Брешь

Глава 6 Ноосфера. Секторы: Глотия, Юлания. Запись 22.45

Время бежало неумолимо. Мы готовились к показательным орбитальным стрельбам. В задачу звездолетной группы входила блокада сегмента галактики, тактическая атака предполагаемого противника и маневр уклонения от огня вражеской армады. Я зарылся в учебники, а в перерывах между чтением оттачивал мастерство на симуляторах.

Тем временем политическая ситуация на планете напоминала сжатую пружину. Страсти вокруг лабораторий переросли в открытое политическое противостояние режиму. На этот раз оппозицию возглавляли люди, которые считались борцами за права людей. И самое главное — у оппозиции теперь была программа. Основными требованиями были передача власти представителям народного движения, отмена рабства и системы распределения на работы, отмена цензуры, введение нового алгоритма распределения национальных богатств. Вообще программа действий и требований содержала внушительный список пунктов и разъяснений, затрагивая все аспекты жизни общества, определяла основные приоритеты развития. Даже само появление этого документа, и усиление движения сопротивления, вызвало у властей смятение. Попытки задушить силой зарождавшуюся волну протеста потерпели фиаско. Чтобы оттянуть время, правительство село за стол переговоров с лидерами политического крыла Партии Света, как назвали себя оппозиционеры.

Ситуация перестала носить локальный характер, когда под предлогом проведения стратегических межпланетных военных учений Прония и ее союзники подтянули в наш сектор свои боевые армады.

Безумная истерия средств массовой информации со всех сторон, поделила общество на два непримиримых лагеря. Партия Света объявила о создании своего боевого крыла и назвала его «Гвардия Свободы». И хотя на вооружении у гвардейцев было незначительное количество стрелкового оружия, и реальной опасности для правительства они не представляли, это дало понять руководству страны, что на сей раз пустыми обещаниями не обойтись. Своей тактикой новоиспеченная боевая дружина пламенных революционеров избрала внезапные нападения на Тварей и их учреждения, уничтожение их личного имущества, а также широкомасштабную информационную войну против конкретных персоналий. Это позволило устранить армию и полицию как прослойку между повстанцами и власть предержащими. Удар наносился адресно и беспощадно. Денежные счета и источники доходов высших чиновников были заблокированы, полностью уничтожено личное имущество апологетов существующего строя, авторов и лоббистов законов о цензуре, рабстве и другого рода античеловеческих законопроектов. Распространилось такое явление, как альтернативное правосудие. В зубы машины гнева попали многие из политиков, военных, судей и других представителей политической элиты, запятнавших свою совесть. Конечно, не обошлось без перегибов. Толпы люмпенов, выдавая себя за истинных борцов Света, попросту громили все и вся, превращая планету в бурлящий котел кровавого хаоса. В конце концов было введено чрезвычайное положение, комендантский час в крупных населенных пунктах, и договаривающиеся стороны стали уже совместными силами наводить порядок.

В этих условиях наши учебные стрельбы внезапно приобрели политическую окраску. Казалось, тривиальные плановые занятия не должны были вызвать столько внимания. Но как только наши звездолеты заняли свои позиции в заданном сегменте галактики, информационные агентства всех планет раструбили о том, что Глотия готовится к отражению нападения со стороны Пронианской армады. Говорили о нашей готовности нанести лучевые удары по базам повстанцев, другие же сделали предположение, что армия перешла на сторону Партии Света и ее целью является атака с орбиты административных центров, сосредоточению властных структур. В общем, стреляй, куда хочешь — везде враги. Мы застыли на орбите неподвижно, в ожидании указаний и разрешения начать стрельбы. Центр управления молчал, ссылаясь на вышестоящий штаб. Мы, тем временем, развлекались, то и дело отключая искусственную гравитацию, и наблюдали, как кто-нибудь из нас влетает в перегородку между отсеками или залипает на смотровом иллюминаторе, как лягушка на стенке аквариума, с выпученными от удивления глазами и характерным шлепком.

Мы с Торном отдыхали в своих каютах, когда прозвучала боевая тревога. Мы поспешили занять свои места согласно штатному расписанию и выслушать указания о предстоящих действиях. Как же мы были удивлены, когда вместо приказа выйти в заданный квадрант, нас обязали немедленно выдвигаться в сторону одной из планет Конфедерации жирных миров. Это могло означать что угодно — возобновление союза с Пронией и возврат к противостоянию с Конфедерацией. А может, наоборот, мы вливаемся в объединенные формирования космических сил наших бывших противников. Но мы скоро поняли, что летит только наш крейсер. Значит миссия не военная, а скорее дипломатическая. Но почему для этого был выбран боевой звездолет, оставалось загадкой. А так как мы — люди подневольные, приказали — летим, и никаких вопросов.

Пересекли мы условную границу Конфедерации без всяких проблем. Нас, вероятно, ждали и мы даже не снижали скорость. Вектор полета указывал на планету Юлания. Мы с Торном переглянулись, ведь это была именно та планета, где размещено основное оборудование для трансляции излучения. Там была Брешь, окно в высший мир. От одной мысли, что мы находимся так близко к самому важному объекту во вселенной, захватывало дух. Но что мы здесь делаем и какова наша миссия, нам до сих пор было неизвестно. Командир звездолета, полковник Ак Фисми умел держать язык за зубами. Ак — имя пронианское, в переводе на глотианский язык означает «камень». Он был камнем во всем, от жеста до действия, от мимики до мысли — «ак», одним словом.

Наземная станция Юлании просканировала наш крейсер и определила место посадки. Мы пошли по визиру, включили автопилот и таращились в иллюминаторы. Планета обладала подобными Глотии жизненными характеристиками. Атмосфера, активность местного солнца, наличие воды, уровень радиации был вполне пригоден для жизни. Единственное, что сильно отличало Юланию от привычного нам мира, — развитие инфраструктуры. Архитектура городов, наличие на орбите частных космических аппаратов, техника, подход к решению проблем урбанизации, охраны внешней среды, уровень обслуживания, все кричало об огромном отставании планет бывшей Пронианской империи в своем развитии от конфедератов. Мы это оценили со временем, а пока первое впечатление при высадке накрыло нас с головой своим разнообразием ощущений, эмоций и мыслей.

