Брак для одного

ГЛАВА 26 РОУЗ

Было около двух часов ночи, когда я осторожно вышла из кухни, чтобы взять книгу в библиотеке. Я все еще думала, что если бы я могла остановить свой разум на минуту, возможно, я смогла бы заснуть и забыть обо всем, что произошло за последние пятнадцать или около того часов. Сначала я просто выглядывала из двери на кухню, чтобы убедиться, что на улице нет никого, кто мог бы меня заметить. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы заметить его.

Джек Хоторн.

Он прислонился к фонарному столбу, стоявшему на углу, скрестив руки на груди. Я оглянулась, чтобы посмотреть, не ждет ли его поблизости Рэймонд, но не увидела ни знакомых лиц, ни машин; похоже, он был один. Смущенная, рассерженная, взволнованная и немного удивленная, мое сердце мгновенно выпрыгнуло из груди, я не знала, что делать, пока мои эмоции вели войну в моем сердце. Я продолжала смотреть на него, не зная, что мне делать.

Признать его присутствие?

Выйти и потребовать сказать, что он там делает?

Однако никакой ответ, который он мог бы мне дать, ничего не изменил бы.

Он смотрел на свои ботинки, и хотя я злилась на него, я все еще думала, что в лунном свете он выглядит просто идеально. Когда он поднял голову и заметил меня, стоящую в дверях, мое дыхание замерло в груди. Мы уставились друг на друга, ни один из нас не сделал ни шагу вперед. Тогда я поняла, что он не придет. Он не будет давить, пытаться объяснить или извиниться. Нет, Джек Хоторн не стал бы делать ничего подобного. Он говорил чистую правду, когда сказал, что не сожалеет о содеянном.

Я проглотила свои эмоции, не зная, что я должна чувствовать, и этот маленький голосок, который кричал мне, чтобы я вышла на улицу и встретилась с ним лицом к лицу, не выдержал. Избегая смотреть на него и игнорируя его преследующие меня глаза, я быстро направилась в библиотеку. Я не могла схватить случайную книгу и исчезнуть из виду; я даже не знала, что мне делать с книгой, не говоря уже о том, чтобы попытаться выбрать ее. Я боролась со слезами, потому что у меня не было причин плакать. Все было кончено.

Все было хорошо, но я не была в порядке. Я позволила слезам упасть и просто выбрала чертову книгу, которая была в пределах досягаемости, а затем, так спокойно, как только могла, пошла обратно на кухню. Как только я скрылась из виду, я прислонилась спиной к стене и вытерла слезы.

Я все еще была очень зла и обижена. Это было спор между нами двумя, на кого я злилась больше — на него или на себя. Мое сердце было разбито, в груди постоянно болело. Я была такой чертовой дурой, думая, что он был честен со мной на каждом шагу. Я думала, что он слишком серьезен, чтобы не быть таким. Мои слова, мои последние слова, сказанные ему, эхом отдавались в моей голове, вместе с удивленным и обиженным выражением его лица, когда я их произнесла. Я знала, что в конце все испортила, но я хотела сделать ему больно. Я хотела, чтобы ему было так же больно, как и мне, потому что несчастье всегда любит компанию.

Я бросила еще один взгляд и увидела, что он все еще стоит на том же месте. Он не сдвинулся ни на дюйм. Он должен был чувствовать себя преследователем, стоя на улице, в черном пальто, прислонившись к фонарному столбу, но этого не произошло. Мне стало еще больнее на сердце, когда я увидела, как он стоит там один на снегу.

Он не был счастлив.

Я не была счастлива.

Я хотела бы, чтобы мы были несчастны вместе, под одной крышей, но я не могла этого сделать. Я не могла смотреть на его лицо и игнорировать то, что он так чудовищно мне лгал. Что если бы я возненавидела его, возненавидела все в нем?

Брак для одного, пожалуйста! Сейчас будет!

Но тогда…

Но тогда… вот тогда-то и начались сложности. Как бы мне ни было неприятно это признавать, если он сейчас не лгал и то, что он сказал о Джошуа, было правдой, то, похоже, он спас меня от него. Он подарил мне мою мечту, причем на серебряном блюдечке. Не кофейню, а семью. Кого-то, на кого я могла бы опереться. Он сделал все это только ради возможности попробовать со мной, ради меня. Он был влюблен в меня, и это знание грозило вырвать ковер из-под моих ног.

