Бомба времени

IV

Я лежал на спине на горячем песке, и солнце горело лицо не хуже духовки. По мне бегали огненные муравьи, кусая то тут, то там, причем выбирали места, где было повкуснее. Я попытался шевельнуться, но руки и ноги были связаны.

— Ты проклятый трус, — сказал кто-то.

— Будьте вы прокляты, я сделал все, что мог! Но я мало что мог!

Голоса неслись откуда-то с неба. Я попытался размежить веки, чтобы увидеть, кто говорит, но они были скованны, как и все остальные части тела.

— Это ваша личная ошибка, Берделл, — раздался еще чей-то голос.

Этот голос кого-то мне напоминал. Трайта. Трайта Ленвилла. Это имя возникло откуда-то из давно забытого прошлого. И не походило на имя того, кого я когда-нибудь знал.

— Моя ошибка, черт побери! Вы были тайными лидерами, вы, кто знал, что делал. А я прошел через ад, говорю же вам. Вы не знаете, что это такое.

— Вы бросили все, убежали. Да вас застрелить мало!

— Заткнитесь вы все! — рявкнул кто-то еще, и я узнал этот голос, голос Большого Носа. — Ллойд, верни все в первое положение. Барделл, будь готов...

— Да вы что, сума все посходили? Разве мне не достаточно...

— Вы возвращаетесь. Вы некомпетентный путаник, но, кроме вас, у нас никого нет. И не спорьте. Время уже на исходе.

— Вы не можете так поступить. Я потерял уверенность. Я больше не верю в метод. Это было бы убийство...

— Самоубийство, — прервал его Большой Нос, — если вы не встряхнетесь и не встретите его. Мы доверяем вам. Отступать уже некуда.

— Мне нужна помощь. По крайней мере, дайте мне... Вы же сами сказали, что это ничему не повредит.

— Как насчет этого, Ллойд?

— Ладно, ладно, только уймитесь. У меня и так уйма хлопот.

Они говорили что-то еще, но все утонуло в новом звуке.

Поднявшийся ветер был горячим, как жгущая кожу паяльная лампа. Он гудел надо мной, буквально разбил мне голову, и темнота Ниагарой хлынула внутрь черепа, смывая голоса, муравьев, пустыню и меня самого...

Я ОТКРЫЛ глаза. Напротив меня сидела девушка, уже не кутающаяся в лисью шкуру, а глядевшая на меня с тревожным ожиданием.

— Вы в порядке? — спросила она голосом, напоминающим воркование голубей.

Или весенний ветерок среди нарциссов. Или журчание счастливых вод. Или, может, просто голос. Вероятно, я просто еще не отошел от шока.

— Вовсе нет, — ответил я, словно управлял голосом при помощи дистанционного управления. — Больше всего мне сейчас хочется залезть на люстру и петь йодль[2]. Только годы тренировок останавливают меня, да еще застарелый ревматизм. Сколько времени я был?

— Вы имеете в виду... — нахмурилась она.

— Правильно, детка. В отключке. Замороженный. Под дозой. Ну, вы понимаете — без сознания.

— Вы просто лежали здесь. Выглядели немного странным, поэтому я...

— Так они заполучили его, да?

— Его? Вы имеете в виду, вашего брата? Он просто уехал.

— На чем уехал? Скорее уж, ушел. Мой бедный приятель был пьян. С чего вы решили, что он мой брат?

— Я... просто подумала...

— Не уверен, стоит ли спрашивать, куда его увезли или зачем?

— Я не понимаю, о чем вы.

— Вот в этом месте, предполагается, я должен обработать вас своей дубинкой и выведать все ваши тайны. Но говоря откровенно, милая, мне сейчас не до них.

Я встал. Это не пошло мне на пользу, и я тут же сел.

— Вам не стоит подниматься.

— А вам что до этого, куколка?

— Да нет, ничего. Просто... — Она не закончила.

— Возможно, в другой раз.

Я снова встал. На этот раз вышло получше, но голова все еще казалась мне мешком, набитым гравием.

— Пожалуйста, подождите! — сказала она, положив свою руку мне на запястье.

— В другое время я задержался бы, — сказал я. — Но долг зовет. По крайней мере, что-то зовет.

— Вы больны, вам плохо...

— Прости, детка, но я к этому привык. Простите, что не могу дать вам чаевых, но я оставил бумажник в другом костюме. Между прочим, вы когда-нибудь слышали о «Ластриан конкорде»?

Она не ответила, только покачала головой. Когда я обернулся у двери, Она все еще не сводила с меня своих прекрасных, огромных глаз. Я позволил двери закрыться между нами и вышел на улицу. Падал снежок. В тонком слое слякоти на тротуаре четко выделялись следы сенатора, и я последовал по ним, слегка пошатываясь, но все быстрее обретая форму.