Полный штат звездного крейсера в военное время насчитывал тысячу девятьсот человек, включая штурмовые отряды, обслуживающий персонал, диверсионные группы, исследовательские подразделения, медиков, техников и, конечно же, собственно командный состав, пилотов и штурманов, а также отряд внутренней безопасности. Но во время учебных стрельб на борту находилось не более пятидесяти человек, а то и меньше. Поэтому внезапная команда лететь в зону контроля конфедератов смахивала на диверсию. Но приказ был получен по официальному закрытому каналу, сомнений кодировка не вызвала, и мы с легким сердцем прибыли куда приказали. После приземления, отдав распоряжения по охране корабля, полковник Фисми сформировал группу сопровождения. В нее попали я, Торн и еще два кадета выпускника из параллельного потока. В таком составе мы зашли в транспортный шлюз космопорта, расположенный, как мы поняли, на одной из военных баз планеты. Остальным членам экипажа было предложено угощение, а вечером их ожидала обзорная прогулка по ближайшему населенному пункту. Расходы брала на себя принимающая сторона, чем невыразимо обрадовала ребят. Транспортный шлюз доставил нашу группу в просторный зал для встречи делегаций. Он был практически пуст. Нас встречали два офицера Конфедерации и переводчик. К моему удивлению переводчик понадобился только кадетам, Фисми свободно говорил на международном языке конфедератов и даже шутил, будто они старые знакомые. Оказывается не все камни — бесчувственные глыбы, родился у меня в голове каламбур.

Безусловно, все происходящее вызывало мое сильнейшее любопытство. Выбрав момент, я обратился к полковнику с просьбой разъяснить происходящее. Он отвел нас в сторону и сказал:

— Кадеты, соратники, обращаюсь к вам как патриот. Вам выпала огромная честь присутствовать на самом важном историческом событии со времен освоения человечеством этого измерения.

У меня от изумления открылся рот, а Торн уставился на командира, как будто видит его впервые.

— Господин полковник, так вы знали? — выдавил я из себя вопрос.

— Да, парни, знал. Я был с вашими отцами с самого начала. Это я отвечал за связь и логистику по проекту ретрансляторов. Были и другие миссии, но боюсь, я не могу вам о них сейчас рассказать. У каждого из нас есть своя задача. Наш прилет сюда не санкционирован, приказ — фальсификация. Но доказать это невозможно. Я и два ваших друга, — он указал на кадетов из параллельного потока, — останемся здесь. Тут есть для нас работенка. Послезавтра вы отправитесь обратно на Глотию. Официально, я ренегат, обманом привел звездолет на Юланию. Вы же раскрыли мои планы и вернули крейсер на родину Эта версия будет подтверждена конфедератами. Мы обязаны сегодня быть здесь. То, что произойдет через считанные часы, перевернет сознание всего человечества и изменит мир. Надеюсь к лучшему, — он улыбнулся.

— А как же остальные? — спросил Торн задумчиво.

— А что остальные? Посмотрят город, развлекутся и вернутся домой счастливыми. Не каждый раз им выпадает возможность слетать за пределы планеты и повеселиться за счет чужой юрисдикции, — сказал Фисми с улыбкой.

— Простите, господин полковник, а что сегодня произойдет? — полюбопытствовал я. Меня раздирала зависть, что какие-то два охламона из параллельной группы знают больше, чем мы с Торном.

— Сегодня состоится встреча представителей миров этого сегмента Вселенной с создателями нашего измерения, здесь, на этой базе, — сказал он тихо и посмотрел нам в глаза.

Наверно мы с Торном напомнили ему две окаменелости, так как он поспешил похлопать нас по плечу, чтобы убедиться в нашей способности дышать.

Тем временем нас позвал один из офицеров флота Конфедерации, и мы направились через весь зал к другому шлюзу. Несмотря на всю простоту перемещений, уровень секретности на объекте был беспрецедентным. Нас ненавязчиво несколько раз просканировали, и, убедившись, что мы безопасны, как дети в песочнице, пропустили в огромный зал, где собралось несколько тысяч представителей обитаемых миров. По правде говоря, залом можно было это назвать с большой натяжкой. Перед нашим взором предстал гигантский купол над округлой площадью. Повсюду были расположены эргономично расставленные стулья, столы, а также мебель своеобразного вида для гуманоидов. Кстати, их было здесь так много, что я засомневался, на людской ли я планете. Меня потрясло разнообразие мыслящих существ. От карликовых и смешных, до действительно гигантских. Благо устроители мероприятия продумали все до мелочей, всем делегатам было комфортно, и никто ни на кого не наступил. До прибытия, а лучше сказать материализации создателей оставалось несколько часов. За это время происходило знакомство участников слета и обсуждение вопросов, связанных с проблемами той или иной цивилизации.

У всех участников были электронные переводчики, многие владели телепатией, а некоторые общения избегали. Наши миры отличались кардинально, и речь даже не о технических достижениях и физиологических различиях. Некоторые миры, по рассказам их обитателей, практически не прибегали к помощи техники, многие уже прошли технологический бум и, говоря иносказательно, углубились в себя. Пространство и время для них стали полем для проявления своих способностей, а наше измерение давно перестало быть наказанием и представлять трудности. Они свободно перемещались из родной вселенной в нашу и обогащали свою цивилизацию знаниями и альтернативными способностями. Сознание этих разумных существ работало в обоих измерениях, и им было откровенно скучно находиться здесь. Но были общие проблемы, касающиеся всех, поэтому они терпеливо взирали на происходящее и спокойно делились с нами своим опытом. В языке некоторых рас просто отсутствовали те понятия и представления, которые имеют основное значение для нас. Управление, власть, собственность, коллектив, нация, государство — обо всем этом они просто ничего не знали. Были и представители агрессивных рас, у которых понимание добра и зла четко привязывалось к личному благосостоянию и иерархической ступени в системе ценностей их мирка. Орда она и есть орда во все времена. Одна деталь была характерна для всех групп участников, ни у кого в составе не было ни единого представителя их религиозной верхушки.