Он был влюблен в меня.

Но опять же, я уже знала это. Я видела это в его прекрасных голубых глазах день за днем. Я знала точный момент, когда впервые увидела это, увидела возможность того, что мы можем быть вместе: в той темной больничной палате, когда он забрался ко мне в постель. Это была первая ночь, когда я подумала: «Знаешь что, Роуз, может быть, ты ему действительно нравишься. Несмотря на всю его колючесть и, порой, высокомерие, несмотря на все его хмурые взгляды, может быть, ты ему действительно небезразлична».

Чувствуя головокружение, я сползла по стене и прислонилась к ней головой. Я не знаю, сколько прошло минут, но когда я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы снова двигаться, я выглянула из-за угла, убедившись, что меня не видно, на случай, если он все еще стоит там.

Он стоял.

Мы закончили так же, как и начали.

Я наблюдала за ним из безопасного дверного проема кухни, а книгу, которую я взяла, забыла на полу рядом с собой. Должно быть, я заснула где-то после четырех утра и вскочила в панике, когда в дверь вошел Оуэн с растерянным выражением лица.

— Какого черта ты делаешь на полу?

У меня пересохло во рту, глаза горели, а голос звучал с трудом, когда я пыталась говорить.

— И тебе доброе утро, солнышко. Как видишь, я просто немного поспала.

— Правильно, потому что это то, что ты делаешь на полу. А что Джек делал снаружи?

После нескольких попыток встать я сдалась и встала на колени, чтобы держаться за край острова и подтягиваться.

— О чем ты говоришь?

Оуэн протянул мне руку и помог.

— Он был прямо на улице, полузамерзший, судя по его виду. Он пожелал доброго утра и ушел. Это твоя версия придания остроты вашему браку, или вы поссорились или что-то в этом роде?

Я откинула волосы с лица.

— Или что-то в этом роде, — пробормотала я.

Когда Оуэн прошел мимо меня, качая головой, я осторожно выглянула из дверного проема, мои глаза искали его. Когда я не смогла найти то, что искала, я полностью вышла из кухни и прошла через столы, пока не оказалась прямо перед окном, глядя на улицу.

Как и сказал Оуэн, его не было.

Следующей ночью я осталась у Салли, поменяв уют кухонного островка кофейни и выстроенные в ряд стулья на диван. Я провела несколько часов с телефоном в руке, раздумывая над тем, что написать ему. В конце концов я заснула с телефоном на груди и так и не написала ему. Я думала, что проспала в общей сложности около трех часов, а все остальное время он составлял мне компанию в моих снах, что было еще хуже, чем отсутствие сна, потому что, проснувшись, я снова потеряла его.

Салли увидела два моих чемодана, сложенных в маленькой офисной комнате на заднем дворе, и уже догадалась, что что-то серьезно не так. Поскольку я думала, что сойду с ума, если не расскажу хотя бы одному человеку о том, что происходит, я рассказала ей все. Я поспешила признаться, что весь наш брак был не более чем деловой сделкой и что мы ошибались, полагая иначе. Затем я рассказала ей обо всем остальном.

Она была потрясена так же, как и я, когда впервые услышала все о нем, но потом она решила, что находит все это романтичным.

— И что теперь? Он тебе звонил?

— Все кончено, — повторила я, наверное, в сотый раз. — У него нет причин звонить мне.

Я опустила тот факт, что накануне вечером я ждала от него именно этого.

— А как же это место? Что будет с кофейней?

— Я не знаю, — пробормотала я.

Я действительно не знала.

Началась обеденная суета, и у нас не было времени ни на что, кроме как работать до конца дня. Было около шести вечера, когда она подошла ко мне со странным выражением лица.

— Роуз, ты сказала, что Джек ждал тебя в ту первую ночь на улице?

— Да. А что?

— Я думаю, он снова начал свою смену.

Стараясь изо всех сил выглядеть так, будто я занята на кухне, в то время как Оуэн был на улице — на самом деле, конечно, не делая ничего полезного — я решила занять свои руки и начала проверять шкафы, потому что пытаться ничего не искать, чтобы выглядеть так, будто тебя не интересует то, что говорит другой человек, всегда было забавной идеей.

