Большой мир. Книга 3

Глава 75

Вернулся я под вечер. Сеара уже сидела за столом в кухне и что-то жевала, а Эмма заинтересованно смотрела на нее, сидя напротив. Слуг не было. Я немного постоял за дверью, думал услышать, о чем они секретничают, особенно меня интересовало, как девочка будет вести себя с посторонней один на один. Но кроме хруста костей и потягивания жидкости, там была тишина.

В итоге я кашлянул и на меня сразу уставились две пары глаз. Зеленые и синие.

— Томи, скажи, как же так вышло, что ты еще не объяснил девочке, что такое женские дни? — в лоб спросила мать. — И чем она до сих пор пользовалась, мхом?

Я прокашлялся:

— Тряпками, чем же еще.

Она недовольно заворчала:

— Немедленно оставь эту идею и больше не возвращайся к ней. Я уже давно наладила производство прокладок, не таких хороших как на Земле, с химией тут все еще туго, но точно лучше, чем тряпки.

— Кхм… как скажешь, — ответил я, прикинув наши финансы. С ними у нас туго и если бы не бандиты, мне бы и за вход в город нечем было бы заплатить, не то, что на одежду приличную потратиться.

— Скажу, — кивнула Эмма. — Еще скажу, что ее нужно научить обращаться со своими волосами. Они такие красивые, мягкие. И рожки прикрыть можно, очень даже легко, не прибегая к шапочке. Завернем два холмика и вот уже не рожки совсем, а мода!

На последнее Сеара оживилась и обе леди встретились воодушевленными взглядами.

— Видишь? Она и сама рада! Правда Сеарочка?

— Да я понима… — начали было я объясняться, но мать уже не остановить.

— Понимал бы, лучше бы старался.

— Я старался!

— Еще лучше постарайся, — не отступала она. — Рядом с тобой настоящее чудо! Прекрасная, юная леди!

Очень вредное и хитрое чудо, которое, сильно подозреваю, уже понимает об окружающем мире больше, чем хочет показать. Ей просто нравится дразнить меня и заставлять суетиться.

— Ладно, ладно. Постараюсь, — заверил я и спросил у Сеары, поела ли она.

— Спасибо, — мило улыбнулась та Эмме, отодвигая тарелку.

— Не за что, милая, — расцвела в ответ мать.

Я закатил глаза, и без задней мысли попросил, чтобы слуги перестелили нам в комнате с двумя кроватями или одной большой. Когда уже сказал, понял, что это, пожалуй, странно звучит. И сведенные брови матери стали тому подтверждением.

— Ты… что, спишь с ней? — угрожающе понизила она тон. — Она же еще ничего не понимает.

Вот тут я невольно сделал пару шагов назад.

— Мы вси-егда вместе спим, — подлила масла Сеара невинным голосом. — Хозяин теплый, и ни-ежный. Заботи-етс-ия.

Глаза матушки округлились еще сильнее.

Банальнее фразы не придумаешь, но я все же ляпнул:

— Ты не так все поняла. Все совсем не так…

— А как? — поднялась Эмма и ее голос не обещал ничего хорошего.

— Я слежу за ней, — обронил я, сглотнув вмиг просохшим горлом.

Вот ведь как бывает: можешь порубить кучу народу, встретиться с Серым, пытать варга. Приобрести славу массового убийцы и стать разыскиваемым преступником в средневековом обществе. А путаешься в мыслях услышав простую фразу женщины, которая тебя вырастила. Не сказал бы, что я когда-то был маменькиным сынком, тем более что в семнадцать лет потерял ее, скорее мы были друзьями. Но этот тон голоса я отлично помню, и он застал меня врасплох.

— Наблюдаешь за тем, как она спит? — спросила Эмма, не сводя с меня глаз. — Говори точнее, Томи, а то ты начинаешь меня пугать. Мне хватило стыда за одного сына.

И я рассказал все. Все, что знал, выяснил и предполагал. Она внимательно выслушала меня и спросила у Сеары так ли это. Последняя не стала продолжать комедию и подтвердила.

— Опасно… — обронила Эмма.

— Знаю.

Она надолго замолчала, думая о чем-то своем. Я тоже думал. В основном о том, как же я устал за этот день работать головой и просто хочу поспать.

В итоге она согласилась, что мое наблюдение сейчас действительно необходимо и распорядилась обустроить нас в другой комнате…

Ночь прошла спокойно. Утром мы хорошо позавтракали и ушли гулять по городу. Сеара не могла нарадоваться окружению, видно ей нравится окружающая суета. Прошлись по всем лавкам со сладостями, случайно попали на театральное представление, успели поругаться и потерять друг друга. Вернее, я ее потерял, а она вряд ли способна на такую оплошность.

