#Бояръ-Аниме. Пожиратель

Глава 12

Три дня до поединка пролетели в жутчайшем аврале. С утра я слушал лекции Анны Леонидовны, затем занимался у Сухова и Верещагина. В перерывах Фёдор разжёвывал мне магическую теорию. Как оказалось, парень не первый одарённый в своей семье, его старшие братья уже служили Российской Империи. Так что объяснить термины и понятия он мог прекрасно. Теперь, по крайней мере, я понимал, о чём вела речь Васильева на своих лекциях.

А вечером я приходил на тренировку, где мы втроём: я, Самойлов и Громов, бились в полный контакт. И нужно заметить, прогресс аристократов двигался семимильными шагами. Если раньше мне было относительно легко вынести того же Самойлова, то теперь он так набрался опыта, что мог почти сравниться со мной. Громов тоже не стоял на месте, но благодаря поединкам с ним, я научился гораздо лучше защищаться от магии.

Так что, когда в день поединка после занятий за мной явился сержант, я был готов настолько, насколько это вообще было возможно в сложившейся ситуации. В сопровождении сотрудника академии я прошёл на новый полигон, на котором до этого не был ни разу. По пути он рассказал правила, по которым должен был идти поединок.

Максимально допускается восемь раундов, каждый из которых длится всего полторы минуты. Ещё минута между раундами на то, чтобы передохнуть. Почему не три, как в боксе? Потому что боевой маг работает на поражение, а не на публику. Полторы минуты достаточно, чтобы показать максимум, который ты сможешь выдать.

— Обычно здесь проводят поединки для старших курсов, — пояснил мне сержант, когда мы оказались на месте. — Ну и дуэли аристократов, разумеется. Но у вас резонансный бой, так что администрация пошла на то, чтобы предоставить вам хорошую площадку.

Отличие от остальных полигонов сразу бросалось в глаза. Во-первых, тут имелись трибуны, на которых уже собралась, наверное, вся академия. Во-вторых, вместо маленького поля, на котором мы обычно тренировались, имелась обширная площадка в добрых сто квадратных метров. Она была окружена забором, от которого в воздухе сочилась дымка. Не иначе как защита зрителей от происходящего на ринге.

— Тебе сюда, Воронов, — указал сержант на ближайшую к нам сторону.

Там уже стоял Орешкин. Гриша держал раскладной стул в руках, на плече у него болталось полотенце. Вид мой товарищ имел крайне встревоженный. Кажется, за исход поединка он переживал больше, чем я сам.

— Привет, Гарик, — кивнул он, оглядывая собравшихся зрителей. — Готов?

— Всегда готов, — ответил я, хлопнув Григория по плечу. — Не мандражируй, всё будет хорошо.

Орешкин тяжело вздохнул, а к полигону с другой стороны уверенно шёл Лисицкий. И рядом с ним, что-то наговаривая бояричу на ухо, двигался крепкий высокий мужчина в униформе академии. Как его зовут и кто это, я не знал, однако видел его несколько раз на территории.

К полигону подошёл Верещагин. Оглядев нас, он объявил:

— Произошли срочные изменения: у студента второго курса Лисицкого сменился секундант. Теперь им будет Вячеслав Васильевич Дементьев, преподаватель боевой подготовки старших курсов, — сообщил Сергей Валерьянович, глядя на коллегу с осуждением.

Тот на это лишь улыбнулся и развёл руками.

— Вторая сторона также имеет возможность произвести замену, господин капитан, — напомнил Дементьев. — Вплоть до самого начала поединка. Мы не станем возражать.

Верещагин кивнул и пошёл к нам. Орешкин заметно напрягся. Он и так не смог помочь мне на тренировках, а теперь чувствовал, что и здесь может оказаться лишним.

Остановившись рядом со мной, капитан заговорил:

— Правил они не нарушили, — сказал он, после чего стал говорить уже тише. — Только это ставит тебя в неудобное положение.

— Сильно неудобное? — уточнил я.

— Максимально.

— Даже так? А с чего бы это?

