Блатная музыка. «Жаргон» тюрьмы

Предисловие

Мировоззрeние, обычаи и нравы людей, явно нарушающих житейския нормы добропорядочнаго и уравновeшеннаго общества, с давних пор возбуждали любопытство как изслeдователей, так и обыкновенной публики. В этом своеобразном мирe «падших», «отверженных», «наказуемых» и просто «несчастных» таится нeчто странное, нeчто загадочное и все таки нeчто ни болeе, ни менeе, как просто человeческое. Не мудрено поэтому, что и между беллетристами, и между бытописателями, и между собирателями фольклористических и вообще человeческих материалов, и между учоными, занимающимися сопоставлением фактов и обобщениями, всегда находились и находятся отдeльныя личности, втягивающия в круг своей литературной и научной дeятельности проявления духовной жизни людей, или осуждаемых и «клеймимых презрeнием» за свою профессию, или считаемых кандидатами в официально признанные преступники, или же, наконец, уличаемых и, по всей строгости «законов» и даже вопреки «законам», наказуемых и истязаемых.

Теперь имeется уже довольно богатая литература, посвящонная описанию языка, быта и нравов «нарушителей» «закона» и «нравственных правил» в разных странах земного шара. У меня нeт в настоящее время возможности приводить разноязычныя заглавия относящихся сюда книг, брошюр и журнальных статей. Назову только нeкоторыя из них, прежде всего слeдующую широко и задуманную, и исполненную французскую книгу:

L’argot aucien (1455–1850). Ses eléments constitutifs, ses rapports avec les langucs secretes de l’Europe meridionale et. l’argot moderne. Avec un Appendice sur l’Argot, jugé par Victor Hugo et Balzac. Par Lazare Sainéan.

Кромe того:

Francisque Michel: Etudes do philologie comparée sur l’argot.

Bruyant: Sur l’argot des boulevards extérieurs.

Wörterbuch der Diebes-, Gauner- oder Kochemerspracbo, zusammengestellt von Central-Evidenz-Bureau der Polissei-Direktion in Wien 1854.

Georg Schönerer: Yocabular der Wiener Gaunerausdrücke (Unverfälschte Deutscho Worte, 16 Januar 1889).

Das deutscbe Gaunerthum in seiner sucialpolitisclion, literariscben uud linguistischen Ausbildung zu seinem heutigen Begtaude von Friedrich Christian Benedict Avé-Lallement, Mit zahlreichen Holzschnitten. (4 Theile). Leipzig. 1858–1862.

Koloman Berkes: Das Lehen und Treiben der Gauner. Deutsche Bearbeitung von Victor Erdélyi. (Budapest 1889).

K. Estreicher. Jezyk zloczynców (Rozmaitości. Gazeta Lwowska. 1859).

Karol Eslreicher: Gwara zloczyńców. (Gazeta Polska. Warszawa 1867, październik — listopad, №№ 232, 233, 249, 250, 253).

Antoni Kurka: Slownik mowy zlodziejekiej. Wyd. 2-e. Lwów. 1899.

A. Landau: Zur polnischen Gaunersprache (Archiv für slavische. Philologie her. von V. Jagić. Berlin. 1902. 24 Bd., стр. 137–150).

Из русских трудов, брошюр и статей, относящихся непосредственно к языку преступников, мнe извeстны:

В. Александров: Арестантская республика. (Русская Мысль. Москва. 1904 г. книга IX, стр. 68–84).

И. Смирнов: Слова и выражения воровского языка, выбранныя из романа Вс. Крестовскаго «Петербургския Трущобы» (Изв. отд. рус. яз. и слов. Имп. Акад. наук. IV. 1065–1087).

(П. Тиханов): Криптоглоссарий, отрывок [Представление глагола «выпить»]. Санктпетербург. (Дозволено цензурою 15 апрeля 1891 года). Стр. 17. (Брошюра «оттиснута в самом ограниченном количествe экземпляров, на правах корректуры, и притом не для продажи»).