Следы вывели меня туда, где мы с сенатором совершали свой дерзкий побег от убийц — или от кого мы там сбежали, если вообще сбежали? Заканчивались следы на том месте, где мы высадились с грузовика. Лавка портного была по-прежнему закрыта. Но мне показалось, что манекен, второй слева, следит за мной.

— Будь моим гостем, приятель, — сказал я ему. — Мы с тобой одной крови.

Он не ответил, что меня вполне устраивало.

Я чувствовал себя слабым, как новорожденный бельчонок, и, примерно, столь же умным. Запястья и лодыжки болели. Мне хотелось лечь на что-нибудь мяконькое и ждать, пока со мной не произойдет что-нибудь хорошее. Но вместо этого ждать мне пришлось, спрятавшись в темном дверном проеме. Я не знал, чего жду. Я думал о девушке. О ней было приятно думать. Я думал о том, была ли она галлюцинацией, порожденной той гадостью, которой меня накачали? Мне захотелось вернуться и проверить, но именно в этот момент из переулка вышел и стал переходить улицу какой-то человек. Был он в темном плаще и шляпе, но я узнал его лицо. Это был тот потрепанный рыжий, что заявился ко мне в отель и пригласил на встречу с Советом.

Он быстро глянул в обе сторону улицы, затем повернулся и оживленной походкой направился по тротуару. Я позволил ему дойти до угла, затем пошел следом. Когда я дошел до угла, его и след простыл. Я продолжал идти и миновал темный проход как раз в тот момент, чтобы увидеть, как в конце его останавливается вращающаяся дверь. Пройдя в нее, я оказался в маленьком вестибюле, пол которого был украшен черно-белой мозаикой — маленькими, прямоугольничками, уложенными зигзагом — точь-в-точь как мои мысли. Наверх вела лестница, и я услышал шаги. Идущий, казалось, спешил, и я тоже поспешил следовать за ним.

Двумя пролетами выше подъем закончился в темном коридоре. В дальнем конце из-под двери пробивался слабый зеленоватый свет. Мои ноги ступали по зеленому ковру совершенно бесшумно. Из-за двери тоже не доносилось ни звука. Стучать я не стал, а просто нажал ручку и вошел.

Хороший ковер, шкаф для хранения документов, стул, стол. А из-за стола мне улыбалась кобра в сером костюме в полосочку.

Гну, может, не кобра. Ящерица. Бледно-фиолетовая, местами переходящая в синеву, и белая на горле. Гладкая чешуя, блестящая. Округлая, глаза без век и безгубый рот. Нечто не человеческое. Нечто, откинувшееся на спинку кресла, небрежно повело тем, что можно считать рукой, и произнесло:

— Ну, мистер Флорин, вы удивили нас всех.

Голос его был легок и сух, как лепестки старой розы.

Я достал пистолет и направил на него. Он зажег нечто похожее на сигарету и выпустил дым из двух маленьких, безносых дырочек посреди лица.

— Вы часть первого кошмара? — спросил я. — Или это двойной сеанс?

Он рассмеялся, хорошим таким дружественным, расслабленным смешком, какой вы редко можете услышать от рептилии. Может, он действительно был доволен моим вопросом.

— Забавный вы парень, Флорин, — сказал он. — Но что вы хотите сделать? Что вы ищите в этих призрачных комнатах, в этих коридорах с привидениями, а?

— Вы не учли улицы, тоже находящиеся во власти призраков, — сказал я. — Сдаюсь. Действительно, что я ищу?

— Позвольте дать вам дружеский совет, Флорин. Отпустите его. Перестаньте искать, прекратите вынюхивать. Пусть жизнь течет мимо вас. Примите то, что будет. Флорин, вы деловой человек, а не мыслитель. Так примите события таковыми, какие они есть.

— По одному или все сразу? — Я поднял пистолет и навел его прямо в середину улыбки. — Давайте, рассказывайте, — сказал я. — Что хотите. Но если мне не понравится то, что я услышу, то начну стрелять.

Улыбка рептилии плавала в прозрачной дымке сигаретного дыма. Послышался какой-то скрип, когда я попытался заговорить — это скрипели мои легкие, в которых не осталось воздуха, а была лишь толстая розовая вуаль. Я попытался нажать спусковой крючок, но был словно приварен. Я сильнее напряг палец, скрип сделался громче, туман сгустился и закружился вокруг маленьких красных глазок, которые мерцали, как две исчезающие искорки, в море мрака, мигнули и растворились совсем.

ДЕВУШКА СИДЕЛА напротив меня, на ней было облегающее синее платье, мерцающее, как отполированная рыбья чешуя. Она смотрела на меня с тревожным ожиданием, как орнитолог, наблюдающий за странной птицей.

— Неправильно, — сказал я вслух. — Ни у одного орнитолога не может быть таких прекрасных глаз.

Звук моего голоса поразил меня самого.

