МАТЕРИНСКОЕ ВЛИЯНИЕ

Прошли годы с тех пор, как она удостоилась этого титула, а ее продолжали называть Майоресса. Значит, она настолько совершенно исполняла свою роль, что, к огорчению чиновников, им до нее было далеко. Ей льстило такое к ней обращение, и она даже несколько раз готова была воспользоваться прежней властью, но вовремя останавливалась.

Мэром был ее муж, хотя все знали, что решения принимает она. Необычайно мягкий человек, он не нажил себе политических врагов и поэтому оказался единственным кандидатом, приемлемым для всех фракций в муниципальном совете. После его избрания депутаты совета поняли, что на самом деле выбрали ее, но было слишком поздно.

За годы его первого срока правления они сначала привыкали к ней, а потом стали ею гордиться. Она была величественным галеоном, несущимся на всех парусах, могучей волной сметая все на своем пути; в каком-то смысле она была достоянием общества, точно так же, как Почетная цепь Кабинета министров и Золотой кубок южноавстралийского банка (Лучшая корова).

Потом мэр умер. Окружной аудитор нашел его за столом, он лежал ничком на журнале с голыми девицами — рот разинут, бледная кожа уже остыла. Аудитор быстро прислонил его к спинке кресла и убрал со стола журнал. Вместо журнала он положил копию сметы местного правления по расходу воды и вернул обмякшее тело в прежнее положение. Удовлетворенный видом достойной смерти, он выскочил из комнаты и начал звать на помощь.

Врачу аудитор рассказал, что именно обнаружил на столе мэра, и был шокирован, когда тот рассмеялся.

— Удар, — заключил врач. — Сексуальное перевозбуждение. Знаете, это смертельно для мужчин. Пожилое сердце не выдержало. Уносите его.

— Какой вы черствый, доктор. Мэр был порядочным мужчиной, семейным человеком.

Врач фыркнул.

— Ох, как вы заблуждаетесь. Во время вызовов мне приходится видеть такое, от чего у вас бы волосы встали дыбом. И тоже семейные мужчины. Лучше не касаться этой темы.


Майоресса перенесла потерю с достоинством. Что любопытно, она даже стала счастливее, когда мэр умер, хотя вроде бы любила его. Ее сын Джордж, двадцати семи лет, все еще жил в родительском доме, а так как у нее в этом была личная заинтересованность, то ей приходилось трудиться не покладая рук. Мэр владел крупной сетью галантерейных магазинов, которой Джордж мог бы успешно руководить, и Майоресса все для этого предусмотрела. Впереди ее ожидало удобное вдовство; время претворения в жизнь многих дел, думала она.

Майоресса безумно гордилась Джорджем, буквально души в нем не чаяла. Каждый день она вставала рано утром, чтобы приготовить ему завтрак — три гренки, свежевыжатый апельсиновый сок и яйца-пашот. Потом она раскладывала одежду сына на столе, что стоял за дверью его спальни, — пиджак, рубашка (тщательно выглаженная), носки, брюки, подтяжки, галстук, туфли — все.

К тому времени, как Джордж спускался вниз, Майоресса уже сидела за столом, приготовившись занять его беседой. Они обсуждали события предстоящего дня, включая такие важные вопросы, как что желает Джордж на обед и ужин и чем он собирается заняться в магазине. Джордж допивал кофе, и Майоресса отвозила его в магазин на своем автомобиле. Она всегда так делала, хотя Джордж хотел сам сидеть за рулем.

— Вздор, — говорила она. — Это для твоего же блага, так тебе хватит сил на весь рабочий день. Когда я везу тебя, ты приезжаешь на работу бодрый.

— Но, мама, я предпочел бы сам вести машину. Это намного…

Она взглядом заставила его замолчать. Ей всегда было легко остановить людей взглядом; все решали ее брови и то, как они изгибались дугой. Джордж не мог ей возражать. Он боялся матери, которая терроризировала его — изощренно — с раннего детства. Ни один спор с ней никогда не заканчивался иначе, чем его испугом от изогнутой брови. Теперь уже бесполезно пытаться что-либо изменить.

Джордж был раздосадован, но не подавал виду. Если он и прекратил анализировать свои чувства, то лишь потому, что его мучила неспособность противостоять ей и взять на себя принятие решений. Она обращается со мной, как с ребенком, думал он, и все-таки, до чего же это удобно. Он чувствовал свою вину; нужно быть сильнее. Ему недоставало смелости начать жить своей жизнью.

