Буденный

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ В ЧАС ГРОЗНЫХ ИСПЫТАНИЙ

Наступил 1941 год. На страну надвигался час грозных испытаний. Фашистская Германия расширяла агрессию. Северная Франция была оккупирована гитлеровцами, а французская армия, деморализованная и подавленная, беспорядочно в панике отступала на запад и юг. Бельгия и Голландия лежали под ногами захватчиков. Буденный понимал, что передышка, полученная в результате пакта о ненападении, заключенного с фашистской Германией в 1939 году, не будет длительной, если учесть агрессивный характер германского фашизма. «Напряжение нарастало, — писал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, в ту пору начальник Генштаба. — И чем ближе надвигалась угроза войны, тем напряженнее работало руководство Наркомата обороны. Руководящий состав Наркомата и Генштаба, особенно маршал С. К. Тимошенко, в то время работали по 18–19 часов в сутки. Часто нарком оставался у себя в кабинете до утра». Развертывание Советских Вооруженных Сил в связи с угрозой фашистской агрессии, повышение их боевой готовности, проведение неотложных мер для укрепления Красной Армии и Военно-Морского Флота — эти и многие другие вопросы находились в центре внимания деятельности нашей партии. Необходимость укрепления Вооруженных Сил была глубоко обоснована в решениях XVIII съезда, XVIII партийной конференции, в ряде постановлений ЦК партии и правительства. В феврале 1941 года ЦК партии и правительство утвердили план мобилизации, на основе которого проводились крупные мобилизационные мероприятия. Весной был разработан Наркоматом обороны новый план обороны государственной границы… Развертывание армии проводилось энергично, но оно не было завершено к началу войны. Многие новые части и соединения не имели еще достаточного количества вооружения и боевой техники, особенно новых образцов. В середине июня, близко к полуночи, наркома обороны Тимошенко и его первого заместителя Буденного пригласили к Сталину. В кабинете уже находились Ворошилов, Молотов и Калинин. «Сталин бегло оглядел нас, — писал Буденный, — устало, в задумчивости прошелся по кабинету раз, другой, третий и остановился у карты.

— Меры, какие мы принимаем, чтобы предотвратить военный конфликт с Германией, не дают нужных результатов, — тихо сказал он. — Война неотвратимо приближается. Трагическая развязка вот-вот наступит. Людоед Гитлер не отказывается от своих планов завоевания мирового господства… Я думаю, мы предпримем еще один дипломатический шаг. Сделаем небольшое заявление в печати. Цель его, во-первых, дать понять Гитлеру, что нам известны его планы. Во-вторых, предупредить мировую общественность, что Гитлер собирается развязать войну, которая охватит все материки и континенты земного шара и в огне которой погибнут миллионы людей, прольются реки крови. В-третьих, вызвать Гитлера на откровенность.

— Он может промолчать, — заметил Тимошенко.

— Но тогда само молчание послужит красноречивым ответом, — сказал Калинин.

Сталин подал знак Молотову:

— Пожалуйста, зачитайте.

Вполголоса, делая характерные для него паузы после определенных слов, Вячеслав Михайлович начал читать «Сообщение ТАСС…».

14 июня сообщение ТАСС было опубликовано в печати. Ответа на него не последовало. Хорошо помню, как Сталин озабоченно сказал:

— Да, войны с Гитлером, кажется, нам не избежать».

Через несколько дней, 21 июня, произошло событие, которое особенно насторожило Буденного. Начальник Генштаба Жуков сообщил, что, по докладу начальника штаба Киевского военного округа генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева, к нашим пограничникам явился немецкий перебежчик-фельдфебель. Он заявил, что наступление немецких войск начнется утром 22 июня. Правда, выслушав доклад наркома обороны, Сталин высказал такую мысль: не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика. чтобы спровоцировать конфликт? Нет, ответил Тимошенко, считаем, что перебежчик говорит правду. Нарком предложил Сталину немедленно дать директиву командующим о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность. Однако Сталин возразил: такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Когда Жуков ушел составлять проект директивы, маршал Буденный, глядя на Тимошенко, спросил:

— Неужели и ты, Семен Константинович, уверовал в то, что немцы щекочут нам нервы?

Тимошенко долго молчал, потом наконец выдохнул:

— Нет, Семен Михайлович, я верю, что это война. Не сегодня, так завтра. Но товарищ Сталин… — Он до конца не договорил, но Буденный его и так понял. Директива вскоре была готова, передачу ее в округа закончили лишь в 00. 30 минут 22 июня. В эту трагическую ночь Буденный находился в кабинете наркома обороны и помогал ему вести переговоры с командующими приграничных округов. И в это время пришло роковое сообщение, — в 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Несколько позднее фашистская авиация бомбила города Украины… Фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. 23 июня постановлением ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР была создана Ставка Главного Командования, куда вошел и маршал Буденный. Еще 25 июня из четырех армий Резерва Ставки была сформирована группа резервных армий под командованием Буденного. В нее вошли армии генералов И. С. Конева, П. А. Курочкина, В. Ф. Герасименко и Ф. А. Ершакова. На войска группы возлагалась задача отрекогносцировать оборонительный рубеж по линии Сущево — Новель — Витебск — Могилев — Жлобин — Гомель — Чернигов — река Десна — Днепр до Кременчуга, создать полосы заграждений. Ставилась задача остановить дальнейшее продвижение врага на этом оборонительном рубеже, а если потребуется, то и перейти в контрнаступление. Ночью, даже не успев проститься с семьей, Буденный выехал в Брянск, где разместился штаб. Прибыв на место, маршал сразу же включился в работу. Несколько дней войска вели ожесточенные бои. Однако враг, имея превосходство в живой силе и технике, особенно в танках, рвался вперед. 1 июля, когда обстановка резко осложнилась, резервные армии подчинили Западному фронту. Командующим назначили маршала С. К. Тимошенко. По его просьбе заместителем к нему были направлены маршал Буденный и генерал А. И. Еременко. В те дни у советского командования не было иною выхода, кроме как перейти к обороне на всем стратегическом фронте. Главное — задержать фашистские войска на оборонительных рубежах как можно дольше, чтобы выиграть время для подтягивания сил из глубины страны. Выиграть время! В эти тревожные дни Буденный не только организует оборону наших войск на подступах к Западной Двине и Днепру, но и занимается вопросами эвакуации населения и промышленных объектов в глубь страны. 9 июня, на восемнадцатый день войны, Буденного вызвала на связь Москва. Звонили по ВЧ по поручению Сталина. «Вам необходимо срочно прибыть в Кремль», — коротко сказали ему. Вечером Буденный был в Москве. А на другой день узнал о перестройке системы стратегического руководства Вооруженными Силами. 10 июня Государственный Комитет Обороны преобразовал Ставку Главного командования в Ставку Верховного Командования. В состав Ставки вошли И. В. Сталин (председатель), В. М. Молотов, Б. М. Шапошников, генерал армии Г. К. Жуков (19 июля Сталин назначается народным комиссаром обороны, а 8 августа — Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил СССР. С этого времени высший орган стратегического руководства стал именоваться Ставкой Верховного Главнокомандования. — А. 3.). В это же время, 10 июля, Семен Михайлович был назначен главкомом Юго-Западного направления, куда входили Юго-Западный и Южный фронты. Юго-Западным командовал генерал-полковник М. П. Кирпонос, а Южный фронт возглавлял генерал армии И. В. Тюленев. Напутствуя Буденного в дорогу, Сталин был краток: надо во что бы то ни стало защитить столицу Украины Киев. Буденный даже вздрогнул, когда Председатель ГКО, хмуря брови, добавил: «Отвечаете головой за Киев, так что думайте, как сдержать врага. Резервов пока у меня нет, и как бы ни было тяжело, не просите, напрасная трата времени». В тот же день Буденный прибыл в Киев. Позже Семен Михайлович писал: «Мы сорвали планы фашистов по захвату Киева. Гитлер приказал своим генералам с ходу захватить столицу Украины, но советские войска этого не допустили. Правда, на левом фланге Юго-Западного фронта гитлеровцам удалось прорвать оборону наших войск на Уманском направлении. Я почти все время находился на передовых позициях и видел, как мужественно и храбро сражались наши бойцы. Но у немцев было преимущество в танках и авиации, поэтому мы вынуждены были отходить на восток…» Сразу же по прибытии в Киев Буденный обратился к воинам Юго-Западного направления, призвав их сражаться насмерть, до последнего патрона. В тот же день он подготовил воззвание к рабочим, хлеборобам и интеллигенции оккупированных городов и сел Украины. «Братья и сестры! — указывалось в нем. — Я, Семен Михайлович Буденный, батрак станицы Платовской, в годы священной гражданской войны волею бойцов славной Рабоче-Крестьянской Красной Армии, волею большевистской партии и Советского правительства был назначен командармом Первой Конной армии, которая вместе со всей доблестной Красной Армией громила и разгромила интервентов и белогвардейцев. Мне, бывшему батраку, теперь Маршалу Советского Союза, выпала честь — партия и правительство назначили меня Главнокомандующим войск Юго-Западного направления, чтобы разбить фашистскую гадину, освободить вас из-под гнета кровавых палачей-кровопийцев. Братья украинцы! Я обращаюсь к вам: поднимайтесь на борьбу с захватчиками, организуйте партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с фашистами! Беспощадно громите и уничтожайте тылы немецко-фашистских войск. Ни дня, ни часа не давайте им покоя! Уничтожайте их обозы, танки, пушки, самолеты, запасы с горючим, взрывайте и поджигайте мосты, организуйте аварии поездов, уничтожайте все переправы на пути фашистов, уничтожайте телефонную и телеграфную связь! Поджигайте леса, пусть живыми горят фашистские бандиты. Не оставляйте скот. Ни одного грамма хлеба, ни одного литра горючего не должно достаться фашистским людоедам! Все, что не может быть спрятано от фашистских разбойников, должно быть уничтожено. Создавайте нетерпимые условия для врага и всех его пособников. Преследуйте и уничтожайте их на каждом шагу, срывайте все их мероприятия… Сбейте спесь с немецких захватчиков, которые считают себя непобедимыми. Продолжайте и умножайте славные традиции Боженко, Щорса, Котовского, Пархоменко, которые беспощадно громили и уничтожали немцев в 1918 году… Все, как один, поднимайтесь на борьбу за Родину, за независимость, за честь и свободу! Проявляйте героизм, мужество, отвагу, смелость, инициативу и смекалку, присущие нашему народу! Вперед, к полному уничтожению фашизма! Победа будет за нами!» «Писатели и критики могут найти в этом тексте шероховатости, — говорил как-то Буденный. — Но я писал то, что было на сердце, чем тогда жил и что меня волновало. Эти листовки потом наши самолеты разбросали далеко в тылу, на оккупированной врагом территории. Мы хотели, чтобы наши люди знали правду, уверовали в то, что враг непременно потерпит поражение». В критические моменты боев под Киевом Буденный находился на командном пункте Юго-Западного фронта, не раз выезжал на передовые позиции. На рассвете 12 июля начальник штаба генерал-майор А. П. Покровский доложил ему, что положение на Юго-Западном фронте значительно ухудшилось. Он отправился на передовую. Главкома встретил командующий фронтом генерал— полковник М. П. Кирпонос, доложил обстановку. Фашистские танковые и моторизованные войска в районе южного сектора Новоград-Волынского укрепрайона заметно продвинулись вперед. Части 13-й танковой дивизии группы Клейста подошли к реке Ирпень — переднему краю Киевского укрепрайона. До Киева осталось всего 20 километров. На правом фланге фронта вела бои 5-я армия генерала М. И. Потапова. В центре — 26-я, а на левом фланге сдерживали напор 17-й вражеской армии части 6-й и 12-й наших армий. Он, Кирпонос, приказал войскам удерживать занимаемые рубежи, не отступать ни на шаг…

— Так и действуйте, — сказал Буденный. — Передаю вам два стрелковых корпуса: двадцать седьмой — его две дивизии на подходе, и шестьдесят четвертый из Северо-Кавказского военного округа прибудет сюда чуть позднее. Это все, что пока могу сделать для фронта.

…Главком Буденный ехал в машине по пыльной дороге. С болью глядел он на толпы беженцев, люди шли группами и в одиночку, ехали на бричках. Справа, где дорога переходила в ржаное поле, пастухи гнали скот. Вдали горело село. Маршал невольно вспомнил годы гражданской войны, когда Первая Конная армия походным порядком шла этими местами на польский фронт. Тогда жители украинских сел и деревень с радостью встречали конармейцев, несли им хлеб, молоко. А теперь люди шли в скорбном молчании, они спешно эвакуировались, потому что знали — враг вот-вот прорвет линию фронта. У колодца машина остановилась: дорогу перекрыли крестьянские подводы. Бородатый мужчина в галифе и белой рубахе подошел к машине и пристально посмотрел на главкома, а потом воскликнул:

— Господи, так это же самолично товарищ Буденный! — Он подскочил к машине, попытался было открыть дверцы, у него это не вышло. Машину сразу же окружили люди. Тогда маршал вышел из автомобиля.

— Товарищ Буденный, — обратился к нему бородатый мужчина. — Как же это так, неужто германец сюда прискачет?

Люди притихли и ждали, что скажет маршал.

