Благосостояние для всех

Глава ХIV. Против политики письменного стола

«В какую часть света снова забрался министр хозяйства?» – такой вопрос ставили, вероятно, довольно часто за последние годы, когда я считал полезным покинуть письменный стол в министерстве в Бонне, дабы не впасть в соблазн считать Бонн центром вселенной. Часто служил поводом к недоразумениям и к критическим замечаниям тот факт, что я постоянно испытывал потребность встречаться с политическими и экономическими деятелями как в Германии, так и за границей, чтобы в личных разговорах и докладах уточнить принципы германской экономической политики и приобрести сторонников нашей системы. Однако я расцениваю мою деятельность вне Бонна как значительную и необходимую часть моей работы, и мне кажется, что моя точка зрения оправдана теми положительными отзывами, которые мне приходилось слышать. В другой части настоящей книги я указывал, сколь необходимо учитывать мнение всех лиц, участвующих в экономической жизни и порой влиять на это мнение. В этом свете моя установка становится еще более понятной.

Из этого рождается желание иметь как можно больше контактов в самой Германии – со всеми людьми, участвующими в экономическом процессе – с предпринимателями и; рабочими, со служащими и потребителями. Развитию таких; прямых контактов послужили десятки, вернее, сотни речей, которые я произнес за время прошедшее с марта 1948 года, когда я был избран директором Хозяйственного управления.

Были периоды, когда я особенно стремился к тому, чтобы выяснить текущую экономическую и политическую ситуацию; иногда я посвящал многие месяцы тому, чтобы добиться правильного понимания населением экономического положения и целей экономической политики. Я имею здесь в виду особенно то трудное время после валютной и хозяйственной реформы, когда успех дела зависел от того, возможна ли добиться от людей трезвой оценки экономических факторов. Таким же трудным был период после возникновения корейского конфликта: тогда нужно было информировать всех деятелей рынка – производителей, торговцев и потребителей – о действительном положении дел в области экономики, чтобы избежать порочных установок. Наконец, нужно упомянуть в качестве третьего характерного периода такого рода, время благоприятной конъюнктуры недавних лет. В этот период, пожалуй, было и остается еще более необходимым ясно показать всем гражданам, что наша дальнейшая экономическая судьба – в хорошем или дурном смысле – непосредственно зависит от того, насколько все участвующие в экономическом процессе способны или неспособны уразуметь истинное положение вещей.

Из благоприятной конъюнктуры рождается опасность переоценки экономических возможностей. В борьбе с этой опасностью необходимо было постоянно и повторно призывать к умеренности. И сегодня еще представляется совершенно необходимым объяснять каждому гражданину, что устойчивость валюты непосредственно зависит от его собственного поведения; это необходимо для того, чтобы воспрепятствовать повышению цен, вызываемого слишком завышенными ставками зарплаты или же для того, чтобы противодействовать использованию благоприятной конъюнктуры для произвольного назначения цен. Без этого почти беспрерывного контакта, настойчиво мной осуществляемого, было бы невозможно разъяснить широким слоям населения идейные принципы социального рыночного хозяйства.

В основе этой деятельности лежит сознание того, что в современном государстве создание общественного мнения играет весьма значительную роль. Но моя деятельность отнюдь не ограничивалась одной Германией. В моих многочисленных заграничных поездках я не только завязывал деловые и личные контакты; и там я стремился непосредственно обратиться к тем людям, которые были заинтересованы нашей экономической политикой и теми успехами, которых добилась Германская Федеративная Республика.

Значение экономической политики во взаимоотношениях и между государствами и между народами претерпело принципиальное изменение. Это также отразилось в моем стремлении развивать непосредственные связи с другими государствами. Это перемещение центра тяжести находит свое выражение и в новом значении, которое получила торговая политика. Я считаю, что установка, согласно которой торговая политика является служанкой внешней политики или даже инструментом государственной политики силы, – относится к тому прошлому, которое мы, нужно надеяться, уже преодолели. К сожалению нужно признать, что некоторые до сих пор не поняли до конца принципов свободной экономической политики и потому по сей день понимают под торговой политикой комплекс тех мероприятий, которые находят свое выражение в двусторонних договорах от страны к стране, от товара к товару, от случая к случаю. Эта политика кажется мне просто недостойной – своей произвольностью и беспорядочностью она не помогает, а мешает упорядочению мирных экономических сношений между всеми народами и странами свободного мира. Установление дружественных двусторонних отношений между народами – важная и ценная задача, и призвание внешней политики в том, чтобы создавать и укреплять такую дружбу; но было бы принципиальным недоразумением считать, что в экономической области двусторонние договоры являются пригодным средством для построения и укрепления дружбы между народами.

