Блицкриг в Европе, 1939-1940. Польша

Глава I ПОДГОТОВКА АГРЕССИИ ПРОТИВ ПОЛЬШИ. ОРГАНИЗАЦИЯ ОТПОРА АГРЕССОРУ

Первым актом новой мировой трагедии, в которую вверг народы империализм, было нападение фашистской Германии на Польшу.

Этой агрессией германский империализм надеялся совершить первый шаг к осуществлению своих давних намерений по колонизации Востока, порабощению славянских народов и стран Восточной Европы, расширению «жизненного пространства» за счет Польши, а затем — Советского Союза. Оккупация польских земель составляла первую фазу этого казавшегося вполне выполнимым плана, который одновременно предусматривал так называемую «германизацию» Польши, иными словами истребление значительной части населения страны. «Наш долг — обезлюдить страну»[8],— говорил еще в 1932 г. Гитлер тогдашнему президенту сената Данцига Раушнингу о Польше. Создав таким путем обширный плацдарм, фашисты предполагали, что в дальнейшем, накопив силы, они приступят к реализации второй, главной и конечной, фазы «восточного плана» — нанесению удара из «немецкой Польши» по Советскому Союзу.

Германские милитаристы полностью разделяли замыслы Гитлера. Они были наиболее ревностными носителями идеи уничтожения польского государства, ибо в его существовании видели угрозу своему родному гнезду — Пруссии, издавна считавшейся заповедником немецкой военщины. «В глазах прусско-германских милитаристов поляки всегда были неполноценным народом, годным в лучшем случае лишь для того, чтобы поставлять беззащитных батраков в имения помещиков, а в прежние века — пушечное мясо для прусских полков»[9].

Другим важным побудительным мотивом агрессии было стремление германских монополий захватить польские промышленные и сырьевые ресурсы Верхней Силезии и этим поправить свои дела, ликвидировав зависимость Германии от ввоза руды из-за границы, достигавшего 75% потребностей страны[10].

Разгром Польши был необходим гитлеровской верхушке и для того, чтобы нанести удар Англии и Франции, которые до войны считали Польшу своим опорным пунктом в Восточной Европе, а польскую армию силой, способной приковать к себе часть германских дивизий и в случае войны хотя бы на время отвести удар от Запада. Проводя в середине и второй половине 30-х годов политику «умиротворения» гитлеровской Германии, английские и французские правящие круги развязывали ей руки для наступления на Советский Союз. Однако германские захваты в Европе постепенно все больше затрагивали интересы западных держав не только на европейском континенте, но и во всем мире. Не оставляя надежд сговориться с Гитлером, правительства Чемберлена и Даладье тем не менее после захвата гитлеровцами Чехословакии и Мемельской области сделали в апреле 1939 г. угрожающий жест — заключили с Польшей соглашения о гарантиях границ, надеясь тем самым поставить последнюю в полную от себя зависимость, удержать ее от переговоров с Советским Союзом, успокоить общественное мнение в собственных странах и закрепить свои позиции на востоке Европы. И хотя военное соглашение о помощи Польше в случае германской агрессии не было ратифицировано, оно вселило в умы польских руководителей надежды и еще крепче привязало их к англо-французской колеснице.

Между тем правительства западных держав не собирались менять генеральный курс своей политики. Они лишь декларировали об «отпоре агрессору» и о «защите малых стран». На деле же продолжали заискивать перед Гитлером и готовить с ним сделку за счет Советского Союза и тех самых «малых стран», которым давали гарантии. Понимая смысл этой политики, немецко-фашистские агрессоры не теряли надежд, что Англия и Франция в критический момент откажутся от открытого военного выступления против Третьего рейха в случае германо-польской войны. Абсолютной уверенности, конечно, не было, и гитлеровцы вплоть до 1 сентября 1939 г. продолжали опасаться военного вмешательства Англии и Франции, ибо к войне с европейской коалицией готовы не были.

Война была нужна гитлеровцам и потому, что они создали большой военный потенциал. Проводившаяся в течение ряда лет интенсивная милитаризация германской экономики, свертывание промышленности народного потребления неизбежно должны были привести к глубокому кризису и хозяйственной катастрофе, если только вложенные в военную экономику огромные средства не будут реализованы путем ограбления других стран, что должно было «поправить» дела рейха.

Таковы были главные причины, определившие гитлеровскую агрессию против Польши.

Отсюда становится вполне очевидным, что эта агрессия не была результатом, как ныне часто утверждают на Западе, «спора из-за Данцига[11]» или стремления Германии «разрешить несправедливости Версальской системы на Востоке». Причины агрессии лежат глубже, они коренятся в давних планах германского империализма. Что же касается так называемого «данцигского кризиса», то он был чисто внешним поводом для развязывания агрессии.

На основе указаний Гитлера от 3 апреля 1939 г. германское командование к 11 апреля подготовило директиву «О единой военной подготовке вооруженных сил на 1939/40 г.»[12] Одним из приложений к директиве был план военного разгрома Польши, так называемый «Белый план», проект которого неделей ранее ОКБ разослал командующим тремя видами вооруженных сил[13].

Несмотря на имевшиеся уже тогда сведения, позволявшие предполагать, что Англия и Франция вряд ли начнут военные действия против Германии ради Польши, германское командование, и прежде всего Генеральный штаб сухопутных сил, все же опасались военного вмешательства западных держав. Никто не мог дать гарантий, что оно не состоится; в отдельные периоды между весной и осенью 1939 г. казалось даже, что союзники неминуемо откроют действия на Западном фронте, выполняя военные обязательства в отношении Польши. В Берлине достаточно хорошо понимали, что объединенные силы Франции, Англии и Польши намного превосходят вермахт, еще не вполне готовый к «большой» войне[14]. Война на два фронта всегда была кошмаром для германских милитаристов, а в условиях 1939 г. она могла иметь для «третьего рейха» катастрофические последствия. Все эти опасения наглядно видны из различных оперативно-стратегических расчетов Генерального штаба сухопутных сил. «Если станет ясно, что на Востоке будут введены в действие крупные германские силы, — писал начальник Генерального штаба, — то может возникнуть вероятность того, что французы примут решение начать наступление»[15].

