Божественные «кошмары», или Живая легенда

Глава 28. Цепь событий или ловушка номер 2

В гостиной апартаментов принцессы Элии стало людно, или уж, если быть совсем точными, божно.

— Здорово! Хорошо все закончилось, — констатировал довольный Связист.

— А что же ты сам там не объявился? — вскинул голову к потолку Элегор.

— Ага, чтоб меня Силы Равновесия прижучили? Нетушки, — сходу открестился Связист, закрутив вихрь из тревожно лиловых энергетических шариков. — Я в их интриги влезать не собираюсь! Одно дело Элии подсобить, вас к ней перекинуть, на силу, как на маячок, нацелившись, а другое оправдываться, как и почему у меня это получилось, когда у них с крутым жнецом облом вышел. Ему своим ходом треть дороги по мирам чапать пришлось. Они ж, если бы в оборот взяли, все бы вытянули, и про Межуровнье и про Звездный Тоннель. А там и про все другое. Ну… сами понимаете, — не стал больше распространяться на запретные темы в присутствии Разрушителя Туз Сил.

— Да ладно, Гор, хватит придираться, помог он нам, так спасибо скажи! — вступился за благородные Силы Лейм, сам отвешивая благодарный поклон. Связист, смущенный похвалой, забормотал, что он ничего такого и не делал, просто за принцессу тревожился чуток, а сейчас ему срочно бежать пора подальше от Сил Равновесия с их въедливыми расспросами.

— И вообще, на Связиста успеешь наглядеться, вон пока на Элию полюбуйся. Когда еще увидишь скромный наряд по-мэсслендски, — ехидно вставил Джей.

— Да, такой скромный, что ничего только слепой не разглядел, — хохотнул Элегор, подхватывая остроту.

— Хотел бы я на какое-нибудь из вольных одеяний посмотреть, — прижмурившись, промурлыкал белобрысый бог, словно не замечая каким красноречивым взглядом прожигает его Лейм.

— А мне и это нравится, — простодушно поддакнул Ральд. — С такими формами как у Элии, любая рванина бальным платьем покажется.

— Хватит языком колотить, — рыкнула богиня, щелкая пальцами. Звездочки проворно закружились, приводя в порядок наряд госпожи и прическу, превращая живописные лохмотья в великолепное черное с инисто-серебряным узором платье, а запорошенные пылью и кровью волосы в пышный благоухающей свежестью каскад.

— Так ты ж ничем другим не даешь, — сострил Джей, изображая на подвижной физиономии бездну сожаления.

Лейм молча положил руку на кнутовище и подался к болтливому кузену, собираясь поучить его сдержанности.

— Так, Джей, полагаю, нам с тобой надо побеседовать, — тоном, способным заморозить до дна Океан Миров вместе со всей живностью, кораблями и русалками в придачу, констатировала Элия, разом охлаждая и гнев кузена.

— Обождите нас пару минут, лорды, — обратилась богиня к остальным мужчинам и, цепко ухватив брата за шиворот, выволокла его из гостиной в будуар.

— Обещанный разговор? — освободившись из железной хватки принцессы, уточнил Джей, привалившись к двери в позе столь же расслабленной, сколь велико было его внутреннее напряжение. Прижмурившись, он неотрывно следил за богиней разом выцветшими до бледно-голубого, почти белого цвета глазами.

— Именно, — деловито согласилась Элия, ни следа гнева в ее голосе не было, скорее малая примесь снисходительного сочувствия.

— Жаль, что ты уже переоделась, разговор мог бы быть еще более приятным… — протянул Джей, делая попытку обнять женщину и притянуть ее к себе.

Элия чуть качнулась в сторону, и заговорила так, словно не было между их последней беседой на щекотливую тему паузы в несколько весьма насыщенных событиями дней:

— Ты спрашивал: хочу ли я тебя? Отвечу — да. Да, Джей, я желаю тебя, как женщина может желать мужчину.

Принц застыл неподвижно, едва услышал 'ДА', и только взгляд и все более учащающееся дыхание говорило о том, что он жадно ловит каждое слово, слетающее с уст Богини Любви.

— Только в том разница между нами, что ты, дорогой, живешь своими желаниями и позволяешь им управлять собой, а я сама решаю, каким из своих желаний следует потакать, а каким нет. Заруби на своем остром носу, мой беспринципный братец, — рука Элии нежно коснулась вороха светлых волос и властно зарылась в них, запрокидывая голову Джея, — я не буду твоей любовницей, и дело вовсе не в родственных связях между нами и не в гневе Нрэна или Лейма, способных стереть тебя в порошок. Для тебя ведь риск в любовных делах лишь восхитительно острая приправа.

