Бутырка-блог

Жизнь других Sep 20@22:33

Вот до сих пор не могу понять, как живут работающие женщины, чей муж сидит в тюрьме. Сама всю жизнь работаю, но понять, как справляются другие, не могу: я содержу специального человека, за хорошую зарплату, который вот уже полтора года ездит по тюрьмам, по почтам, по судам, по инстанциям, по адвокатам. С конвертами, с передачами, с посылками, с подписками; с праздниками поздравляет (то есть с конвертами опять же), гонорары развозит, какие-то немыслимые проблемы решает - то с доставкой в тюрьму норвежского рыбьего жира в капсулах, то с покупкой телогрейки черной утепленной: в тюрьме дают, но холодную, а зиму на зоне неплохо было бы и пережить. Или вот посылку на зону отправить - это отдельная задача, требующая самоотречения: посылка должна весить до 20 кг (если чуть больше, она через месяц вернется к отправителю - тюрьма не примет) и должна быть упакована строго в одну почтовую коробку, а таких больших коробок в Москве не сыщешь, есть только в одном почтовом отделении на Коровинском шоссе.

В общем, надо иметь силы и средства. Хотя - многие обходятся и без этого. Передадут батон хлеба в месяц - мужик и счастлив. Между прочим, далеко не всем и это дано. Да и не в батоне дело.

Едем на зону, на свидание. Едем - это я и еще одна жена, бывалая, ее муж дольше сидит, в той же зоне, по той же статье. Проезжаем Московскую область, еще область, еще… Начинаются наши, кулацкие деревеньки. Начинаются сразу с завораживающих рукописных объявлений на картонках вдоль палисадников: «Продаю шпалы». И рядом - образцы продукции, кубов по пять. Кому продает? Зачем продает? Где взял? Кому надо? Загадки, загадки, загадки.

Приезжаем. Шлагбаум. Закрыт. У нас автомобиль, забитый продуктами питания даже не под завязку, а сильно плотнее. От шлагбаума до входа непосредственно на зону идти с километр. Спрашиваю бывалую жену, у нее двадцатое свидание: было ли такое? Не было. Что делать, непонятно: нам все это физически не донести, нечего и пытаться.

Шлагбаум охраняет строгий солдатик, незнакомый. Не пускает нашу машину ни за что. Проговаривается, в конце концов, и небывалое явление разъясняется: на всех близлежащих зонах - большая проверка из Москвы, раз в пять лет такая бывает.

Не унываем, бросаем машину и налегке идем на разведку. Спрашиваем дежурного в окошечке, чего и как. Говорит, что машину не пропустят, не положено, с собой на свидание можно взять только 20 кг продуктов строго по описи. То есть, можно взять три арбуза на двоих, и этим жить три дня. Моя опытная подруга по несчастью стучит в закрывшееся было окошко, за которым дежурный инспектор в парадной форме, похожий на памятник самому себе, окошко снова открывается, и подруга неожиданно говорит памятнику: «Вась, ты белены объелся? Какие 20 кг? Как машину бросим в поле на три дня? Как продукты оттуда допрем?» Вася приходит в себя и начинает шептать через свое окошечко, размером примерно в две сигаретные пачки: «Девки, шухер, проверка. Но к вечеру должна уехать, тогда и машину пропустим, на стояночке у нас под окнами поставите, потихоньку продукты перенесете, как стемнеет».

Понятно. Но до вечера еще далеко, только солнце взошло. Вася выписал разрешения на свидания, и мы пошли в бухгалтерию оплачивать комнаты. По дороге встречаем разнообразное начальство с зоны - в парадной форме, а также товарищей проверяющих, которых много и их видно издалека: незнакомых людей с любопытствующими лицами. Если видим местного начальника одного, подходим, плачемся. С каждым встреченным начальником ситуация всё более определяется. Выглядит все примерно так: «Девки, да вы что, важная проверка, ничего нельзя, всё строго, но к вечеру, может быть, подойдите часикам к шести, а лучше в четыре, может, и пропустим, да где машина-то, да завозите скорее, пока никто не видит, выгружайте, оставляйте на стоянке, бегом, какие 20 кг, всё берите».

У нас в стране живет довольно много прекрасных людей, и некоторые из них работают начальниками в далеких провинциальных зонах.

