Больше жизни, Хлоя Браун!

– Какое интересное имя!

Ситуация, поняла Хлоя в приступе паники, стремительно выходила из-под контроля.

Она чувствовала, что Рэд стоит рядом, немного позади, и в обычной ситуации это ободрило бы ее. Но после того, что они делали сегодня, и какую неуверенность он заставил ее испытать, и как все это было неловко, – что ж, теперь его присутствие уже не казалось таким утешающим. Даже смотреть на него было невыносимо. Она бросила лихорадочный взгляд тете Мэри за плечо, где заметила стайку роскошных дам за пятьдесят, покачивающихся на высоких каблуках.

– Не хочу тебя задерживать, тетушка. Тебя подруги ждут.

Мэри закатила глаза:

– Ох, я тебя умоляю! Они так пьяны, что время для них стало инопланетной концепцией. – Она повысила голос с уровня береговой сирены до несущегося на полной скорости поезда: – Я о тебе говорю, Шейла! Ты в стельку!

– Тетя Мэри…

– Прости, дорогая, прости, вернемся к твоему другу. Представь же нас.

– Это комендант моего дома.

У Хлои иссякли идеи. Она понадеялась, что упоминание ее жилищных условий отвлечет тетушкино внимание.

– О! – сказала тетя Мэри, морща нос. – Твоего маленького… послушай, дорогая, я полностью понимаю твое желание покинуть родовое гнездо. Я много раз говорила твоей матери: они тебя душат. Но в самом деле, эта многоквартирная история…

– Это жизненный опыт, – перебила Хлоя. – В общем, мне очень жаль, но мы опаздываем на собрание, на котором будет решаться вопрос о типе здания, так что нам надо бежать.

На лице тети Мэри проступила подозрительность:

– Вопрос о типе?..

– На такие собрания ходят те, – умудренно сообщила Хлоя, – кто живет в квартирах.

Тетя Мэри всю свою жизнь прожила в мини-особняках – и в Англии, и на Ямайке, когда была совсем маленькой. Хлоя надеялась, что она понятия не имеет, что делают люди, живущие в квартирах.

– Как ужасно! – слабо ответила тетя Мэри. – Я тебя отпускаю, моя дорогая. – Она подалась вперед, чтобы поцеловать Хлою в щеку, и прошептала: – Надеюсь, ты попросила своего нового друга сдать анализы. У тебя очень слабая иммунная система, а ситуации бывают всякие, несмотря на предосторожности…

–Тетя Мэри!– рявкнула Хлоя. – Уходи!

– Ухожу-ухожу!

Тетя поспешила к своим подругам, и Хлоя облегченно выдохнула:

– Что ж. Обошлось без жертв. – Она наконец повернулась к Рэду.

Рэд стоял, сунув руки в карманы и глядя куда-то поверх ее головы. Он медленно кивнул.

Хлоя сглотнула:

– Прости. Тетя Мэри иногда ошеломляет.

– Так вот что это было? – спокойно поинтересовался он. – Ты была ошеломлена?

Хлоя вцепилась пальцами в ткань его куртки, надетой поверх ее платья. В животе у нее поселилась какая-то жуткая обреченность. Неприятная уверенность, что он расстроен. Но она все сделала правильно – держала его на почтительном расстоянии, защищая от недопонимания, которое только смутило бы обоих. Разве нет?

– Мэри… она просто перевозбуждается по поводу и без, и я не хотела, чтобы она что-то неправильно поняла. Она близняшка моей матери. Они рассказывают друг другу… о всяком.

Рэд повернулся и снова пошел. На этот раз угнаться за ним было легко, но за руку он ее не взял.

– Ясно. И что же она могла неправильно понять? Что мы вообще знакомы?

Онправдабыл расстроен. Он не так понял ее мотивы. Внутри заворочался порыв извиниться – такой сильный, что напомнил рвотные позывы. Хлоя сглотнула и внезапно осознала, что ей следовало вежливо представить его, а с ложными выводами разбираться потом. Но она запаниковала. Когда она в последний раз позволяла себе считать кого-то нового важным для себя, хотя бы немного? Она понятия не имела, как разбираться с подобными вещами, какие здесь параметры, – она даже едва ли понимала, что значит «не усложнять», когда дело касается двух трогающих друг друга людей.

Она должна все исправить, не налажав и не наговорив лишнего, не раскрывшись чересчур. В голове заметались мысли. Горло перехватило.

В тишине они дошли до стоянки такси, ждущих под яркими фонарями, беспощадно освещавшими его бесподобность, ее ошибки и, скорее всего, все ее поры в Т-зоне. Прежде чем Рэд успел выбрать машину, Хлоя выпалила:

– Что я должна была сказать? – Она старалась, чтобы голос звучал непринужденно, дразняще. – Что ты помогаешь мне начать новую жизнь в обмен на сайт?

Рэд слегка смягчился и тихо рассмеялся:

– Нет. Нет, думаю, этого ты ей сказать не могла.

Хлоя тоже засмеялась – или попыталась, но получилось фальшиво. Дышала она странно, продолжая глотать воздух, хотя легкие были уже полны, и выдыхая сильнее, чем стоило.

– Ты мой… мой учитель плохого поведения, – сострила она.

Нелепо. Она нелепа. Ему это не понравится.

Его улыбка стала натянутой:

– Я бы не сказал, что я…

– Услуги, кроме всего прочего, включают тайные оргазмы.

Услуги?Почему она так сказала? Почему, почему,почемуона так сказала?

У Рэда сделался такой вид, будто она только что ударила его под дых. Но лишь на секунду. Он стиснул губы в тонкую линию и отвернулся от нее:

– Точно. Ага.

Панику дотла сожгло чувство вины. Хлоя почувствовала себя так, будто последние десять минут отсутствовала в собственном теле. Она с усилием заморгала и бессмысленно пригладила ладонями волосы:

– Ох, Рэд, я не хотела сказать, что…

– Нет, не надо теперь брать слова назад, – спокойно сказал он. – Ты и так уже меня, на хрен, запутала.

– Я сожалею.

– А я злюсь. Вот и пообщались.

Рэд отошел от нее к такси и наклонился поговорить с водителем, голос у него был низкий и напряженный. Его ярость будто топорщилась вокруг заостренными шипами. Или ножами, которые Хлоя воткнула ему в спину. Она чувствовала себя маленькой грустной дрянью и настоящей предательницей. Он бы никогда не назвал ее никем, стоя с ней рядом, какой бы неловкой ни была ситуация. Добровольная изоляция подточила многие ее социальные навыки, но, бога ради, разве можно было вести себя еще более… по-козлиному?

Очевидно, можно. Потому что она знала, что должна сказать что-нибудь – что угодно, что выправит ту путаницу, которую она учинила, и уберет ту натянутость, с которой он теперь держался. Но на протяжении всей поездки домой оставалась до боли молчаливой.

А потом они вернулись, и Рэд проводил ее до двери, и Хлоя отдала ему куртку. Он кивнул и ушел.

А она так ничего и не сказала.

Глава пятнадцатая

Рэд сидел на полу своей мастерской, дневной свет отражался от серебристых пуговиц его комбинезона. Был понедельник – рабочий день, но Рэд с самого вчерашнего утра никак не мог сосредоточиться – с того самого момента, как проснулся и обнаружил сообщение от Хлои с извинениями, ответа на которое придумать не мог. С тех пор в его бумажнике прожигали дыру две очень разные визитки.

Само собой, Джулиана. И доктора Мэддокс.

Та, которую он теперь держал в руке, – элегантная, белая и тяжелая, как кирпич, принадлежала доктору.

Шесть месяцев назад мать дала ему эту визитку и попросила прийти на терапию. Он пообещал, что придет, но не сказалкогда, и с тех пор данные доктора Мэддокс выглядывали из-за библиотечной карточки, шепча, что Рэд трус и большой ребенок и – ради всего святого – ему необходимо с кем-то поговорить. Но он прекрасно справлялся и без этого. Его психотерапией было – и всегда ей оставалось – рисование.

Рэд посмотрел направо и наткнулся взглядом на холст, который он, в сущности, уничтожил прошлой ночью, так яростно размазывая по нему желто-зеленую краску, что тот порвался.

Может, рисование больше не помогало.

Он запустил пальцы в волосы и горько рассмеялся. И все это – дни смятения и злых оттенков акрила – лишь потому, что он не мог решить, что делать с гребаной Хлоей Браун. Предполагалось, что они должны увидеться на этой неделе, обсудить, как продвигается сайт. О встрече они договорились на прошлой неделе – до того, как все полетело к чертям. А потом… что ж, потом все полетело к чертям. А теперь Рэд попал в знакомый замкнутый круг прошлого и настоящего, от которого начал охрененно уставать.

Все происходило так: сначала он вспоминал, что сделала Хлоя. Как она отнеслась к нему как к грязному секрету, предоставителю тайных оргазмов – по ее же собственным словам, раз уж она так удачно выразилась. И его начинало мутить.

Но потом он вспоминал, что Хлоя и сама не была рада своей острой, как кинжал, фразе. Она выглядела виноватой. Выглядела несчастной. Она немедленно и искренне сказала, что сожалеет, и, когда Рэд думал об этом, его переполняло желание дать ей возможность объясниться.

Пока в голове не всплывала Пиппа – со своими слезами, умными фразами и всхлипывающе-ноющими извинениями, теми, которые почему-то делали виноватым его. Которые вечно заставляли его извиняться за то, что сделала она. Его рациональный ум говорил: «Это другое. Она другая. Это даже близко не стоит с тем, что сделала Хлоя». Но когда он пытался взять телефон и позвонить ей, грудь продолжало сжимать, а руки отказывались слушаться.

Все это наводило на мысль, что пора брать телефон и звонить вместо Хлои доктору Мэддокс.

Рэд подозрительно покосился на визитку. Доктора Мэддокс звали Люсинда. Когда-то он жил на одной улице с леди, у которой была одноглазая дворняжка по имени Люсинда. Ему очень нравилась эта собака. Может, это то, что люди называют знаком, а может, он просто чокнулся.

Рэд тяжко вздохнул, отложил визитку и протянул руку к испорченному холсту, проводя пальцами по прорехе. Он снова накручивает и доводит сам себя. Пора сменить курс. Надо поломать голову над другой проблемой, в существовании которой он еще не признался самому себе: может, Вик и позволил Рэду ужинать с пожилыми леди, но он точнонеодобрил бы тот факт, что Рэд совал пальцы в жилицу прямо посреди улицы. И вообще где угодно. Это не стало бы профессиональнее, произойди оно в постели. Прямо сейчас ему стоило бы быть у Вика – каяться и писать заявление об увольнении.

По какой-то причине эта мысль беспокоила его не настолько, насколько должна была.

Рэд на мгновение замер, невидящим взглядом таращась на холст. Он снова подумал, уже намеренно, об увольнении. О том, чтобы покинуть убежище, которое предоставил ему Вик. В голове не завыл сигнал тревоги.

Что ж. Это интересно. Это хорошо. Он начал ощупывать это открытие со всех сторон, как зуб, который вот-вот выпадет.

Предполагалось, что это временная работа, но дело шло к двухлетнему рубежу, и Рэд знал, что Вик беспокоится. Как и мама. Может, когда он наконец достигнет этой отметки, вместо того чтобы чувствовать вину, давление и западню своей собственной неуверенности, Рэд сможет уволиться. Внезапно это перестало казаться невозможным. Он стал увереннее, был готов показывать свои работы и изучал стратегии продаж, маркетинг и всякое такое. Он должен попробовать. Найдет какую-нибудь подработку, если не сможет достаточно выручать с продажи картин. Чего бы это ни стоило, он прогрызет себе путь к мечте. Единственный вопрос состоял в том, были ли его новые картины достаточно хороши, чтобы продаваться, – но скоро, когда Хлоя доделает ему сайт, он это выяснит.

И вот он опять вернулся к Хлое – без тени сомнения в том, что она выполнит свою часть сделки. Рэд обдумал это. Это была не та мысль, которую он допустил бы в отношении Пиппы: нет, если бы это была Пиппа, она отняла бы у него все, чего он хотел сильнее всего, чтобы наказать его за то, что он разозлился, или вынудить простить ее. Но Хлоя так делать не собирается. Конечно не собирается. Она бы никогда так не поступила.

Рэд положил холст и взял визитку. Достал телефон. Набрал номер. Три долгих гудка и три тысячи быстрых сокращений сердца спустя спокойный голос произнес ему в ухо:

– Офис доктора Мэддокс, говорит Джонатан. Я могу помочь?

– Да, – сказал Рэд, а потом прочистил запершившее горло: – Здравствуйте. Эм… Наверное, я хотел бы записаться на прием?

Ради собственного душевного спокойствия Хлоя решила перестать думать о Рэдфорде Моргане. Что, нужно признать, было сложно, поскольку ее сестры все свободное время посвящали тому, чтобы донимать ее вопросами о Рэдфорде Моргане.

Он явно избегал ее. Раньше не проходило и дня, чтобы она не заметила его где-нибудь во дворе или в коридорах. А сейчас и электронная почта красноречиво молчала. Он ответил на ее сообщение с извинениями, но всего двумя словами: «Все нормально». Очевидно, ничего не было нормально. Хлоя не знала, как реагировать. Он знал, что ей жаль, так что она должна дать ему передышку – такую долгую, какую он захочет, даже если ему понадобится передышка длиной в вечность. Даже если от этой мысли крутит живот.

Хлоя была в раздрае, и вмешательство родственников только усугубляло ситуацию.

Как и ожидалось, тетя Мэри проинформировала свою близняшку, что Хлоя былазамечена с мужчиной. Мама, конечно, сказала папе, а папа передал Джиджи, которая немедленно позвонила и посоветовала белье от «Ла Перла», потому что «я же знаю, как ты любишь экономить, дорогая». А еще она передала эту сплетню Дани и Ив, и они обе принялись взрывать сестринский чат вдохновляющими, хоть и неуместными, гифками и до глубины души раздражающими вопросами. Им не потребовалось много времени, чтобы додуматься, что «загадочный джентльмен, весьма крупный, с шикарными волосами» – это Рэд.

После двух дней этого безумия Хлоя замьютила чат. Сестры начали слать имейлы. Она не открывала их, само собой, но ей хватало и написанного в строке «Тема». Последнее письмо от Дани было озаглавлено «РЕЦЕПТ ЛЮБОВНОГО ЗЕЛЬЯ: ТРЕБУЕТСЯ ОДНА (1) ПРЯДЬ РЫЖИХ ВОЛОС».

Но сегодня назойливые сестры были наименьшей из ее проблем. Потому что сегодня она должна была вернуть Клякса.

Она стояла перед домом, держа в руках кошачью переноску и зная, что Рэд пришел бы ее поддержать, если бы она не оскорбила его. Не то чтобы она делала это самобичевания ради. Вчера с ней связалась легкомысленная, беззаботная и явно безответственнаяЭнни, и теперь эта женщина хотела, чтобы ей вернули «ее» кота. Ха! Ее, как же. Одно то, что она его купила, вырастила и некоторое время кормила, еще не делает Клякса принадлежащим ей. Хлоя столько часов провела с ним в обнимку, да еще сняла с дерева! Она определенно имела на него больше прав.

