Буффало Билл и его приключения на Западе

Художник из школы Сальватора Розы[13], которому по вкусу сочетание чёрных теней и слепящего света, нашёл бы тему для картины внутри хижины, возведённой Ма-но-ти для Элфа Коуи, или Серебряного Голоса.

В середине хижины стоял большой светильник. Когда пришла густая ночная тьма, его наполнили рыбьим жиром, который издавал тошнотворный запах, и зажгли. Светильник мерцал и дрожал, но в его свете можно было увидеть трёх беспомощных женщин, которые сжались в одном углу. Не хватит слов, чтобы описать их бледный, несчастный вид. В другом углу растянулся Элф Коуи. Широкая повязка скрывала его глаза, которые Китти Малдун так удачно лишила зрения.

Миссис Коди, её дочь и Китти Малдун переговаривались шёпотом, но отдельные слова всё равно достигали ушей дьявола в человеческом обличии.

Они говорили о самоубийстве. Надежда оставила их бедные сердца, смерть казалась им слаще, чем предстоящие тяжёлые испытания.

Разговор был прерван грубым смехом. Это смеялся Элф Коуи.

– Если вы так желаете умереть, то скоро умрёте, – сказал он, – но другим способом. Мои краснокожие друзья любят трагические представления – массовые и под музыку. Вы будете ждать смерти, пока она не наступит.

– Вы, грязный мерзавец! – воскликнула Китти. – Берегитесь, как бы вам не пришлось искать новые глаза. Если вы не закроете свой мерзкий рот, я их вырву. Нет, вы не были рождены женщиной, вас вытащили из преисподней.

– Вы заплатите за эти слова, чертовка, – сказал Коуи, скрипя зубами от злости. – Скоро вы потанцуете на горячих углях под песни тысячи воинов.

– Уж конечно, вас ждёт кое-что похуже, вы, мерзкий язычник. Старый Сатана пригласит вас к себе в преисподнюю, и там вы спляшете под собственные стоны. А, кажется, он сам за вами идёт…

Последнее замечание Китти было вызвано дикими, пронзительными воплями снаружи. В хижину вошла Ма-но-ти. Пышный наряд и величественный стан делал её похожей на королеву.

– Пусть сердце Серебряного Голоса радуется, – сказал она. – Его друг, великий вождь Воронье Перо, близко. У него много скальпов и много пленников. Когда солнце поднимется, оно увидит прекрасное зрелище. Все воины нашего племени здесь. Их скво будут рады. Будут разведены огромные костры, и воины станцуют танец победы и танец скальпов. Если бледнолицые отправили какого-нибудь воина в счастливые охотничьи угодья, мы отправим бледнолицых туда же. Они взлетят туда на крыльях костра и будут служить воинам как рабы. Слова Ма-но-ти приятны для ушей Серебряного Голоса?

– Её слова – как сладчайшее птичье пение, – сказал Коуи. – Когда приедет Воронье Перо, попроси, чтобы он пришёл навестить своего гостя, который просит прощения, что не увидит его сегодня вечером. Но он хочет поговорить с вождём.

– Хорошо. Ма-но-ти встретит Воронье Перо и передаст ему слова Серебряного Голоса.

Индианка бросила на несчастных пленниц насмешливый, презрительный взгляд и вышла.

В её сердце не было места для женской мягкости и сочувствия. Хотя автор провёл много времени среди «благородных дикарей», он ни разу не видел у них подобных качеств, разве что в книгах об индейцах. Он надеется, что комиссия квакеров[14] принесёт краснокожим тысячелетний мир, но его вера в это очень слаба.

Крики и вопли становились всё громче, и через несколько мгновений в хижину вошёл Воронье Перо.

Он пришёл не один. Он держал за руку бедную Лили. Он как будто боялся, что она вырвется от него и бросится в речные воды – воды, которые так громко шумели, заключённые в каменное ущелье.

Лили издала дикий радостный крик. Вырвавшись из рук вождя, она кинулась в объятия матери.

– Мать…

– Дочь…

– Сестра…

Эти священные слова срывались с их губ. Их состояние можно было назвать радостной агонией истерзанных сердец. Хотя их ожидала смерть и муки, но, по крайней мере, они были вместе.

Даже хладнокровный, кровожадный индеец, который улыбался, когда вырывал трепещущее сердце у ещё живого врага… даже трусливый, кровожадный белый, который сжёг мирные дома и захватил в плен невиновных, беспомощных женщин… даже они в этот миг молчали. Только небо знало, по какой причине, ибо волю неба смертным не постичь.

Четыре женщины крепко обнялись, рыдая и всхлипывая, бормоча тихие слова. Они успокаивали друг друга, хотя в этом месте покоя быть не могло. Воронье Перо не сразу понял, что он соединил в плену дочь с матерью и сестру с сестрой. Теперь в его власти находились три ближайших родственника ужасного Буффало Билла.

– Мой друг капитан Элф болен. Бледнолицая скво поранила его глаза. Это так? Ма-но-ти, которая называет его Серебряным Голосом, рассказала всё Вороньему Перу.

– Да, я ослеп. Но завтра это пройдёт. Одна ночь лечения, и я выздоровею, – ответил вождю Коуи.

– Значит, Воронье Перо оставит его, чтобы он отдыхал. Завтра в деревне Вороньего Пера будет большой день. Когда солнце поднимется над холмами, мы созовём всех воинов, и наши бледнолицые друзья увидят танец скальпов и услышат песни победы. У нас есть пленник, которого будет пытать Орлиный Глаз. Бледнолицые увидят, как красный огонь выпьет кровь пленника, а пленник будет плакать, словно женщина. Это будет великий день в деревне Вороньего Пера, и сердце моего брата возрадуется.

– Да, у меня тоже есть кому отомстить, – едко сказал Коуи. – Дай мне отдохнуть, чтобы я восстановил зрение и окреп. И пусть эти женщины разговаривают всю ночь, поскольку это их последняя ночь мира и покоя.

– Воронье Перо услышал. Желание его брата будет выполнено. Спокойной ночи.