— У немца, товарищи, сейчас больше танков, и он напирает. Но я хочу вам сказать, мои дорогие, что Гитлеру мы голову скрутим. Это уж факт. Он напал на нашу страну внезапно, напал как бандит. Вы знаете, что Первая Конная армия, не знавшая поражений, разбила и Деникина и Врангеля на украинской земле. Била так, как призывал нас к этому наш вождь и учитель товарищ Ленин. Могу заверить вас в том, что и гитлеровцы будут разбиты. Что вам сказать сейчас? Старайтесь в полную силу трудиться в тылу, все для фронта, все для победы. И чтоб паники не было в ваших рядах, и чтоб каждый знал — мы, солдаты и маршалы Красной Армии, не отдадим нашу прекрасную Родину на поругание врагу. Гитлер будет разбит, победа будет за нами. Это я вам говорю, Семен Буденный!..

Дорога свернула к селу, а там и неподалеку штаб армии. Главкома встретил начальник штаба Юго-Западного направления генерал А. П. Покровский. Хмурясь, доложил обстановку. Его слова: «Наши войска после упорного боя отступили», — покоробили маршала.

— Из Ставки ничего нет? — спросил он, стряхивая с кителя пыль.

— Ставка пока молчит. — Генерал достал из сумки какой-то листок. — Немцы сбросили листовки, болтают, что Гудериан через две недели будет на подступах к Киеву…

— Ладно, — прервал его Буденный, — я сам вижу, куда пошли танки Гудериана. Вот что, начштаба, срочно свяжитесь с командующим артиллерией фронта и отдайте приказ от моего имени — усилить огонь по передовым частям немцев. У Кременчуга сложилась критическая обстановка, надо поднять в воздух всю авиацию…

Наша авиация нанесла ощутимые удары по пехотным дивизиям врага на Кременчугском направлении. Примечательно, что 1 сентября Гальдер записал в своем дневнике: «Форсирование рек 100-й и 97-й легкими пехотными дивизиями даст возможность переправить на тот берег (у Кременчуга) еще три полка. Однако из-за превосходства противника в воздухе пока невозможно навести мост. Пока необъяснимо, с чем связан усиленный огонь артиллерии противника на северо-западном участке фронта у Киева…» Кстати, начальник штаба сухопутных войск гитлеровской Германии Гальдер в своем военном дневнике не раз упоминает имя маршала Буденного. Характеризуя обстановку на фронте на двадцатый день войны, Гальдер обеспокоенно пишет о том, что «русское Верховное Командование поставило во главе фронтов своих лучших людей: Северо-Западный фронт возглавляет Ворошилов, Западный — Тимошенко, Юго-Западный фронт — Буденный». Правда, Гальдер допустил ошибку, не фронты, а направления…

…Было два часа ночи. Далеко над Днепром полыхало зарево — там шел бой. Час назад главкому звонил генерал Кирпонос и с тревогой сообщил, что в ряде мест фронт прорван и немцы пытаются взять наши войска в клещи. Кирпонос просил прислать подкрепление. «Если можно, я вас убедительно прошу дать хотя бы сто танков, — клокотал в телефонной трубке голос генерала. — Я понимаю, у вас, возможно, и нет танков, тогда шлите артиллерию…»

…Буденный склонился над картой. Танки Гудериана прорвали Брянский фронт и повели наступление на Конотоп и Чернигов. Нависла угроза над 5-й армией генерала Потапова. Становился очевидным замысел противника — обойти нашу киевскую группировку с восточного берега Днепра, взять ее в железные клещи. Однако Брянскому фронту, которому ставилась задача разгромить танковую группу Гудериана, этого сделать не удалось. У него, как потом выяснилось, не хватило сил. Докладывая маршалу Шапошникову, что противник охватывает с севера правый фланг Юго-Западного фронта, Буденный телеграфировал: «Я прошу вас вообще обратить внимание на действия Еременко, который должен был эту группу противника (речь идет о танковой группе Гудериана. — А. 3.) уничтожить, а на самом деле из этого ничего не получилось… Мое мнение прошу доложить Верховному Главнокомандующему».

Прошла еще одна тревожная ночь. Буденный ни на минуту не сомкнул глаз. Вражеские танки уже ворвались в Ромны. Командование Юго-Западного фронта вынуждено было обратиться в Ставку с просьбой об отводе войск, чтобы избежать окружения. На просьбу командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса об отводе войск начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников ответил: «Ставка Верховного Главнокомандования считает ваше предложение пока преждевременным». Генерал-полковник Кирпонос о содержании своих переговоров доложил главкому Юго-Западного направления маршалу Буденному, который тут же обратился в Ставку к Сталину: «Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж. Начальник Генштаба маршал тов. Шапошников от имени Ставки Верховного Главнокомандования в ответ на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач — Конотоп. Одновременно тов. Шапошников указал, что Ставка Верховного Главнокомандования считает отвод войск на восток пока преждевременным. Со своей стороны, полагаю, что к данному времени полностью обозначился замысел противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта с направлений Новгород-Северский и Кременчуг.

Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу войск. Юго-Западный фронт сделать это не в состоянии. Если Ставка Верховного Главнокомандования, в свою очередь, не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим… Промедление с отходом Юго-Западного фронта может привести к потере войск и огромного количества мат— части».

Ответ из Ставки был неутешительный: «Киева не оставлять и мостов не взрывать…» Маршал Буденный надеялся, что Верховный Главнокомандующий поймет его тревогу, разрешит отвод войск во избежание окружения, но Сталин после доклада главкома переговорил с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником Кирпоносом и требовательно заявил: «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной вам реки кажется опасным».

— Что мне делать? — спрашивал главкома генерал-полковник Кирпонос.

— Сражаться до последнего, — ответил маршал.

В тот же день, 11 сентября, маршала Буденного известили, что решением Ставки он освобожден от должности главкома Юго-Западного направления и вместо него назначен маршал С. К. Тимошенко.

Вернувшись в Москву, Буденный сразу поехал в Кремль. Сталин принял его.

— Мне кажется, вы не все сделали, что требовалось. Да, согласен, что Еременко не смог остановить танковую группу Гудериана. Но ведь и у вас было немало войск?

— У нас почти не было танков, товарищ Сталин. И потом, я уверен, что… — Буденный увидел, как нахмурился Сталин, однако решительно продолжал: — Я уверен, что ваше решение вместо меня назначить главкомом Юго-Западного фронта маршала Тимошенко ничего не изменит. В самый критический момент, и вдруг смена главкома. Нет, я этого не понимаю. Конечно, ваш приказ для меня закон, но что это даст? Судьба Киева решена, его вот-вот возьмут гитлеровцы. Я же докладывал в Ставку и лично вам, товарищ Сталин, свои соображения, просил разрешить отвод войск, но… — И маршал развел руками.

Он ждал, что Сталин возразит ему, но тот долго молчал. А потом сказал:

— Ставка была уверена, что Брянский фронт нанесет чувствительный удар по танковой группе Гудериана. Еременко уверял меня, что он это сделает.

После того как Буденный сдал дела маршалу Тимошенко и прибыл в Москву, положение под Киевом еще более обострилось. 19 сентября наши войска оставили город. Последней уходила из Киева 37-я армия. 71 день сражались наши войска, обороняя столицу Украины. По силы была неравны. Буденный очень переживал эту неудачу, хотя врагу и был нанесен огромный урон: Красная Армия в ожесточенных боях за Киев разгромила свыше десяти кадровых дивизий противника, он потерял более ста тысяч солдат и офицеров. Более месяца сдерживали советские войска группу армий «Центр» действиями на Киевском направлении. Это было очень важно для подготовки битвы под Москвой.

Вышел от Сталина Буденный удрученным. Он глубоко верил в свою правоту, считал, что Верховный Главнокомандующий недооценил обстановку под Киевом, не прислушался к его голосу. Чтобы как-то снять гнетущее напряжение, Буденный зашел в рабочую комнату генерала А. М. Василевского, Александр Михайлович сидел за столом и что-то чертил на карте. Увидев Буденного, встал, тепло пожал ему руку.

— Я все уже знаю, — упреждая доклад Семена Михайловича, сказал Василевский. — Считаю, что товарищ Сталин не все учел…

Спустя много лет, касаясь тех драматических событий, маршал Василевский писал, что вплоть до 17 сентября Сталин не только отказывался принять, но и серьезно рассмотреть предложения, поступавшие к нему от главкома этого направления Буденного, члена Ставки Г. К. Жукова, Военного совета Юго-Западного фронта и от руководства Генерального штаба. «Объяснялось это, на мой взгляд, тем, что он преуменьшал угрозу окружения основных сил фронта, переоценивал возможность фронта ликвидировать угрозу собственными силами и еще больше переоценивал предпринятое Западным, Резервным и Брянским фронтами наступление во фланг и тыл мощной группировки врага, наносившей удар по северному крылу Юго-Западного фронта. Сталин, к сожалению, всерьез воспринял настойчивые заверения командующего Брянским фронтом А. И. Еременко в безусловной победе над группировкой Гудериана. Этого не случилось. И Б. М. Шапошников и я с самого начала считали, что Брянский фронт не располагает для этого достаточными силами. Но, видимо, тоже поддались уверениям его командующего». Еще до сдачи дел маршалом Буденным Василевский и Шапошников были у Верховною Главнокомандующего с твердым намерением убедить его в необходимости немедленно отвести все войска Юго-Западного фронта за Днепр и далее на восток и оставить Киев, о чем докладывал Сталину главком Юго-Западного направления. «Разговор был трудный и серьезный, — писал маршал Василевский. — Сталин упрекал нас в том, что мы, как и Буденный, пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того чтобы бить врага, стремимся уйти от пего…» Маршал Г. К. Жуков также отмечал: «Считаю, что Верховный Главнокомандующий был тогда не прав, требуя от командования Юго-Западного фронта удерживать фронт обороны западнее Днепра и западнее Киева до последней возможности…» Активный участник боев на Юго-Западном направлении маршал И. X. Баграмян, анализируя причины поражения наших войск, писал: «Надежда Сталина на успех Брянского фронта в борьбе с танковой группой врага явилась одной из серьезных причин упорного нежелания Ставки начать во второй декаде сентября отвод войск Юго-Западного фронта».

В боевой биографии маршала Буденного командование Резервным фронтом заняло всего лишь 27 суток — он был назначен на эту должность 12 сентября 1941 года. Но эти сутки стоили ему огромных усилий, и позже, вспоминая то суровое время, он с удовлетворением говорил: «В обороне родной и милой моему сердцу Москвы есть и моя частица труда». На дальних подступах к столице вели оборонительные бои три фронта: Западный (командующий генерал— полковник И. С. Конев), Брянский (командующий генерал-лейтенант А. И. Еременко) и Резервный фронты. Всего в их составе к концу сентября насчитывалось около 800 тысяч бойцов, 782 танка и 6808 орудий и минометов, 545 самолетов. Гитлеровское командование развернуло на Западном направлении против трех наших фронтов 77 дивизий, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных, и главные силы 2-го воздушного флота — более 1 миллиона человек, 1700 танков и 960 самолетов, свыше 14 тысяч орудий и минометов. Нетрудно подсчитать, что в численности войск, их вооружении противник имел значительный перевес. Приняв командование Резервным фронтом, Буденный в течение двух суток объезжал войска. С чувством горечи он признал, что хотя люди и горели желанием скорее идти в бой, однако большая их часть не обстреляна, не имела опыта ведения боев, и это, безусловно, снижало боеготовность войск Резервного фронта. В «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945» говорится, что «Резервный фронт в основном был укомплектован запасными частями и соединениями народного ополчения. Части фронта почти не располагали автоматическим стрелковым оружием, им не хватало артиллерии, танков, а очень часто и обычных винтовок». Однако главное все же было в том, и это весьма отчетливо понимал Буденный: противник имел в то время общее техническое превосходство. И все же маршал не падал духом. Воспользовавшись тем, что на фронте наступило относительное затишье — гитлеровское командование сосредоточивало свои силы для наступления, командующий фронтом все время проводил в войсках: проверял готовность артиллеристов, танкистов, летчиков к обороне. «Мы должны сделать все, чтобы не дать врагу прорваться к столице» — такими фразами обычно Буденный заканчивал свою беседу с воинами. На рассвете 2 октября группа армий «Центр» нанесла удары по войскам Резервного фронта. Гитлеровцы бросили в бой танки, авиацию. Несмотря на героические действия советских войск, противнику к исходу дня удалось вклиниться в расположение советских войск в стыке между 30-й и 19-й армиями, а также на левом фланге 43-й армии. Когда тапки противника прорвались в полосу 43-й армии, маршал Буденный находился в боевых порядках этой армии и тут же организовал оборону. По его приказу командарм 43-й армии перебросил на угрожаемый участок несколько орудий, и артиллеристы буквально с ходу в упор били по фашистским танкам. Вот загорелись один, другой, третий танки. Остальные повернули обратно. Высокий черноглазый сержант-артиллерист что было сил крикнул:

— Товарищ маршал, драпают фрицы! Аж пыль столбом!