То, что он до сих пор живет в родительском доме, вызывало смутную тревогу. Большинство его сверстников обзавелись собственными домами, женились, а некоторые уже стали отцами. Он был единственным, кто оставался в родном гнезде, и в маленьком городе все об этом знали. Однажды кто-то назвал его маменькиным сынком, и эта насмешка глубоко ранила Джорджа. Маменькин сынок! Он!

Как-то он заговорил о своем переезде, но его тотчас снова заставили умолкнуть.

— Что? Почему ты хочешь переехать? Чем тебя не устраивает наш дом?

Он тяжело вздохнул:

— Да нет, мама. Здесь очень удобно. Я понимаю.

— Тогда зачем съезжать, могу я спросить?

— Просто… ну, мне кажется, что это было бы гораздо интереснее — иметь свое собственное жилище. Понимаешь?

Она улыбнулась ему, словно непокорному школьнику, докучающему глупыми шутками.

— Твое собственное жилище? О чем ты говоришь, Джордж? А разве это не твое собственное жилище, как ты это называешь? Кому же еще оно принадлежит? Разве в документах на собственность не указано твое имя рядом с моим, как пожелал папа в завещании? Чего ты еще хочешь?

— Папа думал о налоговых трудностях. Именно поэтому туда внесли мое имя. Господин Квиндан мне все это растолковал. На тот случай, если ты умрешь.

Ее глаза сузились, совсем чуть-чуть, но он заметил.

— Умру, Джордж? Разве похоже, что я вот-вот умру?

— Ну конечно, нет, мама, но вспомни папу. Он умер.

— Я слишком хорошо знаю об этом, — сказала она ледяным голосом. — Твой папа умер от напряженной работы. Он слишком много трудился, зарабатывая деньги для нас с тобой, чтобы мы могли потом жить в этом доме. Вне всякого сомнения, лучшем доме в городе. И теперь ты говоришь о том, чтобы покинуть этот дом.

— Мама, я не говорил о том, чтобы покинуть его. Я просто подумал, что было бы неплохо пожить в своем собственном доме. А сюда приезжать на выходные.

— Но к чему покидать прекрасный дом, Джордж, где у тебя есть все, только ради того, чтобы жить в жалком, убогом доме на Гриффитс-стрит или где-нибудь еще? Какой смысл? Знаешь, а ведь однажды ты станешь мэром.

Он не мог скрыть своего удивления.

— Мэром? — И тихо прошептал: — Дерьмо!

— Да, Джордж. Мэром. Кто-то мне сказал, что ты идеально подойдешь для этой должности, точно так же, как папа. И этот дом поможет тебе. В таком городе, как наш, надо кое-что иметь за душой, чтоб быть мэром.

— Я не хочу быть мэром, мама. Папе прекрасно подходила эта должность. Я другой…

Но тут он увидел, как брови матери поползли вверх, и тема была закрыта. На несколько минут воцарилась тишина, а потом Майоресса сообщила:

— Пришла новая партия бархата в Бакстерс. Я уже глянула на него, думаю, надо заказать новые шторы в твою спальню. Какой цвет тебя устроит? Тот же, что обычно?

Он пробормотал что-то невнятное и безутешно покинул комнату. Какая она противная, думал он. Здоровая жирная сука. Рыло. Кровожадный топор. Задница. Да просто паук.

После этого ему стало намного лучше, и он позвал пса, чтобы отправиться с ним на прогулку. Сесил, крупный эльзасский пес, прыгал от волнения и восторженно лизал хозяина, пока тот надевал ему на шею металлический ошейник. Затем они вышли на улицу, холостяк и собака; Сесил рвался вперед, натягивая поводок, а Джордж размышлял над тем, что ему делать. Надо завести себе подружку, думал он. Буду с ней встречаться. Найду блондинку с большой грудью. Пусть задаст жару мамаше. Потом куплю себе дом — она не сможет меня остановить — и съеду. Сам буду готовить завтрак и гладить рубашки. Мне на все наплевать. Наплевать!

Он посмотрел на Сесила, своего друга.

— Помнишь папу, Сесил? Ты не забыл того другого мужчину, который обычно водил тебя на прогулку? Помнишь?

