Братские узы

Глава 8 Добро пожаловать, или все только начинается

— И как же ты собрался преодолеть это? — Марко выразительно посмотрел на хмурящегося Веллера.

— Надо подумать. — Веллер потер ладонью давно небритый подбородок. Жесткая колючая борода была что наждак. — Надо подумать. С тех пор, как мы были здесь, многое изменилось.

Конечно, изменилось. Да еще как. Тогда, пять лет назад здесь была лишь неглубокий ров, заполненный гнилой водой, и колючая проволока, кольцами свернувшаяся в невысокий заборчик, на котором колыхались прицепившиеся к нему разнообразные обрывки, бумажки и листки. И вышки с пулеметами каждые два километра. Редкие патрули на легких ходких багги. Тогда не стоило большого труда пересечь границу и раствориться на землях Теократии. Тогда, но не сейчас.

Граница здорово изменилась. Заматерела, что ли. Исчез ров, исчезла «егоза», зато выросла четырехметровая бетонная стена, уходящая на многие километры во все стороны. Появились стражники, расхаживающие по стальной галерее, прицепившейся с той, цивилизованной стороны, к стене. Через каждые пятьсот метров крупнокалиберные пулеметы «Грендель», названные по имени древнего чудовища, дабы показывать свою свирепую мощь врагам. Да только те, кто мог прийти из пустоши, вряд ли бы оценили символичность названия. Иногда попадались автоматические гранатометы — новенькие, только что появившиеся на вооружении санмарианской армии и инквизиции. Они могли за несколько минут превратить территорию на сотни метров вокруг в безжизненную, перерытую снарядами пустыню. В Клейдене были подобные, да только они не выглядели столь угрожающе. Или просто тогда так казалось.

На солдатах, патрулирующих стену, не обычная армейская серая форма, а строгие длиннополые инквизиторские мундиры глубокого черного цвета. На рукаве у каждого зеленая повязка — Зеленая Стража. Отдел самой страшной организации в Новой Европе, что занимался противостоянием мутам и чудищам, порожденным гнилью. Опасные, тщательно обученные стрелять сразу и без разговоров, им, однако, было далеко до Алой Стражи и даже Черной, но большие неприятности они доставить могли.

От стены на километр тянулась полоса отчуждения, выжженная, перерытая гранатами и пулями. Ни одной живой души, и, видимо, каждая тварь в пустоши была приучена к тому, что возле границы ее ждет неминуемая гибель. Но это не прошло легко. Стена во многих местах носила следы починки и ремонта, свежей замазки и давних подпалин от взрывов и беснующегося пламени огнеметов. Как раз возле того места, где притаились Веллер и Марко — развалин древнего дома — лежало несколько обугленных костяков. А те существа, которым они принадлежали, не были из мирных и безопасных, о чем говорили по-крокодильи длинные и зубастые челюсти.

Кроме всего этого картину довершали мощные прожекторы возле каждой огневой точки, так что и ночью граница не оставалась без надзора. Граница под замком, одним словом. Веллер недовольно сплюнул.

— Думай! Мать твою, думай, дурак! — шептал он сам себе как своеобразную мантру. — Всегда есть выход. Всегда есть решение… Еще один вариант! Не нахрапом, так хитростью…

Моонструмец что-то яростно зашептал, будто споря с самим собой. Марко смотрел на него с испугом и настороженностью. Такое поведение сильно смахивало на помешательство.

— Конечно же, нахрапом! — Веллер громко хлопнул себя по лбу. — Как же еще, черт возьми! Ха-ха-ха!

— Ты меня пугаешь, братец!

— Пугаю?! Ха-ха! Еще как! Помнишь, братец, тех здоровенных вепрей в неком подобии брони, что мы видели недавно. Помнишь, а?

— Ну. — Марко смотрел уже с недоумением. — К чему ты ведешь? Зачем нам эти свиньи?

— Поверь, у меня есть замечательная идея! Помнишь лесных свиней из Моонструма, на которых мы охотились в детстве?

Марко осторожно кивнул, помолчал, а после в голос расхохотался.

— А ты, братец, молодец! Невероятно, великолепно молодец!

Через минуту они спешили к скрытому грузовику. Пришлось пожертвовать маскировкой, дабы машина опять послужила. Новая идея в полной мере овладела братьями. Как им казалось, великолепная идея.

Массивный кулак с силой опустился на столешницу, заставив подскочить пустые кружки. Кости, выпавшие перед Казимежом, показывали две единицы. Две чертовых, проклятых единицы. Ненавистные единицы.

