Больше никогда

Глава 16

Дом Афири, Бронкс, Нью-Йорк

Среда, 22 ноября, 2006

— С начала и по порядку, — сердито сказал Дин.

Они сидели в гостиной. На проигрывателе крутилась пластинка «Disraeli Gears» от «Cream», играла песня «Tales of Brave Ulysses». Манфред сидел в кресле, братья — на диване. Дину хотелось врезать хозяину дома со всей дури, потому что, если бы тот призвал свою память к порядку пораньше, Дину бы не пришлось «наслаждаться» выступлением его группы лишние две ночи. Манфред поставил бутылку пива на колено и пристально изучал ее горлышко:

— Слушайте, это ведь давно было, понимаете? Рокси тогда еще сидела на всём подряд: Мэри Джейн, кока, спид[126], бухло… Она и курила, и нюхала, и пила, и кололась… пришла в «Парковка сзади» с приятелями, мы еще тогда только начинали и по уик-эндам не играли. Ее приятелям не особо понравилось, и они ушли.

«Что-то это меня не удивляет», — едва не ляпнул Дин вслух.

Манфред глотнул пива:

— Она осталась, и после выступления выяснилось, что ей особо и идти-то некуда. Я предложил подвезти ее — в какие-то трущобы в Моррис-Парке, а потом сказал, что у меня есть дом. Мы приехали, нюхнули коки, покрутили пластинки, а потом пошли наверх.

— И ты это только теперь вспомнил? — разозлился Дин.

— Да я забыл, что это она была! Парни, всего лишь один раз! Ну ладно, два раза… но она тогда была в жутком состоянии, а потом легла на лечение. Через год она уже была чиста аки стеклышко. Черт, я ее даже не узнал — никакой косметики, постриглась, начала носить футболки вместо маечек в облипку. Совершенно преобразилась. Она запала на Алдо, и я был рад-радешенек, потому что ее лига трезвости меня начала напрягать.

Дин переглянулся с Сэмом, а Манфред допил пиво, покачивая головой. Сэм пожал плечами и поинтересовался:

— Манфред, а она никогда не проявляла интереса к возобновлению отношений?

— Нет, черт возьми. Я же сказал, она стала совершенно другим человеком. Не хотела со мной водиться.

— А я думал, ей понравился дом, — Дин вспомнил разговор в баре.

— Естественно, потому что этот проклятый дом всем нравится. Джина, например, сколько раз ныла, чтоб я ей позволил въехать.

— Жанин? — уточнил старший Винчестер.

— Да, дочурка моей кузины, — Манфред лучезарно улыбнулся. — Знаешь, Дин, кажется, она на тебя запала, — он посерьезнел. — Ты не поддавайся, ладно? У меня и без этого с сестрой отношения не ахти. Жанин вообще бросается на всё, что шевелится.

— Нет проблем, — заверил Дин.

Даже если б он и заинтересовался Жанин (хотя девочка, надо признать, была огонь), он бы не захотел путаться с семьей Манфреда. В общем, разобраться с духом Рокси, а когда Эш в следующий раз попросит об услуге, пусть пойдет со своей просьбой в темный уголок и на нее сядет.

— Я имею в виду, — пояснил Сэм, — может, поэтому Рокси вас преследует. И ее «Люби меня» относится к вам.

Манфред мотнул головой:

— В чем тогда смысл? Она вернулась из больницы и полностью переключилась на Алдо. А потом я вернулся из Пенсильвании, и она смылась, и…

— А когда ты был в Пенсильвании? — перебил Дин.

— А я что, не рассказывал? — нахмурился Манфред.

— Про что? — Дин съехал на край дивана, сгорая от желания вытрясти из Манфреда душу.

— Ох, простите, парни. Я думал, что рассказывал, как Алдо приглядывал за домом. Тогда я и видел Рокси в последний раз. Ну, не именно тогда, а двумя днями раньше. У меня намечалась семейная встреча в Пенсильвании, а тут кошка жила. Несчастная зверюга откинулась в прошлом году. Короче, у нее тогда был диабет, и кому-то надо было делать ей уколы, а в ветеринарку сдавать не хотелось, потому что характер у неё был норовистый. Моей кошке Алдо нравился, а так как чувак обретается в крохотной квартирке в Мамаронеке[127], он был только рад пожить у меня, — Манфред поднялся. — Если я всё правильно помню, конечно. Пойду еще пива возьму. Принести вам?

— Еще бы, — искренне отозвался Дин: ему надо было выпить.

