Богатырь - не звание! (СИ)

Глава 29

Бекмер задумчиво смотрел на чернеющую впереди стену леса. Как любого степняка привыкшего к необъятным просторам, его пугали непонятные шорохи и звуки ночной чащи. Что может скрываться за этими деревьями? Какие неведомые существа? Каган перевел взгляд на костры, возле которых сгрудились воины. Притихли, не кичатся как бывало удалью, а посматривают с опаской в сторону леса. Бекмер вернулся в шатер. Тяжело опустившись на мягкие подушки, задумался. Неслышной тенью, возник подле повелителя верный раб. Затая дыхание, не смея нарушить ход мыслей кагана, замер в ожидании распоряжений.

— Эй, — встрепенулся Бекмер. — Позови сына моего и зятя. Да, и византийца не забудь.

Раб сломя голову кинулся выполнять приказание. Не прошло и четверти часа, как в шатер, даже не вошел — вбежал, Бахмет. Следом за ним более степенно проследовал Бекмер-младший. Самым последним пришел Антоний. Слегка припухшие глаза византийца еще не успели отойти от крепкого сна, он с трудом сдерживал зевоту, но ни малейшего следа раздражения или недовольства не было на его лице. Рассевшись на мягких подушках, все вопросительно посмотрели на кагана.

Слегка наклонившись вперед, каган нахмурил тонкие брови.

— Мы подошли к границам Руси. Степь осталась позади, впереди леса… Необходимо завтра же выслать разведчиков — проведать дороги и тропы. Идти через лес напролом — самоубийство. Кони переломают ноги пробираясь через овраги…

Сын с зятем согласно закивали, Бекмер высказывал давно одолевающие их думы. Каган пристально посмотрел на византийца. Лицо Антония ничего не выражало.

— А что скажешь ты, посланец базилевсов? Впереди русская застава.

— Не волнуйся, каган, — едва заметная улыбка тронула тонкие губы мага. — Мой посланец уже вернулся с сообщением. Застава пуста. И останется такой по крайней мере две дюжины дней.

— Две дюжины? — каган задумчиво подвигал челюстью. — Этого времени хватит разведать все дороги и углубится в пределы Руси. Я верю тебе, византиец. Сын, сейчас же отбери несколько десятков лучших воинов. Как только солнце осветит землю они должны отправиться в путь.

Коротко кивнув, молодой баатур бросился выполнять приказание отца и кагана. Бахмет вопросительно посмотрел на повелителя. Получив одобрение, он поспешил вслед за Младшим. В шатре остались только Бекмер и византийский посол. Да у входа сторожил покой кагана верный раб. Откинувшись на мягкие подушки доставленные из самой Персии, Бекмер выжидательно смотрел на византийца. Уловив настроение кагана, Антоний едва заметно вздохнул.

— Тебя беспокоит лес, Великий каган?

— Не только меня. Мои бесстрашные воины загрустили. В лесах всегда подстерегает смерть. Мы, дети бескрайней степи, задыхаемся в лесах. Нам не хватает света, безудержной скачки…

Антоний ободряюще улыбнулся. Каган как маленький ребенок делился своими страхами со всезнающим взрослым.

— Все будет хорошо, каган. Но для поднятия духа воинов… вели шаманам призвать духов отцов и дедов. Пусть с утра до вечера бьют в бубны и обещают богатую добычу.

— Да будет так, — после недолгого раздумья принял решение Бекмер. — Эй, раб, призови ко мне всех идущих с войском шаманов. И извести всех военачальников — на рассвете я жду их в своем шатре на совет.

Низко склонившись перед повелителем, раб пятясь покинул шатер. Антоний широко зевнул.

— Я могу идти досыпать, Великий каган? — вкрадчиво спросил он.

Бекмер, поглощенный одному ему ведомыми мыслями, рассеянно кивнул.

Долго сидел Бекмер после ухода царьградца. Не давала кагану покоя мысль, что где-то он допустил ошибку. Только вот где? Войско у него подобралось на славу — сплошь ветераны закаленные многими битвами. Сорок тысяч воинов удалось привлечь к походу. Да еще двадцать тысяч привел зять — Бахмет. И столько же прислали в помощь базилевсы — сплошь отчаянные наемники под предводительством аколуфа Юрия. Против такого воинства не устоит русский князь. Так в чем же ошибка? Впервые удалось такому многочисленному войску подойти незамеченным к самым рубежам Руси. Не обманул царьградец. Обычно шнырявшие по степи дозоры словно в воду канули. Ни один шпион не ушел живым. Что же так беспокоит? Так и не найдя ответа на этот вопрос, Бекмер тяжело вздохнул.

