Брат жениха. Цена измены

Глава 23

Глава 23

Сердце готово вырваться из груди. Так страшно, что задыхаюсь. И вроде бы головой понимаю, что меня не съедят, а все равно…

На негнущихся ногах подхожу к двери.

-Кто там?-голос звучит жалко и смазанно.

-Дана, Это Николай. Катя прислала. Все у вас нормально?

Выдыхаю, распахивая дверь. Скорее чтобы убедиться, что это он. Да, дурацкий ход мыслей, и тем не менее…

-Спасибо, все хорошо.

-Она сказала, у Вас болела голова. Это потому, что Вы голодная. Пойдемте-поедим,- почти не смотрит на меня. Все больше в пол.

-Я… Ах, да… -отвечаю я растерянно. Он прав. Надо поесть. Только сейчас почувствовала, как же сосет под ложечкой. Да и как-то страшно теперь оставаться здесь, один на один с дремучим лесом в спутниках.

Накидываю на себя просторную парку с огромным капюшоном, украшенным мехом. И правда, я словно бы тону в ее тепле и объеме.

Мы выходим наружу. Снег под ногами хрустит- должно быть, к вечеру ударил мороз. Наверное, Каренин был прав, что ехать сейчас не безопасно. С учетом того, что еще с утра здесь развелзо дорогу от потепления, все, должно быть, покрыто льдом.

- Там шашлык только сняли с костра, вам понравится…- ведет беседу ни о чем Коля, чтобы просто смазать неловкость тишины.

Он сейчас почему-то более смущенный и растерянный, чем днем. Что произошло?

- Николай, а Вы курите?-с языка срывается вопрос, который никак не дает мне покоя.

-Я, нее, ни за что! Я с шестнадцати лет в большом спорте! Сигареты не переношу…

Значит, не Николай…Да и вообще, было ли там, в лесу, то, что мне привиделось.

-Дана!- слышу, как меня окликает властный густой баритон со стороны и вздрагиваю.

Кто это, и так понятно. Нет смысла даже оборачиваться.

Была бы кошкой, шерсть сейчас бы вздыбилась.

-Все нормально?

-А я… это… Дану решил к столу позвать,- начинает заискивающе оправдываться Коля..

-Испарись,- тихо обрывает его Алекс, продолжая буравить взглядом меня и даже не оборачиваясь на моего провожатого. Тот беспрекословно исполняет приказ и тут же ретируется.

-А ты деспот, да?- поднимаю на него взволнованный взгляд, который я упорно пытаюсь закамуфлировать за равнодушием.

-А у тебя были сомнения?- поднимает бровь и протягивает мне стакан с янтарной жидкостью и позвякивающими в нем льдинками.

-Хороший выдержанный виски. Согрейся,- это не просьба и не предложение. Как всегда, приказ.

Чувствую, как насыщенная тяжелая энергетика Александра теперь концентрируется вокруг меня. Голова покруживается.

В его руке сейчас тоже виски.

-А кто сказал, что я замерзла?

Мы останавливаемся и смотрим друг другу в глаза. Дух захватывает.

- Очень бледная. Жених совсем тебя не бережет…- его чуть заметная улыбка кривится. Моя непроизвольно тоже. Между нами опять ментальная дуэль на острие ножа.

- Виски? Не ожидала увидеть тебя с роксом. Где же аристократический купаж, терпкость и насыщенность вкуса, мясистое тело вина и что вы там еще несете, пытаясь приукрасить банальное желание бухнуть?

Алекс продолжает криво усмехаться, сканируя меня. В его глазах сейчас языки пламени. Обжигает. Бесит.

-Пройдемся?- приглашает меня, опять безапелляционно, по-хозяйски показывая на широкую расчищенную дорожку-аллею. -Я не всегда пью вино и играю в аристократа, Дана. Открою тебе тайну, я пью виски и водку намного чаще, чем вино.

-Злоупотребляешь?

-Сама знаешь, что нет… Просто у каждого напитка своя роль…

-И что же за роль у этого виски в твоей руке?- смотрю на то, как в его роксе играют блики янтарной жидкости, ловящие исходящий от уличных фонарей свет.

-Виски на охоте…

Манерно оглядываюсь по сторонам.

-Охота в кромешной тьме? Разве только на гурий, которых вам должны подвезти партией, а может уже подвезли…

Он продолжает невозмутимо улыбаться.

-Ревнуешь?

-Отнюдь… Это ведь не моя головная боль…Просто интересно, Ангелина в курсе о твоих охотничьих пристрастиях?

-Ангелина не питает иллюзий по поводу меня, Дана. У нее свое место. Я ничего от нее не скрываю, как и от любой другой, кто бы мог быть вместо неё.

-То есть ты за свободные отношения?- усмехаюсь я.

