Бракованный герой (СИ)

Глава 4 Кровушка, что водица и сыр щедро политый красным

Вал конных не успел добраться до жиденькой стенки из людей в пятнистой одежде. И потому не получилось сходу смять их и ударить по главной нашей силе — рыцарям и прочей коннице. Линейка «егерей» дала на удивление убогий залп, получившийся довольно бесполезным. Из пары десятков стрел, лишь одна, похоже случайно, глубоко воткнулась в круп одного из лёгких всадников.

Кобыла взвизгнув от боли «закозлила», в следствии чего всадник перелетел через её голову и болезненно воткнулся в землю. Вторым невольным последствием стал споткнувшийся о неё всадник, скачущий сзади. Вот и всё. Для егерей — элиты специализированных лёгких пеших войск… слишком убого. Но нападающие не успели осознать этой странности. И не только из-за быстроты произошедшего и зашоренности своего зрения из-за стремительности атаки.

Единственный крупный стреломёт на фургоне успел выстрелить дважды. Первый раз, когда атакующие только садились на коней, а второй, когда между нами оставалось меньше сотни метров. Первый залп был на пределе и тремя болтами. Увы, во всадников попасть стрелку не удалось, зато в скученных в этот момент пеших он положил точно. Одному болт попал в живот и он свалился под ноги товарищам. Другому болт воткнулся в плечо, третьему же ткнул в грудь и из-за дистанции не смог пробить кирасу, бессильно упав на землю.

Второй залп стреломёт сделал уже одним крупным дротиком, метров с шестидесяти он засадил несущемуся в центре всаднику в центр его груди. Ни щит, которым он прикрывался, ни отличный доспех не спас рыцаря. Дротик запущенный из машинки с силой натяжения более тонны, да ещё и с такой дистанции, пробил и щит, и доспехи несущегося в них человека, после чего наполовину вышел из его спины. Сам бедолага, будто наткнувшись на бетонную стену, замер в пространстве, полностью потеряв инерцию движения, а облегчившийся от высокомерной «консервной банки» конь понёсся дальше, не сразу сообразив, что теперь в этом нет смысла.

Так погиб первый благородный из атакующих — сэр Стивен Трейв. Рыцарь и пятидесятилетний наследник лорда Альфреда Трейва. Неплохой воин и отличный всадник, но потерявший тонус битв и даже просто схваток. Ну и главное — лидер атакующих. Полноценно это маленькое сражение ещё не началось, а противник потерял командира.

Когда набравшая огромную инерцию лава, уже не могла остановиться, пешие в проходе — до сих пор сохранявшие подозрительное спокойствие, потянули за верёвки и из травы поднялась невысокая решётчатая стенка из острых деревянных кольев, замерев, где-то под сорок градусов в сторону нападающих.

Но на этом проблемы атакующих вовсе не закончились, часть из них ещё ускорилась — этим не повезло сразу. Невысокий ряд кольев буквально провоцировал на попутку перепрыгнуть, а дистанция оставляла слишком мало времени на принятие взвешенного решения. Перед тем, как прыгнуть перед кольями и пусть потеряв в скорости и мощи удара, всё же влететь внутрь ограждений для нашей резни, где только садились на коней наши латные всадники… первый ряд запутался в натянутой и невидимой ранее в траве рыболовной сети, которую разложили ночью перед широким проходом.

В идеале надо было бы поднять дёрн, выкопать пусть небольшой, но широкий ров, а после замаскировать его. Но мы опасались и того, что подобное всё же заметят вблизи, но до того, как инерция всё равно внесёт туда. Однако мы больше опасались, что тут вполне возможно будет присутствовать, учитывая это крайне удобное для засады место — соглядатай. Умелый вражеский егерь вполне мог сидеть на дальней стороне большой поляны, и уж он то легко заметил бы земляные работы в лагере, даже невзирая на ночь и дистанцию около полукилометра.

В общем, вполне хватило и этого. Вместо толчка перед прыжком через преграду, первая — самая опасная латная линия всадников, кубарем полетела вместе со своими конями прямо на стенку из кольев. Кого-то насадило на острые деревяшки, другим относительно повезло улететь под них. Но выбраться от туда они не успели. Пару десятков пеших за ограждением довольно споро преобразились. Сейчас вблизи их странность стала очевидна. Это были не егеря.

