Буря дракона

Глава 2 Злобные Зимние Дебри

— Когда я вступала в Легион Ангелов, никто ни слова не сказал о йети, — сказала я, глядя на гору мертвых монстров у моих ног. Где-то в разгар битвы небо прорвало как лопнувший воздушный шарик. Теперь оно вываливало на нас запас снежинок, рассчитанный на всю зиму.

— Это было мелким шрифтом, — капитан Сомерсет проткнула мечом дергающуюся руку монстра. Она перестала дергаться. — Но эти создания едва ли сойдут за йети. Они просто старые снеговики.

— Ага, если не считать челюстей-капканов, когтей-бритв, колючей шерсти и пристрастия к человеческой плоти, они прямо копия снеговиков, — сухо сказала я.

Я обошла кучу мертвых монстров, держась от нее подальше, и мы продолжили идти по заснеженной горной тропе. Монстры для меня не в новинку. Я встречалась с несколькими, еще будучи охотницей за головами, и сражалась с огромным количеством с тех пор, как вступила в Легион, сверхъестественную армию, служившую богам. Работа Легиона заключалась в защите Земли и ее людей от сверхъестественных угроз и поддержании законов богов — необязательно в таком порядке.

Будучи солдатом Легиона, я дралась со всем, начиная от динозавров и плотоядных растений и заканчивая непослушными вампирами и ведьмами. Мне пришлось убить больше живых созданий, чем я могла помыслить. Первое убийство стало шоком. Каждое последующее давалось легче — и об этом-то я и беспокоилась. Божьи дары Нектара даровали нам новые силы, но они изменяли нас. Изменяли нас изнутри, искажая саму нашу сущность.

Нектар представлял собой обоюдоострый меч, брутального союзника. Либо ты достаточно силен, чтобы получить новую силу, либо он тебя убивал. Большинство людей считали, что этот танец со смертью — истинная цена силы.

Они ошибались. Цена за Нектар выплачивалась тем, как незаметно он тебя изменял, глоток за глотком, неделю за неделей, пока в один прекрасный день ты не осознавал, что ты уже не тот, кем был, когда вступил на этот путь. Вот это цена силы. Каждый раз, выпивая Нектар богов, я чувствовала, как изменение проникает глубже.

Я изо всех сил боролась с этими изменениями. Я вступила в Легион, чтобы получить магию, необходимую для спасения брата. Я не намеревалась получить эту магию и обнаружить, что я стала бессердечным монстром, которому нет никакого дела до спасения того, кому не приказано помогать.

— Как вы это делаете? — спросила я капитана Сомерсет.

Ее темные брови, усыпанные снежинками, выгнулисьь.

— Как я делаю что?

— Держитесь за то, кто вы есть. Вы служите Легиону более столетия, и вы все еще такая человечная.

Ее губы изогнулись в кривую улыбку.

— Никто из нас уже не человек.

— И все же вы удержали в себе человечность.

Я никогда не решилась бы поднять тему, если бы мы были в составе полной команды. Крутые солдаты Легиона не ударялись в лирику своих чувств. И они определенно не говорили о своей человечности. Ангелы должны быть слишком совершенными, чтобы быть людьми, и все мы должны стремиться к превращению в ангелов.

Но сейчас нас было только двое. Разведчики Легиона определили, что база Чарльза Руна на самом деле состоит из шести замков, разбросанных по склону горы и связанных между собой обширной системой подземных туннелей. Так что мы разделились на группы, чтобы напасть на замки со всех сторон — ну, насколько вообще группа из шестнадцати солдат может напасть на шесть замков со всех сторон. Ага, возможно, мы немножко недооценили масштабы Дома Рун. Капитан Сомерсет и я направлялись к южному замку.

— Да, я держусь за свою человечность, — наконец, сказала капитан Сомерсет. — Ангелы прекрасны, могущественны, соблазнительны. Так легко оказаться захваченным ими, так легко потерять себя. Это происходит сплошь и рядом. И со мной это тоже случалось. Я начинала думать в точности как они. День, когда я это осознала, стал главным тревожным звоночком.

