Бог войны. Назад в нулевые!

Глава 7

Недолго думая, вливаю божественную основу в свою руку и резким, сильным движением ломаю палец скотине. Да, просто выгибаю в обратную сторону, вот и все.

Раздается резкий звук «Хрусть», и палец парнишки получает неестественный сгиб под девяносто градусов. Смотрится довольно комично. Но весельчак вдруг лишается чувства юмора (интересно знать почему) и начинает дико орать. При этом пялится на выгнутый палец так, будто вместо него выросла змеиная голова.

— А-а-а ааа!!! — разносится страшный крик по всей территории школы.

Ух, как же громко! Мои смертные уши. Недолго думая, хватаю ржавую урну, стоящую тут же, и надеваю на башку недоумку.

Странно откуда здесь урна для мусора? Я думал, вся территория школы — это и есть одна урна. Еще более странно то, что она пустая и почти что не закреплена. Ну да ладно. Главное, что металл приглушает крик тупого бастарда, превращая его в звучание боевого горна.

— Бо-о-о-ом в-о-о-оум!!! — разносится по округе. Будто кто-то призывает армию тьмы атаковать мирные поселения.

Мне остается свалить придурка на землю и пнуть по почкам, чтобы тот окончательно был повержен.

Иду вперед быстрым шагом, делая вид, что не при делах. На меня таращатся круглые глаза малолеток, которые чуть не превратились в каменных статуй, заметив мои проделки.

Да что там говорить, два рослых и наглых парня почтенно расступаются передо мной, не желая разделить участь той «сладкой парочки». Но это еще не все.

Подходя к самой школе, замечаю одну девчонку, которая бегала за Светловым в последнее время и признавалась в любви.

Казалось бы, что не так? Ну... например, очень многое. Ведь Ленка (вроде так ее звали) делала это с сарказмом, отпуская шутки и выставляя парня кретином. Это прибавляло ей очки в высшем обществе местной помойки, а, и без того затравленному парню, нехило портило жизнь.

Что ж, обращаю внимание на нее. Рассматриваю короткую кожаную юбку и колготы в сеточку, перевожу взгляд на маленькую, но довольно красивую грудь. Вижу, как расплываются в улыбке губы, накрашенные сиреневой помадой. И дерзкая брюнетка с синей прядью волос орет громким голосом так, чтобы слышала вся галактика:

— Ооо, привет, мой любимый! Девки-и-и мой мачо пришел! Саша, ну давай целоваться! Я тебя уже прям хочу, не могу!

К Ленке подходит пара девчонок, которая тихо хихикает, прикрывая руками рты. Слышатся усмешки каких-то парней. И внушительная кучка подростков замирает в ожидании балагана.

А я что? А я ничего! Раз народ хочет зрелищ, то он их получит.

— Привет. Ага, давай поцелуемся! — бодро говорю в ответ и иду к девушке.

Ее подруги начинают смеяться в открытую. Да так, что сгибаются до земли и держатся друг за друга, чтоб не упасть.

— Ого, Светлов дает! Офигеть! — орут сбоку.

— Ленка, он ща тебя изнасилует ха-ха-ха!

Нет, насиловать никого я не стал. Вместо этого усилил тело Основой, взял в охапку мелкую худощавую неформалку, которая была ниже меня ростом.

Затем крепко поцеловал ее в губы и наклонил назад так, что она легла на мои руки, потеряв равновесие.

Что? Откуда я умею целоваться, как смертный, ведь боги не придаются утехам, как низшие существа? Вообще, иногда Высшие превращаются в смертных, чтоб насладиться низменными пороками жизни.

Но не я. Я просто много читал. Изучал теорию вот и все. Да! Все боги, как боги, а я на белом единороге. Попробуйте доказать, что это не так!

В итоге, теоретических (а каких еще?) знаний хватило, чтоб как следует засосать чертовку, заставив ее дрожать от шока и неожиданности.

Она обмякла в моих руках, будто бог смерти выпил всю ее душу. Ленка не могла не только отпускать шутки «за двести», но и в целом соображать адекватно. Я резко оторвался от влажных губ, скривился в гримасе отвращения и плюнул в сторону.

— Фу, сигаретами прет! — сказал, отпуская руки.

Девушка с криком «Ой!» упала на мягкую траву и посмотрела на меня снизу вверх таким беспомощным взглядом, будто я хотел ее четвертовать прямо здесь.

