Блуждающий Неф

Рекурсия. Мо

Мо вышел из комнаты, и на него набросилась Полиния:

— Что с Онти?

— Онти? — удивился Мо. – Она совершенно здорова и спит.

— Спасибо, — сказала Полиния, и метнулась в комнату.

— А что с Маргиной? — поинтересовалась королева.

— Ей для выздоровления нужен крепкий сон, — ответил Мо, — я останусь здесь.

В открытое окно заглянул Балумут, и уставился на Мо.

— Не беспокойся, с ней всё хорошо, — успокоил его Мо.

— Я знаю, кого нужно шпиннануть, — сообщил Жужу. Мо прочитал его и сказал: — Я разберусь.

— А что с Вава?

— Твой друг заснул, посторожи его, — наказал Мо и счастливый Жужу отправился в сад.

Мо опасался, как бы его радикальное лечение не повредило индивидуальность Маргины. В таком тонком деле никакие расчёты не могут определённо сказать, что можно потерять, нарушив одну, казалось бы, случайную связь. К тому же, в отличие от Онти, Мо пошёл дальше, и структура Маргины стала такой, как у него самого, Тёмного или Блуждающего Нефа. А контролировать и управлять таким телом намного сложнее, чем человеческим.

Маргину следовало приготовить к её состоянию, потому что последствия психического стресса могут неотвратимо изменить её личность.

Поэтому, Мо растянулся котом возле её кровати, понимая, что знакомый ей образ защитит её от волнения.

Прибытие в дом короля Ладэоэрда, вместе с хабиба Бата, совсем не способствовало тишине и спокойному отдыху больных. Полиния, невзирая на статус гостей, выгнала всех из дома в сад, где они, попивая в беседке сок, могли наслаждаться разговорами сколько угодно. Король тут же посвятил королеву в планы хабиба Бата, и она их идею горячо поддержала, как бы ни хотелось ей поступить наперекор Ладэоэрду.

Горячее желание устроить чужую судьбу так облагораживает это желание, что многие даже не думают о последствиях. Что же тут укорять королеву. Так Маргина, лежащая без сознания, получила жениха и кучу доброжелателей в придачу. Хабиба Бата собрался перевезти Маргину в свой дом, чтобы лично ухаживать за ней, но когда он, в компании короля и королевы, появился в дверях комнаты, Мо сказал одно слово:

— Нет.

От его взгляда повеяло такой холодной и колючей вечностью, что у хабиба Бата забыл все слова, которые намеревался сказать. Отказ Мо задевал самолюбие короля, но тот понимал, что столкнулся с силами, с которыми спорить нельзя и благоразумно удалился, убеждая хабиба Бата в том, что кот прав – больную лучше не тревожить.

Проснувшаяся Онти ничего плохого не помнила, а от порезов давно не осталось и следа, поэтому она искренне удивилась, что Маргина больна, и сейчас же спустилась вниз. За ней, хвостиком, поплелась ватага зелёных. Она зашла в комнату и мысленно спросила: «Что с ней, Мо?»

«Ей предпочтительно спать, чем больше, тем лучше», — ответил Мо. Онти опустилась на коврик, рядом с Мо, и обняла его за шею.

«С ней всё будет хорошо?»

«Надеюсь».

«Я тебе верю, — сказала Онти, — с тобой легко и надёжно».

Их милую беседу прервал гомон во дворе. Онти выглянула в окно и крикнула: — Папа приехал! — она запоздало глянула на спящую Маргину: — Ой!

— Иди, — сказал Мо, — только сюда пусть пока не ходят.

Онти кивнула и понеслась во двор, где увидела отца, Хабэлуана и несколько кибиток. Она бросилась к Палдору и попала в его объятия. Рядом тёрся Хабэлуан, как будто повзрослевший, стесняющийся своего желания обнять сестру. Полиния, улыбаясь, медленно шла от крыльца. Палдор отвёл для гостей-артистов весь левый флигель и только потом подошёл к Полинии.

— Как ты тут? — спросил он, целуя её.

— Нам плохо без тебя, — ответила Полиния, обнимая его, потом добавила: — У нас ранили Маргину.

Анапис подстерёг её возле базара, когда она возвращалась домой. Он вскочил на переднее сидение и спросил, забирая вожжи у Альмавер:

— Не подвезёт ли меня красавица по пути домой?

— Кто ты такой? — сразу насторожилась она, выдёргивая свою руку.

— Тот, которого тебе не стоит бояться, — улыбаясь, ответил Анапис.

— Я никого не боюсь, а тебе меня стоило, — сказала она, выпустив в него разряд. Анапис подскочил и громко засмеялся, обращая на себя внимание прохожих.

— Не следует, так делать на виду у людей, — посоветовал он, — ты можешь позже со мной расправиться.

— Что ты хочешь от меня? — рассердилась Альмавер.

— Я хочу предложить тебе путешествие, — сказал Анапис. Посмотрев ей лицо, он спросил: — Неужели ты смирилась?

Альмавер поняла, что собеседник осведомлён о её делах намного больше, чем она думала.

— Что ты хочешь? — вновь спросила Альмавер и Анапис, остановив лошадку, горячо зашептал ей на ухо.

Маргина пришла в себя на второй день. Она открыла глаза, увидела Мо и сразу же запустила руку в его гриву. Волна благодарности, колыхнувшаяся в ней, накрыла Мо и тёплой эхом возвратилась к ней. Воспоминания о недавно прошедшем вернулись к Маргине, наполнив тревогой за Онти и только потом о случившемся с ней самой.

— Что с Онти? — спросила она, не узнавая своего голоса.

— Онти совершенно здорова, и сейчас вместе с Хабэлуаном играет в саду, — подробно объяснил Мо.

Она попыталась встать, но рука неожиданно подломилась и упала.