Ночь прошла спокойно. А с рассветом 3 октября завязались ожесточенные бои. Немецкое командование бросало в сражение свежие силы. Критическое положение сложилось в полосе 43-й армии, левый фланг которой примыкал к правому крылу Брянского фронта. Буденный бросил в бой последние резервы, по задержать противника так и не удалось. 5 октября он доложил в Ставку Верховного Главнокомандования о том, что положение на левом фланге Резервного фронта создалось чрезвычайно серьезное. Образовавшийся прорыв вдоль Московского шоссе закрыть нечем. Фронт своими силами задержать противника на направлениях Спас-Деменск — Всходы (30 километров севернее Спас-Деменска. — А. 3.) — Вязьма, и Спас-Деменск — Юхнов — Медынь не может. Маршал просил Ставку усилить удары авиации по прорвавшимся танковым частям противника и выдвинуть на направление прорыва резервы Главного Командования. В районе Вязьмы группировка наших войск попала в окружение. Оборвалась связь с командующим Западным фронтом И. С. Коневым и со Ставкой. На вездеходе под огнем врага Буденный рано утром 8 октября приехал в Малоярославец и с работниками штаба расположился в райисполкоме. Из докладов офицеров ему стало ясно, что слабо прикрыта или почти оголена Можайская линия, поэтому танки вот-вот могут появиться под Москвой. Еще 5 октября Ставка разрешила войскам Резервного фронта отойти на рубеж Ведерники (25 километров восточнее Вязьмы) — Мосальск — Жиздра. И хотя Буденный выполнил это указание, облегчения ни ему, ни войскам не наступило. Теперь он размышлял, что еще можно сделать, чтобы вывести части войск из окружения. В это время дверь открылась и в комнату кто-то шумно вошел. Буденный обернулся. Это был Г. К. Жуков.

— Вот не ожидал! — обрадовался Георгий Константинович, здороваясь с маршалом.

Буденный, в свою очередь, был рад, что увиделся с Жуковым.

— Ты откуда? — спросил его Буденный.

— От Конева. Ему тоже там нелегко…

— А я двое суток не имею с ним связи, — сказал Семен Михайлович. — Вчера я находился в штабе сорок третьей армии, а штаб фронта снялся в мое отсутствие, и я не знаю, где он сейчас. А связи, как видишь, пока нет. Вот колдую над картой.

Жуков сообщил Буденному, что на Западном фронте значительная часть наших сил попала в окружение.

— У меня не лучше, — Буденный устало присел на стул. — Двадцать четвертая и тридцать вторая армии отрезаны. А вчера я сам чуть не угодил в лапы врагу между Юхновым и Вязьмой.

Штаб Резервного фронта в это время находился на сто пятом километре от Москвы, в лесу за железнодорожным мостом через реку Протву.

— Сталин вызвал меня из Ленинграда, — говорил Жуков. — Там немцы ослабили натиск, и, по нашим данным, они не могут в ближайшее время начать наступление — понесли большие потери. Я передал Ленинградский фронт генералу Федюнинскому, а сам срочно вылетел. — Помолчав, Жуков добавил: — Верховный очень встревожен создавшейся обстановкой. Вот послал меня сюда… Немцы наращивают силы, рвутся к Москве.

— Ты куда сейчас? — спросил Буденный.

— Поеду в район Юхнова, а оттуда — в Калугу. — Георгий Константинович надел шинель. — Поезжай в штаб фронта, разберись в обстановке и сообщи в Ставку, как идут дела. Сразу же позвони, Семен Михайлович. Сталин очень ждет твоего доклада. А я поеду даль— те. Да, не забудь доложить Верховному о нашей встрече. Он поручил мое лично увидеться с тобой.

После отъезда Жукова Буденный связался с Москвой, доложил обстановку. Выслушав его, начальник Генштаба маршал Б. М. Шапошников сказал, что дня через два Ставка примет важное решение, а пока войска Резервного фронта должны сражаться до последней возможности. А через два дня, чтобы сконцентрировать усилия войск, прикрывавших Москву с запада, и наладить более четкое управление ими, Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного Главнокомандования передали 10 октября войска Резервного фронта в состав Западного фронта. Командование фронтом возложили на Г. К. Жукова, а его заместителем был назначен генерал-полковник И. С. Конев.

Хмурым утром 12 октября Буденного вызвали на связь. У аппарата — Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин. Разговор был коротким.

— Срочно выезжайте в Москву, — сказал Верховный. — Вам предстоит выполнить важное поручение…

На другой день Буденный прибыл в Москву. Прямо с аэродрома направился в Кремль. Сталин тепло встретил его, пожал руку и усадил в кресло. По задумчивому лицу Семен Михайлович догадывался, как тяжело Сталину.

— Мы собираемся провести в Москве военный парад. Что вы на это скажете?..

Семен Михайлович опешил. Какой еще парад? Ведь враг стоит в тридцати километрах от Москвы. Столица на осадном положении, ЦК партии и Государственный Комитет Обороны приняли решение срочно эвакуировать из Москвы в Куйбышев ряд государственных и правительственных учреждений, а также весь дипломатический корпус. Над столицей стали появляться фашистские самолеты. И вдруг парад.

— Парад мы проведем обязательно, — повторил Сталин. — Мы с вами, Семен Михайлович, сделаем так: вы объедете и поздравите войска, а я скажу небольшую речь. Согласны?

— Я буду рад выполнить это поручение.

— Хорошо. Подумайте с командующим войсками Московского военного округа Артемьевым, какие нужно принять меры предосторожности против вражеских провокаций, особенно с воздуха, и сделайте все, чтобы это был настоящий большой парад войск Московского гарнизона. Он будет иметь большое политическое значение, вызовет громадный резонанс во всем мире. Вы только вдумайтесь: Гитлер трубит на весь мир, что он вот-вот возьмет столицу большевиков, а у нас на Красной площади, у Мавзолея Ленина — военный парад. Это очень важно! И надо его хорошо подготовить.

После беседы со Сталиным маршал поехал в штаб Московского военного округа. С командующим войсками генерал-лейтенантом П. А. Артемьевым обсудили, какие части вывести на парад. Приняли меры для охраны неба столицы.

О том, как ответственно отнесся маршал к важному правительственному заданию — подготовке парада, свидетельствуют записи в блокноте, сделанные маршалом и хранящиеся ныне в семейном архиве Буденных. Вот запись от 27 октября 1941 года: «27.10.41. Парад» (подчеркнуто). Затем перечислены вопросы, очевидно, подлежащие решению и контролю:

«1. Командующий П. А. Артемьев. 2. Подготовка на лошадях. 3. Какие войска. 4. Сколько войск. 5. Форма одежды. 6. Порядок построения. 7. Оркестр 200 человек (Николаевский НКВД)». Вслед за этим записано: «Патроны» (и подчеркнуто двумя жирными линиями). Красным карандашом выделено: «Начало парада» и тоже подчеркнуто два раза. Под этими словами простым карандашом помечено: «5 минут. Ускоренный шаг при прохождении войск. Поворот войск после прохождения у набережной». 7 ноября, когда многое уже было сделано по подготовке к столь необычному параду, маршал записал: «5.XI.41. Доложить т. Сталину о параде на 7 ноября. 1. ВВС, об аэродромах, базах горючего, огнеприпасах. 2. Как быть с вооружением танков, авиации?» И еще одна запись: «5.Х1.41. При налете противника зенитная артиллерия ведет огонь: при облачной — заград. огонь, а при ясной погоде — прицельный». Когда маршал сделал все, что намечал, он доложил об этом Верховному Главнокомандующему. Выслушав Буденного, Сталин спросил, какое настроение у летчиков.

— Верят, что фашистам не бывать в столице, — сказал маршал. — Правда, жаловались, что самолетов мало.

Сталин заметил:

— Самолеты у нас будут… Теперь же надо принять все меры, чтобы пи один фашистский самолет не проник в московское небо. Но если все же они появятся, парад ни в коем случае не отменять.

Наутро 7 ноября состоялся исторический военный парад войск Московского гарнизона.

…8 часов утра. На трибуну Мавзолея В. И. Ленина поднялись члены Государственного Комитета Обороны, члены правительства. Маршал Буденный пришпорил коня и галопом выскочил из Спасских ворот на заснеженную Красную площадь. Приняв рапорт командующего парадом генерала П. А. Артемьева, он стал объезжать выстроенные на площади части. Воины дружно отвечали на его приветствие. «Ура!» катилось по Красной площади. Громкое, воинственное. Объехав войска, Буденный поднялся на трибуну Мавзолея. К микрофону подошел Сталин и, как всегда, негромко, но с какой-то особенной приподнятостью, произнес речь.

«На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»

Начался торжественный марш войск. Перед Мавзолеем В. И. Ленина твердой поступью прошли части 2-й Московской стрелковой дивизии. За ними пронеслись эскадроны кавалерии, мотопехота, танки. Воины были в теплых полушубках, стальных касках. Они уходили прямо с парада на фронт…

Военный парад 7 ноября 1941 года в Москве на Красной площади вызвал новый мощный патриотический подъем по всей стране. Коллективы заводов, фабрик, совхозов и колхозов брали обязательства дать больше продукции, необходимой фронту. Красноармейцы в окопах клялись не допустить врага к столице. Весь мир увидел, как велика уверенность и решимость советских людей отстоять свою Родину. «Организация в Москве обычного традиционного парада, — писала английская газета «Ньюс кроникл», — в момент, когда на подступах к городу идут жаркие бои, представляет собой великолепный пример мужества и отваги».

В ходе контрнаступления советских войск под Москвой немецко-фашистские армии потерпели серьезное поражение. 11 танковых, 4 моторизованные и 23 пехотные дивизии были разбиты, остальные 50 дивизий группы армий «Центр» понесли большие потери. Общий урон противника, включая раненых и больных, составил не менее 300 тысяч человек. Гитлеровцы были отброшены от Москвы на 100–200 километров.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой — решающее военно-политическое событие первого года Отечественной войны, начало коренного ее поворота и первое крупное поражение гитлеровцев во второй мировой войне. Победой под Москвой был окончательно сорван фашистский план «молниеносной войны» и развеян миф о непобедимости германской армии. Провалились расчеты гитлеровцев на непрочность общественного и государственного строя, советского тыла… Но Буденный, как, может быть, никто другой, вынес с полей этого сражения и другое: времена гражданской войны давно прошли, и теперь важно изыскивать иные формы борьбы с врагом, чем те, которые применялись ранее; враг силен и коварен, и для его разгрома мало одной храбрости…

Вскоре после военного парада на Красной площади Буденный едет инспектировать строительство оборонительных сооружений под Сталинградом. Дело в том, что с помощью заводов строители под руководством инженера A. Н. Комаровского, ставшего впоследствии генералом армии, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий, организовали массовое изготовление сборных железобетонных деталей и по собственному проекту начали сооружать из них доты и командные пункты. Предварительно эти конструкции испытали на поражаемость артиллерийским оружием, убедились в их надежности. Однако из Москвы поступило категорическое требование прекратить «самовольство», а строить эти сооружения только из монолитного железобетона. Тогда стояли сильные морозы, не было леса для опалубки, средств для обогрева тепляков, передвижных бетономешалок, и применять монолитный бетон было практически невозможно. Однако руководство Главного управления оборонительного строительства Народного Комиссариата Обороны (НКО) не соглашалось с тем, что стал делать А. Н. Комаровский, ссылаясь на указания начальника Генерального штаба маршала Б. М. Шапошникова. Дело застопорилось. Разобравшись во всем на месте, Семен Михайлович доложил в Ставку: метод строительства оборонительных сооружений, предложенный Комаровским, вполне надежен. С мнением Буденного Ставка согласилась. Уже после войны генерал армии А. Н. Комаровский писал: «С большой признательностью вспоминаю поддержку в этом вопросе Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, который был командирован Ставкой для инспектирования наших работ. С ним мы много поездили по сталинградским и донским рубежам на его зеленом «бьюике» с колесами, обмотанными цепями». Вскоре после Октябрьских праздников Буденный по заданию Верховного Главнокомандующего вылетел на юг. Обстановка для советских войск в то время была тяжелой. Во второй половине октября вражеские войска перешли в наступление. 11-я армия Манштейна, стремясь захватить Крым, наносила главный удар через Перекопский перешеек. Крым тогда обороняла лишь одна ослабленная 51-я Отдельная армия под командованием генерал-полковника Ф. И. Кузнецова. А части Отдельной Приморской армии, эвакуированные из Одессы, вступили в бой с фашистами только 23 октября. Генерал И. Е. Петров, командовавший этой армией, был опытным военачальником, но он уже тогда честно заявил маршалу Буденному: Крым нам не удержать, силы слишком неравны.

— Иван Ефимович, надо сделать все возможное, чтобы как можно дольше продержаться в Крыму, — сказал Семен Михайлович. — Да, войск у нас недостаточно, но мы должны сковать в Крыму силы врага, чтобы не дать ему возможности перебросить свои войска под Москву.

Храбро сражались советские воины, они совершали подвиги, оказывая врагу упорное сопротивление. И все же гитлеровцам удалось к середине ноября захватить весь Крым, кроме Севастополя. Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение в декабре подготовить и провести крупную десантную операцию в Крым с целью разгрома немецко-фашистских захватчиков. В Тамань стали прибывать свежие воинские части. Операция готовилась серьезно, без спешки.

5 декабря в Тамань прилетел представитель Ставки маршал Буденный с группой старших начальников. Начальник Генштаба маршал Б. М. Шапошников поручил ему оказать помощь командирам и политработникам в подготовке десантной операции. Командир военно-морской базы контр-адмирал А. С. Фролов доложил маршалу, что армейских складов в Тамани пет, но теплое обмундирование есть в батальоне. Буденный попросил комиссара стрелкового батальона Д. В. Полякова подобрать всем полушубки и меховые шапки, что и было сделано.

Буденный лично осмотрел войска, готовившиеся к выбросу десанта. «Скоро положение на фронте изменится к лучшему», — сказал маршал, выступая перед личным составом. Действительно, в конце декабря наши войска успешно высадили десанты в Керчь и Феодосию, освободили от врага Керченский полуостров. Большой вклад в это внес и маршал Буденный.