Г. Н. Брейтман. Преступный мир. Очерки из быта профессиональных преступников. Киев. 1901.

Я выписал из сочинения Брейтмана всe попадающияся в нем слова преступнаго «жаргона» и ссылками на него пополнил предлагаемый здeсь словарь. Эти ссылки я дeлаю с помощью сократительнаго знака Бр., рядом с которым стоит цифра, указывающая на страницу книги Брейтмана. Кромe того я здeсь исчисляю слeдующия слова из этой книги, имeющия болeе или менeе близкое отношение к языку и мировоззрeнию «преступников» и всякаго рода отверженных:

агент (235–237, 239), воровская академия (260 сл.), арестовать (68), артист (32), стадо барашков (274, см. шпана), безгласный, безгласные (297), благодатный (101), «сучка благословенная, лови варнака проклятаго» (278), брак (236, 238), браслеты (120, 296), бeлое-чорное (269), вейс см. шварц-вейс, взять (63, 159), вольта (169), выздоравливать (57), гастроль, гастроли (95, 101), гик (120), горячо (101), готовить пассажира (161), готов (281), грeх попутал (75), «легко и на все дается» (233), дворники собственных домов (124), диабелка (173), доля (157, 175, 186, ср. мотя), чорная доска (118, 271), жертва воров шулеров, кошек, хипесниц, аферистов, мошенников (172, 229 и т. д. и т. д.; ср. фрайер), лягавые забeгали (91), замучить, замучен (23–24, ср. мучить, мучение), заработать, заработанный (81), затяпанныя вещи (91), зацeпиться (188, 189, 192, 201, 230), звонить (112), Сонька-золотая ручка (43, 44 сл.), зубастый (297), дeтския игры (142), инженер (109–110), подводить итоги (40), катя (11), умeть обращаться с картами (154–155), воры касс (106–107), клюквенник (136), коллега (156), за компанию (143), конверт, брать на конверт (256), конёк (163), коробка, брать на коробку (249, 255), косяк, пол-косяка (120), кочубчик (58, 50 сл.), по кошачьему (78), идти на кровь (112), лапка (107), лацкан (173), лёгкий рубль, лёгкая нажива, любовь к лёгкому рублю (227 и др.), литвак (45), выворачивать на лицо, переворачивать на лицо (270), ломать серьги (123), локотник (14), лудильщик (92), люк, люки (106, 108), люльки (122), маза, мазать, мазчик (188, 189), мама (61, 65), марьяж, марьяжить (78), машинист, механик, (109–110), мертвыя души (39), на монаха (200), мучение (20), нажать (280), накладка (173), настоящая (179), на одну небитую (169), несчастие (212–213), обставить (187, 189), операция (24), осязание (170), открытая, в открытую (41, 103), отскочить (122), перекидки (141), переломать (25), переломиться (296), перематрасывать (81), поднять шухер (112), портиться, портятся (168–169) поторговать (13, 14–15), почта (271, 291), пояздник (120, 127), пройти, пройдет, прошло (41,159, 232), проходить, проходит, проходят (147,162, 169, 221, 232–233), психический (99), пeтушок, пeтушки (289), пeшить (38, 70), раздeлывать, раздeлывает (299), разыграть, разыгранный (91,227,228, 232, 233, 240, 248, 249, 253), разыграть фрайера (200), разыгранный человeк (208), распродажа по случаю пожара (226), на разживу (162–163), рвать, рвет (136–137), ренцель (24, 26), розыгрыш (229), ручной (124), сбруя (180), сдержка (169), сигналы (162), сидка (261), скозьзок (170–171), спать, спит (282), счастье (179), татуировать, татуировка (285), товар (239, 245), торба, торбы (139), тяпать (100), фабрика, фабрикант (229–231, 255), фасон (156, 177), фигуры (180), фланировать (78), фор, фору (187), фуксом (144), характер (154, 162, 221), брать на характер (189), хозяин (142), червонные валеты (147, 151), чорное-бeлое (39, см. бeлое-чорное), чур по-полам (196), шанс (154, 159, 168), шварц-вейс (39), шиш, шиши (272), школа (60), шлифовать (279), штаб (181), шулер (151).

