Быстрого решения нет

Мэри Калмз

Быстрого решения нет

Серия Torus Intercession. Книга 1

Отставному «морскому котику» предстоит самое сложное задание. В качестве няни...

Ремонтник. Телохранитель. Адвокат. Бранну Колдеру предстоит сыграть все эти роли и даже больше, ведь он является членом Torus Intercession, охранной фирмы, которая гарантированно исправит то, что не так. В армии катастрофы были его специализацией. Спустя пять месяцев после окончания службы Бранн все еще ищет свой путь, так что новое задание может оказаться как раз тем, что ему нужно. Если только оно не будет включать в себя две вещи, способные заставить нервничать опытного, прошедшего боевую подготовку ветерана: жизнь в маленьком городке и роль сиделки для двух маленьких девочек.

Эмери Додд тонет в ответственности одинокого отцовства. Потеряв жену, он собрал все свои силы и теперь готов жить дальше, надеясь, что его помолвка с дочерью главы местной крупной корпорации не только улучшит его окружение, но и обеспечит стабильность его дочерям.

Единственное, что стоит на пути Эмери, - это то, что он не может отвести глаз - и рук - от бывшего солдата, которого он нанял присмотреть за своими девочками до свадьбы.

Будущее Эмери зависит от предстоящей свадьбы, но общение с Бранном помогает ему и его семье вновь почувствовать себя одним целым. Жаль, что у них нет возможности быть вместе.

Или есть?

Глава 1

Мой четверг пошел наперекосяк, и все из-за того, что я опоздал.

Я последним вошел в офис на третьем этаже здания «Сковилл Сквер» в Оук-Парке, и когда я добрался до своего стола и плюхнулся в кресло, страдающий от похмелья и остро нуждающийся в большем количестве кофеина, я не сразу понял, как здась тихо. Обычно в офисе было шумно. Обычно, если бы я появился в восемь сорок пять утра в солнцезащитных очках-авиаторах и бейсболке «Кабс», не потрудившись снять ни то, ни другое у двери, меня бы ждало серьезное дерьмо. То, что никто не сказал ни слова, означало только одно - я покойник.

«Вот дерьмо», - пробормотал я, готовясь к худшему и зная, что все должно быть гораздо хуже, чем просто плохо. «Куда, черт возьми, мне идти?»

Никто не ответил, что было еще более плохим знаком. Когда я наконец оглядел офис, трое мужчин из моей команды, которые были там в данный момент - двое других все еще находились в командировке, - уставились на меня так, словно я вытянул короткую соломинку.

«Что?» спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Все трое быстро отвели глаза, не желая встречаться с моим взглядом. Как будто у меня была чума - или что-то похуже.

«Что, черт возьми, происходит?» Я оглядел комнату.

Это была большая комната.

Офис представлял собой четыре комплекта из двух столов, приставленных друг к другу в центральной части. В одном углу находились французские двери, которые вели в огромный, богато украшенный конференц-зал из полированного красного дерева и кожи. С другой стороны была дверь, ведущая в небольшой коридор, где находились ванные комнаты, кладовая и комната отдыха. В углу, ближе всего к центральной двери, так что, чтобы добраться до своего стола, нужно было пройти мимо, находился кабинет моего босса Джареда Колтера. Я давно подозревал, что он расположился там, потому что ему нравилось следить за нашими приходами и уходами - пришли мы или нет, проснулись или нет, в какое время притащили свои задницы - и, по сути, быть курицей-наседкой. Но Нэш Миллер, который пробыл здесь дольше всех, сказал мне, что Джареду просто нравилось видеть нас целыми и невредимыми ежедневно. Видимо, он потерял кого-то важного, и видеть всех нас было все равно что следить за своими детьми.

Честно говоря, меня это немного беспокоило.

Единственный мужчина, чьим ребенком я хотел быть, умер, когда я был на задании на другом конце света, поэтому меня немного раздражало, что кто-то считает, что может меня воспитывать - или что я нуждаюсь в этом - в столь позднем возрасте. Но я держал язык за зубами, поскольку мне нравился мой босс и ребята, с которыми я работаю. А так как после отставки с военно-морского флота я уже и не думал, что у меня когда-нибудь будет такая возможность, мне не хотелось облажаться и начинать все сначала. Хотя опоздание на утреннее собрание, да еще и в не совсем трезвом состоянии, не сулило мне ничего хорошего.

«Лучше бы кто-нибудь заговорил, нахрен», - предупредил я всех присутствующих, прозвучав еще более угрюмо, чем чувствовал себя.

«Мы разыграли на камень, ножницы, бумагу», - раздраженно сказал Шоу Джеймс со своего стола, находящегося напротив Кроя Эска, который, казалось, был поглощен тем, что было на его мониторе, и делал все возможное, чтобы не смотреть мне в глаза.

«Дерьмо!» воскликнул я.

Сидевший напротив меня Купер Дэвис, с которым я был ближе всех знаком в фирме, хмыкнул, и я повернул голову, обратив на него внимание.

«Говори», - потребовал я.

Он вздрогнул, словно собирался сказать мне, что я умираю. «Вот почему я миллион раз говорил тебе не опаздывать».

«Да, я знаю, но просто выкладывай все к чертовой матери».

Он глубоко вздохнул, затем наклонил голову и уставился на мой стол. Проследив за его взглядом, я заметил досье, лежащее посреди беспорядка передо мной. На нем была приклеена записка с моим именем.

Открыв папку, я прочитал первую строчку, в которой говорилось о месте работы. Черт. Коротышка был прав. «Монтана», - выпалил я, вскидывая голову и встречаясь взглядом с темно-синими глазами своего друга.

Его усмешка, когда он покачал головой, на мгновение вытеснила весь воздух из моих легких, прежде чем я пришел в себя и мой мозг включился. Время от времени я замечал, что волнистые каштановые волосы, спадающие почти до плеч моего приятеля, а также усы и густая щетина, напоминающая бороду, выглядят на нем чертовски сексуально. Он был похож на одного из тех полицейских под прикрытием в плохой полицейской киноленте семидесятых, но ему это шло.

«Почему ты не едешь?» спросил я, придя в себя, потому что, каким бы сексуальным ни был этот мужчина, он был не для меня. Я принял это решение, как только вошел в офис на собеседование. Я взглянул на него через весь кабинет, он в это же мгновение поднял голову, и бам, вот оно, влечение с первого взгляда. Меня тянуло к Куперу в обычном понимании этого слова, а его - ко мне. Мы общались за хоккеем, посещением баров и фильмами ужасов. Иногда мы проводили вечера за едой в лучших ресторанах города. Это были мои любимые вечера. Конечно, в последнее время их было мало, так как у него были серьезные отношения с одним парнем, но все закончилось плачевно. То, что твой парень не хочет знакомиться с твоей матерью - плохая новость. «Я считал, что ты собирался уехать из города», - предположил я, не добавив последнюю часть, которая была известна только мне. Купер избегал своего бывшего с мая, так что, возможно, сбежать в другой штат было не так уж и плохо.

«Это слишком далеко от города», - сообщил он мне, прищурившись и качая головой.

Минус один. «Дерьмо», - пробормотал я, еще не испуганный, но уже определенно обеспокоенный.

«Это полный пиздец», - отозвался Шоу Джеймс со своего стола в нескольких футах от меня.

«Шоу, - жалобно простонал я, желая, чтобы мой приятель, любитель походов и кемпинга, сказал, что это была шутка и он поедет. - Это как раз по твоей части, приятель».

Он повернулся на своем стуле и поймал мой пристальный изумрудно-зеленый взгляд. «Не на ставку, Бранн».

«Почему нет?» Я как бы ныл и умолял одновременно.

«Дети, - сказал он, вздрогнув, словно это было худшее, что он мог вообразить. - Прочитай все, Бранн. Ты будешь нянчаться с родителями, так что не может быть и речи о том, чтобы тебе не пришлось иметь дело с их детьми. Для меня это означает «нет»«.

Я быстро просмотрел документ. «Здесь говорится, что им шесть и восемь лет. Ты мог бы научить их ловить рыбу - ты ведь любишь рыбалку».

«С детьми - нет», - заверил меня Шоу, явно раздраженный, о чем свидетельствовало повторное вздрагивание, когда он отвернулся.

«Ты любишь природу», - заметил я, пытаясь найти хоть что-то, что заставило бы меня откреститься от поездки в Монтану, особенно сейчас, в сентябре. Если там еще не холодно, то скоро будет - а я буду там весь октябрь и ноябрь, и Бог знает, до какой отметки опустится температура, к тому же... Монтана, мать ее! «Ты всегда рассказываешь, о том как...»

«Это трехмесячная работа, - бросил он через плечо, - в маленьком городке, названном в честь гребаного медведя, Бранн. Я бы сошел с ума, черт возьми».

А я не сойду?

«И у тебя не будет никакой личной жизни. Серьезно, работа заключается в том, чтобы жить там с семьей», - продолжал он. Невозможно было не заметить ужаса в его голосе, когда он это говорил. «Честно говоря, я не могу придумать ничего хуже этого».

«Нет, ну что ты, - это будет весело».

Ничуть.

«Пожалуйста?»

Он ничего не ответил, просто провел рукой по своей рыжей шевелюре и полностью проигнорировал меня.

Ублюдок.

Повернувшись, я обратил внимание на Кроя Эска, который с сочувствием смотрел на меня, качая головой. Симпатичный парень, выглядящий гораздо моложе своих двадцати восьми лет, из богатой семьи, которая порвала с ним все связи, когда он в старших классах школы признался, что является геем. Ему повезло, потому что он получил стипендию в каком-то колледже в Калифорнии и переехал туда из Бостона. В итоге он каким-то образом оказался в Чикаго. Я не знал всей истории и никогда не спрашивал. Мне не нравилось, когда люди лезли в мою жизнь, и решил, что с парнями, с которыми вместе работаю, нужно вести себя так же.

«Монтана?» с надеждой спросил я, улыбнувшись для пущей убедительности.

Крой вскинул белобрысую бровь и ответил своим бархатистым голосом: «Чем бы я там занимался, Бранн?»

«Ты мог бы рисовать», - сказал я, излучая весь запас своего энтузиазма. Он был художником, это я знал точно.

По выражению лица Кроя я понял, что заблуждаюсь, и он ни за что на свете не потащит свою задницу на северо-запад.

Медленно повернувшись в своем офисном кресле, когда опасения стали реальными, я поймал Купера взглядом. «Давайте действительно обсудим это сейчас», - серьезно сказал я.

«Я не соглашусь. Слишком много природы», - сообщил он мне. «И к ноябрю там станет очень холодно».

Но сейчас была только вторая неделя сентября. «Здесь тоже бывает холодновато», - напомнил я ему. В конце концов, это же Чикаго.

«Да, но здесь у меня есть пицца, Блэкхокс и моя кровать», - усмехнулся он в ответ. Он говорил вежливо, а не ехидно, как Шоу, но все равно не собирался ехать. И он был прав. Многое можно противопоставить собственной кровати.

Я постарался выглядеть несчастным.

«Я думаю, что этот щенячий взгляд работает только с парнями, которые хотят тебя трахнуть». Я подумал, точно так же.

«Ты хоть знаешь, что находится в Монтане?» - спросил он, буравя меня взглядом.

«Нет», - жалко ответил я.

«Ну тогда просто подумай, может, это будет приключение».

«Блядь», - пробормотал я себе под нос.

«Еще раз», - сказал он усталым, но мягким голосом. «Вот почему мы никогда, слышишь, никогда не задерживаемся в постели, особенно в конце недели. Ты даже не представляешь, какую дерьмовую работу Джареда уговорили взять в понедельник или вторник, и какую из них он свалит на тебя, а сам отправится на выходные пораньше».

В Torus мы специализировались на том, что Джаред Колтер называл вмешательством и корректировкой. Это был причудливый способ сказать «ремонтник». По сути, мы были посредниками. Мы выступали от имени клиента, и к тому времени, как мы уходили, его жизнь уже была или начинала приходить в порядок. Это было то, что мой босс называл «сизигией» - взаимосвязанные вещи, которые выстраивались как надо. Когда Джаред принимал меня на работу, он произнес целую речь о положительной энергии, хорошей карме и тому подобной ерунде, но для меня все сводилось к тому, чтобы помогать людям. Я был просто рад делать это и, в качестве бонуса, получать деньги - беспроигрышная ситуация, и, теоретически, это было довольно просто.

Наша работа никогда не была однотипной. Мы выступали в роли помощников, инструкторов, подрядчиков - от сопровождения кого-то в первые дни тяжелого развода до проверки детей, живущих на другом конце страны отдельно от родителей, от наблюдения за ремонтом дома до обычной стандартной защиты. Но работа никогда не была длительной. Ни одна работа не занимала и месяца, не говоря уже о двух, и, Боже правый, не в глуши. То, о чем просил меня босс, было не гуманно. «Пойду скажу ему, что не могу этого сделать», - объявил я, чувствуя, что у меня начала болеть голова, потому что я еще не успел ни выпить кофе, ни попить воды.

Купер нахмурил брови, глядя на меня так, что я усомнился в правильности своего решения. «Я и не подозревал, что у тебя есть желание умереть».

Я опустил голову на сложенные руки.

«Могло быть и хуже».

«Как такое возможно?» хмыкнул я.

«По крайней мере, там еще не выпал снег».

«Об этом ты, черт возьми, знаешь», - проворчал я в свой стол. Мне нужно было придумать что-то, что угодно, чтобы переубедить Джареда.

«О, черт, смотрите, кто вернулся!»

Подняв голову, я увидел, как в офис заходят Локрин Барнс и Нэш Миллер, оба помятые и уставшие после полуторамесячного отсутствия.

Было приятно увидеть Нэша. Он был хорошим парнем и, возможно, посочувствовал бы моему затруднительному положению, а может быть, даже ушел бы вместо меня, если бы только что не вернулся. Другого мужчину, с которым я тайно спал с тех пор, как начал работать в Torus пять месяцев назад, я мечтал переехать на своем Toyota Land Cruiser 1983 года выпуска. И да, поскольку таких машин на дорогах было не так уж много, кто-нибудь наверняка заметил бы, как я сбил Локрина, а затем для пущей убедительности проехал по нему задним ходом. Но, по правде говоря, это была бы небольшая цена за то высшее чувство блаженства, которое я непременно испытаю, когда Локрин Барнс будет размазан по асфальту.