Нет, одеты они были, как раз по егерски. Вот только сейчас виделось, что это даже не ополчение, как можно было подумать, увидев, что они подымают ростовые щиты, выстраивая уже защиту от торопящихся пеших противников, среди которых около четверти было стрелков. У некоторых в горячке распахнулись накидки и стало видно, что это латники — основа из пешей профессиональной дружины дворян.

А пока они выстраивались, из фургонов вылезло ещё двенадцать человек, сутки просидевшие там в тайне, невылазя даже в дороге — мало ли что. Десяток алебардистов и пару латников бегущих с огромными двуручными мечами. Они выстроились за спинами «щитоносцев».

Обычно роль, которую они часть из них исполняла, оставляли за ополчением — заметно менее обученным и просто опытным. Да и если латники имели пусть частичную, но нормальную металлическую броню, то вот основная защита ополчения — ростовые щиты, гамбезоны и простые жесткие кожаные кирасы. И это в лучшем случае. А в оружие им выдавали пики. Иногда бывали дротики.

А первая линия была, либо вообще почти без защиты — кроме открытых шлемов, либо с очень скромной. Она держала ростовые щиты и двигала их в нужной конфигурации. Таким выдавались для оружия дротики, которые можно было использовать и для метания и, как короткое копьёцо. Натаскать на базовые простые оборонительные действия ополчение было не сложно. Дёшево и сердито. При этом не надо тратить профессиональных воинов, отрывая их от более важного.

Вторая линия не имела щитов, зато там были полноценные доспехи. Потому обычно она состояла из регуляров — профессиональных воинов. Вооружение у них было в виде алебард. Это позволяло прикрываясь стеной из крупных щитов, действовать против тех, кто пытается стену разрушить. К тому же алебарды были хороши против латного противника, как пеших, так особенно конных потерявших скорость. Ими получалось неплохо стаскивать и кирасир и даже рыцарей с коней, а уже на земле те теряли немало своих преимуществ против такого оружия, особенно, когда противников несколько.

Третий ряд приходился часто отдавался на откуп ополчению. Эти имели на вооружении длинные пики, которые опираясь на специальные выступы в щитах первой линии, довольно сильно выдвигались остриями вперёд. Тем порождая этакого смертоносного ежа. Более массовые армии нередко составляли из дополнительной пары, а то и тройки рядов с пиками, которые становились почти непроходимыми уже даже против пешего противника. Но обычно и особенно против немногочисленной конницы, хватало сочетания в виде простого трёхлинейного строя.

С боков такую линию укрепляли латниками с двуручными мечами или, иногда, с полэксами — братьями алебард, чей родитель согрешил с молотами. Впрочем, многое упиралось в состоятельность дворянина, который оплачивал подобное удовольствие. Бывало, даже ополчение облачали в пусть кожаную с металлическими вставками, но неплохую броню. А наиболее опытную часть ополчения снаряжали арбалетами, но последнее бывало редко, так как их и для регуляров не хватало.

Чаще стрелками в ополчении становились бывшие охотники, которых доучивали в работе с длинным и уже боевым луком. Такие, поначалу работая лишь залпами и против толп, в перспективе, порождали среди лучших — неплохих воинов-лучников и потому переходили в дворянские дружины из своего ранее межсословного положения. Становясь уже полноценно сословием воинов.

В общем, речь не об армиях и сословных лифтах, что в них были, позволяя выжившим дорасти до высшего из простых сословий, а наиболее упорным из них даже до дворянства.

Латная лава большей части потеряла мощь удара. Да к тому же до трети погибла сразу, ещё треть не без успеха добивали, не давая вставать алебардисты. А оттащить упавших не давали пикинёры, держа их на расстоянии. А тут ещё и щитоносцы, закрепив подпорки у своих щитов, начали закидывать дротиками образовавшуюся кучу малу, из паникующих коней с лошадьми, и с матом и криками пытающихся отступить и перегруппироваться их всадников.

Лишь треть из первой линии всадников сохранила боеспособность, однако потеряла коней. Основной удар дротиками пришёлся на них. Самые опасные воины падали, хоть не всегда замертво, но получив ранения, плохо совместимые с продолжением битвы.

Снова рявкнул стреломёт с фургона и очередной дротик, сшиб с коня сэра Элиаса — второго сына лорда Трейва. Ранее он выжил, потому что в отличии от самоуверенного старшего брата, шёл во второй волне. И сейчас он пытался собрать вокруг себя выживших, консолидировав их пусть не на атаку, но хоть на грамотную оборону и отступление.

