев.

– Франко рассказал мне, что произошло. Ты спас ему жизнь. И даже более того. Собор будет заново освящен. Епископ говорит, его откроют к празднику Вознесения.

– Тебе сказали, что я убил англичанина?

– Да, – спокойно ответила Елена.

– Ты любила его, – прошептал он.

– Любила? Я не знала, что это такое, пока не потеряла тебя.

– Я не потеря для тебя, принцесса. – Он прошел в угол комнаты и встал там, опершись на стену. – С тех пор как я покинул Монтеверде, здесь был мир. Ты приручила даже Франко. До самой Генуи слышны разговоры, что любой человек, поднявший на тебя руку, будет проклят и умрет страшной смертью в огне. Висконти теперь не может набрать солдат, которые бы на это осмелились.

– В таком случае Монтеверде должно тебя благодарить.

– Да, у меня талант вселять ужас в души порядочных людей, – ответил Аллегрето, скатывая тюфяк и одеяло.

– Возможно, здесь теперь мир. Но это еще не все.

– Чего же тебе не хватает? – насмешливо спросил он. – Может, недостаточно зла для твоего удовольствия?

– Не хватает человека, – медленно произнесла она, – который отдаст все, даже свою душу, за то, что любит. Не получив ничего взамен.

Он молчал. Потом, взглянув на расписной потолок, начал завязывать скатку веревкой.

– Если ты уходишь, я пойду с тобой.

Он покачал головой:

– Оставь эти глупости. Ты всенародно избранная.

– Я сказала им, чтобы они выбрали кого-нибудь другого. А я предпочитаю играть в морру. – Елена пожала плечами. – Я предпочитаю быть с тобой. Даже в смертном грехе, если нет иного пути.

Он бросил веревку и медленно поднялся.

– Ведьма. Ты велела им выбрать другого? – недоверчиво спросил он.

– Совет вынес решение, что принцесса Монтеверде не имеет права выйти замуж ни за Навону, ни за Риату. Поэтому им придется найти мне замену, ибо я собираюсь выйти за тебя. – Неразумный младенец, – вздохнул Аллегрето.

– И я сделаю это. Если даже буду вынуждена схватить тебя и подчинить своей воле. Не рассчитывай, что сможешь подать жалобу. Я обойдусь с тобой, как ты обошелся со мной.

Прикажу Дарио и Заферу связать тебя по рукам и ногам.

Елена стояла между ним и дверью, полная решимости воспрепятствовать ему, если он попытается выйти. Он бросил на нее такой смертоносный взгляд, что она чуть не отшатнулась. Но все же не дрогнула, бросая ему вызов. Она упустила Монтеверде, зато научилась стоять на своем. Перед Франко, советом, послами, недоброжелателями, перед угрозой предательства и отравления. Перед каждым, смеющим утверждать, что она не сможет выполнить задуманное, ибо всего лишь слабая женщина с нелепыми планами.

Но повлиять на толпу или придворных, видимо, намного проще, чем на Аллегрето. В этой скромной комнате он снова казался леопардом, прекрасным, нечеловеческим созданием. Он подошел к ней, обнял рукой за шею, согрел теплым дыханием ее губы.

– О, ты научилась жить слишком рискованно, ведьма. Для человека, стремящегося к безопасности.

– Здесь нет безопасности, – прошептала она. – Ты сам мне так говорил.

– Даже со мной.

– Тогда я выбираю опасность.

– И все бросишь? Монтеверде, власть? Хотя знаешь, кто я такой?

Елена сделала глубокий вздох, глотая слезы.

– Неужели ты до сих пор еще не понял, Аллегрето? Я откажусь от чего угодно, только не от тебя. Кем бы ты ни был.

– Нет, я не понимаю, – беспомощно сказал он. – Не могу понять.

– Тогда прими это как дар. Без всякого понимания. Как милость.

Он замер, но она чувствовала его дрожь. Потом немного расслабился и, словно раненый, обессилевший зверь, положил голову ей на плечо.

– Елена, – прошептал он. – Я боюсь.

– Боишься? – Она прижала его к себе, поцеловала в ухо. – Ты не понимаешь, как судьба улыбнулась тебе. Императоры и герцоги стоят у ворот, прося моей руки.

– Глупцы, – пробормотал он. – Ты разобьешь им сердце.

– Как хорошо, что у тебя его нет.

– Ты правда собираешься выйти за меня?

– Любой ценой.

Аллегрето покачал головой, закрыл глаза и сделал движение, как будто хотел отстранить ее. На его красивых руках убийцы, чистых и совершенных, теперь не было и следов крови. За дверью каркнул ворон, его тень мелькнула на стене и пропала.

Елена схватила его за рукав, боясь, что он сейчас опять уйдет от нее, и решительно прижала к себе. Он сопротивлялся.