— Великолепнейшая из приправ, — выдохнул принц, не пытаясь освободиться, наслаждаясь откровенностью разговора и ощущением натянутых до предела нервов. — И я всегда думал, что для тебя также. В чем же дело?

— Твоя страсть к развлечениям велика, ты вор по божественной сути, всегда и всюду стремишься брать, ничего не давая взамен, стремишься избегать ответственности и не думаешь о последствиях. Тебе никогда не хватит ощущений близости плоти, ты ведь рвешься погрузиться в силу моей сути целиком. Ты жаждешь получить наслаждение, но не любить, — Элия шептала слово за словом, восхитительные губы двигались у самых губ Джея. — А так не бывает, мой дорогой пройдоха. От этого пирога нельзя откусить лишь кусочек, чтобы узнать вкус, нельзя испить из чаши лишь глоток. Можно только не касаться вовсе или пить до дна.

— Но другим-то можно, Рэт, Дарис, Итварт… а мне почему-то нет? — запальчиво выдохнул принц в ответ.

— Тебе нет. Потому что ты никогда не был мне безразличен, потому что ты бог и силы своей я сдержать в узде не смогу, да и ты не сможешь удержаться от того, чтобы не вызвать ее на танец, если соприкоснется плоть. Все потому, что я не приглянувшаяся девочка из борделя, для забавы на час, а Богиня Любви, — улыбнулась принцесса мудрой всезнающей улыбкой и повторила не без горечи: — Или не касаться вовсе или пить до дна, дорогой…

— Будто ты позволила бы мне пить?.. — недоверчиво хмыкнул бог.

— А это уже другой разговор, к которому не готов ты, — протянула богиня, пальцы ее по-прежнему крепко сжимали волосы Джея, не давая тому пошевелиться. А вторая рука скользящим движением прошлась по шее вниз до того места, где в широко распахнутом вороте рубашки проглядывала грудь, — может быть пока не готов, может быть, не будешь готов еще очень и очень долго, а может быть не будешь готов никогда… А сейчас не стоит наглеть, нахально требуя от меня того, что я не могу тебе дать, и что ты не захочешь принять, ибо слишком дорого придется платить.

— Я понял, — выдохнул принц и жадно попросил: — Поцелуй меня, это ведь такая малость, поцелуй. Только волосы не отпускай!

Мягкие, нежные, властные, такие желанные, такие жестокие губы, за прикосновение которых иногда хотелось отдать все, а иногда делалось невыносимо страшно от этих желаний, накрыли губы принца. И не осталось никаких мыслей…

Джей вернулся в комнату малость взъерошенным, задумчиво притихшим и одновременно не то чтобы довольным, скорее умиротворенным. Непривычно молча, без обычных колких шуточек, забрался на подоконник и затих, наполовину спрятавшись за плотной портьерой, будто хотел отгородиться от мира. Ночь за окном, сгустившаяся в Лоуленде, пока боги 'развлекались' во владениях Громердана, ничуть этому не мешала, укрывала плечи темной пелериной и шептала на ухо что-то умиротворяющее.

— Элия, ты ему там язык часом не откусила? — отвлекшись от беседы с Ральдом, проникновенно 'расхваливавшим' покойного некроманта, загнавшего его в урбо-мир, беспечно полюбопытствовал Элегор. Он никогда не рассматривал принцессу в качестве потенциальной сердечной подружки, а оттого не склонен был соболезновать кому-либо из влюбленных в богиню, за исключением Лейма. Ему, как лучшему другу, бог был способен сочувствовать даже в таких странных с его точки зрения терзаниях.

— Да вы форменный садист, герцог, — восхитилась принцесса, легко опускаясь на диван рядом с Леймом, тот мгновенно завладел рукой богини, — в ученики к Энтиору податься не думаете? После таких фантазий, можете смело рассчитывать на рекомендацию!

— Я учту, хотя вряд ли мои фантазии когда-либо примут столь извращенную форму! — фыркнул идейный бог, почему-то не испытывая энтузиазма от столь щедрого предложения, за которое палачи многих миров с охотой отдали бы полжизни.