— Что со мной? — спросила Маргина, удивляясь тембру своего мычания, которое в конце вопроса сорвалось на писк.

— Говори в уме, я услышу, — предложил Мо. Маргина подняла руку, которая странным образом потекла и опала каплями на постель.

— Что это? — ужаснулась она, глядя на вторую руку, поплывшую, как свеча, и тонкой струйкой стекающей на пол.

— Что это? — снова спросила она, захлёбываясь в растаявшем теле, в которое погружалась её голова. Её глаз, хлопнув веками последний раз, утонул в чёрной луже на кровати.

«Ничего не бойся, Маргина, — подумал ей Мо, — я с тобой».

«Мо, где я? — мысленно спросила Маргина. — Я ничего не вижу».

«Маргина, ты теперь такая, как я, — сообщил ей Мо, — и твоё тело может принимать любую форму».

«Мо, помоги мне», — попросила Маргина.

«Подумай о том, кем ты хочешь быть, — сообщил Мо, — и зафиксируй в памяти».

Растаявшая Маргина начала собираться в какую-то фигуру, внешне напоминающую женщину.

«Хорошо, Маргина, — похвалил Мо, — смотри на себя моими глазами».

Маргина увидела себя со стороны и медленно её фигура приобрела привычные очертания.

— Я ничего не вижу, — хриплым голосом сказала Маргина.

— Выключи внутреннее зрение и смотри через глаза, — объяснил Мол.

— Вижу! — воскликнула Маргина и поднесла свои руки к глазам. Руки тут же потекли, и снова от неё осталась одна лужа.

— Очень… трудно… удержать, — пробулькала Маргина из лужи.

«Тебе нужно тренироваться, — выложил в лужу Мо, — потом будет совсем легко».

Кот Дормадор, увидев расплывшуюся Маргину, соскочил из кровати на пол и принялся лакать её из лужи, насыщаясь хозяйкой до отказа.

— Дормадор, зараза, перестань меня лакать, — пробулькала Маргина, выныривая губами из лужи. Кот удивлённо отскочил в угол и протёк тёмным пятном, которое тут же поплыло к луже. Мо затрясся телом, хихикая внутри. «Никого сюда не пускай, — попросила Маргина, — я не хочу, чтобы меня видели такой».

«Я окружу тебя стеной», — сообщил ей Мо и исчез. Маргина поискала его внутренним зрением, но нигде не нашла. «Погоди! Вот научусь, я тебе тогда дам», — пообещала Маргина, и почувствовала тёплую смеющуюся волну.

Она мысленно показала волне язык и принялась усиленно тренироваться. Хабэлуан и Онти, подслушивающие под дверью, слышали звуки падения, какие-то возгласы и не знали, что думать и что предпринять. Попытки штурмовать дверь ничего не дали. Они не заметили, что за их действиями внимательно наблюдает ворон на дереве, застывший, как чучело.

Капитан Краббас собирался возвращаться домой, так как затянувшееся гостевание у короля начало его утомлять. Ещё он боялся, как бы Тартиф не разобрал их корабль на детали, выполняя своё обещание королю построить такой же. Они уже загрузились провизией, а капитан с утра собирался попрощаться с Маргиной и сразу же отчалить из города.

Две фигуры, поднимающиеся по трапу, ничем не отличались от любопытных гостей, десятками бывавших на корабле. Мужчина и женщина поднялись на борт, и капитан уже собирался сказать боцману Даринту, чтобы он занялся гостями, как они сами подошли к нему. Девушка, шедшая впереди, закрывала от капитана мужчину. Она приблизилась к Краббасу и, улыбаясь, сказала:

— Капитан, мы отплываем, распорядитесь.

От неожиданности капитан растерялся, но слова мужчины отрезвили его.

— Я советую вам подчиниться, — сказал Анапис, — вы немного знаете меня, а вот с ней даже мне лучше не спорить.

— Адел, взлетаем, — сказал капитан, трезво понимая, что иногда лучше отступить. Адел, удивился, но выполнил распоряжение отца, и корабль медленно поплыл в воздухе. Команда расправила паруса, которые сразу же наполнились воздухом и понесли «Зверобой» вперёд.

— Куда они летят? — удивился король Ладэоэрд, наблюдая с балкона маневры парусника.

— Я бы тоже хотел знать? – ответил вопросом хабиба Бата. Если бы возле них оказался Мо, он бы удивился их мыслям: у каждого из них имелись свои виды на корабль.

— Куда мы летим? — спросил капитан Краббас.

— В Тракию, — ответил Анапис, с высоты разглядывая тонкую линию дороги, ведущей в порт Мек.

Маргина овладела своим новым телом только через несколько дней. Мо на все вопросы о здоровье Маргины отвечал однозначно – нужно ждать. Полиния сбилась с ног, предлагая завтраки, обеды и ужины, но Мо отрицательно махал головой: «Ей ничего не нужно». Такие ответы вызывали ещё больше вопросов, а беспокойство за Маргину не уменьшалось.

Однажды Палдор отвёл Мо в сторону и прямо спросил, что с ней.

— Она стала такой, как я и учится владеть своим телом, — предельно кратко ответил Мо. Палдор подумал и решил, что рассказывать другим об этом не следует.

Король ежедневно присылал гонца, интересуясь здоровьем Маргины, несмотря на то, что и королева, и мартресса Гартор ежедневно посещали Полинию и, сгорая от любопытства, подолгу стояли перед дверью закрытой комнаты, перешёптываясь друг с другом.

Маргина научилась удерживать своё тело в нужной форме и управлять симпотами, дающими такие глубокие ощущения окружающего пространства, которые в человеческом теле совершенно невозможны.