Десятник Фархат нерешительно остановился на самом краю жуткого леса. Конь недоверчиво покосился на наездника, неужели, погонит в эту жуткую, сумрачную чащу? Фархат ободряюще похлопал вороного по мускулистой шее. Этим он словно оправдывался перед верным конем — сам не хочу туда, да приказ есть приказ.

Бросив тоскливый взгляд на яркое утреннее солнце, десятник слегка тронул поводья. Конь тяжело вздохнул и осторожно ступил в прохладный сумрак леса. Зашуршали раздвигаемые широкими конскими боками ветки — десятка Фархата не то что в лес, на край света готова за своим десятником — и мир изменился. Неизвестные, а потому страшные, запахи лезли в ноздри людей и животных привычных к сухому воздуху бескрайней степи. Гомон птиц, шепот листьев, треск высохших сучков под копытами, заставляли вздрагивать неустрашимых степных воинов. Напрасно они задирали головы всматриваясь вверх. Ни один лучик солнца не проникал сквозь толстый слой листьев.

Когда первый страх наконец прошел, Фархат с удивлением обнаружил, что и в этом мрачном сумраке есть своя непередаваемая красота. Показавшийся на первый взгляд серым, сумрак обернулся изумрудным и удивительно свежим. Да и солнце, нет-нет, да и проглядывало сквозь плотные завеси листьев. Обрадованный своему открытию, десятник подумал что не такое уж и тяжелое задание кагана — отыскать тропы.

Укрываясь за толстенными стволами древних деревьев, Василий незамеченным следовал за хазарскими разведчиками. Непривычные к лесу кони, продирались сквозь переплетения ветвей с таким треском, что распугали дичь на многие версты вокруг. Да и сами наездники хороши. То тряслись в страхе, а теперь пялятся по сторонам восторженно, ничего вокруг не замечают. Несколько раз, Василий запоздало юркая за спасительное дерево, весь сжимался в ожидании гортанного окрика. Но зачарованные лесом степняки так ничего и не заметили.

Полдня Василий проползал на брюхе за хазарскими воинами. Только когда перевалило заполдень, один из десятки отделился от остальных. Богатырь тенью скользнул ближе. Хазарин ловко спрыгнул с коня и склонившись к земле начал жадно шарить руками. Всмотревшись, Василий разглядел рубиновые ягодки земляники.

Увлеченный поеданием ягод, хазарин не заметил как за спиной выросла грозная тень. Конь недовольно покосив глазом на пришельца возмущенно фыркнул, но в этот момент тяжелый богатырский кулак с глухим стуком опустился на ничем не закрытую голову хазарина. Не издав ни звука, лакомка тяжело рухнул лицом вперед, давя телом сочные, спелые ягоды. Хлынувшая из ушей кровь смешивалась с их соком и быстро впитывалась в землю.

Василий извиняясь посмотрел в печальные глаза жеребца, развел руками. Не взыщи мол, но жизнь есть жизнь. Охотник часто превращается в жертву.

— Дедушка, — негромко произнес богатырь. — Принимай коника. Мне он без надобности, а ты к делу пристроишь. Да и супостата этого припрячь пожалуйста.

Не успел он договорить последних слов, как над головой зашуршали листья деревьев. Словно ветерок подул. Из земли вынырнул толстый корень стоящего рядом дуба. Змеей обернулся вокруг тела хазарина, земля на миг расступилась, и корень затащил труп в образовавшуюся яму. Стебли земляники выпрямились, словно не смятые всего пару минут назад.

Вот бы всех так. Промелькнула шальная мысль. Да только на такое воинство никаких корней не хватит. Но вот попугать — в самый раз. Улыбнувшись своим мыслям, Василий поспешил за углубившимися в лес хазарами.

Фархат нервничал. Показавшееся легким задание, оборачивалось ночным кошмаром. Сперва бесследно исчез Чумак, потом отъехал в сторонку Игермед и тоже как сквозь землю провалился. Искали долго, но следы оборвались словно он птицей взмыл в небо и улетел.

