Ботан

28

Стас

В жизни не мог подумать, что я докачусь до такого, сказал бы кто, получил бы пиздюлей. А сейчас стою под душем с Соколовым, смотрю на его намыленное тело, чувствуя, как член наливается кровью, после недельной голодовки. Одно только его присутствие рядом будоражит, на хрен, всю кровь. Хочу трахать его без перерыва всю ночи напролёт. Чем, собственно, и займусь, когда вернёмся.

Это неделя, блядь, была какой-то другой, пустой, бессмысленной. Поначалу я бесился как чёрт, накрывал Соколова всеми возможными матами, что лишил меня ежедневного траха. Но потом… Потом грудь адски сжигало от того, что он есть, но его нет. И я, на хрен, не нашёл этому объяснения, так и не понял, как и почему. И вообще, не имею не малейшего представления, как это называется.

Тоска? Не уверен.

В моей жизни есть только один близкий человек — мать. Она живёт далеко, отношения у нас нормальные, но не близкие. Я всегда слушался её, масштабных проблем не устраивал. Ну, до восемнадцати лет. Дальше уже я мог и сам разобраться, а где не мог — отца привлекал. Я свою мать люблю, чувство обязанности, знание, что у неё все хорошо и она здорова, толкает меня на регулярные звонки.

А тут… Это было другое, ощущение внутренней пустоты и острое желание увидеть, обнять, почувствовать, слышать. Это все было жутко странно и ново для меня. И не знал, что делать и как с этим бороться. Из мастерской почти не выходил, копаясь в бумагах и отчётах о поставках. Срывался на всех подряд, орал на работников при малейшем нарушении. Два дня назад в мой кабинет постучали, вырывая меня из мысли о том, где Соколов и чем он занимается по вечерам, а конкретнее с кем.

— Да, — ответил я на стук.

— Здравствуй, Стас, — в кабинет уверенной походкой зашёл Илья.

— Неожиданно, — усмехнулся я.

Илью я не видел с того дня, когда он предложил мне разделить с ним мой бизнес.

— Решил лично убедиться, что у тебя все идёт хорошо.

Лицемер, блядь.

— Твоими стараниями, — подъебнул я его.

— Ты слишком много о себе возомнил, пацан, — помотал он головой.

— А ты застрял в девяностых.

Нет, ну кто, блядь, так делает в наше время? Звучит это, конечно, глупо, выглядит Илья на тридцать пять, ну максимуму сорок. А может так хорошо сохранился? Хуй его знает, да и пофиг вообще.

— Ты рискуешь, парень, разговаривая со мной в таком тоне, — угрожающе произнёс он.

— А знаешь, что, Илья. — Я сцепил руки в замок на столе и пристально посмотрел ему в глаза. — Пошёл ты на хуй со своими советами.

Его лицо вытянулось, глаза сталь как теннисные мячи.

— Я-то пойду, а ты будь осторожен. — Он встал и, вытряхнув с полы пиджака невидимую пыль, развернулся и пошёл на хрен из моего кабинета.

— И своих шестёрок держи в узде, а то я им ноги переломаю и в задницу засуну! — крикнул я ему вслед.

Заебал он меня конкретно, сдалось ему это место, мало ему то, что имеет? Копаю под него, но пока ничего компрометирующего. Ну как, есть много чего, но с этим ничего не сделаешь по закону. Я не сдаюсь, прогибаться не буду ни под кого. Рискую? Конечно, но кроме бизнеса терять нечего.

— Ты что орёшь? — в кабинет зашёл Ден.

— Тебя не спросил, — фыркнул я и откинулся на кресло.

— Чёрный, я тебя предупреждал несколько раз и скажу снова. Не играй с огнём, Ворон такое отношение к себе не простит, — залепетал он.

— И что мне сейчас дрожать, блядь, от страха каждый раз, как его увижу? Я тоже, может, ни хуя не прощу?

Вот по хуй, абсолютно.

— Ты не понимаешь, — качнул он головой и вышел из моего кабинета.

В пятницу сидели в клубе с Деном и Алексом, парнем из нашей мастерской. У обоих на коленях крутили задом стриптизёрши, а я думал о Соколове, опять. Всё время. Всё время, сука, о нём думаю. Вот какого хуя он сидит так плотно в моей голове? Каково хрена меня режет мысль, что я не знаю, чем он занимается? И на хуй мне так хреново?

— Здорова, — приехал Макс с Асей. Я кивнул ему, крутя бокал с бухлом в руке. — Слушай, Чёрный, ты не против, если я твою Аську потрахаю? — приблизившись к моему уху, спросил Макс.

— Она не моя, и мне по хуй, хоть всем двором трахните её.

Ася смотрела на меня с ненавистью.

— О, я очкарика видел, — сказал Макс всем за этим столом, а я весь напрягся. — Выходил из такси, бухой вхлам…

— С кем? — не подумав, спросил я.

— Ни с кем, — повернув голову ко мне ответил он. — Очкарик и бухой, — заржали все, а мне захотелось всем челюсть сломать.

— Надо было это снимать, — через смех сказал Ден.

— Заткнулись все! — рявкнул я неожиданно для самого себя.

На меня все косо посмотрели, но «просьбу» выполнили.

С кем, блядь, я общаюсь? Да, сам такой же кусок говна, но… Такая хуйня начинает заёбывать. И я твёрдо решил, что моё моим должно остаться, и я не намерен больше терпеть, ждать или усомниться. На хуй отрицать очевидное?

Тему про Соколова закрыли, а у меня пропало желание сидеть в этой компании, в этом клубе, бухать каждый день.

И вот сейчас я там, где надо, с кем надо, и это охренеть правильно. Об этом говорит мой стоявший член и спокойствие внутри меня.

Как, блядь, так? Хрен знает, но мне это пиздец как в кайф.

— Куда мы едем? — спросил Соколов, когда мы сели в мою тачку.

— Едем решить один вопрос и показать моё отношение к тебе.

Ни одной суке больше не позволю обозвать, обидеть или поржать над Соколовым. И у меня нет никаких сомнений на этот счёт.