Брат жениха. Цена измены

Глава 35

Глава 35

Холодный мрак вокруг нас разбавляется теплым светом, исходящим из гостиной. Его достаточно для того, чтобы видеть острые благородные черты лица Алекса. И чудовищно мало, чтобы заглянуть внутрь его сердца. Туда, на чем сейчас лежит моя рука.

Я чувствую под пальцами его ритмичное и сейчас уже относительно спокойное биение. Мне приятно трогать эту каменную грудь с грубыми волосками, под которой горячая кожа. Моя нога закинута на его крепкое бедро- эта близость сейчас мне ужасно нужна. Не только потому, что спальня гигантская и мне попросту холодно лежать здесь совершенно голой без тепла его тела.

Мне это нужно, чтобы не потеряться сейчас, не заблудиться в своих эмоциях. Потому что я чувствую, что скоро совсем заблужусь. С Алексом все очень странно. С первого дня. Слишком откровенно, слишком порочно и… слишком естественно и гармонично. Как такое может быть?

Конечно, я не была пуританкой. Я нормально относилась к сексу, но никогда не считала себя роковой соблазнительницей, как Клеопатра способной за одну ночь в постели с мужчиной изменить ход истории (прим.- намек на первую ночь легендарной правительницы Египта в объятиях великого Цезаря). Но Алекс удивительным образом пробуждал во мне такую жажду, ненасытность, страстность и природные умения, которым я следовала не по примеру, а по наитию, что самой было страшно- вот эта дикая кошка, не уступающая в силе своего напора партнеру- это вообще я? Та, что если была возможность, отлынивала от секса с Игорем, потому что просто было лень стягивать с себя пижаму. Та, что предпочитала по-быстрому в миссионерской позе и с выключенным светом… Нет, мы могли экспериментировать и поддаваться порывам красивых моментов- на отдыхе, например, когда все печали отступали. Но эти ситуации были ценны именно своей исключительностью и редкостью. Они были особенными нашими днями, а не частью жизни, такой же естественной, как дыхание.

То, что было между мной и Алексом, невозможно описать рядовым набором слов. Тяжело поверить в возможность кончать с мужчиной по одной его команде. Тяжело поверить, что ты готова слепо следовать его приказам, какими бы пошлыми и грубыми они ни были. Сейчас они не казались ни пошлыми, ни грубыми. Они просто снова и снова, как по спирали, будили в животе агонизирующие спазмы желания. И дело даже не в механике. Дело в том, как он брал, а я давала. В его запахе, моей отзывчивости, нашей совместимости.

Да, именно совместимости. В сухом остатке именно это уравнение между мужчиной и женщиной и было единственно важным в постели. Если после первого раза я и могла отговаривать себя доводами, что мои эмоции во время секса с ним- случайность, то после сегодня сомнений не осталось- в сексуальном плане этот мужчина был идеален для меня. Ровно настолько же, насколько не подходил во всех остальных смыслах, что бы там ни говорил доктор. Потому что мысль о том, что любовник без обязательств почти на неделю выпал из твоей жизни без объяснения причин еще можно было пережить. Но если бы между нами был другой формат отношений, это было бы уже не просто волнительно-неприятно, а больно. А боли мне в жизни предостаточно.

- Я ждала тебя сегодня,- застывшая в горле колючкой обида все-таки соскользнула на язык.

Его рука, гладившая мою поясницу до этого, застыла.

-Прости, тяжелая неделя была. Не до телячьих нежностей.

Его последний комментарий концентрирует на себе все мое внимание, смещая акценты с первой части фразы, которую мне следовало бы услышать.

Я резко высвобождаюсь от его объятий, сажусь на кровать и направляю на него острый взгляд, уже полный ярости. Волшебства момента между нами словно бы и не было.

-То есть работа, над которой я кочевряжусь денно и нощно, для тебя «телячьи нежности»? Я убила на твой проект почти месяц, Алекс! По десять часов в день! Потратила кучу сил, денег, людских ресурсов, а для тебя это «телячьи нежности»?

Раздраженно вскакиваю с кровати и начинаю одеваться на ходу.

-Я не это хотел сказать, прекрати. Что ты к словам цепляешься. За окном глубокая ночь, куда ты собралась?- слышу его слегка хриплое сзади. Не оглядываюсь. Здесь не о чем говорить.

Внутри зреет досада. Я ведь нарушила собственное правило. Не смешивать личное, работу и эти наши встречи для секса. Но черт, все и так слишком перемешано, чтобы я изыскивала другой момент «поинтересоваться» у него, почему он просто проигнорил меня в офисе. Для меня это важно!

