Боевой маг

Глава 2

Я не мог уйти из поселения, не предупредив сестру. Тем более что сам не представлял, как долго буду отсутствовать. Два-три дня, которых хватит, чтобы добраться до города и обратно? Или слова странной старухи снова окажутся пророческими, и меня пригласят учиться на мага?

Даже не верится: неужели стану таким же, как Линур Валесский? Я зачитывался рассказами о нем, мечтая, что однажды смогу, как он, превращать врагов в лягушек, выращивать у ног девиц кусты роз, давать советы королям и императорам. Меня станут приглашать на королевские приемы, вызывать на магические дуэли, прекрасные девы станут завлекать меня в свои постели и посвящать мне страстные поэмы. И я построю себе неприступную башню, где смогу совершенствоваться в магическом искусстве. А еще…

Я отогнал нахлынувшие вдруг фантазии.

Как бы ни абсурдно звучали слова старухи о моих магических способностях, я очень хотел в них верить!

И потому идти домой не собирался.

Весала будет уговаривать меня остаться. Сестра знает о моей мечте (зачем я только разболтал?!), но она не столь легковерна, как я. В злых магов, которые могут уничтожить наше поселение, она не поверит. А результат теста велит дожидаться дома: ведь именно за услуги посыльного с меня и взяли в лаборатории пять монет.

Но она не видела Зверя. Не видела, что тот появился именно тогда и так, как предсказала старуха.

А если еще и слова старухи о магии в моей крови окажутся правдой?

Как она сказала?

Из жителей нашего поселка не выживет никто?

Если я сделаю, как она велела — сдам кровь под чужим именем, ничего плохого не случится. Ее слова либо окажутся ложью… либо ей придется мне рассказать, откуда ей известно ТАКОЕ!

Предупредить Васалу о том, что иду на долгую охоту попросил Лилу и Крока. Их я нашел в беседке, где они шептали друг другу глупости и обсуждали наш с Кроком поединок.

Долгая охота — так говорили, когда охотник уходил бродить по свету на неопределенное время, иногда навсегда. Чтобы успокоиться, подумать, найти удачу. Именно долгая охота когда-то привела моего отца к семье мамы, а потом их обоих — в наше поселение.

Причину моего поступка Лила поняла по-своему. Она схватила Крока за руку и принялась передо мной извиняться, объяснять, что она не виновата в том, что ее удача стремится не ко мне, уговаривала не делать глупостей и успокоиться.

Я не сразу сообразил, о чем она говорит.

Но когда понял — удивился тому, как быстро воспоминания о провалившейся попытке найти удачу выветрились из моей головы. Их вытеснили оттуда мысли о магии.

Даже порадовался: как удачно все получилось! Чтобы я делал, если бы Лила избрала меня? Что выбрал: удачу или… магию?

Представляю, чем бы все обернулось: девушка бы обиделась, я превратился во врага для ее родителей, и эта вражда коснулась не только меня — задела бы и семью сестры!

Похоже, мысли отразились на моем лице — успокаивать меня принялся и Крок.

А ведь хороший повод для долгой охоты!

— Я не могу видеть, как вы счастливы, — сказал я. — Пока не могу. Папа говорил, что время залечивает душевные раны. Надеюсь, он прав. Надеюсь, мне повезет, и я найду свою удачу в одном из соседних поселений. А если нет — дойду до Селенской Империи! И даже дальше! Скажите Весале, что у меня все хорошо. Пусть не волнуется. Я обязательно вернусь. Когда-нибудь. Прощайте!

Махнул рукой и пошел прочь.

А ведь я сказал правду: действительно хотел уйти из поселения еще и потому, что их счастливые лица каждый день будут напоминать о моем поражении.

***

— Уже подумала, ты решил остаться дома, — сказала старуха.

Она дожидалась моего возвращения у валуна.

Я спросил:

— Куда мы теперь?

— К постоялому двору, что у перекрестка. Оттуда утром наверняка кто-то поедет в город. Попросим, чтобы подвезли. Мои старые ноги не любят ходить пешком. Чего остановился? Нам туда.

Подняла с земли свою котомку и вручила мне.

— Как мне называть тебя, женщина? — спросил я.

Пошел вслед за старухой по дороге.

— Мираша — такое теперь у меня имя.

— Теперь?

Старуха сделала вид, что не услышала мой вопрос.

***

По пути к постоялому двору говорил в основном я. Нес всякую ерунду. Чтобы заглушить звучавший в голове вопрос: понимаю ли я, в какую авантюру ввязываюсь.

Изредка старуха меня перебивала.

