Брат подруги. Наваждение (СИ)

Глава 13

От лица Яны

Поверить не могу, что вся эта суматоха дня позади. Марк поверил мне, когда сказала, что вышла намного раньше, а сбросила его, потому что в автобусе было неудобно говорить. И что потом не телефон отключила, а была в метро.

Конечно, фотограф был недоволен сложившейся ситуацией, но уверена, что долго там меня не ждал, круги не наматывал и не названивал. Насколько я успела понять, это не в его характере.

И всё было бы хорошо, если бы Марк не заявил мне, что после всего этого я уж точно должна ему свидание. Пришлось мягко намекнуть, что не готова к таким поворотам. Про Матвея не осмелилась сказать, но ляпнула что-то про то, что у меня такой период, когда не хочется ничего ни с кем начинать. Кажется, фотографа это расстроило… Хотя настаивать, конечно, не стал.

Так что у меня сегодня закрыты обе темы, в которых чуть не запуталась: ещё Матвей откликнулся на просьбу скрывать наши отношения перед всем офисом. Вру я убедительно, что уж тут скажешь. Но ничего, постараюсь со всем постепенно разобраться и свернуть…

Вову с Ликой пока откладываю. Не уверена, что потяну ещё какие-либо выкручивающиеся движения сегодня. Потом поговорю с подругой, да и вряд ли Матвей будет проверять.

Тем более, если все оставшиеся вечер и ночь мы проведём вместе…

Поверить не могу, что предложила ему это. Сначала мной двигало что-то типа чувства вины перед таким чутким и заботливым Матвеем, хотелось замять своё поведение. Но замять я изначально собиралась лёгкостью, поцелуем, приятным общением, возможно, каким-то своим предложением насчёт свидания. В общем, эмоциями, которые помогут перебить утреннее недоразумение, дадут понять, что я действительно с ним. Но в итоге после поцелуя сами собой срываются слова о том, чтобы к нему поехать.

И ведь не жалею. Нервничаю, конечно, слегка… Но к чему себе врать, я ведь давно этого хочу. Уже даже и фантазии были, особенно, в старших классах.

Бессмысленно откладывать. Что бы ни случилось между нами потом, но именно Матвей должен быть моим первым мужчиной.

По пути мы непринуждённо разговариваем о всяком разном, в основном связанном с работой. Он периодически накрывает мою руку своей — в моменты, когда ситуация на дороге позволяет. Всё это почти расслабляет и, наверное, у меня даже сомнений не остаётся.

А потому, когда мы уже заходим к нему в квартиру — Боже, как тут уже всё знакомо и любимо! — я сразу же встаю на цыпочки и впиваюсь в губы Матвея поцелуем. На этот раз куда более смелым, почти даже отчаянным. Хочу передать через него всю свою решимость.

Вот только Матвей почему-то не отвечает…

Держит меня в своих объятиях со странной осторожностью, скорее позволяет себя целовать, чем участвует. Лишь губами слегка шевелит, а сам напряжён.

От этого и сама теряюсь — в машине Матвей совсем иначе реагировал на мой поцелуй. Да и не только в машине — с каждым нашим соприкосновением губ я ощущала его почти безудержное желание, оно окутывало меня полностью, смущало и будоражило одновременно.

Каждый раз, кроме этого — когда я уже настроилась на продолжение. Не так уж просто вести поцелуй одной — и как только Матвей справлялся, когда я так же безучастна была от отсутствия опыта и растерянности?

Впрочем, безучастной я совсем не была никогда. Всем телом к нему стремилась, а потому превращалась в сплошную чувственность, ведомая лишь желаниями: теснее, глубже, дальше…

Я и сейчас этого хочу, но ступор Матвея напрягает, заставляет нервничать. Потому ещё раз неуверенно пошевелив своими губами по его, слегка отстраняюсь.

— Что-то не так? — ненавижу, как робко звучит мой голос.

