Брешь

Глава 15 Ноосфера. Сектор: Прония. Запись 22.67

Галактический союз принял резолюцию о защите планет всеми имеющимися силами и средствами. Военная машина набирала обороты. В этот раз правительство сработало вовремя и на Глотию посыпались контракты, а вместе с ними и технологии. Начался экономический бум. Изголодавшиеся по работе и нормальной жизни люди, брались за все, засучив рукава.

Звездолеты Глотии опять вышли на дежурство к Окунакай и другим смежным с дислокацией Легиона секторам. Провокаций не было ни с той, ни с другой стороны. Казалось, что несколько лет противостояния превратятся в вечность. Переговоры с противником не велись, Союз надеялся на чудо.

Первая ласточка перемен неожиданно прилетела с Пронин. Правительство этой планеты объявило о своем выходе из Союза и о полном нейтралитете. Вдобавок ко всему, Прония заявила о принятии учения как основной мировоззренческой концепции развития общества и допустила Учителей к формированию программы образования на все свои континенты. Для Легиона ограничения оставались в силе, планета находилась в глубине галактики и нахождение легионеров на орбите или поверхности Пронин было невыполнимой задачей. Тем не менее, пронианцы предложили обмен посольствами и заверили Легион в своей готовности изменить свой образ жизни согласно учению.

Несмотря на то, что все это было больше похоже на блеф, Учителя приняли приглашение и дали согласие на совместную работу с правительством. Легионеры выжидали. Принятие ими решения зависело, прежде всего, от мнения Учителей о перспективах деятельности на Пронин и первых результатов. Отсрочку силового решения Прония у Легиона вырвала. Это был сильный тактический ход во всех отношениях. В любом случае планета выходила из-под удара и в то же время получала неограниченный доступ к новейшим технологиям других миров. Представитель Пронин тогда был прав. Он сумел довести свою точку зрения до руководства, и юрисдикция одним махом реализовала максимальное количество возможностей.

Союз был в замешательстве. Как реагировать на события, он не знал. Усиление Пронин не входило ни в одни планы. Положение усугублялось тем, что в отличие от пронианцев, конфедераты и их союзники даже не догадывались о перспективах технологического развития оппонентов. Прония преступила к созданию невиданных доселе оборонительных систем и стратегических наступательных комплексов. Первые звездолеты по новейшим чертежам Легиона вышли на орбиту уже через год. Пилоты стали стажироваться на Окунакай.

Но в социальном развитии не все было гладко. Старая система управления скрипела, но не сдавалась. Учение превращалось в схоластику, дальше теории дело не шло. Но вечной жизни спешка не присуща. Учителя медленно, но уверенно двигали пронианцев к Свету.

В конце концов напряженность между Конфедерацией и Пронией достигла пика. Парламент конфедератов не мог допустить, чтобы извечный их враг усиливался на глазах. Все увещевания опять вступить в Союз, изгнать Учителей и вернуться на старый курс, успеха не имели. Стороны понимали, что военные действия могут привести только к тотальному уничтожению цивилизации. Предложение Союза сделать открытым рынок технологий для Пронин и даже вступить в Конфедерацию свободных наций, было отклонено Верховной Тварью. Перевес аргументов Учителей был налицо. Больше рычагов давления на Прению ни у кого не оставалось. Глотия в очередной раз наблюдала, как их соседи уходят в технологический отрыв. Уровень жизни пронианцев окончательно стал недосягаемой мечтой для населения нашей планеты.

Выход Пронин из экономического пространства галактики повлек за собой массу негативных последствий для всего сообщества. Союз разваливался на глазах. Всплыли старые обиды. Темное Содружество отозвало свои крейсеры от границ галактики и прекратило всяческое общение с конфедератами, требуя пересмотра всех договоренностей на поставки сырья и технологий. Все пытались взять друг друга за горло.

Мой звездолет получил приказ оставить свой пост и прибыть на орбиту Пронин для сопровождения нашей правительственной делегации. Глотия продолжала производить оружие и корабли, а так как часть заказов приходилась на Пронию, то после их аннулирования нужно было утрясти ряд нюансов. Я узнал, что во главе делегации стоит мой отец и догадался, что задание было санкционировано им. Наверняка старик соскучился и хотел со мной повидаться. К моему стыду, я ни разу не был на Пронин, а ведь моя родня по материнской линии корнями была именно оттуда.