1941 год закончился нашими бесспорными успехами в Крыму. Севастополь отбил второй, декабрьский, штурм гитлеровцев. Однако превосходство в авиации и танках все еще было на стороне врага. В январе 1942 года немцам удалось вновь захватить Феодосию и несколько потеснить части 51-й армии на восток. Большего добиться враг не мог. Однако к весне на Керченском полуострове создалась сложная оперативная обстановка. В целях облегчения руководства войсками на юге Ставка создала 21 апреля Северо-Кавказское направление, куда были включены Крымский фронт, Севастопольский оборонительный район, Северо-Кавказский военный округ, Черноморский флот и Азовская военная флотилия. Главнокомандующим войск этого направления был назначен маршал Буденный, членом Военного совета — секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б) П. И. Селезнев, заместителем главкома по морской части — заместитель наркома Военно-Морского Флота адмирал И. С. Исаков, начальником штаба — генерал Г. Ф. Захаров. «Я знал, что на Кавказе в новой должности мне будет нелегко, — писал после войны Семен Михайлович. — Этого не скрывал и Верховный Главнокомандующий. Но я был горд оказанным мне доверием и мысленно дал себе клятву, что трудности и даже опасности не будут для меня помехой».

Перед отъездом маршала Буденного на фронт его принял Верховный Главнокомандующий. Он говорил о том, что стратегические планы фашистского командования предусматривают выход на Черноморское побережье, захват основных баз нашего военного флота. Кроме того, врагу нужна нефть Грозного, Майкопа и Баку. Этого нельзя допустить. Сражаться надо до конца. Ни шагу назад без приказа высшего командования!

— Товарищ Сталин, задача мне ясна, — сказал Буденный.

На другой день вместе с наркомом Военно-Морского Флота адмиралом Н. Г. Кузнецовым маршал вылетел в Краснодар. Летели ночью. В небе рыскали «юнкерсы», один раз самолет даже обстреляли, но все обошлось благополучно. Едва устроились с дороги, как прибыл командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский. Он подробно доложил Буденному о составе флота, обороне Севастополя и перевозках на Керченский полуостров, где действовали войска Крымского фронта под командованием генерала Д. Т. Козлова, имевшие в своем составе 47, 51 и 44-ю армии со средствами усиления. Буденный тогда же вылетел на Керченский полуостров. В селе Ленинское, где размещался командный пункт Крымского фронта, Буденного встретил командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, а вечером Буденный и нарком ВМФ адмирал Кузнецов выехали на передний край. Во время поездки они окончательно решили, что противник стремится как можно скорее ликвидировать Керченский плацдарм, чтобы затем все силы бросить на Севастополь. Буденный позвонил в Ставку и высказал опасение: поскольку в районе Керчи мы не имеем глубоко эшелонированной обороны, войска 11-й армии Манштейна остановить весьма трудно. Однако начальник Генштаба потребовал обороняться до последней возможности.

Прошло еще несколько дней. Наступление противника началось 8 мая, к концу дня ему удалось прорвать оборону нашей 44-й армии на пятикилометровом участке. Потом немцы неожиданно повернули главные силы своей ударной группировки на север, к побережью Азовского моря, и нанесли удар во фланг и тыл 51-й и 47-й армиям. Ставка была вынуждена приказать главкому Буденному 10 мая отвести войска Крымского фронта на Турецкий вал и организовать оборону. Однако сделать это не удалось, так как противник 11 мая окружил часть сил 51-й и 47-й армий. Войска Крымского фронта, измотанные в длительных боях, не имея резервов, стали отходить. Штаб фронта перебрался в Аджимушкайские каменоломни. Поздно вечером 11 мая в Краснодар, где размещался штаб Северо-Кавказского направления, позвонил Верховный Главнокомандующий и приказал Буденному срочно выехать в Керчь, чтобы разобраться на месте и принять необходимые меры. И вот уже на катерах маршал Буденный и адмирал Исаков добрались в штаб Крымского фронта. Когда Буденный прибыл в Аджимушкай с передовой линии, свидетельствует нарком ВМФ И. Г. Кузнецов, сюда приехали командующий Крымским фронтом генерал Д. Т. Козлов, член Военного совета фронта Л. З. Мехлис и другие. Оценив создавшуюся обстановку, маршал Буденный отдал Черноморскому флоту приказ: 1) прекратить отправку морем грузов для Крымского фронта; 2) весь свободный тоннаж, пригодный для переправы через Керченский пролив, немедленно направить в Керчь; 3) дать усиленный конвой из катеров и тральщиков; 4) командир Керченской военно-морской базы контр-адмирал А. С. Фролов назначается начальником переправы; 5) теперь же начать эвакуацию тяжелой артиллерии и гвардейских минометов; 6) организовать надежную ПВО всех переправ и пристаней. Адмирал Исаков распорядился направить в Керчь все суда, находившиеся в этом районе, независимо от их ведомственной принадлежности.

13 мая обстановка еще более обострилась: противник прорвал позиции на центральном участке Турецкого вала. На другой день немцы ворвались на окраины Керчи. В создавшейся обстановке маршал Буденный с разрешения Ставки дал распоряжение об эвакуации войск Крымского фронта с Керченского полуострова. А 15 мая немцы заняли Керчь. После девяти месяцев осады город Севастополь 4 июля также был оставлен нашими войсками. Становился очевидным замысел врага: приступая к выполнению плана «Эдельвейс» — операция по захвату Кавказа, — гитлеровское командование ставило цель вначале окружить и уничтожить советские войска между реками Дон и Кубань, а после этого одной группой направить свой главный удар на районы Новороссийска и Туапсе и, развивая свое наступление вдоль побережья Черного моря, выйти в Закавказье, а другой группой занять Грозный, Махачкалу и Баку. Затем часть сил двинуть в наступление через перевалы Главного Кавказского хребта на Тбилиси, Кутаиси и Сухуми. Перед маршалом Буденным стояла нелегкая задача — остановить всю эту громаду фашистских войск, не дать ей продвинуться в глубь Кавказа. Находясь в штабе, он бросил взгляд на оперативную карту. От устья Дона по восточному берегу Азовского моря, Керченского пролива и по берегу Черного моря до Лазаревской его войска занимали оборону; они имели в своем составе 47-ю армию, ослабленную в боях на Керченском полуострове, 1-й отдельный стрелковый и 17-й казачий кавалерийский корпуса и 5-ю воздушную армию. От Лазаревской до Батуми вдоль побережья Черного моря были развернуты войска Закавказского фронта под командованием генерала армии И. В. Тюленева.

Буденному доложили, что из Севастополя прибыл лидер «Ташкент». Фашистские самолеты преследовали его вею дорогу. Отважные моряки сумели сохранить корабль, благополучно привели его в Новороссийск. Из Севастополя «Ташкент» вывез свыше двух тысяч раненых бойцов.

— Кто особо отличился? — спросил Буденный адмирала И. С. Исакова.

— Все, товарищ маршал, — ответил адмирал. — От командира лидера Ерошенко до рядового матроса. Экипаж перенес неслыханные трудности. От взрыва бомб корабль лишился управления, но люди выдержали поединок.

— Если отличился весь экипаж, — сказал Буденный, — то всех и представим к наградам. И корабль наградить. Я сам побываю у моряков.

29 июня Буденный приехал в Новороссийск. «Ташкент» в то время стоял у Элеваторной пристани. Маршала сопровождали дивизионный комиссар И. И. Азаров, командующий эскадрой кораблей Черноморского флота контр-адмирал Л. А. Владимирский и писатель Евгений Петров. О том, как прошла встреча экипажа с маршалом Буденным, рассказал бывший командир лидера контр-адмирал В. Н. Ерошенко: «Мы только вернулись с моря. Борта во многих местах имели пробоины. Пахло гарью и дымом. Личный состав стоял в строю. И, как это сразу почувствовалось, Буденный меньше всего рассчитывал на парадные церемонии. Поздоровавшись у трапа со мною и батальонным комиссаром Коноваловым, Семен Михайлович осмотрелся и, сделав широкий жест рукой, сказал: «Станьте-ка покучнее, товарищи моряки. Строй нам сейчас не нужен. А мне куда-нибудь повыше забраться». Маршал ловко поднялся на плоский купол зенитной баш— ни, отсюда он и говорил с «ташкентцами». Говорил просто, сердечно, будто беседовал с друзьями. Рассказал о положении на фронте, о том, что на юге оно сейчас весьма тяжелое — враг продолжает наступать. Но наша армия сражается геройски, отпор врагу нарастает. «Я приехал сюда, чтобы поздравить вас с благополучным завершением последнего героического похода. Мы все делали, чтобы поддержать Севастополь, и ваш корабль — один из тех, которые помогли Севастополю особенно значительно. За это вам, морякам, великое спасибо. Я давно слышал о вашем корабле, слышал и о том, что командир у вас кубанский казак…» Тут Буденный задорно мне подмигнул, а я подумал, что в казаки меня, должно быть, произвел писатель Евгений Петров, который по пути из Краснодара сообщил Семену Михайловичу, что родом я с Кубани».

«Рад, что довелось с вами встретиться, — продолжал Буденный, — увидеть вас здоровыми, веселыми. Я знал в гражданскую войну немало героев и героических дел, и мне приятно было сегодня узнать, что вы — моряки-черноморцы — проявили массовый героизм. Такими бойцами, как вы, может гордиться и вся наша армия. Считаю, что весь экипаж «Ташкента» заслужил правительственные награды. А перед наркомом буду ходатайствовать о присвоении кораблю гвардейского звания. «Ташкент» его достоин!» Грянуло «ура!». Такой оценки наших походов мы и не ожидали. Все понимали: раз главнокомандующий фронтом так сказал о наградах экипажу, то это вопрос решенный. А на Черноморском флоте летом сорок второго года еще не было такого корабля, где имел бы правительственные награды весь личный состав…»

Позже, как и обещал главнокомандующий фронтом, награжден был весь личный состав. В. Н. Ерошенко и комиссар корабля — орденами Ленина.

В ночь на 5 июля Буденному доложили, что 51-я армия с боями отошла на юго-восток, а 37-ю армию гитлеровские танки обошли с обоих флангов, войска 12-й и 18-й армий оттеснены неприятелем с рубежа Дона к реке Кагальник. Но Буденный не растерялся, его спокойствие, умение сплотить людей в трудный час должным образом оцепила и Ставка. Стремясь укрепить руководство войсками на Северном Кавказе, Ставка 28 июля объединила Северо-Кавказский и Южный фронты в Северо-Кавказский фронт под командованием маршала Буденного. Заместителями командующего фронтом были назначены генерал— лейтенант Р. Я. Малиновский и генерал-лейтенант А. И. Антонов. Перед Северо-Кавказским фронтом стояла задача не только задержать продвижение противника на юг, но и во что бы то ни стало восстановить положение по левому берегу Дона.

Вскоре вновь развернулись ожесточенные бои. К середине июля войска противника подошли к излучине Дона. Войска Северо-Кавказского фронта сражались самоотверженно. Но враг, не считаясь с большими потерями, рвался к Сталинграду. Глубокой ночью, когда Буденный вернулся в штаб, ему позвонили из Ставки. Маршал доложил, что по всему фронту идут упорные бои. Воины армии и флота дерутся до последнего.

— Да, положение у вас тяжелое, — сказал Василевский. — Я понимаю, но Ставка пока резервами помочь не может. Никак не может, Семен Михайлович. Вчера, 26 июля, немцы прорвали оборону 62-й армии и вышли в район Каменского. Верховный приказал бросить туда 1-ю и 4-ю танковые армии, чтобы если не остановить, то хотя бы задержать врага. На днях вы получите очень важный приказ Верховного Главнокомандующего № 227, и я прошу вас лично довести его содержание до войск фронта.

Вскоре приказ был получен. В нем прямо говорилось, и это Буденный прочел особенно внимательно, что «отступать дальше — значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину… Ии шагу назад без приказа высшего командования. Таков призыв нашей Родины…». Наутро всем войскам Северо-Кавказского фронта был зачитан приказ наркома обороны И. В. Сталина. Однако этим маршал не ограничился. Он произвел перегруппировку войск. 56-я армия заняла Краснодарский район обороны, 17-й казачий кавалерийский корпус был выведен на рубеж реки Куго-Еи (приток реки Еи) для нанесения контрудара совместно с войсками 18-й армии, а 1-й отдельный стрелковый корпус Черноморского побережья перебрасывался на реку Кубань в район Армавира. Кроме того, Буденный доложил в Ставку о том, что с целью лучшего управления войсками он создал две оперативные группы: Донская в составе 51, 37 и 12-й армий под командованием генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского и Приморская в составе 18, 56 и 47-й армий, 1-го отдельного стрелкового и 17-го казачьего кавалерийского корпусов под командованием генерал-полковника Я. Т. Черевиченко. «Ваша задача, — сказал Буденный Малиновскому, — прикрыть Ставропольское направление, а ваша, — взглянул маршал на генерал-полковника Черевиченко, — прикрыть Краснодарское направление и Таманский полуостров. Прошу помнить о приказе Верховного Главнокомандующего — ни шагу назад без приказа высшего командования!»

И снова Буденный — на переднем крае, где шли ожесточенные бои. Для него оборона Кавказа была жизненно важным делом, и он старался сделать все, чтобы ослабить натиск немецко-фашистских войск, задержать их продвижение, как этого и требовала Ставка. Он чувствовал — от действий его, командующего фронтом, зависело многое, и старался предвидеть замысел врага, чтобы потом упредить его ударом своих войск. Сопротивление советских войск на Кавказе, несмотря на их малочисленность и утомленность, непрерывно возрастало.