— Здорово у вас. Даже жаль уходить будет, — не в тему, но в ее логическое продолжение, обобщающее впечатление от стиля общения богов, вздохнул Разрушитель.

— Куда это ты собрался? — со значительной долей прежней живости встрял Джей, опровергая живодерскую версию герцога об отсутствии языка.

— Куда-нибудь, — крутя 'саблезубый' перстень-печатку на пальце, 'конкретно' ответил кан Раган, заерзав в кресле.

— Поточнее, и хорошо бы еще узнать, почему ты намерен уйти? — педантично попросил Лейм.

С возвращением Элии и Джея он успел почти успокоиться. На лице белобрысого вора явного или скрытого ликования ревнивец не прочел, скорей уж там проглядывал глубоко скрытый процесс интенсивной работы мысли. Потому сын Моувэлля сделал вывод, что никаких авансов и обещаний ветреной Богини Любви кузен не получил, а значит и беситься не к чему. В отличие от воителя Нрэна молодой бог еще не успел овладеть тонким искусством беспочвенной ревности, как личного стиля бытия, и начинал переживать только тогда, когда принцесса давала весомый повод.

— Вам больше не нужно ручаться за изгоя, Силы Равновесия приняли меня на службу, значит, нужно будет подыскать какое-то место, где можно поселиться, наверное, поблизости от ИХ храма, — недоуменно нахмурился Ральд, отвечая принцам.

— Тяжелый случай, — констатировал Джей с усмешкой.

Элегор уставился на Ральда с неописуемо удивленным возмущением, потом перевел взгляд на Леди Ведьму, чтобы та облекла бурлящие чувства в осмысленные слова.

— Если ты хочешь уйти — уходи, мы не станем удерживать тебя против воли, но если пожелаешь остаться — будем только рады, — улыбнувшись всегдашней пылкости друга, размеренно заговорила богиня. — Вынуждать тебя жить на коврике у Храма никто не придет. Свободные Служители Сил Равновесия не связаны строгими обязательствами или правилами в выборе мира для поселения, если, конечно, речь не идет о жнецах. Вряд ли тебе захочется постоянно жить в бедламе, по недоразумению носящем высокое звание королевского замка. Но в городе легко можно подыскать жилье. Я даже почти уверена, корона будет настолько приветствовать твое желание поселиться в Лоуленде, что выделит из казны средства в кредит для приобретения дома. А пока суд, да дело, поживешь в замке.

Лоулендская казна не понесла бы никакого заметного урона, просто выделив деньги Ральду в виде безвозмездной субсидии, однако, гордый нравом бог никогда бы не принял подачки, вот ее и не стали предлагать.

— Эй, у меня вторая резиденция на Улице Бризов пустует, можешь пока пожить! — вмешался Элегор, и тут же, вспомнив недавнюю лекцию Элии о нежелательности для общественного спокойствия ассоциации своего имени с Разрушителем кан Раганом, поспешно поддакнул: — Хотя, как ни крути, свой дом лучше!

— Но я ведь Разрушитель, — как-то очень беспомощно напомнил Ральд, диву даваясь, как такой катастрофический факт мог улетучиться из сознаний богов.

— А то мы не знали, глаза раскрыл! — умилился Джей, всплеснув руками так темпераментно, что умудрился закрутить штору вокруг левой на манер защитного плаща для поединка.

— Именно в силу призвания ты являешься ценным приобретением для нашего государства и мира, — сжалившись над вконец запутавшимся мужчиной, снисходительно объяснила богиня. — Дело не только в субъективных симпатиях к тебе, Ральд, Объективно сам факт твоего благосклонного отношения к Лоуленду и присутствие в его пределах — неплохой козырь в любой политической игре, особенно если мы не станем на каждом углу афишировать принадлежности Разрушителя к Служителям Равновесия.

— Ты уже говорила с дядей? — восхитился Лейм прозорливости возлюбленной.

— Мы касались этой темы в нашей недавней беседе, — скромно призналась богиня.

— И он согласился? — удивился Ральд.

— Куда бы он делся, от Элии-то, она ка-а-ак взмахнет ресницами, ка-а-ак улыбнется, да так логическими аргументами, задолбает, на что угодно согласишься, — самодовольно похвалился сестрой Джей.

— Значит, остаешься? — настырно предложил Элегор своему бывшему протеже, пресекая пение дифирамбов талантам Леди Ведьмы. Ну и что, что она такая, нечего на каждом углу об этом трындеть, а то возгордится, никакого сладу с гордячкой не будет.