– Воин, ты позволишь мне командовать тобой? – прошептала она.

– Моя королева. – Он хрипло засмеялся. – Я тебе нужен?

– Сначала я отведу тебя к священнику.

– Нет, я не могу. Возвращайся. Они же не слабоумные, чтобы избрать другого. Как только они попытаются, начнутся беспорядки, чем и воспользуется Франко.

– Тогда пусть гибнут. Они так же в состоянии прочесть слова Лигурио, как и я. А если не смогут жить по его учению без моей помощи, пусть ими правит Франко.

– Нет. Ты ведь не хочешь, чтобы это случилось.

– Я уже сделала это.

– Ты должна вернуться! Не следовало мне вновь появляться в твоей жизни. Это все, Елена. Я для тебя умер. Возвращайся.

– Нет! – крикнула она. – Почему ты это делаешь?

Он вдруг яростно пнул скатку ногой, кружка с тазом отлетели в сторону, тюфяк развернулся.

– Потому что я не могу быть рядом и не обладать тобой! Я мужчина, а не камень. Хотя, Бог свидетель, я пытался им быть.

– Я же отказалась от власти. Теперь совет не может нас разлучить.

– Черт с ним, с советом. Они здесь ни при чем.

– Тогда что?

– Я думал, мне отпустят грехи. Не знаю, как эта тварь может прощать кому-нибудь грехи. Он кричал на священника... я думал, он убьет его за то, что бедняга произнес мое имя. Потом уставился на меня, побагровел и затрясся, словно дьявол схватил его за горло. Священник сказал мне, что это обычное дело. Елена, я подумал, что он и есть дьявол, – сквозь зубы произнес Аллегрето. – Сомневаюсь, что Бог посетит меня даже в виде святого отца.

– Нет, этого не может быть.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. Самое главное в моей жизни то, что ты сделала в Монтеверде. Не позволяй это загубить.

– И как ни в чем не бывало оставить тебя здесь? Выбросить тебя, словно тряпку, и забыть? – Да. Забудь меня.

Она закрыла глаза и засмеялась:

– Может, прикажешь и не дышать? Это одно и то же.

Подойдя к нему, Елена схватила его за тунику, притянула к себе.

– Я буду жить с тобой в пороке, если ты не хочешь жениться.

– Нет, я не потащу тебя за собой в ад.

Но его руки уже обнимали ее, и она подняла лицо для поцелуя, уверенная, что он последует.

– Слишком поздно. – Она прижалась губами к его рту. – Возьми меня.

– Я этого не вынесу.

Тело противоречило его словам. Она чувствовала, как твердеет его плоть, чувствовала, как ладони скользят по ее бедрам вверх под грудь. Но он только смотрел на нее пожирающим взглядом. Опустив ресницы, Елена провела ногтями по коже у него за ухом. Он тяжело дышал, однако губы презрительно кривились. Потом он вдруг схватил ее за руку и потянул за собой.

Когда они упали на тюфяк, она склонилась над ним, тихонько покусывая ему шею, целуя пульсирующую жилку. Сопротивляясь, он приподнялся, но Елена надавила ему на плечи и продолжала целовать, пока он не сдался. Они были одеты, и это еще больше возбуждало, словно тайна, принадлежавшая им одним.

– Елена... снаружи люди.

Она улыбнулась.

– Они не увидят, – бесстыдно прошептала она.

– Ведьма, – задохнулся он.

– Войди в меня, – сказала она, садясь на него верхом. Он выгнулся, пытаясь освободиться, но она не позволила, только двигала бедрами, чтобы он глубже проник в нее. Она положила его руки себе на грудь, закрыла глаза и упивалась остротой ощущений, вызванных такой позой. Он ласкал ее сквозь одежду, гладил большим пальцем соски, пытая их ногтями.

– Послужи мне, – пробормотала она.

Аллегрето запустил руки ей под юбки, обхватил бедра, тянул ее на себя, выгибаясь навстречу. Она скакала на нем, пока он резко не вскинул ноги и не вошел так глубоко, что взорвался одновременно с ее криком экстаза.

Он быстро перевернулся, подмял ее под себя. Теперь он был сверху и продолжал служить ей без всякой пощады, как и она не щадила его. Наконец оба замерли в изнеможении, и он уронил голову ей на плечо.

Елена крепко прижимала его к себе, как будто хотела навеки удержать его. Она испугалась, когда он приподнялся.

– Видишь, я не могу быть рядом с тобой. – Он нежно поцеловал ее в лоб.

– Я вижу, что ты лжешь, говоря мне о любви. Что ты используешь меня, а затем спокойно уходишь, как любовник от проститутки.

– Нет.

– Как же нет? Я грешу, как последняя шлюха, чтобы лежать с тобой, что мы сейчас и делали.

