Броненосец «Варяг»

Глава 6. «Варяг» с немецкими корнями.

14 февраля по юлианскому календарю Всеволод Федорович Руднев сидел в доме губернатора в Циндао и читал телеграмму от Николая II. Там было сказано: «Любезный Всеволод Федорович, восхищены Вашим мужеством и героизмом. А также команды, которая была под Вашим командованием. По соглашению с моим кузеном Императором Вильгельмом, Российская империя приобретает стоящий в гавани Циндао броненосный крейсер «Виттельсбах», который нарекаю данной мне Богом властью «Варяг» – на страх врагам. Приказываю Вам принять командование, поступить в подчинение командующему эскадрой Порт-Артура адмиралу Старку и не посрамить честь русского оружия. Николай II».

Фото 8 – броненосец «Виттельсбах» (доработано автором).

Отбивавший на другом конце империи эту телеграмму Николай II, понятное дело, не мог высказать всех чувств, которые его обуревали. Предательство, какое подлое предательство, его окружение причинили и ему лично, и Российской империи. Война, которая началась внезапно, и цели были убрать Россию с рынка нефти как Европы, так и США, причем руками японцев. Единственный друг – император Вилли предупреждал меня об этом, а также о том, что Япония купила не только «Ниссин» и «Кассугу», но и «Сиуфтшур» и «Трэйомф», а значит, надо вооружаться на страх врагам. И первой руку помощи предложила Германская империя.

«Броненосец «Виттельсбах», – размышлял Николай II, – был, конечно, белой вороной германского флота. Какой-то умник предложил орудия главного калибра поставить в увеличенном в два раза количестве! Видимо, господин Крупп решил пролоббировать свои изделия и одним махом увеличить поставки орудий крупного калибра 240 мм (9,45 дюйма) в два раза. И кайзер, спохватившись, во что обойдется такое перевооружение всего флота, схватился за голову и задвинул новый корабль на задворки империи с сокращенным экипажем. А тут удача – кузен Никки решил пополнить флот в виду начавшейся войны. Россия – большая и капитаны с матросиками найдутся, и десять миллионов золотых рублей, или двадцать миллионов марок, не будут лишними в копилке кайзера. И сделка к обоюдной выгоде состоялась. Причем Николай II не посоветовался ни с Алексеем Александровичем, ни с Федором Карловичем Авеланом, уже второй год управляющим морским министерством. Типа не обязан, решу все сам. И вот самодержец всея Руси сидит в кабинете и сопоставляет характеристики «Сиуфтшура» и «Виттельсбаха» («Варяг» – бабаха, как изволил пошутить Вильгельм II). Водоизмещение «Варяга» больше на тысячу тонн, «Сиуфтшур» длиннее на двадцать футов, но уже на пять футов и осадка меньше. И вообще он похож на мощный крейсер, развитие типа «Асама»⁵⁶. Скорость его составляет – 19,6 узла, у «Варяга» – 18 узлов, но зато гарантированно, а не на показных испытаниях, когда приглашались наемные кочегары и уголь просеивался по крупинке. Бронирование «Варяга» из брони Круппа, толщиной девять дюймов главный пояс, у англичанина семь дюймов, но, простирающийся и до средней палубы, где были установлены семи с половиной дюймовые орудия «хорошей погоды», стреляющие двухсотфунтовыми снарядами на дальность семьдесят кабельтовых. В нос и корму идет трехдюймовый бронепояс. В свежую погоду огонь могут вести четыре десятидюймовые и четыре семи с половиной дюймовые орудия. Они могли в минуту выпускать четыре пятисотфутовых⁵⁷ снаряда и шесть двухсотфунтовых⁵⁸. В ответ «Варяг» в отличие от других «Виттельсбахов» лишили бортовых башенок шестидюймовых орудий, а разместили еще две башни главного калибра.

«Решение более чем спорное, но оно было принято на тот момент, и наша новая дорогая игрушка, – подумал Николай II, – может в минуту выпускать двадцать четыре 140-килограммовых (340-фунтовых) снаряда и двадцать пять 62,8 кг (150-фунтовых), превосходство в свежую погоду – более чем в пять раз, а в спокойную – в половину, что тоже является прекрасным результатом».

