Брешь

Глава 9 Ноосфера. Сектор: Глотия. Запись 22.51

Год был богат на события. Одно дело бороться и видеть конкретные цели, совсем другое — создавать новое. Трудности созидательного процесса вовсе не были связаны с технологическими процессами и проблемами в экономике, несмотря на катастрофическое отставание от развитых планет. Слишком быстрое разрушение старой системы общественных отношений, отсутствие опыта создания альтернативной шкалы ценностей и желание сделать все побыстрей, — все это привело к полной неразберихе на местах. Энтузиазм, с которым гвардейцы крушили старый режим, был совершенно непригоден для создания человека свободного, богатого духовно и материально, человека, смотрящего в свое, а не в чужое будущее.

Радикализация общества на основе желания отомстить за свое прошлое, подрывала идею демократического жизненного уклада. Вседозволенность и отсутствие цензуры привело к упадку общей культуры, с которой и раньше-то было далеко не все ладно, мы стали рабами уродливых приоритетов и вульгарного вкуса.

Рвались былые экономические связи, появилась безработица. Разгул преступности не заставил себя долго ждать, сферы влияния в экономике постоянно делились между вновь созданными группировками. Новое правительство, однако, довольно быстро взяло ситуацию под свой контроль. Благо, опыт можно было легко перенять у наших новых союзников. Конфедерация широко открыла двери для передачи не только технологий и экономических знаний. Повсюду создавались новые демократические институты по защите прав человека, полностью были реформированы структуры государственной власти, взялись за силовиков. Новые подходы в борьбе с преступностью помогли обезглавить основных главарей криминального мира в считанные месяцы. Крупные административные центры стали обрастать новыми предприятиями, капитал жирных миров хлынул рекой на просторы Глотии. Этому способствовала низкая заработная плата и льготные условия для инвесторов. В школах пересмотрели программы обучения, ликвидировали предметы, насаждавшие бесчеловечное отношение к ближнему, упразднили цензуру.

Несмотря на явные успехи, достигнутые за такое небольшое время, ожидания людей явно опережали реальные успехи. Появилось много тех, кто был недоволен переменами, они боялись свободы и не желали самостоятельно управлять собственной судьбой. Привыкшие жить под хлыстом и уповать на милость хозяина, эти люди всячески восхваляли былые порядки и даже требовали возврата в состав Пронианской империи. За счет такого электората начала набирать силу партия Тварей, над Глотией нависла угроза реванша.

Если Торн, по долгу службы, окунался в это политическое варево, то я считал дни до окончания Тилией своего университета и ее приезда ко мне. Условия службы менялись вместе с Глотией. Началось все с формы. Изменились цвета ткани, нашивки, обозначения родов войск. Она стала явно походить на конфедеративную, особенно — атрибутика. Трансформировались стратегия и тактика, боевые единицы и подразделения переделали на союзнический манер. Но на меня лично метаморфозы не производили никакого впечатления. Я был и оставался пилотом, а какого цвета рукава полковой униформы меня мало интересовало. Нашего полковника повысили, теперь он стал командиром бригады. Полк просто переделали в бригаду, подкрепив его взводом заправщиков и дивизионом легких скутеров. От такой перестановки может меняться сумма жалования, но суть дела — точно нет.

Тилия приехала утром. Свежий ветер с озер бодрил как никогда. Мы решили пару дней побыть в гарнизоне, устроиться как следует, а потом навестить моих родителей. Коттедж блестел, как солдатская бляха, праздничный завтрак ждал нас на столе. Я волновался, будто впервые ее увижу. Она вышла ко мне из телепорта, сияя от радости. Учеба была в прошлом, и больше никаких разлук. Мы поцеловались, я вручил ей огромный букет цветов.

— Привет, мой герой, я наслышана. Боже, как соскучилась, — голос ее звенел, как райский колокольчик. Она впилась в мои губы своими и повисла на моих плечах, как маленькая взбалмошная обезьянка.

— Привет, принцесса, — ответил я не менее радостно, чуть отдышавшись, — надеюсь, ты голодна, я лично сегодня готовил.