Перед свиданием успела забежать на почту, каталоги на будущий год должны были уже прийти, можно вроде уже и подписку мужу оформить. Захожу на почту - так и есть, подписная кампания в разгаре - поверх объявления про то, что почта оборудована системой Интернет (что лажа), висит уже более реалистичное полотно: бумажка, на которой старательно выведено: «Уголок подписчика». Сажусь в соответствующий уголок к бутафорскому компьютеру, он уже почти скрылся за банками, бутылками и пакетами - деревенская почта попутно выполняет функции продуктово-хозяйственного магазина, с уклоном в бакалею и стиральные порошки. Имеется еще одно объявление: здесь, на почте, можно получить юридическую консультацию. Похоже, что силами почтальонши.

Пока заполняю бланки, приходят два охранника с зоны, пытаются положить деньги на телефон, здесь это тоже на почте делается. Нельзя сегодня, говорит им почтальонша, напряжение слабое. Солдатики привычно кивают и уходят.

Чувствую себя потрясенной и раздавленной от величия физических процессов, от внезапно открывшейся перед тупым городским жителем неразрывной связи между напряжением и телефонным счетом. Тем не менее, подписные бланки заполнила правильно, чем поразила почтальоншу в самое сердце. Ну что ж, один - один. Похоже, долго еще будут рассказывать старожилы про приезжую тетку, правильно заполнившую семь подписных бланков на газеты и басурманские журналы, включая Newsweek и Forbes (почтальонша онемела), и вложившую в это сомнительное предприятие 14 тысяч рублей с копейками.

Покупаю заодно местную прессу. Вот губернатор с иконой на первой полосе, вот Орбакайте с сыном на второй, вот про Arctic Sea на третьей с туманным намеком, что здесь без Моссада не обошлось, и три десятка местных объявлений: «Ремонт холодильников. Рассрочка». Очевидно, это местный народный промысел. И еще два: «Бальзамирование покойных на дому». Memento mori.

Пока бегала на почту, сумки с продуктами стояли посреди улицы: здесь народ честный, а собаки воспитаны в строгости. Забыла про котов. Посреди моих баулов обнаружился один с сосиской в зубах, два килограмма сожрал. Посмотрел на меня лучистыми глазами, отошел не торопясь, достойно. Потом мне заключенные про своих котиков рассказывали, как они их от проверки прятали (животные на зоне - строжайший запрет). Прятали за пазуху. Свободолюбивые тюремные коты рвались из-за пазухи и орали. Проверка делала вид, что не слышит мяуканья.

Зашли в лагерный барак, затащили баулы. Вася строго обыскал, поводил металлоискателем, прощупал каждый пакетик, заглянул вовнутрь каждой курицы. Вася понимает, что ни телефон, ни коньяк, ни лекарства мы с собой не понесем, риск очень большой, могут за нахождение «запрета» и свидание отменить, и потом весь срок неприятности будут. Вася старается не портить жизнь нам, а мы - ему. После коротких переговоров Вася разрешил взять с собой с десяток DVD и плеер. Вообще-то нельзя, но уж это - ладно. Все равно потом эти DVD через три дня Васе и останутся, все новинки с «Горбушки».

Каждую жену и ее багаж обыскивают в той комнате, где ей предстоит три дня жить. После обыска Вася, уходя, оборачивается: «Извините, я тут все раскидал». Да чего уж.

Приводят мужа. Доходяга, но хотя бы розовый. Сразу из Бутырки был бледно-зеленый. «Привет, - говорит, - какие новости? «Роснефть», я слышал, продают? «Сургутнефтегаз» купит? Жулики там у вас, на воле». Ага, тебя не спросили. В Бутырке муж сидел сначала с бывшим гендиректором «Томскнефти», сейчас она в «Роснефти», юкосовский актив, а потом с бывшим чиновником из РФФИ, который устраивал аукцион имени «Байкалфинансгруп», - в связи с чем муж любит делать прогнозы, кого к ним после очередного аукциона пришлют. Вот недавно в зону заехал генерал из Минобороны, тоже жертва аукционов. Срок у него большой получился: половину дали за аукционы, а половину - за незаконное хранение оружия, хотя оно именное у него было, от Путина. Муж говорит, генерал пока в неадеквате: все вспоминает, как с Чайкой в баню ходил. Про таких в зоне говорят - не отдуплился еще. Генералу предлагали сесть в милицейской зоне, на выбор: Рязань или Нижний Тагил. Генерал отказался, говорит, менты - подлый народ.