Причем наш девятидюймовый броневой пояс японцы могут пробить только с десяти кабельтовых, а мы их семидюймовый с пятнадцати, шестидюймовая броня проницаема с двадцати пяти кабельтовых. «В общем, – решил Николай II, – корабль хороший, и в руках Руднева, я надеюсь, сослужит достойную службу Российской империи».

Капитан 1-го ранга Всеволод Федорович дочитал телеграмму и задумался. Конечно, любопытно, что так повернулось. Сперва экипажи «Варяга» и «Корейца» грузят на стационеры в порту Чемульпо. Затем к ним приходят германские пароходы и грузят всех туда, а также моряков с «Севастополя» и казаков, охранявших дипломатическую миссию. Такой оперативности и расторопности от шпица Руднев не ожидал, да и от немцев тоже. И прибыв в Циндао, помимо миноносцев и канонерок, сразу обратил внимание на красавец-броненосец «Виттельсбах» с необычными четырьмя башнями по диагонали, и закралась у него мечта быть бы ему капитаном этого корабля, да разнести японцев к чертовой бабушке.

«Решение, конечно, рисковое, в нос огонь ополовинивается, да и та башня, которая выше будет мешать башне А, но зато в линейном бою им нет равных. В зависимости от дальности снаряды весом 140 кг себя покажут своей огромной начальной скоростью. А отличная механизация башен позволяет, как сказал капитан броненосца Штербах, делать до трех выстрелов в минуту, чему нашим артиллеристам еще учиться и учиться», – рассуждал после прошедшего боя с японцами Руднев.

С телеграммой Руднев созвал военный совет офицеров «Варяга» и «Корейца», и тридцать один офицер собрались в большой комнате германского посольства. Балк и Лобода были легко ранены, остальные были живы и здоровы, несмотря на то, что перенесли тяжелый бой с превосходящими силами противника. Огонь был так силен, что комендоры падали еще до того, как успевали встать к орудиям, команды хотели бы получить передышку и отдых, но война только началась и что это за мнение, будто герои должны ехать в тыл и получать почести, хотя враг не сломлен. «И государь император правильно поступил, – подумал Всеволод Федорович, – что дал нам в руки новый меч, вместо попавшего в западню «Варяга». Тот был хороший крейсер, но господин американский промышленник Чарльз Крамп слишком удлинил машины до семи метров и недостаточно укрепил фундаменты ввиду недостатка опыта постройки крейсеров 1-го ранга, что и послужило частым выходом из строя, и даже если представить, что «Варяг» прорвался бы в Артур, то было бы стыдно перед сидящими здесь моряками с «Корейца». Руднев посмотрел на Беляева, Бирилева, Бойсмана, Бутлерова, Дурнова, Засухина, Левицкого и других. А также «Варяг» встал бы в док в Артуре или плелся на шестнадцати узлах за «Севастополем», дело, конечно, нужное, но неблагодарное. Но кто сказал, что война вообще благодарное дело?»

Капитан 2-го ранга Григорий Павлович Беляев, бывший капитан «Корейца», взял слово:

– В телеграмме императора все сказано, кому, как не Вам, Всеволод Федорович, государю императору доверить командование таким кораблем. Сколько снарядов выпустил «Варяг» по вашему рапорту? Тысяча сто? Вот и получайте германский броненосец со скорострельными орудиями. Причем если орудия «Пересвета» калибром десять дюймов стреляют раз в полторы минуты, то здесь до трех выстрелов в минуту благодаря лучшей механизации башен, то есть пока, например, «Пересвет» сделает три выстрела и, возможно, пристреляется «Виттельсбах»…

– Прошу прощения, – строго сказал Руднев – «Варяг»!

– «Варяг», – поправился Беляев, – сделает тринадцать выстрелов и гарантированно пристреляется, добившись накрытия цели, и будет держать ее в вилке.

Степанов Павел Гаврилович, артиллерийский офицер «Корейца»:

– Прелюбопытно было бы испытать «Варяг» в бою. И принести новую славу русскому оружию, ей Богу, кораблик-то неплохой.

Мичман Бирилев Павел Андреевич огласил на всю комнату:

– Господа, вопрос, я как понял, уже решенный, но тогда два основных? Куда идем? Артур или Владивосток? И как нам туда попасть?

Руднев спросил присутствующих:

– Господа, еще есть вопросы?

Мичман Балк своим баритоном выразил мнение окружающих:

– Веди командир, мы с тобой!

