Боцман объявляет аврал

Глава седьмая
КОТЬКИНА КОММЕРЦИЯ

Пароходик местной линии «Салют» выглядел нарядно и даже, если можно так сказать, молодцевато. Отходя от пристани, он лихо присвистнул, развернулся и начал без устали взбивать винтами белую пену. Машины парохода работали так ритмично и четко, что казалось, будто это бьется сердце огромного живого существа. Пароходик и впрямь был как живой. Трепетно пульсировал на мачте длинный красный вымпел, туго надувалось на ветру полотнище кормового флага. Свежевыкрашенные масляной краской надстройки, палуба, ограждения, труба парохода отсвечивали на солнце, отражались в воде веселыми скользящими бликами. Все без исключения, большие и маленькие суда, встречаясь с «Салютом», вежливо приветствовали его.

Низким старческим басом откликались работяги-буксиры. Они, кажется, не прочь бы приостановиться, передохнуть за разговором, но, зная, что этого делать нельзя, гудели тревожно, словно жаловались. Большие пассажирские суда приветствовали так, как приветствуют своих знакомых очень занятые люди: приподнимут шляпу- «Привет!»-и бегут своей дорогой. У грузовых теплоходов голоса певучие, протяжные, а у тупоносых рейдовых катеров - слабые, писклявые.

«Салют» - пароход хоть и маленький, но настоящий, а потому участники похода решили немедленно обследовать его. На палубах и в каютах стоял шум. Пассажиры, утомленные жарой и ожиданием на берегу, теперь нервничали, волновались, сердито разбирали плацкартные и неплацкартные места.

Нехитрые свои пожитки ребята попросили покараулить одного старичка, внешний вид которого внушал полнейшее доверие. Ленька еще на берегу заприметил его. Да и как было не заприметить: старичок был в фуражке с «крабом», а значит, в прошлом служил на море. Он, наверное, мог бы много всего интересного рассказать о своих путешествиях. Леньке очень хотелось поговорить со старичком, расспросить у него, на каких судах он плавал, в каких дальних портах побывал. Но поговорить не пришлось, потсьму что как только пароход отчалил и первый раз качнулся на волнах, Котька завертелся на месте, заволновался:

- Море… А вдруг шторм начнется!

Старичок удивленно пошевелил своими густыми и черными, совсем не седыми, бровями, потом улыбнулся и сказал:

- Вот ведь какой ты огурец! Сразу и море, и шторм тебе подавай… Ну, сходите, сходите на палубу, поглазейте, а ваш рюкзачок я постерегу.

Ленька повел приятелей прежде всего на бак, то есть на нос парохода. После мрачного помещения солнечный свет показался до того ярким, что ребята даже глаза прищурили. Слева тянулся низкий берег с заливами и отмелями. На песчаной косе, в устье какой-то речушки, стоял спиннингист и, шесть раз бросив блесну, столько же раз вытащил ее пустой. Недалеко от него качалась на якоре лодка, и на ней другой рыбак, более удачливый, вытаскивал какую-то хитрую рыболовную снасть, ловко подцеплял сачком порядочных, в полруки кунж. Когда надоело рассматривать берег, Ленька стал объяснять устройство судна.

- Это вот, - Ленька показывал рукой, и ему очень хотелось взять в руки указку, - паробрашпиль. С его помощью матросы выхаживают, вынимают, значит, из воды якорь, который находится внизу, под фальшбортом. Фальшборт - это фальшивый борт, жестяное ограждение просто. Здесь вы видите колокол. Но это не колокол, а рында. На ней отбивают склянки, то есть часы, когда меняются вахты.

Потом Ленька в популярной форме объяснил, что самое главное на пароходе - машина, без которой пароход будет не пароходом, а просто баржей. Другой очень важной частью является руль, без которого никакое судно не может обходиться. Было много случаев, когда неисправность руля приводила к кораблекрушениям.

Объясняя устройство парохода, Ленька попутно высказывал свое мнение о работе отдельных членов судовой команды. В частности, он отметил, что нет никакого прямого смысла быть кочегаром или мотористом. Уж если служить на корабле, то только в палубной команде, капитаном или хоть штурманом. Всем распоряжаются на пароходе вахтенные начальники, Они стоят по очереди и всеми командуют. Скажет вахтенный в переговорную трубу: «Полный вперед!», и сейчас внизу, в машинном отделении, все двигатели будут пущены, на всю мощность. Скажет вахтенный на мостике: «Лево руля!», и рулевой за штурвалом - ну, это вроде шоферской баранки, - повернет влево. От штурвала идут специальные штуртросы, которые тут же изменят положение рулей за кормой, и пароход будет забирать носом влево.

Боцман рассказывал очень увлекательно и тем более был удивлен, заметив, что у него остался только один слушатель - Витька. А где же Котька? Странно. Если бы вдруг пропал Витька, в этом не было бы ничего удивительного, потому что Витька хочет стать футболистом, а не моряком. Котька же обычно, когда заходил разговор о пароходах, ни одного слова не пропускал.

Спустились в трюм. И тут Котьки нет. Куда же он мог запропаститься?

Вот он… Бежит радостный, довольный!

- Леня! Смотри! - Котька нес в вытянутой руке огромный рыболовный крючок с тремя жалами. - Тройник! У нас все заглотыши, а на крупную рыбу нет…

К большому Котькиному огорчению Боцман его восторга не разделил и довольно хмуро спросил:

- Где взял?

- Выменял… На складной ножичек…

- Что? - ужаснулся Ленька. - А ну, показывай, кто это тебя так надул?

- Никто… Это я сам предложил, думал - зачем нам два ножа…

Втроем обошли весь пароход, но мальчишка, который забрал у Котьки ножик, как в воду канул. На корме, где была подвешена большая шлюпка, остановились.

- А что, Лень, - канючил еще не осознавший полностью своей вины Котька. - Ведь на этот крючок мы можем наловить тайменей, продать их и купить на те деньги ножик еще лучше…

Ленька задумчиво посмотрел на две большие тумбы, при* крепленные винтами к палубе около самого борта и сказал:

- Эти чугунные пеньки называются кнехтами. Моряки, когда имеют дело с такими людьми, как ты, говорят: «Тупой,, как кнехт». Ведь на этот твой крючок надо жареного цыпленка насаживать, а где мы его возьмем?

Котька подавленно молчал, а Витька, который только к ждал, как бы уязвить Котьку, добавил:

- Тоже мне, коммерсант… Сменял часы на трусы!

Наверху, где рубка и труба, раздался протяжный, постепенно слабеющий, как глубокий вздох, гудок. Он означал - пароход подходит к порту. Выяснилось, что старичок, добросовестно карауливший вещи ребят, тоже сейчас выходит и что ему надо идти в местечко Тик, то есть как раз мимо домика маячного объездчика.