Братство

ГЛАВА 52

– Эцио, прекрати думать о Микелетто, – сказал ему Леонардо, когда они сидели в бывшей мастерской художника в Риме. – Рим спасен. Папа силён. Он подчинил Романью. Он в той же мере солдат, в какой и служитель Господа, возможно под его правлением Италия наконец-то обретет мир. Конечно, юг под контролем Испании, но Фердинанд и Изабелла – наши союзники.

Эцио знал, что Леонардо доволен своей работой. Папа Юлий нанял его в качестве военного инженера, и теперь он занимался множеством новых проектов. Иногда Леонардо тосковал по любимому Милану, до сих пор находившемуся под властью французов, и в минуты глубокой депрессии говорил, что уедет в Амбуа, где ему обещали предоставить всё, что он только мог пожелать. Он часто повторял, что уедет, когда закончит с заказами Юлия.

Думая о Романьи, Эцио всякий раз вспоминал Катерину Сфорца, которую продолжал любить. В письме, которое он от неё получил, говорилось о том, что у неё связь с флорентийским послом. Эцио знал, что ей пришлось нелегко – не смотря на поддержку Юлия, жители Форли изгнали её из города из-за жестокости, проявленной ею при подавлении восстания, начавшегося против её упрямого покойного мужа, Джакомо Фео. Теперь она в уединении старела во Флоренции. Письма, которые Эцио писал ей, сперва были наполнены злостью от обиды, потом просьбами, а после мольбами. Но она не ответила ни на одно. Он знал, что она просто использовала его, и что он никогда больше её не увидит.

То были отношения между мужчиной и женщиной. Слишком часто после того, как они заканчивались, заканчивалось и всё хорошее, что было в жизни, а глубокая интимность сменялась пустотой.

Сердце Эцио было разбито, его унизили, но времени на то, чтобы предаваться страданиям, не было. Он полностью погрузился в работу по усилению Братства и поддержанию его в постоянной боевой готовности.

– Я считаю, что пока Микелетто жив, он сделает всё возможное, чтобы сбежать, освободить Чезаре Борджиа и помочь ему собрать новые силы.

Леонардо почти не слушал старого друга – он задумался о проблемах со своим другом, Салаи.

– Никто не сможет сбежать из тюрьмы во Флоренции, – сказал он. – Только не из тех камер.

– Почему они его не убили?

– Они полагают, что смогут всё-таки что-то из него выудить, хотя лично я сомневаюсь, – ответил Леонардо. – В любом случае, с Борджиа покончено. Расслабься. Почему бы тебе не вернутся вместе с сестрой в Монтериджони?

– Она слишком любит Рим и уже не может жить в небольшом городке, в любом случае новый дом Братства здесь.

Ещё одним печальным событием в жизни Эцио была смерть матери, Марии, скончавшейся после болезни. Клаудия после похищения покинула «Цветущую розу», и теперь бордель контролировали агенты Юлия. Ла Вольпе переговорил с Антонио из Венеции, и тот прислал в Рим Розу, ставшую старше и ещё красивее, но оставшуюся такой же вспыльчивой, какой её когда-то знал Эцио, ещё в Серениссиме.

И ещё не следовало забывать о Яблоке.

Слишком многое изменилось. Когда Эцио вызвали в Ватикан на встречу с Папой, он не был готов к тому, что услышал.

– Меня заинтересовало устройство, которое ты хранишь, – прямо к делу перешел Юлий.

– Я не понимаю, о чем вы, Ваше Святейшество.

Папа улыбнулся.

– Не увиливай, Эцио. У меня есть свои источники, сообщившие мне, что у тебя есть кое-что, что ты называешь Яблоком, которое ты отыскал несколько лет назад в Сикстинской капелле. Кажется, оно обладает огромной силой.

Эцио лихорадочно думал. Как Юлий узнал об этом? Ему сказал Леонардо? Временами Леонардо был необычайно наивен, но он очень хотел обзавестись новым покровителем.

– Оно удостоило меня своим выбором и, я даже не знаю, как это объяснить, сила древнего мира помогла нам. Но я боюсь его мощи. Не думаю, что человечество готово к тому, чтобы им пользоваться. Оно называется Частицей Эдема. Есть и другие Частицы, одни из них потеряны для нас, другие – где-то спрятаны.

– Звучит любопытно. На что оно способно?

– Оно контролирует человеческие мысли и желания. Но это ещё не всё. Оно показывает совершенно невообразимые вещи.

Юлий подумал.

– Похоже, оно может быть полезно для меня. Весьма полезно. Но если оно попадет в чужие руки, то может обернуться против меня.

– Борджиа пытались использовать его на пути к мировому господству. К счастью, Леонардо, которому они отдали артефакт для исследования, сохранил от них самые потаенные тайны.

Папа снова задумался.

– Думаю, будет лучше, если оно останется под твоей защитой, – решил он, наконец. – Если оно выбрало тебя, как ты говоришь, было бы опрометчиво отбирать его у тебя. – Он помолчал. – Но я считаю, что когда у тебя больше не будет в нем надобности, тебе придется спрятать его в надежном месте. И, если захочешь, оставить подсказку для достойного преемника – или, кто знает, для своих потомков – которые смогут разобраться во всём и принести пользу всему миру, всем будущим поколениям. Я почему-то верю в это, Эцио Аудиторе, возможно, меня действительно направляет Бог, но в наш век никто не должен владеть этим артефактом кроме тебя. Потому что ты обладаешь уникальными качествами, удержавшими тебя от соблазна использовать артефакт во зло.

Эцио молча поклонился, глубоко в сердце он признавал мудрость Юлия и не мог не согласиться с его решением.

– Кстати, – добавил Юлий. – Меня волнует друг Леонардо – как там его зовут? Салаи? Он кажется мне хитрым изворотливым парнем. Я не доверяю ему, жаль, что Лео так не считает. Но это единственная слабость гения. Ты слышал, что он разрабатывает для меня какие-то легкие, пуленепробиваемые доспехи? Понятия не имею, откуда у него в голове столько идей.

Эцио вспомнил защитный браслет, который сделал для него Леонардо, и мысленно улыбнулся. Почему бы и нет? Но теперь Эцио знал, кто доложил Папе о Яблоке, и понял, что Юлий намеренно намекнул ему на это. К счастью, Салаи в большей мере был глупцом, чем негодяем. Но и за ним следовало присматривать, а если потребуется, то и уничтожить.

В конце концов, Эцио хорошо знал, что значит прозвище «Салаи» – «Дьяволенок».