-Ну уж точно против того, чтобы навязывать себе нелепые хомуты на шею, ограничивая свободу. Свобода- естественное свойство человека. Только рабы тяготеют к тому, чтобы кому- то принадлежать. На свете слишком много удовольствий и они слишком доступны, чтобы самовольно себя ограничивать.

-А твои женщины? Они тоже свободны? Тоже ни в чем себя не ограничивают.

Он улыбается. Зловеще, таинственно и… знающе. Предварительно остановившись и посмотрев на меня в упор.

-Женщины, Дана, удивительные создания. Они могут быть свободными, но всегда выбирают кому- то принадлежать. Я не держу своих женщин, но они всегда у моих ног, как верные собаки. Но отчасти в этом тоже их свобода. Ведь они сами делают такой выбор. Ты ведь сама выбрала своего комнатного пса…

А вот теперь он уже перешел к откровенному нападению… Кусает…

- Ревнуешь?

Эта схватка дается мне непросто. И в то же время, она жутко взбудораживает. Впервые за долгое время я чувствую себя такой живой, словно бы по венам сейчас течет азарт, а не кровь.

-Мне не свойственно ревновать, девочка. Это чувство неуверенных в себе идиотов. А я знаю, что лучший.

- Ты прав в том, что каждый делает свой выбор… Я выбрала заботливого, уважающего меня мужчину, на которого могу положиться.

Даже не заметила, как моя мини-отповедь заставляет меня подойти к нему ближе. Мы совсем рядом, стоим напротив друг друга. Между нами, наверное, не больше полуметра.

У Алекса звонит телефон, но он отвлекается на него не сразу. Проходит не менее половины минуты вот такой молчаливой зрительной дуэли.

-О, вот и заботливый, уважающий тебя мужчина звонит, на которого можно положиться…-иронизирует он, повторяя мои слова. Нажимает прием вызова,- привет, Игорь. Да, все норм. Ты как? Какие планы? Конкретно в данный момент- увести твою невесту…

Я замираю, когда он делает паузу и смотрит на меня многозначительно.

-На ужин…- добавляет,- она весь день работала и сейчас скорее похожа на тень, чем на живое существо. Разрешаешь?

Опрокидывает остатки стакана. Ставит его, совершенно не задумываясь, на ближайший пенек рядом.

Они мило переговариваются с Игорем еще минут пять. Я бессмысленно и напряженно топчусь, переступая с ноги на ногу, попивая виски. По телу и правда прокатывается приятное тепло. Я редко когда пью тяжелые напитки, да и то в девяносто девяти процентах случае из «волшебной фляжки» Лизы, поэтому ощущение высокого градуса промилле в крови сразу дает о себе знать.

-Тебе идет,- вырывает он меня из собственных мыслей.

-Хм?

-Форма идет… Настоящая девочка-война…

-Девочка-война?-поднимаю я бровь скептически,- ты меня с кем-то путаешь. Я сама пацифизм.

-Разве?-мы опять зависаем, глядя друг на друга неприлично близко,- уверена в этом?

Хмыкаю скептически.

-Мы говорим обо мне. Конечно, я в себе уверена…

Алекс вытаскивает пачку сигарет из кармана, выбивает одну и прикуривает небрежно. Холодок снова прокатывается по моей спине, хотя что врать, я и так не сомневалась, кто это был… Слишком сильно его чувствую… даже на расстоянии.

-Ты куришь?

-Как видишь…

-Курение убивает…

-Как и скука… У меня много вредных, я бы даже сказал, смертоносных привычек…

Зависаю, смотря на него. Зловещий. Опасный. Снова в образе дьявола, который взбудораживает нервы на кончиках пальцев.

-Подсматривать- тоже твоя вредная привычка?

Снова подвешенная пауза в тишине зимнего леса.

-Подсматривать ради процесса- нет. Другое дело- ради эстетического удовольствия… Иногда оно просто непреодолимое…

Его взгляд откровенный, раздевающий. Он только что прямо, не моргая, признался, что притащился в лес за дом, где я лежала совершенно голой в купели, что видел, как я заходила в воду и как выбегала из нее, сверкая задом, обратно. И ему совершенно не стыдно.

-Мне кажется, ты сама пока не понимаешь, кто ты, девочка Дана…- задумчиво произносит и щелкает по моей сережке, -Все-таки очень красивые серьги. Запоминающиеся… Наверняка, с личной историей…

-Вот именно, что с личной… О ней тебе можно не знать.

Не отводит от меня взгляда. Ну почему он такой, а? Зачем вот так гвоздит меня одним своим присутствием. Даже здесь, на морозе, на свежем воздухе, царапающем ноздри, я чувствую смесь его парфюма и собственного запаха.

-Мы даже не чокались,- произношу я, следя за его движениями, вменяя ему негалантный подход. Ведь и правда. Принес выпивку и даже не чокались.- Или мы пили за упокой?