В болeе или менeе тeсной связи с языком воров, шулеров и всякаго рода преступников находятся разные другие тайные, «условные», «искуственные» языки. По этой части я могу назвать слeдующия сочинения и статьи:

Vatroslav Jagić: Die Gehoimspraclien bei den Slaven. (Sitzungsberichte der philos.-histor. Classe der Kais. Akadomic dor WissenSchaften. Wien, 1896. 133 Bd.).

П. В. Шейн: К вопросу об условных языках. (Изв. отд. рус. яз. и слов. Имп. Ак. наук. IV. 277–300).

Ф. Сцепура: Русско-нищенский словарь, составленный из разговоров нищих Слуцкаго уeзда, Минской губ. мeстечка Семерова (Сборник отд. русск. яз. и слов. Имп. Академии наук. XXI. СПб. 1881).

Валериан Боржковский: Лирники (Киевская Старина 1889. XXVIII. 653–708).

Ѳ. Николанчик: Отголосок лирницкаго языка (Киевская Старина. 1890. XXIX. 121–130).

В. Добровольский: Нeкоторыя данныя условнаго языка калужских рабочих. (Извeстия отд. русск. яз. и слов. Имп. Акад. наук. IV. 1899, кн. 4, стр. 1386–1410).

Е. Романов: Карту́шницкий ле́мезень (Условный язык шерстобитов м. Дрибина). (Живая Старина под ред. В. И. Ламанскаго. СПб. I. 1890. Отд. II. стр. 9–16).

Е. Р. Романов: Катрушинцкий лемезень. Условный язык Дрибинских шаповалов. (Сборник отд. русск. яз. и слов. Имп. Акад. наук. LXXI. СПб. 1901 (1902)).

И. Усов: Язык приугорских портных. (Изв. отд. рус. яз. и слов. Имп. Ак. наук. ІII. 247–250).

В. И. Чернышев: Список слов портновскаго языка. (Изв. отд. рус. яз. и слов. Имп. Ак. наук. III. 251–262).

Материал для характеристики «преступнаго» и вообще тайнаго, условнаго языка и связаннаго с этим языком мировоззрeния содержится как в болeе или менeе специальных сочинениях, так и в нeкоторых романах и разсказах.

К сочинениям, описывающим быт каторжников по личным воспоминаниям или же на основании достовeрных данных, принадлежат, между прочим:

Сибирь и каторга С. В. Максимова,

Записки из мертваго дома Ѳ. М. Достоевскаго,

Л. Мельшин. В мирe отверженных. Записки бывшаго каторжника. (2-е изд. СПб. 1899).

Лингвистический материал, разбросанный в романe Вс. Крестовскаго «Петербургския Трущобы», использован Н. Смирновым в названном мною выше (стр. VII) трудe.

Конечно, и сочинители разных сенсационных уголовных романов и разсказов, как печатающихся в повременных изданиях, так и появляющихся отдeльными изданиями, стараются щеголять знанием воровского и вообще «преступнаго» языка, но это им не всегда удается. Мнe называли, между прочим, Н. Н. Животова (Розовое Домино), автора нeскольких заурядных «бульварных» и вульгарных романов («Макарка Душегуб», «Цыган Яшка», «Лeший барин», «Дочь трактирщика», «Пират Влас»), но, просмотрeв бeгло эти книжки, я в них не нашол ничего по части «блатной музыки». Производящее впечатлeние «блатного» слово стрюцкий («Макарка душегуб». СПб. 1896, стр. 580) принадлежит собственно общерусскому языку (см. Словарь Даля).

К категории своеобразных «условных» языков относится тоже язык студентов (особенно, нeмецких), гимназистов, семинаристов, институток и т. д. В бытность мою профессором Дерптскаго университета я имeл возможность ознакомиться с языком студентов-поляков, и у меня имeется довольно обширный материал по этому предмету.