Ещё и страх окутывает: что Матвей вот-вот скажет, что в курсе моего вранья и передумал иметь со мной какие-либо отношения.

Но он смотрит без отвращения или осуждения, наоборот… Окутывает теплом, любуется мной открыто, обжигает желанием в глазах…

— Не спеши, Ян, — при это говорит мягко. — Давай пройдём в комнату, расслабимся, выпьем чай, закажем ужин…

С трудом сдерживаю улыбку. Мой Матвей просто ответственный слишком, знает, что у меня первым будет. Возможно, даже волнуется. Хочет, чтобы по-особенному?

Мой Матвей…

Кажется, у меня мозги растекаются, и я окончательно превращаюсь во влюблённую блаженную дуру, но сейчас мне до этого нет дела. Тем более что знаю, как эти чувства выплеснуть. Хватит им уже меня разрывать, плескаться через край.

— Но я готова, — уверяю, поглаживая его по плечам.

Хотя, возможно, для более убедительной демонстрации уверенности гладить стоит по другим местам? Сердце ускоряет темп при этой мысли, и, словно уловив это, Матвей почти ласково возражает:

— Я этого не чувствую.

Да что ж упрямый такой! Ну понервничала слегка. Но сомнений всё равно никаких.

— Но это правда, — горячо возражаю и в подтверждение этой мысли опускаю руку ему на член.

Который даже сквозь брюки очень даже ощутим. И да, уже стоит. У меня дыхание сбивается, шалею от собственной смелости, теряюсь от новых ощущений и немного волнуюсь. Но не убираю руку, а только чуть сжимаю пальцы.

Довольно приятно, кстати. Твёрдый, большой…

— Ян… — хрипловато предостерегает Матвей.

Чёрт, он всегда такой ответственный? Было бы в разы проще, если бы перехватил инициативу, а то я тут почти наугад действую, без опыта и на чистом энтузиазме, смешанном со смущением. А когда от Матвея напор, толком и не задумываюсь о смысле своих действий, поддаюсь мгновенно и уже мало соображаю вообще…

— Что? — смотрю ему в глаза и не убираю руку от члена: хотя и то, и другое смущает невероятно, но в то же время будто смелости придаёт. — Разве ты не хочешь меня?

Едва заметно дёрнувшись, Матвей довольно шумно сглатывает. Прикрывает глаза на мгновение, а потом признаётся чуть хрипло:

— Очень хочу.

Я и без того это чувствую — доказательство у меня по-прежнему под ладонью, но слышать об этом по-особенному приятно. Даже слишком приятно, просто невероятно, обволакивающе. Ещё и взгляд его опаляет.

На чуть дрожащих ногах отхожу назад, при этом продолжая смотреть Матвею в глаза. Моя рука, конечно, уже не на нём, но словно до сих пор чувствует горячий орган. Даже не ткань штанов, а именно член, будто я касалась его без каких-либо преград.

А теперь расстёгиваю на себе платье, медленно спускаю его и просто плавлюсь под потемневшим взглядом любимого мужчины. В его глазах слишком явная жажда, а потому я уже почти без сомнений или стеснений переступаю через платье, оказавшееся у меня в ногах и предлагаю хрипловато:

— Тогда бери.

У меня ведь сейчас никаких зажимов не остаётся — не тормозят даже мысли, какой меня видит Матвей и точно ли я сексуально двигаюсь и говорю, а не нелепо. Ответ мне прекрасно виден в горящем взгляде мужчины рядом. От него жар исходит, опаляющий без остатка. Причём нас обоих.

— Я ещё ни у кого не был первым, — тихо признаётся Матвей. — И ещё никого я так сильно не хотел. Потому подумай ещё раз, в последний.

Его вкрадчивое предостережение звучит более чем убедительно, да только вот думать мне не о чём. Наоборот, эти его слова тёплую томительную волну по телу посылают, заставляя чуть ли не дрожать предвкушения.