Будучи командующим Северо-Кавказским фронтом, маршал Буденный глубоко вникал в вопросы обороны Северного Кавказа. Этот край он хорошо знал: в годы гражданской войны Первая Конная армия успешно громила войска Деникина. С маршалом Буденным не раз советовался Верховный Главнокомандующий. Так было и в июле 1942 года, когда наши войска оставили город Ростов и на Нижнем Дону началась оборонительная операция войск Южного и Северо-Кавказского фронтов. Враг здесь обладал превосходством над советскими войсками в танках и авиации. Верховный Главнокомандующий потребовал от Генштаба доложить свое мнение о том, где и как, по его мнению, следует строить оборону Кавказа. Мы в Оперативном управлении, вспоминал генерал армии С. М. Штеменко, рассчитали все и, взвесив, пришли к выводу, что с танками противника в кубанских степях бороться будет трудно, тем более что на Северном Кавказе у нас имелось много конницы и мало противотанковых средств, а подходящих естественных рубежей для организации обороны поблизости не было. Поэтому строить оборону следовало по реке Терек и предгорьям Кавказского хребта.

И. В. Сталин приказал запросить мнение командующего Северо-Кавказским фронтом С. М. Буденного и члена Военного совета адмирала И. С. Исакова. Они ответили: «Главной и основной линией обороны должны быть река Терек и Кавказский хребет. Для обороны военно-морских баз — Новороссийск, Анапа, Туапсе — 47-ю армию с отдельным стрелковым корпусом подчинить в оперативном отношении Черноморскому флоту».

В «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945» говорится, что благодаря героическим усилиям воинов армии и флота, гибкому руководству советского командования, своевременной мобилизации Коммунистической партией народных масс Северного Кавказа и Закавказья на помощь фронту «войска преодолели все трудности и выполнили стоявшие перед ними задачи».

Во время боев на Кавказе наши зенитчики сбили немецкий самолет. Летчик выбросился с парашютом и был взят в плен. Привели к Буденному. Гитлеровский офицер вел себя нагло. «Россия больше нет, — заявил он. — Теперь мы будем здесь хозяин!» Маршал подошел к фашисту, глянул на него пристально. «Верно, царской России давно уже нет, еще со времен Октябрьской революции. А насчет хозяина… — Буденный рубанул воздух рукой. — Никс! Кукиш тебе, понял? Вы лишь приоткрыли дверь в наш советский дом, а жить в нем вам не придется! И под Сталинградом мы вас разобьем».

Победа под Сталинградом явилась крупнейшим военно-политическим событием второй мировой войны. Она положила начало коренному перелому в ходе Великой Отечественной войны и всей второй мировой войны. Были подорваны военная мощь Германии, ее военный престиж. В то же время повысился международный авторитет СССР и его Вооруженных Сил. Эта победа способствовала подъему освободительной борьбы в Европе, укреплению антигитлеровской коалиции, усилению национально-освободительного движения народов Востока. Для всего мира она явилась убедительным доказательством обреченности фашизма, неизбежности его краха и оказала решающее влияние на позиции нейтральных стран.

Выступая на митинге воинов дивизии, отправляющейся на фронт, Буденный говорил, что исход битвы под Сталинградом пошатнул здание фашистского блока.

— Теперь уже и сами фашистские генералы не очень-то верят Гитлеру в том, что над русскими можно одержать победу, — говорил маршал. — А вот мы, советские люди, рядовые бойцы Красной Армии, генералы и маршалы, верим, что скоро враг будет уничтожен. От каждого из вас и теперь, товарищи, требуется мужество и стойкость, умение бить фашистов наверняка и чтоб жалости к этим извергам и людоедам ни у кого не было. Наше дело правое, товарищи, мы победим!..

В начале 1943 года Буденного с фронта вызвали в Ставку Верховного Главнокомандования. Здесь он встретил Г. К. Жукова. Семен Михайлович уже знал, что 18 января, в день завершения прорыва блокады Ленинграда, Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. Буденный поздравил Георгия Константиновича, сообщил, что его зачем-то вызвал Сталин. Жуков улыбнулся:

— Наверное, тебе снова придется возглавить кавалерию. Впрочем, Верховный сам все объяснит. А я вот послезавтра с Ворошиловым выезжаю в Ленинград…

Сталин принял Буденного поздно ночью. Буденный поздравил его с победой в Сталинградской битве, с успешным наступлением наших войск. К его удивлению Верховный Главнокомандующий довольно сухо ответил на поздравление. Потом он заговорил о последних событиях на фронтах, в частности, об умелом использовании конно-механизированных соединений, которые должны сослужить большую службу.

— Государственный Комитет Обороны принял решение ввести должность командующего кавалерией Красной Армии, создать при нем штаб. На должность командующего я рекомендую вас. — Сталин внимательно посмотрел на Буденного. — Вы хорошо понимаете, какие задачи партия возлагает на вас?

— Понимаю, товарищ Сталин. — Буденный встал. — Благодарю за доверие. Постараюсь оправдать его.

— Тогда приступайте к работе.

Для лучшего использования этого рода войск маршал Буденный и штаб кавалерии, возглавляемый генералом П. С. Карпачевым, разработали директиву фронтам. В главном пункте указывалось: усиленные кавалерийские корпуса использовать на направлении главного удара основной группировки армии и во взаимодействии с ней. Предписывалось усиливать кавалерийские корпуса, придавая им стрелковые дивизии, артиллерию Резерва Верховного Главнокомандования, гвардейские минометные части и специальные войска. Не допускалось использование кавалерийских соединений для самостоятельного прорыва укрепленных рубежей, захвата населенных пунктов и для действий на таких направлениях, где им не обеспечивалась свобода оперативного маневра.

Для того чтобы добиться эффективного использования кавалерии, Буденный с одобрения Верховного Главнокомандующего весной 1943 года в штабе Степного фронта провел совещание командиров всех кавалерийских корпусов. Требовалось в короткий срок доукомплектовать кавалерийские дивизии и корпуса, наладить планомерную боевую подготовку, организовать занятия с командным составом, а главное — решить, как более эффективно использовать кавалерию в предстоящих боях. Открывая совещание, маршал Буденный рассказал его участникам о планируемых на ближайшее время крупных наступательных операциях, о том, как предстоит действовать кавалерийским соединениям в составе фронтов. Для командиров дивизий и корпусов это имело огромное практическое значение, так как в предстоящих боевых операциях Ставка боевым действиям конницы отводила важную роль.

Совещание прошло по-деловому, на нем выступили многие генералы и офицеры, работники штабов дивизий и корпусов. «Проведенное по инициативе С. М. Буденного крупное, хорошо организованное фронтовое совещание было очень полезным, — писал впоследствии его участник дважды Герой Советского Союза генерал армии И. А. Плиев. — Оно помогло нам при подготовке к наступательным операциям, в которых предстояло участвовать кавалерии. Мы начали отправлять кавалерийские корпуса на соответствующие фронты для более активного их использования на направлениях главных ударов путем ввода в прорыв и активных действий в оперативном тылу противника. Это был единственный за всю войну сбор командиров всех кавалерийских корпусов в условиях действующей армии. Мы получили немало цепных практических советов и указаний и от всей души благодарили за это Семена Михайловича Буденного».

Буденный никогда не следовал шаблонам в использовании кавалерии. Он был сторонником новых, гибких форм борьбы, требовательно относился к применению конницы на фронтах, ибо, как указывал В. И. Ленин, «методы борьбы против врага надо уметь изменять, когда изменяются обстоятельства»[19].

Именно так и поступал всегда маршал Буденный. В разгар оборонительных боев за Терек в октябре 1945 года со стороны командования Закавказского фронта выявились недооценка сил и средств Черноморской группы войск. Верховный Главнокомандующий по этому случаю 15 октября издал директиву на имя командующего Закавказским фронтом генерала армии И. В. Тюленева, в которой, в частности, указывалось: «Из наших наиболее частых посещений войск Северной группы и из того, что вами значительно большая часть войск направлена в состав этой группы, Ставка усматривает недооценку вами значения Черноморской группы и оперативно-стратегической роли Черноморского побережья». Стремясь усилить удары по врагу, генерал армии И. В. Тюленев вышел в Славку с предложением создать на Северном Кавказе Конную армию. Речь шла о преобразовании 4-го гвардейского кавкорпуса в Конную армию. Объединить в ней предлагалось семь кавдивизий: 9-ю и 10-ю Кубанские гвардейские, 11-ю и 12-ю Донские гвардейские, 30, 63 и 10-ю. По этому поводу генерал армии И. В. Тюленев имел переговоры с Верховным Главнокомандующим. И. В. Сталина эта идея заинтересовала, и он поручил комиссару Генштаба Ф. Е. Бокову (начальник Генштаба А. М. Василевский в это время находился на фронте. — А. 3.) решить этот вопрос в Генштабе.

О роли конницы в современной войне, ее организации и способах применения имелось несколько точек зрения. Одни считали, что конница изжила себя, что она уже не способна к лихим атакам и глубоким рейдам из-за уязвимости от огня автоматического оружия, наличия у противника большого количества танков, трудностей снабжения фуражом и по многим другим причинам. Указывалось и на то, что в современной войне часто необходимо переходить к обороне, а конница без пехоты, танков и артиллерии прочной обороны создать не может. Следовательно, ее потребуется усилить другими родами войск, но при этом она неизбежно утратит свое самое сильное качество — подвижность. А раз так, то нет смысла иметь кавалерию вообще. Другие склонялись к тому, что конницу надо использовать в комбинации с танками и механизированными войсками, в виде временных конно-механизированных объединений при достаточной авиационной поддержке. Такой точки зрения придерживался и маршал Буденный. Он уважал и ценил военный талант генерала армии И. В. Тюленева, своего боевого друга и соратника по Первой Конной армии. Однако в вопросе создания Конной армии на Северном Кавказе его не поддержал. На вопрос И. В. Сталина, надо ли создавать Конную армию, маршал ответил: нет, ибо она будет уязвима для врага и с земли, и с воздуха. Отрицательное заключение на этот счет дал и Генеральный штаб. Верховный Главнокомандующий с этим согласился.

По предложению маршала Буденного Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение создать конно-механизированные группы. Уместно отметить, что еще до войны Буденный пришел к выводу (и это подтвердила практика), что лучшим соединением конницы должен быть кавалерийский корпус не менее чем трехдивизионного состава. Чтобы сохранить за конницей свободу маневра и не спешивать конников для боя за какой-либо тактический рубеж или опорный пункт, корпусу придавалась моторизованная стрелковая дивизия. Кроме того, в состав корпуса включались танковая бригада, артиллерийские и минометные части.

Ставка Верховного Главнокомандования поддержала предложения Буденного. В то время, стремясь остановить наступление Красной Армии, противник организовал на главных направлениях оперативную оборону. В глубине обороны размещались подвижные резервы, строились мощные опорные пункты. Успешное решение оперативных задач в подобных условиях требовало более крупных, технически оснащенных подвижных соединений, чем корпус.

Конно-механизированные группы оправдали себя в ряде операций 1943–1944 годов. А в 1944 году была создана штатная конно-механизированная группа в составе 4-го, 6-го гвардейских кавалерийских и 7-го механизированного корпусов. Командование ею принял гвардии генерал-лейтенант И. А. Плиев. Конники умело сражались с врагом. Группе было присвоено наименование 1-й гвардейской.

Командующий кавалерий Красной Армии Буденный и его штаб принимали участие в разработке наступательных операций с использованием кавалерии. Ставка не раз вносила в эти планы существенные поправки, касающиеся главным образом прикрытия.

Во время проведения Донбасской операции (август 1943 г.) член Ставки Верховного Главнокомандования маршал А. М. Василевский, которому было поручено координировать действия Юго-Западного и Южного фронтов, пригласил с собой в поездку С. М. Буденного. Он просил Семена Михайловича побывать в 4-м гвардейском Кубанском казачьем корпусе, в других соединениях, чтобы выявить недостатки в подготовке к боевой операции, оказать необходимую помощь. В то время гитлеровское командование пыталось остановить наступление советских войск на рубежах Славянок — Краматорск — Константиновка и далее по реке Кальминус, прикрывая подступы к центру Донбасса. Но уже 6 сентября Юго-Западный и Южный фронты, успешно развивая наступление, сорвали этот план, освободив от захватчиков свыше ста населенных пунктов. Через два дня, 8 сентября, 5-я ударная армия при содействии войск 2-й гвардейской армии овладела городом Сталино (Донецком). 10 сентября войска Юго-Западного фронта освободили железнодорожный узел Барвенково, а войска Южного фронта — Волноваху и во взаимодействии с десантом Азовской военной флотилии — Мариуполь, важный центр металлургической промышленности.