Разумеется, знакомство было шапочным, и мы не успели узнать больше друг о друге, но я понял одно, на вселенском уровне идет постоянное общение, осуществляется не только обмен информацией, но и проводятся в жизнь огромное количество совместных программ. К нашему стыду, Глотия выявилась явным аутсайдером практически во всех общевселенских программах и начинаниях, даже в сравнении с Пронией. А я думал, размещение ретрансляторов делает нашу планету особенной. Но одна особенность данного собрания меня удивлять не переставала. Почему столь изысканная публика, достигшая высот совершенства данного измерения, собирается на людской планете у нашей Бреши. Как я успел понять, данный портал связывал этот мир с высшим далеко не для всех представителей, у многих были свои основные измерения. Почему выбрано это место, вряд ли из-за глубокого уважения к нашей расе? Но после выступления Президента Конфедерации жирных миров многое для меня прояснилось. Целью его появления на нашем мероприятие было не придание значимости встречи с создателями, ибо это просто смешно, а приведение к общему знаменателю вселенской системы знаний об этом измерении. Слишком много разных трактовок появилось в последнее время. Каждый понимает происходящее по-своему, а это, в свою очередь мешает выработать общую концепцию действий. Тут я вспомнил, как же отличалось рассказанное мне отцом от остальных версий происходящего, не говоря уже о различиях восприятия Торна и моего. Меня поначалу волновал и другой вопрос: как так получилось, что здесь оказались я, Торн, полковник Фисми, а не ученые с Глотии? Ведь в основной своей массе здесь были существа с умственными способностями, явно превышающими уровень кадета звездной Академии. Но план Ака Фисми был прост — нашей задачей было получение научных материалов этой конференции, результатов встречи и передача их на Глотию определенным людям. По официальным каналам сделать такое в настоящий момент было невозможно, блокада правительством Глотии программы по размещению ретрансляторов полностью свернула работы совместных групп и откинула планету в развитии далеко назад. Но работы продолжились нелегально, и нашим ученым требовались эти данные — во что бы то ни стало. Мы даже могли сюда не приходить, нам просто повезло. Интересно то, что все услышанное мной ранее тоже не совсем соответствовало действительности. Самым неожиданным оказалось, что Брешь была порталом в измерение создателей, но никак не в наш высший мир. С нашим родным измерением нас не связывало ни единое устройство во вселенной, в этом мы были уникальны. Переход осуществлялся только при изменении вибраций, когда мы проваливались. Возврат же осуществлялся возрождением сознания после смерти физического тела или вознесением, т. е. увеличением частоты вибрации, когда тело превращается в чистую энергию, а сознание направляется домой. По своей сути нам не надо было создавать портал, каждый из нас мог вознестись в любое время или пообщаться с родным миром без всяких ухищрений. Для этого мы должны быть чисты духом. Какая малость! Наши возможности, заложенные изначально, превосходили по своему потенциалу многие расы. То, чего они добивались большим трудом, нам дано было изначально. Но свалившиеся на нас счастье было реализовано единицами за всю историю человечества. Именно этот дар определил места порталов для создателей. Наши эмоциональные потоки создавали благоприятное поле для работы Брешей. Благодаря людям, создатели могли импровизировать, внедряя ту или иную программу. Мы были просто устроены физиологически, а наши способности позволяли нам быстрее остальных реагировать на параметры вселенского излучения. Поток жизни действовал на нас максимально. Для создателей лучшего индикатора не придумаешь. Оборудование, ретрансляторы и прочие железяки на наших планетах нужны были лишь для защиты населения от энергетического поля, создаваемого порталами. Ретрансляторы также способствовали передаче информации от создателей для успешной реализации той или иной общевселенской задачи. Наше измерение было не менее уникальным, чем мы сами. В отличии от соседних, наш мир имел свойство трансформироваться под наш образ жизни. Он четко реагировал на поток мысли и создавал условия в соответствии с запросами. Об этом знали развитые цивилизации и умело этим пользовались. Мы же превратили свой мир в сплошную зависимость от миллионов факторов. Именно измерение рассыпало нас при провалах в тот или иной сегмент вселенной, давало расовые отличия, определяло процент сознания, дробило общую религиозную концепцию на части, создавало различные формы взаимодействия с окружающей средой. Почему каждому был уготован свой жизненный цикл здесь, и как действовали эти законы, не знали даже создатели. Тем интереснее был процесс изучения, ведь результаты всегда превосходили ожидания. Были периоды, когда измерение давало нам больше времени нахождения здесь, увеличивало удельную величину пропускаемой способности мыслить, но это приводило лишь к удручающим последствиям. Хроника событий человеческой расы, любезно предоставленная гуманоидами, свидетельствовала, что для достижения наших целей количество прожитого в нашей вселенной времени и объем знаний значения не имеют. Что же имеет значение — спросить было не у кого, так как задачи у каждой цивилизации были свои, и ничего подобного нашим. Создатели, общающиеся с нашим высшим миром постоянно, пытались поначалу нам все объяснить, но измерение отреагировало на «помощь» и только усилило разновекторное развитие каждого сегмента. В результате мы запутались еще больше. Все, что могли сделать создатели, — это «почистить» наш мир и помочь повлиять на социальную составляющую нашего поведения. Единственной возможностью была поляризация излучения и такие вот встречи, чтобы ввести в курс изменений всех, кто здесь «застрял». Из ранее услышанного мной одно оставалось незыблемой правдой — измерение планировали свернуть. Процесс был запущен давно, еще до первого использования этого мира нами, и все кто был здесь до нас, приняли это как данность. Вообще наша вселенная была создана как экспериментальная платформа для поиска новых возможностей. Раса создателей, набившая руку на сотворении далеко не первого такого проекта, стояла на грани крупного эволюционного прорыва. Но ей явно не хватало возможностей собственного измерения и всего набора вновь созданных. Поэтому было принято решение о создании нашей вселенной и всеобщем скачке к высшей ступени развития, путем перехода всех представителей цивилизации создателей сюда и возврата обратно. Это не было провалом и, тем более, наказанием, это было панацеей обретения новых возможностей, новых свойств и перспектив развития для их расы. Результаты были настолько успешными, что другие расы стали использовать этот мир в качестве скачка к высотам бытия. Но в силу неизученности влияния измерения на них или неготовности той или иной цивилизации к прорыву, результаты у всех были разные. Иногда создателей удручал столь необдуманный подход, и они вмешивались в происходящее. В конце концов, измерение решили свернуть, но с отсрочкой во времени, чтобы дать использующим его расам закончить задуманное. И вот теперь я стою в толпе ожидающих очередных инструкций, как жить дальше.