Если быть честным с самим собой, то это я заслуживал того, чтобы меня переехали за то, что был таким дураком. Каким идиотом надо быть, думая, что парень, который скрывает меня от всех, хочет чего-то серьезного? Я была для него просто сексом, с самого начала, и ничем больше. Когда шесть недель назад он уехал на работу с Нэшем, он даже не удосужился попрощаться. За все это время я не слышала от него ни слова, и вот он вернулся без предупреждения. Он даже не попросил меня полить его растения или покормить рыбок, черт возьми. Локрин не стал бы прояснять ситуацию, и вдруг, прямо сейчас, Монтана зазвучала по-настоящему хорошо. Настолько хорошо, что я даже задумался, а не было ли так, что Джаред Колтер все же узнал, несмотря на то, что мы были очень осторожны в этом вопросе - скрытничали, маскировались и прятались. Этот парень был агентом ЦРУ, в конце концов.

Поднявшись, я задвинул стул, взял папку, сунул ее под мышку и улыбнулся Куперу, когда тот поднял на меня глаза.

«Я позвоню тебе из Монтаны, а когда вернусь с этого дурацкого задания, мне нужно, чтобы ты пригласил меня поесть в тайскую кухню в хорошем месте с пивом, которое я люблю, хорошо?»

«Понял», - сказал он, ухмыляясь. «Упакуй куртку. Ты все еще будешь там в ноябре».

Я застонал и повернулся к двери.

«О-хо, красавчик, даже поздороваться не может», - окликнул меня Локрин.

Отмахнувшись от него через плечо, я услышал, как все смеются, пока я шел к двери своего босса. Я тихонько постучал по стеклу, а затем заглянул внутрь.

Я заметил то же самое, что и при первой встрече с этим человеком: серебристые прожилки в его темных угольно-серых глазах и подчеркивающие их морщинки от смеха были потрясающими.

Я никогда не обращал внимания на мужчин постарше, но его рост и мощное телосложение, серо-серебристые пряди в густых светлых волосах и то, как он держал себя – властно, без лишних разговоров, - раз или два сбивало мне дыхание. Действительно красивый мужчина, и хотя до встречи с ним я никогда не понимал, что означает термин «серебряный лис», теперь у меня в голове сложилось четкое представление.

Джаред разговаривал по телефону и что-то быстро сказал, прежде чем положить руку на трубку. «Ты собираешься домой?»

«А потом купить билет на самолет, да», - сказал я ему. «Я начну отчитываться, как только пробуду там пару дней».

«Я бы поехал на машине», - предложил он.

Это была новость. «Сесть за руль?» чуть не взвизгнул я, но вовремя себя одернул, так что получилось немного хрипловато и не так похоже на писк. Он кивнул. «Да. Это даст тебе время проветрить голову, и тебе не придется брать машину напрокат на три месяца».

Он что, издевается? Поехать в Монтану? И от чего я должен был проветрить голову? «Я... ты знаешь, это, наверное, как...»

«Вождение - это хорошо», - сказал он, как бы говоря мне «нет», как будто я вообще мог отказаться. «Вот увидишь».

«Хорошо. Я доберусь туда так быстро, как только смогу».

«Не слишком торопись», - сказал он, ухмыляясь. «Это скучная работа, но Харлан Томас, он там шериф, старый друг старого друга, и он считает, что могут возникнуть проблемы, если эти двое не смогут успешно связать себя узами брака. Похоже, город зависит от того, состоится ли бракосочетание или от чего-то еще, что будет устроено».

«Никакого давления на жениха и невесту, да?»

«По-моему, это какая-то устаревшая схема», - сказал он, его глубокий голос подействовал на меня успокаивающе, и я впервые за все утро сделал глубокий вдох. «Это как в прошлом, когда две страны скрепляли союз тем, что их дети вступали в брак. Здесь то же самое, только не с королевствами, а с компаниями».

«Что ж, тогда я позабочусь о том, чтобы это произошло».

«Или нет», - возразил он, его тон и движение плечами говорили о том, что он оставляет все в моих руках. «Я доверяю твоему мнению. Просто делай то, что должно быть сделано. Ты разберешься с этим».

Должно быть сделано? Какого черта? «Я не подведу тебя», - ответил я, потому что в любом случае это было важно.

«Никогда не думал, что ты так поступишь», - сказал он, тепло улыбнувшись мне, что стало сигналом к тому, чтобы убраться из кабинета.

Я повернулся, чтобы уйти, и уже почти дошел до двери.

«Колдер».

Остановившись в дверях, я бросил взгляд через плечо.

«Неважно, даже если бы ты пришел первым сегодня утром, все равно именно ты отправился на это задание. И пусть эти парни не говорят тебе ничего другого. Это задание было предназначено тебе».

Я понятия не имел, что это значит. В глуши? Дети? Маленький городок? Как, черт возьми, я мог представить себе такое? «Да», - сказал я вместо того, чтобы спорить с ним еще хоть секунду. «Спасибо, сэр».

Он по-отцовски кивнул мне в знак согласия, и я убежал. Как только я добрался до машины, зазвонил телефон, и на экране высветилось лицо Локрина. Что ж, он может отправляться прямиком в ад. Да, я позволял ему обращаться со мной как с дерьмом, но это не означало, что я должен терпеть это и дальше. Я мог продолжать жить и учиться на своих ошибках.

Отправив звонок на голосовую почту, я сел за руль своего Land Cruiser и снова задумался о том, не настаивает ли Джаред на том, чтобы я провел время в машине, очищая голову, чтобы убедиться, что я в порядке и покончил с Локрином Барнсом. Ему не стоило беспокоиться. Это была не любовь, а просто увлечение, и поэтому это чувство быстро угасло без подпитки. Мое сердце было абсолютно целым, и ни капельки не кровоточило.

Жаль, что я не успел донести до него эту мысль, прежде чем он подписал меня на долгую дорогу в эту глушь.

Может, пора было начать работать над моими плохими навыками общения.

Глава 2

Долгая и скучная поездка не оправдала ожиданий. Даже остановившись на ночь, чтобы убедиться, что я отдохнул, проделав половину пути в четверг, так что в пятницу оставалась только вторая половина, это все равно был бесконечный путь из Чикаго по шоссе I-94, затем по другому шоссе и еще по одному, и в конце концов по шоссе MT 200, которое взяло курс на Урсу, штат Монтана. Городок находился в двадцати минутах езды от Уайтфиша, что, конечно, поскольку я никогда не был вблизи всего штата Монтана, ничуть не помогло мне понять, где я нахожусь. В досье мой босс сделал пометку, уточнив, что если я доберусь до Канады, то зашел слишком далеко. Этот человек явно считал себя смешным.

Неудивительно, что город Урса оказался таким же скверным, как я и предполагал. В центре города, если его вообще можно назвать центром, было всего две полосы, и куда бы я ни посмотрел, везде были заснеженные горы, сосны и небо такой голубизны, что у меня заслезились глаза. Ни небоскребов, ни офисных зданий - только чертова природа. Это было ужасно. Уайтфиш, который я проехал, находился всего в нескольких милях от Национального парка Глейшер в округе Флатхед, который, если верить бестолковому GPS, был удивительным местом для посещения, известным благодаря дороге «Вперед к солнцу», перевалу Логан и Лавинному озеру. Кроме того, с того места, где я находился, можно было бросить камень и попасть в Канаду, что и послужило причиной забавного комментария Джареда в файле.

Превосходно.

Я был в самом настоящем аду.

Поездка к дому Андреа Кэхилла в то раннее субботнее утро была настоящим приключением. Дорожных указателей не было, и я был уверен, что надоедливый GPS сдался бы, но у меня был Iridium Extreme, который все парни в нашем офисе носили с собой, если мы отправлялись в путь. Это не был наш обычный телефон. Он был вспомогательным, но я был рад, что он у меня есть, иначе я бы точно заблудился. Куда бы я ни посмотрел, везде были деревья и трава, холмы, еще деревья и еще трава. Не было ни заправки, ни бара, где можно было бы сориентироваться.

Чем дольше я ехал, тем с большим трудом признавал, что пейзаж не так уж и ужасен. Если бы я ехал мимо, то, возможно, даже счел бы его красивым. После того как я свернул направо, следуя указаниям, меня поразила двухполосная дорога, по обеим сторонам которой росли огромные сосны. Я предполагал, что зимой здесь будет потрясающе.

Спустившись с небольшого холма, я увидел деревянную арку с надписью «Кэхилл» и резко свернул налево, чтобы начать долгий путь к дому. Извилистая гравийная дорожка казалась бесконечной, и я мог только догадываться, какой занозой в заднице было ее прокладывать, когда она была покрыта футом снега. Дорога была такой же живописной, как и вся остальная часть пути, и чем ближе я подъезжал к дому, тем больше замечал других заборов, некоторые из которых окружали большие дубы, что не имело смысла, пока я не увидел лошадей.

Я проехал мимо сарая, который был больше и красивее многих домов, которые я видел в своей жизни, а затем увидел главный дом, напоминавший бревенчатую хижину - если бы такие были размером с особняк. И тут до меня дошло, что я смотрю на деньги. Большие деньги. От меня также не ускользнуло, что компания Cahill Lumber, вероятно, была тем, что поддерживало жизнь в городе.

Когда я наконец припарковался на асфальтированной круговой дорожке, я вышел из машины и потянулся, одновременно увидев человека, спускающегося по ступенькам навстречу мне.

Протянув руку, я удивился, когда мужчина в черном костюме, белой рубашке и галстуке, держащий в руках толстую кожаную папку, лишь нахмурился.

«Вы мистер Колдер?»

«Да», - ответил я, прищурившись и скрестив руки, раздраженный такой реакцией. Я все еще не мог прийти в себя после двух дней езды, а этот человек был так же приветлив, как дикобраз, и казался таким же колючим. Мне нужна была еда, душ, постель, а главное - более теплое, черт возьми, приветствие. Я был здесь, потому что меня пригласили, в конце концов.

«Вы ошиблись адресом», - сообщил мне мужчина, резко бросив слова.

Это была новость. «Простите?»

Он прочистил горло. «Я личный помощник мистера Кэхилла, мистер Дюваль, и по нашему контракту с вашей фирмой, Torus, вы должны следить за хозяйством жениха, а не невесты».

Я растерялся. «Я здесь, чтобы содействовать свадьбе мисс Андреа Кэхилл с...»

«Нет». Дюваль покачал головой. «Эта мисс Кэхилл, мисс Лидия Кэхилл, которая никогда не была замужем, и она помолвлена с мистером Эмери Доддом, который до этого был женат на Андреа Дэрроу-Додд, скончавшейся три года назад».

Подождите. «Кому принадлежат дети?»

Дюваль сделал такое лицо, будто от меня пахнет собачьим дерьмом или чем-то еще. «Есть две девочки, Оливия, которой шесть лет, и Эйприл, которой восемь. Они дети мистера Додда, и он сохранит единоличную опеку над ними даже после брака. Это условие брачного контракта».

Все это не имело для меня значения. «Значит, дети у мистера Додда, а я должен быть в его доме и помогать ему до свадьбы».

«Не помогать», - сказал пожилой мужчина, как будто я был глупым и ему приходилось использовать короткие фразы, чтобы общаться со мной. «Присматривать за ним и следить, чтобы свадьба прошла без проблем. Свадьба очень важна для города, и шериф Томас с радостью рекомендовал нам вашу фирму, поскольку мы нуждаемся в помощи со стороны, чтобы обеспечить беспрепятственное проведение сделки как по бракосочетанию, так и по слиянию компаний Cahill Lumber и Darrow Holdings».

Я понятия не имел, что происходит, и в то же время на мгновение задумался, насколько хорошо друг моего босса знает шерифа. Может быть, старый друг связался с кем-то, кого он не видел и с кем не разговаривал уже много лет. Мне нужно будет позвонить, как только я вернусь в машину.

«Хорошо, тогда», - сказал я, возвращаясь к двери со стороны водителя. «Не могли бы вы сказать мне, где именно живет мистер Додд?»

«О, - быстро сказал Дюваль, нахмурив брови. - Может быть, вы хотите зайти внутрь, познакомиться с мисс Кэхилл и немного подкрепиться?»

Он словно внезапно вспомнил о хороших манерах. Я бы скорее проглотил стекло, чем переступил порог этого бревенчатого особняка. «Нет, спасибо. Не могли бы вы просто указать мне правильное направление?»

«В конце дороги сверните направо, вернитесь в город, и дом Доддов окажется в десяти милях в противоположном направлении».

«Отлично», - проворчал я, сел в свой внедорожник и уехал, не сказав больше ни слова.

Проехав половину пути, я подключился к спутниковому телефону и позвонил в офис.

«Торус», - ответил Локрин, потому что, конечно же, именно он был дежурным, поскольку сегодня был выходной. Я мог бы дать себе пинка, потому что забыл, что сегодня утро субботы, и позвонил туда инстинктивно. Вот идиот.

«Черт, извини», - быстро сказал я. «Я надеялся дозвониться до Джара. Попробую позвонить ему на мобильный».

«Подожди».

Я прочистил горло. «Мне нужно идти, потому что...».

«Просто подожди», - рявкнул он.

Через секунду раздалась музыка удержания, «Ода к радости», что было забавно, и я глубоко вздохнул, потому что, учитывая грубость Локрина, ему было совершенно наплевать на то, что его приятель по траху звонит по телефону. Все было кончено, и мы не собирались даже обсуждать какие-то детали. Как же это было здорово! Чистый разрыв - это благословение, и...

«Какого черта ты не отвечаешь на звонки?» прорычал Локрин секунду спустя.

Вот дерьмо.

Не чисто. Это будет мерзко и грязно. «Мне нужно поговорить с Джаром», - настаивал я.

«Какого черта, Бранн?»

«Какого черта? Ты шутишь?» Оставшись один в своем внедорожнике, я все еще чувствовал как пылает мое лицо. Это было унизительно, даже если об этом знали только мы двое.

«О, ради всего святого, ты не можешь злиться, на то, что я не позвонил тебе перед отъездом. Было два часа ночи. Что я должен был сделать, разбудить твою задницу?»

«Да», - прохрипел я. «Вот что ты делаешь, когда тебе не пофиг. Ты будишь людей».

«О, дайте мне, блядь, передохнуть. Мы не встречаемся».

«Да, я знаю, что не встречаемся. Ты же ясно дал это понять», - уступил я, отчаянно стараясь не выдать обиды, не желая, чтобы он услышал, что я уязвлен.

Это было забавно, но оказалось, что я не могу спать с кем-то снова и снова и не привязываться. Я был слаб. Я был тем, кто нуждался. И хотя я не хотел быть ни тем, ни другим, я быстро влюбился в парня, который спал с каждым, на кого у него вставал. Это было ошибкой с самого начала, но я не заметил предупреждающих знаков, слишком увлекшись его лукавой улыбкой и самоуверенной развязностью, сексуальной хрипотцой его голоса и всем его обаянием плохого парня. Мотоцикл, греховные обтягивающие голубые джинсы и то, как он хотел, чтобы в постели я держал его, пока трахаю - я была в восторге.