В области экономики этот метод с необходимостью предполагает дискриминацию других стран – хотя защитники такого метода, конечно, этого совсем и не желают. Этот метод вызывает неуверенность и подозрительность и при всех условиях снижает возможную пользу, которая возникает из операций обмена между государствами. Оправданием этого метода не может служить и то, что в связи с нарушением свободного экономического порядка после последней мировой войны и до сего времени во всем мире к нему прибегали. В лучшем случае этот метод можно признать в качестве крайнего средства в тяжелые переходные периоды или же при условии особой хозяйственной структуры стран – участниц обмена, – как это было в продолжении долгого времени в странах Южной Америки. Этот принцип торговой политики окутал весь мир сетью двусторонних торговых сношений – особенно после мирового экономического кризиса 1929 года. Но такая политика вела ко все большему дроблению мира на враждебные лагери, в ней ощущался недостаток общей для всех политико-экономической платформы и она вела к изоляции народных хозяйств. Теория и практика экономической политики, нашедшей применение после Второй мировой войны, и которую я защищал, мне хотелось бы сказать, с большой страстностью, отличаются, в противовес этому, стремлением к созданию всеобъемлющего свободного мирового рынка; эта политика ставит себе задачей установление многосторонних связей и отказывается от дискриминации, она стремится к преодолению протекционистской и националистической узости и к устранению любых фальсификаций подлинно свободной конкуренции.

Если так понимать задачу и цель экономической политики, то для самодовлеющей торговой политики остается столь же мало места, как и для такой торговой политики, которая считается лишь подсобным средством внешней политики. До тех пор, пока торговая политика не перестанет быть оружием в руках иностранной политики, ею с неизбежностью злоупотребляют. Пока имелась возможность проводить двустороннюю торговую политику согласно принципу «кнута и пряника», – до тех пор эта торговая политика с неизбежностью должна была вести к образованию противоположных фронтов и к враждебным обострениям. Эта отрасль хозяйственной политики при таких условиях не служила ни сближению народов, ни преодолению границ, ни ликвидации всего, что разделяет народы. Но в способности ко всему этому заключаются как раз все преимущества и вся привлекательность политики рыночного хозяйства.

Исходя из такой установки, я стремился к тому, чтобы повсюду, где я усматривал хоть какую-нибудь возможность успеха, способствовать отказу националистических государств от примитивной торговой политики, меняющейся в зависимости от их отношения к той или иной стране. Чем меньше проявляется тенденция к использованию обмена товарами или иными экономическими услугами между государствами в качестве инструмента государственной политики, тем меньше и опасность отравления международной атмосферы. Только такая установка может освободить внешнеторговую политику от лежащего на ней проклятия прошлого. При таких условиях на первый план выступают трезвые коммерческие соображения и может развиваться честное соревнование между отдельными народными хозяйствами. Осуществление этого требования ведет к тому, что отдельные государства договорным путем отказываются от права одностороннего посягательства на свободный и всеобщий мировой экономический порядок.

Особенно Германская Федеративная Республика должна была бы чувствовать себя обязанной предпочесть такую установку чисто политическим соображениям. Помимо принципиальных соображений, в пользу такой установки можно выдвинуть и политический аргумент – германская экономика в сильной степени зависит от импортных и экспортных операций. Достаточно вспомнить, что за последние годы в валовой национальной продукции доля оборота внешней торговли не переставала расти. Из года в год растет количество ценностей, – то есть произведенных в Федеративной Республике товаров или оказываемых услуг, – отправляемых за границу в обмен на соответствующие ценности, производимые народным хозяйством других стран. Как внешней торговле, так и, в особенности, принципу социального рыночного хозяйства, без применения которого рост внешней торговли был бы немыслим, принадлежит все растущее значение.

Такое положение вещей уже больше не могут оставлять без внимания даже те, кто еще сегодня думает, что торговую политику следует проводить, не исходя из нужд экономики или экономической политики, а ради других целей и надобностей. Было бы прямо уродливой идеей – лишить нашу, столь очевидно успешную, экономическую политику ее целостности и законченности путем отделения от нее торговой политики. Мы и без того страдаем от дробления политико-экономических компетенции.