Она легко входила в головы окружающих и понимала Мо, восхищающегося биением мысли и фантазией людей, незаметные человеку, но очень ярко видимые со стороны.

Однажды, в разговоре с королевой, Полиния бросила мысль о том, что «она ведь беременная» и Маргина, услышавшая это, застыла на месте, осознав, что об этом обстоятельстве она совершенно забыла. Вмиг опустевшую душу обдало холодом, и безвозвратность потери оглушила её неизбежностью.

«Мо!» — беспомощно крикнула она, не понимая, сделала это мысленно или наяву. Мо тут же возник прямо из воздуха, мысленно откликнувшись но, не накладывая на Маргину сеточку.

«Мо, скажи правду?» — спросила она, удерживая бьющиеся в ней вопросы, понимая, что только этот вопрос важный, трудный и окончательный.

«Спасти ребёнка я не мог», — с обнажающей откровенностью ответил Мо, понимая, что ей не нужен такой ответ, а другого он дать ей не мог. Она замерла и холодно ответила: «Уйди!»

Мо исчез, так же, как и появился: бесшумно и незаметно. Маргина плакала всем своим телом: глаза каплями стекали вниз, а тело медленным дождём струилось на пол и растеклось лужей под кроватью.

Бегун Бодди стоял возле ворот, не осмеливаясь войти, когда его увидела Онти.

— Дедушка Бодди, — радостно воскликнула она, обняв его длинные ноги. Бодди поднял её на руки, и, ничуть не ругаясь за «дедушку», промолвил:

— Красавица моя, как ты выросла. Я соскучился по тебе.

Он вытащил из кармана пряник и, отряхнув её, протянул Онти: — Держи.

Не успела Онти сказать спасибо, как показался Палдор и пригласил Бодди к себе в кабинет. О чем он говорил с ним, никто не знал, только через некоторое время Бегун Бодди вышел из дома, преисполненный важности, и отправился из города в направлении Мессаки.

В его почтовой сумке находилось письмо следующего содержания:

«Оберону Х, наместнику короля в городе Брилоу, от советника короля Доностоса Палдора лично.

Подателю письма, Бегуну Бодди, обеспечить необходимую помощь в розыске Изавер Айбика, которого следует незамедлительно и с несомненным комфортом доставить в город Арбинар.

Доностос Палдор, советник короля Ладэоэрда, Королевства Армильйон».

Всякий, прочитавший это письмо, не мог определить, для чего нужен советнику короля Палдору никому не известный Изавер Айбик, и только Онти могла сказать, что названный человек её дедушка, подобравший когда-то её у дороги.

Товарищ Тёмный не успокоился на дворце, а вдобавок ко всему, принялся строить вечные жилища для племени ваду, понимая, что большую часть времени Блуждающий Неф проведёт с ними. Критическое замечание вездесущего Ворона о том, что здания нужно утеплить, Тёмный принял с духовным скрежетом, так как не собирался никого допускать в собственные творения. И теперь плавил и вспенивал камень, выдувая из него причудливые здания, заодно мысленно расплавляя и Ворона.

Племя Ва-Гора наблюдало за постройкой издалека, но, заглядывая им в головы, товарищ Тёмный понимал, что в его здания ваду зайдут только насильно. Такой расклад не сильно огорчал товарища Тёмного, который надеялся, что со временем ваду поймут все удобства построенных им стойл для лошадей.

Появившийся в небе Глаз, посмотрев на развернувшееся строительство, от удивления надул Губы и приставил к ним Руку.

— Уважаемый Глаз, — обратился к нему Тёмный, — вас тут должно быть Одно, а вы и с Рукой, и с Губами. Не хватало, чтобы вы залезли сюда с Ногами.

— Ах, оставьте условности, — воскликнули Губы, — я триединый.

И исчез, спровоцировав дождь.

— Вот зараза, — рассердился товарищ Тёмный, — расстреливать таких нужно за саботаж.

Где товарищ Тёмный набрался пролетарской лексики, осталось неизвестно, вероятнее всего из каких-нибудь источников Земли.

Сидящий на дереве Ворон, вытащил из воздуха лист бумаги и, выдернув из себя перо, принялся что-то строчить на нем.

— Чернильная ты душа, — по верблюжьи сплюнул в его сторону товарищ Тёмный, не останавливая работы. Но, поработать ему не дали — из ближнего лесочка показалось огромное стадо оленей во главе с величественным вожаком с ветвистыми рогами на лбу. Ваду поднялись и приготовили камни, собираясь дать некоторым оленям по рогам, но Блуждающий Неф поднял руку, и все затихли. Вожак оленей подошёл к Нефу и склонился на одно колено.

— Я привёл тебе стадо, отец, — промолвил он.

— Спасибо Рохо, — ответил Неф, обнимая оленя за шею, — научи ваду уходу за ними.

Олень поднялся и подошёл к Ва-Гору.

— Здравствуй, брат, — сказал Рохо, с интересом рассматривая Ва-Гора. Он тут же изменился и стал таким, как Ва-Гор, крепким и сильным. Приглашая Ва-Гора для схватки, Рохо стал в стойку. Ваду заблестели глазами и окружили бойцов большим кругом, поощряя их криками. У Рохо нашлись сторонники: Ва-Шев громко его подбадривал и несколько голосов ваду, не любивших Ва-Гора, ему вторили. В небе возник Глаз.

— Ставлю на Рохо, — посмотрел он на Тёмного.

— Принимаю, — ответил Тёмный, — ставлю один к двум на Ва-Гора.

— Воробей, перебей, — ехидно глядя на Ворона, сказал Глаз, протянул Руку и сжал копыто Тёмного. Ворон махнул лапкой, и все заинтересованно уставились на бойцов.