Ещё никого так не хотел…

— Прекрати сдерживаться, — шагаю к нему, сразу начинаю расстёгивать рубашку.

И чувствую, как его напряжение спадает. Матвей сначала расслабляется, потом выдыхает довольно шумно, а затем…

Он почти рывком привлекает меня к себе, и я успеваю лишь глухо выдохнуть, ощутив, как тёплые губы касаются моей шеи. А мужские ладони в это же время обхватывают мою грудь, сразу освобождают от лифчика, задевая пальцами соски.

Всё тело горит огнём — не только там, где касается Матвей, а словно бы везде. Не думала, что даже грудь у меня может быть такой чувствительной — когда касалась её сама, вообще ничего не испытывала. А сейчас, когда пальцы Матвея слегка пощипывают соски и гладят округлости, я плавлюсь в ощущениях, меня уносит от мысли, что всё это наяву. Глупо отрицать, что в какой-то момент я уже стала считать этого мужчину несбыточной мечтой. Своеобразным ориентиром по жизни, до которого мне не дотянуться.

А теперь вот он, целует и ласкает меня так, словно нет ничего более важного. Будто не хочет пропустить ничего, жаждет впитать меня всю в себя… А я только за. Выгибаюсь и прижимаюсь сильнее, даже не испытав стыд, когда его рука скользит мне между ног. Туда, где уже всё чуть ли не пульсирует.

Почти вою от остроты удовольствия, когда палец Матвея ложится на клитор. От несдержанных стонов вперемешку с ругательствами меня сдерживает только жадный поцелуй. Накрыв мои губы своими, Матвей сразу толкается языком мне в рот, отчего у меня ноги уже подгибаются совсем, едва держат. Ещё и эти непрекращающиеся движения пальцем, от которых просто распирает внутри…

Кажется, я уже и кусаю губы Матвея в безумстве, цепляюсь ему в волосы, а потом и стона не сдерживаю. Прямо ему в губы издаю протяжный, но при этом даже не думаю отстраниться. Просто не могу разорвать поцелуй. Как и всё остальное…

Да и Матвей, кажется, только за. Почти впечатывает меня в ближайшую стенку чуть ли не с рыком, двигая пальцем сильнее — так, что у меня уже звёздочки в глазах. А ещё я, кажется, теку совсем уж обильно. Бёдрами это чувствую.

— Блять, добраться бы до постели, — сдавленно и горячо шепчет Матвей, и, наверное, это в первый раз, когда я слышу от него мат.

И уж тем более это первый раз, когда от подобного слова я чуть не взрываюсь оргазмом. Его слова становятся окончательным катализатором для и без того сходящей с ума меня.

И, кажется, мир вокруг перестаёт существовать, полностью заменившись этим взрывом. Не вижу ничего не чувствую — разве что, кроме Матвея. Кончаю так сильно, как никогда прежде. Да и не было у меня прежде. Так, пробовала саму себя до разрядки довести больше ради любопытства, но там и близко не такие ощущения накрывали. Теперь даже не уверена, что то был оргазм. Ни в какое сравнение не идёт с тем, что я испытываю сейчас — яркое удовольствие, выматывающее наслаждение, лишающее сил и одновременно возносящее…

Кстати, я ведь и в самом деле отрываюсь от пола: Матвей берёт меня на руки — так неожиданно, что едва успеваю инстинктивно обхватить его за шею. Несёт в постель?

Ну да, ведь мой оргазм — только начало. У нас как минимум все вечер и ночь впереди…

Когда волны блаженства чуть отступают, меня прямо-таки затапливает нежностью и любовью к Матвею. И головокружительным счастьем от того, что это он меня целует, на постель кладёт и так сильно хочет.

— Я сейчас, — Матвей чуть отстраняется, а я сорвано дышу, еле соображая.