Не в этот раз, женщина. Сегодня ты сполна получила свое. Делаю лицо кирпичом и упругой походкой ухожу в сторону. За спиной царит глухое молчание. Лишь кто-то в недоумении охает и завывает.

Выходит, я навел шороху в этом болоте, как принято тут говорить. Но это еще не конец. Стоило подойти к парадному крыльцу, которое было разбито и имело большие трещины с копьями торчащей арматуры, как встретился с новым препятствием.

На сей раз путь преградил высокий широкоплечий парень в дебильном свитере с ромбами. Выскочка стоял на самом верху, смотрел на меня свысока и дебильно хихикал.

— Опа, Светлов пожаловал. Мое почтение, граф, — с усмешкой воскликнул он и изобразил подобие реверанса. — Тут такое дело короче. Вход в шарагу становится платным хе-хе. Пять рубликов стоит, братан. Не заплатишь, хрен тебе, а не гранит науки в натуре.

Придурок скалит желтые зубы и кривляется, подобно грязной макаке. Что ж, это хороший повод его проучить. Но бить очередного недоноска не стану. Ведь мне нужно опробовать другие способности Бога.

Дело в том, что кроме самой Основы откуда-то идет вера адептов, что заряжает меня божественной силой. Странно. В нас в это время никто не верит, считая кем-то вроде вымышленных существ... Но несмотря на это, поддержка адептов стабильная.

Конечно, она очень слабая. Такая, как если б бурную реку перекрыли огромным камнем, оставив лишь ручеек. Но в моей ситуации хватит и ручейка. Главное грамотно использовать каждую каплю, не давая спуска врагам.

Подумав так, я решил наслать проклятье на тупого кривляку, используя силу адептов. Кстати да, нужно потом понять, кто вообще в меня верит? Откуда взялись почитатели в темную эпоху безбожия. А пока что... пока творю колдовство, одновременно заговаривая зубы уроду.

— Ого, а кто это такое сказал? Ты врешь, наверное, специально, — выдаю, тараща глаза и пытаюсь подняться по лестнице.

— Стой! Куда, ууу! — злобно орет странный поц, растопырив руки, будто хочет спугнуть стаю птиц.

— Приказ директора вышел, слово пацана даю! Меня вот собирать бабки поставили. Плати, иначе тут сидеть будешь, братан. Я тебе отвечаю.

— О, вот значит, как? А я думал, обучение здесь бесплатное. И что теперь делать? — озадаченно мямлю я, а сам, тем временем, насылаю на недоумка проклятье.

Вряд ли удастся вызвать проказу или кровавые потоки из глаз. Но, думаю, для мелкой пакости моей энергии хватит.

— Ну! Давай быстро! Гони пятак, пока звонок не врубили! — подгоняет меня незнакомец.

— Эмм, смотри, друг, — говорю ему, слегка щурясь и резко меняя тон голоса. — Я плачу только продажным девкам, когда веду их в кабак. А ты не очень похож на женщину, если так. Хотя лицо вроде смазливое, кадыка не видно. Может быть ты из этих? Голубая луна, как Борис Моисеев? — Добавляю и усмехаюсь, меняясь ролями с придурком, что ему не особенно нравится.

Странно, когда сам только что ржал надо мной, было норм. А теперь закряхтел и надулся, будто решил наложить в штаны прямо здесь.

— Че сказал, псина? Ща хлебало сломаю! — продолжая кряхтеть, выдавил длинный черт.

Он хотел спуститься с разбитых ступеней, чтобы мне навалять. И даже сжал кулаки для той цели. Как вдруг мое проклятье подействовало.

Пацан слегка зацепился кроссовком за кусок арматуры. И этого хватило, чтоб школьник упал, причем кувыркнулся через голову, долбанулся еще пару раз, а потом свалился ко мне под ноги, будто решил помолиться.

Причем это еще не все. Ведь выскочка разорвал штаны и свитер, а главное сломал руку. Его корявая грабля оказалась странно изогнута. Пацан уселся на задницу прямо на пыльный асфальт, окинул взглядом конечность, на которой внезапно вырос вдруг «лишний локоть», и стал беззвучно орать.

Да, он просто таращил глаза, из которых катились слезы, корчился, открывал рот и... не издавал при этом ни звука. Но это еще не конец.

Спустя несколько секунд послышался чей-то звонкий испуганный голос.