Зародыш порядка в стане врага был снова безжалостно растоптан. Впрочем, противник всё ещё был опасен. Наконец добежавшие пешие, притормозив, минимально выстроившись, сходу пошли на приступ нашего куцего редута, получившего несколько пробоин от туш мёртвых лошадей, влетевших внутрь строя.

Часть дуплетёров противника смогла отойти, как и несколько дворян из потерявших лошадей. Казалось им удастся отбить лучшую часть, ещё будущую живой и благодаря доспехам пока не убитую, что лежала у частокола. А возможно и проломить тонкую оборону, попытавшись схватиться с нашими конными, уже выстроившимися в глубине, но находящими в статике.

Однако фургон стоящий впереди с краю дернулся, и под ор и свист возниц сдвинулся вперёд. И тогда в открывшийся проход с боку — в стороне от завалов, раненых и убитых людей и лошадей, наружу из лагеря начали вырываться уже наши всадники. С десятка полтора сумбурных выстрелов из луков попали в наших латных конных, впрочем, и из-за сумбура и суеты и просто слабости луков против такого противника, без особого результата. Хотя пару наших дуплетёров свалилось на землю, а одного, застрявшего в стремени, поволокла по земле испуганная лошадь в сторону от людской свалки.

Впрочем, это был последний, да к тому же маленький успех нашего противника.

Пешая линия противника перестроилась буквой «г». Узкой стороной укрываясь и от лагеря, в котором почему-то упала заграда из кольев, а группа наших воинов раза в три меньшая чем осталось пеших у противника, неторопливо пошла вперёд. В процессе они оглушали шевелящихся на земле конных. Не добивая их, потому что теперь счёт уже шёл не на мертвых, а на тех, с кого можно будет слупить выкуп.

Широкая же сторона вражеских воинов выстраивалась, под крики дона Марко — четвёртого, самого молодого и последнего оставшегося не только живым, но и в сознании сына лорда Трейва. Единственного из сыновей лорда, кто пока так и не стал рыцарем, несмотря на свои тридцать три года, и который вынуждено взял на себя руководство. Над последним из его братьев — сэром Эндрю, вспыхнула схватка. Несколько воинов пытались утащить раненого рыцаря от нашего лагеря под защиту своих.

Могучий — почти двухметрового роста оруженосец сэра Эндрю выписывал петли своим двуручным мечом, быстро и мощно двигаясь вокруг, не позволяя приблизиться к его господину воинам Блэков. Пара кинутых дротиков не смогла его поразить. Воин метался, как бешенный, постоянно уклоняясь и угрожая, хоть и не имея возможности полноценно атаковать, но проводя активную оборону. Но наконец пикинёры приблизились вплотную и оттеснили оруженосца. А пару простых воинов, что пытались тащить полу оглушённого рыцаря, убили почти сразу же. Вначале заколов пиками, а после в горячке и для гарантии ещё и приложив несколько раз алебардами.

Всадники Блэков наконец полноценно зашли сбоку и выстроились, чтобы иметь место для максимального разгона, но до поры держась вне наиболее опасной дистанции лучников. Строй замер метрах в ста двадцати, но прежде чем тронуться на спешно построившийся плотный строй пеших семейки Трейвов и сэра Прауда, «на стол» был брошен последний козырь. Его сэр Калхейн придержал напоследок.

Нет, пойди сражение не так, как мы спланировали заранее, они бы сыграли ранее, но получилось даже немного лучше, чем мы ожидали. Потому сигнал им так и не был подан.

Я сидел на коне, как влитой, будто имею опыта всего не сутки, а минимум несколько лет. А всё потому, что за это краткое время я успел подстроиться под рефлексы и память тела. Поначалу, испытывая себя, я пытался думать, что и как делать. Но быстро понял, что это лишь путает моё тело. Стоило перестать думать в мелочах, вскочить даже в доспехах и потом передвигаться на коне вплоть до карьера, оказалось проще пареной репы. Правда в процессе, когда я решил на несущимся коне попытаться понять детали процесса, то чуть не свалился, к полному своему позору. Хорошо хоть вовремя одумался… перестав думать.

В общем, сейчас в седле я уже и близко не напоминал себя же суточной давности. Вскинув боевой рог, я дунул, что есть силы. Не знаю, как другим, но по мне звук который он издал, показался рёвом сохатого у которого возбуждённый гон. Звук ударил по огромной поляне, волнами омыв прибрежный лес. Пешие напротив нас напряглись, попытавшись сбиться плотнее, но сигнал был не только конным.