— Не бережешь ты себя, — съязвила Тилия и засмеялась, — слона съесть не обещаю, но от твоих вкусностей не откажусь, и вообще, я голодна во всех смыслах этого слова.

Скутер домчал нас до дома довольно быстро. Время рядом с Тилией, как всегда, бежало вприпрыжку. Сразу с порога мы, разумеется, сначала насладились друг другом, ибо в любом другом случае голова просто отказывалась бы работать. Немного поостыв, уже за столом мы разговорились о новостях, теперь события в разных концах Глотии освещали по-разному. Интересно было знать, что происходит по ту сторону от экватора.

Как я и ожидал, общество бурлило в политическом вихре. Недовольных новыми порядками было предостаточно, и, несмотря на полную абсурдность, с точки зрения свободного человека, их настроения учитывались новым правительством. Разъяснялся каждый шаг. Одно удручало — никто никого не слушал. Лозунг «верните нам корыто с баландой» преобладал. Большинству было просто лень думать. Теперь на лаборатории нападали сторонники Тварей. Излучение, с появлением Бреши, разумеется, усилилось, даже на планетарной флоре это отразилось. Но об эволюционном благотворном воздействии на людей говорить не приходилось. Мир оставался неизменным в одном — надеяться приходилось только на себя.

Через два дня, я с моим рыжим счастьем прилетели к родителям. Отец был постоянно занят и дома появлялся редко. Он с головой окунулся в строительство нового общества и посвящал этому неблагодарному делу все свое время. Мама и тетушка Кавалла были в прекрасном расположении духа и старались закормить нас до смерти. Городок преобразился, убрали огромное количество памятников непонятным героям, правда и новые появились, такие же непонятные. Люди стали вести себя свободней, а иногда даже слишком развязно. Время перемен делало жизнь неуютной. Но веяния нового ощущались на каждом шагу. Особенно отличились дети. В их суждениях не было заскорузлости и узколобости. Мысли были вразнобой, но их было множество. Брат поступил на метеоролога, и теперь мы знали, что нас ожидает в ближайшие дни в плане погоды. Я очень хотел поговорить с отцом, узнать, чем он занимается и доволен ли тем, что происходит. Но его отвлекли события на пятом континенте. Слишком много злобы и проблем накопилось там за годы правления предыдущего режима. Необходимо было вдохнуть новую жизнь и в эти широты, показать людям надежду. Сейчас там планировалось создание гигантского транспортного космопорта, способного обеспечить местное население работой на долгие десятилетия. Это был совместный проект с Конфедерацией, и отец пропадал там месяцами.

Тогда я решил поговорить с дядей Норманом. Я пригласил его в гости, тем более что с Торном я не говорил больше месяца. Хотелось узнать, как он? Судя по всему, Декер младший завис на задании где-то в районе Темного Содружества, где в данный момент проходила встреча руководителей Пронин, Паранасии и планет Содружества. Они затевали организацию военного союза и какого-то грандиозного экономического объединения. Видимо, общие интересы у них все-таки были, раз такие разные юрисдикции сидели за столом переговоров и строили свои воздушные замки. Но это было всего лишь мое предположение.

Норман Декер принял самое живое участие в становлении новой власти. Это его военные части блокировали подходы к столице и не допустили кровопролития с верными режиму отрядами Министерства внутренней политики. Но после победы Партии Света он предпочел отойти от дел и занимал небольшую должность в системе местного самоуправления. Консультации были основной его деятельностью. Отец всячески его тащил наверх, но у него ничего не вышло. Дядя Норман оставался непреклонным. Несмотря на его пассивность в делах общегосударственных, я был уверен, полковник в курсе всего происходящего.

Когда на пороге появились родители Торна, я испытал неподдельную радость. Порою родство не определяется наличием общих предков. Они стали родными нам давно, я уже и не помню мою жизнь без Декеров. После ужина мы сделали перерыв перед десертом. Женщины сервировали сладкое угощение, а мы с дядей Норманом допивали бутылочку необычного вкуса алкоголя, привезенную с края галактики Торном. Игристый напиток ярко-фиолетового цвета имел прекрасный аромат и развязывал языки почище сыворотки правды. Мы понятия не имели, из чего он был сделан, но он стоил каждой монеты, потраченной на него.