-Упокой? Да какой между нами упокой, Дана. Или покой…- хмыкает многозначительно,- пьют за совместные желания. А ты уверена, что мы желаем одного и того же? По крайней мере, ты всем видом демонстрируешь, что они совсем разные…

-Уверена,- теперь усмехаюсь я, пытаясь понизить градус его маскулинной многозначительности,- как минимум вкусно поужинать, Алекс… Разве мы оба этого сейчас не хотим? Запахи обалденные. Слюнки потекли…

-У меня тоже…

Он улыбается, одобрительно кивая. Я оставляю его последнюю многозначительную фразу без внимания.

Еще пару шагов- и мы оказываемся на большой поляне с деревянными сидушками, расставленными вокруг огромного костра.

Моя команда встречает меня одобрительными возгласами. Я улыбаюсь им в ответ, выцепляя из толпы довольную и разморенную Катьку, явно не обделенную мужским вниманием. На душе становится проще и легче. Терпкая тяжесть энергетики Алекса растворяется в веселье вечера, и я снова впадаю в иллюзию, что все хорошо и под контролем…

***

-Всё безумно вкусно,- искренне говорю я, блаженно откидываясь на своем удобном кресле, которое утеплили еще и шерстяной накидкой.

-Вы еще нашу уху не пробовали,- искренне и по-доброму хвастается Николай, - в мае хорошая бывает рыбалка на ближайшей реке. Потом такую ушицу варим-закачаться можно. Все как положено- наваристую, с водочкой и гашеным поленом.

Хороший он мужик. Сразу видно, рукастый, правильный… И поэтому мне вдвойне непонятно, почему Катька упорно игнорирует его внимание, стреляя глазками на молчаливого и закрытого Даниила. По-женски я могу догадаться, он самец, на которого так легко запасть. Но мои мысли о другом сейчас, потому я вижу со стороны недостатки и бесперспективность отношений с таким, как Чернов. Хочется одернуть Катю- не ведись! Энергетика Даниила, как и у Алекса, темная, тяжелая и сложная. Это роковые мужчины. Они как огромные булыжники на твоем пути- если уж не увернулся и наехал- терпи последствия, но вот если можешь обойти, объехать- лучше поступить именно так.

Алкоголь тоже сделал свое дело. Я расслабленная, разморенная и, как кажется, до невозможности смелая. Настолько, что могу напрямую смотреть в глаза Алексу, отвечая на его чрезмерно частые и долгие взгляды. Могу снисходительно и игриво принимать ухаживания других мужчин, демонстрирующих верх учтивости и внимательности к гостьям. И мне даже нравится, что Алекс от этого хмурится и всякий раз даже слегка сжимает кулаки, стоит произойти очередному галантному выпаду в мой адрес.

Все-таки мужики- примитивные сознания и до невозможности читаемые - как открытая книга. Сейчас, в моем нынешнем состоянии это даже веселит.

-А зачем здесь гитара?- мило воркует Катька, в очередной раз отправляя тщетное обращение к Даниилу.

Я снова перевожу взгляд на его руки. Красивые. Он последним снимал мясо с огня- и потому рукава свитера, поверх которого надета жилетка, открыты. Глаза снова задерживаются на его татуировке, какую видела еще в офисе.

-Понравился?-слышу голос Алекса совсем близко.

Непонимающе поднимаю на него глаза. Усмехаюсь, понимая, о чем он.

-Не волнуйся, здесь нет того, кто бы мог понравиться…

-Верная, надежная невеста?- жалит в ответ.

Да, это опять удар ниже пояса.

Я щурюсь, подавляя раздражение.

-А если и понравился, то что? Побежишь доносить Игорю?

Челюсть Алекса сводит.

Его куртка тоже лежит рядом на стуле и я вижу его слегка закатанные рукава. И как этим мужикам не холодно?

Взгляд опять цепляет тату.

-Что это за татуировки у вас? Одинаковые?

- С армии. Отдельная бригада охраны министра обороны. Особая каста. Этот символ у нас гласит о верности, власти, силе и мудрости. Такие же бывают на шевронах.

-Все непросто, значит… Не для самцовой красоты…

Кивает.

-А у самца может быть только непростой, Дана. Иначе это уже не самец, а кое-кто другой. Сама понимаешь, кто…

Я мысленно соглашаюсь с ним.

-А что, только сейчас разглядела татуировку? В прошлый раз не успела?

Он ступил на зыбкую почву. Мы ведь договаривались. Эта тема-табу. Впрочем, промилле, видимо, играют не только в моей голове.

-Наверное, была увлечена другими частями твоего тела.

Алекс зависает на моем ответе. Мы снова замираем, глядя друг на друга.

В этот момент подле него оказывается гитара. Наверное, это даже спасает, разрывая магнетизм между нами.