— Что вы сделали?

— Я не могла уйти из Легиона, но я могла держаться за то, кто я есть.

Однажды вступив в Легион, ты вступал в него на всю жизнь.

— Я собрала остатки своей человечности и закуталась в них как в плащ, — сказала она. — И с тех самых пор я ношу этот плащ человечности.

— Это красиво. Вы настоящая поэтесса, — сказала я.

— Ага, ну эта поэтесса все еще может надрать тебе задницу.

Я знала, что она может. Две недели назад Первый Ангел сообщила, что Неро не вернется на свой пост командующего Нью-Йоркским офисом и всеми его подчиненными, включая меня. Я думала, что мои утренние тренировочные сессии один-на-один с Неро канули в лету, но капитан Сомерсет заняла его место. И хоть когда она надирала мне задницу, было не так больно, как с Неро, это все равно было достаточно больно.

— Далеко еще? — спросила я капитана Сомерсет, вглядываясь в крутую заснеженную горную тропку.

Ширины тропки едва хватало для одного человека, не говоря уж о гигантских внедорожниках, на которых Легион разъезжал по дебрям мира. Так что мы припарковали наши грузовики у подножья горы. Учитывая то, с какой скоростью валил снег, нам придется их откапывать.

— Уже устала? — губы капитана Сомерсет дернулись.

— Нет, конечно. Я просто хочу знать, когда вытаскивать мой большой беспощадный меч и начинать размахивать им в воздухе.

— Можешь сделать это прямо сейчас, если тебе от этого легче будет.

— Только если вы подожжете лезвие, — ответила я.

— Сама попробуй.

Я вытащила меч и уставилась на лезвие. Ничего не произошло. Я уставилась еще сильнее. Меч упрямо оставался самым обычным.

— Леда, — сказала капитан Сомерсет.

— Еще несколько секундочек, — упрямо ответила я, желая, чтобы этот проклятый клинок загорелся. — Думаю, я уже почти.

Это была ложь. Не почти. Даже не близко. Я просто слишком упряма, чтобы признать поражение.

Я еще не овладела магией стихий. Она называлась Буря Дракона, магия, управляющая огнем, водой, землей и ветром. Идеальная буря четырех стихий. Это четвертая способность Легиона, а значит, я должна была над этим работать. К сожалению, стихии оставались совершенно невосприимчивыми к моим потугам.

Я оказалась в замкнутом кругу. Я не могла пользоваться стихийной магией, пока не выпью Нектар, дарующий мне четвертый дар богов. А без некоторой склонности к стихийной магии я не переживу тот самый глоток Нектара. Некоторые люди обладали естественной властью над одной или несколькими магическими способностями. Для меня это Песня Сирены, способность внушать людям.

Мальки Легиона, у которых один из родителей был ангелом, владели по чуть-чуть каждым видом магии. По этой причине они входили в число солдат с наивысшими шансами пережить церемонии повышения в Легионе — и стать ангелами. Остальным из нас приходилось тренироваться вдвое больше, чтобы получить хотя бы половинный результат. Это отстойно и совершенно несправедливо, но такова жизнь. В детстве моя приемная мама Калли часто говорила мне, что жизнь безжалостно несправедлива. И ты либо сдаешься и становишься подкаблучником жизни, или хватаешь ее за рога и загоняешь ее под свой каблук. Я выбрала второе. Нет ничего хуже чувства беспомощности.

— Нам нужно двигаться дальше, — сказала капитан Сомерсет спустя некоторое время.

— Верно, — я убрала меч в ножны.

Нам нужно сделать свою работу. Есть разница между решительностью и твердолобостью. Твердолобые солдаты навлекают гибель на себя и на своих товарищей. Мятежные вампиры Дома Рун не поймают сами себя, пока я стою тут в тишине и таращусь на свой меч. Я всегда могла потаращиться на него попозже.