Десятник успокаивал себя тем, что они хорошие следопыты в степи, а в лесу просто не могут читать следы. Но в глубине души прекрасно знал что это не так. Следы, они и в Багдаде следы. Его неустрашимые воины уже не скрывая своего страха ругали демонов этого леса и шептали молитвы. Да и сам Фархат уже несколько раз ловил себя на том, что рука сама тянется к амулету выменянному у шамана на красивую полонянку несколько лет назад. Пока этот амулет не подводил.

Раздавшийся невдалеке легкий шум, заставил степняков насторожится. Зашуршали извлекаемые из ножен сабли. Фархат кивнул Кучлуку. Самый молодой воин в его десятке, но уже достойно показавший себя в битвах с врагами, залихватски свиснув, лихо направил коня в сторону шума. Едва за его спиной сомкнулись высокие, густые кусты, глухо шлепнуло, противно хрустнули кости и наступила жуткая тишина. Казалось лес вымер. Пение птиц, шорох листьев, все лесные звуки исчезли точно по приказу неведомого хозяина. Десятник поежился. Не к добру это. Ох, не к добру.

Резко взмахнув саблей, что бы почувствовать себя чуточку уверенней, Фархат молчаливой тенью метнулся следом за Кучлуком…

Ни разу не перебив, выслушал Бекмер сбивчивый рассказ десятника. Только хмурились брови грозного кагана, да мрачнело лицо. Из отправленных на рассвете в лес полусотни воинов вернулся только один десятник Фархат. Да и тот лепетал что-то о демонах лесных чащоб что обернувшись деревьями душат сынов степи словно паук мух.

Присутствующие при этом военачальники качали головами, многозначительно переглядывались, но ни один не посмел вставить слово без позволения Великого кагана. Наконец Фархат закончил свой жуткий рассказ.

Глядя на распростертого у его ног, верного воина, Бекмер лихорадочно думал. Рассказ десятника может смутить умы воинов. Те, кто изначально не верил в этот поход, просто-напросто сбегут следующей же ночью. Казавшееся еще вчера непобедимым, воинство, может развалится так и не достигнув намеченной цели. Надо было срочно искать выход и выход был найден.

— Стража! — громко воскликнул Бекмер. — Взять этого смутьяна и труса.

Дежурившие у входа в шатер воины, немедленно исполнили приказание кагана. Фархат, предчувствуя беду, сжался, но продолжал преданно смотреть на повелителя. Отведя взгляд от горящих преданностью глаз, Бекмер негромко произнес.

— Отрубить ему голову. Немедленно.

По шатру Бекмера пронесся негромкий шелест — все присутствующие разом вздохнули. Фархат вздрогнул, дернулся, пытаясь освободится от державших его стражников. Рот десятника открылся в попытке что-то сказать, но в этот самый миг его голова отделившись от шеи, с тихим стуком упала на устланный мягкими коврами пол. Один из стражников ловко обтер окровавленное лезвие сабли об одежду убитого и низко поклонился кагану.

— Уберите… это, — брезгливо скривил губы Бекмер. — И не забудьте сменить ковры.

Стражники поспешно удалились унося с собой обезглавленное тело. Бекмер поднял глаза на застывших военачальников.

— Это было сделано что бы не допустить слухов. Сообщите воинам, что отправившиеся на разведку натолкнулись на русские дозоры. Скажите, что все они погибли как герои, забрав с собой всех встретившихся им русов.

Бекмер всматривался в лица сидящих подле него людей. Пытливые глаза кагана искали на лицах хоть тень смущения или неодобрения его действиями. Но ни один ни движением бровей не выдал истинных чувств. Бекмер незаметно перевел дыхание. Эти пока у него в кулаке, но вот надолго ли?

Прячась в густой тени вековых деревьев, Василий внимательно осматривал лагерь противника. Ожидаемого, после таинственного исчезновения разведчиков, переполоха не получилось. Василий разочарованно вздохнул. Почти два десятка разведчиков сам порубал, да три десятка леший завел, а хазары словно и не заметили. А может и правда не заметили, подумал богатырь. Вон их сколько — не меньше чем звезд на небе, что им пять десятков. Тут этих десятков и не пересчитать.

Осторожно, стараясь не привлечь внимания шевелением кустов, Василий вернулся на выделенную ему самим лешим, полянку. Лесной хозяин огородил ее заклятиями, и пообещал что даже коли рядом кто пройдет — не заметит.

Туман, радостно заржал встречая пригорюнившегося хозяина. Жуткие зубы весело клацнули возле лица Василия, но тот давно к ним привыкший только отмахнулся — не до тебя мол сейчас.