-Евгеньич, сыграй, а?- говорит Колян.

-Сыграйте, публика просит,- вторят совершенно очарованные происходящим ребята из моей компании.

-Еще и играешь?- удивляюсь я искренне.

-На войне все становятся психами и романтиками,- прерывает свой обет молчания Даниил, смотря на огонь,- гитара для нас не способ выпендриться. Способ выжить. Или вспомнить, как выжили…

От этих слов меня бросает в жар. Война? Алекс был на войне? Почему я об этом не задумывалась раньше? Ведь что-то такое уже слышала от матери Игоря.

-Война?- подхватывает Катя?- а где?

-Сначала Кавказ. Срочная служба. –подхватил Николай. - Мы там многие и познакомились. Потом вернулись в мирняк, кто выжил и не контузился. Пошли в военную академию. Потом…

-Харе, Колян. Не на собеседовании же. Не пугай дам,- прервал его Даниил,- играй, Сань. Давно не вспоминали своих…

Пальцы Алекса побежали по струнам, а с ними и мурашки по моему телу. Я смотрела на эти руки и не верила. Это его руки. Его пальцы. Пальцы, которые точно так же играли на моем теле. Взгляд- обращенный внутрь себя. Что там? Пустота или наоборот, наполненность. О чем он думает? Кого вспоминает? Когда Алекс тихо запел- мелодично и хрипло, без усилия, но удивительно органично, я просто ошалела.

Никогда и ни при каком раскладе я не могла представить, что он поет…

Но пел. Все они пели. Носков, Любэ, Агата Кристи, Король и шут. Эти песни для них не были развлечением или увеселением. И уж точно они не пелись ради нас. Случайных пришлых гостей, заезжих гастролеров. Они отдыхали, выпивали, вспоминали. Снова проживали те страницы своей жизни. Наверняка, непростые. И в то же время, неизбежные, прожитые, оставившие свой след и в конечном итоге приведшие их туда, где они были сейчас. Как тогда сказал мне Алекс? «На вершине пищевой цепочки»? Наверное… Только был ли он счастлив в этом своем месте? Кого ему пришлось сожрать, чтобы там оказаться?

-А давай нашего отряда, а?- тихо произнес Даниил,- про крылья.

Алекс оторвал глаза от струн и посмотрел на меня, но перебирать пальцами не прекратил. Сейчас он был единым целым с гитарой. Порталом внутрь себя, порталом в непростое прошлое. Я быстро отвела глаза и затаила дыхание. Потому что… Потому что в этот момент почувствовала, как сердце больно ёкнуло, а к щекам прилил жар.

Когда зазвучали первые аккорды, а потом он затянул, моя душа тоже натянулась, как струна.

«Ты снимаешь вечернее платье,

Стоя лицом к стене,

И я вижу свежие шрамы

На гладкой как бархат спине...

Мне хочется плакать от боли

Или забыться во сне,

Где твои крылья

Которые так нравились мне?

…

Раньше у нас было время,

Теперь у нас есть дела -

Доказывать что сильный жрет слабых,

Доказывать что сажа бела.

Мы все потеряли что-то

На этой безумной войне...

Кстати где твои крылья,

Которые нравились мне?..»[1]

Чувствую, как руки холодеют тогда, когда сердце горит. Мне больно сейчас. Больно дышать. Пронзительно он режущих глаза подступающих слез.

Я знаю, что сейчас не выдержу, зарыдаю. Громко, надрывно.

Подрываюсь с места и убегаю, не думая о том, что скажут окружающие. Не могу сейчас думать о них. Слишком сильно. В голове набатом звучит эта песня…

«Я не спрашиваю сколько у тебя денег,

Не спрашиваю сколько мужей..

Я вижу - ты боишься открытых окон

И верхних этажей.

И если завтра начнется пожар,

И все здание будет в огне,

Мы погибнем без этих крыльев,

Которые нравились мне…»

Я бегу прочь, не разбирая пути. Мои ноги то и дело тонут в снежных сугробах, покрытых острым и колючим настом. Ветки царапают лицо, но я все равно упорно рвусь вперед к неизвестности. Пытаюсь убежать от внутреннего голоса, а не получается. Он сейчас взрывается до боли знакомой музыкой, которая не умолкает. Она играет вопреки моей воле, вытаскивая эти роковые слова из подсознания. Оттуда, куда я засунула их много лет назад- а может быть- не я засунула, а усилия психологов. Они ведь старались мне помочь и сделали так много…

Но голос прошлого все равно прорывается через толстую броню забвения… Он поет эту песню, слова которой я буду помнить всегда. Любимая песня моего отца… Он часто пел ее матери. Тогда, когда всё еще было хорошо…

[1] Песня группы Наутилус Помпилиус «Ты снимаешь вечернее платье»