Но, слушая его сейчас, увидев его два дня назад свежим взглядом после более чем месячного перерыва, в течение которого я обходился без него, детоксикация была завершена, и нелепость моей ситуации бросилась мне в глаза. Снова. Как сильная пощечина. На случай, если я не понял этого в первый раз.

Забавно, как быстро чувства оживают и умирают, если они не имеют глубоких корней. Мой интерес, увлечение, привязанность увяли буквально на глазах, и теперь мне было гораздо легче разговаривать с ним.

«Послушай, тебе нужно...»

«Все в порядке, Лок», - заверил я его, внезапно прочувствовав долгие часы езды, недостаток еды, потребность в дополнительном сне и желание оказаться под струями теплой воды. «Найди себе нового приятеля для траха. Уверен, у тебя есть люди на быстром наборе».

«Только не будь мудаком, ладно? Мы поговорим об этом, когда ты вернешься».

Я насмешливо хмыкнул. «Все в порядке. Давай не будем».

«Ты больше никогда не будешь со мной разговаривать?» Он был удивлен.

«Не об этом», - сказала я, зевая. «В этом нет необходимости».

«Бранн...»

«Послушай, тебя не было больше месяца, и за все это время ни одного слова, ни одного звонка или...»

«Я был с Нэшем все это чертово время. Когда я должен был...»

«Это неважно. Опять же, все в порядке. Я пробуду здесь пару месяцев, так что к моему возвращению, я уверен, у тебя будет целый поток людей, которые будут входить и выходить из твоего дома, и это нормально. Но сейчас мне очень нужно поговорить с Джаром».

«Пошел ты, Бранн. Как будто у тебя был целибат или еще какое-нибудь дерьмо, пока меня не было».

Я ничего ему не должен был, и уж точно не правду, но все же... в конце концов, это было реальностью. «На самом деле я был занят тем, что скучал по тебе, так что нет... не было никого другого. Я ждал», - признался я и повесил трубку. Этого было достаточно. Больше ничего не нужно.

Неудивительно, что он не перезвонил. Его гордость никогда бы этого не позволила. Однако меня удивило то, что мне не пришлось успокаивать колотящееся сердце, и это, как ничто другое, говорило о том, что с Локрином Барнсом покончено. До его отъезда мне казалось, что рядом с ним я никогда не смогу перевести дух. Когда он звонил, у меня учащался пульс, и мне хватало ума понять, что это увлечение и похоть, ничего более глубокого. Но это тоже прошло, и теперь мне было хорошо. Всегда приятно получить завершение, даже если оно только в твоей собственной голове.

В дороге я наслаждался этим фактом, пока не добрался до города, не припарковался и не позвонил Джареду на его обычный телефон.

«Колдер?»

Джаред не поздоровался, вместо этого использовав мое имя в качестве вопроса.

«Извини, что беспокою тебя в субботу, но мне срочно нужно было поговорить с тобой».

«Позволь мне пройти в дом», - сказал он мне, - «Мне нужно поменять масло в машине, и я тут разговаривал с Оуэном».

Или, что более вероятно, Джаред говорил, а Оуэн Мосс слушал. Я не мог вспомнить и одного случая, когда слышал, чтобы Оуэн говорил. Ни разу. В первый раз, когда мы встретились, произошло неловкое рукопожатие, после чего Оуэн натянуто улыбнулся и ушел. Ходили слухи о том, что стало причиной этого молчания.

Шоу утверждал, что это социофобия. Нэш сказал, что Джаред спас его от секты, а Локрин поведал мне о торговле людьми и о том, что мать Оуэна обменяла его на наркотики. Я не верил ни единому слову. Но поскольку я знал, что лучше не лезть в частные дела Джареда, а Оуэн точно был под запретом и под защитой Джареда, то не надеялся узнать правду. К тому же, учитывая, что Джаред бывший агент ЦРУ, то препятствия на пути к расследованию были весьма серьезными.

Честно говоря, это было не так уж важно. Я больше люблю принцип «живи и не мешай жить», а значит, мне не нужно было знать, почему Оуэн здесь, он был хорошим парнем, и это было все, что меня действительно волновало. Оуэн Мосс был механиком, который заботился не только о наших машинах, но и о технике. Он был человеком, ответственным за приобретение для нас лучшего оборудования для наблюдения, телефонов, ноутбуков и моей странной домашней сигнализации, которую мне никогда не приходилось включать или выключать; она просто каким-то образом знала, когда я дома или когда я выхожу за дверь. Я беспокоился, что у него есть камеры в моем доме, но в то же время понимал, что я ему не настолько дорог, чтобы прилагать столько усилий. То же самое я чувствовал и по отношению к нему. По правде говоря, единственное, что интересовало меня в Оуэне, - это то, что он чинил машины по выходным.

«Хорошо», - бодро сказал Джаред, возвращая мое внимание к нему. «Расскажи мне, в чем дело».

«С машиной все в порядке?» поддразнил я его. «Замена масла - это код для установки огнемета на крыше?»

«Ты забавный», - отмахнулся Джаред, что заставило меня улыбнуться, припарковавшись на обочине. «И хочу напомнить, что одна небольшая доработка не дает ни тебе, ни кому-либо другому права поносить меня по поводу моего автомобиля».

Автомобиль. Он говорил об этом так благодушно.

Мой босс каждый день ездил на работу на навороченном Hummer H3, в котором, я уверен, он был бы в безопасности, даже если бы наступил зомби-апокалипсис. В последний раз, когда машина была «в мастерской», Джаред вышел с решеткой на передней части, которая больше напоминала таран.

«А теперь говори», - приказал Джаред, и я понял, что у него есть дела поинтереснее, чем устраивать со мной перепалку.

Я прочистил горло, внезапно занервничав, не желая говорить Джареду, что, возможно, его друг, приятель шерифа, не знает, как обстоят дела в городе на самом деле. «В файле ошибка. На самом деле я живу у мистера Додда, а не у мисс Кэхилл, и дети его, а не ее».

Джаред замолчал, и когда это молчание затянулось больше чем на минуту, я начала беспокоиться.

«Босс?»

«Я все это знаю», - медленно произнес он, звуча неуверенно. «Но, похоже, ты лишь бегло просмотрел то, что должен был прочитать гораздо тщательнее. Найди время и прочитай этот файл, прежде чем делать что-то еще».

Он повесил трубку, и если он был прав, а он обычно был прав, то я выставил себя дураком не только перед клиентом, но и перед своим боссом.

Сначала я опоздал на работу в четверг, а теперь оказался неосведомленным в субботу. Мог ли я быть еще большим болваном?

Остановившись на обочине, я взял с пассажирского сиденья папку с файлами и открыл ее, чтобы прочитать то, что должен был еще в день отъезда из Чикаго. Там, внутри, я прочитал все об Эмери Додде и его жене Андреа, у которой за три года до этого произошло расслоение аорты. После рождения второго ребенка у нее было высокое кровяное давление, связанное с беременностью, но это никогда не считалось угрожающим жизни, и порок сердца остался незамеченным. Однажды утром она умерла у себя дома, и ее обнаружила подруга, зашедшая вернуть блюдо с запеканкой. Ее семья - муж и девочки - была потрясены.

Андреа Додд, урожденная Андреа Дэрроу, была единственной наследницей холдинговой компании, основанной ее прадедом. Она встретила Эмери в аспирантуре, влюбилась и привезла его с собой в Урсу. Когда она умерла, все перешло к нему, а со временем должно было достаться их дочерям. Компания Darrow Holdings владела пастбищами, которые использовались владельцами ранчо для выпаса скота и овец.

Компании Cahill Lumber, которую Грант, отец Лидии, основал тридцать пять лет назад, требовалось больше лесов и земли. Слияние, как только они с Эмери поженятся, было в интересах всех. Cahill, которая, по общему мнению, была хорошей компанией, стремящейся к устойчивому развитию, возьмет на себя управление землей и ежедневные операции, а Эмери продолжит входить в совет директоров. Единственное, что он оговорил, - это то, что на участке не будет вестись добыча полезных ископаемых, и все с этим согласились.

В целом это был идеальный вариант. Эмери получил новую жену, девочки - новую мать, а Лидия - готовую семью, которую, конечно же, они с Эмери могли пополнить. А поскольку Cahill Lumber была жизненной силой городка - на комбинате работала половина населения, - шериф Харлан Томас попросил своего старого друга, отставного армейского полковника, попросить Джареда Колтера прислать няню для Эмери Додда и его девочек, пока тот не скажет свое «я-согласен». Томас попросил присмотреть за семьей кого-нибудь более способного, потому что если Эмери и Лидия не свяжут себя узами брака, город окажется в беде. Для присмотра за семьей Додд требовалась огневая поддержка. Теперь вся работа приобрела смысл, и, заводя машину, я понял, что именно мне предстоит сделать, и это было бесконечно хуже, чем я себе представлял.

Я был там, чтобы держать мистера Додда в узде, чтобы ничего не встало между мистером Кэхиллом и его земельным приобретением. Но больше всего я хотел помочь этому человеку с его детьми. С Torus связался шериф Томас по запросу компании Cahill Lumber, но платила мне компания Darrow Holdings от имени Эмери Додда. По крайней мере, я знал, на кого на самом деле работаю. Мне действительно следовало прочитать досье от корки до корки, прежде чем ехать.

Все было так, как сказал Шоу: я собирался жить с ними. Я буду отвозить его детей в школу и готовить им ужин. Я буду тем, кто будет помогать Эмери Додду в его повседневной жизни.

И тут же мысль о том, что мне пришлось бы иметь дело с Локрином Барнсом и его дерьмом, показалась не такой уж плохой. Я мог бы остаться и пережить это, это было гораздо лучше, чем работать няней, и, когда пришло осознание, мне очень захотелось домой.

Меня отправили быть няней.

Глава 3

Без сомнения, улица, на которой жил Эмери Додд, была очень красивой, и, как и везде в городе, на ней росло много больших деревьев. Она была похожа на почтовую открытку или на то, что приходит на ум при слове «живописный район небольшого городка». Я представлял себе детей, идущих в школу, рождественские песнопения и вечеринки в квартале.

Дома на улице были прекрасны, построены близко друг к другу и были либо оформлены в колониальном стиле с широкими крыльцами и ставнями, большим количеством окон и деревянными акцентами, либо в стиле ранчо, длинные и плоские, некоторые L-образные, другие U-образные, все с незамысловатыми пристроенными гаражами. Я предполагал, что дом Додда будет похожим, но был приятно удивлен, обнаружив, что он отличается.

Дом расположился между гигантскими кедрами и соснами породы пандероза. Он был построен в стиле коттеджа, очень похожего на крафтсменский стиль, которым я восхищался, когда рос в Калифорнии. Он был серым с белой отделкой и небольшим вторым этажом. По правую сторону от дома тянулась очаровательная белая изгородь и подъездная дорожка, ведущая к гаражу. Передний двор был пышного изумрудно-зеленого цвета, его прорезала мощеная дорожка, ведущая к шести широким ступеням и крыльцу, которое тянулось вдоль всего дома. Я сомневался, что когда-либо видел более гостеприимный маленький дом.

Выйдя из машины, я пару раз провел пальцами по волосам, поправил кожаную куртку, быстро проверил, не воняет ли от меня, а потом зевнул так громко, что челюсть хрустнула. Убедившись, что могу нормально соображать, я запер машину и направился к воротам. На полпути я споткнулся о то, что, по моему мнению, было трещиной в асфальте.

«Только не дай мне упасть на лицо», - обратился я к Вселенной, надеясь, что кто-то или что-то меня слышит. «Мне нужно произвести хотя бы приличное первое впечатление».

Я тихонько постучал в дверь. В конце концов, было раннее субботнее утро.

Меня удивило, как быстро открылась входная дверь, и в то же время мужчина крикнул: «Сначала спросите, кто это!»

Это был хороший совет, но маленькая девочка, стоявшая передо мной, совсем не слушала и, вероятно, думала, что ее отец - а это должен был быть он, - обращается к ней с советом, а не с приказом.

«Привет, - поприветствовал я малышку, улыбнувшись ей. Она была очень милой: темно-русые кудри, спадающие на лицо, большие карие глаза и россыпь веснушек на носу.

«Кто вы?» - резко спросила она, одарив меня хмурым взглядом.

Присев на корточки, я повернулся лицом к этому херувиму. «Я Бранн Колдер, и я здесь, чтобы помочь твоему отцу».

Она наклонила голову, изучая мое лицо. «О, да, он сказал, что вы придете».

«Не похоже, чтобы ты была в восторге от этого, да?»

Она все еще изучала меня. «Это зависит от обстоятельств. Вы умеете заплетать волосы? Лидия не умеет заплетать волосы, а она уже взрослая». Я не мог не заметить, что от осуждения в ее голосе могла облупиться краска.

«Нет, но я могу посмотреть видео на YouTube и разобраться с этим позже», - честно заверил я ее, потому что всегда было проще всего просто рассказать все как есть. Так можно было не беспокоиться об этом потом. «А пока я могу сделать шарики».

Она отпустила дверь и скрестила руки. «Что значит «шарики»?

«Знаешь, такие шарики из резинок, которые люди покупают в магазинах канцтоваров?»

«Может быть. Я не уверена».

Мне понравилось, как серьезно она говорила, и я не мог не улыбнуться. «Ну, я могу сделать два идеально круглых шарика из твоих волос, если у тебя есть мягкие резинки».

«Хм», - сказала она, словно сомневаясь, хорошая это идея или нет.

«Если серьезно, то они будут выглядеть как ушки», - заверил я ее, добавив это, чтобы склонить чашу весов в свою пользу. Сходство с животным должно было быть удачным. Детям нравятся животные.

Так и вышло. Ее лицо засветилось, и она одарила меня белозубой ухмылкой. «Сколько вам нужно резинок для волос?»

«Три, может быть, четыре на каждую сторону», - задумчиво сказал я.

Быстро развернувшись, она бросилась обратно в гостиную, не потрудившись остановиться, чтобы сказать что-нибудь мужчине, который стремительно вошел в комнату. Она была слишком увлечена своими поисками.

«Куда ты идешь?» - позвал он ее.

«Нужно найти резинки для волос!»

«Конечно», - пробормотал он про себя, а затем повернулся и сосредоточил на мне все свое внимание.

Я чуть не сказал «Вау» на выдохе, но остановился, прежде чем выставить себя полным и абсолютным дураком, и вместо этого сказал «Эй». Эмери Додд был красивым мужчиной с глубокими, темными, теплыми карими глазами, точеными чертами лица и короткими, уложенными в аккуратную прическу каштановыми волосами. Его губы казались созданными для поцелуев, мягкие с восхитительным изгибом.