Не знаю как для остальных, но для меня появление создателей оказалось неожиданным. Я думал, что сейчас через шлюз появятся странного вида существа, подойдут к микрофону и начнут вещать об истинных ценностях. В моем воображении возникали картинки, одна торжественней другой. Но все произошло гораздо интересней, чем самые смелые мои фантазии.

Сначала по телу прокатилась волна возбуждения, энергия наполнила меня силой и радостью. Мир перед глазами на мгновение стал ярче, расплылся, будто по воздуху пробежала рябь. Я моргнул и оказался в пустом зале рядом с незнакомцем.

— А где все? — спросил я у него.

— Все здесь, внутри купола, но думаю, нам удобней будет пообщаться наедине, — ответил незнакомец и добавил, — если хотите сменить антураж, только скажите, это не сложно. Что вы предпочитаете в это время суток? Берег моря, горную прогулку, может что-нибудь экзотическое?

Пейзаж вокруг менялся согласно его предложению. Все было абсолютно явственно, я ощущал то легкий морской бриз, то свежесть хрустального горного воздуха, то неуловимые ароматы незнакомых мне миров.

— Вы иллюзионист? — спросил я его снова.

— Вряд ли вы в цирке. Насколько я помню, вы пришли встретиться со мной, — сказал он с улыбкой, — так что вы выбираете?

— А можно родной дом?

— Разумеется, — незнакомец выглядел, как обычный человек, примерно моего возраста.

Оказавшись дома, я увидел происходящее там, в настоящий момент, все оказалось реальным. В комнату зашел отец, взял какие-то бумаги и вдруг — о Боже! — прошел сквозь меня, даже не заметив! От удивления я вскрикнул, повернулся к моему собеседнику и закричал:

— Вы видели?

— Ничего удивительного, это нормально когда присутствует только сознание, — сказал он совершенно спокойно.

Я взял себя в руки, немного успокоился и стал эмоционально более сдержанным.

— Простите, не каждый день с тобой такое происходит. Извините за мою бестактность, я не представился, — начал я с оправданий.

— В этом нет необходимости, Лоран Балоу, я знаю, кто вы и знаю, зачем вы здесь. Ваш отец Каилус, зашедший сюда только что, тоже мне знаком. Думаю, нам не стоит терять время на все эти ненужные церемонии. Свое имя я вам назвать не могу, не сочтите за дерзость, по нескольким причинам. Во-первых, в отличие от вашего, мое имя настоящее, оно было у меня всегда и не изменится. А знание имени дает власть тому, кто его знает. Вы же свое получили временно, по прихоти родителей. Если не ошибаюсь, мама настояла, — он улыбнулся снисходительной улыбкой всезнающего дедушки, — во-вторых, мое имя не выговаривается в вашем звуковом диапазоне, поэтому для вас оно не произносимо. Называйте меня Посланник, так будет удобно нам обоим.

— Вы один из создателей, прибывших на встречу? — наконец-то до меня стало доходить кто передо мной.

— Я прибыл один, зачем выполнять нескольким работу одного, это не рационально, — ответил Посланник.

— А как же остальные делегации? Они ждут вас там, а вы со мной одним здесь? — не понимал я такой расточительности.

— Я сейчас общаюсь со всеми сразу пусть это вас не тревожит. С каждым я говорю на интересующие его темы и на его языке. Общую программу действий по вселенским задачам я озвучу кому надо передам материалы на удобных носителях, в том числе и для ваших ученых. Мы существа высокого порядка и можем одновременно находиться в разных местах, измерениях, трансформировать материю под текущие задачи, быть в нескольких информационных потоках и выглядеть так, как нам удобно или нашим собеседникам. Вы же не думаете, в самом деле, что я такой, как вы меня видите. Хотя отчасти, я именно такой, каким вы меня воспринимаете. Значит сейчас для вас я просто человек, не так ли?

— Но как вы это делаете? — задал я вопрос, надеясь понять хоть одну миллионную часть того что услышу.

— Я трансформировал сознание каждого участника встречи, находящегося под куполом. Кстати последний был создан именно для того, чтобы под воздействие не попадали посторонние, купол экранирует их мозг. Я создал условия, при которых разум собеседника может на некоторое время покинуть телесную оболочку и переместиться со мной, куда пожелает. Это позволяет спокойно общаться и глубже понять друг друга. Все происходит в реальном времени, на этот раз нам не понадобилось его останавливать, — сказал он про обыденные для него вещи тоном человека, уставшего от монотонности бытия.

— Значит, я могу получить ответы на вопросы, интересующие только меня? — обрадовался я.

— Да, Лоран, надеюсь, что буду вам полезен, — Посланник был изысканно вежлив.

— Послушайте, если вы такие развитые, почему ничего здесь сами не исправите? Почему даже материалы на Глотию вы передаете через нас, для вас же ничего не стоит это сделать, даже сейчас, — да, эмоционально я начал, ничего не скажешь.

— Мы не создаем сложности даже для испытаний, это никогда не оправдывало себя. Каждый промежуток времени, прожитый в счастье и познании, неповторим и уникален, омрачать его несовершенством — задача недостойная разума. Действуя эволюционным путем, мы вовлекаем максимальное количество мыслящих существ в процесс совершенствования и осознания первопричин существования. Дать все и сразу значит уничтожить право выбора. Это насилие, диктат над волеизъявлением и самое страшное — это яд для мышления. Когда разум прекращает стремиться, определять приоритеты, добиваться, отбраковывать, создавать — он умирает. К тому же есть ряд ограничений на наше вмешательство, от договоренностей с высшими мирами до наших собственных табу.

— А можно о главном спросить? Кто всех создал? Откуда все началось? — я «уселся» в отцовское кресло, а мой собеседник стоял напротив окна и любовался игрой детворы на площадке.