– Тогда иди покайся. – Он сел и привалился к стене.

Елена опустила юбки и бросила на него яростный взгляд.

– Только вместе с тобой. Я ждала тебя.

Аллегрето нахмурился:

– Неужели все это время ты держала свое бессмысленное обещание?

– Все это время. Такая вот я дура.

– Ты не исповедовалась с тех пор, как мы были здесь? Почти два года!

– Я погрязла в смертном грехе, – безжалостно сказала она. – Надеюсь увидеть тебя в другой жизни, если ты стремишься уйти от меня в этой. И это будут не небеса.

Аллегрето положил руки ей на плечи.

– Такими вещами не шутят. Иди в церковь и сделай это сейчас.

– С удовольствием! Если сначала это сделаешь ты. Священник тут добрый. Если ты поговоришь с ним...

Он быстро отступил к стене и, откинув голову, тихо засмеялся.

– Аллегрето... однажды ты спросил меня, пощадила бы я собственную душу ценой того, что люблю. – Он посмотрел на нее, и она вскинула подбородок. – Тогда я не знала ответа. Теперь знаю. Я рискну вечностью ради тебя. А что ты для меня сделаешь? – тихо спросила она.

Аллегрето зажмурился, потом открыл глаза, вглядываясь в пространство перед собой, как если бы пытался рассмотреть, что находится перед ним, и не мог этого увидеть.

– Я должен пойти в церковь? Меня тут же поразит молния.

– Тогда пусть она поразит и меня.

– Елена... – Голос у него дрогнул. – Помоги мне.

Он шел в церковь, словно на битву.

Елена слегка опередила его, чтобы найти священника и убедиться, что тот сразу выслушает исповедь. Возможно, папа безумен и жесток, но в святости доброго и терпеливого старика никто бы не усомнился. Ей показалось, что он хорошо знал Аллегрето. Когда она впервые пришла к нему, он все понял, хотя ни о чем не спрашивал.

Теперь священник наблюдал за их приближением. Аллегрето легко поднялся по ступеням, но у двери нерешительно остановился. Старик обнял его, расцеловал в обе щеки.

Аллегрето с тревогой оглянулся на нее, словно только сейчас осознал, куда пришел, но священник уже медленно вел его за руку к двери, как будто он не мог бы один найти дорогу. Честно говоря, Елена так и думала.

Священник преклонил колени. Аллегрето тоже встал на колено, опустил голову и торопливо перекрестился. Никаких раскатов грома не последовало, молния не блеснула. В прохладной тишине церкви слышались только щебет птиц на улице да хриплое от страха дыхание Аллегрето.

Наконец священник поднялся и, держа его за локоть, как несмышленого ребенка или слепого, повел в угол близ алтаря. Не совсем подходящее место для интимной беседы. Елена почтительно ждала возле купели, до нее доносилось лишь неразборчивое бормотание. Она видела, как священник коснулся плеча Аллегрето, который вдруг упал на колени, стиснув руки. Голова склонилась на кулаки, плечи вздрагивали.

Елена много раз проходила такой ритуал, слышала увещевания, страдала от перечисления всех своих простительных грехов, даже возмущалась настойчивостью, с какой пастырь в Сейвернейке пытался выведать каждую ее мысль. Но она никогда не боялась. Никогда не думала, что ее ждет ад.

Закончив исповедь, Аллегрето, спотыкаясь на каждом слове, с трудом пробормотал: «Прости-мне-отец-мои-прегрешения»... Он склонился почти до пола и закрыл лицо руками.

Елена пыталась молиться, чтобы помочь ему, и не могла найти слов, лишь крепко сжимала пальцы. Священник смотрел поверх его головы и слушал. Ни разу не вздрогнул. Не задавал вопросов. На его лице не отразилось ни ужаса, ни отчаяния.

Елена не знала, сколько времени это продолжалось. Но в конце она с изумлением увидела то, чего никогда бы не ожидала от священника. Он встал на колени, обхватил лицо Аллегрето ладонями и начал что-то серьезно говорить ему. Тот слушал. Кивнул, потом снова кивнул. Взял узловатые пальцы старика, почтительно их поцеловал. Старый Навона с трудом поднялся.

– Во имя Отца, Сына и Святого духа, – сказал он по-латыни, осенив крестом склоненную голову Аллегрето. – Я прощаю тебя.

Елена вместе с ними прошептала: «Аминь». Встав, Аллегрето направился к выходу. Он выглядел так, будто не верил самому себе. На лице еще остались следы слез. Она неуверенно улыбнулась. Он крепко схватил ее за руку и притянул к себе.

– Ты бы лучше быстрее исповедалась, – хрипло произнес он. – Я не собираюсь отправляться на небеса без тебя, ведьма.