Не обращая внимания на обиженного коня, богатырь развернул сверток с полученным от Ящера оружием. Ярко блеснул чудесный металл меча, заблестели переливаясь всеми цветами радуги наконечники стрел. Мозолистая крепкая ладонь, нежно погладила тугой лук. Вот и настало время использовать его чудесную силу.

Словно готовясь к священнодействию, богатырь осторожно положил перед собой лук, не удержавшись что бы не послушать басовитого гудения тетивы, и изящные стрелы. Руки богатыря гладили и ласкали оружие заручаясь поддержкой в опасном деле.

Даже Туман замер, затая дыхание наблюдая за погруженным в думы хозяином.

Наконец, широкая грудь богатыря поднялась и опустилась в мощном вздохе. Подошло время испытать силу лука.

Затаясь в густых, непролазных кустах, Василий который час наблюдал за роскошным белоснежным шатром, высившимся далеко в глубине хазарского воинства. Наконец, терпение богатыря было вознаграждено. Вышедший из шатра высокий, статный хазарин, окруженный многочисленной свитой, никак не походил на простого воина. Даже на таком расстоянии, Василий видел как ярко блестят на солнце золотые кольца на пальцах, и драгоценные камни осыпающие рукоять изогнутой сабли.

Не теряя драгоценных секунд, богатырь вскинул подрагивающими от нетерпения руками, лук. Стянутые тугой тетивой рога стремительно согнулись и успев почувствовать на щеке легкое прикосновение оперения стрелы, Василий отпустил тетиву.

Нахмурив брови, Бекмер тяжело смотрел на труп зятя. Еще не успела остыть подушка, сидя на которой, Бахмет обсуждал с ним поиск проходов через лес, а он уже лежит на полу шатра с тонкой стрелой в груди. Рука кагана не глядя ухватила чашу с вином.

В лагере стоял переполох. Посыльные кагана сновали тут и там разыскивая всех шедших с войском шаманов — уж больно странно выглядела убившая Бахмета стрела. Спустя недолгое время, все шаманы которых удалось найти стояли перед грозными очами кагана.

Не смея громко разговаривать в присутствии повелителя, почтенные старцы перешептывались сокрушенно качая головами.

— Да простит меня Великий Каган, — робко произнес старый Кирилтух, служивший семье Бекмера вот уже три поколения, — но не позволит ли Ваша Светлость, извлечь стрелу из тела? Нам хотелось бы более внимательно ее изучить…

Бекмер хмуро кивнул. Низко поклонившись, шаман осторожно протянул руку к груди Бахмета. В тот самый миг, когда тонкие пальцы шамана коснулись переливающегося оперения, древко дрогнуло и обратившись струйкой невесомого дыма, плавно просочилось между так и не успевших сжаться пальцев.

Не веря своим глазам, Бекмер подскочил к трупу. Руки кагана слепо зашарили по застывшей теперь навечно груди зятя. Все верно: вот пробит стальной щиток, вот рана, но от стрелы не осталось ни следа. За его спиной шаманы в спешном порядке читали заклинания призывающие духов оградить их от зла.

— Вон! — вне себя от гнева на неумех прошипел Бекмер. — Кто проронит хоть слово о том что произошло пожалеет что родился зрячим и умным. Немедленно позовите моего сына и византийца.

Наблюдая за переполохом во вражеском стане, Василий ликовал. Не ошибся он в выборе цели и стрела не ошиблась. Как ни повернется дело в дальнейшем, а все одно видно — не простого сотника угробил. Не меньше чем тысяцкий, а то и еще поважнее птица. Жаль, что стрел только три, а рук только две — иначе всех бы вот так, Василий аж глаза прикрыл от заманчивых мыслей.

Вскоре внимание богатыря приковали две новые фигуры спешащие в белоснежный шатер. И если молодой, гибкий хазарин привлек внимание богатыря богатыми одеждами, то другой, одетый совсем не по-хазарски…

Василий всмотрелся. Сердце богатыря екнуло когда человек обернулся в сторону леса, словно почувствовав на себе пристальный взгляд. Не узнать это лицо Василий не мог — тот самый византиец, что договаривался под Киевом с посланцем хазар, тот, кто пустил по его следу Чернобоя, тот, кто умышлял против Руси.

Достав оставшиеся стрелы, богатырь положил одну на тетиву и принялся терпеливо ждать.