Брат жениха. Цена измены

Глава 28

Глава 28

Мои слова отдают эхом по безукоризненной белизне гладких стен. На фоне серости улицы они выглядят по-больничному идеальными и беспристрастными. Лучше бы был снегопад, оказывается. Доктор молчит. Я тоже. Стало ли мне легче, как я вскрыла этот нарыв? Пока не знаю. Раньше я уже делала это в креслах у специалистов. И уже не раз. Но за последние восемь лет такое- впервые… Мой последний контакт с психологом был в преддверии поступления в институт.

-Именно этот кошмар вам все время снится, Дана?

Я киваю.

-Опишите его. Как сможете. Проговорите. Если нужно, закройте глаза. Я рядом…

И я рассказываю.

Рассказываю, как мы приходим с матерью от бабушки с дедушкой. На мне теплая шуба из кролика и дурацкая объемная шапка из куницы, которую я ненавидела, потому что походила в ней на медведя. В руках очередная кукла в пластиковой коробке, которую мне не терпится разорвать. Мы зашли по пути в магазин- подкупить продуктов. Там-то, среди чинных рядов супермаркета я и ухватила свой очередной игрушечный трофей.

Отец должен быть в командировке и вернуться только завтра, но мама замечает, что дверной замок повернут только на один оборот- так бывает, когда мы закрываем дверь изнутри…

Мы заходим внутрь, и она тут же несется вглубь комнаты, даже не разуваясь и не снимая верхней одежды. Я слышу сдавленные крики и возгласы. Автоматически подаюсь на нарастающий крик. Дело происходит в спальне. Там отец в расстегнутой рубашке, какая-то незнакомая полуголая женщина и… моя мать.

-Я предупреждала тебя, кобель!- кричит она бешено.

- На этот раз все серьезно, Светлана! Я устал от твоей ревности! Ты душишь меня! Даже хорошо, что ты нас застала! Я ухожу от тебя! Не глупи!

Мать сжимает в руках оружие. Я про него знала. Времена были неспокойные, такие часто дома хранились у всех связанных с органами. Наш - в одной из полок трюмо за мамиными украшениями- укрытие такое себе, но зато под рукой.

Под рукой… Я помню громкие хлопки выстрела. Жмурюсь и только слышу два протяжных стона, которые словно бы оборвались на середине. Кровь, растекающаяся на замерших в неестественной позе на полу. А потом вижу взгляд матери. Дымящееся дуло пистолета, который все еще у нее в руках. Она смотрит на меня совершенно стеклянными глазами. Не двигается. Зато я истошно визжу и делаю несколько шагов назад. Все еще сжимаю пластиковую коробку с куклой. Чувствую, как на ноги льется что-то теплое. Опускаю глаза и понимаю, что это моча. От страха я описалась.

Мать словно бы выходит из оцепенения, отворачивается от меня, кидает на пол пистолет и смотрит на отца.

Я слышу дикий вой. И понимаю, что это она воет. Волком. Дико, истошно. По-звериному. Она нависает над ним, тормошит его, бьет по лицу, касается щекой груди. Теперь и она вся перепачкана в крови. Не знаю, сколько это продолжается. Потому что потом она резко подрывается с места и несется к балконной двери. Последнее, что я помню, как она оборачивается на меня. Мы смотрим в глаза друг другу. Мгновение или целую жизнь. Она кивает мне, то ли прощаясь, то ли благословляя. Ее губы уже мертвенно бледны. Наверное, она тогда была уже мертва. Ее душа умерла вместе с ним. Я жмурюсь, а когда открываю глаза- понимаю, что ее уже нет…

Чаще всего мне снится этот взгляд. Обычно я лечу за ним. Вслед за матерью. И не только это. Сны меняются, но суть остается там же. Как в проклятой петле времени, я снова и снова проживаю эти страшные страницы из детства. Мне не выбраться из неё. Не выпутаться… Не знаю, правда ли то, что наши родные смотрят на нас с того света и чувствуют все наши страдания, но если это так, то они знают… Знают, что именно я плачу цену измены. Цену той проклятой измены отца, которая разрушила мою жизнь…

Я заканчиваю свою исповедь и поднимаю глаза на доктора. Сердце на удивление бьется ровно и спокойно. Я почти не волнуюсь. Мне и правда легче сейчас. Как минимум от того, что я высказалась и больше не юлю, обманывая его, но зачем-то упорно продолжая ходить к нему на прием…

Валентин все это время сидел в своем кресле, даже не сменив позы.