— С вами все в порядке? — спросила девушка, голос ее был текучим, как мед, нежным, как утреннее облачко, и сладостным, точно музыка, в общем, хороший был голос. — Ваш друг ушел, — сказала она со взволнованным видом.

Я огляделся. Я был за столиком в пивной, на том же месте, что и в прошлый раз. Сенатора нигде не было видно. Не было так же ни человека в сером, ни зеленого автомобиля.

— Не поймите меня неправильно, — сказал я. — Я вовсе не из тех пьяниц, что обретаются здесь постоянно. Почему вы решили, что он мой друг?

— Я... я просто подумала...

— И сколько я времени?

— Я не уверена. Я имею в виду — вы просто сидели здесь. Выглядели немного странным и... — голос ее затих.

Я потер виски, за которыми пульсировало что-то тяжелое.

— У вас когда-нибудь было чувство, что вы уже переживали один раз эту сцену? — спросил я. — Могу угадать вашу следующую реплику. Вы хотите сказать, чтобы я не вставал, а подождал, пока не почувствую себя лучше.

— Я... Да, наверное, так было бы лучше. Вы неважно выглядите.

— Я ценю ваш интерес, мисс, но почему вы заботитесь обо мне?

— А почему бы и нет. Я же человек.

— Это больше, чем я могу сказать о некоторых, с кем пришлось общаться в последнее время. Скажите, а вы не видели здесь человека со змеиной головой? Только большой. Я имею в виду его голову.

— Пожалуйста, не городите чепуху, — она посмотрела на меня с непонятным выражением, которое я безуспешно попытался расшифровать.

— Я знал, что вы скажете и это. Дежавю — так это называется. Или что-то подобное. Я приходил в себя несколько раз? Вот философский вопрос.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказала девушка. — Мне показалось, вы нуждаетесь в помощи. Если я ошиблась... — Она начала было вставать, но я поймал ее за руку и удержал на месте.

— Не уходите. Вы моя единственная связь с тем, с чем являетесь единственной связью, если в этом вообще есть какой-то смысл... или даже если и нет.

Она попыталась выдернуть руку, но не слишком сильно. Я отпустил, но она осталась на месте.

— Возможно, сенатор что-то подсыпал мне, — сказал я. — А, может, он этого не делал. Может, в меня стрелял человек в сером стрелкой с наркотиком.

— В вас стреляли?

— Да. Попали в сенатора, но то была просто царапина. Вы не знаете, кто это мог быть?

Девушка покачала головой.

— А видели человека в сером? Или зеленый автомобиль?

— Нет.

— Но сенатора-то вы видели. Он сидел рядом со мной, когда вы вошли. И притворялся, что не заметил вас. Почему?

— Понятия не имею.

— Я его телохранитель, — сообщил я. — По крайней мере, они так сказали. Но оказалось, что я просто указатель. Индикатор. В общем, это был грязный трюк, не так ли, мисс...

— Реджи с. Вы говорите что-то непонятное.

— Мне самому это не нравится, мисс Реджис. Я думаю, что, возможно, потерял доверие сенатора после того, что произошло. Не могу сказать, что виню его. Таким образом, может, он избавился от меня, а может, они все же схватили его. Так или иначе, мне это уже не интересно.

— А кто этот сенатор?

— Сенатор? Очень большой человек. Но никаких имен. По крайней мере, сейчас. Так сказал Большой Нос. Мне жаль, что я не знаю, в какую сторону он ушел. Мне жаль, что я не знаю, в какую сторону шел я сам, — если вообще есть какие-либо стороны. Сколько сторон у розового кольца, мисс Реджис?

Она покачала головой, наблюдая за мной.

— Вам придется пропускать мимо ушей кое-какие непонятки, какие я, кажется, высказываю, — сказал я ей. — У меня было несколько легких галлюцинаций. Так что теперь трудно сказать, что галлюцинация, а что — нет. Вот вы, например. Почему вы сидите здесь, слушая меня? К настоящему времени вы должны уже бежать со всех ног, зовя на помощь парней с полосатыми носилками.

— Не думаю, что вы опасны, — спокойно сказала она.

Я кивнул.

— Шикарно. Это все проясняет. Есть еще какие-либо вопросы, на которые вы хотели бы ответить, прежде чем я уйду?

— Пожалуйста, не уходите... Что бы вы там не подразумевали под этим словом.

— Ради чего же... не считая ваших больших голубых глаз?

Я встал. Ноги мои были метров пять длиной, а толщиной с соломинку. Судя по ощущениям. Так что пришлось облокотиться о стол, сделав вид, что так и задумано.

— Мне еще нужно кое-что сделать, детка, — сказал я. — Я меня есть вопросы, требующие ответов, и ответы, которые ищут правильные вопросы. И нет лишнего... времени.

И я пошел, шатаясь, а она не окликнула меня. Я даже немного пожалел об этом, но продолжал идти.