— Проклятье! — пророкотал здоровяк. — Прости Господи! Опять единицы?! Да сколько можно.

Он в расстроенных чувствах налил себе еще пива. А что тут делать еще, если на протяжении второго часа ему не везет. А Гарольд лишь улыбнулся. Лыбиться нахал, благо, что по званию он выше Казимежа. Да и хитрее простоватого гиганта.

Вообще-то, в Зеленой Страже, да и в целом в Сан-Мариане азартные игры были не в почете. Но даже в такой стране истинные праведники встречались гораздо реже обыкновенных людей со своими грешками и слабостями, и в инквизиции шли точно такие же обыватели. Не святые, но и не злодеи. По крайней мере, так они сами считали.

Если бы кто из командиров увидели, как мастер-сержант Казимеж Глявски, гранд-лейтенант Гарольд Сантини и еще три стражника-рядовых играют в кости, то никому из них не повезло. Полковой капеллан бы проклял, полковник бы сослал на самую жаркий и опасный участок под Варшавой, где не одна ночь не обходилась без сирен тревоги. А здесь хоть отдохнуть можно, немного пообщаться с сослуживцами да проиграть жалованье в кости. Капеллан увидел только, если бы не спал мертвецки пьяным на койке самого Казимежа в казарме. Тихо посапывал во сне да иногда яростно крестился во время встреч с демонами царства Морфея. А полковник был далеко, на совещании с самым высоким начальством.

— Скажи, Гарольд…

— Господин гранд-лейтенант Сантини! — поправил Гарольд, для важности оправил расстегнутый на половину пуговиц мундир.

— К черту! — ругнулся Казимеж и тут же зажал огромной ладонью рот. — Случайно вырвалось. — Он сдержанно улыбнулся. — Но за столом нет ни мастер-сержантов, ни гранд-лейтенантов, ни рядовых. Я верно говорю, ребята?

Рядовые Кунц и Дирх сдержанно кивнули — не стали напоминать о том, как полчаса назад Казимеж гнобил их почем зря, когда проигрался в очередной раз. И игра вновь продолжилась, наполняя караулку стуком костей, отборной руганью Казимежа и сдержанным хихиканьем Гарольда.

Дверь отворилась, пропуская вовнутрь душной, пропахшей застарелым потом караулки, порыв свежего ночного ветерка. Старый Кшиштоф Замневский — невысокий, чуть сутулый, седой и морщинистый как ствол старого дерева. Но его глаза смотрели цепко и пронзительно, успевая за долю мгновения подмечать самые мелкие детали. Черная форма не слишком красиво сидела на худом теле, но каждый из присутствующих знал, что старикан даст фору каждому, кто сейчас увлеченно рубился в кости. Лучшего следопыта и знатока местной флоры и фауны на участке 4-го Пограничного Полка Зеленой Стражи Святой Инквизиции не сыскать.

— Все играете? — с плохо сдерживаемым презрением процедил Кшиштоф.

— О, мастер-сержант Замневский! — воскликнул пьяный гранд-лейтенант. — Прошу к столу, выпьем, может, и сыграем!

— Не хочу. — Старик присел на грязный табурет, обмахнув перед тем рукавом. Достал из кармана клочок бумажки, понюшку дешевой курительной смеси. Скатал самокрутку и закурил. Помещение мигом заполнилось едким вонючим дымом.

— Твою ж мать, Кшиш! — взревел Казимеж. — Сколько можно курить — если бы сам себя отравлял, так и сослуживцев убиваешь! Сволочь…

— Моя смена закончилась. Прошу на стену, — вместо ответа сказал Кшиштоф. — Заодно, Казик, и проветришься, дабы я тебя не отравлял.

— Хрен с тобой, Кшиш! — Здоровяк погладил потной рукой толстый затылок. Застегнул мундир на все пуговицы, поправил ремень с патронташем и тяжелым пехотным ножом. Закинул автомат за спину. И напоследок нахлобучил на голову черную каску с белым крестом спереди. — Господин гранд-лейтенант, разрешите приступить к несению службы!

— Разрешаю, — благосклонно кивнул Гарольд. Повернулся к Кшиштофу: — Мастер-сержант, сыграем?

— Пойду тоже прогуляюсь — душно тут у вас.

— Как хотите. — Гарольд пожал плечами и сгреб руками выигрыш: не меньше тройного жалованья. На такое можно неплохо гульнуть в небольшом, но гостеприимном Танновице.