Против ожидаемого англо-французского крупного наступления на 15-й день силами, по немецким расчетам, примерно 90 дивизий в распоряжении немцев имелось 22—26 дивизий[16] с очень слабой артиллерией и почти без средств противотанковой обороны. Генеральный штаб сухопутных сил с полным основанием приходил к выводу о крайне опасном положении, в котором могла оказаться Германия в случае англо-французского удара.

Нет сомнения в том, что, если бы все эти опасения немецкого Генерального штаба стали реальностью и союзники, используя свое преимущество, выполнили бы осенью 1939 г. долг в отношении Польши, авантюра Гитлера или вообще не началась бы, или же неизбежно закончилась бы катастрофой, а Вторая Мировая война не превратилась бы в то, чем она стала в действительности.

Но империалисты Запада хотели направить историю по другой дороге. Продолжая свою политику мюнхенского предательства, они отказались от предложенного Советским Союзом договора о совместных действиях, позволявшего в случае германской агрессии бросить против гитлеровской Германии с востока и запада в общей сложности не менее 270 дивизий с тысячами танков и самолетов и зажать вермахт в тисках двух фронтов. Они еще питали иллюзии об уничтожении Советского Союза германским фашизмом. Дивизии, которые могли двинуться через западные границы фашистской Германии, как мы дальше увидим, оставались неподвижными.

Возмездие не заставило ждать себя слишком долго.

Одной из особенностей германского Генерального штаба была тщательность разработки оперативно-тактических проблем в рамках авантюристических в целом планов войны. Германский Генеральный штаб создает агрессивные планы против государств, с которыми у Германии существуют нормальные дипломатические отношения, последовательно и методически, прикрываясь камуфляжем мирной дипломатии, чтобы застигнуть свою жертву врасплох.

Подготовка агрессии против Польши ни в какой мере не составляла исключения из общих традиций. Непосредственное оперативное планирование было начато за пять месяцев до назначенного срока агрессии, в период, когда в дипломатическом лексиконе слово «война» еще отсутствовало.

Указаниями от 3 апреля 1939 г. Гитлер требовал разгромить Польшу в кратчайший срок[17]. Необходимость «молниеносной» победы диктовалась прежде всего политическим обстоятельством: желанием поставить мир перед свершившимся фактом разгрома Польши, прежде чем ее западные союзники предпримут контрмеры. Немаловажную роль, кроме того, играло стремление гитлеровцев захватить в целости основные экономические районы Польши.

С самого начала вырисовывалась необходимость создания двух атакующих группировок: первой — на юге, которая могла бы ударом из Силезии захватить промышленные районы Юго-Западной Польши, и второй — в Восточной Польши. Здесь наступлением через Буг — Нарев в Юго-Западную Польшу германские милитаристы могли свести давние счеты с Польшей и снять «угрозу своим землям». Уже в апреле 1939 г. ОКВ и штабы сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил приступили к разработке оперативных планов. Были созданы так называемые «рабочие штабы» будущих армейских групп[18].

В мае 1939 г. оперативный план был в основном готов.

Главная задача германских вооруженных сил определялась в «Белом плане» как «уничтожение польских вооруженных сил путем внезапного нападения»[19]. Сухопутная армия должна была разгромить польскую армию; военно-воздушные силы — уничтожить польские ВВС, сорвать мобилизацию и развертывание польской армии, оказать непосредственную поддержку сухопутным войскам. В задачу военно-морского флота входило уничтожение или выключение из военных операций польских морских сил, блокада морских путей, ведущих к польским военно-морским базам, и блокада морской торговли[20].

Замысел главнокомандования сухопутных сил, сформулированный в первой половине мая 1939 г., состоял в том, чтобы «уничтожить польскую армию, прежде чем она завершит мобилизацию и сможет сосредоточиться западнее линии Висла— Нарев»[21].

Обе оперативные группировки наносили удары в общем направлении на Варшаву. Внезапность удара «замаскированными, сосредоточенными вблизи границы силами» представлялась генеральным штабам решающим залогом успеха[22]. В оперативных документах майской стадии планирования генеральный штаб неизменно подчеркивал необходимость быстрых, решительных действий, «беспощадного наступления». Чтобы обеспечить внезапность удара, Генеральный штаб по требованию Гитлера согласился начать вторжение в Польшу до завершения общей мобилизации сухопутных сил частью дивизий, специально предназначенных для этой цели. В их число вошли танковые, моторизованные и пехотные дивизии, находящиеся в боевом состоянии, то есть дивизии, обладающие так называемыми «ускоренными сроками мобилизационной готовности». Открытую мобилизацию предполагалось начать лишь в первый день войны, когда карты уже будут раскрыты. Даже современный западногерманский исследователь германо-польской войны Роос, один из апологетов германского милитаризма, называет такой метод открытия военных действий «по меньшей мере необычным»[23]. Слабость первоначальной группировки предполагали компенсировать обманом поляков и полной тайной подготовки. Но ОКХ (главное командование сухопутных сил) предусмотрело и другой вариант вторжения — после концентрации крупных сил, в случае, «если окажется, что оборонительная готовность польской армии будет находиться на высоком уровне и не допустит неожиданного начала военных действий частью сил»[24].

В июне 1939 г. оперативный план продолжал уточняться. В начале июля его разработка была завершена.

С точки зрения новых задач, которые теперь могло ставить верховное командование наземным войскам, любопытна формулировка главной задачи сухопутных сил: «...неожиданным прорывом во внутренние области Польши упредить организованную мобилизацию и сосредоточение польской армии и разбить массу польских войск западнее линии Висла—Нарев»[25]. Впервые на первый план выдвигалась неизвестная Первой Мировой войне задача срыва мобилизации и сосредоточения армии противника. Появление ведущей цели такого характера — прямой результат моторизации германской армии.

