Блудный муж

МОЙ ДРУГ ГВОЗДИКОВ

Хорошая жена у моего друга Васи Гвоздикова. Она воспитывает мужа не принуждением, не командованием или, скажем, голым администрированием сверху, а деликатно, исподволь. (А вот моя супруга запретила мне собирать марки и на мой вопрос, почему нельзя этого делать, немного подумав, ответила: «Потому!»)

Как-то повстречал я Васину жену на улице. Она несла авоську, полную коробочек, банок и пузырьков разного размера и неизвестного назначения.

— Что это у вас?

— Химикаты. Вот это — сульфит марки «ЧДА», это проявитель «Д-76», это… это… Словом, мы купили Васе фотоаппарат… В их учреждении знаете, как израсходовали деньги на культнужды? Установили в красном уголке бильярд! Так чем мой Вася пристрастится к бильярду я думаю, пусть лучше сидит дома — проявляет, ретушь накладывает, закрепляет, верно? Он может и вас сфотографировать. Приходите к нам в воскресенье.

В одно из воскресений я отправился к Гвоздикову.

Он сам открыл мне дверь:

— А, это ты! Здорово! Извини, что руки не подаю: вся в эмульсии… Пальто клади вон туда, где на стульях одежда свалена! Я, брат, шифоньер оборудовал под фотолабораторию: там у меня красный свет и все такое… Лучше бы, конечно, оборудовать в санузле, да соседка у нас такая, старая дева. Не может, видите ли, пользоваться, когда там красный свет: будто вредно влияет на нервную систему…

Стены Васиной комнаты были сплошь увешаны фотографиями, большей частью изображающими какие-то непонятные предметы.

— Вот у меня ракурсная съемка! — охотно объяснял Гвоздиков. — Здорово, а? Неплохая эмоциональная окраска? Туфель жены во весь формат кадра, свет внизу… Выдержка только взята слишком короткая… Видал в заводской газете мой фотоэтюд с тещи «Беспокойная старость»? Обиделась, переехала жить к сестре, усмотрела в названии какой-то намек… Вообще удивительный есть народ! Кое-кто обижается, когда снимают их с крыши или из-под лестницы…

Тут он взглянул на часы и, извинившись, залез в шифоньер, сидел там очень долго, все время чем-то шурша.

Тем временем его супруга угостила меня чаем, пахнущим какой-то химией.

— Это я закрепитель в чашки наливал, — успокоительно отозвался из шифоньера Гвоздиков. — Удивительно стойкий запах, хотя закрепляет не так уж стойко.

Прощаясь, он сказал, что у меня нефотогеничное лицо и с фотографической точки зрения на редкость неинтересное.

Когда через месяц я пришел проведать Гвоздикова, в квартире пахло уже не химикатами, а зверинцем. Возле двери на кухню была привязана собака отвратительного вида. Сквозь белую шерсть у нее просвечивала розовая кожа. Увидев меня, она с ухмылкой облизнулась.

Васина жена, с опаской косясь на собаку, шептала мне:

— Васе ружье купила… Я думала, будет лучше: отвлечется от этой проклятой фотографии… Здоровый отдых на воздухе, и к столу добавка — утка там или какой глухарь…

Сам Гвоздиков работал в поте лица, стараясь при помощи ручных мехов накачать громадную резиновую лодку, установленную в центре столовой.

— Видал, а? — радостно закричал он. — Хорошая штучка? По случаю куплена! Незаменимая вещь!

В это время из коридора раздался голос соседки:

— Василий Павлович! Что же это такое? Опять вы привязали возле кухни свою собаку! Это же невыносимо! Я буду жаловаться!

Гвоздиков сунул мне в руки меха:

— На, покачай! Ну, склочница! Подумать только! Собака ей помешала! А сама поминутно шныряет на кухню — собаку пугает, мне настроение портит!

Он выскочил в коридор и вступил в длительные пререкания с соседкой.

Жена, пригорюнившись, делилась со мной своими переживаниями:

— Ружье, конечно, оно тянет на свежий воздух. А все-таки жизни не стало с этой охотой. Оказывается, к ружью еще требуются резиновые сапоги, и брезентовый плащ, и просто брезент, и палатка… И всякие там патронташи, ягдташи. А сколько патронов, пистонов, набивалок, чистилок… Да еще со всего города ходят собашники, водят на показ своих собак, а нашу ему привезли откуда-то из Владивостока: она имеет привычку по ночам лаять, а днем выть. Вася говорит, что должно быть наоборот, что она просто еще не привыкла к разнице во времени… Только ни соседке, ни нам от этого не легче! Вдобавок соседка работает телефонисткой, а Вася решил приучить себя вставать на рассвете, до зорьки: ставит будильник на два часа ночи, а соседка, как он зазвонит, вскакивает: думает — телефон. Вася потом переводит будильник на четыре часа, потом на пять… Словом, — кошмар. Теперь он еще собирается купить утку какую-то кри́ковую. Говорит: буду держать в ванной, в правилах для жильцов не говорится, что нельзя держать утку в ванной. А с дружками собираются пить на охоте какую-то охотничью водку, очень крепкую. А у него давление… Что делать?..

И тут меня осенило:

— Знаете что? Купите-ка ему абонемент на футбол!

…Недавно я видел своего друга Гвоздикова на стадионе. Матч давным-давно окончился, трибуны были пусты, моросил дождик, и только кучка футбольных фанатиков толпилась возле столба с репродуктором. В центре ораторствовал Гвоздиков:

— Не-ет! Это вы бросьте! Это не Белов сыграл рукой, это случайно так вышло! Если бы Тихонов не выбил мяч на угловой, а Петров не угодил бы в офсайд, еще бабушка надвое сказала…

— Вася, когда же мы с тобой на охоту пойдем?

Гвоздиков вынул из кармана засаленный листок бумаги, который имеется у каждого уважающего себя болельщика (они не доверяют официальным таблицам розыгрыша и календарям, крайне примитивным, на их взгляд, и составляют свои собственные, темные и непонятные для непосвященных, как расчеты халдейских магов), и, водя по листку пальцем, начал соображать:

— Так! В пятницу у наших тренировка… В субботу играют дублеры… В ту субботу наши выступают на выезде: на стадионе будет трансляция… В воскресенье надо в аэропорт поехать встретить, расспросить… Календарь мой забит до отказа, не знаю, как и управлюсь…

— А сейчас ты чего домой не идешь?

— Да вот ждем: может, сообщат результаты игр в других городах. Ты понимаешь, если наша команда следующую игру выиграет с большим счетом (должны ребята постараться), а основные соперники все проиграют, то тут верный шанс… Ты не заметил сегодня, как Шаров был в явном положении «вне игры», а судья… Думаем в Федерацию протест написать!

Футбольная лихорадка почти не поддается излечению, и теперь я стараюсь не встречаться с женой Гвоздикова…