— О чем ты говоришь?

Она ждала, пока я полностью завладею ее вниманием, и мое сердце начало биться слишком быстро, чтобы игнорировать ее, пока она сама не сдастся.

— Я говорю о том, что он прислонился к своей машине и просто стоит там, прямо сейчас.

У меня не было ни единого слова, чтобы ответить на это, кроме как броситься к дверному проему и попытаться заметить его.

— Ты собираешься поговорить с ним? — спросила Салли, встав рядом со мной, как нормальный человек. Оуэн посмотрел на нас, а затем, увидев, что мы вытягиваем шеи, покачал головой и продолжил болтать с клиентом, рассказывая о том, что происходит, когда в кафе меньше всего народу.

— Нет.

— Имей сердце, женщина. Не похоже, что он сдвинется с места.

— Тогда это будет долгая и холодная ночь для него. — Я сжала губы, чтобы скрыть свою нелепую довольную улыбку.

— Да ладно. Могу я хотя бы отнести ему кофе? На улице холодно.

— Это его кофейня. Он заплатил за нее, в конце концов. Если он хочет зайти, я не могу его остановить, но я также не собираюсь расстилать красную дорожку. Мне все равно, принесёшь ты ему кофе или нет.

— Роуз…

— Я люблю его, Салли, — призналась я, прервав все, что она собиралась сказать. — Я люблю его, но я не готова вести себя так, будто то, что он сделал, не причинило мне боли или что это было неправильно. Мне нужно, чтобы он понял, что он сделал. Мне нужно, чтобы у него было время все обдумать, и если это означает, что он хочет прийти и подождать снаружи или что-то в этом роде, он волен делать все, что хочет.

— Так что это не конец. Пока все кончено, но это не конец.

Я обдумывала ее слова, наблюдая, как Джек разговаривает с кем-то по телефону. Он не видел, что я наблюдаю за ним, но его глаза определенно были устремлены на кафе.

— Я скучаю по нему, — признала я в наступившей тишине.

Салли просунула свою руку через мою и положила голову мне на плечо.

— Оуэн?

Он посмотрел на нас через плечо.

— Мне нужно, чтобы ты начал быть романтичным, сейчас, — приказала Салли, и мои губы приподнялись. Она все еще не отказалась от него, и я подумала, что Оуэн втайне наслаждается ее вниманием.

Я прочистила горло, прежде чем они начали свой обычный обмен мнениями.

— Если вдруг ты решишь отнести кофе Джеку, не забудь про Рэймонда. Джеку нравятся мои лимонные батончики, а Рэймонду — тройные шоколадные пирожные.

Салли фыркнула.

— Точно. Даю неделю, прежде чем ты уступишь.

Я бросила на нее убийственный взгляд.

— Продолжай мечтать.

Час спустя я не была уверена, раздражаюсь ли я больше на себя, потому что мой взгляд постоянно блуждал по тому месту, где стоял Джек, или же я просто злилась на него за то, что он нарушил мою сосредоточенность на работе. Я решила отправиться к Салли, чтобы приготовить нам ужин в благодарность за то, что она позволила мне остаться у нее.

Как только я вышла на улицу, мое сердце заколотилось в груди. Джек выпрямился, как только увидел меня. Я стояла в нескольких футах от него, изучая друг друга. Если бы он подошел и что-то сказал, я не знала, что бы я сделала. Может быть, как сказала Салли, я бы уступила, но он этого не сделал. Так что я отступила… вроде того, оставив между нами здоровое пространство, достаточное для того, чтобы четыре человека могли легко пройти.

— Что ты здесь делаешь, Джек? — спросила я, немного повысив голос.

— Хотел тебя увидеть.

Я развела руки в стороны.

— Теперь увидел. До свидания.

Он уже собирался сделать шаг вперед, когда группа девушек прошла между нами, успешно заблокировав его.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, когда мы снова остались вдвоем.

— О, потрясающе. Просто потрясающе. Провожу лучшее время в своей жизни.

— Я имел в виду твою голову, твой нос. У тебя все еще кружится голова? Есть головные боли? Ты выглядишь уставшей.