Тропка была завалена снегом. В данный момент он доходил до середины моих лодыжек. Каждый шаг больше напоминал плавание, чем ходьбу. Вампиры выбрали Дебри не случайно. Никому не хватало безумия выходить сюда, на эту замерзшую и наводненную монстрами пустошь. Даже солдат Легиона не посылали сюда без чертовски весомых причин. Преступники это знали. Вот почему многие из них прятались в опасных землях за стеной. Конечно же, большинство преступников, прячущихся в глуши мира, не переживали и первого месяца. Там было слишком много голодных монстров, ищущих себе очередной перекус.

Щедрая гора снега рухнула на моем пути. Если бы я вовремя не отскочила в сторону, она приземлилась бы мне на голову.

— Я знаю, что не могу воспламенить свой меч, но вы-то можете, — сказала я капитану Сомерсет. — Мы могли бы растопить себе путь до замка вампиров.

— Я не стану тратить на это магию.

Я вздохнула. Снега было столько, что он начинал забиваться в мои сапоги.

— Страдания закаляют характер, — сказала капитан Сомерсет.

Легко ей было говорить. Она была на несколько дюймов выше меня. Снег еще не забрался внутрь ее сапог.

— Хорошая фраза. Но давайте не забывать про «что тебя не убивает, делает тебя сильнее» и «если ты можешь жаловаться, значит, тебе недостаточно больно», — сказала я, цитируя любимые высказывания Неро. Мои отношения с Неро были… сложными. Да, подходящее слово. Все сложно.

Капитан Сомерсет кивнула, ее глаза сверкнули весельем.

— Именно.

— Не думала, что вы придерживаетесь философии Неро Уиндстрайкера.

— Не придерживаюсь. Но в его отсутствие кто-то же должен держать тебя в узде, — она наградила меня улыбочкой, от которой у меня мороз прошел бы по позвоночнику — если бы я уже не промерзла насквозь.

— Уверена, Неро жалеет, что он не может тащиться вместе с нами через этот снег, — сказала я. — Он любит мучить себя, чтобы закалить характер. Он бы с удовольствием загонял себя до предела, терпя все это с ангельской благопристойностью.

Что означало вынести все и не выдать на лице ни капли эмоций.

— Он всегда делал больше, чем от него ждали, — с нежностью сказала капитан Сомерсет. Они с Неро были лучшими друзьями. Как она умудрялась дружить с ангелом и сохранять полную человечность — это чистой воды чудо.

— Да, действительно, — согласилась я. — Поэтому его и повышают.

— Неро повышают, потому что Первый Ангел хочет перевести его в другой офис от тебя подальше. Вместе вы создаете слишком много проблем. Ты плохо на него влияешь, — она сказала это так, будто это вовсе не плохо.

Я ткнула пальцем в свою грудь и изобразила на лице выражение искренней невинности.

— Кто, я?

— Да, ты, Пандора, — она хихикнула.

Неро придумал мне прозвище, и оно прижилось. Теперь все в Легионе называли меня Пандорой. Как будто они всерьез считали меня официальным вестником второго апокалипсиса, вестником хаоса.

— Во время последнего вашего приключения в Потерянном Городе вы с Неро нарушили по меньшей мере пятнадцать различных правил.

— Всего пятнадцать? Я всегда рассчитываю на двадцать как минимум.

— Я рада, что ты находишь это таким забавным.

Не совсем. Юмор был бинтом, которым я сдерживала ужасный опыт, пережитый в Потерянном Городе. Меня поймали, пытали, заставляли испытывать видения, и в меня стреляли из бессмертного оружия. Никакая магия не могла полностью исцелить отметину от бессмертного оружия. Я буду носить этот шрам до конца своих дней. Если только он поторопится и уже зарубцуется наконец. Прошло две недели, а рана все еще не закрылась. Мне приходилось носить повязку на тренировках или миссиях. Требовалось всего одно неверное движение, и нежные ткани моей кожи рвались, и я начинала истекать кровью.

Рана на животе вкупе с затянувшимся отсутствием Неро служила мне постоянным напоминанием, что за нарушение правил приходится платить. Но иногда цена следования правилам была еще выше. Если бы я играла в хорошего солдатика, бессмертные оружия ада и рая попали бы в руки психопата, решившего убить каждое сверхъестественное существо в мире.