И все же… она не была способна что-нибудь украсть, особенно животное, так что стояла теперь у ее дверей, ожидая, когда Энни явится. Хлоя предложила это место, потому что ее квартиру, возможно, было бы сложно найти, а еще потому, что не хотела приглашать эту женщину в дом и заводить с ней милую беседу. Уже просто стоять здесь, игнорируя вопросительное мяуканье Клякса, было непросто. Хлоя точно знала, о чем он спрашивает, конечно: «Зачем тебе понадобилось засовывать меня в какую-то коробку, нелепая ты женщина?»

Она не могла заставить себя ответить.

Эта женщина опаздывала уже на три минуты, что лишь укрепило невысокое мнение Хлои о ней. Но потом, в 11:04, она услышала шлепанье плоских подошв по тротуару и перезвон, судя по звуку, массивной связки ключей. Миг спустя в поле ее зрения появилась высокая стройная женщина с медовыми кудряшками, от шеи до щиколоток скрытая большеразмерным пальто камуфляжной расцветки. Несмотря на странный наряд, она была симпатичная – черты лица мягкие, кожа на несколько оттенков темнее волос, а глаза яркие настолько, что Хлоя видела их за несколько метров.

– Здравствуйте, – сказала женщина, торопливо приближаясь. – Хлоя, верно? Ну и кошмар тут с парковкой! Энни, кстати. Я Энни. Ох, это Пэдди? Да, это Пэдди. Эй, Пэдди! Привет! Привет, детка! – Она наклонилась сунуть палец в кошачью переноску, потом выпрямилась: – Вы же Хлоя, верно? Я же не путаю ваше имя? Постоянно забываю имена. Мне нравятся ваши очки.

Хлоя намеревалась сказать «Да, это я, здрасте, спасибо». Но вместо этого изо рта явственно презрительным тоном вырвалось:

– Пэдди?

– Краткое от «Пердита», – тепло объяснила Энни. – Знаете, из «101 далматинца».

– Но он не далматинец.

– Она, – сказала Энни и потянулась за переноской.

На какой-то напряженный момент Хлоя забеспокоилась, что не сможет выпустить пластмассовую ручку из пальцев. Но ее подсознание повело себя прилично – в кои-то веки, – и она не закатила посреди улицы скандал из-за кота.

А если бы закатила, это, конечно, было бы не самое постыдное из того, что она делала посреди улицы за последнее время.

– Он даже не пятнистый, – не сдавалась Хлоя, игнорируя дикое и ничем не обоснованное заявление о том, что Клякс, видите ли, девочка.

Энни посмотрела на нее как-то странно и сказала:

– Вы забавная. Не хотите выпить кофе?

– Я… эм… простите?

– Вы забавная. Странная немного. Не хотите выпить кофе? Вы же Хлоя, так? Спасибо, что нашли Пэдди. Моя двоюродная бабушка Эми должна была приглядывать за девочками, пока я буду в Мальме, – я, кстати, была в Мальме, замечательное место, бывали там? – но она немножко запуталась – моя двоюродная бабушка, – потому что кошек у меня немало, а она, видимо, уже старовата. А еще та лиса. Да, со стороны звучит не совсем понятно.

Каким-то образом, сквозь пелену изумления такой толщины, что на ее месте с равным успехом могла бы быть кирпичная стена, Хлоя умудрилась прохрипеть:

– Прошу прощения?

Энни снисходительно улыбнулась ей, будто Хлоя была совершенной дурочкой, и сунула руку в бездонный карман:

– Хмм, так, где же моя… о! – Она вытащила наружу пригоршню мусора. Там была обертка от шоколада, огромная связка ключей, что-то напоминавшее иностранные монеты, выцветший чек и… – Возьмите мою визитку. Видите ее?

Проглядеть было бы сложно. Визитка оказалась розовой и блестящей. Хлоя с опаской взяла ее за уголок.

– Звякните мне – и мы сходим выпить кофе. Я угощаю! Потому что вы нашли Пэдди.

– Я не пью кофе, – вполне честно пробормотала Хлоя, рассматривая визитку.

Та гласила: «ЭННИ АМАНДЕ, ЗАКЛИНАТЕЛЬНИЦА ТРУСИКОВ».

Какого черта это значит?

– Тогда чая, – жизнерадостно заключила Энни. – Мне пора. Я опаздываю. Давай, Пэдди, идем, дурында бродячая. Бегом-бегом-бегом! – Она повернулась и заспешила обратно по улице.

Хлоя глядела ей вслед, чувствуя легкую оторопь. Когда высокая фигура Энни скрылась за углом, Хлоя снова посмотрела на визитку: «ЗАКЛИНАТЕЛЬНИЦА ТРУСИКОВ»? Что это, вообще, такое? Там был указан сайт вместе со ссылками на соцсети, которые, наверное, все объяснили бы, но Хлое не хотелось копаться. Не хотелось больше ни секунды размышлять об этой эксцентричной женщине и ее странном поведении, потому что это будет напоминать ей лишь об одном: Клякса забрали.

Она сунула визитку в карман и зашагала обратно в дом, ощущая срочную необходимость оказаться у себя в квартире. Она не сразу поняла, что странная влага, стекающая по ее щеке, – это слеза. Как унизительно! Она плакала из-за кота, которого нашла всего пару недель назад, да еще и на улице. А хуже того, она чувствовала… грусть. И даже больше чем грусть. Опустошение. Как будто кто-то распорол ей грудь.

Единственное, что могло бы сделать эту ситуацию хуже, – если бы она наткнулась на Рэда. Ей это ужасно не понравилось бы. Это было бы жутко, кошмарно, конец света, так что Хлоя была рада, что добралась до квартиры не встретившись с ним.

Очень-преочень рада.

Когда на следующий день в дверь к Хлое постучали, ей и в голову не пришло, что это может быть комендант. Она уже привыкла к тяжести его отсутствия. Шторы она закрыла, потому что не хотела случайно подсмотреть за ним. Она дает ему передышку, черт побери!

Однако на пороге стоял именно он – четыре дня спустя после того, как она все испортила.

– Привет, – сказал Рэд.

Хлоя сглотнула – было больно. Прямо сейчас ей было больно везде. Он не мог бы прийти в еще более неподходящее время, даже если бы постарался. Она чувствовала себя дерьмово и выглядела «не в форме» – эту формулировку велела ей использовать ее когнитивный терапевт, вместо того чтобы называть себя отвратной. Но на самом деле просто иногда человеческие существа выглядят отвратно. В этом нет ничего постыдного. Или, по крайней мере, не было бы, если бы Рэд не стоял у нее на пороге, и уж он-то выглядел просто роскошно.

Хлоя открыла рот, чтобы просипеть удивленное «привет», но он поднял руку, перебивая. Он был необычно неулыбчив, суров и серьезен, от чего Хлоя занервничала – не потому, что Рэд был огорчен из-за нее, а потому, что он в принципе был огорчен.

Рэдфорд Морган должен всегда улыбаться.

Он пропустил пальцы сквозь волосы и заявил:

– Я просто хотел сказать, что ужасно на тебя зол. Но… – Он прочистил горло и сделался слегка неуверенным: – Но я не думаю, что ты намеренно… намеренно сказала то, что сказала. Но я все равно зол. И буду злиться до тех пор, пока не буду готов прекратить.

Хлоя медленно кивнула, не до конца понимая, зачем он объясняет механизмы человеческой злости, но вполне уверенная, что это для него важно:

– Ладно.

Какой-то миг Рэд явно испытывал до боли сильное облегчение. Потом он прищурился, осознав, какой у нее тонкий и хриплый голос, и обвиняюще произнес:

– Ты больна.

Видимо, Хлое должно было польстить, что он не смог разглядеть этого по одному лишь ее виду. Но что-то в той речи, которую он только что держал, и в выражении его лица не давало ей покоя.

– Ничего страшного. Ты же знаешь, что имеешь право злиться, правда? В целом, я имею в виду. И на меня. Ты имеешь право на меня злиться.

На мгновение Рэд замялся:

– Конечно знаю. Я же только что сказал это, разве нет?

Внезапно Хлоя осознала, что ее беспокоило. Он только что сказал это – но говорил так, будто пробовал что-то новое и не был до конца уверен, что оно сработает.

– Тебе надо прилечь, – сказал он, вклиниваясь в ее мысли.

– Не глупи. Такое случается постоянно.

Хотя ей и правда хотелось бы прилечь. Или даже просто… присесть. Рэд не станет считать ее какой-то ненормальной из-за того, что тело ее подводит, а теория ложек осталась где-то в недрах памяти. Хлоя прислонилась к стене, а потом начала соскальзывать вниз, самую малость.

Рэд нахмурился:

– Ты сейчас что, в обморок падаешь?

– Это обычно случается гораздо более внезапно, – рассеянно ответила Хлоя. – Я просто посижу тут…

– Или мы поступим вот так. – Он вошел в квартиру и поднял ее на руки.

– Ох! Э-э. Что ты делаешь?

– Несу тебя. Давай-ка помоги мне.

По всей видимости, он имел в виду, что ей следует перестать неловко размахивать ногами. Поскольку Хлоя очень, очень устала, а при ходьбе у нее появлялось чувство, что ей в поясницу всаживают нож, она повиновалась. Рэд захлопнул дверь и спросил: – Куда тебе надо?

– Я была в гостиной. Рэд, мне ужасно, ужасно, сверхтотально жаль, что…

– Перестань разговаривать. У тебя ангина или что?

– Или что. Но это скоро пройдет. Такое случается, когда я слишком устаю или не ем как следует…

– Или наступаешь на трещины на тротуаре. – Он осторожно опустил ее в гнездышко, которое она устроила себе на диване, а потом встал на колени на полу рядом с ней: – Знаешь, для чего-то с таким смешным названием фибромиалгия…

– Настоящая говнючка.

–Хлоя!Ты что, выругалась? Ты же никогда не ругаешься. – Он помолчал. – Было забавно. Давай еще раз.

– Нет, – чопорно ответила она.

Рэд хмыкнул, и она осознала, что так соскучилась по нему, что ее сердце тут же треснуло, как сырое яйцо. Липкие эмоции вылились наружу. Остатки защитной скорлупы разлетелись мелкими осколками.

– Прости меня, – прошептала Хлоя. Нужно было объясниться, по-настоящему, но она не могла заставить себя посмотреть на него. Если она сосредоточится на собственных коленках, благоразумно решила Хлоя, Рэд не сможет прочесть в ее глазах правду о ее чувствах. – За ту ночь, – вздохнула она. – Знаю, ты сказал, что не будешь усложнять, но для меня это все усложнило. Видимо, я по натуре такая. Как только ты перестал меня касаться, я резко вернулась в реальный мир и запаниковала, стала думать, что это значит и чего ты хочешь – или не хочешь, ну и… вот. Короче говоря, я надумала лишнего и сделала несколько громадных ошибок, и мне жаль.

– Хлоя. Посмотри на меня.

Ее первым порывом было отказаться, как ребенок отказывается от овощей. Но это было бы не очень-то зрело, а именно из-за незрелости она так напортачила на прошлых выходных, так что заставила себя посмотреть.

Рэд задумчиво водил костяшками пальцев по губам, разглядывая ее. Между бровей у него снова залегли прежние три черточки. Как будто он не знал, что с ней делать. Наконец он сказал:

– Значит, это все усложнило, а?

Хлоя с усилием сглотнула – взгляд его бледных глаз приковал ее к месту. Он бесконечно завораживал. Голосом не громче тоненького шепота она подтвердила:

– Да.

Рэд спокойно сказал:

– Для меня тоже. Забавно – ты же такая умная. А у меня такое чувство, будто у меня на лице все написано. Но ты, видимо, не понимаешь, чего я от тебя хочу.

Она помотала головой:

– Нет. Не понимаю.

А может, понимаю, но боюсь это признать.

Словно услышав эхо ее мыслей, Рэд подался ближе, поднося руку к ее щеке:

– Я покажу тебе.

Кончики его пальцев коснулись линий ее лица, челюсти, горла, а глаза неотрывно следили за их движениями, будто он рисовал какую-то карту. Он так сильно сосредоточился, что земля, а вместе с ней и время словно остановились. И это заставило Хлою почувствовать…

Почувствовать – и все. Все. Сосредоточенность Рэда просто заставила еечувствовать.

Хлоя рвано выдохнула. Сердце отбивало бешеный ритм о грудную клетку. Она подумала, что сейчас он ее поцелует, и она сдастся под его сексуальным натиском или что-то в этом духе, – но внезапно, поморщившись, поняла, что не вполне к этому расположена. Сидя так близко с ним рядом, она чувствовала, что ее кожа будто превращается в дрожащий шелк, но возбуждение было лишь тихим хныканьем на фоне воплей тела от болей и утомления. Она внезапно вспомнила ночи с Генри, ночи, когда он отворачивался от нее, с отвращением бормоча что-то после очередной провалившейся попытки близости. «Если ты не хотела, могла бы просто сказать».

Онаговорила. Она говорила «Генри, мне нехорошо», но он думал, что сила его проклятого пениса немедленно все исправит.

Что ж, Хлоя не собиралась проходить через это снова – даже с Рэдом, насколько бы он ей ни нравился. Хлоя оцепенела под его легкими, как перышки, касаниями, и он запнулся с мягким беспокойством во взгляде. Не злость. Просто волнение. Хорошо. Может, он все-таки не станет реагировать так же остро. Дышать стало чуточку легче.

Она твердо сказала ему:

– Ты должен знать – я хочу тебя, но сегодня я не чувствую особенного…

– Хлоя, – мягко перебил Рэд, снова нахмурившись. – Солнышко! Ты правданепонимаешь, чего я хочу, так ведь? – Рэд поймал ее ладонь, прижимая губы к полоске кожи, видневшейся между липучками опор для запястий. Спустя мгновение он осторожно сказал: – Я бы хотел остаться сегодня. Просто посидеть. Ничего?

От облегчения у нее закружилась голова. Он не станет все усложнять, и ей не придется его отталкивать. Хвала Небесам, потому что в кои-то веки Хлое не хотелось кого-то отталкивать.

– О! Понятно. Да. Ничего. – Очевидно, она утратила способность строить сложные предложения.

Рэд улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки.

– Но приятно знать, что ты меня хочешь.

– О, господи! – Щеки затопило жаром, хоть на ее собственных губах тоже заиграла печальная улыбка. – Не будь таким гадким.

– Не мог сдержаться. И, просто чтоб ты знала, это взаимно. – Его взгляд потемнел. – Но мы поговорим об этом когда-нибудь в другой раз.

На секунду это обещание другого раза – этого разговора и всего, что он мог означать, – тяжело и горячо повисло между ними. Примерно так, по Хлоиным представлениям, ощущалось бы его тело, нависшее над ней.