— Дементьев — сильный одарённый, с огромным запасом магической энергии. Ещё он очень опытный маг, он сможет своей энергией делиться с Лисицким. После каждого перерыва твой противник будет выходить на ринг свежим и отдохнувшим. А ты сдохнешь через пару-тройку раундов. И ещё, помимо подпитки энергией, Дементьев своего подопечного и подлечивать сможет. Не как полноценный лекарь, но всё же.

— Вы умеете мотивировать, Сергей Валерьянович, — заметил я.

— Я лишь предупреждаю, что если ты не уложишь его за три раунда, то не уложишь вообще.

— Ладно, порешаю как-нибудь, — ответил я, в первую очередь, чтобы успокоить Орешкина, на котором уже лица не было.

А расклад, действительно, выходил крайне паршивый. Мало того что мне предстояло выйти против более подготовленного и сильного противника, так он ещё в каждом перерыве будет силы восстанавливать. В такой ситуации оставалось надеяться лишь на чудо. И оно не заставило себя долго ждать.

— Иди-ка ты на трибуны, Гриша, — голос чуда раздался прямо за моей спиной. — Оттуда посмотришь.

Я обернулся и увидел Васильеву, незаметно подошедшую к нам.

— Секундантом Воронова буду я! — объявила Анна Леонидовна.

Верещагин довольно кивнул, а Орешкин посмотрел на преподавательницу, затем на меня и растерянно развёл руками.

— Гриша, так будет лучше, — сказал я. — Ты же видишь, расклады поменялись.

Но Орешкин стоял на месте. Видя, что он готов спорить, я отвёл его чуть в сторону.

— Ты уверен? — спросил Григорий.

— Уверен. Анна Леонидовна не подведёт. Твою готовность помочь я оценил, не переживай.

— Тогда с меня праздничная поляна, — заявил Орешкин, прежде чем уйти к трибунам.

Верещагин вернулся к ожидавшим на полигоне Лисицкому и Демьянову. Оба выглядели уже не такими довольными. Видимо, вмешательство Васильевой нарушило их хитрый план быстро вывести меня из игры.

— Будь осторожен, Игорь, — шепнула мне Анна Леонидовна, прежде чем уйти в наш угол.

Секундант Лисицкого тоже ушёл, а меня и боярича Сергей Валерьянович поставил по разные стороны полигона так, чтобы между нами осталось порядка пяти метров.

Как хорошо, что в отличие от спортивных поединков, в академии не было традиции пожимать перед боем руку противнику. Хотя, возможно, традиция такая и была, но Верещагин решил избежать эксцесса, понимая, что жать ладонь этой мрази я не буду ни при каком раскладе.

Сам капитан отошёл в сторону, ближе к забору, и выкрикнул:

— Бой!

От забора тут же выстрелила полупрозрачная дымка защиты. Она сомкнулась над нашими головами в единый купол, за пределами которого оказался Сергей Валерьянович.

Лисицкий ринулся в бой, с ходу загребая руками воздух. Это заклинание я знал — его буквально вчера смог произвести Самойлов. Так что я прекрасно видел, как из рук боярича слетает волна ледяной магии, тут же обращаясь в длинное копье.

Как обращаться с этим заклинанием, я знал. А потому качнул корпус в сторону в самый последний момент. Копьё пролетело мимо и взорвалось позади, осыпая пространство перед собой снопом острых игл.

Лисицкий был уже в метре от меня, так что я ударил Воздушным кулаком себе под ноги, выстрелив собой как из катапульты.

Ускорение придало дополнительного веса удару ногой в лицо. Пинок, которому позавидовал бы любой футболист, вышел на славу. Боярич успел прикрыться ладонями, дымка срезала весь возможный ущерб. Но толчок вышел настолько сильным, что Лисицкого швырнуло на землю, перекрутив в воздухе, а потом ещё и протащило несколько метров.

Встряска заставила противника потеряться, он ещё не успел отойти, как я оказался рядом — заклинание ускорения, которое использовал Астафьев, позволило мне сократить дистанцию едва ли не раньше, чем Лисицкий прекратил катиться по земле.