— Ааа тормоза не работают!!! А-а-а отойди, блин че за хре-е-нь! — орал жирный пацан лет четырнадцати, который несся на старом велосипеде, еще временен прошлой династии, прямо в крыльцо.

Не успел недавний «сборщик податей» понять, что случилось, как в него врезался звенящий велосипедным звонком придурок в короткой болоньевой куртке.

Велик пулей залетел на крыльцо, толстяк упал на рослого парня. Последний теперь уж заорал во весь голос, очевидно, получив новое повреждение вдобавок к своему перелому.

Я понял, что досматривать представление лучше не стоит, и быстро взбежал по ступеням, чтоб открыть широкую ободранную дверь школы, оказавшись в полутемном предбаннике.

Дальше медленно, как ни в чем не бывало, прошел через светлый холл, где было большое грязное зеркало и раздевалка.

Поднялся на второй этаж, и вот, я уже в своем «родном» классе. Где меня ждет новое боевое задание.

Глупо было бы думать, что Светлова гнобили лишь старшеклассники и ученики параллельных классов. В своем болоте тоже было несладко. Но если другие враги действовали только в открытую, то тут все оказалось сложнее.

Контингент в классе Александра был самым гнусным. Тут сидели ябеды, сплетники, подстрекатели и прочие слизняки. Они легонько кусали Светлова исподтишка. И это было порой даже хуже, чем мордобой в подворотнях.

Зайдя в класс, я быстро оглядел исцарапанную старую доску и выцветшие обои. Потом взгляд пал на плохо окрашенные синие парты и стулья. Не успел пройти к своему месту, как до меня донесся шепот одной из девчонок.

— О приперся, аристократ ссаный, — хихикнув сказала она.

— Светлый, ну че, как оно? — спросил широкоплечий поц, дерзко мне подмигнув.

Причем его вопрос содержал тупую насмешку. И любой ответ на него грозил ядовитой шуткой «за двести» на потеху малолетним скотам.

— Саня, говорят ты вчера на дискач ходил? И че, как потусил? — с трудом сдерживая смех спрашивает зубастый парнишка.

— Ой, да Светлова все вечно бьют. Опять небось отхватил, — зевая промямлила странноватая блондинка, которая вероятно считала себя «местной красоткой».

Так, я попал в окружение врагов, с которыми невозможно сражаться. Глупо драться сразу со всем своим классом, да и силу демонстрировать еще рано. К тому же, они формально ничего мне не сделали.

Значит можно остаться виноватым, получив статус буйного агрессора. Но терпеть насмешки тоже нельзя. Так что я применил особую военную хитрость.

В число божественных способностей входила сила внушения. А именно, повышение боевого духа воюющим армиям. Конечно, я не мог сейчас вдохновить тысячи смертных. Да и армий никаких рядом не было. Зато единичные солдаты, так сказать, были рядом.

Недолго думая подхожу к первой парте и хватаю пластмассовый пенал одной из девчонок. Затем стучу им об исцарапанный стол, так, что от грохота все резко вздрагивают и замолкают.

Дальше говорю властным спокойным голосом, окидывая взглядом присутствующих.

— Уважаемые кретины и овощи. Слушаем сюда и запоминаем. С этого дня любые насмешки в мой адрес строго запрещены. Либо вы понимаете это и полностью капитулируете, либо вам не позавидуют даже мученики темного царства. Теперь я пройду за парту и займусь подготовкой к учебе. А вы возьмете свои паршивые слова обратно и попросите прощенья за все. Если нет, то пеняйте на себя. Я второй раз не повторяю! — провозгласил так, чтобы слышали все, но ответом стал еще больший шквал хохота.

— Аха-ха-ха!!! — заржали одноклассники так, что стекла аж задрожали.

— Ты че, дебил, угрожать что ли вздумал?

— Решил крутого из тебя строить? Бумера насмотрелся ах-аха!

— Забыл, как я тебе нос расквасил, недоделок? — послышались крики со всех сторон.

Я ощутил приступ гнева и готовность ринуться в бой. Но искусство войны — это не только лобовые атаки, но и хитрые операции.

Так что возвращаю пенал владелице, хитро улыбаюсь и иду вперед, не обращая внимания на поток грязи, что пытаются на меня вылить.

Приближаюсь к парте толстой, широкоплечей девушки по фамилии Мешкова, склоняюсь над ней и запускаю способность поднятия боевого духа на полную мощностью.