— Не думаю что у нас достаточно времени на ответ. И потом, моя трактовка событий иная, чем принятая в вашем высшем мире, не говоря уже об этой вселенной. Я постараюсь рассказать общую теорию с поправками на условия этого измерения, ибо, если я расскажу больше, вам потом будет несколько неуютно здесь находиться. Не всегда знания ключ к счастью. Мир един и в то же время разнообразен и сегментирован. Физические законы, действующие в разных измерениях неоднородны. Но есть и общности. Когда вы спрашиваете, кто всех создал и как все началось, то делаете ошибку уже в вопросе, оперируя вашей шкалой времени. А этот фактор, в том виде, в котором знаете его вы, существует только здесь. Время существует и в других мирах, но оно многомерно, как и пространство. Даже в одном измерении время может идти по разному, иногда замирать, иногда даже «перепрыгивать» события. Поэтому говоря о начале, мы оперируем понятиями этой вселенной. Чтобы вам было понятней, приведу пример. Вот сейчас я нахожусь сразу в трех измерениях, в одном из них времени нет, там нет событийной цепочки, нет причинно-следственной связи в вашем понимании, но есть созерцательное накопление информации, в другом время искривлено и в данный моментя общаюсь с собой же через стенку антиматерии, а в вашем измерении меня сразу несколько, и каждый живет относительно отдельной жизнью. Так сколько же я проживаю сейчас времени и являюсь ли создателем себя самого во всех этих мирах? — он посмотрел на меня и, видимо, понял, что мое серое вещество уже кипит от переизбытка непонятной информации.

— Не старайтесь понять все сейчас, — продолжил он, — во-первых, я разговариваю лишь с частью вашего сознания, остальная спит за гранью. Это тоже доказательство предыдущей версии о том, кто создал тебя здесь, в этом измерении, не ты ли сам? Во-вторых, не для того вы в таком положении сейчас здесь находитесь. Насколько я знаю, ваш высший мир достиг выдающихся результатов в миропонимании и вас еще ждет много открытий. Ну а в-третьих, давайте вернемся к главной нашей задаче. Основное отличие в наших с вами взглядах состоит в том, что вы меряете пространство метрами, а мы — объемом и плотностью информации. Это кардинальное различие в оценке позволяет нам уловить суть и цели наших изысканий. Когда вы создаете корабли, чтобы преодолеть огромные расстояния, мы изучаем информационный поток, пронизывающий все миры, и используем его для перемещений. Не забывайте, мы с вами похожи, ведь все мы, прежде всего, существа мыслящие, а значит состоящие из информации и носители этой информации для всех едины. Надо просто это осознать и получать от окружающего мира все что необходимо. Порой ответы на сложные вопросы лежат на поверхности. Изменяя свои вибрации, любой из нас может перемещаться по мирам, когда захочет и куда захочет. Конечно, есть общие законы мироздания и правила поведения для всех, как я уже говорил. Это обеспечивает работу всей системы измерений. Плотность и скорость информационных потоков везде разная и поляризованы они каждый по-своему, отсюда и бесконечное разнообразие вселенных. Именно так, влияя на информацию, мы и меняем измерения по своему усмотрению.

— Но зачем вам помогать всем здесь? Разве они сами не должны о себе позаботиться? — думая о сказанном, спросил я Посланника.

— Чтобы понять высшие сущности, не стоит опираться на понятия «должны», «обязаны», «мы», «они», «сами» и т. д. По большому счету, каким бы многообразным мегамир ни был, он все-таки наш, общий, многомерный и бесконечный. Есть мы, нет нас и их. Ну, и не стоит забывать об огромном количестве уникальной информации, получаемой в ходе такого сотрудничества.

— И все-таки, может, я примитивно выражусь, Бог есть? — не унимался я.

— Это нерациональное философское понятие. Но если мы говорим о мировом Разуме, то вы не внимательно меня слушали. Я уже упоминал о том, что все миры пронизаны информацией, строго упорядочены и есть общие законы их бытия. А это говорит только об одном, мировой Разум — основа мироздания, его высшая суть.

— А вы с ним общаетесь, — продолжаля задавать глупые вопросы, не в силах остановиться.

— Общение — это обмен информацией. Нет ни одного живого существа, ни в одном измерении, который не обменивается информацией и не живет за счет такого обмена. Это и есть общение с Богом, говоря вашими терминами.

— Скажите, а в высших мирах есть конфликты? — вспомнил я слова Торна о политике провалов наших собратьев за гранью.

— К сожалению, есть. Высший мир — это ваше название измерения, где сознание сущностей его населяющих, целостно, форма бестелесна, а общество более совершенно. На самом деле не все миры отвечают этим характеристикам. Даже в вашем не все так, как вы себе представляете. Разумеется, там нет многих понятий из этого измерения, таких как «смерть», «собственность», «нужда», «власть», «уныние». Там нет рас и национальностей, нет юрисдикций, раздела территорий и т. д. При той форме существования это все не имеет смысла. Но и ваше понимание, что там все дадут, и вы будете существовать, как беззаботные дети, ни о чем не думая, тоже ошибочно. Существование в верхних мирах многотрудно, но бесконечно радостно, оно проникнуто изобилием открытий и новых ощущений, новых возможностей познания. Конфликты, проистекающие там скорее нравственного порядка, но они, безусловно, есть. Хотя, не скрою, есть по форме похожие миры с совершенно другим понимаем добра и зла, позиционирующие себя противниками общей теории развития и использующие информацию для достижения целей, далеких от созидания. Но, впрочем, это мое субъективное мнение, — Посланник рассматривал библиотеку отца, и мне казалось, его занимает совсем другое. Наверно, кто-то сильно его занимал там, под куполом.

— Я не думал, что у вас есть сомнения, разве вы всего не знаете? — отвлек я моего собеседника от созерцания трудов классиков глотианской литературы.

— Знания всегда привязаны к данному потоку информации в интервале времени. То, что тебе кажется истиной сейчас, уже через миг может оказаться иллюзией. А если синтезировать информацию из разновекторных источников даже совместимых измерений, то, что есть знание, как не вечный поиск. Сомнения должны быть всегда. Не сомневаются только чудовища.

Только теперь я заметил, что мы разговариваем, не открывая рта. Мыслям язык не нужен — констатировал я. В комнату опять зашел отец, подошел к книжному шкафу и отодвинул одну из книг. Полка отошла в сторону и моему взору открылось потаенное место, где полковник Балоу хранил свой табак и документы. Вот удивлю папу по приезду подумал я и посмотрел на часы. Прошло уже больше часа как мы начали беседу и я почувствовал, что пора закругляться.