Пес оглядывался на хозяина и все сильнее тащил за поводок.

— Папа был добрым к тебе, Сесил. Давал кости. Бедный папа. Он был хорошим парнем, наш папа. Постарайся не забывать о нем. Я знаю, что для собаки это трудно, но ты постарайся.


Он продумал план действий на последующие несколько дней. Прежде всего, нужно позвонить Эду. Они вместе учились в школе, и, хотя их мало что объединяло, Эд оказался преданным другом. Один или два раза он выручал Эда, когда у того были финансовые затруднения, и Эд всегда помнил об этом. Эд слишком много времени тратил на автомобили и дважды терял работу. Впрочем, он выжил и, казалось, получал удовольствие от своей непутевой жизни.

В ту среду Эд согласился встретиться с ним после работы в баре «Центрального отеля».

— Мне нужна твоя помощь, Эд, — начал Джордж. — Это пикантное дело.

— Рассказывай, приятель. За мной должок.

— Речь идет о девчонке, Эд.

Эд улыбнулся.

— Неприятности, Джордж? Ну, выкладывай, старый кобель! Сделал девушке ребенка? Ну-ну! Что скажет Майоресса — прошу прощения, Джордж, — что скажет об этом твоя матушка? Ой, боюсь, тебе несладко придется!

Джордж покачал головой. Все оказалось не так просто.

— Эд, по правде говоря, я мало общаюсь с девчонками, не мог бы ты мне с этим помочь? Ты знаешь многих. Познакомь меня с несколькими… подходящими… тогда я сумел бы… ну, выбрать кого-то, что ли.

Эд осушил стакан пива и в упор посмотрел на друга.

— Я не уверен, что это сработает, приятель. Понимаешь, женщины иногда могут такое возомнить! У них свои представления обо всем. Им, например, нравится, когда кому-то из парней не терпится сорвать с себя штаны. Нет, это неплохо, конечно. В общем, так и должно быть. Но иногда все равно ничего не выходит. Совсем ничего.

Джордж посмотрел на Эда.

— О, я понимаю.

— Но ты не переживай, — продолжал Эд, повеселев. — Я знаю по-настоящему отчаянных девчонок, которым вполне может понравиться такой хороший, домашний — прошу прощения — малый, как ты. Кое-кто из них был бы рад найти представительного — солидного — кавалера. Слушай, Джордж, чем больше я думаю об этом, тем больше уверен, что у тебя с ними, или одной из них, все получится. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Джордж кашлянул. От этого разговора у него першило в горле. Было неловко говорить на такую тему, хотя он и понимал, что Эд не из тех, кого легко смутить.

— Ты не мог бы устроить что-то вроде вечеринки, Эд? У тебя дома. И позвать девчонок. Так было бы легче. Кто знает? Может, мне повезет, и найдется подходящая. Кто знает?

Эд поднял стакан для шуточного тоста.

— Все устроим, приятель! Никаких проблем! Следующая пятница годится? Отлично! Непременно будет несколько настоящих любительниц книг, обещаю. Они быстро разогреют кровь в твоих жилах, Джордж! Вот увидишь, приятель! Поверь!


Он тщательно подготовился к вечеринке у Эда. Майорессе сказал, что уходит, пойдет навестить Эда, чтобы поговорить кое о чем, и, вероятно, немного задержится.

— Не дожидайся меня, я вернусь поздно, — добавил он небрежно. — Ложись спать. Я сам открою дверь.

Она подозрительно взглянула на него.

— Поздно? Боже мой, о чем можно долго говорить с Эдом. Он ведь… довольно грязный тип, разве не так?

— Совсем не так, — спокойно возразил Джордж и прошептал: — Задница! Черт бы тебя побрал!

— Ну, конечно, ты прав, — пошла она на попятную. — Просто я помню его маленьким. Вы часто играли вместе, и он всегда казался мне немного грязным. С мальчиками так бывает. Уверена, сейчас он не такой. Но прежде всегда был очень грязным. Очень.

В пятницу вечером Джордж пришел домой пораньше, чтобы подготовиться. С радостью отметил отсутствие матери, значит, не надо будет пробираться тайком через черный ход, как он планировал. Если она увидит, что он надел свой лучший костюм, сразу насторожится.

Он принял душ, побрился, побрызгал щеки одеколоном, надел новые брюки и рубашку, которую берег для особого случая. Потом зашел на кухню, чтобы покормить пса.