Прония с орбиты производила потрясающее впечатление. У нее было всего три огромных материка, поэтому океаны между ними казались скорее широченными реками. Несмотря на это, климат на планете был достаточно влажный. Горных цепей было мало, так что пустыни на Пронин вообще отсутствовали. Плодородная земля и четкая смена сезонов породили разнообразную флору и фауну. Градация температур от полюса до полюса была незначительной, практически на всей территории планеты царил умеренный климат. Два естественных спутника Пронин служили ей хорошей защитой от всех неприятностей из глубин космоса.

Мы совершили посадку на правительственном космодроме и после небольшого ожидания оказались в зале приема делегаций. Отец был счастлив видеть меня.

— Как дома? — спросил он меня.

— Все прекрасно! Годрикрастет. Как ты, что тут интересного? — поддержал я разговор.

— Да все как обычно — пытаются смешать нас с грязью. Ничего на этой планете не меняется. Надеюсь, у нас будет хоть немного свободного времени, хочу тебе показать пару прекраснейших уголков. Надеюсь, то кафе еще работает. Там подают прекрасные горячие закуски. В мои лейтенантские годы я оттуда не вылезал, когда был здесь на стажировке. Тогда мы еще являлись одним целым, — полковник погрузился в воспоминания.

— Легионеров или Учителей видел? — вернул я его в реальность.

— Да, кстати Торн здесь, — отец улыбнулся.

От радости, что я увижу друга, у меня внутри все перевернулось. Мы не встречались уже давно, и я совсем потерял его след. После переезда Декера старшего на Глотию, я слышал лишь жалкие отрывки из его биографии. Все, что я знал, так это о его службе на одном из кораблей Легиона и, что Торн усиленно занимается изучением заповедей и практик учения. Все прочее оставалось для меня тайной за семью печатями.

— А как я его могу увидеть? — мне не терпелось быстрей узнать все о нем.

— Терпение, капитан, — отец похлопал меня по плечу, и мы пошли занимать каждый свое место в зале. Он в президиуме для делегаций, я среди гостей.

Все выглядело помпезно. Зал обрамляли колонны, на фронтоне висел гигантский герб Пронин. Порядок ощущался во всем. Флаги всех делегаций расположились сбоку от трибуны.

И хотя все представители прибыли заблаговременно и уже успели провести неофициальные встречи, де-юре мероприятие начиналось только сейчас. Череда выступающих чиновников, бубнящих одно и то же, меня быстро утомила, и я вышел в буфет, оценить продукцию местных кондитеров. Сдоба на Пронин была божественна. По меркам Глотии, это единственное национальной кухни, что не вызывало расстройство желудка. Вся остальная пища, видимо, изготовлялась из резины. Спиртное лучше было не покупать вообще, три четверти продаваемых горячительных напитков были подделкой и, если после употребления этой гадости вы останетесь живы, то вы — счастливчик. Вообще, разнообразный фальсификат и низкое качество собственного производства были визитной карточкой экономики Пронин. За исключением вооружения, планета ничего толкового не производила. Все, что сходило с ее конвейеров, можно было сразу смело везти на свалку. Остальное закупалось в Конфедерации и на планетах Темного Содружества из-за дешевизны. Политика местных Тварей была подобна бывшей глотианской, за исключением финансовых возможностей. Местных рабов кормили чуть сытнее.

Я заказал крепкий кофе с молоком и набивал рот плюшками, когда у меня в голове прозвучал голос Торна.

— Мечи пореже, боец, подавишься, — голос был четким и насмешливым.

Я стал «метать» плюшки пореже и оглянулся. В метрах ста от меня среди кучки легионеров, стоял Торн и смотрел на меня. Его улыбка от уха до уха указывала, что настроение у него лучше всех.

— Я тебя позже найду, — прозвучало у меня в голове. Губы Торна не шевелились.

— Ты стал телепатом?! — восхитился я мысленно и уставился округлевшими глазами на моего друга.

— Ага, скажи, так удобней. Я сейчас не могу к тебе подойди, сам понимаешь. Вечером увидимся. Жуй давай, — он слегка качнул рукой в мою сторону и удалился с остальными по коридору.

Аппетит у меня как рукой сняло. Торн — телепат! И это за какие-то несколько лет. Потрясающе!

Я вернулся в зал. Участники делегации обсуждали какие-то наболевшие вопросы, а мне все это напоминало мышиную возню. Как же мы выглядим в глазах легионеров? Эдакая бесштанная гвардия с детскими лопатками в руках. Делим тут песочницу с надутыми от важности щеками. Мне стало стыдно здесь находиться. Я махнул отцу рукой, что ухожу и направился прогуляться по городу. Все равно мое присутствие на этом форуме не требовалось. «Серпентарий друзей» справится и без такого «гения», как я.