Никс, Первый Ангел Легиона, самая могущественная из всех ангелов, прекрасно понимала, что наше с Неро нарушение правил спасло сверхъестественный мир. Она не хотела наказывать нас. Никс нравилось, когда мы нарушали правила — точно так же, как ей нравились сами правила. Для Первого Ангела характерна такая двойственность. Она была крутой. Мне она нравилась — когда я забывала ее бояться.

— Вообще-то вы помогли нам с Неро нарушить немало этих самых правил, — сказала я, удерживая улыбку на лице. Просто продолжай улыбаться. Продолжай улыбаться. Несмотря ни на что.

Она подмигнула мне.

— Тише. Никому не говори. Я хочу сохранить свое плохое поведение в тайне.

— Сами стремитесь к повышению?

Она фыркнула.

— Я слишком занята прикрытием ваших задниц, чтобы беспокоиться о повышении. Но оно все равно может постучаться в мои двери. Нашего нового лидера полковника Файрсвифта не волнует, готов ли кто-то к повышению.

Полковник Файрсвифт принял командование Нью-Йоркским офисом Легиона, занимая оставленную Неро позицию. Мы все надеялись, что его присутствие было временным, но пока он не выказывал ни единого намерения уйти. Он был слишком занят, убивая нас. Легиону требовались солдаты высших уровней, чтобы дать отпор ожидаемой активности демонов. Полковник Файрсвифт решал проблему, повышая всех подряд и наблюдая, кто выживет. Он поднял философию Легиона «повысь свой уровень или умри» на качественно новый уровень.

Легион обычно сохранял осторожность, назначая повышение только тогда, когда считалось, что у солдата хорошие шансы пережить Нектар. Не было смысла убивать хороших солдат.

Полковника Файрсвифта людские потери не волновали. Его волновали только результаты. Если в результате церемонии повышения Легион получит сто солдат с новой магией и двадцать трупов, он и глазом не моргнет. Для него это допустимые потери. И Никс дала ему полную свободу действий. Ее устраивали его методы, пусть даже процент смертности в Нью-Йоркском офисе резко подскочил. Я уже упоминала, что Никс может быть просто нечеловечески пугающей?

— Погоди, — сказала капитан Сомерсет, указывая на следы на снегу. Они выглядели как отпечатки ботинок. Она присела рядом с ними. — Два набора следов. Расположены далеко друг от друга, как будто кто-то бежал. Но у обычного человека не такой шаг. Расстояние между ними слишком большое. Это должны быть вампиры или кто-то со сверхъестественными способностями.

Я перевела взгляд со следов на нее.

— Вау, я под впечатлением. Вы мозговитая. Я думала, вы умеете только бить людей молотком по голове.

Капитан Сомерсет усмехнулась.

— Не флиртуй со мной, Пандора. Неро заревнует и нападет на меня в порыве ярости.

— Он бы никогда такого не сделал. Вы его лучший друг.

— Харкер тоже был лучшим другом, — сказала она с внезапно посерьезневшим лицом.

Неро и Харкер, лучшие друзья, когда-то поссорились, потому Харкер дал мне немного Нектара на вечеринке. Тогда я впервые увидела, как каменная маска Неро треснула. Он напал на него как мужчина без совести и сострадания. Как ангел. Это была одна из самых страшных вещей, которые я видела в своей жизни.

— Что такое? — поддразнила я. — Думаете, что не сможете справиться с Неро?

— Ммм, дай-ка подумать. Драка против ангела, — она притворилась, будто обдумывает свои шансы. — Конечно, я не могу надрать ему задницу. В честном сражении, по крайней мере.

— А вы надирали ему задницу? — спросила я, заинтриговавшись.

— Да.

— И как вы это сделали?

— Я связала ему шнурки перед дракой.