Я. Хотел.

«Доброе утро», - удалось мне выговорить.

«Доброе утро», - повторил он, глядя на меня и недоумевая, откуда, черт возьми, я взялся. Наверное, это было немного обескураживающе.

Мне нужно было взять себя в руки, потому что возбуждаться на парня, которому я должен был помогать с детьми, было очень дурным тоном.

«Вы мистер Колдер, не так ли?»

«Да», - сказал я, довольный тем, что он заговорил первым. «А вы - мистер Додд».

«Эмери, пожалуйста», - мягко поправил он, поспешно протягивая мне руку.

Его хватка была теплой и сильной, и я расслабился, когда он взял меня за плечо другой рукой. Казалось, что дополнительный контакт успокаивает.

«Я предполагал, что это должен быть ты, но ты выглядишь так по-другому».

Он отпустил меня. «По-другому?»

«У меня есть твое досье из Torus», - сообщил он, пропуская меня вперед, через порог в свой дом. «Пять месяцев без службы в армии пошли тебе на пользу».

Я не знал, что ответить мужчине, который смотрел на меня так ласково, словно я был кем-то особенным. Это нервировало и в то же время заставляло меня чувствовать себя потрясающе. Что бы я ни натворил, чтобы заставить его так смотреть на меня, я должен был выяснить это как можно скорее, потому что хотел, чтобы это продолжалось.

Он отпустил мою руку и закрыл за мной дверь. «У тебя были длинные волосы».

«У тебя просто старая фотография», - сообщил я ему, зная о той, которую Джаред Колтер включил в мое досье для клиентов. Она была сделана до того, как я стал «морским котиком», когда я еще носил стрижку «каре». Он собирался обновить ее, но всегда находилось что-то более срочное.

«Так гораздо лучше, - заверил меня Эмери, - как и все остальное».

«Спасибо», - сказал я, проводя пальцами по темно-русым прядям. Мои волосы не сильно отросли с тех пор, как я покинул флот, может быть, на несколько сантиметров, но, судя по прибавившейся длине и щетине, украшающей мою челюсть, солдат, которым я был, определенно исчез. «Легко избавиться от привычек, которые тебе не нравились с самого начала».

«О, я в этом уверен», - усмехнулся он, проходя через гостиную. « Проходи, присаживайся. Могу я налить тебе кофе?»

Я почти застонал. «Да, пожалуйста».

Видимо, я был забавным, потому что надо мной посмеялись.

Дом был, мягко говоря, очаровательным. Когда я следовал за ним через гостиную на кухню, я чувствовал, как солнце проникает в дом через окна от пола до потолка, согревая пространство и приглашая свернуться калачиком на мягком диване или устроиться в удобных креслах, закинув ноги на огромный пуфик, и, возможно, посмотреть телевизор. Безделушки и обилие книг, разбросанные повсюду, создавали ощущение уюта, как будто этот дом мог рассказать историю людей, которые в нем жили. Картины, украшающие бледно-желтые стены, были эклектичными, потолки с открытыми деревянными балками, а на кухне, на которую мы пришли, красовалась странная, привлекающая внимание люстра. Я остановился и уставился на нее.

Положив капсулу в кофеварку, он сделал паузу и повернулся ко мне. «Тебе ведь интересно узнать о люстре, не так ли?»

«Да», - ответил я, улыбаясь ему. «Ты читаешь мои мысли или все находят ее странной?»

«Последнее», - сказал он, усмехаясь. «Все удивляются, и я знаю, что это странно, но она всегда была здесь», - сказал он мне. «Когда мы с женой только переехали, то во время ремонта думали, что продадим ее или подарим, но потом... не помню, кто здесь был, - сказал он, прищурившись, словно пытаясь вспомнить, - но они сказали, что это на самом деле граненый хрусталь и что ее стиль, этакий водопад, стоит целое состояние, и он, или она, хочет ее, поэтому мы оставили ее, думая, что обменяем ее на то, что они принесут, но этого не случилось, и... она как бы осталась».

Он погрузился в воспоминания, и было приятно слушать его голос, низкий, хрипловатый тембр, когда он говорил.

«Помню, когда Эйприл было около шести месяцев или около того, мы с ней стояли здесь, рядом с люстрой, и она подняла свою маленькую руку, словно хотела дотронуться до нее. Думаю, она смотрела, как солнечный свет создает радугу на стене, и я подумал... У меня сейчас идеальный момент».

У меня никогда не было идеального момента, пока не было, но мечтательное выражение его лица, мягкость его глаз и грустный тон заставляли меня думать, что он уже близок. Черт, у меня была странная реакция на него, дом и даже на его милого ребенка. Черт возьми, почему это происходит?

«Ну, она очень красивая», - неубедительно ответил я.

«Да», - со вздохом подтвердил он, возвращаясь к кофеварке. «И так скажи мне, что тебе добавить в кофе?»

«Ничего», - хмыкнул я, любуясь тем, как длинные мышцы спины напрягаются и двигаются под его обтягивающей футболкой. Он не был таким худым, как мне показалось сначала; его плечи были широкими, а грудь - рельефной. Судя по его длинным ногам и упругой круглой заднице, я начал думать, что мне придется напоминать себе снова и снова, что этот мужчина - натурал.

«Прости?» - произнес он с явным ужасом, повернувшись, чтобы посмотреть на меня через плечо. «Ты сказал «ничего»? Это была шутка?»

Я прочел отвращение на его красивом лице и не мог не заметить, как он на меня зыркнул, поэтому широко улыбнулся. Он мне уже нравился. Он был очарователен.

«Просто горячая вода из кофейных зёрен? Это ты мне хочешь сказать? Серьезно?»

Я фыркнул. «Слушай, я научился пить его либо так, либо никак», - объяснил я, проходя на кухню, где чувствовал себя как никогда непринужденно с тех пор, как вернулся в нормальный мир.

«Ну, как насчет того, чтобы один раз попробовать немного ванильного крема и посмотреть, превратишь ли ты кофе из чего-то обязательного в то, что тебе действительно нравится».

Я хмыкнул.

«Нет?»

«Настоящие мужчины пьют горячую воду из кофейных зерен», - поддразнил я его.

«А я думаю, что настоящие мужчины пьют все, что им вздумается». Он покачал головой, как будто я был смешон, и я смотрел, как он идет к холодильнику, а потом возвращается и отхлебывает мой кофе, прежде чем передать его мне.

Он подождал, пока я отпил немного, и я должен был отдать ему должное, он оказался гораздо вкуснее.

«Ну как?»

Я снова хмыкнул.

«Хорошо», - сказал он, ухмыляясь, - «Я засчитываю это как победу».

Пока он ходил вокруг, доставая мюсли и молоко, я гадал, будет ли это завтрак, но не спросил.

«Ну, как прошел полет?» - спросил он, выгружая посуду из посудомоечной машины.

Я прислонился к стойке и еще немного понаблюдал за его мускулами, заострив внимание на полоске загорелой кожи, которая виднелась, когда он расставлял миски на высоких полках.

«Вообще-то я поехал на машине», - уточнил я, отпивая из огромной кружки, которую он мне протянул, и одновременно рассматривал все детали комнаты. Я никогда не думал, что буду фанатом белой кухни - белые шкафы и белые столешницы из плитки, - но каким-то образом, вместе с приборами из нержавеющей стали, сердце этого дома оказалось не стерильным и непривлекательным, а простым и удобным. Опять же, во всем этом чувствовался деревенский колорит.

«Ты приехал из Чикаго?» Он остановился, чтобы взглянуть на меня. «Зачем тебе это понадобилось?»

«Мой босс предпочитает, чтобы у нас были собственные машины, когда задание такое продолжительное, как это».

Он все еще смотрел на меня, придвинувшись ближе. «Но для этого и предназначены дополнительные расходы. Это невероятная поездка. Ты, должно быть, очень устал».

«Я выехал в четверг, - объяснил я, - проехал часть пути, а остальное - вчера. Я в порядке».

«Ну, если тебе нужно будет прилечь, дай мне знать». Он наклонился ко мне и нежно похлопал по груди, но не сразу отстранился, а оставил руку на месте, задержавшись немного. Я понятия не имел, что предпринять. В обычной ситуации я бы попытался. В обычной ситуации я бы набросился на него, но это был не тот случай. Он не гладил мою грудь и не восхищался рельефом, которым я был обязан ежедневным походам в спортзал вместо военной службы. Эмери не испытывал ко мне влечения. Он просто был рядом со мной, в моем пространстве, мы вдвоем в странном, тихом пузыре, который мне не совсем привычен, но, тем не менее, нравится.

Мгновение спустя чары развеялись, и он, как ни в чем не бывало, вернулся к выгрузке посуды, хмурясь на некоторые предметы, которые он вытаскивал, например расческу для волос, деревянные ложки и Барби.

Я захихикал, наблюдая, как выражение его лица меняется с озабоченного на растерянное.

«Очевидно, эти предметы по какой-то причине должны были пройти санитарную обработку», - сказал он, положив белокурую красавицу на стойку. «По крайней мере, у того, кто их сюда поставил, хватило здравого смысла поместить их на верхний ярус».

«Конечно», - сказал я, как будто это имело смысл.

Его ухмылка, словно он знал, что я не в своей тарелке, вывела меня из равновесия. «Бранн, я знаю, что для тебя все это в новинку. В конце концов, я читал твое досье, так что, пожалуйста, знай, что я помогу тебе найти здесь опору».

«Опору?»

«С тем, что тебе придется делать», - уточнил он, что ничуть не помогло.

«И что же мне делать?»

Он вскинул бровь, и я почувствовал, как меня обдало жаром от его улыбки, игривой и сексуальной одновременно. Я сделал непроизвольный шаг вперед, реагируя на то, что ощущалось как приглашение в его пространство, знакомое и в то же время новое, пока не остановил себя.

У меня никогда и ни на кого не было такой реакции. Это был не я. Я никогда не тянулся к кому-то новому. Сначала все должно было быть безопасно. Локрин был вынужден пригласить меня к себе домой выпить пива и прижать меня к своей входной двери, прежде чем добиться от меня такой реакции. За те неполные пять месяцев, что мы трахались, он, наверное, миллион раз спрашивал, почему я никогда ничего не инициировал? Почему я всегда ждал, пока он поцелует меня, обнимет, прежде чем я возьму себя в руки и прижмусь к нему? Почему я не мог проявить инициативу?

И я знал, почему. Наполовину это был страх, что мне откажут, что меня не захотят - что в его случае оказалось вполне оправданным, - но остальное было простой моей осторожностью. На флоте я занимался сексом, когда был в увольнении, и никак иначе. Был страх быть раскрытым, если кто- нибудь узнает об этом, но были и реальные проблемы с безопасностью в странах, где быть геем может означать тюремный срок или даже хуже. Я всегда был начеку. До тех пор, пока не сделал первый шаг в дом этого человека.

«С тобой все в порядке?»

Мой взгляд встретился с его взглядом, и я понял, что здесь, на его кухне, я чувствовал себя в полной безопасности, и это было... ошеломляюще. Я побывал по всему миру, был вооружен до зубов, был приятелем парня, который на самом деле убил бы любого, кто попытался бы причинить мне вред, и все же здесь, сейчас, я чувствовал себя спокойно, как будто под ногами была твердая почва?

Что, черт возьми, со мной происходит?

«Боишься того, что собираешься здесь делать?»

Опять это. «Я не... что?»

Он засмеялся, и обычно это бы меня разозлило, как будто он веселился за мой счет, но я был настолько выбит из равновесия, выбит из колеи, что просто ухмылялся, как идиот. Он сломал меня, и я подозревал, что он даже не планировал этого.

«Ты ведь знаешь, что должна делать нянька, не так ли?»

«Да. Вроде того. То есть... в теории да, но на практике нет».

«О, это совсем не смущает», - язвительно сказал он.

«Тогда нет. Твердо.»

«Нет?» Он скептически посмотрел на меня, скрестив руки.

«Ну, нет, потому что я не знаю что нужно делать».

«И почему же?» Эмери надавил на меня, и от этих с издевкой вздернутых бровей у меня снова свело судорогой живот. Он словно хотел, чтобы я сказал что-то гениальное. «Ты ненавидишь детей?»

«Что? Нет», - быстро ответил я, защищаясь. «Кто может ненавидеть детей? Это же бред».

«Тогда, очевидно, я не понимаю, о чем речь».

Что я должен был ответить? «Ладно, я скажу, что сам никогда не был ребенком, поэтому не знаю, насколько могу быть полезен».

«А почему тебе не разрешали быть ребенком?» - спросил он, и я прочел беспокойство на его лице и услышал его в голосе.

Это моя вина. Я сам открыл эту дверь. Мне некого винить, кроме себя. «После смерти матери мы с отцом остались вдвоем, а он выпивал, так что... мне пришлось слегка поднапрячься».

Он кивнул. «То есть ты хочешь сказать, что слишком быстро повзрослел?»

Мне пришлось задуматься. «Да. Нет», - сказал я, затрудняясь с ответом. «Может быть».

Он снова улыбнулся мне. « Ты говоришь по кругу, ты знал?»

«Возможно, я слышал об этом раз или два».

И снова сверкающие глаза, как будто я был кем-то особенным. Для меня было совершенно новым, что кто-то так на меня смотрит, и я хотел, чтобы это продолжалось и продолжалось.

«Сколько тебе было , когда умерла твоя мама?»

«Два, кажется». Я не мог точно вспомнить. Я видел ее фотографии, у меня хранились все ее и отцовские альбомы, но сейчас мне было трудно отделить свои настоящие воспоминания от фотографий, на которых я видел нас двоих.

«Ты был очень мал», - мягко сказал он, в его темных глазах не было ничего кроме доброты.

«Да, был», - поспешно ответил я, нервничая, потому что хотел понравиться ему и беспокоился, что все испортил, но в то же время считал, что должен рассказать ему правду, а не приукрашенную версию того, кем я был. «И поскольку она умерла, моему отцу потребовалось больше помощи, чем обычным родителям, и поэтому я не уверен, что ты хочешь, чтобы я был тем, кто...»

«Ну, я думаю, что, раз уж тебе не хватило настоящего детства, то повторное с моими девочками может пойти тебе на пользу».

Я не заметил, что он был сумасшедшим, когда вошел в дверь. «Не знаю», - ответил я, тихонько кашлянув. «Я бы не хотела облажаться».

Его внимание по-прежнему было приковано ко мне, поэтому я продолжил.