Цeнныя данныя по части русскаго семинарскаго языка содержит сочинение Н. Г. Помяловскаго «Очерки бурсы».

Отражению особенностей «отверженнаго» мира посвящон тоже предлагаемый здeсь словарь «жаргона тюрьмы» или «блатной музыки», вмeстe с цeнными дополнениями[1]. Все это представляет из себя вполнe достовeрный материал для психолога, для этолога (теоретика и историка этики или нравственности), для юриста (теоретика и практика), для фольклориста, для изслeдователя народной словесности, и прежде всего для лингвиста или языковeда.

Часть словарнаго материала, вошедшаго в предлагаемый здeсь сборник, была около двух лeт тому назад приобрeтена от В. Ф. Трахтенберга отдeлением русскаго языка и словесности Императ. Академии наук, для пополнения с этой стороны издаваемаго отдeлением обширнаго словаря русскаго языка.

«Блатная музыка» является во всяком случаe одним из видоизмeнений «русскаго языка». Точнeе говоря: на нее слeдует смотрeть как на совокупность своеобразных языковых представлений, выросших в русской языковой области или сложившихся в русской языковой средe.С племенной, этнографической точки зрeния, «блатную музыку» создали головы, начиненныя по преимуществу русскими языковыми представлениями. «Блатная музыка» есть один из русских «говоров», конечно, не в обыкновенном смыслe этого слова.

Всякое племенное языковое цeлое разнообразится в различных направлениях. Прибeгая к образному, неточному выражению, можно бы сказать, что здeсь имeет мeсто распадение по вертикальным и горизонтальным наслоениям. С одной стороны, с чисто племенной, териториально-этнографической точки зрeния, получается дeление на говоры в строгом смыслe этого слова, на говоры, отличающиеся между собою прежде всего произношением, т. е. фонетическими особенностями. С другой стороны, в языковом разнообразии отражаются различия специальностей, сословий, уровней образования и т. п.; подобнаго рода разнообразие сказывается и в употреблении слов с своеобразным значением и в своеобразном языковом мировоззрeнии.

Единство «блатной музыки» обусловливается примeнением к ней этой второй точки зрeния. Ее спаивает в одно цeлое то обстоятельство, что ея носителями являются люди, составляющие в извeстном смыслe отдeльный класс, отдeльное сословие, объединенные как болeе или менeе одинаковым собственным мировоззрeнием и взглядом на самих себя, так и одинаковым к ним отношением других сталкивающихся с ними, «добропорядочных» и «благонамeренных», людей. Но в чисто племенно-языковом, произносительном и морфологическом (касающемся строя языка) отношении, «блатная музыка» отражает в себe как обще-русския особенности, так и особенности тeх говоров, из области которых происходят ея носители. Благодаря разношорстному племенному составу Российскаго государства, к русской «блатной музыкe» приобщаются тоже всякаго рода «инородцы» и «иноязычники», и они, само собою разумeется, накладывают свою печать на этот своеобразный продукт языкового творчества и воспроизведения.

Но с «внутренней стороны», со стороны свойственных ей идей и отражающагося в ней мировоззрeния, «блатная музыка» является продуктом международнаго общения того класса общества, к которому принадлежат тоже и ея русские носители. Как носители всемирных идей господства над людьми, социальнаго переустройства, науки, искусства, торговли и т. д., точно также и носители «блатного» промысла и «блатных» специальностей принадлежат не одному народу, но всему человeчеству. Благодаря этой международности, русская «блатная музыка» всосала в себя не только заимствованныя слова, нанесенныя с разных стран свeта, не только своеобразныя ассоциации значений, возникшия в чужой племенной средe, но вмeстe с тeм, хотя в гораздо менeе значительных размeрах, и иноязычное построение слов и выражений, и даже иноязычныя особенности произношения, насколько онe совмeстимы с чисто русским фонетическим обликом этого языка.

Вообще же, про составные элементы «блатной музыки» можно сказать, что они в значительной степени дают нам или общие международные «корни», или же по крайней мeрe международный, общечеловeческий способ ассоциации значений слов, со всeми метафорами, иносказаниями и т. п.