Еще генерал на зоне занимается политической аналитикой и просвещением. Сидели мы как-то у телевизора, с зеками и женами, чай пили. Показывают Нургалиева, как он за месяц коррупцию поборол. Зек Саша говорит: не жилец Нургалиев, скоро в Казань поедет вместо Шаймиева. И загнул витиеватую речь про смысл грядущих кадровых перестановок. Оказывается, генерал рассказал.

…Коротенько просветив меня насчет приватизации «Роснефти», муж достал сверток - это мне подарок. Шерстяные носки, белые, со скандинавскими узорами. Оказалось, таджика местного, сидельца, подрядил носки вязать. Рассказал, что еще на зоне сидит довольно много профессиональных художников, за наркотики, в основном. Он уже «тасанул художникам сигарет, а они сразу предложили картину нарисовать». Художники пользуются большим уважением.

Вот кого встретила, с кем поговорила, или про кого муж рассказал.

Есть на зоне люди, которые не хотят оттуда уходить. Категорически. Вот мужик, белорус, 55 лет, сидит по ст. 158, это кража, дали полтора года, что-то там спёр на стройке, причем в Барвихе. Семьи у него нет. Он убирает барак, получает за это от осужденных пачку сигарет в день и чай, плюс имеет трехразовое госпитание и госкрышу над головой. Недавно он травмировал ногу (с турника неудачно соскочил), теперь ходит каждый день в санчасть на перевязку. Доктор ему предложил в стационар лечь - отказался, лежа он сигареты и чай не заработает. Тут ему подошло время по УДО выходить, так наотрез отказался: куда я, говорит, в зиму уйду? И кто меня будет на воле лечить?

Или вот паренек сидит, молоденький совсем, за продажу пиратских дисков. Производство дисков - штука энергоемкая. Завод подпольный был устроен на территории воинской части, практически за счет Минобороны. И явно с ведома вояк, которые в доле. В оборудование хозяева вложились на несколько миллионов долларов. Оригинальную версию нового фильма брали у официальных прокатчиков, которые тоже, соответственно, были в пиратской доле. Сидит, конечно, продавец.

Или вот еще молодое дарование, практически Кулибин. Был у человека свой автосервис, который входил в довольно большую сеть автосалонов и автосервисов. Автосервис - вполне легальный бизнес, занимался ТО и доставкой авто с аукционов из США и Японии под заказ. Перебирал под заказ же им движки, сильно увеличивая мощность - любил это дело человек, и много в нем понимал. Эксклюзивным клиентам делал эксклюзивные варианты автоначинки. Плюс занимались растаможкой. Соответственно, здесь был свой канал и своя крыша, ФСБ. С каждой растаможенной «в серую» машины дольщики имели по 10 - 15 тысяч долларов. Но в какой-то момент долю в бизнесе захотели менты. Ментов брать было уже некуда, да и ФСБ возражало против новых дольщиков. Парню сказали: посылай их жестко, а будут наезжать, мы тебя прикроем. Менты наехали. ФСБ никого не прикрыла, поставили другого человека на автосервис. Парню дали 4 года за ограбление, привели какого-то чудака, который заявление написал, что, вот, ограбили тут его, 100 000 рублей вытащили. Сидит теперь. Понимает, за что сидит - как обычно, совсем не за то, за что судили. Но, говорит, автосервис - такой бизнес, либо одна крыша сдаст, либо другая, а без крыши никто не работает в Москве.

Считается, что на зоне «решает вопросы» смотрящий. Барак и отряд, в котором живет смотрящий, называется Кремль. Хотя, на самом деле, все решения принимаются не в Кремле, а другом месте - в администрации. То есть все, как на воле. Дуумвират.

Нехорошо, когда не блатной - то есть мужик - начинает строить из себя блатного. Таких не берут в космонавты: ни у блатных не приживется, ни у мужиков. Мужики не любят, когда кто-то вдруг начинает газовать, шипеть и шатать режим (это почти синонимы, все эти слова так или иначе означают «поддерживать блатное движение»). Мужики думают про УДО.

