Борька, я и невидимка

Про Стасика

Когда меня вызвали к Вере Аркадьевне, я здорово напугался. Я думал, меня вообще исключат. А меня не исключили. За что меня исключать? Я же ничего такого не сделал. У меня просто характер нетерпеливый. Если за это исключать, так, может, в школе одни первоклассники останутся. Они как раз терпеливые. А я вот никак не могу терпеть. Когда нам станки привезли новые, я прямо с урока хотел бежать. И все ребята хотели. Нам было в окно видно, как их выгружали. Я даже Владимиру Ивановичу сказал:

— Владимир Иванович, отпустите нас. Мы, честное слово, все дома выучим.

— Хорошо, — сказал Владимир Иванович, — я вас отпущу за пять минут до конца. Только не шуметь. Идти на цыпочках.

Я говорю:

— Владимир Иванович, это же мы на завод ходили. Помните, вы нам советовали подумать? Мы думали… Отпустите хоть за десять минут.

— Ладно. Отпущу за десять.

— Владимир Иванович, а может быть, за пятнадцать?

Владимир Иванович засмеялся и сказал:

— Торговаться мы не будем. Отпущу за десять. Только за вычетом тех минут, которые мы с тобой проговорили.

Я сказал:

— Владимир Иванович, ведь это я от нетерпения.

А он говорит:

— Девять.

Ребята повернулись ко мне и зашикали. И я больше ничего говорить не стал. Я знаю, что Владимир Иванович всегда выполняет обещание.

Только мы зря торопились. Владимир Иванович отпустил нас за девять минут, и мы очень тихо спустились на первый этаж. Нам хотелось первыми посмотреть на станки. Но мастерская была заперта. Алексей Иванович уехал на завод получать еще какие-то станки и панели. Мы решили, что первыми его встретим. Следующий урок у нас как раз был Алексея Ивановича. И мы пошли его встречать к воротам. Мы постояли немножко, и началась перемена. И тут во двор выбежал шестой «Б». Они подошли к воротам и стоят.

Мы говорим:

— Вы чего тут стоите?

А они говорят:

— Просто так. Погода хорошая. А вы чего стоите?

Я говорю:

— У нас голова болит. Мы подышать вышли.

А Стасик Лоскутов спрашивает:

— У вас на всех одна голова, что ли?

Я говорю:

— У нас голов сколько угодно. Можем одолжить, если хотите. Берите вон Вовкину, у него футбольная.

Вовка мне говорит:

— Сам дурак!

А Стасик думал, что Вовка ему сказал. Он скатал снежок и запустил в Дутова. А мне стало обидно, что он в Дутова запустил. Все-таки Вовка из нашего класса. За своих всегда надо заступаться. И я тоже залепил снежком в Стасика. И тогда все стали бросаться снегом. Ребята перемешались и начали бегать по двору друг за другом. Но я не за всеми бегал. Я Стасика искал. Он у них самый главный. Я догнал его на волейбольной площадке, и мы стали бороться. Мы прямо на снегу боролись. У меня даже в уши снег набрался. Но у него еще больше набралось. У него все лицо в снегу было и за шиворотом тоже.

Мы долго боролись. Я уже почти совсем его поборол, но только вдруг устал. Борюсь, а мне уже бороться не хочется. Я его отпустил и сел. И он тоже сел. Я говорю:

— Ну, будешь еще?

А он говорит:

— А ты будешь?

Я говорю:

— Иди сюда.

— Иди ты сюда.

А чего идти, если мы рядом сидим. Просто устали очень. Вдруг Стасик говорит:

— Костя, а я знаю, что такое ПеЗе.

Я говорю:

— Лично ты?

Он говорит:

— Это пионерский завод.

А я отвечаю:

— «В лесу родилась елочка».

Он спрашивает:

— Думаешь, ты один там будешь работать? Мы все будем.

А я отвечаю:

— Спасибо, я уже пообедал.

Он говорит:

— Лина Львовна сказала, что там все будут работать. Нам тоже задания будут давать.

А я говорю:

— Вот Алексей Иванович едет.

В это время машина как раз к воротам подошла. Я еще издали увидел в кузове Алексея Ивановича и Лину Львовну. Только я Стасику не говорил, чтобы раньше его успеть.

И мы побежали.

И все.

1962