Что касается письменной, графической и оптической, стороны «блатной музыки», то, благодаря внeдрившимся в нас русским графически-фонетическим ассоциациям, мы склонны передавать на письмe слова и сочетания слов этого своеобразнаго русскаго говора с помощью обыкновенных русских графических средств. Это и примeнено в предлагаемом сборникe. Нeкоторыя слова «блатной музыки» повторяются тоже и в общеупотребительном русском языкe, или, по крайней мeрe, в нeкоторых «приличных» говорах. Таких слов, как напр. баланда (см., м. пр., в словарe Даля) или «кот», найдется навeрно извeстное количество. Надо только сравнить словарь «блатной музыки» с общерусским словарем, напримeр, с словарем Даля или же с словарем Академии наук (к сожалeнию, напечатанным пока только до буквы З включительно).

Предлагаемый здeсь сборник содержит в себe богатый материал для изслeдователей «поэтическаго», т. е. созерцательнаго, не аналитическаго, воспринимания того, что существует и происходит как в нас самих, так и предположительно в так называемом «внeшнем мирe». Многия слова и выражения искрятся своеобразною иронией и юмором, который чаще всего, — как это иначе и быть не может, — подходит под понятие т. наз. «висeличнаго юмора» (Galgenhumor). Но мы не должны забывать, что в переживаемое нами время нам необходимо упражняться и совершенствоваться именно в «висeличном юморe». А то без этой поддержки нам просто пришлось бы отчаяться и …… повeситься. Спасибо «блатной музыкe» за укрeпление в нас этого, столь драгоцeннаго и живительнаго, настроения. Кандидатам в официально клеймленные «блатные» или по крайней мeрe «желeзоклюи» надо учиться у заправских «блатных».

Заглавие предлагаемаго здeсь труда не совсeм точно. Это вeдь не только «жаргон тюрьмы», но также многих никогда не бывавших в тюрьмe. Это «язык» не только «воров, мошенников и шулеров», но и нeкоторых других профессий, заслуживающих не столько презрeния, сколько сострадания и прощающаго понимания. Стало быть, это заглавие в его настоящем видe отличается извeстнаго рода несправедливостью по отношению к описываемым пациентам.

В «блатном» мирe во всей его совокупности надо различать нeсколько разных частных миров. Вeдь шулера это одно, находящиеся на свободe убийцы, воры, грабители, мошенники и т. п. — другое, клеймленные начальством «преступники» и острожники — третье. А от всeх них отличается мир проституток с их «котами». К одним из представителей «блатного» мира примeняется всецeло пословица: «на то щука в морe, чтоб карась не дремал». Щука — «блатные», карась — их жертвы из «ветошной» и, только изрeдка, из самой же «блатной» среды. На других же «блатных» нельзя смотрeть иначе, как на просто «отверженных» и «несчастных».

В «блатной музыкe» много голаго, неприкрашеннаго цинизма, но вмeстe с тeм сколько там под иными словами кроется трагедии, семейных несчастий, погибших жизней, сердечной боли, пролитых слез! Вникните, сообразите и только тогда произносите приговор.

При изучении «блатной музыки» в предлагаемом здeсь видe получается ясный и неопровержимый вывод, что этою средою управляет своя «классовая» «тюремная», «арестантская», «острожная» и вообще «блатная» этика, свое обычное право, отличающееся от обычнаго права и от классовой, общественной и государственной этики «добропорядочных» и «благонамeренных» людей только количественным отношением отдeльных составных элементов, но ничуть не качественно. «Блатные» это тe же люди, тe же продолжатели наслeдственности, тe же носители предания, тe же воспитанники общества, тe же сосуды и вмeстилища прививаемых им с дeтства ходячих воззрeний. Извольте вникнуть поглубже в господствующую «этику» отдeльных «классов» общества, проявляющуюся в «классовой борьбe», в «этику», руководящую дeяниями привилегированных сословий, нeмецких студенческих корпораций, «государственных дeятелей», своеобразных «патриотов» и т. д., и вы увидите, что, в сравнении с «блатною» этикой, им не всегда придется в авантажe обрeтаться.