И все одобрительно загудели в лучших традициях русского флота.

– Тогда, – Руднев сказал офицерам, – собирайте матросов по командам и принимайте броненосец, время на это два дня, по первой с нами останутся германские инструкторы, и пойдем под германским флагом. После сердечного союза трех императоров от 1881 года мы практически одна держава, хотя каждая из империй (провинций) имеет свой суверенитет, но государство фактически одно.

– Германский флаг – это бесчестно, – сказал мичман Александр Шиллинг.

Руднев парировал:

– Не стреляющий корабль, соблюдающий нейтралитет, может следовать, куда ему заблагорассудится, но как только мы сделаем хоть один выстрел по неприятелю, мы поднимаем славный наш Андреевский стяг, и уже становимся полноправным крейсером в составе флота. Такая постановка всех устраивает, господа?

Все присутствующие одобрительно закивали.

Начались трудовые будни. Команда, похватав вещи и следуя за мичманами и старшинами, ринулась на броненосец. Немцев там было всего человек четыреста из шестисот по штатному расписанию, и они с радостью сдавали «мокрый»⁵⁹ корабль, не вписывающийся в концепцию современного германского флота открытого моря, тем более, что пришла директива принимать новый корабль, вооруженный, как полагается, одиннадцатидюймовыми орудиями главного калибра, а русским и этот пойдет и не крейсер, и не броненосец, ни Богу свечка, ни черту кочерга. Хотя, как говорили германские офицеры, построен корабль на совесть и очень качественно, с хваленой немецкой точностью и множеством технических новинок.

Три паровые машины общей мощностью четырнадцать тысяч лошадиных сил, как отметил старший судовой механик Николай Лейков. На «Варяге», а этот был его единственный корабль, он допустил много ошибок, но здесь Николай ни в коем разе не хотел допустить повторения пройденного. И дотошно выпытывал у германских инструкторов, что да как, так как в Морском инженерном училище немецкий преподавали.

Сергей Зарубаев, старший артиллерийский офицер «Варяга», – принял башню А. Его подчиненный – Эйлер Дмитрий Павлович, двадцатилетний юнец, – башню Б. Мичман Александр Лобода стал распоряжаться палубными орудиями, а Василий Балк – башней С. Старший артиллерист с «Корейца» Степанов Павел Гаврилович – в башне Д. Они долго расспрашивали немецких артиллеристов, что да как, а те торопились сдать корабль, чтобы отплыть на родину и пить пиво с сосисками, и ничего вразумительного сказать не могли.

На следующий день, когда Руднев уладил все формальности в посольстве и поднялся на борт «Варяга», его встретил дружный флотский экипаж. Бутлеров Александр Михайлович – был вахтенный начальник, так сказать от Бога, и на вновь принятом корабле российского императорского флота все закрутилось и завертелось в интересах службы.

Франк Валерий, инженер-механик, принял все котлы на броненосце, приказал развести пары, проверить запас угля, арматуру, трубки котлов и колосники.

Бойсман Владимир Васильевич доложил Рудневу, что всех припасов в достатке, кроме питьевой воды и лимонов, но это можно докупить в Циндао в течение трех часов.

Всеволод Федорович последовал к себе в каюту. Портрет императора Вильгельма II он убирать не стал, потому что уважал его за честность, прямолинейность и братство по оружию, а также за продажу Российской империи этого замечательного корабля. В голове у командира было и без этого много вопросов. Корабль офицеры и матросы приняли. По запасам вопросов и проблем в принципе не возникает. Дело в том, что если придется драться, а на этот счет у Руднева иллюзий не возникало, то как пополнить боезапас? И он шлет телеграмму на высочайшее имя с просьбой отправить во Владивосток срочным образом пароход с двумя боекомплектами для нового «Варяга». Идти Руднев также решился во Владивосток, так как Порт-Артур блокирован с моря, и если мы туда придем, то только создадим новых проблем, а во Владивостоке есть возможность как выписать жену, так и получить обещанный боезапас по железной дороге. К тому же во Владивостоке только бронепалубные крейсера с миноносцами, и наличие там броненосца более чем желательно, подсказал ему разум.

Старший артиллерийский офицер Зубарев собрал своих товарищей-артиллеристов и спросил:

– Как мы будем вести огонь? Прошу высказаться присутствующих.