Однако нанести удар я не успел, боярич отмахнулся рукой, выпуская Воздушный кулак мне в живот. Меня отбросило в сторону, но на ногах я все же устоял. Сказались тренировки с аристократами — держать удар я теперь умел.

Лисицкий встал и, поймав меня взглядом, принялся лепить новые чары. Его дымка стекала к рукам, при движении меняя цвет на красно-оранжевый. Несложно было догадаться, что это что-то огненное.

Но что именно, я не знал. А потому решил не рисковать.

Серия Воздушных кулаков взорвалась под ногами Лисицкого. Но тот всё равно успел закончить, и стремительно набирающий объём огненный шар понёсся ко мне.

Я дёрнулся в сторону, но заклинание последовало за мной. Это уже не ледяное копьё, от которого можно увернуться. Так что я вложил всю свою магию в укрепление тела и бросился на противника.

Шар взорвался в миллиметрах от меня. Пламя вырвалось на свободу, тут же приняв меня в свои объятия. От жара у меня заслезились глаза, но я выскочил из облака огня, не давая заклятью себя сжечь.

Укрепление тела осталось, хотя моя дымка и стала менее плотной. Я хотел было ринуться на Лисицкого, который в это время старался разорвать между нами дистанцию, но прозвенел гонг.

— Стоп! — услышал я усиленный голос Верещагина. — Раунд! Разойтись!

Боярич усмехнулся, глядя на меня, и спокойной походкой направился к своему секунданту. У Лисицкого ещё оставалось немного магии, но первый же Воздушный кулак мог бы добить противника.

Не хватило совсем чуть-чуть.

Защитный купол погас, и к нам обоим устремились наши секунданты. Сейчас, пока магическое поле не действовало, можно было без проблем проникнуть внутрь полигона.

Подойдя к Анне Леонидовне, я взял у неё бутылку с водой и сделал пару глотков. Затем сел на выставленный на полигон стул.

Васильева следила за тем, что происходит в другом углу. Взяв меня за руку, красавица произнесла:

— Дементьев восстановил Лисицкому резерв, — сообщила она, серьёзно глядя на меня. — Я тебе тоже помогу.

Свечение её рук принесло мне небольшое облегчение. Моя дымка стала немного плотнее, и я ощутил, что могу прямо сейчас забрать больше, чем секундант намерена мне дать. Но делать так я не собирался. У Васильевой не такой уж большой резерв, зато она отличный лекарь.

Благодаря пояснениям Фёдора, я уже понимал, что чем опытнее одарённый, тем меньше он расходует сил на отработанные заклинания. И как целитель Анна Леонидовна была мне гораздо ценнее, чем если бы я просто поглощал её силу, ослабляя таким образом её способность лечить.

— Спасибо, — кивнул я.

— Бойцы, на линию! — велел Сергей Валерьянович.

Пока я шёл на то же место, с которого начался бой, подумал, что сейчас имею полное право потренироваться отбирать магию.

За эти три дня я выяснил, что то похищение дымки у Громова, которое я провернул в наш первый поединок, не было случайностью, и мне не показалось. Раньше я замечал, что иногда мне становится чуть лучше во время боя, но сейчас уже точно знал, что мне не привиделось. Теперь я уверенно чувствовал, как объём своего резерва, так и возможность поглотить чужую дымку. Но управлять этим поглощением до сих пор не получалось.

Пришла пора это исправить.

— Бой!

В отличие от меня, Лисицкий был полон магией под завязку. И тут же толкнул ладони от себя.

Огненный вал, рванувший в меня, заревел, пережигая воздух под куполом.

От волны жара мне пришлось отступить, закрывая лицо ладонью. И боярич этим воспользовался.

Огненный шар пролетел через вал и тут же взорвался, отшвыривая меня в сторону.

Форма академии на мне дымилась, в горле першило, перед глазами расплывался мир, и звенело в ушах.

Контузия?

Потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и подняться на ноги. Лисицкий оказался рядом. Он напал, сжимая в правой руке ледяной кинжал.

Первый выпад я отбил с трудом, всё ещё не до конца восстановился. Но прикоснувшись к бояричу, я впитал часть его силы. И перешёл в атаку.

Отбив руку с кинжалом в сторону, я пнул Лисицкого в колено. Потеряв равновесие, он взмахнул руками, и я перехватил его за шею. Дымка противника потекла по его телу, устремляясь к моим пальцам. Но я разорвал контакт, когда моё колено встретилось с лицом боярича.

Ничего не сломал, укрепление Лисицкого только развеялось от удара. Но он поплыл.

Я вздёрнул боярича, заставляя выпрямиться, и вложил в удар весь свой вес. Лисицкий рухнул, на землю брызнула кровь. Мой последний удар рассёк ему бровь.

— Раунд!

Дементьев подбежал к своему подопечному.

Я увидел зеленоватое свечение от его ладоней и хмыкнул, прежде чем отправиться к Васильевой.

— Верещагин был прав, — заметил я, остановившись в шаге от своего секунданта. — Дементьев его восстанавливает и лечит.

— Но ты отлично держишься, — заметила Васильева, чуть улыбнувшись, держа меня за руки, чтобы придать сил. — Смотри, Игорь, не растрать всё на Лисицкого, оставь и мне немного.

А вот это я называю правильной мотивацией! Я усмехнулся в ответ, после чего сделал глоток воды и, подмигнув красавице, вернулся на полигон.

Верещагин коротко кивнул мне, затем с презрением на лице — Лисицкому. И прежде чем куратор объявил новый раунд, я вспомнил первый разговор с ним.

Лисицкий был неприкосновенен в академии. Люди боялись его трогать, опасаясь мести со стороны отца боярича. А сам он из себя не представлял той силы, которую следовало бы опасаться. И даже сейчас против слушателя подготовительных курсов он не мог показать превосходства.

По большому счёту я уже победил. Даже если противник меня вдруг вырубит, вся академия видела, что своими силами второкурсник боярич Лисицкий не смог справиться с простолюдином с подготовительного курса. Не будь на его стороне Дементьева, всё бы уже кончилось. Давно. Поражением Лисицкого.

— Бой!

Не дожидаясь первой атаки противника, я влил всю свою магию в ускорение. Мир размазался, застыл, и лишь я двигался в нём, как в глубокой воде. Продираясь сквозь неподвижный воздух, я рывок за рывком приближался к бояричу, который в этот самый момент только придавал своей магии стихийный окрас.

Лисицкий не успел развеять почти готовые чары огня, я сбил его с ног, пожирая его магию. И ещё я заметил, что лечит Дементьев заметно хуже, чем восстанавливает магический ресурс — рассечение бояричу он, по сути, и не залечил толком, лишь остановил кровь, да небольшую корочку сформировал на ране.

По этой брови я добавил кулаком изо всех сил. И ещё сразу же, пока боярич не опомнился.

А тем временем магия Лисицкого стремительно утекала, сменяя хозяина, а я не давал противнику осознать этого. Удар за ударом я вбивал разбитые кулаки в его истаивающее укрепление тела. С моих рук капала кровь, но я не останавливался.

Ещё удар. Ещё.

Боярич так и не смог отбиться, он уже просто дёргался, пытаясь уйти от атак.

Но Верещагин пока не останавливал бой, значит, время ещё было. Я знал, что Дементьев снова наполнит боярича под завязку, а меня восполнить некому, разве что разбитые кулаки Васильева приведёт в порядок. Значит, я должен был спешить и не доводить дело до четвёртого раунда.

— Стоп! — рявкнул Верещагин, тут же оказываясь рядом и оттаскивая меня от лежащего на земле противника.

Неужели не успел?

Я так боялся не успеть, что даже не обратил внимание, что рефери крикнул «стоп», а не «раунд», и лишь увидев, как на той стороне полигона преподаватель боевой подготовки старших курсов выбросил полотенце, я осознал, что произошло.