Мастер-сержант сокрушенно покачал головой и вышел вслед за Казимежом. Уж лучше померзнуть на стене, чем разделять компанию с вороватым гранд-лейтенантом. Честно говоря, Кшиштоф терпел его, потому как приказали, а нарушать субординацию он просто не умел.

Снаружи было холодно. Столбы света чертили замысловатые узоры по выжженной земле, высвечивая кратеры и траншеи, разрытые снарядами, обожженные костяки и перебитые руины. Кшиштоф закурил.

Согласно Уставу патрульной службы курить на стене было строжайше запрещено, но этот запрет нарушался направо и налево, а начальство смотрело на происходящее сквозь пальцы: прошли те времена, когда из-за стены могли пальнуть. Пулеметы и гранатометы давно отучили обитателей пустоши от глупостей, да и некого было уже отучать. По некоторым скупым сведениям, достигавшим Зеленой Стражи, практически вся разумная жизнь на востоке проклятых земель исчезла. Многочисленные некогда кланы мутов пропали, и многие связывали это с таинственной активностью в районе Варшавы — вот уж куда никто не желал попадать.

И чуть не выронил цыгарку изо рта. То ли показалось, то ли нет, но Кшиштоф заметил темный силуэт, метнувшийся к стене на фоне пятна света, скользящего по земле. Мастер-сержант выругался, дал подзатыльника полусонному рядовому, крутившему прожектор из стороны в сторону. Вырвал ручки управления и навел на подозрительное место. Но там никого не было.

— Бестолочь! — рыкнул на сжавшегося в комочек рядового Кшиштоф и пошел прочь. Даже если ничего и не было, то всегда необходимо напоминать подчиненным о его обязанностях.

Пустошь за стеной напоминало невероятный инопланетный пейзаж. Кшиштоф читал в детстве странную книгу о путешествии на Луну, и там приводились фотографии мертвого, застывшего мира, удивительно похожего на то, что видел мастер-сержант сейчас. Только где-то там, в темноте горизонта скрывался странный мир проклятых земель.

Кшиштоф поднес было горящую спичку к кончику очередной самокрутки, как тишину разрезал истошный вопль. А потом еще и еще, наконец, жутковатые крики стали непрерывными, заставляли содрогаться внутренности и дрожать пальцы. Мастер-сержант с раздражением выбросил незажженную самокрутку и повернул прожектор в сторону источника оглушающих криков.

Там, в одной из воронок, разрытых выстрелами полковых минометов, копошилось живое существо. Сначала Кшиштоф сравнил его с огромным червяком, но после присмотрелся, и у него пересохло во рту. Там, внизу, пытался выбраться из ямы детеныш панцирных вепрей — огромных, как дом, животных, что иногда попытались мигрировать через стену, но были остановлены плотным пулеметным и гранатометным огнем. Поросенок пытался подняться, но постоянно оскальзывался и с получеловеческим-полузвериным визгом скатывался вниз. У него были сломаны передние ноги. Подранок размером с крупного человека, вставшего на четвереньки орал каждый раз, когда опирался на сломанные конечности, с тупым упорством пытаясь выбраться.

А по эту сторону стеной уже заливалась тревожным застывшим на одной ноте плачем сирена. Солдаты с встревоженными и решительными лицами бежали на стену по приставным мосткам, опасно раскачивающимся под тяжелыми подкованными сапогами. Уже несколько прожекторов жгли ослепительным светом беззащитного поросенка. Конечно, не совсем беззащитного: даже у такого мальца прорезались клыки длиной с ладонь, выпирали вверх из нижней челюсти.

Наконец-то, на стене появился и сам гранд-лейтенант, ответственный за заданный участок. «Ответственный!» — мысленно хмыкнул Кшиштоф. — «Только и может, что в кости рубиться да прогуливать чужое жалованье!» Он до сих пор не мог понять, что удерживает разгильдяя в Зеленой Страже — иерархи со странным терпением относились к молодому нахалу.

— Что случилось, мастер-сержант? — с тщательно выверенным командным презрением процедил Сантини. На тонких губах играла легкая полуулыбка.

— Подранок, пан командир! — чуть менее преданно, чем следовало, выпалил Кшиштоф. — Раненый, пан командир!

— Ну и что? — Сантини скривился. — Подумаешь, поросенок. Значит, у нас сегодня в меню появилась свежатинка. Хорошо ведь, солдаты?!

Солдаты, скопившиеся на стене, ответили дружным одобрительным гулом. Только Кшиштоф становился все мрачнее и мрачнее.