Я расхохоталась, даже не пытаясь сдерживать смех. Неро сексуален как сам грех, но капитан Сомерсет — мой герой. Она воплощала все то, чем я хотела стать. Она была хорошим солдатом, который лучше всех знал правила. Она следовала им — ну, большую часть времени. Но в то же время она знала, как запачкать руки, когда придется. Она была сильной, но часто выигрывала, перехитрив оппонента.

Мне пришлось научиться тому же, когда я жила на улицах: выигрывать за счет грязной манеры драться, используя трюки и ловушки. Когда ты самый маленький ребенок на улицах, ты должна быть умной или умереть.

Неро был другим. Он сражался с честью, достоинством и безупречной точностью. И он выигрывал за счет того, что был лучшим бойцом. Его присутствие ошеломляло. Сталкиваясь с ним в сражении, ты сразу понимал, что он тебя разрушит — и ты ни черта не мог сделать, чтобы его остановить.

Он тренировал мой класс новобранцев в первый месяц после нашего вступления в Легион. Когда он демонстрировал что-нибудь, все так боялись, что он вызовет их. Некоторые из моих товарищей-новобранцев решали спрятаться сзади толпы. Вообще-то это был самый надежный способ побудить Неро вызвать тебя. Он терпеть не мог трусов; он хотел, чтобы мы встретились лицом к лицу со своими страхами и пробились сквозь них.

Однажды я не выдержала. Я сделала невообразимое: вызвалась добровольцем. Я не знала, что на меня нашло. Возможно, я просто хотела доказать, что ему меня не напугать. Возможно, я хотела показать остальным, что им тоже не стоит его бояться. Если моя цель заключалась в этом, я грандиозно провалилась. Неро не обошелся со мной мягко, потому что я вызвалась добровольцем. Если уж на то пошло, он обошелся со мной еще жестче. Тогда я проклинала его имя, думая, что он наслаждается, ломая людей. Но это не остановило меня от того, чтобы вызваться добровольцем на следующей тренировочной сессии. Выражение его лица, когда я вернулась для второго, третьего, четвертого раза… Это было бесценно. И это стоило каждой шишки, каждого синяка и каждой сломанной кости.

Потом я поняла, что он не наслаждался моими пытками. На него произвело впечатление, что я могла продержаться так долго, что я не сдалась. И он хотел помочь мне раскрыть мой магический потенциал. Чем больше я могла вынести, тем выше мои шансы пережить Нектар. Вот истинная причина, по которой он так сильно на нас давил. Вот почему он не проявлял милосердия и не смягчался.

— Если ты закончила хихикать над моими розыгрышами, пошли дальше, — сказала мне капитан Сомерсет.

Я кивнула, проглотив последний смешок. Чарльза Руна и его дом мятежных вампиров нужно было остановить. Легион устранил их убежища в нескольких городах, но они становились сильны как никогда. Не придираться к тому, каких подонков обращать в вампиров — это быстрый способ собрать армию, но на страхе и извращенном чувстве верности мужчине, который даровал им сверхъестественные способности, далеко не уедешь. Лишь вопрос времени, когда кто-то настучит противнику. Мистер Фэрроуз стал таким стукачом.

Мы поднимались по горе вслед за тропинкой. Вампиры не так давно пробегали по этой тропе, но сильный снегопад быстро скрывал следы. Через несколько минут они полностью исчезнут. Вампиры неслучайно выбрали эту местность. Легко быть невидимым там, где снег валил как гусиный пух из рая. Холод приглушал след вампирского запаха, а сладкий аромат свежей хвои еще сильнее разбавлял его.

Тропа пролегала сквозь каменистый лес. Я провела рукой по шарфу, ломая толстую корку сосулек, приклеивших ткань к моему рту. Каменный замок выглянул из-за сосен, высокий и грандиозный. У них точно была мания величия.

Покров медленного, но верного разложения повис над замком. Обломки кирпичей торчали под неестественными углами из потрепанного погодой фасада. Мы подбирались к замку, ступая тихо. Ну, или по крайней мере стараясь. Нелегко идти тихо, когда под ногами целый фут снега. Снаружи не было охранников. Они думали, что находятся в безопасности, что никто не найдет их в снежных краях зимы.