Когда хозяин дома скрылся из виду, старший Винчестер повернулся к брату:

— Нет, ну ты бы поверил?

— После почти недельного совместного проживания — да, поверил. Дин, странно, что он еще свой адрес не забыл. Он сам сказал, что не помнит, что было на прошлой неделе, и, если ты заметил, он запамятовал, что уже говорил с тобой о Жанин.

Дин кивнул:

— Ты думаешь то же, что и я, Пинки?[128]

— Ага, — Сэм вздохнул. — Надо копать.

Манфред вернулся, нагруженный тремя бутылками пива. Дин завладел одной и сделал большой глоток:

— Манфред, послушай… нам нужно перекопать твой задний двор.

Манфред аж пролил пиво на бороду. Он вытер рот рукавом и переспросил:

— Что, прости?

В этот момент у Сэма зазвонил мобильный. Младший Винчестер подскочил, поставил свою бутылку на свободный пятачок на столе и, вытаскивая телефон, направился к двери:

— Алло? Слушаю, детектив…

Перехватив недоумевающий взгляд хозяина дома, Дин пояснил:

— У нас есть знакомая из отдела по розыску пропавших без вести. Мы попросили ее узнать про Рокси.

— Ну… замечательно. А причем тут раскопки на заднем дворе?

— Серьезно? — переспросил Сэм. — А с кем еще разговаривали? Ясно. Ясно. Ясно. Спасибо, детектив. Позже еще поговорим, — он вернулся на диван. — МакБейн сказала, что об исчезновении Роксаны Кармайкл заявили в сорок девятый участок двадцать третьего сентября две тысячи четвертого.

— Звучит правдоподобно, — подтвердил Манфред. — Эти семейные посиделки всё время после Дня труда[129].

Сэм заграбастал бутылку:

— Дело всё еще открыто. И кстати, по нему беседовали с Алдо Эммануэлли, Манфредом Афири и Томом Дэли.

— Не помню такого, — удивился Манфред.

— Еще они идентифицировали расчлененное тело под полом. Женщину звали Сара Лоуренс, и она работала в магазине видео на Бостон-роуд. По результатам медэкспертизы смерть наступила от шести до двенадцати дней назад.

— Проклятье, — пробормотал Дин.

Ему очень хотелось повесить убийство на малявку Маккея, но похоже, женщина была мертва еще даже до приезда братьев в Нью-Йорк. Они не могли сделать для нее ничего — только отомстить.

Манфред явственно побелел:

— Боже, вы о чем вообще?

— Долго рассказывать, — отмахнулся Сэм.

— Ладно, — Манфред дернул плечом. — Отвлекаясь от расчлененки, на что вам сдался мой задний двор?

— Вероятно, — медленно проговорил младший Винчестер, — Алдо и Рокси серьезно поссорились, когда жили у вас. В итоге Рокси погибла, а Алдо зарыл ее на заднем дворе. Вот почему она продолжает появляться в доме.

— И вот почему после выступлений, — добавил Дин.

— Вы уверены?

Винчестеры неловко переглянулись, и Дин выдавил:

— Вообще-то… нет. Просто рабочая версия.

— Но вполне подходящая под описание, — подхватил Сэм. — Мы не первый день таким занимаемся и ошибаемся реже, чем оказываемся правы.

Манфред поднялся сменить пластинку и ухмыльнулся:

— В отличие от меня. Ладно, предположим, вы найдете тело Рокси. И что потом?

— Посолим и сожжем.

— А, точно, — Манфред поставил «The Low Spark of High-Heeled Boys» от «Traffic»[130]. — Вы же мне говорили. Жутковато о таком думать, честно говоря.

«О чудо! Он помнит!» — едва не вырвалось у Дина.

— Жутковато, — повторил Манфред. — Вот чего я вовсе не пойму, так это насчет Алдо. Мы с ним дружим прорву лет, и я бы никогда не сказал, что он похож на убийцу.

— Вероятно, это была случайность, — сдал Сэм.

Дин закатил глаза: младший братишка вечно пытается найти ложку меда в бочке дегтя. Судя по поведению Алдо, когда он заговорил о Рокси, Дин бы с легкостью поверил, что что-то он темнит, или хотя бы что знает о судьбе Рокси, но не говорит.

— Хотя, — продолжил Сэм, — если это был несчастный случай, Алдо следовало о нем доложить.

— Не, он бы не стал, — вмешался Манфред. — Да, я бы не сказал, что Алдо может кого-нибудь убить, но… если всё вышло случайно, он бы не стал поднимать шума, не его стиль, понимаете?