— Скажите, насколько я понимаю, насилие чуждо вам, неприемлемо оно и в нашем высшем мире. Как же тогда бороться со злом и несовершенством здесь? — задал я последний вопрос.

— Жизнь не бывает временной, не бывает частичной. То, что ваше основное сознание не принимает участия в вашем существовании здесь, не делает его менее ценным. При всей общности и единстве мира во всех его измерениях, вы все равно остаетесь персонифицированным интеллектом, отдельным от всего сущего. Вы взаимодействуете, но не растворяетесь. Все принятые вами решения исключительно ваши, как и последствия этих решений. И если на ваш разум идет воздействие, то, как на него реагировать, решать вам. Насилие с неизбежностью возникает там, где существует противостояние общевселенским ценностям. А борьба со злом, как вы это называете, — простая необходимость, неприятная, но необходимость, — Посланник произнес последнюю фразу с грустью, но достаточно твердо.

— Нам пора, наверно, — сказал я и заглянул за дверь. Мама готовила на кухне, брат читал на диване. Все было так мирно, никому и дела не было до всех этих вселенских проблем. Только кот, зашедший в комнату, сначала уставился на нас непонимающим взглядом, потом зашипел и вылетел пробкой. Как тут не поверить, что эти существа живут во всех измерениях и видят больше, чем мы можем себе представить.

Посланник подошел ко мне, дотронулся до плеча, мир содрогнулся, и я очнулся в кресле под куполом. Рядом с довольным, как слон, Торном. Я всегда говорил, что информация на нас действует по-разному. Посланник удалился и, как я понял, оставил всех со своими мыслями. Участники конференции сбивались в кучки и обсуждали услышанное. Полковник Фисми подошел к нам и передал кристалл с данными.

— Надеюсь, встреча для вас была полезной. Кристалл передадите человеку на Глотии. Он сам вас найдет. Завтра попадете на корабль и все скажете, как условились. Если нужно будет полить меня грязью, не стесняйтесь, валяйте, это для дела, — сказал Ак Фисми и собрался было уходить.

— Господин полковник, а как мы узнаем, что это ваш человек? — спохватился Торн.

— Ах, да, совсем из головы вылетело, столько всего услышал. Человек передаст привет от меня, это будет паролем. Как в старые добрые времена. Я не прощаюсь, увидимся в гостинице, посидим в баре. Думаю, я уже не ваш командир и мне позволительно угостить своих соратников без церемоний и куртуазностей. Да, после разговора с Посланником, какие только слова в голову не придут, — засмеялся старый вояка.

— Вы его тоже Посланником называли? — спросил я.

— Он всем людям так представляется, не только мы, военные, питаем страсть к однообразию и ранжиру, — сказал он с ноткой грусти и отдал нам честь. Это был последний его салют нам. С этой минуты полковник Ак Фисми превратился в ренегата и изменника для Тварей и боевого соратника для нас, двух кадетов, мечтателей из звездной Академии Глотии.

Мы отсалютовали в ответ и пошли к шлюзу, ведущему в город. Вечерело.

Гостиница представляла собой типичный пример юланианской архитектуры, сплошные технические новинки. Робот-консьерж, просканировав на ходу сетчатку наших глаз, поприветствовал нас у входа и взял наши вещи. С нами андроид заговорил на глотианском. Значит, не зря едят свой хлеб сотрудники безопасности на базе, мы уже в их картотеке. Судя по эмблеме на входе, отель был служебным и принадлежал военно-космическим силам Конфедерации. К слову сказать, настоящее название политического объединения было «Конфедерация свободных наций». Жирными мирами называли ее все за пределами кольца репатриации или, попросту, границы этой юрисдикции. Номер оказался просторным, но, как все армейское, без малейших изысков. Электронный ключ от дверей являлся также пультом управления ко всем имеющимся приборам, включая минибар. Эргономика чувствовалась во всем, только необходимое и ничего лишнего. Зато вид из окна был потрясающим. Я никогда не видел столько огней, светящихся вывесок и динамичных реклам, даже дороги и тротуары были подсвечены особым образом.

— Лоран, по пивку? — спросил меня Торн и достал две емкости с неизвестным сортом пива из минибара.

— Ты уверен, что это бесплатно? — спросил я его и, протянув руку, ощутил приятную прохладу красивой упаковки.

— Уверен, что не бесплатно, но также уверен, что не мы будем платить, — засмеялся Торн и с шумом откупорил банку.

Пиво оказалось довольно приличным, с небольшим карамельным оттенком. Мы запомнили название и устроились на диване перед экраном телевизора. Голографическое изображение местных телеканалов порадовало своей четкостью, но передачи были неинтересные и на чужом языке. Мы поискали переводчик в меню, нашли пронианский язык, и телевидение Юлании заиграло красками, став для нас понятным. Глотианского языка в меню не было, что лишний раз доказывало «важность» нашей планеты в галактической иерархии. Новости конфедератов кардинально отличались от наших. Помимо отличной от «привычной» точки зрения на одни и те же явления, основная часть была посвящена проблемам благоустройства городов и уровню комфорта повседневной жизни рядового конфедерата. Экономика занимала центральное место, отсутствие в речи дикторов политических лозунгов, навязчивых мнений и восхвалений существующего строя несколько озадачивала. Юмористические программы показались нам пресными, а вот фильмы порадовали спецэффектами.

— Торн, о чем ты говорил с Посланником? — задал я вопрос, потягивая «вражеское» пивко.

— Да обо всем, хороший он мужик оказался, или кто он там. Мы вообще с ним собаками прикинулись, — сиял он от воспоминаний.

— Что? Вы превратились в собак? — опешиля.

— Ну да. Какая разница, кем быть вне тела и как выглядеть. Я попросил на минуточку принять образ собаки. Знаешь как интересно! Я люблю этих животных, вот и решил побывать немного в их шкуре, в прямом смысле этого слова. Хотя сначала, когда он спросил, где я хотел бы очутиться, и мы оказались в женском душе…

— Торн, ты маньяк! — пиво пошло у меня через нос от смеха.