-Вы закончили с тем, что хотели бы сейчас сказать мне, Дана?- спрашивает тихо.

Я молча киваю. Наверное, в моих глазах сейчас надежда. Такая, как у бездомных собак, которые смотрят на прохожих в ожидании подачки. И я ее жду. Жду, что он выдаст мне волшебную таблетку и все закончится.

-Во-первых, браво. Вы очень смелая девушка, Дана. То, что Вы нашли в себе силы это рассказать, говорит о вашем мощном стержне и внутренней силе. А во-вторых, раз уж мы с Вами встретились не в тот период, когда Вы были маленьким подростком, только начинающим жить и пытающимся справиться с болью, то говорить мы будем все-таки по-взрослому, согласны?

-Согласна,- тихо отвечаю я.

-То, что вижу я в Вашем случае как специалист, можно без труда разделить на две проблемы, Дана. Во-первых, это сильнейшая травма детства, которая, безусловно, оказала огромное влияние на вашу жизнь и восприятие мира. В-вторых, конечно, это влияние последующих обстоятельств и мнения родственников, которые проживали ту же утрату и трагедию вместе с вами и потому вы как маленький ребенок неизбежно учились смотреть на мир их глазами.

Валентин встал и подошел к книжной полке, достав одну из книг в красивом переплете.

-Вы же любите классику, Дана. Послушайте, пожалуйста, это отрывок из биографии выдающегося французского писателя Густава Флобера, автора знаменитой «Мадам Бовари». Это одно из его писем любовнице Луизе Коле, с которой он долгие годы делился самым сокровенным. Так он пишет о своем детстве. Его отец был патологоанатомом, а отчий дом примыкал к моргу, где он заведовал:

«Какие странные воспоминания у меня с той поры! Сколько раз мы с сестрой забирались на решетчатую ограду, чтобы, повиснув на ней, с любопытством разглядывать лежащие на столах трупы. Сверху нещадно палило солнце. Те же самые мухи, которые кружились над нами и цветами в саду, садились на покойников, чтобы с громким жужжанием улетать назад! Как сейчас вижу своего отца, поднимающего голову над вскрываемым телом мертвеца, чтобы прогнать нас. По виду он был такой же, как труп. … Я вырос среди человеческих бед и страданий, от которых меня отделяла всего лишь одна стена. Еще ребенком я играл в больничном морге. Возможно, по этой причине у меня столь мрачное и пессимистическое восприятие окружающего мира. Я не люблю жизнь и совсем не боюсь смерти»[1].

Знаете, к чему я это? Все мы как личность- это смесь характера, обстоятельств, среды и влияния воспитания. Вас воспитывал дед с бабкой? Как они пережили трагедию?

Понятно, тогда, девочкой, я едва ли могла правильно оценить нюансы, на которые выводил психолог, но сейчас прекрасно понимала резонность его суждений. Глубоко вздохнула. Доктор был прав.

- Они не хотели, чтобы я повторила судьбу матери,- тихо произнесла я, опустив глаза в пол.

-Что именно, по вашему мнению, они бы не хотели, чтобы Вы повторили?

-Это не секрет,- повела я плечами,- они с детства объясняли мне, что семья должна быть надежным тылом, а не американскими горками. Что мужчина рядом не должен быть источником переживаний и страданий, что дикие страсти ни к чему хорошему не приведут и так живут только на бумаге в книгах. И они ведь правы. Вы только что читали Флобера. Его «Мадам Бовари»- истинный пример того, куда могут завести женщину глупость и поиск острых ощущений, стремление быть не с тем, с кем спокойно и надежно, а к кому испытываешь нездоровое влечение…

-Хм, интересно,- произнес Валентин,- знаете, что сказал сам Флобер, когда вышла эта его скандальная книга? «Мадам Бовари- это я». Понимаете смысл этих слов?