«Именно поэтому мой план заключался в том, чтобы позаботиться обо всем остальном дерьме, которое у тебя происходит, чтобы ты мог сосредоточить все свое внимание на своих девочках», - сказал я весело, и та-дам подразумевалось. Очевидно, что я окажу ему услугу.

Он кивнул. «Это было бы чудесно, если не считать того, что сейчас я не справляюсь со всем тем, что должен делать для них в дополнение к своей обычной работе, плюс работа в правлении Дэрроу, плюс этот свадебный цирк с кольцами».

Он рассказал мне, что для его свадьбы нужен распорядитель.

«Повседневная беготня - это то, с чем я не справляюсь», - сказал он с грустью в голосе.

«С чем именно?» уточнил я, желая знать.

Он пожал плечами. «Ты же не хочешь услышать все мои...»

«Нет, я действительно хочу», - заверил я его.

Он уставился на меня, и это должно было бы нервировать, но я прочел по его лицу, что он решает насчет меня так же, как и его дочь.

Короткий вдох. «Хорошо, два дня назад я был на заседании совета директоров, и хотя я ушел вовремя, из-за чего все члены совета были раздражены, я застрял в пробке, возвращаясь домой, и опоздал за детьми».

«Значит, тебе нужен шофер для девочек, это ты хочешь сказать».

«Среди прочего, да», - признал он, улыбнувшись почти смущенно. «Потому что если бы я мог сделать так, чтобы ты сидел в совете директоров вместо меня, я был бы в восторге, но это просто невозможно».

«Почему бы тебе просто не уволиться?»

«Потому что тогда они могут отобрать компанию у девочек, а я этого не хочу».

«Почему?»

«Ну, во-первых, деньги, которые я там зарабатываю, позволят им обеим когда-нибудь поступить в колледж, а это жизненно важно, к тому же это их наследство. Darrow - это компания, которую основал их дед, поэтому я хочу, чтобы она осталась в семье, потому что так хотела Андреа».

Все это имело смысл, за исключением того, что, похоже, делало его несчастным. «Чего она больше хотела - тебя и девочек, в частности, или земли?»

«Она хотела, чтобы земля была под защитой».

Я искоса взглянул на него. «Мне кажется, если бы вы передали землю штату Монтана с условием, что она будет превращена в парк, разве это не решило бы проблемы?»

«Так ее нельзя будет разрабатывать, нет, но ее не смогут использовать и владельцы ранчо, которые сейчас пасут на ней свой скот», - заметил он. «К тому же федеральное правительство может вмешаться, отменить решение о присвоении статуса государственного парка и разрешить добычу полезных ископаемых».

«Понятно». Я со вздохом улыбнулся ему. «Значит, ты защищаешь ее ради своей жены, потому что она этого хотела».

«Да».

«Значит, в долгосрочной перспективе Cahill - твой лучший вариант».

«Думаю, да».

«Вот почему происходит слияние», - логично заключил я.

«Именно.»

Как я мог спрашивать о чем-то еще, если это не мое дело?

« Ты находишь это старомодным».

Я смотрел на носок своего правого ботинка, а не на его остроносое лицо, но когда он сделал это заявление, мой взгляд вернулся к нему.

«Браки по расчету заключаются и в наше время, Бранн», - пробормотал он, и мое имя прозвучало в его устах сочно и тепло, почти как ласка.

«Да, но не для деревьев и скота», - сказал я, пожав плечами.

«Подозреваю, что в некоторых частях света они обходятся гораздо дешевле».

«Да, но не в Монтане», - сказал я, нахмурившись.

«Несмотря ни на что, Лидия очень милая, и она вкладывает деньги в развитие города и заботится о нем».

Он говорил так логично, и да, она казалась замечательной, но это все равно не было достаточно веской причиной, чтобы жениться на ней.

«Брак - это разумно», - сказал он, и у меня возникло чувство, что, возможно, я не тот, кого он пытается убедить. «Это к лучшему».

«Я ничего и не говорил».

«Нет», - согласился он. «Но ты меня осуждаешь».

«Не осуждаю», - честно ответил я. «Только ты знаешь, что лучше для твоих девочек».

Он облокотился на стойку, наблюдая за мной. «Мы с Лидией уже друзья, а это отличная отправная точка для любых долгосрочных отношений».

«Конечно».

Он покачал головой и вздохнул. «Какого черта я стою здесь и пытаюсь тебя убедить?»

«Понятия не имею».

Его самоуничижительная улыбка обозначила морщинки смеха в уголках глаз, и я почувствовал совершенно неожиданный трепет в животе. «С тобой очень легко разговаривать».

«Обычно нет», - честно признался я ему, уже успев удивиться тому, что слушаю его, к тому же не перебивая. У меня была плохая привычка делать это, говорить людям то, что, по моему мнению, с ними не так.

«О, нет?»

«Меня называли самовлюбленным».

Он усмехнулся. «Правда? Разве такое встречается в армии? Самовлюбленность?»

«Ты забавный», - заверил я его, надеясь, что вместо странной дрожи желания в моем голосе прозвучал сарказм.

Уже было понятно, что я ему нравлюсь.

«Ну, в любом случае....». Он вздохнул, делая себе еще одну чашку кофе. «Брак заключается по деловым соображениям, да, но он поможет моим девочкам и мне, и, что бы они тебе ни говорили, им обеим нужен другой человек в их жизни, кроме отца».

«Ну, конечно», - сказал я, потому что, конечно, это имело смысл. «Когда один из родителей устает, другой берет на себя ответственность, и наоборот. Если ты не можешь забрать детей, это делает твой партнер. Вот как это работает, верно?»

Он кивнул, повернувшись ко мне лицом, а не пошел к холодильнику, чтобы достать еще ванильного крема.

«Могу я спросить, почему ты раньше никого не нанимал?»

«Ты имеешь в виду, почему шериф города, в котором я живу, предложил моему будущему тестю нанять кого-нибудь?»

«Да», - сказал я с усмешкой. «Вот в чем вопрос».

«Если вкратце, то мои девочки не были готовы к тому, чтобы в их доме появился кто-то, кто не был бы их матерью», - честно сказал он, его голос дрогнул от грусти и воспоминаний. «И я не собирался подталкивать их к этому, как бы тяжело мне ни было».

«Хотя в конечном счете это было бы лучше».

«Да, но поначалу было слишком больно, даже если бы здесь была одна из моих сестер или мама, а потом мы просто втянулись в эту привычную рутину. Я думаю, это похоже на то, когда ты получаешь травму и придумываешь, как жить в обход нее».

«Я понимаю.»

«Мы привыкли к тому, что что-то не работает, забыто или...»

«Например?»

«Ну, например, на прошлой неделе я опоздал, потому что попал в аварию, и Эйприл расстроилась».

«Почему?»

«Это все тот же старый спор; она говорит, что я всегда опаздываю».

«А ты?»

«Да, я часто, как я тебе уже говорил», - признался он, а я наблюдал за тем, как опускаются его плечи и как он покусывает нижнюю губу. «Но тот день был тяжелым от начала до конца, поэтому, когда я приехал, предложил ей пиццу, чтобы загладить свою вину, чего никогда не следует делать. Лучше принять все, что ребенок скажет, и не пытаться задобрить его».

«Совет профессионала», - сказал я, подмигнув ему.

Его хихиканье заставило меня улыбнуться.

«Попытка успокоить ни к чему не приведет, потому что они не только по-прежнему будут расстроены, но и почувствуют, что не могут быть честными. Вы дали им то, чего они, якобы, хотели, чтобы они смирились с ситуацией, а в результате переживания никуда не делись».

«Похоже на правду».

«Ну, спасибо», - поддразнил он, закатив глаза.

Я пожал плечами, а он рассмеялся, и этот звук, как будто он действительно наслаждался общением со мной, расслабленный, ухмыляющийся, весь теплый и растрепанный со сна, послал импульс возбуждения прямо к моему члену.

Блядь.

Мне нужно было бежать. Я должен был бежать. Потому что, хотя я и был отставным «морским котиком», ничто в моей жизни не могло подготовить меня к тому, чтобы оказаться в этом доме с этим человеком и его детьми. Уже сейчас я мог сказать, что они изменят меня.

И тут он потянулся ко мне, сжал мою руку и крепко сжал, словно удерживая меня на месте, чтобы я не ринулся обратно через входную дверь. Это было мягко, дружелюбно, и у меня мелькнула мимолетная мысль, что он читает мои мысли.

«Что случилось, когда ты добрался до школы?» спросил я, чтобы и дальше не стоять как идиот и просто смотреть ему в глаза.

Его рука сжалась на моей руке, и мне стало не по себе, потому что я понял, что он вспоминает то, чего не хотел. «Я сказал ей, что с этих выходных ты будешь здесь, чтобы помочь мне, в ответ она заявила, что не хочет жить с незнакомцем, и тогда я ответил, что у нее нет выбора - она все равно скоро будет жить с Лидией, после чего было еще много слов, которые были не очень любезными, так как мы оба были расстроены».

«Мне жаль».

«Да, но на этом все не закончилось, потому что я упустил основную причину ее расстройства», - сказал он, тяжело вздохнув. «Когда я наконец повернулся к ней, чтобы посмотреть на нее, то увидел, что она вот-вот расплачется».

Я кивнул, чтобы он продолжал.

«И тут меня осенило, что это был за день», - сказал он глухо, отпустил меня и уставился в окно, выглядя совершенно убитым.

Черт.

«Я предложил зайти к мистеру Арнелло, - прошептал он, - и купить цветы для ее мамы».

«Мамин день рождения?» предположил я.

Его взгляд встретился с моим. «Да».

«Она хотела успеть до закрытия цветочного магазина и кладбища».

«Да», - прохрипел он, и я услышал боль в том, как надломился его голос.

«Вы успели?» спросил я, потому что так можно было продвинуть разговор и, надеюсь, вытащить его из ямы вины, в которую он угодил.

«Получилось».

«Хорошо». Я протянул руку, взял его за плечо и осторожно сжал.

«Мне нужно быть более достойным отцом», - сказал он мне.

Я подумал, что он, переживает обо всем и намного больше чем большинство отцов, которых я встречал в своей жизни.

«Я очень ценю то, что ты здесь, чтобы помочь мне», - сказал он и накрыл мою руку своей.

Он был из тех мужчин, которые не боятся прикосновений, а такие встречаются редко. Многие мужчины не решались на это, а другие и вовсе боялись. Но только не Эмери Додд.

Когда его дочь наконец появилась и обошла его, чтобы предложить мне завязки для волос, он позволил мне полностью посвятить ей все свое внимание.

«Это заняло целую вечность», - игриво упрекнул он ее. «Возможно, вам нужен органайзер в ванной. Что скажешь?»

«Такой же, как тот, которым я должна пользоваться?» Она скорчила гримасу. « Вот к чему ты клонишь?»

«Именно к этому», - сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Она обхватила его за шею, поцеловала в ответ, а когда он выпрямился, взяла мою мозолистую руку и потянула.

«Куда мы идем?»

«Ты должен сесть».

«Хорошо», - быстро сказал я, усаживаясь на такой же, как и с другой стороны стола, потертый стул.

Это было забавно, потому что обычно я занимался устранением неполадок, кризисным менеджментом, я был отставным морским котиком, черт побери, но сейчас, здесь, в Урсе, в этом сценарии, я был чертовой няней.

«Черт», - проворчал я себе под нос, и Эмери, поскольку он меня услышал, не удержался от смешка, когда Оливия шагнула ко мне, оказавшись между моих раздвинутых ног, и повернулась боком, чтобы дать мне доступ к ее волосам.

«Я Оливия Додд, но ты можешь звать меня Олли. Все так делают».

«Могу я задать вопрос?»

«Да», - ответила она, когда я начал разделять ее волосы на пробор посередине, а затем взял расческу с широкими зубьями, которую она мне передала.

«Тебе нравится, когда тебя называют Олли?»

Она повернула ко мне голову, когда в комнату вошла ее сестра Эйприл.

«Нет», - сказала она мне. «Мне нравится, когда меня называют Ливи, но так меня называла только мама».

«Конечно. Но ты скучаешь по этому имени?»

Быстрый кивок.

«Тогда мы можем попробовать, и если это будет странно, ты скажешь «Бранн, прекрати», и я буду звать тебя Олли, как все остальные».

Она замолчала, ее взгляд на мгновение стал отстраненным, пока она обдумывала мои слова, как я понял, а затем большие как у лани карие глаза как снова вернулись к моему лицу. «Да, хорошо, давай сделаем это».

«Хорошо.»

Эмери перевел дыхание, и когда я рассмотрел его, то заметил, что его рука дрожала так сильно, что ему пришлось на мгновение опустить чашку.

«Ты в порядке?» спросил я.

Он прочистил горло. «Ты очень прямолинеен, и если я боялся спрашивать о некоторых вещах, то ты - нет».

«Если ты не спрашиваешь, как ты вообще можешь что-то узнать?»

«Очень верно». Он вздохнул. «И очень мудро».

Я не был уверен в этом. Возможно, я - полная противоположность самому умному человеку, которого он когда-либо встречал, но я принял это как комплимент.

Она повернула голову, и я принялся за работу, создавая идеальные круглые шарики из ее волос, передавая ей обратно расческу, потому что, конечно, она мне не нужна, чтобы превратить ее волосы в гигантский комок. Потом будет больно расчесывать, но я могу помочь и с этим. Главное, что она позволила мне это сделать.

«Тебе придется помочь ей снять их после», - предупредила меня ее сестра, входя в комнату и почти рыча, злясь по какой-то причине.

«Конечно, - приветливо согласился я, повернулся к ней и улыбнулся, намеренно переборщив с жизнерадостностью. «Я Бранн. А ты кто?» спросил я, хотя и знал.

Она прищурилась. «Эйприл. Ага.»

Эмери прочистил горло. «Дорогая, мы не...»

«Подруга, я только что приехал», - сказал я ей, быстро переключившись на раздраженный тон и бросив ответный взгляд. «Ты можешь быть еще грубее?»

Ее глаза стали большими, а рот раскрылся от удивления.

Я нарочито громко рассмеялся и вздернул брови, когда ее глаза сузились. Она была в бешенстве.

Эмери молчал, что было вполне логично. Наверное, он решал, ударить меня или уволить. В конце концов, я вел себя по-дурацки с его ребенком.

«Не поймай муху», - предупредил я, подтолкнув ее, потому что именно так я был устроен, и Оливия расхохоталась, положив обе руки на очаровательные круглые шарики на макушке и радостно глядя на меня.

«Ты действуешь на нервы Эйприл», - сказала она со злобным смешком.