— Успокойся, это только ради чистоты эксперимента, — засмеялся Декер, — метаморфозы быстро закончились, говорили мы с ним в храме Окунакай в Запретном городе. Я подумал, раз уж я никогда туда не попаду при жизни, то почему бы не воспользоваться случаем и не посмотреть, что там происходит.

Меня всегда поражало, как в Торне уживаются противоположности, а также быстрота его реакции и неординарность поступков, граничащая с гениальностью, а иногда и с безумием. Никто, кроме приверженцев религии огнепоклонников с планеты Окунакай, под страхом смерти не может посетить их центральный храм в Запретном городе. О чудесах, творящихся внутри культового сооружения, ходили легенды. Только Торн, с его авантюрным мышлением, мог до такого додуматься, одним махом решить все задачи и преодолеть все запреты.

— Не может быть! Как ты сообразил?! Рассказывай быстрей, — я с восхищением уставился на Торна, отложил банку и превратился в сплошной слух.

— Когда Посланник сказал, что можно выбирать, я сдуру, по кадетской привычке, вспомнил о женском душе в общежитии университета пищевиков на Глотии. Оказаться невидимым в эпицентре этих пышечек, булочек, увидеть всю эту роскошь под струями воды и знать, что все сойдет тебе с рук. Ну, разве не сказка? Посланник оказался с юмором, и на минутку мы попали в рай. Знаешь, у этих парней из верхних миров отношение к женской красоте совсем нейтральное, не понять этим сгусткам энергии наших простых радостей. Тогда я спросил, обязательно ли оставаться в образе человека, когда путешествуешь налегке, без тела. Обсудив несколько вариантов, мы остановились на собаках. Он потом еще и благодарил меня, говорил, что никогда так весело не проводил время на конференциях. Когда я набегался в ближайших подворотнях какого-то городка со странно одетыми жителями, меня осенило — а что, если махнуть на самую отдаленную планету, в самое недоступное место. Мы так и сделали. Приняли человеческий вид, раз — и мы на месте. Храм оказался самым грандиозным строением, которое я когда-либо видел. И дело не в масштабах увиденного. Меня поразило то, что во всем комплексе нет ни единого камня, парапета, стены, крыши или скульптуры, не имеющих смысловой нагрузки. Все было пропитано информацией, мыслью, все завораживало своей необходимостью выглядеть именно так, а не иначе, стоять именно на этом месте. Я никогда не видел, чтобы архитектурная форма так четко вписывалась в пейзаж, была его продолжением, олицетворяла единство природы и человеческого разума. Расположен храм в горной местности и вид там действительно потрясающий. Состоит он из нескольких больших частей, разделенных сложными переходами. Сады, парки, закрытые дворики создают естественные преграды для любопытных. Охраны нигде я не видел, много местных прихожан и монахов. Монастырь находится на самом верху комплекса — туда прихожанам вход воспрещен. Остальные части сооружения созданы для молитвы, медитации и физических упражнений, укрепляющих дух. Отдельно расположены сооружения для оккультных ритуалов и жертвоприношений. Мы остановились сначала в одном скверике, недалеко от водопада, затем стали гулять по окрестностям, разговаривая о том, о сем. Там сейчас пора цветения, это надо хоть раз увидеть, словами совершенство не передашь.

— И о чем вы с ним говорили? — спросил я, не переставая удивляться, как в этом бабнике и дебошире может быть столько романтики, да еще с утонченным чувством прекрасного.

— Я спросил его, можно ли мне, после перехода за грань, жить не в нашем высшем мире, а в другом, по моему усмотрению? Есть ли там запреты на перемещения между измерениями? Он сказал, что все определяют условия существования той или иной расы. Никаких запретов, как правило, нет, но не всегда условия оказываются подходящими. Информационное поле, создаваемое той или иной цивилизацией, идеально подходит не всем, но если есть желание перемещаться по другим вселенным, изучать, обмениваться знаниями, в общем, жить там, где захочешь, то, пожалуйста. Но есть такие миры, даже с уровнем развития выше, где не хочется даже останавливаться, логика их построения сильно отличается от нашей, и делать там нашему брату нечего. Я поинтересовался, есть ли контроль над нами, и кто или что его осуществляет. Оказалось, есть и он многоуровневый, от нейтрального созерцания до прямого вмешательства. Во-первых, целая система взаимосвязей с нашим высшим миром, постоянный обмен информацией с основным сознанием и группой разумных, отвечающих за наше развитие здесь. Во-вторых, мы испытываем влияние информационного потока этой вселенной, а его контролируют создатели и изменяют все кому не лень. В-третьих, не оставляют нас без внимания и остальные расы. Когда ты что-то не можешь вспомнить, хотя знал это всегда, значит, информацию скачали или стерли либо «файл занят другим пользователем». Иногда ты становишься обладателем знаний, которые тебе никогда не передавались. Тебя может осенить гениальными умозаключениями, или твое поведение резко изменяется, когда ты прозреваешь. Все это результаты контроля, воздействия, нас постоянно кто-то куда-то ведет. Отличить дурное влияние от благого не всегда удается. Я уже не говорю о видениях, голосах, пророчествах и предсказаниях. Мы существа информационные и находимся в постоянном взаимодействии с потоками во всех мирах.

— То же самое мне сказал Посланник, мы все существа, состоящие из информации, — вспомнил я.

— Не удивительно, всех волнуют одни и те же проблемы, но каждый решает их по-своему. Посланник сказал, что мы в состоянии менять окружающую среду в несколько способов. По своему разумению, когда мы влияем непосредственно на материю. Это то, что мы называем техническим прогрессом. Посредством вселенского информационного потока, когда измерение отвечает на наши запросы и трансформируется соразмерно нашим желаниям. Яркий пример — молитва. Мы можем изменяться сами, подстраиваясь под готовые шаблоны бытия. Мы даже в состоянии менять структуру материи без всяких приборов, создавая новые формы и сущности. Но для нас это уже из разряда магии. А вот для расы Посланника это обыденность и каждодневный труд на пути познания. У каждого способа есть свои преимущества и недостатки, обычно используются практически все методом синтеза. Все зависит от уровня развития цивилизации и задач, поставленных ею.

— А в храме что-нибудь интересное видел? — перебил я Торна.

