Босс для Снегурочки (СИ)

Глава 9. Медицинская нянька

Кто бы мог подумать, что в переговорной комнате административного этажа столько шкафов!

И, как назло, все идеально походят под описание, данное управляющим. Пока я обшарила их все в поисках аптечки, прошло уже приличное количество времени, так что настроения это мне не прибавляет.

С досадой смотрю на часы. До полуночи осталось всего полчаса!

Хватаю упаковку экспресс-тестов и резво несусь по коридору в сторону лифта. Как-то вот совсем не хочется встречать Новый год в безлюдном месте и в полном одиночестве. Плохая примета! Я планировала в этот момент находиться где-нибудь в толпе и желательно возле красивой ëлки!

Двадцать минут. В боку немного колет от незапланированной пробежки, но, кажется, успеваю…

На входе в вип-зал возле роскошной искусственной ëлки меня перехватывает взволнованная Катя. Я молча передаю ей свою добычу, а затем прислоняюсь к стене, чтобы отдышаться.

— Матвей Эдуардович..! — раздается вдруг умоляющий голос совсем рядом, с фасадно-еловой стороны. — Матвей Эдуардович! Хочу напомнить вам предписания врача…

— Я их уже тысячу раз слышал, можешь не повторять, — слегка раздраженно отвечает красивый тенор моего босса. — Это лишнее.

— Но Андрей Борисович просил вам почаще напоминать про режим, а вы собираетесь его нарушить!

— Я всего лишь пригублю вместе со всеми из своего бокала. Ничего страшного не произойдет. Батянин слишком зациклился на том, что его не касается, Лина, серьезно.

— Но при вашем лечении недопустимо, чтобы…

— Ах, женщина, успокойтесь, пожалуйста! — вдруг вмешивается сказочно милый голосок морозовской «принцессы» Павлины. — Он сам решит, что ему лучше сделать. Правда, Матвей?

— Именно, — недовольно соглашается Морозов, и на этом беседа резко обрывается.

Я осторожно выглядываю из-за ветвей.

Широкоплечая мужественная фигура босса неторопливо удаляется в сторону его коллег с подругами, а за его локоть изящно держится белокурая красавица из Италии. Покинутая ими женщина в нарядном, но довольно простом платье растерянно смотрит вслед.

— Ох-ох-ох, Андрей Борисович меня убьет! — бормочет она жалобно под нос, а потом замечает мою голову. — Ой!

— Матвею Эдуардовичу нельзя пить? — уточняю заинтересованно и быстро поясняю: — Я его сотрудница.

— Нельзя! — вздыхает она, чуть расслабившись. — Травма головы у него была несколько месяцев назад, а последствия до сих пор. Уверена, что это из-за постоянного нарушения режима. Упрямый он, ужас просто! И терпеть не может врачей… даже не представляю, как его отговорить пить… и ведь не запретишь же! Ох, и зачем я только согласилась на эту неблагодарную работу…

Я мычу в ответ что-то невнятно-сочувственное и хмурюсь. Что-то неладное с этим Морозовым… Может, его странности и в моем случае как-то связаны с этой травмой?

До этого момента я всерьез собиралась затеряться в толпе, а потом потихоньку уйти к себе в общагу, но теперь меня охватила нешуточная тревога за этого человека…

Тревога, которую невозможно игнорировать.

Кроме того, память вдруг подкидывает кусок разговора Царевичева с коллегами, подслушанного в фойе. Я тогда еще не понимала, что они говорят о моем «незнакомце», но фразу насчет специфической проблемы Матвея Морозова после какой-то травмы отлично запомнила.

Я смотрю ему вслед, раздумывая над этим, и чувствую, как от волнения слегка учащается мой пульс.

Если разгадка его странного поведения кроется именно в этом… и если его здоровье под угрозой…

…то я не могу торчать тут под ëлкой и ничего не делать, пока он подвергает свое состояние чрезмерному риску!

Надо хотя бы попытаться воззвать к его разуму. Уверена — с логикой у него всë в порядке, просто включил типичное мужское упрямство на полную, вот и всë. А то, что эта женщина-напоминалка, а точнее — самая настоящая медицинская нянька для взрослого упëртого мужика, — не справляется со своими обязанностями, то это всего лишь означает, что она не нашла к своему пациенту нужный подход.

Помнится, какое-то время еще в школьные времена я подрабатывала в поселковой ветеринарке по хозяйству за гроши. И меня нередко привлекали к помощи — то псину больную придержать, то домашнюю скотину во время осмотра погладить-успокоить… так что я для себя еще в те времена четко уяснила одну вещь. Главное — не быть с пациентами мямлей. Они должны чувствовать не только доброту, но и твердую руку. Второе даже важнее.

Так что… пожалуй, вряд ли Матвей Эдуардович сильно отличается в этих реакциях от какого-нибудь привычного мне деревенского барана. Мне даже самой очень интересно проверить эту теорию.

— Ладно, — решительно говорю я расстроенной женщине. — Раз речь о здоровье, то тогда я тоже попытаюсь. Может, он прислушается к словам постороннего человека.

Она тяжело вздыхает.

— Ох, я буду вам так рада, если у вас получится до него достучаться, девушка! А уж как Андрей Борисович будет вам благодарен, вы не представляете!

Я безразлично киваю и сразу же бросаюсь догонять Морозова быстрым частым шагом.

Понятия не имею, кто такой этот благодарный Борисович, но сейчас мне это не особо важно. Новогодняя полночь уже на носу!