Группа армий «Юг» под командованием генерала Рундштедта в составе 14, 10 и 8-й армий получила задачу «нанести удар из Силезии сосредоточенными силами 10-й армии в общем направлении на Варшаву, разгромить противостоящие силы поляков, возможно скорее и возможно более крупными силами овладеть Вислой по обе стороны Варшавы и уничтожить во взаимодействии с группой армий “Север” польские силы, сражающиеся в Западной Польше»[26]. Центр всех усилий группы армий приходился на 10-ю армию, нацеленную из Силезии на Ченстохова и далее к польской столице. Армия имела 5 корпусов, в том числе 3 моторизованных; всего — 13 дивизий, из них 2 танковые (входившие в 16-й моторизованный корпус Гепнера), 2 легкие (15-й моторизованный корпус Гота), во втором эшелоне армии — 2 моторизованные дивизии (14-й моторизованный корпус Виттерсгейма). Иными словами, 10-я армия получала до 50% всех подвижных соединений вермахта — более 1000 танков. И не случайно, возлагая особые надежды на эту группировку, наносившую удар прямо на Варшаву, Гитлер доверил командование ею своему личному другу, одному из наиболее ярых нацистов генералу Рейхенау.

Задачи прикрытия ударной группировки возлагались на 14-ю и 8-ю армии, которые, помимо того, решали и самостоятельные задачи. 14-й армии в составе 10 дивизий, в том числе 22-го моторизованного корпуса Клейста (две танковые, одна легкая дивизии), предстояло ударом из Восточной Словакии и Верхней Силезии разбить польские войска в Западной Галиции, прорваться одной группировкой на Краков, другой — в направлении реки Дунаец. Задача 8-й армии, наступавшей на Лодзь четырьмя дивизиями, состояла в «прикрытии северного фланга 10-й армии против воздействия противника из северо-западной части Польши или района Познани»[27].

Резерв группы армий состоял из 5 дивизий. Всего группа армий «Юг» при полном развертывании насчитывала 34 дивизии[28].

Значительно меньшими силами — 23 дивизиями — переходила в наступление группа армий «Север» генерала Бока. Ей поручалось разрешить силой оружия политические задачи, ставшие пропагандистскими поводами агрессии — ликвидировать «несправедливость Версаля», присоединить к «рейху» Данциг, коридор и т.д. Для этого группе предстояло «прежде всего, взаимодействуя с группировками, наступающими из Померании и Восточной Пруссии, установить связь между рейхом и Восточной Пруссией. Одновременно значительными силами 3-й и 4-й армий, объединенными восточнее Вислы, наступать возможно быстрее в общем направлении Варшавы с целью разбить противника, укрепившегося севернее Вислы, и далее во взаимодействии с группой армий “Юг” уничтожить польские силы, которые будут еще удерживаться в Западной Польше»[29]. Между группами «Север» и «Юг» развертывалось слабое прикрытие для сковывания противника[30].

Уничтожив «историческую несправедливость» на севере, то есть заняв коридор, группа «Север» широким фронтом вторгалась в Центральную и Восточную Польшу с задачами, не имевшими ничего общего ни со справедливостью, ни с нравом[31]. Ее 3-я армия под командованием генерала Кюхлера, еще в мирное время составлявшая постоянный гарнизон «восточнопрусского форпоста», девятью дивизиями наступала из Восточной Пруссии, овладевала переправами через Нарев и развивала наступление на Варшаву и восточнее ее, чтобы во взаимодействии с группой армий «Юг» окружить польские войска в западных районах страны и не допустить их отхода за Вислу. По ту сторону коридора 4-я армия генерала Клюге наносила удар из Померании 19-м моторизованным корпусом Гудериана (одна танковая и две моторизованные дивизии) на Грудзяндз, решая «почетную задачу соединения рейха с Восточной Пруссией», а другой группировкой продвигалась на Быдгощ и далее вдоль Вислы к Варшаве.

Планы сторон накануне германо-польской войны

В числе предназначенных для войны против Польши 57 дивизий имелось: танковых — 6, моторизованных — 4, легких — 4.

Активное содействие наступлению должна была оказать «пятая колонна» в Польше, которой являлись организации немецких меньшинств («фольксдойче»), возглавляемые органами СС и СД. Действия этих организаций, заблаговременно и точно спланированные, направлялись на подрыв изнутри польского сопротивления. Они были главной составной частью психологической войны, о которой Гитлер мечтал еще в начале 30-х годов, говоря Раушнингу, что в современной войне «место артиллерийской подготовки заняла психологическая подготовка»[32].

Германские военно-воздушные силы нацеливались на решение новых по сравнению с опытом Первой Мировой войны задач, которые теоретически разрабатывались военной авиационной мыслью в Европе в 30-х годах: уничтожение первым же ударом военно-воздушных сил польской авиации, срыв мобилизации и развертывания, разгром польских оперативных группировок, разрушение транспорта.

Группу армий «Юг» поддерживал 4-й воздушный флот, группу армий «Север» — 1-й.

Военно-морское командование планировало с началом войны ввести в действие значительную часть своих сил, объединенных в оперативную группу «Восток»: 3 крейсера, 2 флотилии эскадренных миноносцев, все миноносцы, включая учебные, флотилию торпедных катеров, 14 подводных лодок. Кроме того, в операциях должен был участвовать линейный корабль «Шлезвиг-Голштейн», которому предстояло войти в порт вольного города Данцига и с началом военных действий блокировать его. Остальные силы флота находились в готовности в портах Северного моря на случай вступления в войну военно-морских сил Англии и Франции.