— Если все так, как сказала принцесса, — да, — не веря ушам, промолвил Ральд со странной для столь уверенного в себе типа робостью.

— Обыкновенно я не снисхожу до лжи, — с достоинством подтвердила богиня. — Слишком неудобное и опасное это оружие. Куда проще использовать правду, даже для того, чтобы обмануть, но сейчас такой цели я не преследовала. Давай мы с тобой завтра сходим в Лимберу и уточним все в деталях.

— А сегодня нельзя? — спросил Элегор.

— Лучше не надо, — обтекаемо отказал Лейм.

— А сегодня его величество либо все еще работает и тогда не может думать ни о чем другом, кроме стремления поскорее покончить с остатками работы, либо уже отдыхает и не порадуется попыткам навязать ему еще какую-то проблему в разгар отдыха. Тут уж маши ресницами, не маши, улыбайся, не улыбайся, толку не будет, ибо его величество к инцесту не склонен, — ухмыльнулся Джей, спрыгивая с подоконника.

— О-о, ага, — до Ральда наконец дошло о каком отдыхе распинается принц и мужчина широко заулыбался, разделяя мнение его величества о вреде прерывания таковых развлечений.

— Вот и ага, — поддакнул белобрысый остряк, плюхаясь на ковер у ног сестры и кладя голову ей на колени с такой небрежной привычностью, что у Элии не поднялась ни рука, ни нога отпихнуть Джея в сторону.

— Не переживай, сходим к папе завтра прямо с утра и все уладим, — предложила богиня кан Рагану, ободряюще подмигнув.

— Он как узнает, что ты не его очередной свеженайденный отпрыск, а всего лишь Разрушитель, враз подобреет! — подтвердил Лейм, нежно улыбнувшись находчивой возлюбленной.

— Точняк, — согласился Джей и объяснил с широкой ухмылкой, опершись рукой на колено малость оторопевшего от такой фамильярной наглости Лейма, вторая машинально позвякивала чем-то в бездонных карманах: — У сестрицы в последнее время дивное хобби открылось: как найдет где нового братца, так к папе на ковер тащит. Лимбер даже дергаться устал, только вздрагивает, когда Элия к нему с очередным мужиком в кабинет заваливает и тихо радуется лишь одному, что это она не мужа представлять явилась.

— С Элией-то ясно, а чего ты гремишь металлом, вроде пока еще не призрак, чтобы народ звоном цепей услаждать в аккомпанемент к заунывным стонам? — хмыкнул Элегор, помахав перед носом вора руками, как должен был бы, по мнению герцога, размахивать ими всякий уважающий себя призрак с приличной родословной при воздействии на смертных ради пущей экспрессии.

— Не призрак, хоть и неуловимый! У меня плоть еще вполне, вполне, — приосанившись, самодовольно согласился Джей и медленно потерся щекой о юбку на бедре принцессы. Голубой бриллиант серьги-висюльки в ухе мужчины заблестел ярче на темном фоне одеяния богини. Принц с веселым заискиванием уточнил: — Хотя, если б я был призраком, я был бы самым замечательным призраком в Лоуленде, а Элия?

— Спору нет, — кивнула богиня, легонько подергав провокатора за сережку, напоминая о только состоявшемся разговоре, — а если по-прежнему будешь вести себя с такой самозабвенной наглостью вне зависимости от обстоятельств, то весьма вероятно, нам недолго осталось ждать, дабы наглядно убедиться в истинности сего постулата.

Джей принял слова сестры как комплимент, радостно заулыбался и зазвенел с удвоенной силой, хвастливо признавшись:

— Цепочка, между прочим, не простая! Гляньте, не узнаете?!

Принц вытащил из кармана руку с намотанной на ладонь тонкой цепью красного серебра. Вещица действительно оказалась знакомой, причем неприятно знакомой всей компании. Не так давно они видели ее в резиденции Колебателя Земли на груди врага, обезглавленного жнецом.

— Ты обворовал труп некроманта? — выпалил Ральд, резко развернувшись к богу.

Покойно сидеть в удобном кресле мужчине моментально расхотелось, а поскольку схватить Джея за грудки и тряхнуть его как следует было не лучшим способом продолжить конструктивный диалог, Разрушитель просто вскочил на ноги, расправив плечи и сжав кулаки. Ему сейчас очень пригодились бы упражнения на душевное равновесие, практикуемые святыми монахами в высоких горах, те же, не зная о нужде бога, мирно продолжали практику в своих монастырях-крепостях, и пускаться в путь не спешили.