Победа!

Дементьев призвал лекарей, и несколько человек погрузили бессознательное тело на носилки. А я старался восстановить дыхание и унять возникшее жгучее желание опустошить магию вокруг себя. Пожирая запасы Лисицкого, я поглотил столько силы, что удержаться от соблазна продолжать, было сложно.

Лишь переведя дух, я услышал, как мне аплодируют трибуны. Это было странное ощущение — я не почувствовал никакой эйфории. Чувство, испытываемое мной, больше было похоже на чувство выполненного долга, такое возникает, когда сделаешь что-то не очень приятное, но большое и важное.

И ещё навалилась невероятная усталость. Хоть я выпил из Лисицкого немало магической энергии, а Васильева постоянно восстанавливала мне физические силы, морально я вымотался полностью. И никакая дымка, никакой лекарь, не могли этого исправить.

— Поединок окончен! — объявил Верещагин. — Победил слушатель подготовительных курсов — Воронов Игорь Васильевич!

Куратор поднял мою руку к небу, и я оглядел толпу. Как гладиатор, мать вашу, какой-то.

— Поздравляю, — шепнул мне Сергей Валерьянович, едва шевеля губами. — А теперь иди принимай почести.

Мне это было не нужно, но и отказываться я смысла не видел. Народ ломился поздравить меня на словах, хлопнуть по плечу или спине. Кто-то из моей же группы тянул пальцы, чтобы пожать мне руку.

Я не знал этих людей, но зато помнил, что вот этот парень, например, точно видел, как я уходил на ту памятную встречу с Лисицким за казармой и как вернулся. Тогда он сделал вид, что спит, а теперь с такой радостью стремился пожать мне руку. Впрочем, ничего удивительного. Многие из этих людей с таким же энтузиазмом поздравляли бы и Лисицкого. Возможно, не так бы радовались, но точно бы поздравляли.

Постепенно толпа закончилась, и рядом остались те, в чьей искренности я не сомневался. Сначала я оказался в жёстких объятиях Фёдора — он сдавил меня от всей души и хлопнул по спине так, что я едва равновесие удержал.

— Красава, Гарик! — улыбаясь во весь рот, воскликнул он. — Поздравляю!

Затем подоспел Орешкин. Гриша схватил меня за кисть двумя руками, потряс не менее усердно, чем только что давил Фёдор, и эмоционально выпалил:

— Гарик, брат! Ты просто охренительно крут!

— Спасибо, парни, — сказал я. — Вы мне очень помогли, так что это наша общая победа.

Затем к нам подошли Самойлов и Громов. Первый смотрел на меня с лёгкой улыбкой, второй кивнул.

— Убедительная победа, поздравляю! — сказал Громов, протягивая мне ладонь. — Если Лисицкий вздумает мстить за свой позор, обращайся, поможем.

— Благодарю, — кивнул я и пожал руку ему и Самойлову.

Я понимал, что с этим поединком ещё ничего не закончилось в наших отношениях с бояричем. Однако твёрдо знал, что пойду искать помощь только тогда, когда сам не смогу справиться.

А бороться я буду до последнего.

— Так, господа курсанты, потом ещё наговоритесь, — вмешалась в диалог подошедшая Васильева. — Воронов, поздравляю! А сейчас пойдём, подлечу твои ушибы.

Она выразительно кивнула на мои руки. Сбитые в мясо костяшки не сильно кровоточили лишь потому, что я держал укрепление тела.

— Конечно, Анна Леонидовна, уже иду. Спасибо!

Со сбитых рук началось наше приятное знакомство. И теперь круг замкнулся, но на этот раз мне уже не понадобится вино. И не будет никаких сомнений. Я возьму своё.

*****

Дорогие друзья, читатели!

Раз вы дошли до этого момента, смеем предположить, что книга вам понравилась. Или не понравилась, но вы ещё надеетесь, что понравится. ))

И в том и в другом случае, авторы будут очень признательны вам, если вы в комментариях к книге выскажете своё мнение о ней.

Обратную связь переоценить сложно.