Boys

Глава 1 Москва, начало 80-х годов. Илья

Говорят, что для ребенка самым большим стрессом является смерть родителей, а на втором месте, лишь чуть-чуть уступая по силе воздействия, стоит развод. Три года назад развелись родители Ильи. Ребенок, как это почти всегда бывает в подобных случаях, остался с мамой. Поскольку алименты от бывшего мужа ожидались копеечные (в силу невеликих его заработков), а жить нужно, Светлана Петровна приложила максимум усилий, включив все свое женское обаяние, и через несколько месяцев ей «засветила» загранкомандировка. Длительная, на несколько лет.

Сейчас, когда отдых в Турции стал доступен практически всем слоям населения, когда уже никого не удивить уикендом в Праге или Париже, трудно представить, чем была поездка за границу в те годы. Считалось, что человек, которому посчастливилось «попасть в обойму» и уехать на несколько лет, обеспечивал себя и своих детей до конца жизни. В принципе, почти так оно и было. «Почти», потому что мало кто в стране представлял себе, что такое ОБЕСПЕЧЕННАЯ ЖИЗНЬ не в узкосовковом понимании.

Когда вышестоящее начальство и партийное руководство утвердили кандидатуру Светланы Петровны, как самой достойной, перед ней сразу же встал вопрос — куда девать сына. За границей не требовались сотрудники, обремененные маленькими детьми. Отдать отцу? Казалось бы, просто, логично, удобно. С точки зрения любого, но… не с точки зрения разведенной женщины, только что прошедшей через вереницу судов, дабы отстоять свое право изолировать ребенка от «пагубного влияния отца». Более того, в силу этих же причин совершенно невозможно было отдать Илюшу бабушке, ибо, как только самолет поднялся бы в воздух, унося ценного сотрудника в заграничные края, бывший муж, «этот ничтожный человек», немедленно возобновил бы попытки встретиться с сыном. Бабушка, неоднократно в процессе развода высказывавшая мнение, что «мальчика нельзя лишать отца», вряд ли стала бы чинить препятствия встречам. С точки зрения Светланы Петровны, бабушка являлась ярким примером «пятой колонны». В результате была отбита телеграмма дальней родственнице Антонине, приходившейся Светлане то ли троюродной теткой, то ли двоюродной бабкой. В ходе телефонных переговоров была достигнута предварительная договоренность о сумме, которая ежемесячно будет пересылаться телеграфом на содержание мальчика. И в тот же день Светлана Петровна выслала тете Тоне деньги на билет до Москвы.

Тетя Тоня приехала через неделю, привезла сушеные грибы и «свое» варенье из каких-то диковинных для городского жителя ягод. Илья варенье не любил, а это к тому же оказалось кисловатым (с сахаром в той дыре, где проживала родственница, было напряженно). Но под суровым взглядом матери он был вынужден ковырять чайной ложечкой в розетке с темно-красной густой массой.

— Места у нас отличные, — заливалась соловьем тетка, боясь упустить редкую возможность капитально поживиться за счет столичной родни. — Школа есть, ребят много…

«Заткнулась бы ты», — мрачно думал мальчик, с ненавистью глядя на загорелое, морщинистое теткино лицо. Он уже заранее ненавидел и сельскую школу, и незнакомых ему «ребят». Тетка жила у них третий день и понемногу начала утомлять даже Светлану Петровну своими бесконечными рассказами о житье-бытье в деревне с чудесным названием Верхняя Яйва, стоящей на берегу реки Яйва. К тому же неугомонная родственница проявляла недюжинный интерес к сборам за границу, совала свой нос во все сумки, и Светлане Петровне пришлось расстаться с двумя замечательными кофточками, купленными с дальним прицелом на тот случай, если в командировке вдруг окажутся приличные неженатые мужчины. Тетка Антонина громко нахваливала кофточки, как бы вскользь замечая при этом, что подобных вещей у них, в Верхней Яйве, не продают. А то она, тетка Антонина, всенепременно бы при-обрела себе такие же. И цвет ей этот идет.

После второй кофточки терпение Светланы Петровны лопнуло, и она немедленно приобрела два билета в деревню на более раннюю дату, чем планировала.

Вечером того же дня она торжественно объявила сыну и тетке дату их отъезда, пояснив, что достать билеты было крайне тяжело, потому что лето, пора отпусков, билетов нет ни на одно направление.