Показанное выше развитие той части валовой национальной продукции, которую составляет оборот внешней торговли, наглядно подчеркивает то, что нами было по этому вопросу сказано.

Но читатель ошибется, если выскажет предположение, что приведенные здесь принципы повсеместно принимаются без спора или возражения. И в Германии в самом недавнем прошлом имели место бурные дискуссии по вопросу проведения этих принципов в жизнь. Потребовалось приложить всю мою энергию, чтобы воспрепятствовать передаче торговой политики во всем ее объеме воздействию тех, кто осуществляет внешнюю политику. Здесь необходимо еще провести большую разъяснительную работу. Этот решающий вопрос поставлен не только в Германии. Необычайно важно, чтобы все те, кто исповедует идею, охватывающей весь мир, а потому свободной экономической политики, не щадили труда для того, чтобы во всех государствах западного мира эти мысли стали воплощаться в действиях и поступках.

Непосредственный обмен мнениями между ответственными деятелями в политико-экономической области может особенно способствовать этому. Например, я стою на той точке зрения, что переговоры о создании «общего рынка», представляющего собой необычайно важную хозяйственно-политическую проблему, относятся к непосредственной компетенции специалистов, то есть к компетенции министров хозяйства. Помимо отдельных конкретных поводов для моих поездок за границу, последние были в большинстве случаев запланированы и проведены, исходя из этой принципиальной установки.

Не может быть сомнения, что частые и многосторонние контакты с руководящими политическими деятелями и руководителями экономики иностранных государств привели к тому, что общественное мнение за границей проявило растущее понимание в деле хозяйственного развития Германии. В этом, быть может, важнейший результат этих контактов. Но и сегодня приходится слышать голоса тех, кто не решается признать, что экономическая выгода одного государства в конечном счете полезна и всем соседям этого государства. К счастью, мы все же можем отметить, что дилетантские споры на эту тему становятся все реже, и что с другой стороны число тех, кто с полным пониманием следит за экономическим прогрессом Западной Германии и нередко даже восхищается им, несомненно выросло. В рамки настоящей книги не уложились бы попытки дать общую сводку тех очень многочисленных отзывов иностранной печати, в которых была затронута данная тема. Тем не менее, я постараюсь показать на примере некоторых таких отзывов, что идеи, которые я защищаю, встречают все больший отклик за границей. При этом я сознательно выбираю отзывы, которые относятся лишь к двум кратким отрезкам времени.

Газета «Экономист» от 4 августа 1956 года ставит вопрос: «Как добилась Германия повышения экспорта?»

«… Опубликованное в „Борд оф трейд джорнэл“ сообщение о немецком соревновании дает некоторые ответы па это.

Старое утверждение, согласно которому немецкая промышленность все еще пользуется особыми преимуществами, больше не выдвигается. Действительно, сырье и топливо в Великобритании дешевле, чем в Германии. Налоги на предприятия в Германии почти так же высоки, как в Великобритании, а местные налоги в Германии – выше. В Германии обратное возмещение экспортерам уплаченных налогов прекращено с конца прошлого года. У британских экспортеров – более крупные источники кредита, они платят за это меньше и могут так же легко получить кредит, как и их немецкие конкуренты…»

Бурного развития германской экономики касалась также газета «Таймс» (27 июля 1956 года).

«Судя по имеющимся материалам, – пишет газета „Таймс“, – можно предположить, что продукция за последние годы возросла в Германии сильнее, чем в Великобритании.

Причина такого более сильного роста продукции может заключаться в том, что размер капиталовложений в промышленность в Германии выше. Разработанная Организацией европейского экономического сотрудничества статистика показывает, что с 1950 года по 1954 год в Великобритании для капиталовложений было использовано в среднем 14% продукции, в то время как в Германии – 21%».