— Пан командир, у меня иное предложение.

Гранд-лейтенант удивленно приподнял бровь.

— Слушаю, мастер-сержант.

— Подранка надо добить и отвезти подальше от стены в пустошь, а то стадо придет за ним…

— Не говорите ерунды, мастер-сержант, никакая тварь с той стороны нам не страшна. Стены достаточно крепки, а оружия у нас достаточно, чтобы отбить абсолютно, — Сантини обвел рукой пустошь, как бы подтверждая свои слова, — любое нападение! Подранка затащить сюда и разделать. Выполняйте приказ, мастер-сержант!

— Так точно!

Делать нечего — против командира не попрешь, но разве это мешало оставаться все время настороже?

Кшиштоф отдал соответствующие приказы. Скрипнули массивные створки стальных ворот, а где-то в глубине стены зажужжали электромоторы. Мощные прожекторы беспощадно слепили обезумевшего от боли и страха подранка, что метался на дне воронке, не в силах ее покинуть. Сломанные ноги предательски подворачивались, стоило поросенку попытаться выбраться наружу. В чем-то его даже было жалко, но совсем чуть-чуть.

— Хапай его, хлопцы! — кричали от ворот. — Хапай, а то уйдет.

Но поросенок уже никуда не мог уйти. Солдаты в мундирах Зеленой Стражи взяли его в кольцо и медленно сходились, разматывая словно специально придуманную для этих целей сеть.

Подранок дернулся было вперед, в образовавшийся разрыв в цепи людей, но тут же увяз в растянутой сети, невидимой на фоне ночной пустоши. С дружным уханьем солдаты в несколько слоев обмотали бедное животное, полностью лишив того подвижности. Визг подранка оглушал, но никто не обращал на него внимания. У каждого стражника в голове билась одна-единственная мысль: свеженинка на ужин, а может, если останется и на завтрак. Что, если сравнивать с обычным солдатским меню, весьма и весьма способствовало расширению привычного рациона.

Смеясь, подбадривая друг друга, стражники втянули беспомощного поросенка за ворота. Тут же вновь заурчали электромоторы и стальные створки захлопнулись. Кшиштоф позволил себя вдох облегчения: пока все шло без неприятностей. Пока.

Такое взвешенное состояние всегда имеет свойство быстро заканчиваться и оборачиваться настоящим хаосом. Непреодолимым, неостановимым и слепым в своей неразборчивой мощи. А пустоши порождали такое могущество, что и не снилось людям.

Неприятные мысли пронеслись в голове Кшиштофа за мгновение до того, как земля под ногами вздрогнула. Солдаты, тащившие поросенка величиной с человека, от неожиданности выпустили сеть из рук, и тот, почувствовав близкую свободу, забился с удвоенной силой, оглашая окрестности истошным визгом. И ему ответили.

Далекий, но неожиданно могучий рев взвился под небесами, отразился от облаков, ударился исполинской поступью о землю и рокочущей волной обрушился на пограничную стену и ее обитателей. Даже подранок на мгновение замолчал и замер, чтобы затем с невероятной силой рвануть ко все еще распахнутым воротам. Сухой треск автоматной очереди прекратил его старания, но было уже поздно.

Дрожь земли медленно, но верно возрастала, словно к заставе приближалось нечто невероятно тяжелое и неумолимое, как горная лавина, только ведь до ближайшей горной цепи было без малого тысяча километров. Рев повторился вновь, уже достаточно близко, чтобы заставить завибрировать от неприятного предчувствия и страха само естество человека, то, что осталось со стародавних времен, когда ничто еще не защищало его от ярости природы.

Теперь забеспокоились и остальные, забегали, заволновались. Потные ладони прильнули к пулеметным и артиллерийским турелям, защелкали затворы винтовок и автоматов. Здесь не требовались приказы и распоряжения начальства — Зеленая Стража и так знала, что делать. Сплошной, массированный огонь, свинцовый ливень, способный захлестнуть приграничные территории пустоши и превратить все живое в гарантированно мертвое. Нависла тревожная тишина, в которой рокочущая дрожь стала особенно явственной.

Предрассветный, типичный для пустоши грязно-желтый туман выпустил длинные дымчатые щупальца, слепо тыкающие в холмики и воронки, оставшиеся после обстрела, лизнул огромным языком землю, словно пробуя на вкус. Сначала неуверенно и робко, а после все настойчивее и наглее, пока все пространство под стеной не заволокла сплошная, непроглядная хмарь, подобная на ленивое седое море. И полная слепота.