Не сразу даже понимаю причину заминки: лишь когда слышу звук разрываемой упаковки. Чуть приподнимаюсь и вижу, что Матвей не забыл про защиту. Видимо, у него тут запасы есть — я ведь спонтанно предложила к нему поехать.

Что ж… Ничего удивительного, что есть. И это даже хорошо. Хотя что-то типа ревности слегка простреливает — ещё и вспоминается, как в мою ночь в этой квартире Матвей привычно обнял меня, лёг рядом и разговаривал, как с другой.

Хотя при этом давал понять, что не рад ей и требовал уйти утром. Но всё же… Интересно, что за девушка?

Чуть приподнимаюсь и смотрю на Матвея в задумчивости. А он… раздевается. Уверенно так, заставая меня врасплох и, пожалуй, даже смущая этим.

Не то чтобы я раньше не видела голых мужчин. Пусть и не вживую, но на видео точно. И на фото некоторых тоже. Мне тогда было всё равно, не испытывала ни особого интереса, ни даже неловкости девственницы. Но теперь я смотрю на обнажённого Матвея — а это совсееем другое ощущение.

И оно становится ещё острее, когда он ловит мой взгляд. Сердце тут же ускоряет темп. Глаза сами собой опускаются, и вот я уже смотрю на стоящий колом большой член. Тот самый, который трогала недавно, только вот через одежду. Чувствую прилив крови к щекам… Наверняка краснею.

В спальне становится жарко. А во взгляде Матвея появляются какие-то ласковые смешинки.

— Хочешь помочь мне с презервативом? — вкрадчиво предлагает он.

Он ведь имеет в виду надеть? Мысли предательски путаются, но автоматически тянусь к уже открытой упаковке.

Не хочу, чтобы Матвей думал, будто я в чём-то сомневаюсь. И ведь не сомневаюсь же…

Он садится на кровать — рядом со мной. Кстати, я на ней вообще впервые… Это ведь его комната. Та самая спальная, в которой Матвей меня фотографировал. Только в тот раз кровать была не видна, потому что она у него трансформируемая, в стену убирается. Не заметила, кстати, чтобы Матвей отвлекался на то, чтобы её вернуть… Оставил так, когда уходил на работу?

Боже, я думаю о чём угодно, кроме как о предстоящем. Потому что аж дыхание сбивается от совсем обнажённого Матвея рядом и от вида его члена. Тяну руку, осторожно касаясь его; и будто каждой клеточкой ощущаю тщательно контролируемое нетерпение, исходящее от этого мужчины. Он слишком хочет меня. И я, конечно, не откажу.

— Я хочу надеть презерватив ртом, — говорю чуть смущённо, боясь, что Матвей не поймёт такого желания.

Сама даже не знаю, откуда оно. Слышала про такой метод, и всё на этом. Даже на видео не смотрела, а уж про опыт подруг тем более не спрашивала. Мы с ними вообще особо не говорим на такие темы, ведь я девственница.

— Ты уверена? — хрипло уточняет Матвей. Судя по взгляду, удивлён такой инициативе.

Теперь я сильнее смущаюсь, но назло этому усмехаюсь как можно беспечнее:

— Может, хватит спрашивать меня об уверенности? Я уверена во всём, что делаю.

Матвей тоже ухмыляется, только ласково как-то. Проводит пальцами по моей щеке, смотрит так, что утонуть в его потемневших глазах можно. Там такое явное желание — почти жажда, что я непроизвольно облизываю пересохшие губы. Смущения не остаётся. Я даже хочу удивлять Матвея, пробовать с ним всё, распалять и распаляться самой…

— Какая же ты… — шепчет он. — Невероятная. Но это не так просто, — добавляет серьёзнее, будто включает разум мгновенно.

У меня он скорее плывёт, но улавливает, что Матвей говорит со знанием дела. И как я собираюсь его удивлять, если, в отличие от меня, у него уже есть опыт? Вот даже знает откуда-то, что «это не так просто».