Рохо долго изображал невероятные усилия, показывая карколомные приёмы борьбы, и как будто чудом ускользал из крепких объятий Ва-Гора, пока не оказался под ним внизу. Ваду кричали, как ненормальные, и даже Ва-Шев болел за своего вождя.

«Ты сдался специально?» — догадался Ва-Гор.

«Сам понимаешь, что по-другому нельзя», — согласился Рохо.

«Я буду тебе должен», — сказал Ва-Гор, поднялся и подал ему руку. Ваду обступили своего вождя, похлопывая его по плечам и не переставая кричать.

— Так не честно, — возмутился Глаз, — он специально поддался.

— Всё по правилам, — возразил Тёмный. — Мы спорили на победу, а не на способ её достижения.

Ворон развёл в воздухе лапами и чуть не грохнулся вниз.

— Хорошо, — недовольно согласился Глаз, — со стипендии отдам.

Погоревав, Маргина собралась духом и, главное, телом, понимая, что жизнь не кончается и с тем, что случилось, ей придётся жить всегда. Домочадцы, обрадованные выздоровлением Маргины, толпились возле неё, с интересом пытаясь разглядеть в Маргине причину, по которой она оказалась взаперти.

Так и не обнаружив ничего, если не считать странное дрожание тела, объясняемое последствием болезни, Маргину принялись втягивать в свою жизнь, пытаясь решить свои проблемы.

Первыми пожаловались Гешек и Этиора, ябедничая на своего будущего тестя и родного отца, о том, что он забыл данное им слово и не думает отдавать свою дочь за Гешека. Маргина шепнула им: «Я разберусь», — понимая, что никакая разборка не заставит хабиба Бата изменить своё мнение, и что она сама навалила на себя проблему, совершенно ей не нужную.

Балумут, вместе с Вава и Жужу, пожаловались, что не могут находиться в городе, так как им здесь не хватает «воли». Маргина искренне им посочувствовала и почесала Балумуту спину, раздразнив Вава и Жужу, которые тут же подставили свои лохматые совершенства, а проще задницы, чтобы их почесали. «Ремня на вас не хватает», — снисходительно поглядывая на зверушек, подумала Маргина.

Одна Онти подошла к ней и шепнув на ушко: «Я тебя люблю», — обняла её за шею и замерла. Хабэлуан стоял рядом и молчаливо смотрел на Маргину. Она осторожно набросила на него сеточку и сразу поняла, что он чувствует её своим обострённым внутренним я.

«Как оголённый нерв», — подумала Маргина и чуть не пустила несуществующую для неё слезу. Она накрыла его тёплой волной, и он сразу расслабился и пустил её глубже. Маргина сразу же поняла его боязнь не соответствовать новому отцу, Палдору, и его трепетное ожидание малейшей похвалы.

— Иди сюда, — сказала Маргина, обнимая его, и прошептала ему на ухо: «Ты самый лучший мальчик, которого я когда-либо видела. Быть твоим отцом – честь для Палдора».

Хабэлуан поднял на неё не верящие ей глаза, и тихо сказал: — Спасибо.

Маргина глянула на Палдора, беседующего с Полинией, стянула из его головы всё связанное с работой и засыпала в голову Хабэлуана.

— Всё, что знает твой отец, знаешь и ты, — сообщила она мальчику. Тот вначале не понял, но постепенно его лицо прояснилось, и он сжал ей руку.

— Вы говорили обо мне? — спросил, подходя, Палдор.

— Почему вы так решили? — спросила Маргина, отпуская Онти и приободрённого Хабэлуана.

— Вы смотрели на меня.

— Да, смотрела, — задумчиво ответила Маргина, — вам нужно чаще хвалить Хабэлуана.

— Вы так думаете? — стал серьёзнее Палдор.

— Да, — подтвердила Маргина, — ваша похвала ему очень поможет.

Палдор помолчал и тихо зашептал ей:

— Вы не беспокойтесь, у них всё будет.

— Да им ничего не нужно, кроме вашей любви, — ответила Маргина, понимая, что с отцом у детей проблемы ещё будут.

— Маргина, — замялся Палдор, — у меня к тебе просьба.

— Выкладывай, — согласилась Маргина.

— Ты не могла бы поговорить с хабиба Бата, — попросил Палдор, — за него просят и Ладэоэрд, и Манриона, и Габителла.

— Я знаю, чего он хочет, — вздохнула Маргина, — видимо, без этого разговора не обойтись. Я буду ждать его в твоём кабинете, — сказала она, и скрылась за дверью.

Разговор оказался недолгий. Не успел хабиба Бата зайти в кабинет, как в скорости оттуда вышел. Неожиданно побелевшие волосы на голове стояли торчком, а перепуганные, невидящие глаза нервно дёргались на застывшем белом лице. Не разговаривая ни с кем, он вышел в калитку и пошёл пешком к своему дому. Его карета, управляемая кучером, бесполезно следовала за ним, а он своим видом вызывал недоумение у прохожих.

— Что ты ему сказала, — спросил Мо.

— Неважно, — ответила Маргина, — главное, что он понял.

Вечером хабиба Бата отрешённо сообщил своей дочери, что её свадьба будет через неделю. Ни радостные возгласы Этиоры, ни улыбка Гешека никак не изменили выражение лица хабиба Бата. Сразу же после сообщения он ушёл в свою спальню и уснул на три дня и три ночи, оставив свадебные хлопоты на молодых, о чём они ничуть не жалели.

Летающий корабль летел над морем зигзагообразным курсом, так как от показавшейся вдали Тракии постоянно дул холодный встречный ветер. Впрочем, вскоре ветер сменился штилем и «Зверобою» пришлось лавировать по высоте, набрав которую, корабль скользил, как с горки, вниз и вперёд, чтобы снова набрать высоту и повторить манёвр.