— Я ухожу на вечеринку, Сесил. Ты остаешься здесь. Веди себя хорошо, я принесу тебе что-нибудь вкусненькое. Надеюсь, твой дядя Эд подкинет нам костей. Ха-ха! Иначе — увы, дружище. Не повезет.

Виляя хвостом, эльзасец посмотрел на него, затем снова улегся. Джордж погасил в кухне свет, запер за собой входную дверь и не спеша поехал к дому Эда, который находился в противоположной части города. Он был очень взволнован. Ну еще бы, начало новой главы, новой жизни. И конец детства, определенно, определенно. Десять проклятых лет! Дерьмо!


Эд стоял в дверях, встречая гостя.

— Джордж! А вот и ты. Вечеринка только началась. Давай не теряйся, ты знаешь, о чем я!

Джордж последовал за хозяином в гостиную. Там уже было человек десять, кто-то сидел на диване, кто-то стоял возле столиков. Звучала музыка.

— Сейчас я тебя представлю, — сказал Эд. — Ребята, это — Джордж. Джордж — это Майк, Тэрри-Энн, Мардж, Том, Дарлин, Бет, как бишь его там, Мак, Линда, а это Мерил выходит из кухни.

Джордж посмотрел на Мерил. Она улыбнулась ему, неся на большом подносе пиццу, порезанную на маленькие кусочки. Свободной рукой Мерил показала на поднос и подошла к Джорджу, чтобы угостить его.

— Прямо из духовки, Джордж. Какой кусочек тебе нравится?

Он выбрал и немного откусил. Сыр еще не остыл, и он обжег себе язык, но не показал виду.

— Потрясающе, — оценил он. — Неужели ты сама ее приготовила?

Мерил поставила поднос на стол и взяла себе маленький кусочек.

— Да. Я люблю делать пиццу. Мне вообще нравится готовить итальянские блюда. Просто люблю этим заниматься.

— А я совсем не умею готовить, — признался Джордж. — Жаль, конечно.

— Тогда кто же для тебя готовит? — спросила Мерил. — Подружка?

Джордж уставился на свои туфли — новые, из замши, с причудливыми носками. Безусловно, это были самые лучшие туфли в магазине.

— На самом деле… моя мать.

Мерил улыбнулась.

— Как повезло! Держу пари, она — хорошая хозяйка.

Джордж тут же вспомнил ненавистные запеканки — картофельные с мясом и овощные.

— Ничего подобного, — сказал он. — Она не умеет приготовить даже самое простое блюдо.

— О! — сочувственно произнесла Мерил, облизывая пальцы. — Ну, тогда у нее должно хорошо получаться что-то другое.

— Нет, — возразил Джордж. — Все, что она умеет, так это давать указания.

Мерил тревожно засмеялась.

— Все матери одинаковые. Моя тоже пытается указывать, но я не обращаю на это внимания.

Джордж промолчал. Теперь он рассматривал ее пышные светлые волосы, собранные в пучок, и ее блузу (осторожно). Да, она была как раз то, что надо. Майоресса ее возненавидит.

Они сидели на диване и разговаривали. Мерил расслабилась и болтала обо всем, что приходило в голову. Он рассказал о магазине и планах относительно нового демонстрационного зала. О поездке в Аделаиду. О Сесиле и о том, как ветеринар скреплял ему скобами лапу, когда Сесила переехал мусорный фургон.

— Представь себе, она у него была сломана в шести местах, — сказал он. — Но сегодня в это просто невозможно поверить.

Мерил кивнула.

— Да, ветеринары умеют творить чудеса, — заметила она. — Временами они лучше врачей. Именно ветеринар вылечил моего дядю, когда тот сломал ногу вдали от цивилизации. И теперь он лишь едва заметно прихрамывает.

— Однако ветеринар ничего не смог сделать с дурным запахом, который идет у Сесила из пасти, — засмеялся Джордж. — Сказал, что для этого надо вырвать ему все зубы, а тогда бедному мальчику будет нечем грызть кости. Просто издевательство какое-то.

— Дай псу чесночных таблеток, — посоветовала она. — Это может помочь. Смешай их с его едой.

Эд принес стакан пива для Джорджа и ром с колой — для Мерил.