Агрессора, который готовился внезапно ринуться на жертву, не могли удовлетворить старые методы стратегического развертывания вооруженных сил, совершенно исключающие неожиданность удара и упреждение противника в развертывании. Эти ставшие классическими методы Первой Мировой войны предусматривали последовательность действий по схеме: объявление войны — мобилизация — сосредоточение — развертывание — начало военных действий. Гитлеровский Генеральный штаб разработал иную схему развертывания: предмобилизационные мероприятия — скрытая мобилизация в мирное время — скрытое сосредоточение и развертывание — начало военных действий — открытая мобилизация. Такая схема позволяла развернуть основную массу вооруженных сил скрытно в мирное время под покровом отвлекающих дипломатических маневров, а путем открытой мобилизации лишь завершить развертывание уже после начала войны. Разработанная в мобилизационных планах 1935—1937 гг. и 1939 г. эта схема и была осуществлена перед нападением на Польшу.

Точно определить начало предмобилизационных мероприятий и скрытой мобилизации германской армии перед Второй Мировой войной довольно трудно. Агрессивные действия Германии в 1936 — 1938 гг. позволили привести значительную часть военного механизма в состояние готовности, заблаговременно и планомерно приблизить сухопутные силы к организации военного времени. Фактически скрытая мобилизация началась уже во второй половине 1938 г.

«Белый план» указывал: «Тайная или открытая мобилизация будет проведена в возможно более поздний срок, т.е. в последние дни, предшествующие нападению». В целях маскировки начало открытой мобилизации и день вторжения гитлеровское командование назначило на один и тот же срок— 26 августа. К этому дню сухопутная армия, согласно расчетам, должна была иметь в состоянии мобилизационной готовности из 57 различных соединений, в том числе предназначаемых для действий против Польши, 36[33]. Следовательно, как это было и при планировании нападения на Чехословакию в 1938 г., сухопутным войскам предстояло вступать в военные действия не одновременно всеми силами, а первоначально «армией вторжения», которая, однако, теперь включала не 35% всех сил, как в 1938 г., а 63%. По существу, масштабы «армии вторжения» перерастают здесь довоенные теоретические представления, согласно которым она должна была включать одну треть развертываемых сил, и «армия» по своему составу приближается к главным силам.

Из таких расчетов исходило германское командование, планируя войну против Польши.

На деле получилось иначе[34]. Открытая мобилизация была начата в предусмотренный срок, то есть 26 августа 1939 г., и в этот же день по политическим соображениям, о которых речь пойдет ниже, наступление Гитлером было отменено, но мобилизация уже не могла быть приостановлена. К 1 сентября, когда началась агрессия, германские вооруженные силы имели отмобилизованными и развернутыми не «армию вторжения» в 36 дивизий, а главные силы — 53 дивизии из 57. Наступление было начато практически всеми силами, заранее отмобилизованными и развернутыми.

Это было шагом вперед от практики Первой Мировой войны в методах начала военных действий, не предусмотренных ранее самим гитлеровским командованием. Отныне оно полностью отказывается от предвоенной идеи создания «армии вторжения» и переходит к заблаговременному развертыванию всех сил.

Для достижения внезапности первого удара германский Генеральный штаб предусмотрел ряд мер дезинформации и маскировки. Танковые и моторизованные соединения сосредоточивались якобы для участия в маневрах, а усиление 3-й армии в Восточной Пруссии велось будто бы для празднования «25-летия битвы под Танненбергом», назначенного на период с 26 августа по 2 сентября. «Белый план» требовал осуществлять передислокацию воздушных соединений в Восточную Пруссию незаметно. Первый перелет авиацией польской границы должен был быть согласован по времени с открытием военных действий сухопутной армией, но ни в коем случае не раньше и т.д.[35]

Однако, несмотря на многие меры маскировки, польская разведка раскрыла силы и группировку германской армии[36].

Таким образом, уже в самом начале Второй Мировой войны становится вполне очевидно, что скрыть огромные армии, изготовившиеся у границ государства для вторжения, практически невозможно.

Польское военное командование располагало достаточными сведениями и временем, чтобы не быть застигнутым врасплох. И если польская армия все же вступила в войну неотмобилизованной и неготовой, то это было результатом крупного военно-политического просчета польского руководства, связанного, в частности, с недобросовестной политической игрой западных союзников Польши. Подписание 25 августа договора о взаимной помощи между Англией и Польшей заставило Гитлера отменить приказ о вторжении, назначенном на 26 августа. Но в ходе возобновленных переговоров между Германией, с одной стороны, Англией и Францией — с другой — Гитлеру стало предельно ясным, что западные державы, несмотря на свои торжественные обещания Польше, не собираются из-за нее воевать. Между тем польское правительство, надеясь на успех переговоров своих союзников с Германией, не объявляло мобилизации и медлило с приведением вооруженных сил в боеготовность. Лишь 29 августа оно решило начать мобилизацию, однако протест английского и французского правительств заставил его отложить мобилизацию еще на двое суток. Потеря времени оказалась роковой. 31 августа Гитлер объявил готовым к вторжению армиям «Директиву № 1 о ведении войны»[37].

Германский план войны исходил из учета ставшей ясной в конце августа возможности использовать англофранцузский курс «мюнхенской политики» и быстро разбить Польшу, не ввязываясь одновременно в действия на Западе даже в том случае, если великие державы объявят войну. В этой крайней ситуации предусматривалось ведение на первых порах торговой войны против западных держав, о чем была издана специальная директива. В ней ставились задачи военно-морскому флоту и авиации подготовиться к войне такого рода, имея в виду необходимость направить главные усилия прежде всего против Англии, а затем — против Франции[38].

Германский стратегический план не исходил из возможности ведения войны с европейской коалицией. К такой войне Германия еще не была готова. Оставляя на Западе всего лишь 33 слабые дивизии против в общей сложности около 120 французских, английских, бельгийских и голландских соединений, гитлеровцы шли на риск, имевший, однако, основания в известных политических тенденциях и в стратегии Англии и Франции, позволивших германскому командованию сосредоточить против Польши основную часть вооруженных сил. 47 дивизиям и бригадам поляков противостояло 57 германских дивизий, значительно лучше подготовленных и оснащенных. Против 166 польских танков немцы имели 2000, а против 400 самолетов — 1800. Само по себе полное численное превосходство при лучшей подготовке командования создавало предпосылки победы.

