Бриана

23

ДЖЕЙДЕН

После того, как мы искупались, мы лежим на кровати лицом друг к другу, и я не перестаю очаровываться ее красотой, лицезря сияние ее кожи после горячего душа и ее нежное личико без всякого макияжа. Она по-прежнему одна из самых великолепных женщин, которых я когда-либо видел. У меня было достаточно красивых женщин, но Бриана, безусловно, самая красивая. Она сексуальна и с огнем. Тьма внутри нее не отпускает, и меня влечет к ней, как пчелу на мед. Она умна, а ее тело — совершенство. Пыльно-розовые соски, ее тонкая талия и опасный изгиб ее задницы сводят меня с ума.

В моем сознании я всегда думал, что я недостаточно хорош для нее и что она заслуживает лучшего. Она заслуживает мужчину, который любит и боготворит ее до конца своих дней. Мужчину, который понимает ее и будет уверять ее, что она — лучшее, что с ним случалось. В последний раз, когда я был в ее квартире, я установил там камеры. Эта мысль пришла мне в голову, когда я сказал ей, что Картер мог поставить ей подслушивающее устройство. Я подождал, пока она уснет, и проверил, и с облегчением обнаружил, что он этого не сделал, а вместо этого поместил GPS в машину, которую подарил ей.

Когда я был один в своем доме, я наблюдал за ней, как извращенец, но мне было интересно, как она спит по ночам. Я наблюдал за ее душераздирающими криками, которые срывались с ее губ по ночам, и как она сворачивалась в клубок в своей темной комнате, умоляя мужчин, которые ее насиловали, проявить к ней милосердие. Перестать насиловать и причинять ей боль. Я разрывался и хотел ворваться в ее квартиру и обнять ее. Было мучительно видеть, как ее мучают ночные кошмары, и ее демоны нападают на нее во сне, заявляя на нее права. Я рыдал как слабак, когда впервые увидел ее забитую в угол комнаты на полу, но поклялся найти этих придурков, которые сделали это с ней, отняв у нее сны и оставив ее с воспоминаниями о своих пытках.

Было пугающе видеть, что мы во многом похожи. Мы оба произошли от родителей-наркоманов, которые издевались над нами и позволяли издеваться над нами самым грязным из людей. Чувство боли, голода и безнадежности является нормой там, откуда мы родом. Мы оба знаем, что значит быть из ничего и не иметь семьи, которую можно назвать своей.

— О чем ты думаешь? — Спрашивает она тихим голосом. Ее прекрасные голубые глаза следят за выражением моего лица.

— Я думаю о том, как мне повезло быть здесь с тобой, осознавая, как сильно я скучал по тебе. Восхищаюсь тем, какая ты красивая.

Ее щеки краснеют, и мне нравится, как этот румянец ползет по ее шее к щекам. Ее платиново-светлые волосы мягкими волнами обрамляют ее лицо. Я пытаюсь установить с ней связь на более глубоком уровне, но я знаю, что в темноте внутри нее таится демон, который вот-вот вырвется на свободу. Я признаю это, потому что у меня есть похожий демон, и когда она решит отпустить его, тогда она сорвется. И когда она сорвется, я хочу, чтобы она знала, что я ее поддерживаю. Я хочу, чтобы она знала, что я забочусь о ней. Это всего лишь вопрос времени, прежде чем это произойдет.

Она вздыхает и спрашивает:

— Почему тебе снятся кошмары?

Она спросила меня однажды, но я отказался ей говорить. Она ни разу не упоминала о кошмаре в первую ночь, когда она осталась у меня дома. Она трясла меня, пока я не проснулся, и ее руки баюкали меня, как ребенка. Это было самое сладкое и самое приятное чувство, когда она была рядом и уверяла меня, что это нереально. Но сон, который я видел той ночью, был другим. Они причиняли боль Бриане, а не мне, и страх, охвативший меня, заставил меня метаться, готовым убить любого, кто к ней прикоснется. Я знаю, что этот страх таится глубоко внутри меня, потому что мужчины, которые причинили ей боль, все еще там, и они думают, что им сошло с рук то, что они с ней сделали.

Ее мать вышла из тюрьмы, и это лишь вопрос времени, когда она свяжется с Брианой прося денег. Мои источники говорят мне, что она снова принимает наркотики в том же трейлерном парке. Когда ее мать не может заплатить, она говорит им, что ее дочь может заплатить им деньгами или своим телом, и они придут за ней. Мы с Итаном это знаем. Когда наркоторговцы думают, что им могут заплатить, они дают ее матери крепкие наркотики, дорогие наркотики. Ее мать слишком далеко зашла для реабилитации. Она не видит в Бриане дочь. Она видит в ней способ получить свою следующую дозу, не имея денег, чтобы заплатить или поработать за нее. Наркоманы сделают все, чтобы получить следующую дозу, и я по опыту знаю, какими монстрами они могут быть.