Настоящие егеря, а не переодетые в них латники из лагеря, ещё позапрошлой ночью тихо вышли из Гнезда, и совершили марш бросок через леса и северный перевал на эту сторону гор. Они ещё этой ночью вышли сюда и расположились на южной стороне поляны, где и мы, но несколько в стороне. И своим маневром, мы развернули противника хоть и не совсем спиной к ним, но полноценно открыв.

Сигнал был не только к конной атаке, но и им. Из леса, под углом градусов в сорок и метров со ста, в спину вражескому пешему строю и оставшимся лучникам с несколькими дуплетёрами на конях, ударили десяток луков и пяток арбалетов моих воинов. Много это или мало? Учитывая, что их отряд к текущему моменту сократился человек до восьмидесяти, по крайней мере тех, кто оставался в состоянии продолжать сражаться — это вполне прилично.

Особенно учитывая и без того раздрай в их рядах, усугублённый слишком частой сменой командиров. Мы только начали разгоняться, но что такое сто двадцать метров, для всадников, пусть даже часть из них хорошо упакована в железо — мизер. Это уже на нескольких сотнях метров конь может задохнуться в спурте, а сотня для него более чем идеальная. И разогнаться есть место и не успеваешь задохнуться.

Противник засуетился, попытавшись перестроиться уже не против двух угроз с разных стороны, а трёх. И его строй закономерно развалился. И если мои арбалетчики не успели перезарядиться, то егеря с луками успели дать ещё один залп, выбивая врагов, показавшихся наиболее опасными.

И в эту мешанину пеших наконец влетели мы — броневой кулак из пятнадцати рыцарей и кирасиров, с идущими за ними дуплетёрами, увы, успевшими к текущему моменту потерять уже троих. Атакующие забронированные кони с всадниками — страшная сила, если правильно подгадать момент удара. Мы врубились в сломанный строй пеших, как носорог, у которого плохое зрение, но это проблема стоящих у него на пути.

Первую полу аморфную линию мы смяли за миг, бросив на вторую и третью, которую уронили на землю и наконец почти застряли. Однако потеряв скорость, мы лишились лишь части преимуществ. Наши давили вперёд, пользуясь мгновениями паники, под копытами кричали люди. Пытающиеся сопротивляться мгновенно подавлялись мощными ударами нашего оружия, которым так удобно бить сверху. Остающимся сзади, но всё ещё живым, не давали придти в себя уже дуплетёры, их заметно более тонкие и лёгкие копья, по сравнению с рыцарскими, прекрасно работали по такому противнику.

Сбоку с боевыми криками в кучу врубились ещё и мои латники. Часть противников, что находилась в дальних рядах, рванули к лесу. Глупое занятие, так как в ближней точке находились мои егеря, а до дальней у них даже гипотетически не было шансов добежать, ввиду того, что у меня оставалась практически вся конница. Нескольких из них подстрелили егеря, уже вышедшие из леса, так как противник потерял возможность достать их. Они до того сделали паузу, чтобы случайно не подстрелить своих, но теперь возобновили огонь.

И противник окончательно пал духом и начал сдаваться.

Потом, спустя почти час, уже сидя спокойно и разбирая произошедшее, я понял неприятную штуку. Я не кровожадный человек, хотя дрался немало. Да и защищая себя, вполне способен, как выяснилось уже не раз, убивать врагов. Однако никогда ранее не замечал за собой впадения в раж. Я всегда, даже когда попадал в месилово ещё в детском доме, сохранял здравомыслие. От того, кстати, в той жизни никого не убил, да и сам ухитрялся помнить о защите.

А тут мы перебили ещё минимум десяток человек, уже фактически переставших биться. И виноват в том именно я и мой раж. Поначалу я списал это на корявую адаптацию. Потом на то, что где-то внутри у меня сидел если не страх первого мало-мальски крупного сражения, но неуверенность. И я передавил. Но в итоге пришёл к другому выводу.

Штандарт Духа, что несла Айна — мой оруженосец. Это он повлиял на меня. Нет, голову он мне не промыл. Небольшое усилие воли и его тонизирующее воздействие легко нивелировалось, как уверен — сделали остальные. Но этого ещё надо было захотеть. А я впервые впав в упоение крупным боем… не захотел. Это следовало учесть на будущее, так как есть у меня подозрения, что впереди меня ждёт ещё немало такого в жизни.