— Не обворовал, воровать можно лишь у живых или, в крайнем случае, у восставших из мертвых, а обобрал, — наставительно поправил профана в великолепном ремесле Джей, как знаток его мельчайших тонкостей, недоумевая, чего это Ральд так психует. — Чего добру пропадать? Ему она уже без надобности, Громердан и так богатый парниша, значит, эту вещичку я себе как сувенирчик оставлю, может, даже починю и кулончик какой-нибудь подвешу, позабавнее: черепушку или маску демона вроде сардрагана.

— Вдохновляющая перспектива! Джей, а кровь у тебя почему по руке течет? — невзначай осведомилась Элия, положив ладонь на плечо брата.

— Во блин, давно ведь кинжалом укололся… — небрежно удивился принц, разглядывая палец из которого тончайшей, непрерывными крохотными капельками сочилась кровь, пятная цепочку и скрываясь среди ее мелких звеньев, — наверное, опять чем-нибудь раскровенить умудрился. Ерунда!

Поверх головы брата с зарождающейся тревогой обменялись напряженными взглядами Элия и Лейм, мгновенно позабывший о своей ревнивой досаде на пройдоху, так открыто домогавшегося внимания его возлюбленной. Нахмурился Элегор, неодобрительно раздул ноздри Ральд. Многие годы постоянных скитаний сделали кан Рагана весьма чувствительным к потенциальной опасности, особенно к возможным ловушкам. Ему никогда не пришло бы в голову не то, что присвоить, даже дотронуться до оскверненного неправильной магией предмета. Пусть сердцевиной зла был амулет, уничтоженный Жнецом, но цепочка, так долго служившая его носителем, казалась Разрушителю испачканной, запятнанной мерзостью.

— Дай-ка, брат, посмотреть на находку, — попросил Лейм, постаравшись придать своему голосу максимум чисто научного интереса. — Любопытный оттенок металла и плетение редкое.

— На, держи, — посасывая палец, Джей принялся разматывать недлинную цепочку, утратившую значительную долю своей манящей привлекательности опасного сувенира из опасного места.

Когда вокруг ладони остался лишь один оборот, работа застопорилась, металл, будто намагниченный, пристал к телу. Принц наморщил нос, фыркнул, бормотнул сквозь зубы: 'Прилип он к крови что ли?' и дернул сильнее. Но цепочка не подалась ни на йоту. Мужчина попробовал еще несколько раз отодрать красные звенья от кожи, но тщетно. Никакая кровь, если, конечно, она не обладала способностью универсального моментального клея, так металл с живой тканью соединить не смогла бы — признал сам себе вор и процедил:

— Вот демоны драные, эта фигня ко мне намертво прилипла.

— Демоны вряд ли виноваты в твоей сорочьей склонности подбирать любую блестящую, звенящую и опасную дрянь, — типично Нрэновым сварливым тоном уточнил Лейм, когда его худшие подозрения начали оправдываться.

— Да, влип! Резать, наверное, придется, — насупился Джей, выведенный из равновесия настолько, что не попытался огрызнуться на едкое замечание кузена, и полез за кинжалом.

— Не вздумай! — прикрикнула на непоседливого брата принцесса, для большей внушительности пристукнув его по светлой макушке. — Если цепочка от нескольких капель твоей крови такую силу обрела, поить ее более — опасно! Пиявки питаются силой хозяина, чем она больше, тем выше их мощь!

— Ну не ходить же ему с этаким украшением? — высказался Элегор, не меньший сторонник кардинальных методов борьбы с проблемами, нежели Джей. Сколько бы миры не страдали от неистового Лиенского, стоило заметить, они много выиграли от того, что тот не избрал профессии врача, особенно хирурга.

— Как же мы их разъединять будем? — спросил Ральд, подойдя ближе и внимательно изучая принца вкупе с новомодным аксессуаром. Замешательство и брезгливость во взгляде Разрушителя были не меньшими, чем те, с которым взирали б на сиамских близнецов произведшие их на белый свет родители. — Может, попробуем все вместе дернуть, пока она под кожу или в мясо чего доброго не вросла?

Джей от рассудительных слов Ральда начал нервничать заметно сильнее. Любовь бога к экстремально-экзотичным безделушкам не простиралась до полного и конечного слияния данных объектов со своим неповторимым телом. Принц вскочил и нервно забегал по гостиной, зыркая на сестру в надежде на более цивилизованный выход из тупика.