— Кто-то тебе так уже делал? — спрашиваю как можно более непринуждённо, а самой скорее не по себе.

Матвей не удивляется моему вопросу и не воспринимает его как-то не так. Сразу отвечает, и довольно легко:

— Нет, но в теории это так, латекс всё-таки такой предмет. Надо осторожнее, чтобы ты им не подавилась и мы ничего не повредили.

Говоря это, он одновременно аккуратно освобождает презерватив из упаковки, проделывает с ним какие-то манипуляции — видимо, готовит к испытанию — и, наконец, осторожно пододвигается ко мне. Словно колеблется слегка. Но ведь хочет этого… Знаю наверняка. Ошибиться тут невозможно.

— Расположи за зубами, — мягко командует, и я стараюсь сделать так, как он говорит.

Отбрасываю мысли о том, нелепо ли сейчас выгляжу и так ли готова к предстоящему. От Матвея исходит слишком красноречивый жар. Да и член его как будто даже больше становится, чуть дёрнувшись. Смущённо отвожу от него взгляд.

— Да, вот так, — вздрагиваю от голоса Матвея и старательно беру себя в руки. — Кончик языка в наконечник, прижми к нёбу.

Что-то многовато он знает для только теории… Впрочем, даже хорошо, а то бы тыкались, как слепые котята. Матвей ведь сказал, что другие ему так не делали, и я верю.

— Хорошо… — одобрительно кивает он, ласково проведя пальцами по моей щеке. У меня кровь приливает к коже от его тёплого взгляда и того факта, что удалось с первого раза. А потом и от новых слов Матвея: — Теперь давай на колени.

Вообще-то в моих представлениях это я удивляла бы его, полностью взяв всё в свои руки — и презерватив, и его надевание. А получается, что всё под контролем Матвея. Но… Это меня даже заводит. Мне нравится, что он решает. И нравится, как говорит мне об этом. Горячо от в меру властных, настойчивых и в то же время ласковых ноток в его голосе.

Загоняю вглубь обострившееся волнение и опускаюсь перед ним на колени. Его член рядом с моим лицом кажется ещё больше, и вот я уже сомневаюсь, что справлюсь. Но рот у меня своеобразно открыт, пока в нём находится презерватив. А головка члена уже утыкается в него. Мягко толкается… Входит в кольцо латекса: каким-то образом чувствую это чуть ли не до миллиметров, внимаю.

Поднимаю взгляд на Матвея — он кажется сосредоточенным, осторожным. При этом таким серьёзным, что у меня между ног мгновенно становится горячее. Сочетание такого выражения его лица с действиями заводит сильнее, тем более что в потемневших глазах ясно вижу и другое: насколько ему нравится происходящее.

Да и мне тоже…

Смелею, обхватываю его горячий член пальцами, внимая ощущениям. Твёрдый, приятный на ощупь… И хотя касаться его так немного непривычно и более волнительно, чем через одежду — я довольно быстро вхожу во вкус. И вот уже сама раскатываю латекс по органу, помогая себе рукой.

Непередаваемое ощущение: пропускать фактически себе в рот член Матвея чуть ли не по миллиметру, чувствуя, как тот отзывается и слегка подёргивается, ощущать его тяжесть и длину… За всем этим вкус резины толком не чувствую. Сердце зашкаливает по ударам, а взгляд устремляется к Матвею: хочу его реакцию. Боже, какие у него потемневшие глаза. В них настолько безудержное желание, что я даже не представляю, как он сидит на месте, позволяя мне аккуратно действовать, а не перехватывает всё в свои руки.

Конечно, надевать презерватив всё дальше мне даётся сложнее. Получается лишь наполовину, после чего я застываю, сосредоточенно размышляя, как дальше. Большой у него член… Аж глаза сами собой закрываются, стоит только чуть двинуться дальше.