Волшебник Тартиф, захваченный вместе с остальными, внимательно наблюдал за передвижениями корабля, запоминая, чтобы применить опыт на королевском судне, который, без сомнения, он построит. К тому же Тартиф присматривался к Аделю, стоящему у штурвала, намереваясь рекомендовать его королю Ладэоэрду.

Анапис и Альмавер сидели в носовой каюте, ничуть не боясь быть захваченными, ясно понимая свою силу.

— Ты думаешь, что этот человек захочет нам помогать? — спросила Альмавер.

— Он помог мне в первый раз, — ответил Анапис, — так почему бы не помочь во второй.

Они вышли на палубу и смотрели вдаль, туда, где рваным горизонтом поднималась из моря Тракия, безлюдная и холодная. Альмавер не нравилась ни поездка, ни намерения Анаписа, но после смерти отца она осталась с собой одна и даже самое малое участие в своей судьбе она принимала с благодарностью.

Раскол с матерью достиг того порога, переступив который, возврата нет, но Альмавер сама сделала роковой шаг, почему-то совсем не жалея. Бонасис выпала из её судьбы, как использованная шкура, мешающая, которую можно только снять. Что чувствовала её мать, Альмавер не интересовало, и даже напоминание об этом она выбрасывала из души, как непотребный балласт.

Над головой пролетели две яркие молнии, которые блестящими звёздочками ушли далеко вперёд, оставляя за собой искрящийся свет и ощущение кислинки в воздухе, как перед грозой. Голова Альмавир мгновенно окуталась ощущением невыносимой тяжести, и она вскрикнула, не сдержавшись.

— Что со мной? — спросила она, прижимая руки к вискам.

— Не знаю, — ответил Анапис. Альмавер не ждала ответа: она знала, что только что столкнулась со своей жертвой, которая не только оказалась жива, но и обладала несоизмеримо могущественной силой.

— Я хочу тебе что-то показать, — сообщил утром Мо. Для новой Маргины понятие дня и ночи не имело значения, так как новый организм не требовал никакого отдыха, но Маргина придерживалась традиции и, молча лёжа в кровати, предавалась рассуждениям, мечтам, строила и просчитывала разные планы. Иногда, она бесцеремонно забиралась в голову Мо и выуживала оттуда нужную ей информацию, чтобы заполнить свои глифомы, перебирая их и выбрасывая ненужное.

— Что ты мне хочешь показать? — переспросила Маргина. Мо, как обычно, перекрыл часть своих глифом, так что Маргине подсмотреть не удалось. Мо по-джентльменски соблюдал договорённость и не покушался на память Маргины, получая только ту информацию, которую Маргина хотела ему сообщить.

— Увидишь, — сказал Мо, ввинчиваясь в небо. Маргина тотчас сиганула за ним в погоню, яркой звездой врезаясь в облака. Мо и Маргина летели двумя разноцветными спиралями, ввинченными в небо, ничего, кроме друг друга, не замечая, отключившись от всех, соединившись в общее я, пульсирующее, как сердце, в их объятиях.

Вначале она испытывала трудности в постижении мира по-новому, но по мере приобретения опыта ей всё больше нравилось её новое тело и его возможности.

Она неслась, ведомая Мо, иногда сливаясь с ним в одно, оставаясь двумя, отключившись от мира и чувствуя только движение. Такие минуты она любила больше всего, и её обновлённая душа, захлёбываясь от восторга, погружалась в Мо, отражаясь от него волной, которая окутывала их волшебной гармонией.

Внизу в глубокой синеве то ли моря, то ли океана отражались облака. Маргина, никогда не видевшая такого количества воды, посылала свои глифомы вниз и, восторженно лаская стихию воды, хохотала от удовольствия, заражая Мо, который, чуть-чуть нарушая договор, погружался в неё, ощущая тоже, что и она.

Впереди, между облаками и землёй, показался парусник и Маргина, мгновенно узнавая, воскликнула: «Зверобой! Что он здесь делает?» Брошенные вперёд симпоты сразу ощутили её врагов. Маргина, вскипев от негодования и вспоминая нанесённую ей боль, не раздумывая, хотела ударить, но Мо твёрдо её остановил, коротко сказав: «Потом». Маргина взвилась вверх, охлаждая свой порыв, а Мо, как тень, следовал за ней.

Через некоторое время после бешеной гонки они достигли берега Тракии. Прямо возле воды, между холмами, неестественным и странным образом серой громадой возвышался устремлённой в небо замок, построенный Тёмным для Нефа.

— Что за здание? — спросила Маргина, умиротворённая встряской.

— Произведение товарища Тёмного, — улыбнулся Мо.

— Как я хочу его увидеть, — улыбнулась Маргина.

Но первым их встретил не товарищ Тёмный. Маргина, приземлившись, широко раскрыла глаза и замерла, а, не поверив, попыталась включить внутреннее зрение. Но сомневаться не приходилось – перед ней стоял Ва-Гор и она, внутренне напрягаясь, сказала первое, что подсказала ей память: «Здравствуй, Ва-Гор».

«Здравствуй, королева», — сказал Ва-Гор, склоняя голову.

«Здесь твоя родина?» — растерянно спросила Маргина, чувствуя какую-то опустошённость внутри.

«Да, — ответил Ва-Гор, — горы вокруг принадлежат мне». Маргина замолчала, не зная, что сказать и что спросить, внутренне ругая Мо за то, что он привёз её сюда, не известив заранее. Ва-Гор, почувствовав её состояние, предупредительно сказал:

— Я должен идти, — кивнул он в сторону своих людей, издали наблюдающих за ними, — мои люди меня ждут.

Маргина была благодарна ему, что он смог прервать ненужный разговор. «Так вот куда стремилась я, попав на эту планету», — догадалась она и на мгновение внутри её тёплой волной вспыхнули вспоминания. Заворожённая ими, она подошла к нему, обняла и промолвила на ухо:

— Я всё помнила.