-Автобиографичность?- предположила я.

Книгу я, конечно же, читала, но не копала так глубоко.

-Отнюдь. Ну, или только частично… После выхода этого романа в психологию ХХ века вошло понятие «боваризм», определяющее особое состояние личности. Знаете, это когда человек живет будто бы не свою жизнь, а какую-то придуманную, словно бы поставленную режиссером. Героиня романа Эмма Бовари пребывает в мире иллюзий, стремится к некоей «идеальной» любви, которой на самом деле не существует. Ее желания навязаны заманчивыми, красивыми картинками из романтических романов и общепринятых представлений о том, как должно быть правильно. Знаете, такая картинка-идиллия в социальных сетях.

Помните, ее знаменитое «Боже мой! Зачем я вышла замуж!». А ведь эта фраза- это эпиграф к жизни миллионов женщин во все времена и эпохи. Психология человека - это часть его организма. Она неотрывно связана с гормонами и физиологией. Времена меняются, но мы во многом остаемся прежними. Женщины всегда имели и будут иметь отчасти утопические представления о любви. Женщины, страдающие синдромом Бовари, хронически не удовлетворены собственным существованием. Они презирают места, в которых живут, не довольны своим социальным статусом, качеством отношений с партнерами. Они мечтают совершить несбыточный экзистенциональный трюк, пытаясь отвлечься от жесткой реальности, как это делала и Эмма. Только в ее времена это было некое вымышленное фентези, а сейчас- соцсети, книги, поездки в одиночку на море в горячим туркам, на худой конец, простите за вульгарщину. Когда житейская обыденность, наконец, настигает, они впадают в депрессию и транс, а дорогу оттуда обратно так и не найти… Вам это ничего не напоминает, Дана?

Я смотрела на Валентина, не моргая. Стараясь уловить каждое его слово, каждую интонацию, каждую полутень, словно бы от этого сейчас зависела моя жизнь.

- Позвольте я угадаю, Игорь- друг вашей семьи? Кто-то, кого подобрал вам дедушка?

Я продолжала молчать, чувствуя, как к щекам приливает кровь…

- Я… люблю Игоря… Меня никто не заставлял выбрать именно его. Он идеальный муж и…

-Идеальный муж для кого? Для красивого семейного фото или соцсетей? Это ваш выбор или деда, Дана? Это он решил, что Игорь достаточно хорош для вас? А почему вы думаете, что второй мужчина, Алекс, которого вы столько времени не можете выкинуть из головы, а значит, очевидно, он далеко вам не безразличен, недостаточно хорош?

-Алекс- это средоточие образа того мужчины, с кем категорически нельзя связываться!- оргызнулась я, совершенно уверенная в своих словах.

-Потому что он жутко напоминает вам вашего отца?

Я осеклась. Вот прям застыла в моменте.

Но доктор перешел к наступлению и теперь не сбавлял оборотов…

- Дана, знаете, что самое поразительное? Поразительно то, что Вы сами придумали это самое сходство между отцом и этим мужчиной.

Я хотела было возразить, но он меня категорично остановил поднятием руки.

-Нет смысла это оспаривать. Во-первых, понятие психотипов - очень притянутая и слишком сложная по критериям психологии вещь. Вы не так близко знаете этого мужчину, да и воспоминания об отце у вас субъективны -на возраст десятилетнего ребенка, либо предвзяты сквозь призму утраты. Возможно, добавилось еще и не очень хорошее изначальное отношение деда к выбору вашей матери, его единственного любимого чада. Важно другое. Образ отца в вашей голове в равной степени и демонизирован, и возвышен. Он злой гений, который запомнился роковым мужчиной, ради которого мать была готова пожертвовать всем. Вопреки своей воле ваше женское я тяготеет к этому образу. И вы готовы рядить в него любого мало-мальски подходящего по типажу персонажа. Загадка? Мужественность? Властность? Понимаете, это все общие понятия, обычно живущие у девушек в голове в период полового созревания. Я бы мог понять, если бы вы искали в партнере образ деда, который рядом и хорошо вам понятен и известен. Но отец в вашем случае- это так же далеко, как вымышленный книжный герой.