Непроглядная гладь тумана полностью скрыла под собой пустошь; иногда взвихрялись рваные лоскуты мнимых волн. Обманчивое спокойствие туманного моря резко констатировала с грохотом содрогающейся земли. Нервы казались натянутыми до предела. Шум становился нестерпимым, давил на уши боевыми барабанами бриттов-людоедов, но никого не появлялось — пелена тумана хранила непроницаемое спокойствие…

Клыкастая морда, огромная, что легковой автомобиль, истекающая пеной и яростью, вынырнула возле самой стены, так неожиданно, что никто не успел среагировать. Вынырнула и вновь исчезла под белесой поверхностью, чтобы в следующее исчезающее короткое мгновение сотрясти до основания стену, сложенную из бетонных блоков.

Мощный удар свалил с ног многих. Солдаты с криком полетели вниз со стены, будто пущенные из пращи. Самого Кшиштофа удар отбросил прочь от внешних зубцов, но тот сумел каким-то чудом уцепиться за перильца, ограждающие наблюдательную галерею, и удержаться наверху. Он висел вниз головой, зацепившись портупеей за стальную трубку, и со все возрастающим ужасом смотрел на быстро растущую трещину, сочащуюся пылью и мелкой щебенкой.

— Огонь! Во имя всех святых, огонь!!!

«Неожиданно вовремя», — зло подумал Кшиштоф, выбираясь из цепкой хватки перильц, спасших ему жизнь. И тут же прикусил язык — еще один удар, не менее мощный, чем первый, заставил стену содрогнуться. Внизу, с внутренней стороны выпал внушительный кусок бетонного блока.

Второй удар сыграл для мастер-сержанта хорошую шутку: его швырнуло вперед, грудью на стенные зубцы. Воздух одним плотным, осязаемым комком покинул легкие, и Кшиштоф с тревогой прислушался, ожидая сухого треска ломающихся ребер, но обошлось. В будущем явно не отделаться без здоровенного синяка во всю грудь, но хотя бы кости остались целы.

Еще один такой бросок, как чувствовал мастер-сержант, ему не пережить, и голова работал как часы, перелопачивая тысячи вариантов спасения. Закинуть крепкий кожаный ремень за зубец, намотать на руку и молиться, чтобы старая кожа выдержала. Удивительным образом, но автомат валялся у самых ног, такой желанный и важный. Кшиштоф подхватил тяжелым, кованым носком сапога ремешок и подтянул ближе.

Несмотря на ужас происходящего голова работала спокойно и даже чуточку лениво, ни страха, ни растерянности. Отметил, что до сих пор молчат крепостные пулеметы и автоматические орудия. Правда, внизу из арсеналов тащили минометы и снарядные ящики. Кшиштоф разочарованно вздохнул: какие, покарай их все Святые, минометы: они что, собираются накрыть огнем стену?

Стена вновь вздрогнула, подкинув мастер-сержанта на добрый метр в воздух — если бы не страховка, лететь бы тому в безразличный к человеческой судьбе туман, где огромные темные силуэты, будто акулы в море, сновали у стены. Врезались, разворачивались и снова с глухим стуком бились о бетон.

Царил абсолютный, первозданный хаос. Вся система охраны границы, правила, прописанные в различных уставах и положениях, ежедневная муштра и учения — все пошло насмарку. Как только дело дошло до реальности, стена оказалась совершенно беззащитной от угроз Познаньской пустоши. Хваленые пулеметы молчали, а солдаты собирались закидать минами саму стену, дабы довершить разгром пограничной фортеции. Что могли сделать жалкие пулеметы тем чудовищам, что разрушали стену?

Кшиштоф выпустил несколько очередей в туман, высветив массивные черные туши, покрытые свалявшийся шерстью.

— Черт! Черт!! Черт!!! — богохульствовал со все возрастающей степенью мастер-сержант.

Отвязался от стены и со всех ног кинулся к сиротливо торчащему пулемету, грустно склонившего долу свой длинный перфорированный ствол. Передернул затвор, проверил целостность ленты и, быстро проговорив в голове простейшую, но такую искреннюю молитву, нажал на гашетку. Пулемет кашлянул пару раз неуверенно, но быстро сменил робкий тон на уверенный рев, мигом перекрывший все остальные звуки. Тяжелые пули разорвали туманную пелену и с противным мягким хрустом вспороли толстую шкуру панцирного вепря, склонившего свою тяжелую и широкую голову с мясистым и подвижным розовым пятачком размером с канализационную крышку. Длинные черные клыки походили на два тарана, направленные в казавшуюся такой беззащитной от природных сил стену. Чудовище дрогнуло, когда пулеметная очередь чиркнула его по спине, обнажив окровавленное мясо, и словно бы споткнулось.