Я наклонила голову в сторону, сузив глаза.

— Спасибо. Как ты знаешь, я по умолчанию выгляжу плохо. Ты и сам выглядишь чертовски плохо.

Его челюсть сжалась, мускул заметно подергивался.

— Тебе нужно лучше заботиться о себе, — выдавил он, его глаза пылали, как будто он имел право злиться на меня.

— Нет. — Не сводя с него глаз, я покачала головой. — Не делай этого. Ты не можешь вести себя так, будто беспокоишься обо мне, Джек. — Я посмотрела налево, потом направо. — Вокруг нет никого, кто бы нас знал, так что можешь перестать притворяться.

Мы молча изучали друг друга. Я не была уверена, что это будет последний раз, когда я его вижу. Он мог просто проснуться на следующий день и сказать: «К черту все, ее нет, или, что еще хуже, она все равно не стоила этих проблем». Я получила удовольствие от брака по деловой сделке. Теперь пришло время двигаться дальше. Одна эта мысль пугала меня до смерти, но я не была готова игнорировать все и вести себя так, будто он не причинил мне боли. В этом и заключалась наша проблема.

— Иди домой, Джек, — тихо сказала я. — У тебя нет причин быть здесь.

В великой схеме вещей мы были не более чем двумя людьми, которые прошли мимо друг друга, идя по жизни. Пары распадались каждый день, и мы тоже не были особенными в этом отношении. Ты плачешь, засыпая, потом просыпаешься и идёшь на работу. Когда ты повторяешь этот цикл достаточное количество раз, однажды ты проснёшься, и вдруг все станет неважным. Новые люди будут идти рядом с тобой, и в конце концов ты забудешь тех, кого оставил позади.

Когда он не опроверг мои слова, я выдохнула, посмотрела ему в глаза, чтобы запомнить, и наконец повернулась, чтобы уйти.

— У меня больше нет дома, куда я могу вернуться, Роуз.

Я остановилась, но не смотрела на него.

— Ты — мой дом, — закончил он.

Мои глаза наполнились слезами, я ушла.

И он позволил мне.

Так мы закончили так же, как и начали, просто два совершенно незнакомых человека.

Ближе к полуночи, когда Салли уже легла спать, а я готовилась начать еще одну бессонную ночь, я открыла шторы и окно, чтобы вдохнуть холодный воздух. Кто-то шел через улицу, и на мгновение я подумала, что это Джек, но потом он прошел под фонарем, и я поняла, что это просто незнакомец.

На мгновение я была потрясена: почему мне было больно не видеть его? Почему я должна быть разочарована?

В течение недели он дважды приходил в кофейню ближе к закрытию. Он прислонялся к машине, а когда Рэй уходил, прислонялся к фонарному столбу. Каждый раз, когда он появлялся, мне становилось все труднее вспоминать, почему я так злилась на него. Он вышагивал и ждал. Когда я вышла с Салли, но не остановилась, чтобы поговорить с ним, он ушел.

Затем он исчез на несколько дней.

Это был восьмой день после нашего разрыва, и мы уже готовились к закрытию, когда он снова появился. Мы все трое были в зале. Мы с Оуэном убирали посуду с прилавка и уносили ее на кухню, а Салли складывала чистые кофейные кружки и тарелки рядом с эспрессо-машиной. У нас в магазине было всего два покупателя, и оба они были постоянными посетителями, работающими за своими ноутбуками.

Прозвенел звонок, и я подняла голову, чтобы увидеть, как кто-то, закутанный в пальто и шарф, вошел и направился прямо к одному из покупателей, поэтому я вернулась к работе.

Салли была первой, кто заметил Джека.

— Роуз.

Я посмотрела на нее через плечо.

— Да?

— Он здесь, — срочно прошептала она, и я в замешательстве огляделась вокруг, пока мой взгляд не остановился на нем. Мой пульс участился, и сердце забилось от волнения, но что-то было не так. Я не могла понять, о чем он думает, по выражению его лица, потому что если Джек Хоторн и умел что-то делать, так это скрывать свои эмоции. Ужас и волнение от встречи с ним все равно овладели мной, так как сердце предало меня.

Он стоял по другую сторону прилавка, а я только смотрела на него, и сердце колотилось в ушах.