— Дернуть, пожалуй, стоит, — не отвергла с ходу вариант кан Рагана богиня. — Только использовать надо не физическую силу, а магию. Если цепочка питается силой Джея, то нашей совокупной энергии, превосходящей по коэффициенту, вдобавок приправленной мощью Разрушителя, ориентированной на разрыв связей, должно хватить для процедуры.

— А если не хватит? — белобрысый вор пытался спросить с беспечным безразличием, но предательские жалобные нотки проскользнули в вопрос сами собой.

— Попросим Силы Равновесия одолжить нам на минутку жнеца, — с неподражаемым апломбом заявил Элегор, а Элия укоризненно нахмурилась и, успокоительно потрепав брата по волосам, заявила:

— Никаких посторонних жнецов мы одалживать не будем! Этих парней ноготок подрезать попросишь, так они руку по плечо смахнут, в крайнем случае, попробуем обратиться к дядюшке и воззвать к его родственным чувствам.

— Я дядюшке ужей в постель подкладывал, жуков в тарелку, как-то парадную нагрудную цепь в бачке гальюна спрятал, — очень кстати вспомнил вор о детских проказах, вновь шлепнувшись на ковер, и поплотнее прижался к коленям принцессы.

— Так какие ты там чувства будить собралась? — иезуитски уточнил Элегор, не смотря на всю трагичность ситуации, едва сдерживая смех, уж больно уморительной была физиономия Джея.

— Родственные герцог, родственные, — с прежней уверенностью снисходительно подтвердила богиня, вскинув голову. — Вы еще слишком молоды, чтобы понимать очевидное.

— Н-да? — скептически хмыкнул авантюрист, слишком хорошо знающий мстительность и злопамятность богов в целом и членов королевской семьи в частности.

Элия не стала ерничать в ответ, лишь пояснила:

— Чем дольше живешь, причем одиночкой, вдали от семьи, тем ценнее и дороже становятся самые нелепые воспоминания о былом, даже о глупых или жестоких выходках родных.

— Когда же ты это успела прочувствовать? — скептически удивился мужчина, не наблюдавший за Элией пылкой привязанности к семье. — Я вон что-то ничего подобного не испытывал, хоть и схоронил папашу с мамашей.

— Пока не успела, — с тем же скепсисом согласилась принцесса. — Но когда мне хочется удавить кого-нибудь из братцев, я успокаиваю себя такими рассуждениями, основанными на логических умозаключениях в совокупности со знанием психологии. А что касается отсутствия ностальгии по покойным родичам лично у вас, герцог, так дело не в аномальной душевной черствости сумасшедшего Лиенского и атрофии чувствительности. Те, кто ушел, вашей семьей по сути не были. Кровь — далеко не единственное условие образования нерушимых родственных связей. А вот дядюшка, смею вас уверить, истинно наш родич!

— Оставим дядюшку на крайняк, — опасливо согласился вор.

Небольшая пикировка помогла Джею малость расслабиться, и он принялся активно участвовать в обсуждении процесса расставания с 'ручной' цепочкой.

Принц первым и задал один из самых важных вопросов, не касающихся магических тонкостей:

— Кто-нибудь знает, насколько больно будет отдирать цепь? Может, меня заклятьем сначала спеленать или веревками, чтоб не дергался?

— Заклятья могут не столько помочь тебе, сколько придать силу ей, как и в случае с кровью, — нахмурился Лейм, замерив сканирующим заклятьем собственного изобретения магические характеристики опасного предмета.

В состоянии покоя, насколько помнил принц, вещь ничего не излучала, но, присосавшись к руке Джея, обрела весьма неприятный багровый энергетический фон, свидетельствующий о саморазвивающейся структуре недоброго заклятья. Никакого калькулятора или блокнота для записей богу не требовалось, он использовать только феноменальные аналитические способности мозга и обширный запас информации. Мгновенно просчитывая вероятности, Лейм напряженно добавил: — Дурманящие зелья я бы тоже не советовал применять. Если отключится сознание, неизвестно ты ли будешь управлять собственными инстинктами или эта дрянь. А веревки…. Никакими веревками тебя, из живой удавки выпутывающегося за пять секунд, надежно не увяжешь. Чем тебя пеленать прикажешь?

— Значит, буду терпеть, — серьезно кивнул Джей.