Мичман Балк, насколько успел узнать свою вторую от носа башню, сказал:

– У германцев здесь более чем все организовано. Снаряды небольшие, в 342 фунта⁶⁰, но взрывчатки там семь фунтов, как в нашем десятидюймовом бронебойном снаряде. Бронепробиваемость снаряда не хуже, а скорострельность потрясающая, до трех выстрелов в минуту, если я правильно предыдущего командира фон Вестфахена понял.

Зубарев продолжил свои умозаключения:

– Видим вражеский корабль, например, крейсер «Асама».

Эйлер, которого даже передернуло от упоминания этого крейсера, сказал:

– Всадил бы я в него не шестидюймовый, а 9,45-дюймовый⁶¹ снаряд с семью фунтами взрывчатки, а не с одним.

Зубарев невозмутимо продолжил:

– Дистанция – сорок кабельтовых, я из своей башни даю выстрел фугасным снарядом, все равно рыб кормить, перелет, – и, обращаясь к Эйлеру, – ваша башня вторая, вам и стрелять.

Эйлер произнес:

– Если по пеленгу просто перелет, опускаю чуть ствол, произвожу выстрел, надеюсь на накрытие.

Балк и Степанов в один голос:

– Видим накрытие, переходим на беглый огонь.

Зубарев менторским тоном:

– Хорошо, но противник приближается, все четыре башни отстрелялись с перелетом, я сам опускаю ствол на один градус, и недолет.

Эйлер предполагает:

– Если действительно идет сближение, и корабль противника приближается, то я не меняю направление ствола, и возможны попадания.

Балк говорит:

– Смотрю по ситуации, если попадания были, чуть опускаю ствол, если не было, то действую по обстановке.

– Вопрос еще, – продолжил Зубарев, – снаряд на сорок кабельтовых летит одиннадцать секунд, перезарядка у нас двадцать секунд, вполне есть время слегка поправить башню по высоте и по направлению.

Зубарев похвалил:

– Молодцы! Суть понимаете. А если против нас два противника? Что предпочтительнее? Вести огонь по одному кораблю или по обоим?

Балк ответил:

– Раз у нас такой замечательный корабль, предлагаю обстреливать двух противников, потому как одно дело – вести огонь спокойно, зная, что тебя не обстреливают, а совсем другое дело – чувствовать, когда трясутся поджилки, орудия неприятеля направлены прямо на тебя, и отсчитывать секунды перед его залпом, из-за этого точность снижается.

– Тогда, – сказал Зубарев, – ежели нам придется вести бой с двумя противниками, я главный в носовой группе башен, ты, – показал он пальцем на мичмана Балка, – в кормовой.

– Еще вопрос, – сказал властный Зубарев, – какова бронепробиваемость наших орудий? Кому и что удалось узнать?

Степанов, сомневающимся тоном:

– Честно говоря, немцы поставили на «Варяг» орудия облегченные, которые, наверное, не знали, куда пристроить. Вес австрийского орудия завода «Шкода» – 28 тонн, здесь стоят такие же, только 24-тонные орудия Круппа, соответственно полным зарядом не стреляют. Снаряд весит 140 килограмм супротив 229-килограммового австрийского и начальная скорость снаряда 2260 футов в секунду против 2370 футов в секунду у австрийцев. Но зато выше скорострельность, до трех выстрелов в минуту. Соответственно ниже бронепробиваемость у наших орудий супротив австрийских, примерно процентов на сорок.

Зубарев:

– Может, дать телеграмму генерал-адмиралу и купить в Австро-Венгрии восемь–десять орудий 238 мм/28 тонн и снаряды к ним? Перевес составит примерно сто тонн водоизмещения, корабль осядет дюйма на два, но это не критично, зато мощь возрастет в два раза.

– Докладываем командиру, – подытожил собрание Зубарев, – с артиллерией все в порядке, решили артиллеристы нового броненосца в составе российского императорского флота.

Тем временем губернатор Циндао, капитан цур зее Оскар фон Труппель, сам ошарашенный такой новостью с передачей Российской империи броненосца «Виттельсбах», решил посетить корабль, уже занятый русскими офицерами и матросами, выяснить все детали и оказать посильную помощь.