— Погодите, — проговорил Сэм. — А может, и не надо нам копать двор.

Дин уставился на него, как на чокнутого:

— Не понял?

— В смысле, не нужно загадывать наперед. Мы не знаем, есть ли там труп, а если и есть, то где именно, и пускай даже мы его найдем, и что потом?

— Ну, посолим и сожжем.

— А убийца останется разгуливать на свободе, потому что мы уничтожим доказательство.

Дин заткнулся.

— Мы говорим о мстительных духах, — продолжал Сэм развивать мысль. — Возможно, Рокси из их числа. Но вдруг она хочет справедливости, как тот призрак в Балтиморе?[131]

— Тот призрак был предвестником смерти, — возразил старший Винчестер.

Но Сэма уже несло на всех парах:

— Да, но главным образом она желала отправления правосудия. Не думаю, что огонь и соль здесь помогут. То есть, от духа мы, конечно, избавимся, но преступника на чистую воду не выведем.

— Поверить не могу, — покачал головой Дин.

— Во что поверить? — не сообразил Сэм.

— Ты действительно сказал «отправления правосудия»? Чувак, нормальные люди так не говорят.

— Он прав, — поддакнул Манфред. — Какое-то больно замудреное выражение.

— Да неважно… что я, не прав?

Дин вздохнул: все его инстинкты вопили, что надо найти тело, посолить и сжечь, потому что, черт возьми, именно так и расправляются с буйными призраками. Но если поступить, как всегда, убийство сойдет Алдо с рук. Нехорошо получится.

— Положим, и что ты делать будешь, гений? Вмажешь ему по почкам резиновым шлангом?

Сэм улыбнулся так, что Дину стало не по себе:

— Не совсем.

Самой сложной оказалась подготовительная работа. Для верной печати каждый ритуал пришлось провести в строго определенном месте. К счастью, простор для действий всё же имелся. Например, из всего здания по 199-ой улицы понадобилась всего лишь одна нежилая квартира, и он ее нашел. С домом на Вебб-авеню повезло еще больше: с пустыми квартирами там не сложилось, зато подвал сработал как нельзя лучше. А это значит, что цель действительно правая, если сама судьба подкидывает удачные варианты. Осталась последняя (по ощущениям самая легкая) стадия — и пять дней на подготовку.

Он стоял на углу Фордхэм-роуд и Университет-авеню, переименованной в бульвар Мартина Лютера Кинга, и смотрел на башенки церкви Святого Николая Толентинского. На обоих башнях имелись колокола, звонившие по воскресеньям.

«Они и в следующий вторник прозвонят…» Он задохнулся от предвкушения. Наконец-то это произойдет. На прежнее место он не вернется: полиция обнаружила останки бедняжки Сары Лоуренс. Она была чудесной женщиной и наверняка прожила бы долгую счастливую жизнь. Но теперь она послужит высшей цели и, возможно, когда-нибудь, когда люди поймут, что именно было сделано, ее имя увековечат вместе с именами Марка Райеса, двух студентов и предстоящей жертвы… ну и с его собственным именем, разумеется, именем того, кто показал миру величие истинной магии. Мир не оценил гения Персиваля Сэмюэлса, а ведь тот жил в эпоху, когда люди были гораздо терпимее к магии, чем современный мир с его интернет-сайтами, факсами, мобильными телефонами, ай-подами, электронной почтой и прочей высокотехнологичной чушью. Но это неважно. Он вернет Эдгара По обратно, в мир, который оценит его по достоинству, в мир, где он сможет рассказать правду. И это самое главное. Ну что по сравнению с этим значат жизни Марка Райеса, студентов и Сары Лоуренс, не говоря уж о последней жертве. Собственно, для завершающего ритуала человек не требовался. Четвертой точкой печати была колокольня, и требовалось всего лишь воссоздать стихотворение «Колокольчики и колокола». Вопрос в том, как. Он вспомнил стихотворение, в котором часто повторялось слово «колокола». По определенно умел обращаться с ритмом и звукоподражанием, чего так не хватало его современникам. Прочитай это стихотворение вслух — и ты действительно услышишь звон колоколов.