— Че уставился, а? Иди отсюда, давай! — грозно ворчит толстуха.

— Э, слышьте, он Мешкову решил соблазнить! — орет другая девчонка, размахивая мобильным телефоном на шнурке.

— Аха-аха, видно, кукуха поехала! — поддакивает тощий пацан.

Не обращаю на это внимания, смотрю в глаза однокласснице и медленно, вкрадчиво говорю:

— Мешкова, слушай меня и внимай! Тебя травят больше чем меня, если так разобраться. Издеваются над твоим лицом, фигурой, семьей. А ты делаешь вид, что все хорошо. Терпишь, стараясь не замечать.

— Что? Ты дебил или как? — гневно ворчит Мешкова, и, судя по выражению лица, готовится мне втащить.

— Я-то нет, а вот Сазонова... Она вечно тебя задевает, не так ли? Ты ждешь подходящего момента объявить ей войну. И этот момент настал. Да пробудится в тебе дух древний воинств, Мешкова! Да воскреснет в твоей душе ярость берсерка! — торжественно говорю я, пуская в ход всю имеющуюся скудную магию.

— Светлов, тебе жить надоело? Щас по шее полу... — начинает возмущаться Мешкова, но тут же вздрагивает, будто пробудившись от долгого сна.

— Уррр Сазонова, — говорит толстуха, словно в бреду, щурится и смотрит на бесячую фифу с пышной прической, которая сидит чуть поодаль. — Это кого ты там коровой называла, овца? Про мою маму что-то там говорила... Ну-у-у все.

С этими словами, девушка сжимает внушительные кулаки, медленно поднимается с места и идет к своей жертве.

Мне остается лишь потереть руки в знак полного удовлетворения и уйти в сторону, где сидит полноватый, крепкий пацан, который тоже не пользуется большой популярностью.

— Ну привет, Машкин, ты как? — говорю ему с ходу, продолжая свою колдовство. — Не надоело, что над тобой все прикалываются? Особенно Зайцев и Панин?

— Чего блин? На себя посмотри, дурак. Над тобой вообще вон все ржут, — бубнит здоровяк, немного краснея и напрягаясь.

— Да, но речь не обо мне если что, — хищно улыбаюсь в ответ. — Ты знаешь, что над тобой насмехаются втихаря, Машкин? Ты хочешь дать врагам праведный бой. Но каждый раз тебе что-то мешает, не так ли?

Пацан пытается возражать, так же, как и Мешкова. Но быстро поддается моим чарам, которые имеют под собой реальное основание.

Да, это совсем не гипноз. Я лишь раздуваю костер, который и так горит в душах смертных.

В общем, спустя половину минуты, класс превращается в поле битвы. Причем, в такое, которое достойно быть отображено на холстах живописцев.

Мешкова, ни слова не говоря, хватает Сазонову за волосы и сбрасывает со стула. Та с визгом падает на пол, сдвигая со скрежетом парту. Последняя придавливает худую девчонку, которая тоже начинает вопить.

Пацан, который тщетно сох по Сазоновой, бросается ей на выручку.

— Мешкова, свинья, ты че делаешь? — громко вопит он, но получает от жирной — прямой в подбородок.

Отчего решает вздремнуть на полу, повалив еще одну одну парту и сбросив с нее книги с пеналами. Которые упали вниз с большим грохотом, спровоцировав матерные вопли других школьников.

Тем временем, Машкин разъяренным медведем надвигается на своих обидчиков. Худые, сутулые весельчаки начинают громко орать, не понимая, что происходит.

— Э, Бздила, ты че доширака что ль переел??? — визжит, кажется, Зайцев.

— Блин, пошел нахрен отсюда, от тебя тухлой псиной воняет! — добавляет, вроде бы, Панин.

— Арррр, гады! Вот вам! Подавитесь, скоты! — гремит Машкин и опрокидывает парту веселой парочки.

Пацаны резко подрываются с мест, лишаясь своего чувства юмора. И их одновременно сносит увесистый стул, которым машет здоровяк, словно богатырь мощной палицей.

Одни заступаются за других, вторые приминают третьим былые обиды. Каждый вдруг понимает, что ненавидит всех остальных. И класс погружается в атмосферу войны, которая заряжает меня, добавляя единиц Силы.

Велик соблазн принять участие в славной баталии. Но я держу себя в руках, понимая, что лучше не стоит. Спокойно прохожу на место, сажусь за парту и жду чем окончится битва.