— Дядя Норман, а почему вы с отцом не работаете? — начал я разговор, надеясь, что вопрос был не слишком личным.

— Норман, для тебя я просто Норман, не обращай внимание на возраст. Со временем это перестает иметь значение. Мы с тобой оба офицеры, поэтому спокойно можешь называть меня просто по имени, — попросил меня полковник, — с Каилусом не работаю, потому что не вижу себя в этих проектах. Не мое это.

— Почему? Что не так? Вы прирожденный руководитель и деятельный человек. Кто если не вы можете осуществить новые планы по переустройству нашего общества? — настаивал я.

— Лоран, о каком переустройстве ты говоришь? Думаешь, с приходом Партии Света наступят кардинальные изменения? У меня нет сомнений, что мы поступили правильно. Это надо было сделать давно, сразу после получения независимости от Пронин, но что дальше? Получив сегодня новые возможности, что мы потеряем? Большинство просто хотят сытой жизни и меньше работать. Возможность говорить о чем угодно не означает свободу мысли. Вчерашние рабы, оказавшиеся без средств к существованию, ненавидят оппозиционеров, спят и видят, как бы вернуть все назад. Да, их дети будут жить свободными людьми. Но кто это гарантирует? Яблоко от яблони не далеко падает. Я думаю, что мы просто перекрасили наш забор, а система власти как была паршивой, так и осталась, — он выпил глоток фиолетовой прелести и посмотрел на меня взглядом, полным разочарования.

— Нельзя свободе научиться заочно, — оспорил я его слова.

— Согласен, тысячу раз согласен, но почему наша свобода так разительно отличается от свободы Конфедерации? А ведь они пытаются привнести свои правила поведения сюда. Почему то, к чему мы стремимся, всегда остается мечтой? Как был бардак в управлении, таки есть до сих пор. Коррупция увеличилась в три раза. Улицы стали немного чище, но все равно напоминают помойки. Кто разбогател? Единицы, притом те же Твари. Зато огромное количество человек стали нищими. Мы ничего не поменяли, кроме власти. Ты говоришь о заочном обучении свободе. Ну, вот она, свобода.

— Я не понимаю, мы что, ходим по кругу? Получается одно из двух, мы, видимо, ущербные или просто тупые, раз так живем, — я знал, что он прав и это меня бесило.

— Ни то, и ни другое, мы бесхребетные. Вся наша история построена на чаяниях, а не на действии. Сотни лет завидуем жизни других и палец о палец не ударим, чтобы улучшить свою. Всем говорим, что мы самые умные, знаем, как жить, и даже учим других, а потом удивляемся, как они нас обогнали в развитии. Знаешь, какой самый страшный бич в нашем сознании, на мой взгляд, — мы всегда договариваемся. У нас всегда есть компромисс. Мы способны объяснить себе самые мерзкие вещи в нашей действительности, понять их и, в конце концов, принять как должное. У нас все полумерами. Законы не работают, ведем себя, как животные, думать не хотим, работать не можем. Вот простые примеры. Чиновник ворует в открытую, живет за счет населения и плюет на головы собственному народу. Его семья откровенно паразитирует и гадит, в то время когда многие элементарно недоедают. Но вместо того чтобы его повесить, мы его просто словесно осуждаем и всем говорим, что так делать нельзя. В результате гаденышу все сходит с рук и, вдохновленные таким примером, по его пути идут уже тысячи. Чтобы закрепить свой успех, эти нелюди бросают кусок со своего стола людям в погонах и думают, что все под контролем! А все из-за нашей бесхребетности. Присвоив ломоть бюджетного пирога, эта мразь не просто обогатилась. Эта сука убила тысячи людей. Не докупили лекарств, не доучили школьника, не достроили детский сад. Один такой выродок отравляет тысячи человеческих жизней. В жирных мирах таких ждет электрический стул или пожизненный срок, а до недавнего времени их просто вешали до суда сами люди. А мы договариваемся и лишь словесно осуждаем. Мы, как санитары леса, а попросту, дятлы. Сначала пытаемся найти компромисс, создать рабочие места, причесать страну. А в результате, миллионы превращаются в быдло. Глядя на этих отморозков, «мораль» — последнее слово, приходящее на ум. Мы не с того начали. Посмотри, в высшем мире не церемонятся, там просто не с кем договариваться. Если ты набедокурил, проваливайся и исправляйся. Не можешь или не хочешь быть лучше, проваливайся глубже, в ад, туда тебе и дорога. Откуда внутри нас эта щадящая всякую сволочь жалость и волчья жестокость к ближнему. Пока законы не заработают, пока мы не прекратим договариваться, эта ужасающая цикличность не закончится. Нельзя прощать никого, от ублюдка, бросающего мусор мимо утилизатора, до убийцы. Карать, сразу и однозначно. Если ты тупой и не понимаешь, что живешь в обществе, живи за решеткой, — дядя Декер был в ударе. Наверно, то, что мы пили, вывернуло наружу все его потаенные мысли. Теперь я понимал в кого Торн.