Система скрытой мобилизации позволила агрессору опередить польские вооруженные силы в стратегическом развертывании и нанести первый удар в наиболее выгодной для него обстановке.

Идея срыва в начале войны наступающей стороной мобилизации и развертывания обороняющейся армии была новой по сравнению с опытом 1914—1918 гг. Она стала осуществимой в связи с возросшими возможностями бронетанковых войск и авиации, способных теперь решать крупные оперативные задачи и, в частности, первыми же ударами сорвать мобилизацию и развертывание.

«Белый план» предусматривал завершение войны путем одной стратегической операции, которая должна была привести к полному уничтожению польской армии западнее Вислы. Но при всех своих преимуществах гитлеровское командование все же недооценило поляков. В ходе войны пришлось срочно менять планы, проводить вместо одной стратегической операции две и затратить на их осуществление гораздо больше усилий, чем предполагалось до войны. Срыв исходного плана стратегической операции во многом предопределялся диктуемым интересами монополий, но не вполне целесообразным с точки зрения военного искусства распределением сил между группами армий, когда группа «Юг», которой надлежало возможно скорее захватить промышленные районы Силезии, столь необходимые рурским владыкам, делалась чрезмерно сильной, а группа «Север» значительно ослаблялась.

У группировки, наступающей из Восточной Пруссии, — 3-й армии — не хватало сил для решения возлагаемых на нее задач. То обстоятельство, что, планируя стратегические «клещи» путем ударов с юга и севера, фашистский Генеральный штаб счел возможным южную группировку сделать танковой, а северную — преимущественно пехотной, еще раз подтверждает, что перед вступлением во Вторую Мировую войну германский генералитет в целом еще не был полностью уверен в возможности самостоятельных действий бронетанковых соединений, в частности, в том, что они смогут наступать намного быстрее пехоты. Даже Роос, автор вышедших в Западной Германии в самое последнее время работ о германо-польской войне, не может не признать, что перед войной у германского Генерального штаба имелись лишь «предварительные теоретические разработки танковой стратегии ...но вряд ли имелся практический опыт»[39].

Таким образом, вступая во Вторую Мировую войну, немецко-фашистское высшее военное руководство еще не было полностью уверено в возможностях доктрины «танковой войны».

Польша в период между Первой и Второй Мировыми войнами представляла собой отсталую аграрную страну. Промышленное производство, а вместе с ним военноэкономическая база находились на крайне низком уровне. Отсутствие собственной развитой индустрии определило военную слабость Польши, ее полную зависимость от сильных империалистических государств Запада.

На международной арене буржуазно-помещичья Польша выполняла роль антисоветского бастиона империализма. Франция, Англия и фашистская Германия рассматривали польское государство как военный плацдарм против Советского Союза. Власть в стране находилась в руках военной клики и крупных земельных магнатов. Жестокий классовый и национальный гнет ослаблял страну изнутри и вызывал острые противоречия, разрешать которые властвующая элита пыталась только репрессиями[40].

Ни польский диктатор Пилсудский, ни пришедший к власти после его смерти в 1936 г. Рыдз-Смиглы не смогли сделать польские вооруженные силы достаточно боеспособными.

План развития вооруженных сил, разработанный польским правительством в 1936 г., предусматривал серьезную модернизацию армии, особенно ее вооружения. Однако правительство не смогло выделить необходимых для проведения реформы 6 млрд злотых. Обещанные Францией заем и поставки на 2 млрд 250 млн франков были выполнены ею только на 13%. Французской помощи хватило лишь на постройку одного батальона танков. Из обещанной Англией ссуды в 8 млн фунтов стерлингов Польша вообще не получила ни пенса. Военную реформу к началу Второй Мировой войны Польше осуществить не удалось. Виной этому был экономический застой страны, неспособность буржуазно-помещичьего правительства создать собственную сколько-нибудь значительную оборонную промышленность. В стране имелось 57 фабрик, работавших на оборону, но они выпускали главным образом только пехотное оружие, порох и артиллерию. Авиационная и танкостроительная промышленность были развиты крайне слабо[41]. Зато армия располагала многочисленной кавалерией, в возможности которой польские офицеры по-прежнему слепо верили.

Польша располагала 30 кадровыми пехотными дивизиями, организационно входившими в состав 10 корпусных округов. При мобилизации общее количество дивизий могло быть увеличено. Кавалерия была сведена в 10 бригад, также входивших в состав корпусных округов. Бронетанковые войска состояли из отдельных танковых батальонов и одной танковой бригады. Всего Польша располагала немногим более 160 танков. Авиация насчитывала до 400 главным образом устаревших, тихоходных самолетов, истребителей и разведчиков. Бомбардировщики почти отсутствовали. Войска испытывали острый недостаток в противотанковом и зенитном вооружении.

Подготовку к войне польское руководство в течение ряда лет вело только в восточных районах страны, нацеливая вооруженные силы против СССР. План войны с Советским Союзом энергично разрабатывался еще при Пилсудском и был закончен Рыдз-Смиглы в 1938 г. В конце января 1939 г., когда неизбежность нападения Германии стала очевидной, Главный штаб провел большую военную игру, содержанием которой было наступление польской армии от Новогрудок на восток и прорыв Пинской речной флотилии «до Черного моря».

Польская армия носила на себе печать разлагающего влияния многолетней антинародной диктатуры фашистского режима Пилсудского —Рыдз-Смиглы. Желая изолировать армию от народа, правящие круги Польши вели среди личного состава реакционную пропаганду, направленную против Советского Союза и сил прогресса внутри страны, стремились сгладить те острые классовые противоречия, которые имелись в вооруженных силах.