Но потом она вспомнила, почему подобный разговор может оказаться сложным, – потому, что, если Рэд хотел большего, чем просто тисканье в темноте, если он хотел того, чего хотела она… Возможно, Хлое могло бы стать слишком страшно протянуть руку и взять это. Обещание чего-то большего с ним поблескивало, как битое стекло – прекрасное, но потенциально опасное. Все хорошее обычно оканчивалось болью.

Но она сентиментальничает, торопит события и накручивает себя – что в прошлый раз сослужило ей не самую лучшую службу. Отпихивая призрак своих ошибок в сторону, Хлоя села прямее – не обращая внимания на укол боли между позвонками, – и спросила:

– Ты ведь простишь меня, правда?

– Прощу.

Рэд снова потянулся к ней, и ее сердце едва не прекратило биться. С туманным отчаянием, будто прошлый раз был каким-то горячечным бредом, она вспомнила тепло его прикосновений и холод серебряных колец. Но он лишь постучал по пуговице на ее пижаме и сказал:

– Ты умеешь извиняться, Пуговичка. Я прощаю тебя целиком и полностью.

Что ж, по крайней мере, хоть какое-то облегчение.

Глава шестнадцатая

Хлоя хочет его. Так она сказала, громко и четко, – такое, чего Рэд в жизни не ожидал услышать: по крайней мере за пределами спальни. Хлоя производила впечатление женщины, которая может поделиться своими желаниями, только если она уже на полпути к оргазму. Которая будет шептать горячие приказы и сладкие признания в темноте. Но она хочет его, и она сказала об этом вслух.

А еще она не знала, чего хочет он, – что, полагал Рэд, вполне понятно. Потому что только здесь и сейчас его самое сокровенное желание –необходимость– стали до конца ясны ему самому. В отношении Хлои конечной целью Рэда было сделать ее счастливой. И все. Ничего больше. Это осознание поразило его, как тысяча вольт, пропущенных через сердце. Он чувствовал…

Он чувствовал что-то, что она, возможно, не хотела бы, чтобы он чувствовал. Что-то, чего она, казалось, почти боялась. Хлоя отводила взгляд каждый раз, когда его слова становились слишком пылкими или голос – слишком нежным: он знал это. Он это заметил. Так что он отодвинул нежное тепло в груди в сторонку: с этим он разберется попозже.

Хлоя на миг прикрыла глаза, и он принялся пожирать ее взглядом. Она была в розовом – пижама в тонкую полоску с пуговицами, вроде тех, что носят вечно недовольные старички. Вообще-то, у нее было много общего с вечно недовольными старичками, кроме разве что того момента, что Рэду отчаянно хотелось ее поцеловать.

Ее волосы, вместо того чтобы быть собранными в обычный аккуратный сияющий пучок, выглядели скорее так, будто она схватила эти темные волны в кулак, обмотала их резинкой и понадеялась на лучшее. Именно так поступал Рэд со своими волосами, когда тренировался. Судя по небольшой горе одеял и разбросанному вокруг журнального столика мусору,онапоступала так, когда чувствовала себя паршиво. Он был, наверное, наиужаснейшим монстром, потому что Хлое нездоровилось, а он все равно считал ее невероятно сексуальной. Потом он вспомнил, что ей всегда нездоровится, так что, может, слабое здоровье – это не то, что лишает человека сексуальности.

Хлою вот явно не лишало.

Рэд прочистил горло и встал, оглядывая комнату. Пустые бутылки из-под воды и картонные коробки у входной двери множились, как кролики, ползя по коридору, пока не стали видны отсюда.

– Ты должна звонить мне, когда тебе надо отнести мусор на переработку.

– Возможно, – пробубнила она, глубже зарываясь в одеяла.

– Определенно. Это моя работа. – Хотя подозрительно радостный голосок в его голове добавил: «Ненадолго».

Мысль о том, чтобы найти свое место, попытаться зарабатывать на картинах… она не давала ему покоя. Рэд так и эдак перекатывал ее в голове, как виски во рту, собирая пустые чайные чашки и стаканы из-под сока.

– Не надо прибираться, – сказала ему Хлоя. – Я и сама могу, знаешь ли.

– А я могу обойтись без электричества, но на хрена мне это надо?

Она цокнула языком:

– У тебя явно есть планы повеселее.

Ничто не приносит мне такого удовольствия, как быть здесь, с тобой.Эти слова вспыхнули в голове у Рэда без разрешения, но, к счастью, язык он контролировал успешнее, чем мысли.

– Тебе от меня не избавиться, Пуговичка. Сегодня ты моя. Я тебя забронировал.

– Забронировал?.. – Она распахнула глаза. – Ох боже мой! Я совсем забыла. Твой сайт.

Рэд изогнул губы:

– Ты забыла? Хочешь сказать, в голове у тебя на самом деле мягкое серое вещество, а не компьютер? А я-то думал…

Она не улыбнулась в ответ:

– Я кое-что сделала, вообще-то. Могу показать тебе дизайн главной страницы и хотела пробежаться по возможностям магазина, но нам придется перебраться к столу…

Хлоя села и поморщилась. Едва заметное искажение черт, но у Рэда появилось чувство, будто кто-то вырвал его сердце.

– Верни попу на место. И расслабься. Это неважно.

– Разве ты не хочешь…

– Нет, – твердо сказал он. А потом, когда на ее лице проступило искреннее разочарование, добавил: – Скинь мне завтра ссылку. Я…

Хлоя уцепилась за его нерешительность, приподняв брови:

– Ты?..

В нетерпении.

– Я снова начинаю радоваться работе. Вот и все. – Он пожал плечами, будто эта мысль вовсе не заставляла его чувствовать себя наэлектризованным. – Так что посмотрю завтра. Если тебе станет получше.

Она одарила его радостной, хоть и чуточку утомленной, улыбкой:

– Это замечательно. Просто великолепно!

– Эм, спасибо. Так что, ты хочешь сока или как?

Улыбка превратилась в прищур:

– Я сама могу налить себе сок.

– Но зачем тебе это делать, если у тебя есть добровольный слуга?

Она закатила глаза. Рэд знал, почему она мнется. Учитывая, что так называемые друзья и жених бросили ее, Хлоя боялась подпускать людей ближе. Когда она наконец закрыла глаза и сказала:

– Давай, если тебе так хочется, – у него появилось чувство, будто он взобрался на какую-то гребаную гору.

Когда он вернулся в гостиную, Хлоя села, чтобы взять сок, не морщась, и Рэд сказал:

– Мне кажется или ты выглядишь лучше, чем десять минут назад?

– Не кажется. – Она сделала глоток. – Сила твоего общества исцелила меня. Все это время доктора были правы насчет природных эндорфинов.

– Э…

– Это потому, что бупренорфиновый пластырь наконец-то начал действовать. Я до краев накачана веществами. Восхитительно!

– О! Хорошо.

– Я должна была справиться сама, – сказала Хлоя, – поскольку это самое сильное мое обезболивающее, а я не собираюсь к тридцати годам выработать иммунитет к опиатам, но меня до смерти достало чувство, что суставы трутся друг о друга, как ножи, так что я ни о чем не жалею.

Рэд уставился на нее:

– Ты и правда крутая.

Она помахала тапочками с зайцами:

– Да.

– Ты ела?

Хлоя пожала плечами, отпила еще немного сока и подозрительно непринужденно ответила:

– Еще нет.

А. Она одна из этих. Стоило бы догадаться.

– Сформулирую по-другому: когда ты в последний раз ела?

Глаза Хлои забегали так, как не бегали ни у одного из людей за всю историю мира. Она явно пыталась спрятать вину размером с хорошо откормленную собаку.

– Я не уверена. – Как по заказу, ее желудок заурчал. Она с раздражением посмотрела вниз и пробормотала: – И ты, Брут?

– Сегодня? – не отставал Рэд.

Она пожала плечами.

Ох да господи боже!

– Ты сегодня не ела? Ты серьезно?

– Мне былоне до того, – рявкнула она.

– Ну да, конечно. Ты слишком ленива, чтобы поесть. Дело вовсе не в том, что ты дерьмово себя чувствуешь или что-то такое.

– Ой, да помолчи ты!

Рэд встал, и она подняла на него взгляд – какой-то бесцветный и покорный. За ту секунду, пока она пыталась взять выражение лица под контроль, Рэд осознал: Хлоя решила, что он уходит. Сердце сжалось. Ему захотелось найти каждого друга, кто когда-либо кинул ее, а особенно ее гребаного женишка, и заставить босиком ходить по комнате, заваленной Лего, до конца их дней. Да, не сказать чтобы он долго раздумывал над этим наказанием.

– Что ты хочешь поесть? – оживленно спросил он, надеясь, что она не расслышит скрывающиеся за этим тоном эмоции.

Она открыла рот, закрыла, открыла снова:

– Ты… Я не…

– Любишь стир-фрай?

Хлоя бросила на него возмущенный взгляд, будто он предложил обоссать ее приставку или нечто подобное:

– Рэд…

– Ну – то есть кто не любит стир-фрай? Только ненормальные – вот кто.

Рэд отправился на кухню.

У Хлои ушла на это секунда-другая, но она встала и побрела за ним, замотавшись в одеяло, словно в плащ. Как самый миленький и чопорный Бэтмен, которого Рэд когда-либо видел. Сказала:

– Рэд, тынебудешь мне готовить.

И он улыбнулся себе под нос – слегка.

Маленькая кухонька, вся в плитке и стали, всегда казалась Хлое холодной – но сегодня воздух дрожал от жара еще до того, как включили плиту. Виноват во всем был Рэд. Он стоял перед холодильником и смотрелся ужасно сексуально в обычных футболке и джинсах, да к тому же наклонился под углом, который должен быть запрещен на законодательном уровне мужчинам с такими задницами. Хлоя уселась на свой удобный стульчик, теребя пальцами ворот пижамы. Может, ее нынешнее туманное состояние, вызванное отчасти лихорадочной усталостью, отчасти – пластырем на спине, накачивающим ее через кожу наркотиками, было на самом деле благословением. Если бы она не чувствовала себя так паршиво, игнорировать его красоту было бы гораздо, гораздо труднее.

– Кто готовит тебе это все? – спросил Рэд, выныривая из холодильника с чрезмерно высокой горой контейнеров в руках.

Что он собрался делать – навороченное чоу мейн?

– Ив.

– Радужная девчонка? Правда? Она же… – Он поставил контейнеры и помахал рукой, идеально передавая ауру хаоса вокруг Ив. – Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал – как ее зовут, Даниелла?

– Даника, – машинально поправила Хлоя.

С Рэдом было так невероятно легко, что она и забыла, какими странными иногда бывали их отношения. Что он не знал о ней самых простых вещей вроде полного имени ее сестры, но знал, как она любит Клякса, как никому не доверяет и хочет быть смелой.

Ей хотелось бы, чтобы он узнал больше. Хотелось бы, чтобы он узнал все. Хотелось бы всем с ним поделиться. Хлоя нечасто испытывала подобное желание, если испытывала вообще, но с Рэдом все было…

Безопасно.

– Боже, женщина, – фыркнул он, прерывая ее мысли и заставляя улыбнуться. – Почему у тебя на кухне полный ящик разукрашенных шариковых ручек? – Он с отвращением захлопнул оскорбительный ящик и переключился на следующий: – Где у тебя ложки?

– Рэд. Не надо. Я не хочу, чтобы ты мне готовил. И это не…

Поздно. Он уже открыл следующий ящик – в нем она хранила запас лекарств. Но Рэд не стал таращиться на бесчисленные разноцветные коробочки – старые обезболивающие, которые она бросила, потому что от них рот так пересыхал, что говорить было невозможно, или потому, что она привыкла к ним и перешла на что-то посерьезнее, как наркоманка, увеличивающая дозу. И спрашивать тоже не стал, как и захлопывать ящик, глядя на нее полусочувственным-полуобеспокоенным взглядом, как сделала бы мать. Вместо этого Рэд покачал головой и сказал:

– У тебя на кухне есть что угодно, кроме столовых приборов, Хло.

Потом он перешел к следующему ящику, нашел ложки и продолжил как ни в чем не бывало.

Забавно. Хлоя привыкла считать свою жизнь и болезнь нормальными, но она не привыкла к другим людям, которые вели бы себя так же.

– Значит, так, – сказал Рэд, снимая крышку с одного из контейнеров и выгребая заранее нарезанные перцы. – Если ты правда не хочешь стир-фрай – потому что, давай признаем, ты чокнутая, – это твоя последняя возможность сказать мне об этом.

– Ты не будешь мне готовить.

Вот: это прозвучало твердо, весомо и зрело. Вроде.

– Почему нет? – спросил он столь же весомо, роясь в ее шкафчиках.

– Потому что ты не какой-нибудь хренов помощник по дому!

Рэд повернулся посмотреть на нее:

– Хлоя!Следи за выражениями.

– Ох, да…

Он перебил – тон серьезный, слова тихие:

– Перестань париться, ладно?

Бросив рыться в шкафчиках, он скрестил руки на широкой груди. Хлоя совершенно точно не зацепилась взглядом за перекатывающиеся под кожей мускулы или вздувшиеся на крепких предплечьях вены. Ну, может, зацепилась, но всего на секунду.

– Ты думаешь, что это большое дело, только потому, что – без обид – у тебя в жизни было полно людей, которые заявляли, что им на тебя не плевать, но поступали совсем наоборот. Я не такой. Я могу готовить, а ты, в данный конкретный момент, нет. Так что я делаю это для тебя потому, что именно так люди и должны поступать: заполнять дыры друг для друга. Не придавай этому слишком большого значения.

Хлоя медленно кивнула, глядя на свои сцепленные в замок руки и чувствуя, как ее переполняют неудобные, сумбурные эмоции.

Потом она не спеша и рвано выдохнула и сказала то, что собиралась сказать уже некоторое время, но никак не могла выдавить сквозь стиснутые зубы:

– Спасибо.

– Без проблем, – легко ответил Рэд.

И она не стала даже гадать, говорил ли он искренне. В ее голове не возникло ни тени сомнения.

Рэд открыл еще несколько контейнеров и нашел вок: налил туда масла и всыпал – по ощущениям – все до единой специи, которые у Хлои только имелись. Потом он пропустил волосы сквозь пальцы, закатил глаза, словно досадуя сам на себя, и спросил:

– Есть резинка?

– Я никогда не знаю, где они валяются, – призналась Хлоя.

Если не считать той, которая в данный момент была у нее в волосах, – она стащила ее и вручила Рэду.

– Спасибо.

На ногтях у него виднелись следы ярко-синей краски. Кончики его пальцев мазнули по ее. Тело Хлои словно загорелось изнутри, будто Рэд предложил сорвать с нее одежду и взять прямо на столе, – не то чтобы она хотела этого, потому что правда чувствовала себя не очень, да и пояснице тогда пришел бы конец. Хлоя строго проинформировала об этом соски, но они нахально отмахнулись от нее и продолжили искрить покалыванием, как пара распутных батареек.