— Но заводы строить тоже надо. Не выбросить же с планеты всех, кто не соответствует цивилизованным меркам, да и в тюрьмы всех не пересажаешь, — невнятно и наивно бормотал я.

— Лоран, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Законы общества — это цель, а методы достижения этой цели довольно просты. Этот путь давно и много раз пройден, и тут изобретать нечего. Необходимо провести тотальную ревизию бывших и действующих чиновников. Убрать из политики, из всех государственных органов управления людей, замешанных в темных делишках. Не справляется чиновник с обязанностями — вон из власти навсегда. Повыгонять в шею всех некомпетентных дебилов, упразднить миллионы ограничений в повседневной жизни. Наша планета мне напоминает тюрьму где тюремщики мы сами. Хватит жалеть наших палачей, моральных уродов и всякое отребье. Необходимо немедленно прекратить договариваться. Ты, кстати, заметил, на отсталых планетах в большинстве магазинов нет ценников. Там везде торгуются, договариваются. Откуда там возьмется финансовое планирование и расчет показателей, если там даже для того, чтобы купить лепешку, надо поучаствовать в конкурсе «Кто кого заговорит». Их уровень жизни и человеческих отношений яркий пример, что не надо договариваться, надо жить по единым законам, иначе говоря, цивилизованно. Иногда мне кажется, что если прекратить брать у них сырье и не поставлять им технологическую продукцию, они опять вернутся в пещеры. Хотя до них мне нет никакого дела, мне за Глотию обидно. Теперь ты понимаешь, почему я не работаю с твоим отцом? — полковник здорово захмелел. Я не видел его таким злым никогда.

— Да, теперь понимаю, — сказал я и уже жалел, что не перевел разговор на другую тему, — но может для нас необходимо время?

— Бред! Возьми любого эмигранта, попадающего на планеты Конфедерации. Он за секунду превращается в такого же, как они. Соблюдает законы, трудится, создает и боится, очень боится оступиться. Ему никто там не дает время на трансформацию сознания. Ты или такой, как все, или тебя сотрут в порошок, без малейшей надежды на то, что ты договоришься и улизнешь от обязанностей и ответственности. А в свете Знания, приверженцами которого мы являемся, это единственный путь превратиться из эгоиста и ущербного создания в нечто более высокого полета. Хватит врать самим себе. Мы по уши в…, — он не успел договорить фразу. Нас позвали пить чай.

На следующий день прилетел отец. Он выглядел усталым, но в глазах блестел огонь созидания. Он явно был доволен происходящим и неустанно твердил о верности выбранного пути. Огромное количество бывших каторжников пятого континента оказались временно не у дел после переворота. Грубая ментальность, формировавшаяся годами, требовала взвешенного подхода даже к мельчайшим деталям проекта. Одно было непревзойденным плюсом — работать они умели. Большинство из них были специалистами своего дела, и техническая сторона любого начинания автоматически становилась самой легкой.