— Люди называют вас не охотниками, а оборотнями. Знаешь об этом? А за глаза — зверями.

— Мы не звери! — сказал я. — Мы такие же люди, как и они! Почти.

— Вот именно, Хорки, — сказала Мираша. — Почти. Понимаешь, чтобы не казаться странным, тебе следует избегать принятых среди охотников выражений.

— Каких?

— Например, то, что вы называете «нашел удачу» — на языке людей звучит как «влюбился». Когда между мужчиной и женщиной возникают чувства — это любовь. Обычным людям она редко приносит удачу. И уж во всяком случае, не такую, какую получают при взаимной любви охотники — только им любовь дает такую награду. Должно быть, мы чем-то очень приглянулись богине Сионоре.

— А еще?

— Еще: если ты захочешь выдать себя за человека, Хорки, то не должен обращаться. Совсем.

— Почему это? — спросил я. — А если никто этого не увидит? Я же не собираюсь разгуливать в облике охотника по городу!

— Не важно, — сказала Мираша. — Продолжая принимать облик охотника, даже если его никто не увидит, ты не сможешь выдавать себя за человека. Понимаешь? Взгляни на себя со стороны. Сравни с обычными людьми. Замечаешь разницу?

— Никакой. Я и есть обычный человек, пока не обращусь в охотника.

— Не совсем. Только на первый взгляд. Но если присмотреться, разница между охотниками и людьми очень заметна.

— И в чем она?

— Когда ты в последний раз залечивал раны, Хорки? Я знаю, твои кости ломались неоднократно, но ты не представляешь, как долго они будут срастаться без обращения. А где мозоли на твоих руках и ногах? Знаешь, что это? А шрамы? Когда ты стриг волосы и ногти? Или вырывал себе зубы? Ты удивишься, Хорки, но волосы у тебя на подбородке не растут, как и у людей. И даже если ты перестанешь обращаться в охотника — не сумеешь отрастить даже самую захудалую бородку. Тебе придется придумать объяснение этому. А твой бледный цвет кожи? Загар на ней не задерживается — не успевает. И это далеко не всё, что внешне отличает тебя от человека.

— Я… не задумывался над этим.

— Облик охотника помогает твоему народу выживать и находить пропитание, — сказала Мираша. — Но главная ваша ценность не он. Понимаешь, намного важнее для вас — само обращение. Природа заложила в память твоего тела два образца — облики охотника и человека — к которым оно возвращается при обращении. Сломаны ли кости, на месте ли конечности — при смене облика все возвращается к образцу. И это великое чудо, Хорки! Такому позавидуют даже маги! Но понимать всю прелесть обращения начинаешь лишь после того, как его лишишься.

***

Мы не пошли на постоялый двор. Расположились неподалеку от него, в овраге. Я собирался прилечь на траву вздремнуть, но Мираша сказала:

— После отоспишься. По дороге в город времени на сон у тебя будет предостаточно. Рассвет уже скоро. А нам еще нужно привести тебя в надлежащий вид.

— Это в какой? — спросил я.

— Сделать похожим на человека.

— А сейчас я на кого похож?

— Уж во всяком случае, не на крестьянина.

Старуха велела мне развести костер. А потом, когда языки пламени заплясали, разгоняя тьму, принялась делать из меня человека.

Острым ножом она обкромсала мои волосы, оставив их такой длины, что я едва мог за них подергать. Оцарапала мне щеку, и тут же смазала рану какой-то вонючей мазью («Это чтобы не загноилась»). Заехала кулаком мне по скуле.

От первого удара я уклонился, но Мираша сказала:

— Не дергайся! Так надо. В любой момент можешь вылечиться обращением.

Удар у нее оказался неожиданно сильным — для хрупкой старой женщины.

— Замечательно. К утру опухнет. То, что надо. А теперь переодевайся.

Старуха бросила к моим ногам халат из грубой ткани. Старый, потертый, но чистый.

— Штаны не забудь снять, — сказала она. — Крестьяне их не носят.

***

Еще только начинало светать, а мы уже тряслись на скрипучей телеге в направлении города.

Мираша уселась рядом с возницей. О чем-то щебетала, чему-то удивлялась. Изображала городскую жительницу из соседнего королевства (а может она таковой и являлась?).

Я разлегся на прикрытых соломой досках. Положил под голову котомку старухи, в которую та спрятала и мою одежду, и свой меч. Морщил нос от запаха тухлых овощей, что шел от телеги, прислушивался к голосам спутников.

Облака перед моими газами прыгали из стороны в сторону, убаюкивая: лошадь шагала неторопливо, колеса то и дело проваливались в ямки.