Издeвательство над человeческим достоинством в лицe слабых, приниженных и побeжденных — вeдь это наш насущный хлeб. Стало-быть, нечего укорять за него «блатных», издeвающихся над своими слабыми и беззащитными товарищами. Откупу и монополии, воплощонной в «майданe» и «майданщиках», «блатные» научились у современнаго государства, покровительствующаго «кулакам» и прочим «мироeдам».

Да и вообще гдe грань между «преступным» и «непреступным» миром?

Вeдь чуть ли не в каждом человeкe дремлет зародыш «преступника» в том или другом направлении. Всe мы кандидаты в «преступники» in potentia, конечно, при извeстных условиях и при подходящих обстоятельствах.

С одной стороны «преступления» «блатных», с другой же стороны не считаемые вовсе преступлениями массовыя убийства, погромы, безконечныя истребления цeлых психических миров, массовые грабежи и разбои, грандиозныя хищения, властные поджоги и истребления имущества, властныя насилия, сeчения и прочия надругательства! На которую же сторону склоняются вeсы нашей «этики»?

Не забудем тоже, что многие люди уже по своему рождению, за одно свое происхождение числятся в преступниках. В Венгрии преступником является каждый не-мадьяр, в Пруссии — каждый поляк, в России — каждый «инородец». А уж об евреях и говорить нечего. Преступлением считается говорить на извeстном языкe, пользоваться извeстным алфавитом, исповeдывать извeстную вeру, придерживаться извeстнаго мировоззрeния или же извeстных политических взглядов, принадлежать к извeстной партии и т. д. А если так, то кто же из нас не «преступник»?

Женщины за то только, что родились женщинами, наказываются лишением прав. Всe онe — преступницы.

Вот нeсколько конкретных этических задач, возникающих при знакомлении с «блатною музыкой»:

При словах «Блок», «Примочка», «Лиса» спрашиваешь: «кто больший преступник? кто кого перещеголял жестокостью и „звeрством“?» При словe же «Ясак» естественно спросить: «Кто преступник»?

Итак, послe невеселых сопоставлений и размышлений приходим к ещо менeе утeшительному выводу:

Как по ходячей «благонамeренной» этикe, так и по этикe «блатных» людей тот преступник, кто находится в сферe досягаемости и наказуемости. Кто же пользуется недосягаемостью и ненаказуемостью, тому, не смотря на всe его дeяния, не приходится состоять в преступниках.

Этическое мировоззрeние «благонамeренных» «защитников господствующаго общественнаго и государственнаго строя» выступает в «блатном» мирe без всяких оболочек, без всяких прикрас; оно там окончательно развeнчано и доведено до абсурда.

Предлежащий словарь «блатной музыки» составлен по материалам, собранным путем непосредственнаго наблюдения в различных тюрьмах России.

Само собою разумeется, что этот словарь далеко не исчерпывает всeх частностей «блатной музыки». Его можно бы прежде всего пополнить хотя бы выражениями, почерпнутыми из приложений, т. е. из «острожных пeсен» (стр. 84–100) и из «острожных пословиц, поговорок и присказок» (стр.73–80). Вeдь лингвистическая «блатность» сказывается не только в отдeльных словах, которым присвоено своеобразное значение, но тоже в особенных, необыкновенных сочетаниях слов с присвоенными им своеобразными ассоциациями.

Этимологическия объяснения составителя словаря даются только как догадки и они вовсе не претендуют на безошибочность. Нeкоторыя из них явно ошибочны, а другия опять очевидно вeрны.

Редакторския примeчания и прибавки помeщены в угловатых скобках, [], и, хотя далеко не всегда, помeчены тоже буквою Б. Как выше (стр. VII) указано, сокращение Бр. представляет ссылку на книгу Брейтмана.

И. Бодуэн-де-Куртенэ.

С.-Петербург,

апрeль 1908 г.