Он тщательно продумывал ритуалы. Рассказы «Бочонок Амонтильядо», «Убийства на улице Морг» и «Сердце-обличитель» он выбрал, потому что они включали убийства, а как известно, самые сильные ритуалы замешаны на смерти, причем человеческая жизнь ценится дороже, чем жизнь животного. Но в этом стихотворении ничего подобного не было. Он вспомнил несколько строк:

А потом еще:

Точно! Вот как всё будет. Он найдет жертву и подожжет под звон колоколов. Горящий человек точно будет орать, а пламя — гудеть. Просто замечательно! Сейчас церковь закрыта, естественно, а вот завтра после работы он подойдет к священнику и попросится поработать звонарем во вторник в полночь. Естественно, подкрепив просьбу щедрым пожертвованием церкви. Это будет несложно. Чтобы проворачивать дела незаметно для полиции требовались деньги, но после смерти жены в них не было недостатка. В конце концов, жена здорово помогла ему своей смертью: снабдила деньгами и избавила от своего присутствия. План готов, осталось только найти жертву. Он развернулся и направился вниз по улице туда, где оставил машину.

Внезапно путь перегородил коротышка в уродливом костюме. Он знал этого человека — его лицо красовалось на заглавной странице одного весьма сомнительного сайта. Человек, принявший прозвище Артур Гордон Пим в дурацкой попытке высказать преданность писателю, сказал ему:

— Правильно говорят, что преступники возвращаются на место преступления, однако любопытно, что вы пришли на место, где преступление только будет совершено. Уж не знал, что это окажетесь вы.

— Извините, — проговорил он. — Но я не понимаю, о чём вы толкуете.

— Как же. Прекрасно понимаете.

Он попытался продолжить путь, но человечек прицепился как банный лист. Он всё понимал, разумеется, но не горел желанием делиться этим с Пимом:

— Слушайте, я всего лишь наслаждался великолепным видом на церковь…

— В среду в одиннадцать вечера? Я весьма сомневаюсь, особенно если принять во внимание, что эта церковь идеально подходит для вашего ритуала во вторник. Я упустил вас позавчера ночью из-за проклятой проволоки, но уверяю вас, сэр, больше вы никого не убьете.

Вот тут он занервничал. Сначала он планировал от всего откреститься, но если Пим видел его в той квартире, надежды рушились. Хотя… напротив, надежда только рождалась! Довольный осознанием, он усмехнулся.

— Вас что-то рассмешило?

— Да. Вы, — и он ударил Пима по лицу.

Костяшки и запястье тут же пронизала боль, и он, скорчившись, отдернул руку. Когда такое показывали по телевизору, жертва после удара всегда валилась без сознания, но Пим только схватился за больное место и сплюнул красным.

— Вы ударили меня! — завопил Пим окровавленным ртом.

«Ну конечно, я ударил тебя, дуралей, причем тебе положено упасть…» Оружия у него при себе не было: пистолет остался дома. Теперь, когда казалось бы проверенный трюк с ударом не прошел, он остался беззащитным. Не придумав ничего другого, он развернулся и пустился наутек — гораздо более эффективный способ избежать неприятностей. Благодаря длинным ногам и элементу неожиданности, он выиграл расстояние, оставив маленького ученого позади. Несясь по улице, он вспомнил, что в машине завалялся моток лески, припасенный, чтобы обездвиживать жертв. Так, он использовал ее в случае с Сарой Лоуренс, отчаянно вырывавшейся, пока он не ввел ей седативное. Правая рука все еще отчаянно ныла, поэтому ключ он доставал левой. Леска оказалась именно там, где он и рассчитывал. Схватив ее и бейсбольный мяч, который достался ему на игре «Янкис», он оглянулся и увидел Пима. Преследователь быстро приближался, держа у уха телефон.

«Не знаю, кому ты звонишь, но я уж позабочусь, чтобы ты не дозвонился!» Он запустил мячом в Пима, целя в голову. Мяч, однако, угодил в живот, но и этого хватило: Пим грохнулся на асфальт. Он подскочил, швырнул телефон о ближайшую стену и, заведя руки противника за спину, начал вязать их леской.

— Что вы делаете? — выдохнул Пим и ойкнул, почувствовав, как леска врезается в кожу.

— Выбираю последнюю жертву, — он затянул путы потуже.

Поблизости были люди, но они спешили по своим делам. Тем не менее, они могли позвонить, куда положено, поэтому в его интересах было поскорее исчезнуть.

— Не беспокойтесь… ваше имя войдет в историю за содействие одному из величайших предприятий в истории, — он ухмыльнулся. — Хотя едва ли вы в настроении принимать это как подарок. Но я отдам должное вашей жертве. Скажем, размещу ваши источники во главе исследования.

Он поднялся и за связанные запястья вздернул Пима на ноги. Судьба снова ему улыбнулась. Да, это и вправду была судьба.

«Совсем скоро я получу ответ!»