Журнал «Бэнкерс мэгезин» от 1 августа 1956 года подробно разбирал положение Европейского платежного союза в статье, озаглавленной «Центр валютной проблемы», и касался предложений германского министра хозяйства, направленных на преодоление недостаточного равновесия в рамках этого союза. Статья заканчивалась словами:

«… обезопасить себя вполне от нападения со стороны Советского Союза можно только в том случае, если Запад сделает себя экономически неуязвимым путем создания общего мирового рынка, могущего функционировать беспрепятственно, как до 1914 года. При таком положении вещей каждое государство несло бы само ответственность за свою экономику. Д-р Эрхард стремится только к тому, чтобы эти вопросы были поставлены на обсуждение в Организации европейского экономического сотрудничества и в Международном валютном фонде».

«Экономист» от 30 июня 1956 года касался хозяйственно-политических мероприятий по направлению в то или иное русло благоприятной конъюнктуры:

«Довольно редко случается, что государство, которое играет в торговле крупную роль, заявляет о своей готовности снизить таможенные пошлины. Одобренные германским парламентом меры по снижению таможенных пошлин, заслуживают искреннего признания… Профессор Эрхард стремится таким путем использовать имеющиеся значительные резервы иностранной валюты. Борясь с инфляцией, он снова воспользовался своим главным оружием – либеральными мероприятиями. Эти мероприятия будут полезны мировой торговле и не в последнюю очередь также и британским экспортерам.

Но снижение таможенных пошлин было проведено гораздо менее решительно, по сравнению с тем, что предложил проф. Эрхард несколько месяцев тому назад, – а именно, снижение на 30%. Представителям сельского хозяйства удалось урезать его предложения, которые он внес в кабинет министров. В результате эти меры были лишены своего сильнейшего действия в наиболее жизненно важной области – в области цен на продукты питания. Не впервые профессору Эрхарду приходится с грустью выслушивать парламентские споры, в которых представители оппозиции пользовались теми аргументами, которые он высказывал кабинету министров, и поддерживали его первоначальные предложения… За последние недели появились успокоительные признаки того, что немцы способны справиться с инфляцией…»

«Нью-Йорк таймс» поместила в номере от 15 июня 1956 года статью под заглавием: «Боннский министр настаивает на укреплении ценности западногерманских валют»:

«… Это не первая крупная задача, которую ставит своим европейским коллегам д-р Эрхард. Он уже давно убеждает их в официальных и частных разговорах ввести для валют их стран свободную обратимость в доллары и отказаться от валютных ограничений. Своего мнения по этому вопросу он не изменил. „Если бы Великобритания имела сегодня свободнообратимую валюту, то значительное число затруднений отпало бы“, – заявил д-р Эрхард.

«Подлинная трудность в том, – сказал он, – что еще не существует настоящей интернациональной системы цен. В различных странах развитие цен может идти по-разному, в результате чего существующие курсы валютного обмена становятся нереальными и правительства должны принимать меры к их удержанию…»

Д-р Эрхард сам поступает так, как он говорит – он постоянно приближает германскую экономику к идеалу открытого хозяйства (открытого рынка), которое реагирует на цены на мировом рынке. За исключением номинального контроля за вывозом капиталов, германская валюта свободно разменивается…»

«Опасность, что немецкая марка займет место стерлинга в качестве интернационального платежного средства, увеличивается со дня на день и правительство Германской Федеративной Республики не теряет времени, чтобы использовать улучшающийся баланс своей страны», – заявил специалист по вопросам валюты газеты – «Файненшел таймс» в номере от 11 апреля 1956 года. – Зона свободнообратимой немецкой марки за последнее время увеличилась и охватывает теперь почти весь мир…»

Газета «Нёйе цюрхер цейтунг» высказала 20 марта 1956 года следующее:

«… Почти ровно восемь лет назад профессору Эрхарду было поручено руководство западногерманской экономической политикой. Сначала он был директором Хозяйственного управления, затем – федеральным министром хозяйства в первом и втором кабинете Аденауэра. За этот относительно короткий период профессору Эрхарду, конечно, не удалось достичь всех целей, которые он сам себе поставил, намечая свою концепцию „социального рыночного хозяйства“.

Однако возрождение западногерманской экономики, ставшее возможным в результате проводимой им политики, значительно превзошло все ожидания. Тем самым Эрхард создал для Федеративной Республики тот экономический фундамент, который дает ей возможность нести политическое и социальное бремя, которое оказалось возложенным на нее в результате военного разгрома Германии.