Капитан Сомерсет указала на проход в подземелье, перекрытый решеткой из вертикальных металлических прутьев. Затем она указала на меня. Она не говорила вслух, потому что мы не хотели, чтобы вампиры внутри нас услышали, но этот простой жест был достаточно понятным. Она хотела, чтобы я сделала нам проход внутрь. Я стиснула решетки и потянула. Предсказуемо, но они не сдвинулись с места. Они были сделаны из прочного твердого железа.

Я бросила на капитана Сомерсет раздраженный взгляд.

Она махнула на решетки.

Я изобразила взрыв.

Она покачала головой, указала на меня, затем напрягла бицепсы.

Я закатила глаза.

Удивительно, какие разговоры можно вести, не произнося ни слова. Она могла бы уже пять раз сломать эти решетки, но целиком и полностью поручила это мне. В отсутствие Неро она поставила себе цель сделать меня сильнее.

Я снова схватилась за решетки и потянула, пытаясь разомкнуть их. Они не поддались. Я попыталась еще раз, в этот раз думая о чем-то теплом и жидком. Не знаю, то ли это мои зарождающиеся навыки стихийной магии, то ли я просто приложила больше усилий, но прутья начали расходиться в стороны. Я продолжала тянуть, расширяя проход, пока он не стал достаточно большим, чтобы я могла протиснуться. Я пробралась в сумрачное подземелье замка. Я проделала всего несколько шагов, когда позади меня раздалось тихое звяканье металла. Я обернулась и увидела капитана Сомерсет, застрявшую в дыре между решетками.

Она жестом попросила меня раздвинуть решетки посильнее.

Я ответила серией быстрых взмахов руками.

Ее брови нахмурились в искреннем недоумении.

Я замедлила движения руками и подчеркнуто изобразила, как забрасываю в рот кексики один за другим.

На ее лице отразилось понимание, и она жестом послала меня на три буквы.

Я беззвучно рассмеялась и сдвинула прутья решетки. По правде говоря, состояние капитана Сомерсет не имело отношения к ее любви к кексикам. Наш сверхъестественный метаболизм почти мгновенно сжигал все, что мы съедали. Нет, причиной тому, что она не пролезала там, где пролезла я, были ее часы, проведенные в спортзале за поднятием тяжестей. Она была всего-то раз в десять сильнее меня. Мне все равно, что говорят люди о способности магии изменить законы вселенной. Магия может дать тебе лишь ограниченное количество сил. Мышцам твоего тела придется восполнить недостающие части. Капитан Сомерсет просто была более накачанной, чем я. Но опять-таки, это относилось к большинству солдат Легиона. Я была скорее бегуньей, чем тяжеловесом.

Потолок подвала был настолько низким, что нам приходилось пригибаться, чтобы не удариться головами. Проход был холоднее поцелуя зимы, но в кои-то веки я радовалась холоду. В этом туннеле не было нормального пола. Мы шли по льду — или, как я подозревала, по старой замерзшей канализации. С тех самых пор, как две сотни лет назад монстры наводнили Землю, в этой части Дебрей властвовала зима, значит, что бы там ни находилось под нашими ногами, это осталось с тех времен. Я молилась, чтобы это и дальше оставалось замерзшим.

Теоретически так и будет. Магия монстров опустила температуру во всей местности, погружая ее в вечную зиму. Монстры и Дебри оказались пойманными в нескончаемый цикл, воздействуя друг на друга. Потребовалась бы огромная магическая мощь, чтобы растопить эти замерзшие пустоши и вытащить магическую экосистему этого места из мертвой петли.

Насколько я знала, ни одна сила на Земле на такое не способна. Если бы Легион располагал такой властью, то за прошедшие два столетия они нашли бы время перебить монстров и вернуть утерянные земли цивилизации. И мы не находились бы в этой глуши и не крались бы по замерзшей канализации, проникая в замок, занятый вампирской мафией. Плюс ситуации — по крайней мере, вампиры нас еще не заметили.

В дальней стороне туннеля раздались выстрелы, разрушая эту хрупкую иллюзию.