Уснул я быстро.

Но спал чутко.

***

К городу мы приехали на закате. Мираша расплатилась с возницей. Вновь вручила мне свою сумку.

Через ворота мы успели пройти до темноты: на ночь их запирали, путникам приходилось искать ночлег на постоялом дворе и в конюшне, что прижимались к деревянной стене города снаружи. Те потому и ютились у ворот — поджидали припозднившихся и брали с них за ночлег втридорога.

Город, почти безлюдный зимой, уже ожил. С появлением на деревьях листвы вернулись добытчики — те, кто собирал в ночном Лесу растения, охотился там на животных. Холодные месяцы эти люди пережидали в родных селениях. А ближе к лету возвращались в наши края — на промысел.

Теперь до самой зимы городские таверны и бордели вновь обзаведутся клиентурой: щедрой, живущей как последний день. Часто так и было — Лес хоть и богат на чудеса, но опасен. Особенно для людей.

Зимой Лес свои чудеса прятал. Диковинные растения, появлявшиеся там по ночам в теплые месяцы, становились невидимыми, скрытыми под глубокими сугробами. Мелкие животные (их называли — «ночные звери», водились такие только в нашем Лесу) до весны уходили в самую чащу, доступ к которой охраняли Звери — лесные сторожа. Лишь охотники продолжали находить добычу, справлялись с ней, объединяясь в большие стаи.

Тушки лесных хищников и крупных копытных, пусть и грозных, но уступавших Зверю-королю Леса в силе и ловкости, охотники приносили в город на протяжении всех зимних месяцев. За счет этого мы и жили: охотились, сдавали добычу скупщикам в городских лавках. Те увозили ее в центральные королевства и Селенскую Империю — продавали там алхимикам и магам.

Шагая по застеленному досками тротуару, я морщился, вдыхая городские запахи. Как могут люди жить среди такого зловония? Не очень-то мне хотелось наслаждаться этими ароматами до утра.

Но на мое предложение переночевать у костра за городом, старуха ответила, что она не глупая девочка, чтобы ночевать с кавалером под кустом. Сказала, что снимает в местном трактире комнату. Без труда оплатит там и вторую — для меня.

Я пожал плечами. Спорить не стал. Если у Мираши водятся лишние деньги, почему я должен запрещать их тратить? Лично у меня в кармане спрятанных в котомку штанов лежало всего семь монет — этого едва ли хватит, чтобы заплатить за ужин и ночлег в трактире.

Первым делом мы, как положено, посетили городской храм. Оставили дары на алтарях покровителя охотников Васаира и богини любви Сионоры — их охотники вспоминали чаще, чем других богов. Получили от служителя Сионоры зеленый листок липы — на удачу.

И лишь потом старуха повела меня к трактиру — тому самому, где несколько дней назад мы с приятелями отмечали начало взрослой жизни.

Она не обманула: ночевал я под крышей, в комнате. Один! Непривычно спать, не слыша ни чужого дыхания, ни бормотания и плача маленького племянника, ни скрежета в траве насекомых, ни шелеста листвы. Нет, с улицы и из трактира доносились звуки — приглушенные, далекие. Мне они не мешали. Напротив: лишь они успокаивали, когда я просыпался и осматривал пустую комнату, встревоженный царившей здесь тишиной.

***

Утром, после завтрака, который оплатила Мираша, я отправился в городскую лабораторию. В этот раз я знал, кого и где мне там искать. И что делать.

Лысый подслеповатый толстячок заграбастал мои пять монет. Как и в прошлый раз, проткнул мне палец, смочил моей кровью палочку, записал на клочке бумаги мое имя и название деревни, где я якобы живу.

— Все, иди уже, — сказал он мне, продолжая позевывать.

— Сегодня и завтра я буду в трактире «Уши Зверя», — сказал я. — Посылайте за мной туда.

Толстяк нахмурился.

Сказал:

— Ага. Сам прибегу! Отработаю твои монеты. Как же вы мне все надоели за эти годы! Зачем я только соблазнился на деньги и приехал сюда?! Премии, говорите?! За кого?! Сплошные пустышки! И ладно бы так и продолжалось! Год-два и, глядишь, махнули бы на эту дыру рукой. И вернулся бы я к цивилизованной жизни. Так нет! Получите! Нашелся один! И кто?! Звереныш! Чтоб ему пусто было! Чтоб у него… Что стал, убогий? Чего уши развесил? Вали уже в свои «Уши»! Пошел вон, я сказал!