Предвоенная польская армия характеризовалась самыми противоречивыми качествами. Традиционная доблесть польских солдат и офицеров — и пассивность, нерешительность высшего руководства; стремление стать в ряду наиболее сильных армий Европы — и наличие феодальных черт в структуре и традициях армии: переоценка роли кавалерии, остающейся «аристократическим» родом войск, недооценка новой техники, сложность взаимоотношений внутри офицерского корпуса, его замкнутость и т.д.

В целом состояние польских вооруженных сил отражало общую экономическую отсталость буржуазнопомещичьей Польши и внутреннюю гнилость ее общественного строя. Польская армия отстала на целую эпоху и, безусловно, уступала вооруженным силам фашистской Германии.

Начало угрожаемому периоду войны для Польши было положено событиями, которые произошли в промежуток от двадцатых чисел марта до второй половины апреля 1939 г.

21 марта 1939 г. Гитлер предъявил Польше в форме ультиматума требования о Данциге. 22 марта была присоединена к Германии Мемельская область, и этим укрепились военные позиции немцев в Восточной Пруссии. В целях военной демонстрации сам фюрер во главе германского флота прошел вдоль польского побережья. 23 марта фашистское правительство опубликовало договор о протекторате над Словакией. Теперь весь карпатский фронт подчинялся немецкому влиянию. Он представлял особую угрозу главным военно-промышленным центрам Польши. На словацко-польской границе началось строительство укреплений. В тот же день, 23 марта, генеральный инспектор польской армии приказал провести частичную мобилизацию[42]. День 23 марта ознаменовался также началом более тесного союза Польши с Англией. Развитие политических событий, казалось, должно было открыть глаза польскому руководству на истинное положение вещей и указать, откуда Польше грозит наибольшая опасность. В условиях нараставшей в 1939 г. угрозы вторжения со стороны Германии единственно правильным и естественным путем для польского руководства был бы путь политического и военного сближения с Советским Союзом. Но ослепленные ненавистью к единственному в мире социалистическому государству, польские правители надеялись на союз с Западом и вместе с тем все еще предпочитали заискивать перед Гитлером, больше уповая на его милость, чем на реальную поддержку Советской державы.

Переговоры с Францией об уточнении договора 1921 г., предусматривавшего оказание французским правительством «немедленно и непосредственно» военной помощи Польше при нападении на нее Германии, начались 28 апреля 1939 г., когда Гитлер расторгнул германо-польский договор о ненападении. 12 мая Рыдз-Смиглы откомандировал военного министра Каспшицкого в Париж, чтобы добиться конкретного военного соглашения[43]. Главком сообщил французскому Генеральному штабу о чисто оборонительном характере польского оперативного плана, целью которого являлось «причинить немцам наибольшие потери и не дать себя разбить до начала операций союзников на западе». Польское правительство настаивало, чтобы французские флот и военно-воздушные силы с самого начала поддерживали Польшу и чтобы Франция оказала материальную помощь, в частности артиллерией и танками. Во время парижских переговоров глава французских вооруженных сил генерал Гамелен обещал французское наступление в помощь Польше силами в 40 дивизий спустя 15 дней после начала вторжения Германии в Польшу. Именно это и было записано в соглашении от 19 мая 1939 г.[44] Но это были только слова, направленные на то, чтобы не допустить переговоров между поляками и немцами[45].

В период с 23 по 30 мая в Варшаве находилась британская военная миссия во главе с генералом Клэйтоном. Британцы уклонялись от оказания Польше помощи оружием для сухопутных сил и флота, но обещали значительную поддержку в воздухе путем передачи Польше 524 бомбардировщиков, 500 истребителей и 280 самолетов других типов, что казалось вполне достаточным для противодействия германским военно-воздушным силам[46]. На вопрос польского начальника военно-воздушных сил Уейского, будет ли английский воздушный флот в качестве репрессии бомбардировать немецкие военные объекты, если немецкие самолеты начнут первыми подавлять в Польше невоенные объекты, член миссии Давидсон заявил, что английская авиация будет это делать даже в том случае, если немцы не начнут бомбардировку Англии. Наконец 19 июля в Варшаву прибыл начальник имперского Генерального штаба генерал Айронсайд. Он обещал поставить Польше 100 бомбардировщиков новейшей конструкции и 40 истребителей типа «Харрикейн»; на более поздней фазе войны он обязался направить в Польшу через Румынию части из состава британских сухопутных сил в Египте.

Всем этим Франция и Англия взяли на себя военные и моральные обязательства по отношению к Польше и дали ей основания рассчитывать на свою широкую помощь и поддержку.

Другим направлением деятельности польского правительства и командования во время угрожаемого периода войны было продолжение активной антисоветской политики и подготовки войны против Советского Союза. Это решительно подорвало прежде всего процесс стратегического развертывания польской армии против Германии.

Согласно плану мобилизации, армия в случае войны должна была иметь: 7 командований армий, несколько командований оперативных групп, 39 пехотных дивизий (в том числе 9 резервных), 5 пехотных бригад, 9 крепостных батальонов, 55 батальонов гражданской обороны, 11 кавалерийских бригад, 38 дивизионов артиллерии, 2 моторизованные бригады, 3 танковых батальона, 2 авиабригады главного командования, армейскую авиацию и т.д. Фактически ввиду опоздания мобилизации было выставлено значительно меньше сил: вместо 1 млн человек, 474 пехотных батальонов, 236 кавалерийских эскадронов, 1 тыс. противотанковых орудий, 166 танков к 1 сентября находилось в строю 600 тыс. человек, 326 батальонов, 173 кавалерийских эскадрона, 700 противотанковых орудий, 16 танков. Соотношение сил, согласно польским данным, было (польские силы по плану, немецкие — фактические): по пехоте— 1,5:1, по танкам — 15:1, по артиллерии — 1,9:1, по авиации — 4,4:1 — все в пользу немцев. Поляки имели превосходство только в кавалерии — 11:1[47].