Трусов на мне и не было, так что остается не так уж и много- застегиваю юбку, накидываю пиджак сверху. Подвязки, вернее, то, что от них осталось, в темноте точно не найти, да пусть себе их оставит, фетишист. Мне они все равно больше ни к чему. Не буду же я в них теперь перед Игорем щеголять…

Оборачиваюсь на него с кривой усмешкой, собрав достаточно яда, чтобы уколоть.

-Ты думал, я здесь останусь что ли? Забыл? Пара часов. Каждый удовлетворяет свои потребности и уходит заниматься своей жизнью.

Когда я это говорю, почему-то ощущаю боль в груди. Хотя не должна, вообще-то. Ничего из того, что я сейчас сказала, не должно ранить ни его, ни меня. Да и вообще, он неделю даже не вспоминал обо мне, до этого поимев в рот, как последнюю шлюху. Откровенно обесценил мои труды, назвав их «телячьими нежностями», так с чего мне быть деликатной в оценках.

Алекс неотрывно смотрит на меня исподлобья, нервно скачущую по комнате. Его руки на коленях. На лице играют желваки. Я могла бы начать бояться, но моя злость, во многом необъяснимая и нелогичная, не дает покоя.

-Даже душ не примешь?- спрашивает меня,- нырнешь к жениху в постель вся в моей сперме и поте?

Замираю. Сволочь. Он умеет быть очень грубым. Еще бы. Солдафон, поднявшийся по жизни и потому считающий себя выше других.

-Что я буду делать за пределами этой квартиры, тебя не касается…- отвечаю, почти шипя.

Он усмехается, медленно встает и тоже начинает одеваться.

Логика его действий подсказывает мне, что тоже на выход.

-А ты? К Ангелинке собрался? От тебя тоже воняет мной за версту… Или твои телки непритязательные… Привыкли. Сами вылижут…

-Есть сомнения?- во взгляде такая уверенность и жесткость, что я даже теряюсь. Урод.

С раздраженным лязгом пряжки застегивает ремень в джинсах и проходит в прихожую.

А я чертыхаюсь, потому что не могу найти одну из своих сережек. Это вообще не смешно. Мы так кувыркались в последние часы, что он, должно быть, сорвался с серебряной душки.

Теперь я не только раздражена, но и расстроена. Эти сережки - мой талисман. Я с ними вообще не расставалась с отрочества… На душе скребут кошки…

-Я потеряла сережку,- раздосадованно говорю, держась за мочку, когда выхожу в гостиную.

Он уже обут и явно ждет меня.

-Не переживай. Они были на тебе, когда ты приехала. Найдется. Едешь, раз собралась?

-В смысле?- смотрю на него, когда он берет с тумбочки ключи от машины,- я вообще-то на такси.

Убийственно-категоричный взгляд Алекса не дает мне шансов дальше развивать эту тему. Решил везти- пусть везет.

Дорога до моего дома проходит в тяжелой тишине. На глаза наворачиваются слезы. Потому что на самом деле, мои эмоции сейчас очень неоднозначные.

Я цепляюсь к нему. Я боюсь того, что было. Боюсь той близости, что породил наш дикий секс сегодня. Как такое возможно? Мы трахались, как кролики, а у меня ощущение, что я сходила на исповедь… Ну, не бывает же грязного секса и единения чего-то высокого, внутреннего, интимного одновременно.

Я сбегаю. Потому что останусь и дальше вот так лежать у него на груди, начну тонуть в нем еще больше. А ему… Не нужно ему все это. Алекс- волк по жизни. Я для него просто приключение. Наверное.

Он паркует машину у моего подъезда. Надо что-то сказать. И ему, и мне. Неправильно вот так просто взять и уйти, хлопнув дверью. Потому что тяжесть мыслей потом добьет недосказанностью.

-Прости, - первой слышу его хриплое и вздрагиваю,- я не хотел умалять важность твоей работы. И уж точно не считаю ее не достойной своего внимания. Я просто всю неделю занимался очень тяжелым и неприятным делом, Дан. Из Африки привезли пятерых моих ребят, двухсотых. Всю неделю возня с бюрократией, родственников утешали, как могли, если вообще можно как-то утешить родителей-стариков и матерей молодых с маленькими детьми, без кормильцев оставшихся. Компенсации, нотариальные дела, проволочки с МИДом- там вопросы международного значения, аккуратными надо быть. А сегодня были похороны. Поэтому и сказал «телячьи нежности». Я тебя прошу фильмы красивые снимать, заманивая к себе молодых и здоровых, а они потом в гробах возвращаются по моей вине… И ведь знаю, куда я их заманиваю. Я эту проклятую войну знаю, как старую подругу. Скольких терял на своих глазах. А все равно играю в доброго дядю Карабаса-Барабаса, за ссаные бабки вербуя их туда… И война ведь не наша. Было бы за что погибать…