Сегодня перед федеральным министром хозяйства Эрхардом стоит трудная задача – обуздать им самим создан­ную психологию преуспевания, – ибо конъюнктурный бум таит в себе опасности, рано или поздно могущие стать роковыми для рыночного хозяйства как такового. И в этой изменившейся ситуации профессор Эрхард проявляет себя как личность, способная удержать в надлежащих рамках проявление групповых интересов и оградить интересы всего общества – даже ценой мало популярных мероприятий.

Федеральный министр хозяйства Эрхард всегда является дорогим гостем в Швейцарии и, особенно, в Цюрихе. Проявленное им неоднократное понимание интересов Швейцарии и его заслуги в деле либерализации европейской внешней торговли и межгосударственных платежных сношений дают основание назвать профессора Эрхарда одним из лучших и ценнейших друзей нашей страны…»

Газета «Торонто стар уикли» посвятила 17 марта 1956 года подробную статью «германскому апостолу свободной экономики». В статье говорилось:

«В июне 1948 года, незадолго перед валютной реформой, промышленность Западной Германии производила лишь половину того, что производила промышленность на той же территории в 1936 году. Сегодня западногерманская промышленность производит примерно вдвое больше, чем в 1936 году. За истекший год производство выросло, по сравнение с 1954 годом, на 17% и достигло, таким образом, самого высокого уровня, когда-либо достигнутого в Германии – более высокого уровня, чем любая другая европейская страна.

Этим экономическим положением Германия обязана в первую очередь приземистому 59-летнему человеку с голубыми глазами и двойным подбородком, предающемуся своему оптимизму и крепким сигарам. Как курильщик сигар, он побил рекорд Черчилля, который курит семь сигар в день – Эрхард курит двенадцать. В качестве оптимиста он тоже не уступает Черчиллю…

Эрхард стал «апостолом свободной экономики» и, кроме того, вызывающей наиболее страстные споры и нападки личностью в немецком правительстве. Руководящие хозяйственные круги слепо ему доверяли, социалисты яростно нападали на него и предсказывали, что он разорит рабочих. Парламентские выборы 14 августа 1949 года были борьбой за или против Эрхарда. Большинство народа высказалось за него… Можно, пожалуй, оспаривать экстремизм Эрхарда, но почти все сегодня признают, что постоянный экономический прогресс Федеративной Республики стал возможен благодаря доверию, оказываемому многими немцами социальному рыночному хозяйству Эрхарда…

Эрхард не претендует на то, чтобы ему одному приписывали славу за совершение западногерманского чуда. Он сознает, что для этого понадобились американские деньги и помощь немецких рабочих. Каждый доллар, истраченный в Германии по плану Маршалла, дал возможность осуществить материальные и трудовые достижения ценностью от 10 до 20 долларов… На вопрос – в чем он видит свое главное достижение, Эрхард отвечает: «Нацисты обманули весь мир. Своим лукавством такие люди, как Функ, разрушили доверие всего мира к немецкому хозяйству. Я горжусь тем, что нам теперь удалось снова восстановить доверие мира к Германии».

Газета «Файненшел таймс» от 13 января 1956 года высчитывает, что «Федеративная Республика является единственной крупной страной западного мира, промышленное производство которой растет быстрее, чем производство Советской России. Это относится не только к 1955 году, но и ко всему периоду последнего пятилетнего плана Советской России.

Промышленное производство Советской России – по данным, сообщенным министром финансов Зверевым несколько дней тому назад перед Верховным советом, возросло в 1955 году на 12%. Однако немецкое промышленное производство выросло на 16%. Год назад Москва официально заявила об увеличении на 13 %; рост германской продукции был, правда, несколько ниже, но выражался, примерно, в тех же размерах, а именно – 12,1%. Кроме того, советская промышленность показывает тенденцию к понижению своего роста…»

Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» от 11 января 1956 года признала… беспрерывное развитие немецкого хозяйства в 1956 году во многих отраслях:

«Производители стали Рурского района могут отметить еще один рекордный год. Годовая продукция составляет от 20 до 21 миллиона тонн, что выше британских показателей. Германия, таким образом, стоит по производству стали на третьем месте после США и Советского Союза.