Важно другое. И как раз на другое я обратил бы внимание. Этот мужчина, Алекс, возможно, единственный в вашем окружении открыл вам глаза на то, что важно жить, а не следовать по проложенной борозде, заметьте, проложенной за вас, другими, на их вкус. Я не виню никого из близких и родных, Дана. Вашего деда можно понять- он потерял любимую дочь и теперь готов создать вокруг вас теплицу. Подсознательно, слепив в голове именно тот паттерн, который вы мне только что изложили, вы и сами не прочь идти по этому пути. И все было бы прекрасно, если бы не вмешались гормоны и эмоции к этому мужчине, случайному встречному.

Но поверьте, дело даже не в нем. Не будь его, схема все равно бы дала сбой. Она дала сбой на том месте, когда вы сами, добровольно пошли в тот особняк, понимаете? Даже если бы у вас не было секса с первым встречным, сам факт того, что вы решились туда идти, говорит о кризисности в отношениях, которые, по сути даже не успели начаться. Вы тоже Бовари, Дана. Вы стали ей потому, что в душе не хотите быть там, где оказались.

-Вы предлагаете мне порвать с женихом? За пару месяцев до свадьбы,- саркастично усмехнулась я.

-Видите, Вы опять думаете о свадьбе, гостях, торте и подарках, но не о себе… Удивительно то, что при всей скудности ваших знаний об Алексе в ваших рассказах именно Игорь выглядит картонным, плоским персонажем. Знаете, почему? Потому что ровно настолько, насколько ваш отец- вымышленный герой вашей фантазии, Игорь, возможно, тоже точно такой герой, только уже положительный. Как в «Лебедином озере»- черный и белый лебедь. Одетта и Одиллия.

Отвечая на ваш вопрос о том, что делать с женихом, я снова повторюсь, что ни к чему Вас не призываю. И ни на что не намекаю. Я предлагаю лишь одно- снять «очки деда» и посмотреть на мужчин рядом с вами. Подумать не только головой, вернее, головой деда через вашу обработку. Подумать чувствами, эмоциями и женским нутром. Интуицией на худой конец. Она должна подсказать вам, что делать дальше. Как стать настоящей. Чего вы хотите сейчас. Доверьтесь только себе. Не оглядывайтесь на остальных. Не стесняйтесь.

Вы надели маску в тот вечер? Затем, чтобы скрыть себя от окружающего мира. Представьте, что вы сейчас в точно такой же маске. Никто вас не осудит и не застигматизирует. На самом деле, всем вообще плевать на все, что происходит за пределами их интересов. Максимум- праздные сплетни. Но неужели вы будете жить ради сплетен других? Отпустите ситуацию, Дана. Услышьте себя. Вы- это единственный человек, с кем вам придется жить всю жизнь.

И нет, страсть и оргазм с мужчиной- это не сигнал об опасности, от которой нужно бежать. Если вам хорошо с мужчиной и он заставляет ваше сердце выпрыгивать из груди, это еще не означает, что вы будете стрелять в него из пистолета, а потом выбрасываться из окна. Это все, что я могу Вам сейчас посоветовать.

Переварите то, что мы сегодня друг другу наговорили. Свою детскую историю оставьте в стороне. Даже не думайте об этом- мы все решим. Детские травмы психологи лечат легче всего. Мы к этому с вами вернемся чуть позже. Сосредоточьтесь на себе настоящей. И на своих эмоциях. Вы у себя одна…

Я верю в вас. Вы на верном пути. Оглядываясь на ваш личный прогресс, могу смело сказать, что вижу перед собой успешную, смелую женщину, которая знает, чего хочет, а не загнанное, зарывшееся в депрессии, страхах и угрызениях совести существо на грани нервного срыва, какой я Вас встретил в самом начале…

[1] Из письма Г.Флобера Луизе Коле от 7 июля 1853 года