В день отъезда Илья пропал. Тетка Антонина, чьи перспективы облагодетельствовать столичную родню в одночасье стали довольно туманными, бегала по двору, заглядывая даже в мусорные баки. К трем часам дня решено было подключить милицию. Светлана Петровна направила тетку на вокзал — сдавать билеты, сама же продолжила поиски в компании малоразговорчивого сотрудника милиции. Оный сотрудник, за годы работы навидавшийся всякого, не слушал уверений Светланы Петровны, что «ее Илюша — хороший, спокойный мальчик, никогда не водился с хулиганами». Сотрудник знал, что зачастую матери, как обманутые мужья, узнают о тайной жизни своих детей последними. Поэтому он методично, не обращая внимания на причитания матери, прочесывал хорошо известные ему места, где собирались так называемые трудные подростки.

В третьем по счету подвале старого трехэтажного особняка они обнаружили мальчика крепко спящим на каком-то старом засаленном матрасе. Рядом стояла банка с водой и валялось несколько окурков. От стояков отопления в подвале было жарко и влажно, пахло сыростью, немного плесенью и еще чем-то, очень своеобразным. Вот этот последний запах Светлане Петровне был совершенно не-знаком, зато он хорошо был известен сотруднику милиции, который немедленно поинтересовался, не замечала ли она раньше, что ее сын покуривает легкие наркотики.

Невозможно передать весь ужас, который ощутила Светлана Петровна, когда были произнесены роковые слова. Кошмарная перспектива: составление протокола, официальное письмо из милиции на работу и, самое страшное, отмена загранкомандировки с последующим вручением «волчьего билета»: никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не выпустит за границу мать начинающего наркомана. Такого развития событий допустить было никак нельзя, поэтому Светлана Петров-на голосом умирающего лебедя попросила сотрудника милиции помочь отнести ребенка домой. По дороге она развлекала стража порядка рассказами о нелегкой судьбе разведенной женщины. В процессе беседы — которую, собственно, беседой назвать было сложно, это был скорее монолог, — Светлана Петровна осторожно поинтересовалась, какие действия должен предпринять товарищ милиционер в случае обнаружения подростка в состоянии наркотического сна; обязательно ли в этом случае составлять протокол или можно обойтись без него. Доблестный сотрудник милиции признался, что официальную бумагу он составить обязан, но, послушав про нелегкое житье-бытье Светланы Петровны, понимает, что это еще больше осложнило бы ей жизнь. Поэтому он, сотрудник, считает, что вполне может быть найден разумный компромисс. В результате долгих переговоров, в процессе которых Светлана Петровна три раза заламывала руки и один раз хваталась за левую грудь, почти натурально изображая сердечный приступ, некая сумма денежных знаков перекочевала из ее кошелька в карман представителя правоохранительных органов.

Вечером состоялся «трибунал» в составе Светланы Петровны, ее мамы Нины Васильевны и тетки Антонины. Обвиняемый, к тому времени уже проснувшийся, на вопросы не отвечал, наотрез отказываясь не только обсуждать предлагаемую тему, но и говорить вообще. Бабушка Нина попыталась было вступиться за внука и предложила, раз уж билеты все равно сданы, не отправлять его в глушь, а оставить с ней. Столь неприкрытый оппортунизм взбесил Светлану Петровну, она в сердцах публично назвала мать «пятой колонной» (что раньше делала только за глаза) и твердо заявила, что достанет билеты в ближайшие дни — да что дни, вот прямо завтра же и достанет. Масла в огонь подливала тетка Тоня. По-провинциальному напористо она убеждала родственниц, что подобное могло произойти только в Москве, а вот у них, в Верхней Яйве, такого безобразия нет, да и быть не может. И что она, тетка Тоня, готова самолично съездить за билетами, более того, она готова взять на себя всю организацию отъезда, так как прекрасно понимает затруднения любимой племянницы.

Выросшая на свежем воздухе и таежной ежевике Тоня легко перекричала Нину Васильевну. Однако бабушка, несмотря на явную нехватку мощности голосовых связок, была опытным стратегом. Она предложила включить в состав «комиссии», решающей в данный момент судьбу единственного внука на ближайшие несколько лет, мужчину. О приглашении в качестве мужского голоса бывшего супруга не могло быть и речи, поэтому Нина Васильевна выдвинула кандидатуру своего сына, родного брата Светланы Петровны. Николай Петрович, как человек военный, ничего ужасного в сложившейся ситуации — отправке мальчика в таежную глушь — не видел: «раз надо ехать, значит, надо». Однако просьбу Нины Васильевны приехать он уважил, заявил, что не-медленно ловит такси и через полчаса будет у сестры.