Вздрагиваю от неожиданности, ощутив, как Матвей гладит меня по волосам. Чувствую его взгляд. Лёгкое движение вперёд, чуть глубже у меня во рту… А потом Матвей осторожно убирает член, помогая себе моей рукой, которая, оказывается, ещё там.

— Достаточно, — говорит неузнаваемым сиплым голосом. — Теперь иди ко мне.

Едва поднимаюсь на ослабевших ногах, открывая глаза и улавливая, как Матвей заканчивает с презервативом, поправив его на себе. А потом обхватывает меня сильными руками, чуть поднимая и привлекая к себе.

Тянусь навстречу, отдаюсь его губам, которые не так уж долго на моих орудуют. Очень скоро переходят на шею, грудь, соски…

Выгибаюсь, шумно дышу, плавлюсь в его руках и поцелуях. Меня накрывает желанием — таким же необузданным, которое исходит от Матвея. Хочу ему принадлежать.

Я просто теряюсь — в и ощущениях, и во времени, и в пространстве. Остаётся лишь Матвей. Матвей, который кладёт меня на постель и скользит губами по моему телу всё ниже, прокладывая дорожку поцелуев по всему телу, щекоча пупок языком и потом спускаясь туда, где уже всё изнывает от желания.

Почувствовав влажный язык у себя между ног, я и хочу отстраниться от смущения, и не могу. Всё тело скручивает тёплым спазмом. Такое ощущение, что все нервные окончания сосредотачиваются именно там, где сейчас губы и язык Матвея.

Наслаждение такое острое, что я не могу сдержать стонов. Один перебивает другой, голос срывается, дыхания не хватает… Выгибаюсь, хватаюсь за простыни, а ноги самим собой разъезжаются в стороны. Дают Матвею ещё больший доступ…

Из губ срываются громкие жалобные стоны. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и умру от такого почти болезненного яркого удовольствия.

Губы Матвея как-то особенно чувствительно сжимают мне клитор, и в эту секунду мир вокруг рушится. Исчезает. Остаётся только горячий рот, язык и руки, сжимающие мне попу. А ещё крик. Оглушающий меня саму протяжный стон, срывающийся из моих же губ.

Вот уже второй оргазм. Даже не думала, что смогу испытать его почти сразу вслед за первым. И что он будет таким же взрывным, уносящим и дарящим лёгкость, приятное покалывание по телу и чувство удовлетворённости.

— Какая ты отзывчивая, — шепчет Матвей, нависая надо мной и берясь за мои колени. — Кайф сплошной….

От его действий в сочетании со словами и совсем уже тёмным взглядом у меня всё внутри сжимается тягуче. Затапливает сладким предвкушением, и я расслабляю ноги, отдаваясь всему, что со мной делает Матвей. Ведь прекрасно понимаю, зачем он это делает… Мы переходим к основному. А он всё ещё не кончал. Как только держится? Вижу же, что не терпится.

Его горячее и в меру мощное тело оказывается сверху, а я задыхаюсь от ощущений. Он ведь везде, окутывает собой, вытесняет весь остальной мир. Да что там — даже голову мне опустошает. Его губы настойчиво и властно покоряют мой рот, а руки уверенно движутся по телу, в то время как крупный чуть пульсирующий член упирается мне куда-то в пупок.

Его палец проникает в меня, отчего немного непривычно и не по себе. Он растягивает, двигается, распирает всё внутри. Немного даже больно, но совсем отголосками. Весь дискомфорт почти стирается из-за головокружительных ощущений. Ведь другие пальцы этой его руки ласкают клитор и вокруг, а губы продолжают меня целовать. Снова, снова, ещё раз… Теряюсь во всём происходящем, растворяюсь опять.