Катер доставил его к трапу, совместный русско-германский караул сыграл «Восхождение» и губернатора встретил Всеволод Федорович и бывший капитан корабля Артур фон Штербах. Приветствовали губернатора. Всеволод Федорович после формальных вопросов о здоровье императора Вильгельма и погоде попросил загрузить еще пятьсот тонн вестфальского угля в дополнение к шестистам пятидесяти имеющимся на броненосце и еще пятьсот 240 мм/140 кг снарядов к орудиям главного калибра, имеющимся в арсеналах Циндао, и за все заплатит русская казна, а сейчас корабль собирается на войну, отомстить за вероломное нападение на бронепалубный крейсер «Варяг» и канонерку «Кореец» и защитить в этом регионе интересы как Российской империи, так и Германской. Если лишить Японию – марионетку Великобритании – части кораблей, то это пойдет на пользу обеим странам в данном регионе, тем более Российская и Германская, а также Австрийская империи суть одно государство, только управляемые разными монархами, чисто для удобства администрирования.

Дальнейшие речи, звучавшие уже на прощальном обеде в кают-компании, были о том, что русские и германские войска разбили Наполеона III в 1871 году, но злодейка-Англия сумела отделиться от метрополии, пользуясь тем, что образовался Ла-Манш. Именно для этого надо строить мощный флот, сейчас потренироваться на Японии, а потом совместными усилиями взяться и за Англию.

Губернатор уехал за полночь, броненосец спал, не спал только революционер Пертов Прохор Пахомыч, который собрал кружок молодых матросов и разговаривал:

– Вам, товарищи, служба нравится? Бесправная скотина ты, а не матрос, – обратился он к салагам. – Что не так, боцман сразу «персик», если офицеру попадешься на глаз, так под ружье, а ответить не моги.

Но даже юные матросы не поддержали Пертова. Пребывание под огнем неприятеля, спасение, а теперь обретение нового дома отрезвляюще подействовало на молодых матросов и в бредни о братстве поверили они не особенно.

– Ведь ежели все равны, – рассуждали потом Бершацкий Илларион и Близнюк Владимир, – кто будет управлять кораблем, кто стрелять из орудий? И если в зубы не дать, так корабль грязью зарастет, кому же прибираться захочется? Эти идеи хороши в коммуне, возможно, на заводе, но не на боевом корабле.

С утра 16 февраля (все даты далее приводятся по юлианскому календарю, григорианский придумают только в 1919 году) к «Варягу», на носу и корме у которого красуются герб Виттельсбаха – красивый лев с крыльями на синем фоне, подошли лихтеры.

Лихтеры – с большими качественными мешками угля и лихтеры – со снарядами, немцы народ очень точный и там было ровно пятьсот тонн угля и пятьсот снарядов калибром двести сорок миллиметров. В других лихтерах были продукты, припасы, Руднев проверил расчет с берегом, но за день экипаж долгов не наделал.

По расчетам старшего штурманского офицера Евгения Бернеса, о чем он и доложил Рудневу, Тсусимский⁶² пролив следует форсировать ночью, когда обнаружить идущий без опознавательных огней корабль практически невозможно. До острова Квельпарт⁶³, обходить который Бернес планировал южнее, 330 миль, соответственно идущему экономической скоростью «Варягу» требуется тридцать три часа. Темнеть начинает примерно в 17.30, соответственно выходить надо завтра в полдень, затем следует прибавить скорость до пятнадцати узлов, но чтобы искры из дымовых труб не вылетали, и форсировать Цусимский пролив в темное время суток, за двенадцать часов – 180 миль. Следует сделать, конечно, поправку на течение и ветер, но это уже, как повезет. Ну и дальнейший путь до залива Петра Великого – 550 миль, то же бы держать узлов двенадцать–пятнадцать. Тем более, что Евгений Андреевич был опытным специалистом, изучал Белое море, а там гидрография очень сложная, привел на Дальний Восток миноносец «Властный», а в 1903 году стал старшим штурманом на крейсере «Забияка» и плавал в этих водах.

За те три дня, что предшествовали передаче корабля, соблюдался режим неразглашения передачи, но герои боя при Чемульпо не могли совсем уйти от вездесущих журналистов, да в то время это было и не принято. Поэтому различные, в первую очередь германские, затем французские и итальянские, журналисты узнали о новости, а раструбили уже на следующий день, что: «Русские подняли упавший меч», «Крейсер «Варяг» воскрес со дна морского», «Руднев идет мстить».