— Я знаю, — ответил Ва-Гор, — я помню.

— У нас мог быть ребёнок, — нечаянно сообщила она, сразу поняв, что сказала лишнее. Его лицо на мгновение поразила гримаса, но он собрался и сказал:

— Мне нужно идти.

Он отвернулся и пошёл, не оглядываясь. «Я буду помнить тебя», — крикнула она вдогонку, но он её уже не слышал: тот канал, что связывал их, закрылся навсегда. Она повернулась и увидела недалеко Блуждающего Нефа, пристально смотрящего на неё. «А ведь они чрезвычайно похожи, — подумала Маргина, — как я раньше не заметила».

Она отвернулась, не отвечая на взгляд, и пошла к Мо, не зная, что ему сказать: отругать или поблагодарить. Мо стоял рядом с Тёмным, и Маргина открылась навстречу доброму к ней Координатору. Тёмный сразу же этим воспользовался и слизнул с Маргины всю смесь непонятных ему чувств и оттенков, отправив их в глифомы, чтобы у себя дома вот так же, как сейчас ощутить Маргину, как свою собеседницу.

Она, как прежде, обняла его за шею, заглянула в большие глаза с обворожительно большими ресницами и замерла, понимая, что с ним, как и с Мо, она может молчать бесконечно.

Их идиллию нарушил «Зверобой» спускающийся вниз, чуть ли не на головы. Выпрыгнувшая на землю Альмавир с удивлением уставилась на Маргину, живую и невредимую, не зная, что предпринять. Анапис, знавший и Мо и Маргину, тут же славировал к Блуждающему Нефу, полагаясь на его защиту.

— Что же мне с тобой сделать? — промолвила Маргина, глядя на Альмавир.

Та, оставив рассуждения на потом, полыхнула в Маргину огнём, который опал, не причинив ей вреда. Альмавер, взвинченная неудачей, воскликнула, подняв руки:

— Не подходите! Всех сожгу.

— Он не был твоим отцом, — сообщил ей Мо, прочитав у неё всю подкорку. Альмавер уставилась на огромного говорящего кота, на лошадь, так сочувственно на неё смотрящую, но слова Мо возбудили в ней резкое неприятие, и она воскликнула:

— Вы все врёте! Я всех вас сожгу!

— Не стоит этого делать, — сказал Глаз, появившийся на небе, — они сказали тебе правду.

— Я вам не верю, — ожесточённо воскликнула Альмавер.

— Чем перед тобой провинилась Онти и я, что ты хотела нас убить? — возмутилась Маргина. — Не знаю, почему я тут разговариваю с тобой, вместо того, чтобы точно так же сжечь.

— Вы тем более не можете так сделать, — воскликнул Глаз, — и у вас, вообще, неопределённый статус.

— Нечего тебе рассуждать, Глаз. Возьми, спустись на землю и разберись сам, — сказала Маргина, протянула руку и сдёрнула Глаз с неба. Вместе с глазом потянулась голова, туловище, руки и ноги. Перед собравшимися появился молодой человек, прыщеватой наружности, который удивлённо таращился на всех.

— Вы что сделали? — возмутился он. — Через секунду здесь захлопнется время.

Маргина сразу поняла, что случится что-то плохое, так как взятая Мо и Тёмным, вместе со «Зверобоем», оказалась в воздухе и быстро удалялась от Тракии. Мо летел спиной вперёд, вцепившись лапами за борт «Зверобоя», за ними Тёмный вверх тормашками, в шею которого вцепилась Маргина.

— Мама, ты куда? — раздался Голос с неба, но его никто не слушал: Мо, Маргина и Тёмный улетели, молодой человек казался совсем растерян и убит произошедшим, а Альмавер и Анапис быстро убежали туда, где стоял Блуждающий Неф.

Король Ладэоэрд, так и не сумевший сосватать невесту своему другу, решительно взялся за устройство свадьбы его дочери. Назначенный хабиба Бата срок оказался предельно мал, что не давало возможности королю развернуться в полную силу, тем не менее, о свадьбе говорил весь город и в качестве гостей созвали несчитанное количество персон.

Королева Манриона, движимая не меньшей заинтересованностью и любопытством, обновляла свой гардероб, беспрестанно вела обсуждения с ближайшими мартресами всех свадебных дел, как будто выдавала собственную дочь.

Гешек и Этиора, получившие возможность соединиться, безропотно подчинялись всем командам, по несколько раз на день что-то примеряли, одобряли, соглашались, слушали до одури советы и ждали, когда всё закончится.

Маргину никто не трогал, и она с удовольствием провела несколько дней с Мо, который опять превратился в рыжего красавца, сводящего с ума местных мартресс. Но, увы, они для него не существовали, так как с ним была Маргина. Она, открывшись, разрешала Мо временно окунуться в её глифомы, и, соединив свои симпоты, они забывали о времени, о пространстве, находясь в нирване, достичь которую человеку не дано…

Новые ощущения, связанные с переменами её тела, Маргина не до конца изучила, да и Мо не подозревал, на что способны их тела. Им иногда надоедал Балумут, ревниво спрашивая Маргину через дверь, не съел ли её рыжий кот, и требовал, чтобы она подала голос.

Маргине приходилось выходить в коридор, посылать Балумута далеко, куда он ещё не ходил, но тут же налетала Полиния, бежала на голос Онти, появлялся Хабэлуан, который ничего не говорил, а доверчиво смотрел на неё и молчал. Маргине приходилось проводить с ними время, радуясь, что ночи всё же оставались её и Мо.