Значение такого развития становится особенно ясным, если принять во внимание, что сегодняшняя Федеративная Республика составляет лишь часть довоенной Германии. Теперешних показателей удалось добиться без тех 3 миллионов тонн, которые производила ранее принадлежавшая Германии Саарская область и бывшие силезские заводы, которые теперь принадлежат Польше…»

Указание «Нью-Йорк геральд трибюн» можно подкрепить статистикой производства стали (в тысячах тонн)

(Источник: Федеральное статистическое бюро и Верховный орган Европейского объединения угля и стали (ЕОУС)

Эти выдержки из публикаций за 1956 год следует дополнить некоторыми сообщениями за 1954 год, чтобы показать оценку другого периода германского восстановления.

Газета «Дзе лисенер» напечатала в номере от 21 января 1954 года статью Теренса Притти на тему «Германия как конкурент в торговле».

«Профессор Эрхард не только считает, что соревнование с обеих сторон ведется честно – он полагает также, что как для Великобритании, так и для Германии было бы выгодно отказаться от остатков политики, предусматривающей премии за экспорт и другие стимулирующие планы, и превратить как фунт, так и марку, в свободнообратимые валюты. Он сказал мне, что освобождение марки будет увенчанием его усилий, направленных на то, чтобы германская торговля была успешной, свободной и честной. Немецкая экспортная политика, пожалуй, честная, но нельзя ни на минуту недооценивать той угрозы Великобритании, которую она собой представляет… Методы свободного хозяйства, применяемые Эрхардом, привели снова к преуспеванию и пользуются общим признанием. Немцам надоели методы контроля времен нацистов и последней войны и они честно готовы больше работать, чтобы больше зарабатывать и иметь возможность больше покупать…»

«Альгемеен дагблад» от 1 февраля 1954 года называет немецкого министра хозяйства «либералом современного типа». «Профессору Людвигу Эрхарду, западногерманскому министру хозяйства, принадлежит основная заслуга в том, что Германия пребывает в экономически прочном положении. Он пользуется дальновидными методами, весьма необычными в наше время, когда многие столь охотно склоняются к плановой экономике. Он сам называет себя „либералом нового, современного типа“ и он постоянно борется, устно и письменно, за освобождение международного товарного и денежного обмена…»

Парижская газета «Л'аксион репюбликэн э сосиал» в номере от 15 марта 1954 года касается основного вопроса немецкого восстановительного процесса.

«… Мы далеки от того, чтобы недооценивать традиционные качества немецкого населения – его организационный талант, его дисциплину, его дух методичности и предприимчивости. Но в области экономики не бывает чудес, даже в Германии. Все эти качества оказываются бессильными, если нет последовательной политики, которая превращает эти положительные качества в реальные дела. Мы не предаемся чрезмерно большим иллюзиям относительно политического реализма немцев. Однако несомненно, что экономический либерализм является основой успеха, который может вызывать одновременно как радость, так и беспокойство.

Немецкий министр хозяйства Эрхард преследует свою цель с выдержкой, которая черпает силы из просветленного подчинения классическим принципам экономики и из подвижной гибкости в приспособлении; его эмпиризм мог бы послужить примером для людей латинского склада ума…»

По сообщению агентства Юнайтед пресс от 21 апреля 1954 года, Уолтер Харнишфегер, выступивший в качестве гостя на 7-м ежегодном банкете немецко-американской торговой палаты в Нью-Йорке, заявил, что ГФР является краеугольным камнем, вокруг которого должна быть построена здоровая европейская экономика.

«Газета дель пополо» писала в номере от 29 мая 1954 года:

«… Было бы заблуждением предполагать, что Западная Германия добилась успехов на рынке, благодаря политике демпинга в японском стиле. Уже в течение некоторого времени цены на немецкую продукцию относительно устойчивы. Но эта продукция говорит за себя своим превосходным качеством и многообразием, а также своей высокой приспособленностью даже для наиболее специального использования…

Экономический либерализм Эрхарда одержал победу: в деле хозяйственного восстановления оправдалась ставка на силу частной инициативы и на производительную работоспособность частного предпринимательства. Социальное рыночное хозяйство Эрхарда имеет своей основой регулирующую и стимулирующую функцию цен: как говорит Эрхард, создавать политические цены – значит совершать грех против Святого Духа. Он верит в свободное предпринимательское хозяйство, – конечно, не в такое, которое требует для себя защиты или специальных удобств, а в предпринимательское хозяйство, готовое участвовать в конкуренции.