Я услышала, как Салли прочистила горло.

— Привет, Джек.

Он не сводил с меня глаз, когда отвечал.

— Привет, Салли. Надеюсь, у тебя все хорошо?

— Да. Отлично.

Затем снова наступила тишина.

Чувствуя, как сдавило грудь, я сглотнула и вытерла руки о джинсы, пытаясь отвести взгляд от его глаз.

Я увидела, как его рука сжалась вокруг стопки бумаг, которую он держал, создавая трубку.

— Оуэн, ты взял… — начала я низким, грубым голосом, но Джек оборвал меня прежде, чем я успела закончить фразу.

— Мог бы я поговорить с тобой наедине, Роуз?

Я снова подняла на него глаза, изо всех сил стараясь не показать, что за последнюю минуту или около того я забыла, как дышать, как нормальный человек. Я прочистила горло и кивнула.

— Кухня?

Я снова кивнула и наблюдала, как он обошел стойку и пошел прямо туда. Салли столкнулась своим плечом с моим и улыбнулась, когда я бросила на нее изумленный взгляд.

— Ты скучаешь по нему. Будь милой. Я думаю, ты заставила его страдать достаточно долго. Ты тоже достаточно страдала.

Я ничего не ответила, просто повернулась к Оуэну.

— Я… я вернусь через минуту. Если бы ты мог просто…

— У меня здесь полно дел. Иди, помирись или еще что-нибудь, чтобы нам снова было легко дышать.

Я ударила его по плечу, проходя мимо него на кухню. У меня было достаточно времени, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем я снова оказалась напротив Джека, на этот раз с островком между нами. Я рассмотрела его темно-серый костюм, белую рубашку и черный галстук. Он был создан для того, чтобы носить костюмы и разбивать мне сердце.

Я потянулась за кухонным полотенцем, чтобы хоть что-то держать в руках, и отвернулась. Пока я пыталась найти правильные слова, чтобы извиниться за то, что я сказала в его офисе, Джек заговорил.

— Ты даже не можешь смотреть на меня, не так ли?

Ошеломленная его словами, я встретила его взгляд. Неужели это то, о чем он подумал?

— Джек, я…

— Сейчас это не имеет значения, — продолжал он. — Я пришел, чтобы передать тебе это лично. — Он развернул папку в своих руках и положил ее на остров, прямо рядом с тройными шоколадными пирожными, затем подтолкнул ее в мою сторону.

Не сводя с него глаз, я потянулась за ней.

— Что это? — Мой голос прозвучал как шепот.

Когда он не ответил, я опустила глаза и перевернула первую страницу.

Шокированная тем, что я читала, я подняла глаза на него.

— Документы о разводе, — спокойно сказал он.

Я не была спокойна. Мой разум был на взводе, мои глаза пытались следить за словами и предложениями, но все это было беспорядочным передо мной.

— Ты хочешь развестись? — прохрипела я, бумаги слегка подрагивали. Я крепче сжала руки, чтобы скрыть это от его глаз.

— Да. Это правильно… для тебя.

Мои брови сошлись вместе, и к моим конечностям вернулось тепло. Я заставила себя бросить бумаги на островок и сделать шаг назад, как будто они могли ожить и откусить мне пальцы.

На этот раз я встретила его взгляд прямо, ужас и волнение превратились в гнев.

— Для меня. А как насчет тебя? Что ты получаешь от этого?

Он наклонил голову в сторону, его глаза слегка сузились в расчетливой манере.

— Для меня это тоже правильно.

Немного ошеломленная, я кивнула. Едва в состоянии говорить из-за сдавливания горла, я сказала.

— Понятно. — Впечатляющий выбор слов, я знаю.

Я была настолько выбита из колеи, что даже не заметила, как он достал из пиджака ручку и протянул мне.

Я уставилась на него так, словно у него выросла еще одна голова.

— Ты хочешь, чтобы я подписал их… сейчас.

Это был не вопрос, но он отнесся к нему как к вопросу.

— Да. Я бы хотел сделать это прямо сейчас.

— Ты хотел бы сделать это прямо сейчас, — повторила я.

— Желательно.

Это слово — это одно раздражающее слово — подтолкнуло меня через край беспокойства и вины к гневу.