Тетка Антонина, стремясь доказать свою необходимость, рванула на кухню, и уже через несколько минут оттуда раздался ее голос, призывающий всех присутствующих пить чай.

Дядя прибыл, как и обещал, ровно через тридцать минут. Войдя в квартиру, обнял мать, поцеловал в щеку сестру. От чая отказался, но с удовольствием выпил рюмку коньяка из неприкосновенных запасов Светланы Петровны. После чего удобно устроился в кресле и подозвал к себе племянника. Мальчик послушно подошел, но в лицо дяде не смотрел, старательно изучая узор на ковре.

— Ты, — дядя поднял вверх указательный палец, — должен мать слушаться. И не добавлять ей забот.

На этих словах дядин палец сменил направление и теперь указывал точно в лоб Ильи. Мальчик никак не реагировал на дядины слова, казалось, он их просто не слышит. Дядя, привыкший, что младший командный состав и рядовые с трепетом внимают его речам, был возмущен до глубины души. Возмущенная дядина душа потребовала немедленных действий, вследствие чего он встал с кресла и навис над племянником, как крейсер «Аврора» над утлым рыбацким суденышком, случайно за-плывшим в Финский залив.

— Ты понял меня? — В дядином голосе появились раздражительные нотки.

Племянник молчал, упрямо разглядывая ковер.

— Я не слышу ответа, — слегка повысил голос дядя. — Ты понял меня?

Мальчик молчал. Подобного издевательства нервы Николая Петровича решительно не выдержали, взбесившиеся нейроны дали команду рукам…

— Я с тобой говорю, щенок! — взорвался он и залепил Илье пощечину. Голова мальчика дернулась в сторону, щека мгновенно покраснела. Бабушка Нина Васильевна кинулась к сыну и внуку, чтобы остановить экзекуцию, но в это самое мгновение маленький упрямец решил постоять за себя и со всей силы заехал дяде ногой чуть пониже пояса.

Остаток вечера никак нельзя было назвать скучным. Женщины втроем висели на дяде, изо всех сил пытаясь удержать его от противоправных действий в отношении племянника. Дядя с криком «убью паскудника» рвался в бой, мальчик спрятался в ванной и затаился там.

Только в половине одиннадцатого слегка пришедшего в себя Николая Петровича удалось выпроводить из дома. Перед уходом он торжественно объявил сестре, что больше не желает иметь с ней ничего общего, что она в последний раз видела его, Николая Петровича, у себя в гостях и что в дальнейшем, когда этот (имени племянника Николай Петрович не называл, но и так было понятно, о ком идет речь) совершит преступление и сядет в тюрьму, она может не рассчитывать на его, Николая Петровича, помощь. В том, что это произойдет в ближайшем обозримом будущем, он не сомневается.

Следующий день выдался крайне насыщенным: невероятными усилиями Светлана Петровна достала билеты. В ее отсутствие тетка Антонина упаковала чемодан Ильи и три сумки с продуктами. Бабушка Нина Васильевна тоже приняла посильное участие в сборах: ей была поручена ответственная задача — следить, чтобы мальчик не выходил на улицу.

Вечером немногочисленные прохожие были свидетелями следующей сцены: три женщины — элегантная молодая блондинка, интеллигентного вида женщина постарше и румяная тетка, словно сошедшая с агитационного плаката времен расцвета соцреализма, — а также худенький темноволосый мальчик пытались поймать такси. Периодически подъезжавший транспорт не годился, у женщин было слишком много багажа. Наконец, после пяти автомобилей марки «Жигули», двух «Запорожцев» и одного почти новенького «Москвича», из-за угла показалась «Волга». Разговорчивый золотозубый дядька упаковал чемоданы и сумки в багажник, Светлана Петровна села рядом с водителем, тетка Тоня, Илья и Нина Васильевна расположились на заднем сиденье.

Через три часа донельзя уставшая Светлана Петровна вернулась домой. Теперь можно было вплотную заняться собственным отъездом.