Рэд тем временем умудрился остаться шикарным, собрав волосы в пучок.

Когда кухню заполнило резкое шипение готовящейся еды, Хлоя снова заговорила:

– Значит, ты любишь готовить?

– Я люблю готовить другим, – сказал он. – Себе могу, но это не то же самое.

Что-то в этом откровении заставило ее почувствовать облегчение и разочарование одновременно:

– Понятно.

Хотя Рэд был сосредоточен на готовке, он приподнял брови, будто позабавленный ее тоном:

– Что тебе понятно, Пуговичка?

– Ты бегаешь и готовишь всем ужины. – Хлоя хотела его поддразнить, но получилось… не совсем так.

Он бросил на нее взгляд, и его улыбка стала шире:

– Ревнуешь?

Она фыркнула:

– Прошу прощения? Конечно я не ревную.

Когда она успела стать такой бесстыжей вруньей? Папа был бы очень разочарован, узнай он о ее новом пристрастии к непринужденному обману.

– Это хорошо. Было бы странно, если бы ты ревновала к моей матери.

Теперь Хлоя сгорала со стыда. Она поплотнее закуталась в одеяло, будто могла в нем исчезнуть. Вот к чему приводит любовь к мужчинам: к полнейшему идиотизму. Она открыла рот и попыталась найти выход из этой конкретной ямы.

Но Рэд, очевидно, не считал это необходимым. Когда он посмотрел на нее снова, его явное веселье сменилось любопытством.

– Эй, – сказал он, будто это только что пришло ему в голову. – А где Клякс?

Сердце дрогнуло. Хлоя надеялась, он не заметит.

– Его нет.

Рэд замер:

– Нет?

– Энни вернулась пару дней назад. Она была в Мальме. – Хлоя прищурилась. – Она называла КляксаПердитой, и это было бы прекрасным именем – мне нравится «101 далматинец» – вот только Клякс никакой не далматинец, так что это нелепо.

По какой-то причине Рэд не согласился с ней насчет имени. Он вообще ничего не сказал про имя. Он оставил свой пост у плиты и, не успела Хлоя ничего понять, как Рэд уже стоял перед ней. Он запустил ладони в ее спутанные волосы. А потом поцеловал в макушку, и она едва не потеряла сознание. Он мрачно произнес:

– Мне жаль, Пуговичка.

– Мне все равно, – пробормотала она, с силой втягивая воздух. Не потому, что от Рэда пахло свежими простынями, теплом и черничным шампунем: просто так вот она дышит. – Клякс даже не был моим котом.

– Я бы завел тебе нового, но ты знаешь правила.

– Я нехочунового.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху:

– Ты плакала?

– Я… –Скажи нет. Скажи нет. Скажи нет.– Немножко.

Рэда, казалось, это удовлетворило.

– Если плакала, значит, все будет хорошо. Так мама говорит. – Он вернулся к плите, и голове без его ладоней стало холодно.

Раз уж она сегодня начала болтать, чего не следует, Хлоя пробормотала:

– Мне бы хотелось познакомиться с твоей матерью. В смысле, – быстро добавила она, – мне было бы интересно посмотреть, какая она, потому что ты такой…

Рэд изогнул бровь:

– Я такой?

– Раздражающий.

– Точно. Не знаю, как ты меня терпишь. – Он хмыкнул.

А потом кинул на нее понимающий взгляд, от которого ее щеки стали горячее, чем солнце.

– Она дала мне свою визитку, – выпалила Хлоя. – Энни, в смысле. И знаешь, что там написано?

– Какая-нибудь херня, – предположил Рэд, – потому что мы ее терпеть не можем.

– Там написано «Заклинательница трусиков».

Губы Рэда дрогнули:

– Это… интересно. То есть придурковато. Очень придурковато.

– Я знаю, что это забавно, – вздохнула Хлоя. – Просто шикарно. Необычно, интригующе и запоминается, и дизайн у визитки красивый, и я могу поспорить, что, если зайду на ее трусикозаклинательский сайт, он тоже окажется роскошным. – Она фыркнула и сердито уставилась в пустоту: – Какая у этой женщиныцель? Что завзглядна мир?

– Зачем она дала тебе визитку?

– Говорит, нам надо попить кофе вместе. Я ей не верю. Я приду, а она напишет «ой, извините, я в Венеции».

Рэд пропустил мимо ушей практически все, что она сказала, – что одновременно раздражало и веселило:

– Значит, она хочет подружиться?

Хлоя уставилась на него:

– Не вижу для этого причин. Мы поговорили-то минут пять.

– Но она тебя здорово впечатлила.

– Оназабраламоегокота.

Этот мужчина, очевидно, спятил.

Рэд продолжил, будто она ничего не говорила:

– Может, и ты ее тоже впечатлила.

– Интересно, что это во мне может впечатлить? – требовательно спросила Хлоя.

Рэд поглядел на нее немного чересчур долгим взглядом. Она прикусила губу. Он улыбнулся:

– Слушай, я всего лишь говорю, что ты, возможно, понравилась Энни. И возможно, она понравится тебе, если ты дашь ей шанс. В кошках вот у вас вкусы совпадают.

– Не смешно.

– Я хочу, чтобы у тебя появился друг.

– Ты мой друг, – рявкнула она. – Сменим тему. Когда ты собираешься завести аккаунт в инстаграме?

– Не знаю.

Рэд попытался пропустить пальцы сквозь волосы, потерпел неудачу, потому что они были собраны, и цокнул.

Теперь медленная улыбка появилась уже наеегубах:

– Я могу сделать это за тебя, если ты так занят.

Справедливости ради, ондействительночасто бывал занят – помогал старушкам, подкармливал беспризорников и рисовал волшебные шедевры, как святой-покровитель доброты и искусства. Но Хлоя не считала, что дело в этом.

– Не надо, – сказал он. – Я…

Она могла бы поставить деньги, что он собирается сказать «я сам», но не может себя заставить.

– Забавно, – пробормотала Хлоя. – Я раньше не замечала.

Рэд посмотрел на нее подозрительно:

– Чего не замечала?

– Что ты боишься соцсетей.

–Боюсь?– Он нахмурился и повернулся к ней: – Хлоя. Я не… это… ты опять меня дразнишь, так?

– Я просто подмечаю твое отвращение к…

Рэд сурово ткнул в нее пальцем:

– Прекрати меня путать. Я больше ни черта не скажу.

Он зарделся – на скулах выступили розовые пятна. И на ушах тоже – Хлоя этого раньше не видела, потому что волосы у него обычно были распущены.

Что-то в ее груди сделалось мягким, как маршмэллоу, – нездоровый симптом.

– Я серьезно, – сказала она. – Я создам тебе аккаунт. Буду вести его за тебя. Тебе даже не придется на него смотреть, если не захочешь.

Она не знала, почему соцсети вызывают у Рэда такие чувства, если когда-то его работы были буквально везде. Но ей и не нужно было знать. Она позаботится об этом, чтобы он мог позаботиться о себе.

Рэд долгое время смотрел на нее, а потом достал из кармана телефон. Хлоя, нахмурившись, наблюдала, как он щелкает по экрану, все такой же красный и с закушенной нижней губой. Потом, когда до нее начало доходить, Рэд протянул телефон ей.

– Вот, – сказал он, показывая страницу входа. – Я скачал инстаграм.

Хлоя уставилась на него:

– Я… Рэд… Я не хотела на тебя давить.

– Ты и не давила. Я сказал, что собираюсь это сделать, и сделал. Я серьезно к этому отношусь. Так что, если, по твоему профессиональному мнению, мне нужен инстаграм…

– Я не специалист, – быстро сказала Хлоя, внезапно смутившись.

Он поймал ее в ловушку своего взгляда – настолько полного доверия, что вся ее неуверенность рассеялась.

– Ты – успешная владелица малого бизнеса, – сказал он, – и ты разбираешься в компьютерной херне.

Хлоя фыркнула:

– Компьютерной херне?

– Тихо. Я пытаюсь сосредоточиться. – Рэд пощелкал еще немного, и не успела она опомниться, как он уже показывал ей новую страницу – пустой аккаунт с его именем. – Вот так, – сказал он, будто слегка удивлялся самому себе. Потом моргнул, прочистил горло и покраснел еще сильнее: – Суть в том, что я и правда не очень в этом разбираюсь. Так что, может, ты могла бы, э-э… может, ты могла бы мне помочь?

Он был такой сладенький, что это грозило кариесом. При виде этого огромного мужчины с румянцем на щеках и крепко стиснутыми челюстями ее затопило мягкое тепло. Потом пришло восхищение, потому что он пробился через стену неуверенности в себе, будто это было раз плюнуть. Через ту же самую стену, к которой Хлое часто бывало трудно даже подступиться.

– Для тебя что угодно, – сказала она и никогда не была настолько искренна.

– Спасибо, – хрипло ответил Рэд. На миг он поймал ее ладонь и сжал, и у Хлои замерло сердце. Потом отвернулся обратно к воку: – Давай-ка тебя накормим.

Очевидно, от еды Хлою начало клонить в сон. Очень сильно. Рэд помыл посуду, пока она клевала носом на диване, потом залез в банку с печеньем, ища те домашние имбирные печеньки. Ему повезло, и он сжевал парочку, пока заваривал чай. Интересно, это Ив испекла – как и нарезала овощи? Потому что если так, то в следующий раз, когда она начнет с ним флиртовать, может, ему стоит пофлиртовать в ответ. Это был бы шикарный план, если бы он не был совершенно без ума от ее сестры.

Но увы.

Рэд вернулся в гостиную и сел рядом с Хлоей так аккуратно, как только мог. Но, поскольку он был человеком-горой, диванные подушки под его весом продавились немного чересчур, и Хлоя пошевелилась.

Ее ресницы затрепетали. Глаза открылись. Очки она сняла, так что теперь смотрела на него расфокусированным взглядом и мягко улыбалась. Не исключено, что от этой улыбки каждый атом его тела схлопнулся, перестроился и образовался заново. Не исключено. Но Рэд попытался оставить это наблюдение при себе.

– Тебе стоит лечь в постель, – сказал он.

– Я не усну. Я уже чувствую.

– Разве ты не спала только что?

– И я прекрасно выспалась, могу тебя заверить, – пробормотала Хлоя, беря чашку с чаем обеими руками. – Полагаю, тебе не захочется смотреть что-нибудь крышесносное и слегка нелепое. Мне хочется посмотреть про ковбоев. О – про ковбоев в космосе. Тебе нравятся ковбои в космосе? Вряд ли.

Спутанные волны ее волос напоминали темное облако. Она покосилась на него сквозь эти дикие каштановые пряди, приподняв брови и стиснув губами край кружки.

Рэд искренне ответил:

– Обожаю ковбоев в космосе.

Но им удалось посмотреть всего двадцать минут одной серии «Кайфоломов», прежде чем глаза у Хлои начали слипаться. Рэд выключил телик, нацепил ее очки себе на лоб и взял ее на руки. Сердце забилось торопливее, чем раньше. Хлоя все окрашивала в розовый – розовый, как ее пышные юбки, полосатые пижамы и кончик ее языка, когда она проводила им по зубам. Розовый, как его чертова влюбленность в нее. Розовый, как декоративные подушечки на ее кровати. Рэд отпихнул их в сторону и уложил ее, и она пробормотала:

– Рэд?

– Да, Пуговичка?

– Иди сюда. Ты пахнешь сонно.

Он не знал, что это значит, но решил, что это неплохая идея. После секундного замешательства он укрыл ее покрывалами, потом пробрался на другую половину кровати и лег поверх них.

Он просто побудет здесь немного, пока Хлоя не уснет. Попрактикуется в кое-каких техниках, о которых говорила сегодня на первом приеме доктор Мэддокс, – спокойно разложит по полочкам свои мысли и чувства, вспомнит позитивные моменты. Вообще-то, Рэд должен был записывать всю эту хрень, но он предпочитал визуализировать, и доктор сказала, что так тоже можно.

Так что он улегся, закрыл глаза и подумал о Хлоиной улыбке. О стир-фрае и ковбоях в космосе. О том, что чувствует себя собой. Он сосчитал моменты прояснений, которые вытащил сегодня из своего запутавшегося разума, и был собой горд. Он позволил себе чувствовать себя хорошо, хорошо, хорошо.

Это оказалось на удивление легко.

Глава семнадцатая

Когда он проснулся, в комнате оказалось светло. Через открытое окно внутрь лились птичье пение и свежий воздух, а Хлоя стояла у комода в одном полотенце.

Это было идеальное пробуждение.

– Привет, Хло.

Она взвизгнула, потом прикрыла рот рукой:

– Ты проснулся!

Волосы у нее были мокрые, кожа блестела от капелек воды, а полотенце, в которое она замоталась, доходило только до середины бедер.

– Ага, – хрипло ответил Рэд. – Проснулся.

Хлоя издала какой-то сдавленный звук и достала что-то из комода. Рэд отвел взгляд от края полотенца ровно настолько, чтобы заметить, что в руках у нее одежда. Потом снова уставился на ее бедра.

– Будь джентльменом и закрой глаза, – фыркнула она.

– Это обязательно?

– Уже нет, потому что я ухожу.

Она прижала одежду к прикрытой полотенцем груди и юркнула в сторону ванной. Под мокрыми прядями волос, между лопаток, Рэд заметил какой-то бледный прямоугольник, напоминающий бинт. Нет, понял он, скорее огромный никотиновый пластырь. Наверное, какое-то лекарство. Потом Хлоя захлопнула дверь.

Он встал, провел пальцами по волосам и задумался, как это он умудрился уснуть.

Дверь в ванную неожиданно приоткрылась, самую малость. Хлоя крикнула:

– Моя резинка еще у тебя? Не могу найти ни одной.

Он стянул резинку с запястья и вручил Хлое через щель:

– Тебе лучше?

– Вполне.

– Подробнее, – велел Рэд, ожидая, что она скажет ему отвалить.

Но вместо этого после небольшой паузы Хлоя ответила:

– Я до сих пор усталая. Но необессиленная. Это хорошо. – Она захлопнула дверь. Следующая фраза вышла приглушенной: – Спасибо.

«Ты пахнешь сонно».

– Не за что.

Когда она снова вышла, Рэд сидел на кровати и старался не выглядеть как человек, едва подавивший побуждение перерыть все ее вещи. Что оказалось трудно, поскольку комната насквозь была пропитана Хлоей – от научно-фантастического вида компьютера с двумя мониторами на столе до ряда хорошеньких туфель, стоящих под кроватью. Вещи были везде: свечи, которые она до сих пор не зажигала; причудливые флакончики духов, которыми она явно никогда не пользовалась; блокноты, сложенные такими высокими горами, что ими она, скорее всего, не пользовалась тоже; и примерно тысяча фотографий ее семьи. Это было очаровательно.

– Прошу прощения, – сказала Хлоя, приглаживая юбку.