Кшиштоф отскочил от пулемета, сухо щелкнувшего бойком. И вовремя: кабан чуть-чуть изменил направление движение, и удар пришелся по касательной, не столь сильный, как предыдущий, но достаточный, чтобы отбросить человека далеко прочь от противно жалящей штуки. И для стены удар оказался фатальным. Оглушающий грохот и треск, взмывшая к небу колонна каменной пыли возвестила о последних мгновениях жизни участка стены 4-го Пограничного Полка Зеленой Стражи Святой Инквизиции.

Бетонные плиты под ногами разъехались, больно толкнули под пятки и подбросили в воздух. Мгновение невесомости и полета позволили мастер-сержанту о многом подумать, прежде чем возникла оглушающая, поражающая своей неизбежностью мысль о скорой кончине. Кшиштоф прожил хорошую жизнь, которой мог по праву гордиться. Как говорили в народе, вся грудь в крестах — настала пора и головы в кустах. Тридцать лет службы в самых горячих точках, на самых напряженных участках границах, рейды вглубь пустоши, даже участие в небольшой, но кровопролитной войне с Колесничими. Может, он и не стал генералом, но в его жизни не было ничего такого, чего можно было стыдиться. К черту тупое офицерье, заимевших звания благодаря протекции и родственным связям, вроде ублюдка Сантини, к черту, командование, никогда не слушавшее ветеранов и считавшее себя самым умным и хитрым. К черту новомодную стену — колючка и ров несколько лет назад справлялись ничуть не хуже. К черту все!

Да только судьба решила совсем по-другому. Кшиштоф, готовый принять гордую и почетную смерть в бою, выжил. Раскорячившись в воздухе, размахивая руками и ногами, он с премерзким чавканьем приземлился на что-то мокрое, теплое и вонючее. Как догадался позже, на кучу выпавших их распоротого брюха мертвого панцирного вепря внутренностей. Он с отвращением утер перемазанную кровью и дерьмом физиономию и полез наверх, заворожено глядя на то, как начали работать минометы. С завывающим ревом, терзающем душу и нервы мины ложились рядком, рвались, сея во вторгнувшемся стаде кабанов смерть и разрушение, перемалывая в каменную труху стену.

«Гребаный командир!» — вспомнил испуганную рожу гранд-лейтенанта Кшиштоф и разразился жутким, каркающим смехом. Теперь Сантини ничто не спасет: разрушение стены ему не простит ни Святой Престол, ни Кардиналы.

Страшный, покрытый кровью с ног до головы, мастер-сержант напоминал дьявола, выбравшегося из своего подземного укрывища за грешными душами провинившихся солдатов. Огонь, взрывы, умирающие монстры, ревущие в предсмертной агонии, дополняли и развивали картину Ада, сошедшего на землю. Одно лишь нарушало его.

Из проема в стене, затянутого черным дымом вперемешку с белыми космами тумана, вынырнул грузовик. От удивления Кшиштоф даже забыл очередной раз помянуть хозяина подземных чертогов.

Он не знал такую модель. Явно не санмарианская, без извечных труб, изрыгающих черные клубы дыма от сгорающего угля, без визжащих клапанов для сброса пара. И не клейденская: ни жутковатых стальных клыков и перекрученных выхлопных труб. Тем более к Колесничим она ни имела никакого отношения. Новенькая, будто только что сошедшая с конвейера, защитная окраска зелень с коричневыми и бежевыми пятнами и массивным кенгурятником перед частой решеткой радиатора. И тяжелыми стальными крыльями, прикрывающими широкие рифленые протекторы.

Машина вильнула в сторону, обходя вспухший столб земли, пыли и ошметков плоти, проскочила мимо двух мертвых туш и прошла буквально в нескольких метрах от застывшего в удивлении Кшиштофа.

Мастер-сержант успел разглядеть и странную эмблему на кунге: звездно-полосатый прямогульник. И двух человек в бронированной кабине. Грузовик, взревев двигателем, развалил по бревнышку чудом уцелевшую казарму и скрылся в клубах дыма от взорвавшегося арсенала, постреливающего рвущимися в огне патронами.

— Чтозачерт?! — выдохнул Кшиштоф и перекрестился. Такого чуда даже многоопытный ветеран видел впервые.