Добросовестный немецкий предприниматель должен уже дома ценить конкуренцию, чтобы не бояться ее на заграничных рынках. Он не должен также стремиться занять положение, предоставляющее ему ту или иную монополию ибо он тем самым лишил бы себя данной ему возможности быть и оставаться свободным предпринимателем…»

Газета «24 ОРЕ-Милано» рассматривает, в номере от 5 июня 1954 года, «психологию успеха» в Германии.

«… Каковы основные признаки этой психологии? Чув­ство гордости, основанное на том, что была сделана попытка найти новый путь между экономикой, построенной на чистом принципе примитивной конкуренции, и неизбежными социальными требованиями современного государства, тот новый путь, который указан в формуле „социальное рыночное хозяйство…“

В газете «Комба» от 20 августа 1954 года Юбер Жуэн, касаясь «германского чуда», писал:

«Я не знаю ничего более поучительного, чем чтение книги „Германская экономическая экспансия“[8] Людвига Эрхарда, министра хозяйства федерального правительства. Господин Мендес-Франс дал обстоятельную рецензию этой книги в газете «Монд», но ничего не может заменить чтения 350 страниц, до предела заполненных числами и статистикой, до края наполненных миллионами долларов…

Эта книга – представляет собой подлинно «чудесный кабинет доктора Калигари», но облеченный в плоть и кровь – вернее, в импорт и экспорт, в звонкую и полновесную монету с астрономически высокими конечными цифрами, превосходящими все самые высокие суммы и распространяющими во всем общеизвестное «Made an Germany» («сделано в Германии»), за которым одновременно скрывается желание и воля жить и побеждать – вот подлинный лик упорного, мужественного и стремящегося к экспансии народа!..

С сентября 1949 года господин Эрхард привел Германию на путь чисто либерального хозяйства. Иными словами, он направил Германию на путь классической капиталистической экспансии, благодаря снижению производственных расходов и росту капиталовложений…»

В подробном отчете VWD из Парижа от 11 октября 1954 года говорилось:

«Несколько дней тому назад книга профессора Эрхарда об экономическом возрождении ГФР вышла также и на французском языке. Французский премьер-министр Пьер Мендес-Франс дал летом этого года, еще до того, как он стал главой правительства, критический разбор этой книги, которая появится в середине месяца в журнале радикал-социалистов „Кайе дю сёркл Жозеф Кайо“.

В этом разборе Мендес-Франс высказал мнение, что «чудо» немецкого хозяйственного восстановления не является исключительно реваншем либерализма над автаркией, но было вызвано, по меньшей мере, мероприятиями государственной власти. Речь идет не о либерализме в классическом смысле слова, но именно о «социальном рыночном хозяйстве», ибо ни профессор Эрхард, ни его правительство не намерены оставаться бездеятельными по отношению к экономическому развитию, его ежедневным колебаниям, или по отношению к общим конъюнктурным тенденциям.

От либерализма в позиции профессора Эрхарда и его сотрудников остается несомненно честное желание соблюдать классическую либеральную доктрину, но, конечно, толь ко в той мере, в которой это допускают как события, так и люди. Нельзя сомневаться в серьезной воле министра оживить свободную экономику.

Вся его книга свидетельствует о хорошо обоснованном динамизме и оптимизме, о готовности честно доверять торговцу, предпринимателю и экспортеру. Но это доверие отнюдь не ведет Эрхарда к тому, что он считает возможным положиться на них настолько, что можно спокойно – согласно традиционной установке либерализма, предоставить их своей судьбе посреди трудностей и препятствий сегодняшнего мира. Нет, это доверие побуждает Эрхарда к тому, чтобы их активно поддерживать и оказывать им в каждом необходимом случае содействие государства. Следуя такой точке зрения, приходится поступаться принципами, отодвигая их на задний план. Чувство реальности должно в конечном итоге решать вопрос…

«Немецкие министры, – писал Мендес-Франс в конце своей рецензии, – заслуживают похвалы за то, что они энергично проводят свою политику и упорно защищают ее. Было бы неправильно, если мы, французы, стали бы упрекать их за умение намечать себе цели и за то, что они упорно боролись за равновесие во внешней торговле и, тем самым, за свою экономическую независимость. Но, принимая во внимание, что наши соседи, являющиеся одновременно нашими конкурентами как в политическом, так и в экономическом отношении, дают нам такой пример, – давно пора и нам сделать выбор и взяться за работу. Нам нужна та ясность и дальновидность, которой так недоставало нам в нашей политике в прошлом».