«Потрясающе», - злорадно сказал я и ухмыльнулся, прежде чем преувеличенно подмигнуть Эйприл. Когда я повернулся, чтобы посмотреть на Эмери, он выглядел озадаченным. «Ты, конечно, понимаешь, что я, возможно, не подхожу на роль няни».

«Не думаю, что это станет проблемой», - мягко ответил он.

«Мне нужно надеть форму», - объявила Оливия. «Ты придешь на мой футбольный матч?»

«Мы можем перекусить сразу после?» Я захныкал, чем вызвал улыбку Эмери. «Я умираю от голода».

«Да, мы всегда едим блинчики, если я играю утром».

«Потрясающе», - сказал я ей, потому что это было мое любимое слово, а затем снова повернулся к ее отцу. «Это твой последний шанс отправить меня в отставку».

«Не в этой жизни».

«Ладно, тогда я пойду заберу свою сумку из машины. Ты можешь показать , куда положить вещи, когда я вернусь?»

Он перевел взгляд с меня на Эйприл, которая все еще стояла там в ярости, сжав руки в кулаки, и пыталась испепелить взглядом свою новую няню, меня, потом на Оливию и, наконец, обратно. Когда он тепло улыбнулся, я почувствовал, как в груди что-то разжалось, словно развязался самый последний узел, и все мое тело расслабилось.

«Да, Бранн, обязательно».

«Я пойду с тобой», - предложила Оливия, ее голос нарушил наше молчаливое общение, а ее рука скользнула в мою, словно это было самым естественным делом на свете.

Мы вместе пошли к машине, а когда я вернулся в дом, Оливия все еще держала меня за руку, я продемонстрировал Эмери чехол с пистолетом, когда мы дошли до кухни, чтобы напомнить ему, что в его доме находится оружие. Разумеется, он был поставлен в известность об этом и согласился на присутствие оружия только из- за наличия сейфа с кодовым замком.

«Покажи ему комнату, Олли», - поручил он дочери.

«Пойдем, Бранн, - сказала она, потянув меня за руку.

Меня вывели из кухни и провели по короткому коридору в первую комнату справа. Она была такой же теплой, как и весь дом, выполнена в натуральных тонах - красное дерево, бежевый и сепия.

«Мне нужно в туалет», - соврал я Оливии, и она преувеличенно подмигнула мне, что было забавно и заставило меня улыбнуться, когда она отпустила меня и подождала, пока я закрою дверь в комнату.

Подойдя к шкафу, я достал свой Глок 19 из закрытого оружейного кейса и положил его на верхнюю полку, чтобы ни одна из девочек не догадалась, что он там. Обычно я носил наплечную кобуру, но поскольку мне предстояло гулять по маленькому сонному пригородному городку, то надел кобуру на лодыжку. Я должен был носить оружие, но мне не было нужды предупреждать кого-либо, особенно девочек, о том, что я ношу его.

«Боже, Бранн, сколько времени нужно, чтобы пописать?» Оливия ворчала с другой стороны двери, что было просто смешно, ведь не прошло и минуты. «Да мы уже сгораем от нетерпения!»

Она гоготнула, когда произнесла последнее слово, что заставило меня улыбнуться, когда я бросился к двери.

Глава 4

Эмери сел за руль, и, когда мы отъехали от обочины, мне пришлось отодвинуть сиденье в Toyota 4Runner, поменять положение лямок ремня, и вот, наконец, после всех этих маневров я устроился поудобнее.

«Лидии придется поставить все это на место, когда она поедет с нами», - ехидно сказала Эйприл.

«Не жалко», - подколол я ее, повернувшись, чтобы посмотреть на нее, когда она откинулась на спинку сиденья и скрестила руки, чтобы надуться.

«Зачем ты здесь?» - огрызнулась она.

«Чтобы помочь твоему отцу», - ответил я, прежде чем продемонстрировать ей свою фирменную ухмылку, которая совсем недавно заставила патрульного офицера полиции Чикаго напасть на меня, а до этого - армейского рейнджера в Кабуле.

Мгновение спустя она пнула спинку моего сиденья.

«Эйприл», - отругал ее Эмери.

«Что? Это был несчастный случай».

Я фыркнул.

«Правда?» - спросил Эмери, но когда я посмотрел на него, то заметил, что он улыбается.

Он знал расклад так же хорошо, как и я. Она испытывала меня, проверяя, что я выдержу, и это было нормально. Своим невмешательством он явно давал мне понять, что предоставляет нам самим во всем разобраться.

Когда мы остановились перед другим домом, Эйприл вышла из машины раньше Оливии, и они обе направились к входной двери, чтобы забрать еще одного игрока из ее команды.

«Я могу вести себя как взрослый, если ты хочешь», - поспешно сказал я, зная, что у меня есть всего несколько минут. «Могу быть осторожнее с Эйприл и не...»

«Нет», - быстро сказал Эмери, положив руку мне на бедро, чтобы подчеркнуть. «Я в восторге от того, что она вообще с тобой разговаривает. Все, что я получал, - это ворчание, пожимание плечами и закатывание глаз на протяжении нескольких месяцев, за исключением дня рождения ее матери». Он поперхнулся, сглатывая свою печаль. «Я знаю, что свадьба для нее болезненна, но это хорошо для обеих компаний, для города и... в конечном итоге хорошо для моих девочек. Им нужна поддержка, а меня недостаточно».

«Я думаю, тебя достаточно».

Он покачал головой. «Очень мило с твоей стороны, но Эйприл было всего пять, когда умерла ее мать, поэтому ее воспоминания об Андреа достаточно сильны, и это хорошо, но я знаю, тот факт, что брак неизбежен, терзает ее изнутри». Он внезапно остановился, переводя дыхание.

«Расскажи мне».

Он объяснил, что ее гнев и меланхолия, хотя и были всегда сильны, превратились в нечто такое, от чего она едва не задыхается. Еще хуже было то, что каждый раз, когда он пытался подойти к ней, она закрывалась. Ему так хотелось поговорить с ней, но она не хотела иметь никакого отношения ни к этой теме, ни к нему. Она стала такой отчужденной. Ему становилось все труднее и труднее преодолевать этот разрыв.

«Но она реагирует на тебя». Он наконец повернулся, чтобы посмотреть на меня, его глаза были полны такой смеси надежды и боли, что мне потребовалось все, чтобы не наклониться в его сторону и не поцеловать его.

Ему было больно. Я мог бы это исправить. И, более того, я мог бы всё исправить, если бы скорбящий парень был геем. Было много случаев, когда я использовал свое тело, чтобы успокоить и приласкать, и это было забавно, когда парни, которые никогда бы не подумали принять объятия, соглашались на все под предлогом того, что это просто секс. Но с Эмери это не сработает, потому что он не примет, если его будут жалеть. На этот раз быстрое решение проблемы не годилось. Придется задействовать мозги.

«Я не хочу потерять свою дочь из-за горя, но, прогибаясь и выворачиваясь наизнанку, я не достигаю ничего продуктивного».

Я молча кивнул, потому что не знал, что еще можно сделать.

«Чем старше она становится, тем больше замыкается в себе, но всего несколько мгновений с тобой - и ты уже у нее под кожей», - хрипло сказал он, и его улыбка дрогнула, а подбородок задрожал.

И тут до меня дошло, что это гораздо важнее, чем то, что я заставляю его ребенка реагировать и говорить.

«Я был бы рад, если бы она открылась и поговорила с тобой - или, еще лучше, со мной, - но я приму то, что смогу получить».

«Я не волшебник», - категорично заявил я, потому что не хотел, чтобы он возлагал на меня какие-то надежды или думал, что что-то великое может произойти только благодаря тому, что я рядом. Гораздо вероятнее было обратное. Я был хорошим солдатом, на меня можно было рассчитывать под давлением, и если жизнь была в опасности, если люди стреляли в вас, я был тем, кто вам нужен. Но чтобы я был эмоциональным человеком, это было маловероятно. Почему Джаред решил, что именно я должна приехать в Монтану и стать няней, было непонятно. Мне оставалось только удивляться. Что в моем наборе навыков говорит о том, что я «хорошо лажу с детьми»? Каким образом он смог сделать из меня няньку, если я был парнем, которого вы хотели бы видеть в перестрелке?

«Я знаю это». Эмери вздохнул, возвращая мое внимание к нему. «Но она не ворчит и не игнорирует тебя, так что для меня это признак того, что она оживает, и я не могу не радоваться».

Мне действительно нужно было повторить, что я не являюсь лекарством.

Когда его девочки и третья - Тейлор, как сообщил мне Эмери, - забрались в джип, я повернулся и посмотрел на дорогу. Мне было интересно, как другие парни из Torus выполняют эту работу из года в год и никогда не вовлекаются в нее. Остаток пути я молчал, пытаясь придумать, что сказать Джареду, чтобы поскорее убраться из Урсы.

Когда мы подъехали к парку и Эмери нашел место в скоплении других машин, я вышел из машины и увидел, как Оливия отстегивает ремень безопасности и пытается спрыгнуть вниз на гравий парковки. Проблема была в том, что ее ноги запутались в ремнях футбольной сумки, и она бы покатилась вперед и упала, но я был рядом и легко поймал ее.

«Олли!» воскликнул Эмери.

«Все в порядке», - успокоил я его, наклонившись вбок, чтобы видеть его и установить зрительный контакт. «Я поймал ее. Не беспокойся».

Он кивнул, глубоко вздохнул, а затем отвернулся от меня и ударился лбом о руль. «Спасибо», - сказал он, не двигаясь, с закрытыми глазами.

Я понятия не имел, почему такая мелочь настолько потрясла его, но, решив, что неплохо было бы дать ему минуту-другую, я обратил свое внимание на девочку в моих руках.

«Ты в порядке?» спросил я ее.

«Ты не дал мне упасть», - сказала она, как только я отнес ее с дороги, миновав огромную лужу, и поставил на землю. «Это было круто».

От меня не ускользнуло, что совсем недавно я употребил слово «потрясающе», а теперь его произнесла она. Это было чертовски мило. «Тебя легко поймать».

«Но я большая».

Я фыркнул, подумав, что ее легкие сорок пять фунтов - она не могла быть больше этого - вряд ли могут быть хоть какой-то нагрузкой. «Тебе стоит немного сбавить скорость, а?»

Она издала тихий смешок и кивнула. «Так говорит папа».

«Папа прав», - сказал я ей, морщась. «Это отстой, но он прав».

Она обхватила обеими руками мой левый бицепс. «Ты довольно сильный».

«Ты тоже можешь стать такой. Мы будем тренироваться вместе по утрам».

«И почему я должна хотеть стать сильной?»

Я прищурился на нее. «А почему бы и нет, вот в чем вопрос».

Она уставилась на меня, а я скрестил руки и уставился в ответ.

«Ладно», - сказала она с таким видом, будто делала мне одолжение, и закатила глаза, чтобы подчеркнуть это.

«Хорошо».

«Ты же знаешь, что я рано встаю», - предупредила она, одарив меня дерзкой ухмылкой.

Я пожал плечами. «Ничего страшного. Ты можешь разбудить меня. Мне все равно нужно вставать пораньше». Что было правдой. В последнее время я немного халтурил, но я только пять месяцев как ушел из флота, так что я все еще выяснял, какой будет моя новая нормальная жизнь.

«Да? Обещаешь?»

«Конечно», - согласился я, наклоняясь, чтобы завязать ее правый футбольный бутсы. «Так чем ты на поле занимаешься?»

«Я нападающий».

«Я понятия не имею, что это такое, но я посмотрю и разберусь».

Последовали восторженные кивки. «Можешь принести мою сумку?»

Поспешив к все еще открытой двери, я подхватил с пола ее спортивную сумку с символикой футбольного клуба «Барселона», а затем закрыл дверь. Когда я снова оказался рядом с ней, она вложила свою маленькую руку в мою и повела меня вокруг внедорожника к своему отцу и Эйприл.

Эмери сразу же положил руку на плечо Оливии. «Пожалуйста, помедленнее, Олли. Я не хочу, чтобы ты снова сломала руку, хорошо?»

Теперь все стало понятно: его тревога, его почти нервный срыв на переднем сиденье. Если бы мой ребенок сломал руку, когда в очередной раз выходил из машины, я бы тоже не выдержал.

Она улыбнулась ему. «Я знаю. Прости, что я опять поторопилась».

«Все в порядке», - сказал он, на мгновение коснувшись ее щеки. Я увидел, что он заметил, как она держит меня за руку, и когда его взгляд встретился с моим, я был удивлен беспокойством, которое я там увидел.

«Может, мы уже пойдем?» - проворчала Эйприл.

Когда мы прибыли на поле, Эмери установил стул для Эйприл, на который она уселась и тут же приступила к рисованию, открыв свой этюдник. Следующий он приготовил для Оливии. Последний раскрыл и протянул мне.

«О, это очень мило с твоей стороны, но я за рулем с четверга, так что стоять - это здорово».

Его улыбка была теплой, и я наблюдал, как он успокаивается и расслабляется. «Ну, если захочешь, он здесь».

«Я ценю это».

Я наблюдал, как он одевает на Оливию защитные щитки, а затем отправляет к тренеру. Я стоял рядом с ним, когда все девочки сложили руки в круг, прокричали «бой, бой, бой» - может быть, не совсем уместно - и бросились на поле.

Через некоторое время он сказал: «Олли скоро привяжется».

Я повернулся к нему. «Прости?»

Его брови нахмурились, когда он уставился на меня. «Олли. Я уже могу сказать, что она очень к тебе привяжется».

Он сказал это как о неизлечимой болезни.

«Потому что ты будешь здесь, в нашем доме, она будет видеть тебя каждый день, и вы уже ладите. У нее появятся чувства, и когда ты уедешь, ей будет тяжело».

«И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?» честно спросил я его. «Должен ли я вести себя с ней как мудак?»

Он фыркнул. «Нет».

«Мне уйти?»

«Ты никуда не уйдешь». Он был непреклонен.

«Тогда?»

«Мне просто придется иметь дело с последствиями», - с сожалением сказал он.

«Извини, - поддразнил я его, пытаясь разрядить обстановку, - но когда ты такой обаятельный, не так уж и много нужно сделать, чтобы твоя дочь влюбилась в меня».

«Ты всегда такой заботливый?» - спросил он, грубо потирая глаза ладонями.

Я не ответил, а подождал, пока он переведет дух, а затем улыбнулся. «Если тебя это утешит, думаю, Эйприл меня ненавидит».

«Ну что ж, слава Богу за маленькие одолжения».

Я пожал плечами, а он положил руку мне на плечо и оставил ее там.

«Давай поговорим о чем-нибудь другом».

«Например?»

Он на мгновение замолчал. «Ты кажешься очень молодым для того, чтобы уйти в отставку из ВМФ», - сказал он мне, но повернул голову, чтобы посмотреть, как Оливия бежит по полю.