В условиях непосредственной угрозы нападения Германии польские руководители не приняли мер к усилению западных границ, все еще теша себя безумной идеей «похода против большевизма». По дислокации польских вооруженных сил мирного времени в западных районах страны (западнее меридиана Варшавы и в районе самой столицы) располагалось всего лишь 13 кадровых пехотных дивизий, 4 резервные дивизии, 4 кавалерийские бригады и 1 танково-моторизованная бригада. В то же время восточнее Варшавы, ближе к границам СССР, находились 17 кадровых, 5 резервных пехотных дивизий, 7 кавалерийских бригад и 1 танково-моторизованная бригада. Всего, таким образом, западнее Варшавы польское командование держало 22 соединения, а в восточных районах страны — 30[48]. Эти цифры красноречиво показывают, с кем собирались воевать польские правители. Но как такое размещение сил влияло на развертывание армии против Германии? Для формирования группировок, предназначаемых, согласно мобилизационному плану, к войне на Западе, значительную часть соединений приходилось снимать с востока и везти в эшелонах через всю страну. Так, для укомплектования развертывавшейся в юго-западных районах страны армии «Лодзь» 30-й пехотной дивизии предстояло передислоцироваться на 700 км из Пинска, а Волынской кавалерийской бригаде — из Ровно. Для армии «Поморже», которая развертывалась на северо-западе, 9-я пехотная дивизия перебрасывалась на 550 км из Брест-Литовска в Польский коридор. Подольская кавалерийская бригада перевозилась для армии «Познань» из района Трембовли почти на 800 км в Познаньскую провинцию. Формирование «главного резерва» — армии «Прусы» в районе Кельце — Радом требовало перевозок: 19-й пехотной дивизии из Новой Вилейки — на расстояние около 750 км, 13-й пехотной дивизии из Ровно — на 500 км, 12-й пехотной дивизии из Тарнополя — более чем на 550 км и т.д.

Ввиду того что значительная часть польской армии в условиях непосредственной угрозы нападения Германии продолжала располагаться на востоке, своевременно перебросить ее в западные районы польское командование не успело. При опоздании с началом мобилизации в условиях открывшихся военных действий и завоевания противником господства в воздухе, как это произошло в начале германо-польской войны, передвигать по нескольким железным дорогам одновременно в общей сложности до 700 эшелонов оказалось непосильной задачей.

Польский Генеральный штаб только в угрожаемом периоде войны завершил разработку плана военных действий против Германии.

Для ведения войны на западе предполагалось выставить 47 соединений: 30 кадровых и 5 резервных пехотных дивизий, 11 кавалерийских бригад, 1 танковую бригаду и примерно 400 самолетов. Ведущей идеей польского стратегического плана войны с Германией была оборона с целью выжидания начала наступления французских и английских вооруженных сил. Эта мысль была ясно сформулирована на одном из совещаний, проходивших в начале 1939 г. под руководством президента республики[49].

«1. Немедленный и решительный отпор каждой форме агрессии, как косвенной, так и прямой.

2. Доведение до немедленного и автоматического выступления западных государств с момента начала военных действий и, таким образом, с самого начала превращение польско-германской войны в войну Германии с коалицией западных государств и Польши.

Только при этих условиях можно ожидать полной и окончательной победы»[50].

Упорной обороной и контрударами резервов польское командование намеревалось остановить немецкое наступление, выиграть возможно больше времени и затянуть борьбу до тех пор, пока не выступят Франция и Англия. Согласно договоренности Каспшицкого с Гамеленом, 40 французских дивизий, как было обещано, должны были начать действия на 15-й день войны, а бомбардировку Германии английской авиацией планировалось осуществить в первые ее дни. На втором и третьем этапах военных действий предусматривалась возможность прекращения битвы «на избранных позициях» и отхода польских армий до 110—240 км с единственной целью — затянуть борьбу до того момента, когда французское наступление вынудит немецко-фашистское командование оттянуть из Польши на запад крупные силы.

Для войны с Германией польское командование решило подготовить следующую группировку сил.

На севере против территории Восточной Пруссии, вдоль рек Бебжа и Нарев развертывалась самостоятельная оперативная группа «Нарев», состоявшая из 2 пехотных дивизий и 2 кавалерийских бригад. Она прикрывала восточный фланг расположенной к западу армии «Модлин», которая своими двумя пехотными дивизиями и двумя кавалерийскими бригадами должна была прикрывать направления с севера на Варшаву и Плоцк (варшавское направление — главное), а в случае необходимости под натиском противника отойти на линию Висла— Нарев и удерживать рубеж этих рек. В районе Пултуска должен был находиться резерв «Вышкув» (2 дивизии)[51].

В Польском коридоре располагалась армия «Поморже» генерала Бортновского. Ее 5 дивизий, кавалерийская бригада и оперативная группа «Восток» были расположены настолько неудачно, что, как мы далее увидим, армия не смогла выдержать первого же удара немцев. Армии «Поморже» подчинялся так называемый «корпус вторжения», состоявший из двух ее пехотных дивизий. Он служил средством политического давления при переговорах о Данциге, однако не исключались и его активные действия против города.

Армия «Познань» под командованием генерала Кутшебы (4 пехотные дивизии, 2 кавалерийские бригады) развертывалась в Познаньской провинции, в выступе польской территории, который глубоко выдавался на запад. Эта армия, которой предстояло сыграть важную роль в ходе войны, имела задачу оборонять направление Франкфурт—Познань, обеспечить фланги соседних армий «Поморже» и «Лодзь», а «в случае наступления превосходящих сил противника не дать себя слишком быстро отбросить на главную линию обороны» и отрезать от соседних армий[52].

Развертывание войск к утру 1 сентября 1939 г.