Враг пытался вернуть себе Донбасс, не раз переходил в контратаки, даже захватил некоторые населенные пункты. Ожесточенные бои проходили 11 и 12 сентября. Маршалу Василевскому пришлось принять дополнительные меры, чтобы не дать врагу развить наступления. Через три дня советские войска вышли на линию Лозовая — Чаплино — Гуляй-Поле — Урзуф. Тогда гитлеровцы окончательно убедились, что им не удержать Донбасс и начали поспешно отступать. Важно было не дать фашистам оторваться, их следовало преследовать. Это задание возлагалось на группу войск генерала Н. Я. Кириченко, куда входил, кроме 4-го гвардейского Казачьего кавкорпуса, и 4-й механизированный корпус генерала Т. И. Танасчишина. Маршал Василевский, однако, остался недоволен действиями генерала Кириченко, о чем сообщил маршалу Буденному. Группа Кириченко должна была через Верхнетокмак быстро выдвинуться к Мелитополю на реку Молочную. А войска группы остановились, хотя сплошного фронта противника здесь не было, они вели бои за отдельные населенные пункты. Буденный, выслушав справедливые нарекания маршала Василевского, не мог ему возразить; Семен Михайлович и сам немало переживал за действия генерала Кириченко, связывался с ним по телефону, указывал на его упущения. Но то ли генерал не видел своих просчетов, то ли не смог быстро сориентироваться в боевой обстановке, но должных мер не принял. Василевский тогда решил ехать в группу Кириченко и на месте во всем разобраться. Вместе с Буденным Василевский встретил генерала Кириченко на окраине поселка Куйбышево, в 30 километрах юго-восточнее Пологи. Состоялся серьезный разговор. Маршал Василевский приказал генералу прекратить бои за отдельные пункты, оставить узлы сопротивления врага, а войскам двинуться к реке Молочной, с ходу захватить Мелитополь.

Буденный вспомнил, что в просчетах генерала Кириченко есть и его вина. Об этом он сказал Василевскому, заверив его в том, что лично останется в корпусе Кириченко, пока тот не выполнит поставленную перед ним задачу. Василевский это одобрил.

В марте 1944 года маршал Буденный приехал в 7-й гвардейский кавалерийский корпус, штаб которого находился в городе Мозыре. В то время советские войска двигались на запад, и в соответствии с планами командования 7-й кавкорпус перегруппировывался в полосу действий 2-го Белорусского фронта южнее Ковеля.

— Как идет подготовка к новым сражениям? — спросил маршал.

Комкор Константинов доложил, что «все идет строго по плану». Буденный, выслушав подробный доклад, этим не ограничился. Он всегда шел в войска, проверял их готовность в местах дислокации. Не изменил маршал своему принципу и на этот раз. Вместе с комкором он выехал в район Глинко. Проверив ход перегруппировки войск, маршал во время большого привала посетил 16-ю кавдивизию генерал-майора А. Г. Белова. Укомплектованность, боевая готовность личного состава, состояние боевой техники, вооружения и конского состава — все это удовлетворило командующего кавалерией. Буденный выступил перед бойцами и командирами, ознакомил их с положением на фронтах, напомнил о боевых действиях Первой Конной армии в этих местах в 1920 году, дал много полезных советов гвардейцам, призвал их в предстоящих боях приумножить славные традиции воинов Красной Армии новыми подвигами. На митинге гвардейцы заверили Буденного в том, что они с честью донесут свои гвардейские знамена до Берлина. И действительно, 7-й гвардейский Бранденбургский кавкорпус успешно действовал в составе войск 1-го Белорусского фронта и в Берлинской операции. За отличные боевые действия по захвату города Бранденбурга корпус был награжден орденом Ленина. Вскоре после победы над фашистской Германией, в мае 1945 года, в своей статье «Мы дали слово…» Герой Советского Союза генерал-полковник М. П. Константинов писал: «Семен Михайлович приехал в поверженный Берлин. Я получил приказ прибыть в штаб фронта. Там в присутствии Маршала Советского Союза В. Д. Соколовского состоялась наша встреча с Буденным. Командующий кавалерией был очень доволен успешными боевыми делами 7-го гвардейского корпуса. Отвечая на вопросы Семена Михайловича, я подробно рассказал о состоянии корпуса, его людях и технике, конском составе и сказал, что корпус получил приказ и готовится к маршу на Родину. Наша беседа затянулась до позднего вечера. Мы вспоминали трудные дороги к нашей победе, говорили о начальном периоде войны, о тех испытаниях, которые вынес советский народ в этой войне. Семен Михайлович поинтересовался моими личными делами, здоровьем родных, спросил, не нужна ли его помощь. Это участие и забота очень тронули меня. По приказу командования корпусу предстояло переформирование в механизированные соединения. Я попросил Семена Михайловича разрешить корпусу передать Белоруссии семь тысяч лошадей. Семен Михайлович согласился и, возвратившись в Москву, официальным документом соответствующих органов подкрепил такое разрешение. Дар конников-гвардейцев белорусы приняли с благодарностью».

Буденный часто бывал на различных фронтах. Будучи членом Ставки Верховного Главнокомандования, маршал активно участвовал в разработке и проведении крупнейших наступательных операций. И когда заходила речь о кавалерии, Верховный Главнокомандующий считал целесообразным выслушать мнение командующего маршала Буденного. Так было и весной 1944 года, когда Верховное Главнокомандование приняло окончательное решение о проведении летней кампании. Сталин в тот же день вызвал в Ставку Г. К. Жукова, А. М. Василевского, А. И. Антонова, С. М. Буденного и некоторых командующих фронтами. Обсуждался план операции «Багратион». (Такое кодовое наименование получила Белорусская операция.) Как известно, Сталин придавал проведению летней кампании 1944 года особое значение: Красная Армия выходила на границу и переносила свои боевые действия на территорию европейских государств. Уточняя некоторые моменты летней кампании, Сталин указал на необходимость решительных боевых действий по освобождению Белоруссии, которая уже три года стонала под игом немецко-фашистских захватчиков. К участию в Белорусской операции привлекались 1-й Прибалтийский и три Белорусских фронта, Днепровская военная флотилия, а также соединения белорусских партизан.

— План операции «Багратион» Ставка утвердила, — сказал Сталин, шагая по кабинету. — Фронтам выделены значительные силы. Кроме того, из Резерва Ставки будут переданы пять отдельных танковых корпусов, два механизированных корпуса и несколько кавалерийских корпусов. — Сталин остановился у стола, за которым сидели военачальники, взглянул на Буденного. — Вы уже продумали, сколько кавалерийских корпусов можно дать?

— Четыре, товарищ Сталин, — доложил маршал.

— Четыре… — повторил Верховный Главнокомандующий. — А что скажет товарищ Жуков?

— По-моему, вполне достаточно. Особенно большая нагрузка ляжет на генерала Плиева. Но я уверен, что его конно-механизированная группа выполнит боевую задачу.

— А как на это смотрит командующий Первым Белорусским фронтом генерал армии Рокоссовский?

— Я был уверен и все с ним обговорил. Группа будет брошена в прорыв, с воздуха ее прикроют наши самолеты…

Другая конно-механизированная группа, генерала Н. С. Осликовского, действовала в составе войск 3-го Белорусского фронта, которым командовал генерал И. Д. Черняховский. И о ней было доложено Верховному Главнокомандующему. Когда Черняховский приглашал Буденного прибыть к нему на командный пункт, Сталин улыбнулся:

— Я вижу, что маршал Буденный везде желанный гость, не так ли? — И, не дождавшись ответа, Верховный продолжил: — Координировать действия войск фронтов будут товарищи Жуков и Василевский. Жукову поручим Первый и Второй Белорусский фронты, а Василевскому — Первый Прибалтийский и Третий Белорусский. Возражений нет? А теперь перейдем к рассмотрению вопроса обеспечения операции «Багратион» материально-техническими средствами, боеприпасами и оружием…

После совещания Жуков пригласил Буденного к себе. На столе уже был горячий чай и бутерброды.

— Садись, перекусим, — кивнул Жуков на стул. — Значит, собираешься снова побывать у генерала Плиева?

— Надо, Георгий Константинович. — Буденный отпил глоток. — Плиеву будет на этот раз очень трудно.

— Поезжай завтра же в группу Плиева, — сказал Георгий Константинович. — Перед наступлением надо все проверить, и если что не так, решить на месте.

Ночью Буденный вылетел на фронт. В расположение войск генерал-лейтенанта И. А. Плиева маршал прибыл рано утром. В зыбкой дреме застыл лес, черневший на серо-малиновом горизонте. Видно, недавно в этих местах прошел дождь, земля была сырая, и даже на «пятачке», где приземлился самолет, было как-то неуютно, зябко. Небо все в заплатах черных туч, и хотя стоял май, дул холодный ветер, Буденный вышел из самолета. Его встретил Исса Александрович Плиев. Живой, энергичный, он провел маршала в свой штаб, доложил обстановку.

Буденный прошел к столу и, сняв фуражку, сел.

— Я только из Ставки, — сказал он, — скоро развернутся большие события, и вашей конно-механизированной группе придется решать весьма ответственные задачи…

Долго продолжалась беседа. Выслушав маршала, генерал Плиев попросил его доложить Верховному Главнокомандующему, что группа готова выполнить стоящие перед нею задачи.

— Скажу прямо, Исса Александрович, тяжеленько вам придется. Но учтите: в Ставке, когда речь зашла о вашей конно-механизированной группе, вас хвалил маршал Жуков, — Буденный улыбнулся, но тут же его лицо стало сосредоточенным. — Вот что, Исса Александрович, тщательно продумайте взаимодействия кавалерийских соединений с танковыми. И еще — установите тесную связь с действующей на вашем направлении авиацией. Их представители уже прибыли в штаб?

— Нет, товарищ маршал. Через день-два будут. Телеграмму мы получили. А к вам у меня просьба, Семен Михайлович. Нельзя ли ускорить прибытие эшелонов с лошадьми?

Маршал сказал, что перед вылетом он дал задание начальнику штаба кавалерии лично проследить за движением эшелонов с лошадьми и маршевыми эскадронами из запасных кавалерийских частей. Эшелоны вот-вот прибудут.

Генеральное наступление началось 23 июля. Сокрушительный удар по противнику в Белоруссии нанесли четыре наших фронта. «Наступление на Паричи идет успешно», — сообщал в Ставку Верховного Главнокомандования командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии К. К. Рокоссовский. Армии генералов П. И. Батова и А. А. Лучинского совместно с танковым корпусом генерала М. Ф. Панова прорвали оборону противника. Танковый корпус углубился в сторону Бобруйска до 20 километров, и это позволило ввести в прорыв конно-механизированную группу генерала И. А. Плиева. На третий день сражения группа И. А. Плиева и корпус М. Ф. Панова, громя части отступающего врага, начали быстро продвигаться вперед. В это время маршал Буденный находился на КП у командующего 65-й армией генерала П. И. Батова. Он был рад за конников И. А. Плиева, которые, как говорил Буденному генерал армии К. К. Рокоссовский, «вихрем налетали на врага и беспощадно рубили его клинками».

Днем раньше, 24 июня, пока правое крыло 3-го Белорусского фронта завершало операцию по уничтожению окруженной группировки в Витебске — там было окружено пять вражеских дивизий, — армии левого крыла фронта двигались на запад. Когда армия генерала Н. И. Крылова прорвала фронт и заняла Богушевск, в прорыв была введена конно-механизированная группа генерала И. С. Осликовского, а затем гвардейская танковая армия генерала П. А. Ротмистрова.

— Молодцы кавалеристы, бьют гитлеровцев, как говорится, и в хвост и в гриву, — сказал командующий фронтом, когда наши войска вышли на Минское шоссе западнее Орши.

В период наступления Буденный связался с генералом Плиевым по телефону.

— Нажимай, Исса Александрович, — сказал он бодро. — Темпа наступления не снижай. Немцы ощутили на себе первый удар танкистов, не давай им опомниться. И еще — не забудь, что лошадь нуждается в отдыхе, хотя бы накоротке. Места там тяжелые, болотистые. Ты понял?

— Все ясно, товарищ маршал!

А когда в районе Бобруйска была окружена большая группировка вражеских войск и гитлеровцы сложили оружие, маршал Буденный поздравил генерала Плиева с успехом.

— Ну, братец, твои конники — орлы! — сказал маршал. — Молодцы!.. Спасибо за отличную службу Родине!

— Служу Советскому Союзу! — гордо произнес генерал.

— Вернусь в Ставку и буду просить Верховного Главнокомандующего, чтобы отметил ваши успехи приказом. Бы это заслужили…

Буденный вернулся в Москву через несколько дней. В Ставке маршала встретил временно исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал А. И. Антонов.

— Ну как там, на фронте? — спросил его Антонов.

— Да вы же сами знаете больше, чем я, — пошутил маршал. — Вам идут доклады со всех фронтов, а я был на Первом Белорусском. Что могу сказать? Кавалерия успешно громит врага. Очень даже успешно. Вот хочу просить Верховного, чтобы в своем приказе отметил Плиева.

— Торопитесь, — сказал Антонов, — а то вам надлежит снова убыть на фронт, теперь уже на Второй Украинский к генералу армии Малиновскому. Он тоже доволен казаками-кавалеристами генерала Горшкова, но просит пополнения.

— Я готов ехать. Верховный у себя?

— Советую зайти к нему завтра утром. Сейчас он лег отдыхать.

Узнав о том, что маршал Буденный вернулся с фронта, Сталин сам вызвал его.

— Через два-три дня Минск будет освобожден. Мне только что звонил Жуков. Ну а как вы съездили? Да вы садитесь… Рокоссовский не жалуется на кавалерию?

Буденный доложил Верховному о действиях конномеханизированной группы генерала Плиева, просил отметить его в приказе, а потом как бы вскользь заметил: большие потери в лошадях, да и танков маловато…

— Дадим больше. А еще что вас беспокоит? — спросил Сталин.

— Надо бы чаще и надежнее прикрывать действия кавалерии с воздуха.