Считается, что хуже всех на зоне насильникам. Это так. Но есть еще одна категория граждан - скинхеды. Они и в тюрьме, и на зоне приравниваются к насильникам. Тюрьма - это дружба народов.

Муж, окончивший два университета, говорит, что зона - это тоже университет. Кто хочет учиться, многому научится. Здесь сидят мастера спорта и чемпионы, адвокаты, есть даже один профессор, доктор физико-технических наук, за взятку сидит. У всех есть желание и возможность общаться, есть время читать, и есть, что читать. Плюс ко всему - то есть это не плюс, это главное - в тюрьме и на зоне преподается основная наука: умение выжить. И остаться человеком. Впрочем, это и на воле не всем удается.

Сидели с мужем у окошка, вся зона - как на ладони. Дорожки белым песочком посыпаны (проверка же, да и мусор весь убрали, хотя его и немного было). Фонарики горят, клумбы кругом. Бараки сталинские довольно хорошо выглядят, издалека - почти коттедж. Как говорят на зоне, стиль «баракко». Охрана кругом, собаки, заборы. Муж спрашивает: «Тебе все это ничего не напоминает?». Конечно! До боли знакомая картина: дорожки, клумбы, сосны, заборы, охрана, и совсем другая жизнь - за забором. Рублевка!

Муж говорит: сейчас и представить не могу, что какие-то люди за то же самое платят огромные деньги. Добровольно строят себе зону, и пытаются быть счастливыми.

На зоне свадьба - вовсе не уникальное явление. Можно даже сказать, заурядное. Большинство сидельцев довольно быстро бросают жены, кто-то садится холостым, у кого-то не был оформлен брак, а без свидетельства о браке (нужен оригинал) на зону девушек не пускают.

Без семьи на зоне голодно и тоскливо. Вот в нашем отряде - в смысле отряде, в котором сидит муж - чуть больше 80 человек. Из них 25 получают посылки и передачи. И только 13 имеют свидания.

Свидания - это дорогое удовольствие, в буквальном смысле слова. Это надо доехать до Богом Забытого Областного Центра - например, на поезде, купейный билет стоит 3000 руб. Дальше - на автобусе, который ходит вполне себе изредка, так что такси - 1000 в один конец, и надо его заказать обратно, это столько же. Взять с собой продуктов на три дня - ему, себе, и ему с собой. Покупать все лучше в Бзоце - там и свежее, и дешевле. Плюс надо оплатить комнату - 2500 руб за три дня, но зависит от комнаты, хотя порядок одинаковый. Это - минимум. Поэтому не все могут позволить себе приехать. Мужики страдают.

А потому находят себе невест. Считается, что находят они друг друга по переписке. Хотя на самом деле - по интернету. Его, конечно, на зоне нет, как и телефонов, но, на самом деле, конечно, есть. Знакомятся, потом обмениваются фотографиями, смс, ммс и все такое. Потом девушка приезжает на краткосрочное свидание - это можно и без свидетельства, просто лично познакомиться. Обычно тут же получает предложение руки и сердца, и довольно быстро можно получить штамп в паспорт и свидетельство о браке.

Я разговаривала с несколькими невестами. Истории у всех разные, непохожие. А девушки - ничего, вполне приличные. Одна - курсант школы милиции, выходит замуж за рецидивиста: ему 32 года, но уже 11 судимостей, включая условные. «Что - спрашиваю, - тебя в нем так привлекло-то?» Отвечает: «А он мужчина настоящий, без вредных привычек (их трудно завести на зоне), крепкий, качается все время, симпатичный, короче, у нас в милиции таких нет». Или вот еще барышня приехала замуж выходить: чуть за 40, красотка, хозяйка spa-салона в очень хорошем московском районе. Приехала, скупив по дороге все рынки, но ее не пустили. И очень правильно, надо сказать, сделали: ее жених забыл ей, видимо, написать, что только что развелся, предыдущая тоже была по интернету. В общем, бдит местное начальство, правильные, надо сказать, мужики. Только барышне-красотке не решились правду сказать, да и я не решилась здесь всю правду написать, она, на самом деле, ужасна.

Но вот такой случай как раз скорее уникальный. Осужденные берегут обычно свое счастье, если уж подвалило вдруг. А девушки пишут, едут - видать, совсем плохо на воле с мужиками-то. «Калина красная».