Чуть прихожу в себя только когда чувствую, как твёрдая большая головка слегка давит у входа, толкается внутрь. Подаюсь навстречу, шире раздвигаю ноги — даю понять, что готова. Толчок, ещё один… И вот уже проникновение. Уверенное, хоть и неспешно осторожное. Смотрю на Матвея, смакуя момент: он во мне, мы вместе… И взгляд у него такой жаркий и ласковый, что сердце пропускает удар.

Я ведь не переставала его любить. И что бы ни было дальше, эта ночь всегда останется со мной. Как и эти чувства, затапливающие меня и явно накрывающие его. В глазах Матвея непередаваемая нежность, наполняющая меня уверенностью: я не только первой шевелюсь так, чтобы он оказался во мне до конца, но и говорю чуть сорвано:

— Я люблю тебя…

Матвей обнимает меня так крепко и почти отчаянно, что мне, пожалуй, и не нужны ответные признания. Хочется, конечно, но не ради них сказала. Просто не могла уже молчать, это разрывает…

Некоторое время мы словно замираем так: обнявшись, пока он во мне. А потом Матвей начинает двигаться, так ничего и не сказав. Но мне по-прежнему не слишком нужны слова, я прислушиваюсь к ощущениям. Это не так уж больно, вернее, даже почти не больно совсем. Лишь лёгкое жжение и покалывающие ощущения можно назвать дискомфортными, и то с натяжкой. Потому что куда больше окутывают близость Матвея, его ласковые поцелуи мне по лицу, наше обоюдное желание, любовь… Пусть даже только моя — всего этого слишком много, достаточно, чтобы вытеснить не только какой-либо дискомфорт, но и вообще весь мир.

Эмоции затапливают, хочется быть ещё ближе — хотя куда уж сильнее? Его член во мне уже полностью, между нами почти нет пространства: Матвей облокачивается совсем чуть-чуть, больше соприкасаясь со мной. И нам хорошо. Мне уж точно, да и ему явно тоже, хотя иногда мне кажется, что он всё равно сосредоточен. Смотрит на меня горящими, но внимательными глазами, явно не желающими пропускать ни проблеска моей реакции.

— Всё хорошо? — шепчет, когда наши взгляды сталкиваются.

Всё просто отлично, конечно же. Не считая того, что Матвей всё-таки заговаривает после моего признания, только вот не ответом на него. Ну да ладно… Мне и без того достаточно новых головокружительных ощущений, а признается потом. Это я его слишком давно люблю, и ничего, что Матвей только начал испытывать подобное.

Только вот просто ответить на его вопрос не получается: губы не слушаются. Только и киваю, а потом, повинуясь инстинктам, чуть толкаю его в грудь, давая понять, что хочу быть сверху. И неважно, что у меня опыта совсем нет, а стеснение облажаться ещё давит страхом. Матвей помогает мне усесться, сжимая ладонями попу и глядя на меня с таким восхищением, что большего поощрения и не требуется. С самого начала двигаюсь довольно уверенно, превозмогая боль, которая в этой позе всё-таки сильнее чувствуется. Но всё больше отголосками, а потому скоро я забываю обо всём. Остаётся только Матвей, жадно следящий за моими движениями и периодически помогающий мне то сильными руками, то движениями бёдер. И, конечно, я. Вернее, разгорающееся всё сильнее пламя во мне, потому что оно словно сжигает дотла, заставляет исчезнуть в очередной вспышке оргазма. Пусть и не своего: первым кончает Матвей, в презерватив и будучи во мне, а потом от его пульсации во мне улетаю и я. Захлёбываюсь в этой буре, разделённой на двоих.

— Уверена, что не хочешь снова ко мне вернуться? — чуть позже спрашивает Матвей, обнимая и укладывая меня себе на плечо. — Вопрос с Вовой я беру на себя, улажу.

Вздрагиваю. А ведь было так хорошо… Да и сейчас тоже: приятно, что он хочет, чтобы я переехала. Но эта тема… Она ведь напоминает мою ложь, снова окунает в неё.