Пронианские города напоминали огромную стройку. Гигантские небоскребы, замысловатые дорожные развязки и стильные здания встречались повсюду. Мирные годы и государственные вливания придали местным населенным пунктам потрясающий вид. Я знал, что такое происходит только в столице и в паре десятков других городов, но по сравнению с нашей планетой — это хоть что-то. В остальном, по слухам, планета выглядела уныло и грязновато. Видимо, в борьбе за национальные идеи не до чистоты. В этом наши планеты были идентичны. Население было хамоватым и агрессивным. Я пожалел, что не переодел форму. Все смотрели на меня, как на врага. Даже бездомные при виде моих погон выкрикивали патриотические лозунги. Наверно от этого они чувствовали себя более сытыми. Портреты их Верховной Твари были даже в общественных уборных. Такого преклонения перед «лидером нации» не было даже у нас. Стало как-то не по себе. Я опять становился приверженцем свободы и демократии. Местные стражи порядка отличались абсолютным пренебрежением к закону. Поборы с населения происходили прямо на улицах. Всюду были вооруженные блокпосты. Последние особенно нелепо смотрелись на фоне ультрасовременных зданий и перемещающихся строем детей на переходах.

Я посетил местный театр. Оказывается, не только сдоба на Пронин может оставить неизгладимый след. Традиции пронианцев и их тысячелетняя культура меня потрясли. Великая нация с великим прошлым. Но как можно было из этого величия скатиться в такую социальную яму, для меня осталось загадкой. Вряд ли мне бы ответили на этот вопрос жители этой прекрасной планеты. Ни полицейский, ни бомж, ни забитый страхом интеллигент этого не знали, а интерпретация местных Тварей меня не интересовала.

Разговаривая с прохожими, я понял одну истину. На Пронин практически нет людей, не любящих свою планету. Но нет также ни единого человека, который бы хотел тут жить. Этот парадокс был для меня открытием.

Через несколько часов мне перезвонил отец, и мы встретились с ним на центральной площади. Он показал мне город, мы посетили пару удивительных ресторанчиков с прекрасной кухней. Но даже за немалые деньги, обслуживание оставалось нулевым. Вообще, отношение друг к другу у пронианцев было специфическим. Панибратство и сквернословие было настолько обыденным, что я перестал на это обращать внимание. Пили и курили поголовно все. Было такое ощущение, что люди готовятся к войне и доживают последние дни. Безразличие ко всему было основой мировоззрения местных жителей. Я не знаю, как Учителям удастся распространить здесь учение, если элементарная культура поведения была этим людям чужда. Прония, по моим подсчетам, оказалась довольно дорогой планетой. Несмотря на огромное сосредоточение финансовых средств в этой юрисдикции, население жило убого. Что именно было причиной этой неувязки, я понять не успел. Может отсутствие производства необходимого для людей, а может система распределения национальных богатств была искажена донельзя. Но факт оставался фактом — от жизни на Пронин веяло безысходностью также, как от цветка, привлекающего мух, тухлятиной. При всем величии увиденного, я бы тоже не хотел здесь жить. Как-то мерзковатенько. Я понял, для чего отец пригласил меня на встречу. Похоже, он видел мои сомнения и понял, что для меня необходим стимул. Ему это удалось. Сутки на Пронин вернули мне веру в человечество и окончательно убили во мне Тварь. Я понял, можно жить как угодно, лишь бы не так, как здесь. На Пронин ни плохо, ни хорошо — в этой дыре просто никак!

Я рассказал отцу о встрече с Торном. Он ничуть не удивился и сказал, что знаком со сверхспособностями легионеров. Мы расстались в гостинице, и я пошел в свой номер. Уже через минут тридцать мне перезвонил консьерж и оповестил о госте. Торн был в гражданской одежде с сумкой наперевес. На его куртке сиял логотип местной футбольной команды. Лучше замаскироваться было нельзя.

— Только без телепатии, прошу тебя, — началя разговор и обнял старого друга.

— Извини, сам не люблю когда в мозгах роются, просто зачем тебе лишние вопросы спецслужб, — улыбался Декер.

Мы зашли в номер, Торн вытащил бутылку окунакайской наливки и закуску.

— А ты подготовился, — оценивающе проговорил я.