В день свадьбы им пришлось разлучиться: она должна быть посаженной матерью и её с утра увезли примерять и наряжать. Конечно, она могла создать любой костюм сама, но ей нравилось по старинке надевать новое платье, ощущать своими симпотами мягкость материи её цвет и запах, его вибрацию, то, что человеком ощущается интуитивно.

А вот на товарище Тёмном мартрессы отыгрались по полной программе, тем более что он не умел никому отказывать и его в королевском замке тискали по всем углам, передавая друг другу невероятные сведения о его талантах.

Дело в том, что товарищ Тёмный для лучшего изучения аборигенов решил принять человеческий облик, а то, что образы мужчин он черпал из голов дам, произвело до того, что пред ними он предстал томный усатым красавцем с большими глазами и длинными густыми ресницами, убивающий мартресс наповал. Почерпнутые сведения заполнили все свободные глифомы товарища Тёмного, обеспечив ему впечатления на многие столетия.

Занзир и его артисты готовили праздничный концерт, кроме того, расщедрившийся Палдор пообещал построить им постоянное здание в городе, где они могли принимать зрителей.

Только Бонасис праздничная суматоха города никак не трогала, так как жизнь её чётко разделилась на два периода: до и после ухода Альмавер. Неожиданно потеряв смысл своего существования, она жила автоматически, ела, спала, без азарта торговала на базаре и только поездки по деревням воскрешали в её душе лёгкие намёки на любопытство.

Свадьба прошла пышно, весело и растянулась на целую недели по тому. Но, по предписанию Творца товарищу Тёмному, Мо и Маргине вместе с Лоттом, Ветой и Русиком нужно отправить «Таинственный остров» к месту его постоянной дислокации на следующий день после свадьбы. Балумут, пожелавший лететь с Лоттом, попрощался со всеми и отдался во власть Маргины, которая поднимала его с собой, минуя лестницу. Рядом с ним гудели крыльями его неразлучные друзья Вава и Жужу, подбадривая его затрусившую душу.

— И как? – интересовался Жужу.

— Ве… ве… великолепно, — замирая, ответил Балумут, поднимаясь, всё выше и выше. Королевские гости вышли из-за столов на улицу, чтобы в последний раз полюбоваться плывущей в небе горой. Этиора пускала слезу и прятала лицо на плече Гешека, взяв с него обещание, после свадьбы посетить Лотта и Вету, отправившись туда на «Зверобое». Наверху, возле дуба Балумута их ожидал Ворон, замерший на самой высокой ветке, который тут же скомандовал:

— Все на месте. Приступим.

— Не командуй, — возмутился Балумут, — дай с друзьями попрощаться.

Он уселся на краю обрыва, вытащил откуда-то платочек и потёр глаза, выдавливая слезу, которая где-то там застряла. Потом принялся махать платочком людям внизу, которые восторженно загудели.

Маргина мысленно опустила камень в колодец и «Таинственный остров» медленно поднялся в воздух, подставляя свои бока ожившим ветрам.

Товарищ Тёмный в человеческом обличье томно посмотрел на Маргину, на что та, хохоча в душе, ответила:

— Не стреляй, тебе от меня ничего не обломиться.

Товарищ Тёмный тут же превратился в лошадку и потопал к быку Трабазору перенимать его опыт. Подошли Лотт и Вета, которые беспокоились, не развалится ли остров, когда его будут ставить на место. Маргине пришлось долго их убеждать, что всё будет в порядке.

Товарищ Тёмный, издали слушая их разговор, спросил у Маргины, можно ли ему для его друга Трабазора соорудить коровник, на что она ответила: «Можно, — и твёрдо добавила, — только без излишеств».

— Мама, — зашелестел крыльями Русик, — полетели, я что-то тебе покажу.

Маргина приласкала повзрослевшего Русика и отправилась за ним вниз, туда, где в середине летающего острова находилась капсула Блуждающего Нефа. Прямо на отвесной каменной стене, блестело её выходное отверстие, защищённое прозрачным люком. Маргина открыла незапертый люк и с интересом заплыла в середину. В капсуле царила темнота, но Маргина не нуждалась в свете, так как все внутреннее пространство спокойно просматривалось её симпотами.

— Вот здесь, — показал Русик, сияя в темноте глазами. В углу, на небольшой полке Маргина нашла две книги, обтянутые кожей какого-то зверя. Она открыла одну, но начертанные знаки оказались ей не понятны. Погрузившись в свои глифомы, Маргина нашла соответствие и постепенно начала читать записи. Книги оказались дневником Блуждающего Нефа.

Непонятным оставалось то, зачем он перевёл свои воспоминания в буквы, ведь его глифомы могли вместить миллиарды таких книг. Маргина перечитала следующую книгу и поняла, что между первой и второй книгой существует разрыв, вероятно, есть ещё одна книга, которая находилась не здесь. Она запомнила прочитанное и сказала Русику:

— Отдашь эти книги своему отцу.

Русик кивнул, забирая книги, и они полетели назад, к дому Лотта. Когда Маргина, вместе с Русиком, приземлилась во дворе, Вета, стоящая на крыльце, всплеснула руками:

— Ты меня напугала, Маргина. К Русику я привыкла, а вот к тебе – с трудом.

— Все в мире понемногу меняется, Вета, — грустно сказала Маргина, — вот и мы скоро расстанемся.

— Ты всегда здесь желанный гость, — сказала Вета, и они отправились к новому коровнику, который лепил Мо под руководством Тёмного. Маргина понаблюдала процесс, потом отвела Мо в сторону.

— Скажи-ка мне, Мо, — вспомнила Маргина, — что имел в виду Глаз, когда говорил, что время захлопнется.

— Он просто пугал, — успокоил Мо.

— Правда? С Нефом и ваду ничего не будет?

— Ты беспокоишься за Ва-Гора? — спросил Мо.

