В хлопотах не заметили, как село солнышко и на землю опустились сумерки. Уже видно было, как подмигивает проблесковый фонарь стоящего наискосок большого красного буя. Витьки все не было.
Ленька напек в глине пойманных красноперок, но без соли они были невкусные. Как ни силен был голод, ребята ели Ленькино жаркое неохотно. От нечего делать сплели из веток шалаш, сходили на луг и принесли по охапке сена.
Незаметно подкрадывалась августовская ночь. Темно-пепельные облака грудились на небе, угрожая дождем. О возвращении домой нечего было и думать. Теперь придется ждать до утра. Сидели молча, каждый думал о своем. Первым нарушил тишину Котька.
- Что-то не мигает буй… Я долго-долго смотрел на него, а он все не светится…
Присмотрелись, и верно, не горит.
- Испортился, наверно… Или газ кончился…
- Не может газ кончиться, потому что тогда бы дядя Коля заменил баллон, - возразила с обидой Ирина.
Но, собственно, дело не в том, почему потух буй. Главное это то, что опасная каменная гряда оказалась «не обставленной», и в случае чего очень даже вероятна авария… Котька предложил немедленно ехать к Николаю Ильичу, чтобы сообщить ему о неисправности буя. Ирина сказала, что это делать бесполезно, потому что уйдет много времени. Вот если бы самим удалось починить буй…
- А что? Попробуем! - загорелся Ленька. - Вы посидите здесь, а я съезжу к бую на лодке.
Ирина настояла на том, чтобы ехать вдвоем, так как одному трудно будет зачаливаться, а Котька чтобы подождал на берегу.
- Не забоишься один? - спросил Ленька.
- Я?! - столько в этом вопросе было обиды, что никаких сомнений в Котькиной храбрости быть не могло. Тем не менее Ленька все же посоветовал:
- Чуть что ты нам покричи…
Ребята не заметили, что на море поднялся ветер. Волны с обиженным всхлипыванием накатывались на песчаный берег, беспомощно распластывались и скатывались обратно тысячами маленьких ручейков.
Ленька подождал, пока Ирина уселась на передней банке, потом сильно толкнул лодку и прыгнул в нее, даже не замочив ног.
Волны были не сильные, но все равно пришлось выгребать несколько раз, пока удалось заарканить буй якорной цепью. Таких буев Ленька в жизни не видел: он был громадный, выше любого человека. И как его чинить? Нет, ничего не выйдет… Только хотел Ленька сказать об этом, как за дальним мысом послышался пароходный гудок.
- Давай подождем, пока пароход пройдет? Посветим ему фонариком, - предложила Ирина.
Ленька согласился.
Под носом лодки мирно лопотала вода, но изредка упругие волны накатывались сбоку и гулко шлепали по борту.
Сначала Ленька не понял, что за брызги попали ему на лицо: то ли от волн, то ли от дождя. Попробовал языком - пресная вода. Ирина посмотрела на небо и зябко поежилась. Да, это дождь…
Сели на среднюю банку и накрылись брезентом. Звонко как по железной крыше, забарабанил дождь. Парохода еще не было видно, он еще не обогнул мыс.
Ленька захватил с собой два фонаря. Как ни усердно работал он ««жучком», но луч света был хилый, слабый и сразу же тонул в темноте, словно в тине. Зато свет от китайского фонарика был что надо! Хоть пучком, хоть с рассеиванием света, он все равно пробивал темноту на большое расстояние, освещая черную кипящую воду. Этот фонарик подарил Леньке отец, и Ленька очень дорожил им. Все мальчишки завидовали ему. Женька Баширов предлагал в обмен правдашний наган. Только у нагана этого не было ни курка, ни ударника и вообще ничего, кроме рукоятки и ствола, толстого, как круглый пенал. Ленькин старший брат сказал, что из этого нагана уже лет 150, со времени Нахимова не стреляли. Но все-таки это был настоящий наган, а не какой-нибудь магазинный пугач, и даже на него Ленька ни в какую не соглашался сменять фонарик. Да что наган! Витька вон полную серию спортивных марок Эквадора предлагал и то Ленька отказался. Еще бы: такой фонарик!
Так сидел Ленька и думал о своем фонарике. О чем-то думала и Ирина. Сколько времени прошло, неизвестно, но только Ирина, задремав, склонилась на Ленькино плечо. Волосы ее, те, что не были заплетены в косы, играли на ветру, вырывались через край мокрого брезента. Ленька совсем притих, боясь сделать хоть одно движение. В это время показались огни огромного парохода.
Ленька осторожно переложил фонарик в другую руку, направил рефлектор в сторону парохода. Сердце его билось гулко и часто, то ли от того, что приближается теплоход, то ли от боязни нечаянно разбудить Ирину. Он нажимал большим пальцем на кнопку фонарика, и тот мигал, точь-в-точь как буй… На пароходе, видно, не догадались даже, что буй на самом деле не работает, и прошли мимо полным ходом, словно им было совершенно безразлично, есть огонь или нет его.
Вот уже не видно парохода, и только вода, обеспокоенная им, возмущенно хлопочет у берега. Можно бы ехать к Котьке, но Ленька что-то не торопится отдавать чалку, чего-то ждет, хотя его левая рука затекла и ее всю будто колет тонкими иголками.
- Чего вы там? - заплескался на ветру Котькин голос. - Езжайте сюда.
Ленька молчит…
Свистит ветер, шумит на каменной гряде вода. Но вот в привычный шум моря вплетается дробный стук лодочного мотора. Он сразу разбудил Иринку, и она, отодвигаясь от Леньки, спросила:
- Я заснула, что ли?
Иринка тоже вглядывалась в темноту, откуда доносится рокот мотора.
- Это, наверное, дядя едет за нами, беспокоится… Мы ведь обещали приехать сегодня…
Только успела сказать это Ирина, как с лодки послышался голос Николая Ильича:
- Кто там у буя? Почему огня нет?
Ленька начал было рассказывать, но сразу же умолк, разглядев в лодке вместе с Николаем Ильичем еще троих: отца, Витькиного отчима и Елизавету Егоровну, которая храбро стояла на носу моторки.
- Где мой Костюшок? - был ее первый вопрос.
- Он на берегу, руку порезал, - проболтался Ленька.
- Он болен! Что с ним сделали? - ужаснулась Елизавета Егоровна.
- Да нет, чепуха, маленькая царапинка, - стал объяснять Ленька, но Елизавета Егоровна не хотела ничего слушать.
Николай Ильич тем временем осматривал буй, освещая его электрическим фонариком. Немного погодя он сказал:
- Вот ведь оказия… Бывает же такое. Мотылек проник через отверстие в фонарь. Его обожгло, и он погасил сторожевой огонь. Придется завтра исправлять, а сейчас хоть электрический фонарь повесить…
- Никаких фонарей! Скорей, скорей на берег! - командовала Елизавета Егоровна.
Николай Ильич быстренько привязал фонарь с красным стеклом и прыгнул в лодку. Потом он снял с буя якорную цепь, которая удерживала лодку с Ленькой и Ириной, зацепил ее за что-то на корме. Привычным движением намотал ремешок на маховик движка, резко дернул к себе. Запел мотор, забурлила под винтом вода. Цепь натянулась, спружинила, и обе лодки направились к тому месту, куда указывал Ленька. Еще издали заметил на берегу Котьку. Но он был не один, рядом с ним стояли еще двое.
- Подоспели вовремя! - с облегченным вздохом сказала Елизавета Егоровна и, не дожидаясь, когда лодку зачалят, прыгнула на песок.