Братья по крови

— Иди в душ или я изнасилую тебя прямо здесь, на диване!　

Он уже схватил полы ее халата, резким движением распахнул их. Она не сопротивлялась. Его взгляд горел, он　требовал мести. И сейчас в постели он собирался ей отомстить сполна. Она поняла это. Глупый, разве так мстят женщине, в постели?　

— Хорошо, дорогой, сейчас пойду сполоснусь.　

Он нетерпеливо отпустил ее. Она скинула халат, с улыбкой посмотрела на него. Какое великолепное тело! Как, черт побери, хочется ее! Ну же, чего она медлит? Чего она там копается в своем секретере? Еще один сюрприз?　

— Вова, я не отказываюсь от своих обещаний. Если хочешь, ты, конечно, можешь трахнуть меня. Но, вот здесь, еще пять тысяч. Можешь взять деньгами, выбирай.　

Стоя перед ним полностью обнаженной, она с улыбкой наблюдала за его лицом, за тем, какая борьба происходит сейчас у него внутри. Казалось, сто чертей раздирали его на части. Он колебался, явно горя желанием все-таки отомстить ей в постели. Она накинула халат, завязала пояс. Чтоб не смущать мужика.　

— Вова, пять тысяч за постель. Неплохо, а? Неужели есть такая баба, которая стоит таких денег?!　

Он с каким-то тихим рычанием лихорадочно и зло сгреб деньги и, не говоря ни слова, устремился в прихожую. На губах женщины играла победная улыбка. Постельная месть не удалась, и это ее забавляло.　

Через месяц Вячеслав Иванович выписался домой. Они ужинали вместе в ее квартире, счастливые, довольные. К концу ужина он серьезно посмотрел на нее и сказал:　

— Завтра я хочу съездить вместе с тобой в одно место.　

— Куда, Слава?　

— Есть тут одна деревушка, часа два на машине от города.　

— А зачем?　

— Завтра узнаешь. Кстати, я давно у тебя хотел спросить, еще там, в больнице, — он замялся. Она внимательно смотрела на него.　

— Что, Слава?　

— Как тебе удалось… ну, с этими документами?　

— Я их попросила у Быстрова, и он их мне отдал.　

— Ты с ним спала?　

— Нет.　

— Не обманывай меня, помнишь, мы же в свое время договаривались.　

— Да, Слава, помню. Но я не хочу тебе делать больно.

— Я понимаю, и все-таки.　

— …Да, спала.　

Он молча кивнул головой, нахмурился. По его лицу было видно, что ему очень больно. Конечно, он догадывался, но он хотел услышать это от нее.　

— У меня не было другого выхода, Слава. Помнишь, однажды ты купил мое тело, и теперь я продала лишь его, чтобы спасти тебя. Душой я тебя не предавала.　

— Да, я все понимаю… Я люблю тебя… Ты не поверишь, но я бы сейчас отдал все, что есть у меня, чтобы этого не было. Чтобы ты была только моей. Я тебя так ревную, ты просто не представляешь! Я никогда не говорил тебе этого. Я люблю тебя! Если ты меня бросишь, я погибну, без тебя мне жизни нет.　

Он говорил все это срывающимся голосом, со слезами на глазах. И ей стало сейчас так жалко его. Да, болезнь его подкосила, он так резко сдал.　

— Славочка, ну что ты, милый, ну о чем ты, — она обняла его голову и привычным движением стала гладить его волосы. — Все будет хорошо, вот увидишь.　

— Ты все равно рано или поздно выйдешь замуж. Вон ты какая, а я?　

— Мне никто не нужен, кроме тебя. И все эти годы я была тебе верна. А этому полковнику я отдала только тело, душа была с тобой.　

— Я понимаю… я верю тебе. Спасибо. Ты спасла меня. Если бы не ты, я сейчас уже сидел бы на нарах. А там бы я долго не протянул.　

На следующее утро они поехали в какую-то деревню.　

— Там живет моя дальняя родственница, моей старшей двоюродной сестры племянница. Чуть помладше меня. Я купил ей дом, а теперь я хочу этот дом переоформить на тебя.　

— Зачем, Слава?　

— Сейчас приедем, и ты все поймешь.　

— Слава, мне не нужен этот дом, оформи его лучше на твою родственницу.　

Он ничего не ответил, продолжая невозмутимо вести машину дальше.　