«Ну, я не так уж и молод. Мне тридцать два».

«Правда?» - сказал он, снова уделив мне внимание. «Я бы сказал, что тебе едва за двадцать».

«Этого не было в моем досье из Torus?»

«Нет, но с чего бы? Твой возраст, по сути, ничего о тебе не говорит. Главное - это твой жизненный опыт. Но действительно, я бы никогда не догадался, что тебе тридцать два».

«Ну, это правда. Я уже взрослый и все такое».

От его улыбки все лицо засветилось, и я ощутил теплый шар в животе. «Так почему ты ушел из флота?»

Некоторые люди интересовались, большинство - нет, пока не узнавали, что я «морской котик», и тогда они не понимали, почему, заработав свой трезубец¹, я ухожу после выполнения шестилетнего контракта. Но я служил уже четырнадцать лет, и этого было достаточно. «Пришло время. Я знаю многих парней, которые служат в «морских котиках», но с меня хватит».

Он ждал большего.

«Это не как в кино», - заверил я его.

«Нет, я уверен, но все же. Кажется, что если ты уже взял на себя обязательства, то остаться будет проще».

Люди, которые не знали, думали, что со временем видеть разные вещи становится легче. Но это не так. Я подумывал о том, чтобы остаться, потому что начал верить в свою незаменимость, в то, что никто не сможет сделать эту работу так же хорошо, как я. Мое эго обмануло меня, заставив думать, что люди погибнут - люди, которых я знал, люди, которых я называл друзьями, - если меня не будет рядом. И я знал, что по отношению к некоторым людям это правда. Я сталкивался со многими людьми, как на передовой, так и вне ее, без которых подразделение пострадало бы. Но это был не я. Я был надежным, да, меня часто хвалили за спокойствие под давлением, но не стержнем подразделения. Когда пришло время повторного призыва, я был достаточно умен, чтобы понимать свои возможности. Конечно, в то время я не представлял, сколько времени потребуется, чтобы почувствовать себя в безопасности, вернувшись в этот мир. Постоянная настороженность не исчезла в одночасье. Ожидание того, что небо упадет, постоянное наблюдение за ним быстро надоели.

«Бранн?» Эмери подтолкнул меня. Очевидно, я слишком долго находился в своих мыслях.

«Это работа на грани жизни и смерти, и если ты бьешься, теряя друзей и видя незнакомцев в худшие дни их жизни... что ж, лучше уйти достойно и не подводить никого».

«Конечно», - пробормотал он, и его рука, все еще лежавшая на моем плече, опустилась. Мне сразу же стало не хватать тепла его ладони.

Меня тронуло, что он больше не задавал вопросов, как это делали многие люди. Их интересовал не я, конечно, а пикантные подробности, которыми я никогда не смогу поделиться.

Позади нас раздался какой-то шум, и, обернувшись, мы увидели потрясающую блондинку с густыми волнистыми волосами до середины спины и огромными небесно-голубыми глазами, устремленными на Эмери. Она была одета в безразмерный белый свитер с широким горлом, пальто верблюжьего цвета, коричневые кожаные сапоги до колена и леггинсы. Наряд, полный непринужденного шика, впечатлял, как и ее сумка Hermès Birkin, о которой я знал только потому, что одолжил своему приятелю денег, чтобы тот купил такую жене на десятую годовщину свадьбы. Я готов был поспорить, что у этой женщины, которая, как я предполагал, была Лидией Кэхилл, имеется по одной сумке всех цветов.

«О, Лидия, тебе не нужно было приходить», - сказал Эмери своей невесте, подтверждая ее личность, когда взял ее за руку.

Меня не смутило, что он не назвал ее ни милой, ни любимой, ни дорогой, но, возможно, это было не в их духе.

«Я хочу, чтобы она начала симпатизировать мне», - сказала она, улыбаясь ему. «Конечно, я приеду».

Он кивнул, сделав шаг в сторону, ближе ко мне. «Ну, тебе точно не нужно приходить на блины после этого. Я знаю, что ты не любишь «Кухонную раковину».

Должно быть, это ресторан.

«Да, но вы все... любите», - сказала она, скользнув по мне взглядом. «Простите, мы не знакомы?»

Я протянул ей руку. «Нет. Я Бранн Колдер. Ваш отец нанял меня, чтобы помочь мистеру Додду с его...»

«Эмери», - поправил он меня, положив руку мне между лопаток.

Я на секунду задумался, догадывается ли он, что смотрит на нее и с каждым мгновением становится все ближе ко мне.

«Чтобы помочь Эмери с его девочками до свадьбы», - исправился я.

«Вы няня?» - сказала она, усмехаясь. «Боже мой, вот это сюрприз».

«И почему же?»

«Вы выглядите куда более шикарно, чем просто няня, мистер Колдер», - сказала она, ее глаза сузились, когда она посмотрела на меня. «Я бы поставила на гонщика или на что-то столь же опасное».

Я не был глупцом. Я знал, что людям нравится смотреть на меня, и я миллион раз использовал это в своих интересах, когда был моложе, и перестал только после того, как мне исполнилось восемнадцать и я благополучно поступил на службу в военно-морской флот. Очевидно, Лидия Кэхилл наслаждалась видом, и это было нормально. Только было как-то не по себе, когда рядом со мной стоял парень, за которого она собиралась выйти замуж. Конечно, он этого не замечал, слишком увлеченный игрой Оливии.

«Похоже, вы занимаетесь спортом, мистер Колдер», - сказала она, резко выдохнув. «К сожалению, в этом городишке нет ни одного приличного спортзала, так что если вы хотите воспользоваться тренажерами у нас дома, пожалуйста, не стесняйтесь».

«Я ценю это, спасибо».

«У нас также есть бассейн».

«И теннисные корты», - рассеянно отозвался Эмери, взявшись за кожаную куртку, которую я надел поверх серой толстовки, и потянув за нее. «Посмотри, какая она быстрая».

Оливия неслась по боковой линии, мяч летел перед ней, куда она его вела, и направлялся к воротам. Но в последнюю секунду в ее бок врезалась другая девочка, сбив ее с ног и повалив на мокрую влажную землю.

Раздался свист и крики, и Эмери выскочил на поле в тот самый момент, когда с другой стороны поля тоже выбежал какой-то мужчина.

«Эйприл, что твой отец сказал насчет рисования таких картинок?»

Мы с Лидией повернулись и увидели женщину, стоящую над Эйприл, которая быстро закрыла свой этюдник.

«Думаю, ей нравится, когда ее отчитывают», - сказала Лидия женщине, улыбнувшись ей, прежде чем пересесть на стул рядом с Эйприл. «Покажите мне», - сказала она, и ее тон был решительным, но не резким.

Эйприл смотрела на нее, не отводя глаз, но не двигаясь. Когда Лидия потянулась за этюдником, Эйприл встала и спрятала его за спину.

«Милая, - мягко начала Лидия, переключившись на другую интонацию. «Я просто...»

«Ты не моя мать», - ледяным тоном сказала Эйприл. «Ты никогда не будешь моей матерью, так что нет. Ты не можешь насмехаться над моими рисунками».

Губы Лидии плотно сжались. «Я не собиралась...»

«Ты не сможешь их увидеть», - категорично закончила она.

«Ну и ладно. Посмотрим, что скажет твой отец».

«Нет!» - крикнул кто-то.

Оглянувшись на поле, я удивился, когда какой-то мужчина толкнул судью, у которого в руке была красная карточка.

Эмери поднял руку, чтобы помешать парню снова толкнуть рефери, и когда он это сделал, тот схватил его за руку, вывернул и поставил на колени.

«Звони 911, - крикнул я Лидии, которая начала копаться в своей дорогой сумке в поисках телефона, пока я выбегал на поле.

Я подбежал к незнакомцу и совершил подсечку, выбив у него землю из под ног, что сразу же ослабило его хватку на Эмери. Он упал задницей в грязь; это была еще не совсем грязь, но скоро ей будет. Мы находились, наверное, на самом сухом участке поля.

«Ты, сукин сын...»

«Дети», - рыкнул я на незнакомца, помогая Эмери подняться на ноги. «Следите за языком, а то еще и с полицией пообщаетесь».

«Бл…»

«Дети», - почти крикнул я, повернувшись к Эмери. «Ты в порядке?»

«Да, отлично», - выдохнул он, положив руку на мое предплечье и слегка дрожа.

Я проверил судью, он тоже был потрясен, но не пострадал, и мы все одновременно услышали сирену.

Меня поразило, как быстро они отреагировали, но потом я понял, что вряд ли Лидия так быстро дозвонилась до диспетчера.

Я взглянул на Эмери.

«Уверен, что кто-то просто сбегал туда», - сказал он, отвечая на вопрос, который я не озвучил. «Станция шерифа находится прямо через дорогу слева».

«Ты попросил кого-то позвать Томаса?» Парень на земле был в ярости, но когда он попытался встать, я положил ногу ему на запястье, не надавливая, но оказывая достаточное давление, чтобы он не мог пошевелиться. «Какого черта ты делаешь?»

«Лежи», - приказал я, когда Эмери поднял свою дочь и обнял ее.

«Ты в порядке, милая?»

«У меня грязь в волосах, - посетовала она, - и форма снова грязная».

«После футбола она всегда грязная», - усмехнулся Эмери.

Оливия кивнула, мол, да, может быть, и зарылась лицом в его шею, пока он гладил ее по спине.

Мгновением позже помощник шерифа Дэвид Рид, чье имя я знал из досье, а не шериф, вышел на поле, и судья тут же начал кричать, что на него напали без каких-либо причин.

«Как ты посмел напасть на этого человека на глазах у всех этих детей», - обвинил Эмери помощник шерифа, сжимая челюсти и снимая с пояса наручники. ««Опустите свою дочь и...»

«Эй, - огрызнулся я, хватая его за бицепс и разворачивая к себе лицом. Да, я знал, что прикасаться к представителю закона запрещено, но какого черта он делал? К тому же это был маленький городок в Монтане, а не Чикаго, и, действительно, если бы все пошло не так, я мог бы повалить помощника шерифа так же, как и того, кто напал на Эмери. «Ты видишь меня прямо здесь, стоящего ногой на этом куске дерьма, или нет?»

Рид был в ярости, и это было видно по его раскрасневшемуся лицу, сузившимся глазам и правой руке, которая лежала на пистолете. Нет, он не вынимал его из кобуры и не мог направить на меня, не сделав этого, но все же он демонстрировал готовность.

Какого черта? Сильно злишься? Это было именно то, что мне нужно в правоохранительных органах, - готовые вспыхнуть как спичка люди.

«Вы меня слышите, помощник шерифа?» спросил я, не отступая, повышая голос, готовый повалить его на землю, если он даже подумает наставить на меня пистолет.

Он вздохнул и повернул голову к рефери. «Что случилось?»

«Как я и пытался вам сказать», - подчеркнул мужчина, указывая на землю. «Мистер Барр напал на меня после того, как его дочь чуть не покалечила Оливию Додд!»

«Она этого не сделала, и убери от меня этого психа, Рид!» сказал Барр, извиваясь под моим сапогом, как опрокинутая черепаха.

Помощник шерифа снова повернулся ко мне. «Не могли бы вы отпустить его?»

Как только я это сделал, я передвинулся так, чтобы стоять рядом с Эмери, готовый заслонить его, если помощник шерифа снова начнет вести себя странно.

«А вы?» спросил меня Рид, как только поставил мистера Барра на ноги.

«Бранн Колдер», - ответил я, прищурившись. «Шериф мог рассказать вам обо мне, когда ему сообщили, что я буду здесь».

Прошла секунда, а затем его лицо просветлело. «Ах, да, телохранитель».

Не совсем, но в данный конкретный момент я согласился. «Да.»

Он нервно прочистил горло, поправляя ремень. «Извините за это, Колдер. Приятно было познакомиться, и, конечно, повезло, что вы оказались здесь».

Конечно, повезло, подумал я, но ничего не сказал, зная, что моя склонность к язвительным замечаниям не всегда ценится. «На мистера Барра нужно надеть наручники и отвезти в изолятор, если никто не выдвигает обвинений», - распорядился я помощнику шерифа.

Он посмотрел на судью, который кивнул.

«Серьезно, Джонас», - подтрунивал Барр над судьей. «Ты еб...»

«Я серьезно отношусь к любым словам, которые ты думаешь использовать», - предупредил я Барра, мой голос был резким, режущим. «Я снова уложу тебя на землю на глазах у всех этих людей».

К счастью, он замолчал и позволил Риду надеть на него наручники без дальнейших инцидентов. Однако, когда Рид уводил Барра, от меня не ускользнуло, что он ни словом не извинился перед Эмери. Когда я повернулся к нему, Эмери покачал головой и велел Оливии идти со мной. Она отстранилась от отца и направилась ко мне, распахнув руки.

Осторожно взяв ее, я улыбнулся, когда она обхватила меня за шею, и понес ее обратно к боковой линии.

«Олли», - ворковала Лидия, касаясь ее щеки и спины. «Ты не ушиблась?»

Оливия положила голову мне на плечо и крепко прижалась ко мне, пока я гладил ее по спине, и только тогда я заметил, что Эйприл сидит в своем кресле, опустив голову, и дрожит, а женщина, которую я видел раньше, взяла этюдник и листает его.

Никогда, никогда я не был дипломатичным.

Подойдя к женщине, я выхватил у нее из рук этюдник. «Какого черта ты себе позволяешь? Это частная собственность».

Она громко взвизгнула. «Как вы смеете выхватывать что-то из моих рук!»

«Как ты смеешь отбирать что-то у маленькой девочки!» Я громко выругался в ответ, что заставило ее сделать шаг назад, а Оливию, все еще находившуюся в моих объятиях, прижаться к моей шее. Я нежно погладил ее по спине, чтобы успокоить, и было очень приятно, что она ответила мне тем же, пытаясь успокоить меня. «Ты украла

что-нибудь еще?» рявкнул я еще громче.

«Я ничего не крал...»

«Черта с два!» прорычал я, и в этот раз она отступила на несколько шагов, потому что если она думала, что может быть громкой, то никогда не кричала на открытой местности во время перестрелки. Когда я хотел, я мог заставить свой голос действительно громко звучать.

«Что происходит?» потребовал Эмери, внезапно оказавшись рядом и встав между мной и пожилой женщиной.

«Кто этот человек?» - огрызнулась она, указывая на меня.

«Это няня», - объяснил Эмери, и в голосе его прозвучала насмешка, а я повернулся и снова подошел к Эйприл, чтобы протянуть ей этюдник.