Однако сейчас предстояло другое сложное решение, порождённое памятью Ричарда, да и многих успевших невольно повлиять на меня после «ментальной адаптации», из-за которой мне иногда стало казаться, что я уже не первый год тут живу. Решение с некоторыми пленными. Точнее одним.

Изначально отряд противника состоял из людей семьи Трейв и моего вассала — сэра Прауда. Большинство конечно пришлось на первых. Половину пеших составляли ополченцы лорда, четверть его латники, десяток воинов добавил мой гнилой вассал. Ещё леди Трейв, которая по факту и затеяла эту интригу, оформила срочный найм отряда наёмников. У них из пятнадцати человек было лишь девять опытных воинов, остальные оказались из охотников и лесорубов, что решили перепрофилироваться и пришли на замену убитым в отряде.

Вообще с наёмниками дело обстояло своеобразно. Они не могли собираться от балды. Была гильдия наёмников, в которой каждый полноценный воин был обязан зарегистрироваться. Притом ополченцы таковыми обычно не считались. Хотя со временем именно из них, благодаря естественному отбору и опыту, получались новые воины.

До десяти человек в таком отряде могли состоять под командованием и простого воина. Обычно такими становились ушедшие на вольные хлеба сержанты, но бывали и просто сильные и опытные воины, показавшие свою успешность. Однако, начиная с десяти и до двадцати, командиром такого отряда мог быть лишь дворянин, пусть даже и простой. С двадцати же и выше — такой дворянин должен был иметь личный статус уже рыцаря. Так как такие отряды считались уже минимально серьёзными. При нарушении правил наёмники могли как отделаться штрафом, так и получить статус разбойничьей банды — в зависимости от въедливости и мерзопакостности местного феодала.

Кроме того, существовали определённые правила на счёт пленения таких наёмников. Иронично, но в плане трофеев им было немного проще, чем дворянам и даже простым латникам рыцарей и лордов.

Подозреваю дело в том, что нашёлся кто-то умный и понял, что в отличии от феодалов, имеющих постоянные источники дохода от своих феодов и людей на них — наёмники живут чисто с того что навоюют сами. И в отличии от дружинников, не имеют покровителя из феодалов, который заплатит за них. И если после поражений обдирать их, как липку, то это прямой путь к тому, чтобы плодить разбойников и грабителей.

Потому каждая категория людей поверженного врага получила своё.

Рыцарей ободрали оставив им лишь одежду, складировав оружие в наших фургонах Доспехи останутся там, а оружие будет возвращено при выкупе — плюсы статуса. Впрочем, никто не мешает им в дополнение к себе выкупить и доспехи, оставшихся коней и даже сёдла, которые прилично стояли. Из четырёх пришедших с ними рыцарей, в живых оставались двое.

Раненый, но не тяжело — сэр Эндрю Трейв. Тридцатипятилетний третий сын лорда Трейва и теперь по факту его наследник. Он получил лёгкое сотрясение мозга, но в остальном отделался без проблем. В отличии от двух его старших братьев, которые погибли в сражении. Так же лёгкое ранение получил их младшенький — дон Марко, ему стрела попала в ногу сзади, где не было полноценного доспеха. И теперь, когда Эндрю станет лордом, этот Марко перейдёт в статус наследника.

Я подумал, как забавно, хотя это и злой сарказм, вписалась в эту историю леди Трейв — моя тётка. Она сделала это из-за, как раз избытка наследников получивших рыцарскую цепь. Небольшое лордство Трейв — раскинувшееся на севере за рекой и на границе с нами, по сути единственный серьёзный доход получало с выращивания коней. Как боевых, так и обычных.

В отличии от старлордства Блэк, у них было слишком мало мест, куда можно пристроить четверых сыновей. Тем более учитывая амбиции их всех, да ещё и рыцарский статус, который, в сочетании с происхождением — невольно толкал засматриваться на статус лорда после смерти отца. А это прямой путь к распре. Вот, похоже, леди Трейв и решила, что лучший способ решить эту проблему за счёт Блэков. По родственному, так сказать.