— Боюсь, это единственный способ не отравиться здешним пойлом. Надеюсь, ты не стал трезвенником?

— А разве учение не запрещает пьянство? Я думал, ты будешь выглядеть как жрец, безэмоциональный и мудрый, — засмеялся я.

— Я — легионер, военный, нам скидка, — заржал он как конь.

Мы разлили «божественный нектар» по рюмкам и выпили за встречу. Тепло разливалось по венам, а на душе становилось радостно.

— Ну, рассказывай, — крякнул я, — какое хоть твое звание? Я понятия не имею, что у тебя было на нашивках.

— Я пилот, а звание — что-то между капитаном и майором. Там несколько другая система продвижения по службе. А вернее, там вообще все другое. Я переучивался и переучиваюсь по всем направлениям. Ты не представляешь, как это интересно, мы, вообще, двигались непонятно куда. Отдаю должное Учителям, это совершенно психологически безболезненно, такого долготерпения я никогда не видел. Но кое-что у меня получается, — он был счастлив, — как ты? Я слышал, ты стал отцом. Это главное. Поздравляю тебя, дружище. Давай хлопнем пять капель за сынишку.

Мы выпили. Настойка была пряной, аромат трав с далекой планеты наполнил комнату благоуханием.

— Торн, как ты стал телепатом?

— Это побочный эффект. Учение предполагает несколько стадий становления. Вообще, система довольно сложная, но вполне понятная и приемлемая. Я сначала проходил основы, теорию для начинающих, как я это назвал. На второй стадии меня учили смотреть на мир истинным взглядом. Ты не представляешь, что вокруг каждого из нас творится. Мириады энергетических субстанций присутствуют в нашем мире постоянно. Пространство наполнено жизнью, то миролюбивой и разумной, а то и агрессивной. Чтобы трансформировать информационный поток, ты сначала учишься в нем быть, ощущать его и только потом — воздействовать. Такие вещи, как телепатия, телекинез, материализация предметов и энергии, возникают сами собой при достижении определенных навыков. Я только в начале пути и мне здорово помогают. Видел бы ты наше командование, я уже не говорю о Прозревших. Кто достигает этой высшей стадии, вообще по нашим меркам чуть ли не всемогущ. Но способности, как я уже говорил, это побочный эффект. Если ты духовно не вырос, то даже не мечтай о них. Система так продумана и рассчитана, что несовершенный человек не будет обладать сверхспособностями. Даже обретя их, ты можешь потерять все до единой, если опустишься в развитии. Поэтому у тебя просто нет выхода, кроме как двигаться только вперед, к Свету. А безэмоциональность и прочие стереотипы поведения апологетов учения — не более чем материал для развлекательных шоу. Учение не запрещает веселье, смех, радость, любовь, секс, в общем, приветствует полноту жизни. Ибо целое без части перестает быть таковым, — он засмеялся опять.

Мой друг говорил о необъяснимом обыденным языком, как будто рассказывал о походе или пикнике. Воистину, идущий осилит любой путь.

— Это потрясающе! Ты хочешь сказать, что любой может этому научиться? — меня восхищало услышанное.

— Нет, не все. Только те, кто учатся, — он издевался, — шучу, конечно, это дано каждому. Разумеется, результаты у всех будут разными. Восприятие мира и понимание основ бытия у каждого свои, а значит, и взаимосвязь с окружающим миром выстраивается из субъективного понимания. Другими словами, если ты убежден, что левитация вымысел, то вряд ли воспаришь. Если ты уверен, что зло победит, то так оно и будет. Ты заказываешь — вселенная выполняет. В принципе, все просто. Но превратить себя в сгусток сознания без ограничений на чудеса — вот истинная победа над собой. Но все это просто путь, а главное — это направление.

Мы пропустили еще по рюмочке.

— Слушай, как там Глотия? Иногда мне становится безумно тоскливо без этого бардака, — на этот раз ухмылка моего друга была унылой.

— Так, может, сам прилетишь и посмотришь? Все равно дальше объявления войны дело не пошло. Или вас не отпускают? — спросил я в лоб.

— Нет, сейчас не могу. В Легионе нет полумер. Или ты служишь, или уходи. Там даже такого понятия нет, как «дезертирство». Принуждение отсутствует во всех сферах жизни. Единственный твой хозяин — ты сам.

— На Глотии все спокойно, наконец-то. Потихоньку восстанавливаем планету. Люди успокоились. Голодных нет. Конфедерация опять взяла нас под свое крыло. В принципе, все довольны. Ты мне лучше скажи, что нас в будущем ждет? Почему вы выбрали Пронию для начала? Война вообще будет? — я знал, что многое Торн сказать не вправе, но все же спросил.