Шутки шутками, но бог прекрасно понимал, за собственную сорочью любознательность придется расплачиваться, и готов был с честью вынести испытания.

— Вероятность того, что цепочка-артефакт может вызвать мощный болевой шок со смертельным исходом, в качестве защитной реакции от разделения с новым носителем семьдесят шесть и восемь десятых процента. Усекновение конечности по кисть, локоть или выше тоже не выход. Аура предмета успела глубоко проникнуть в плоть, — порадовал кузена очередной порцией вычислений Лейм, виновато косясь на возлюбленную. Подсчитать такое и не предложить хотя бы одного варианта выхода…

— Стоит ли рисковать при таких шансах? — крякнул Ральд, диву даваясь в какой спокойно-деловитой обстановке боги решали судьбу Джея, да и сам Бог Воров не казался готовым с минуты на минуту впасть в панику, напротив, в его глазах появилось томно-мечтательное выражение и какая-то жадная потаенная радость.

— Элия, только не бей меня сразу, послушай, а что если меня будешь держать ты? — спросил он, запрокинув голову к лицу сестры. — Как тогда. Пиявке пить будет нечего, а через такой кайф никакой боли не пробиться, пусть сколько хочет долбится, только наслаждение увеличит.

— Сволочь ты, — устало покачала головой богиня, понимая, что предлагает брат, так и не избывший памяти о диком удовольствии, испытанном над бездной, когда сила Пожирательницы Душ, часть темного наследия богини, держала его суть в своих сетях.

— Сволочь, и дорог тебе таким, — с показной покорностью поддакнул Бог Воров, невинный взгляд открыто и с наглой надеждой говорил: 'Я приму любое твое решение, но ты ведь не примешь плохого!'.

— Это действительно выход? — практично спросил Лейм у кузины.

— Да, — кивнула та хмуро. Настроение богини сильно испортилось, главным образом от того, с каким ликованием ухватилась за просьбу Джея какая-то извращенная часть ее собственной сути. — Но он меня совершенно не радует.

— Какие-то неприятные побочные эффекты? — нахмурился принц.

— Не для Джея, во всяком случае, ныне, когда в мирах истреблены Пожиратели Душ и он не станет для них помеченным маячком, — поморщилась Элия.

— Вы о чем? — недоуменно уточнил Ральд, слишком пуганный собственной сутью, чтобы от нечего делать выискивать по мирам страшные легенды об изгнанных и уничтоженных тварях.

— О некоторых моих талантах, могущих отвлечь Джея от болевых ощущений, — пояснила принцесса максимально коротко, не вдаваясь в жуткие тайны родословной, и предложила: — Давайте начинать, пока я не передумала! Джей, ляг на диван.

Принц торопливо повиновался, ужом проскользнул за спину сестры и, откинувшись на подушку в изголовье, покорно замер, запрокинув голову. Рука с заклятой цепочкой расслаблено свесилась вниз. Звенья свернулись в ворсе ковра, как затаившаяся змея.

— Элегор, возьми плетение 'тягача' на себя. Наши силы сверни жгутом, оболочкой используй силу Ральда. Когда Джей будет готов, я дам отмашку, — в телеграфно-приказном стиле попросила богиня, пододвигаясь к Богу Воров, застывшему в позе напряженного ожидания.

Мужчина яростно рванул и без того широко распахнутый ворот рубашки, золотистые пуговички-паучки, не выдержав такого грубого обращения, оторвались и прыснули во все стороны, как их живые аналоги. Принца начала бить мелкая дрожь возбуждения, на щеках алыми мазками выступили полоски лихорадочного румянца. Свободная рука вцепилась в спинку дивана, как в спасательный круг средь бушующего океана.

Элия склонила голову, алая роза губ коснулась удивительно нежной для мужчины кожи, лепестки чуть приподнялись, обнажая острые, быстро удлиняющиеся лезвия клыков. Вот высунулся тонкий язычок, лизнул шею принца, словно пробуя на вкус, и резко упала вниз голова принцессы, клыки прокололи кожу. Джей выгнулся всем телом и закричал, не в силах сдержаться.