Я рассказал о своих успехах на службе, о переменах в звездном флоте, о настроениях в рядах военнослужащих. Отец слушал меня внимательно и ни разу не перебил. Видимо, его интересовали все аспекты жизни Глотии, а как у бывшего военного армия занимала в его сердце особое место. Отдельно я остановился на моем разговоре с Норманом Декером.

— Я знаю о его настроениях, — сказал мне отец, — разумеется, он в чем-то прав. Но это идеализм, утопия. Притом утопия, носящая насильственный характер. Совершенных людей не бывает. Все ошибаются, ищут себя, решения накопившихся проблем. Не стоит из общества делать армейское подразделение. Казнокрадство, коррупцию, криминал во всех его проявлениях необходимо искоренять нещадно. В этом я его поддерживаю. Но ставить оголтелых маньяков в один ряд с рядовыми гражданами, немного перебравшими в местном баре, не стоит. Иначе мы получим общество бесчувственных роботов, у которых нет ничего человеческого. По логике Нормана, за ваши фокусы в ночь перед выпуском, всех необходимо было пересажать? В том то и дело, сынок, что искусство мудрой политики состоит в умении найти ту грань, за которую нельзя заходить. Общество не простой механизм, его нельзя починить, как часы, и почивать на лаврах. Это вечно изменяющийся бурлящий поток человеческий устремлений, желаний, страстей. И моя задача увидеть созидательное начало каждого человека и помочь ему реализовать его. Мягко и с хирургической точностью поддержать человека в хорошем и остановить в плохом. И никто, ни я, ни Норман, не имеем монополии на правду. Нельзя людей заставить быть цивилизованными, это абсурдная идея не раз уже опровергалась практикой.

— Отец, как ты думаешь, реванш Тварей возможен, они могут вернуться к власти, — спросил я его.

— Нет ничего невозможного. Если наш политический курс окажется неприемлемым для народа, то мы будем сметены так же, как и предыдущая власть. Честно говоря, добрая половина оппозиционеров ничем не отличаются от Тварей в своем стремлении урвать кусок побольше. Много случайных людей пришли вместе с нами в политику. И здесь я на стороне Нормана. Чем быстрей заработают законы, тем больше шансов, что Глотия не скатится обратно в пучину рабства и безысходности. А для этого мы должны помочь людям стать свободомыслящими. Откровенно говоря, система власти, существующая в людском мире, давно себя изжила. Общество развивается быстрей, чем управленческий аппарат адаптируется под новые реалии. А значит, он тормозит движение, является ненужным элементом в системе взаимоотношений. Поэтому поиск наилучшего — неотъемлемая часть человеческого естества. Все временно, особенно законы.

— Посланник говорил, что мы должны расти духовно и тогда ничего невозможного для нас не будет, — вспомнил я о главном.

— Для этого необходимо сделать невозможное, изменить приоритеты и ценности. Боюсь ни у меня, ни у Партии Света это никогда не получится. Мы — дети технократического общества, лишенного человеческой морали. А развернуть вектор развития от потребления к гармонии могут лишь сами люди. Насколько я знаю, без лидера, ведущего за собой, человечество никогда ничего не делало. А такого человека, партии или разумного существа, на сегодня нет. Даже Знание не распространяется. Слишком большое сопротивление со стороны религиозных течений, политических кругов и богатейших людей галактики. Последние особенно противятся всяческим изменениям в потребительском сознании людей. На этом зиждется их власть и мировоззренческая система построения всех до единой юрисдикций. Есть информация, что система отношений, основанная на праве собственности и безраздельной власти, охватывает все известные нам миры — от гуманоидов до Окунакай, от Конфедерации до Темного Содружества. На фоне этого, наша «революция» всего лишь блеклая вспышка народного недовольства, позволенная нам свыше хозяевами галактической жизни, — сказал отец без особого оптимизма.

— А создатели нам не в состоянии помочь?

— Думаю, им это не интересно. Они же говорят, что наш мир не здесь и не видят смысла устраивать тут для нас рай. Создатели живут не по законам нашей вселенной, у них вообще другая логика. То, что они поддерживают излучение — уже результат, большего от них ожидать не приходится, — сказал он и мы пошли обедать.