Я застыла. Не ожидала такого откровения настолько, что просто потеряла дар речи. Двухсотые- это ведь термин военный, это означает «убитые» на армейском языке… От деда знала… Господи, у него такие проблемы, а я со своими обидами… Вмиг ситуация окрашивается совсем в другие тона. Словно бы меня резко развернули и поменяли ракурс происходящего. Правда, легче от этого не становится. Наоборот, в груди образуется такая дикая щемящая болезненная нежность, что дух захватывает.

-Не вини себя, Алекс. Каждый сам делает свой выбор. Они поехали туда, потому что сами решили. В жизни такое бывает. Смерть гораздо ближе, чем нам кажется. И тоже меня прости,- шепчу слегка дрожащим голосом.

Кладу ему руку на бедро.

Он накрывает её своей и сильно сжимает.

Мы смотрим друг на друга. Впервые за все время настоящими, обнаженными глазами. Каждый думает друг о друге и в то же время о своем. Одно знаю точно- мои слова о смерти он понимает лучше, чем кто-либо другой мог понять. Он видел смерть. И я её видела. Она забирала его близких товарищей. Она забрала моих мать и отца…

Сейчас места в машине становится слишком мало для нас двоих. И я вот-вот задохнусь от сердцебиения, потому что все опять выходит из-под контроля.

Алекс поднимает руку к моему лицу, нежно гладит костяшками по скулам и губам.

Мне сейчас просто дико, нестерпимо хочется его поцеловать.

-Больно не сделал тебе сегодня?

Господи, почему он такой, а? Почему у него этот голос, от которого мурашки по коже и опять все влажное между ног. Почему?! Почему???

Так, Дана, хватит. Это лобовое столкновение. Быстро давай крен в сторону, чтобы не разбиться.

Я судорожно цепляюсь за осколки своего цинизма, оставшиеся после его сокрушительного признания. Нам нельзя этим путем… Нельзя… Мне нельзя… Если я сейчас ошибусь, как свойственно женщинам, вечно докручивающим в своих фантазиях то, чего нет, я уже себя не соберу. Эту поломку уже не починить. Алекс слишком острый. Таким легко пораниться с летальным исходом.

-Ну, приказ мой точно выполнил…- деланно поднимаю бровь вверх и усмехаюсь, когда он вопросительно смотрит, не совсем поняв, о чем я, - «трахни меня так, чтобы всю неделю чувствовала»…

Глаза Алекса темнеют. Нежность движений сменяется резко переместившейся рукой на шею и её захватом- не болезненным, но ощутимым.

- Продолжаешь играть с огнем, девочка…- вдыхает будоражащую угрозу в мои губы, а меня уже ведет.

Между ногами режет, а я хочу продолжения… Сумасшедшая…

Дико хочу позвать его наверх и продолжить, но заставляю себя удержаться от соблазна неимоверными усилиями. Я не готова впускать его в свое личное пространство.

-А что сделаешь?- подцепляю зубами его губу, но не целую,-Когда увидимся снова?- спрашиваю таким тоном, чтобы он не решил, что я вымаливаю встречи, но в то же время понял, что на сегодня всё.

В глазах Алекса срабатывает какой-то выключатель. Мгновение- и он сейчас другой.

-Не знаю пока,- отвечает теперь холодно и отстраненно. Реально, словно бы внутри у него только что переключился тумблер,- у меня на носу у самого командировка в Африку. Надо кое-какие дела на месте уладить. И еще одна группа ребят летит послезавтра.

Точно, Николай ведь что-то говорил про Африку. От этой его «Африка» по спине неприятный озноб, но я не показываю ему, что волнуюсь за него… Я ничего не знаю об этой части его жизни. И не желаю знать. Это тоже ведь личное.

-Напишешь тогда,- лишь могу ответить теперь на его встречную холодность,- ладно, я спать. Заслужила после всех сегодняшних трудов.

Последнее тоже выдаю с самой циничной из всех своих возможных ухмылок.

-Ты с машиной разобралась?- опять он лезет не туда, куда следует, когда одна моя нога уже на тротуаре.

-Алекс, спасибо за беспокойство, но не стоит. У меня все-таки есть мужчина.

Не дожидаясь реакции, хлопаю дверью автомобиля.