Брынза с сельдереем

Лиза Найди

Из справочника мне удалось выяснить, что на Бобе имеется специальный комитет, занимающийся вопросами «семьи и верности». Казалось бы, мне следовало насторожиться, но вместо этого, я отправилась туда на следующий же день.

Беседовавший со мной клерк вел себя очень развязно, как и многие мужчины этой планеты. Но я старалась не обращать внимания. Может быть, здесь такой менталитет. Крис ведь тоже оказался животным, хотя и в ином смысле.

— Так вы говорите, ваш муж занимался кроватной акробатикой, пока вас не было? — хохотнул клерк, едва я изложила то, зачем я сюда пришла.

— Я понятия не имею, чем конкретно они занимались, — ответила я. — Одно знаю точно — мой муж мне изменил. И точка. Я требую, чтобы с этим разобрались. Я бы обратилась в суд, чтобы развестись, но не нашла на Бобе такого.

— Стало быть, вы хотите мести, — подобрался клерк. — Справедливой и достаточной?

— Достаточным для меня будет развод!

— По нашему закону развод может инициировать только имеющий гражданство с рождения. Но не волнуйтесь, ваш муж понесет наказание. Ему придётся отдать самое дорогое, что у него есть. Подождите в приёмной.

Эта фраза про развод тоже должна была меня насторожить, но вместо этого «наказание» затмило всё остальное. Я покорно села в приёмной и ждала с видом победителя, не замечая «хозяйских» взглядов, которыми пожирали меня остальные мужчины.

Женщин здесь почти не было. Лишь одна в маске зашла ненадолго в зал заседаний, а после вышла и понуро поплелась к выходу.

«Стало быть, проституток они тоже наказывают», — мысленно усмехнулась я.

Спустя какое–то время приехал Крис. Теперь он походил на принца злобы и ненависти. На лице проскакивала безумная улыбка, глаза смотрели холодно.

Грубо схватив меня за руку, он потащил в зал заседаний, шепнув: «Ты сама напросилась». Я начала вырывать, но слишком поздно. Мы уже предстали перед комиссией. Они разглядывали нас с неподдельным интересом, потому я собралась, сумела высвободить руку и оправила одежду.

— Я требую, чтобы мой муж, Крис Найди, был наказан за измену! — заявила я и ткнула пальцем в Криса.

Напыщенная глупая дура.

— Заткнись, — бросил мне человек в центре. Его вьющиеся волосы качнулись, когда он мотнул головой. Чёрные глаза пробежались по мне вскользь, а затем он повернулся к моему мужу. — Что скажете, уважаемый?

— Девочка — наивная идиотка. Я её предупреждал, но она не послушалась.

— Я протестую, почему вы слушаете его? Да я не родилась здесь, но…

— Заткнись, я сказал, — теперь он посмотрел на меня зло. Как на непослушное домашнее животное, которое донимает хозяина. — Да, её надо проучить.

— Думаю, сутки общественных работ научат её больше ценить замужнюю жизнь, — ухмыльнулся Крис. — После этого она снова станет паинькой.

— Всего сутки?

— Для первого раза достаточно.

— Хорошо. Уведите её.

Тотчас двое охранников схватили меня и куда–то потащили. Я не обращала на них внимания, хотя они оба так и норовили провести рукой по груди. Я просто смотрела, как Крис и мужчина с чёрными глазами обмениваются улыбками и подмигивают друг другу.

Я ничего не понимала.

Затем меня завели в тесную комнатушку. Даже моя каюта на станции была больше. Заставили раздеться. Сначала я не хотела, но потом поняла, что они попросту сорвут с меня все вещи. Я решила не давать им такого шанса. Это было бы слишком унизительно.

Но настоящее унижение ждало меня впереди. Мою одежду унесли, а взамен принесли облегающий халат и маску. Тот самый наряд «проституток с улицы». Ещё пришла женщина. Она была уже не молода, но и старость не сильно коснулась её. На красивом и холодном лице трудно было прочесть какие–либо эмоции.

— Одевайся, — сказала она. — Сегодня ты в моей бригаде. Мужчина подходит и показывает «разрешение на использование». Мы снимаем маски. Он выбирает ту, которая ему нравится. Уводит. Делает с ней, что хочет. Затем она должна вернуться в бригаду. У тебя срок — сутки. Может быть, тебе повезёт, и никто не выберет.

Я стояла, не в силах пошевелиться. «Разрешение на использование?»

— А если я откажусь? — во рту пересохло, и голос стал хриплым.

— Не советую. Есть вещи и похуже. Тебя могут отдать какой–нибудь компании. Или просто выставить на улице, раздетую и закованную. Каждый сможет сделать с тобой что угодно. Я через это проходила.

Ещё раз посмотрев на её каменное лицо, я не смогла в это поверить. Тем не менее, кивнула. Ведь была надежда, что меня никто не выберет.

Эта надежда жила десять часов, пока мы бродили по улицам. То одну, то другую забирали. Я заметила, что не все боялись. Некоторые уходили с удовольствием и старались понравиться мужчинам. Я опускала глаза в пол и изо всех сил пыталась выглядеть уродиной. До какого–то времени это срабатывало. Пока не появился клерк из комитета. У него, разумеется, было «разрешение на использование». Он плотоядно ухмыльнулся и едва дождался, пока мы снимем маски. Взял меня за руку и потащил за собой.

До последнего я верила, что ничего не случится. Что меня стараются запугать. Я осознала свой проступок — сомнение в муже. Он был самым главным в семье. Я готова была эта признать. Я готова была признать вообще всё, что угодно.

Когда клерк лапал меня что–то бормоча, я надеялась, что это сон. Когда он грубо толкнул меня на кровать, а сам принялся снимать штаны — я думала, что всё обойдётся. Когда он вошёл в меня — я почувствовала боль в сердце.

Там умирала надежда.