— Еще бы, конечно видел. Побеседовав с Посланником у водопада, мы переместились в монастырь. Это запретное место запретного храма в Запретном городе. Как я мог упустить возможность туда заглянуть?

— Торн, ты гений или авантюрист, — восхищался я.

— Я гениальный авантюрист, — парировал Декер, — но, как у любой авантюры всегда есть просчеты, так и в моем случае не все получалось так, как я задумал. Монастырь не зря оброс легендами и мифами. И там действительно творятся вещи, не подвластные нашему разуму. С одной оговоркой, монахи совершенно не кровожадные чудовища, какими их рисует наша пресса. И вообще они так же далеки от нашего мировоззрения, как мы сейчас от Глотии. Оказавшись в центральном зале монастыря, мы погрузились в полумрак и тишину этого удивительного строения. Молебнов в этот час не предвиделось, и помещение было практически пустым. Под стенами располагались подобия скамеек, с разложенными на них книгами, манускриптами и прочей древней литературой. Сказать, что в храме отсутствуют признаки цивилизации, нельзя, повсюду есть мониторы, громкоговорители, системы полива, сканеры наблюдения за прихожанами и т. п. Только не в монастыре. Здесь, как оказалось, это было совсем не к месту. Помимо идолов, стоящих во фронтоне зала, на возвышении сидел монах в красивом облачении и медитировал. Его лицо выражало космическое спокойствие и выглядело безжизненным. Глаза были закрыты. Мы подошли ближе, чтобы лучше разглядеть все вокруг, как сзади нас раздался голос. Когда я обернулся, то чуть не упал в обморок. Но нельзя потерять сознание, когда кроме него у тебя ничего нет. Перед нами стоял медитирующий монах, вернее, его дух. Тело продолжало находиться на месте, а сознание, видимо, вышло погулять, как и наше. Он подошел к нам и поклонился в приветствии. Мы поклонились в ответ. Я не знал, что делать, нас застукали. Но страхи мои оказались напрасными. Это был Настоятель монастыря и Верховный жрец храма Окунакай. Как выяснилось, с Посланником они старые знакомые и видятся не впервые. Обменявшись приветствиями, Настоятель поинтересовался целью нашего визита. Посланник сказал, что мы пришли с миром, и цель нашего визита — нести знание в самые забытые уголки вселенной. А так как храм всегда был форпостом благих устремлений, то открывать глаза на истину желающим — есть святая обязанность Настоятеля и всех несущих тяжкое бремя монашества. Тем самым вопрос о легитимности моего пребывания в монастыре был снят. К тому же мое состояние чистого бестелесного сознания и компания столь авторитетного попутчика убедили Верховного жреца, что меня ведет не иначе, как сама Удача, и карма у меня добрая. Монах поведал нам о жизни в стенах монастыря и чаяниях прихожан. Жизнь на Окунакай была не похожа ни на одну мне известную. С виду люди как люди, но законы общества, моральные принципы и особенно традиции были настолько уникальны и непонятны мне, что я всерьез думаю заняться изучением их религиозных догм, верований и особенностей жизненного уклада. Более рационального подхода к вещам и понятиям я нигде не встречал, в сравнении с ними мы просто глупая и беспечная толпа. Хотя я бы не хотел жить, как они, уж больно все как в муравейнике, ни влево, ни вправо. Медитативные практики позволяют немногим из них путешествовать как Посланнику, но только в пределах нашей вселенной и в единственном экземпляре.

Они могут менять структуру материи одной силой воли, без всякой техники, хотя их техническое развитие опережает даже Конфедерацию лет на сто. И мне кажется, высший мир у них свой. Они только здесь люди, такие же, как и мы. Видимо, наше измерение по какой-то прихоти делает нас подобными. Но может, я и ошибаюсь, напрямую я спросить постеснялся. Жрец ни слова не упомянул о провалах и возрождении, хотя теория была общей. Наверно, окунакайцы приходят в наш мир добровольно, чтобы учиться, а не страдать. Поэтому и живут совершенно по-другому. В храм они чужих не пускают, с целью сохранить свое мировоззрение в целостности, без ненужных примесей, как они считают. Никого за нарушение, естественно, не убивают, просто выпроваживают и все. Как я понял, на смешение и контакты разного рода они идти не хотят, берегут уникальность своего бытия.

— Ого, нам пора на встречу с полковником, он, наверно, уже ждет нас в кафе, — спохватился я и кинулся к выходу.

Торн последовал за мной. Мы спустились на два этажа ниже, и попали в гостиничное кафе-бар. Уютное освещение, мягкие кресла и ненавязчивая музыка погрузила нас в приятный покой. Ак Фисми ждал нас за столиком напротив огромного панорамного окна. Вид ночного города завораживал. Многоголосье разноязычного люда вокруг придавало нашей встрече значимости и оттенок таинственности. Мы поздоровались за руку с Аком и, извинившись за опоздание, присели напротив. У полковника было прекрасное настроение, видимо, его миссия на Юлании имела успех, и происходящим он был доволен. Двух своих помощников Фисми откомандировал в другой город, а сам остался здесь. Чем именно занимались эти трое, для нас оставалось тайной.

— Ну, как вам отель, парни? — спросил наш бывший начальник. — По городу уже прошвырнулись или опустошали минибар?

— Успеем еще по городу прогуляться, до утра времени полно, — ответили мы в один голос, — а пиво у них ничего, — сказал я виновато.

— Расслабьтесь, главное, чтобы завтра были как стеклышко, вам еще крейсер домой вернуть надо, — сказал он серьезно.

— Есть, господин полковник, — по привычке ответили мы и, успокоившись окончательно, заказали себе крепкий юланианский кофе.

Разговаривали мы недолго. Обсудили ситуацию на Глотии. Приоткрыли кое-какие общие тайны и наметили план действий на будущее. В ближайшем будущем нашей задачей было успешное окончание учебы, в остальном мы должны были полагаться на судьбу. Полковник заверил нас, что мы в своей борьбе не одни и речь идет не только о Конфедерации свободных наций. Нашими союзниками оказались как создатели, так и развитые цивилизации, а целью явилась не только реформация общества на Глотии, но и судьба всей вселенной. При всем пафосе произносимых речей, мы понимали, что тот мир, в котором мы жили до этого момента, больше не существует. И нам только предстоит определиться, какой дорогой идти.