— У вас все в порядке? — поинтересовался он, подмигнув Джорджу. — Есть о чем поговорить?

Джордж улыбнулся.

— У тебя такие очаровательные подруги, Эд.

Ему показалось, что Мерил покраснела после этих слов, но выглядела довольной.

— Что верно, то верно! — подхватил Эд. — Вот Мерил — славная девчонка, разве не так?

Он наклонился к ней и потрепал по щеке, а она игриво отвела его руку.

— Ну, ладно, не буду вам мешать, — сказал Эд. — Нет необходимости подливать масла в огонь, если вы понимаете, о чем я!


Джордж считал, что вечеринка удалась, за исключением небольшого происшествия в конце, когда Эд, изрядно к тому времени напившись, ударил одного из гостей. Он тут же попросил прощения, и Майк, которому досталось, попытался уладить спор.

— Извини, Эд, но я имел в виду совершенно другое. Слушай, давай просто обо всем забудем.

— Ты меня тоже извини, — бормотал Эд. — Понимаешь, меня понесло. Не знаю, что взбрело мне в голову — прости.

— Останемся друзьями, — предложил Майк. — Давай об этом больше не вспоминать.

Но атмосфера на вечеринке изменилась, и гости начали расходиться. Джордж предложил Мерил подвезти ее домой, и она согласилась.

— Не выношу, когда Эд напивается и распускает руки, — сказала она. — Понятно, он не намеренно это делает, но однажды кто-нибудь даст ему сдачи, сильно.

— Зачем он так поступает? — недоумевал Джордж. — Думаешь, его проучат?

— Он просто не может себя контролировать, — пояснила Мерил. — Такой уж характер. Как у некоторых музыкально одаренных людей.

Когда они проезжали мимо его магазина, Джордж притормозил.

— Вот, — сказал он. — Смотрится неплохо, правда?

— Да, — согласилась Мерил. — Здесь есть шикарные вещи. Я не раз замечала.

— Я собираюсь открыть новую секцию для подростков, — сообщил Джордж. — Назову ее «Молодежные хиты». Там будет звучать дискотечная музыка, и повсюду — мерцающие лампочки. Как тебе идея?

Мерил была поражена.

— Замечательная идея, — одобрила она. — Оригинально. Подросткам понравится.

Они ехали молча. Джордж ожидал удобного момента, и вот, как ему показалось, такой момент наступил.

— Ты не хочешь сходить… — Он начал заикаться. — В… в…

Дерьмо, подумал он. Да откуда оно взялось, это проклятое заикание, стоило только подойти к главному?

— Да, — ответила Мерил, не дослушав, что он имеет в виду. — Я не против.

— В кино, — выпалил он.

— Да, — повторила Мерил. — Когда?

— Завтра.

— С удовольствием, — сказала она. — У тебя на самом деле бывают хорошие идеи, Джордж. Ты знаешь об этом?


Утром во время завтрака Майоресса укоризненно глядела на сына.

— Ты, похоже, вернулся очень поздно этой ночью, — заметила она, подавая ему стакан апельсинового сока. — Повеселился?

— Да, — сказал он, уставившись на гренки. — Повеселился.

— Как там поживает наш друг Эд? — поинтересовалась она. — Есть ли у него сейчас работа?

— Конечно, он работает у Райли. Очень хорошее место.

Майоресса молча переварила информацию.

— Кто там еще с вами был? — спросила она через некоторое время. — Или вы были одни?

— Еще несколько человек, — ответил он. — Ты их не знаешь.

Она поджала губы, но он не увидел этого, поскольку сосредоточенно изучал этикетку на банке с мармеладом.

— Сегодня тоже поздно вернусь, — сообщил он. — Мне надо кое-что сделать.

И мельком взглянул на мать. Брови у нее угрожающе поднялись, он быстро отвел глаза и, прежде чем она успела что-нибудь сказать, вскочил на ноги, схватив гренку.

— Уже опаздываю, — бросил он. — Мама, сегодня меня не надо подвозить. Я хочу немного размяться. Пройдусь пешком.

Она широко открывала рот, подбирая подходящие слова.

— Но… Если ты опаздываешь, тогда надо… Ты… Я всегда беру…

Однако Джордж уже вышел из комнаты, и она осталась одна с Сесилом. Пес не сводил с нее своих водянистых невыразительных глаз.

— Пошел вон! — внезапно крикнула она. — Пошел вон, вонючая тварь! Вон!