Однако теперь проблемка решилась сама собой. Двое старших мертвы и устраивать распрю некому. По крайней мере пока младший Марко, который всего на три года моложе Эндрю, сам не получит рыцарскую цепь. Впрочем, шансы на это были не столь велики. Хоть и близко не являясь бездарем, Марко и звёзд с неба не хватал — не обладая особыми талантами и умениями. По факту он был отличным конезаводчиком, но очень средненьким воином.

И вовсе не случайно в свои годы оставался простым доном. Так что есть довольно значимые шансы на то, что сэру Эндрю придётся растить себе будущего наследника из своего сына. Ну или на худой конец дочери. А у него остались именно они — сын, которому исполнилось лишь четырнадцать лет и десятилетняя дочь.

— Что скажешь про наёмников? — спросил я у дона Риваса, устало присаживаясь на крупный камень.

Эстабан хоть и был дворянином, но это не помешало ему до того, как он пять лет назад пришёл в наши земли, десяток лет работать в столице головорезом на местный криминал. Начав ещё подростком, которому не нашлось места в семье, он прошёл по карьерной лестнице от шестёрки на стрёме, до старшего бригадира под началом которого четыре десятка засранцев.

И, возможно, он стал бы однажды новым авторитетом, если бы старый не решил, что молодой бригадир, слишком амбициозен, ошибочно заподозрив его в предательстве. И не попытался убить дона Эстебана. Потасовка окончилась не в его пользу, однако смерть пары телохранителей и самого авторитета, не стала рождением нового — в лице дона Эстебана Риваса (*41) — «Весельчака», а такую кличку дали ему в банде за его вид.

Эстебан любил улыбаться и пошутить. И вообще был душой компании. Харизматичный парень, серо-зеленые глаза которого смущали девичьи умы. Элегантные усики и бородка вдоль скул, дополняли образ душки-лавеласа. Даже удивительно, что он стал головорезом, а не каталой или альфонсом, как его приятель — дон Эд Хармс по прозвищу «Одноглазый» (*42).

Вообще, они будто оба занимались ранее тем, что по виду подходило другому. Эстебан имел не особо высокий рост — сто семьдесят четыре сантиметра. При его стройной комплекции он и вовсе смотрелся небольшим. Хотя поначалу ему дали кликуху «Громила». И за дело, как я успел «вспомнить», ещё когда заклятие «адаптации» работало.

Невзирая на то, что Эстебану было лишь тридцать три, а Эду сорок восемь, они приятельствовали. Впрочем, нынче разрыв в положении привёл к тому, что они скорее остались хорошими знакомыми, с долгой историей сомнительной работы в прошлом, но не более того. Именно Эд приметил шустрого и боевитого паренька в тёмной подворотне, где он не побоялся сцепиться с парой взрослых, что хотели его обобрать. И Эд в итоге ввёл Эстебана в банду, где первые пару лет ему патронировал.

Потом молодой пошёл в рост — не удивлюсь, если через год-другой он сможет претендовать и на рыцарскую цепь, особенно при патронаже уже Блэков в моём лице, если я конечно смогу добиться подтверждения моего специфического титула от императора. И если я при закрою глаза на его прошлое. Сам Эстебан, как я успел узнать ранее, явно был настроен на это. Он не ленился, ответственно подошёл к новой работе в роли «главного спецслужбиста», вначале на отца, а теперь меня. Но не забывал и чисто воинские умения, впахивая и там.

И если Эд был верен, потому что захотел более спокойной жизни и менее рисково получаемого золота, то Эстебан был тщеславен и во многом карьерист. Впрочем и то, и то имело здоровую меру. Да, если Эстебана я сразу оценил высоко, то Эда я, хотел в первый момент грохнуть. Тогда столкнувшись с ним взглядом, получив немало знаний о бывшем преступнике, а ныне шерифу Углового, я, кроме прочего, узнал пару вещей.

Первое, он кому то сообщил о смерти отца. И вообще после тогдашнего покушения и моей пропажи, поняв, что положение Блэков сильно пошатнулось, его лояльность стала немного дырявой. И он согласился отослать несколько сообщений кому-то на юге. Впрочем, новость о моём воскрешении заставила его резко пересмотреть планы. И полдня между тем, когда он узнал о моём возвращении и мы увиделись в замке — Эд чётко решил, что предыдущее решение было ошибочным и все контакты с заказчиком со стороны следует прервать.

