Буффало Билл и его приключения на Западе

На огромной квадратной скале стояли все пленницы, а также индианки из деревни, вдова Вороньего Пера и два раненых белых предателя. На скалу можно было забраться по единственной узкой тропе.

Скала нависала над вспененной рекой, над её самым широким и бурным местом. Если бы отсюда кого-то сбросили в ужасную пену, то он бы не выжил. Вот какую ужасную картину видел перед собой Буффало Билл и его друзья.

Дэйв Татт стоял, держа бедную Лили, которая была связана и беспомощна, как и все пленницы. Она, словно щит, прикрывала его тело. Чтобы она не двигалась, он направил свой острый нож в её сердце.

В том же положении стоял Джейк Маккэнлес, держа в качестве щита бедную миссис Коди.

Лотти была в руках индейской королевы, а остальные пленницы – в руках скво.

– Бледнолицые, только поднимите руки, и мы убьём пленниц! – крикнула Ма-но-ти. – Мы клянёмся Великим Духом, и мы не лжём. Воды красной реки Запада спасут нас от ваших рук. И наши пленницы умрут, потому что мы возьмём их с собой. Не поднимайте рук, но слушайте слова, которые будет говорить Орлиный Глаз.

Рука Буффало Билла так крепко сжимала длинное ружьё, что, казалось, из-под ногтей вот-вот пойдёт кровь. Всё же он видел смерть в глазах свирепой женщины – смерть для тех, кто был частью его самого, и он не осмелился поднять руку.

– Пусть говорит! Наши уши открыты! – вот всё, что он произнёс.

Дэйв Татт, в тёмных глазах которого сверкал сардонический свет, возвысил свой голос, чтобы его услышали все.

– Я знаю, вы теперь победители, наши друзья мертвы, и мы не можем ждать от них помощи. Но всё-таки мы не в вашей власти. Мы можем умереть. Но это будет наш выбор. Ма-но-ти сказала правду. Все пленницы умрут от наших рук, если вы поднимите против нас оружие. Мы утонем с ними в бурной реке, которая проносится внизу. Мы клянёмся! Но у нас есть условия… условия, которые вы можете принять.

– Назови их, дьявол в человеческом обличии! – крикнул капитан Браун, содрогаясь. Ему казалось, что дьяволы-дикари перережут своих жертв во время разговора.

– Слушайте их! – продолжил Дэйв Татт. – Мы дадим вам пять минут на обдумывание. Вы должны поклясться честью как мужчины и солдаты, вы должны ручаться как христиане, что вы отпустите всех, кто стоит на этой скале – и белых, и краснокожих. Вы беспрепятственно дадите нам уйти с этой равнины с едой и лошадьми. Вы не причините нам вреда, не будете задерживать наше отступление, не будете преследовать нас. На этих и только на этих условиях мы передадим невредимых пленниц в ваши руки. Говорите быстро. Если вы ответите «нет», то, да помогут мне высокие небеса, я первый ударю прямо сюда!

И широкое лезвие его ножа качнулось над сердцем Лили. Лили молчала, но её белое, как снег, лицо, её огромные, испуганные глаза с выражением полной безнадёжности, говорили больше любых слов.

– Да, клянусь небесами, да! – крикнул капитан Браун, охваченный волнением.

– Пусть Буффало Билл, Дикий Билл, Фрэнк Старк скажут «да» и поклянутся! – сказал Дэйв, не отводя руку.

– Да! Да! Да! – одним махом выпалили мужчины. Положение пленниц почти парализовало их.

– Клянитесь, и больше мы ни о чём не попросим.

– Мы клянёмся! – торжественно произнёс каждый из друзей.

В тот же миг все пленницы были свободны. По знаку Ма-но-ти их путы были разрезаны теми ножами, которые угрожали их жизням.

И те, кто хотели их зарезать, даже овдовевшие скво, сейчас помогали им безопасно спуститься к друзьям.

Скоро все, кроме одного человека, стояли на равнине. Родственники обнимались, плакали от радости. Они забыли то, что пережили, забыли былые лишения, погрузившись в новое счастье.

Я сказал – все, кроме одного. Это была Ма-но-ти.

Величавая, царственная, она стояла на краю скалы. Ветер раздувал её длинные чёрные волосы и забавлялся со складками её алого одеяния.

– Воронье Перо мёртв, и Серебряный Голос ушёл с ним в счастливые охотничья угодья, – сказала она. – Все воины, которые защитили бы Ма-но-ти от ружей бледнолицых, пали. Охотники, которые убивали жирного бизона и быструю антилопу, погибли. Ма-но-ти видит из своего народа только скво и маленьких детей. Никто не будет для неё охотиться, никто не будет ей служить. Она не останется одна. Она ненавидит бледнолицых и не согласится принять свою жизнь как их дар. Она уходит, чтобы присоединиться к Вороньему Перу и Серебряному Голосу. Духи реки похоронят её в пещерах глубоких вод.

Она закончила свою дикую речь, через голову сняла алое одеяние и бесстрашно шагнула к самому краю. Она не оглянулась, не остановилась, но прыгнула и полетела вниз, в безумное, пенное течение.

Скво племени жалобно вскрикнули, а затем всё стихло.

Два белых предателя, шатаясь от слабости, вместе с индианками брели туда, где паслись их лошади, и начали собираться к отъезду. Они сторонились солдаты и канзасцев, которые, если бы не данное обещание, разорвали бы предателей на куски.

Войска заняли деревню и взялись за приготовление пищи, следуя указаниям заявившего о себе голода.

Когда мрачные овдовевшие скво на нагруженных лошадках покидали свои опустошённые дома, огромные костры отправляли в безоблачное небо дым и свет, а голодные мужчины жарили на них мясо животных, которых откормили их погибшие враги.

Солдаты почти не вспоминали о своих горестях. Они не вспоминали об убитых людях, о разрушенных домах, о пленниках, захваченных воинами, деяния которых отныне завершены.

Такова жизнь. Как ночь следует за днём, как день сменяет ночь, так меняется и наша удача.

И это благо! Ибо разве не так велит тот, кто творит всё благое на свете?