Юбка была солнечно-желтой, с широкой белой полоской на подоле. От нее кожа Хлои сияла. От нее ему хотелось подползти к ней на коленях. Собранные волосы были гладкие, как стекло, а очки протерты до идеальной прозрачности.

– Я собиралась взять одежду с собой в ванную, но забыла.

– Я не против. – Преуменьшение года.

Хлоя взглянула на него:

– У меня есть новая зубная щетка, если хочешь. А можешь просто пойти домой. Но на деле я подумывала приготовить тебе завтрак в благодарность за ужин.

Это отвлекло внимание Рэда от ее ног – что было задачей не из легких:

– Ты хочешь приготовить мне завтрак?

– Не надо так удивляться. Если ты любишь яичницу и тосты, я вполне на это способна.

– Нет, я просто…

Он просто не привык, чтобы женщины что-то для него делали. Он делал что-то для них – и все. Так был устроен мир. Рэд провел рукой по волосам и осознал, что, видимо, теперь он устроен иначе:

– Ну ладно. Я люблю яичницу. Спасибо.

Он нашел новую щетку. На полочке в ванной было полно сочетающихся продуктов: Хлоя покупала шампунь и кондиционер, гель для душа и увлажняющий крем одной и той же марки и с одним и тем же запахом, ну как же иначе? Ей нравились цветы и клубника. Рэд скрупулезно добавил это в список вещей, которые знал о Хлое Браун, – список, который был длиннее, чем он мог бы ожидать, но все еще недостаточно длинный. Может, он никогда не сможет стать достаточно длинным.

И все же было очень приятно вписывать туда новые и новые пункты на протяжении утра. Сначала – «Хлоя готовит потрясающую яичницу-болтунью». Потом – «Очень здорово мыть тарелки, когда Хлоя их вытирает». И наконец Рэду пришло в голову: «Начинать день с Хлоей – это все равно что начинать день перед холстом».

Когда они закончили мыть посуду, на лице Рэда сияла улыбка, с которой, он уже знал, он ляжет спать. А потом он внезапно повернулся влево, Хлоя повернулась вправо, и они начали двигаться в одно и то же неправильное время. А может, наоборот, очень даже правильное. Когда Хлоя врезалась в него, это казалось правильным. Правильным казалось схватить ее за талию, удерживая. Правильными казались ее руки, упирающиеся ему в грудь.

Настолько правильными, что Рэд не отстранился.

Она наверняка чувствовала, как колотится его сердце. Он вообще удивлялся, что его не было видно через одежду. Хлоя запрокинула голову, чтобы посмотреть на него, приоткрыв рот. Вот так она выглядела бы перед тем, как он поцеловал бы ее? Ему захотелось добавить этот пункт в список.

Она сказала, все еще немного хрипло:

– Прости. Ох, прости! Не смотрела, куда иду.

Но тоже не отстранилась.

Рэд покрепче обхватил ее талию, прежде чем смог заставить себя расслабиться. Это был долгий, медленный процесс – успокоить каждый напряженный мускул тела, напоминая безрассудной части себя, что он не может так вот просто впиться в ее губы. Он должен полностью отпустить ее, отойти, сказать что-нибудь.

Удалось ему только последнее. И то, что он сказал, было не то чтобы сильно разумным:

– Знаешь, чего еще я хочу, Хло?

Услышав его хриплый шепот, Хлоя застыла. Она и до этого не особо двигалась, но теперь замерла совсем неестественно, будто даже дышать перестала.

Рэд закрыл глаза и выругал себя. Это слишком. Слишком…

– Да, – тихо сказала она. – Знаю. И, кажется, мне страшно.

Когда он открыл глаза, она кусала нижнюю губу, мучительно хмурясь. Выражение ее лица практически разорвало ему сердце. Он сглотнул. И решил не сдаваться, потому что к черту все:

– Почему? Ты думаешь, я сделаю тебе больно? – Он не стал добавлять «как все остальные».

Но Хлоя, казалось, все равно услышала:

– Возможно. – Она нахмурилась сильнее и раздраженно покачала головой. Ее ладони, лежащие у него на груди, превратились в кулаки, пальцы вцепились в футболку: – Нет. Да. Я просто… я всегда боюсь, что… – Она посмотрела на него – на ее лице забрезжило осознание: – Рэд. По-моему, я трусиха.

– Есть большая разница между тем, чтобы трусить, и тем, чтобы предпочитать свою эмоциональную безопасность всему остальному, – сказал Рэд.

Об этом он знал все.

Но, опять-таки, Хлоя тоже. Она медленно покивала, но глаза за стеклами очков сощурились:

– Разница есть. Я постоянно стремлюсь к безопасности. Все время. Это не то. Мое стремление избежать этого, – пробормотала она, практически себе под нос, – это как… это как ложиться спать ровно в девять каждый вечер. Как отказываться строить планы, даже с собственными сестрами. Как целый год просидеть дома, потому что тебе кажется, что обычная простуда тебя добьет.

Он моргнул, на секунду отвлекаясь:

– Ты так делала?

Ее улыбка мелькнула, напоминая ртуть:

– Первые несколько лет были не особенно хорошими, Рэд. Мне было не особенно хорошо. Мой список – это не первое испытание, которое мне пришлось себе устроить. – Хлоя облизнула губы, отводя глаза от его лица и погружаясь в мысли. – Но я всегда справлялась. Так или иначе. Я всегда делаю следующий шаг, сколько бы у меня ни уходило на это времени.

– Конечно делаешь, – прошептал он. – Ты же охренительно крута, забыла?

Она снова посмотрела на него, на этот раз улыбаясь шире, увереннее, будто это не могло кончиться ничем плохим. Ее глаза заблестели, от чего у него в груди поселилась легкость.

– Это так. Я крута. И я хочу… тебя. Всего целиком. Я некоторое время таким не занималась, ты знаешь. Но хотела бы попробовать. А ты?

Ее взгляд, темный и серьезный, словно придавливал его – приятно придавливал, как груз ожиданий, означавший, что кто-то, возможно, почти верит, что ты не запорешь все, что только можно. Все его тело напряглось от предвкушения, такого головокружительного волнения, которое он обычно испытывал перед выставками.

– Да, – выдохнул Рэд. – Хлоя. Да.

Она улыбнулась. А потом поцеловала его.

Это было легчайшее касание губ – раз, другой третий. Настолько мягкое, настолько осторожное, что у него заныло сердце. Он затаил дыхание, закрыл глаза и наклонился, чтобы ей не пришлось напрягаться. На один отчаянный миг его пальцы впились в пышные изгибы ее боков, прежде чем он заставил себя расслабиться, не лапать ее, как дикарь. По крайней мере до тех пор, пока она сама не попросит.

Ее пальцы зависли возле его челюсти, будто она хотела его коснуться, но не знала, как это правильно сделать. Рэд хотел сказать, что как бы она его ни коснулась – это будет правильно, но предпочел бы наступить на чертов ржавый гвоздь, чем разорвать этот едва-едва-поцелуй. Ее губы снова мазнули по его, и это ощущение пронзило Рэда, как небеса пронзает падающая звезда, надолго оставляя за собой след. На вкус Хлоя была как мятная паста, острый сарказм и удивительная нерешительность. Она просто убивала его. Совершенно убивала.

Рэд коснулся ладонью ее челюсти и наклонил ее голову назад. Она вздохнула, когда он накрыл ее рот своим и поцеловал так сладко, как только мог, потому что именно так она целовала его. Медленно, осторожно он изучал ее рот так, как мечтал. Когда он почувствовал на своей щеке край ее очков, он отстранился, чтобы Хлоя могла их снять, – но она не отпустила его, протестующе застонав. Ее нерешительные руки наконец перестали медлить: она запустила пальцы ему в волосы и потянула, притягивая ближе, ловя его в западню. Очевидно, на очки ей было плевать.

Его ладонь скользнула от ее челюсти к горлу – лишь потому, что ему хотелось касаться ее кожи. Хлоя что-то низко промычала и снова потянула его за волосы, от чего под веками заискрило удовольствие, напоминая вспышки камер. Она застенчиво лизнула своим языком его, и по позвоночнику пробежало возбуждение – ослепительно-белое и настойчиво-алое. Хлоя прижалась к нему полной грудью и мягким животиком, тяжело дыша ему в рот. Одна ее рука потянула его за футболку, а потом опустилась ниже. Кончики ее пальцев, скользнувшие по его животу, заставили Рэда застонать.Коснись меня. Желай меня. Будь моей.

Ему нравилось, что она берет инициативу в свои руки, но – боже! – скоро и он дотронется до нее. Где угодно. Везде. Он хотел почувствовать, как ее живот дрожит под его губами, когда она резко вдыхает, хотел услышать ее мольбы, когда он будет касаться ее груди, хотел ощутить, как ее горячая киска тает под его языком. Но Рэд понятия не имел, готова ли она, и меньше всего ему хотелось поторопить события и все испортить. Хлоя только-только решилась.

Он слегка отстранился, только чтобы выдохнуть:

– Притормози, Хло.

Она остановилась полностью, отпустила его и сделала шаг назад, не встречаясь с ним взглядом. В одно мгновение она стала напряженной и застенчивой. Рэд хотел не этого. Он хотел настолько не этого, что едва подавил порыв заскулить, как пес. Он поймал ее ладонь и снова обнял.

– Не надо так, – проговорил он ей в волосы. – Теперь это твое место. Хорошо?

Хлоя не знала, как можно всего за секунду перестать смущаться и начать растекаться сладкой лужицей, но, очевидно, для этого требовалось всего четыре коротких слова. «Теперь это твое место».

Приглушенным, поскольку в данный момент она вжималась в великолепную грудь Рэда, голосом Хлоя ответила лишь:

– Ох!

– А когда я сказал «притормози», я имел в виду «дай мне секунду, а то я кончу». А не «уйди».

– Ох! – Она подняла голову.

Он поправил ей очки и постучал по носу:

– Ага. Это я проверяю. Я знаю, ты еще не очень хорошо себя чувствуешь.

Хлоя не знала, как он замечал такие вещи. Она стояла на ногах, была одета, приняла таблетки и улыбалась. Рэд не должен был и подозревать о ее легко, но назойливо гудящей голове или об отголосках болей, до которых пластырь не мог добраться, – достаточно настойчивых, чтобы раздражать.

Она полагала – именно то, что помогает Рэду замечать подобное, и внушает ей доверие к нему.

– Мне не настолько плохо, – пробормотала она – вполне честно.

По ее личной шкале от одного –великолепно– до десяти –невыносимо– это тянуло на твердую шестерку. Шесть – это ничего. На один хуже среднего. В редких случаях, когда Хлоя чувствовала себя на четверку, она размышляла, как бы отыскать ноги Вселенной, чтобы их расцеловать.

Однако, по всей видимости, Хлоя На Шестерку Рэда не впечатлила, потому что он просто фыркнул. Но не отпустил. А когда она зарылась глубже в его объятия, то почувствовала сквозь его джинсы нечто твердое, вжимающееся ей в живот и заставляющее кровь петь. Ну что ж.Этоона просто так не оставит. Особенно теперь, когда решила быть смелой.

– Думаю, тебе стоит снова меня поцеловать, – сказала Хлоя, – и на этот раз не делай глупостей. Вроде того чтобы остановливаться.

Он улыбнулся, но глаза у него оставались серьезными:

– Тебе нехорошо.

– Мне всегда нехорошо. А моя консультант постоянно разглагольствует, что эндорфины – это природные обезболивающие и…

– Серьезно? Тебе это твойдокторговорит?

– Ну да, но обычно она формулирует это в духе: «Хлоя, вам нужно пойти развеяться». А не в духе: «Хлоя, вам нужно неуклюже соблазнить кого-то, обсуждая, как вы справляетесь с болью».

Рэд обнял ее за талию, прижимая к себе теснее. Теперь игнорировать его эрекцию было совсем невозможно. Хлоя попыталась сохранить хоть какое-то достоинство, продержалась ровно полсекунды, а потом рассыпалась крошками, как сыр фета, и потерлась о него бедрами. Сдавленный стон, который издал Рэд, был… приятным. То, как он зажмурился и откинул голову назад, демонстрируя беззащитное горло, пьянило.

Со страданием в голосе он спросил:

– От оргазмов вырабатываются эндорфины, так?

– Так.

– Хочешь получить дозу?

Мгновение Хлоя моргала, глядя на его прелестное покрасневшее горло. Это что, правда сработало? Судя по всему, да, но она не была уверена, потому что мысли вдруг начали путаться. Потом заработал ее резервный мозг – часть сознания, которая включалась, как генератор, когда основной мозг что-нибудь вырубало. Что-нибудь вроде непринужденного предложения доставить ей оргазм.

Ее резервный мозг сказал Рэду:

– На мне все еще бупренорфиновый пластырь. С ним мне будет гораздо сложнее, эм, достичь этого.

– Хочешь попробовать?

Она резко выдохнула:

– Да, пожалуйста.

За действия резервного мозга Хлоя ответственности не несла.

Рэд распахнул глаза, и она увидела в них неприкрытую похоть, будто кто-то включил в темноте прожекторы.

Его пристальный зеленый взгляд придавил ее, словно тонна кирпичей. Тонна сексуальных кирпичей. По всей видимости, кирпичи могут быть очень даже сексуальны, когда ими, как лазером, стреляет из глаз Рэдфорд Морган. Возможно, сама она бредила от похоти. У руля все еще находился резервный мозг. Неважно.

Рэд взял ее лицо в ладони, словно это было что-то хрупкое, и поцеловал так, словно скучал по ней всю свою жизнь. Его мозолистые большие пальцы погладили ее по щекам, пока их тела прижимались друг к другу от груди до бедер, а его эрекция давила ей на живот. Он жадно накрыл ее губы своими, и от каждого влажного, горячего движения его языка у нее сладко тянуло между ног. Хлоя застонала, и он отстранился, будто только этого и ждал. Его черные, как уголь, зрачки настолько расширились, что бледные глаза казались странными, нездешними.

– В спальню, – велел он.

В итоге Хлоя чинно сидела на краю своей кровати, а едва сдерживаемая буря в образе мужчины стояла на коленях между ее ног. Рэд обхватил ее голые щиколотки своими огромными ладонями и пробормотал:

– Вечно ты носишь эти гребаные туфельки… и эти юбки. Ты с ума меня сводишь. – Он отпустил ее, взялся за одну из пуговиц на ее джемпере и нахмурился. Потом повозился немного: – Хлоя… это что, фальшивые пуговицы?

– Ну конечно, – подтвердила она. – Настоящие пуговицы были бы неэффективны в силу ограниченной ловкости моих пальцев.

Рэд рассмеялся.

Смех был не совсем тем, чего Хлоя от него хотела, но он смеялся так мило, что она махнула на это рукой. Рэд уткнулся головой ей в колени, и Хлоя водила пальцами по золотистому пламени его волос, пока он не успокоился. Когда он снова посмотрел на нее, улыбка его была даже ярче, чем глаза:

– Ты и твои чертовы кардиганчики. Чертовы фальшивые кардиганчики.