— Я всего лишь пилот, — он посмотрел на меня искоса, — Лоран, ты прекрасно понимаешь, что я не могу тебе многого сказать. Но никто мне не запретит изложить мои догадки и соображения. Ни для кого не секрет, что войны Легион не хочет. Нам не нужны ни полезные ископаемые, ни рабы, ни власть в галактике. Все, что мы хотим, — это изменить существующий миропорядок. Прости, что повторяюсь, но это необходимо. Есть несколько вариантов, как добиться такого результата. И, разумеется, самым последним является оккупация. Годы конфронтации окончательно убедили разумных этой галактики, что победить нас в бою невозможно. Все увещевания о помощи наших высших миров — блеф.

— Они обещали помочь? — перебил я его.

— Забудь, это иллюзия. А значит под пугающий грохот мечей, мы можем постепенно проникать на планеты и терпеливо переучивать население. Разве было бы возможным присутствие Учителей на Пронин без Легиона на границе? А планета эта выбрана не случайно. У нее огромный потенциал. И политически она находится между плохим и отвратительным. Ты знаешь, что соседняя галактика всего лишь слегка была заражена нашим мышлением. Ее лечение продлилось около двухсот лет. Что говорить о нашем мире. Гуманоиды из нашей галактики почти все присоединились к Легиону. Самое сложное будет с эпицентром порока, с Конфедерацией свободных наций, — Торн поднял рюмку, — за здравый смысл и победу над тьмой!

— А почему Конфедерация попала в такую немилость? — удивился я, — разве они не несут свободу и демократию на все планеты?

— Они несут духовное обнищание, бессмысленность существования и рабскую зависимость от системы для всех и каждого. У конфедератов нет религии кроме наживы, совесть они заменили интересом, цели совершенствования прибылью, все оценивается деньгами, мораль считается пережитком, животная тупость во всем. Конфедерация паразитирует за счет остального человечества. Свои огрехи прикрывает военной мощью. Общество свободных наций уже давно не свободно. Нищие духом и развратные правители давно перешли все видимые границы человеческого приличия. Наши Твари по сравнению с ними — ангелочки. Но мы не стали сразу атаковать в центр всей этой грязной лужи, у нас есть своя тактика и стратегия. Война уже началась, просто сейчас она позиционная.

— А мы стремимся жить, как они, — с грустью констатировал я.

— А что остается? Глотия, как утопающий, хватается за соломинку. У нее одна программа развития, называется «Дайте пожрать». Сначала мы доводим планету до краха, а потом с протянутой рукой стоим на коленях перед порочными правителями.

— Торн, а почему Учителя не высадились на Глотии? Мы же с Пронией так похожи, — не унимался я.

— Думаю, это из-за Бреши. Портал в мир создателей самая большая загадка для меня. Все, что я слышал от Посланников, лишь малая толика правды. Учителя демонтировали все порталы на контролируемых Легионом планетах. Не знаю почему, но они сильно их раздражают. И дело не только в способности этих дырок в измерениях менять вибрацию материи. Сюда попадает чуждая Учителям информация. Она адаптирует под себя здешние потоки и получается хаос. Хотя, впрочем, это лишь мои догадки. Я не силен в понимании тонкостей созидания миров, — Декер замолчал. Годы на Окунакай, проведенные в учении, сильно его изменили. Несмотря на показную браваду, Торн излучал силу духа самодостаточного человека. Его самообладание и внутренняя дисциплина чувствовались в каждом движении, в каждой фразе, в каждой мысли. Мой друг — легионер. Как-то в голове не укладывалось.

— Лоран, мне пора. Рад тебя был увидеть. Тилии передай от меня огромный привет и поцелуй Годрика. Надеюсь, мы еще увидимся, — Торн стал спешно собираться. Мы обнялись на прощание и мой друг ушел.

На душе стало тоскливо. Было ощущение, что жизнь проходила мимо меня, а я бежал за ней вслед. Чувствовал себя марионеткой. Совершенно потерял понимание своих целей и прерогатив. Все вокруг правы, каждый по-своему. Посланники и наш высший мир гнули свою линию, Учителя пытались отформатировать нашу вселенную под свое понимание, Конфедерация вдруг оказалась плохой, Прония — подающей надежды. Не галактика, а паноптикум. Но кто тогда смотритель? И с кем я?