— Вы правы, — согласился Сталин. — Я уже предупреждал командующих фронтами, в том числе и Рокоссовского, чтобы оберегали кавалерию. Несомненно, она весьма уязвима с воздуха. А вас прошу лично проверить, как выполняется мое требование. — Сталин подошел к столу, взял карандаш и сделал пометку в своем блокноте. — Героев надо отметить, и я это сделаю…

Вскоре Буденный читал приказ Верховного Главнокомандующего, в котором говорилось, что юго-западнее Минска войска 1-го Белорусского фронта стремительным ударом конницы, танковых соединений и пехоты овладели городами и важными узлами коммуникаций Столбцы, Городея и Несвиж, отрезав тем самым пути сообщения немцев из Минска на Брест и Лунинец. В числе отличившихся в боях назывались и кавалерийские соединения казаков генерал-лейтенанта Плиева, которому Верховный Главнокомандующий объявил благодарность. Заслуги Плиева и его кавалеристов были отмечены также приказом Сталина от 3 июля 1944 года за успешные боевые действия по освобождению Минска.

Спустя много лет после этого маршал Буденный в беседе с генералом армии И. А. Плиевым сказал:

— Я всегда гордился и горжусь вами, Исса Александрович. Вы дважды Герой Советского Союза, и этим все сказано. Но я вас очень уважаю еще и потому, что вы блестящий кавалерийский начальник. В боях с врагами вы не только проявили личное мужество, по умело командовали соединениями. Я сам не день и не два провел в седле и знаю, как нелегко воевать в кавалерии. Вот почему, когда решался вопрос о присвоении вам высокого звания Героя Советского Союза в апреле сорок четвертого и вторично в августе сорок пятого года, я, как член Президиума Верховного Совета СССР, голосовал за вас. И то, что вы стали генералом армии, — это тоже меня радует. Ну что, разве я сказал что-нибудь лишнее, перехвалил вас?..»

Маршал Буденный еще до назначения на должность командующего кавалерией Красной Армии много внимания уделял повышению боеготовности конно-механизированных корпусов, обеспечению их всем необходимым. Больше всего его беспокоила нехватка лошадей, о чем он не раз докладывал Ставке, лично Верховному Главнокомандующему. В этом важном вопросе большую помощь оказала нам Монгольская Народная Республика, свидетельствует маршал Буденный. А все началось так. 10 января 1943 года Буденного срочно вызвал к себе Верховный Главнокомандующий. Едва маршал вошел в его кабинет, как услышал о том, что в Москву прибыла делегация Монгольской Народной Республики во главе с премьер-министром маршалом Чойбалсаном. Она будет вручать нашим солдатам танковую колонну, построенную на средства, собранные монгольским народом.

— Прошу вас немедленно связаться с делегацией Монгольской Народной Республики и, пока она здесь, держать постоянную связь с маршалом Чойбалсаном. Хорошо, если вы поговорите с ним о лошадях. Ведь вы с Чойбалсаном старые друзья, сумеете договориться…

Впервые Буденный встретился с Чойбалсаном в 1926 году в Москве. Как известно, еще в 1921 году Временное народное правительство Монголии обратилось к Советскому правительству с просьбой оказать военную помощь в борьбе против белогвардейских банд Унгерна. Идя навстречу монгольским братьям, Советское правительство направило в Монголию части и соединения Красной Армии, которые разгромили врагов Монголии. Чойбалсан достойно продолжил традиции Сухэ-Батора. Советские командиры помогали ему обучить бойцов, укрепить боеготовность народно-революционной армии.

В 1936 году Чойбалсану было присвоено высокое звание маршала, и Буденный одним из первых поздравил его. Чойбалсан ответил «легендарному красному кавалеристу», как он называл Буденного: «Я буду стараться, чтобы наш дружба стала еще более прочной. Я сделаю все, чтобы наши народы еще более сдружились. Ну а что касается лично меня, то мое сердце предано не только моей любимой Монголии, по и стране великого Ленина, которая помогла нам завоевать свободу и независимость».

Многое вспомнили старые друзья во время встречи в квартире Буденного.

— Для нас сейчас нет важнее задачи, чем помогать Красной Армии. Помогать ей, чтобы она скорее уничтожила гитлеровские полчища, — говорил маршал Чойбалсан. — Мы хотим на свои средства построить авиаэскадрилью «Монгольский арат» и передать ее в подарок Красной Армии. Скажу вам, товарищ Буденный, — продолжал Чойбалсан, — что мы, монголы, смотрим на Советский Союз как на любимого брата, на мудрого учителя, на верного друга. И сейчас, когда идет тяжелая и кровопролитная война, каждый арат считает своим долгом помочь советским людям. Ваша борьба с фашизмом — это и наша борьба…

— Спасибо, Хорлогийн! — Маршал Буденный, как брата, обнял Чойбалсана.

Утром они вновь встретились. Делегация МНР вручала советским воинам танковую колонну «Революционная Монголия», построенную на собранные монгольским народом средства. Перед бригадой танкистов, которой командовал полковник Леонов, выступил премьер-министр Монгольской Народной Республики маршал X. Чойбалсан. Обращаясь к танкистам, он заявил: «Дорогие товарищи, наши советские братья! В каждой из этих боевых машин воплощена безграничная любовь монгольского народа к своему великому другу — советскому народу, его доблестной Красной Армии. Пусть эти грозные машины будут символом нерушимой дружбы наших народов. Пусть они напоминают нам ежедневно, что монгольский народ отдает все, чем он богат, делу борьбы с заклятым врагом всего прогрессивного человечества — немецким фашизмом». Командир бригады полковник Леонов в ответном слове сказал: «Заверяю вас, товарищ премьер-министр, в том, что эти боевые машины переходят в надежные руки. Мы все клянемся, что будем бить врага до полного его уничтожения». И действительно, экипажи танков, носивших имена «Сухэ-Батор», «Маршал Чойбалсан» до самого Берлина пронесли боевое знамя грозной танковой бригады «Революционная Монголия». С большим удовлетворением воспринял маршал Буденный известие о том, что Малый хурал по докладу маршала X. Чойбалсана принял специальное постановление об оказании помощи Красной Армии. Помимо танков, на средства, собранные трудящимися дружественной страны, была построена эскадрилья «Монгольский арат». Она вошла в состав 2-го Оршанского гвардейского авиационного полка и закончила свой победный боевой путь в районе Кенигсберга в составе 3-го Белорусского фронта. Маршал Г. К. Жуков лично отмечал ее боевые успехи, многие летчики были награждены орденами и медалями. Снова увиделся Буденный с маршалом Чойбалсаном в 1944 году, когда Красная Армия вела успешные наступательные бои. Естественно, разговор зашел в первую очередь о лошадях. Семен Михайлович сказал, что кавалерийские корпуса, понесшие в боях потери, нуждаются в лошадях. «Сколько вам надо, столько и дадим», — сказал Чойбалсан. Перед отъездом из Советского Союза, маршал X. Чойбалсан пригласил Семена Михайловича к себе в Монголию. «Приезжайте и берите у нас лучших скакунов». А вернувшись в Монголию, маршал X. Чойбалсан заявил на митинге, обращаясь к аратам: «Можно с уверенностью сказать, что нет в мире другой армии, равной Красной Армии. Мы горды тем, что у нас, монголов, есть такой могучий, такой героический, такой искренний друг, как советский народ». Уезжая на фронт, туда, где кавалерийские части действовали с составе армий, Буденный отнюдь не замыкался в своей деятельности только на конниках. Как член Ставки, он выполнял много других заданий. В январе 1944 года маршал Буденный находился в кавалерийском корпусе генерала А. Г. Селиванова, входившем в состав войск 2-го Украинского фронта. Командующий фронтом генерал И. С. Конев просил Буденного лично проверить, готовы ли кавалеристы к тяжелым боям. Маршал нашел корпус Селиванова в полной боевой готовности.

— Иван Степанович, можете положиться на кавалерию, она не подведет, — заверил он Конева.

К тому времени 1-й и 2-й Украинские фронты готовились к Корсунь-Шевченковской операции. Нашим войскам противостояли девять пехотных, одна танковая и одна моторизованная дивизии. Эта довольно сильная группировка противника, по словам маршала, основательно мешала дальнейшему наступлению. Ставка, естественно, приняла решение разгромить эту группировку. 24 января войска 2-го Украинского фронта начали наступление на Звенигородку. На другой день свой удар обрушили на врага войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала Н. Ф. Ватутина. Гитлеровцы упорно сопротивлялись. Всю неделю шли ожесточенные бои. Наши войска с трудом продвигались вперед. На седьмой день, 30 января, генерал И. С. Конев ввел в сражение дополнительные силы — второй эшелон 5-й гвардейской танковой армии, 18-й танковый корпус и кавалерийский корпус генерала А. Г. Селиванова.

Враг дрогнул — брешь в его обороне была пробита. На другой день, когда маршал Буденный вместе с И. С. Коневым находился на командном пункте фронта, его вызвали по ВЧ. Семен Михайлович взял трубку. Звонили из Ставки Верховного Главнокомандования.

— Вам срочно прибыть в Москву. Это приказ Верховного…

Буденный вылетел на самолете. Из-за нелетной погоды прибыл в Москву лишь ночью. Утром в Кремле его встретил Сталин.

— Вам надлежит выполнить одно поручение… — Сталин взял со стола трубку и закурил. — Завтра исполняется годовщина со дня разгрома немецко-фашистских войск в Сталинграде. Мы решили этой годовщине придать политическую окраску. Не догадываетесь?

— Ехать туда на торжества? — спросил маршал.

Сталин улыбнулся: Не угадали, Семен Михайлович. Здесь будут торжества. Словом, вам надлежит вручить делегации граждан Сталинграда Почетный меч — дар короля Георга Шестого. Делегация уже находится в Москве.

— Это для меня большая честь, товарищ Сталин, — волнуясь, сказал маршал.

На другой день Буденный прибыл в Кремль. Здесь уже собрались заместитель наркома иностранных дел В. Г. Деканозов, маршал авиации А. А. Новиков, начальник Главного артиллерийского управления генерал-полковник Н. Д. Яковлев, начальник бронетанкового управления генерал-полковник Я. Н. Федоренко, секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Ф. Горкин, посол Великобритании в СССР А. К. Керр и другие официальные лица.

Маршал Буденный взял клинок с выгравированной надписью на английском и русском языках: «Гражданам Сталинграда, крепким как сталь, — от короля Георга VI в знак глубокого восхищения британского народа», подошел к трибуне и перед вручением меча главе делегации, председателю исполкома Сталинградского Совета депутатов трудящихся Д. М. Пигалеву, произнес речь.

— Товарищи, — обратился Буденный к делегации города Сталинграда. — Председатель Совета Народных Комиссаров, Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского Союза товарищ Сталин поручил мне передать вам Почетный меч — дар короля Великобритании Георга Шестого гражданам Сталинграда в ознаменование героической обороны города. Этот дар знаменует собой крепнущее боевое содружество народов Великобритании и Советского Союза в борьбе против общего врага. Мы знаем, что недалек тот час, когда армии союзных государств нанесут смертельный удар фашистскому зверю и навсегда похоронят кровавый гитлеровский режим.

Сегодня, второго февраля 1944 года, — продолжал Буденный, — исполнилась годовщина разгрома сталинградской группировки немецких войск. Красная Армия и граждане Сталинграда более пяти месяцев выдерживали бешеный натиск врага. В стратегических расчетах немецкого командования Сталинград имел особое значение. Овладение Сталинградом дало бы возможность немецкому командованию разорвать наши коммуникации с югом и нанести удар по Москве с тыла. Однако эти авантюристические расчеты немцев позорно провалились, а отборные немецкие дивизии нашли свою гибель у стен Сталинграда…

Никогда в веках не померкнет слава героических воинов Сталинграда — солдат, офицеров и генералов Красной Армии, сталинградских рабочих, колхозниц, интеллигенции…

— Принимая меч, — сказал в ответном слове Д. М. Пигалев, — мы заявляем, что будем его хранить как символ крепнущего боевого сотрудничества народов Советского Союза и Великобритании. Фашистские варвары разрушили наш город. Но мы восстановим Сталинград. Из развалин и руин он возродится еще более могучим и величавым.

Да здравствует наша великая Родина! И снова Буденный на фронте. Позднее, объясняя свое стремление чаще быть в действующей армии, маршал говорил: «Человек я военный до мозга костей, и все то, что делалось на фронте, помогало мне дышать воздухом победы. Нет, никак я не мог усидеть в Ставке. Я рвался на фронт…» Летом 1944 года, когда советские войска вели бои по освобождению Белоруссии, Буденный после пребывания в войсках 1-го Белорусского фронта вернулся в Москву. В эти дни сюда же, в Ставку, по вызову Сталина прибыл Г. К. Жуков. Он рассказал Семену Михайловичу, что столицу Белоруссии не узнать. Почти весь город разрушен.

— Поверь, Семен, кровью сердце обливалось, когда увидел все это, — говорил Георгий Константинович. — Я ведь в Минске прослужил семь лет, когда командовал полком. А наши солдаты сражались как львы. Знаешь, сколько там перемололи фашистской техники и живой силы? Ого-го! Взято в плен более ста тысяч фашистских солдат и офицеров, среди них двенадцать генералов!

Поговорив о военных делах, Буденный сказал Жукову, что у него родился сын.

— Сын? Ай да Семен Михайлович! Поздравляю! — Жуков обнял Буденного за плечи.

Позже они были приглашены на дачу к Верховному Главнокомандующему. Перед этим Буденному позвонил Сталин.

— У меня будут гости. Жукова в наркомате видели? Он тоже приедет.