– Тебе нравятся кардиганы? – дерзко спросила Хлоя.

Остатки его веселья испарились, уступая место чему-то дикому и звериному:

– Твои нравятся.

Никогда еще ее странная одержимость пуговицами, которыми она не могла пользоваться, не приносила Хлое столько счастья. Не давая себе времени оробеть, она стянула джемпер через голову:

– Видишь? Эффективно.

Рэд не ответил. Оказалось, он был слишком занят тем, что таращился на ее грудь. Он нахмурился, словно от боли, и на секунду зажмурился, а потом снова открыл глаза, будто не хотел ничего упустить. А потом – Господь всемогущий! – он прикусил губу. Будто хотел укусить ее. Будто она заставляла его чувствовать голод.

Что ж, это чувство было взаимно.

Хлоя спустила с плеч лямки лифчика, но у Рэда наконец прорезался голос:

– Женщина. Не смей это снимать, если не хочешь, чтобы я скончался прямо на месте.

Она закатила глаза:

– Как драматично!

– Ты не знаешь, как сильно я тебя хочу, – прошептал он, пожирая взглядом ее обнаженную кожу. – Я даже сам, на хрен, сказать не могу. Сам не знаю.

Может, Хлоя и не знала, но прямо сейчас она слышала это в его голосе и видела во взгляде – а потом и почувствовала, когда он провел рукой по ее прикрытому юбкой бедру, двигаясь к талии, к ребрам. Он поиграл с кружевом на ее лифчике, потом наклонился вперед и поцеловал ее в живот. Хлоя резко втянула воздух, ощутив шершавость его щетины, жар его языка. Томительное желание превратило кровь в ее венах в вино.

Она откинула голову назад и пробормотала:

– Полагаю, ты не снимешь ради меня свою футболку, да?

– Думаю, это можно устроить.

Он стянул футболку через голову. При виде его пресса ноющее ощущение между бедер лишь усилилось. Рэд выглядел просто божественно. Вблизи Хлоя наконец осознала, что татуировки, покрывающие его плечи, грудь и правый бок, были старомодные, классические, из тех, что обычно бывают цветными, но у него они были черно-серыми. Орел, олень, плачущая женщина с розой в волосах – взгляд Хлои скользил по каждому замысловато затушеванному участку кожи.

Рэд приподнял ее юбку и сказал хриплым голосом:

– Мне нравится, как ты на меня смотришь.

– Я…

У него запищал телефон – не звонок, а будильник или напоминание. Рэд достал его из заднего кармана, нажал на кнопку, а потом бросил – буквальнобросил– в распахнутую дверь.

Хлоя моргнула. Что-то этим утром она совсем легкомысленна:

– Ой, Рэд. У тебя же работа…

– Я занят. Помолчи.

– Не думаю, что ты хочешь, чтобы я молчала. – Она сказала это, не подумав, и была вознаграждена коварной улыбкой:

– Нет. Не хочу.

Рэд приподнялся на коленях и снова поцеловал ее, жадно и грязно, от чего она очень быстро и очень сильно намокла. Он задрал ее юбку, но, вместо того чтобы дотронуться до ее находящейся на грани отчаяния киски, снова коснулся ладонями ее ребер и скользнул выше. Пробрался под лифчик и стиснул тяжелые груди, сжимая, разминая и бессовестно этим наслаждаясь. Хлоя содрогнулась, застонав ему в рот. Он прикусил ее нижнюю губу, а потом начал сосать место укуса. Каждое медленное движение его губ посылало импульс удовольствия к клитору. Если он сейчас же не продолжит, она начнет трогать себя сама.

– Вот кое-что, о чем я тебе не говорил, – пробормотал Рэд, не отрываясь от ее губ. – Мне нравится твоя грудь. – Он провел большими пальцами по соскам, лаская чувствительные ареолы, а когда Хлоя застонала, снова поцеловал ее, быстро и грубо, будто хотел перекачать ее удовольствие в свое тело. Потом продолжил: – Мне нравится твоя грудь, но не так сильно, как ноги. Не спрашивай почему. Я только и думаю, что о твоих бедрах. – Он провел руками вниз по ее телу, по бокам и животу, пока не нащупал вышеупомянутые бедра: – Очень мягкие, пышные и роскошные. – Он застонал и прильнул ртом к ее челюсти, горлу, ключице в горячем поцелуе.

Хлоя резко вдохнула, когда его рот достиг декольте и отправился дальше. Он сам же велел ей не снимать лифчик, но теперь пробормотал:

– К черту все, – и стал тянуть за чашечку, пока одна грудь не обнажилась.

Потом кончик его языка, невероятно легкий и мучительно осторожный, коснулся соска. От этого прикосновения с ее губ сорвался стон. Тело выгнулось безо всякого разрешения, бедра подались вперед. Рэд взял сосок в рот, посасывая, и Хлоя потеряла остатки контроля. Она чувствовала себя так, будто зависла на грани сознания, цепляясь за реальность кончиками пальцев, но теперь проваливалась в мир снов. Она превратилась в сплошное желание.

– Рэд! – выдохнула Хлоя, запуская пальцы ему в волосы. – О боже мой, Рэд! Еще! – Она схватила его руку и сунула между бедер, потеревшись набухшим клитором о его ладонь.

Рэд выпустил сосок, лизнув его напоследок, и чувствительную кожу защекотала его шершавая щетина. Хлоя гадала, каково будет ощутить то же самое внутренней стороной бедра.

Боже, как же ей этого хотелось!

– Знаешь, что мне больше всего нравится? – непринужденно спросил Рэд, как будто они вели самую обыкновенную беседу.

Как будто Хлоя не терлась лихорадочно о его ладонь.

– Что? – выдохнула она, почти не интересуясь, почти не слыша.

– Это, – пробормотал он. – Ты. Мой маленький отчаявшийся ангел. Сходящий по мне с ума. – Он убрал ладонь, и Хлоя заныла. Этот звук превратился в стон, когда он наконец стянул с нее трусики. – О! – сказал он. – И вот это: – Его толстый палец без предупреждения скользнул между ее складочек.

Вздох, который она издала, был неровным, словно вырвался откуда-то из глубины. Его прикосновение было настолько интимным, что выходило за рамки цензуры. Он раздвинул ее половые губы и сказал:

– Твоя мягкая мокренькая щелка. Ох, Хлоя! – Большим пальцем он потер ее клитор – именно так, как ей хотелось, так, что у нее появилось ощущение, что сейчас она рассыплется на кусочки, превратится в сноп искр, мимолетный всплеск опасной силы. – Ты такая напряженная и влажная, и я… – Он осекся, закрыл глаза с мучением на лице и прикусил кулак. – Нет, – пробормотал он. – Не сегодня.

– Да, сегодня, – приказала Хлоя, пошире раздвигая ноги и выгибая спину, демонстрируя все, что ему, по его словам, так нравилось.

Рэд встретился с ней взглядом, по-прежнему лаская ее клитор:

– Я не хочу спешить. К тому же у тебя вряд ли есть презервативы.

О. Да. Это был весьма весомый аргумент.

– У тебя разве нет запасного в бумажнике или где-нибудь?

Рэд фыркнул:

– У тебя странное представление о моей личной жизни. Нет, у меня в бумажнике нет презерватива. А даже если бы и был, я не дал бы тебе того, что ты хочешь. Мне понадобилось бы время. И мне нравится слушать, как ты умоляешь.

– Ты злой.

– Тебе это нравится.

Он коснулся ладонью ее челюсти и нежно поцеловал. Он всегда трогал ее осторожно, но Хлое не казалось, что он боится ее разбить. Скорее, что боготворит – даже в тот момент, когда совращает. Будто она принадлежит ему и она безумно ценная, но он все равно планирует на нее кончить.

Ммм. Пожалуйста.

Он просунул язык ей в рот и ввел в нее два пальца – неглубоко, несильно, просто дразня. Лаская. Исследуя. Когда он добрался до эрогенной зоны, Хлоя на мгновение забыла как дышать. Потом задышала снова, и следующий ее выдох означал судорожное: «Ох, вот так, останься там, останься там!»

– Да? – прошептал Рэд ей в губы. – Уверена, что не хочешь, чтобы я?..

Он вытащил пальцы, и она всхлипнула. Потом стал ласкать ее клитор влажными от ее соков пальцами, круговыми движениями, так уверенно, что она закричала.

А потом вернулся к эрогенной зоне.

Хлоя стиснула его за плечи: у нее появилось чувство, что она может отключиться:

– Рэд, пожалуйста, пожалуйста…

– Хорошо, любимая, – пробормотал он, ускоряя движения и отстраняясь, лишая ее своего тепла. Следующие слова жаром отдались возле ее бедра: – Ты такая красивая! Такая красивая, что, чем дольше я смотрю, тем красивее ты становишься!

Как он мог так говорить, стоя перед ней на коленях без футболки,мучаяее, Хлоя понятия не имела. Потом он опустил голову и коснулся языком ее напрягшейся плоти, и все стало неважно – все, кроме того, что она чувствовала. Чувствовала это. Чувствовала его. Его рот был раскаленным и влажным, а движения медленными, ужасно медленными. Он начал полизывать и посасывать ее клитор. Его язык касался каждого ее дюйма бессовестно интенсивно, гладко, тщательно и головокружительно приятно. Она застонала, выдавливая его имя, и потянула его за волосы, но это не помогло высвободить божественное, невероятное давление, нарастающее под кожей. Это сделал он. Он любил ее уверенно, старательно, проникая пальцами все глубже и одновременно посасывая и целуя ее половые губы так, как делал со ртом. Она таяла, и он слизывал ее влагу, словно нектар.

Ее накрыло оргазмом – таким мощным, что Хлоя подумала, что вот-вот отключится. Хватая ртом воздух, она испустила высокий, отчаянный звук – возможно, его имя, возможно, бред, возможно «О-боже-мой-это-просто-невероятно-спасибо-тебе». Кто знает? Точно не Хлоя, потому что чистое удовольствие захватило все ее тело, не оставив места для сознания. Она кончала, пока не превратилась в растрепанную, вымотанную женщину с обмякшим телом и горячими слезами на щеках.

Рэд прижал ее к себе и крепко поцеловал, и она ощутила на его языке собственный вкус. Потом он коснулся губами ее слез и пробормотал:

– Я так и знал, что ты заплачешь.

Она не была уверена, что не лишилась голоса, но все-таки смогла спросить:

– Откуда?

– Ты много всего чувствуешь, – просто ответил он.

Ох, знал бы он только! Знал бы только, сколько всего она чувствует к нему!

Глава восемнадцатая

Хлоя не считала необоснованным заявление, что оргазм, любезно предоставленный коварным ртом Рэда, – отныне новый ее любимый способ начать день. И, раз уж на то пошло, оргазм, любезно предоставленный коварными руками Рэда, – ее любимый способ отойти ко сну. Это она могла сказать с уверенностью, потому что вечером в четверг он вернулся после работы, приготовил ей ужин и одобрил то, что она уже успела сделать для сайта. А потом отвел в постель и ласкал до тех пор, пока она не разлетелась вдребезги.

В пятницу утром, когда она проснулась, Рэда уже не оказалось рядом, но он оставил кое-что на столе, прямо рядом с компьютером: записку, нацарапанную знакомым почерком на одном из ее розовых стикеров.

Позвони, если понадоблюсь. Встретимся завтра.

(НАСЧЕТ ПОХОДА)

Внизу он изобразил миленькое деревце. Что именно делало этот рисуночек милым? Хлоя не могла сказать, кроме разве того факта, что его нарисовал Рэд.

Значит, до завтра он будет занят, не так ли? Она поймала себя на том, что улыбается при мысли обо всем, к чему ему, возможно, приходится привыкать. Для того, кто раньше казался ее полной противоположностью, Рэд питал тайную нежность к планам, от чего ей хотелось расцеловать его в очаровательно краснеющие щеки. Хлоя провела пальцем по мультяшному деревцу и вздохнула. Поход. Фу. Не совсем ее конек, но у нее появилось страннейшее чувство, что ей все равно понравится. В животе поселился теплый нервный трепет – как крик вперемешку с улыбкой, когда катаешься на американских горках.

Именно так, решила Хлоя, и должно ощущаться приключение. Не как мучение, которым казался поход в бар, но как приятный риск. Когда они с Рэдом покинули тот жуткий ночной клуб, внутри Хлои начало прорастать зернышко надежды, дерзкой и волнующей: может, список – это не просто упражнение на вычеркивание. Может, он должензначитьнечто большее. Может, если она изменит его, мир не схлопнется.

Теперь это зернышко превратилось в росток, и Хлоя была готова к переменам. С некоторой опаской, но все же готова.

Она нашла синий блокнот с блестками и села за стол рядом с запиской от Рэда, ощущая важность момента. Секунду помешкав, она резким движением ручки вычеркнула пункт два: «Напиться и повеселиться в клубе». Рядом с вычеркнутым она просто и нелепо написала, поморщившись, будто сама не понимала, что делает: «Позвонить Энни. Быть с ней милой. Подружиться».

Дани часто говорила, что записывать свои желания, даже самые мелкие, – это важнейший шаг к манифестации идеального будущего. Хлоя часто отвечала, что это чушь, но на самом деле верила в это. Она уставилась на измененный список с нарастающим удовлетворением, разгорающимся, как уличный фонарь на закате. Потом с наслаждением вычеркнула пункт пять: «Ни к чему не обязывающий секс».

А после этого она написала кое-что еще, совершенно новый пункт, потому что он заставлял ее испытывать совершенно новые переживания. Новое желание, новая манифестация, первый шаг к идеальному будущему, на которое она едва осмеливалась взглянуть только сквозь пальцы. То, до чего она намеревалась дотянуться и схватить.

8. Не отпускать Рэда.

i_030.png

Связаться с Энни оказалось самым легким пунктом из всех, что Хлоя вообще выполняла в жизни. Заставляя себя найти загадочную ярко-розовую визитку и вбить номер в телефон, она все еще была пьяна от редактирования списка и чувствовала полнейшее бесстрашие. Возможно, поэтому, когда Энни предложила выпить кофе тем же днем, Хлоя согласилась, даже не заглянув в ежедневник.

В конце концов, она женщина спонтанная. Гибкая. Она привержена своему новому улучшенному списку.

А несколько часов спустя она стала еще и нервной. Хлоя сидела за столом в оживленной, чрезмерно шумной и наверняка негигиеничной кофейне в Хейрбелл, который можно было описать не иначе как хипстерским кварталом города. Конечно же, Энни, с ее странными нарядами и великолепными визитками, захотела встретиться именно тут. И все же ее здесьне было, и Хлое пришлось сидеть у холодного окна, как жалкой одиночке.

Великолепно!

Но ждать было не так уж и плохо. Так у Хлои появилось время написать своему новому любимому контакту.

ХЛОЯ:Угадай, где я?

РЕД:Лезешь на гору Килиманджаро?

ХЛОЯ:Пока нет.

РЕД:Надеюсь, ты не полетела в Нью-Йорк без меня.