В итоге сделал вывод, что нужно идти на запах мяса. Нашлась кошка быстро.

В городе провели весь день. Время летело незаметно и когда возвращались, время близилось к вечеру. Как только мы зашли в особняк, Сеара сразу же убежала на кухню, будто не проела оставшиеся деньги. Я только и успел напомнить, чтобы вела себя культурно и не грубила никому. Раз Эмма разрешила, то нет смысла ограничивать это ненасытное животное, пока есть возможность.

Эмма сидела у камина в гостиной. Мейс расположился на соседнем кресле и забавно подорвался, как только я появился на пороге. Сразу принял позу телохранителя, посерьезнел, выпрямился, положил руку на меч.

Красные глаза матери явно свидетельствовали не только о бессонной ночи, но и о мозговом штурме. Как только она увидела меня, сразу ошарашила предложением:

— Выпускай ее зверя на волю!

Я чуть не расхохотался, вспомнив, что делает этот зверь на этой самой воле. Мейс незаметно оставил нас, хотя я не просил этого. Ясное дело, они уже все обсудили.

— Нет, послушай, — заметила она мое сомнение. — Когда-то я… много общалась с психологами. По поводу подозрений в отношении Керниса и за себя. Читала, изучала, пыталась понять и найти выход. Не представляешь, сколько разных исследований мне пришлось перелопатить. Так вот одна из незыблемых истин гласит — давай волю своему зверю. Перефразирую. Нужно избавляться от напряжения и плохой энергии. Нельзя копить и держать в себе негативные эмоции и чувства. Переполнив человека, они выходят на свободу бесконтрольно…

Эмма ходила по комнате, подпирая подбородок кулаком. Я просто ждал, что она еще скажет. Не хотел перебивать.

— Ты говоришь, что она приходит только к тебе, правильно?

Кивнул.

— Вы столько времени провели среди чужих людей в дороге, так почему она не пришла к другим? Может из-за того, что этому «зверю» нужен именно ты?

— Это очевидно.

— Раз это тебе очевидно, давай зададим еще один вопрос — что другой Сеаре нужно?

— То, что нужно дикому хищнику, — ответил я.

— Почему же тогда эта хищница не делает, что вздумается?

— Потому, что я запр…

— Вот! — победно воскликнула Эмма, бесцеремонно перебив меня. — Запретил! Ты ее проблема. Ты мешаешь высвободить заложенную силу и жажду. Мы же не знаем, какова ее сущность? Кто она? Вдруг это важно для ее вида? А ты, имея над ней власть, заставил ее запереть часть себя. Но наша Сеарочка, несмотря ни на что, не дает убрать помеху, сражается каждую ночь, толком не понимая, за что!

— Тогда если я дам ей волю она нафиг порвет меня на куски, — возразил я.

Или нет. Ведь когда Сеара сорвалась на бандитов, меня она и пальцем не коснулась. Только пригрозила… кажется.

Эмма покачала головой:

— Ты меня не услышал, Томи, как обычно. Дать волю, это не отпустить на все четыре, а позволить выпустить пар. Сбавить обороты. Понизить напряжение. Ослабить хватку…

— Все, понял я тебя, — остановил я мать. Она ни капельки не изменилась и может бесконечно продолжать приводить аналогии.

— Не гарантирую, что это поможет, Том, но попытаться стоит. Не будешь же ты вечно охранять ее сон? Однажды Сеара может проиграть…

Она была чертовски права. Права во всем. И, боги, какое же невероятное чувство, когда о тебе заботятся. Когда не нужно думать обо всем одному. Есть с кем поделиться любыми проблемами и просто услышать готовое решение. Мне так этого не хватало. Все эти годы. Меня будто нежно накрыли одеялом и пожелали спокойной ночи. И даже если мне это давно не нужно, я все равно усну слаще.

Эмма стояла передо мной такая живая, умная и красивая. Она столько всего успела сделать за тринадцать лет. Не упала духом, не оказалась в канаве или борделе. Даже вышла замуж за обедневшего барона. Тому были нужны ее деньги, сделанные на выпивке, а ей его титул и клочок земли. Он не пережил войну.

Я же как побитая псина все это время метался из угла в угол, заливая пространство вокруг себя кровью, тем самым усложняя и так непростую ситуацию с нашей семьей.