Он заехал за Мерил, которая жила в отдельной квартире, и они отправились в центр города.

Он без проблем припарковался около кинотеатра, благо свободных мест было достаточно. На входе у стойки с напитками они купили большой кулек попкорна и вошли в уютный кокон кинозала с кондиционированным воздухом.

Перед сеансом показывали рекламу и лучшие отрывки из новых фильмов.

— Надо будет посмотреть этот фильм, — сказал он легко, не раздумывая, и она согласилась.

— Хорошая идея.

Он почувствовал теплый прилив от удовлетворения происходящим. Они пришли вместе! Она приняла его второе приглашение! Оно может стать их первым свиданием, а там, глядишь, дело продвинется дальше! Он сделает ей предложение через несколько месяцев — возможно, даже немного раньше, — и, разумеется, она ответит «да». Они могли бы вместе вести дела в магазине. Потом приобрели бы дом в новом жилом районе — Экзекьютив-Хиллз — ах, какое это будет блаженство! И конечно же они заберут Сесила, не оставят его ей! Ха-ха!

Фильм уже вот-вот должен был начаться, как вдруг чья-то крупная фигура расположилась в кресле впереди них.

— Обычное явление, — прошептала Мерил. — Припрется какая-нибудь старая утка и усядется прямо перед тобой именно в тот момент, когда начинается фильм.

Джордж остолбенел. Это было невозможно. Этого не могло быть! Ночной кошмар. Майоресса оглянулась, как бы невзначай.

— Ну-ну! — сказала она. — Не предполагала увидеть тебя здесь! Я думала, ты на работе. — И повернулась вполоборота, чтобы посмотреть на Мерил. — Может, ты представишь меня, Джордж?

Джордж молчал, будто проглотил язык, но Мерил пристально посмотрела на него, и он вынужден был заговорить.

— Это моя… моя… моя…

— Мать, — помогла Майоресса. — Рада с вами познакомиться. А вас…?

— Мерил.

— Послушайте, я сейчас пересяду к вам, Мерил. Иначе у меня будет растяжение мышц на шее.

Майоресса протиснулась мимо Джорджа, чтобы сесть возле Мерил с другой стороны.

— Надеюсь, это хороший фильм, — произнесла она слащавым голосом. — Вам нравится кино, Мерил?

Свет погас.

— Лучше будет, если мы продолжим беседу во время перерыва, — предложила Майоресса. — Фильм уже начинается.


Во время перерыва Джордж не проронил ни слова. Он размышлял, пытаясь уловить суть разговора его матери с Мерил. Мерил старалась справиться с вопросами Майорессы, которые сыпались без остановки, причем быстро, и это явно уже утомило ее. Время от времени она поглядывала на Джорджа с немым призывом о помощи, но он был бессилен.

По окончании фильма Майоресса встала и предложила вместе отправиться домой на чашечку горячего шоколада.

— В субботу Джордж любит ложиться спать рано, — заметила она. — Мы никогда не пропускаем воскресную утреннюю службу в церкви, правда, Джордж? Если рано лечь спать, тогда легче проснуться. Так всегда говорил папа Джорджа.

На выходе из кинотеатра, стоя у двери, Майоресса сказала:

— Вы поезжайте вперед. Увидимся дома через несколько минут.

Они сели в автомобиль. Джордж подался вперед, и машина тронулась с места. Потом он шумно выехал со стоянки, резко крутанул руль и поехал вниз по дороге.

— Извини, — покачал он головой. — Я сожалею, что так все получилось. Не могу ничего… из-за м… ма… матери. Не могу…

— Не волнуйся, — откликнулась Мерил. — Мне она показалась очень хорошей.

— Нет, далеко не так, — возразил Джордж. — Я ее ненавижу.

Мерил прикусила губу. На его лице появилась гримаса боли, которую тут же сменила решительность. Перехватив его взгляд, Мерил заметила в зеркале заднего вида фары мчащейся за ними машины. Джордж прибавил скорость, и автомобиль рванул вперед. Через несколько секунд фары исчезли из поля зрения. На углу Джордж резко затормозил и под визг покрышек свернул с главной дороги.

Оторваться не удалось. Сзади опять замаячили фары автомобиля, который, сделав тот же маневр, по-прежнему держался рядом. Джордж посмотрел назад и вновь нажал на газ. Проехали следующий поворот, но преследователь не отставал.