Он так много это обдумывал, потому первое что я понял, столкнувшись тогда с ним взглядом, было как раз это. Я смог перебороть себя. Хотя крови тогда захотелось. В принципе, полноценным его предательство не назвать — хотя стучать на сторону о новостях из наших земель — дурно пахло. К тому же я понимал, чем это вызвано. И… не обижался. Ну, почти. Хотя в памяти я зарубку оставил, на будущее, мало ли что. Пока пользы от него было больше.

В общем, остальная его жизнь до службы Блэкам была банальна. Будучи элитным шулером, Эд мастерски обувал лохов в столице, прикрываясь своим брутальным образом старого вояки-профана, что ушёл на покой. Пользуясь положением дворянина, он имел вход в дома, где играли благородные, немало общаясь со столичными дворянами.

Дон Хармс имел благородную и пышную седую гриву с баками. Его длинные волосы, были завиты в две короткие косички. В разборках между столичными бандами он потерял правый глаз, хотя впаривал, что лишился его в одном из походов на южан. В довесок его лицу досталось три крупных шрама наискосок. Один через потерянный глаз, второй между глаз, а третий на подбородке.

В общем, учитывая, что этот дворянин с ещё более подмоченной репутацией, в кругах его знающих людей, часто ходил в доспехе, с крупной секирой и коротким мечом, то выглядел он совсем не тем, кем являлся на деле. Чем и пользовался за игровыми столами, по крайней мере пока жил в Кардии. А разрывало шаблон окончательно то, что он иногда подрабатывал альфонсом для дамочек сильно в возрасте.

Однако, когда они встряли после убийства своего потерявшего берега босса и их приговорили другие авторитеты, то оба спешно покинули столицу. Нынче Эд обосновался в Угловом, утомившись вести сомнительный образ жизни. Так как и жизнь наёмника, притом, что махал своей секирой он неплохо, его не сильно прельщала. Всё же не в его возрасте начинать слоняться по миру в таком не менее сомнительном статусе. Потому оба легко согласились пять лет назад, когда отец предложил взять их обоих на службу.

Теперь дон Хармс присматривал, чтобы сомнительные люди, такие же, как он когда-то, не слишком шустрили в нашем городе. А вот молодой Эстебан за пять лет сделал новую впечатляющую карьеру. Нынче он по факту являлся главой службы безопасности семьи Блэков. Во многом именно Эстебан стал конструктором нынешней провокации. Хотя в этот поход я взял обоих.

А чтобы она случилась наверняка, мы не просто специально показательно подставились сильным, но уязвимым отрядом перед торговцем — Фелисиано Лопезом. Этот дон из гильдии торговцев не первый год мутил воду, но ранее умеренно. Эстебан завербовал его доверенного слугу — Луиса и выяснив через того нужные нюансы, проконтролировал, чтобы наша задумка не прошла мимо мастера-торговца.

А дальше уже было делом техники. Трейвы уже почти год, сразу, как отец после покушения находившийся при смерти, ещё доживал последние дни — начали мутить воду. А долги моего вассала — сэра Прауда оплачивал этот торгаш, тем подсадив его на крючок. Впрочем, Джон, похоже, сам был не против. Что же, с ним вопрос решится уже в ближайшие минуты. Поганец выжил в схватке, хотя и был ранен.

Кусок в виде сразу нескольких рыцарей и молодого лорда который к сожалению не сдох, оказался слишком сладок, чтобы не заметить мышеловку в которую его положили. К тому же само моё возвращение сильно их напрягло. Уж больно они уже стали уверены, что легко удушат лорда-протектора и мою сводную сестру в одном лице — Кэтрин.

Аромат сыра оказался сладок, но щедро приправлен кровью.

(Примечания):

(*41) Дон Эстебан Ривас (прозвище «Весельчак») — простой дворянин и бывший наёмник. Бывший старший бригадир в одной крупной столичной банде. Обаятельный головорез. Ныне глава тайного сыска Блэков.

33 года.

Рост 174 см.

Серо-зеленые глаза.

Всегда чуть растрепанная шевелюра тёмного шатена. Тонкие усы и бородка идущая вдоль скул.

(*42) Д он Эд Хармс (по прозвищу «Одноглазый») — бывший наёмник и мастер-шулер. Простой дворянин. Шериф города Блэков — Углового.

48 лет.

175 см.

Седой. Пышная шевелюра и баки. Длинные волосы, завитые в две косички.

Без правого глаза. На лице три крупных шрама наискосок. Один через потерянный глаз. Второй между глаз. Третий на подбородке.

Ходит с крупной секирой и коротким мечом.