Южнее развертывалась армия «Лодзь» (5 пехотных дивизий, 2 кавалерийские бригады) под командованием генерала Руммеля. Она обороняла 100-километровый фронт, прикрывая направления на Лодзь и на Пиотркув с задачей «безусловно удержать» районы этих городов, расположив главную позицию вдоль рек Варта и Видавка[53]. В планировании операции армии немалая роль отводилась поддержке ее со стороны резервной группировки главного командования — армии «Прусы» (7 пехотных дивизий, 1 кавалерийская, 1 танковая бригады), развертывающейся позади. Контрудар армии «Прусы» во фланг противнику, наступающему от Радомско на Пиотркув, должен был, по мысли польского главнокомандования, привести к разгрому немецких войск, наступавших в Юго-Западной Польше[54].

Для решения этой задачи привлекались также силы армии «Краков» (7 пехотных дивизий, кавалерийская бригада и танковый батальон) под командованием генерала Шилинга[55]. Обороняясь на 310-километровом фронте от Ченстохова до Новы-Тарг, армия выполняла особо важные задачи: прикрывала промышленный район Силезии и одновременно служила «опорой для всего польского фронта». На ее южном фланге в предгорьях Карпат на 150-километровом фронте находилась слабая армия «Карпаты» (до пехотной дивизии и несколько пограничных частей) под командованием генерала Фабриция. Создание этого растянутого заслона было очень слабым ответом польского командования на оккупацию гитлеровцами Словакии.

Весь этот план при недостатке сил, растянутом фронте и отсутствии хорошо подготовленных рубежей неизбежно приводил к дроблению польской армии на отдельные изолированные группы. Они растягивались в приграничной зоне на широких фронтах против компактных немецких ударных группировок.

Польское правительство и военное командование не смогли использовать угрожаемый период для своевременного стратегического развертывания вооруженных сил и создать группировку, предусмотренную планом.

И здесь решающую роль сыграли реакционная политика правящих кругов Польши, а также вероломство политического курса ее западных союзников. Уже во второй половине августа поступили первые тревожные сигналы, поколебавшие уверенность в честности намерений Франции и Англии. 23 августа французский главнокомандующий Гамелен заявил в Верховном совете национальной обороны: «Я верю, что Польша окажет почетное сопротивление, и это помешает немцам всю массу своих сил повернуть против нас (то есть против Франции. — Д.П.) до наступления весны; к этому времени Англия будет вместе с нами...» И дальше: «Сухопутная армия и флот готовы. В начале конфликта они мало что смогут сделать против Германии... Впрочем, французская мобилизация принесла бы сама по себе известное облегчение Польше»[56].

Итак, получалось, что вместо обещанной помощи Польше французская армия... сама рассчитывала на польскую помощь!

Последним аккордом всей трагической увертюры войны было опоздание с началом общей мобилизации в Польше, о котором говорилось выше. Мобилизация была начата лишь в последний день перед войной. Потеря времени оказалась невосполнимой. В итоге, когда утром

1 сентября немцы перешли границу, до одной трети польской армии оказалось не готовой к борьбе. 13 дивизий еще не прибыли в назначенные им по мобилизационному плану районы и были с опозданием, неукомплектованными направлены в другие районы развертывания[57].

В момент нападения гитлеровских армий 25 польских соединений еще не успели сосредоточиться, находились в железнодорожных транспортах и 22 сосредоточились, но полностью занять позиции не успели. Развертываясь на широких фронтах, армии имели преимущественно низкие оперативные плотности, а между внутренними флангами — разрывы до нескольких десятков километров.

Успела полностью отмобилизоваться только авиация. 31 августа польские эскадрильи передислоцировались с баз мирного времени на замаскированные полевые аэродромы. Приготовились к неравной борьбе и слабые силы на побережье и военно-морской флот. 30 августа три эскадренных миноносца ушли из польского порта Гдыня, чтобы присоединиться к британскому флоту.

Приказ — «Начало атаки — 1 сентября 1939 г. Время атаки — 4:30 утра» — был подписан Гитлером 31 августа. В тот же вечер немецкие войска вторглись в Данциг, а отряд Гиммлера, одетый в форму польских пограничников, провокационным налетом на немецкую радиостанцию в Глейвице дал последний пропагандистский повод для начала агрессии.

Простые люди во всех странах еще хотели в эти последние дни верить в разум тех, кто управлял государствами. Но что было вождям империалистического мира до желаний и надежд простых людей?! Политика британского и французского правительств зашла в тупик.

22 августа Гитлер объявил в Оберзальцберге командующим, что уничтожение Польши является его главной целью, даже если на Западе начнется война. Ровно через сутки в Париже открылось заседание Совета национальной обороны Франции. Министр иностранных дел Боннэ начал свою вступительную речь вопросом: «Какова должна быть наша позиция? Должны ли мы только слепо выполнять наш союз с Польшей? Не лучше было бы толкнуть Варшаву на компромисс?»

Какая зловещая гармония звучала в словах Гитлера и Боннэ! Один требовал, другой готовился удовлетворить требование, искал компромисса, едва возникла угроза необходимости выполнить взятые обязательства. Лишь одно сдерживало Боннэ. «Компромисс, — продолжал он,— имеет опасность ослабить франко-польский союз. А этот союз являлся всегда главнейшим для обороны самой Франции». Поэтому окончательное решение откладывалось до того момента, когда станут ясными реальные возможности Гитлера и сила польского сопротивления. Для истории остается особенно важным признание на этом заседании Гамелена и адмирала Дарлана о готовности французской армии и флота. Через неделю они скажут полякам, что армия не готова и не может прийти им на помощь.

Итак, международный империализм, прежде всего американский, английский, французский, подготовил Вторую Мировую войну, а его ударный кулак — германский фашизм — приступил к исполнению замыслов мировой реакции. На шесть долгих лет эта война погрузила во мрак континенты и многие страны мира, стоила десятков миллионов жизней и неисчислимых материальных затрат и в конце концов еще и еще раз с ужасающей яркостью раскрыла античеловеческую сущность империализма.

Над Европой опустилась последняя ночь мира. На рассвете 1 сентября впервые во Второй Мировой войне солдаты страны, подвергшейся агрессии, поднялись в своих окопах, чтобы отразить германский натиск.