На даче у Верховного Главнокомандующего были Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, А. И. Антонов и другие военачальники. Верховный Главнокомандующий часто ставил в пример маршала Жукова. Вот и в этот раз Сталин отметил успешные действия войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов и потому возложил на Жукова обязанность координировать действия войск 1-го Украинского фронта, которому предстояло разгромить немецко-фашистских захватчиков на Львовском и Рава-Русском направлениях. «Надо сокрушать врага с меньшими потерями в живой силе», — заметил Сталин. В сентябре после совещания в Ставке, где обсуждалась директива командованию 2-го Украинского фронта о проведении Дебреценской операции, Сталин задержал Буденного. Он долго стоял у карты Венгрии, потом подошел к столу, сел и заговорил о том, что надо наступать без малейшей паузы. Разбить немцев в Венгрии как можно быстрее, а это можно сделать лишь при максимально высоких темпах наступления. Малиновскому придется вести наступление в грязь, распутицу, бездорожье. Танки могут застрять. Войска потеряют темп — и операция сорвется. Поэтому командующему фронтом надо иметь под рукой какие-то подвижные соединения, которые в критический момент могли бы дополнить и даже заменить танковые части.

— В имеете в виду конницу? — спросил Буденный.

— Да. — Сталин встал, подошел к карте. — Введем кавалеристов в прорыв рядом с танкистами. Но один корпус ничего не сделает. Надо объединить несколько корпусов под единым командованием. Поговорите у себя в штабе и дайте ваши соображения, что включить в группу. Подумайте, кого назначить командующим.

В 1-ю гвардейскую конно-механизированную группу Буденный включил 4-й гвардейский Кубанский Краснознаменный орденов Суворова и Кутузова кавалерийский корпус, 6-й гвардейский кавалерийский корпус… Командующим был назначен генерал И. А. Плиев.

Все дни во время подготовки Будапештской операции маршал Буденный находился в 1-й гвардейской конномеханизированной группе. Вместе с генералом Плиевым он сколачивал конные боевые части, проводил учения, налаживал тесное взаимодействие с соседними дивизиями.

2-й Украинский фронт наступал с запада и с востока. Главный удар наносила 7-я гвардейская армия. В образованный ею прорыв вводились 6-я гвардейская танковая армия и следом — из-за ее правого фланга — 1-я гвардейская конно-механизированная группа. Ей ставилась задача разобщить будапештскую и мишкольскую группировки гитлеровцев.

Конники в Венгрии с честью выполнили боевое задание, отмечал маршал Буденный. Вне дорог, по горно-лесистой местности, под дождем, они за три дня (6–9 декабря) с боями преодолели 75 километров, достигли намеченных пунктов (Балашшадрьярмат, Сечень), повернули на восток и юго-восток, в район Киштеренье, на тылы и фланг пастовской группировки противника (чем обеспечили продвижение на север 53-й армии) и, наконец, повернули на северо-запад в район Левице, прикрывая 6-ю гвардейскую танковую и 7-ю гвардейскую армии, завершавшие окружение противника в районе Будапешта.

В сражении за Берлин приняли участие войска 1-го Белорусского, 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов. Перед началом штурма города маршал Г. К. Жуков в разговоре с Буденным признался:

— Предстоящая битва за Берлин, Семен Михайлович, — операция особая, тяжкая, хотя ты прекрасно знаешь, что мне уже довелось участвовать во многих сражениях. Во-первых, войскам надо с ходу прорвать сплошную эшелонированную зону мощных оборонительных рубежей гитлеровцев; во-вторых, разгромить на подступах к Берлину крупнейшую группировку немецко-фашистских войск… Нет, дело это для нас нелегкое.

16 апреля авиация и артиллерия 1-го Белорусского фронта обрушили свои удары на оборону врага. В наступление с Кюстринского плацдарма перешли пять общевойсковых армий — генералов Ф. И. Перхоровича, В. И. Кузнецова, Н. Э. Берзарина, В. И. Чуйкова и В. Я. Колпакчи. Севернее Кюстринского плацдарма Одер форсировала армия Войска Польского генерала С. Г. Поплавского, а с плацдарма южнее Франкфурта перешла в наступление армия В. Д. Цветаева… Когда маршал Буденный узнал о том, что только за первый день боя артиллерия 1-го Белорусского фронта израсходовала более одного миллиона снарядов и мин, он сказал:

— Вот это удар! Сплошное море огня и металла! Теперь важно наступать без передышки…

На Зееловских высотах гитлеровцы оказали особо упорное сопротивление. Тогда маршал Г. К. Жуков ввел в сражение гвардейские танковые армии генералов С. И. Богданова и М. Е. Катукова. Усилили удары по врагу воздушные армии генерала П. С. Рыбалко и маршала авиации А. Е. Голованова. Оборона на Зееловских высотах была прорвана, и наши войска устремились на Берлин.

Ожесточенные бои развернулись в полосе войск 1-го Украинского фронта. В направлении на Котбус наступали армии генералов В. Н. Гордова и Н. П. Пухова. К Эльбе на Торгау двигались армия генерала А. С. Жадова, южнее, на Дрезденском направлении, вела бои 2-я армия Войска Польского генерала К. К. Сверчевского. Гвардейские танковые армии генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко вышли к реке Шпрее и, форсировав ее, повернули на север — на Берлин… Войска 2-го Белорусского фронта начали свое наступление позже, чем другие фронты, — 20 апреля на севере Германии. Здесь армии генералов П. А. Батова, В. С. Попова и И. Т. Гришина форсировали Одер и устремились на запад. Северная группа гитлеровских войск хотя и оказала им упорное сопротивление, но сдержать натиск наших войск не смогла… Особенно радовало маршала Буденного то, как храбро и отчаянно сражались кавалеристы. Это не осталось незамеченным и Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным. В одной из бесед с маршалом он сказал:

— Кавалерия еще раз доказала, что она может при помощи танков и авиации успешно громить гитлеровские войска…

…30 апреля 1945 года Буденный вернулся с фронта очень усталым. Уснул крепко. И вдруг глубокой ночью раздался телефонный звонок. Семен Михайлович снял трубку и услышал голос Сталина.

— Хочу сообщить вам, как члену Ставки, приятную новость, — сказал Верховный. — Гитлер покончил самоубийством, и его труп сожгли.

— Слава богу, — вырвалось у Буденного. — А кто вам сообщил, товарищ Сталин?

— Жуков только что звонил. Да, жаль, что нам не удалось взять Гитлера живым. Очень жаль…

12 мая, на третий день после окончания войны, маршал Буденный прибыл в Берлин. Его встретил военный комендант и начальник гарнизона Берлина командующий 5-й ударной армией Герой Советского Союза генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин, с которым Семен Михайлович был хорошо знаком. Верховный Главнокомандующий поручил маршалу проверить, как нормализуется жизнь в городе, как организовано снабжение населения продуктами питания, очищены ли улицы от неразорвавшихся мин и снарядов, скоро ли вступят в строй железнодорожные станции и речные порты.

— Ну, как вы тут? — спросил Берзарина Буденный.

— Дел невпроворот, — ответил Николай Эрастович. — Но мы стараемся делать все, чтобы наладить жизнь берлинцев.

Военный комендант доложил маршалу, что Военный совет фронта принял постановление о снабжении продовольствием немецкого населения Берлина. Теперь установлен порядок и нормы выдачи продуктов. Принято также постановление по коммунальному хозяйству.

— Мы создаем немецкие органы самоуправления, — добавил Берзарин, — нам самим всех задач не решить.

— Кто назначен обер-бургомистром Берлина? — спросил маршал.

— Доктор Вернер, — сказал Берзарин, — сам антифашист. Очень деятельный товарищ, собрал свой актив, в нем все члены — антифашисты-демократы. Многие из них преследовались нацистами. Маршал Жуков поручил ему, как военному коменданту Берлина, выступить с докладом о политике советских властей: в городе действуют военные комендатуры, вся полнота власти находится в их руках. С помощью коммунистов и демократов они проводят большую работу по организации демократического устройства в Берлине. Правда, тут не обходится без курьезов. Эсэсовцы, которым удалось скрыться от ареста, кое-где пытались совершить диверсии. Но сами же немцы помогают нашим солдатам обезвреживать их. Сейчас обсуждается вопрос о создании городской полиции, суда и прокуратуры. Возглавит всю городскую полицию Пауль Маркграф, участник движения «Свободная Германия». С ним уже беседовал маршал Жуков.

— А как обстоят дела с транспортом, как метрополитен?

— Наши солдаты трудятся день и ночь, но городской транспорт пока не работает. Трамвайные линии все взорваны, треть станций метро затоплена водой.

— А жители помогают?

— Так точно. Они же видят: все, что делается, только для них, их детей…

Маршал Буденный и генерал-полковник Берзарин се ли в машину и вместе с сопровождающими их липами направились в центр Берлина. Берзарин давал маршалу пояснения, докладывал, какие работы предстоит выполнить в ближайшую неделю.

— Через два дня мы откроем движение по первой линии метрополитена, а к концу мая введем в эксплуатацию пять линий — там сейчас идет откачка воды, ремонт станций. Новая дирекция метро сумела привлечь к восстановительным работам демократически настроенных немцев. Завтра начнет свои передачи Берлинское радио, готовим также издание газеты советских оккупационных войск «Ежедневное обозрение» на немецком языке. Вот— вот начнут работать театры. Вчера я беседовал с директорами берлинских театров Густавом Грюндгеном, Эрнстом Легалем и Паулем Вернером. Мы обсудили все вопросы, связанные с подбором трупп, репертуара. На днях откроем несколько кинотеатров и будем демонстрировать советские художественные и документальные фильмы.

— Вот, вот, это очень важно — показать немцам наши кинофильмы, — оживился маршал. — Пусть увидят, как и чем живут советские люди. Надо им показать документальные ленты о зверствах фашистов на советской земле. По этим вопросам мы уже беседовали с маршалом Жуковым. Работа, которую вы проводите сейчас среди немцев, — это работа политическая.

Москва готовилась к Параду Победы. В нем должны были принять участие и кавалеристы. Старший сержант запаса П. Ф. Скакун, бывший помощник командира пулеметного взвода, рассказал о таком эпизоде. 4-й гвардейский Кубанский казачий корпус находился в Польше, когда поступил приказ послать в Москву для участия в Параде Победы сводную группу в форме кубанских казаков. Начальник штаба фронта генерал-полковник М. В. Захаров (впоследствии Маршал Советского Союза) обходил выстроенные батальоны. Часть людей была одета в форму кубанских казаков, а часть — в обычную общевойсковую. На вопрос генерала Захарова, почему так получилось, командир сводного полка доложил, что всем кубанской формы не хватило. Тогда генерал Захаров приказал:

— Радировать в Москву лично Семену Михайловичу и передать мою просьбу изготовить вот такую форму… — Он головой показал на кубанских казаков. — Сколько казаков?

— Двести восемь, товарищ генерал! — доложил командир сводного корпуса.

— Изготовить двести десять комплектов! — Улыбаясь, генерал прошел вдоль строя. — Ничего не скажешь, бравые ребята!..

В чем была сложность? Сшить форму кубанского казака не так-то просто, если учесть, что шили люди, которые ее и в глаза не видели. Пришлось Буденному съездить на швейную фабрику. Он потом говорил маршалу Захарову, как своей просьбой тот озадачил его. Но все было сделано отлично, швейники постарались на совесть.

Парад Победы принимал маршал Г. К. Жуков. Рапорт отдавал командующий парадом маршал К. К. Рокоссовский. Мимо Мавзолея, чеканя шаг, прошли войска — представители десяти фронтов. Каждый фронт был представлен одним полком самых заслуженных воинов. Одиннадцатым шел сводный полк Военно-Морского Флота. Пожалуй, самым волнующим был момент, когда участники особого батальона под дробь барабанов бросали на землю к подножию Мавзолея поверженные фашистские знамена, в том числе и личный штандарт Гитлера. Штандарт захватили в «фюрер-бункере» 2 мая 1945 года воины 301-й Донецкой стрелковой дивизии, которой командовал Герой Советского Союза генерал-майор А. Антонов.

На другой день, 25 июня, правительство устроило прием в честь участников Парада Победы. На нем присутствовали члены Президиума Верховного Совета СССР, народные комиссары, члены ЦК ВКП(б), маршалы, генералы и офицеры Красной Армии и Военно-Морского Флота, виднейшие деятели советской промышленности, науки, искусства, литературы. В Большом Кремлевском дворце собрались прославленные полководцы — командующие фронтами Великой Отечественной войны, командующие армиями, Герои Советского Союза, участники исторических сражений за Вену, Прагу, Белград, Будапешт, воины, водрузившие Знамя Победы над поверженным рейхстагом. Среди прославленных полководцев находился и С. М. Буденный. Стоя среди них, он не стесняясь говорил:

— Я будто помолодел в День Победы… Я счастлив, что сражался с врагом, счастлив, что завоевания революции мы отстояли в жестокой войне и советские солдаты приумножили силы нашей героической армии. Ради этого стоило переносить тяготы и лишения войны.

Всюду, куда в годы Великой Отечественной войны посылали маршала С. М. Буденного партия и Советское правительство, он своей беззаветной и неутомимой работой содействовал достижению победы советского народа и его доблестных Вооруженных Сил над немецко-фашистскими захватчиками. За ратные подвиги во время войны он удостоен высокой награды — ордена Суворова 1-й степени.

В 1958 году Семену Михайловичу Буденному было присвоено звание Героя Советского Союза, в 1963 году он награжден второй, а в 1968 году третьей медалью «Золотая Звезда».