Запретная сила богини, скрытая в глубинах ее души, знойным маревом охватила принца, обволокла его суть, как дивное несказанной красоты смертоносно-ядовитое растение из экзотических джунглей, притягивающее узревших его животных соблазнительным ароматом и сладчайшим нектаром. Она ласкала и дразнила, касаясь самых потаенных, самых чувствительных струн души Джея, манила и влекла, властно соблазняла чем-то бесконечно сладострастным и запретным. Уводила по дороге блаженства…

А бог кричал уже без перерыва, срывая голос, задыхаясь, содрогаясь от накрывающих его волна за волной приступов острого, никогда не испытанного наслаждения, не на грани, за гранью боли, бился в объятиях принцессы.

Лейм и Ральд застыли, как статуи, зачарованные слабыми отголосками силы богини, тончайшими струйками просачивающимися из кокона, охватившего Джея. Пока застыли. Но, похоже, еще немного, и они готовы были ринуться к Элии, к извивающемуся и вопящему Джею в слепой, не рассуждающей и всепоглощающей жажде занять его место. Лиенский — единственный, сохранивший трезвость рассудка, мгновенно оценил состояние мужчин и, не тратя времени на словесные увещевания, быстро и сильно тряхнул одного, затем другого, заставляя вернуться к работе.

Словно очнувшись от зачарованного сна, боги неохотно подчинились стальной воле герцога, только сейчас сообразившего, с какого это перепугу Леди Ведьме приспичило поручать руководство заклятьем ему. Вольная сила Элегора подхватила тонкую, упругую нить от Элии, порывом буйного ветра перехлестнулась с такой знакомой, обретшей новые оттенки силой Лейма, более всего напоминающей спокойную реку, в глубине коей под невинной гладью таится немало опасных водоворотов, и ловко обернула подкинутую Разрушителем щедрую струю хаотичной энергии. Управляемая Богом Странников и Авантюр, конструкция знака незаконченной бесконечности трепетала в гостиной. Она ожидала нужного мгновения, норовя вырваться из-под контроля, однако Гор держал крепко.

Джей на долю секунды смолк и вновь закричал, забился в конвульсиях, запрокидывая голову и выгибаясь так, что казалось, еще чуть-чуть, и он сломает позвоночник. Элия метнула Элегору мысль-молнию:

— 'Пора! Действуй!'

Свив из силы подобие коромысла с двумя крючьями, бог направил их на цепь, трепещущую вместе с новым владельцем, подвел 'крючья' под свободные концы 'украшения' и резко дернул.

Зловещий аксессуар отделился от тела принца, оставив после себя багровую, как ожог раскаленным прутом полосу, и, пролетев пару метров, упал на ковер почти у самых ног Разрушителя. Тот сайгаком скакнул в сторону от порченой цепи, словно опасался, что та кинется на него и задушит.

— Есть! — выпалил Элегор, не без облегчения выпуская поводья заклятья, свитого из столь различных меж собой сил. Лишенное поддержки плетение распалось, отозвавшись последним мощным всплеском энергий, от которых загудело все тело.

Тело Джея обмякло на диване безвольной марионеткой с оборванными нитями, лишь слабое дыхание говорило о том, что принц жив. Богиня отняла голову от его шеи, едва заметные точки двух ранок бледнели на глазах. Убийственное в своей силе притяжение, окутывающее Элию незримым дурманным облаком, слабело и истаивало не столь быстро. Оно отступало, пряталось за привычным обликом восхитительной женщины будто бы с неохотой. Так дикий зверь, выпущенный из клетки побегать на свободе, огрызаясь, под угрозой кнута пятится назад в постылую клетку.

Светящиеся темным серебром, затягивающим неосторожного в бездну с падающими звездами, глаза Богини Любви приобретали обычный вид — дивных серебристо-серых очей под томными стрелами ресниц, в тайны которых мечтали проникнуть поклонники.

— Что за магию ты применила? — вопросил Ральд, испытующе взирая на богиню.

— Как там Джей? — поинтересовался Лейм у кузины.

— Куда теперь будем девать эту дрянь? — озадачил общество вопросом о будущности цепочки Лиенский, проявив наибольшую и от того еще более неизъяснимую прозорливость.

Одновременно с хором из трех вопросов, грозным контрапунктом прогремел четвертый:

— Какого хрена вы тут творите? — в гостиной принцессы материализовался сердитый мокрый мужчина в тяжелом бархатном халате в сине-зеленую крупную полоску. В правой руке его была сочащаяся голубой мыльной пеной мочалка, а в левой внушающий не меньшее благоговение, чем владелец, обнаженный клинок.

— А вот и его величество пожаловали, — тихо прокомментировал Элегор, на всякий случай встав рядом с Ральдом.