— Кто это? — спросила Мерил. — Кто за нами гонится?

— А ты как думаешь? — пробормотал Джордж.

Она не ответила. Они вильнули в сторону и, слегка задев что-то бампером, взобрались на травянистую обочину, спрятавшись в тени деревьев чуть выше. Джордж выключил двигатель и фары, не отрывая глаз от зеркала.

Теперь преследовавший их автомобиль еле полз. Притормозив, он сделал круг и осветил фарами лужайки домов, расположенных по обе стороны дороги. После чего стал медленно возвращаться тем же маршрутом, которым приехал.

— Ну, наконец избавились от нее, — выдохнул Джордж. — Какое облегчение.

Мерил придвинулась к нему.

— Да, хорошо побыть наедине, — согласилась она. — Так гораздо лучше.

— Таким и должно быть свидание, — сказал Джордж, гладя ее волосы. — Только двое. И никакой матери.


На следующее утро Джордж спустился к завтраку рано. К тому моменту, когда появилась Майоресса, он уже доедал гренку и пил вторую чашку кофе.

— Что это такое? — спросила Майоресса, указывая на чемодан, стоявший посреди комнаты.

— Мой чемодан, мама, — ответил он, подливая молоко в чашку. — Вот что это такое.

— Куда ты собрался? — поинтересовалась она. — Сегодня воскресенье, ты же знаешь.

— Разумеется, знаю, мама, — сказал он. — Я переезжаю. Поживу несколько дней у моего друга Эда, пока не найду для себя жилье.

Майоресса посмотрела вокруг в поисках стула и тяжело опустилась на него.

— Не будь смешным, Джордж. — Она изо всех сил пыталась говорить ровным голосом. — Тебе незачем переезжать. По какой-то совершенно непонятной причине ты повел себя вчера вечером подло, разве не так? Чем я тебя рассердила?

Джордж не рискнул встретиться с ее пристальным взглядом. Лучше не смотреть в глаза Медузы.

Он поднялся на ноги.

— Решение уже принято, мама. Я ухожу. До свидания.

Майоресса встала.

— Джордж, — сказала она властно. — Послушай меня! Я тебе это запрещаю! Представь себе, что… Представь, что подумает папа! Только вообрази, что в эту минуту папа говорит на Небесах!

Не реагируя на ее слова, Джордж подозвал к себе Сесила и стал надевать на него поводок. Майоресса сделала несколько шагов к нему, но он отодвинулся и повысил голос:

— Не приближайся ко мне, мама. Просто дай уйти..

— Джордж!

Она продвинулась ближе на шаг или два, но он дернул Сесила, направляя его в сторону матери, и приказал:

— Гони ее, Сесил! Гони!

Сесил взглянул на хозяина, словно ожидая подтверждения столь странного приказа.

— Гони ее, Сесил! Гони!

Эльзасец зарычал, но Майоресса все еще сохраняла спокойствие.

— Джордж! Как ты смеешь! Как ты смеешь! Вели этому смехотворному псу сидеть.

Сесил, пригнувшись, двигался к Майорессе, шерсть на его загривке вздыбилась, из пасти вырвалось грозное рычание. Она медленно попятилась, и пес почувствовал свое преимущество. Тогда его рычание стало громче, и он оскалил зубы, старые, желтые гнилые зубы, но по-прежнему с острыми клыками.

Когда Майоресса была уже близко к двери, ведущей в холл, она резко повернулась и, пошатываясь, вышла, хлопнув за собой дверью.

— Хороший мальчик, Сесил, — сказал Джордж. — Теперь ты пойдешь со мной. Мы идем к Эду. Помнишь Эда, Сесил? Он не будет ругать тебя за дурной запах из пасти. Он любит таких собак, как ты.

Они вышли из кухни, в одной руке Джордж нес чемодан, в другой держал поводок Сесила. Было замечательное утро — свежее и бодрящее. Эд его уже поджидал, а потом Джордж отправился к Мерил на завтрак. Она сказала, что кто-то сдает квартиру, достаточно просторную, как она думает, для двоих и собаки. Впереди их ждет великолепное будущее. Потрясающее.

Сесил залаял.

— Давай, Сесил, — оживился Джордж. — Лай громче, лай. Вот молодец!

Загрузка...