Несколько долгих, счастливых мгновений она таращилась на это сообщение, а в голове бесконечным венком маргариток проносились все его скрытые подтексты. Возможно, они полетят в Нью-Йорк вместе. Возможно,онивместе. И у них есть общие цели и планы на будущее. И разное другое.

ХЛОЯ:Я бы никогда не полетела без тебя. Я в кофейне, жду Энни.

РЕД:Что?

РЕД:ТУ Энни, которая ЭННИ?

РЕД:Хотя, вообще, мне все равно, что там за Энни. Ты кого-то ждешь? Чтобы выпить кофе? Не бросить в них кофе или что-то такое, а прям выпить?

Хлоя фыркнула, прикрывая рот ладонью.

ХЛОЯ:ДА. Честное слово, что ты обо мне думаешь такое?

РЕД:Что ты вспыльчивая и очень интересная.

ХЛОЯ:Как же с тобой трудно!

РЕД:Значит, я для тебя идеален.

Когда Энни пришла, Хлоя все еще улыбалась.

– Хлоя! – Энни плюхнулась на стул напротив со звуком лопающегося пузыря. – Вот вы где!

Хлоя уставилась на нее.Вот она где?Она былаздесьпоследние тридцать минут, бога ради.

– Да, – с иронией отозвалась она. – Я вот именно тут.

– Простите, что опоздала. У меня была мармайтовая катастрофа.

– Ох. Звучит…

– Витаминизированно? Очень.

Золотые кудряшки Энни были приколоты к голове почти вплотную, похоже, целой тысячей заколок. Она снова облачилась в свое огромное камуфляжное пальто, на этот раз расстегнутое, – под ним оказался до удивительного обычный наряд, состоящий из джинсов и малинового джемпера.

– Кофе? – жизнерадостно предложила она.

Поскольку Хлоя вежливо дожидалась ее, не делая заказ, и полчаса игнорировала смертоносные взгляды леди за прилавком, она с энтузиазмом закивала, прежде чем поняла, на что соглашается:

– Ой… Мне кофе нельзя, но чай я буду.

– Я угощаю!

Не успела Хлоя ничего добавить, как Энни уже вскочила и сорвалась с места. Она была такая…прыгучая. Энергичная. Возможно – серьезная, потенциально – мастер сарказма. Хлоя не была уверена, но подозревала, что ее собственная колючесть происходила из настойчивого желания выяснить это и беспокойства, что этого никогда не случится. Когда в последний раз она заводила друзей? Должно быть, так давно, что она уже утратила способность, как отвыкшая от нагрузок мышца. Все эти годы параллельно с психотерапией она должна была упражняться в коммуникации. Хлоя отыскала взглядом собственное искаженное отражение в блестящей металлической сахарнице и строго посмотрела на себя.

– Соберись, – велела она металлической Хлое с головой в форме баклажана. – Думай только о победе. О триумфе. Как женщина, которая преуспевает во всех начинаниях.

– Замечательная философия! – сказала Энни.

Упс. Хлоя растянула губы в улыбке и постаралась как можно меньше походить на женщину, которая только что подбадривала собственное отражение посреди модной кофейни.

Энни поставила на стол поднос с горячими напитками, села на место и сказала:

– Итак! Вы все еще сердитесь на меня из-за Пердиты?

– Я… эм… о господи, я несердиласьна вас…

– Я знаю, что сердились. Я бы тоже сердилась на вашем месте. Пэдди – простокуколка. – Энни помолчала. – Хотя кошек-то я не очень люблю.

Хлоя уставилась на нее:

– Не любите?

– Боже, нет. Я предпочитаю собак. Но дело в том, что мне приходится за ними приглядывать. Это часть сделки.

– Сделки?

Энни понизила голос:

– С богиней преисподней.

Господи боже!

Энни понизила голос еще сильнее:

– С моейматерью.

А. Это чуть менее безумно.

– Вы заключили с матерью какую-то сделку, и теперь вам приходится присматривать за кошками?

– За одиннадцатью кошками. К счастью, большинство на свободном выгуле. Я должна следить за их безопасностью и удовлетворять их потребности по мере возможности.

Хлоя ошарашенно уставилась на нее:

– И что, интересно, с этой сделки имеете вы?

– Я могу жить в доме моей матери, пока она рассекает по миру на своей лодчонке вместе с третьим мужем, Ли. Да, я знаю, о чем вы подумали, – всего три мужа? Но моя мать родила меня довольно рано, так что она еще не настолько стара, как можно предположить. Надеюсь, когда ей стукнет шестьдесят, она войдет в ритм и будет замужем уже хотя бы раз в пятый.

– Я в этом уверена. – согласилась Хлоя. – Нет ничего плохого в том, чтобы расцветать чуть позднее.

– Определенно нет. Однако я сама вот – безнадежный случай, – сказала Энни. – Тридцать четыре и ни единого мужа – ни бывшего, ни умершего, ни какого-нибудь еще.

– У меня тоже. Я виню современную эпоху и вопиющий пробел в моем воспитании. Школы просто не обучают девочек навыкам, необходимым для приобретения супругов и избавления от них.

– Точно-точно. Так, раз уж вы, как и я, страдаете от недостатка страховых выплат и/или алиментов, чем же вы зарабатываете на шоколадное печенье и так далее?

– Я веб-дизайнер, – ответила Хлоя. – Надо было дать вам мою визитку. Хотя она не так хороша, как ваша.

– Вы мне льстите. – Но выглядела Энни довольной.

Рот у нее был почти как у Джулии Робертс, так что не заметить улыбку, которую она старалась скрыть, было невозможно.

Хлоя обнаружила, что улыбается в ответ:

– А чем вы занимаетесь? – Потому что ей правда до смерти хотелось это узнать, но она так и не позволила себе погуглить.

– Я дизайнер белья, – ответила Энни.

– Боже! Это…

– Вам ваш лифчик не подходит, кстати.

Хлоя моргнула и уставилась на свою грудь:

– Лифчик?..

– Простите. Тетушка всегда просит меня не говорить такое. Но вы кажетесь человеком, который любит знать, что к чему.

– Это так. Откуда вы знаете, что он не подходит?

– Ох, прошу, не волнуйтесь, вы выглядите чудесно. Но я вижу.

Хлоя кивнула:

– Значит, я не выгляжу так, будто у меня только одна гигантская сиська по центру или что-то вроде?

– Определенно нет, – немедленно ответила Энни. – Совсем нет.

– О, хорошо. Значит, полагаю, пора купить новый лифчик.

В голову ей пришла идея – из тех, которые обычно она без раздумий отвергла бы. Из тех, озвучить которые она боялась бы, – вдруг от нее отмахнутся, и ей будет неловко. Но теперь Хлоя была смелой, так что она собралась и выпалила:

– Возможно, вы, как-нибудь, э, если вас не затруднит, могли бы дать мне совет…

– Я пойду с вами, – тут же отозвалась Энни. – По магазинам. Мы здорово повеселимся.

Хлоя просияла. Это оказалось легко. Даже легче легкого.

– Замечательно. Да. Давайте.

Провести день без Хлои оказалось все равно что сбрить волосы. А может, во всем была виновата встреча с доктором Мэддокс. После двух сеансов, между которыми прошло относительно мало времени, Рэд решил: он не может сказать, что ему нравится терапия, но нравится то, насколько лучше он стал разбираться в собственной голове. И, прямо как Хлоя, вычеркивающая пунктики своего списка, после каждого раза он чувствовал себя все лучше.

То же самое Рэд мог сказать и по поводу телефонного разговора, который состоялся у него с Виком, хоть это было и не так легко, как терапия. Сказать лучшему другу, что готов двигаться дальше, самостоятельно вернуться в реальный мир, оставив безопасную гавань? Это одно. Признаться своему начальнику, что буквально спал с одной из жильцов? Уже куда более сомнительный повод для проявления братской любви. Но, по крайней мере, Вик не приехал отпинать его по яйцам. Это чертовски затруднило бы планы Рэда на выходные.

Потом настала суббота, и он стоял на пороге Хлои с двумя спортивными сумками и заранее улыбался. Он уже постучал, а значит, был на пять секунд ближе к тому, чтобы снова ее увидеть. Услышать ее голос, вместо того чтобы представлять его или читать ее сообщения. Касаться ее…

Она открыла дверь.

Первым, что Рэд заметил, были ее глаза – яркие и радостные за стеклами очков. Может, она тоже хотела его увидеть. А может, просто внезапно взбудоражена походом. Хлоя явно подготовилась: волосы она заплела в замысловатую косу, названия которой Рэд не знал, и оделась в подобранный по цвету костюм для прогулок. Он бы затосковал по ее миленьким юбочкам, но плотно обтягивающие бедра легинсы тоже вполне его устраивали.

– Хватит на меня пялиться, извращенец, – сказала Хлоя.

Рэд поднял взгляд как раз в тот момент, когда она кинулась на него. Учитывая силу, с которой Хлоя обвила его руками, и вес сумок на его плечах, было удивительно, что он не упал. Но ему удалось удержаться на ногах, и наградой ему стали ее губы: она зацеловала его едва не до смерти.

Реальность изменилась, сжавшись до крохотной точки, состоявшей лишь из ее рук, путающихся в его худи, и ее языка, осторожно ласкающего его язык. Хлоя пахла вымокшими под дождем цветами, теплом, уютом и безумной охренительной чувственностью. Рэд не мог обнять ее так, как хотел, так что позволил своему рту говорить вместо занятых рук. Он пил ее, словно сладкий нектар, прикусывал ее нижнюю губу, жадно глотал ее тихие постанывания. Потом, после мимолетнейшей в мире вечности, она отстранилась. Разорвала поцелуй. Прислонилась своим лбом к его и закрыла глаза, тяжело дыша. Этот звук заставил его улыбнуться.

Она открыла глаза и пробормотала:

– Привет!

– Привет! – хриплым голосом отозвался Рэд. – Видимо, ты рада походу?

Хлоя засмеялась и втащила его внутрь, захлопывая за ними дверь:

– Боже, да!

Он прошел за ней в гостиную, с радостью подмечая, что в квартире прибрано настолько, чтобы предположить: Хлоя чувствует себя неплохо.

– Правда?

– Ну конечно, – протянула она. Она опустилась на колени рядом с громадным рюкзаком, возясь с лямками и суя в боковой карман розовую бутылку с водой. – Чувствую себя ребенком, которого взяли в Диснейленд. Не могу дождаться, когда меня посреди ночи затопчет лось, а может, сожрет медведь или расчленит маньяк, а потом завернет в палатку и будет хранить у себя в холодильнике следующие лет пять.

Рэд потер переносицу, качая головой:

– Пуговичка. Нам необязательно это делать. Ты же в курсе, правда?

– Конечно я в курсе. Я хочу сделать что-то, что меня пугает.

– Поход, – сказал он. – Тебя пугает поход.

– Без комментариев. – Хлоя одарила его сфинксоподобной улыбкой.

Ему захотелось сцеловать эту улыбку с ее лица.

– Ну, беспокоиться тебе не о чем, – сказал Рэд, наконец ставя свои тяжеленные сумки на пол. – Я никому не позволю тебя расчленить.

– Точно. Потому что ты здоровенный сильный мужик, способный отбиться от опытных убийц с мачете одной своей мощной маскулинностью.

Он не собирался смеяться:

– И лосей у нас не водится, Хло. Как и медведей.

Она обернулась к нему:

– Я вполне уверена, что водятся.

– Нет.

– Медведи точно да.

– Нет. Если бы у нас водились медведи – это постоянно крутили бы по новостям. Знаешь: «На добропорядочного британца совершено нападение медведя, во всем виноват ЕС, теперь к новостям Брэксита».

– Я вполне уверена, что именно такой заголовок видела на прошлой неделе в «Дейли мейл».

– Не видела, солнышко.

Она цокнула языком, будто Рэд вел себя неблагоразумно:

– Вот и посмотрим. У тебя, кстати, есть спрей от насекомых? У меня есть.

Спрей от насекомых? Куда, по ее мнению, они идут – в болото?

– Предлагаешь поделиться?

Она фыркнула:

– Тебе стоило взять свой. Две сумки – и ты не взял спрей?

– У меня в сумках другие вещи, – сказал Рэд, садясь на пол с ней рядом.

– Например?

Он расстегнул сумку и вытащил оттуда пачку маршмэллоу размером с ребенка.

– Будем делать сморы и всякое такое.

Хлоя выронила спрей и снова кинулась на него. Буквально бросилась к нему на колени. Рэд едва сумел поймать ее, а потом она принялась целовать, целовать, целовать его с той же жаркой и темной настойчивостью, которую чувствовал он сам, и это было восхитительно. Ее ладони скользнули в его волосы, она прижалась к нему, и у Рэда появилось чувство, будто она сунула руку ему в грудь и сжала его сердце, потому что ему вдруг стало совершенно очевидно – оно принадлежит ей. Он сам принадлежит ей.

Он ошарашенно моргнул, не уверенный, что теперь делать со всеми этими мощными, невероятными чувствами. Хлоя отстранилась и засмеялась – ярко и заразительно:

– Сморы! Люблю мужчин с гастрономическими планами. Надеюсь, ты понимаешь, что мы прикончим всю эту пачку.

Рэд улыбнулся, но сказать ничего не смог. Это божественное, словно с картины рококо, лицо с самого начало тревожило его и выводило из себя, но теперь, глядя на нее, он видел не столько недосягаемую красоту, сколькоХлою, свою Хлою, с насмешливым изгибом губ и высокомерным блеском в глазах. Сердце дрогнуло. Он провел ладонями по ее телу, просто напоминая себе, что может это сделать, что она настоящая и принадлежит ему. Под – по ощущениям – тремя или четырьмя слоями одежды она казалась мягкой и пышной. Рэд прихватил ее за попу и наконец сумел сказать:

– Вот моя девочка.

– Заткнись, поросенок ты мизогинный. – Хлоя поцеловала его в правую щеку, потом в левую. – Я тебя вчера не видела.

– Нет, не видела. Скучала по мне?

– Умолкни, Рэдфорд. Просто умолкни.

Кажется, с каждой секундой он обожал ее все больше. Это могло стать проблемой.

– Иди сюда. – Он снова поцеловал ее, потому что она вызывала зависимость. Но потом напомнил себе, что у них конкретные и важные планы, в которые не входит секс с Хлоей на полу ее гостиной. Вздохнув, Рэд подпихнул ее с коленей: – Ну ладно. Перестань меня отвлекать. Нам пора идти.

–Отвлекатьтебя? – переспросила она, а потом схватила рюкзак и встала, уперев руки в бока. Она двигалась быстрее и легче, чем обычно, даже для хорошего дня. – Честное слово, иногда ты просто невыносим. – Но Хлоя улыбалась, широко и неудержимо, прямо как он сам.

Всю дорогу до места стоянки Рэд подшучивал над стилем вождения Хлои, а она не могла даже рассердиться. Узнав, что у нее, вообще-то, есть машина, он изобразил, что до смерти шокирован, – что было нелепо, потому что к этому времени он уже должен был быть в курсе.