Мой взгляд находит ее взгляд, и я решаю отдать ей частичку себя, которую не отдавал никому другому. Даже Нейт не знает подробностей моего темного прошлого, но ради нее я сделаю все.

Я нежно провожу пальцами по ее лицу и начинаю говорить ей:

— Мои родители были наркоманами. Они избивали меня и лишали еды, потому что это мешало им покупать наркотики. Они считали, что, если им придется покупать мне еду, у них не будет достаточно денег на наркотики. Поэтому они морили меня голодом так долго, как могли, не убивая меня. Надо мной издевались в школе, потому что я вонял и был слишком худым. Я недоедал, и каждый раз, когда вмешивались социальные службы, государственные чеки переставали поступать от государства, так что мои родители приводили себя в порядок в течение недели, а государство отправляло меня обратно. Это был порочный круг. Когда мне было пять лет, мои родители решили использовать меня. Они торговали мной с другими наркоманами в обмен, позволяли им приставать ко мне, а взамен получали свою следующую дозу. Они хватали меня, когда я спал, и заставляли меня раздеваться догола. Это были мужчины и женщины. Они трогали меня своими грязными руками и мастурбировали. Когда я сопротивлялся, становилось хуже, и они держали меня, потому что были сильнее меня, поэтому я не мог сопротивляться и должен был терпеть до следующего раза.

Бриана задыхается, когда слеза скользит по ее щеке.

— Пять, Джейден. — Она пытается сдержать рыдания, представляя меня маленьким мальчиком. Я вижу это в ее глазах, боль, которую она чувствует, отражается в их глубине.

— После этого это стало обычным явлением. Когда я стал старше, стало хуже. Они заставили меня заниматься оральным сексом, а затем мужчины насиловали меня или заставляли меня заниматься сексом с женщинами, пока они смотрели. И все это за двадцатидолларовый наркотик. — Ее слезы тихо текут по ее щекам, и мое сердце разрывается из-за нее, потому что я знаю, что она чувствует боль. Она единственная, из всех людей, могла себе это представить.

— Когда мне было двенадцать, я начал сопротивляться, потому что я стал старше и сильнее. Поэтому они отступили, но ущерб был нанесен. Каждую ночь меня преследовали ночные кошмары, потому что они хватали меня, когда я засыпал. Они били меня, пока я не сдавался. Они следили за тем, чтобы не бить меня по лицу или рукам, чтобы учителя в школе не видели, что я подвергаюсь насилию. Когда я пошел в среднюю школу, мне нужно было больше есть, потому что я достиг половой зрелости, но они не кормили меня и не одевали должным образом, поэтому, когда школа наконец заметила это, они снова позвонили в социальные службы. Я был очень худой, и у меня начались проблемы с дыханием. Я все время чувствовал усталость, моя одежда была грязной, и я вонял. Они забрали меня и отправили в приемную семью, где мне оказали медицинскую помощь из-за недоедания. Потом я встретил Нейта, и мы поладили. Остальное ты знаешь.

— Это ужасно. Я хочу найти твоих родителей и надрать им задницы.

Я улыбаюсь.

— Этим уродам надрали задницы в тюрьме, когда заключенные узнали, что они издевались над собственным сыном и проституировали его ради наркотиков. В конце концов их убили.

— Скатертью дорога, кускам дерьма, — рычит она. Она убирает прядь волос с лица и глубже зарывается в белоснежные простыни кровати. Гудящий звук кондиционера смешивается с нашей свежей кожей после душа, окутывая нас собственным коконом. Она берет себя в руки и смотрит на меня с состраданием во взгляде. — Мне так жаль, что это случилось с тобой. Я рада, что ты выбрался из этой ситуации, и что вы с Нейтом нашли друг друга и оба добились успеха.

Это самая близкая связь, которую я когда-либо чувствовал с любой женщиной, и это пугает меня, но недостаточно, чтобы я не признался в своих самых сокровенных чувствах, обнажив свою душу. Я понижаю голос.

— Я никогда никому не рассказывал, что на самом деле со мной произошло. Ты первая.

— Я бы никогда не сказала ни слова. Никто не должен знать, что произошло. Я хотела знать, потому что это преследует тебя во сне, и я была там, чтобы стать свидетелем мучений, которые терзают тебя во сне. Я хотела узнать, могу ли я что-то сделать, чтобы это ушло.

— Если ты останешься.

— Что?

— Когда ты спишь со мной. Они уходят. Так же, как я знаю, что, когда ты спишь в моих объятиях, они не приходят и за тобой. Вот почему я продолжаю просить тебя остаться со мной.

Она сглатывает и говорит слова, которые я так долго ждал услышать:

— Тогда я останусь с тобой.