Она подняла голову, и я увидел, какие красные и опухшие у нее глаза. Увидев этюдник, она осторожно взяла его у меня - не выхватила, как я ожидал, - а затем продолжила смотреть на меня, почти растерянно.

«В следующий раз просто приходи ко мне, и я никому не позволю ничего у тебя отнять, хорошо?»

«Правда?» - тихо спросила она, ее голос был напряженным и робким.

«Да, правда», - огрызнулся я, чтобы она поняла - по тому, как меня раздражало, что она сомневается во мне, - что я говорю правду.

«Хорошо», - пробормотала она, а затем добавила: «Бранн».

Вздохнув, я встал рядом с ее креслом, охраняя ее и оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто даже не подумает подойти к ней или к Оливии, которая все еще крепко сжимала мою шею. «Проверь свой альбом и убедись, что он в целости и сохранности».

Несколько мгновений она молчала, листая страницы. «Думаю, все в порядке».

«Хорошо».

Через несколько минут рядом со мной появился Эмери.

«Извини», - пробормотал я себе под нос, продолжая поглаживать Оливию по спине. «Вполне возможно, что у меня не тот темперамент, чтобы быть няней».

Он тихонько кашлянул. «Возможно, и нет, - согласился он, - но у тебя определенно есть инстинкты защитника».

Я понятия не имел, хорошо это или плохо.

Глава 5

После того как дочь мистера Барра выбыла из игры, команде соперников пришлось отказаться от участия, поскольку у них не хватало детей, поэтому мы отправились на блины раньше, чем ожидали.

Лидия захотела присоединиться к нам в ресторане, поэтому Эмери и Оливия поехали с ней на ее Mercedes, а я поехал на Toyota. Эйприл поехала со мной, чему я был очень удивлен. Она села на свое прежнее место, за водительским, и молчала, пока я ехал за Эмери по городу.

«То, что ты вернул мой альбом, еще не значит, что ты мне понравишься», - сказала она, когда мы подъехали к ресторану. Эмери припарковался у входа, а я искал место подальше, так как мне нужно было несколько минут, чтобы уладить все дела с его старшенькой.

«Я не думал, что так будет», - честно признался я ей. «И в любом случае я сделал это не для этого».

«Не для этого?»

«Нет. Я ненавижу хулиганов, просто и ясно».

Она вздохнула. «Ты думаешь, что миссис Дабни - хулиганка?»

Я хотел сказать «да, черт возьми», но, поскольку я ничего не знал об этой женщине, пришлось воздержаться и немного изменить формулировку. «Она точно так себя вела, не так ли?»

Эйприл быстро кивнула.

«Кто она вообще такая?»

«Она школьный библиотекарь, и она больше не разрешает мне брать книги».

«Прости?»

«Она сказала, что мое право приостановлено».

«За что? Что ты наделал?»

«Почему ты думаешь, что это все из-за меня?»

Я хмыкнул. «Да, все верно. Две точки зрения и все такое». Но она не начинала говорить, а секунды шли все быстрее и быстрее. «Так ты мне расскажешь или мы будем играть в шарады?»

Она вздохнула, и я услышал, как дрогнул ее голос. «Она сказала, что пока я не перестану приносить в школу свой этюдник, она не позволит мне больше брать книги».

«Ты сказала отцу?»

«Нет».

«А почему нет?»

«Потому что он сказал мне не рисовать то, что я рисую, и если бы он знал, что она злится из-за этого и поэтому не разрешает мне пользоваться библиотекой, то, возможно, у меня были бы проблемы».

«Я думаю, он будет больше злиться на нее за то, что она не разрешает тебе читать, но это не страшно. Если ты не хочешь ввязываться в это с ним, я поговорю с ней в понедельник».

«Но ты ей и так не нравишься, и когда она тебя увидит, то просто вызовет школьную охрану».

«А потом я поговорю с твоим директором, и мы посмотрим, кто победит».

Она молчала так долго, что я подумал, может, она задумалась о чем-то другом. «Ты поговоришь с моим директором?» Ее голос стал тоненьким и гнусавым, как будто она снова заплакала.

«Конечно. У вас есть свобода самовыражения, и поэтому каждый может рисовать то, что хочет. Это твое право согласно Первой поправке, так что она может поцеловать тебя в задницу».

Ее вздох заставил меня улыбнуться.

«Она думает, что ей сойдет с рук такое обращение с тобой, потому что ты ничего не сказала. Именно так побеждают хулиганы, когда все молчат».

«Так и есть?»

«Да», - непреклонно ответил я. «Ты должна постоять за себя во всем. Это необходимо для жизни».

«Но что, если меня будет недостаточно?»

«Тогда ты кому-нибудь расскажешь», - объяснил я ей. «Как в данном случае, ты должна была рассказать отцу, как только это произошло».

«Я испугалась».

«Потому что ты не хотела, чтобы он разозлился».

«Да».

«Ну, знаешь что, он будет часто злиться на тебя в твоей жизни, и я готов поспорить, что ты тоже будешь злиться на него. Это часть жизни, да? Главное помнить, что он любит тебя и он на твоей стороне, несмотря ни на что. Это все родительский прикол».

«Прикол?»

«Просто... у меня есть минутка, хорошо? Не перебивай».

Она захихикала позади меня, что было хорошим знаком.

«В следующий раз расскажи ему все начистоту, хорошо?»

«Окей».

«Окей, хорошо. А пока мы собираемся исправить это дерьмо в понедельник».

Раздавшийся позади меня смешок заставил меня улыбнуться. «Ты не можешь использовать плохие слова в моем присутствии. Мне всего восемь».

«Дерьмо - это плохо?»

Слушать ее смех было еще приятнее.

«Ладно», - проворчал я, с каждой секундой все больше раздражаясь от того, сколько машин было на этой чертовой парковке. Больше людей - больше заказов, а значит, больше ожидания между мной и едой, которой я так отчаянно жаждал. Мне нужно было поесть. Я чувствовал, как падает уровень сахара в крови, и мне не хотелось, чтобы из-за этого заболела голова. «Какого черта все эти люди находятся на этой гребаной парковке?»

«Это очень хороший ресторан», - объяснила она.

Я хмыкнул, маневрируя между машинами.

«Бранн?»

«Да?»

«А что, если папа рассердится на меня из-за моих рисунков?»

«Тогда он рассердится», - сказал я ей, пожав плечами. «Это пройдет, и ты не можешь контролировать его чувства. Если бы ты не убиралась в своей комнате, а он злился, я бы сказала: подруга, убирайся в своей дурацкой комнате, чтобы твой отец не злился».

«Я убираюсь в своей комнате».

«Следи за тем, что я говорю», - наставлял я ее, тщательно подбирая слова.

«Ты имеешь в виду, что рисование картинок отличается от того, чтобы не вытирать посуду, не чистить зубы или, как ты сказал, не убирать свою комнату».

«Правильно».

«Значит, если ему не нравится мое искусство, то оно ему не нравится, и я ничего не могу сделать, чтобы изменить это, потому что я не могу просто перестать рисовать».

«Именно.»

«Хорошо, теперь я поняла».

«Главное, что ты высказалась и защитила себя».

«Конечно».

Наконец я нашел место и припарковал машину. Затем я повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на нее. «Могу я посмотреть твои рисунки, чтобы знать, за что мне бороться в понедельник утром?»

Она передала мне свой открытый этюдник, и первое, что я увидел, была женщина, истекающая кровью прямо на полу. Когда я пролистала рисунки, которые были очень хороши для любого возраста, я сразу понял тему. Это наверняка была ее мать, снова и снова умирающая разными способами, в том числе и от огромного количества пролитой крови.

Я перевел взгляд со страниц на ее лицо. «Ты ведь знаешь, что при расслоении аорты все остается внутри тела? Ничто не выходит наружу, например, кровь. Это совсем не похоже на это».

Она внимательно слушала, изучая мое лицо, пытаясь что-то понять.

«Я знаю, что наверняка вы спросили кого-нибудь, что это было, и вам сказали, что расслоение - это как серьезный порез, и вы решили, что это означает кровь повсюду, верно?»

В ответ на мой вопрос последовал лишь легкий кивок.

«Расслоение аорты - это совсем другое. Там нет ничего за пределами тела».

«Правда?»

«Да», - сказал я ей, используя самый мягкий тон, на который был способен. Сердце разрывалось от мысли, что она блуждает в темноте, пытаясь разобраться во всем самостоятельно. Я мог бы помочь ей, если бы она позволила.

«Ты уверен?»

«Уверен», - сказал я ей, отстегивая ремень безопасности и разворачиваясь во весь рост. «У меня есть друг, он хирург в Чикаго, мы можем связаться с ним по скайпу, если хочешь, и он тебе все расскажет».

Она отстегнула ремень и перелезла на переднее сиденье, затем села лицом ко мне. «Я пыталась прочитать о том, что случилось с моей мамой, но книги в библиотеке, которые я брала, были сложными для понимания, а в интернете я не могу найти, потому что там, куда я хочу зайти, отец все заблокировал».

Я жестом указал на нее. «Ну да, конечно, ведь тебе восемь».

«Но каждый раз, когда я пытаюсь задать вопрос, люди думают, что я грущу, а мне и правда грустно, но я уже не просто грущу. Я хочу все знать».

«Конечно, хочешь».

Она изучала мое лицо, принимая обо мне те же решения, что и ее сестра: доверять мне или нет, верить в меня или нет. «Все говорят мне быть счастливой, потому что мама на небесах, но я не хочу говорить о небесах. Мне нужно знать, что произошло. Я хочу знать, было ли ей больно, когда она умерла. Я хочу знать, долго ли это длилось, и была ли она очень печальна, и плакала ли она, потому что знала, что умрет, и знала, что будет скучать по нам».

Я покачал головой. «А что, если тебе станет еще печальнее, когда ты узнаешь ответы?»

«Разве я не могу решать?»

«Нет», - честно ответил я. «Это должен решать твой отец, потому что он взрослый, а ты ребенок. Его работа - рассказывать тебе, а твоя - слушать».

Она покачала головой. «Но если он просто скажет мне подождать, пока я вырасту, то я буду такой же, как сейчас».

«Это весомый аргумент, но он может и сам этого хотеть».

«Я хочу поговорить с твоим другом».

«Мы спросим и посмотрим, что скажет твой папа», - быстро продолжил я, когда она открыла рот для протеста. «Я думаю, он скажет «да», потому что хочет, чтобы ты поняла, но если он, возможно, не готов, ты должна смириться с этим».

«Я постараюсь».

«Ну, твой папа - педагог, верно? Он хочет, чтобы ты все понимала».

Было не по себе от того, как пристально она смотрела на меня, словно пыталась заглянуть мне в голову и принять решение.

«Я знаю, что тебе грустно, и, скорее всего, ты будешь грустить еще долго, но ничего страшного, если иногда тебе не будет грустно, потому что твоя мама хотела бы слышать, как ты смеешься и прочее».

«Я не верю в рай», - сообщила она мне. «Я не думаю, что она сидит на облаках и смотрит на меня сверху вниз, ожидая услышать, как я веселюсь».

«Я тоже не верю», - согласился я. «Но я думаю, что она в твоем сердце, и мне кажется, что она рядом с тобой, и не в виде призрака или чего-то в этом роде, а, ты понимаешь, с тобой».

Ее глаза быстро наполнились влагой, и я не был готов к тому, что она бросится ко мне.

Она сильно врезалась в меня, и мне потребовалось подхватить ее, чтобы успеть крепко прижать к груди, прежде чем плотину прорвало.

Все, что я мог делать, - это обнимать ее, пока она рыдала в мою толстовку, громкими, надрывными рыданиями, которые сильно сотрясали ее маленькое тело. Она не могла дышать, и я на секунду забеспокоился, что у нее гипервентиляция, но воздух быстро вернулся, а вместе с ним и плач, который звучал почти как крик, настолько он был высоким и прерывистым.

Она долго сдерживалась, и я знал, что не являюсь каким-то заклинателем детей. Наоборот, я просто оказался в нужном месте в нужное время, чтобы мягко подтолкнуть ее в нужном направлении. Когда Эмери подошел к двери со стороны водителя, я покачал головой, чтобы он не стучал в окно. Он наклонился поближе, увидел Эйприл у меня на руках, которую я укачивал, затем кивнул и пошел обратно к входу в «Кухонную раковину».

Спустя несколько минут она наконец подняла голову и посмотрела на меня.

Достав из консоли между сиденьями «Клинекс» и убедившись, что, будучи отцом, Эмери имеет в машине все необходимое, я достал сразу два бумажных платка и приложил их к ее носу, чтобы она могла высморкаться. Ребенок оказался совсем не деликатным. Она выдула в салфетку тонну слизи, так много, что мне пришлось взять еще два, пока она не закончила.

«Подруга, ты только что выдула клубок соплей из носа», - сказал я, тихонько смеясь. «Вот дерьмо, в следующий раз предупреждай парней, ладно? Это было отвратительно».

Она рассмеялась сквозь свежие слезы.

«Мы должны пойти и поговорить с твоим отцом, а потом, если он даст нам разрешение, мы сможем поговорить с моим приятелем сегодня днем».

«Хорошо», - гнусаво сказала она, надувшись.

«Когда мы войдем внутрь, я провожу тебя в уборную, и ты сможешь побрызгать на лицо холодной водой, хорошо?»

«Люди все равно узнают, что я плакала».

«Ты можешь одолжить мои солнечные очки, и тогда никто не узнает. Я всегда надеваю их, когда у меня похмелье».

«Что такое похмелье?»

«Я расскажу тебе позже», - пообещал я, уловив иронию в своем ответе и потирая слезящиеся глаза. В них словно насыпали песка - верный признак того, что мне нужно больше спать. Отдых в мотелях почти никогда не был полноценным.

Внутри уже была очередь, но мы ее обошли, и я проводил ее в туалет и подождал снаружи, думая о том, как здорово было бы выпить еще кофе. Все пахло вкусно, а я обычно не ходил завтракать.

«Извините...»

Подняв глаза, я прищурился на стоящую передо мной женщину в толстовке с логотипом Green Bay Packers, серых леггинсах и поношенных найках.

«Я Дениз Ричмонд», - мягко сказала она, протягивая руку. «Я была на футбольном матче».

Я взял ее за руку и заставил себя улыбнуться. «Мне очень жаль, но тот парень был...»

«Нет», - резко сказала она, накрыв наши соединенные руки другой. «Вы неправильно поняли. Мистер Барр - это источник угрозы, и все мы содрогаемся, когда нам приходится играть с этой командой, потому что никогда не знаем, насколько агрессивным он окажется. Год назад он набросился на моего бывшего мужа после одной из игр, поэтому я очень ценю то, как вы сегодня защитили Эмери».