***

Посыльный из лаборатории постучался в дверь моей комнаты в полдень. Потребовал мое пропускное письмо. Почти без запинок прочитал его вслух, долго разглядывал меня, проверяя, соответствую ли я указанному в письме описанию.

Глядя на его строгое лицо, я захотел посмотреть на свое отражение. Что не так? Волосы не черные? Или глаза за ночь изменили цвет?

— Вжиклий, — сказал мужчина, — это ва… тебе.

Вручил мне клочок бумаги.

И громким шепотом добавил:

— Грамоте обучен? Могу растолковать тебе, что там написано. За две монеты.

— Не надо, — сказал я. — Разберусь.

— Там ооочень важное сообщение, — сказал мужчина.

Поднял вверх указательный палец.

— И срочное.

Я развернул бумагу. Пробежался глазами по неровным строчкам.

Мужчина ухмыльнулся.

— Две монеты, — сказал он. — И я тебе помогу.

— Не нужно, — сказал я. — Сам разберусь.

Кажется, посыльный обиделся.

Он скривил губы, обронил: «Деревенщина».

И удалился.

Его место в дверном проеме тут же заняла Мираша.

— Ну? — спросила она. — Что там?

— Пишут, что я должен завтра на рассвете явиться в лабораторию, — сказал я. — Не все слова тут понял… но похоже ты снова угадала.

Добавил громким шепотом:

— У меня нашли магию! Магию!! Как?! Откуда ты об этом узнала?!

Мираша толкнула меня в грудь, заставив попятиться, вошла в комнату, прикрыла дверь.

— Вжиклий… — сказала она. — Не возражаешь, если я буду так тебя называть? Что ты решил? Будешь учиться на мага? Согласишься?

— Конечно! — сказал я. — Еще бы! Как можно от такого отказаться? Думаешь, они для этого меня позвали? Хотят пригласить на учебу? Куда? Учиться быть магом долго?..

— Сядь! — прервала меня старуха. Указала на кровать.

Я выполнил ее распоряжение.

В голове роилось столько мыслей, что я не мог сосредоточиться ни на одной.

Магия! Я стану магом?! Захотелось обернуться и со всей скоростью, на которую способен в образе охотника, помчаться в наше поселение, поделиться новостью с сестрой. Жаль, что отец не дожил до этого дня, он бы за меня порадовался! Только он не посмеивался надо мной, когда я в детстве воображал себя Линуром Валесским и силился превратить заячью лапу в лягушку.

— Вжиклий! Хорки! Эй! Ты слышишь меня? Что с тобой?

Я заморгал, посмотрел на Мирашу.

— Все хорошо. Голова закружилась.

— Если решил учиться, то у меня к тебе еще один вопрос: ты помнишь, о чем я говорила? Об опасности, что в будущем грозит твоему поселению? О том, что «магия — не для оборотней»? Вспомнил? Два моих предсказания сбылись. Уверяю тебя, если ничего не предпринять, сбудутся и другие. Одну беду мы сумели предотвратить — ты выжил при встрече со Зверем. Так давай не допустим и других смертей — твоей сестры, ее семьи, твоих друзей и знакомых.

Мираша скрестила на груди руки.

— Как ты назовешь себя завтра? — спросила она. — Хорки — охотником? Или крестьянином Вжиклием, сыном Борука из деревни Лесная?

— Не знаю, — сказал я. — Пока! не знаю. Но!.. Ты мне кое-что обещала, женщина! Помнишь?! Я хочу понять, кто ты, и откуда узнала о Звере, об этом…

Помахал запиской, которую сжимал в руке.

— Это такая магия? Ты умеешь предсказывать будущее?

— Хорошо, расскажу, — ответила Мираша. — Только ты выслушай меня до конца. Ладно? Не перебивай, каким бы мой рассказ ни показался тебе странным. И нет, я не предсказываю будущее, Хорки. Понимаешь, я его знаю. Да. Потому что видела своими глазами. Я уже жила в нем. И даже умерла однажды. Но это только часть моей истории.

— Как это, умерла?

— Очень просто, Хорки. Так же как умирают все: и люди, и охотники. Сердце в моей груди перестало биться… но на этом мое существование не закончилось. Хотя я не уверена, можно ли то, что происходило со мной после смерти, называть жизнью. Но расскажу тебе и об этом. Ты готов меня слушать?

— Конечно, — сказал я.

Старуха улыбнулась.

Ее улыбка показалась мне не веселой — скорее печальной.

— Так вот, Хорки, — сказала Мираша, — понимаешь, в прошлой жизни я была мужчиной. …