Деревенька была небольшой, запущенной. Многие хаты пустовали, и сразу было видно — давно. Молодежь поразъехалась в город, остались одни старики. Слава познакомил Наташу со своей родственницей — женщиной лет пятидесяти с невыразительным, но мягким лицом, сказал, что приехал навестить свой чулан, забрать кое-какое барахлишко.　

Наташа с удивлением последовала за ним в сарай. Вячеслав Иванович снял огромный замок, пропустил ее вперед, прикрыл за собой скрипучую дверь.　

— Как здесь грязно, — удивилась Наташа.　

Вячеслав Иванович как-то загадочно усмехнулся:　

— Это хорошо, любопытных меньше. Видишь, этот огромный металлический ящик?　

— Да, а что?　

— Это необычный ящик, — он открыл его. — Снаружи, вроде бы, ничего особенного, а на самом деле он с секретом, на заводе специально по моему заказу сделали. В нем топоры, пилы, рубанки, молотки всякие. А вот там сбоку, на днище, есть маленький сейфик, открывается только вот этой булавкой-ключиком. Вот так, вставляем его туда и…　

Наташа не верила своим глазам, дно ящика действительно отделилось и поползло в сторону.　

— Видишь, с каким он секретом, даже когда он пустой, ничего не заметно. Не сгорит, в случае чего. Воры не позарятся, да он и тяжеленный, просто так не унесешь. А там у меня хранятся вот такие штучки.　

Наташа с широко открытыми глазами смотрела на огромную россыпь ювелирных изделий — перстни, броши, ожерелья, серьги. Чего только здесь не было!　

— Это все дорогие вещи, — продолжал Вячеслав Иванович, — больше половины с бриллиантами. Последние пять лет собирал, на полтора миллиона рублей. А с учетом подорожания, уже миллиона на три с лишним. И еще скоро золото в два раза подорожает, так что вот такое богатство…　

— Да-а! Какие красивые! — Наташа взяла некоторые украшения, долго вертела их в руках, рассматривала.　

— В общем, это все твое.　

— Что???　

— Я говорю, это все твое — и не спорь. Жена с сыном вот так обеспечены — две дачи, две машины, в квартире не протолкнуться, три сберкнижки. А ты у меня одна. Я, может, скажу глупость, но ты мне дороже их. Так что, пусть все это хранится у тебя, мало ли что со мной случится.　

А если мне что понадобится, я тебе скажу, ты привезешь. Привезешь?　

— Конечно. Но, Слава…　

— Никаких «но» — и баста. Бери ключ и смотри, как открывается замок. Все очень легко и просто.　

С того дня Наташа стала обладательницей несметных сокровищ. Словно на пещеру Али-Бабы наткнулась. Золото, как и говорил Слава, действительно подорожало еще в два раза. И наверняка это было не последнее подорожание. А «камешки», как известно, всегда были самой крепкой валютой, инфляции не подвержены и никакой обмен денег им не страшен.　

После окончания института Наташа поехала на стажировку во Францию. Ее пригласило к себе на работу одно очень солидное учреждение.　

Она жила в Париже вот уже полгода, когда из России пришло тревожное сообщение. Умер Вячеслав Иванович, второй инфаркт он не перенес. Совсем немного не дотянул до пятидесяти семи лет. Она спешно вылетела в Союз.　

На похороны собралось много его друзей. Церемония была пышная, играл оркестр, говорились высокопарные, траурные речи, ораторы не спеша меняли друг друга. После той истории с уголовным делом Вячеслав Иванович ушел из Главплодовощторга, в том числе и по настоянию Наташи. Ушел в Главное управление торговли первым замом. Работа здесь была поспокойней, но старые раны и нервотрепка давали себя знать. И вот — второй инфаркт, второй звонок от Всевышнего, оказавшийся роковым…　

Там, на похоронах, Наташа впервые увидела его жену — маленькую, сухопарую женщину, почти старушку, убитую горем, и ее взрослого сына. Он чем-то неуловимым походил на своего отца. Наташа не стала подходить к ним, говорить слов соболезнования. Не надо бередить еще больше рану этой женщины. Ведь наверняка какие-то слухи доходили и до нее, почти все близкие друзья Вячеслава Ивановича знали про Наташу.　

Сейчас, стоя на кладбище у свежезасыпанной могилы, утопающей в цветах и венках, она со всей ясностью почувствовала, что вместе со Славой ушел и первый этап ее жизни.