— Ни за кого я не беспокоюсь, — возмутилась Маргина, — хотя беспокоюсь, ведь я же спровоцировала Глаз.

— Маргина, брось туда свои симпоты и сама проверь, — посоветовал Мо.

— Я могу? — удивилась Маргина и застыла на несколько мгновений.

Потом вскинула на Мо свои глаза и сказала:

— Да, ты прав. С ними всё в порядке. Мо вернулся к работе.

Больше в тот день они не общались.

К утру они миновали Мессаку. «Таинственный остров» последний раз следовал вдоль берегов Дауры в направлении её истоков. Склонившись вниз можно наблюдать, как она величаво несёт свои воды вдоль крутых берегов, кое-где прорезанных ручьями и речушками.

В отдалении, справа от реки, шла дорога, ведущая на Мессаку и дальше, в Арбинар. Маргина, наладив симпоты, увидела медленно движущуюся карету, отбрасывающую длинную утреннюю тень. Ради любопытства она забросила симпоты в карету и от удивления, чуть не свалилась с обрыва вниз.

Впрочем, через мгновение Маргина по собственной воле шуганула к земле, подставляясь под свежий утренний поток воздуха, упругой прозрачной подушкой придавивший всё тело. Она приземлилась прямо перед каретой, вспугнув лошадей и кучера, гревшегося в первых лучах солнца и одной появившейся соседней звезды.

Видно в карете тоже дремали, так как оттуда послышался возмущённый крик и в открывшейся двери появился взъерошенный Бегун Бодди.

— Что такое? Ты осторожнее ехать не можешь? — накинулся он на кучера.

— Здравствуй, Бодди, — сказала Маргина.

— Маргина?! — удивился Бодди. — Маргина! – воскликнул он кому-то в карете. Бодди соскочил на землю и приподнял Маргину так, что её ноги болтались в воздухе.

В землю грохнулось что-то рыжее, и кони поднялись на дыбы. Кучер, натянув до последнего вожжи, едва удержал лошадей на месте. Из пыли вынырнул Мо в кошачьем обличье, грозно глядя на Бодди.

— Мо! — воскликнул тот. — Как я рад вас видеть.

Из кареты вылез старик, и Мо сразу узнал дедушку Онти.

— Я выполнила своё обещание, — сказала Маргина дедушке. Тот попытался опуститься на колени, но Маргина его удержала: — С Онти всё в порядке и она будет очень вам рада.

После долгих расспросов и рассказов они расстались: карета покатила дальше, а Маргина и Мо взлетели вверх.

— Ты будешь меня учить? — спросила Альмавер, наседая на Блуждающего Нефа.

— Нет, — ответил он.

— Тогда ты сгоришь, — жёстко сообщила Альмавер. Она полыхнула в него огнём, и Неф закричал от боли. Но огонь, кроме боли, не причинил ему вреда.

— Ты не горишь? — удивилась Альмавер. — Проклятье, вы все не горите. Ты будешь меня учить?

— Нет! — ответил он. Она снова полыхнула в него огнём, и он снова закричал.

«Таинственный остров» медленно снижался за городом Паллас, как раз возле зелёной горы, омываемой снизу речушкой, впадающей в Дауру.

Мо и Тёмный расположились по краям острова, а Маргина осталась с Лоттом и Ветой, чтобы их успокоить и в случае непредвиденного им помочь. Мо и Тёмный, раскинув симпоты, медленно накапливали энергию, чтобы опустить остров в землю, туда, откуда его вырвали. Тёмная громада, откидывая длинную тень за речушку, медленно погружалась в воду, но потом застряла, упираясь в заиленное дно.

Мо и Тёмный тугой струёй пустили силу вниз, и остров потихоньку оседал, раздвигая грунт, как масло. Жители города чувствовали вздрагивание земли, растерянно выходили на улицу и удивлённо смотрели на гору, возвышающуюся над ними. Уандер, вышедший вместе с Лерией на улицу только глянул на гору, так сразу и сказал:

— Это Мо и Маргина. Я пойду, поздороваюсь.

— Никуда я тебя не отпущу, — вцепилась в него Лерия, — хватит мне одного раза.

Постепенно «Таинственный остров» погрузился в землю и занял своё родное место. Они попрощались с Лоттом и Ветой, приласкали Русика, послушали бурчание Балумута и пикирование Вава и Жужу. Взмахнув руками, они ушли: стройная темноволосая женщина, рыжий, кудрявый статный парень и рослый вороной конь.

— Вот всё и закончилось, — вздохнул Тёмный.

— А, может, только начинается? — улыбнулась ему Маргина.

— Вам куда? — спросил Тёмный.

— Нам… — замолчал Мо. Бросил взгляд на Маргину: — Нам на станцию репликации.

— Вы можете ехать на мне. Нам по пути, — сказал Темный, посмотрев на них.

Мо взлетел на Тёмного, Маргина, обняв Мо, устроилась сзади, и вороной конь вознёсся, распустив хвост и гриву, чёрной молнией рассекая небо. Если бы они взглянули повыше, то увидели бы Глаз, а справа ещё один Глаз в Пенсне, а под ним торчком и в стороны Усы.

— Профессор, осторожно, — предупредил Глаз, — вы макнули свои усы.

Усы дёрнулись и поспешно исчезли, а Глаз, взглянув на Мо и Маргину, заинтересованно спросил у Глаза в Пенсне:

— А что, Профессор, опыт удался?

— Посмотрим, — прищурился Профессор.

— А ещё, Профессор… почему мы им запрещаем творить? — спросил Гликогерен.

— Запретный плод сладок, — зажегся улыбкой Глаз в Пенсне, — если мы разрешим — они перестанут мечтать.

Студент задумчиво хлопнул ресницами и исчез вместе с Профессором.