Англичане и японцы узнали об этом еще на следующий день, когда «Варяг» уже обогнул остров Квельпарт и двигался в темноте к южной оконечности острова Цусима.

Тем временем корреспондент Сеппинг Райт, а заодно и советник самого адмирала Того, сидит в салоне гигантского броненосца «Микаса», пьет чай и разговаривает с японским адмиралом Хейхатиро:

– Зачем русские купили этот германский броненосец, и что он может? – спросил Того.

Райт ответил:

– Я изучил его возможности по джейнс файтинг шипс, и могу сказать, что он эквивалентен по возможностям русским броненосцам-крейсерам «Пересвет».

– В эскадренном бою его бояться тогда не стоит, – заметил Того.

– Но он может нанести много бед на коммуникациях.

– Наша война, – заметил Того, – все идет по плану, разработанному мной и Вами еще до войны. Русский флот закупорен в Артуре, два новейших броненосца повреждены. Фактически мы уже выиграли войну в море, осталось дожать этих русских в Артуре и Владивостоке, как угрей в своей норе.

– Согласен с Вами, адмирал, – сказал Райт, – но собака, загнанная в угол, может здорово покусать, – добавил он, отпивая чай. – Вот и русские хорошо ответили огнем эскадры и береговых батарей, когда Вы решили их проинспектировать после ночной минной атаки. Но, конечно же, затопленные «Варяг» с «Корейцем» – это плюс, а также потопленный «Боярин», «Манчжур» и «Енисей» существенно снизили возможности эскадры русских и в минной войне, и поддержке сухопутных войск со стороны моря.

– Но русские исхитрились и сгрызли кость, – сказал Того, отпивая чай, одновременно делая вдох, – в виде 7-го боевого отряда адмирала Ямала.

Райт ответил:

– Данная ситуация не более чем досадная случайность. Сейчас первый боевой отряд блокирует Артур, убрать его мы не можем. Второй отряд адмирала Камимуры движется к Владивостоку, чтобы покарать непослушных гайдзинов. Третий боевой отряд адмирала Девы находится при главных силах флота, а четвертый при втором. Поэтому для поимки «Варяга» предлагаю немедленно телеграфировать Катаоке и Того-младшему, пусть ищут германский броненосец или в Цусимском проливе, или при выходе из него, возможно, повезет Камимуре и он потопит Руднева уже у Владивостока.

Того, задумавшись и взяв паузу, сказал:

– На все воля Богов, – и отдал необходимые распоряжения.

Наши герои подошли к проливу, как и предполагалось, и вошли в него в сумерках и в тумане. Вдали виднелись маяки, японцы их для удобства судоходства не гасили. Море слегка штормило, и волны били в правую скулу нового русского корабля. Но броненосец, отметил Руднев, был очень ходкий, и легко взбирался на волну. Пару раз отворачивали в сторону от огней, виднеющихся вдалеке, и к утру уже огибали Цусиму и взяли курс на Владивосток. Евгений Бернес стоял, склонившись над картой, весь в напряжении, постоянно требуя от впередсмотрящих и марсовых всей информации, что к ним поступает. Старший офицер Вениамин Степанов тоже находился на вахте и обеспечивал работу корабля.

В сонных Пусане⁶⁴ и Симоносеки⁶⁵ забегали матросы, пары были разведены, якорные цепи стали выбираться и японские корабли пошли в темную ночь на поиск неприятеля. Если у контр-адмирала Катаоки были, хоть и устаревшие, но достаточно мощные корабли в виде броненосца «Чин-Йен» и крейсеров «Ицукусима», «Мацусима» и «Хасидате», имевшие крупнокалиберную артиллерию, то Того-младший, который во всем хотел подражать Того-старшему, вывел в пролив лишь крейсера «Сума», «Чийода», «Акицусима» и «Идзуми». Но, как ни мчались японцы на всех парах, вываливая в иссиня-черное небо снопы искр, как ни опрашивали всех рыбаков, попадающихся на пути, броненосец «Варяг» они так и не нашли.

К утру ветер сменился на западный, бортовая качка сменилась продольной, и корабль-призрак без огней, но с четырьмя башнями направился курсом на Владивосток, удовлетворенно констатировал Всеволод Федорович.