Желательно.

Я решила, что это самое нелепое и раздражающее слово в мире. Я не притронулась к ручке. Я не подняла бумаги.

Я скрестила руки на груди.

— Правильнее было бы быть честным со мной с самого начала.

Спокойный, как удав, он засунул руки в карманы брюк, пока раскаленная ярость лизала мою кожу.

— Ты права, поэтому я хочу, чтобы ты подписала бумаги.

— Нет.

Его брови сошлись вместе, когда он посмотрел на меня через пространство.

— Нет?

— Нет. — Я была очень хороша в упрямстве. Я была как корова — если я не хотела, чтобы меня двигали, вы не могли меня сдвинуть, независимо от того, кто или что пришло.

— Роуз…

— Нет.

Он стиснул зубы.

— Почему?

Я пожала плечами, изображая беззаботность.

— Не думаю, что сегодня мне хочется что-то подписывать. Может быть, в другой раз.

— Роуз, это должно произойти сегодня.

— Правда? — спросила я, делая задумчивое лицо, а затем гримасничая. — Ах, мне так жаль. Я сегодня занята. Может быть, как-нибудь в другой раз.

Он выглядел действительно потрясенным.

— Зачем ты это делаешь? Я думал, что это то, чего ты хочешь.

Неудивительно, что я с самого начала считала его цементным блоком — он не только не показывал своих эмоций, но и не понимал их, даже когда они били его по лицу.

Что-то мокрое скользнуло по моей щеке, и, злясь на себя за слезы, я сердито вытерла их тыльной стороной ладони. В этот момент лицо Джека изменилось, и все его тело напряглось. Он потерял хмурый вид, гнев, недоверие и снова спрятался за своей маской.

Я смахнула еще одну слезинку и высоко подняла подбородок.

Он покачал головой, затем потер переносицу. В следующее мгновение я поняла, что он движется ко мне. Я изо всех сил старалась вдыхать и выдыхать нормально и оставалась на месте. Даже когда он стоял совсем рядом со мной, его грудь почти упиралась в мое плечо, я не двигалась. Я также перестала дышать.

— Роуз, — начал он низким голосом, наклонив голову ближе к моей.

Я перестала пытаться смахнуть слезы. Это были лишь слезы злости и, возможно, стресса, не более того, и те же причины относились и к дрожи.

Когда я почувствовала его губы напротив своего виска, я закрыла глаза.

— Ты разбиваешь мне сердце, детка, пытаясь удержать то, чего никогда не должно было быть. Подпиши бумаги о разводе, Роуз. Пожалуйста.

— Я не подпишу, — прошептала я.

— Почему? — спросил он снова.

— Я не подпишу.

Я почувствовала нежное прикосновение кончиков его пальцев, когда он взял меня за подбородок и повернул мою голову. Я открыла глаза и посмотрела прямо в темно-синие глаза человека, в которого безвозвратно влюбилась.

Я хотела сказать ему так много.

— Сделай это. Я пришлю кого-нибудь за подписанными бумагами.

Он держался за мой подбородок и, казалось, мысленно рисовал мое лицо, когда его глаза ощупывали каждый сантиметр. Затем его рука скользнула вперед и коснулась моей щеки.

Мои глаза закрылись сами собой, когда он поцеловал меня в лоб, а в следующую секунду он исчез. Я была слишком напугана, чтобы открыть глаза, чтобы столкнуться с реальностью ада, который был моей жизнью в течение последней недели.

Он мог послать всю свою фирму к моей двери, если бы захотел. Я не собиралась подписывать эти чертовы бумаги.

— Роуз? Все прошло не очень хорошо, не так ли?

Я сделала несколько глубоких вдохов и открыла глаза, чувствуя себя более решительной, чем когда-либо.

Салли стояла там же, где несколько минут назад стоял Джек. Я подняла бумаги и протянула их ей.

— Он хочет развестись.

Она, казалось, поперхнулась, прежде чем взять папку из моих рук.

— Но он сказал… ты их подписала?

Я покачала головой.

— Нет.

— А ты собираешься?

— Нет.

В тот вечер, когда мы закрыли кафе, как я ни старалась, я нигде не могла найти Джека, и восприняла его отсутствие как приглашение.