– А кто, по-твоему, парковался на отведенном мне месте? – поинтересовалась она.

– Понятия не имею, – жизнерадостно ответил он. – Наркоторговцы. Может, инопланетяне.

По дороге к выбранному им месту под названием Тайбернский лес они три раза заблудились в лабиринте хорошеньких деревенек с каменными домиками. После третьего раза Рэд отключил ее навигатор и вытащил ярко-желтую брошюру. Хлоя фыркнула, когда он развернул брошюру на коленях, и та превратилась в громадную разноцветную карту, от которой глаза разболелись сильнее, чем от любого кода.

– А это что за уродство?

– Это то, что человечество использовало последние пару тысяч лет, чтобы ориентироваться на местности. Ну знаешь, вместо того чтобы полагаться на выпендрежные небесные компьютеры.

Ей едва удалось не съехать с дороги:

–Выпендрежные небесные компьютеры?Ничего себе, Рэдфорд, я и не знала, что ты такой технофоб.

– Я не технофоб, – сказал он лживым тоном. – Тут второй поворот налево. Нет, Хло,налево. Ты что, не знаешь, где лево, а где право? Может, навигатор тут и ни при чем.

– Навигатор? Хочешь сказать – выпендрежный небесный компьютер?

– Да иди ты! – ухмыльнулся он.

И так продолжалось до тех пор, пока они наконец не прибыли на место.

Тайбернский лес представлял собой, стоило миновать обширное поле дорогих домов на колесах, буквально лес. За рядом здоровенных бревенчатых хижин и аккуратненьким парком небеса пронзало море высоких стройных вечнозеленых деревьев, прямых и стоящих плечом к плечу, как центурионы. Здесь было несколько троп с большими, яркими знаками, изображающими разные маршруты и остановки. Когда они разгружали машину – или, скорее, когда Рэд разгружал машину, а Хлоя стояла, прислонившись к ближайшему деревянному забору, – он указал на один из знаков и сказал, как будто разговаривал с младенцем:

– Смотри, детка, это карта. Помнишь, что такое карты, а? Милые картиночки с линиями, которые показывают тебе, куда идти!

Хлоя наклонилась, набрала пригоршню коры и швырнула в него.

– Прошу прощения! – раздался резкий голос. – Не бросайтесь корой, пожалуйста!

Хлоя оглянулась, чувствуя, как щеки пылают жаром, и ожидая увидеть какого-нибудь сурового смотрителя парка. Вместо него она обнаружила парочку молодых мамаш с примерно пятьюдесятью восемью детьми на двоих – некоторые были запихнуты в коляски, некоторые сидели на обтянутых спортивными костюмами боках женщин, большинство бегали туда-сюда, швыряясь друг в друга корой и прекрасно проводя время.

– Э-э, простите, – сказала Хлоя.

Одна мамаша фыркнула, будто говоря: «Могла бы и сама догадаться».

Другая мамаша поджала губы, будто говоря: «Какой плохой пример для детей!»

Фырканье и губоподжимание оказались очень эффективными. Очевидно, эти двое были превосходными матерями. Когда они погнали свои выводки дальше, Рэд подошел к Хлое и пробормотал:

– Почему это ты со мной никогда так хорошо себя не ведешь?

– Ну ты же не мать, – нахально отозвалась она, игнорируя то, как близко он стоит, какой хриплый у него голос, как от его тела исходит жар, в который ей хотелось укутаться, словно в одеяло. – Командовать мной у тебя не выйдет.

Рэд обвел ее взглядом с ног до головы, медленным, сладким и липким, словно мед. Хлое захотелось, чтобы он точно так же облизал ее: тщательно, везде.

И он наверняка сделал бы это, если бы она попросила.

Рэд оперся ладонями о забор, так что она попала в ловушку его рук, прижатая к его телу. Его губы оказались над ее ухом и прошептали:

– Ты бы позволила мне собой командовать.

– Не позволила бы, – ответила она, будто от его дыхания на ее коже вниз по позвоночнику не пробегали восхитительные импульсы.

– Уверена? Даже если я думаю, что тебе это понравилось бы?

Губы сместились от уха к горлу. Он поцеловал ее туда, и от прекрасных, едва ощутимых касаний его языка тело загудело эротической энергией. Рэд остановился только для того, чтобы спросить низким хриплым голосом:

– Ты позволила бы мне собой командовать, если бы я очень постарался?

– Возможно, – признала Хлоя с тревожным придыханием.

Он снова поцеловал ее шею, в этот раз горячее и влажнее:

– Только возможно?

–Да.

Она откинула голову, подставляя ему горло. Пульс сумасшедше скакал.

– Хорошо. Тогда слушай внимательно. – Он поймал ее ладонь, но не стал, как обычно, переплетать их пальцы. Вместо этого он вложил ей в руку что-то похожее на бумагу и серьезно сказал: – Я хочу, чтобы ты прочла карту.

Рэд отошел, и, когда пелена желания рассеялась, Хлоя разглядела на его губах легкую улыбку. Она посмотрела на свою руку и обнаружила, что держит брошюру Тайбернского леса, содержащую, если верить веселенькой обложке, карту всех стоянок. Разрываясь между возмущением и смехом, Хлоя прикусила губу, вдохнула и сказала:

– Рэдфорд Морган…

– Не переживай. Я помогу тебе разобраться, где лево, где право.

– Я знаю, где лево, где право! – выплюнула она, толкая его в широкую, проклятущую, прекрасную грудь.

– Конечно знаешь, Пуговичка, – успокоил он.

Потом обхватил рукой за талию, притянул к себе и засмеялся ей в волосы.

Стоянок по всему лесному массиву было множество, но Рэд настоял на том, чтобы держаться края леса. Они выбрали небольшую полянку, на которую сквозь стройные стволы деревьев лился свет, как на картине, и Хлоя целую минуту полной грудью вдыхала свежий прохладный воздух – такой, который кажется влажным, даже когда сухой. Медовые лучи закатного солнца были теплыми и золотисто-огненными, как волосы Рэда, но они не проникали под бодряще-прохладную сень леса. Хлое это нравилось. Вообще-то, несмотря на ее опасения перед походом, пока что в этом пункте списка ей нравилось все.

Но особенно ей нравился ее спутник. Она повернулась и обнаружила, что он уже возится с палаткой. Хлоя спросила:

– Ты из-за меня это место выбрал?

Она уже знала ответ. Так же, как знала, что ей не придется напоминать ему, как долго – или не очень – она может идти.

Рэд кинул на нее осторожный взгляд и продолжил разбираться с опорами палатки.

– Неизвестно, как ты почувствуешь себя завтра утром. Мне показалось мудрым держаться поближе к машине.

Она не смогла сдержать расползавшуюся по лицу улыбку. Хлоя подошла к нему и схватила несколько опор:

– Ты очень предусмотрительный.

– Ага. Я долго и упорно думал обо всех способах, которыми хочу сегодня опорочить эту палатку, и решил предусмотреть этот момент в наших планах. – Рэд одарил ее ухмылкой, которая только расширилась, когда он увидел ее лицо. – О, Хло! Я тебя смущаю?

Вверх по ее горлу пополз румянец. У нее появилось ощущение, что она проглотила звезду: горячую, раскаленную, яркую и в основе своей неустойчивую.

– Это значит… что ты наконец позволишь мне…

– Трахать меня до потери сознания? – жизнерадостно подсказал Рэд.

Хлоя подавилась свежим воздухом.

– Я тебясмущаю, – подтвердил он, явно довольный. – Подожди, ты еще воздушный матрас не видела.

–Что?– практически взвизгнула она.

Рэд посмотрел на нее странным взглядом:

– Ну ты же не думала, что я собираюсь совокупляться с тобой прямо на земле, правда? Я несовсемуж животное.

– Вы, сэр, опасный человек. Опасный для добронравного и приличного общества, как и целомудренных женщин благородного происхождения вроде меня…

Хлоя оскорбилась бы тем, как громко он расхохотался, если бы не хихикала сама.

Рэд с пугающей скоростью поставил палатку, вынул из своей волшебной сумки пресловутый воздушный матрас и педальный насос – «Я жеговорил, у меня там вещи поважнее спрея от насекомых» – и залез внутрь, чтобы все «устроить», что бы это ни значило. Потом он вылез и продемонстрировал Хлое загадочную банку. С глазами, поблескивающими в надвигающейся темноте, он сказал:

– Пора зажигать костер.

Хлоя села на землю рядом с палаткой и была очень горда, что не стала задумываться ни о волчьем дерьме, ни о змеях, ни о ревнивых и кровожадных лесных фейри.

– Вообще-то, Рэд, я изучала этот вопрос, и костры запре…

Он открыл странную банку и сказал:

– Хло?

– Да?

– Ш-ш-ш! – Он поставил банку в маленький земляной колодец, который только что выкопал, и достал из своей неизменной кожанки серебристую зажигалку. – Нет, я не курю, – ответил он, едва Хлоя разинула рот.

Она закрыла рот. Она настолько предсказуема или Рэд просто очень хорошо ее знает? Вероятно, всего понемножку. Она с недоумением, а потом со своего рода восхищением наблюдала, как он зажигает содержимое банки. Рэд сел с ней рядом, и они стали смотреть, как разрастается пламя.

– Ну и что это такое? – спросила Хлоя.

– Это портативный, многоразовый, относительно безопасный, в том числе для экологии, – он отважно проигнорировал ее фырканье, – костер. Если мы захотим его потушить – сможем просто накрыть крышкой.

– Серьезно? И это работает?

– Конечно. Это наука, ну или что там. Хочешь поджарить маршмэллоу?

Это было подростковое и одновременно, скорее всего, незаконное, а также определенно негигиеничное развлечение из мира дурацких американских фильмов.

– Да, пожалуйста, – сказала Хлоя.

– Хорошо. Правда, насчет сморов я соврал. Понятия не имею, что за хрень эти сморы.

Хлоя фыркнула:

– Я тоже.

Он полез в сумку и сказал:

– Я открою маршмэллоу, а ты иди набери прутиков, чтобы их насаживать.

Хлоя воззрилась на него.

Рэд напряженно уставился на нее в ответ с серьезным лицом, но через две ужасно долгие секунды не выдержал, в уголках его кошачьих глаз появились морщинки, он откинул голову назад и расхохотался:

– О боже, Хлоя! Расслабься. Вот, смотри, я купил шпажки.

– О! – Она прижала ладонь к груди. – А я уже начала пересматривать всю эту затею.

– Пойти в поход?

– Позволять тебе совать язык мне в рот.

– Заткнись, – ухмыльнулся он. – Ты в любом случае позволишь мне засунуть язык тебе в рот.

– Возможно, в тайные моменты слабости, – признала она. – Дай-ка мне это. Я хочу сама нанизать маршмэллоу.

– Уверена? Тебе не нужна помощь маршмэллоунанизывательного эксперта?

Хлоя закатила глаза и забрала у него пакет:

– Нет. Но, к слову об экспертах…

– Самое время пошутить о пронзании разных мягких и сладких штук.

Она проигнорировала его.

– …почему ты так хорошо разбираешься во всех этих походах?

– А. Что ж.

Рэд задумчиво уставился на шпажку, которую держал, и на миг волосы упали ему на лицо. Пальцами свободной руки он начал барабанить по бедру, и Хлоя с немалым раскаянием задалась вопросом, как же ей удалось превратить походы в тему, заставившую его занервничать, или забеспокоиться, или что он там чувствовал, когда становился таким.

Прикусив губу, она торопливо сказала:

– Тебе необязательно…

– Нет, ничего. – Он посмотрел на нее с улыбкой, но улыбка эта была грустная: – Честное слово, Хлоя, все нормально. – А потом его отбивающие ритм пальцы замерли, нашли ее пальцы – и вот Рэд уже держал ее за руку. – Мне просто стало немного… а, помнишь, я рассказывал тебе про моего дедушку, который умер?

Она кивнула, ощущая кожей его серебряные кольца.

– Он водил меня в такие места. Где мы только не были! Не так уж часто – может, раз или два в год, когда у него было время, – но опыт же накапливается постепенно, а? Мы жили в городе, и у деда была паранойя насчет загрязнения воздуха и всего этого. Он считал, что, если бывать на природе как можно чаще, это… не знаю, очищает. – Рэд хмыкнул.

Хлоя сжала его ладонь, забыв о маршмэллоу:

– Как его звали?

– Лео.

От одного этого имени губы Рэда расплылись в улыбке, и Хлоя ощутила странную, внезапную уверенность в том, что своей почти постоянной жизнерадостностью Рэдфорд Морган обязан одному конкретному человеку.Лео.

– Судя по всему, он был чудесный, – пробормотала она.

– Ага. Был. Иногда я думаю…

Рэд запнулся, но Хлое показалось, она знала, что он собирался сказать. Знала, потому что знала его – не до боли крутого, очаровательного и привлекательного мужчину, скорого на шутки и еще более скорого на помощь, а не такие уж сияющие его стороны, скрывающиеся под этим, которые сформировали основу его личности. Стороны, от которых многие люди отвернулись бы, потому что иметь с ними дело уже не так легко. Стороны, которые отзывались ей так же сильно, как его располагающие улыбки.

– Ты думаешь, не был бы он разочарован в тебе. – Потому что сам Рэд, как она осознала за прошедшие недели, был в себе разочарован. – Из-за того, что там такое случилось с тобой в Лондоне.

Рэд так быстро повернулся к ней, что его волосы взметнулись возле лица, как пламя:

– Я… В Лондоне было… – Он вздохнул, крепче стискивая ее руку: – Да. – Он прочистил горло: – Прости. Не знаю, зачем я заговорил об этом. Это я об этом заговорил? Слушай, возьми маршмэллоу.

– Рэд, – прошептала Хлоя. – Необязательно всегда быть в порядке.

Она придвинулась ближе и поцеловала его в щеку. Мгновение он не шевелился.

Но потом он посмотрел на нее, улыбнулся и пробормотал:

– Знаю. Но с тобой я в порядке.

Между ними замерцало нечто хрупкое и прекрасное и не исчезло, даже когда он отвернулся. Оно висело в воздухе, тонкое, прелестное и незримое. Рэд начал нанизывать маршмэллоу, а когда Хлоя завозмущалась, сунул один ей в рот. Потом нагрузил свою шпажку и показал Хлое, на каком расстоянии и как долго надо держать их у огня.

После этого, когда ее рот наполнился первым горячим, липким и тающим кусочком, Рэд поймал ее взгляд и сказал серьезным голосом, который прокатился эхом по всему ее телу до самого клитора:

– Теперь, во имя походов, неправильных решений и твоего списка, мы сыграем в одну игру.

Глава девятнадцатая

Рэд смотрел, как сочувствие покидает темный взгляд Хлои, сменяясь чем-то еще раскаленнее костра. Она изогнула губы в знакомой кривоватой улыбке – настолько сексуальной, что она отдалась у него в груди – и в яйцах.